Скачок Дикаря

Глава 18

Вот уже три года, как я Стратер. По окончании обучения в Школьном Доме меня сразу распределили в группу по борьбе со Страдальцами, хотя других выпускников направили в подготовительные отряды заниматься охраной порядка на городских территориях. Это обычная практика — каждый начинающий Страж должен был как минимум полгода оттрубить на улицах мегаполисов. Всех моих однокашников разбросали по обширным землям Корпорации. Как мы ни старались распределиться с Отто в одно подразделение, нам это не удалось. Связь мы, конечно, поддерживали, но встречались теперь только изредка…

За последнее время сильно увеличилось количество Страдальцев. Они стали более организованными. Складывалось впечатление, что у них появился координатор. Если раньше ряды Страдальцев пополнялись в основном за счёт более образованных Просвещённых и изредка из числа Стражей, то сейчас частенько стали попадаться и бывшие Пчёлы. В городах, особенно в рабочих районах, появилась литература, разъясняющая идеологию Страдальцев. Теперь даже у безобидных Пчёл появлялось ядовитое жало.

Было понятно, что без активных действий Корпорации Страдальцы из юродивых превратятся в реальную силу. Это подорвёт основы и ослабит Барстер изнутри. Тогда мы станем лёгкой добычей для Великого Альянса, и он поглотит нас. Пропаганда сообщала, что Страдальцами тайно руководят представители вражеской Корпорации, и, судя по всему, это было правдой.

Сложность нынешнего положения и ужас возможных последствий заставляли меня отдавать все силы борьбе с предателями, и моё усердие было отмечено. Через год службы меня повысили до младшего отрядного коммандера и поставили во главе специального взвода по борьбе со Страдальцами. Чаще всего наш отряд забрасывали в Глухие Территории.

После долгих войн, во время которых соперники не гнушались химическим и другими видами «грязного» оружия, многие земли превратились в безлюдные пустоши, совершенно не приспособленные для жизни. Эти территории стали называть Глухими. Время шло, природа постепенно очищалась от следов человеческого безумия, и на заброшенных землях стали появляться тайные поселения Страдальцев. Из-за сильно сократившегося населения Корпорация не нуждалась в новых землях, но их приходилось осваивать заново, чтобы не отдать Великому Альянсу, да и Страдальцам нельзя было позволить спокойно существовать. Наш отряд десантировали в самых опасных и отдалённых областях, в том числе в приграничных.

И всё же моей главной целью оставалось вступление в отряд Мантикор. Не прекращая заниматься самосовершенствованием, я регулярно отправлял прошения о переводе в ряды Корпов, чтобы биться с реальным врагом. Воевать с беспомощными гражданскими мне совершенно не хотелось.

Чуть больше месяца назад после разгрома очередной базы Страдальцы скрылись в подземной сети древних катакомб. Опасаясь, что преступники через неизвестные нам тайные выходы скроются, Центр дал приказ закачать в подземелье газ. Я отказался: одно дело арестовывать и отправлять на перевоспитание, и совершенно другое — убивать. По опыту операций на других базах, тем более таких старых, как эта, я знал — там могло находиться много детей. Уж они точно не были ни в чём виноваты — путь Страдальцев выбрали их родители.

По окончании рейда меня арестовали, и только высокие боевые показатели позволили избежать утилизации. Корпорация посчитала неразумным терять перспективного солдата из-за вспышки сентиментальности, списав мой демарш на молодость и неискушённость. По ходатайству руководства я отделался тремя месяцами гауптвахты и был разжалован. Весь этот период со мной работали специалисты, занимаясь так называемой «коррекцией помыслов». Они проводили сеансы гипноза, психологические тренинги и читали бесконечные лекции о долге и обязанностях истинных барстерцев.

Неделю назад меня освободили и зачислили в прежний отряд, но уже в качестве сержанта. Место командира взвода сейчас занимал младший коммандер Колман, имеющий большой опыт в борьбе со Страдальцами.

Колман сразу невзлюбил меня. Постоянно, к месту и не к месту, он упоминал о моём «предательстве», желая унизить. Как я понял, истинная причина его антипатии крылась в том, что солдаты не принимали его и не прекращали называть меня командиром.

Когда взводом руководил я, в команде сложилась дружеская и доверительная атмосфера. Мы были единым организмом. А по-другому и нельзя — разве может мозг конфликтовать с глазами или руками? Поначалу мой возраст вызывал у солдат большое недоверие, ведь я был самым молодым бойцом группы. Постепенно мне удалось заслужить уважение, и я смог стать для них авторитетом, первым среди равных.

— Бойцы! Нам предстоит рейд в Глухие Территории, — скрипел голос младшего отрядного коммандера Колмана.

— Только вчера с задания, и опять? — недовольно проворчал рядовой Ковальски.

— Ну и дисциплинка в этом гадюшнике! Распустил вас прежний командир. Боец, вы что, тоже из тех, кто не любит выполнять приказы? — прикрикнул на него Колман.

— Никак нет, сэр. Я рассчитывал на эту увольнительную… Простите, сэр, — пошёл на попятную Ковальски.

— У кого-то ещё есть вопросы? — спросил коммандер и, не дождавшись ответа, продолжил: — Через два часа вылет, а сейчас все свободны. Сержант Блэйз, — он поглядел на меня с нескрываемым презрением.

— Сэр? — я вопросительно посмотрел на него.

— Зайдите к мидкоммандеру Хуго. Прямо сейчас.

— Есть, сэр, — я развернулся и направился к штабному корпусу.

«Неужели эта история не закончилась? Что ещё они надумали?» — гадал я, шагая к начальнику подразделения.

— Сержант Блэйз по вашему приказанию прибыл, сэр! — отчеканил я, войдя в кабинет мидкоммандера.

Он сидел за столом и изучал какие-то документы. Увидев меня, командир снял очки и поднялся с кресла.

— А, Блэйз. Входи, входи. Никак не могу привыкнуть, что ты снова сержант, хотя это уже не имеет значения. Рейд, в который вы отправляетесь, — твоё последнее задание в качестве Стратера…

«Не утилизация, так увольнение? Что, в Пчёлы?» — вздохнул я.

— Если честно, ты мне нравишься, парень, в тебе есть стержень. Ты хороший солдат и командир. Жаль, что нам придётся расстаться. Как я только не старался оставить тебя в своей части… Но произошло то, что должно было. Да ещё эта твоя мальчишеская выходка… Пришёл ответ на прошение — тебя переводят к Корпам.

От неожиданности я на минуту потерял дар речи.

— Спасибо, сэр! — прокричал я, чуть ли не подпрыгивая от счастья.

— Погоди радоваться, сначала рейд, — Хуго крутил длинный ус, довольный эффектом от своей речи. — Патрульный фарнолёт Корпов сообщил об обнаруженной базе Страдальцев. Задание сложное, база находится буквально в нескольких милях от линии фронта. — Взяв со стола пакет, он протянул его мне. — Передай это Колману. Здесь точные координаты и подробные инструкции. И… будь осторожен.

— Есть, сэр!

Задание меня совершенно не пугало. Оно ничем не отличалось от сотен других, выполненных моим отрядом. Эмоции переполняли. С лицом, сияющим как корпус новенького фарнолёта, я понёсся выполнять приказ.

Летательный аппарат нёс нас к месту назначения. База Страдальцев находилась в районе Южного Урала. Как и все прифронтовые территории в последние годы, регион постоянно переходил от одной корпорации к другой.

Колман раздавал последние инструкции и сообщал дополнительную информацию.

— В этом районе нашли месторождение каких-то ценных минералов. Через три месяца здесь планируется провести масштабные мероприятия. Они будут включать в себя подробное изучение местности и, при необходимости, зачистку от Страдальцев, — говорил он. — Раз уж нам всё равно приходится работать в этом районе, Центр назначил наш рейд первой экспедицией в рамках операции. Кроме уничтожения базы от нас ждут исчерпывающих данных, которые сотрут белые пятна на части карты этого региона.

— А зачем целых три месяца ждать? — поинтересовался один из бойцов. — Сразу бы всё и исследовали. И нам веселее было бы.

— Я так понимаю, они не торопятся из-за активных боевых столкновений, проходящих рядом. Последнее время Альянс сильно давит нас на этом направлении, возможно, потому, что тоже узнал об этих минералах… А вообще, боец Грант, вам-то какое дело? Есть приказ — нужно его выполнять. Или вы хотите давать советы Центру и ставите под сомнение его компетентность?

— Никак нет, сэр.

— Ещё вопросы?

Я сидел, задумавшись о службе на новом месте, и не замечал обращённых на меня взглядов.

— Командир, говорят, тебя можно поздравить с переводом в боевые части? — не выдержал любопытный Грант.

— Кто говорит? У нас слухи быстрее эпидемии распространяются, — рассмеялся я. — Откуда такие сведения, Стив? Я сам узнал об этом только перед вылетом.

— Разведка работает… Так это правда, Вик?

— Угу. Если честно, мне будет не хватать вас, ребята. Но сами знаете — это моя давняя мечта. После рейда приглашаю всех на вечеринку в «Золотую Бочку». Попрощаемся, повспоминаем о совместных приключениях…

Бойцы оживились и со смешанным чувством радости и сожаления приняли предложение.

