Синдикат грехов

Глава 40 СКАР ВСЕ ЛЕТИТ К ЧЕРТЯМ

Беспокойство пробежало по моему позвоночнику, когда у меня в кармане завибрировал телефон. Взгляд Калеба встретился с моим в зеркале заднего вида, его глаза горели от напряжения в темноте.

— Не волнуйся, — сказала я, вытаскивая телефон из своих покрытых коркой крови штанов. Мне следовало бы переодеться, но я не планировала оказаться на гребаных коленях у Максима, когда перережу ему горло. — Это телефон, которым я пользуюсь, когда звонит Райан, — плечи Калеба и Кенджи расслабились от осознания того, что звонит не мой дядя.

Ранее сегодня я прокрутила видеозапись, сделанную несколько недель назад. Не было никаких следов нашего присутствия там сегодня вечером, и весь персонал — нанятые люди, лояльные Синдикату. Максима и его телохранителей сложили в морозильную камеру, а я приказала своим уборщикам счищать кровь с дубовых досок пола.

Но страх все равно пополз у меня по спине, а на затылке выступили капельки пота. Я дала ей этот номер много лет назад, и она ни разу им не воспользовалась. Теперь это был второй звонок за короткий промежуток времени.

— Райан. Что случилось? — три пары глаз уставились на меня, услышав нотку паники в моем голосе.

Мужской тон поразил меня, и я мгновенно переключила телефон на громкую связь, не желая позже повторять разговор для парней.

— Это не Райан. Но она в беде, — сказал Ганнер.

От этой новости у меня перехватило дыхание. Она, должно быть, была по уши в дерьме, если ему понадобилось вызвать меня на подмогу. И что, черт возьми, он хотел, чтобы я делала из Нью-Йорка? Я живу на этой земле из-за годов тренировок самоконтроля, а сейчас хочу взбеситься от того, что мне говорят.

— Что от меня нужно? Я помогу, чем смогу, но знай, что я больше не в Тусоне.

Его вздох облегчения эхом разнесся по внедорожнику.

— Мне нужен доступ к биометрически заблокированным частям Лотерии, и доступ к записи с камеры, чтобы я знал, где Райан находится в здании, — сказал он.

Я усмехнулась над его просьбой.

— Тебе понадобится нечто большее, — я вытащила свой ноутбук из рюкзака, стоявшего у моих ног, и положила его себе на колени. — Я знаю, что ты привык работать с дерьмовыми ресурсами и интеллектом, но я все делаю не так, — мои пальцы порхали по клавиатуре. Телефон был зажат у меня между плечом и ухом, пока я работала, чтобы достать все, что ему могло понадобиться. — Скину сообщение. Там чертежи клуба и ссылка для просмотра прямых трансляций со всех камер.

Облегчение затопило мои вены, когда на экране появилась зернистая картинка. В данный момент Райан шла в Лотерию, сверкая оружием. Калеб резко повернул машину вправо, увозя нас прочь от нашего пентхауса.

— Ну, наша девочка в настоящее время проделывает дыры в людях. Я буду следить за трансляциями, пока вы с Дексом едете…

Я закатила глаза, услышав удивление Декса от того, что я знала о нем. Честно говоря, это была удачная догадка. В досье Ганнера говорилось, что он согласился на эту работу под прикрытием в обмен на сделку для своего лучшего друга, который надрал задницу человеку, продавшему его сестру. Для меня это звучало оправданно, но правовая система была в полном дерьме.

— Чертовски верно, я волшебница. Теперь слушайте, это важно. Мне придется перевести систему в режим аварийного питания. Это единственный способ обойти биометрические сканеры. Весь свет погаснет, и сработает аварийное освещение. Имейте в виду, что также будет звучать чертовски раздражающий сигнал тревоги, но хаос вам поможет. Для входа в двери по-прежнему будет требоваться код, но сканер будет отключен. Я изменю код на четыре нуля, когда вы приедете. Понятно? — мои пальцы порхали по клавиатуре, пока я набирала инструкции.

Низкий голос Калеба выкрикивал свои собственные инструкции.

— Кенджи, скажи Грегори и Нико, чтобы они немедленно отправлялись на склады и взорвали этих ублюдков. План изменился, мы едем к Доминику.

Нико остался убедиться, что в ресторане не осталось никаких незаконченных дел. Нервная энергия захлестнула меня при мысли о том, что он пойдет один на склады. Это не входило в план. Мы должны были убить Максима сегодня вечером, а затем, в последующие дни, покончить с Домиником.

Глаза Калеба снова встретились с моими.

— Новость о том, что вот-вот произойдет в Тусоне, распространится быстро. Мы не можем позволить, чтобы Доминик узнал, что мы убрали Максима.

Он был прав.

