Системный Экзорцист. Книга I

Глава 9

— Твою мать! Стасян, это че за херня? — Миха оживился и заскочил в номер, захлопнув дверь.

— Слышишь, ты! Дылда! Ты это меня херней назвал? Стасян, я ему щас всеку. — Чертила, покачиваясь, встал на ноги и, набычившись, закатал несуществующие рукава.

— Да погоди ты, — толкнул демоненка пальцем в грудь, отчего тот упал на задницу. — Мишань, давай спокойно обсудим.

— Нечего тут обсуждать! — шепотом прокричал инквизитор — Меня из-за тебя под суд отдадут. Ты как эту погань сюда протащил? В разломе ты сказал, что он сдох.

— Частично так оно и есть. Кристалл душ и никакого мошенничества,— улыбнулся, разведя руками в стороны.

— Это я погань? Ну, ты сам напросился. Тебе конец, быдлан! — Демоненок с трудом поднялся на ноги, вдохнул полной грудью, готовясь плюнуть огнем, но что-то пошло не так. Потеряв равновесие, он чуть не свалился с кровати.

— Миш, да он безобидный. Можно сказать, дружелюбный. Чертила, ты ж нормальный парень? Людей жрать не будешь? — спросил я у демона, указав на него рукой.

— Стасяныч, ну че ты начинаешь? Я ж тебе говорил, если кормить будешь, мне люди эти нафиг не впились. А ваще, начисляй еще по одной, а то на рожу кореша твоего смотреть тошно. Надо горечь залить. — Чертила с трудом выговаривал слова, чувствую, еще по паре рюмок, и он будет в отрубе.

— Всеволодыч, ты вообще конченый? Если эта сопля сбежит и кого-то прикончит, тебя обвинят в демонологии. А что за это бывает? Правильно! Прилюдно сожгут. После меня со службы выпрут, а я в рот манал такие движухи. Прибей его, и я сделаю вид, что ничего не видел. — Старший инквизитор ткнул меня в грудь пальцем. Больно, ткнул.

— Господин старший инспектор, уж не тебе меня жизни учить. Сколько раз я мог сдохнуть из-за твоих выходок? Только на этой неделе дважды. А насчет этой «Сопли», так у него имя есть. Чертила,— вскипел я после нравоучений друга.

— Стасян! Я готов Чертилой быть для друзей! А этот кусок дерьма пусть меня зовет лорд Идракс, ик! Ик! Минутку, что-то мне нехорошо. Буэ-э-э-э, — свесившись с кровати, демон блеванул, говорил же ему, чтоб закусывал.

Пока Чертила приходил в себя, я отвел Мишаню в сторону пошептаться.

— Мих, я его убивать не буду. Во-первых, кристалл душ — товар штучный, а во-вторых, ты сам знаешь, что я по крупицам собираю информацию о мире демонов. А кто мне расскажет о нем больше, чем сам демон? — вкрадчивые слова ковыряли стальной панцирь Мишкиной души, как лопата песчаную почву.

— Стас... — проскрежетал инквизитор.

— Я понимаю, но и ты пойми. Такой шанс упускать просто идиотизм. А он безобидный, в худшем из случаев отзову его, снова запечатав в кристалле, а потом избавлюсь, — в воздухе повисла пауза. Мишка буравил меня взглядом в надежде, что я сдамся, но вышло наоборот.

— Ну смотри, под твою ответственность, — тяжело выдохнул инквизитор, это решение ему далось, судя по всему, нелегко.

— Конечно, под мою! Он же как домашнее животное. Я ж себе всегда собаку хотел.

— Он тебе не собака.

— Думаешь? — я взял с кровати кусочек сыра и подбросил в воздух — Апорт! — Демоненок тут же оживился и, подпрыгнув, клацнул зубами, проглотив сыр. — Вот видишь?

— Хрен с тобой, дрессировщик чертов, — рассмеялся друг.