— Это с превеликим удовольствием. Как говорится, вспомним зря потраченную юность, напьёмся и расползёмся.

— Ага, когда я в последний раз выходил из «Бочки», какой-то подонок оттоптал мне ухо.

— Так вот почему ты команды только с третьего раза выполняешь, — шутили бойцы.

«Подлетаем. Пятиминутная готовность к высадке», — послышался голос из динамиков.

В смотровом окне показались руины древнего провинциального городка. В основном это были остовы малоэтажных зданий. Фарнолёт приземлился в двухстах ярдах от развалин, похожих на школу. Это был комплекс из нескольких строений, расположенных вокруг главного корпуса, в котором и находилась наша цель. Открылся шлюз, и мы высыпали из брюха летательного аппарата.

— Блэйз, с тобой Грант, Ковальски, Штайнер, Люка и Милтон. Занимаете позицию у правого крыла центрального корпуса. Остальные со мной к левому, — скомандовал Колман. — Дальнейшие указания по линии связи. Вперёд!

Разделившись на две группы, отряд ринулся на позиции. Крышу здания озарила внезапная вспышка — стреляла энергетическая пушка. Буквально через долю секунды фарнолёт поглотил огненный смерч взрыва.

— Засада! Всем в укрытие! — прокричал я и нырнул под вздыбленную дорожную плиту, торчащую из-под земли.

Следом за первым выстрелом последовало ещё несколько. Когда дым развеялся, ко мне подполз Ковальски, с ног до головы покрытый мелкой строительной пылью и осколками бетона.

— Командир, у нас потери — Грант и Люка убиты, — прокашлявшись, выдавил он.

— Штайнера подстрелили… рана тяжёлая, — сообщил капрал Милтон, склонившись над товарищем.

— Берём раненого и бегом туда, — скомандовал я, указывая на руины одного из вспомогательных корпусов школы.

Скрываясь за обломками и пеленой ещё не развеявшегося марева, мы переползли в развалины.

— Не припомню, чтобы Страдальцы были так агрессивны. Что-то изменилось, — немного отдышавшись, сказал Ковальски.

Я вызвал Сферу Света и по сигналам Нейронных Меток проверил обстановку во втором отряде. Пятёрке Колмана повезло меньше нашей — на их пути не оказалось укрытия, и они все погибли.

— Говорит сержант Блэйз. Мы атакованы. Фарнолёт с пилотами уничтожен. Восемь бойцов убито, в том числе и младший коммандер Колман. Беру командование на себя. Срочно нужна поддержка, — сообщил я в Центр.

Снова послышался свист летящего снаряда. От грохота заложило уши. Выбитый кусок стены расплющил двух моих бойцов — тяжелораненого Штайнера и оказывавшего ему первую помощь Ковальски.

— Уходим! — прокричал я капралу Милтону, последнему оставшемуся в живых товарищу.

Он стоял на коленях и непонимающе тряс головой. Я помог ему подняться, и мы рванули вперёд по длинному коридору. Взрывы разносили одно за другим помещения, из которых мы только что выскользнули.

— Как этим ублюдкам такое удаётся? Они будто сквозь стены видят… — тяжело дыша, бубнил капрал.

— За мной, Рон! Уходим из зоны поражения, — скомандовал я.

Мы выскочили из здания и перебежками двинулись к центральному корпусу, с крыши которого велась стрельба. Увидев проём, ведущий в подвал, мы нырнули в него. Пробежав по узкому коридору буквально пару минут, мы услышали шум преследования. В темноте подвала показались тени бегущих за нами людей. Раздался взрыв. Волна сбила меня с ног. Поднявшись, я увидел капрала лежащим на полу. Граната разорвалась практически у него под ногами. Он находился позади меня и принял на себя всю силу взрыва.

Милтон был ещё жив. Взрыв оторвал ему ногу, а из груди торчала кривая железяка, пробившая лёгкое. Солдат вытряхнул из кармана походную аптечку. Харкая кровью, он лихорадочно разорвал зубами упаковку и одну за другой вколол себе несколько противошоковых инъекций. Подняв на меня мутный взгляд, капрал прохрипел:

— Уходи, командир. Ты же видишь — мне не помочь. Беги… Я постараюсь вернуть им должок…

Милтон натужно улыбнулся и вытащил связку гранат. Наклонившись, я крепко сжал ему плечо и, молча кивнув, рванул от преследователей. Через несколько секунд прогремел мощный взрыв.

Выскочив из тёмного коридора, я оказался в комнате с окнами. Подтянувшись, выбрался наружу и очутился на заднем дворе. Нырнув за торчащие из земли обломки, я осмотрелся. Прямо передо мной стоял вражеский фарнолёт. Летательный аппарат скрывала маскировочная сетка, забросанная строительным мусором. Возле открытого шлюза ходил часовой в серой форме солдата Великого Альянса.

«Разведчики Альянса! Так вот в чём разгадка агрессивности Страдальцев… Вот хитрецы! Они прикинулись Страдальцами, чтобы в случае обнаружения сражаться не с Корпами, а со слабо вооружёнными Стратерами…»

Прижавшись к земле, я подполз поближе и метнул в караульного нож. Лезвие вонзилось в шею солдата. Он вскинул руки к ране и упал замертво, не успев проронить ни звука. Мысленно поблагодарив Отто за уроки, я подполз к убитому, вынул нож и стёр с него кровь. Тихо пробравшись на борт фарнолёта, я услышал голоса в командном отсеке. Я подкрался к двери и прислушался. В речи явно слышался ужасный говор жителей Альянса. Хотя в нашем мире все уже давно говорили на одном языке, в каждом регионе были свои отличительные традиции, обычаи и диалекты.

— …да разве это атака? Сканер показывает, что у них остался только один солдат. Дилетанты… — хрипел голос из динамика.

«Сканер? Сканер Нейронных Меток? Как они могли расшифровать сигнал, меняющийся каждую миллисекунду? Похоже, в крипторе ГИЦа засел предатель… Тогда понятно, почему Альянс давит нас последнее время. Нужно сообщить в Центр».

— Ну, дилетанты не дилетанты, а пятерых наших в подвале положили, — отвечал голос за дверью.

— Ребят, конечно, жалко, но мы на войне — потери неизбежны. При раскладе пятнадцать против одного нам уже нечего опасаться.

«Четырнадцать… Уже только четырнадцать… Надо как-то деактивировать свою Метку…»

На ум сразу пришло ранение Маллигана. Отправив сообщение в Центр, я сделал аккуратный надрез примерно в том же месте — Око перестало реагировать на команды. От боли я выронил нож, тот со звоном ударился об пол.

«Что за невезуха…»

— Чанг, взгляни-ка, что там, — прозвучал встревоженный голос.

Послышались приближающиеся шаги, дверь начала осторожно открываться. Я поднял нож и с силой дёрнул за дверную ручку. Схватив бойца, я резко потянул его на себя и вогнал нож под рёбра. Парень, охнув, обмяк. Прикрываясь убитым, я ворвался в помещение, где сидело ещё двое солдат. Опешив от неожиданного натиска, они вскочили с кресел. Я вытолкнул вперед тело и, не дав им опомниться, начал стрелять.

— Что у вас происходит? — опять затрещали динамики.

Я принялся за дело: скинул китель и натянул на убитого солдата, сам же оделся в его форму.

— У-у ё-о… Осторожно, ребята! Он у вас! Снял караульного!

«Поздно… Надо было лучше смотреть за приборами…»

Через несколько минут здесь появятся оставшиеся враги. Действовать нужно было быстро. Я выскочил из фарнолёта и вернулся к главному корпусу школы.

Отследить меня без Метки было не так просто, и я решил рискнуть добраться до пушки. Карабкаясь по лестнице на крышу, я видел группу солдат, бегущих к фарнолёту. Но мне пока было не до них. Сейчас моей целью были те, кто находился у пушки. Надеясь застать их врасплох (ведь по данным сканера я не выходил из фарнолёта), я выскочил на крышу и принялся палить во врагов. Мой китель сбил их с толку, и уложить всех четверых было несложно. Я подскочил к пушке и прицелился в фарнолёт. Выстрел разнёс в клочья и сам аппарат, и уже подбежавших к нему солдат. Раздался взрыв, волна горячего воздуха опрокинула меня, и я полетел с крыши вниз головой.

Глава 19

— Смотри-ка, жив!

— Держись, парень, мы тебя вытащим.

Сквозь пелену, застилавшую глаза, я увидел склонившихся надо мной мужчин, одетых в лохмотья.

«Страдальцы!» — мелькнуло в голове, и я вновь погрузился в бездну небытия.

Очнувшись, я с удивлением понял, что жив. Должно быть, прошло уже много часов. Я лежал на кровати, перебинтованный как мумия, не чувствовал ни рук, ни ног. Открыв глаза, я оглядел помещение. Это была бревенчатая землянка с окнами под самым потолком. Как и все жилища Страдальцев, которые я видел раньше, комната была обставлена старой, немного подремонтированной мебелью, принесённой из Глазниц Предков. Вдоль стен стояли стеллажи с большим количеством книг. В углу за письменным столом сидел крупный седой старик лет восьмидесяти и что-то писал в свете настольной лампы. Его густые, давно не стриженные волосы напоминали крону раскидистого дерева, а на лице красовались пышные усы и большая лохматая борода.

