Сила страсти (Сборник)

Глава 1

— Хантер Девлин что?! — Лесли повернулась и окинула взглядом редактора.

— Что слышала! — сказала Натали Балтер, не переступая порога. — Стыдно быть не в курсе.

— Повтори еще раз, — попросила Лесли, роняя руки на колени.

Опять Хантер! Все время Хантер! Вездесущий Хантер, купающийся в свете юпитеров, как цветок в лучах солнца.

— Вообрази банджи‑джампинг в прямой трансляции. Этот тип прыгает и приземляется на колени Кейти Курик.

— Боже мой! — прошептала Лесли, качая головой. — А я все прозевала! Зато Девлин не зевает.

— Ты не находишь, что его выходка заслуживает комментария «от Лесли Гордон»?

— Это ему даром не пройдет, — бросила Лесли, прикидывая возможности, и глаза ее засверкали. — Как еще он отличился?

— Журнал «Фэшн форвард» назвал его самым стильным мужчиной года.

— Дай дух перевести, — взмолилась Лесли. — К чему этот тип ни прикоснется, все обращается в золото, а теперь еще и это! Хоть убей, не пойму, как ему удается.

— Ну‑у… Может, тебе представится шанс это выяснить.

— Мне и без того известно про Хантера Девлина больше, чем нужно.

— То же, что известно всем и каждому: наилучшие частные учебные заведения, самый престижный колледж. Из которого он, кстати сказать, вылетел. Он вылетел, а ты нет. Он нажил деньги, а ты еще и диплом.

— В самом деле, все можно свести к этому, — согласилась Лесли.

Однако это была далеко не вся правда и, если уж на то пошло, не совсем правда. Можно было высказаться еще и таким образом: Девлин был тогда богат, популярен, самоуверен, притягателен, а она — всего лишь девчонка, каких много, с деньгами и лишними килограммами, никому не нужная, по‑своему неглупая, но если и острая на язык, то чтобы отпугивать народ. Что касается одежды, она умела разве что незатейливо прикрыть свою наготу.

Вспомнив те дни, Лесли содрогнулась. Что такое она была? Властный, деспотичный педант, вплоть до минуты, когда Хантер поставил ее на место. Для этого ему понадобилась всего одна разносная статья в школьной газете.

Статья, изменившая всю жизнь Лесли.

О, она знала Хантера Девлина, еще как! Знала его от начала времен — по крайней мере так казалось. Они учились в одних и тех же частных школах, которые он обожал, а она ненавидела, потому что оказывалась там по милости вдовствующего отца, в прошлом генерала армии, с которым не имела ничего общего. Хантер, напротив, строил жизнь по собственному выбору. Он и в детстве не был ничем обделен: объехал весь свет с любящими родителями, познал массу приключений и никакой рутины.

В школе у них нашлись общие друзья, но не было общих интересов. До последнего времени так все и оставалось.

Колонка комментариев принесла Лесли известность, а ответные выпады Хантера возвели в разряд скороспелых светил. Они были вечно заняты в той или иной словесной битве, оттачивали друг на друге хлесткий юмор, обменивались факсами и записками через Интернет, соревнуясь в бойкости языка. Если им поначалу случалось сталкиваться в обществе, Лесли с презрением наблюдала, как женщины слетаются на него, словно мухи на мед.

Хантер Девлин был из тех, кому от рождения дано все: внешность, богатство, уверенность в себе, прочные семейные узы. Ну и конечно, любовь.

Лесли никогда не думала о Хантере хотя бы в отдаленной связи с любовью, да и вообще с чувствами, быстро сообразив, что такого не заарканишь. Проще было оставаться приятелями. Это давало возможность разделять каждый его триумф, оставаясь на безопасном расстоянии, и не мешало глумиться над ним, что приносило больше удовлетворения, чем что бы то ни было, со дня получения диплома экономиста в Чикагском государственном университете. Лесли была любимицей публики, ее взлет, стремительный и на первый взгляд внезапный, наделе был результатом тщательно подготовленной кампании по превращению из полного нуля в знаменитость.

Что нужно, чтобы стать знаменитостью?

Стройная фигура. Лесли сбросила тридцать фунтов.

Белокурая шевелюра. Она обесцветила волосы.

Скандальные взгляды. Она практиковала их упорно, как фанатик практикует свою религию.

Она оповещала о них мир, рассылая статьи в любой мало‑мальски перспективный журнал или газету.

Помимо этих трех факторов, требовались удача и умение правильно выбрать время. Занятно, однако отношение к Лесли переменилось именно с обретением белокурой шевелюры. Ее замечали, с ней заговаривали, ей улыбались, ей поверяли секреты, из которых можно было сделать статью.

И Лесли ее сделала. Появившаяся в «Таймс» статья вызвала такую бурю читательского интереса, что Лесли быстро пошла в гору. Ее коньком стала критика. Она оспаривала все и вся, безмерно этим наслаждаясь. Делалось это так: она знакомилась с общепринятым взглядом на предмет, собирала информацию, разносила авторитетное мнение в пух и прах, а потом со стороны злорадно наблюдала за яростной полемикой.

Многие не выносили ее. Люди склонны держаться общепринятых мнений и не желают подножек, в особенности от блондинки с интеллектом. Но чем больше народу не выносило ее, тем больше ловило каждое слово. Ей предложили вести комментаторскую колонку в солидном журнале. Полгода спустя весь город говорил только о Лесли Гордон. Воскресное политическое ток‑шоу предложило ей эксклюзивное интервью в прямом эфире. В конце концов, она оказалась еще и ведущим комментатором этого шоу, а впереди маячил час на кабельном телевидении.

Если рассудить, Хантер появился очень кстати. Тот, кто всеми силами рвется в свет юпитеров, заслуживает хорошей порки «от Лесли Гордон».

— Я пошлю ему факс, — задумчиво произнесла Лесли. — Может, что и наклюнется. Оставлю его на десерт, так, на пару строк. Целой колонки он не заслуживает.

— А почему не целую колонку? — подзадорила Натали.

— Чего ради? Трюки — не моя сфера интересов.

— Девлин — спонсор грядущего аукциона холостяков. Ну, ты знаешь, «Самоцветы и прах», который шутники называют «Женишки и денежки». Благотворительность с помощью свиданий. Он и сам собирается выйти на подиум. Каков шанс!

Эта короткая тирада стимулировала воображение, и перед мысленным взором Лесли прошло не менее десяти сценариев.

— Ты же не думаешь, что я…

Она вдруг сбилась с мысли. В самом деле, это шанс! Понимающая усмешка Натали только подстегнула фантазию. Однако не в привычках Лесли было сгоряча бросаться в авантюру.

— Сколько? — прямо спросила она.

— Как? — с невинным видом осведомилась Натали. — Разве тебе не достаточно славы?

— Наверняка ты уже прикидывала цифры. — Лесли выразительно протянула руку ладонью вверх. — Мне нужен день в салоне красоты и туалет под стать мужчине, за которого я буду торговаться. Ну и конечно, денежки, потому что этот женишок обойдется дорого.

— Так ты согласна?

Лесли была более чем согласна и потому вдруг впала во вполне понятную панику. Они с Хантером не встречались годы (переписка не в счет). Он мог видеть ее разве что в ток‑шоу, проходившем в шесть утра. Вряд ли он вставал так рано. Впрочем, кто знает? Она не была близко знакома с хантерами девлинами этого мира.

«Вот и познакомишься поближе», — ехидно сказала Лесли самой себе, подавив все сомнения, и приняла решительный вид.

— Итак, сколько?

— За хорошую статью — сколько запросишь. Все, чего жаждет твое ненасытное сердечко. Пришли счет, и мы оплатим.

— Редактор с воображением. Обожаю! — пробормотала Лесли. — Ну‑с, приступим. Как, бишь, его назвали? Стильным? «Т» здесь явно лишнее.

Она напечатала: «Назван самым сильным мужчиной года? В смысле жеребцом года?» И злорадно отправила послание.

Хантер Девлин не считал себя выдающейся личностью, ни в каком смысле. Он был просто делец, бизнесмен, для которого всякое однообразие губительно, так как душит инициативу. Жить по общепринятым правилам он не умел и нисколько не стыдился этого. Хантер шел по жизни так, как ему нравилось, — беспорядочной весело и, оглядываясь назад, не видел в прошлом ни одного скучного дня.

Где бы ни бывал, везде чувствовал себя дома. Ребенком он имел все, о чем только можно пожелать. Родители Хантера были людьми легкими на подъем, влюбленными в путешествия и обожавшими единственного сына. Они дали ему столько внимания и заботы, что детство его было сплошной чередой радости и новых впечатлений. Он получал любую забаву, о которой только успевал помыслить. Самые лучшие и дорогие учебные заведения открывали перед ним двери. Благодаря легкому характеру у него было много друзей, он не знал боли потерь и одиночества. К услугам Хантера был солидный семейный капитал, который он мог тратить или вкладывать и преумножать. Он достигал всего, чего хотел, и это никогда ему не надоедало.

Удачные предприятия сделали его миллиардером. Хантер вкладывал средства, руководствуясь интуицией, в разные сферы, но риск почти всегда оправдывался. Так он стал совладельцем киностудии, нескольких издательских домов, ресторанов и театров, ему принадлежало около десятка мелких газет, Дом моды в Нью‑Йорке, пара галерей и даже фирма по производству зонтов.

Такие опасные капиталовложения увлекали его, и было любопытно, чем закончится очередная рискованная затея. Он организовал несколько выставок для художников‑дебютантов, многие из которых получили признание, и Хантеру достались лавры первооткрывателя новых талантов. У него были друзья и должники повсюду, и благодаря налаженным связям он прочно держался на плаву.

То, что его назвали «Светским львом года», «Самым стильным мужчиной сезона» и отнесли к десяти самым успешным людям планеты, вскружило голову. Всеобщее признание чуть не довело его до звездной болезни.

И поэтому он был благодарен своей старой знакомой — Лесли Гордон, ее едким комментариям по факсу и почте, которые время от времени получал из Нью‑Йорка и которые не давали ему стать обычным светским снобом. Каждая ее записка была полна иронии, порой обидной, а порой бесшабашно‑веселой, и Хантер смеялся, прочитав новое послание.

Он радовался ее успехам, хотя и не всегда успевал за ними следить. Даже стал просматривать ее колонку в «Ситискейп», появлявшуюся раз в месяц.

Записки Лесли отличались краткостью, полные тонкой насмешки, зачастую они приходили в трудные моменты его жизни и, как ничто другое, поднимали дух.

Вот и сегодня Хантер получил одну такую. Он нетерпеливо вытянул факс, пробежал его глазами и рассмеялся. Подумав пару минут, он быстро напечатал ответ:

«Думаешь, теперь племенные кобылы будут толпами рваться ко мне в стойло?»

И с довольной усмешкой отправил свое послание Лесли.

Господи, ну как она позволила себя уговорить? Лесли в очередной раз пробежала глазами список дел и покупок. Да ей никогда всего этого не успеть! Для того чтобы появиться на приеме такого масштаба, недостаточно просто хорошо выглядеть — нужно блистать!

Она снова заглянула в план, составленный наспех, но все равно бесконечно длинный. Как много мелочей! И так мало осталось времени.

Прежде всего — платье. Лесли напряженно размышляла, постукивая по губам кончиком карандаша. Платье… Длинное, изящное, подчеркнуто элегантное, с глубоким вырезом — да, это именно то, что нужно!

Тут даже раздумывать не о чем. Что‑то закрытое и прямое будет хорошо подчеркивать ее формы, подумала Лесли, водя карандашом в блокноте. Но сзади непременно должен быть вырез. Глубокий. Просто до неприличия глубокий. Точно, таким он и будет, ее наряд!

Вот черт, но претенциозное платье требует стильной прически! Лесли обернулась к зеркалу и придирчиво осмотрела свои волосы. Никуда не годится! Придется идти в салон. Волосы как раз отросли настолько, что уложить их было невозможно никакими силами. Значит, нужна стрижка.

Вот черт! Ну что за глупая идея с этим приемом! Осталось всего две недели. И при этом куча работы — просто непочатый край: ее колонка, еще проклятое интервью и отчет. Впереди столько дел, а она ввязалась в дурацкую авантюру!

Ладно, пускай! В конце концов, ей только что выдали аванс за предстоящее интервью — сказочно щедрый по стандартам «Ситискейпа». Большая часть денег отложена на торги — она просто обязана перебить все ставки. Остается не так уж много: что‑то около пяти сотен. Лесли очень надеялась, что этого хватит на платье и прическу.

Придется забыть о новой помаде и чудесной кофточке из соседнего бутика, а также о новых масках из минералов Мертвого моря, которые она собиралась заказать. И все из‑за какого‑то приема! Просто невероятно, что она позволила себя уговорить!

— Натали, — произнесла Лесли в телефонную трубку, — это дурацкая затея. За две недели я не успею подготовиться!

— Конечно, успеешь, — ответила та с осуждением. — Подумаешь, какая проблема! Возьми отгул. Или сделай подборку на тысячу слов вместо двух. Ничего страшного не случится. Возьми себя в руки, соберись. Или у тебя проблемы посерьезнее?

— Да нет, ничего такого, — неохотно откликнулась Лесли.

— Вот и славненько. Давай‑давай, не дергайся. Куда же подевалась расчетливая и спокойная Лесли Гордон, которую я знаю? Ты ведешь себя словно школьница перед первым свиданием.

В точку! Именно так. Первое свидание… Хантер Девлин — воплощение женских чаяний. Она дергается именно из‑за него! «Господи, Лесли, ты, острая на язычок и не слишком привлекательная девчонка из средней школы, — как ты могла докатиться до этого?»

Удастся ли ей выиграть свидание с Хантером? Или, точнее будет сказать, «купить»?

Только теперь, после слов Натали, Лесли поняла, что боится встретить Хантера Девлина лицом к лицу. Насколько проще было посылать ему смешные записки, сидя у себя в офисе. Этот обмен колкостями вошел у них в привычку, такая дружеская перепалка была несложной и приятной. Лесли не могла видеть его глаз, когда он получает очередное письмо, и поэтому с легкостью поддевала его.

Она только что отослала Хантеру факс. На сей раз обмен любезностями затянулся — так много они раньше не писали друг другу.

«Кобылки и в прошлом выстраивались в очередь. Или у тебя глаза зашорены?»

Лесли всегда была остра на язык и писала статьи легко и с увлечением. Записки получались смешными и необидными. Она была богиней пера…

Но в жизни все складывалось иначе. Она не встречала Хантера много лет. В передачах и на фотографиях, которые часто появлялись в прессе и на телевидении, он был по‑прежнему неотразим и обаятелен. О нем невозможно было забыть, а помнить — тяжело и обидно.

Разве ей место рядом с таким мужчиной? Он жил в другом мире, играя и развлекаясь, и мог принадлежать только удивительной женщине, разумеется, богатой и красивой. А Лесли? Чем ей увлечь Хантера? Своим блестящим умом? Но разве ее интеллект заинтересует его на первом свидании, которое она собирается купить? Он оценит только ее заурядную, хоть и привлекательную (благодаря многим усилиям) внешность.

Ну и ладно. Вдруг все получится не так уж плохо? Нельзя раскисать раньше, чем все произойдет. Она может и не выиграть свидание, в конце концов. И вообще при чем тут внешность, если главная ее цель — добиться интервью? Никаких вложений — разумеется, эмоциональных, — и проигрыш не принесет разочарования. Лесли вновь углубилась в список, уже более уверенная в себе и своих силах.

— Итак, что мне требуется… это ерунда, это — тоже… хотя… и с этим справимся!

Натали верит в нее, и Лесли не разочарует ее. Да и себя заодно. Она не так уж рисковала. Купив свидание с Хантером Девлином, она сможет потом выкинуть его из головы.

Глава 2

Платье… Господи, ну почему так трудно решиться?

Последние пару часов она провела в мучительных поисках подходящего платья. Натали, согласившаяся составить ей компанию, давно не скрывала своего раздражения. Наконец она просто не выдержала:

— Все! Я отказываюсь проводить весь день в этих дурацких магазинах. По‑моему, ты вкладываешь в проект слишком много сил. В твоих метаниях есть что‑то нездоровое!

Лесли уставилась на спутницу, словно прозрев. А ведь она права! Натали, один из лучших редакторов журнала, просто не умела приукрашивать и говорила то, что думает. В этом она была похожа на Лесли. К тому же она была ее лучшей подругой, и ее мнению можно было доверять.

— Ты абсолютно права! — Лесли подняла обе руки вверх в подтверждение своих слов. — Я сдаюсь. Все, что я делаю с самого утра, — это нарушаю основное правило, которое установила для себя уже давно.

— Конечно, права. Я всегда права, ты же знаешь, — довольно ухмыльнулась подруга. — Твоя истерия не станет залогом того, что журнал получит интервью. — Затем Натали с любопытством спросила: — А что это за правило такое?

— Никаких вложений. Я имею в виду эмоциональных. Позволь, я тебе кое‑что поясню насчет Хантера.

— Боже! — взмолилась Натали. — Твоими стараниями я уже знаю о нем больше, чем хотела бы знать.

— Так позволь, я освежу твою память. Вернее, свою, чтобы покончить с «нездоровыми» метаниями, как ты их назвала. Итак… Хантер Девлин — просто рок для меня. Во всем, что с ним связано, есть что‑то мистическое. Он настолько удачлив, что любое его начинание обречено на успех. Мне кажется, даже на месте ассенизаторских установок он может вырастить розовый сад! Как ему это удается?! Хантер — очень искренний человек, а таким людям обычно не везет в бизнесе. Но даже это правило не действует в его случае. Он ни капельки не изменился: все такой же потрясающе красивый и элегантный. Со дня окончания школы я слышу о нем по телевидению и радио, газетные заметки просто не позволяют мне забыть о нем, и это стало наваждением. — Лесли сделала паузу, раздумывая. — Поэтому… я даже не знаю, на что надеюсь, когда мечусь здесь в поисках сногсшибательного наряда! Если я выиграю на торгах, Хантер все равно не сможет отказаться от свидания со мной, ведь так?

— Именно. Ты можешь одеться даже в рубище и посыпать голову пеплом, и все равно это ничего не изменит.

— Правильно! — весело воскликнула Лесли с облегчением, которого на самом деле не чувствовала. — Хотя рубище, да еще в сочетании с пеплом, — это как‑то слишком. Или, ты думаешь, мне пойдет?

— Ты говорила, что Хантер — очень воспитанный мужчина…

— Н‑да, — хмыкнула Лесли, — прямо‑таки рыцарь без страха и упрека!

— Итак, он, благородный и милосердный дон, откажет тебе в свидании в благотворительных целях?

— Не посмеет! — засмеялась Лесли.

— Все должно пройти как по маслу, — заключила Натали.

— Я на это очень рассчитываю.

— А потому, дорогуша, ты можешь надеть любую одежду, даже самый заношенный наряд из своего запаса, можешь выглядеть пугалом огородным — это не сыграет никакой роли, верно? Не мудрствуй и займись покупками. Постарайся не опозорить наш журнал на приеме — купи что‑нибудь приличное. Но не трать слишком много — деньги все‑таки казенные. — Натали подмигнула.

— Уговорила. Срочно покупаю!

— Лучше черное, — посоветовала Натали, окинув Лесли оценивающим взглядом. — Можно коричневое, но не стоит. Кстати, золотой тебе тоже идет, но слишком бросается в глаза. Вот исходя из этого и действуй! Я очень прошу тебя, не затягивай с этим, иначе я просто взорвусь прямо в этом приличном бутике, и тебе будет стыдно. Я уже начинаю жалеть, что предложила тебе взять у Хантера интервью.

Лесли, перебиравшая вешалки, обернулась к Натали и улыбнулась благодарно:

— Спасибо за поддержку! Никто, кроме тебя, не привел бы меня так быстро в чувство. Уверяю, ты не пожалеешь, что поставила на меня.

— Очень на это надеюсь, — недоверчиво протянула Натали. — Не подведи меня.

— Напоминаю, что в эти выходные вас ждут на приеме, сэр, — сообщил секретарь, протягивая приглашение.

В понедельник Хантер вновь вернулся к делам. Настроение у него было не самое радужное, потому что неделя предстояла тяжелая.

— Совсем забыл об этом. Спасибо за напоминание, Артур, у меня вылетело из головы. — Он улыбнулся ободряюще, понимая, что срываться на секретаре не слишком честно.

— И аукцион. — Тот понурил голову.

Аукцион? Хантер покопался в памяти, но на ум ничего не пришло. Он не помнил, чтобы собирался что‑то покупать на торгах.

— Какой аукцион?

— На приеме, сэр, — пробормотал Артур.

— Что? На приеме? Боюсь, не совсем понимаю, о чем речь…

— Ну… вы подтвердили свое участие еще год назад, — пролепетал секретарь. Не то чтобы он боялся Хантера, но ему было известно, как никому другому, насколько тот ценил свое время и как ему не нравилось заниматься тем, что ему не по душе. — Средства от торгов должны пойти на благотворительные цели. Аукцион «Самоцветы и прах». Была выбрана группа неженатых мужчин для аукциона холостяков… а женщины будут делать ставки, чтобы купить свидание… — торопливо добавил Артур.

