Системоведение: Теория. Методология. Практика.

3.8.2. Теоретическая концепция У. Росс Эшби

Важным источником системных методов и понятий является кибернетика. Многие исследователи отмечают существенное совпадение проблематики, методов, целей и задач в кибернетике и теории систем. Это совпадение отражается в определениях предмета кибернетики, который характеризуется с помощью понятия системы и различных модификаций данного понятия.

В целом ряде своих характеристик кибернетика ориентирована на исследование объектов как сложных систем. Ее концептуальный аппарат позволяет изучать динамику сложно организованных систем. Ее интересуют также закономерности оптимального управления сложными динамическими системами.

Путь развития кибернетики показывает, что она не равносильна частной науке естественного цикла. Развитие кибернетики породило целое научное направление, опирающееся на свод общих идей и представлений. Ее понятия имеют обобщенный характер по отношению ко многим частным научным дисциплинам, несут определенную методологическую нагрузку.

Междисциплинарная роль кибернетики обеспечивается прежде всего применением метода информационного моделирования, который позволяет переносить результаты исследования систем одного субстрата на все информационно-эквивалентные им системы вообще. Отвлекаясь от изучения субстратных свойств объектов, кибернетика выявляет их общность в плане информационных свойств и свойств управления. Например, представление об информационных структурах активно применяется при изучении деятельности человеческого мозга и для моделирования механизмов психических процессов. В этой области используется язык формального описания информационных задач, решаемых мозгом, язык теории информационных процессов.

Теория информационных процессов отвлекается от непосредственной связи между процессами переработки информации мозгом и работой его как физиологической системы. Предполагается, что информационные и физиологические структуры мозга непосредственно не совпадают, а также, что переработка информации головным мозгом осуществляется с помощью алгоритмов, которые объединяются в своей работе в сложные эвристические программы. Последние соединяют между собой элементарные информационные процессы.

Хотя междисциплинарный статус кибернетики широко признается, тем не менее, системологи указывают обычно на специфичность объекта и методов кибернетики, связанную с ее ориентацией на исследование процессов управления.

Попытка трактовать кибернетику в качестве общей теории систем сделана У. Росс Эшби. В его работах возникновение общей теории систем рассматривается как отражение поворота науки к изучению сложностей. Методологическую специфику указанного поворота Эшби видит в преодолении аналитических тенденций прошлого, в установке на изучение целого как такового — без расчленения его на простые составляющие, на отдельные функции, стороны, свойства и т. д. [28].

Решение задачи по формированию ОТС Эшби начинал с определения универсального класса систем, используя для этого теоретическое представление о системе как совокупности любых переменных. Далее он указывал на возможности выбора из этого класса так называемых «естественных систем». Основаниями для выбора служат особые свойства систем, представляющие интерес для тех или других направлений науки. Эшби остановил свой выбор на информационно непроницаемых системах, которые, по его мнению, прежде всего, изучаются в биологии. Теоретики систем, считал Эшби, должны уделить этому классу систем повышенное внимание, поскольку методы их исследования могут иметь универсальное значение.

В концепции Эшби исходным является понятие «механизма», которое отражает не обычные механические вещи, но функциональный аспект вещей, способы их поведения. При этом учитывается воспроизводимый, регулярный, детерминированный характер поведения систем. Для описания такого поведения Эшби использовал аппарат дискретных преобразований. Такой аппарат позволяет рассматривать поведения дискретной машины в пространстве абстрактных возможностей. Опора на этот аппарат создает предпосылки для применения в кибернетике теории информации.

Эшби подчеркивал, что для описания системы, которая определяется в качестве машины, требуется найти совокупность переменных, образующих замкнутое однозначное преобразование, Во многих случаях для этого приходится обращаться к обобщенной форме выражения переменных — векторам. Имеется обширный класс систем, для которых однозначное преобразование и, соответственно, детерминированное описание поведения осуществимо при учете вероятностей тех или других событий.

Здесь следует указать на нечеткость методологической позиции Эшби в решении вопроса о способах определения системы. Он считает, что допустим любой набор переменных, способных описать ту или иную систему. Выбор переменных он целиком связывает с произволом исследователя. Между тем задача описания системы не исчерпывается заданием переменных. Главное заключается в нахождении способов отражения детерминированного поведения изучаемой системы. Общенаучный смысл понятия системы неразделим с представлениями о детерминированной природе системных объектов. Но, исходя из этого, мы обязаны учитывать, что тип детерминации так или иначе должен быть отражен в способах описания системы. Будучи серьезным ученым, Эшби в своей концепции вынужден руководствоваться этим методологическим требованием.

Эшби сделал важный в методологическом плане вывод, что поведение машины становится вполне определенным при уточнении, как поведения ее частей, так и всех деталей их соединений. С этих позиций он рассматривал управляемое поведение системы, раскрыл значение понятий гомеостат, обратная связь и др. Согласно Эшби, принципы, применяемые для изучения дискретных машин, отвечают задачам овладения организованной простотой, с которой сталкиваются в так называемых «приводимых системах», состоящих из ряда функционально независимых частей.

Однако для обширного класса систем существенное значение приобретает взаимодействие между переменными. Это случай, когда каждый шаг в изменении одной переменной сопутствует изменению другой. Здесь познание сталкивается с системами организованной сложности. Они не поддаются детальному описанию, и в их отношении требуются новые понятия и методы познания.

В разработке таких методов Эшби шел от гносеологической характеристики сложности. Он описывал познавательную ситуацию при столкновении со сложной системой, вводя представление о неопределенности ее поведения для данного наблюдателя [29]. Одновременно он отмечал, что в описании сложных систем приходится мириться с известной неполнотой. Этот факт наводит на мысль об использовании в системных исследованиях статистического аппарата, который приспособлен для выводов о целом по его части.

Формулировку наиболее общего принципа изучения сложных систем Эшби связывал с реализацией в кибернетике идеи «черного ящика». Он указывал, что применение метода «черного ящика» предполагает построение моделей, с которыми можно экспериментировать. С другой стороны, подчеркивал гомоморфный характер моделирования в рамках метода «черного ящика».

Согласно взглядам Эшби, экспериментатор и «черный ящик» вместе составляют систему с обратной связью, т. е. имеют входы и выходы. Манипулируя по своему желанию с входами и наблюдая выходы, экспериментатор стремится сделать вывод о том, что может содержаться внутри ящика. Здесь возникает задача о кодировании и перекодировании информации.

Эшби считал, что протокол, который фиксирует данные, получаемые на выходе, правомерно рассматривать как информационное сообщение о природе «черного ящика». Он полагал, что обработка протокола позволяет извлечь ряд сведений о свойствах «черного ящика». Например, установить: информационную непроницаемость, машиноподобность, функциональные связи, число параметров, однозначно определяющих поведение системы.

С методологической точки зрения применение метода «черного ящика» оправдано в изучении поведения сложных систем постольку, поскольку он обеспечивает выполнение требований об информационном подобии «ящика» и реального сложного механизма. При достаточном разветвлении входов и выходов изучаемая модель способна реализовать количество разнообразия такого порядка, который соответствует количеству разнообразия сложной системы.

Другое требование состоит в том, чтобы перекодирование протокола описывало поведение системы в форме канонического представления. Эшби отмечал, что такое представление задает механизм с точностью до изоморфизма.

Наконец, третье требование касается допустимых пределов упрощения систем, осуществляемого с помощью «черного ящика». Эшби говорил, что для этого случая требуется применение точных методов реализации гомоморфизма. Формирование таких методов он связывал с использованием алгебраической теории множеств в описании отображений и отношений.

Эшби учитывал также, что гомоморфное описание сложной системы только тогда достигает цели, способствует раскрытию механизма системы, когда оно сохраняет машиноподобность в изменениях состояний системы, т. е. выражает детерминированность ее поведения.

По существу, Эшби двигался по пути обобщения методологических приемов эмпирических наук, которые выделяют предмет своего изучения, опираясь на принцип детерминизма. В простых ситуациях системное определение предмета ограничивалось указанием на однозначную причинно-следственную зависимость как основание изменений отдельного объекта. Эшби предложил более общий подход, позволяющий учитывать сложные связи и взаимодействия объектов. Основной теоретической формой системного определения предмета познания он считал статистическую структуру. Она изоморфно воспроизводит статистическую избыточность протокола описания «черного ящика» и служит выявлению устойчивости в поведении сложной системы.

Теория систем, которую разрабатывал Эшби, может быть оценена как форма общенаучной рефлексии в отношении применения принципа детерминизма к эмпирическим исследованиям. Здесь этот принцип характеризуется с учетом изменений в современной научной картине мира. Он включает представления, как об однозначных, так и статистических закономерностях. Системные определения предмета науки строятся в этой теории, исходя из единства указанных групп закономерностей.

Однако концепция Эшби накладывает ряд существенных ограничений на применение принципа детерминизма. Главное из них состоит в том, что способы детерминистического описания систем берутся в отвлечении от их субстратных характеристик, от содержания. Эшби делал упор на исследовании функциональной структуры. Такая абстракция является плодотворной для решения; определенного круга задач и проблем, позволяет обобщить принципы функционального исследования систем. Вместе с тем за пределами этой теории остаются вопросы внутренней динамики сложных систем, не рассматриваются внутренние факторы самоорганизации, развитие механизмов надстраивания новых функциональных элементов систем и другие существенные аспекты системного исследования. Но в таком случае кибернетика как общая теория систем не претендует на универсальное значение. Она оставляет место для разработки других специализированных системных, теорий.

3.8.3. Параметрическая теория систем

Оригинальный вариант теории систем разработан в трудах А. И. Уемова и его единомышленников [30]. Методологическое своеобразие этой теории заключается в том, что в качестве эмпирического базиса здесь рассматриваются не закономерности конкретных систем, а данные, которые описывают целые классы систем. Форма, в которой представлены такие данные, выражается совокупностью реляционных и атрибутивных параметров. В названной концепции подчеркивается, что системные параметры — это свойства новых объектов исследования, называемых системами. Набор системных параметров позволяет выделить системы и классифицировать их.

Такие параметры допускают ряд значений и могут иметь эмпирическую интерпретацию, служить для получения адекватной информации относительно любой системы. К их числу относятся гомогенность, элементарность, минимальность, незавершенность, изменчивость и другие характеристики систем.

Основное внимание в этой концепции уделяется изучению соотношений системных параметров и определению системных закономерностей. В рамках параметрического подхода установлено более 30 эмпирических системных закономерностей. Вместе с тем ставится задача их определения и выведения на их основе теоретических представлений.

Обобщающая функция параметрической теории систем реализуется на основе двух положений. Первое из них фиксирует понимание нового предмета современного научного знания. Его определение связано с изучением отношений, взятых в отвлечении от субстрата, являющегося носителем данных отношений. Второе положение характеризуется признанием особой роли абстрактного моделирования в исследовании системообразующих отношений. А. И. Уемов подчеркивал, что главное в системном подходе — это анализ взаимосвязей в системе. Верность такого понимания обнаруживается применительно и к материальным, и к идеальным системам. Одновременно он указывал, что собственно системные исследования имеют своим предметом отношения, что предмет системного познания — это отношения конкретных вещей, которые и образуют систему.