— Стасян, ну че там? Долго еще шептаться будете? Трубы горят,— возмутился демоненок, подняв в воздух пустую пробку.

— Все, идем уже. Чертила, это Миша, Миша, это Чертила. Ну, давайте за дружбу.

Пьянка вышла бурная. Горланили песни, били посуду, я даже стрелял из Чертилы, как будто он арбалет. Взял его за передние и задние лапы, а Мишка подбрасывал в воздух всякий хлам, который мы, гогоча, сжигали.

Правда, через пару стопок эту забаву пришлось прекратить, так как Чертила промахнулся и пальнул в занавеску. Не хватало еще спалить отель в пьяном угаре.

В конечном итоге мой кореш, а по совместительству пленник и домашнее животное, вырубился. Решил не искушать его, потому просто отозвал обратно в кристалл душ. Мало ли что ему с похмелуги захочется сделать. Он, конечно, мелкий. Но глаза выгрызть или выжечь вполне сможет.

Наутро меня растолкал господин старший инквизитор. До отправки в обратный путь оставалось три часа, поэтому мы с радостью завалились в местный ресторан. Есть что-то героическое в том, чтобы вкушать изысканные блюда, когда тебе кусок в горло не лезет. Но дорога длинна, а обед не предвидится.

Кое-как позавтракали, погрузились в машину, и меня вырубило. Снилось, что я пленник Чертилы, а не наоборот. Этот гад, в отличие от меня, был не столь гостеприимен. Весь сон он гонял меня по кухонной плите, тыкая вилкой в бок. Хотел, чтобы я прыгнул на сковороду, в которой уже готовился Мишаня.

Господа-инквизиторы любезно довезли домой. Прощаясь, старший инк сказал ждать сообщения о премии за пожирателя, а также доли от добытого в разломе. Ага, обязательно буду ждать. Но сначала наведаюсь в трущобы.

Как только инквизиторы уехали, вызвал такси. Трущобы располагались в юго-западном районе. Двухэтажная застройка, полуразваленные дома, отсутствие электричества, да и паладинов тоже. Тут схватить перо в бок проще, чем найти работу.

Народ нищий, готовый в любую секунду тебя ограбить, а если покажешь слабину, то и прирезать. В этом районе поселился Измаил, знакомый по детскому дому. Честнейший человек, если не считать пристрастия к торговле краденым. А где проще всего достать краденное, если не в логове воров?

Изя был перестраховщиком до мозга и костей. Чтобы его не ограбили, он нанял амбалов для охраны своего маленького предприятия. Но им он тоже не доверял и поэтому позволял охранять здание только снаружи.

Внутри двухэтажного дома была всего одна комната. Остальные он просто забетонировал. Казалось бы, неприступный бункер, но и этого Измаилу показалось недостаточно. Коридор, ведущий к его комнате, был напичкан различными ловушками, как магическими, так и механическими.

Я уж молчу о его мании поиска отходных путей. Выкупил шесть ближайших зданий, сделав из них такие же бункеры, в которые вел тоннель из основного здания. В тоннеле, разумеется, присутствовали ловушки. Все ключи от дверей были в единственном экземпляре, и он их всегда таскал с собой.

Не могу сказать, что он поехавший, но нормальным его назвать тоже не получается. У дома в оцеплении стояло по два амбала по каждую из сторон квадратного здания. Подходя к ним, я незамедлительно выкрикнул:

— Приют — мой дом. Безопасность небезопасна.

Амбалы после моих слов опустили арбалеты. Эх, а скажи я пароль парой секунд позже или ошибись в окончании — и привет, тот свет. Амбалы пропустили меня к двери. Тук-тук, бах ногой в дверь, тук, бах, бах. Шифр принят. Послышался механический шелест шестеренок замка, и дверь открылась.

Открылась, чтобы запустить меня в крошечный тамбур, где мог поместиться только один человек. А дальше стальная стена, хрен пройдешь. Вошел внутрь, закрыв за собой дверь. За спиной послышался щелчок, дверь заперта. Клац! Стальная стена поехала вниз, открывая путь.