— Ах вот оно что, — произнес Хантер. — И что, покупать будут всех скопом?

— Нет, сэр, по одному.

— Понятно. — Хантер помрачнел. — Ты хочешь сказать, что я — один из этих счастливчиков?

— Да, сэр, — пискнул секретарь, чувствуя, что Хантер взбешен не на шутку.

— Значит, меня собираются продать, верно?

— Да, сэр, — почти прошептал Артур.

— Угу, — буркнул Хантер, еле сдерживая нарастающий гнев. Больше всего он ненавидел скучные светские мероприятия, но предстоящее казалось ему беспросветной глупостью.

— Вы дали согласие еще год назад, — напомнил секретарь.

— И что с того? — сузил глаза Хантер.

— Ну… видите ли… список участников был утвержден на прошлой неделе. И вам пришло приглашение. Вашего отказа никак не ждут, сэр.

— Отвратительная новость! Ничего нельзя отменить? — сухо спросил Хантер.

— Боюсь, что уже поздно, сэр, — вздохнул Артур. — По сводкам, продажи магазинов одежды, преимущественно торгующих женским платьем, выросли на десять процентов — небывалый подъем. И все это благодаря предстоящему приему.

— Ага, и, значит, я несу ответственность за то, чтобы этот чертов прием не провалился. Проклятие! — Хантер раскрыл ежедневник. Напротив субботы карандашом было отмечено печальное событие. Значит, он действительно дал согласие на эту глупость, но когда это произошло? «Отель „Плаза“, семь вечера»… хм…

Да это просто издевательство! Молоденькие дебютантки, едва вышедшие в свет, постараются блеснуть и быть замеченными. А Хантер падет жертвой этого нудного мероприятия! Как мог он согласиться на подобную авантюру?

Хантер взял со стола открытку. Вот оно, его имя, витиеватыми буквами выведенное под официальным приглашением. В списке были и другие имена, не менее известные. Он раздраженно отложил открытку. Похоже, выбора у него не было.

— Проверь, чтобы прислали мой смокинг, Артур! Господи, какая скукота!

Хантер уже около года не надевал парадный костюм. Как им вообще пришло в голову пригласить его — ведь он всегда сторонился светских вечеринок!

Впрочем, жалеть уже поздно. Все согласовано и утверждено, и придется тащиться на прием, общаться со скучными толстосумами и знаменитыми снобами, а также выставлять себя напоказ, чтобы какая‑нибудь смазливая дебютантка могла привлечь к себе внимание за его счет.

Хантер тяжело вздохнул. Что делать? Ведь он всегда был хозяином своего слова.

Господи, благослови тех, кто придумал такую полезную вещь, как шиньон!

Лесли придирчиво изучала свое отражение в зеркале. Незнакомка, чья голова была украшена чудесными белыми кудряшками, улыбалась ей. На лице был воздушный макияж, а глаза, в обрамлении густых ресниц, светились волшебным светом.

Благослови, Боже, и тех, кто знает, как правильно накладывать косметику!

Лесли не узнавала себя. На душе было легко и весело, хотелось петь.

Пальцы чуть дрожали, когда она снимала целлофановую обертку с нового платья, развешенного на двери в ванную.

— Ищите и обрящете! — восхищенно покачала она головой. То, что ей удалось купить, резко поднимало ее шансы. По крайней мере теперь она будет выглядеть не хуже богатых соперниц на предстоящем аукционе. Да что там — она будет блистать!

Лесли нашла это платье в бутике «Блумингдейла», в отделе распродаж. Стоило оно запредельно, но какая‑то придирчивая клиентка обнаружила, что один из боковых швов был не слишком прочным и немного расходился, поэтому удивительную вещицу продавали с невероятно большой скидкой. Устранить недостаток оказалось делом нескольких минут, и наряд превратил Лесли в красавицу. Никогда прежде у нее не было такого потрясающего платья!

Спереди — полностью закрытое, с высоким горлом, сзади — стянутое тяжелой золотой цепью, спускавшейся по открытой спине струйками из более тонких звеньев. Весила эта вещь, должно быть, несколько килограммов благодаря тяжелой мерцающей ткани и украшениям. Но если бы оно весило даже тонну, Лесли готова была надеть его. Она купила платье сразу, опасаясь, что ее интерес привлечет других покупателей.

Совсем скоро должна была подойти Натали, обещавшая помочь облачиться в новый наряд. Лесли погладила шелковую комбинацию, струившуюся по бедрам. Со спины она тоже была глубоко вырезанной, а грудь украшали мелкие стразы, рассыпанные по кружеву. Девушка чувствовала себя счастливой!

Звонок в дверь оторвал ее от зеркала.

— Открыто! — крикнула она в прихожую.

Натали стремительно ворвалась в спальню, на ходу сбрасывая туфли.

— Ну‑ка, покажи, на что ты потратила выделенные мной деньги. Надеюсь, ты меня не разочаруешь!

— Любуйся! — засмеялась в ответ Лесли.

— Вот это да! — Натали беспомощно развела руками. — Ого! Ты меня просто потрясла! — Она коснулась переливающейся ткани. — А оно не слишком тяжелое?

— Я же предупреждала, что мне потребуется помощь.

— Становись на колени, а я буду тебя одевать.

— Как скажете, мэм, — улыбнулась Лесли. — Красивое, правда?

— Убийственное! Давай‑давай, становись на колени, — засмеялась Натали. — Я не вижу молнии, где она?

— А ее там и нет.

— Да? — Глаза Натали округлились. — Как же его натягивают — как чулок? Ладно, просовывай голову, а я как‑нибудь постараюсь протащить тебя через него.

— Только осторожнее, — взмолилась Лесли.

— Да знаю я, — отмахнулась подруга. — Мы же не хотим повредить твою чудесную прическу. Кстати, здорово получилось!

— Мне тоже так кажется, — довольно улыбнулась Лесли, осторожно влезая в платье. — Так, давай, я просуну руки, а ты тяни за подол.

Натали потянула вниз, и платье скользнуло по плечам и бедрам Лесли, сев, словно влитое.

Переливающаяся ткань так выгодно подчеркивала формы девушки, словно было сшито на заказ. Струящиеся цепочки щекотали обнаженную кожу.

— Господь милосердный! — протянула Натали. Вид у нее был потрясенный. — Да это просто божественно!

— Хочешь сказать, что это я божественна? — довольно улыбнулась Лесли. — А я‑то рассчитывала, что буду в нем выглядеть вполне земной женщиной. Как это говорится? Из плоти и крови.

— Земной? Ха! Да к тебе прикоснуться страшно. В этом наряде ты кажешься роковой женщиной!

— Неужели я потрясла тебя до такой степени?

— Да…

Лесли обернулась к зеркалу и застыла, удивленная.

— Неужели это я? Поверить не могу! — На нее смотрела загадочным взглядом красивая, знающая себе цену женщина.

Такой она никогда не была — уверенной и отстраненной. Она не узнавала даже черты своего лица! Многие годы Лесли пыталась довести внешность до возможного совершенства — покрасила волосы и изменила прическу, сбросила вес и поддерживала форму, посещая спортзал и занимаясь теннисом. Все, чего она добилась, — стала типичной смазливой блондинкой — не более, и утешалась тем, что у нее острый и незаурядный ум.

Но такой она не представляла себя даже в самых смелых мечтах! Подчеркнутая элегантность, чувственный изгиб бедер, высокая соблазнительная грудь…

— Да я же… нет, лучше промолчу! — Она повернулась боком и оглядела обнаженную спину, по которой струились золотые цепочки.

Натали, очнувшись, стала осматривать подругу.

— Кажется, теперь у тебя все получится. Будешь выглядеть так, что даже мистер Совершенство не сравнится с тобой в элегантности.

— Похоже, я купила сегодня счастливый билет. — Лесли продолжала неотрывно разглядывать свое отражение. Неужели ее кожа всегда имела такой удивительный светящийся оттенок? А глаза, сияли они когда‑нибудь ярче? Неужели все дело в новом наряде, или виновато ее возбужденное состояние? Лесли Гордон никогда не была такой! Или все‑таки была? Может, просто не подозревала об этом?

— Ладно, времени осталось не так уж много, — засуетилась Натали. Она вытащила из коробки, стоявшей у двери, изящные босоножки на тончайших ремешках. — Ого! Вот это шпилька! Какие красивые! Такой высокий каблук!

— Думаю, сантиметров десять, не меньше, — улыбнулась Лесли.

— Постой, где ты их купила? — Ее подруга бросила взгляд на картонную коробку. — Боже, это же безумно дорого! Ты с ума сошла!

— Да, но эти туфельки стоят того, согласись, — возразила Лесли, весьма довольная произведенным впечатлением.

— Если ты сломаешь шпильку, я тебя убью, — мрачно буркнула Натали. — Эти босоножки — собственность журнала, не забывай.

— Договорились, дам поносить.

— Так‑так, а вот и сумочка. Слушай, это просто безобразие. Если не ошибаюсь, такая штучка стоит сотен пять, если не тысячу.

— А вот и нет! Просто хорошая подделка. Попалась?

— Надо же, — Натали придирчиво осмотрела кожаную сумочку, — ни за что бы не догадалась… Уже шесть, а тебе еще через весь город добираться. Кстати, что там насчет украшений?

Лесли открыла маленькую бархатную коробочку и вынула изящный браслетик и совсем крошечные серьги.

— Золушка почти готова к первому балу. Главное — не потерять счет времени и ускользнуть от принца раньше, чем превращусь в обыкновенную журналистку в дешевом поношенном офисном костюме, — засмеялась Лесли.

— Ага, — сказала Натали, — серьги великолепные. Не терпится увидеть счет.

— Уверяю, меня страшно мучила совесть за туфли, поэтому я сильно ограничила себя в выборе украшений. Это всего лишь бижутерия. Кроме того, игра стоит свеч, Хантер — человек очень придирчивый.

— Держу пари, теперь он не отвертится. Ты его просто наповал сразишь. Ладно, тебе пора. Ваш лимузин, о, прошу прощения, ваша карета подана. Можете отправляться в замок, — подмигнула Натали и протяжно вздохнула, окинув Лесли взглядом. — Меня гложет зависть!

— Как считаешь, я неплохо выгляжу? — Лесли почувствовала волнение при мысли, что скоро появится на приеме.

— Хороша, как никогда, — заверила Натали. — Я, пожалуй, прокачусь с тобой и удостоверюсь, что ты благополучно добралась.

Подъездная аллея была залита светом софитов. Все здесь сверкало и переливалось — с первого взгляда было понятно, что на прием потрачено немало средств. Яркие прожектора освещали вход отеля, увешанный сотнями маленьких лампочек.

Чуть поодаль теснились десятки фургонов, принадлежащих представителям прессы. Постоянно мелькали фотовспышки, почти ослепляя белым светом. К подъезду подкатывали все новые и новые лимузины, привозившие приглашенных. За оградой полицейский кордон пытался сдержать шумную толпу зевак и охотников за знаменитостями. Прием вызвал такой живой интерес столичной публики, что пришлось огородить всю Пятую авеню и Пятьдесят девятую улицу.

Распорядитель приема фланировал вдоль красной ковровой дорожки, встречая гостей и объявляя имена. Он подводил их к камере, установленной у входа, чтобы запечатлеть вновь прибывших для вечернего выпуска новостей.

Натали разглядывала толпу сквозь стекла машины:

— Представляешь, все главные шишки из «Пипл» тоже здесь. И у них явно есть приглашения! Да, это будет драка за репортаж! Ну как, тебя уже обуял дух соперничества? — повернулась она к Лесли. — Я начинаю жалеть, что не купила билет, пусть он и стоит безумно дорого. Держу пари, что твой драгоценный Хантер немало виноват в этом ажиотаже! В любом случае я упустила свой шанс, так что к черту ненужные сожаления. В общем… удачи тебе!

Лесли кисло улыбнулась в ответ — ей было здорово не по себе. Она распахнула дверь лимузина. В тот же миг яркий свет почти ослепил ее, усилив и без того немалое волнение. Она выставила наружу ногу, уповая на то, что изящные босоножки выдержат вес ее обмякшего тела. Лесли казалось, что вся она превратилась в огромную неповоротливую медузу, которая с трудом может двигаться. Однако она быстро овладела собой и вышла из машины.

Лесли чувствовала себя не в своей тарелке, словно украла чужое тело и пыталась жить чужой жизнью. Она не принадлежала этому миру — богатых и известных людей, имена которых знали все. Это был прием для людей с большими деньгами, выходцев из знаменитых семейств.

Сама Лесли никогда не была богатой и всего добивалась собственными силами. Несмотря на то, что после смерти матери отцу досталось неплохое состояние, это мало сказалось на его дочери. Хотя он принимал живейшее участие в работе сына, помогая и поддерживая его брокерскую карьеру: Бред сумел неплохо заработать, играя на бирже. Будучи отставным военным, отец мало интересовался судьбой дочери. Не зная, как воспитывать девочку, он пристроил ее в престижную школу в надежде, что вскоре она выйдет замуж и вылетит из семейного гнезда. Когда же его чаяния не оправдались и Лесли не нашла себе мужа сразу после выпускного, он махнул на нее рукой и предпочел не вмешиваться. Едва ли он даже знал об успехах Лесли и ее растущей известности.

Почему она думает об этом сейчас? Пусть отец продолжает жить в одном из самых фешенебельных районов Виргинии и не думает о том, как живет его дочь!

Какая удача, что от матери Лесли досталось немного денег, которые позволили ей встать на ноги! Мама поняла бы ее и поддержала. От нее Лесли унаследовала легкий характер и природное упрямство, и, возможно, та сторона ее натуры, которая так неожиданно открылась сегодня, — тоже заслуга матери.

Она распрямила плечи и свободным шагом приблизилась к распорядителю приема, протягивавшему ей руку.

— Лесли Гордон, постоянный репортер журнала «Ситискейп» и будущая наследница. — Лесли ослепительно улыбнулась в толпу, разразившуюся серией фотовспышек, и обернулась на камеру у входа, не вслушиваясь в слова церемониймейстера. Пусть все видят, как она сияет сегодня! В конце концов, она имеет право на успех: Лесли была не только дочерью знаменитого отставного генерала и продолжательницей рода известной филадельфийской семьи. Помимо этого, она многого добилась сама.

Лесли вошла внутрь, гордо вздернув голову. Почему она сочла, что ей здесь не место? Как раз наоборот — она могла вращаться в этом кругу на вполне законных основаниях.

Ее представили по всем правилам, и под аплодисменты она прошла в зал, великолепно и не без вкуса украшенный. Она двигалась словно во сне, элегантная и уверенная, утопая шпильками в ворсе ковра, улыбаясь и кивая.

Здесь было так красиво, что Лесли засмеялась про себя и направилась к пестрой толпе гостей.

Какой отвратительный день! Хантеру не нравилось решительно все, что он видел вокруг, — блистательные красотки и степенные толстосумы, с достоинством передвигавшиеся по залитому светом залу, неискренний смех и пустые разговоры. Многие узнавали его и кивали приветственно, приходилось улыбаться и кивать в ответ.

Он остановил проходившего мимо официанта и взял с подноса бокал мартини со льдом. Слишком шумно, много людей и проклятых дебютанток, бросавших на него оценивающие взгляды и хихикавших вслед! И репортеры! В этом проклятом городе просто сотни папарацци, жадно ловящих каждое его слово и подстерегавших с фотокамерами! Хантер так долго добивался известности, так тщательно лепил и поддерживал свой публичный имидж, что неожиданно сам стал его жертвой. Возможно, в этом была его вина, но так не хотелось, чтобы пресса сожрала с потрохами. Он чувствовал себя разложенным на блюде и готовым к употреблению разноликой толпой, и это не поднимало и без того скверного настроения.

Насколько приятнее было бы сейчас развалиться в кресле, потягивая грог и просматривая последние биржевые сводки! Хантер не любил больших скоплений народа, предпочитая им тишину и уединение. Хотя у публики могло быть и иное мнение на его счет — ведь он и сам приложил руку к созданию подобного светского образа. Нет, едва ли: в этих кругах знали о его неприязни к толпе и потому считали чудаком. Может быть, они так лучезарно улыбаются ему, чтобы потом с недоверием посмотреть в спину?

Зря он согласился быть спонсором этого мероприятия. Наверняка Хантер был не в себе, когда подтвердил свое участие еще год назад. Никакие прибыли не заставили бы его сделать это сейчас, когда он со скукой бродил среди гостей, выдавливая приветствия.

Дурацкий аукцион скоро начнется! Чем меньше оставалось времени до него, тем Хантеру становилось все больше не по себе. Он загнал себя в ловушку, а ведь больше всего на свете не любил быть жертвой обстоятельств.

— А, это вы, рад встрече! — в очередной раз произнес он, потрясая чью‑то руку. — Чудесная вечеринка, не правда ли? Все отлично организовано, вам не кажется?

Фразы, которые он произносил, так надоели ему, что начинали казаться бессмысленным набором слов. Он улыбался и кивал снова и снова, делая комплименты незнакомым женщинам и обмениваясь любезностями с теми, кого знал. Здесь были и двое представителей совета директоров, с которыми он задержался чуть дольше, обсудив деловые вопросы. Затем пил шампанское, которое не слишком любил и которого здесь было целое море, блуждал по бесконечным комнатам, и нигде ему не нравилось. В конце концов Хантер не выдержал и удалился на кухню.

Здесь царила ужасная суматоха, перекрикивались повара и официанты, кто‑то сновал взад и вперед с огромными коробками и бесчисленными тарелками. Было душно, и клубы пара, вырывавшиеся из кастрюль, частично скрывали происходящее. И все‑таки Хантеру стало лучше, он смог немного расслабиться и стереть с лица вежливую улыбку, несколько минут назад едва не превратившуюся в дружелюбный оскал. Он прислонился к стене спиной и сделал глоток из бокала, всматриваясь в беспорядочную работу, творившуюся на кухне.

Стены заглушали раскаты музыки, и она казалась не такой громкой и назойливой. Через полчаса откроется буфет, и все ринутся поглощать закуски. Еще полчаса спустя подадут ужин, затем обещан какой‑то концерт. После этого объявят аукцион — ровно в 9.30. Так долго придется ждать.

Хантер отставил в сторону шампанское. Не может же он весь вечер прятаться здесь, в подсобных помещениях, надеясь, что его минует чаша сия. Так не хочется вновь появляться в зале!

Ладно, выбора все равно нет. Пожалуй, стоит относиться к аукциону проще. Возможно, это будет забавно и не так уж унизительно. Порой можно позволить себе и расслабиться — не все же время проводить в офисе, иногда стоит сменить твидовый пиджак и джинсы на смокинг. Хантер даже улыбнулся. Еще посмотрим, кому будет веселее — ему или болванам на приеме.

Кстати, ужин обещает быть чудесным, судя по витающим в воздухе аппетитным запахам. Да и шампанское отличной марки, нужно признать. К тому же Хантер всегда умел находить приятных собеседников даже в неподходящей компании. И черт возьми, его еще никогда не продавали — обычно покупал он, — и эта непривычная роль может оказаться интересной.

Пусть он не встретил здесь ни одной женщины, с которой хотелось бы провести вечер, — все же любопытно, кто его выиграет. Иногда непредсказуемость приятнее, чем запланированное свидание.

Хантер выскользнул из кухни и широким шагом прошел в вестибюль. Многочисленные люстры были приглушены, оркестр играл неплохо, мириады лампочек на стенах переливались, словно рождественские фонарики, — все это смягчило высокопарный стиль зала, а заодно и раздражение Хантера. Повсюду зажгли свечи, и их неровное пламя бросало на стены причудливые отблески. На танцплощадке в искусственном дыму под венский вальс кружило несколько пар. Разговоры стали тише, и многие разделились на небольшие компании, смеясь и потягивая шампанское.

В одной из комнат уже выставили огромный стол, постепенно заполнявшийся блюдами и подносами с фруктами. А гости все прибывали и прибывали, опаздывая настолько, насколько мог позволить этикет.

Хантер обошел танцпол, кивая и пожимая руки, и двинулся дальше, пока его внимание не привлекла группа у стены, состоявшая из трех мужчин и женщины. Они были увлечены спором и иногда негромко смеялись.

Женщина показалась Хантеру очень необычной. На ней было переливающееся длинное платье, облегавшее ее от изящной шеи до самых бедер и чуть расходившееся книзу. Струйки золотых цепей сбегали вниз по открытой спине.

Это была элегантная блондинка, и она явно умела поддерживать разговор, судя по тому, с каким интересом ее слушали собеседники. Или они были просто очарованы?

Хантер сделал шаг к болтавшей компании. Его посетило навязчивое желание присоединиться к трем мужчинам и послушать, что интересного может сказать незнакомка.

Как раз в этот момент она засмеялась странным чарующим смехом, откинув голову. Неровный свет отразился на ее лице, обрисовав тонкие черты — изящный нос и пронзительные глаза под дугами темных бровей. Улыбка ее была одновременно и открытой, и загадочной, и Хантера удивило такое сочетание — оно показалось ему смутно знакомым. Так смотрела только одна женщина, но она никак не могла оказаться здесь, в этом обществе, непринужденно болтая с незнакомыми людьми и блистая при этом, как редкая жемчужина. Да и никогда не была она такой потрясающе красивой.

