Системный дед

Глава 8

— Так, мужики, проходим все за мной в портал, сиськи не мнем, он постоянно силу тянет, а она не резиновая. — Скомандовал я, когда последний зомби был расстрелян, а я открыл окно портального перехода обратно на стоянку перед администрацией. — Значит так, ребята, скажу вам сразу: что за хрень происходит знаю, но все рассказывать долго, а в деревне еще люди есть, в том числе, бабы и дети. Знакомиться не будем, вы меня наверняка знаете, а я сейчас вас хрен запомню. Так, автобус кто водить может, Архаровцы?

— Я могу, дед Илья. Только у меня ключей с собой нет, дома лежат. — Выбился вперед молодой парнишка лет двадцати на вид. — Я собственно и есть водитель нашего автобуса, в город людей вожу.

— Это хорошо, заводи тогда вот эту буханку и падай за руль, сейчас поедем за твоим автобусом. — Кивнул я, открывая стоящую рядом машину изнутри, просто просунув внутрь руку, через небольшой портал. — Ты, Медведев, тоже туда, поедешь с нами, как единственный среди нас мент, я тебе по дороге все обрисую, что происходит сейчас, и когда ваши подмогу вышлют. Остальные смотрим внимательно, что я сейчас буду делать!

— Я полицейский… — начал было известный своей занудностью и неимоверной гордостью за новое наименование своего излюбленного места работы Медведев. Который из года в год, не переставал всем тыкать в нос, что они теперь полиция, и даже по первости пытался начать ходить в темных очках, на манер западных копов. Однако тулуп и шапка-ушанка, завязанная под подбородком в минус пятьдесят, уж слишком смешно смотрелись с ними. Особенно на нем, который полностью оправдывал свою фамилию, и даже без зимней одежды напоминал медведя, а уж в ней, издалека казался небольшой горой, которая гордо шествует к тебе, поблескивая среди снегов солнцезащитными очками. И как только очки у него не потели? Мылом он их смазывал что ли.

— Ай, да завались ты уже! Дай деду сказать! — Оборвал его подзатыльником помощник главы поселения. — Там, может, сейчас едят кого, а мы тут будем полгода про полицию слушать! А ну, заткнулись все и слушаем! Командуй, дед. Если ты знаешь, как пиздец пережить, всю оставшуюся жизнь буду тебя на руках носить и детям завещаю.

— Ага, так вот… — Потер я лоб, вспоминая на чем остановился, до того, как меня перебили. — А! Остальные смотрим и слушаем внимательно. Прикладываем руку к трупу и произносим: Обыск. Как видите, он исчез, а на его месте появилась коробка. Сейчас ты и ты, как самые молодые, делают так со всеми и таскают все, что будет появляться после обыска в кучу, потом я расскажу, что с этим делать. Остальные сторожат с ружьями на изготовке, пока мы не вернемся на автобусе, потом все вместе поедем собирать людей. Но помните! Эта хреновина заразна, если укусят или их кровь попадет в вас, то все, пиши пропало, так что, прикладываем руку к месту без крови, а потом тщательно моем. Лекарство от этого есть, притом, даже есть в наличии. Помогает в течение пяти минут после заражения или дает иммунитет на час, но доз всего пять, так что постараемся не тратить, может кому в деревне будет нужно. Однако четыре из пяти я вам оставлю, мало ли что. Вот ты, лысый! Ты самый приметный, мне тебя легко запомнить, будут у тебя лежать, на, бери. Также, оставляю свой карабин и патроны, пользуйтесь при необходимости. Телефоны, конечно, сеть уже не ловят, но в случае чего, мы выстрелы услышим и тут же вернемся. В целом, все, приступаем.

Посмотрев пару минут на то, как началось дело, с трудом встал с корточек, на которые опускался, когда рассказывал про обыск. Нет, надо однозначно делать себе посох, даже если толку от него, как с козла молока, то, как минимум, вставать и ходить будет легче. Да и по морде можно было бы Медведеву заехать, тоже мне, взял моду старших перебивать.

— А ты куда это уселся, морда? — Возмутился я, увидев Медведева на переднем сиденье. — А ну перелезай в кузов, ты что, думал меня туда отправить? — Может вообще на трос меня привяжете и волоком потащите? А что, мне один хрен, помирать скоро, чего на меня место козырное тратить, да? А ты погляди, жопу какую отъел, тебе сидеть мягонько надо, чтобы жирок не отдавить.