Очевидно, что здесь точка зрения А. И. Уемова имеет своим истоком известную мысль Ф. Энгельса о совокупной связи тел как системе.

Однако, отстаивая необходимость применения новых принципов моделирования в системных исследованиях, А. И. Уемов предложил своеобразное определение системы, которое не совпадает с классической трактовкой. Он связывал это определение с выделением тернарного отношения. По его мнению, здесь речь идет об отношении второго порядка, которое устанавливается между вещами, свойствами и отношениями.

Стремясь к логико-методологической строгости в исследовании моделирующих функций ОТС, А, И. Уемов обратился к разработке формализованного языка тернарного описания. В качестве элементарной ячейки формального аппарата ОТС он принял соотношение категорий «определенность» и «неопределенность», полагая, что применение данной пары категорий позволяет встать на более общую точку зрения, чем в случае применения категории «множество» в качестве базовой для теории систем.

Используя ряд специальных операций, А. И. Уемов дал формальные определения фундаментальным для его теории систем категориям «вещь», «свойство» и «отношение». При этом указывалось, что его определение вещи не отличается от определения, принятого в современной математической логике. Зато способ формализации понятия «отношение» принимается иной, нежели в теоретико-множественной концепции современной логики, в которой отношение берется как многоместный предикат, связанный с некоторой логической функцией. А. И. Уемов характеризовал отношение как функцию, в которую входит некоторая вещь, а значение представляет собой вещь, отличную от первой. Аналогично определяется и категория свойства, которая характеризуется как функция, устанавливающая соотношение между одними и теми же вещами.

В концепции Уемова А. И. логическая форма понятия «система» характеризуется как обязательная схема, инвариант известных определений этого понятия. Содержательное наполнение такой формы связывается с переходом к эмпирическим данным классам свойств и отношений, изученных и известных исследователю.

Вместе с тем применение схемы или модели системы рассматривается здесь в контексте распознавательной деятельности. С этой целью А. И. Уемов вводит представление о концепте системы, с которым должно соотноситься полное определение реального объекта в качестве системы. Выбор концепта, по словам А. И. Уемова, предваряет ход исследования.

Параметрическая теория систем руководствуется представлением об относительности системного описания объекта. Таковой может быть или не быть системой в зависимости от выбора системообразующего свойства или системообразующего отношения.

Положение, что определение объекта в качестве системы зависит от выбора концепта t, иногда служит основанием для обвинения рассматриваемой теории в субъективизме. А. И. Уемов это обвинение отклоняет. Он подчеркивал, что системы должны рассматриваться не как творения разума, а как нечто существующее в объективной действительности. По А. И. Уемову, системы объективны в том смысле, в каком объективны отношения.

Оценивая позицию Уемова по данному вопросу, следует отметить, что он вводит в научный оборот две формы понятия системы. В одном случае он характеризует понятие системы как элемент современной общенаучной картины мира, рассматривает его на уровне мировоззренческих принципов. Именно в этом плане надо понимать указание на базисную роль в системном подходе принципа взаимосвязи явлений.

Во втором случае подчеркивается теоретико-методологическое содержание принципа системности. В соответствии с этим А. И. Уемов рассматривал систему как аналог объектов, как модель, образец, эталон, с которым согласуется процесс системного исследования. Отсюда проистекает специфика постановки вопроса о системах. Он звучит не в традиционной форме: что есть система? Здесь основной является другая формулировка: что следует определить в этом объекте в качестве системы?

Правомерность подобной формулировки доказана сегодня для целого ряда областей знания. Она является достаточно плодотворной и для ОТС. Но приняв ее, мы с необходимостью включаем в определение системы элемент выбора, учитываем активную позицию субъекта.

Выше говорилось, что А. И. Уемов определял систему через установление отношения второго порядка — между вещами, свойствами и отношениями. Используя терминологию А. И. Уемова, это отношение можно отождествить по форме с операцией импликатии и выразить таким образом: если налицо системообразующее отношение (свойство), то тем самым имеем свойство (отношение), реализующее его на каких-то объектах.

По существу, здесь учитывается взаимная корреляция, детерминация системообразующих свойств и отношений. Однако для формальной теории систем нет нужды уточнять характер взаимной корреляции системообразующих свойств и отношений. Эта корреляция фиксируется как абстрактный объект. В силу чего возникают основания утверждать, что любая группа объектов может представлять собой систему. А. И. Уемов приводил ряд экстравагантных примеров подобных утверждений. Они не противоречат формулам того языка, на котором строится рассматриваемая теория систем, но не могут быть перенесены в состав естественнонаучной картины мира.

Опыт научного познания выступает против случайного, произвольного соединения объектов в систему. Это обязывает общенаучную теорию систем включать разработку критериев системности по существенным основаниям. Но такое требование предполагает выход за пределы формальной конструкции. Речь идет здесь о необходимости исследования философско-категориального значения понятия системы, а также о применении этой категории к оценке предметной области современного научного познания. А. И. Уемов характеризовал происходящие в этой области изменения со стороны новых принципов моделирования и классификации объектов науки. И в этом состоит реальный вклад предлагаемой им концепции в науку. Но системное моделирование есть форма, тогда как содержание новой методологии раскрывается через изучение различных аспектов сложной системной детерминации, через исследование новых типов объективных закономерностей.

В рамках содержательного подхода выявляется многоаспектность системных объектов, качественные градации системности, наличие относительно самостоятельных уровней в сложных системах, взаимопроникновение этих уровней, преобразования способов функционирования систем и т. п. Для отражения сложной системной детерминации недостаточно категорий вещь, свойство, отношение. Здесь важно привлечь широкий круг категорий диалектического детерминизма, которые могут служить надежным методологическим основанием разработки формального аппарата системной теории.

Раздел IV. ПРАКСЕОЛОГИЯ И СИСТЕМОЛОГИЯ

4.1. О системизации практики

В предыдущих главах системный подход рассматривался как закономерный результат преобразования общенаучных методологических тенденций, связанных с поворотом научного мышления к изучению сложных и сверхсложных объектов. При этом основное внимание было уделено развитию категориального аппарата системной парадигмы научного мышления. Тем самым, системные методы рассматривались как составное звено прогрессивной эволюции научного знания.

Однако, формирование системного подхода идет в более широкой сфере и выходит за границы потребностей становления нового стиля мышления в научном познании. Есть множество данных, свидетельствующих о том, что возникновение и развитие системного подхода обусловлено возрастанием практического интереса к науке, связано с систематическим использованием науки для решения практических проблем, а также с решением практических задач эффективной организации научной деятельности в целом. На это все еще обращают недостаточно внимания. Между тем, изучение влияния современной практики на формирование системного подхода должно способствовать преодолению сциентизма в истолковании специфики системных исследований и открыть поле для разработки праксеологического раздела системной методологии.

В свое время на важность разработки этого раздела указывал В. П. Кузьмин [1]. Однако он ограничился анализом тенденции инженеризации научно-технической деятельности, полагая, что специальные познавательные средства системного подхода удовлетворяют потребности в универсализации инженерно-прикладной функции науки. В предлагаемом параграфе раскрывается более широкий круг практических функций науки, реализация которых строится на применении системного подхода.

Сегодня в контексте взаимодействия практики, науки и системных исследований меняется содержание главного вопроса, с ответом на который связана разработка специализированных средств системного подхода. Классическая его постановка ориентирована на выяснение того, что есть система как особый предмет познания, Теперь налицо иная установка, смысл которой заключен в вопросе: чем должна быть система в условиях решения практических проблем? Поиск ответа на второй вопрос выводит на новую трактовку понятия «система», которое коррелирует не с предзаданным объектом как некой реальностью, а с деятельностью, со способами ее рациональной организации. Деятельностная трактовка понятия «система» фиксирует практическую и методологическую активность субъекта. Соответственно и объект рассматривается не как равный самому себе. Он берется в формах опережающего отражения, с которыми соотносится процесс системосозидающей деятельности.

В рамках этой деятельности понятия «система» и «системный подход» превращаются в средства конструктивизации действительности. Ориентирами системного подхода здесь становятся: многокачественность (многомерность) создаваемых систем, интегратизм (синтез) и управляемость. Системный подход связан в этой сфере с учетом качественного многообразия факторов решения комплексных проблем и выступает методологической базой анализа соответствующих проблем. В его состав включаются интегративные способы деятельности, которые современное человечество освоило в различных областях познания и практики. Он также покоится на описании реальных возможностей регуляции и управления конструируемыми системами и самой деятельностью по их созданию.

Существенно, что в контексте деятельности определение системы зависит от конкретной постановки практической задачи. Можно, например, двигаться от заданного свойства к структуре и элементам, обеспечивающим воплощение данного свойства. Можно также идти от элементов и структуры к получению новых эффектов и свойств. Круг практических проблем, решение которых опирается на указанные методы и приемы, широк и разнообразен. Велика, например, их роль в обобщении научно-технической информации. Они активно применяются в практике управления и проектирования сложных инженерных комплексов. Типичным здесь является предварительное определение генеральной функции, для реализации которой подбирается оборудование, формируются кадры, организационная структура. Вместе с тем, приходится учитывать многообразие целевых функций, иерархию целей и соответствующих им программ деятельности, неопределенность конструктивных решений и т.д.

Эта форма системного подхода, свидетельствующая об активном вмешательстве субъекта в системосозидающую деятельность, ассимилируется современной практикой, служит продолжением и дополнением объективной тенденции развития практики. Такую тенденцию можно определить как системизацию практики. В контексте данной монографии укажу в качестве образца на одну из сторон указанной тенденции - на системизацию производственной практики.

Ее укрепление осуществляется через ряд ступеней. Исходной и простейшей среди них является та, для которой типичным объектом производственной деятельности служил отдельный предмет. Ее историческое место соответствует орудийному производству; в рамках последнего взаимодействует отдельный производитель с предметом своего труда. Подобная практика функционально была направлена на овладение полезными свойствами отдельных вещей и предполагала высокую степень индивидуализации труда. В этой сфере формировались локализованные ячейки деятельности, каждая из которых может быть изолирована от других и воплощаться при дополнительных обстоятельствах в уникальную форму предметной деятельности. В целом же общественная производственная практика этой эпохи представляла собой статичную организацию, достаточно жестко структурированную на отдельные звенья, так что о существовании единой универсальной системы производственной практики для указанной эпохи говорить не приходится. Напротив, в данном случае речь можно вести о существовании вырожденной формы системности, которая легко распадалась под воздействием привходящих обстоятельств.

Более зрелой ступенью объективной системизации практики является та, которая основана на производственной деятельности, использующей большую совокупность свойств вещей одновременно. При этом производство ориентировано на установление многомерной функциональной согласованности между различными вещами. Мощный толчок этому процессу дало создание машин. Машина вошла в производственную практику как многокачественная система, в которой относительно обособлены друг от друга, но и согласованы друг с другом энергетические процессы, функционирование рабочих органов и контроль за состоянием предмета труда. В эту цепочку входит также функционально обученный работник, который сам оказывается как бы элементом машинной техники.