— Кхм… — попытался я привлечь его внимание.

— Очнулся что ли, сынок? — дружелюбно произнёс бородач, услышав моё кряхтение.

Отложив в сторону ручку, старик встал из-за стола и подошёл ко мне неожиданно бодрой для своих лет походкой. Сев на деревянный табурет у кровати, он спросил:

— Как звать-то тебя, парень?

— Сержант Виктор Блэйз, сэр, — ответил я, постаравшись вложить в ответ как можно больше армейской чёткости.

— А, Охотник, значится, — хитро прищурившись, произнёс хозяин землянки. — Ну, ничего, помощь-то всякому надобна… А ты счастливчик. Знаешь, это везенье, что ребятки мои тебя нашли. Иначе не сдюжил бы ты, очень уж расшибся сильно… Мы как взрывы-то услыхали, так сразу и отправили в Глазницы разведчиков наших. Они всё там облазали, порешили уже, что не выжил никто. Один из них надумал перетащить к нам механизмы брошенные, не пропадать же добру понапрасну. Только эта случайность и спасла тебя… Ну ничего, через недельку гипс снимем… а пока на-ка, выпей снадобье.

Старик взял со столика глубокую деревянную миску с дымящимся варевом и, приподняв мою голову, стал поить. Глотнув безвкусную тягучую жидкость, я поморщился, но стоически проглотил эту гадость.

— Пей, пей, сынок. Доверься мне. Если б хотел загубить тебя, то не сидел бы сейчас тут… Раньше-то я о-очень видным Просвещённым был, потому кое-что в лéкарстве смыслю…

— По вашему говору, я скорее решил бы, что вы из Пчёл, причём из местных, — сказал я с недоверием.

— Хм, может и нужно, чтобы все так думали, — произнёс он и гордо кивнул на соседнюю комнату.

Там пряталась самая настоящая лаборатория. За приоткрытой дверью были видны столы и шкафы, заставленные разновеликими колбами и ретортами. Сосуды, наполненные цветными жидкостями и порошками, стояли в окружении каких-то приборов. К некоторым ёмкостям тянулись трубочки и электрические провода. Всё это бурлило и дымилось. Я вытаращил глаза и уставился на это чудо. Ничего подобного в лесной избушке, да ещё в такой дали от цивилизации, я не ожидал увидеть.

— Интересно? — ухмыльнулся дед. — Тружусь тут помаленьку, опыты всякие делаю. Коль захочешь — покажу. Нам ведь с тобой ещё до-олго тут куковать.

— С удовольствием, — радостно откликнулся я. — Как мне к вам обращаться, сэр?

— Можешь Дедушкой называть — в нашей общине все меня так величают, — оживился старик.

— Послушайте, сэр… Дедушка. Это всё — научная литература? — спросил я, с любопытством окидывая взглядом стеллажи. Бумажные книги всегда вызывали во мне какое-то трепетное благоговение, причастность к великой древней тайне.

— Ну, не только… В этих книгах премудростей много. Есть история — настоящая, а не по наказу Корпорации понаписанная, философия есть, искусства разные, да и просто книги про жизнь.

— Никогда не читал художественной литературы — это же бесполезная трата времени. От неё нет никакого толку, — произнес я категорично.

— Ну как же? Литература и искусство помогают человеку в душу свою заглянуть. Делают чувства и эмоции глубже и ярче. С ними как цветок под солнышком сердце расцветает. А без этого разве может счастье в нём поселиться? Вот, взгляни-ка, — Дедушка показал на картину, висящую на стене. — Разве она не хороша? Разве не будит ничего в тебе? Или вот, послушай, — старик подошёл к полке и, бережно достав старинную флейту из потёртого кожаного футляра, начал играть.

Нежная музыка разлилась по комнате. Я затаил дыхание и слушал чарующие звуки, боясь разрушить волшебство. Мелодия вызвала во мне двоякие чувства и, когда Дедушка закончил играть, я произнес:

— Без сомнения, красиво и приятно, но… совершенно не верится, что это даст мне хоть что-то полезное. А вот то, что ваша идеология расшатывает устои общества и помогает нашим врагам — факт.

Он сокрушённо покачал головой, сел на край кровати и взял меня за руку.

— Послушай, сынок. Глаза у тебя неглупые, верю я, что сможешь ты понять… Сейчас тумана много в голове твоей. Верхушке Корпорации только бы за ниточки душ людских дёргать. Все мы для них только ресурс. А всё ради денег, ради прибылей проклятущих. Людей-то, посмотри, сколько положили…

— Мы-то тут причём, сэр? Война же идёт.

— Эх, сынок. Мы-ы… Да для них война, как матушка родная. Ежели не будет её, о чём люди думать начнут? Во-от. Без неё им никак нельзя. Даже если кто и победит в войне этой, так они обязательно нового врага придумают… И ведь не знаешь, поди, что через Око к вам в головы незаметно пропаганду всякую впихивают, делая из вас дурачков послушных? Э-эх… А мы даже этим лиходеям зла не желаем. Нам бы сберечь то, что отцы наши создали. Авось закончится чернота эта, и детям твоим или внукам ох как нужны будут знания сохранённые. Ежели, конечно, ненависть людская совсем не изведёт род человеческий, — грустно произнёс старик и снова заиграл на флейте.

Это была та самая мелодия, которую напевал спасший нас в развалинах Старого Лондона Страдалец. Музыка вновь растревожила меня, задев какие-то внутренние струны. Закончив играть, Дедушка погрузился в размышления. Я тоже лежал, не проронив ни слова. В голове роились противоречивые мысли. Сон постепенно обволакивал сознание, и в полудрёме внезапно возник образ Купера:

«Хватит его жалеть, курсант Блэйз! Именно поэтому их и называют Страдальцами. Они пытаются вызвать сочувствие и кажутся добренькими, а на самом деле — просто подлые предатели и враги Корпорации!»

«Совсем скоро всех этих ренегатов уничтожат», — вторил голос отца.

— Это гимн наш, — неожиданно прервал молчание Страдалец, вырвав меня из дремоты. — Он нам помогает веру не терять и твёрдыми оставаться. Видать, рано тебе ещё… Ну, ничего, сам поймёшь всё вскорости… А, похоже, снадобье действовать начинает. Поспи, поспи маленько…

Находясь в плену гипсовых повязок, я не вставал с кровати, и следующие дни прошли в беседах с Дедушкой. Он старался обходить стороной темы устройства общества, к которым, по его мнению, я был ещё не готов. Иногда этот вопрос всё же сплывал, и мы начинали жарко спорить. Основной же темой нашего общения была наука. Как я узнал, в бытность Просвещённым Дедушка специализировался на создании новых препаратов для раненых. Кроме того, он оказался сведущим не только в медицине, но и во многих других областях. Старик с удовольствием делился знаниями, а я с благодарностью жадно поглощал их.

— Смотри-ка, хворобу как рукой сняло, — разглядывал меня Дедушка, ровно через неделю сняв гипс. — Лежать-то тебе, поди, совсем опостылело. Теперь уже можно спокойно по улице ходить, а через месяцок будешь здоровее прежнего. Я тут, кстати, собираюсь в лесочке прогуляться. Если хочешь — присоединяйся.

Я столько времени провалялся в этой комнате, что мечтал поскорее вырваться из неё.

— С удовольствием, — обрадовался я.

Мы вышли наружу. Я огляделся. Кругом шумел лес, кроме нашей избушки рядом не было видно ни одного строения.

— Пойдём за мной, сынок, — сказал старик и шагнул в чащу.

Через несколько минут мы неожиданно очутились в настоящем царстве лесных жителей. Для места, затерянного вдали от городов, в самом сердце дремучего леса, коммуна оказалась довольно крупным поселением.

Солнечные лучи яркими пучками пробивались сквозь густые ветки деревьев и освещали то тут, то там выглядывающие домики, делая их похожими на жилища сказочных существ. В отличие от обычных построек, избушки Страдальцев не имели правильных геометрических форм. Стены были округлыми, извивались волной, придавая домам сходство с бесформенными холмиками. А крыши этих необычных строений заросли сплошным покровом кустов и трав.

— Для маскировки это, от патрулей воздушных, — сказал Дедушка, заметив изумление в моих глазах. — Природа симметрии не любит, правильные линии сразу в глаза бросаются. Да и травушка всех нас как под одеялом прячет.

— Вы поэтому меня во время лечения на самом отшибе держали? Хм… Неудивительно, что вас так сложно отыскать.

— Что ж поделать-то, вынуждены мы прятаться… Вот еда, например. В основном мы питаемся охотой и подсобным хозяйством. Чтобы грядки и деревья плодовые были незаметны, их высаживают не ровными рядами, а вразнобой, и они с лесом сливаются.

— Да-а, мастера. Не пожалеете, что меня сюда привели? Не боитесь, что ваша доброта и доверчивость всех погубит?