Нет, это никак не могла быть Лесли! Должно быть, Хантер вспомнил о ней, потому что утром получил свежую весточку. И все же…

Хантер так и не приблизился, выбрав другое направление. Он присоединился к знакомым и завел легкую, поверхностную беседу. При этом взгляд его нет‑нет да и останавливался на загадочной женщине в переливавшемся платье.

Глава 3

Динь‑дон! Позолоченные часы на одной из стен пробили десять. Невысокий помост, ярко освещенный прожекторами, окружили люди. В первых рядах теснились молодые девушки и женщины постарше, рассчитывавшие выиграть торги. По сцене прохаживались несколько претендентов на выкуп, улыбаясь и поворачиваясь то одним, то другим боком. Это была забавная пародия на показ мод. Дебютантки рассматривали их придирчиво, словно породистых лошадей, и громко обсуждали достоинства.

Лесли не стала пробираться ближе к подиуму и стояла чуть в стороне, ожидая. Она очень нервничала с самого начала торгов и никак не могла успокоиться. Как бы она ни заставляла взять себя в руки, сердце стучало как ненормальное. Вот он, Хантер! Господи Боже, это он!

Лесли намеренно избегала его весь вечер и почти не сходила с места, предоставляя своим новым знакомым приносить ей шампанское. Она боялась встретить Хантера. Даже сейчас, когда он стоял на сцене и не мог видеть ее из‑за слепящего света, сердце Лесли едва не выскакивало из груди. Он был таким красивым и таким чужим… Казалось странным, что его можно купить, как и остальных мужчин, добродушно улыбавшихся со сцены. Хантер очень отличался от них — более мужественный, с мрачноватым, хищным блеском в глазах, выдававшим в нем настоящего дельца, он стоял особняком, без тени улыбки на лице, и был похож на пойманного в ловушку зверя.

«Господи, да я влезла в воду, не зная броду! На него и ставки делать страшно!»

Настала очередь Хантера пройтись по сцене. Он двигался неторопливо, похожий на пантеру, готовую прыгнуть. Черные волосы отливали на свету, и было заметно, что кое‑где уже пробиваются седые пряди.

Да он великолепен! Лесли подумала, что каждая дебютантка втайне жаждет заполучить такого мужчину, и все же немногие решатся поставить на него — слишком уж отрешенный вид у Хантера, почти презрительный, и это может отпугнуть покупательниц.

Известная журналистка, выпускающая колонку светских сплетен и приглашенная в качестве ведущей, указала на одного из холостяков и предложила начать торг. Это был тридцатипятилетний биржевой маклер, утверждавший, что он ужасный трудоголик, но упомянувший о своей безумной страсти к бейсболу в надежде, что это подкупит толпу женщин. Так оно и вышло, и спор за холостяка был страстным и жарким. Наверняка наделе большинству дебютанток по душе пришлась его способность зарабатывать деньги, а не любовь к спорту, но едва ли кто из них при шалея бы в этом. Победившая в торгах молодая женщина торжествующе приняла руку спустившегося с помоста мужчины и, весело защебетав, направилась с ним к столикам с закусками.

Вторым лотом шел управляющий известной фирмой, заядлый рыбак и путешественник. На этот раз женщины не торопились, ведя торг основательно, но выигравшая заплатила не многим меньше предыдущей победительницы.

Следующим шел Хантер.

«Господи, помоги мне, очередь Хантера!» Лесли еле справилась с дрожью в коленях.

Ведущая окинула его плотоядным взглядом, но, наткнувшись на равнодушие, скрыла разочарование и защебетала в толпу:

— А вот и мистер Девлин, господа! Взгляните на него! Да‑да, это он, талантливый человеке разносторонними интересами, галантный, сказочно богатый и приятный в общении! — Лицо Хантера при этом являло собой полную противоположность сказанному. — Посмотрите, какой красавчик, леди! Неужели вам не по душе импульсивные, сильные мужчины? Хантер Девлин — воплощение ваших грез. Ну? Кто же откроет торги? Может быть, вы, девушка в зеленом? Вы только вглядитесь…

Хантер сделал протестующий жест, но остановить этот поток глупостей был не в силах.

— Посмотрите на него, дамы! Такому мужчине надо соответствовать! Если вы будете достаточно умны, интересны и немножечко безрассудны, — возможно, вам удастся ненадолго удержать его внимание. Вас пугает этот мужчина, женщины? — добавила журналистка, бросив мстительный взгляд на Хантера. — Ну, кто же из вас найдет в себе смелость поставить на мистера Девлина? Этот лот — последний в нашем аукционе! Не теряйтесь, делайте ставки!

Оркестр заиграл бравурную музыку, сопровождая выступление, но инструменты умолкли один за другим, когда ответом оказалась полная тишина.

Ни одна из женщин не подняла руки. Ни одна не выкрикнула начальной ставки. Даже ведущая замолкла в замешательстве. На лице Хантера застыло безмятежное выражение.

«Сейчас, я должна это сделать прямо сейчас!» Лесли беспомощно огляделась в надежде, что кто‑то из женщин очнется и выкрикнет сумму. Да они же боятся! Он пугает их до смерти своим превосходством! Каждая из них понимает, что никогда не сможет стать ему парой. Они не знают, что будут с ним делать, если выиграют его.

«Зато это знаю я!»

Сердце прекратило безумно колотиться. Лесли гордо выпрямила спину и сделала шаг вперед.

— Ставлю тысячу долларов, — твердо произнесла она, и толпа облегченно разразилась аплодисментами.

Хантеру было весьма не по себе. Ни одна из женщин не пожелала поставить на него. Это было унизительно и досадно. И все присутствующие — свидетели его позора. Да это самый неприятный момент из всех, что он помнит!

Какая удача, что не видно лиц! Иначе бы он нашел что сказать этим трусливым овцам. Любое отклонение для них — порок. Пора заканчивать этот нелепый фарс! Еще минута, и Хантер спрыгнете помоста и покинет поле несостоявшейся битвы. Надо убираться, волк овцам не товарищ!

Тишина была гнетущей. Неужели они так боятся его, что готовы провалить удачный вечер? Ведь это всего лишь забавная шутка, зачем воспринимать нес так всерьез?

Хантер был не просто расстроен. Он не понимал, почему все обернулось так нелепо. Они принимали его за другого, считали чужаком, хотя не так уж сильно отличались от него — те же акулы бизнеса, только закоренелые снобы и ханжи, привыкшие говорить не то, что думают, и делать не то, что хотят!

И эти круглые глаза ведущей — единственной, кого видел Хантер, — почему она так беспомощно таращится на него?

Кулаки Хантера сами собой сжались, на лице проступило угрюмое, раздраженное выражение. Пора сваливать! Шутка давно перестала быть забавной.

И тут из зала, разрезав безмолвие, послышался женский голос:

— Ставлю тысячу долларов! — Как гром с ясного неба, и всплеск аплодисментов, одобрительный гул мужских и женских голосов.

Хантер не понимал, почему зал разразился хлопками, но по какой бы причине это ни случилось, не так уж и важно. Кто бы ни была эта женщина, она сильно рисковала, встав на его сторону, а значит, отличалась от остальных. Ее ставка словно открыла шлюзы, и веселье возобновилось с новой силой, смех у сцены зазвучал увереннее, и вот уже появились другие желающие поторговаться.

«Да это же просто стадо! Пока не появится пастух и не поведет их за собой, они даже за границы собственного загона не выйдут! Всегда удобно иметь широкую спину, за которой можно укрыться, — не важно, идет ли речь о бизнесе или о личной жизни. Пусть решение примет кто‑то другой, а мы просто вкусим плоды — вот так они рассуждают. К черту их всех! Кто бы ни выиграл торги, я найду эту женщину — ту, что поставила тысячу. Я должен посмотреть в ее глаза, потому что у нее сердце воина».

Хантер вслушался в жаркую борьбу у сцены. Спорили двое, и ставки росли с каждой секундой.

— Четыре тысячи!

— Четыре и двести пятьдесят!

— Четыре с половиной!

— Пять! — Хантер узнал голос незнакомки, открывшей торги.

— Пять двести пятьдесят!

— Шесть!

Что ж, она играет по‑крупному. Хантеру нравилась эта женщина все больше и больше.

— Я услышу ставку в шесть и двести пятьдесят? — голос ведущей. — Так вы перебьете ставку, леди в белом платье?

Леди В Белом Платье отказалась. Отказалась от него! Лесли видела, как она колеблется, затем с досадой качает головой.

Хантер всматривался сквозь слепящий свет, силясь разглядеть победительницу. Все, что он видел, — изящный силуэт, решительно подавшийся вперед. Его спасительница.

Он был очарован ее уверенным голосом, но еще больше удивлен таким сильным желанием выиграть. Желает ли она просто победы или борется именно за него? Может, она действительно хочет выиграть его?

Выиграть его… Хантеру понравилось, как это звучит.

— Так я услышу еще одну ставку, леди? — спросила ведущая, или мисс Сплетница. — Кто‑нибудь еще желает побороться за человека, получившего титул самого стильного мужчины года? Неужели никто не найдет в себе смелости перебить ставку женщины в черном? Услышу ли я?.. Тишина.

— В таком случае мистер Девлин продан за шесть тысяч долларов. Хантер, можешь познакомиться с победительницей.

И, мысленно поблагодарив небо за благосклонность, Хантер, как кошка, спрыгнул со сцены и под музыку направился к незнакомке, освещенной прожекторами. Она стояла неподвижно, словно греческая статуя, ожидая, когда он подойдет.

Это была та самая женщина в сверкавшем платье с золотыми цепочками, элегантная блондинка, которую он заметил немного раньше.

Похоже, все не так уж плохо складывается, подумал Хантер. Подойдя вплотную, он взглянул ей в лицо, озаренное торжествующей улыбкой. В глазах ее скакали веселые бесенята.

— Здравствуй, Хантер! — засмеялась она, протягивая руку.

Он пожал ее с облегчением:

— Боже мой, Лесли! Ну конечно, это ты! Я чертовски рад…

Лесли очень надеялась, что это действительно так. По крайней мере, приятно. Даже если это простое проявление любезности с его стороны. Наверняка она еще долго не забудет торжество победителя, испытанное ею сегодня, и эти слова, подчеркнувшие, что она спасла его от крайне неприятного разочарования. Кроме того, с Лесли он сможет провести вечер, поболтав о том о сем. Возможно, с кем‑то другим ему было бы скучно. А она не позволит ему скучать.

— Так; давай выбираться отсюда, — сказал Хантер.

— Ну уж нет! — воспротивилась Лесли. — Ты же не испортишь мне момент триумфа? Это было бы неблагодарно с твоей стороны, Хантер.

— Неужели так приятно выиграть меня?

— Попридержи свое спасибо, приятель. Я удивлена, что ты не привел с собой подружку, которая спасла бы тебя от позора. Какую‑нибудь из твоих породистых лошадок.

— Но ты неплохо справилась за нее. — Хантер взял ее под руку.

— Брось, я просто развлекалась. Было забавно. Похоже, мы не всегда имеем шанс выбирать наших спасителей? — Лесли оборвала себя, сообразив, что слишком много болтает. Нельзя так сразу давить на него, для этого еще не настало время. Хантер явно еще не отошел от пережитого. — Выпей шампанского. — Она взяла бокал с подноса подошедшего официанта.

— Я думаю, у нашей мисс Сплетницы завтра же выйдет новая байка про мой сегодняшний провал, — мрачно буркнул Хантер.

— Что ж, — довольно улыбнулась Лесли. — Мне приятно, что я буду там фигурировать в качестве таинственной незнакомки, спасшей твою репутацию.

— Ты? Таинственная незнакомка?

Это больно кольнуло Лесли. А чего, собственно, она ожидала? Он привык, что Лесли Гордон говорит то, что думает, и потому действовал точно так же, не думая, что пренебрежительные слова заденут ее.

Поэтому она бросила на него насмешливый взгляд:

— Ты так не считаешь?

Хантер отступил на шаг, изучая. Странное дело! Вроде бы перед ним Лесли, которую он так хорошо знал, но эти изящные черты, глубокий голос, женственное тело — ах да, и светлые волосы! — не могли принадлежать той Лесли, с которой он был знаком долгие годы.

Он смотрел на нее, и она, улыбнувшись, повернулась к нему спиной, демонстрируя платье и обнаженную спину. Эта ее непосредственность! Так могла сделать только мисс Гордон. Но стоило ей послать ему быстрый манящий взгляд через плечо, изящное и соблазнительное, этими своими зелеными глазищами, как иллюзия исчезла и перед ним оказалась совершенно незнакомая женщина. «Да я совсем ее не знаю!» — подумал Хантер с возрастающим интересом.

Лесли поняла по его лицу, о чем он думает, и почувствовала себя польщенной. Она продолжала молчать, как и он, боясь поспешными словами разрушить магию момента. Ее язык всегда подводил в таких ситуациях, поэтому она изо всех сил старалась сдерживаться.

Лесли повернулась к Хантеру с неуверенной улыбкой. Однако Хантеру ее улыбка показалась изящной и женственной — он стал видеть ее в новом свете. Это его интриговало.

— Что ж, значит, ты купила меня, — медленно произнес он. — Я бы добавил, с потрохами.

В ответ на это ее губы насмешливо изогнулись.

— Похоже на то. Должна сказать, это свидание обошлось мне недешево. И черт побери, я не знаю, что мне теперь с тобой делать!

— Я могу предложить пару вариантов, — сказал он таким интимным тоном, что Лесли застыла. Разговор перешел на совершенно иной уровень, а это не входило в ее планы. Она посмотрела на Хантера, словно не понимая, что он имеет в виду.

— Может, потанцуем немного? — предложила она.

Среди танцующих пар он будет не так для нее опасен.

Как она ошибалась! Танцевать с ним оказалось не просто опасным — он был слишком близко, и это не давало Лесли сосредоточиться.

Хантер никогда не делал ничего наполовину. Он притянул к себе Лесли так близко, что это выходило за рамки этикета. Но ей это нравилось, ей хотелось этого. Его рука, горячая и настойчивая, лежала на ее талии.

Какие сильные руки! Какие уверенные движения! «Лесли, приди в себя! Это всего лишь медленный танец… Даже дыхание прерывается от его близости!» — подумала она. Лесли не знала, что он такой высокий. И как ему идет смокинг! Впрочем, любой мужчина выглядит очень высоким в смокинге. Вот только Хантер действительно был высоким. Как ему удается заниматься банджи‑джампингом с таким ростом?

Даже в тусклом свете Хантер замечал испытующие взгляды, которые бросала на него девушка. Он помнил ее именно такой — любопытная, порывистая, веселая, Лесли была его добрым другом еще со школы.

Но стоило ей посмотреть на него в упор, и знакомое ощущение пропало. Глаза ее изучали его холодно и насмешливо — глаза женщины искушенной и знающей себе цену. Как у нее это получается? Хантер вновь и вновь пытался разгадать загадку, мучаясь бессильным любопытством. Лесли, которую он знал с юных лет, полная брюнетка, сначала педантичная до скуки, превратилась затем в смешливую ироничную девушку, нашедшую себя в любимом деле и ставшую хорошим другом. И вот теперь это блондинка, потрясающе красивая, загадочная и отстраненная. Хантер чувствовал ее тело в своих руках, и близость будила его интерес. Неужели и раньше у нее были такие полные губы, такой живой, притягательный рот, лучистые глаза? Как мог он не замечать этого?

Хантер снова случайно поймал ее взгляд — на сей раз чуточку печальный и нежный.

— Давай уйдем отсюда, — тихо шепнул он ей на ухо и еле подавил желание коснуться мочки губами.

Лесли откинула голову, чтобы посмотреть на него в упор, и улыбнулась с насмешкой:

— Так не пойдет! Тебе не удастся легко отделаться, Хантер! Видишь: все эти люди рассматривают нас и умиляются. Забавно, правда? Они считают, что я — герой дня. — Лесли подумала и милостиво добавила: — Ну и ты — на вторых ролях.

— Мне плевать, что они думают! — отмахнулся Хантер. — Меня интересует, что думаешь ты.

— Ну‑у‑у… — Лесли забавно нахмурила брови, — мне нравится, что все внимание на этом вечере направлено на меня. А что касается геройства… в общем, я всегда была такой, и их признание не так уж важно для меня.

— Значит, героиня, да? — Хантер прижал ее еще крепче. — То есть ты из тех, кто смело бросается в авантюры?

— Конечно, без них скучно жить! Только глупцы никогда не рискуют.

— Согласен. Поэтому я и хочу покинуть это место — здесь слишком много таких глупцов. Они не похожи на нас.

Лесли посмотрела на него озадаченно. «На нас»? «Мы»? Это странное заявление хотелось обдумать хорошенько, но не здесь и не сейчас. Этот вечер не создан для глубоких размышлений.

Музыка закончилась, а они все еще стояли посреди зала, и люди смотрели на них с улыбкой. Им кажется, что они понимают происходящее, подумала Лесли. Для них это очередной короткий роман, и они довольны тем, что ощущают себя причастными. Глупцы!

Хантер увлек Лесли в сторону буфета.

— Мы можем пойти пообедать где‑нибудь в городе, — предложил он.

— Ты все еще не понимаешь? Я хочу быть здесь.

— Черт меня побери, если я понимаю причину твоего упорства!

— Я же стала знаменитостью дня! И теперь мне хочется заслуженно почивать на лаврах.

— Что ж, пользуйся моей добротой, — проворчал Хантер. — Если бы это была не ты…

Какой интересный комментарий! Что он имел в виду?

— То что было бы? — полюбопытствовала Лесли.

— Уже час, как меня бы здесь не было!

Это хорошо или плохо? Лесли не знала, как расценить подобные слова. «Он жалеет, что ему приходится быть тут из‑за меня? Или, наоборот, рад, что так все обернулось?»

— Ты находишь меня потрясающей! — засмеялась Лесли.

Хантер едва не сказал «Еще бы!», но удержался и просто улыбнулся в ответ. Они пристроились в конец длинной очереди в буфет. Лесли кивнула нескольким новым знакомым и перебросилась парой фраз со стоявшей впереди парой. Другая, незнакомая Лесли: общительная, веселая и интересная. Это удивляло Хантера. Так странно, но белокурые волосы делают ее просто неотразимой.

Они поболтали о гостиничном бизнесе, обслуживании отелей и ресторанов, и Хантер увлекся беседой. Ему все больше нравилось общество Лесли. Тем временем очередь незаметно подползла к буфету.

— О, отлично! — обрадовалась Лесли. — Наконец можно и перекусить!

Они отошли к стене, захватив поднос с изысканными китайскими блюдами и серебряными приборами. Хантеру пришлось лавировать между гостями, чтобы не расплескать шампанское.

— Знаешь, я рад, что мы остались, — признался он.

— Приятно слышать, — откликнулась Лесли, погружая последний кусочек филе в винный соус. — Я готова к десерту!

Хантеру нравились женщины со здоровым аппетитом. Передав пустые тарелки проходящему официанту, он задался вопросом, куда девается вся пища, которую с таким удовольствием поглощает Лесли. Ее платье было узким и облегающим талию, и Хантер засмеялся про себя, представив, что в нем есть некий волшебный резервуар без дна. Специально для съеденной пищи.

Теперь в руке Лесли была тарелочка с огромным куском торта. Он был полит шоколадом и обильно украшен взбитыми сливками. Девушка принялась за него без малейшего колебания. Это тоже понравилось Хантеру.

— Ну же, Хантер, не отказывай себе в удовольствии. Торт просто удивительный!

— Я не ем шоколад.

— Да брось! — подначивала его Лесли. — Послушай, ты просто обязан съесть кусочек. Ну хотя бы попробуй! — взмолилась она.

Хантер посмотрел на Лесли в замешательстве. Знала ли она, что он вообще не ест сладкого? Он считал, что сахар — это белый яд, и потому даже кофе пил черный и несладкий. Но глаза Лесли сказали ему, что она будет стоять на своем, пытаясь уговорить его.

— Тогда чуть‑чуть, — сдался он.

— Не бойся, от одного кусочка ты не погибнешь!

— А если погибну?

— Разве что от восторга, — улыбнулась Лесли. — Это безумно вкусно, поверь. В шоколаде есть что‑то сексуальное… — Зачем она сказала это? Хантер не из тех, кто любит, чтобы его подталкивали. Даже люди, пробуждавшие его интерес, не заставят его изменить своим принципам.

Хантер славился переменчивым нравом. Ему все быстро надоедало, и Лесли хотела бы знать, как скоро и она надоест ему. Хотя имеет ли это значение, когда она выиграла его и, значит, могла распоряжаться им весь вечер? Хотя что с того? Едва ли она выполнит свое задание, если он заскучает раньше времени.

Лесли подала Хантеру блюдце с тортом. Он отломил вилкой маленький кусочек и отправил в рот, не отрывая взгляда от Лесли. Она ободряюще улыбалась, и глаза ее светились от смеха.

Хантер попробовал жевать… Какой богатый вкус, нежный и тающий на языке! В самом деле, в этом есть что‑то соблазнительное и очень греховное! Сладкое и терпкое ощущение… И это так похоже на Лесли!

— Все, мои принципы совершили групповое самоубийство, — признался он. — Очень, очень вкусно!

