Сирена для Дракона

38 Глава: Кириан Лонг

Спустя 2 месяца.

Сидя здесь в палате своего брата, думаю о то, что пережил за это время. Женитьба на самой прекрасно девушке, что когда-то встречал, удивительные моменты, которые разделил с ней. Моя влюбленность переросла в нечто большее. А дальше только хуже, смерть драконов, уничтожение моего имущества, кома брата.

Брат пролежал в коме два долгих месяца. Посетителей у него всегда много, Кристина так и не отходит от больницы далеко. Срок ее беременности превышает трех месяцев.

После полученного ранним утром звонка, я до сих пор нахожусь в надежде и отчаянии, не зная, увижу ли когда-нибудь живого брата.

Опустив голову вниз, я вспоминаю все наши совместные моменты, наши игры, и когда этот белокурый засранец меня подставлял перед родителями.

Подняв голову, решил, что пора ехать домой. Взглянув на него, я увидел, как он медленно сонно открывает глаза.

Чувство радости и облегчения охватило меня, когда брат медленно приходил в себя.

Мгновение встречи взглядов стало немым свидетельством нашей связи, неразрывной нитью, соединяющей их сердца и души. В этом моменте слова становились излишними.

— Кристина, меня определенно убьет, за то, что я застал твое пробуждение. — сказал я улыбаясь.

— С ней все хорошо? — сухим голосом спросил он.

— Да. …….С возвращением, засранец. — ухмыльнулся я.

Сообщив остальным о Владе, я направился в бункер, где меня уже заждались мои новые гости.

— Доложить. — сказал я, глядя на солдата.

— Девять солдат Беркута, находится в камерах, по одному в каждой. Говорить не намерены.

— Хорошо. — ответил я, следуя в сторону камер.

— Господин Лонг и еще пленный из шестой камере скончался этим утром.

— И я узнаю об этом, только сейчас. — зарычал я. — Как именно?

— Остановка сердца.

— Черт.

Взяв нож, я направился к первому. Зайдя внутрь, обнаружил мразь на цепях вниз головой.

— Говорить, будешь. — спросил я, хватая его за голову. Показывая ему, с кем он будет говорить.

Взгляну на меня со страхом в глазах. Он ответил дрожащим голосом. — Нет.

— Да не вопрос. — полоснув ему по горлу, я направился к следующему.

Пройдя четыре камеры. Получил одни и те же ответы и получил одно и то же последствие. Остальные камеры не увенчались успехом.

— Отрубить всем головы и отправить Беркуту. — отдал приказ, выходя на улицу.

Если Беркут, хочет войны, он ее получит. Я не позволю, чтобы гибли невиновные.

Калькута — единственное решение, что приведет к итогу.

Спустя неделю

— Кириан, ты сейчас это серьезно. — спрашивает Диана, заходя в кабинет.

— О чем ты?

— О чертовой Калькуте. — взревела она. — Ты ведь понимаешь, что шансы 50 на 50? Какого черта ты творишь? Умереть не терпится? Так я тебя сама этот аттракцион организую! — орала она.

— Ты знаешь, я не могу иначе. — зарычал я. Подходя к ней. — Я не знаю с чего мне начать, чтобы ты меня поняла. — схватив ее за бедра, я сажаю ее на стол и встаю между ее ног.

— Кириан? — она произносит мое имя, и я не могу поверить, что она не видит огромную выпуклость у меня в штанах, но она даже не смотрит туда. Она смотрит прямо в глаза, и я не могу это выносить.

Я стону, и мои губы притягиваются к ее губам. Она такая чертовски сладкая на вкус. Я провожу языком по ее губам, пробуя их на вкус. — Ты знаешь, что я хочу с тобой сделать? — она слегка ахает, и я заставляю себя отстраниться, чтобы посмотреть на нее.

— Ты не можешь переводить темы. — рычит она.

Мой член ноет в штанах, но я не обращаю на это внимания. Взяв ее на руки. Мне кажется, мое сердце вот-вот выскочит из груди, когда я иду в нашу спальню.

Положив ее на кровать и нависаю над ней. — Кириан, ты не посмеешь. — шипит она. — Ты будешь отвечать на все мои вопросы, может потом дорогой супруг тебе что-нибудь перепадет.

Усмехнувшись, я ныряю рукой под ее сарафан. — Ты такая чертовски влажная для меня. Тебе определенно нужен мой член. — поднявшись с нее, я полностью стягиваю с себя штаны.

— Кириан.

Вернувшись к ней, я накланяюсь, чтобы взять ее сосок в рот. Я слегка приподнимаю ей бедра, и скольжу в нее. — О. — стонет она.

Я продолжаю входить и выходить из нее, набирая скорость, мои толчки становятся быстрее и жестче. Она обхватывает меня ногами. — Моя. — рычу ей на ухо.

Ее глаза горят желанием обладать, и меня это заводит.

— Твоя. — стонет она между толчками. — Кириан. — умоляет меня, царапая мне спину. Я чувствую как она сжимается и бьется в конвульсиях. Сделав два толчка я изливаюсь в нее.

— Ты моя, оленёнок. — говорю ей, целуя ее в шею. — Моя. Я никогда не отпущу тебя.

— Рассказывай муженек, как до жизни такой докатился. — спрашивает она, спустя пару минут.

— Я должен был так поступить, калькута единственный вызов, где эта мразь не сможет отвертеться. Так и отказаться, остается лишь принять ее. — отвечаю я. И ясно понимаю, что наши шансы равны, за случаем того, что в его роду были люди, а в моих напротив такого не было. Это и дает силу. Наше сражение будет проходить на кинжалах, мечах — это то оружие что способно нас убить, так как при изготовление присутствует в равной концентрации кровь чистокровного дракона и аннебуса.

— Что нужно сделать, чтобы шансы на победу были на твоей стороне. — спрашивает она, запуская пальцы мне в волосы.

— Обратиться в дракона. — отвечаю я. Зная, что этого не возможно.

— Почему вы перестали менять себя?

— Нет той ярости, что была у моего прадеда. — говорю я, притягивая ее к себе. — Чтобы стать полноценным драконом, необходимо, что то отдать в замен, а цена будет слишком высока. — вспоминаю, как мой прадед на войне потерял свою жену из-за глупой ошибки. И остался на руках с двух месячным сыном на руках. С тех пор наша семья, по какой то причине не имеет возможности быть теми кем положено.

— Из-за чего Беркут так на вас ополчился, ведь территория не является основанием. — спрашивает она, понимая все это.

— Мой отец обыграл Беркута в его же игре. Антонио тогда начал мстить, сорванные сделки, его рук. Взрывы заводов стало последней каплей моего отца. Отец напал на его дом и перебил всю охрану. — прервался я. — В тот день умерла его жена. — закончил я. — С того дня Беркут делает все, чтобы стереть нас с лица Земли.

— Твой отце убил его жену? — спросила она, округлившимся глазами.

— В тот день она была дома. На девятом месяце. У нее начались роды, а решающим фактором стало ее человечность, она не выжила. Отец не знал о ее существовании. Беркут, ее хорошо скрывал.

— А ребенок?

— Я не знаю. О нем не кто не слышал. — ответил я. Думая над тем, что и ребенок мог и не выжить тогда.