Синдикат несчастных происшествий

IV

Мы знали, что у Баролини бутылка шампанского стоит всего восемь шиллингов, и потому в тот же вечер, в семь часов, собрались у него всей компанией. Нельзя сказать, чтобы обед, данный нами в честь Тэдди Викса, отличался большим оживлением. Нет, с самого начала мы испытывали какую-то грусть. Эта грусть происходила не только оттого, что Тэдди Викс лакал шампанское, а мы должны были довольствоваться какой-то кислятиной, нет. Главное, что омрачало наш праздник, это та загадочная перемена, которую дорогое вино произвело в душе нашего друга Тэдди Викса. Не знаю, какие снадобья подмешивает Баролини к своему шампанскому, но после трех бокалов Тэдди Викс из скромного, учтивого юноши превратился в грубияна и нахала. Он начал говорить нам ужасные дерзости. За супом он издевался над рассуждениями Виктора Бимиша об искусстве. За рыбой он с хохотом принялся вспоминать идеи Бертрама Фокса о кинематографе будущего. Обсасывая ножку цыпленка и пожирая салат, он настолько одурел от сатанинского напитка, что начал отчитывать Акриджа за его праздную и бесполезную жизнь. Он громко советовал ему выйти на улицу и поискать себе какой-нибудь работы. Он утверждал, что у Акриджа настолько нет уважения к себе, что тот не в состоянии даже посмотреть на себя в зеркало, не мигая глазами.

— Порядочные люди, глядя в зеркало, никогда не мигают глазами! — дерзко добавил он.

Эта дерзость была нам непонятна, так как Акридж в течение обеда ни единым словом не обидел его.

Затем он потребовал еще одну восьмишиллинговую бутылку.

Мы уныло переглянулись. Конечно, обед этот должен был нам принести немалый барыш, но пока нам было нелегко. С большим трудом заставляли мы себя молчать. Мы понимали, что вся наша судьба зависит от Тэдди Викса. Пусть себе болтает все что хочет! Виктор Бимиш мягко признался, что Тэдди разъяснил ему в искусстве многое такое, что до сих пор оставалось для него неясным. Бертрам Фоке согласился, что Тэдди великий знаток кинематографа. Возвышенная душа Акриджа была потрясена до основания обидными замечаниями Викса, но даже он обещал принять их к сведению и с завтрашнего же дня начать новую жизнь.

— Да, тебе не мешает исправиться, — заносчиво сказал Тэдди Викс, надкусывая дорогую сигару, купленную на наши кровные деньги. — И если я когда-нибудь увижу, что ты выпрашиваешь у приятелей носки, не попадайся мне больше на глаза.

— Ладно, ладно, я больше не буду, — покорным и ласковым голосом сказал Акридж.

— Я презираю людей, которые носят чужие носки… Нет, просят чужие носки… или нет: чосят чужие чуски! — повторял он, пронзая несчастного грешника взором опухших красных глаз. — Вы понимаете, что я хочу сказать?

Мы поспешили уверить его, что отлично понимаем его мысль, и он погрузился в дремоту. Через три четверти часа он проснулся и заявил, что пора домой. Мы заплатили по счету и вышли из ресторана.

Когда Тэдди Викс увидел, что мы на мостовой обступили его со всех сторон, он возмутился.

— Не сердись, Тэдди, дружище, — ласково сказал Акридж. — Ведь тебе небось и самому приятнее, чтобы во время этого — все твои старые товарищи были поближе к тебе. — Во время чего?

— Ну, когда с тобой произойдет… несчастный случай. Тэдди Викс свирепо оглядел его с ног до головы. Потом громко и добродушно захохотал.

— Откуда ты взял этот вздор? Ручаюсь тебе, что со мной ничего не случится. Ровно ничего. Неужели ты думаешь, что я в самом деле хочу попасть под колеса? Я просто пошутил.

Тут его веселое настроение сменилось приступом безысходного горя. Он с глубоким чувством схватил Акриджа за руку. Две слезинки покатились по его щекам.

— Я просто пошутил, — сказал он. — Ведь ты не обиделся? Нет? Скажи, тебе понравилась моя шутка?.. Отличная шутка, не правда ли? Я и не собирался попадать под колеса. Я просто хотел пообедать.

Теперь в его душе горе снова сменилось весельем.

— Самая веселая шутка, какую я когда-либо слыхал в своей жизни! — смеялся он. — Не хотел грузовика, а хотел осетрины. Не хотел осетрика, а хотел грузовины. Ну, прощайте, ребята, — весело закончил он.

С этими словами он наступил на банановую корку, поскользнулся и был отброшен на десять шагов проезжавшим грузовым автомобилем.