— Ага! Вот видишь! — усмехнулась победно Лесли и положила в рот огромный кусок торта с непосредственностью десятилетней девчонки. — До чего я все‑таки обожаю шоколад! — И она облизнула вилку. Это вышло так соблазнительно, что Хантер не мог оторвать взгляда от ее губ.

В ней не было ничего притворного. Она была такой же, как всегда, — естественной и прямой в словах и поступках, но к этой естественности прибавилась некая изысканность и женственность.

Хантер отломил вилкой еще кусочек и снова отправил его в рот, по‑прежнему глядя в лицо Лесли. Она отерла краешек губ салфеткой, и Хантер поймал себя на мысли, что хотел бы облизнуть эти губы. Да и вообще всю ее…

— Боже, я вызвала чудовище! — засмеялась она. Уж не прочитала ли она его мысли?

— Ты на что это намекаешь? — спросил Хантер.

— Уже четвертый раз ты набиваешь рот шоколадным тортом! Мне кажется, у тебя будет передозировка.

«Если только от тебя», — подумал Хантер.

— Пойдем возьмем кофе, — предложил он, вытирая руки льняной салфеткой, которую ему протянула девушка.

— Ты подорвешь свой хилый организм, если после шоколада употребишь еще и кофеин, — шутливо возмутилась Лесли. — Мне кажется, это очень опасно. Хочешь прожить этот вечер с максимальным риском?

— Беру пример с тебя, — хмыкнул Хантер.

Все же кофе он сделал себе, как привык, — черный. Лесли же заправила свой сахаром и сливками. Ей начинал мешать шум музыки, и они заняли маленький столик в дальнем углу обеденной комнаты. Здесь было не так душно и людно.

— Что теперь? — спросил Хантер, отпив глоток из изящной фарфоровой чашечки. — Ты купила это свидание весьма недешево. Наверняка у тебя есть план, как провести этот вечер.

Ну вот… А ей так весело, что совершенно не хочется думать о работе. Лесли взглянула на часы — до полуночи еще довольно много времени. Может, пока не стоит говорить ему?

— Видишь ли… — Она неуверенно прикусила губу. — Наверное, пришла пора признаться… это не я тебя купила. То есть не совсем я…

— Что?! — Хантер был озадачен. — Как это понимать?

— Деньги выделил журнал.

— Вот это новость!

Как же он раньше не догадался?! Откуда у Лесли могли найтись такие деньги, тем более для глупых затей? Хантер подавил желание тотчас уйти, по крайней мере пока. В конце концов, это не столь уж важно. Лесли никогда не совершала необдуманных поступков. Ей здесь нравилось, да и сам Хантер еще не успел заскучать, что было удивительно.

— Надеюсь, ты не собираешься писать обо всем, что здесь произошло? У тебя злой язык, и статья выйдет обидная для меня. А я‑то еще опасался мисс Сплетницы! Ну так как, ты не станешь писать об этом свидании?

Пора немного сдержать натиск, подумала про себя Лесли.

— Это даже в голову мне не приходило, Хантер. Как ты мог предположить такое? — Она надеялась, что ее слова звучат убедительно. Когда она скажет то же самое Натали, та ее просто убьет. Но это будет не сегодня, а значит, очень не скоро. Возможно, все обойдется. — Но ведь трюк, который ты выкинул на шоу, заслуживает комментария. Да и то, что тебя назвали жеребцом, помнишь? Ты же не будешь уговаривать меня не писать об этом?

«Что ж, это справедливо», — подумал Хантер.

— Эти проклятые сплетни! Так, значит, об этом ты все же напишешь, да? И я никак не смогу отговорить тебя?

«Ошибаешься, Хантер, — подумала Лесли. — Да если бы ты подвел меня к краю пропасти и вручил парашют, я бы прыгнула!»

— Могу изменить свое решение, — сказала она вслух. — Предложи мне хорошую взятку, и я постараюсь что‑нибудь придумать. — И она засмеялась.

— Я превращу наше свидание в сказку, если захочешь. Мы можем отправиться, куда пожелаешь, только скажи. А ты пообещаешь, что не будешь писать обо мне. По крайней мере про свидание, идет? Я ведь понимаю, что в этом состояло твое задание. Иначе бы тебе не выделили денег на торги. Ну так как?

Хантер видел, как сузились глаза Лесли: перед ее внутренним взором наверняка пронеслись сотни различных вариантов — от простеньких до грандиозных.

Она медленно кивнула. Лесли уже приняла решение. Ей не хотелось заставлять его делать что‑то сногсшибательное и тратить слишком много денег — хотя Хантер с легкостью мог себе это позволить. Лесли не желала навязываться. Пусть будет что‑то приятное, но без претензий.

— Поедем в Вермонт. — Это был компромисс. Катаясь на лыжах, они будут просто развлекаться, и это не даст ей возможности быть слишком близко к нему. Потому что ее влекло к Хантеру, и еще как!

Он смотрел на нее несколько мгновений и вдруг разразился смехом. В этом была вся Лесли! Вермонт! Она не сказала «озеро Тахо», не попросила швейцарских Альп, нет! Любая другая женщина на ее месте потребовала бы гораздо больше, пользуясь моментом. Но не эта!

— Не смей так отвратительно хохотать надо мной! Я уверена, что ты лыжник мирового класса. Угадала?

— Тебе лучше знать, — все еще смеясь, ответил Хантер.

— Интересно, откуда же?

— На самом деле я не такой уж опытный лыжник. Так, скатился с пары склонов, — пожал плечами Хантер.

— Вот видишь! — сказала Лесли, весьма довольная своей догадливостью. — В общем, ты знаешь, куда я хочу. И кстати, тебе известно, что в моей семье не было принято ездить отдыхать по выходным.

— Тогда, может, лучше поехать куда‑нибудь подальше?

— Вермонт мне вполне подойдет.

— Отлично. Когда?

— А разве ты не должен сначала справиться у секретаря об окнах в своем ежедневнике?

— Ах, это… не проблема.

«Да ладно, — подумала Лесли, — наверняка у тебя до конца года распланирован каждый день!»

— Так когда именно? — нетерпеливо спросил Хантер.

Лесли прищурила глаза:

— Следующий уик‑энд. Суббота или воскресенье. Сделай чудо, Хантер, подари мне гору.

Он подумал, что собирается совершить куда большее чудо: не только подарить ей гору, но и полностью переделать свое забитое встречами расписание — то, чего он никогда ни для кого не делал.

Глава 4

— Куда? Я правильно расслышала?

— В Санкт‑Мориц, — повторил Хантер. — А что, ты недовольна?

Лесли отвернулась к окошку иллюминатора и сделала вид, что поглощена открывшимися видами. Пока они ждали разрешения на отлет, она пребывала в ошеломленном состоянии.

Выходные в Европе, частный самолет — к этому она не была готова! Это было потрясающе, удивительно и приятно, и все же… какая‑то часть Лесли противилась этому и была разочарована подобным поворотом событий. Ей не по душе были такие широкие жесты, тем более со стороны Хантера.

— Но ведь я… не успела купить себе лыжный костюм, а в Санкт‑Морице едва ли есть прокат — это слишком шикарный курорт. И чем тебе не угодил Вермонт? Кстати, откуда ты взял мой паспорт?

Хантер хитро усмехнулся — как мальчишка.

— Разве ты забыла, что для таких, как я, нет ничего невозможного?

Ну еще бы! Как можно думать, что Хантер Девлин принадлежит к простым смертным вроде Лесли, если все происходящее убеждает в обратном?

На самом деле организовать это путешествие оказалось не такой уж простой задачей. Для начала Хантеру пришлось полностью перекроить свое расписание на целый месяц вперед, а потом решить задачу посложнее — уговорить Натали Балтер помочь ему достать паспорт Лесли и скрыть от нее все приготовления. Редактор «Ситискейп» оказалась женщиной неподкупной. Почти неподкупной. И Хантер скрепя сердце согласился дать интервью журналу, избежать которого так жаждал, пообещав взять Лесли кататься на лыжах. Получился замкнутый круг.

Но сейчас его беспокоило настроение Лесли. Похоже, его сюрприз не радовал девушку. Любая другая многое отдала бы за отдых в Европе. А Лесли? Она хотела всего лишь Вермонт, и ее раздражало то, что Хантер пытался выглядеть щедрым. Н‑да, иногда деньги играют со своими хозяевами злую шутку. Видимо, он перегнул палку, пытаясь предугадать все желания своей спутницы. Теперь уже поздно что‑то менять, хоть она и не в восторге.

Но Хантер был не так уж близок к истине. Лесли не знала, как реагировать, но раздраженной она не была. Конечно, в Санкт‑Морице ей понравится, да еще как! Но как это в духе Хантера! Хотите снега? Вот вам частный рейс! Сметем всех на своем пути! Разве что‑то может стать помехой, если Хантер принял решение развлечься? К его услугам деньги и связи. И это отпугивало Лесли. Сколько же людей живет вот так, получая все, что пожелают?

Лесли не знала, смогла бы она стать такой, как Хантер, будучи богатой. Что толку думать, если это все равно невозможно? Здесь, в самолете, на недавнем приеме, рядом с хантерами девлинами, ей было не место.

«О чем ты думаешь?» — одернула она себя. Тебя доставят в Швейцарию в целости и сохранности, минуя таможенный контроль и суматоху с багажом, ты будешь жить в чудесном отеле, и самые лучшие снежные склоны будут к твоим услугам. И вместо того чтобы наслаждаться, ты сидишь и копаешься в себе, а заодно осуждаешь образ жизни Хантера и ему подобных, а ведь именно он и его деньги сделали тебе такой чудесный подарок!

Она понимала, что надо срочно что‑то сделать со своим подавленным состоянием. Этот человек организовал путешествие только для Лесли, а она не принимает его щедрость! Это ее первый и последний шанс провести время с человеком, ставшим наваждением всей жизни, причем провести восхитительно!

— Послушай, Хантер, — мягко обратилась она к спутнику. — Тебе вовсе не стоило делать этого.

— Я уже понял, что совершил ошибку. — Хантер подвинулся вперед, заглядывая ей в глаза. — Виноват, исправлюсь!

Лесли не удержалась от улыбки:

— Не давай опрометчивых обещаний! Вдруг не сможешь выполнить?

У трапа их ждала машина. Хантер любил комфорт, а до места было три часа езды. Отель, в котором они остановились, оказался чудесным — здание в средневековом стиле с уютными комнатами и элегантной обстановкой. Хантер забронировал номер с раздельными спальнями, за что Лесли мысленно поблагодарила его.

Ужин уже ждал их. Номер был шикарным. Даже придирчивый папаша Лесли не стал бы возражать.

Ей все больше нравилось здесь. В спальне стояла огромная кровать, небольшой столик с зеркалом, на котором громоздились женские вещи. У стены высился камин с темной кладкой, а в ванной была установлена невероятных размеров джакузи. Комнаты были оклеены дорогими обоями нежных кремовых оттенков, тяжелые шторы бежевого цвета занавешивали окна. На полу лежал плюшевый ковер, такой уютный, что хотелось свернуться на нем клубочком.

В столовую Лесли спускалась медленно, разглядывая картины на стенах. Все выглядело таким дорогим, но вместе с тем без претензий на излишнюю роскошь. Девушка бессознательно улыбалась.

В столовой было немноголюдно. Большинство заядлых лыжников, вволю накатавшись за день, собрались в гостиной, слушая музыку и оживленно беседуя.

Лесли не знала, что сказать Хантеру, и потому молчала. Простое «спасибо» казалось нелепым и недостаточным, а рассыпаться в благодарностях она не стала. С другой стороны, Хантер наверняка привык к подобному образу жизни, и ее восторг просто позабавил бы его.

Поэтому она ничего не сказала, усевшись за столик и приняв от Хантера бокал красного вина. Лишь прямо встретила его взгляд, надеясь, что в ее глазах он прочтет, что она чувствует.

— Кстати, — вдруг произнес Хантер, — здесь, в отеле, есть магазин, где можно купить экипировку и спортивный костюм.

— Нет. — Ее глаза потемнели от недовольства. — В нем только лыжная шапочка обойдется мне в годовой доход! Не стоит.

— Я хотел сказать, что мог бы…

— Нет! — Это прозвучало так резко, что Лесли смутилась. Она попыталась смягчить отказ: — Не надо, прошу тебя… широких жестов. Я хочу просто насладиться этими выходными, а не оказаться на долгие годы твоей должницей. Представь, как взбесится Натали, если я представлю ей отчет!

— Я привык помогать своим друзьям.

— А я не привыкла доставлять неудобство своим.

— Но ведь журнал должен был выделить тебе деньги на это.

— Вовсе нет! «Ситискейпу» недешево обошлось наше свидание. Им нужна статья, а мне — отдых в горах. Так что все честно: я получаю Альпы, а журнал — заметку. Чего еще желать?

«Меня», — подумал Хантер и обезоруживающе улыбнулся:

— Меня.

— Ну, это само собой разумеется, — откликнулась Лесли и выругала себя.

Однако Хантер не заметил ее смущения.

— Во сколько ты проснешься? Когда выйдем?

— Хм… Вообще‑то я ранняя птичка. А ты? — Наверняка он встанет поздно, потому что засидится за работой, делая звонки и разбирая факсы. Не может быть, чтобы он не работал даже в выходные!

— Давай встретимся в шесть. Куда подать завтрак, в номер или сюда?

— Лучше сюда, — поспешно ответила Лесли. — Мне нравится вид из окна.

— Но отсюда ничего не видно. Все самое красивое открывается со склона.

— Тут тоже чудесно. К тому же из моей комнаты видно еще меньше.

— Уж не знаю, о чем ты думаешь, — усмехнулся Хантер, — но выходить из положения ты научилась неплохо.

— Со времени нашей последней встречи я вообще многому научилась.

— Интересно, чему?

Лесли прикусила язык. Вечно ее заносит. Вот теперь и думай, что ответить.

— Ну, — начала она, чуть поразмыслив, — во‑первых, я научилась быть блондинкой.

— Что ж, ты неплохо с этим справляешься, — одобрил Хантер.

— Я рада — меня заботит мой рейтинг.

— Он довольно высок, — заверил Хантер. — Продолжай.

Лесли помолчала, глядя ему в лицо.

— Я научилась разбираться в людях. Поэтому мне было несложно представить, как тебя разозлит предложенное интервью.

— Ты так хорошо меня знаешь? — спросил Хантер, гоняя вилкой шпинат по тарелке. Есть ему не хотелось, а вот узнать, что о нем думает Лесли, было любопытно.

— Не то чтобы очень хорошо, — смутилась девушка. — Уверена, что ты тоже многому научился за годы, пока мы не виделись.

— Интересно, — заулыбался Хантер. — Может, поделишься своими предположениями?

Лесли колебалась. Если она будет слишком напористой, это отпугнет его. С другой стороны, она ведь журналист, а значит, должна узнать о нем хоть немного больше. Главное — не торопить события!

— Хм… дай подумать, — протянула она. — Я полагаю, ты научился хорошо одеваться, коль тебя назвали самым стильным. Что еще? Ах да! Банджи‑джампинг… Видимо, этим искусством ты тоже неплохо овладел. А на днях научился получать удовольствие от шоколада!

Хантер улыбнулся. Ему нравилась эта игра. Он смотрел в лицо Лесли. У нее такие лучистые глаза, словно все, что происходит вокруг, создано только для того, чтобы удивлять и восхищать ее. Кажется, Лесли никогда не может надоесть жизнь, она относится к ней с детским любопытством. Это заставляло Хантера взглянуть на привычные вещи иначе.

— Что еще ты знаешь обо мне?

— Ну‑у‑у… Наверняка ты научился неплохо управлять киностудией, поскольку она до сих пор не разорилась и даже приносит доход. Успел расширить свою галерею за короткий срок, и о ней стали говорить как об эталоне художественного вкуса, — неплохое достижение! Возможно, я в чем‑то не точна, тогда поправь меня.

— Ты очень наблюдательна, и у тебя неплохие источники.

— Еще ты говоришь на немецком и французском не хуже, чем носитель языка, — продолжала Лесли. — Я сама слышала…

— И это верно.

— Еще? Ты вытащил из долгов небольшой театр, вложив в него почти два миллиона, просто потому, что большой поклонник главного режис…

— Откуда тебе известно? — резко оборвал ее Хантер. — Это частная информация, и она никого не касается!

— Знаю, — выдавила Лесли, краснея. — Не думала, что это так тебя заденет. Надеюсь, что твой проект раскрутится, правда…

Хантер смягчился. В конце концов, Лесли — репортер и ее работа — знать все обо всех. Она резкая и прямая, как всякий журналист, и вовсе не хотела обидеть, вытаскивая на свет его тайные увлечения. К тому же она явно смущена его реакцией.

Лесли словно прочла его мысли и попыталась загладить неприятный момент. Она наклонилась к нему через столик и взяла за руку.

— Прости, Хантер. Я ненамеренно перешла границы.

— Ничего страшного. Я переживу, — улыбнулся он. — Давай забудем об этом и поболтаем о чем‑нибудь другом. Все равно пора ложиться, иначе завтра ни ты, ни я не сможем выползти из постелей.

Лесли, облаченная в бордовый спортивный костюм с розовыми вставками, смотрела на Хантера в ожидании его реакции. На самом деле она боялась, что он оценит ее одежду не слишком высоко, хотя цвет ей был очень к лицу.

— Не нравится? Мне показалось, что выглядит сногсшибательно. — Она повернулась спиной, надевая защитный шлем и позволяя рассмотреть себя получше. — Ну так как?

— Потрясающе! — одобрил Хантер удивленно. На нем был черный костюм с серебристыми полосками. Шлем он не взял, предпочитая обходиться без него. Они как раз поднимались на фуникулере на высокий склон. Вид Лесли, крутившей головой по сторонам, казался Хантеру очень забавным. В ней было что‑то от мультяшного супер‑героя в ярком облачении. Шлем усиливал впечатление, не хватало только малинового плаща.

— Я предупреждала тебя, что плохо катаюсь даже по самым плоским склонам. На самом деле все обстоит гораздо хуже, — призналась девушка, растирая замерзшие пальцы, — я едва могу стоять на лыжах.

— Сегодня не будет крутых склонов, не волнуйся. И потом, ты быстро научишься! В конце концов, я не зря заплатил шесть тысяч за эти выходные — ты просто обязана показать высший класс, — засмеялся Хантер в ответ.

Он приложил немало усилий, чтобы научить Лесли ездить уверенно, и был награжден тем, что под конец она одолела довольно крутой склон. У нее ужасно тряслись колени, а щеки горели от волнения, но ей хотелось доказать своему спутнику, что она хорошая ученица. Он постоянно следил за ней, поправляя и подбадривая, и ему это доставляло невероятное удовольствие. Лесли хохотала как девчонка, падая в снег, и фыркала от смеха, отряхиваясь.

Ей было очень легко и весело, щеки пылали от утреннего мороза, и хотелось летать по горным спускам не останавливаясь. Она так устала, что по дороге в отель в голову лезли только мысли о горячей ванне и уютной теплой постели.

Однако у Хантера были другие планы на вечер. Будучи совой, он не хотел тратить драгоценное время на сон, предпочитая активный отдых. Поэтому они сделали рейд по всевозможным развлекательным шоу и клубам, танцуя и болтая без перерыва. Лесли не жалела, что променяла сон на развлечения. А Хантер, казалось, ни секунды не желал оставаться на одном месте, таская ее из одного заведения в другое. Вчерашний ужин был для него скучным, и он хотел сегодня взять реванш.

Вернувшись в отель, Лесли переоделась в вечернее платье и спустилась вниз. Это было одно из ее старых платьев, но, безусловно, самое лучшее — из черного обтягивающего крепа, державшееся на одном‑единственном шнурке.

— А куда подевались твои великолепные локоны? — встретил ее Хантер, уже сидевший за столиком и изучавший меню.

— Боже, Хантер, я даже не знаю, как объяснить… — замялась Лесли. — Все эти пряди и кудряшки — всего лишь подделка, шиньон, понимаешь? Ты страшно разочарован? — спросила она.

— Какой кошмар! — в том же духе ответил Хантер. — Немедленно пойду и приготовлю петлю и мыло! Просто жить не хочется после такого жестокого откровения! Ну почему блондинки всегда обманывают нас, доверчивых мужчин?

— Доверчивые мужчины сами рады обмануться насчет блондинок, — заявила Лесли безапелляционно. — Я рассчитывала на ужин, а ты, оказывается, готов весь вечер обсуждать свое разочарование.

Хантер сделал заказ, и они ели, потягивая красное вино, а затем вновь отправились по ночным клубам танцевать и слушать музыку. Наверное, они обошли весь город, прежде чем Хантер насытился и возжелал покоя. Возвращаясь в отель, он размышлял о своей удивительной спутнице. Лесли отлично двигалась под музыку, шутила и подкалывала его. Несколько раз он видел ее разговаривающей с другими мужчинами, явно заинтересованными в знакомстве. Новая Лесли умела нравиться, она была то яркой и смешливой, то задумчивой, и Хантеру не удавалось предугадать смену ее настроений.

К трем часам ночи они расположились в гостиной отеля, на диванчике у окна. В помещении было еще несколько человек, как и они, не пожелавших проводить время в номере, видя десятый сон. На сцене стоял одинокий гитарист, наигрывавший что‑то негромкое и ненавязчиво мурлыкавший в микрофон.

