Системный сбой

3. Странности продолжаются

Через несколько кварталов, уже совсем недалеко от поликлиники, на перекрестке Ветрова окликнул неизвестный прохожий в дождевике и с белой тростью. Он был, как и Ветров, хорошего роста, однако гораздо шире в плечах, мускулистей, жилистей, с резкими, словно вырубленными чертами довольно привлекательного лица. Если бы этот неизвестный застыл в полной неподвижности, из него можно было бы лепить фигуру атлета, седого атлета, из-за его абсолютно седой буйной шевелюры, контрастирующей с его атлетическим сложением и офицерской выправкой. Но стоило ему сделать всего шаг, как что-то мгновенно ломалось в непроизвольных конвульсиях и в атлетическом сложении и бравой выправке. Это было не начало передвижения обычного хромого человека, а конвульсивно-порывистая попытка, равная пытки, тронуться с места, связанная с огромным физическим напряжением и внутренним усилием воли.

– Переведите, пожалуйста, меня на другую сторону улицы. Мне надо в поликлинику. – Прохожий назвал номер той самой поликлиники, что нужна была Ветрову. – Да вот, заклинило и ослепило, как всегда в самый неподходящий момент. То порхаю без проблем, как балерина на сцене, всё вижу то вдруг – бац, заклинило в позвоночнике и конечностях и слепота. Контузия… Черт бы ее со всеми красными дьяволятами подрал…

– Конечно, конечно, не волнуйтесь, – выдохнул Ветров с каким-то облегчением. – Мне самому туда надо, я вас провожу туда. Здесь недалеко уже.

– Это точно, – вытирая лицо от пота, усмехнулся седой, – выходит, мы с вами коллеги по несчастью. Который раз на самом подходе к поликлинике скрючивает и ослепляет. До этого идешь, и в ус не дуешь. Порхаешь, как бабочка. А подходишь, так снова – здорово, прямо с этого проклятого перекрестка… Клинит и ослепляет… потом всё проходит…

– Всё в жизни иногда начинается с перекрестка, креста, – задумчиво помолвил Ветров, думая о своем. – Скрещенья судеб, жизней, событий…

– Меня на этом перекрестке заклинивает, потому что вдруг тревога внутри рождается, не понятная, может, небеспочвенная, что при здешнем постоянном, скоростном движении, кто-нибудь тебя, слепца, раздавит на этом историческом месте – и не оглянется.

– Место мистическое, – улыбнулся своим мыслям Ветров, – перекрестка, креста, здесь кого хочешь заклинит – и здоровых, психически неуязвимых. И всё это по причине возможной неисправности светофора, что дает преимущества водителям, а не пешеходам. Вот и зеленый, наконец, для нас… пока дорогу не перекрыли…

– Идемте, вроде меня отпускает. Клин выбьем клином – движением. Жизнь – это движение, а не стопор…. Из стопора выйти мне – как заново родиться из природного или ментального лона…

Уже на другой стороне дороги, снова вытерев пот со лба, расстегнув ворот рубахи, седой удовольствием затянулся сигаретой. Протянул пачку Ветрову. Тот отрицательно покачал головой – не курю.

– Это я, чтобы расслабиться… Расслабишься – и нет никакого клина… Спасибо за помощь, коллега по несчастью…

– Да нет вроде бы особого несчастья, – пожал как-то зябко плечами Ветров, – может всё же довести вас до больницы, вдруг опять заклинит, что тогда?..

И в это время совсем рядом с тротуаром промчалась на скорости лихая иномарка, из лужи на Ветрова и седого брызнула вода. Ветров поморщился от мстительной мысли в адрес водителя, но ведь «мысли, как и проклятия, могут материализоваться» вспомнил Ветров любимый афоризм Андрея.

– Вы правы, не надо мстить, – неожиданно произнёс Седой.

Они уже шли в сторону поликлиники, и Ветрову уже не было необходимости поддерживать Седого за локоть. К тому вернулось зрение, и отступила конвульсия.

– Вы читаете мысли?..

– Иногда я сам гоню свои мстительные мысли, что с таким надменным отношением к безлошадным соплеменникам нарушивший человеческие законы многолошадный господин, в силу объективных и субъективных обстоятельств, обязан быть наказан. Свыше или как угодно по земным законам, которые нельзя попирать любому господину.