Распространение машин связано с развитием массового производства. Эффективность последнего проявилась в полной мере в условиях комплексирования отдельных, но неразрывно связанных технологических потоков. При этом открылись возможности для усложнения искусственных технологий. В итоге постепенно сложилась ситуация, когда достижение конечных целей производственного процесса стало доступным лишь совокупному работнику, организующему весь ход производства.

Современная ступень системизации практической деятельности характеризуется возрастанием ее масштабов и усложнением способов ее организации - за счет комплексирования и интегрирования усилий людей вокруг решения крупных социально значимых проблем. Это направление системизации практики предполагает развитие управляющей составляющей в деятельности людей, выработку эффективной стратегии управления производственными и социальными процессами. При этом современная практика широко опирается на научную информацию, которая используется в выборе надежной стратегии управления.

Надо добавить, что в производственной сфере современная практика ориентирована на решение задач автоматизации, которая способствует объединению множества технологических процессов и позволяет создавать большемасштабные системы управления такими процессами. На этой ступени деятельность практического субъекта строится на научном отражении многопорядковой системы законов, которым подчиняется поведение большемасштабных систем. С функциональной точки зрения деятельность субъекта становится многоцелевой и подчиняется принципу оптимизации в отношении затрат и ожидаемых эффектов. Одновременно в ней делается упор на формирование гармоничных соотношений между ведущими компонентами практики, что содействует созданию условий для объединения в один поток технического, экономического, социального и духовного прогресса общества.

Итак, системно-деятельностный подход включается в практику, которая ставит и решает новые, системные по своей природе, задачи. Применяемые этим подходом средства позволяют придать рациональную, онаученную форму современному этапу системизации практики. При этом существенно, что субъекты науки, включаясь в решение практических задач, рассматривают их как задачи масштабного эксперимента, постановка которого предполагает использование системной методологии для контроля за ходом и результатами соответствующей экспериментальной деятельности. Не всегда, правда, для подобного контроля применяется строго очерченные модели и образы системности, ибо практические проблемы зачастую не удается жестко структурировать, а цели и функции масштабного практического эксперимента нередко просматриваются нечетко. Поэтому системный подход к организации научно управляемой деятельности строится не только с помощью просчитываемых моделей, но также и с использованием неявного знания, выражаемого на уровне фаллибилистских установок. Тем не менее, здесь действует общая ситуативная направленность на системное видение сложных практических задач, а выбор средств их решения реализуется из доступного арсенала системных продуктов современного научного знания.

В число самых мощных средств из этого арсенала входит программная продукция. Научно-практические программы, опираясь на единую целевую установку, связывают между собой достижение многих частных целей, в них взвешиваются приоритеты и различные альтернативы деятельности, учитываются многие возможности и вероятные следствия осуществления тех или иных альтернативных решений конкретных практических проблем. В программах комплексное понимание практических задач, связывается с необходимостью охвата значительных материальных и человеческих ресурсов. Кроме того, здесь предусматривается комбинированное рассмотрение исследовательских, управленческих и организационных аспектов проблемы. В то же время, целостность практического решения задач обеспечивается ориентацией на получение программируемого результата, который фиксируется в разработанной программе по весьма общим, но более или менее четко фиксируемым параметрам. Предусматривается также оценка промежуточных результатов, для чего в программу вводится многоэтапная и управляющая, и контролирующая деятельность [2].

В пределах тенденции системизации практики программное решение проблем обеспечивается применением совокупного, кооперированного труда. К новым формам кооперации относится, например, соединение производственной, научной и организационно-управленческой деятельности. Коллективные формы труда практикуются и в более узких сферах. Так, в современной науке складывается относительно завершенный и полный цикл деятельности: производство знаний - производство средств познания - производство научных кадров. Вместе с тем, в современной науке объединяется и организуется деятельность многих субъектов: творцов научных знаний, обучающих кадров, обслуживающего персонала науки, представителей информационных служб. На основе их взаимодействия формируется совокупный научный субъект, обладающий комбинированными, комплексными свойствами и возможностями по обеспечению многофункционального характера научной деятельности.

Эффективность комплексной организации науки способна возрастать благодаря включению в научную деятельность особой подсистемы, которая охватывает разные уровни управления наукой. Функционирование такой подсистемы связано с формированием социальной направленности научной деятельности, с выработкой программ финансирования науки, с определением механизмов обновления кадрового корпуса науки, с поиском надежных потребителей научной продукции. Высший уровень управления наукой замыкается на общегосударственных органах, ответственных за реализацию эффективной научной политики. При этом государственные институты могут выступать в роли прямых заказчиков научной продукции, но кроме того, они способны оказывать опосредованное влияние на науку, используя механизмы моральной стимуляции научных работников, поддерживая развитие наукоемкого производства и т.д.

Возвращаясь к вопросу о включении науки в обоснование программ решения практических проблем, нельзя пройти мимо того обстоятельства, что результаты программной деятельности не могут быть уложены в рамки знаний, накопленных отдельными научными дисциплинами. Обоснование программ строится на привлечении разнообразной информации из многих отраслей научного знания. Но в таком случае открывается поле для междисциплинарных исследований, для интеграции и синтеза научных знаний вокруг более емкого предмета науки, исследование которого позволяет выходить за пределы специализированного знания, накопленного естественными, техническими, социальными науками. Потребность в выработке представлений для описания подобного предмета во многом инициировала развитие понятий системного подхода. Сформировавшийся в его рамках понятийный аппарат служит теперь особой матрицей унификации языка науки. На его основе создаются также средства обмена научной информацией между обособившимися отраслями научного знания, в том числе, весьма емкие теоретические модели описания, охватывающие специализированные объекты науки.

В методологическом плане представляет интерес тот факт, что программная включенность науки в практику основана на таком видении практических проблем, которое позволяет сформировать собственное пространство научных разработок и исследований, организованных вокруг практической проблемы.

Здесь складывается неизвестная ранее форма системного синтеза знаний. В пределах такого пространства одновременно ставятся задачи, обращенные к целому ряду наук, которые чаще всего вступают в процесс решения практической проблемы, не имея предварительного осмысления относящихся к ней вопросов. Данная ситуация резко обостряет потребность в обновлении теоретического аппарата и концептуальных средств этих дисциплин. Вместе с тем, возрастает их готовность воспринимать смежные, заимствованные друг у друга идеи, модели и т.д.

Важным фактором, стимулирующим системное понимание практических проблем, является потребность в оптимизации их решений. Поскольку практика ограничена во времени, в ресурсах и т.д., постольку главным условием, детерминирующим организацию практической деятельности, становится поиск альтернатив решений практических задач, экономящих затраты ресурсов при некотором достаточно высоком уровне получаемых результатов. Одновременно это и условие создания искусственных систем с высокой степенью эффективности функционирования.

В решении научно-практических задач методы оптимизации основаны на учете полного набора возможных альтернатив, ведущих к достижению практически значимого результата. Каждая альтернатива оценивается по определенным показателям, среди которых чаще всего рассматриваются эффективность и затраты. Один из них принимается за лидирующий, и тогда определяются условия, при которых он достигает экстремального значения. К сожалению, на практике нередко приходится руководствоваться не принципом оптимизации, а принципом удовлетворения, т.е. поиском альтернативы, отвечающей ограничениям на различные показатели качества. Иначе говоря, в определенных ситуациях не удается с помощью методов оптимизации отыскать лучший путь реализации практической программы. Выбор решения связывается тогда с отбрасыванием бесперспективных и малоэффективных альтернатив.

Постановка вопросов оптимизационного плана, пожалуй, наиболее убедительно говорит о том, что системный подход далеко не сводится к теоретическому моделированию сложных процессов, он не обусловлен эволюцией чисто теоретического мышления. Напротив, становление системного подхода существенным образом вытекает из осознания ситуации и состояния, в котором находится практика и наука наших дней. Их взаимодействие детерминировано потребностями поиска системно-рациональных, оптимальных решений комплексных проблем, ставших актуальными в производственной, социальной и других сферах жизни общества.

В новой ситуации изменяются требования к субъекту практической деятельности. Субъект, берущий на себя решение комплексных практических задач, преуспеет тогда, когда возьмет на вооружение проблемный стиль мышления. Ему важно уметь преодолевать соблазны готовых решений. Он призван учитывать массу конкретных обстоятельств, и на этой основе он должен уметь вырабатывать вариативные способы действия. Но готовность решать проблемы стоит также в прямой зависимости от уровня профессиональной подготовки субъектов деятельности. Только теперь профессионализм связан с компетентностью не в частностях проблемы, а с пониманием всех существенных аспектов практической проблемы. Ключ к такому пониманию дает овладение методами системного анализа практических ситуаций. Социально-психологические установки, формирующиеся у специалистов в новой деятельностной ситуации, толкают их к овладению системным стилем мышления. Однако, стихийной потребности сегодня мало.

Повышение эффективности системно-методологической деятельности во многом зависит от подготовки и переподготовки кадров нового профиля, ориентированных на решение системно-интегративных задач. В то же время, возникает вопрос о дополнении учебных программ для традиционных специальностей разделами, предусматривающими усиление информационной связи между различными дисциплинами, в том числе - между техническими и социально-гуманитарными дисциплинами. Перенос акцентов в область методологической подготовки является одним из путей решения данной задачи. Подобную подготовку необходимо углублять как на общефилософском, так и на междисциплинарном уровнях. Важную роль в этом деле призвана также сыграть универсализация математической подготовки кадров.

4.2. Системный подход в принятии социальных решений

Принятие решения - одно из ключевых понятий праксиологии. Оно фиксирует важнейший этап рационально организованной практической деятельности. С ним связана разработка и формальное утверждение проекта каких-либо изменений в социальной сфере, нацеленных на преобразование существующих или создание новых человеческих организаций. Принятие решения означает включение его в систему организационных отношений; его осуществление предполагает наличие плана, а также конкретной деятельности людей в рамках такого плана [3].

Раскрывая специфику отношений, складывающихся между элементами систем принятия решений, следует учитывать, что в их основе лежит реализация планирующей детерминации, специфика которой раскрывалась в предшествующих параграфах этой книги. В системе принятия решений идет процесс выработки генеральной цели и в соответствии с ней выбирается приоритетное направление действий. В этой системе функционируют также особые координаторы и стимуляторы деятельности, и под их влиянием субъект принятия решения оптимизирует цели функционирования социальных организаций, соотнося эти цели с наличными и вновь возникающими ресурсами деятельности. Если же говорить о главном звене функционирования систем принятия решений, то надо иметь в виду ту основную проблему, вокруг которой строится их функционирование. Это, конечно, проблема рационального выбора действий при наличии множества альтернатив. И потому звено, связанное с обоснованием условий рационального, а вместе с тем, и ответственного выбора, является здесь главным, решающим.

Существенно, что квалифицированное принятие решений предполагает весьма сложную ступенчатую аналитическую деятельность, в состав которой чаще всего включаются следующие процедуры:

- обзор сложной совокупности условий, влияющих на практическую проблемную ситуацию;

- фиксация многих «срезов» решаемой проблемы и поиск способов совмещения таких «срезов»;

- учет разнообразных альтернатив решения проблемы;

- оценка их перспективности;

- корректировка деятельности в направлении достижения планируемых результатов.