— Приглянулся ты мне, парень, а я редко когда ошибаюсь, — хитро ухмыльнулся в густые усы Дедушка.

— Вам целый мегаполис удалось выстроить, — пошутил я. — Тут больше сотни домов…

На улице было многолюдно. Местные жители, занятые своими делами, завидев нас, приветливо здоровались. В отличие от вечно угрюмых барстерцев, лица поселенцев словно светились изнутри счастьем. Особенно меня удивило большое количество детишек, радостно гомонящих за весёлыми играми.

— Когда пятнадцать годков назад я здесь впервые появился, кроме диких зверушек тут никого и не было. А сейчас в коммуне почти три сотни жителей. Многие из этих деток уже здесь народились.

— Наверное, не просто всё складывалось?

— Точно, — вздохнул Дедушка. — Раньше туго нам совсем было. Общины создавались сами по себе, связи никакой между нами не было. Ждать помощи было неоткуда. Зато в последнее время изменилось всё здорово — Лидер у нас таинственный появился. Он смог все коммуны воедино связать. Теперь мы вести отовсюду получать можем, а иногда и подарочки разные.

— Мы тоже заметили, что кто-то вами руководит. Финансирование идет из Великого Альянса, да?

— Это вряд ли. Никто не знает, конечно, кто такой этот Лидер и где он находится. Но, поверь моему опыту, сынок, этот великий человек борется за идею, а не за власть.

— Допустим. У меня недостаточно информации, чтобы спорить с вами. А как вы связываетесь со своим Лидером или с его представителями?

— Какой, однако, ты любопытный, — усмехнулся старик. — Ладно, слушай. Здесь мы тоже очень осторожны. Всё общение с внешним миром только через посланцев. Нельзя нам обычной связью пользоваться — перехватят. В трёх милях отсюда находится избушка. Посланец живёт в ней несколько дней. И только когда поймёт, что нет слежки, идёт в общину. Так же к нам и новые жители попадают.

Заслушавшись рассказами старика-Страдальца, я не заметил, как мы удалились от поселения и углубились в лес.

— А, вот где ты спрятался. — Дедушка встал одним коленом на землю и выковырял ножом какой-то корень.

— Зачем это вам? — поинтересовался я.

— Как это зачем? В нашей глухомани лекарства нужные сложно раздобыть, а болеть людям не запретишь… Вот этот корешок, например, может за пояс заткнуть любой антибиотик. А этот лишайник, — Дедушка кивнул в сторону пня, покрытого наростами оливкового цвета, — может кашель вылечить и простуду, да ожоги и раны исцелить, — тема зацепила старика, его глаза загорелись, и он с воодушевлением принялся рассказывать. — Есть мхи, которые можно использовать вместо ваты и йода одновременно — очень пригождается в полевых условиях. Дары природы — травы, листья, цветы, ягоды — при правильных знаниях могут заменить любые лекарства. Вот мёд, например… Что ты про него сказать можешь?

Я пожал плечами.

— От простуды помогает? Да?

— Верно, — кивнул знахарь. — Кроме того, что мёд вкусный и питательный, он ещё и целебный. Он и болячки всякие вылечит, и гадость разную из организма выведет, и нервы успокоит… Ещё сам Гиппократ пользовал его в практике своей, а Плиний писал, что мёд в соединении с жирами рыб замечательно лечит заражённые раны. Когда у нас под рукой ничего не было, мы им даже некоторые пулевые ранения исцеляли. Природа давно всё придумала. Прислушайся. Присмотрись. Нужно только захотеть понять её.

Мы ещё долго бродили по лесу. Дедушка с воодушевлением делился секретами, а я с интересом впитывал новую информацию. В коммуну мы вернулись уже затемно.

— Я смотрю, тебе действительно лéкарство нравится. Может, поможешь в работе моей? — спросил старик за ужином.

Я с радостью согласился.

Дедушка знакомил меня со своими разработками, щедро делясь научными выкладками и идеями. Несмотря на возраст, он был до краёв переполнен живой энергией и интеллектуальной мощью. Работа в лаборатории полностью поглотила меня, накрыв волной жажды познания, увлечённости и восторга. Днём и ночью я анализировал и пропускал через себя идеи старого учёного. Через несколько недель я уже не чувствовал себя дилетантом. Мало того, я тоже начал генерировать идеи.

— У меня тут родилась одна мысль… — заговорщицким шёпотом произнёс я.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался старик.

— Вот, смотрите, — и я протянул ему листы, исписанные формулами.

— Ай да молодец, сынок! — произнёс он, внимательно пролистав записи. — Если б не знал, что ты Страж, то точно принял бы за Просвещённого. Эх, жаль, что у меня раньше такого ученика не случилось… Идея, конечно, сыровата, но если её чуток доработать, то заживать раны ох как быстро будут. Да, досадно, что нет оборудования в глуши нашей, чтоб дело твоё до ума довести…

Радостный детский смех неожиданно прервал беседу, и в комнату вкатились два чумазых карапуза четырех-пяти лет.

— Дедушка, Дедушка, пойдём катать нас на качелях! — горланили дети, дергая его за штанину.

— Конечно, пойдём, медвежатки мои. Как же я без вас-то? — ответил он, нежно обнимая их.

Выйдя на улицу вслед за Дедушкой, я наблюдал, как он играет с ребятнёй, и вспоминал своё детство. Я по-доброму завидовал, что каждый день они могли общаться с родителями и близкими людьми. Заливистый смех детей и громогласный хохот деда заряжали атмосферу радостью и счастьем.

Резкий звук, напоминающий треск падающего дерева заставил меня вздрогнуть. Свет во всех окнах внезапно погас. Старик с детьми и все находившиеся на улице привычным движением упали на землю. Закрыв голову лохмотьями и свернувшись в клубок, они стали напоминать то ли кочки, то ли комья лесного мусора.

— Быстрее ложись! — прокричал Дедушка, высунув кончик носа из своего укрытия.

— Что случилось? — спросил я, послушно превратившись в кочку.

— Патрульный фарнолёт… Под треск дерева у нас вой сирены переделан. Видишь холм справа? — старик указал взглядом на горку, возвышающуюся за деревьями. — Там человек наш сидит, наблюдает.

— Да-а… виртуозы маскировки, — снова восхитился я изобретательностью Страдальцев.

Проведя больше двух беззаботных месяцев на свежем воздухе, да ещё и занимаясь интересным делом, я чувствовал себя даже здоровее, чем раньше.

— Может, всё-таки останешься, сынок? Наши-то уж больно тебя полюбили. А мне такой помощник ой как пригодился бы, — в очередной раз уговаривал меня Дедушка.

Отведя в сторону глаза, я ничего не ответил.

— Да понимаю, понимаю, ты, небось, планы великие строишь и наша глухомань тебе без надобности, — улыбнулся он.

— Не боитесь отпускать меня? — спросил я. — Всё же я Охотник на Страдальцев, а за это время узнал достаточно ваших секретов.

— Чему быть, того не миновать, — усмехнулся старик. — Хотя кажется мне, не станешь ты вредить нам. Или ничегошеньки не понимаю я в людях и жизнь зря прожил.

Да, мне совершенно не хотелось снова испытать то липкое чувство предательства, которое я пережил в развалинах старого Лондона. Я проникся сочувствием к этим людям, спасшим мне жизнь. Как же замечательно, что это был последний рейд, и я больше никогда не буду, да и не смогу быть Стратером — Охотником на Страдальцев.

Моё время занимала не только работа в лаборатории. Ещё мне удалось прочитать множество литературы. Удивительно насколько здешняя жизнь в отличие от моего мира была близка к тому, о чём говорилось в книгах. Разговор, естественно, не о быте, а об идеалах и мировоззрении.

Мне начинала нравиться философия Страдальцев, хотя я был не в силах признаться в этом даже самому себе. Видимо, я действительно ещё не созрел для таких перемен, но зерно сомнения было посеяно в моём сердце и начало медленно прорастать. Здесь никто не хотел убить меня, никто не хотел, чтобы я кого-нибудь убивал. Все просто жили, радуясь тому, что имеют. Я прикипел к местным обитателям, к их добродушным и улыбчивым лицам. К духу свободы, который здесь царил. А Дедушка за это время стал для меня самым близким человеком на Земле. Я чувствовал, что этот мир, в который случайно забросила меня судьба, навсегда оставит в душе неизгладимый след. Мне совершенно не хотелось покидать новых друзей, но пришло время возвращаться…

Последние дни я часто думал о словах Колмана про масштабную операцию в регионе и понимал, что скоро эту идиллию могут разрушить. Я не мог позволить, чтобы их гимн превратился вдруг в погребальную песню, которая завершится раздирающим душу воплем. Поселенцы, обременённые большим количеством детей и стариков, не смогли бы далеко уйти и уж тем более держать оборону перед целой армией. Нужно было что-то придумать.

— Вот, сынок, возьми, — старик протянул мне стопку толстых тетрадей. — Здесь результаты трудов моих. И ещё, я тут давеча над твоей идеей поработал, кое-какие мысли свои добавил… Возьми, думаю, сможешь всем этим разумно распорядиться.