Длинный коридор, метров двадцать. На стенах фотографии, пара тускло светящих ламп, на полу квадратная каменная плитка. Плитка меня всегда завораживала, не было ни одной, похожей на другую. Если бы я не знал, в чем фокус, то сдох бы в этом коридоре сотню раз, а до Изи так бы и не добрался.

Феникс, единорог, горгона, абель. Проговаривал я, прыгая с плитки на плитку. А тут коснуться лица на портрете. Поклонился на ходу королю, пропустив над головой лезвие. Задержать дыхание и прыгнуть на квадрат с изображением лодки. Раз, два, три! Фух! Можно дышать, зеленый дым развеялся.

Я у двери. Тук-тук, и два раза поскреб по двери, будто я кот. Лязг открывшегося окошка пронесся по коридору. Окно было просто огромным, таким большим, что даже монету туда можно было просунуть с трудом.

— Кто? — прогундосил недовольный голос.

— Изя, это таки твой однокашник. Отворяй ворота, у меня есть кое-что на продажу.

— Не знаю таких. Вали.

— Детдом, ребята обижают бедного, но очень перспективного мальца. Ничего не напоминает?

— Стас?

— Разумеется. Давай заканчивай свои проверки и открывай уже.

— Да, уже открываю.

На потолке открылась ниша, из которой выплеснулась добрая сотня литров воды.

— Ненавижу тебя, — проскрежетал я в предвкушении, как выйду на мороз промокнувшим до нитки.

— Ну, я же должен был убедиться, что ты не одержим. Не шипишь, а значит, можешь входить.

Открылась дверь, и я вошел. Как вы думаете, смог я лицезреть друга нос к носу? Хрен там! Нас разделяла стена из закаленного стекла, за которым и находился мой давний товарищ.

Худой как щепка, длинные узловатые пальцы, залысина, круглые очки с диоптриями и алчная улыбка, в этом весь Измаил.

— Стас! Сколько лет, сколько зим? Принес мне что-то интересное? — воскликнул торговец, улыбаясь через закаленное стекло.

— Я с пустыми руками в гости не хожу, ты же знаешь.

— Поэтому я и люблю, когда ты приходишь. Присаживайся. — Измаил потер руки, указав на стул.

Вообще, комната чем-то напоминала бар. А именно, барной стойкой, отделяющей нас друг от друга. Расположился на стуле, с которого было видно окошко, встроенное в столешницу. Такие же были в банках для передачи наличности. В это отверстие я и сгрузил из инвентаря награб... добытое.

— Пятнадцать люминарий, хм, а качество средненькое, конечно, ну да ладно. Что там еще? Десять амарантов, ну, с этим уже можно работать, если отполировать, то удастся получить немного монет, — при появлении агата глаза торговца загорелись алчным огнем, — а вот это хлам, обычная стекляшка. Дам за нее две сотни.

— Изя, не делай мне нервы. И давай без вот этих вот прелюдий. Мы давно друг друга знаем, твои фокусы не сработают, — устало сказал я, опершись щекой на ладонь.

— Стас, ты такой скучный. А поторговаться? — спросил торговец, смотря поверх очков.

— Вот с теми, кому будешь перепродавать все это, и поторгуешься. Мне огласи честную цену, выдай нал, и я погнал. Только из разлома вернулся, нет никакого желания спорить.

— Эх, деловой человек. Все летишь куда-то, а навестить друга? А поговорить? — скорбный тон никак не вязался со взглядом, наполненным жадностью, с которой он смотрел на агат.

— Изя, так ты же сам ненавидишь, когда в гости без дела приходят.

— Хе-хе, есть такое, да, да. Ладно. Люминарии по три тысячи заберу, амаранты по десятке. Агат, хм, а почему ты не оставил его себе?