– Вы говорите, как мрачный философ и мистик-проповедник, – после долгой паузы отозвался Ветров, – любопытно…

– Я и есть и философ по жизни, и проповедник по жизненному опыту, молодой человек. Между прочим, как величать моего спасателя…

– Ну, уж это вы слишком – спасатель.

– Я же не сказал, спаситель, просто спасатель. Вот я когда-то был спасателем на войне. Многих спас, к слову. Слава Богу, что враги наши, что друзья, спецназ ГРУ не называют карателями. Вот я и представился. А вы, интуиция моя подсказывает, из творческой или технической интеллигенции – Правильно?.. Итак, спасателя моего величают…

– Алексей. Вы угадали, я – системщик, программист, скромный исследователь из одного НИИ.

– А я Сергей Павлович. Я вам дам мою визитную карточку. Не возражайте. Так надо. Когда вы меня взяли за ладонь, а потом поддерживали за локоть, я почувствовал, что вас одолевает большая тревога. А там, где большие тревоги, там и скорые опасности. Всегда за интуитивными тревогами и страхами грядут большие потрясения, опасности. Кто знает, ещё пригожусь, быть может. Не всегда же меня заклинивает и слепит, когда мне самому от контузии и ранений помощь требуется. Можете на меня рассчитывать. Вы первый, кто не испугался предложить здесь помощь. В основном, шарахаются все от меня, видя, как меня колбасит, клинит и слепит. – Седой сокрушенно покачал головой. – Правда, вслух я не обращался, больше глазами, нутром просил войти в моё состояние – перевести через дорогу, перекресток.

В вестибюле поликлиники Алексей пожевал губами, принимая из рук в руки визитку Седого. Внимательно посмотрел и сосредоточенно произнес, стараясь четче выговаривать слова, не гундося, не срываясь:

– Хорошо, Сергей Павлович, чем черт не шутит, возможно, мне понадобится ваша помощь или моему другу.

– Всегда к вашим услугам, Алексей. Интуиция подсказывает, что я вам скоро понадоблюсь.

Седой ждал, когда ему подадут руку, но Ветров, стеснительно потоптавшись, из-за показавшейся ему неловкости и скоропалительности рукопожатия, поскольку трудно сходился в жизни с малознакомыми случайными людьми, только и сказал, как несколько минут назад седобровому старику:

– Прощайте, Сергей Павлович.

– Почему – прощайте? До свидания, Алеша, – он ловко развернулся и, пошел пружинистой походкой атлета по своим делам в нужный ему кабинет.

В регистратуре Ветров быстро узнав номер кабинета терапевта. У него хватило энергии и куража вызвать из этого кабинета – и это при живой очереди в несколько пожилых пациентов – медсестру, и передать просьбу.

– Пусть доктор сообщит только, куда, в какую больницу она направила позавчера, прямо со своего приема Андрея Лосева. Я не хочу отвлекать её. Сделайте, сестра, доброе дело, прошу вас. Дело-то пустяшное. Не хочу без очереди нарушать порядок.

– А вы, собственно, кто?

– Институтский коллега Лосева, которого отсюда увезли в больницу. У меня поручение нашего начальства.

Кто-то из очереди поддержал Ветрова:

– Поручение начальства надобно исполнять.

– Правильно, надобно, только не надо нарушать очередности.

Сестра мгновенно шмыгнула в кабинет Киры Борисовне, чтобы тут же разрешить «дело пустяшное», наверняка, передала просьбу Ветрова насчет больницы Андрея. Только выходить оттуда почему-то не торопилась. Наконец, появилась встревоженная, в красных пятнах на щеках, осторожно подошла к Ветрову как-то бочком и на ухо прошептала скороговоркой:

– Кира Борисовна хотела бы с вами переговорить. Только не волнуйтесь. Она должна с вами побеседовать с глазу на глаз.

– Со мной – о чем?

– О Лосеве, конечно, будет разговор, – она густо покраснела. – Только без очереди как-то неудобно. Всё же это заслуженные ветераны войны и труда впереди вас. Так что не обессудьте, вам придётся подождать. Хотите, я вам свежую подшивку «МК» вынесу, почитаете, пока очередь рассосется?