— О, сэр, — проговорил я дрожащим голосом, радуясь неожиданному подарку. — Я так благодарен…

— Бери, бери, — сказал дед, украдкой смахивая слезу.

Мы крепко обнялись. Попрощавшись, я побрёл в лес. Пройдя несколько шагов, повернулся и громко крикнул:

— Спасибо! Спасибо за всё! Я буду помнить вас всегда!

Я двигался к линии фронта. Из-за боевых действий всех мирных жителей из этих мест давно эвакуировали. Ближайшим населённым пунктом была приграничная учебная база Корпов, затерянная в восточных предгорьях Южного Урала.

Путь занял почти пять дней. Маршрут был сложным. Мне пришлось пробираться по лесам и болотам, форсировать реки и взбираться на возвышенности. Совершенно выбившись из сил, полуголодный и грязный, я наконец-то добрался до цели.

Глава 20

— Ты только посмотри. Эти Страдальцы так расплодились, что стали считать базу Корпов своей территорией, — возмущённо пожаловался караульный напарнику. — А ну-ка стоять! Кто такой?

Вид у меня действительно был не самым презентабельным. Одетый в лохмотья, грязный, небритый и покусанный гнусом, я походил не просто на Страдальца, а на его карикатуру.

— Послушай, боец, — обратился я к солдату. — Я — сержант Виктор Блэйз из специального отряда по борьбе со Страдальцами. Сообщите обо мне начальству.

— А общение со Страдальцами заразно, — прыснул он, оглядывая меня. Солдат вскинул оружие и уже серьёзным тоном продолжил: — Лучше не шути со мной, парень. Брось котомку на землю. Подними руки. Так… Заведи их за голову и встань на колени… Посмотри-ка, что там у него, — кивнул он напарнику.

— Тут только какие-то тетради, — сказал караульный, проверив вещи, и принялся ощупывать меня. — Кроме самодельного охотничьего ножа — ничего. ЛУНа нет, Око, похоже, отключено.

— У юго-западного входа задержан нарушитель, — сообщал караульный по линии связи. — Ага… Сам пришёл… Очень странный тип… Да брось, Адиль… Приезжай, сам посмотри… Утверждает, что он Стратер… Ну да… Назвался сержантом… э… как его?

— Блэйз, — подсказал напарник.

— Точно. Сержантом Блэйзом.

Через несколько минут я заметил приближающийся рашер. Он скользил в десяти дюймах над поверхностью земли, плавно огибая рельеф. Транспорт такого типа был довольно популярен. В отличие от колёсных фарноходов такие машины не нуждались в дорогах, могли преодолевать препятствия высотой до пяти футов и парить над водной гладью.

Рашер бесшумно подплыл к проходной, и из него выпрыгнул начальник караула.

— Да, странный тип, — сказал он, оглядев меня. — Я всегда считал Стратеров… Но не до такой же степени, — ёрничал он. — Наденьте на этого… хм… сержанта наручники и в кузов его. В карцере быстро расколется, кто он и зачем пожаловал в гости.

Жёсткие нары тесной камеры после пятидневного путешествия показались мне пуховой периной, и я моментально заснул.

— А ну поднимайся! — грубый тычок в бок заставил меня пробудиться.

Я вскочил и поправил лохмотья.

— Руки за спину. Пошли, тебя вызывает Эклунд, — произнёс вооружённый солдат.

— А кто он? — поинтересовался я.

— Узнаешь. Давай вперёд. — Пихнул меня в спину караульный.

— Сэр, задержанный по вашему приказу доставлен, — отрапортовал боец, сопроводив меня в кабинет.

Передо мной стоял человек в форме мидкоммандера, с бледной, почти прозрачной кожей, острым лицом и цепким взглядом.

— Вы пока свободны, — сказал он караульному.

— Есть, сэр, — солдат вытянулся по стойке смирно и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, вышел.

— Присаживайтесь, — вежливо произнёс офицер и показал на стул.

Заложив руки за спину, он молча прохаживался по комнате. Через пару минут мидкоммандер остановился. Опираясь руками о стол, он почти вплотную приблизил своё лицо к моему и вкрадчиво спросил:

— Так как, говорите, вас зовут?

— Сержант Виктор Блэйз, сэр, — оттарабанил я, вскакивая со стула.

— Сидите, сидите. Хм… Неудачную легенду выбрали, — сказал он и опять принялся ходить по комнате. — Сержант Блэйз геройски погиб несколько месяцев назад, забрав с собой больше десятка ваших земляков.

— Мне удалось выжить, — ответил я со спокойной уверенностью. — Это преступление?

— Хорошо… Тогда объясните, где вы были всё это время? Почему отключено Око? Что за странные шифровки в тетрадях? И почему, наконец, вы так по-идиотски одеты? Много, много вопросов…

— Свой китель я для маскировки надел на тело убитого врага. Око был вынужден дезактивировать, потому что противник использовал сканеры. Я обо всём сообщал в Центр, можете проверить. Всё это время мне пришлось провести в лесу, пока не наткнулся на вашу базу. А одежду снял с мертвого Страдальца, чтобы не замёрзнуть.

— Ловко, ловко сочиняешь, парень, — покачал он головой и крикнул: — Караульный! Позови сюда медика! — Корп громко хлопнул ладонями по столу и раздражённо произнёс: — Даю тебе последний шанс, пока идёт врач. Сейчас он возьмет образец ДНК, и мы отправим результаты в ГИЦ. Там-то сразу определят, что ты за птица. Сам знаешь, если твоих данных не обнаружат, мы убедимся, что ты шпион Альянса, в чем я абсолютно не сомневаюсь. Пока есть время, чтобы я доложил о твоём добровольном переходе на сторону Барстера, но ты должен будешь сообщить кое-какие сведения…

— Согласен…

— Сознаться? — встрепенулся мой собеседник.

— В чём, сэр? Сдать ДНК, конечно.

Прибывший медик быстро справился со своей задачей и удалился. Мидкоммандер, заложив руки за спину, снова принялся нарезать круги по комнате.

— Ну, хорошо… — произнёс он наконец и выкрикнул: — Караульный! В камеру его!

Дверь с лязгом отворилась. В камере показалось бледное лицо Эклунда. Следом вошёл офицер в форме старшего коммандера. Я вскочил с нар, вытянувшись по стойке смирно.

— Ну, извини, боец, — Эклунд подошёл ко мне и примирительно похлопал по плечу. — Сам понимаешь, в такое время, да практически на передовой, никому нельзя доверять. Ещё и человеку в таком наряде, в каком ты к нам явился… Рад, что ты выжил, Блэйз.

— Я тоже рад этому, — подхватил его коллега. — Я старший коммандер Браудер, руководитель этой учебной базы. Когда узнал о вашей истории, решил лично поприветствовать героя. Это ж надо, больше десяти уничтоженных врагов!

— Пятнадцать, сэр, — отрапортовал я.

— Молодец. Кстати, за тот бой вас представили к награде — очередной синей нашивке, как я понимаю, уже третьей. Неплохо для Стратера…

— Слава Барстеру! — откликнулся я и выполнил традиционный воинский жест.

— Вольно, вольно, младший отрядный коммандер. Да-да, — усмехнулся Браудер, заметив мой удивлённый взгляд, — посмертно вас реабилитировали и вернули звание. Итак, продолжу… Хотя следующий набор кадетов в учебном центре будет производиться только через полгода, я похлопотал, чтобы вас распределили в нашу часть. Надеюсь, ваши способности позволят быстро нагнать остальных, и вы сможете украсить наше учреждение.

— Благодарю за доверие, сэр.

Эклунд протянул мне изъятую на проходной котомку с Дедушкиными тетрадями.

— Держи, — сказал он. — Да, у меня есть вопрос: на допросе ты так и не объяснил, что это за китайская грамота…

— Сэр, моя мать служила Ангелом Жизни. Это её медицинские выкладки, память о ней. С этими записями я никогда не расстаюсь, — соврал я.

— Ангелом Жизни? — переспросил Браудер. — Кстати, кроме технического, лётного и сухопутного факультетов, у нас есть и медицинский. Если, конечно, для вас это важно. Готов предоставить право решить, какой вам больше по душе.

Я задумался. Мне всегда нравилась медицина, а занятия с Дедушкой ещё больше усилили интерес к этому направлению. Да и мамин пример, детские беседы с ней крепко засели в голове. Стать, как отец, фарнолётчиком, я мечтал с самого детства. Но всё же моей главной целью оставалось приглашение в отряд Мантикор. А для этого больше подходил курс подготовки в наземные войска, после которого можно было попасть не только в пехоту или артиллерию, но и в десант или разведку.

— Сухопутное, — ответил я.

— Отличный выбор. Это наш лучший факультет, — старший коммандер с улыбкой посмотрел на коллегу. — Его курирует как раз мидкоммандер Эклунд. Обучение продлится ещё восемь месяцев, ну а потом вас направят на передовую… Добро пожаловать в дружную семью Корпов, — сказал командир и крепко пожал мне руку.

Я вытащил из тетради свёрнутый лист бумаги и протянул Браудеру.

— Сэр, одной из задач нашего рейда было составление подробной карты местности.