— Скажем так, он добыт не совсем честным путем, поэтому я и пришел к тебе. Если я отнесу его к ювелиру и попрошу сделать огранку, а после буду использовать в оружии, и могут появиться вопросы, а оно мне таки надо?

— Таки не надо, все правильно. Пятьдесят тысяч устроят? — я приподнял бровь и выжидающе посмотрел на друга — Какие все умные, цены знают, торговаться не хотят. Хрен с тобой. Сто тысяч, но больше не проси. Из-за бунта рынок стагнирует, сложно продавать такие вещи.

В столе открылось окошко, внутри которого лежали три пачки купюр, перетянутых резинкой.

— Пересчитывать будешь?

— Обижаешь. Я тебе доверяю, — коснулся купюр, и они перекочевали ко мне в инвентарь.

— Ой, зря, зря, Стас. В наше время сложно найти человека, которому можно безоговорочно доверять. Я, конечно же, исключение, мне доверять не только можно, а даже нужно. — Вверх взлетел костлявый палец, подчеркивая значимость последней фразы, а через секунду упал вниз, нажимая кнопку.

Под моими ногами открылся люк.

— Сука-а-а-а!!! — орал я, несясь по темному тоннелю.

Чертов перестраховщик. Изя всегда думал о безопасности, причем не только своей, но и безопасности своих клиентов. Сейчас меня выкинуло в один из тоннелей, а значит, вылезу я в случайном доме, у которого меня точно не будут ждать отморозки, желающие отобрать кровно заработанные.

Пройдя по сырому тоннелю, поднялся по ржавой лестнице, которая безбожно скрипела. Наверху меня ждал люк, с трудом откинул крышку, оказавшись в помещении со стальной дверью, ведущей наружу. Спасибо, что не катапультировал меня сразу на мороз.

Достал телефон и позвонил в такси, а нет, не позвонил. Сигнал не ловит. Прижался вплотную к двери, поднял телефон повыше, ну же! Две палочки, есть! Заказал такси, и через каких-то полчаса на нем отправился домой.

Двести сорок пять тысяч, это неплохой бонус. По ипотеке платить еще пятнадцать лет, должны мы два миллиона, а тут леваком срубил сумму, позволяющую сразу погасить двенадцать процентов от кредита. Ай да я, ай да расхититель гробниц! О том, что чуть ласты не склеил ради этой суммы, упоминать не будем. При Веранике уж точно.

Показался наш поселок. Таксист, как и его предшественники, уперся в непроходимую стену. Бабу Клаву. Открыл окно и поздоровался:

— Салют работникам умственного труда! — отдал честь бабке, по обыкновению пялящейся в газету.

— Чаво?

— Сканворды решаешь целыми днями, значит, интеллектуально развита. Вот я тебя и приветствую как представителя интеллигенции.

— Ага, — бабка была неразговорчива, видимо, получила по шапке от Саныча за то, что не заметила, как демон проник в поселок.

— Ну, че сидишь? Делай свое склочное дело.

Закатив глаза, бабка отложила газету в сторону и не спеша пошла открывать шлагбаум.

— Премного благодарен.

— На голову ударен, — буркнула бабка, возвращаясь в будку.

— Че?

— Ниче, милок, езжай.

От сволота старая, никакого уважения к клиентам. Таксист довез меня до порога. Вылезать на мороз не хотелось, даже при условии, что через десяток секунд я буду дома.

Пиликнуло СМС. А вот и премия. За рейд начислили сотню тысяч и премию за убийство демона в нашем районе, еще десятку. А после будут удивляться, как же я сподобился на воровство. А как иначе? Мы притащили ресурсов на долбаные миллионы, а в итоге получили всего по сотне.

Для инков это не беда, так как они в разломы ходят часто, зарплата у них в разы превышает премию, поэтому они на нее даже не рассчитывают. А вот я, как фрилансер, очень рассчитывал. Государство как казино, если играть по его правилам, точно продуешь.