Ветров только глянул в ее глаза – и пропал. Он пропал, он влюбился с первого взгляда. Был мгновенный контакт глаз, сердец, душ – «это мой родной человек, которого я мечтал встретить всю свою непутевую жизнь, Боже мой, неужели это она?!» – пронеслись в голове сумасшедшие мысли.

– У меня есть что читать, – грустно отбоярился Ветров, стараясь не смотреть в её глаза, вспомнив про две главы Андрея, распечатанные «по договору» с Игорем Ивановичем. – Не волнуйтесь, посижу, почитаю.

– Вот, действительно, вежливый молодой человек, очередь соблюдает, хотя и чихает сильно, – прошамкала одна старушка. – Хворает, а всех пропускает. Молодец, старость уважает.

Сестра, одарив Ветрова чистой, нежной, обнадеживающей улыбкой, проворно нырнула в кабинет Киры Борисовны и через какое-то время вышла со стаканом воды, держа на ладони две таблетки. Протянула стакан.

– Это вам, от гриппа и насморка. Запейте, молодой человек. Не хочу, чтобы вы разболелись, – она снова ослепила его чудной улыбкой, и от этой девичьей улыбки у Ветрова защемило сердце.

Подумал обреченно: «Не хватало еще втюриться, влюбиться, как мальчишка, без всяких шансов высказать тайную любовь и восторг от общения с настоящим чудом неги и красоты». И сказал оловянным голосом:

– Вы так любезны, так добры, что мне неудобно, я при вас краснею, как будто перед вами чем-то виноват, подталкивая вас к отзывчивости…

Ветров проглотил одним махом таблетки, осушил полстакана воды, поблагодарил одними влюбленными глазами сестру и углубился в чтение двух «договорных» глав Андрея, начав с главы серьёзного романа. Он не заметил времени, когда начал читать, только чтение безумно увлекло его – надо же с самой середины, бухты-барахты в саму стремнину – только из течения романного уже нет сил и желания выбираться. Он даже ужаснулся тому, как быстро дошел до конца главы, потрясенный, опустошенный. Но делать было нечего, и Ветров принялся за детективную главу. И снова невероятно сильно захотелось прочитать детектив полностью, узнать тайну начала, узнать, чем дело кончится в финале, наверняка в кровавом финале…

Он даже не отреагировал на приглашение пожилого мужчины, упомянувшего, что «чихающих можно без очереди пропустить», пройти в кабинет вместо него. Ветров с неопределенным жестом буркнул, что назвавшийся «груздем» и увлеченный чтением глав он полезет «в кузов», то есть в кабинет Киры Борисовны только по персональному приглашению сестры. После этих слов очередь стала сильнее уважать – судя по шепотку и высказываниям вслух – переставшего чихать и кукситься пациента.

– Пусть работает с технической литературой прямо в очереди – это ученым молодым людям очень полезно. – Так прокомментировал отказ Ветрова пройти в кабинет вместо него сердобольный мужчина и скоро сам скрылся за дверями кабинета терапевта.

Замечание мужчины насчет работы с «технической литературой» прямо в живой очереди немного позабавило Ветрова. Он почему-то подумал, как же дальнозоркий мужчина сделал странный, но однозначный вывод о «технической литературе» в его руках. Мужчина-то сидел на скамейке напротив. И Ветров мгновенно перевернул листы текста детективной главки. И с удивлением обнаружил на обороте листа выполненные на компьютере рисунки с электронными схемами, системами. Вот это на тебе.

Возможно, под несерьезную детективную главку Андрей не захотел тратить чистую бумагу под принтер и решил напечатать старику на обратной стороне листов с электронными схемами. «А что это, собственно, за такие схемы, – задал себе вопрос Ветров и стал листать рисунки на обороте детективной главки, – да это же логические и функциональные элементы, глядишь, патентоспособные». И вдруг Ветрова пронзила догадка: на распечатке – «машинные элементы и узлы», сгенерированные на компьютере с помощью тряски традиционной схемотехники и системотехники в «машине генерации идей, концепций и систем».