Это было частью моего плана по спасению Страдальцев. Перед уходом из коммуны я несколько дней провёл за составлением подробной схемы. Поселение Дедушки я отметил, как непроходимый участок леса. Таким образом мне хотелось отсрочить новый рейд в эти места, чтобы успеть подготовиться к следующему этапу плана.

— Неплохо, неплохо, Блэйз, — сказал старший коммандер, рассматривая карту. — Но месяц назад было принято решение отменить экспедицию. Центр посчитал её нерентабельной, так как подобное месторождение было найдено гораздо дальше от опасных приграничных территорий.

Это были самые лучшие слова из тех, что я мог услышать. Я почувствовал, будто пресс, давивший на моё сознание, внезапно разлетелся на мелкие кусочки и рассеялся в воздухе. Вздох облегчения вырвался из груди. Теперь все они спасены!!!

— Не расстраивайтесь так, младший коммандер, — ответил Браудер, приняв мою реакцию за огорчение. — Полученные вами сведения обязательно пригодятся.

Глава 21

После двух дней лазарета, где мне активировали Нейронную Метку, я получил новенькую желтую форму кадета. Именно из-за её цвета новобранцев называли «птенцами» или «желторотыми». Мидкоммандер Эклунд решил лично проводить меня в казарму.

— Кадет Блэйз, став новобранцем, можете забыть о звании, полученном у Стратеров. Оно вернётся к вам только по окончании курса обучения в случае, если вы подтвердите его своими успехами, — сообщил офицер по дороге.

— Так точно, сэр.

— Я определяю вас в отряд Диких Вепрей. Вам уже доводилось встречаться с ними — именно Вепри были в карауле, когда вас задержали. Конечно, это не самое лучшее из моих подразделений, но, учитывая ваши характеристики, вы сможете проявить себя. Бойцы отряда учатся уже четыре месяца. Надеюсь, вы сможете собраться и максимально быстро наверстать упущенное.

— Спасибо, сэр. Приложу все силы.

Мы вошли в казарму. Это был быстровозводимый купол из метакомпозита, разделённый перегородками на несколько помещений.

— Смирна-а! Старший офицер в расположении отряда! — прокричал караульный.

В просторном зале были расставлены столы-парты, оборудованные голографическими визуализаторами. За партами разместилось около трёх десятков кадетов. Кто-то изучал объёмные чертежи и надписи на экранах, кто-то просто ходил, а кто-то обсуждал с товарищами возникшие вопросы. Лёгкий гул и одетые в желтую форму новобранцы создавали ощущение, будто я нахожусь в улье с вяло копошащимися пчёлами. Внезапная команда караульного заставила кадетов вскочить с мест и вытянуться по стойке смирно. Наступила полная тишина. Один из бойцов чётким строевым шагом подошёл к Эклунду и громко отрапортовал:

— Отряд Диких Вепрей занят повторением теоретического материала по устройству боевых фарноходов Альянса, сэр. Командир Диких Вепрей кадет Габир.

В Габире я узнал начальника караула, задержавшего меня при входе на базу. Отряд был довольно разношёрстный. Возраст курсантов колебался от двадцати до тридцати пяти лет. Именно в этот период жизни Стратеры становились желторотиками, в другом возрасте это было практически нереально.

Как я подсчитал, в отряд Диких Вепрей входили двадцать один мужчина и семь женщин. Практически все подразделения Корпов имели примерно такое же соотношение полов — не более четверти женщин. Только в медицинских отрядах состав отличался с точностью до наоборот. Спальные помещения мужчин и женщин были раздельными, но во всём остальном: тренировках, ученьях, физических и интеллектуальных заданиях — нагрузка была абсолютно равной.

Некоторые девушки показались мне симпатичными. Особенно среди них выделялась улыбчивая блондинка, которая была просто красавицей. Я уставился на это чудо, не в силах отвести взгляд.

— Во-ольна! — громкий возглас Эклунда вывел меня из оцепенения. — Бойцы, представляю вам нового сослуживца. Это кадет Блэйз. Он уже успел героически проявить себя, убив в бою несколько Крыс.

Крысами Корпы презрительно называли воинов Великого Альянса из-за серого цвета их формы, а те, в свою очередь, прозвали бойцов Барстера Жабами.

Уважительный рокот прокатился среди кадетов, заметивших три синие нашивки на моём кителе.

— А красавчик-то какой… — громко прошептала пышная брюнетка, вызвав хихиканье других девушек.

— Разговорчики, курсант Ровере! — призвал к порядку Эклунд. — У Стратеров кадет Блэйз дослужился до звания младшего отрядного коммандера. Если не ошибаюсь, до этого момента самый высокий чин в отряде был у вас, кадет Габир?

— Так точно, сэр. Я был сержантом, — ответил командир Вепрей.

— Хе. Похоже, недолго осталось ходить в командирах нашему Адилю, — ехидно проронил один из кадетов.

Габир зло посмотрел на меня и опустил глаза.

— Отставить разговоры! Надеюсь, кадет Блэйз сможет усилить вашу команду, — сказал офицер и покинул подразделение.

Как только Эклунд удалился, курсанты снова переключились на свои дела. Я стоял в замешательстве, пытаясь сообразить, что делать.

— Эй, новичок, занимай соседнее место, оно как раз свободно, — услышал я девичий голосок.

Это была та самая белокурая красавица. Заметив мою растерянность, девушка решила помочь.

— Я Оддбьёрг Ларсен, можно просто Одди, — протянула она руку.

Я заворожённо смотрел на девушку. Ей было чуть больше двадцати. Высокая, стройная, с большими голубыми глазами, она как будто излучала красоту и силу юности. Её облик напомнил мне картинку с древнескандинавской богиней, которую я видел в одной из дедушкиных книг.

— Не советую, парень, — произнёс кучерявый кадет невысокого роста. — Меня зовут Шандар Чопра. Лучше садись со мной. На Одди давно положил глаз Габир, а он, поверь, может испортить жизнь кому угодно.

— Спасибо, ребята. Я Вик, Виктóр Блэйз, — представился я и сел рядом с девушкой, вызвав на её лице улыбку победительницы.

— Приятно, что ты не такой трусишка, как многие из наших парней. Этот Габир уже достал, из-за него все боятся дружить со мной, — пожаловалась девушка и недовольно поморщилась.

— О чём спорите? — услышали мы зычный голос незаметно подошедшего Габира. — Тебя кто-то обижает? Нужна помощь? — участливо спросил он у девушки.

— О, явился — не запылился, защитничек. — От праведного гнева лицо Одди покрылось румянцем, а огромные глаза, ставшие ещё более выразительными, казалось, были готовы извергать молнии. — Ну что ты привязался? Разве я давала повод? Командуй, где тебе положено, а в мою жизнь не лезь!

— Да ладно, успокойся. Никто тебя не трогает, — примирительно промямлил Габир и, переключив всю свою злость на меня, произнес: — Где лохмотья-то потерял, Страдалец? Возвращался бы лучше в Глазницы Предков, здесь ты точно никому не нужен.

— Что ты вечно ко всем цепляешься, Адиль? Дай парню хоть немного осмотреться на новом месте, — принялся защищать меня смуглолицый Чопра.

— А тебе, коротышка, никто слова не давал. Будешь среди своих Пчёл права качать. Эй, Страдалец, он тебя ещё не посвятил в тонкости сельского хозяйства? Ха, хорошая парочка подобралась…. Зря лыбишься. Скоро я сотру твою наглую ухмылку, — опять перекинулся он на меня. — Ладно, живи пока, но не дай бог, начнёшь здесь воду мутить… — Адиль грозно насупил брови и угрожающе потряс кулаком.

Видимо, решив, что профилактическая беседа достигла цели, он резко развернулся и пошёл прочь. Через пару шагов Габир остановился, как будто о чём-то забыл и, повернув голову, выкрикнул:

— А ты… ты всё равно скоро станешь моей…

— Ага, помечтай, помечтай… — тихо произнесла Одди себе под нос, глядя на удаляющегося Габира.

— А он у вас суров… — улыбнулся я.

— Да урод он, — ответила девушка. — Пользуется своим положением, а сам ничего собой не представляет.

— Угу, — утвердительно кивнул головой Шандар. — Затюкал уже, упрекая тем, что мои родители из Пчёл. А попробовал бы сам, каково переводиться в Стражи. Не так то это просто… Пчёлы тоже люди, без них ни Стражи, ни Просвещённые не выжили бы, сразу с голоду кони б двинули. Вот ты, например, знаешь, как выращивается картофель?

— Нет, — удивился я неожиданному вопросу.

— Хочешь, расскажу?

Услышав эти слова, Одди не сдержалась и захихикала, прикрывая рот ладошкой. Как я узнал позже, Шандар уже много раз описывал всем это действо, и сейчас его рассказы вызывали у ребят добрую усмешку. Мама Шандара работала на станции по выращиванию овощей. Когда маленьким он приезжал к ней в гости, ему приходилось наблюдать за процессом, и это стало одним из самых ярких воспоминаний его детства.

— С удовольствием послушаю, — согласился я, чтобы не обидеть нового товарища.

— Представь большую вертикальную карусель. Э-э-э… что-то типа чёртова колеса. Только колесо это не круглое, а скорее овальное.