Пересилив себя, я выскочил из машины. Ледяной ветер обласкал меня, заставив отвернуться в сторону дома, стоявшего слева.

На застекленной веранде соседнего дома, как всегда, сидела пара стариков. Мария Павловна и Лев Игоревич. Оба трудились паладинами, на удивление, дожив до поздней старости. Всегда приветливы и с какой-то невероятной теплотой относятся друг к другу.

Вот и сейчас сидели, завернувшись в плед, пили чай, обнимались. Их дети разъехались, и теперь старики могли все оставшееся время посвятить друг другу. Может, однажды и мы с Веркой будем так сидеть, никуда не спеша, ни о чем не переживая.

Дома меня ждала Вера. Из-за этой беготни я совсем забыл, что сегодня воскресенье. Она провела дома выходные одна. Учитывая то, что жена всю эту неделю обо мне беспокоилась (об этом говорит сотня СМС, отправленных ею), выходные вышли шикарные. А я даже цветов не купил...

Эх, цветы мне уже не купить. Заметила, что машина подъехала к дому, и уже прыгает ко мне на шею полураздетая. Хватаю ее в охапку и тащу в дом. Не хватало еще, чтобы застудилась. А она уже тараторит, осматривает и ощупывает меня. Заботушка моя.

Это воссоединение отличалось от остальных. Да, она рада меня видеть, да, она так же прекрасна, но есть какая-то недосказанность. Поужинали, посмотрели сериал, не обремененный смыслом. Похвастался жене, что получил премию. А перед сном недосказанность исчезла.

— Стас, давай возьмем ребенка из приюта. — Вера смотрела в потолок, явно боясь отказа, а согласия ей дать я не мог.

— Вер, мы это уже обсуждали. Оба работаем, кто будет сидеть с малышом? — слова вылетели из меня как вздох усталости.

— Я могу рассчитаться с работы. Буду целыми днями с ребенком,— оживилась она, повернувшись на бок. Голубые глаза сверлили меня в надежде положительного исхода.

— А я буду работать, защищая город от демонов. При хреновом исходе меня убьют, и у вас заберут дом. Дальше что? Ты пойдешь искать работу, а ребенок обратно в приют? — время шло, а аргументы не менялись. Я не готов брать ребенка, при условии, что у нас нет никакой материальной базы для его обеспечения.

— Почему ты вечно сгущаешь краски? — опять эти всхлипывания. Я порой не могу понять, то ли она так сильно хочет ребенка, то ли это манипуляция. А может, это и то и другое.

— Верусь, а неделю назад кто Ивану разнес дом? Думаешь, он перед этим сгущал краски, или мир не такое радужное место, каким ты хочешь его видеть? — постарался сказать это как можно мягче, но вышло так себе. — Я тебе уже тысячу раз говорил, что вернемся к этому вопросу, когда выплатим ипотеку. Сегодня я заработал триста пятьдесят тысяч. Нам останется выплатить еще миллион семьсот, и все, мы свободны. Усыновим, удочерим, что угодно. А может, к тому времени и у самих получится зачать.

— Стас! Я уже старородящая! Какое самим? — слезы, опять эти слезы. Это запрещенное оружие. Женщина плачет, и ты автоматически чувствуешь себя скотом, даже если не виноват. Биться с демонами куда проще, чем бороться с чувством вины, возникающим после таких разговоров.

— Тебе всего двадцать пять. Если постараемся, за год закроем ипотеку. Мне Мишка халтуру предложил, буду в разломы чаще ходить. Пять разломов, и, считай, ипотека закрыта. Если повезет, даже года не пройдет.

— Я не хочу, чтобы ты рисковал собой.

— Знаю.

Каждый раз мы заканчивали этот разговор, достигнув взаимопонимания, но от этого было не легче, ведь разговор повторится снова. Полежали, помолчали каждый о своем и уснули.

А в четыре часа утра нас разбудил телефонный звонок.