Мы остановились перед домом моего дяди. Дежавю охватило меня при виде арочных черных дверей особняка из коричневого камня.

— На записи с камер не видно никого, кроме него и нескольких охранников, — сказала я, наблюдая, как Доминик наливает себе виски в своей гостиной.

— Все знают, что делать? — спросил Калеб ровным голосом.

Я кивнула, проверяя затвор своего пистолета, прежде чем засунуть его обратно за пояс брюк и поднять глаза, чтобы встретиться взглядом с ним и Кенджи. Лицо Кенджи нахмурилось, глубокие складки избороздили его лоб.

— Эй, — Калеб положил руку ему на плечо, — С ней все будет в порядке. Она чертова Кейн. Она живет ради этого дерьма.

От его слов в моей груди расцвела нежность. Сколько бы мы ни ссорились, Калеб никогда не заставлял меня чувствовать себя слабой.

Я усмехнулась. Мои способности ему нравились с самого начала.

Мои глаза затрепетали и закрылись, когда Калеб наклонился вперед и обхватил мое лицо ладонями, прежде чем прижаться своими губами к моим. Этот поцелуй был мягким и нежным.

Любящим.

Когда он отстранился, я распахнула глаза и обнаружила, что он пристально смотрит на меня.

— Не говори, что любишь меня, — прошептала я.

Лицо Калеба побледнело, и что-то похожее на разочарование промелькнуло на его лице.

— Ты не чувствуешь того же самого? — спросил он. Его голос был тихим, и в нем не было той властности, к которой я привыкла. Вместо этого оно было пронизано болью.

Я сжала его запястье, удерживая его руку на месте, повернулась и запечатлела поцелуй на ладони.

— Нет, дело совсем не в этом. Я люблю вас так сильно, что это пугает меня, потому что, потеряв любого из вас, я почувствую, что мне не хватает важной частички, — его глаза расширились от удивления, а руки Кенджи замерли, когда он услышал, как я сказала «любого из вас».

— Я не хочу, чтобы ты говорил, что любишь меня, потому что это слишком похоже на прощание, — сказала я.

Большой палец Калеба погладил меня по щеке, когда Кенджи забрался на заднее сиденье и крепко обнял меня. Они как будто почувствовали, какой эмоциональный срыв у меня был. Мое сердце хотело открыться и любить, а разум пытался защитить.

— Люди уходят после того, как говорят, что любят меня, — прошептала я, думая о единственном мужчине, которого любила. Думала, что любила.

— Скар, послушай меня сейчас, — Кенджи повернул мое лицо к себе, прижимаясь своим ртом к моему в требовании. — Мы, блять, любим тебя, и мы будем говорить тебе это каждый гребаный день, пока дьявол не заберет нас, а потом мы выберемся из ада и будем преследовать твою сексуальную задницу, пока ты не присоединишься к нам, — сказал он.

— Я люблю тебя, Скар, и мне насрать, если ты не хочешь, чтобы я тебе говорил. Потому что ты заслуживаешь того, чтобы тебе говорили, какая ты особенная. А теперь иди и грохни своего дядю, — сказал Калеб, завершая свою речь поцелуем.

Камень застрял у меня в животе, и я выпрыгнула из внедорожника. Мне только что сказали, что я любима, и человек, который превратил мою жизнь в сущий ад, сдохнет от моих рук, и все же что-то казалось… неправильным.

Я еще раз проверила свой телефон, прежде чем подойти к дверям особняка. Я уже разблокировала двери и систему в Лотерии для Ганнера, но хотела еще раз проверить канал.

Мое сердце остановилось в груди при виде Райан, запертой в комнате. Она не понимала, что у Ганнера и Декса проблемы. Я подключилась к системе внутренней связи в клубе.

— Отличная работа, сучка. А теперь тащи свою задницу в грузовой отсек. Твоему мужчине нужна помощь, и я бы поторопилась, если хочешь позаботиться о Марио до того, как это сделают власти, — сказала я ей. Какая ирония в том, что я сейчас тоже пойду вершить правосудие.

— Скар?

— Ага. Твой попросил об одолжении. А теперь начинай, — я сделала паузу. — О, и Райан… не будь слишком строга к нему, когда узнаешь правду, — сказала я, прежде чем выключить канал. Я видела, как Ганнер смотрел на нее, и он от много отказался, чтобы заполучить ее. Она разозлится и почувствует себя преданной. Но еще большей раной было то, что она чувствовала себя непривлекательной, но это гребаная ложь.

С ней все будет в порядке.

Я постучала в дверь. Тяжелый стук имитировал биение моего сердца. По венам разливалась смесь предвкушения и абсолютного спокойствия. Дверь распахнулась, и один из личных охранников Доминика уставился на меня сверху вниз с явным отвращением на лице.

— Какого хрена ты здесь делаешь, предательница?