— Ну, представил.

— К этому колесу на транспортёрной ленте крепятся большие платформы-поля. В платформы засыпается обогащённая почва и засеваются семена. Эти поля с очень медленной скоростью двигаются.

— Катаются на карусели? — усмехнулся я.

— Ага. За счет степеней свободы платформы автоматически ориентируются в пространстве так, чтобы при необходимости получать больше солнечного света.

— А ветер их не сносит?

— Нет, конечно, при сильном ветре поля меняют положение, чтобы уменьшить парусность. Кроме того, для защиты по команде от датчиков поля накрываются прозрачными куполами. Ну, примерно такими, как мягкая крыша старинных кабриолетов.

— Угу, понятное сравнение.

— Эти же купола используются и на первых этапах роста, когда нужен парниковый эффект. Если же солнечных и дождливых дней мало, то за счёт фарнэнергии осуществляется досветка или дополнительный полив. Когда урожай созревает, специальные механизмы срезают зелень, а земля вместе с корнеплодами с платформы пересыпается в бункер. Там картофель отделяется от почвы. Промытая и высушенная картошка по транспортным трубопроводам отправляется на распределительные базы, а земля обогащается нужными элементами и снова используется. Насыщенная специальными составами почва позволяет за год снимать по шесть-семь урожаев. Каждая «карусель» обеспечивает десять-двадцать тысяч человек. А на станции таких установок больше сотни. То есть одна станция может прокормить миллионный город! — восторженно делился знаниями Шандар.

— Познавательно, — ответил я, стараясь показать увлечённость рассказом.

— Я сразу понял, что тебе будет интересно, — расплылся в улыбке довольный Шандар.

Вечером, когда занятия были окончены, все разошлись по спальным комнатам готовиться к отбою. Мужская спальня представляла собой довольно аскетичное помещение. Между плотно расставленными кроватями у изголовья были втиснуты тумбочки для личных вещей. Надутые из прочного углеволокна спальные места своим обтекаемым видом напоминали лодки с хорошей гидродинамикой — хоть сейчас бери вёсла и отправляйся в путешествие. Со стороны ног к кровати крепилась полка для формы. Тумбочки тоже были надувными. Видимо, всё делалось с таким расчётом, чтобы расположение казармы можно было быстро развернуть на новом месте.

Прикрепив на рукав тёмно-фиолетовый шеврон со знаком вепря, я аккуратно сложил китель и положил его на прикроватной полке. Когда я откинул одеяло, то увидел, что простынь измазана жидкой грязью.

— Да наш герой-щенок не может себя сдерживать ни в чём и пакостит где попало, — услышал я саркастический голос внезапно появившегося рядом Габира.

Фраза Габира вызвала дружный смех курсантов. Они собрались в полукруг, с любопытством наблюдая за стычкой.

Мне было очевидно, что я легко справлюсь не только с Габиром, но и с тремя такими, как он. Не хотелось ввязываться в драку в первый же день, поэтому я заставил себя спокойно посмотреть на провокатора.

Командир Диких Вепрей Адиль Габир был немного ниже меня, но подвижным и жилистым. В чёрной как смоль густой копне то тут, то там серебрились рано появившиеся седые волоски. И хотя Адиль сейчас был гладко выбрит, его подбородок, щёки и верхняя губа под крупным носом с горбинкой были иссиня-черными. Его тёмно-карие глаза смотрели на меня из-под почти сросшихся бровей злым властным взглядом.

— Этот щенок только появился и уже успел нагадить. Достал уже всех, но мы этого терпеть не намерены, — Габир посмотрел вокруг, требуя взглядом подтверждения своих слов от сослуживцев.

Справа и слева от Адиля, как телохранители, стояли два крепких здоровяка — чернокожие братья-близнецы Баако и Буру Тафари. Их налитые мускулами руки были скрещены на груди. Братья осуждающе посмотрели на меня и кивнули.

— Да? И чем же я тебя так достал? — спросил я, подойдя к обвинителю.

— Нет, вы только посмотрите на наглеца. Он, оказывается, не ведает, что творит, — картинно возмутился Габир, разведя руки в стороны. — Разве не ты пытаешься отбить мою девушку? И еще: если только подумаешь подвинуть меня с должности, я тебя порву. Я старше тебя лет на пять и с самого начала был назначен командиром Вепрей, а ты только-только неизвестно откуда свалился к нам на голову, пользуясь расположением начальства. Советую вести себя о-очень тихо и не высовываться.

— Не могу тебе это обещать, — сказал я с усмешкой.

— Ну, наглец, — проревел Габир и пнул полку с моей формой.

Полка завибрировала, и одежда, подпрыгнув, разлетелась в стороны. Сдерживаясь из последних сил, я наклонился, чтобы поднять её и тут краем глаза заметил летящую в голову ногу Габира. Увернувшись от удара, я быстро нырнул на пол, резко развернулся и сделал нижнюю круговую подсечку. Мой обидчик с грохотом опрокинулся на спину. Заметив, что близнецы тоже готовы напасть, я мгновенно подскочил и нанёс удар в подбородок одному из братьев, сбив его с ног. В ту же секунду с разворота саданул пяткой в голову другому близнецу. Тот с грохотом рухнул вниз.

Габир оклемавшись, вскочил на ноги и снова кинулся на меня. Я швырнул его на пол и заломил за спину руку. Навалившись всем весом, с силой надавил локтем на шею. Адиль уткнулся щекой в пол и захрипел, белки его выпученных глаз налились кровью.

— Остановись, Вик! Ты же его задушишь, — испуганно дёрнул меня за плечо Шандар.

Оставив на полу противника, я молча поднял упавший китель. Габир вскочил и попытался снова броситься на меня, но тут уже стоявшие рядом кадеты удержали его.

— Адиль, успокойся, хватит, — унимали драчуна сослуживцы.

Похоже, его это только обрадовало. Желая сохранить лицо, он вырывался и выкрикивал:

— Сегодня у тебя нашлось много заступников, щенок, но я найду способ поставить тебя на место.

— Как скажешь, командир, — спокойно ответил я с легкой усмешкой.

Глава 22

— Подъё-ом! Учебная тревога! — прогремел голос дежурного.

Я вскочил и натянул китель. Метка показывала пять утра.

— Форма одежды — облегчённый боевой костюм. Всем получить парализующие пистолеты, — отдавал команды Габир, прочитав инструкцию на своём Всевидящем Оке. — Через пять минут все должны стоять на плацу перед входом в казарму.

Не представляя, что делать, я побежал за сослуживцами и оказался в помещении, заполненном рядами шкафов. На их дверцах висели экраны, на которых высвечивались лица и имена кадетов. В крайнем ряду я нашёл шкафчик с моими данными на экране.

Приложив Метку к датчику, я открыл дверцу. В шкафу находились два боевых костюма — один из тонкого нановолокна, второй из метапласта, похожий на пластинчатый доспех рыцаря. Картинка на экране подсказала, что именно нужно сейчас использовать. Я натянул костюм из волокна, высокие ботинки, перчатки и шлем.

Амуниция была практически невесомой и имела болотный с разводами цвет. Как напоминание, что мы ещё птенцы, на спине и груди обмундирования блестели широкие жёлтые полосы. Ботинки и шлем были тёмно-фиолетовыми. Этот цвет означал принадлежность к отряду Диких Вепрей.

У дальней стены я увидел зарешеченную дверь, которая вела в оружейную комнату. Там дежурный выдавал энергетические пистолеты и боекомплекты. Получив оружие, я выбежал на плац.

— Привет, Вик, — услышал я мелодичный голос.

— О, привет, Одди, — обрадовался я.

— Это ты так Адиля разукрасил?

— А, неважно, — отмахнулся я.

— Зря ты так спокойно к этому относишься. Я его таким злым ещё не видела. Ты прямо поверг в прах его гордыню. Будь осторожней. Габир на любую подлость способен, — с волнением сказала она.

— Спасибо, постараюсь… Введёшь меня в курс дела? А то я совсем тут растерялся. Если не сложно…

— Конечно, — улыбнулась Одди.

Она нажала кнопку на моём боевом костюме. На кармашке правого рукава загорелся огонёк.

— Это я подключила батарею питания, — объяснила Одди. — Теперь наладь связь с Оком.

Я послушно дал команду. Снаряжение словно ожило. Волокна костюма обтянули тело, и он стал настолько удобен, что ощущался не иначе, как вторая кожа. Какие-то подушечки надулись в шлеме и ботинках, и те стали сидеть на мне как влитые, ничего не натирая и не сваливаясь.

— Ух ты… — невольно воскликнул я. — Спасибо, благодетельница.

— Да ладно, — смущённо отмахнулась Одди и стала рассказывать с ещё большим рвением. — Слушай дальше… Пистолет стреляет патронами с парализующими зарядами. При попадании враг отключается на три часа. Он…

— С пистолетом я сам разберусь, — прервал я девушку. — Лучше расскажи о костюме, никогда таких раньше не видел.

— И не мудрено, это последняя модель. Таких ни у Стратеров, ни в Школьном Доме не найдёшь… Подключённый боевой костюм считывает состояние организма и показатели окружающей среды. При необходимости включается подогрев или охлаждение. А если ранили, чтобы предотвратить большую кровопотерю, он может, передавить в нужном месте сосуды и перекрыть кровоток.