— Не подумал! Виноват! — Тут же выпрыгнул из машины давно знакомый со мной блюститель закона, вытирая свой мгновенно вспотевший лоб. — Дерзил. Был неправ. Нажмите, пожалуйста, ручку изнутри, как вы там это делаете, а то я между сидений не пролезу, жирный стал, как боров на казённых харчах, а двери закрыты.

— Да открыл уже, залезай. — Расстроился я из-за того, что он сам сказал то, чем я хотел его попрекнуть. — И ружье под рукой держи! Мало ли чего, а с тобой старик, да пацан, — напутствовал я эту живую гору, которая, втянув живот, сейчас протискивалась между мной и машиной.

— Я не пацан, я Сашка! — Возмутился водитель, как только я подсел. И, видимо, в доказательство гордо выпячивая аккуратную бородку, которую, наверное, со школы растил. — Мне двадцать три уже, я взрослый мужик!

— Ага, я, когда в военкомат с батькиным ружьем прибежал, помню, тоже двадцать себе написал. — Горестно вздохнул я. — В такое время, все кто оружие держать могут — уже мужики, тут спорить не буду, как и вспоминать то, что водитель нашего автобуса на брата своего младшего похож сильно. Только радоваться здесь нечему, поверь мне. Так. У вас там на вокзале, запасные ключи от автобусов, как всегда, у диспетчера? Если да, то давай сразу к вокзалу.

— Ну да, так и есть… — Протянул он, трогаясь. — А вы-то откуда знаете? И вообще, откуда вы все знаете? Вы как горец?

— Ага. — Согласился я, постоянно осматривая окрестности дальним зрением и пытаясь заметить высокоуровнего мертвеца. — Армянский горец Дункан Маклаудян, после стакана вина становлюсь бессмертным. Ты, Сашка, за дорогой лучше смотри, а не ерунду спрашивай. Твоя жизнь, как и любого другого нормального мужика, больше тебе не принадлежит. Ежели допустишь по дурости, чтобы с тобой что-то сейчас случилось, считай, убил всех баб и детей, которых мог бы спасти. А если со мной, так вообще всех. Или ты этого и хочешь? А? Ты мне скажи, Санек, хочешь убивать баб и детей, а?

— Нет, дед Илья, не хочу. — Сдавленно произнес от злости закусивший губу до крови паренек, вцепившись в руль так, что побелели костяшки.

— Ну что, мужик, дрожь в ногах прошла? — Усмехнулся я.

— Что? Прошла, а как вы это, ну… — Не смог от удивления сформулировать он вопрос.

— А ты думаешь, почему солдаты во все времена, идя в бой, кричат, а на отдыхе танцуют и шутят? От того, что им на войне хорошо, весело и не страшно? — Похлопал я его по плечу. — Все мы ссымся от страха, Сашка, все мы люди-человеки. Тут только один выход — гнев или смех, они все остальные чувства подменяют на время. Шути или гневайся, а иначе выгоришь, как спичка. Лучше быть злым или ехидным, чем говном без души и стержня. В идеале, оно все вместе, конечно, но то, со временем только приходит. Так, мы почти подъехали, рули сразу к автобусам, там тормози. Медведев, как остановимся, сразу на выход с ружьем, там два мертвеца за углом, наверняка выйдут к нам на огонек, пали им по ногам. А ты Сашка, вот, в руки, как остановимся, возьми книгу, и пожелай изучить, следом хватай вот ту биту и добивай мертвецов. Должен справиться без проблем.

Судя по виду парня, вопросов у него было много, но он смог сдержаться, и до конца пути мы доехали в блаженной тишине. Тормозя на автовокзале, я уже нашел дальним зрением стойку администратора, и через портал позаимствовал ключи от обоих междугородних автобусов, попутно приглядывая за мальцом, который, на удивление, хорошо справился с поставленной задачей.

— Так, Санек, тебе повышение дали? — спросил я у стоящего и улыбающегося в пустоту парня.

— Да, деда Илья! Представляете, я теперь могу стать, как вы! А у вас какие характеристики? А что мне качать? — Зачастил он вопросами.