Однако принятие решений в социальной сфере осложняется действием ряда факторов. Один из них связан с творческим характером выработки решений. Ее рационализация не может быть проведена до конца, поскольку она опирается на интуицию и собственный опыт экспертов и лиц, принимающих окончательное решение. Тем не менее, научную основу организации принятия решений образуют рациональные методы. Они тем более необходимы, когда решение принимается в многоаспектной ситуации, требующей всестороннего анализа проблем. Кроме того, в социальной области мы имеем дело с системами, каждая часть которых обладает активностью, собственным поведением.

В свое время Р. Акоф и С. Сенгупта высказывались о том, что поведение подобных систем складывается из сознательно осуществляемых операций. Их важно уметь исследовать для выработки рекомендаций по управлению системой со стороны людей [4]. Надо учитывать также, что каждая операция подчиняется желаемому результату, а значит должна рассматриваться с точки зрения общего функционирования системы. Рациональный подход предполагает и другой аспект операций - их повторяемость, возможность многократного воспроизведения. Повторяемость служит базой для формализации методов исследования операций, для использования теории вероятностей, математической статистики, теории оптимизации и др. Эти методы внедряются в такие области деятельности, где повторяемость обусловлена массовостью производства, массовостью транспортных операций, торговых операций и т.д. В указанных областях нельзя, как правило, проводить натурные или лабораторные эксперименты с целью выбора лучшего варианта поведения сложной системы. Поэтому здесь обращаются к математическому моделированию процессов.

С формальной точки зрения, операционная модель представляет собой управление, в котором критерий функционирования всей системы используется для оценки соотношения, связывающего множество управляемых и неуправляемых переменных.

Модель считается удовлетворительной, когда найдены значения переменных, максимизирующих или минимизирующих критерии функционирования системы. С помощью такой модели практческий субъект разрабатывает в дальнейшем программы эффективного управления организацией [5].

В методологическом плане представляет интерес тот факт, что проработка решений всегда опирается на широкий круг аналитических процедур. Так, предпосылкой решения главной проблемы является ее разложение на отдельные составляющие, вычленение относительно самостоятельных подпроблем, изучение отдельных сторон и аспектов практической ситуации. При этом используются знания из многих самостоятельных частных наук, применяются их особые методы и языки описания. Одновременно анализ охватывает способы ограничения возникающих проблем и условий их решения (по имеющимся материальным ресурсам, по времени, по финансовым средствам и т.д.). Руководящий принцип учета ограничивающих факторов состоит в минимизации затрат (расходов) и в максимизации намеченных эффектов деятельности. Принятые ограничения заставляют исследователя отказаться от фиксации всех существующих факторов и средств, воздействующих на достижение конечной цели. Вся задача формулируется тогда с учетом упрощающих предпосылок, которые позволяют устранить противоречия в понимании проблемы, переформулировать проблему или сузить ее.

Но хотя роль аналитической составляющей в проработке социальных решений велика, ее нельзя переоценивать, В этой области широко используется термин «системный анализ». Однако следует иметь в виду, что здесь все методы и формы анализа подчинены задаче организации целостной деятельности. Ее реализует к тому же совокупный субъект, который способен вести процесс одновременно по разным направлениям, ориентируя вместе с тем все составляющие этого процесса на достижение определенного конечного результата. Представление о таком результате служит основанием для формирования единой точки зрения на ситуацию в целом и для применения определенного метаязыка, используемого специалистами всех направлений, участвующих в комплексе работ по рациональному обоснованию проекта решения.

Комплексный охват проблемы обеспечивается здесь выявлением всех качественно различных вариантов достижения генеральной цели. При этом во внимание берутся и возможности выбора неэффективных путей движения к конечному результату. В соответствии с такими возможностями вырабатываются определенные компенсаторные мероприятия, а также создаются резервы для восполнения потерь в ресурсах, материалах, времени и т.д.

Некоторые исследователи полагают, что в задачах выработки решений представление о целостности используется лишь в качестве «живой» практической категории, ориентирующей на объединение многих специалистов для конкретного решения проблемы. В этом отношении показательна позиция упомянутого выше Р. Акофа, который отмечал, что операционный подход и операционные модели решений возникают в качестве предмета исследования самих систем и служат основой синтеза и эффективного управления системами. По его мнению, в решении практико-целевых задач, достаточно учитывать принцип соподчиненности целей, принцип комбинации разнокачественных подходов к исследованию организации и установлению диагноза ее состояния, принцип оптимальности критерия функционирования организации. Опираясь на эти принципы, можно гибко изменять модели описания систем и добиваться принятия конкретных требований к моделям в отношении их адекватности изучаемой проблеме.

Р. Акоф рассматривал подготовку комплексных решений как набор эмпирических процедур, почерпнутых из изменяющегося опыта управления организациями. Он отрицает необходимость использования в этой ситуации теоретических моделей и универсальных средств описания сложных систем.

Однако, указанная точка зрения уязвима в том отношении, что она ограничивается простой констатацией факта формирования вокруг практических проблем некоторого набора принципов и методов. Между тем, исследование проблем включает в свой состав обобщенные представления о функционировании систем. Здесь применяются абстракции весьма высокого порядка, отражающие особенности фундаментальной структуры организации. В концепции Р. Акофа, например, исследование сложных ситуаций опирается на определенное понимание соотношения анализа и синтеза. Но методы сочетания анализа и синтеза строятся, исходя из теоретико-методологических представлений о взаимосвязи частей и целого. Следовательно, Р. Акоф, стремясь разработать набор правил конструирования сложных организаций, неявно использует общие теоретические модели описания систем, отражающие особые аспекты системной детерминации, в первую очередь, взаимную детерминацию целого и частей.

С другой стороны, методы подготовки сложных практических решений имеют своей основой представления о соотношении однокачественности и многокачественности. Именно с учетом этих представлений разрабатываются различные варианты решения комплексной задачи, а также осуществляется выбор генерального пути достижения конечной цели в процессе принятия решения. Из этого вытекает, что концепция Р. Акофа опиралась на теоретическое моделирование практических ситуаций. Характер моделирования здесь связан с ориентацией на решение многокачественных проблем, и потому оно имеет междисциплинарное значение. Однако сфера действия этого подхода является ограниченной. Он эффективен в области управления организациями, которые обеспечивают согласование функций и подсистем в отношении некоторой интегральной функции. Но из этого круга выпадает, например, широкий класс организаций, в которых сталкиваются реальные антагонизмы целей, борются взаимоисключающие тенденции. Здесь не рассматриваются и такие организации, в которых имеются подсистемы с неопределившимися собственными целями, т.е. подсистемы, находящиеся в стадии становления.

Говоря о методах выработки решений, отмечу, что они покоятся на учете, как данного состояния организации, так и траектории ее изменения. Вместе с тем, необходимо иметь представление о ее действительной реакции на управляющее воздействие. Такое представление, как правило, формируется на базе специального моделирования организации с использованием теоретических, а также эмпирических форм познания, позволяющих сопоставить различные состояния и фазы ее развития как управляемой системы.

При всем разнообразии ситуаций, с которыми сталкиваются в решении задач проектирования социальных процессов, методы проектирования основываются на экстраполяции изменений, накапливаемых соответствующими системами. Экстраполируя путь изменений, субъект до принятия решения способен предсказывать необходимое, возможное или вероятное развитие социального объекта. Это предсказание служит базой для разработки социального проекта или плана преобразующей деятельности.

Но сила предсказания - в его точности, а последняя зависит от того, насколько верно удалось исследователю отразить повторяемость социальных явлений. Трудность данной задачи состоит в том, что социальные явления отличаются большим диапазоном изменчивости. В этой области повторяемость только относительна, и потому правомерно вести речь лишь о некоторой мере повторяемости, определяемой природой изучаемого социального явления. Наиболее важным проявлением повторяемости выступает закон. В этой связи надо подчеркнуть, что закон следует отличать от случайно-эмпирических зависимостей. Закон есть существенно общее, устойчивое отношение, охватывающее группу явлений. Закон есть отражение связи, которая выступает основанием механизма, формирующего явления. Следовательно, если известен закон, тогда становится возможным проследить по некоторому основанию результаты изменений данной группы явлений.

Но реализуя задачи предсказательной и прогностической деятельности, приходится учитывать, что всякий закон не полон, узок, односторонен. На такой базе предсказание может быть точным, если оно опирается на целую сеть законов, характеризующих механизмы изменения социального объекта. Эта сеть включает совокупность как общих, так и частных законов, относящихся к различным уровням сущности исследуемого социального явления. Для решения стратегических задач социального преобразования правомерно использовать в качестве критерия повторяемости, например, законы развития рыночного хозяйства, законы социально-классовой структурной динамики и т.д. Напротив, проблемы микросоциального проектирования (например, на уровне отдельного предприятия) могут быть решены лишь при использовании более конкретных критериев повторяемости. Каковы же эти критерии?

Обычно в описаниях конкретных условий и механизмов функционирования отдельных социальных организаций не используется понятие закона. Данное обстоятельство связано с учетом исключительного динамизма и подвижности всех характеристик деятельности реальных организаций. Здесь с наибольшей наглядностью проявляется историческая, преходящая природа законов функционирования и изменения социальных объектов. Поэтому внедрение представления о конкретных законах функционирования микросоциальных объектов сталкивается с определенными трудностями. Для этого случая приемлемым критерием повторяемости оказывается уже не закон, а тенденция.

Разумеется, использование одного критерия не должно закрывать дорогу для применения другого. Там, где есть возможность опереться на закон, там прогностические выводы оказываются весьма точными и достоверными. Но это будет иметь место тогда, когда учитываются разнообразные сопутствующие условия, модифицирующие, а подчас и искажающие действие закона. Полнота и точность прогноза увеличиваются, если в круг всех действующих факторов включаются и тенденции. По существу, в основе тенденции лежит действие одного или ряда законов. Однако, своеобразие тенденций заключается в том, что их реализация теснейшим образом связана с сопутствующими и побочными обстоятельствами, выступающими неотъемлемым фоном такого рода закономерностей. Поэтому относительная правильность и повторяемость, отражаемые тенденцией социальных изменений имеют вероятностную меру, отклоняющуюся от строгой необходимости. Отсюда проистекает методологическое требование к субъектам принятия социальных решений, суть которого сводится к овладению вероятностным стилем мышления.

Неотъемлемой составляющей принятия решения являются информационные процессы. Целенаправленное воздействие, связанное с реализацией и выработкой решения, оказывается эффективным в том случае, когда имеется достаточно точная и полная информация о поведении изменяемой социальной системы. В условиях организованного принятия решения информация циркулирует по каналам обратной связи, что позволяет учитывать вероятные реакции соответствующей системы на управляющие воздействия, а также влияния внешней среды на преобразуемую социальную систему. Наличие таких двух петель обратной связи обычно считается достаточным для контроля за всем процессом в заданных границах точности. Однако не следует забывать, что социальные процессы вплетены в деятельность людей, и принятие решений регулирует изменения внутри человеческих организаций. А специфика таких организаций заключается, в том, что они обеспечивают определенное пространство для свободного самоопределения людей, действующих в соответствии со своими потребностями и целями. Люди, как утверждает современная социальная теория, всегда имеют в них реальный выбор из ряда возможностей поведения [6].