– Проходите, молодой человек… Вы что-то слишком увлеклись своим чтением… – Сестра уже касалась тёплой девичьей ладонью холодной руки Ветрова, ошарашенного своим новым открытием для себя коллеги.

Вздохнув, Ветров стал неторопливо складывать бумаги Андрея к себе в папку, особенно тщательно презираемую поначалу «детективную главку», аккуратно завязал тесёмки. Вот он и готов для доверительного разговора с Кирой Борисовной. Вошел в кабинет и представился толстой женщине в белом халате и модных дымчатых очках «хамелеон», что он коллега Андрея Лосева и выполняет поручение институтского начальства, обеспокоенного госпитализацией своего талантливого сотрудника, вообще, его судьбой – где он, что с ним, и так далее.

Кира Борисовна, молча, с укором в надменных глазах указала Ветрову на стул, подумав немного, сказала глухо, с внутренним раздражением:

– У Лосева было предынфарктное состояние, я была вынуждена вызвать скорую помощь.

– Это серьёзно?

– Да, более чем…

– Я был уверен, что Андрея поместили в стационар ради профилактики, – выдавил из себя Ветров и после еле заметной паузы сформулировал свою просьбу. – Мне нужны телефоны больницы и отделения, куда поместили Андрея Лосева. – Чтобы рассеять все сомнения насчет своего самозванства он достал свое удостоверение младшего научного сотрудника, подложил его на стол. – Это ответственное поручение руководства нашего института.

Кира Борисовна вскинула на Ветрова удивленные глаза:

– Но я была уверена, что подобное поручение исполняла Лида…

Ветров задумчиво пожевал губами прикрыв свои глаза, чтобы запрятать поглубже, внутрь всего своего существа еще большее удивление, по сравнению с которым показное удивление совсем ничто.

– Я не знал ничего об этом, – открыл глаза Ветров. – По-вашему выходит, Лида приходила сюда и в курсе отправки Лосева в стационар.

– Конечно, Лосев при мне позвонил Лиде, и она тут же пришла…

– Странно, Андрей оставил свой смартфон дома, если бы он взял его с собой в больницу, я бы с ним давно связался. Мы звонили ему на мобильный телефон из института. Он не откликался. И Лида ничего не сообщила.

– По поручению высокого начальства, – куртуазно съязвила Кира Борисовна, – без такого поручения могли бы и не наведаться к больному коллеге…

– Да, не болел он совсем, – вспылил Ветров. – Возможно, от меня подцепил грипп или ангину, но это семечки для молодого здорового организма. Андрей был здоров, как бык…

– Возможно, погружение в воду тоже сыграло свою роль – у него были серьезные проблемы с сердцем, как говорится, сильно изношенное, вследствие плохого физического состояния…

– Какие проблемы, о чем вы говорите, доктор, у спортсмена по жизни, не пьющего и не курящего, способного без сна работать сутками и неделями напролёт. Если бы не поручение институтского начальства…

– …Вам нужен телефон Лиды, – с подковыркой оборвала его Кира Борисовна, сняв дымчатые очки, и в ее близоруких глазах промелькнула лукавая смешинка, – или телефон стационара, куда положили вашего надорвавшегося на работе коллегу…

Что-то не понравилось Ветрову в словах доктора, но он сдержался.

– Телефон Лиды я знаю, мне нужен телефон и адрес больницы.

– Хорошо, я сейчас позвоню заведующему отделением, чтобы он вас принял и сопроводил вас к больному.

Пока она связывалась с больницей, пока искали заведующего отделением, Ветров внимательно и строго глядел на доктора и думал почему-то о том, что судьба Андрея решилась именно в этом кабинете, в больнице было только продолжение какого-то неведомого никому на свете, включая его самого, враждебного сценария. Почему враждебного сценария жизни? Уж больно много странностей и неувязок. Почему Лида сопровождала Андрея в больницу. Да у них с Андреем была когда-то сильная привязанность, но это в прошлом. Разведенными их назвать трудно, потому что они не регистрировали официально брак, жили какое-то время в пробном браке, который сейчас по недоразумению называют гражданским. Ветров во время совместной исследовательской работы с Андреем застал уже только разрыв коллеги с Лидой. И вот вызов Лиды в больницу – кем Андреем или Кирой Борисовной?