— Много будешь знать, скоро состаришься. — Тормознул я его. — Это вопрос теперь личный, про способности. А ты, чего бы там тебе не выпало, делай упор на скорость и выживаемость. Мастер по бегу, он мастера по боксу не боится, тот его хер догонит, а там можно и кирпичом кинуть.

— Спасибо дед! — Обрадовался тот. — Пять секунд, и я буду готов!

Я же, все это время, не мог отделаться от чувства, что за мной кто-то наблюдает, но воздух упорно твердил, что никого подозрительного в радиусе заклинания нет. Ладно, нет, так нет, сидеть и ждать у моря погоды смысла не имеет, махнул я временно на предчувствия рукой. Будем бить фашистов по мере их приближения.

— Ладно, заканчивай морду растягивать, бери ключи, дуй к автобусу, заводи и езжай за нами. — Скомандовал я Сашке. — Предварительно, сейчас возвращаемся к мужикам, собираем выживших и везем всех к реке, но ты, в любом случае, держись в хвосте, даже если мы свернем, езжай за нами. Больше там никого, садись за руль, разговор есть. — Махнул я Медведеву, зовя в машину. — Расскажу тебя по поводу помощи от властей. Как и когда нам тут ждать спасителей на белых конях.

— Никого, ведь, не будет, да? — Тихо спросил он меня, закрыв за собой дверь и прикрыв окно, чтобы Сашка не услышал наш разговор. — В городе не берут трубку, по улице ходят мертвецы… Если ты сейчас скажешь, что это не начало конца, то я сильно удивлюсь.

— Да, Серега, все так. — Не стал я ему врать. — Притом, это везде, вообще везде, по всей планете. Некуда вам бежать и неоткуда ждать помощи. Мертвецы поедают людей и становятся сильнее, люди, если правильно убивают мертвецов, получают магические силы, как это сделал я. Притом, это пока только цветочки, ягодки будут позже, когда кроме войны с немертвыми наступит еще голод, холод и болезни. Ну и маги-самодуры, которые больше всех перебили, ясен пень, тоже внесут свою лепту. Ты мужик в возрасте, и послужить успел, вроде как, даже, в горячих точках бывал, должен был в жизни говна навидаться, чтобы понимать, как меняет людей ощущение власти и безнаказанность. Анархия, беззаконие, геноцид, истерия и охота на ведьм.

— Да уж. — Почесал он голову и, увидев, что Сашка сел в автобус, начал разворачивать нашу буханку. — Никогда бы не поверил, если бы вчера сам напарника не пристрелил. Я уже грешным делом подумал, что все, из ума выжил на старости лет или умер и в ад попал, за все, что натворить успел в этой жизни. А оно… откуда хоть все это?

— Ну как тебе сказать… — Замялся я, не зная, как объяснить. — Если коротко, то фашисты, в свое время, богиню новую призвали на землю, а она им взамен вот это все. По своему, так сказать, велению, да по их хотению. Вернее, по желанию наследников, которые вдруг объявились.

— А ты… — Начал Сергей, но видимо побоялся закончить вопрос.

— А я их главного в свое время поймал. Я вообще много их переловил, в свое время, даже думал, что всех, кто остался после войны. Хоть и прятались они, как крысы по всей Европе, за семь лет после войны мы их всех отловили. — Вздохнул я, вспоминая старые времена. — Но как оказалось, надо было и родственников их чистить. Всплыли сейчас наследнички, да все-таки доделали то, что их деды не успели. Так что меня, когда эта вся котовасия завертелась, предупредили. Оно, конечно, тоже было, как снег на голову, но хоть зомби я встречал с оружием. Ну а там дунул, плюнул, крякнул, да и справился с божьей помощью.

— Так что, сейчас собираем всех и в безопасное место. — Уточнил Медведев. — В мужской монастырь, поди, решил нас всех пока пристроить?