— Выпьешь бренди? — спросил Хантер, закинув ногу на ногу.

Лесли задумчиво смотрела в окно и чуть улыбалась. Шел снег, и огромные снежинки скользили за окном.

— Я бы предпочла горячий шоколад, — ответила девушка.

— О! Какой оригинальный и непредсказуемый выбор! — засмеялся Хантер. — Хотя почему бы и кет? И согревает не хуже бренди…

Но ему и так было жарко. Одно присутствие этой чудной, непонятной девушки согревало и беспокоило Хантера. Лесли на танцполе, Лесли в снегу, похожая на шаловливую девчонку, Лесли, болтающая с незнакомцами, неминуемо подпадавшими под ее обаяние… Сейчас она молчаливая и тихая, в изящном платье, струящемся по груди и ногам, нежная и вместе с тем соблазнительная. А эта отстраненность сделала знакомое лицо загадочным.

Официант принес напитки. Хантер все же предпочел бренди и теперь согревал бокал в ладонях.

— Во сколько выйдем завтра?

— Только не в шесть, прошу тебя, — обернулась Лесли с мольбой в глазах. — Возможно, для тебя такой режим привычен, но я не полуночник и завтра буду похожа на желе.

— Какие у тебя странные представления, — произнес Хантер, рассматривая огоньки в бокале. Он тоже думал о ней иначе, общаясь по почте. Она изменилась почти до неузнаваемости.

— У меня просто очень развито воображение. Такая работа, — признала Лесли. — Ты же знаешь, что я не только в «Ситискейп» работаю…

— Я что‑то об этом слышал. Кстати, мне даже как‑то попалась твоя колонка, но вот шоу по кабельному с тобой пока не видел.

— Возможно, это к лучшему. Иногда там есть комментарии и про тебя — ты не пришел бы от них в восторг. Хорошо, что этот канал тебе не принадлежит и можно не бояться твоих претензий, — улыбнулась Лесли.

— Завтра же куплю его! — пообещал Хантер.

Она засмеялась.

— Когда ты займешься интервью? — спросил он.

— Думаю, через неделю. В следующую субботу у меня еще один гость на шоу. Но рейтинг не так велик, и поднять его сможет только твое интервью. На тебя вся надежда, признаться…

— Я сделаю все, что в моих силах. — Хантер отставил бренди, так и не отпив. Он смотрел на Лесли и не узнавал ее. Она сидела, откинувшись на спинку дивана, и больше не смотрела в окно. Она смотрела на Хантера, и глаза ее блестели. Лесли отпила шоколад и облизнула губы.

Богатый, сладкий, терпкий вкус — так, кажется, она говорила?

Хантеру вдруг нестерпимо захотелось поцеловать ее, эти мягкие губы, нежный, живой рот со вкусом шоколада… Вот только Лесли вовсе не выглядела так, будто ждала его поцелуев. Скорее она хотела спать и еле скрывала зевоту.

— Так, кое‑кто явно жаждет попасть в теплую постель. Пошли! — Он протянул ей руку. — Иначе ты заснешь прямо здесь, и мне придется тащить тебя в номер!

Лесли даже не улыбнулась в ответ. Она послушно поднялась с дивана и позволила довести себя до лифта, а потом до двери комнаты. Глаза у нее слипались.

Хантер взял из ее вялой руки ключ и вставил в замочную скважину. Как это мило с его стороны — помочь ей добраться до номера! Он всегда был джентльменом. Лесли кивнула ему благодарно и хотела войти внутрь, но, подняв глаза, поймала взгляд Хантера и поняла, что он действовал вовсе не из соображений вежливости. Он смотрел на нее хищно, оценивающе, и Лесли стало ясно, о чем он думает.

— Лесли… — Он сделал движение к ней.

Ее сердце на мгновение замерло, а затем забилось чаще, прогоняя прочь сон.

— Я думаю, не стоит.

— Уверена? — Он приподнял ее подбородок, заставив смотреть себе в глаза.

— Это может испортить дружбу, — пробормотала Лесли.

— Не думаю, что дружбу этим испортишь, — шепнул Хантер, — скорее наоборот.

Он коснулся ее губ. Это был легкий, воздушный поцелуй, словно прикосновение крыльев бабочки; тело Лесли внезапно ослабело, пришлось вцепиться пальцами в косяк, чтобы не упасть. Сон как рукой сняло, а сердце колотилось все быстрее. В голове творилось что‑то невероятное, в висках стучало, щеки жгло, дыхание стало чаще, а губы приоткрылись в ожидании поцелуя.

Боже, какой опасный человек! Она всегда знала, что он опасен, но не представляла даже, что ему невозможно противиться! Хантер наклонился ближе и вновь поцеловал ее. Теперь поцелуй был смелее, изысканнее.

Нет, это не должно было случиться!

Но он все целовал и целовал ее, и Лесли не могла противиться.

— Хантер, — наконец смогла шепнуть она, — то, что мы делаем, неправильно.

— Неужели? Тогда почему я не ощущаю никакой вины? — усмехнулся он.

— Но, Хантер… — Она прижималась все теснее и подставляла губы для поцелуев.

— Ничего не говори, — пробормотал невнятно Хантер, целуя ее виски, нежную шею, вдыхая запах волос. Он боялся, что она придет в себя и все кончится. Кровь его бурлила, и возбуждение отдавалось во всем теле сладкими спазмами. Как греховен вкус шоколада на ее губах! Что‑то странное происходило с ними, и остановить это Хантер был не в силах.

Они так и стояли в дверях номера, прижимаясь друг к другу. Ночной портье, показавшийся в глубине коридора, заметил их, понимающе усмехнулся и свернул к лестнице, не желая мешать.

Потерявшись в волнах желания, Лесли не пыталась больше сопротивляться.

Он вошел в комнату, нащупал выключатель и зажег торшер. Затем прикрыл дверь и обернулся к девушке:

— Лесли?

Она подняла на него затуманенные глаза.

Легкая ткань скользнула вниз сразу. Тело Лесли отливало волшебным светом, и она напомнила Хантеру змею, сбросившую кожу.

Под платьем не оказалось ничего, и кровь Хантера забурлила; Лесли улыбалась ему, и в этой улыбке не было притворства. Ее тело было изящным, с небольшой полной грудью и бархатистыми бедрами.

Хантер смотрел, почти опасаясь приблизиться, и Лесли сама сделала шаг к нему, обвив шею руками.

Он легко приподнял ее и отнес на постель.

«У него сильные руки!» — подумала Лесли.

Хантер быстро разделся.

— Ты не будешь жалеть?

Он целовал ее то мучительно медленно, то безумно и страстно. Губы его касались ее рта и внезапно ускользали.

Хантер не торопился. Он не успел разгадать Лесли. Ему нравилось изучать ее тело. Казалось, он может целовать ее всю ночь.

Лесли тянулась навстречу поцелуям, подставляя губы и шею, и не могла насытиться. Желание нарастало и было жарким, дурманящим. Хантер стал ласкать ее грудь, она выгнулась навстречу, застонав. Ей хотелось большего, и кровь, бежавшая все быстрее, устремилась в одну точку, вниз…

Его руки скользили по ее телу, сжимая грудь. Она горела все жарче, металась на постели, обнимая плечи Хантера, закрыв глаза в безумном возбуждении. Ее ноги обвили его бедра.

— Хантер, я сейчас сойду с ума! — выдохнула она.

— Мы оба сойдем с ума.

Они прижимались друг к другу. Лицо Лесли исказилось.

Хантер осознал, что на всю жизнь запомнит этот момент: как она лежит, возбужденная, с сияющим лицом, обнимая его и позволяя ласкать себя. Его Лесли.

Она понимала, что он чувствует, и отдавалась без сожаления и сомнений. И Хантер вошел в нее, мягкими толчками проник в глубь ее тела.

Как горячо внутри! Шелковистые глубины приняли Хантера, не отпуская. Он приподнял рукой ее голову и поцеловал.

Лесли чувствовала его толчки. Она ждала его.

— Какая ты красивая!

Лесли застонала.

Весь мир вдруг сузился до двух тел, сплетенных на постели, и начал разворачиваться спиралью все шире и ярче. Хантер сдерживал себя, пока Лесли вдруг не содрогнулась, откинув голову, и не застонала. И в этот момент он сам стал проваливаться в бездонную пропасть.

Обессилев, Хантер отодвинулся, целуя ее губы. Она закрыла глаза, прежде чем уснуть в его объятиях.

Глава 5

Какой чудесный сон ей снился! Было так уютно. Лесли чувствовала себя в безопасности, и ощущение обнаженного тела, запах мужских волос, тепло кожи были восхитительными.

Лесли резко открыла глаза и уставилась в темноту. Затем она подалась вперед, осторожно освободившись.

Хантер лежал рядом с расслабленным лицом.

Лесли неслышно соскользнула с постели. Глаза уже привыкли к темноте.

Ну как она могла так поступить?

Лесли забралась с ногами на диван и задумчиво смотрела на парящий во мгле снег.

Он был так хорош!

Сделав чашку горячего шоколада, она прошла в ванную, наполнила джакузи и опустилась в бурлящую воду. Потом вернулась на свой диванчик и снова уставилась в окно. Она пила шоколад, смотрела на снежинки и старалась не думать о Хантере. Это всего лишь страсть…

И, внутренне застонав от отчаяния, Лесли признала, что любит. Но надо держаться как ни в чем не бывало. И сохранять трезвую голову. Все равно ничего другого сделать она не могла… Сказка закончилась. Она выиграла отличный приз. Разве это плохо? Но как он был хорош ночью! Хантер… лучше бы она никогда не узнала об этом.

Хантер стоял в дверном проеме и смотрел на Лесли. Она сидела у окна, подтянув ноги к груди, и не замечала его. Чашка с горячим напитком дымилась на подоконнике. Он подумал, что запах шоколада теперь всегда будет ассоциироваться у него с Лесли.

Когда он проснулся и не нашел ее рядом, то ощутил беспокойство. Теперь он забеспокоился еще сильнее. Она была тихой и задумчивой, глядя на парящие за окном хлопья так, словно они могли дать ответ на ее вопрос.

Ночью Лесли была другая — страстная, отдававшаяся ему вся, без остатка. А эта, печальная и молчаливая, по‑домашнему уютная, пугала и притягивала его. Хантер знал, о чем она думает, и хотел отвлечь ее, развеять беспокойство и грусть. Ни в одной женщине он не открывал столько граней.

Ему не нравилось, что у Лесли такое лицо.

Она должна сейчас думать только о нем.

Лесли обернулась. Хантер присел на диван. Глянул в окно. Там по‑прежнему валил густой снег, и было холодно.

— Не надо думать ни о чем. — Он приподнял ее подбородок. — А тем более жалеть.

Его губы были так близко.

— Ты пугаешь меня, — призналась Лесли тихо. — Даже когда просто сидишь так близко.

— Тогда поцелуй меня, и бояться будет нечего.

Его губы коснулись ее. Лесли приоткрыла рот. Она была беспомощна. А разве можно сопротивляться Хантеру?

Ее пугали эти поцелуи, эти руки, сжимавшие ее, его горячая грудь. Пугали и притягивали.

Он быстро снял с нее трусики и бросил на пол. Свободной рукой он провел от щиколотки вдоль колена и до завитков волос. Скользнул пальцами между ног.

На мгновение Лесли чуть не задохнулась, а затем задышала чаще. Хантер вошел в нее, и она выгнулась навстречу, застонав.

— Хантер, что ты делаешь?.. Еще, прошу тебя!

— Ты больше не боишься меня?

— Боюсь… и… Я хочу тебя, о… Хантер….

Он наклонился ближе и целовал ее очень долго. Хантеру хотелось, чтобы всякие страхи и сомнения покинули ее.

Его пальцы двигались, и Лесли покачивалась в такт этим движениям. Когда Хантер убрал руку, она протестующе застонала. Он выпрямился и потянулся за чашкой, стоявшей на подоконнике. Шоколад уже не дымился, но был еще теплым.

— Очень хочется сладкого, — с улыбкой пояснил Хантер. Лесли смотрела, не понимая, пока теплый напиток не потек на ее обнаженный живот. Струйки поползли по нежной коже, словно змейки, заскользив вниз, между ног.

Лесли задышала еще чаще. Одна мысль о подобных ласках сводила ее с ума. Когда Хантер коснулся языком ее живота, она не сумела сдержать стон. Ноги раздвинулись. Он проследил изгиб ее бедер, посасывая и чуть кусая шелковистую плоть. Затем двинулся дальше, и Лесли чуть не заплакала от наслаждения, закусив губу.

Боже, что он делает! Как хорошо он знает ее тело! Она дрожала и металась.

— Еще, прошу тебя, не останавливайся! Как я хочу тебя! — шептала она прерывающимся голосом, вцепившись пальцами в его волосы.

Хантер осторожно развел ее бедра. Он с трудом сдерживал собственное возбуждение.

Чувство времени покинуло ее. Она извивалась и дрожала, губы ее припухли… Какой же нежный у него язык!

Лесли почувствовала в нараставшем возбуждении, как вся кровь прилила туда, где ласкал ее Хантер. Все закончилось быстрой, яркой вспышкой, и тело сотрясли волны наслаждения.

Хантер обнял ее, и она с нежностью прижалась к его груди. Казалось, они слились в одно целое. Его руки ласкали тело Лесли…

И как раз в этот момент раздался тонкий, мелодичный звонок.

— Вот черт! — выругался Хантер раздраженно.

Телефон надрывался, и, чтобы ответить на него, пришлось бы встать с дивана и покинуть Лесли. А этого, видит Бог, ему не хотелось делать. Нет, он не выпустит Лесли из рук!

Сотовый разрывался и никак не хотел замолкать. Придется ответить.

Хантер отодвинулся от лежавшей рядом Лесли, нежно поцеловав ее в щеку:

— Прости меня, я сейчас вернусь.

Лесли села и откинулась на спинку дивана. Возможно, все к лучшему.

Хантер сходил в спальню и вернулся обратно. Он прижимал к уху маленькую трубку.

— Кэл? Еще ночь на дворе! Это не подождет несколько часов?.. Да знаю я о разнице во времени. — Он раздраженно махнул рукой. — И я надеялся, что ты обо всем позаботишься и не станешь дергать по пустякам… Что?! Когда это выяснилось? Ах вот оно что! И без меня никак? Ну еще бы!.. — Лицо Хантера стало спокойным, и только в глазах мелькали злые огоньки. — Ты же знаешь, я не выношу трусов, так что не надо истерики. Приеду и договорюсь. Жди меня. Буду утром в девять.

Он отключил мобильный и с виноватой улыбкой обернулся к Лесли. Но она поняла, что думает он уже не о ней.

Вот он — настоящий Хантер, делец «без страха и упрека». И Лесли теперь становилась досадной помехой. Она не будет предъявлять претензий. Пусть уезжает.

Хантер сидел рядом, уставившись в окно, и казался холодным и недоступным. Привлекательный и пугающий этой своей отстраненностью. Лесли смотрела на него несколько секунд.

Он вздрогнул, словно только что заметил ее. Черты его смягчились.

— Эй… — произнес он с улыбкой.

— Тебе пора.

— Да… — Уезжать не хотелось. Он предпочел бы остаться, провести время с Лесли, обнимая и шепча ей на ушко всякие глупости.

Хантер не знал, что сказать. Давненько ему не приходилось выбирать между делами и личной жизнью, и уж тем более давно он не оказывался в положении, когда личная жизнь представлялась важнее. И все‑таки ему нужно было уезжать. Проект был слишком важным. В любом случае требуется время, чтобы понять, что для него значит Лесли.

Он вскочил с кровати, натягивая джинсы и одновременно разговаривая по телефону. Хантер не только распланировал свое время, но и позаботился о Лесли, заказав рейс и машину для нее.

— Если все правильно поняла, я остаюсь здесь до конца выходных? — спросила она, когда он захлопнул крышку мобильного.

— Ты не представляешь, как мне жаль. — Хантер присел рядом с диваном на корточки, взяв ее руки в свои. — Мне надо уехать. У меня важная встреча в Токио сегодня утром, понимаешь?

— Еще бы, — тихо произнесла Лесли. — Все в порядке.

— Ничего не в порядке! — возразил Хантер в сердцах. — Просто так вышло.

— Важное дело под угрозой? — спросила Лесли, стараясь выглядеть не слишком расстроенной.

— Вроде того, — кивнул Хантер. — Иногда выясняется, что люди в твоей команде не так уж компетентны, как тебе кажется, и это создает проблемы. В общем, тебе не стоит забивать себе голову. Я забронировал для тебя рейс на завтрашнее утро. Швейцарские авиалинии, первый класс. В девять подадут лимузин, вылет в два. Самолет прилетает в аэропорт Кеннеди.

— Похоже, свидание со мной тебе дорого обходится, — усмехнулась Лесли.

— Да, подороже, чем ты меня купила, — улыбнулся Хантер в ответ. — В придачу вы получите утешительный приз в виде интервью, мисс Гордон.

Волна эмоций захлестнула ее: печаль, злость и обида. Она попыталась обратить все в шутку:

— Роскошный приз, должна заметить! — Вышло не слишком весело, скорее горько.

— Мне кажется, я заслуживаю хоть немного симпатии. — Он коснулся ее щеки. — Я должен уехать, но я не хочу этого делать.

Безупречная линия защиты! Лесли мысленно похвалила его. Что может быть проще, чем сказать, что не хочешь ехать, но при этом все равно уехать.

Лесли чувствовала, как в ней заговорил циник, та часть ее натуры, благодаря которой она удерживалась на плаву в этом сложном мире. Циник нашептывал, что мужчины всегда готовы извиняться, но жертвовать своим делом не хотят. И Хантер не исключение. Он мог прикрываться бизнесом, и это звучало бы искренне, потому что дело было для него любимой женщиной, которую он не мог предать.

— Я помогу тебе собрать вещи, — просто сказала она и похвалила свою покладистость: «Молодец, Лесли!»

Вещей оказалось немного, и они лежали на своих местах, хватило нескольких минут, чтобы уложить все в чемодан. Хантер был собран и организован.

— Я позвоню тебе, — заверил Хантер, вынося чемодан в коридор.

Почему мужчины всегда это говорят?

— Да, конечно, — лучезарно улыбнулась она в ответ.

— Если я сказал, что позвоню, значит, так и будет. — Хантер сказал это настойчиво, приблизившись на шаг. — Поцелуй меня.

Это Лесли могла сделать. Больше того, хотела. Последний поцелуй на прощание. Потом можно будет сохранить этот выходной в памяти, как высушенный гербарий. Поцелуй, который поставит точку.

Господи, как он поцеловал ее! Хантер вложил в этот поцелуй столько нежности, столько невысказанного сожаления за прерванный уик‑энд, что Лесли смягчилась.

Хантер отстранился с трудом.

— Я позвоню, слышишь? — повторил он. И ушел.

— Значит, это ты помогла ему все устроить? — спросила Лесли, резко повернувшись к Натали, когда та вошла в офис в понедельник.

— Можешь винить меня, если тебе так нужен козел отпущения, — фыркнула Натали, — но я должна была отработать потраченные журналом деньги. И потом, ты сама позволила мне хранить в редакции твой паспорт и сумку с вещами.

— Я сделала глупость, согласившись, — расстроилась Лесли.

— Зато Хантер Девлин дал разрешение, чтобы ты написала о нем.

— На расстоянии, — недовольно добавила Лесли. — Сейчас он в Японии.

— Уже нет. Только что вернулся. Он купил «Кенодзи электроникс». Контракт на миллиард долларов. Днем подписывают договор.

Лесли присвистнула.

— Быстро сработано! Он заключил такую сделку, а я все еще мыслями в Санкт‑Морице. Да, кстати, позволь мне рассказать тебе о преимуществах путешествия первым классом. В аэропорту тебя ждет лимузин… и вообще эти три дня я купалась в шоколаде. Если бы «Ситискейп» так же ублажал свой коллектив!

— Я этого не слышала. — Натали сделала протестующий жест рукой.

— Ну уж нет! Это я тебя не слышала, интриганка! — сердито оборвала ее Лесли. Из сказочной зимы с чудесным камином, живописными склонами, уютной джакузи, из жарких объятий Хантера ей пришлось вернуться сюда, в свое старое кресло, чтобы таращиться в монитор со столбиками начатых статей или в окно напротив, где клубится смог большого города. В этом было что‑то до боли обидное, и обиду хотелось на ком‑нибудь выместить. Лесли снова погрузилась в свой обыденный мир, такой незамысловатый и предсказуемый, в то время как мистер Девлин уже успел присоединить круглую сумму к будущим доходам. И это за какие‑то сутки!

И конечно, он успел забыть про нее. Совершила ли она ошибку? Лесли никогда не относилась к женщинам, которые ждут, что придет мужчина их мечты и подарит звезду с неба. Она знала, что в подобную чушь женщины начинают верить, когда поблизости нет даже того, кто подарит подержанный «бентли». Нереализованные желания порой принимают гипертрофированную форму. А Лесли была реалистом.

И все‑таки… как было бы хорошо, если бы он готов был пожертвовать многим ради нее! Чем, например? Контрактом на миллиард долларов? Да это просто смешно!

