Сингл и Сингл

Глава 16

До этого вечера Брок исповедовал достаточно простую тактику: держать Массингхэма в постоянном напряжении, появляясь в любое время дня и ночи, выстреливать несколькими вопросами, оставляя остальные в обойме, и при этом давать туманные обещания: «Нет, сэр, предоставление вам неприкосновенности еще обсуждается… Нет, сэр, мы не собираемся разыскивать Уильяма… А пока не затруднит ли вас помочь нам в решении одной маленькой проблемы?..» Все, что угодно, лишь бы он продолжал говорить, объяснял Брок Айдену Беллу, все, что угодно, лишь бы нервничал, не зная, чем все закончится.

– А почему просто не выставить его за дверь и не сэкономить себе время? – возражал Белл.

«Потому что он кого-то боится больше, чем нас, – отвечал Брок. – Потому что он любит Уильяма и знает, где спрятана бомба. Потому что он служит то одним, то другим, и это самое худшее. Потому что я не понимаю, почему он пришел к нам и от кого прячется. И почему прагматичные Орловы в своем солидном возрасте вдруг пошли на ритуальное убийство».

Однако сегодня Брок понимал, что опережает Массингхэма на шаг, и готовился вести себя соответственно, хотя неуверенность, сопровождавшая все его предыдущие встречи с Массингхэмом, никуда не делась: что-то не складывалось, какого-то фрагмента недоставало. Он прослушал разговор Оливера с доктором Конрадом, запись которого в тот же день передали из британского посольства в Цюрихе по каналам закрытой связи. Он просмотрел записи Оливера, сделанные в банке. И хотя понимал, что на их полный анализ уйдет не один месяц, он, как и Оливер, увидел в записях вещественное доказательство того, в чем и раньше не сомневался: «Сингл» выплачивал огромные суммы Гидре, а Порлок был ее казначеем и контролировал поступающие средства. Под мышкой Брок нес ультиматум доктора Мирски на шестидесяти восьми страницах, доставленный в Лондон последним дневным рейсом и уложенный в большой коричневый конверт, заклеенный лентой таможни Ее величества. Быстрым шагом он вошел в комнату, задал первый вопрос до того, как сел в кресло.

– Где вы провели прошлое Рождество, сэр? – слово «сэр» он отрубил, как мясницким тесаком.

– Катался на лыжах в Скалистых горах.

– С Уильямом?

– Естественно.

– А где был Хобэн?

– Он-то при чем? Я полагаю, с семьей.

– Какой семьей?

– Наверное, с родственниками со стороны жены.

Я не уверен, что у него есть родители. Мне он всегда казался сиротой, – отвечал Массингхэм вяло, сознательно гася торопливость Брока.

– Значит, Хобэн был в Стамбуле. С Орловыми. На Рождество Хобэн был в Стамбуле. Так?

– Полагаю, что да. Но с Аликсом ничего нельзя знать наверняка. Он непредсказуем. Сегодня – здесь, завтра – там.

– Доктор Мирски тоже провел Рождество в Стамбуле, – предположил Брок.

– Какое удивительное совпадение. Должно быть, они то и дело натыкались друг на друга.

– Вас удивит, если я скажу вам, что доктор Мирски и Аликс – давние друзья?

– Скорее нет, чем да.

– Как вы думаете, откуда берут начало их отношения?

– Ну, любовниками они никогда не были, дорогой. Если вы намекаете на это.

– Нет. Я полагаю, что их связывает другое, и спрашиваю, что именно.

«Не нравится ему этот вопрос, – самодовольно отметил Брок. – Тянет время. Смотрит на конверт. Отводит взгляд. Облизывает губы. Гадает, что мне известно, что он может сказать, а что – нет».

– Хобэн был высокопоставленным советским аппаратчиком, – нарушил затянувшуюся паузу Массингхэм. – Мирски занимал высокий пост в Польше. У них были общие дела.

– Вы сказали – аппаратчик, о каком типе аппарата идет речь?

Массингхэм пренебрежительно повел плечами:

– Занимался то тем, то этим. Я, кстати, не уверен, что у вас есть допуск к такого рода информации, – нагло добавил он.

– Значит, разведка. Оба работали в разведывательных службах своих стран. Один – Советского Союза, второй – Польши.

– Давайте назовем их одного поля ягодками, – предложил Массингхэм в очередной попытке притормозить Брока.