В свою очередь, реальность указанных возможностей определяется наличием разнообразных ресурсов и условий, необходимых для организации социальной деятельности человеческих субъектов. Это могут быть материальные и финансовые средства, обеспечивающие достижение целей и намерений людей. Сюда же относятся наличие определенных юридических, политических, нравственных, идеологических рычагов, оказывающих влияние на социальную активность людей и накладывающих ту или иную степень ответственности на выбор ими собственной линии поведения. К числу важных условий свободной деятельности социального субъекта относится получение доступа к разнообразной социальной информации. Удовлетворение потребности в ней берет на себя в современном обществе особая сфера услуг, занятая сбором, переработкой и распространением информационных данных. Поэтому системы принятия решений, признающие принцип свободы в поведении человеческих индивидов, по необходимости включают в крут своих функций информационное обеспечение людей и формируют соответствующую инфраструктуру.

В рамках человеческих организаций приходится учитывать не только количество и точность информации, но и ее социальное качество. Последнее связано ценностью информации для людей, с выражением отношения к характеру, стилю, компетентности субъектов принятия решения. Поэтому эффективность социального решения напрямую зависит от возможности высших субъектов своевременно интерпретировать качественное содержание поступающей к ним социальной информации от нижних этажей сложных социальных организаций. Важно также, чтобы были использованы дополнительные каналы обратной связи. Циркулирующая по ним информация должна позволить нижним этажам управляемой организации влиять на высшие этажи и вносить свой вклад в принятие социальных решений.

В советский период истории России сложился механизм принятия решений, основанный на жесткой регламентации деятельности низших звеньев управления со стороны высших государственных звеньев. В результате образовалась тоталитарная система социального управления и принятия решений. Она была ориентирована на полное преодоление автономности низших уровней принятия решений и на преодоление стихийности в социальных отношениях между людьми. Методологический порок тоталитаризма в принятии решений состоит в том, что он сводит подсистемы социальной организации к весьма простому типу, поведение которых определяется их функцией по отношению ко всему общественному организму управления в целом. Можно предположить, что абсолютизация таких систем стала одним из источников стагнации советского общества. Преодоление такой абсолютизации связано с приоритетным вниманием не к системам, поведение которых определяется их функциями, а к таким системам, поведение которых детерминируется их элементами, т.е. активностью и самостоятельностью человеческих индивидов. К подобным системам относятся, например, трудовые коллективы, политические организации, творческие объединения и т.д. В их функционировании участвуют люди как субъекты таких систем. Они имеют волю и право принимать решения, выбирать стратегию поведения соответствующей организации. Преодоление тоталитаризма и переход к демократическому устройству общества совпадают как раз в том, что создают условия для эффективного развития социальных систем, детерминированных элементами.

В теоретическом плане с этим обстоятельством связано противопоставление принципу манипулирования поведением людей по заданной программе нового принципа, предполагающего сознательный выбор человеческими индивидами своего социального поведения и деятельности. Условием для утверждения последнего служит не погашение системной детерминации, предполагающей, что целое определяет свои элементы, а формирование нового типа целостности. В рамках последнего погашается доминанта иерархического порядка, при котором высшие центры способны полностью контролировать поведение низших по иерархии элементов. Преобразование целостности связано с формированием постоянных каналов давления управляемых подсистем на управляющие подсистемы. Это возможно, когда в обществе сложились разнообразные структуры, содействующие реализации волеизъявления индивидов, дающие им право действовать автономно в жизненно важных условиях.

Отказ от жестких методов принятия и реализации решений связан с признанием, что высший субъект, принимающий решения, вовсе не является всеведущим существом. Напротив, его деятельность в значительной мере может строиться только на гипотетических началах, на использовании прогностических процедур и методов. В организации его действий особую роль призван играть план-прогноз, который включает в свой состав: анализ социальных процессов, оценку сложившейся ситуации, выявление узловых проблем. Главным его звеном является оценка действия тех или иных тенденций социального развития в будущем, раскрытие возможных альтернатив развития на перспективу.

Существенно, что варианты будущего развития и перспективы социальных преобразований должны прорабатываться на базе укрупненных показателей и нормативов. В итоге реализация социального решения превращается в инструмент здоровой социальной политики, которая не сводится к предписанию каждому члену общества (или социальной группе) их действий, но направлена на поддержание и формирование благоприятных пропорций в социальной сфере, на достижение оптимальных параметров социального развития.

Системная организация социальных решений требует также сбалансированности действий между различными субъектами, решающими относительно самостоятельные социальные задачи. Необходимым звеном выработки генеральных решений выступают в этих условиях особые органы, обеспечивающие информационное взаимодействие подобных субъектов и согласование их проблем. Создание соответствующих органов и структур стало обычным делом в политике, в сфере культуры, в области управления научно-техническим прогрессом и т.д. Их функционирование связано с реализацией централистского начала в социальной деятельности. Но эффективность деятельности указанного информационного центра определяется составом договорных отношений, в которые добровольно вступают самостоятельные социальные субъекты.

4.3. Вопросы оптимизации системы «наука-техника»

Предпосылки формирования системы «наука-техника», ее организационное строение, законы функционирования стали предметом изучения науковедения, истории науки и техники, социологии. Однако, реальные механизмы системного бытия науки и техники изучены недостаточно. Эффективное использование этих механизмов, хотя и получило поддержку через создание механизмов инновационной деятельности, однако в ряде своих существенных аспектов остается недостаточно осмысленной проблемой. К тому же ее решение осложнено неблагоприятными факторами развития современной России.

Анализируя с методологической точки зрения условия формирования эффективной системы «наука-техника», следует иметь в виду, что наука и техника представляют собой продукты длительного развития общественного сознания и материального производства. Что касается техники, то она возникает как совокупность материальных средств, призванных усиливать производительную силу труда, и развивается в ходе общего прогресса материальных производственных сил. Вместе с тем, техника формируется как воплощение овеществленной силы знания, является определенным итогом познания, природы. Техника служит человеку, поскольку в ней поставлены под контроль объективные свойства и законы вещей [7].

Напротив, специфика науки связана главным образом с развитием познавательной деятельности. Предметом научного познания являются объективные законы, управляющие естественными и общественными процессами. Результаты научного познания дают отражение таких законов. Вместе с тем, наука является обособившимся видом труда и производства. Научный труд охватывает использование образовательного и интеллектуального потенциала субъекта, опирается на применение специализированных методов, методик, его результат определяется как приращение знаний. Труд в науке может выступать либо в индивидуальной, либо в кооперативной форме. Главная линия развития науки связана с возрастанием доли кооперативного труда.

Современное научное производство разделено на самостоятельные сферы, охватываемые академической, отраслевой, вузовской и заводской наукой. Наряду с этим, выделились два ведущих подразделения: фундаментальная и прикладная наука. Указанные сферы и подразделения выполняют различные функции внутри науки в целом и существуют на относительно самостоятельной материальной и организационной основе.

Многоаспектное содержание техники и науки создает условия для формирования многокачественных взаимозависимостей между ними. Но коренным среди этих условий является включенность науки и техники в общественное производство.

В этой монографии я придерживаюсь позиции, что исходным пунктом становления системы «наука-техника» явилось возникновение машинного производства. С этого момента достижения науки воплощаются в машинах и рациональной технологии, которые обеспечивают замену рабочей силы человека «прирученными» силами природы. В процессе исторического развития указанная система приобрела черты устойчивой функциональной системы, в которой оба базовых элемента вступают в отношение взаимного функционального согласования. При этом реализуются два встречных процесса: онаучивание техники (и технологии) и технизация науки (усовершенствование материально-технической базы науки). В свою очередь они оба служат поддержанию универсальной функции системы «наука-техника», каковой является достижение высоких технико-экономических характеристик машин и технологий, обеспечение быстрого роста производительности общественного труда.

В анализе детерминант эффективного функционирования системы «наука-техника» плодотворные результаты способен дать деятельностный подход. В рамках этого подхода учитывается, что функционирование рассматриваемой системы осуществляется на базе кооперации усилий участников комбинированного процесса, который охватывает движение от научной идеи до выпуска массовых образцов новой техники и технологии, а также до применения в широких масштабах новых способов организации труда и производства.

Подобная кооперация строится на сохранении определенной специфики как научной, так и производственно-технической деятельности. Сложившееся в обществе разделение труда между ними не ликвидируется. Однако, оба вида деятельности становятся существенно необходимыми для реализации новой функции - интенсификации развития современных производительных сил. Одновременно интенсифицируется и обмен результатами труда между этими разновидностями деятельности: во-первых, за счет непрерывного воздействия науки на технику и производство; во-вторых, за счет постоянного заказа от производства науке и возрастающей технизации научной деятельности.

Опыт развития совокупной научно-технической деятельности свидетельствует, что улучшение ее параметров связано с повышением организационной устойчивости системы «наука-техника». Коренным фактором, обеспечивающим рост ее устойчивости, является создание новых форм управления этой системой. Сегодня налицо многоярусное разделение труда в научной и технической деятельности, в реализации связей этих видов деятельности с производством. Далеко зашедшая дифференциация между различными подсистемами науки и техники, а также автономизация их взаимодействия с отдельными отраслями материального производства существенно осложняют получение крупных результатов в сфере научно-технических разработок, и затрудняет их внедрение в производство, поскольку не всегда ясна, бывает отраслевая принадлежность новых достижений науки и техники. В сложившейся ситуации возникает потребность усиления интегративного начала в управлении развитием научных исследований и технической деятельностью.

Плодотворные возможности для интеграции управления наукой и техникой возникают благодаря развертыванию работ по прогнозированию смены старой техники и технологии новыми их поколениями, на базе которых достигается высшая производительность и эффективность. Такое прогнозирование служит предпосылкой для упреждающей поддержки научных разработок, связанных с реализацией технических принципов, имеющих долговременную перспективу, способных совершить переворот в технике и технологии будущего.

Использование результатов прогнозирования позволяет перевести научно-технический прогресс в фазу самоконструирования. Теперь его отдаленные результаты возникают не вследствие стихийного отбора из массы технических новинок, но программируются и достигаются благодаря целевой детерминации научно-технической деятельности.

В свете сказанного особый методологический смысл приобретает использование программно-целевого подхода к решению задач научно-технического прогресса. Применение этого подхода свидетельствует о сращивании методологии и праксеологии. Здесь критерием эффективности методологии становится раскрытие реальных возможностей преобразования некоторого исходного состояния системы в намечаемое в качестве достижимой цели. Программа - это практический инструмент координации человеческой деятельности, сроков и методов исполнения намеченных преобразований [8].

Программный подход в области научно-технических работ обеспечивает реальное соединение различных направлений научной и технической деятельности, указывает на наличие ресурсов, необходимых для решения некоторой общей проблемы. Он строится на тщательном учете временного фактора с целью сокращения сроков работ по всему циклу: от исследований до внедрения их результатов. Его практическая направленность проявляется в целевой установке на создание укрупненных базовых структурных единиц, решающих задачи научно-технического прогресса. Благоприятные возможности в этом деле открывают особые научно-производственные комплексы, создаваемые на межведомственной основе. В России еще в недавнее время продемонстрировали эффективность такие комплексы, которые решали проблемы материалоемкости промышленной продукции, автоматизации и электронизации производства и др. Поиск форм программного обеспечения согласованного развития науки и техники нужен и в настоящее время. Он необходим для преодоления кризисного состояния как научного производства, так и для создания надежной базы технической модернизации промышленности. Хотя интерес к программным методам решения практических проблем в условиях радикальной реформы несколько угас, тем не менее, своего объективного значения эти методы не потеряли. Поэтому их методологическое осмысление продолжает оставаться актуальным.