— Земля вызывает Лесли Гордон, земля вызывает Лесли Гордон! — донесся до нее голос Натали. — Ты так задумалась, что до тебя не докричишься! О чем мечтаешь, дорогуша?

— Раздумываю, как бы поядовитей написать об этой сделке с японцами.

— По‑моему, ты вполне пришла в себя, — одобрила Натали. — Да, не забудь, у тебя еще форум в воскресенье. В пятницу вечером самолет на Вашингтон.

— Надеюсь, первым классом? — хмыкнула Лесли.

— Держи карман шире!

— Ладно, забудь об этом. Меня ожидает звездный час, вернее, пятнадцатиминутка, ради этого я могу лететь в Вашингтон хоть на кукурузнике, — криво усмехнулась Лесли.

— Итак, в воскресенье. — Натали притворилась, что не слышит иронии. — Очень надеюсь, что ты меня не подведешь.

— Да я ангел во плоти, разве ты не знаешь?

— Так, — хмыкнула Натали, окинув Лесли проницательным взглядом. — Хочешь показаться лучше, чем ты есть? Я слишком хорошо тебя изучила, чтобы не понять, что с тобой не все в порядке. Ну‑ка, признавайся в тайных грешках. Представь, что перед тобой духовное лицо.

— Ха, ты так же похожа на духовника, как Билл Гейтс — на нищего побирушку! И с чего ты вообще взяла, что у меня есть тайные грешки?

— Ты очень сварливая сегодня. А такая ты, когда в чем‑то себя винишь, — заявила Натали. — Мне кажется, я знаю, в чем дело. Несчастные влюбленные женщины! Они отдают мужчинам сердце, а те с любопытством смотрят на этот подарок, силясь разгадать, что можно с ним сделать, пока не выбрасывают на помойку за ненадобностью. Угадала? Что случилось?

— Да ничего. Даже обсуждать особенно нечего. И о перипетиях с израненным сердцем речи не было. Мы катались на лыжах, танцевали, ужинали, общались. А потом он уехал. Хантер из тех мужчин, что всегда ходят по острию ножа. Возможно, его неотложные дела вполне могли подождать до понедельника, а может, и нет. Мне все равно этого не узнать. Возможно, он много месяцев работал над этим проектом и не мог допустить провала в последний момент. А может, это не было последним моментом. В любом случае Хантер улетел, а я осталась. А потом вернулась домой. Сюда. — Лесли замялась под испытующим взглядом Натали. — Что тебе еще рассказать?

— Да нет, спасибо, вполне достаточно. Знаешь, если ты предпочитаешь что‑то скрывать, делай это умело. Или просто скажи: «Натали, не твое дело, что между нами произошло», — и я отстану. — В дверь постучали. — Что там еще? Ого! Мне? — Натали в восторге уставилась на огромный букет, едва прошедший в дверной проем. — Для Лесли? И она еще будет мне говорить, что ничего не было! Ладно, я тебя оставлю наедине с твоим букетом, у меня дела.

— Спасибо, — пробормотала Лесли, не отрывая взгляда от цветов.

Лилии. Символ смерти. И крушения надежд.

Она быстро сняла яркую шуршащую обертку и поставила цветы в вазу. По комнате пополз сладкий, дурманящих запах.

Какие прекрасные! Белые, нежные лепестки…

Лесли вынула маленькую бежевую карточку, стилизованную под китайский пергамент, и прочла:

…я в памяти надолго сохраню волос твоих волшебный аромат…

Возможно, это правда… и он все еще помнит… Такой корректный тон. Глупо обманывать себя! Хантер всегда умел обращаться с женщинами, и эти цветы — не более чем благородный жест, тогда как для Хантера Лесли осталась всего лишь в воспоминаниях. Да и это продлится не долго.

Хантер снова проверил почту. Ничего от Лесли. Перебрал кипу факсов, но и там не было посланий от нее.

Это беспокоило и злило его. Он испытывал разочарование и ничего не понимал.

Хантер ожидал вороха записок. Лавины писем. Он думал, что Лесли будет глумиться над тем, что даже их первый совместный отдых он не сумел сделать полноценным. Ждал ее иронии, едких комментариев. Но не молчания.

И странное дело! Эта тишина волновала и расстраивала его. Впервые в жизни он нуждался в женщине, а она игнорировала его.

За пятнадцать лет его сердце не смогла занять ни одна из них. А несколько часов, проведенных с Лесли, перевернули весь его мир.

Хантер не сумел бы дать ответ, когда он понял, что хочет видеть Лесли рядом с собой. Возможно, это случилось, когда он вышел из двери их номера в Санкт‑Морице и ощутил почти непреодолимое желание вернуться? Или когда осознал, что с нежностью думает о ней? Или во время переговоров с представителями «Кенодзи электроникс», когда едва мог сосредоточиться на предмете разговора. Он постоянно возвращался мыслями к Лесли, устроившейся на диване с чашкой шоколада; Лесли, покоившейся в его объятиях ночью; Лесли, сделавшей первую ставку и спасшей его репутацию.

Та девушка, с которой он вел переписку, всегда нравилась ему и была хорошим другом. А теперь к этому добавились ее красота, открытость и нежность. Как она отдавалась ему, как упоенно он впивался поцелуями в ее губы… и эти сияющие глаза, такие знакомые, словно жил, чтобы отразиться в них! Лесли знала его так же хорошо, как он сам. Откуда взялось это знание, было загадкой.

С ней ему не было скучно. Странно, непривычно — но не скучно. Она не побоялась купить его, а остальных отпугнули его прямота и сила. Лесли купалась в его силе, ей не было страшно показать свою слабость и беззащитность.

Почему она молчит теперь?

Хантер снова обернулся к монитору, буравя его взглядом. Почему?

Не потому ли, что ей не нужны его жесты, как она сказала? Возможно, ей нужен он?

Это была новая мысль, неожиданная, как гром с ясного неба. И Хантер вдруг понял, что Лесли нуждается в нем.

Он не может отпустить ее просто так! Впервые в жизни сердце Хантера было открыто для женщины.

Глава 6

Лесли барабанила пальцами по крышке стола. Что написать?

Наконец она решилась. «Спасибо». Пожалуй, так будет лучше. Это слово выразит ее благодарность за вечер с аукционом, выходные в горах и прекрасные белые лилии.

Она отправила послание Хантеру как раз перед тем, как поехать в аэропорт.

Лесли постаралась отделить свои воспоминания от прочих — более важных — мыслей, глядя в окно самолета. У нее куча дел впереди, и если увлечься ими, то выкинуть Хантера Девлина из головы будет гораздо проще.

Пора вернуться на грешную землю. Заняться работой. Лесли никогда не была карьеристкой, но сейчас работа была ей необходима, за ней можно укрыться и обо всем забыть. О сильных руках, о том, как понимающе он улыбался, о поцелуях…

Журнал пришлось отложить — читать она не могла.

Лесли остановилась в отеле «Ритц‑Карлтон», а спустя час ей позвонил продюсер, чтобы согласовать детали предстоящего форума.

Машину прислали рано, и пришлось завтракать прямо в студии. Зато это дало ей время, чтобы подготовиться к выпуску.

Лесли и других журналистов усадили в мягкие кресла и нанесли последние штрихи макияжа. Спустя несколько секунд начали отсчет до прямого включения.

В маленькой красной лампочке, устремленной на Лесли, было что‑то завораживающее. В такие моменты она превращалась в другого человека — расчетливого, жесткого. Так было и на этот раз.

Лесли холодно комментировала последние события, сдабривая их едкими замечаниями. Остальные гости пытались противоречить, но суждениям их не хватало логики и опыта.

Господи, как ей нравилось шокировать их! Этих жалких ханжей.

Лесли нравилась игра слов, сражение новых идей с заплесневевшими истинами. Она побеждала всегда. Так было и на этот раз. Ее слова в финале — и огоньки камер погасли.

Включили музыку, зажегся свет.

— Отлично, ребята! Высокий рейтинг нам обеспечен, — раздалось из контрольной комнаты.

Журналисты стали подниматься со своих мест и пожимать друг другу руки.

— Отличное шоу! — похвалил продюсер. — Лесли, ты была в ударе сегодня. Великолепная работа, молодец.

— Благодарю, — ухмыльнулась она в ответ.

Лесли переступала через кабели и провода, кивая знакомым. Ее поздравляли и улыбались. Она добралась до выхода из студии и вдруг остановилась как вкопанная.

У двери стоял Хантер. В небрежной позе, сложив руки на груди, он разговаривал с одним из операторов, глядя при этом на нее. Он был доволен, что сумел удивить ее. Лесли застыла на несколько секунд. Потом сделала пробный шаг к двери.

— Что ты здесь делаешь? — Вопрос прозвучал вполне уверенно.

Хантер в ответ улыбнулся.

— Ты очень хороша сегодня, Лесли.

— У тебя дела в Вашингтоне?

Она похвалила себя за уверенный тон. Вопрос был вполне дружелюбным.

— И очень важные. — Он наклонился к ней.

Лесли почувствовала холодок в области желудка. Колени стали слабыми. «Спокойно. Наверняка ты его неправильно поняла. Он, такой красивый, такой потрясающий, не мог приехать из‑за тебя, это совсем не в его стиле!»

— Любопытно. Что это за дело?

Он подал ей руку, и они вышли из студии.

— Ты совсем другая перед камерой — в тебе очень много агрессии.

— И?..

— Сейчас тебя не снимают. Или это самозащита?

Лесли вздохнула.

Пока они шли по коридору, все поздравляли ее и спрашивали что‑то. Ответить на вопрос Хантера она не могла.

Когда они вышли из здания, Хантер махнул рукой лимузину.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Лесли, когда он открыл перед ней дверцу.

— Ты же говорила, что сегодняшняя съемка много значит для тебя.

Лесли уставилась на него:

— Да что ты, Хантер? Ты не из тех, кто приезжает поддержать!

— А из каких я? — Его забавляло происходящее.

— Тебе несвойственно так поступать.

— Но я же это сделал.

— Не верю, что ты мог так просто бросить свои дела.

— Но почему?

— Ты на себе сосредоточен.

— Сдаюсь. Я хотел видеть тебя еще по одной причине. У меня скоро встреча. С президентом одной компании. Мне нужна спутница. Не откажешься позавтракать со мной?

— Теперь я верю. — Лесли засмеялась. — Какие у тебя дальнейшие дела?

— Лечу в Калифорнию. Хочешь присоединиться? «Да! Нет! Я не умею жить, как он», — подумала она с грустью.

— Давай позавтракаем. Могу пообещать только это.

Они заняли столик у окна в кафе «Вест уинг». Это было одно из тех заведений, попасть в которые можно было по знакомству: здесь бронировали места за три месяца. Возможно, Хантер знал хозяина ресторана. Хотя, скорее, это его знали, и перед ним открывались все двери.

— У тебя действительно была назначена здесь встреча или это предлог? — полюбопытствовала Лесли, когда принесли заказанное Хантером вино.

Он задумчиво изучал меню.

— Предлог, — протянул он в ответ.

— Вот, значит, как? — Лесли тоже углубилась в меню, недоумевая. Здесь подавали огромные блюда, нагруженные всякой всячиной, так что после салатов вы уже не в силах притронуться к основному блюду. В подобных местах можно выбрать омара. Официанты только и ждут момента, чтобы по первому зову услужить. Лесли не выносила подобных заведений — расслабиться в такой атмосфере было невозможно.

— Значит, потом ты летишь в Калифорнию? Или я ошибаюсь? — спросила она.

— Нет, это действительно так. — Хантер положил меню и взглянул на Лесли. — Полетели вместе?

— Я не могу, Хантер. Прости.

— Хорошо, — легко согласился ее спутник, — тогда я подброшу тебя до Нью‑Йорка.

— Не надо, — запротестовала Лесли. Она никак не могла найти причины для отказа. — Я… купила билет в два конца, я не хочу тебя отрывать.

— Понятно. — Хантер снова углубился в меню. Как достучаться до нее?.. — Что ты будешь есть? — Он кивнул на темную кожаную папку в ее руках.

— Даже не знаю. — Как же сложно найти тему для разговора. — Я, пожалуй, не откажусь от стейка. Огромного сочного стейка.

— Уверена, что осилишь? — усмехнулся Хантер. — Здесь громадные стейки.

— Ты во мне сомневаешься?

— Присоединюсь к тебе. — Он кивнул стоящему поодаль официанту. — И клубный салат, пожалуйста.

Когда официант удалился, Лесли откинулась на спинку стула и отпила вина из широкого бокала. Разумеется, оно было великолепным — как все, что выбирал Хантер. Лесли молчала с минуту, затем решила спросить:

— Что тебе нужно, Хантер?

Он улыбнулся. Хантер чувствовал себя охотником за жемчугом, который не знает, как открыть раковину, чтобы достать из нее жемчужину, а створки вдруг сами распахиваются навстречу. Лесли не могла долго выносить неопределенности. Вопрос в том, стоит ли Хантеру сразу открывать все карты. Лесли может не поверить ему.

Да к черту осторожность! Хантер всегда любил риск и считал, что только это приносит достойный результат. Поэтому он посмотрел Лесли прямо в глаза и мягко произнес:

— Все очень просто, милая. Ты мне нужна.

Лесли расхохоталась так заливисто, что пара за соседним столиком посмотрела на нее неодобрительно. Она с трудом подавила желание показать им язык.

— Очень мило, Хантер. — Она не должна верить тому, что он говорит. Если она поддастся ему, пути назад уже не будет. А Лесли не хотела, чтобы ее чувствами кто‑то играл.

— Это не шутка. Мне самому до сих пор многое неясно. Но я сказал правду.

Смех Лесли внезапно оборвался — даже следа улыбки не осталось на ее лице.

— О! — только и смогла произнести она.

В этот момент принесли стейки и закуски. Лесли уставилась на невероятных размеров кусок мяса, ароматный и источающий сок, но думала только о словах Хантера. Она подняла глаза от тарелки.

— Знаешь, Хантер… ведь со мной далеко не комфортно…

— Я знаю.

— Моя мама любила повторять, что нельзя получить все, о чем пожелаешь.

— Забавно, а моя говорила, что получить можно все, что захочешь, главное — приложить усилия.

Лесли молчала. Конечно, Хантер всегда добивался цели. С легкостью.

— Хорошо, — тихо произнесла она, — а если я скажу, что очень польщена твоей настойчивостью, но не хотела бы…

— Чушь! — фыркнул Хантер. — Ешь стейк. Ты смотришь на мясо, словно перед тобой препарированная лягушка.

Лесли отрезала кусочек стейка и отправила его в рот. Нежное мясо почти таяло на языке. Прожевав, она продолжала:

— Тогда другой вариант: спасибо, мне приятно твое предложение, но я вынуждена отказать…

— Опять глупости! Лесли, во всех этих вариантах есть ошибка.

— Какая?

— В них отсутствует слово «да».

Лесли смутилась. Как объяснить ему, что она чувствует? Женщина имеет право сказать «нет» даже такому, как Хантер Девлин. Все, что он с легкостью получает от жизни, не слишком дорого для него. Она, Лесли Гордон, хочет, чтобы ее добивались.

— Через пару часов ты отправишься в Калифорнию, а я вылечу в Нью‑Йорк. Так будет и так должно быть. — Она заметила, что Хантер пытается возразить, и прервала его жестом: — Потому что я не умею плыть по течению. Потому что не хочу, чтобы ты то появлялся, то исчезал из моей жизни. Я не умею ждать. Я не хочу, чтобы ты делил свою жизнь между мной и множеством важных дел.

Хантер молча жевал. Казалось, он что‑то обдумывает, силясь понять. Тишина, повисшая над столом, была почти осязаемой. У Лесли пропал аппетит.

Наконец Хантер принял решение.

— О’кей, — сказал он с легкостью.

— Что именно? — Лесли опешила. — Вот так просто? В одно слово?

— Мне понятна твоя точка зрения. Ты во многом права, и спорить тут бесполезно. Просто не жди, что я сдамся без боя.

— Ты абсолютно ненормальный тип! — возмутилась Лесли, довольная в душе.

— Отнюдь нет. Просто я всегда добиваюсь желаемого.

Вернувшись домой, в свою квартирку в Нью‑Йорке, Лесли залезла под одеяло с чашкой шоколада. Она пыталась не думать о Хантере, но все‑таки думала. Даже вкус напитка будил воспоминания.

Конечно, он всегда добивается желаемого. Даже сейчас, находясь далеко от нее, он все равно здесь, в ее мыслях.

Раздался звонок. Лесли сняла трубку.

— Как ты добралась? — спросил голос Хантера. — Чем занимаешься? Надеюсь, ты еще не забыла о моем существовании?

— Да уж, забудешь тебя, — буркнула Лесли. — Стоит расслабиться, и раздается звонок. Ты решил перевернуть мою жизнь? И для этого приехал в Вашингтон?

— Да.

— Но этот поступок не в твоем стиле.

— Ты не так уж хорошо меня знаешь. Увидимся, когда вернусь.

— А я… — начала Лесли, но Хантер уже повесил трубку. — А я не хочу тебя видеть, — тихо произнесла она, обращаясь к коротким гудкам.

Лесли опустила трубку на рычаг. Насколько искренен Хантер? Не игра ли это?

Пусть делает что хочет. А Лесли, со своей стороны, приложит все усилия, чтобы не сталкиваться с ним как можно дольше.

Однако ее планам не суждено было сбыться. Уже в пятницу Хантер вошел к ней в офис. Сердце Лесли сжалось.

— Хантер! — воскликнула она.

— Я задолжал тебе интервью? — Он уселся на край стола.

— Не мне. Натали.

— Не важно. Все равно я привык выполнять данные мной обещания.

— Нуда! Вы заключили контракт. Как это честно по отношению ко мне!

— Только не говори, что тебе не понравилось в Санкт‑Морице.

— Дело не в этом. Ты обещал интервью Натали. Вот и дай ей его. А я занята.

— Когда речь идет обо мне, — твердо сказал Хантер, — никто не может ссылаться на дела.

«Ну еще бы! Все должны бросаться к тебе по первому зову! — Лесли возмущенно нахмурилась. — Нет уж! Все — но только не я!»

— Я пришлю тебе по почте список вопросов. Ответишь на них.

— Трусишка Лесли! — стал подтрунивать Хантер, но осекся, заметив ее гневный взгляд. — Ты же понимаешь, что интервью получится недостаточно живым, если мы поступим так, как ты предлагаешь. Как это скажется на рейтинге журнала? — попробовал он последний аргумент.

— Ты прав, — вздохнула она. — Тогда не будем откладывать.

Хантер улыбнулся, довольный:

— Что ты хочешь обо мне знать?

— А разве я чего‑то не знаю?

— Тогда что хотят знать читатели?

— Погоди, я включу диктофон. Надеюсь, ты не возражаешь? — Она потянулась за кассетой.

— Я бы не посмел, — усмехнулся Хантер.

Лесли нажала кнопку записи.

— Что мне говорить?

— Все хотят знать о твоей жизни, Хантер. Может, прокомментируешь свое выступление на шоу у Кейти Курик? Тот дурацкий прыжок ей на колени?

— Ах это! Всего лишь один из способов привлечь внимание к своей драгоценной персоне. У каждого свои способы быть замеченным. Кто‑то занимается банджи‑джампингом в прямом эфире, а кто‑то осветляет волосы и оспаривает любую точку зрения своих оппонентов. И все это служит одной цели — быть замеченным. Так кто кого пытается обмануть, Лесли?

Она стукнула по кнопке выключения записи.

— Уж точно, не ты меня, — зло бросила Лесли. — Довольно.

— Самое короткое интервью в моей жизни. Думаю, вам стоит получше подготовиться, мисс Гордон, — насмешливо сказал Хантер. — Я позвоню позднее, и мы условимся о встрече. Хотя не знаю, когда у меня выдастся свободное время.

Он быстро вышел. Сразу после него в дверь влетела Натали:

— Что здесь произошло?

— Сама не понимаю. — Все было просто ужасно. Зачем она цеплялась к нему? Неужели он так быстро раскусил ее?

Выходит, они оба друг друга изучили? Только она потратила на это годы, а ему хватило двух недель. Что за пара из них вышла бы?

Ничего у них не может получиться!

Что он делает не так? Хантер в очередной раз вспомнил каждую их встречу. Смутное ощущение, что ей что‑то не нравится, не покидало Хантера.

Он решил разложить все по полочкам.

Итак, он привык жить на широкую ногу. Ухаживал он тоже с шиком, но Лесли скорее отталкивали подобные жесты. Значит, так ему не победить. Требуется более мягкая, ненавязчивая тактика. Никаких широких жестов! Никакого Санкт‑Морица, если можно найти чудесный отель в Вермонте! Никаких дорогих заведений! Уютные маленькие бары и ресторанчики — вот что требуется.

В конце концов, Хантер всегда был неплохим стратегом. Проблема в том, что обычно он действовал по схеме «пришел, увидел, победил» и побеждал быстро, окончательно и бесповоротно. А в случае с Лесли требовались такт и терпение. В этом было что‑то новое и приятное.

Значит, никаких широких жестов. По крайней мере до тех пор, пока он не завоюет ее.