– Всё, договорились, вам ждут в отделении, – Кира Борисовна уже писала адрес больницы, номер кабинета и телефон зав отделением. – Семён Борисович просил вас не опаздывать. К сожалению, я не могу дать вам машину. С транспортом, сами понимаете, напряжонка.

– Спасибо, обойдусь, – буркнул незлобиво Ветров, вертя в руках листок с адресом и телефонами.

– Ни пуха, ни пера, коллега Андрея Лосева, мэнээс Ветров Алексей, – весело сказала толстая женщина, возвращая удостоверение Ветрову.

– Спасибо за сотрудничество, доктор…

– В таких случаях обычно говорят – к черту, – усмехнулась Кира Борисовна, – надо соблюдать традиции, молодой человек.

– То перед экзаменом…

– А разве поручение высокого начальство – это не экзамен, – не унималась, подначивая, красивая толстая женщина в очках «хамелеон».

Ветров тяжело вздохнул и выдохнул чуть ли не во всю силу легких, не заботясь о последствиях:

– Идите вы к черту, Кира Борисовна за то, что упекли в больницу гениального, абсолютно здорового парня…

Та вспыхнула и прошипела змеей подколодной:

– Ну, это уж слишком… Вера, проводите… выпроводите…

Подкатившая к Ветрову сестра с пунцовым напряженным лицом нежно и ловко подхватила Ветрова под локоток и зашептала в ухо:

– Идемте… Идемте… Не возражайте… Не волнуйтесь так…

– А я и не волнуюсь, Вера… У вас такое божественное имя, в одно это имя можно влюбиться… В имя прелестное, а есть еще вы, Вера, ещё более чудная в плоти, свете и запахе красоты… Как вы чудно пахните, Вера…

– Хорошо, хорошо… Только идемте, Алексей, скорее отсюда…

У выхода из поликлиники Ветров, сопровождаемый сестрой, буквально нос к носу столкнулся с Седым.

– Сюда, сюда, Алексей, – поторапливала Вера.

Ветров хотел было прошмыгнуть бочком, незамеченным мимо своего случайного знакомого, но Седой вытянул, как шлагбаум, трость.

– Не торопитесь, Алексей… С вами случилось что-то странное и страшное – я это ощущаю, поверьте на слово… Звоните мне в любое время… Вы меня поняли, Алексей?..

– Понял, спасибо…

– И еще, мы с вами не обменялись рукопожатиями при расставании, это не дело. Помните, вы сказали «прощайте», а я сказал «до свидания»… – Он протянул руку Ветрову. – До свидания, Алексей.

Ветров и мысленно констатировал: «А рукопожатие у ветерана Седого мощное, такое бывает только у борцов, тяжелоатлетов, а не у инвалидов-слепцов контуженных. Одним словом, легендарный спецназ ГРУ».

– Алексей, возьмите еще несколько таблеток от гриппа, ангины и насморка. Вера сунула ему в руку бумажный пакетик с лекарствами и, указав рукой на остановку троллейбуса, проводила его нежным туманным взглядом.

«А вдруг я ей тоже хоть немного понравился? Но как мне спросить у нее телефон – не больничный, а домашний? Как, черт возьми? Ведь мы расстаемся – вдруг навсегда, без точки контакта, опоры? Ведь мне теперь не подойти к ней, не найти ее – почему я такой нелепый, робкий, смешной и жалкий? Неужели всё так пошло оборвётся, не начавшись из-за моей ничтожности и боязни выглядеть смешным и навязчивым?» – изводил себя вопросами Алексей, но из-за врожденной стеснительности не прося, не вымаливая телефон красивой девушки.

В полупустом троллейбусе Ветров одним движением сомнамбулы в отчаянии от случившегося высыпал себе в ладонь несколько таблеток и мгновенно отправил себе в рот. Перевернув пакетик тыльной стороной, Ветров обнаружил карандашную надпись, сделанную поспешно девичьей рукой – «Вера» с номером её мобильного телефона. Слава Богу, что Он есть, что Он не позволил Ветрову разминуться со своей случайной – по Его Воле Случая – любовью с первого взгляда… С чудной невероятной развилкой в его жизни, со своей судьбой…