Я протиснулась мимо него, направляясь к кабинету Доминика.

— О да, у меня было гребаное право голоса в этой дерьмовой ситуации? Где Доминик? Мне нужно рассказать ему все дерьмо о Синдикате.

Я не стала дожидаться его ответа и ворвалась в кабинет.

Доминик развалился в своем кресле, подобрав ноги и скрестив их в лодыжках. Сигарный дым заполнил пространство, обжигая мои легкие. Его холодные глаза скользнули туда, где я стояла в дверях.

— О, вот и моя незаконнорожденная племянница. Приползла обратно, чтобы попросить прощения? Каллахан уже устал от твоей вагины?

Я проигнорировала оскорбление, повернувшись, чтобы закрыть двери в офис, но большая рука остановила мое движение.

— Какого хрена ты делаешь? — тупоголовый охранник ухмыльнулся.

— Мне нужно сказать Доминику такое дерьмо, которое, я уверена, он не хотел бы, чтобы услышала твоя тупая башка, — огрызнулась я в ответ, оглядываясь через плечо на своего дядю.

Его пристальный взгляд скользнул по мне. Я держал свое тело расслабленным и слегка сгорбленным. Я хотела казаться как можно более неустрашимой. Его глаза сузились, глядя на мое лицо, как будто, если бы он прищурился достаточно сильно, то смог бы прочитать мои мысли. Я должна ему что-то дать, иначе он меня не впустит.

— Это о Максиме Петрове, — сказала я.

Это привлекло его внимание. Его брови коснулись линии роста волос, и он сел прямее.

— Оставь нас и закрой за собой гребаную дверь, — охранник повернулся, чтобы уйти. — И проверь периметр. Полностью, — сказал Доминик, бросив на него многозначительный взгляд, прежде чем переключить свое внимание на меня.

Но я оставалась расслабленной, благодарная за то, что заставила ребят пойти проверить Нико на складе. Кенджи все время ныл, не желая оставлять меня, но Калеб сказал ему, что я могу справиться с этим дерьмом сама.

На этот раз щелчок двери прозвучал как удар молотка по приговору Доминика.

— Какого хрена тебе нужно, Скарлетта? — спросил он, делая еще одну затяжку сигарой, и дым повис в воздухе между нами. — Разве ты не должна быть со своим мужем и другими мужиками? — спросил он. Его снисходительный тон действовал мне на нервы, напоминая обо всех лекциях, которые он читал мне на протяжении моей жизни. Каждое мгновение было возможностью заставить меня почувствовать себя ничтожеством.

— В данный момент они заняты, — заявила я, придвигаясь ближе, кровь бурлила в моих венах. Этот момент стал кульминацией всего, над чем я работала всю свою жизнь. Каждая клеточка моего тела кричала, чтобы я нажала на спусковой крючок. Что он не заслуживал сделать еще один вдох.

Он что-то проворчал в ответ.

— Какого хрена ты приходишь ко мне сейчас, девочка? Ты ясно дала понять, кому ты верна, когда украла жениха моей дочери, — усмехнулся он, слюна слетела с его губ.

— Я, блять, в этом не замешана. Я даже не хотела идти на ту вечеринку, помнишь? — звучать убедительно было нетрудно, поскольку все, что я говорила, было правдой. Я осторожно щелкнула замком на ручке, прежде чем пройти дальше в комнату и плюхнуться в кресло перед ним. — У меня не было возможности прийти раньше. Они держали меня взаперти в квартире, — сказала я, наблюдая, как он заерзал на своем месте.

Его рука медленно потянулась к глоку, который, как я знала, он прятал в расщелине кресла. К счастью, я не полностью расслабилась, и мое положение позволило бы мне легко запрыгнуть за стол, когда он вытащит оружие.

Потому что этот ублюдок определенно сделал бы это.

— Ты всегда была глупой девчонкой, — усмехнулся он. — Ты не выглядела запертой, когда взгромоздила свою задницу на мотоцикл и стреляла в моих людей.

Я уловила движение черного ствола, когда бросился в сторону, юркнув за стол, когда раздался выстрел и попал справа от того места, где я сидела.

— Твой выстрел такой же дерьмовый, как и ты сам, Доминик, — крикнула я, высовывая голову и делая свой собственный выстрел. Кровь и мясо взорвались в том месте, где пуля попала ему в плечо.

Его сдавленный вопль был музыкой для моих гребаных ушей. Зверь, скрывающийся под моей кожей, победно взревел, увидев кровопролитие нашего врага.

— Ты дерьмово стреляешь левой рукой? — усмехнулась я, катаясь по полу, когда в воздухе посыпалась деревянная шрапнель в том месте, где его пуля попала в стол. Мой маниакальный смех эхом разнесся по комнате, смешавшись с еще одним криком боли, когда я выстрелила Доминику в другое плечо.