— Все верно. — Улыбнулся я тому, что не только мне пришла такая мысль. — Много комнат, крепкое сооружение, высокие стены вокруг, внутри стен удобренная земля, они с огорода и кормились всегда. А народу там последней год было уже человек двадцать, если не меньше. Так что, зачистим от мертвецов легко, я же на несколько сотен метров теперь вижу, да сквозь любые стены. Так что, поселим вас всех, я расскажу, как мертвецов бить, ежели случайно кто выйдет к вам. Ну а потом, перепишу историю для будущих поколений. Напишу в учебниках, что все народы произошли от нас, древних Сибиров, которые выкопали тут все моря и посадили в тайге лес. Реки же написали их боевые мамонты, на которых они покорили пол мира, под предводительством Ильи-мудрого, и мой портрет в конце каждого учебника, в орденах и регалиях.

— Тьфу на тебя, старый. — Аж ударил по рулю Медведев. — Я же, ведь, только поверил, что начало судного дня из тебя нормального человека сделало, но, походу, от тебя даже черти в аду повесятся. Кроме Сибиров-то твоих, остальное не шутка?

— Ну а ты как думаешь? Я что, про Илью-мудрого буду шутить? — Уточнил я, закручивая ус. — Да и боевые мамонты, совсем не предмет для шуток.

— Да ну тебя нахрен. — Затормозил Сергей возле уже собравших все мужиков. — Но лапы и у меня перестали дрожать, так я тебе сейчас врезать хочу. Считай, и меня успокоил. Спасибо, дед, за науку.

— Так, мужики! Подходим и все слушаем сюда! — Закричал я, когда мы остановились. — Сейчас грузим в буханку все, что осталось от мертвецов после обыска и садимся в автобус, едем собирать всех выживших. Как всех соберем, отправляемся в монастырь, там пока и разместимся. Понимаю, вопросов много, на все отвечу, как только соберем всех по деревне, а то, может, там сейчас рвут кого или баба рожает, а мы тут лясы точить будем.

— Так Серега, первым делом рули к Ленке из банка, ко мне в первую ночь два душегуба заявились, а перед тем, как я понял, они ее снасильничали, а у нее дочурка восьми лет, как бы не случилось чего. — Обратился я к Медведеву. — Их-то я, конечно, приговорил, но черт его знает, что там в бабьей голове сейчас происходит. Твои, кстати, упыри-то были? Ведь точно не местные.

— Мои. — Сжал зубы и вдавил газ в пол Медведев. — К другу приехали, как мне сказали, да в магазине драку устроили, вот я их и забрал в отделение. Вот только их четверо было…

— А ну тормози вон там, дальше не едем. — Резко скомандовал я, как только в радиус дальнего зрения попал дом Лены, хозяйка которого сейчас голая болталась на веревке и сучила ногами, не доставая до пола, а по бокам в двух креслах сидели пьяные и довольные ублюдки, которые ржали от представления и обсуждали, как будет в постели дочка отличаться от матери.

— Потерпи, внучка, потерпи немного, я сейчас. — От ненависти не смог я сдержать мысли и заговорил вслух, выходя из машины, когда заклинание показало заплаканную восьмилетнюю девчушку, что сидела в дальней комнате рядом с убитой собакой и переставляла с места на место дешевые деревянные кубики, видимо, спасая свою детскую психику, этой примитивной игрой.

БААХ. Два выстрела заклинанием пушка, слились в один, раскидывая поломанные тела насильников по комнате, обдавшие меня напоследок брызгами крови из разорванных грудных клеток.

— Дед мороз! Дед Мороз пришел и всех убил! Я же тебе, мам, говорила, что он прочитает! — закричала Василиса, вбежав в комнату, когда я снял с верёвки Лену и начал приводить ее в чувство. — А я тебе писала, когда они маму обижали. Они и меня били и обещали тоже обижать начать, а еще они Рекса нашего убили. А вы всех убили? А покушать теперь можно? Они мне говорили Рекса кушать, а я не хотела, а они смеялись и били меня…

— Можно внучка, можно кушать. Сейчас маму твою на ноги поставим и пойдем кушать. — Попытался я успокоить девочку, чувствуя, как болят мои глаза, что еще в юности разучились плакать, и с тех пор, только болели в такие моменты. — А Рекса они не убили, его душа на небо улетела, он мне твое письмо и принес.

— Выносите ее, только аккуратнее, у нее, похоже, нога вывернута. — Закричал я, открывая портал обратно к автобусу. — Ну, чего шары вылупили, как бараны на новые ворота, она не одна в деревне. Выносим, грузим в автобус и поехали дальше, время — жизни.