Сильнее бронзового дракона

Канг отгонял меня, и я уже не могла отступать. Пятка уперлась в стену. Он отогнал меня к одному из его зданий.

Триумф сиял в его глазах. Он опустил меч.

Я увидела шанс и бросилась в атаку, но его меч встретил мой так быстро, что я едва ощутила удар по моему клинку. Он быстро повернул оружие, отодвинул мой меч в сторону и вырвал из моей хватки.

Холод охватил меня, когда мой меч застучал об палубу. Ругательства крутились в голове. Как я могла это не заметить?

Канг прошел ко мне. Я пыталась пятиться, но прижалась к стене. Его тело было почти на мне, слишком близко для удара ногой или коленом по животу. Он прижал клинок к моей шее, кожу жгло.

Но я не собиралась принимать поражение.

Я отказывалась.

— Такая потеря, — Канг стоял близко, его мерзкое дыхание задевало мои волосы. — Ты была бы прекрасной невестой.

От слов тошнило. Я плюнула ему в лицо.

Он нахмурился.

— Быстрая смерть — это слишком хорошо для тебя. Но хватит ли мне терпения сохранить тебе жизнь еще хоть немного?

Он прижал клинок к моей коже сильнее, и я ощутила горячий поток крови на шее.

А потом ощутила кое-что еще. Его широкий рукав был у моих ключиц. Он был тяжелее, чем должен быть рукав.

Кинжал.

Я не думала — я двигалась. Одна рука нырнула в его рукав, нашла рукоять в кармане внутри. Другая ударила и оттолкнула его меч. Боль пронзила ладонь, но мне было все равно.

Я вонзила кинжал в грудь Канга, толкая его как можно глубже.

Канг закричал от потрясения. Используя дюймы между нами, я подняла колено и ткнула ему в живот, отталкивая его.

Как только его меч оказался достаточно далеко от моего горла, я пригнулась. Я увидела свой меч на палубе и бросилась к нему.

Канг шатался, но еще стоял, обрушил на меня еще атаку. Я отбила его меч и направила все оставшиеся силы в мощный взмах.

Мой клинок разрезал его шею. Кровь брызнула мне на лицо.

Прекрасно.

Его голова упала на палубу. Стук и звук, с которым она катилась, были музыкой, и его рухнувшее тело довершало мелодию кульминацией.

Канг был мертв. Теневой воин повержен. Убийца моего отца, мучитель множества духов, предатель и неудавшийся завоеватель империи был уничтожен.

Мной. Лянь Анлей. Новой Воительницей.

Яркий желтый свет вырвался из головы Канга.

Когда он потускнел, я снова увидела его перед собой — полупрозрачного, но все еще грозного. Дух. Мое сердце задрожало, но я не уронила меч.

Я не успела ударить, рядом с ним появился вихрь черно-красного дыма. Оттуда вышел Мовань, уже не плотный и огромный, но все еще пугающий своей силой. Его ладони с когтями схватили плечи Канга.

— Мы договорились, наместник, — его низкий голос грохотал в моих ушах.

Мовань забрал Канга в вихрь. Наместник взвыл. Но вопль быстро оборвался, и дым рассеялся.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

СКРЫТЫЕ СИМВОЛЫ

Я смотрела туда, где пропал наместник. Мне будто все это привиделось.

Дрожь вернула меня в реальность. Красный туман, который я и не замечала перед глазами, рассеялся, и все стало четко видно.

Лигуи вылетали из палубы, поднимаясь, как черный дым. Но они не атаковали. Они бежали к светлеющему небу, рассеивались в воздухе. Другие духи летели среди них — некоторые были как проклятые юэшени, некоторые — редкие — выглядели как… люди. Полупрозрачные и эфемерные, но точно люди. Может, эти удержались за свои души даже среди пыток плена.

И я заметила ту душу, от которой сердце заболело, паря от радости.

Лицо отца просияло, когда он посмотрел на меня.

— Анлей…

Он протянул ко мне руку.

— Отец! — побежала к нему, слезы лились по лицу. Я не успела добраться до него, он взмыл в небо. — Отец! — я хватала воздух под ним, пытаясь тщетно опустить его.

— Я должен идти, — он с любовью посмотрел на меня, стремился к свету. — Ты тоже. Я горжусь тобой, дочь.

— Отец, стой!