Продолжая линию методологического анализа способов программного управления системой «наука-техника», отмечу одну специфическую трудность, мешающую налаживанию эффективного функционирования такой системы. Речь идет о том, что создание целевых научно-технических программ ограничивалось зачастую стадией разработки координирующих проектов совместной деятельности заинтересованных сторон - участников научно-технических разработок. Координирующие проекты, однако, не обеспечивают обязательного характера принимаемых решений. Тогда как здесь нужна действенная система взаимных обязательств и система контроля за выполнением принятых программных решений. Для преодоления указанной трудности важно включать в программу пакет согласованных материалов методического характера по ресурсному обеспечению программы. Вместе с тем, представляется необходимым создание единого оперативного центра управления работами в соответствии с нормативами сетевого графика осуществления программы. Наконец, следует закреплять взаимные обязательства разработчиков программы сетью контрактов, имеющих юридическую силу.

Надо добавить также, что методология программного подхода к организации научно-технической деятельности сталкивается с острым вопросом о разработке специфических интегральных моделей и интегральных методов управления системой «наука-техника». Применяемое в практике аспектное видение условий развития данной системы ведет зачастую к утрате системных ориентиров решения сложных задач современного научно-технического прогресса.

На мой взгляд, формулирование интегральных принципов должно строиться на основе теоретического анализ общих закономерностей развития науки и техники. Некоторые из них выявлены в настоящее время достаточно четко. Например, отмечается опережающий характер развития научных исследований как необходимое условие создания новой техники и технологии. Фиксируется также закономерность формирования научно-производственной деятельности как посредствующего звена, с помощью которого интенсифицируется взаимодействие науки, техники и производства.

Выявление подобного рода закономерностей играет первостепенную роль в поиске оптимальных пропорций развития ведущих направлений научно-технической деятельности, а также в определении тенденций, благоприятствующих функционированию ее базовых элементов. Следует отметить, однако, что построение интегральных методов и моделей управления развитием науки-техники является достаточно трудным делом. Они по необходимости должны быть многокомпонентными и многоцелевыми. Однако, не все значимые компоненты сегодня можно учесть с достаточной полнотой. Не легче решается задача выявления целевых функций подсистем всей сложной системы и задача согласования соответствующих функций друг с другом. Сказывается также нечеткость работы существующих каналов информации по согласованию подцелей отдельных звеньев системы для решения общих задач научно-технического прогресса. Продвижение вперед в этой области управления системой «наука-техника» все еще остается делом будущего. Пока же практика вынуждена руководствоваться весьма приближенными интегральными моделями развития системы «наука-техника».

Уточняя особенности построения эффективных отношений в системе «наука-техника», следует выделить тенденцию сближения фундаментальной и прикладной науки в разработке крупных технических вопросов. Опыт показывает, что революционные сдвиги в материальном производстве осуществляются тогда, когда к выработке технических решений подключается фундаментальная наука. Так, внедрение новой технологии обязательно предполагает создание научных основ соответствующих технических процессов, разработку фундаментальных теорий и моделей для описания и объяснения соответствующих процессов. Поэтому ускоренное развитие прогрессивных направлений фундаментальной науки становится непременным условием модернизации современного производства.

Но для реализации этой функции фундаментальной науки требуется усиление ее материальной базы. Показательно, что во многих случаях темпы продвижения фундаментальных разработок в производство сдерживаются из-за отсутствия необходимых условий для предварительных производственно-технологических испытаний разрабатываемых проектов. Нередко для апробирования степени совершенства предлагаемых научно-технических решений требуется создание опытных образцов, крупных технических моделей. Однако, организации фундаментальной науки подчас не обладают мощной экспериментальной базой. Вместе с тем, они зачастую не имеют прямых выходов в отрасли материального производства. И поэтому возникают нежелательные разрывы в цепочке от научной идеи до ее внедрения.

Выход из положения может состоять в более тесном сращивании перспективных для развития техники и производства фундаментальных и прикладных исследований. Подчас считают, что выход в этой ситуации дает кластерная организация науки и производства. Примеры эффективных кластеров весьма убедительны. Тем не менее, есть и другие средства соединения науки и производства. Для этого многие фундаментальные направления науки и соответствующие им организационные структуры должны встать на путь развития собственного инженерно-технического комплекса, создания опытных производств. Речь идет, следовательно, о преодолении своеобразной «стерильности» фундаментальной науки, об отказе от ее ориентации на выпуск только знаниевой продукции. Продвижение в данном направлении должно привести к формированию особой инфраструктуры фундаментальных исследований, например, межотраслевых органов, способных осуществлять технические работы перспективного плана по заявкам фундаментальных научных учреждений.

В разработке проблемы оптимизации функционирования системы «наука-техника» необходимо иметь в виду, что ее решение зависит не только от совершенствования управления объективной организацией данной системы. Ведущая роль в повышении эффективности научно-технической деятельности принадлежит субъективному элементу, т.е. человеческому фактору.

Вопросы, связанные с активизацией человеческого потенциала научно-технической деятельности, имеют сложный характер. Остановлюсь лишь на двух заслуживающих внимания моментах. Первый из них касается совершенствования подготовки научных кадров. Сегодня вызывает неудовлетворенность чрезмерная длительность периода обучения, который проходит научный работник для достижения оптимальной квалификации. Ситуация обостряется в силу того, что достижение высокой квалификации отодвигается нередко на поздний возрастной период, когда у ученого начинается спад творческой активности.

Преодоление такого положения ищут сегодня на путях рационального сочетания специальной и фундаментальной подготовки научных кадров. Можно считать доказанным, что увеличение доли фундаментальных знаний дает специалистам более широкие возможности опереться на емкие формы и методы усвоения выработанной ранее научной информации, помогает им быстрее адаптироваться к постановке новых задач в науке и технике [20]. Однако, следует учитывать и отрицательные моменты фундаментализации образования. Дело заключается в том, что фундаментальные науки опираются на весьма абстрактные схемы мышления, которые зачастую должны быть существенно конкретизированы и модифицированы, чтобы эффективно работать в прикладных исследованиях. Способы такой модификации являются продуктом особого творческого процесса. Вовлечение в него молодых ученых является весьма перспективным с точки зрения ускорения подготовки новой научной смены. Разумеется, недостатки узкоспециального образования должны преодолеваться и другими способами. Представляется полезным, скажем, усиление методологической подготовки кадров исследователей. Особое значение при этом приобретает включение в учебный процесс освоение междисциплинарных проблем науки и изучение методологии комплексных междисциплинарных исследований.

Второй момент, на который следует указать, связан с расширением профиля подготовки технических кадров. Именно эта подготовка отвечает потребностям современного производства в высоких темпах обновления техники и технологии, в обеспечении технического прогресса путем развития пограничных и стыковых направлений технического обновления производства. Но потребность в широкопрофильной подготовке специалистов толкает к пересмотру коренных пунктов организации технического образования. Ключевым моментом здесь является расширение базы подготовки инженеров и фиксация этой новой базы в программах вузовского обучения. Думается, что попытки априорно обозначить эту базу не имеют перспективы. Ответ следует искать с помощью долгосрочных прогнозов, учитывающих изменчивость в конкретных областях научно-технического прогресса, а также способных выявить прочные, устойчивые достижения в соответствующих сферах. На основании подобных прогнозов можно выделить базовые теории и концепции, определяющие развитие крупных сфер инженерной деятельности на относительно долгую перспективу. И лишь отсюда должны проистекать требования к современным программам вузовской подготовки инженеров.

С другой стороны, серьезным вопросом является перестройка методов обучения будущих инженеров. Суть дела состоит в том, чтобы усилить ориентацию студентов на овладение ключевыми общими идеями современной науки, влияющими на подходы к конструированию техники, а также на развитие у студентов синтетических творческих способностей. .Сегодня для этого необходимо активно включать в учебный процесс новые курсы, построенные на культурологическом и методологическом осмыслении таких фундаментальных идей как «системность», «информация», «вероятность» и др. Свой вклад в это дело должно внести расширение сферы философско-методологической подготовки инженеров. Его плодотворные возможности связаны с направленностью на развитие категориального мышления будущих специалистов, на раскрытие общих законов познавательной и практической деятельности. Эти возможности следует обогащать, например, путем введения в учебный философский курс нового самостоятельного раздела, призванного отразить системный характер развития техники и технологии, их связь с закономерностями экономического и социального прогресса. В нем важно развернуть анализ условий и возможностей активного воздействия инженерно-технических специалистов на характер развития современного производства, а также отразить вопросы методологии конструирования организаций разного типа.

Итак, оптимизация функционирования системы «наука-техника» - это сложный многогранный процесс. Его успешное развертывание определяется деятельностью звеньев большой цепи. Дальнейшая концентрация усилий на разработке методологии управления этим процессом будет содействовать решению коренных экономических и социальных проблем, стоящих сегодня в сфере определения путей развития России.

4.4. Модернизация системы воспитания личности

Материал, представленный в данном параграфе, опирается на идеи, разработанные в докторской диссертации автора («Философский анализ природы и специфики системной детерминации», 1994). Он используется в обновленной редакции и с дополнениями, соответствующими духовным установкам современного российского общества.

Духовный мир человека при всей его автономности остается зависимым от социальной среды, от институтов воспитания. В разные исторические эпохи эта зависимость конкретизируется через влияние микросреды, через сложную духовную атмосферу реального общества. Известно, что духовное воздействие на личность может осуществляться как стихийно, так и в рамках организованного управляемого процесса. Автор рассматривает особенности функционирования и развития управляемых систем воспитания, исследует содержательные характеристики воспитания, а также методический и методологический аспекты процесса формирования личности и ее духовных качеств.

Здесь основное внимание уделяется методологическому аспекту проблемы системной организации духовного воспитания личности. Вместе с тем, обсуждаются перспективы преодоления некоторых стереотипов организации воспитания, а также исследуется действие новых системных факторов, влияющих на формирование духовного мира человека в условиях демократизации общества.

Предваряя ход обсуждения проблемы, отмечу, что реализация системных идей в управлении духовным формированием личности известна не одному поколению людей, живших в обществе с «научно обоснованными целями своего развития». В частности, эти идеи воплощались в комплексном планировании воспитательной работы с трудящимися, с населением. Комплексирование в воспитательной работе применяется и в настоящее время [10]. Теоретико-методологическое обоснование комплексных планов строится на понимании воспитательного процесса как многокачественной социальной деятельности, включающей в свой состав трудовое, нравственное, политическое, правовое, эстетическое, физическое воспитание и некоторые другие направления воспитательной работы.