– Во время вашей командировки в британское посольство в Москве вы ведь входили в группу, которая налаживала контакты с советской разведкой, не так ли?

– Мы провели несколько встреч. В высшей степени неформальных, довольно романтичных и ужасно секретных. Мы искали точки соприкосновения. Объекты взаимного интереса. Обсуждали возможность совместных действий. Боюсь, это все, что я могу вам сказать.

– И что представляло взаимный интерес?

– Терроризм. В той его части, разумеется, которую не финансировали русские. – Разговор этот определенно нравился Массингхэму.

– Преступность?

– Там, где они в этом не участвовали.

– Наркотики?

– Разве они не подпадают под понятие «преступность»?

– А вот вы мне и скажите,– рубанул Брок и с чувством глубокого удовлетворения увидел, что удар достиг цели, поскольку рука Массингхэма метнулась ко рту, чтобы прикрыть губы, а взгляд начал блуждать по книжным полкам. – И не Аликс ли Хобэн входил в состав группы, представлявшей на этих встречах Советский Союз? – спросил он.

– Вот это совершенно не ваше дело. Боюсь, я должен согласовать ответ с моими бывшими начальниками. Мне очень жаль. Продолжать я не могу.

– Ваши бывшие начальники не станут с вами разговаривать, даже если вы им заплатите. Спросите Айдена Белла. Входил Хобэн в советскую делегацию или не входил?

– Вы прекрасно знаете, что входил.

– На чем он специализировался?

– Преступность.

– Организованная преступность?

– Оксюморон, дорогой. Она по определению неорганизованная.

– И он занимался криминальными бандами?

– Он их прикрывал.

– Вы хотите сказать, что они ему платили.

– Не будьте лицемером. Вы знаете, как играют в эту игру. Приходится и брать, и давать. Все должны что-то получать, иначе телега не едет.

– Мирски тоже там был?

– Там – это где?

– С вами и Хобэном. – Этот вопрос был чистейшей импровизацией. Брок не собирался его задавать, до этого момента даже не рассматривал такую возможность. Он взял конверт с ящика, разорвал. Достал документ в красной обложке, положил на ящик. Метко бросил конверт в корзинку для мусора. В темной комнате красная обложка пламенела, как раскаленные угли. – Я спрашиваю, познакомились ли вы с доктором Мирски во время вашего пребывания в Москве в конце восьмидесятых годов?

– Я встречался с ним пару раз.

– Пару?

– Очень уж вы грубый. Мирски приходил на конференции. Я приходил на конференции. Это не значит, что во время перерыва на ленч мы играли в больничку.

– И Мирски представлял разведывательную службу Польши.

– Если вы хотите придать особую значимость этим мероприятиям, то да.

– А что польская разведка делала на встречах сотрудников британской и русской разведок?

– Принимала участие в переговорах о сотрудничестве. Высказывала польскую точку зрения. Там были чехи, венгры, болгары, мы пригласили всех, Нэт. Не имело смысла разговаривать с сателлитами, пока Советы не дали им зеленый свет. Чтобы упростить нашу задачу и сэкономить время, мы и решили с самого начала привлечь к контактам разведки стран-сателлитов.

– Когда вы встретились с братьями Орловыми? Массингхэм издевательски хохотнул:

– Это же случилось гораздо позже, остолоп!

– Через шесть лет. Вы уже работали на Сингла. Тайгер хотел завязаться с Орловыми, и вы ему это организовали. Как? Через Мирски или Хобэна?

Взгляд Массингхэма снова упал на красную обложку, вернулся к лицу Брока.

– Через Хобэна.

– Хобэн к тому времени уже женился на Зое?

– Может, и женился… – Дуясь: – Кто в наши дни верит в узы брака? Аликс хотел жениться на одной из дочерей Евгения, а какая именно ему досталась бы, его не волновало. Зять всегда высоко поднимается, – с ухмылкой добавил он.

– Значит, и Мирски братьям представил Хобэн.

– Вероятно.

– Тайгер возражал против участия Мирски в их совместной деятельности?

– С какой стати? Мирски умен как черт, был крупным польским адвокатом, знал все ходы и выходы, имел первоклассную организацию. Если бы братья хотели двинуться на Запад, Мирски им бы сильно помог. В портах у него было все схвачено. Сам он из Гданьска. Чего еще мог желать Евгений?