Его дух пропал в лучах солнца. Я смотрела туда, во мне бушевала буря эмоций, которые я едва могла назвать.

Земля снова задрожала. Движения были такими сильными, что я с трудом не упала.

— Анлей! — Сыюнь подлетела ко мне с тревогой. — Уходи отсюда! Скорее!

Ее предупреждение обрушилось на меня, и я вспомнила, что питало корабль. Духи улетели в свои царства, ведь Канг, привязавший их к Земле, был мертв. Без них корабль рухнет на землю.

Мне нужно было прыгнуть на механического дракона и лететь к безопасности. Я побежала по палубе, запихивая меч за спину. Я почти добралась до палубы, но вспомнила, кто еще ждал меня на драконе.

Тай…

Он умрет без жемчужины, а она осталась на борту. Этот корабль был массой металла и механизмов, не он один упадет с неба. Сколько я буду искать в обломках жемчужину, когда он рухнет? Ибситуу сказала, что ее чары на Тае останутся лишь чуть дольше, чем ее астральная проекция, а это уже прошло. Он мог уже истекать кровью.

Я повернулась к зданию в центре палубы. Редкие киборги остались, но те растерялись и не нападали. Земля раскачивалась под ногами, ветер ревел. Мы падали, я это ощущала. Пропеллеры и механизмы замедляли падение корабля, но без духов им не хватит сил держать его в воздухе. Я слышала, как они дрожали, гремели, ломались.

Я шла, шатаясь, по палубе, едва держалась на ногах от качки. Тело протестовало, говорило, что сердце взорвется, легкие лопнут, и конечности растают, если я не сдамся усталости, упав на палубу.

Но я далеко зашла. Осталось еще немного.

Пришлось ползти по ступенькам. Когда я добралась до вершины, я увидела белое сияние в медной клетке.

Речная жемчужина. Мое сердце сжалось.

Я справлюсь. Тай выживет.

Я схватила прибор — вытащить жемчужину я смогу и потом. Бежать по палубе было проще, чем забираться в здание. Корабль уже падал свободно, и я бежала по склону.

Впереди спускался бронзовый дракон, и я знала, что им управляли союзники-юэшени. За ним летели по красному небу механические фениксы и бабочки, прочие мелочи, они парили, пока армада Канга падала быстро вокруг них.

Я добралась до борта. Нос дракона был близко. Я забралась на перила, оттолкнулась.

Мои пальцы задели металл, но я не смогла уцепиться.

Я падала.

Порывы ветра терзали меня. Я зажмурилась, по лицу били волосы, выбившиеся из кос. Хоть я знала, что летела к смерти, я не боялась. Мое сердце уже не колотилось, дыхание не дрожало.

«Прости, Тай… я тебя подвела».

Я выдохнула, словно отпуская куда больше, чем воздух. Вес несправедливости из-за смерти отца, давление из-за навязанного брака и груз судьбы деревни — все было кончено. Я хотела бы только спасти Тая.

«Может, кто-нибудь еще сможет…».

Я подняла правую руку, сжимающую прибор с Речной жемчужиной. Я не открывала глаза из-за сильного ветра, но закричала:

— Сыюнь! У меня жемчужина! Прошу, отнеси ее Таю!

Что-то схватилось за другой конец прибора, и мой вес обрушился на мою руку, которая выпрямилась. На миг я зависла в воздухе. Но я едва успела понять ощущение, как снова стала падать.

— Ты звала?

Голос пронзил мое сердце, и я заставила глаза открыться.

Тай сжимал другой конец прибора, падал со мной. Он криво улыбался.

— Неприятно, что Ибситуу заморозила меня без разрешения.

Радость заполнила меня при виде него, но паника вернулась при виде его окровавленной туники.

— Что ты тут делаешь?

— Я не мог бросить тебя одну, — хоть слова звучали беспечно, голос был сдавленным. — Я проснулся и увидел, как ты падаешь. Я полетел ловить тебя. Не очень вышло.

Я посмотрела на его тело, оно было плотным. Он летел ко мне в облике юэшеня, но стал человеком, чтобы поймать меня.

— Какой тогда план? Упасть и погибнуть со мной?

— Конечно, нет. Я умею летать, помнишь?

— Но юэшень не может нести…

— Есть план, — Тай протянул ко мне другую руку. — Ты мне веришь?

Я потянулась к его ладони.