Хотя, возможно, ей понравилось в Санкт‑Морице, и сочный стейк в ресторане «Вест уинг» мог прийтись по вкусу. Просто на настоящей стадии их отношений все претенциозное казалось ей неискренним с его стороны и не располагало к сближению.

Так, теперь попробуем проанализировать, откуда в Лесли этот страх. Семья? Что ж, вполне возможно: папаша‑военный, обожавший строгий контроль и не позволявший детям ничего лишнего, — как могла Лесли считать, что мир создан для нее, а не она для мира? Такое детство может лишить девочку всякой уверенности в себе, особенно если мать не устает твердить, что «нельзя получить все, что желаешь». Семья Хантера обожала его и потакала во всем, его любили и ценили. В подобных обстоятельствах могло получиться чудовище, избалованное и жестокое. Но вышло по‑другому, и Хантер искренне жалел Лесли.

Она боится верить, что кто‑то может быть искренним и не обманет ее. Значит, задача Хантера — убедить ее, что ему можно доверять и на него можно положиться в трудные минуты.

Что еще? Лесли — веселый человек, ей нравятся люди, она находит забавными их недостатки. А ее острый язык и язвительность — только самооборона. Значит, надо сделать так, чтобы ей было весело в компании Хантера. Это поможет расслабиться и открыться.

Хантер еще раз все взвесил — вроде картина ясна, и теперь не так уж сложно разработать план действий. И все же оставалось столько нюансов, что завоевание Лесли казалось Хантеру гигантских размеров осьминогом, каждое щупальце которого — неизвестная тонкость, которая может выясниться в самый неподходящий момент и все испортить. Что ж, Хантеру было за что бороться!

Итак, действовать осторожно и без напора, придавая значение мелочам и не пытаясь потрясти широкими жестами. Сложно? Возможно, но Хантеру нравилось все новое, тем более что речь шла о самой удивительной женщине на свете. Кто сказал, что путь завоевания не может быть тернист?

Хантер улыбнулся при воспоминании о Лесли, стоявшей в своем ярком комбинезоне на склоне горы, ее блестящих глазах и заливистом смехе. А как хорошо с ней было в постели! Она сводила его с ума, сама того не зная. Нужно приложить немало усилий, чтобы вернуть этот момент, как и многие другие чудесные моменты, связанные с Лесли.

Хантер был готов к трудностям.

Глава 7

В выходные Лесли позвонил ее агент. Выступление на форуме было замечено, и рейтинг передачи сильно вырос. Ей предложили бывать на диспутах дважды в месяц. Более того, еще одно шоу звало ее стать постоянным участником.

Вот это да! Лесли была взволнована. Такой удачный старт! Как давно она мечтала о подобной возможности! И ей впервые стало страшно. Казалось, она не справится: центральные каналы славились жесткими требованиями, и акулы, обитавшие в их водах, могли сожрать ее с потрохами. Но все же… Мы еще поглядим, кто кого!

Она набрала номер Натали. Пальцы дрожали.

— Ты хоть понимаешь, что означает такое выгодное предложение?

— Еще бы, — откликнулась та. — Это означает, что «Ситискейп» получит свою долю на волне твоей популярности. Каждый раз, как ты будешь выходить в эфир, они будут объявлять тебя как представителя журнала.

— Чудесно! И это все, что тебя заботит? Ладно, я звоню, чтобы позвать тебя на ленч.

— Договорились, там все и обсудим. Я освобожусь в час.

— Тогда на обычном месте. — Лесли положила трубку.

Надо позвонить куче людей! Рассказать всем знакомым, поделиться своей радостью. Она вновь подняла трубку и застыла.

Хотелось позвонить отцу. Или брату. Закричать с восторгом: «Вы даже не представляете, что произошло!»

«Забудь об этом, — с горечью остановила себя девушка. — Не у всех такая семья, как у Хантера, и мои родственники не смогут разделить со мной триумф. Иногда лучше позвонить друзьям. По крайней мере они оценят твои достижения».

Пальцы сами забегали по кнопкам телефона. Трубку сняли почти тотчас.

— Девлин слушает.

Вот черт! Как это вышло? Как она могла набрать его номер?!

— Хантер?.. — спросила она и замолчала в замешательстве.

— Лесли? — удивился он. И вдруг забеспокоился: — Что‑то случилось? Почему у тебя такой голос?

— Помнишь воскресное шоу? Я… со мной подписали, контракт. Понимаешь?

Он ответил не сразу, и за эти несколько секунд Лесли успела проклясть себя за то, что позвонила. Наверняка он недоумевает, почему она позвонила ему по такому несерьезному поводу.

Но в этот момент Хантер негромко произнес:

— Слушай, это же грандиозно!

— Да, — с облегчением произнесла Лесли. Глаза ее наполнились слезами.

— Надо отметить. Поужинаем сегодня! В восемь тебя устроит? Только не говори «нет», прошу тебя. Я не перенесу твоего отказа. Придется уйти в монастырь. Женский, конечно.

Лесли засмеялась:

— Ты ужасно забавный! Но тебе повезло сегодня. Я согласна.

— Знаешь, Лесли, я правда очень рад за тебя.

— Спасибо тебе, Хантер, — сердечно поблагодарила Лесли.

Он помолчал немного и спросил:

— Ты не хочешь поделиться новостью со своим отцом? — Это прозвучало ненавязчиво и мягко.

— Едва ли его заинтересует моя победа. Забудь об этом. И увидимся позже.

Она медленно положила трубку. Странное дело: она хотела позвонить самому близкому человеку, который понял бы ее волнение и восторг, она не имела в виду Хантера. Но выбор оказался правильным.

С улыбкой Лесли стала звонить друзьям и коллегам.

Хантер еще раз повторил про себя: никаких широких жестов!

Он все спланировал до мельчайших деталей. Сначала лимузин доставил их к посадочной площадке, где они пересели на вертолет, перенесший их прямо к «Монтауку» — маленькой гостинице. Она была расположена на берегу океана, и через окно проникал шелест волн. Хантер зарезервировал столик в тихом, уютном зальчике, прямо у камина, выложенного в старинном стиле. В нем уютно потрескивал огонь, а на простом деревянном столе уже стояло ведерко с остывавшим во льду шампанским.

По лицу Лесли Хантер понял, что ей нравится его выбор. Место совсем недорогое, гостиница была маленькой, посетителей здесь любили, а потому постарались придать ресторанчику свой неповторимый шарм.

Лесли, в своем изящном черном платье для коктейлей, так вписывалась в здешнюю атмосферу, что Хантер невольно залюбовался. Глаза ее светились от удовольствия, на губах блуждала улыбка.

— У меня тост, — поднял он свой бокал. — Выбей из них всю глупость в следующее воскресенье! Чтобы твоим оппонентам снились кошмары.

— О да! Этакий Фредди Крюгер, — усмехнулась Лесли и отхлебнула шампанского. Она была очень польщена вниманием Хантера к ее успеху.

— У тебя все получится, вот увидишь.

— Хорошо, наверное, когда у тебя такие родители, как твои. Благодаря их воспитанию ты веришь в себя. Не то, что я.

— Тяжело быть дочерью генерала, — понимающе сказал Хантер. — Я помню, у него всегда был тяжелый нрав.

— Давай не будем о моей семье. Я не хочу, чтобы равнодушие отца испортило мне весь вечер.

— Тогда отнесись ко мне как к своей семье. Я смогу разделить твою радость, — предложил Хантер.

— Ну да, конечно, лучшей кандидатуры не нашлось! — фыркнула Лесли.

— А кто я для тебя? Разве не друг?

— Скорее, враг, — вырвалось у нее. И она смутилась.

«Отлично, — расстроился Хантер. — С Лесли так всегда — не знаешь, где оступишься. Шаг вперед и два назад».

— Но ты же позвонила именно мне, чтобы поделиться, — сказал он с мягким упреком.

— Верно, я позвонила именно тебе.

— И благодаря этому мы оказались здесь. Разве это плохо?

— Отлично, — признала девушка. — Скажу больше: ни с кем другим я здесь и не хотела бы побывать.

Хантер улыбнулся. Что ж, спасибо и на этом.

Его улыбка что‑то изменила в настроении Лесли. Пропала настороженность, с которой она смотрела на него. Разве можно сопротивляться, когда тебе улыбаются вот так? С Хантером вообще невозможно быть неискренней, говорить не то, что думаешь. Он вызывал на откровенность и принимал ее с благодарностью. Можно быть самой собой.

Подумать только, все началось лишь две недели назад! Но он всегда был в ее жизни — со школьных лет.

— Спасибо за комплимент, — прервал ее мысли голос Хантера. — Сделаем заказ?

Лесли было удивительно легко в этот вечер. Весь день ей звонили и поздравляли знакомые и коллеги, она сама сделала сотню звонков и ответила на десятки факсов. И теперь ей ничего не хотелось так, как спокойной атмосферы этого удивительного местечка. Казалось, Хантер каким‑то особым чутьем угадывал ее настроение и поэтому не приставал к ней с лишними разговорами. Пустая болтовня могла утомить Лесли.

Все здесь ей нравилось. И вежливый официант, и неяркие отсветы огня на стенах и потолке, и гул волн за окном… и Хантер, такой мужественный и красивый, в элегантном черном костюме, сидевший напротив и державший в ладонях бокал с вином.

— Только представь, — заговорил он за кофе, — во что превратится твоя жизнь в ближайшем будущем! Дважды в месяц тебе придется срываться с места и ехать за сотни миль, а затем обратно. Вскоре начнет казаться, что у тебя два дома. А затем — что ни одного. Ты сама станешь думать о себе как о вечном перекати‑поле…

Лесли, рассеянно смотревшая на искры в камине, прислушалась к словам Хантера. Что он говорит?

— Может быть, так и будет, — протянула она с сомнением. — Но что с того?

— Просто не так давно кое‑кто очень осуждал подобный образ жизни.

— Н‑да? И кто же это? — спросила Лесли с насмешкой.

— Одна моя знакомая. Ты ее отлично знаешь, — подыграл Хантер. — Ты даже представить себе не можешь, как она возмущалась моими постоянными перелетами. Она сказала, что никогда не смогла бы связать свою жизнь с таким непостоянным человеком. И эта юная леди решила бороться не на жизнь, а на смерть, лишь бы не дать себе влюбиться в такого, как я!

— Хм… кто бы это мог быть? — Лесли наморщила лоб, словно копаясь в памяти. — Расскажи про нее еще что‑нибудь, может, это наведет меня на след.

Хантер улыбнулся. О, он мог многое рассказать о Лесли! Но что хочет услышать она?

— Ну, начнем с того, что она блондинка. У нее чудесная фигурка и очень живое лицо. Она умеет быть резкой или мягкой и уступчивой — в зависимости от ситуации. Ужасно колючая штучка! А в упрямстве даст сто очков вперед самому упрямому азиатскому ослу! Ничего не забрезжило?

Господи, ну разве можно не улыбнуться в ответ на его усмешку? И все же ей стало грустно при мысли о том, что действительно скоро предстоит стать такой, как говорит Хантер, — человеком в разъездах, ни минуты покоя.

— Нет, не забрезжило, — буркнула она. — Лучше скажи мне вот что: мы летим обратно в Манхэттен?

— Нет, не летим. Мне не хочется, чтобы вечер так быстро закончился. Обратно мы поедем на машине. Только ты и я, без шофера. Если ты утомилась, сможешь вздремнуть по дороге обратно, а если нет, послушаем музыку и поболтаем. Иди просто послушаем музыку, если не хочешь разговаривать. Короче, как пожелаешь.

О черт! Ну откуда он так много знает о ней?! Как ему удается предугадать ее желания? Лесли ненавидела его за это… и чувствовала себя признательной. Если Хантер будет продолжать действовать в том же духе, ей ничего не останется, как сдаться. А Лесли очень этого боялась.

Хантер с каждой секундой открывал в ней что‑то новое. И сейчас, сидя за рулем, он размышлял обо всем, что ему удалось узнать.

Он нанял хорошую машину, и вести ее было большим удовольствием. Хантер вглядывался в темную ленту дороги впереди, в мелкие точки огней приближавшегося города. Музыка звучала негромко, и Лесли уютно устроила голову у него на плече.

Они молчали всю дорогу, но это было приятное, уютное молчание, и Хантер чувствовал себя удивительно хорошо. Ему не хотелось остановить машину и наброситься на Лесли с поцелуями, говорить о глупых пустяках или начинать серьезный разговор. Было и без того комфортно, и ничего не нужно было менять.

Итак, побольше подобных спокойных моментов, тихих вечеров и приятной музыки. Лесли ценила такие минуты, да и Хантер признался себе, что доволен. И ужин, и эта поездка казались такими приятными, что Хантеру хотелось прошептать чуть слышно: «Остановись, мгновение!»

Дорога до дома заняла больше трех часов. Хантер проводил Лесли до двери.

— Только не приглашай меня внутрь, — с улыбкой предупредил он.

— Ладно, — ответила Лесли, — но учти — ты сам отказался.

— Обязательно учту. Мне нужен всего один поцелуй перед уходом.

Лесли ждала этих слов с нетерпением. Если бы Хантер не произнес их, она ощутила бы разочарование.

Лесли приподнялась на цыпочки и потянулась губами. Хантер наклонился к ней, задержав взгляд на ее приоткрытых губах, нежных сомкнутых веках. А затем он стал целовать ее, и Лесли в томлении обняла его за шею. Она прижалась к нему, словно ее телу мало было поцелуев и оно хотело большего.

Хантеру пришлось собрать вею волю в кулак, чтобы заставить себя отстраниться. Он сделал шаг назад. Если они не остановятся сейчас, то одними поцелуями все не ограничится, подумал он.

— Пожалуй, тебе лучше идти.

— Наверное, ты прав, — тихо шепнула Лесли и тотчас исступленно прижалась к Хантеру, не желая отпускать его. Она сама не понимала, отчего ведет себя так настойчиво, почти агрессивно.

— Ты не забыла, что назвала меня своим врагом? — попытался отвлечь ее Хантер. С ним происходило то же, что с Лесли: желание охватило все тело, хотелось слиться с ней в объятиях. Он держался из последних сил.

— Когда ты так целуешь меня, я не могу думать о тебе как о враге…

— А если утром ты пожалеешь? Если будешь ненавидеть себя за слабость?

— Если ты не станешь презирать меня, я не пожалею…

Хантер сделал новую попытку отстраниться:

— Лесли, это не последняя наша встреча. Я хочу, чтобы ты с нетерпением ждала следующей. Я… — Он не мог объяснить.

Но она поняла. Спрятав руки за спину, Лесли тоже сделала крохотный шажок назад. Значит, Хантер Девлин решил завоевать ее терпением и нежностью? Что ж… пусть попробует. Но как прекрасно он целуется, до безумия, до неприличия здорово!

— Ладно, твоя взяла, — вздохнула она. — Это был чудесный вечер.

Хантер проводил ее и торопливо вышел. В коридоре он обернулся, вытаскивая из кармана парковочный талон, и сказал как можно беззаботнее:

— Скоро увидимся!

Дверь закрылась.

Итак, больше поцелуев, меньше разговоров. Это тоже надо взять на заметку.

Насвистывая, Хантер направился к стоянке. На душе у него было легко и весело.

Неделю спустя Лесли вновь участвовала в вашингтонском форуме. Хантер приехал и ждал ее до окончании съемок.

— Ты не должен был приезжать! — засмеялась Лесли. — Столько времени теряешь зря! Кто занимается делами в твое отсутствие?

— Не волнуйся, я талантливый руководитель, ты же знаешь. К тому же я хочу тебе кое‑что показать, а работа подождет.

Он устроил ей экскурсию от горы Вермонт до самого памятника вьетнамским воинам, они побывали в чудесном парке, и Хантер рассказал все, что знал об этих местах.

— Наверняка ты и с президентом знаком, при встрече он жмет тебе руку, — подтрунивала Лесли, когда они приблизились к Белому дому.

— Поверь мне, нет. Я не настолько всемогущ, как ты думаешь. — Они решили совершить экскурсию по зданию. — Как видишь, он прячется где‑то, и у меня не было возможности быть ему представленным.

Вечером они поужинали в маленьком джорджтаунском ресторане. Он был расположен далеко от туристических и деловых маршрутов, поэтому в нем оказалось немноголюдно и прохладно. Затем Хантер отвез Лесли обратно в Манхэттен, и эта дорога домой была похожа на предыдущую как две капли воды: та же негромкая инструментальная музыка, то же легкое молчание и огоньки вдоль шоссе.

Через два дня Хантер пригласил Лесли покататься на коньках. В последний раз она была на катке еще школьницей. Они чудесно отдохнули. Лесли смеялась и рассказывала что‑то о школьных годах, о занятиях физкультурой со старой девой — их преподавательницей, которую ненавидели все ученицы, — и о разных забавных мелочах. Она выглядела абсолютно счастливой, и сердце Хантера странно сжималось, когда он видел ее улыбку.

В пятницу он предложил ей выпить по коктейлю в галерее Пиджея Кларка, и Лесли согласилась без промедления.

— Ты ведь здесь по делам? — спросила она, потягивая напиток через соломинку.

— Мое единственное дело здесь — ты.

— О, прошу тебя, Хантер, не начинай сначала! — промурлыкала Лесли, польщенная.

В субботу они посетили благотворительный вечер в Моргановской библиотеке. На Лесли был легкий зеленый костюм и изящные туфельки в тон сумке. Впервые Хантер подумал, что хочет видеть ее матерью своих детей.

— Знаешь, — проговорила Лесли, успевшая пообщаться с кучей народа, — в таких местах можно познакомиться с интересными людьми. Вон, видишь того красавчика в синей рубашке? Он коллекционирует старинные фолианты.

Хантер ревностно посмотрел на красавчика.

— Хм… — буркнул он. — Выглядит донжуаном.

— Да, выглядит, — с хитрой улыбкой согласилась Лесли. — На самом деле тот толстый коротышка — его сердечный друг.

— О, как мило! — с облегчением воскликнул Хантер.

«Итак, новое наблюдение», — подумал он. Лесли нравится общаться с разными людьми. Значит, надо приглашать ее туда, где много народа.

В среду он отвез Лесли на хоккейный матч. Вообще‑то Хантер сомневался, что эта игра увлечет ее, и был приятно удивлен, узнав, что Лесли любила этот вид спорта и с восторгом обсуждала с ним и соседями итоги матча по трибуне.

«Господи, эта женщина любит спорт! Да она просто сокровище», — подумал он.

— Послушай, Хантер, — обратилась к нему Лесли на выставке неизвестных художников пару часов спустя, — мне кажется, ты слишком много времени тратишь на подобные развлечения со мной. То есть… ну, не то чтобы я была недовольна, просто наверняка твой бизнес терпит убытки.

— Я поручил дела своему заместителю.

— Иногда это то же самое, что просто уйти от дел.

— Иногда. Но у меня способный управляющий.

— А ты, оказывается, не домосед. Даже в выходные ты предпочитаешь активный отдых.

— Все верно, — согласился Хантер. — Очень важно заниматься тем, что тебя привлекает. Иначе жизнь становится скучной.

— Надеюсь, ты не будешь сожалеть, что потратил на меня столько времени?

— Боже упаси, Лесли! Мне с тобой очень хорошо.

— Ты недавно подписал контракте «Кенодзи»! И совсем не занимаешься им теперь.

— Я поручил это своему партнеру.

Когда он все успел? Лесли была в недоумении.

— Ты так смотришь на эту картину. Собираешься ее купить? — спросила она, меняя тему разговора.

— Нет. Я собираюсь купить нам ужин. Просто здесь изображены такие аппетитные креветки!

На самом деле Хантер думал вовсе не о натюрморте. Ему правда нравилось проводить время с Лесли, и он не жалел о том, что временно ушел от дел. Она стояла сейчас на первом месте для него. В Санкт‑Морице ее разочаровало то, что он не мог сделать выбор. Сейчас он его сделал. Хантер делился с Лесли своей жизнью, увлечениями и хотел, чтобы и она делилась с ним, познакомив с друзьями и любимыми местами.

Он почти признавал мысленно, что любит ее, и только ее дружеская манера не позволяла ему открыться. За этим дружественным фасадом она скрывала недоверие, и Хантер поставил себе целью взять крепость.

Лесли чувствовала, что упрямится. Хантер Девлин слишком близко подобрался к ее сердцу, он разделял ее успехи, относился к ней очень бережно, ухаживал за ней, угадывал ее тайные желания. Это настораживало и отпугивало ее. Лесли всегда была упряма. Это помогло ей в школьные годы найти себя и превратиться из нудной неприметной толстушки в изящную и интересную молодую женщину. Но сейчас упрямство с каждым днем загоняло ее все глубже в раковину недоверия.

Она не верила Хантеру. Да и могла ли она поверить, зная, как легко он увлекается труднодоступными целями. Значила ли она для него что‑то?

Почему она открылась ему? Как могла позволить подобраться к себе так близко? Три месяца минуло со дня аукциона, а Хантер по‑прежнему не оставляет ее в покое!

Жизнь завертелась сумасшедшим волчком с тех пор, как она приняла предложение своего агента. Лесли регулярно участвовала в форумах и дискуссиях на телевидении, обеспечив тем самым стабильно высокий рейтинг как этим передачам, так и «Ситискейпу».