Комплексный подход, заложенный в планирование воспитания, призван был учесть многообразие средств и форм воспитания, а также предусмотреть конкретные мероприятия, способные дать духовную отдачу как в ближней, так и в отдаленной перспективе. Реальные возможности планов определялись указанием на источники и объемы ресурсов, необходимых для воплощения в жизнь намеченных мероприятий. Существенно, что плановая организация воспитательного процесса предполагала становление некоторых проектируемых духовных качеств личности, более того, предполагалась определенная типизация, массовое воспроизводство подобных качеств. Разумеется, эти проекты имели благие намерения, они ориентировались на поддержание духовного роста личности и на развитие общественно значимых духовных ее способностей. Тем не менее, попытки влиять на воспитательный процесс, руководствуясь конкретными стандартами личности, должны быть подвергнуты критике. Указанный подход можно принять лишь в той мере, в какой он помогает придать особую направленность социальной среде, где идет становление личности. Речь должна идти лишь о создании некоторых потенций, необходимых для созревания определенного типа человеческой личности. Но проходит еще внутренняя духовная работа человека, и в этой деятельности человеческая личность выступает как творческий субъект, как существо, способное к выбору поведения в конкретных обстоятельствах и к сотворению своей судьбы. В результате подобной деятельности открывается путь для индивидуализации сознания личности, для формирования уникального строя ее духовности.

Учитывал ли эту внутреннюю организацию и самостоятельность личности комплексный подход, применявшийся ранее в воспитании? Думается, что нет. Указанный подход был обращен главным образом на отражение социальных детерминант формирования личности. Он ориентировал процесс духовного воспитания человека на решение функциональных задач, с учетом требований определенной социальной и идеолого-политической системы. Причем, эти требования в отношении личности выступали в некотором формальном, официозном обрамлении. Вместе с тем, характер организации воспитания диктовался односторонними идеологическими установками, зачастую оторванными от реальной почвы, от духовной жизни народа.

Между тем, плодотворной первоосновной, живой субстанцией развития духовного мира личности всегда выступает система и строй народной культуры. Ее здоровые принципы направляют людей на сотрудничество и взаимоподдержку, помогают вырабатывать уважение к красоте высокопрофессионального труда, дают опору стремлению к достойной жизни, к достатку и благополучию семьи. Она же дает противоядия от своекорыстия, от непомерных притязаний сверх возможностей своего труда и таланта.

Из народной культуры рождаются плодотворные духовные образы, идеалы и ценности, объединяющие людей в социальную целостность, приобретающие универсальную значимость и передаваемые от поколения к поколению. Важную роль в такой универсализации играет и идеология, которая опирается на абстрактный язык и способна к крупным обобщениям социокультурного порядка. Распространяемая по информационным каналам, идеология предлагает людям совокупность идей, претендующих на управление их убеждениями. Отсюда реальная сила идеологии, которая может опираться на массу своих приверженцев, активно выступающих в защиту ценностей, смысл и значение которых выражены в идеологических концепциях.

В современном обществе идеология нередко пользуется государственной поддержкой, навязывается через государственные институты всем гражданам. Такая ситуация сложилась некогда в СССР, в котором централизованно поддерживалась одна идеология политического характера и осуществлялся идейный контроль за умами людей. У нас гражданские достоинства личности, а нередко и ее права связывались с отношением к идеям коммунизма. Тем самым подавлялась автономность и суверенность личности, ее право на выработку собственных убеждений и на принятие идеологии, отвечающей ее собственному жизненному опыту. Господствовавшая в стране идеолого-политическая система относилась к рядовому человеку как средству своего воздействия, не признавая по существу его способность быть субъектом идеологического процесса.

Господство над людьми одной идеологии складывается, как показывает исторический опыт, с помощью силы государства и сотрудничающих с ним других политических институтов. При этом создается система идейного всесилия политических структур, которая ограничивает свободу личности в выборе мировоззренческой позиции, в проявлении особых социокультурных пристрастий, в определении духовной сферы своей деятельности. Но такая система не абсолютна. Исторически она может и должна трансформироваться в демократическую систему духовного воспитания личности. В масштабах общества возникновение последней связано с внедрением в социальную действительность принципа толерантности (терпимости) как в политической, так и в идеологической областях. Государство при этом обязуется держать своеобразный нейтралитет и не вмешиваться в формирование идейных воззрений гражданского общества. Государством признается, тем самым, право любых гражданских лиц и их объединений исповедовать любые убеждения. Накладывается лишь одно ограничение: принцип свободного самоопределения личности никем не может нарушаться. На страже этого ограничения должно стоять само государство.

Следует подчеркнуть, что плюралистическая идеологическая система жизнеспособна лишь тогда, когда общество не распадается на изолированные духовно-идеологические автономии. Общие идеи, объединяющие всех объектов социального целого, должны функционировать и в условиях плюрализма. К их числу относятся: идея равенства всех граждан перед законом, идея обеспечения приоритета прав гражданина перед государственными институтами, идея патриотизма, идея суверенности народа в выборе форм своей социально-экономической, политической и культурной жизни.

С методологической точки зрения существенно, что глубинной основой трансформации духовно-идеологической системы является смена детерминации, управляющей социальными отношениями. Суть дела сводится к гуманизации таких отношений, в силу чего осуществляется переход от системы, определяемой функциями, к системе, определяемой элементами. Применительно к воспитательному процессу это означает, что духовная культура личности, строй ее чувств и мыслей перестают быть лишь объектом воспитательных усилий социальных организаций, которые специально строились для приготовления индивидов к определенным ролям в обеспечении «социалистического образа жизни». Такие организации оказались мало приспособленными для проявления творческой самодеятельности и самобытности личности. Индивидуальное начало в них ограничивалось и подчинялось практически без остатка так называемым коллективным интересам. При этом исполнительность, добросовестность, неуклонное следование общественному долгу являлись высшими добродетелями человека.

Поворот к системе, определяемой элементами, в наибольшей степени соответствует потребностям человека как личности, строящей свою жизнь на началах самодеятельности, ответственности, справедливости и уважения к правам других личностей. В этой системе меняются критерии духовной зрелости личности. Они определяются не абстрактными мерками, а его способностями и возможностями участвовать в преобразовании социальной среды, включаться в социальную деятельность на базе ее собственных рационально-нравственных целей и планов.

В новой системе целью деятельности человека служит самореализация, ее средством - самодеятельность, а результатом - самоотдача.

Итак, обновление системы воспитания предполагает гуманизацию социальных отношений в весьма определенном направлении, а именно в направлении, связанном с утверждением самоценности личности, с развитием ее самостоятельности и творческой активности. Организация воспитательной работы в этой ситуации связана с признанием ряда форм духовно-творческой активности личности:

- активности для себя;

- активности для коллектива;

- активности для общества.

Первая форма предполагает развитие духовно-нравственных способностей человека, содействующих его самоутверждению, самореализации, выделению из окружающей среды на основе индивидуализации поведения и деятельности, на базе собственных знаний, навыков и умений. Ориентация в духовном развитии личности на саму себя немыслима без проявления заботы об усилении собственных интеллектуальных и эмоциональных способностей, о расширении своего кругозора. Для утверждения этой ориентации нужна также социальная поддержка и общественное нравственное одобрение в отношении тех личностей, которые проявляют инициативу, стойкость к неудачам, желание и умение добиваться успехов. Нужна, конечно, поддержка в поиске смелых, новаторских решений. Лишь в такой социальной среде можно ожидать усиления тяги личности к самостоятельному социальному, техническому творчеству, к овладению культурой труда, производства и управления, тяги к учебе, к овладению научными знаниями и т.п. Самореализация личности связана также с развитием ее организаторских способностей. Это, например, умение поднять интерес к производству членов коллектива, одновременно - это персональная ответственность, выдержка, настойчивость, целеустремленность, самокритичность, скромность.

Активность и духовная зрелость личности в той ее ипостаси, которая обращена к взаимодействию человека с другими людьми, с членами окружающего его сообщества как гражданина социально-политической системы, воплощается в желании и способности действовать в условиях демократической организации политико-правовой жизни. С этими установками совпадает требование самоценности личности, чему способствует ее уважение к другим личностям, выработка и принятие добрососедских норм совместной жизнедеятельности. Личность, обращенная в своих активных проявлениях к сообществу других людей, нуждается в организации широкого круга общения, в нравственной атмосфере товарищества, чтобы черпать в подобном общении честные помыслы, формировать реалистический взгляд на жизнь, заряжаться оптимизмом и находить поддержку своим творческим устремлениям. Личность повышает свой престиж в отношениях с другими людьми, развивая такие качества, как справедливость, доброжелательность, открытость, вежливость, тактичность, чуткость, честность, порядочность.

Говоря о той форме самореализации личности, которая свидетельствует о ее обращенности к обществу, к человечеству, следует отметить необходимость особых социальных чувств, таких как верность, своему народу и его исторической судьбе, патриотизм, высокая гражданственность. Зрелая личность видит социальный смысл своей деятельности, соотносит свою деятельность с общественными идеалами и ценностями. Высокий уровень зрелости личности проявляется в способности сознательно служить прогрессу своей страны и мирового сообщества.

Понятно, что становление названных качеств личности осуществляется сложными, подчас противоречивыми путями. Их утверждению призваны помочь сознательно организованные методические усилия - как самой личности, так и ее воспитателей. При этом многокачественность целевых установок воспитания и самовоспитания предопределяют необходимость использования дифференцированного набора соответствующих методов. Важную роль в духовном воспитании личности играют, например, «словесные» методы: убеждение, внушение, самовнушение, беседа, лекция, совет, консультация, разъяснение, доказательство, указание и т.п. Диапазон действия таких методов достаточно широк. При помощи слова раскрывается сущность и содержание личностных качеств человека, обосновывается их необходимость и формируются знания, возбуждаются психологические реакции, обеспечивающие, в конечном счете, достижение требуемых качеств. Воздействуя, прежде всего на рациональную сферу сознания, словесные методы задевают и эмоционально-волевую сферу. Они способны побудить человека к нравственному очищению, к профессиональному росту, к возвышению своих духовных потребностей. Росту эффективности словесных методов содействуют проблемные методы проведения бесед, организация диспутов, которые активизируют мыслительную деятельность личности, придавая процессу ее воспитания сознательный характер.

Особое место в формировании духовных качеств личности занимают наглядно-образные методы воспитания. Они используют силу примера товарищей по работе, особенно - личного примера тех, кто выступает в качестве воспитателей, руководителей. Влияние этих методов реализуется также через кинофильмы, теле- радиопередачи, статьи, очерки о жизни и деятельности интересных людей, исторических личностей. Значительное интеллектуальное и особенно эмоциональное воздействие на развитие личности оказывают художественные образы, созданные различными видами искусства (литературы, театра, живописи, кино и др.).

Наконец, система духовного воспитания действует эффективно, когда опирается на так называемые «практические» методы воспитания. Таковые предполагают включение человека в различные виды деятельности, в которых формируются его личностные качества. Так, например, для формирования чувства личной ответственности за порученное дело эффективным является представление важного самостоятельного участка работы и проявление к человеку максимума доверия. Для раскрытия творческих потенций молодого специалиста необходимо, скажем, включение его в научно-исследовательскую и конструкторскую деятельность, в работу по совершенствованию техники и технологии производства. Важную роль в формировании и развитии творческих способностей специалистов занимает их эстетическая деятельность: реальное налаживание эстетики труда и производства, а также забота и собственный вклад в поддержание красоты человеческих отношений. К эффективным практическим методам относятся деловые и организационно-деятельностные игры по моделированию производственных, общественных и бытовых ситуаций, которые способствуют развитию творческого мышления и предприимчивости специалистов.