— Да.

Его пальцы сжали мою ладонь, и я крепко сжала их, успокаиваясь от их тепла, от связи, от уверенности. Кровь с пореза на ладони стекала по моему запястью, но я не ощущала боль.

Воющий ветер заставил закрыть глаза, но с ладонью Тая на моей я чувствовала себя безопасно. Его пальцы были якорем, и, что бы ни было дальше, я была защищена.

А потом они пропали. Но я ощущала их, словно кто-то просто убрал плоть, кости и кровь, оставив тепло.

Мои руки удерживали мой вес, я словно свисала с края утеса. Но ветер пропал.

Я открыла глаза, полупрозрачное лицо Тая улыбалось мне, сияло ярче солнца вокруг него.

Тепло пропало, вопль вырвался из моего рта. Я падала. Но мои ноги попали на землю. Я удивленно огляделась и поняла, что стояла на твердой чудесной земле. Зеленая трава тянулась до гор вдали.

Тай медленно опустился, и я поняла, что он сделал. Юэшень не мог нести ничего тяжелее меча в физическом мире, но Тай смог на миг, и это остановило мое падение и спасло мне жизнь.

Он вернулся в облик человека и широко улыбнулся. Благодарность и радость заполнили меня. Я бросила прибор и обняла его. Я прижалась к его телу, ощутила его руки на своей талии. На миг я нежилась в радости выживания и его присутствия. А потом он рухнул на меня.

Я вдруг осознала, какой мокрой стала моя туника — кровь текла из его раны. Я опустила его на землю, руки дрожали под его весом. Я была почти без сил, но собрала остатки и схватила медный прибор, раскрыла мечом клетку. Жемчужина выпала, сияя, как полная луна ночью. Ее сила пульсировала в моей крови, когда я подняла ее.

— Все будет хорошо.

Тай лежал на траве, смотрел на небо. Его брови были приподняты, губы — сжаты, и я понимала, что он сдерживал огромную боль. Он поймал мой взгляд, и изогнул губы. Его улыбка была вымученной, вызывала больше страданий, чем любой крик.

— Мой отец мертв?

Я кивнула. Сердце плакало по нему, и, когда его глаза заблестели, я поняла, что где-то в душе он плакал из-за отца, которого думал, что знал, скорбел по человеку, каким он мог быть, горевал, что тот так и не пришел к искуплению.

— Мне жаль, — прохрипела я. — Я должна была.

— Знаю, — его глаза закрылись.

— Тай! — я сжала его плечо и тряхнула. Его глаза приоткрылись. Я подавила всхлип, подняла жемчужину. — Скажи, как раскрыть ее исцеляющие силы.

— Не сработает, — выдохнул он едва слышно.

— Скажи мне!

— Оставь меня, — он посмотрел на небо. Может, он искал призрака отца среди лучей солнца.

Он не найдет его там — Канг попал в когти Мованя, где ему и место. Моя кровь горела от мысли, что Тай позволит себе умереть из-за того злодея. Я склонилась к нему.

— Нет! Ты не отпустишь жизнь так просто. Я тяжело сражалась, чтобы спасти тебя!

Тай посмотрел на меня с болью в глазах. Слезы лились по моим щекам.

— Прошу… почему ты не говоришь, как использовать Речную жемчужину?

— Потому что не сработает. Будет проще, если ты не будешь знать.

— Не знать чего? Дай мне попробовать, — всхлип сотряс мое тело. — Прошу…

Его губы дрогнули.

— Хорошо. Раз ты настаиваешь, а я умираю, можно побыть эгоистом.

Торнадо вопросов в моей голове могло сбить горы, но я прикусила язык.

— Древний свиток… где было написано, как отпереть целебные силы жемчужины… — говорил он, тяжело дыша.

Я склонилась, чтобы слышать лучше.

— Когда я исцелял тебя, я сказал, что лишь представил сказанное в нем в голове, и это сработало. Это было правдой… — его глаза закрылись.

— Нет! — я встряхнула его. — Ты не умрешь. Ты расскажешь мне, что было в свитке!

Он открыл глаза с резким смехом. Кровь стекала из уголка его рта.