— Гребаная сука, — заорал он.

Я воспользовалась его минутным замешательством, чтобы броситься на него, выбив у него пистолет, когда врезалась в него. Приклад моего пистолета ударил его в висок, и из раны на голове потекла кровь.

— Я убью тебя, Доминик, — кипела я. — И это будет долго и болезненно в качестве платы за все дерьмо, через которое ты заставил меня пройти.

Лед застыл у меня в жилах, когда он рассмеялся. Его тело обмякло подо мной, но его смех звучал так, как будто это он победил.

— Что важнее, Скарлетта? Твоя месть или те люди? — спросил он, и в его глазах появилось безумное выражение. — Потому что у тебя не может быть и того, и другого. Держу пари, ты выберешь месть. Я, блять, убил в тебе любовь. Ты такая эгоистка. Твоя голова слишком затуманена, чтобы заботиться о других, — он нес какую-то чушь, но эти слова заставили мое сердце учащенно забиться.

— Это мой гребаный город. Думаешь, я не знаю, что в нем происходит? — крикнул он. — Я знаю все, а ты такая же жалкая, как и твоя мать-шлюха. Если хочешь раздвинуть ноги, я, по крайней мере, получу за это немного денег. Так что спасибо, что привела свою киску к моему порогу. Я собирался послать Энзо за тобой после того, как он закопает тела ваших людей под обломками.

Мои руки двигались сами по себе, инстинкт и мастерство взяли верх, подавляя панику, угрожавшую захлестнуть меня.

— Пошел ты, Доминик, — я прижала дуло пистолета к нежной плоти у него под подбородком. — О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Эти мальчики вот-вот появятся в новостях. Трое мужчин погибли при пожаре на складе, — сказал он хриплым от злорадства голосом. Злая усмешка появилась на его пепельном лице. — Ты знала, что твоя мама стонала от удовольствия, когда я трахнул ее перед продажей? Она не хотела тебя. Я спросил, не хочет ли она оставить тебя, и она сказала «нет».

Я подавила ненависть к себе, которая хотела закрадываться внутрь. Я сохраняла нейтральное выражение лица, зная, что лучше, чтобы он продолжал говорить.

— Эти трое подохнут, а Энзо женат. Кто останется у тебя, если ты убьешь меня? Признай это, Скарлетта, я хорошо тебя воспитал. Научил тебя выживать. Ты оставишь меня в живых, и все это будет прощено. Все возвращается на круги своя. Ты даже не любишь этих ублюдков.

Его слова вывели меня из транса, в который я впала.

Я воткнула ствол поглубже.

— Ты не научил меня выживать, Доминик. Ты помог мне превратиться в прекрасного гребаного монстра, которым я являюсь, и я, блять, не могу дождаться, когда разрисую стены твоими мозгами. Забрызгаю их, как жуткое произведение искусства, — я наклонилась ближе, шипя ему в лицо, впитывая страх в его дерьмово-карих глазах. — Но с этим придется подождать, потому что ты станешь подарком Кругу. Им понравится, когда я доставлю убийцу Максима.

Его лицо побледнело, глаза расширились за секунду до того, как я во второй раз приставила пистолет к виску и вырубила его.

Его голова откинулась назад, кровь собралась лужей под его телом. Как бы сильно я ни хотела убить его, я хотела, чтобы он страдал еще больше. Подвергнуть его пыткам было бы приятнее, чем быстрая смерть. И прямо сейчас мне наплевать, что будет с Домиником, потому что я была в ужасе от мысли, что трое моих людей в опасности.

Я отключила все свои эмоции, не поддаваясь ужасу.

Мое тело двигалось на автопилоте. Крики людей Доминика были приглушенными, едва различимыми, пока я, как размытое пятно, двигалась по дому, изрешетив каждого мужчину пулями.

Я была равнодушна к окружающему миру, изо всех сил стараясь сохранить свое разбитое сердце нетронутым, потому что я знала своего дядю. Мужчины, которых я любила, действительно в беде, и мне понадобились бы все мои навыки, чтобы не развалиться на части, прежде чем я смогла бы спасти их.

Я не смогла бы проведать любимых мужчин, если бы умерла в этом доме.

— Где, черт возьми, Энзо? — закричала я в лицо одному из мужчин, который истекал кровью. Его голова склонилась набок, глаза были невидящими. Теплая кровь покрыла мои пальцы, когда я вонзила их в одно из пулевых ранений. Его страдальческий крик был музыкой для моих ушей.

— На складе. Он на складе.

Раздался выстрел, когда я всадила ему еще одну пулю в мозг, прежде чем перешагнуть через его тело. Я отправила сообщение уборщикам, проинструктировав их приехать и забрать тело Доминика, действовала так, как будто с моими людьми все в порядке.