— Два ребра и рука, — сказал доктор через пять минут. — Кладите на носилки. Да полегче вы там!..

Не раньше, чем через две недели мы получили извещение из Чэринг-Кросской больницы, что больному лучше, и он может принимать посетителей. Мы сложились и купили корзину фруктов. Я и Акридж были уполномочены пайщиками навестить больного и передать ему привет от нас всех.

— Здравствуй, милый, — прошептали мы больничным шепотом, тихо подходя к его постели.

— Садитесь, джентльмены, — сказал он. Признаться, его тон сразу же несколько удивил меня. Тэдди Викс никогда прежде не называл нас джентльменами. Но Акридж, казалось, не заметил в его словах ничего необычного.

— Молодчина! Молодчина! — сказал он. — Ну, как ты себя чувствуешь? Неплохо? Мы принесли тебе гостинцев в знак нашей любви…

— Благодарю вас, мне значительно лучше, — с удивительной отчетливостью ответил Тэдди Викс. — Я считаю, что Англия должна гордиться своими журналами. Английские журналы интересны, разнообразны, талантливы. Особенно нравится мне вводимое ими страхование от несчастных случаев. Эта система выше всяких похвал. Вы записали? — осведомился он.

Мы с Акриджем переглянулись. Врач сказал нам, что Тэдди вполне нормален, но его слова звучали, как горячечный бред.

— Что ты говоришь, старина, с какой стати нам записывать твою болтовню? — ласково спросил Акридж.

Тэдди Викс удивился.

— Разве вы не репортеры?

— Репортеры? Я тебя не совсем понимаю.

— Я думал, вы — представители тех журналов, которые выплатили мне премию за то, что я попал под грузовик… Я думал, что вы пришли меня интервьюировать, — сказал Тэдди Викс.

Мы с Акриджем снова переглянулись. Мрачные предчувствия закрались в наши сердца.

— Неужели ты меня не помнишь, Тэдди, милый? — озабоченно спросил Акридж.

Тэдди Викс нахмурил брови и стал сосредоточенно напрягать свою память.

— Вспомнил, — сказал он, наконец. — Ты — Акридж. Не правда ли?

— Правильно, Акридж.

— Да. Я так и догадался, что ты — Акридж.

— Странно, как это ты мог забыть меня?

— Последствие несчастного случая, — сказал Тэдди Викс. — Эта штука ударила меня прямо по голове. С тех пор у меня отшибло память. Доктора очень заинтересованы моей болезнью. Некоторые вещи я помню отлично, а другие совершенно забыл.

— Но, надеюсь, ты не забыл, — заторопился Акридж, — о тех деньгах, которые тебе уплачены журналами?

— О, нет, об этом я помню и никогда не забуду. Акридж облегченно вздохнул.

— Я был подписчиком разных журналов, — продолжал Тэдди Викс, — и теперь все они выплатили мне страховую премию.

— Верно! Правильно, старина! — вскричал Акридж. — И, конечно, ты помнишь и про наш синдикат?

Тэдди Викс поднял брови.

— Синдикат? Какой синдикат?

— Помнишь, мы собрали капитал и подписались на целую кучу журналов и бросили жребий, кому из нас попасть под грузовик, чтобы получить с этих журналов деньги. Жребий вытянул ты. Неужели не помнишь?

На лице у Тэдди Викса изобразилось глубочайшее изумление. Казалось, он был потрясен.

— Ничего такого я не помню, — сурово сказал он. — Не представляю, как я мог стать членом преступной шайки, собирающейся путем обмана вытянуть деньги из еженедельных английских журналов.

— Но, старина…

— Впрочем, если ваши чудовищные утверждения правильны, — сказал Тэдди Викс, — у вас, несомненно, имеются документы, могущие их подтвердить.

Акридж взглянул на меня. Я взглянул на Акриджа. Наступило молчание.

— Идем отсюда, — сказал Акридж печально. — Нам здесь нечего делать.

— Верно, — отозвался я мрачно. — Идем!

— Рад был вас видеть, — сказал Тэдди Викс. — Спасибо за фрукты.

Через месяц я встретил Тэдди Викса на улице. Он выходил из конторы лучшего лондонского театра. На нем была новая серая шляпа с жемчужным отливом, такие же гетры, новый превосходно сшитый синий костюм с красноватым оттенком. Вид у него был ликующий, и, проходя мимо меня, он вытащил из кармана золотой портсигар.

Вскоре после этого, как вы помните, он прославился на всю Англию, выступая в фешенебельном театре «Аполло». Он стал кумиром толпы.