– Вы хотели сказать Хобэн, не так ли?

– Почему? Во главе по-прежнему стояли Орловы.

– Но верховодил всем Хобэн. Когда вы вышли на них, практически все дела вели Хобэн и Мирски. Евгений уже превратился в свадебного генерала. А потом к ним присоединились вы. Хобэн, Массингхэм и Мирски. – Брок постучал пальцем по красной обложке. Вы – преступник, мистер Массингхэм. Вы в этом дерьме по самые уши. Вы не просто отмывали деньги. Вы – игрок передней линии.

Ухоженные руки Массингхэма дернулись. Второй раз за время разговора он откашлялся.

– Это неправда. Вы искажаете факты. Деньгами занимались Евгений и Тайгер, морскими перевозками – Хобэн и Мирски. Инструкции передавались в письмах, которые привозили курьеры. Письма эти мог вскрыть только Тайгер.

– Могу я задать вам вопрос, Рэнди?

– Если только вы оставите попытки повесить все на меня.

– Случалось ли хоть раз… с самого начала этой истории… скажем, с того момента, как Хобэн ввел вас в королевские чертоги… или Мирски… или вы – их обоих… и вы показали друг другу светлое будущее… а вы отвели Тайгера в сторонку и показали это будущее ему… или он отвел вас, значения это не имеет… случалось ли хоть раз, чтобы кто-то из вас, громко, пусть и в разговоре один на один, произнес это вульгарное слово – наркотики? –Массингхэм пренебрежительно пожал плечами, показывая нелепость вопроса. – Боеголовки? С ядерным зарядом или обычные? Радиоактивные материалы? Тоже нет? – Массингхэм на каждый вопрос отвечал мотанием головы. – Героин?

– Господи, да нет же!

– Кокаин? Тогда как вы решали эту сложную словарную проблему, позвольте спросить? Каким фиговым листочком, уж простите за грубость, вы прикрывали свой стыд, сэр?

– Я вам все сказал, и не один раз. Наша работа заключалась в том, чтобы перевести теневые доходы Орлова в легальные. Мы вступали в дело после того, как Орлов получал деньги. Не раньше. Так строились наши отношения.

Брок наклонился к Массингхэму. Их лица разделяли лишь несколько дюймов.

– Тогда что же мы здесь делаем, сэр? – вкрадчиво спросил он. – Если мы такие правильные, почему вам так не терпится получить неприкосновенность?

– Вы отлично знаете, почему. Вы видели, как эти люди работают. Они сделают то же самое и со мной.

– С вами. Не с Тайгером. С вами. Что вы сделали такого, чего не делал Тайгер? Какой за вами грех, если вы так перепугались? – Ответа не последовало. Брок ждал, но ответа не последовало. Кипящая в Броке злость рвалась наружу, но ему удавалось ее сдерживать. Если Массингхэм в ужасе, пусть еще помучается. Пусть у него перед глазами пройдет вся его никчемная жизнь. – Мне нужна черная книга Тайгера. Список его людей в коридорах власти. Не продажные поляки в Гданьске, не продажные немцы в Бремене, не продажные голландцы в Роттердаме. Я бы хотел знать их фамилии, но готов обойтись и без них. Мне нужны продажные англичане. Выросшие на родине, получившие здесь образование, обладающие властью. Такие же, как вы. И чем выше их пост, тем больше они мне нужны. И если вы собираетесь сказать мне, что их знает только Тайгер, а вы – ни слухом ни духом, то я на это отвечу – не верю ни единому вашему слову. Я думаю, вы очень экономите на verite и надеетесь на мою щедрость с неприкосновенностью. Не выйдет. Это не в моих правилах. И к неприкосновенности мы не приблизимся ни на шаг, пока вы не назовете мне фамилии и телефоны.

Страх и злоба позволили Массингхэму вырваться из-под гипнотизирующего взгляда Брока.

– Этим занимался Тайгер, не я! Тайгер защищал преступников, налаживал отношения с полицией. Где, по-вашему, он оттачивал зубы? В Ливерпуле, среди иммигрантов и наркодельцов. Как он заработал первый миллион? На спекуляциях с недвижимостью, подкупая городских чиновников. И не качайте головой, Нэт! Это правда!

Но Брок уже изменил направление удара.

– Вы видите, что я снова и снова спрашиваю себя, мистер Массингхэм, почему?