Все названные методы взаимодействуют между собой и оказывают усиливающееся влияние друг на друга. Вне этого взаимодействия методы теряют свою эффективность, и управляющее начало системы воспитания перестает соответствовать требованиям оптимальности.

Выводы:

1. Современная практика - это системный самоопределяемый процесс. Его внутренним импульсом и побуждением является потребность в решении сложных проблемных ситуаций. Указанная потребность кодируется в целях социального субъекта, который планирует достижение соответствующих целей, исходя из набора реальных возможностей и наличных средств, способных воплотить цели в конечный результат деятельности. При этом субъект опирается на системную модель организации деятельности, которая предполагает выявление и постановку под контроль субъекта максимального числа факторов, влияющих на разрешение проблемной ситуации. Планирование системных эффектов деятельности свидетельствует о возникновении качественно новой ступени взаимодействия науки и практики, о формировании современного этапа системизации практики. Характерной чертой указанного этапа является постановка задач оптимизационного плана, а системный подход играет на этом этапе роль рациональной формы интеграции науки и практики, обеспечивающей поиск оптимальных решений комплексных проблем.

2. Принятие решения означает включение его в систему организационных отношений. Его осуществление строится на конкретном плане, а также на деятельности людей, подчиненной такому плану. В основе принятия решений лежит реализация планирующей детерминации. Решение контролируется генеральной целью и выбором приоритетного направления ее достижения. Выбор решения представляет собой творческую деятельность, критерии которой нельзя полностью формализовать. На результаты выбора всегда оказывают влияние интуиция и опыт лиц, принимающих решение. Тем не менее, научную основу организации принятия решения образуют рациональные методы, которые в свою очередь подчинены задаче оптимизации целостной деятельности.

3. Организационный механизм принятия решений может иметь жестко детерминированный иерархический порядок, либо может строиться на принципе определенной свободы поведения нижестоящих субъектов по отношению к вышестоящим. В сфере принятия решений эта свобода определяется тем, что поведение первых из названных субъектов перестает детерминироваться их функциями, но подчиняется их собственным целям. А это в свою очередь требует от вышестоящих субъектов учета интересов низовых звеньев при принятии ответственных решений, а также открытия каналов давления воли низовых звеньев на вышестоящие.

4. Система «наука-техника» складывается в рамках кооперации усилий участников комбинированного процесса, который охватывает движение от выработки научной идеи до выпуска массовых образцов новой техники и технологии, а также до применения в широких масштабах новых способов организации труда и производства. Подобная кооперация строится на сохранении определенной специфики как научной, так и производственно-технической деятельности. Сложившееся в обществе разделение труда между ними не ликвидируется. Однако оба вида деятельности становятся существенно необходимыми для реализации новой функции - интенсификации развития современных производительных сил. Рост организационной устойчивости системы «наука-техника» обеспечивается созданием новых форм управления этой системой, связанных с усилением действия интегративных регуляторов, как в развитии научных исследований, так и в технической деятельности. Новые возможности интегрального управления открываются благодаря развертыванию работ по прогнозированию научно-технического прогресса. Использование результатов прогнозирования позволяет перевести научно-технический прогресс в стадию самоконструирования, на которой реализуются возможности целевой детерминации научно-технической деятельности.

5. Системный подход приобретает специфическую форму в решении задач духовного воспитания личности. В советской модели воспитания широко распространился унифицированный, формально организованный стиль воспитательной деятельности, основанный на жестком планировании воспитуемых качеств личности, соответствующий требованиям тоталитарной системы. Методологические пороки этой модели связаны с ориентацией на формирование личности как элемента некой универсальной системы, в рамках которой достаточно четко обозначен функционально-ролевой статус каждой личности. Данная модель отрицала, по существу, право и способность личности быть субъектом идеологического процесса.

6. Потребности развития личности как субъекта в наибольшей степени реализуются в процессе смены детерминации, управляющей социальными отношениями. Суть дела сводится к гуманизации таких отношений, что предполагает переход от системы, определяемой функциями, к системе, определяемой элементами. Главными характеристиками данной системы являются: свободное самоопределение личности в мире духовной культуры, толерантность и плюрализм в выборе идейных позиций. Вместе с тем, функционирование такой системы предполагает существование некоторых универсальных идей, интегрирующих человеческие индивиды в целостные культурные сообщества.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Представленный аналитический материал показывает, что проблемы системного подхода ставятся и разрабатываются в истории научного познания в контексте изучения сложных и сверхсложных законов функционирования и развития реальных объектов. Общей методологической ориентацией такого изучения служит выявление механизмов целостного существования объектов. Для теоретического определения и обоснования соответствующей ориентации вводится понятие «системная детерминация». С помощью данного понятия фиксируется способность сложных объектов к самовыявлению, самоопределению, самодетерминации. Этот смысл понятия «системная детерминация» является основополагающим, базовым в разработке различных вариантов системного подхода, применяемого к решению задач науки и практики.

Понятие «системная детерминация» дает общую платформу для характеристики категориального ряда, выражающего системные закономерности. В этом ряду стоят категории: структура, функция, организация, информация, управление, оптимизация и некоторые другие. Каждое из них служит обобщением группы методов, ориентированных на изучение законов структуры, законов функционирования, информации, управления и т.д. Системная детерминация охватывает указанные типы законов как свои частные случаи. В то же время сама она составляет лишь особую сторону детерминации развития.

Опираясь на такую категориальную базу, системный подход выступает как оппозиция традиционному истолкованию стратегических ориентиров детерминизма. Признание многообразия типов системных закономерностей служит опорным пунктом для утверждения специфической, ограниченной роли каузально-аналитического подхода к объяснению главных детерминант изменения сложных объектов.

В описании законов системной детерминации нередко используются понятия, которые имеют количественную интерпретацию. Благодаря этому в системные исследования входит математика. Системные зависимости, представленные в математической форме, образуют ядро теоретического детерминизма и служат основой теоретизации системных исследований. Опора на такой детерминизм - необходимое условие научной дедукции, предсказания результатов поведения сложной системы. В настоящее время разработка математических моделей и их применение к описанию различных классов систем стала одним из ведущих направлений развития системного подхода.

Однако эффективность системного моделирования снижается, если не учитываются общие качественные характеристики системных объектов. Поэтому усовершенствование средств теоретико-моделирующего описания сложных объектов требует качественной спецификации представлений о системной детерминации. Продвижение в этом направлении связано с установлением различий между статистической, функциональной и телеономной детерминацией явлений. Каждая из них служит основой специфических методов системного описания, которое в совокупности образуют современную ветвь развития системного подхода.

Дальнейшая разработка основ системной методологии осуществляется на путях углубления представлений о различиях внутри каждой из названных форм системной детерминации. Особый интерес вызывает, например, выделение в рамках функциональной детерминации таких ее подвидов, как планирующая и программная детерминация, с учетом которых строятся методы управления практической деятельностью.

Системная организация практики на современном этапе связана с рационализацией потребностей и целей субъектов практики. Предполагается также рационализация путей движения к конечным результатам деятельности. Этому служит выявление законов оптимизации. Накопленные данные свидетельствуют о том, что системный подход, применяемый на практике, трансформируется в оптимизационный подход. Он обогащается методами, обосновывающими выбор лучшей организации социальной деятельности. Опора на такие методы обеспечивает достижение функционального состояния социальных систем, которое соответствует рационально выбранному критерию качества.

Развитие данного раздела системологии имеет выход к обоснованию эффективной стратегии управления различными социальными явлениями. В предлагаемом исследовании доказывается необходимость распределения целей социального управления по многим уровням, на каждом из которых действует относительно автономные и свободные социальные субъекты. Такой подход рассматривается как наиболее плодотворный для достижения оптимизационных эффектов в решении задач социального характера, в разработке механизмов функционирования системы «наука-техника-производство», а также в организации процесса духовного воспитания личности.

Круг вопросов, затронутых в предлагаемой монографии, не исчерпывает всех аспектов философско-методологического обоснования природы и специфики современного системоведения. Некоторые из них формулируются в постановочном плане и нуждаются в дополнительном изучении. Тем не менее, автор выражает надежду, что представленная монография восполняет многие пробелы в разработке системных идей и методов и способна послужить стимулом к активизации новых глубоких исследований универсальной проблемы формирования системоведения в современных условиях.

ПРИМЕЧАНИЯ

Введение и Раздел 1

1. Интерес к принципиальным и к прикладным вопросам системных исследований и системоведения сохраняется на протяжении ряда десятилетий. Об этом свидетельствует объемный массив научной литературы, а также организация множества конференций и симпозиумов. Одна из таких значимых конференций прошла в ноябре 2016 года: IV Международная научно-практическая конференция «Системный анализ в экономике -2016». г. Москва.

2. Аристотель. Соч.: В 4 тт. T.l. М.: Мысль, 1975. С. 174-175.

3. П. Гольбах. Система природы, или О законах мира физического и мира духовного. // Гольбах П.А. Избранные произведения: В 2 т.: Пер. с фр. / Под общ. ред. и со вступ. статьей X. Н. Момджяна. Пер. с фр. Я. С. Юшкевича. Институт философии АН СССР. – - М.: Соцэкгиз, 1963. - T.I. - С. 51-684. Серия: «Б-ка Философское наследие».

4. Можно сослаться на многие места из сочинений Гегеля. Я в данном случае укажу только на его «Феноменологию духа», конкретно - на Предисловие (стр. 6). См.: Гегель. Сочинения. Том IV. М.: Издательство социально экономической литературы, 1959.

5. В самом сжатом виде взгляд К. Маркса на указанную тему я нахожу в его первом Предисловии к сочинению «Капитал». См.: Маркс К. Капитал. Т. 1// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23.

6. Левин В. Г. Детерминизм и системность. Методологический анализ специфики системной детерминации. - Куйбышев: Издательство Саратовского университета, Куйбышевский филиал, 1990. С. 136.

7. Левин В. Г. Науки о системах.//Философия науки. Учеб. пособие/Г. В. Баранов, В. Г. Левин, С. Г. Казанцева. - Самара: Изд-во Самар. гос. техн. ун-та, 2005. С. 247-268.

8. Лекторский В. А., Садовский В. Н. О принципах исследования систем// Вопросы философии. 1960. №8.

9. Берталанфи Л. Общая теория систем - обзор проблем и результатов// Системные исследования. Ежегодник., М., 1969. С. 38.

10. Блауберг И. В., Юдин Э. Г. Становление и сущность системного подхода.- М.: Изд-во «Наука», 1973. 270 с.

11. Огурцов А.П. Этапы интерпретации системности научного знания (античность и новое время). Системные исследования. — М.: Наука, 1974. 232 с.

12. Богданов А. А. Тектология: (Всеобщая организационная наука). В 2-х кн.: Кн. 2,/Редкол. Л. И. Абалкин (отв. ред.) и др./Отд-ние экономики АН СССР. Ии-т экономики АН СССР.— М.: Экономика, 1989. — 351 с.