И Хантер — всегда рядом, готовый поддержать и похвалить. Это казалось Лесли странным: он не увлекался надолго, почему сейчас ему не переключиться на что‑то новое?

Чем чаще они появлялись на публике, тем чаще колонки сплетен освещали это событие.

«Общество рыболовов поздравляет Лесли Гордон с удачным уловом! Можно ли считать закрытым сезон охоты на Хантера Девлина? В который раз их видели вместе! Красавчик миллионер и известная журналистка были замечены в ресторане… (галерее… на выставке…). Уж не поднял ли ты белый флаг, Хантер? Когда же на руке твоей спутницы засверкает колечко с бриллиантом? Или это всего лишь попытка скоротать время в компании набирающей популярность личности?»

— Ты запустила машину слухов, дорогуша, — хмыкала Натали, швыряя на стол Лесли очередной выпуск газеты с обведенным маркером абзацем. — Ваш роман уже затрепали до дыр, и все никак не успокаиваются!

— Самое странное, что между нами нет ничего, — честно признавалась Лесли, просматривая заметку.

— Ну тогда это любовь! — в очередной раз заявляла Натали.

— Как бы не так! — безапелляционным тоном возражала Лесли. — Подозреваю, что Хантер пытается меня использовать, только не знаю, как именно. Возможно, он просто забавляется. Наверное, ему было ужасно скучно и он решил развлечься таким странным способом.

— Глупышка, — хмыкнула однажды подруга. — Вместо того чтобы наслаждаться романом, ты копаешься в себе и в нем и в результате мучаешь обоих! Мне кажется, он любит тебя!

— Такого помучаешь! И прекрати говорить глупости! Ты ведешь себя как домохозяйка, проливающая слезы над героями очередной «мыльной оперы»! Мне стыдно за тебя. Никто ни слова не сказал о любви. Наверное, если бы Хантер полюбил меня, он бы поставил меня в известность, как ты считаешь?

— Возможно, он просто ждет, пока ты будешь готова к признанию?

— К этому нельзя быть готовой. И вообще все это чушь!

— Тогда какого черта он носится с тобой? Такое усиленное внимание к твоей персоне! Не похоже на то, что он просто развлекается.

Почему Хантер ведет себя столь безупречно? Он великолепен, не давит на нее — скорее, наоборот, доводит до безумия, а затем уходит. Почему?

Впереди еще один форум в Вашингтоне — утомительный перелет туда, а затем обратно. И Хантер снова приедет с ней. Лесли всегда с трепетом выходила из студии, опасаясь, что на сей раз его не будет. Но он ждал каждый раз. И это наполняло ее радостью и уверенностью в себе. Только едва ли она призналась бы в этом Хантеру. Она ничего не рассказывала ему о том, что чувствует. Да и сам он ни разу не затронул тему их будущих отношений. Он не давил на Лесли, давая ей полную свободу выбора, позволяя привыкнуть… к чему?

Лесли начинало казаться, что Хантер ждет уже достаточно долго. Скоро он будет действовать. А она не была к этому готова. Наверняка он все взвесил и продумал до мельчайших деталей, как в бизнесе. Лесли чувствовала, что момент перемен настал, и это пугало ее, заставляя еще глубже забиваться в раковину.

Будь проклята его скрытность!

— Лесли! — спросила Натали. — А что ты испытываешь к Хантеру?

— Он… всего лишь мой друг. И не смотри на меня так! Друг и ничего больше!

— Да уж наверняка не больше. А ведь тебе хотелось, чтобы больше, правда, Лесли? Или ты все еще колеблешься? Я беспокоюсь за тебя. Мне не хочется, чтобы ты торчала в своей скорлупе, пока не заметишь, что все позади.

— Господи, Натали, — прошептала Лесли тихо, — что мне делать? Что?

— Для начала дай бедному Хантеру хотя бы шанс. А если ты все еще не готова, дай ему отдохнуть. В любом случае тебе завтра улетать. Постарайся, будучи в Вашингтоне, поменьше думать о шоу и стране, которая его увидит. Думай лучше о себе — это куда более плодотворное занятие, поверь мне!

Глава 8

Лесли вылетела на день раньше. В душе у нее царил такой хаос, что она пожелала разобраться в себе, прежде чем увидит Хантера. На это могло уйти больше времени, чем у нее было в запасе, поэтому она решила ненадолго исчезнуть.

Лесли сняла номер в дорогом отеле неподалеку от студии — почему бы не пошиковать, став известной личностью? Сначала надо поужинать, подумала она. Бывать в ресторанах в компании Хантера уже вошло у нее в привычку, но сегодня ей хотелось разделить ужин с кем угодно, только не с ним. Лесли требовалось время.

Она набрала номер Майка Кука. Это был ее «враг номер один» на предстоящем форуме. У них всегда были полярные точки зрения на телевидении, но в жизни они никогда не цеплялись друг к другу, поэтому Лесли и выбрала Майка в качестве собеседника.

«С чего бы ему отказаться?» — думала Лесли, набирая цифры. Она привлекательная блондинка, а разве такие, как она не получают мужчин, щелкнув пальцами? За последние три месяца только Хантер был ее постоянным спутником, и внутреннее напряжение не давало ей возможности расслабиться, несмотря на то, что он вел себя безупречно.

Лесли предложила Майку присоединиться к ней в ресторане, и он согласился, хотя был немного удивлен.

— Наверняка ты нелегально пронесла в зал пару шпилек, если не циркулярную пилу! — так приветствовал он ее, улыбаясь и отодвигая стул. — Сразу разделаешь меня или дашь дожить до завтрашнего форума?

— Брось, Майк, — отмахнулась Лесли, — здесь нет телекамер.

— Что закажем? Я проголодался.

— Я тоже хочу есть, — призналась Лесли, развертывая на коленях полотняную салфетку и открывая меню.

— Выпьем чего‑нибудь, коллега? — спросил Майк.

— Не стоит. Завтра мне потребуется трезвая голова, чтобы хорошенько пройтись на твой счет. Циркулярной пилой, как ты сам догадался. — Лесли ткнула пальцем в блюдо дня: — Телятина в мятной подливке. Звучит заманчиво.

— Я бы не советовал. Креветки в соусе по‑французски здесь готовят гораздо лучше, — раздался над ухом знакомый голос. Лесли вздрогнула и обернулась.

— Хантер?.. Привет! Как ты тут оказался? — Да что с ее голосом? И как он нашел ее за сотни миль от Нью‑Йорка?

Глаза Хантера метали молнии, но на губах играла тонкая усмешка, когда он обвел взглядом спутника Лесли. Она даже поежилась, понимая, как неприятно себя чувствует Майк.

— Я собирался поужинать здесь. С другом, — ответил Хантер негромко.

— Какое удивительное совпадение! Я тоже, — стараясь быть раскованной, возразила Лесли. — Это Майк Кук, познакомься. Майк, это Хантер Девлин.

Мужчины холодно пожали друг другу руки.

— Что ж, тебе, наверное, нужно вернуться к своему другу? — Она лучезарно улыбнулась.

— Ты не совсем верно поняла меня, Лесли. Я пришел за своим другом. Ты пойдешь со мной, — сказал он тоном, не терпящим возражений, отодвигая ее стул.

Лесли растерянно взглянула на Майка.

— Ладно.

— Вот и хорошо, — ухмыльнулся Хантер самодовольно и вдруг быстрым движением поднял Лесли на руки. — Приятно было познакомиться, Кук.

— Хантер! — возмущенно зашептала Лесли, пока тот нес ее на руках через весь ресторан. — Немедленно поставь меня на пол!

— Ну нет! — так же зашептал Хантер, кивая при этом нескольким знакомым, повернувшим головы. — Я не позволю тебе затеряться в этом городе без меня. Тем более с каким‑то Майком. — В его голосе явно слышалось пренебрежение.

— Да это просто нелепо! На нас все смотрят. Представь, какую ты даешь пищу для слухов! Подумай о завтрашних газетах!

— Мне наплевать на газеты.

Официанту стойки явно забавлялся происходящим. Посетители поворачивались и улыбались. Несколько женщин, сидевших за отдельным столиком, захлопали в ладоши.

Хантер сделал еще одно ценное наблюдение: женщинам нравится, когда их похищают. Только не все в этом признаются. Под смех и ободрительные выкрики он вынес ее из зала и направился к лифту.

В широкой кабине было немало людей, но он, ничуть этим не смущаясь, внес Лесли на руках.

— Хантер! Опусти меня на пол! Я сейчас укушу тебя!

— Звучит заманчиво! — улыбнулся он.

— Ты невозможный тип!

— Ты уже не раз говорила это. А я никогда не отрицал.

— Поставь меня на пол!

Хантер покачал головой.

— Молодожены? — спросил долговязый прыщавый парень, улыбаясь.

— Почти, — ответил Хантер.

— Черта с два! — фыркнула Лесли. — Отнеси меня в мой номер!

Хантер посмотрел на нее:

— Именно этого заявления я ждал, дорогая.

Стоявшие в лифте люди засмеялись. Лесли чуть не задохнулась от возмущения.

— Ты! Наглый тип! — Краем глаза она заметила, что народу стало меньше, а лифт меж тем поднимался все выше. Десятый этаж… четырнадцатый… — Куда ты меня везешь?

— Почти приехали.

Двадцатый этаж… двадцать пятый… Лесли замолчала, следя за мельканием цифр на панели.

Наконец лифт остановился на самом верху. Двери плавно открылись, выпуская Хантера с его драгоценной ношей. Перед Лесли предстала небольшая приемная с уютными диванчиками и огромным цветком в керамической вазе. Отсюда вели три двери, и Хантер уверенно направился к одной из них, не выпуская Лесли из рук. Распахнув левую дверь, он внес ее в роскошный номер. Мебель в нем была кожаной и очень элегантной, на полулежало множество восточных ковриков, стены украшали картины в золоченых рамах. Неяркий свет играл матовыми бликами на подлокотниках диванов и кресел.

— Хантер, это не моя комната… — прошептала Лесли, потрясенная.

Он даже не остановился, только ногой захлопнул дверь и направился в спальню. Там наконец он опустил Лесли на шелковое белье персикового цвета.

— Конечно, не твоя. Это номер для новобрачных.

— Для новобрачных?.. — Ее глаза округлились от удивления. — Уж не хочешь ли ты сказать… надеюсь, ты не думаешь?..

— О, я о многом сейчас думаю, — усмехнулся Хантер, присаживаясь рядом на постель. — А ты… — он чуть наклонился к Лесли, — слишком много говоришь…

Его губы коснулись ее рта, скользнули по щеке, нежно и ласково, и Лесли забыла все свое возмущение. О чем же она только что хотела спросить? Ах, эти поцелуи, от них она всегда теряет голову!

— У нас есть одно незаконченное дело, помнишь? — прошептал он ей на ухо.

— Только до тех пор, пока твой мобильный не позовет тебя. — Лесли чуть отодвинулась назад.

— На сей раз нет. Я не стану отвечать на него, поверь мне, — Хантер придвинулся ближе, поймав руку Лесли и прижавшись к ней губами. — Ответишь ты, договорились? — Он начал медленно расстегивать пуговицы пиджака. — На чем мы остановились?

— На том, что ты уехал в Японию.

— Я этого не слышал! — засмеялся он, сбросив пиджак и ослабляя галстук. — Номер для молодоженов, а ты такая бука! Никакой романтики!

— Не думала, что ты тоскуешь по романтике!

Хантер усмехнулся.

Он стал раздевать ее, и Лесли почувствовала, что не хочет больше сопротивляться. Его руки были такими настойчивыми, такими уверенными. Одежда сама, казалось, соскользнула, обнажая плечи и грудь. Стало вдруг до странного жарко. Хантер обнял ее и начал целовать. Лесли было мало этих поцелуев, и тело начало жить своей жизнью, пылая от жажды.

Он сжимал ее плечи, ласкал губами грудь, целовал кончики пальцев и ладони. От этого жар усилился, а голова затуманилась. Лесли закрыла глаза и застонала.

— Неужели произошло чудо? — с легкой усмешкой спросил Хантер. — Она наконец прекратила болтать!

Все в Лесли оцепенело на мгновение, потом качнулось и успокоилось. Она подчинялась воле Хантера, не чувствуя больше ничего, кроме быстрых раскаленных касаний. Чем сильнее он прижимал ее к себе, тем чаще стучало сердце.

Губы Хантера коснулись ее шеи чуть ниже линии волос, двинулись к уху. Руки обвились вокруг талии и потянули к себе. Прикосновения пугали и волновали Лесли, и она не смогла бы ответить, чего было больше — страха или желания. Когда Хантер стал целовать ее с жадностью и страстью, огонь, тлевший в крови, разом рванулся вниз живота, превратился в сладкую тяжесть.

Пальцы его скользнули сквозь завитки волос. Лесли застонала. Желание облегчения и разрядки становилось невыносимым.

— Хантер, прошу тебя.

Он вошел в нее со стоном, словно изголодавшееся животное. Лесли двигалась навстречу, и волны жара омывали ее.

Странное ощущение овладело Лесли. Ей казалось, что она разделилась на две личности, каждая из которых стояла на краю обрыва, а внизу бушевало темное море. И одна Лесли до ужаса боялась, что соскользнет вниз, с утеса, и разобьется о прибрежные камни, а другая до безумия желала броситься вниз и быть унесенной огромной волной в дикую пучину.

Все эти недели она боролась со своим чувством к Хантеру. И сегодняшний вечер стал пределом. Пустить его в свое сердце казалось ей настоящим безумием, но не пустить она уже не могла.

«Один момент страсти в его объятиях, и ты готова отшвырнуть все свои принципы?!» Но она бесконечно устала бороться. Закрыв глаза, Лесли позволила себе забыться и отдаться прикосновениям мужского тела.

— Хантер! — закричала она.

Горячая испарина омыла ее тело, рот пересох, что‑то накатывалось и отступало, каждый раз оказываясь все ближе. Несколько сильных толчков, тело Хантера на секунду окаменело, и туго закрученная спираль распрямилась. Лесли содрогнулась и беззвучно заплакала от невероятного наслаждения. Великое чувство насыщения наравне с безграничным счастьем проникло в каждую клеточку ее тела.

И Лесли поняла, что сопротивляться дальше бесполезно. Она впустила Хантера в свою душу. Обессиленные, они упали на смятые простыни, не в силах пошевелиться.

Было странное ощущение — словно они пережили сильнейший шторм и теперь лежали как жертвы кораблекрушения, выброшенные на пустынный берег.

Неужели такое бывает и с другими? — подумала Лесли. Неужели не только она чувствует это странное единение?

А Хантер, что чувствует он сейчас? Такое же опустошение, такую же неземную нежность к ней? Или его мозг уже хладнокровно работает в привычном режиме? Мысль была до того нелепой, что Лесли предпочла забыть о ней.

В этот момент Хантер пошевелился. Он приподнялся на локте и заглянул ей в лицо:

— Ты бы хотела иметь от меня ребенка?

Что он говорит? «Господи, Хантер, не береди мое больное сердце, оно еще ноет от того, что я открыла его для любви».

— Конечно, — постаралась ответить Лесли как можно беспечнее. — А почему ты спросил?

— Разве желание иметь детей преступно?

— Если речь о тебе, я ни в чем не уверена. Ты думаешь о детях?

— Да. — Хантер поймал ее взгляд. — Я хочу ребенка.

Хантер — отец, держащий на руках младенца? Нонсенс!

И все же картинка вышла невероятно привлекательной. У Лесли сжалось сердце.

— Я хочу иметь ребенка. От тебя, понимаешь?

Лесли замерла. Что?

— Это не шутка? — вслух повторила она.

— Зачем я, по‑твоему, принес тебя в номер для новобрачных? Чем я занимался последние два месяца?

— Чем? — спросила Лесли, запутавшись.

— Что ж, объясню. Я ухаживал за тобой, искал твоего расположения.

— Это серьезно?

— Я серьезен до неприличия! Неужели так трудно поверить в мои намерения?

— Мне сложно представить тебя дома в халате, читающего газету, с копошащимися на коленях детишками. Скорее, твое место рядом с красотками‑моделями или актрисами, порхающими по жизни, как бабочки‑однодневки.

— Мое место с тобой! — оборвал ее Хантер. — Попробуй поверить в то, что я говорю. Перестань ставить между нами стену. Сейчас ты проводишь больше времени в разъездах и перелетах. Я максимально постарался освободить свою жизнь, чтобы в ней больше места осталось для тебя, Лесли.

В этот миг запиликал мобильный, резко вернув к реальности. Хантер чуть отодвинулся.

— Возьми трубку, — кивнул он в сторону туалетного столика.

Лесли опустила ноги на пол и потянулась к заливающемуся трелью телефону. Ей не хотелось этого вторжения.

— Алло!

— Лесли? — Голос был грубый, отрывистый. Знакомый мужской голос…

— Да‑а… А кто это? — Тут она догадалась, и по телу пробежали мурашки, как всегда от разговора с отцом. — Генерал? Это… вы?

— Да, я… м‑м‑м… Просто решил позвонить и… м‑мм… сообщить тебе, Лесли, я… м‑м‑м, признаться… Короче, я горжусь тобой, дочка… э‑э… твоим успехом. И еще! Я… м‑м… буду смотреть тебя завтра… и… кхм… скоро увидимся… Вот, собственно, и все…

Это были первые слова, которые отец сказал о ее работе. И это была первая его похвала.

Из трубки полились короткие гудки, но Лесли еще долго прижимала ее к уху. Слезы текли по щекам и повисали капельками на подбородке. Она повернулась к Хантеру, не стесняясь того, что плачет.

— Ведь это сделал ты, правда?

Хантер мягко улыбнулся.

— Скоро мы станем одной семьей. Понимаешь? — Он заботливо отер пальцами мокрые дорожки. — И генерал не заслуживает быть выкинутым из нашей жизни.

— Боже, Хантер! — Лесли прильнула к нему и уткнулась носом в плечо. — Я люблю тебя!

— Господь свидетель, я тоже люблю тебя, милая.

Лесли показалось, что две личности, боровшиеся в ней, слились в одну, и новая Лесли позволила смыть себя прекрасной волной без страха и сомнений.

Отец гордится ею!

Сколько лет она желала этого, но не осмеливалась надеяться!

Лесли почти впорхнула в студию. Если генерал собирался смотреть сегодняшнее шоу, она должна показать себя с лучшей стороны.

И Хантер, стоявший за кулисами…

Она все еще не ответила ему и оттого чувствовала себя немного виноватой.

Чего ему стоило устроить этот разговор с отцом! Сколько он сделал для нее за последние два месяца! Как велико должно быть его желание, если он заставил ее открыться и поверить.

А она? Лесли усмехнулась про себя. Как долго и упорно она бежала от Хантера, чтобы однажды обрести себя в его объятиях! Она уже была другой Лесли Гордон.

Хантер ухаживал за ней… Как старомодно и трогательно это звучит! Возможно, ему не хватало именно трогательного, нежного отношения к женщине. Он так долго прожигал свою жизнь, что, должно быть, безумно устал от этого и хотел уюта, семейного тепла и любви.

Сегодня Лесли предстояло быть единственной женщиной в студии, все ее оппоненты — мужчины, и форум обещал быть жарким. Она должна доказать всем, что может справиться с этим!

Хантер знал, что Лесли все удастся. Он стоял позади оператора и улыбался ей. Просто улыбался, и в этой улыбке она черпала силу и уверенность.

Лесли была удивительной, чудесной. Она была его женщиной. Пусть она еще не ответила «да», но уже принадлежала ему. И это наполняло Хантера гордостью.

Управляющий съемочной группой начал отсчет до начала форума. Разгорелся жаркий спор, Лесли умело оперировала фактами, обращая ошибки оппонентов в свою пользу. Пока в какой‑то момент не поймала взгляд Хантера. Она забыла на миг, что делает здесь, перед камерами, среди этих людей, не понимая, как могла хоть на секунду расстаться с самым близким человеком.

— Что вы хотели этим сказать, мисс Гордон? — услышала она голос одного из журналистов, щуплого мужчины с окладистой бородой.

— Я хотела сказать… — Она вновь взглянула на Хантера. — Я просто хотела сказать: да, Хантер, я выйду за тебя!

На мгновение стало тихо, собеседники смотрели на нее озадаченно. Затем Майк Кук, сидевший напротив нее, засмеялся и произнес:

— Поздравляю, Хантер, тебе очень повезло!

Камера, позади которой стоял Хантер, повернулась к нему. Раздались нестройные смешки, переросшие в смех и аплодисменты.

Хантер по‑прежнему улыбался. Он знал, что миллионы людей видят его сейчас, но это было не важно. Главное, что он добился своей цели: самая желанная женщина на свете принадлежит теперь ему.

Лесли неотрывно смотрела на Хантера, чуть щурясь от яркого света прожекторов. Затем поднялась с кресла и направилась к нему. Ей были все равно, что камеры следуют за ней, а люди в студии что‑то выкрикивают, улыбаясь.

Перепрыгивая через клубки кабелей, она бросилась в объятия Хантера и счастливо засмеялась.

Стоит ли говорить о том, что старый генерал, смотревший шоу, шмыгнул носом и украдкой вытер глаза, пряча в усах улыбку.