– Что почему?

– Почему мистер Массингхэм пришел ко мне? Кто послал его ко мне? Кто его направляет? А потом маленькая птичка шепнула мне на ушко: Тайгер. Тайгер хочет знать, что мне известно, как и от кого. Вот он и присылает ко мне свою правую руку, мистера Массингхэма, которому не составляет труда изобразить насмерть перепуганного гражданина Великобритании, тогда как сам Тайгер нежится на солнышке в какой-нибудь налоговой гавани, не имеющей с нами договора об экстрадиции. Вы – козел отпущения, мистер Массингхэм. Потому что, если я не поймаю Тайгера, у меня есть вы!

Но Массингхэм уже сумел взять себя в руки. И его тонкие губы кривились в улыбке неверия.

– А если Тайгер Сингл не подсунул вас мне, это сделали братья, – продолжил Брок, стараясь, чтобы голос звучал торжествующе. – Эти псевдогрузинские торговцы лошадьми горазды на выдумку, что правда, то правда.

Но улыбка на лице Массингхэма стала только шире.

– Почему Мирски перебрался в Стамбул? – Брок раздраженно передвинул отчет Мирски, едва не скинув его с ящика.

– Ради собственного здоровья, дорогой. Стена падала. Он не хотел, чтобы его завалило обломками.

– Я слышал разговоры о том, что его хотели предать суду.

– Давайте сойдемся на том, что ему полезен турецкий климат.

– Вам, случайно, не принадлежат акции «Транс-Финанз Стамбул»? – спросил Брок. – Вам или офшорной компании, которую вы контролируете?

– Я ссылаюсь на Пятую поправку.

– У нас такой нет, – ответил Брок, и с этого момента между ведущим допрос и допрашиваемым вдруг загадочным образом установилось перемирие, с тем чтобы позже смениться еще более ожесточенной схваткой. – Видите ли, Рэнди, я могу понять вашего Тайгера, с этим проблем нет. Если бы я работал с Тайгером, я бы в два счета расколол его. Я могу понять вас в том, что вы вступили в сговор с двумя плохишами из мира бывшей советской разведки. Меня это не волнует. Я могу понять Хобэна и Мирски, подталкивающих Евгения к тому, чтобы вывести из игры Тайгера, и вас, усердно им в этом помогающего. Но когда ваш план провалился, когда Дед Мороз не принес вам подарка… что произошло потом?–Он вплотную подошел к цели! Он это чувствовал! Ответ крутился на языке Массингхэма, уже срывался с него, но в последний момент вернулся обратно, укрылся в его голове.

– Хорошо, «Свободный Таллин» перехватили, – продолжил Брок, демонстрируя свое недоумение. – Не повезло. Орловы потеряли несколько тонн порошка, убили кого-то из их людей. Такое случается. И лицо потеряно. Слишком много было «Свободных Таллинов». Кого-то следовало за это наказать. Кто-то должен за это заплатить.

Но где ваше место в этом раскладе, мистер Массингхэм? На чьей вы стороне, не считая своей собственной? Почему вы готовы сидеть здесь, выслушивая мои оскорбления?

И хотя Брок раз за разом задавал этот вопрос, пытаясь подобраться к Массингхэму то с одной, то с другой стороны, и хотя показал ему ультиматум Мирски на шестидесяти восьми страницах и заставил прочесть доказательства его злодейства, и хотя Массингхэм пусть и с неохотой, но ответил на другие, не столь важные вопросы, возникшие после визитов Оливера к доктору Конраду и в банк, Брок вернулся в свой офис на Странд раздраженным и печальным, чувствуя, что в очередной раз потерпел поражение. «Земли обетованной вновь не удалось достичь», – пожаловался он Тэнби, на что Тэнби посоветовал немного поспать. Но Брок ложиться не стал. Позвонил Беллу и обговорил с ним сложившуюся ситуацию. Позвонил паре информаторов в далеких краях. Позвонил жене и с благодарностью выслушал ее пятнадцатиминутную лекцию о том, что надобно делать с Северной Ирландией. Ни один из этих телефонных разговоров не приблизил его к разгадке тайны Массингхэма. Он задремал и резко проснулся уже с телефоном, поднесенным к его уху.

– Дерек звонит из Цюриха по открытой линии, сэр, – докладывал Тэнби. – Молодожены удрали. Не оставив адреса.