— Ладно-ладно. Свиток был написан близким последователем Речного дракона. Когда его жена умирала, Речной дракон раскрыл ему тайну жемчужины… и это было стихотворение. Чтобы раскрыть исцеляющие силы, нужно представить иероглифы, словно говоря с ними в голове, и переживать с ними. Если слова не правдивы, можешь думать о них, сколько хочешь, жемчужина не сработает.

— Что там говорилось?

Он прочел стихотворение, и каждое слово вырезалось на моей душе.

— Вглубь проникает жало,

Стало теперь ясно все.

Что у тебя тьма забрала,

Возьми из сердца моего.

Стихотворение о любви. Я не знала именно это, но слышала сотни похожих. Глупых, но… важных. Потому что, даже если слова были слабыми, эмоции за ними, если были искренними, могли перевернуть мир человека.

А это стихотворение… Тай говорил, что представлял его как-то раз. И он был честен, ведь магию Речного дракона не обманешь.

Я смотрела на него, грудь вздымалась от попыток моих легких совладать с пульсом.

— Но… когда ты исцелил меня… мы едва знали друг друга.

— И я сказал, что не знал, сработает ли. Но сработало… Речной дракон знал меня раньше, чем я понял себя. Я молчал, потому что так проще, но уже не нужно бояться последствий, — он закрыл глаза на миг, а потом открыл их, и напряжение в них потянуло меня в их глубины. — Я люблю тебя, Анлей.

Мое горло сжалось. Я и не мечтала, что меня могли полюбить — у меня не было времени на такие фантазии. Я всегда старалась быть непобедимой, пыталась стать лучшим воином, искала мести. Хоть я смотрела, как мужья и жены, как молодые возлюбленные проявляют любовь друг к другу, я ощущала себя будто в другом мире. Любовь была для них, не для меня. Не потому что я отрицала это, просто… она не была частью меня.

Наверное, потому я не увидела ее перед собой, но теперь, когда Тай признался, пелена, о которой я не знала, пропала с моих глаз. Я вспомнила все, что он сделал для меня, что сказал мне. Все невысказанные слова между нами, оставляющие вопросы.

Он любил меня.

И я… я отдала бы жизнь за него. Я была готова отвернуться от мести. Если бы Канг не привязал духов, если бы не пытался завоевать империю… я бы дала ему жить, чтобы избавить Тая от боли.

И в Аду первым видением для меня была его смерти. Потому что демоны знали, без него я разобьюсь.

Вглубь проникает жало

Я представляла иероглифы. Их линии появлялись во тьме разума, яркие, могли затмить луну. Но они дрожали, пытались ускользнуть. Я зажмурилась и сосредоточилась на каждом изгибе, угле, линии. Они замрут в этот раз.

Стало теперь ясно все

Он сказал, что любил меня. Как такое могло застать меня врасплох, но ощущаться правдой? Откуда я знала? Я знала истории и песни, но как я могла знать, что было у меня, что было правдой…

Правдой было то, что, если он сейчас умрет, я разобьюсь. Я думала, что познала всю боль, когда потеряла отца, когда мир разбился при виде разрушенного Дайлана. Но кусочек меня, о котором я не догадывалась, который был глубоко внутри, уязвимый и ценный, был связан с ним. И если он тоже разобьется, что от меня останется?

Что у тебя тьма забрала

Я не понимала, почему. Не понимала. Но порой нужно было просто… верить.

Возьми из сердца моего

«Бери. Все бери, — гул Речной жемчужины становился все сильнее. Я ощущала ее силу в костях. Невидимые нити проникли в мое тело, забрали кусочек моей души. — Бери».

Я ощущала, как шелковые нити оплетают меня глубоко внутри. Ладони нагрелись от магии жемчужины. За сердце резко дернули, пытаясь оторвать кусочек. Я отпустила его. Пару мгновений меня затмило ощущение света, льющегося из сердца, по рукам и в зачарованную реликвию.

И все утихло.

Я открыла глаза, посмотрела на Тая, который резко приподнялся на локте. Он хмурился со смятением и чем-то еще в глазах. Хоть его туника была в крови, я ощущала, что к нему вернулась жизнь.

Я подняла изорванную ткань. Рана пропала, была исцелена. Я улыбнулась. Сработало. Было сложно поверить. Я провела ладонью там, где до этого зияла рана, но была лишь гладкая теплая кожа.

Я посмотрела в его глаза, тысяча солнц горела в моей груди.

Я прижалась к нему. Он обвил меня руками и поймал мои губы своими.