— Неплохо.

— Ага. Но в отличие от тяжёлого боевого костюма в нём нет экзоскелета, увеличивающего силу и скорость передвижения. У него нет полной герметизации и автономной системы жизнеобеспечения. Броня легкого костюма гораздо слабее. Хотя мне лёгкий нравится больше. Он более маневренный, в нём не чувствуешь себя неуклюжим увальнем. Так, что ещё…

— Шлем?

— Да. Это важная часть амуниции. Прозрачное забрало используется не только как защита, но и как экран. На нем указываются координаты, температура, источники опасного излучения, агрессивный химический состав окружающей среды. Он может работать как прибор ночного видения и термовизор. В нём есть датчик движения и, кроме того, он связан с оружием — показывает расстояние до захваченной цели и помогает прицеливаться. Есть ещё какие-то функции, сразу всё не припомнишь, да и сейчас это не пригодится.

— Круто, — восхитился я, пытаясь подключить шлем.

— Потом полюбуешься, — торопилась Одди. — Дальше… В кармашках — всякие вспомогательные штучки. Батарею питания я тебе уже показывала, а здесь находится дополнительная, на случай, если основная выйдет из строя. При необходимости её можно использовать как небольшой источник фарнэнергии. Здесь — аптечка, тут — особо прочный трос. В этом кармашке боевой нож. В этом — миниатюрный лазерный резак. Здесь…

— Смир-рна-а! — прервал её громкий голос Габира.

Увлечённые разговором, мы не заметили, как на плацу появился офицер. Габир двигался к нему строевым шагом.

— Остальное позже расскажу, — прошептала Одди. — Это — Новак. Он отвечает за Диких Вепрей и считается нашим непосредственным командиром.

— Младший отрядный коммандер, Дикие Вепри по учебной тревоге построены, сэр! — отрапортовал Габир.

— Во-ольна! — крикнул офицер. — Сегодня вам предстоит бой с захватом флага. Кадет Габир, не подведите меня, как в прошлый раз.

— Есть, сэр!

— Вам предстоит побороться с Черными Лисами. Соревнование пройдёт на четвёртом полигоне. Ваша база — на севере, вражеская — на юге. — Взглянув на Сферу Света, офицер произнёс: — Марш-бросок можно начинать. Ве-епри-и, вперё-од!

— Да-а-а! — прокричали курсанты.

— Отряд, напра-а-во! — скомандовал Габир. — Бего-ом, марш!

Построившись в колонну по четыре, мы начали движение. Я бежал рядом с Одди.

— Можешь объяснить, в чём суть состязания? — спросил я.

— Всё просто. Враги устанавливают флаг на своей базе, а мы — на своей. Кто первый завладеет флагом соперника — тот и победил.

— Понятно. Что это за четвёртый полигон?

— Да обычная площадка для сражений. От базы до базы порядка пяти миль. Находится в редколесье. С запада полигон ограничен высокими горами. На востоке лес заканчивается и начинается поле. За полем — река…

— Угу, — кивнул я. — А что скажешь о соперниках?

— Лисы есть Лисы, постоянно что-нибудь выдумывают. Мы у них ещё ни разу не выиграли…

— Что плетётесь, как молокососы из Школьного Дома?! — кричал Габир. — Проворнее двигайте своими хилыми конечностями. Мы должны быстро добраться до базы, чтобы раньше врагов начать атаку.

Отряд ускорил бег. Кто-то из курсантов проорал речёвку:

— Па-чему — враги — трясутся?!

— Вепри — Ди-кие — несутся! — речитативом прокричали в ответ курсанты.

— Кто — наш — славный — ка-мандир?! — горланил заводила.

— Дикий — Вепрь — Адиль — Габир! — снова послышался дружный хор.

Отряд добежал до базы, и мы установили флаг — фиолетовое полотнище с изображением оскалившегося кабана. Пока кадеты восстанавливали дыхание и отдыхали после марш-броска, Адиль раздавал указания и объяснял план сражения:

— Применим испытанную тактику. Попробуем совершить блицкриг. Наши главные союзники — скорость и внезапность. Бежим по кратчайшему расстоянию к базе противника и, пока враг не успел опомниться, сносим всё на пути. На всякий случай на базе оставляем трёх защитников — Молнар, Ровере и Блэйза. Пожалуй нет. Этот сопляк сразу сдаст базу. Третьей будет… Йовкова, — Габир с ненавистью посмотрел на меня. — А ты, Блэйз, будешь при мне. И смотри, не путайся под ногами.

— Да, командир, — ответил я, понимая, что из-за отсутствия опыта от меня будет мало толку.

Не обратив внимания на мои слова, Габир продолжил:

— Сезон охоты на Лис объявляю открытым! Кто мы?!

— Ве-при! Ве-при! Вепри! — протрубили кадеты.

С криком и гиканьем мы побежали вперёд, держа оружие наготове. Отряд продвинулся примерно на три мили вглубь леса. За деревьями мелькнул чёрный вражеский шлем. Габир, бегущий одним из первых, сделал несколько выстрелов, и соперник упал.

— Ха! Вот и первый трофей! — крикнул он радостно. — Лисы бегут, поджав хвосты. Вперёд, Вепри!

— Стой, Адиль! — крикнул я, почуяв неладное. — Это похоже на ловушку!

— Я же просил тебя не путаться под ногами, щенок! — проревел тот в ответ.

— Не думай, что я говорю из вредности, они явно нас заманивают. Это же простейший приём. Неужели ты совсем не знаком со стратегией? — злился я на его беспечность.

Было видно, что Габир уже понял свою неправоту, но, чтобы не ударить в грязь лицом, не хотел со мной соглашаться.

— Выполняйте приказ командира, кадет! — рычал он.

Я понимал, что со стороны мои слова могут выглядеть, как попытка пошатнуть авторитет Габира или способ покрасоваться перед Одди, но врождённое чувство справедливости заставляло меня настаивать на своём.

— Это неразумный приказ. Из-за него не только ты, но и весь отряд проиграет.

— Видел я твой послужной список, тебя уже как-то разжаловали за невыполнение приказа. Тебе мало? Хочешь, чтобы с базы вышибли? Хотя всем от этого только лучше будет. Или… А, понятно! Щенок в первом же сражении заскулил от страха…

— Адиль, я думаю, Блэйз прав, — заступилась за меня Одди.

Не предвидя такого поворота, Габир оторопел. Его лицо стало пунцовым от злости.

— Кто ещё так считает? — Габир сурово оглядел бойцов.

— Я, — послышался робкий голос коротышки Чопры.

— Хм… — командир кинул злобный взгляд на моих защитников. — Ещё кто-то?

— Мы! — дружно ответили братья Тафари.

Обладая недюжинной силой, они уважали её у других и после вчерашней взбучки готовы были пойти за мной хоть на край света.

— От вас я этого никак не ожидал, — разъярился Габир. — Вы выбрали не ту сторону, парни, и скоро об этом горько пожалеете. Ладно, мы и так много времени потеряли. Бегите защищать базу, трусы. А ты, Блэйз, ещё ответишь за невыполнение приказа и подстрекательство. Остальные за мной!

— Что скажешь, Вик? Пойдём защищать базу? — спросила Одди, когда основной отряд отдалился.

— Шансов у нас немного… — сказал я, задумавшись. — Не будем терять время. Баако и Буру, бегите к нашему флагу. План такой — за двести-триста ярдов до базы замаскируйтесь, один с правого другой с левого фланга. Когда появятся враги, пропустите их вперёд. Стреляйте по ним уже сзади из своих укрытий. Это немного задержит Лис.

— Будет сделано, командир, — воодушевлённо прокричали близнецы и побежали выполнять приказ.

— Ничего не скажешь, толково придумано, — сказал Шандар. — Но этого не хватит для победы.

— Понимаю… Есть у меня одна идейка… — произнёс я. — В древности был такой карфагенский полководец — Ганнибал Барка. Однажды он со всей своей армией оказался там, где его совсем не ожидали римские легионы. Он преодолел горы, переведя через них даже слонов, и одержал сокрушительную победу.

— Гм… перейти горы… — Шандар почесал кудрявую голову. — А попроще плана у твоего стратега нет?

— Ну смотри, если я прав и Лисы устроили засаду, то толку от нас по центру никакого. Так?

— Ну да… — неуверенно кивнул Шандар.

— Слева — поле. Там мы будем как на ладони. Справа тоже всё хорошо просматривается, если только не забраться на гору. Так что нам остаётся лишь повторить подвиг Ганнибала, пробравшись в тыл к Лисам. Другого шанса нет.

— Пожалуй… — сокрушённо кивнув, согласился Шандар.

— Не беспокойтесь, ребята, — подмигнула Одди. — С чем-чем, а с этой задачей мы точно справимся.

Быстро преодолев редколесье, мы добрались до гор. Открывшийся вид охладил мой пыл. Задрав вверх головы, мы смотрели на выросшую перед нами почти отвесную каменную стену огромной высоты.

— Вы же сможете меня переправить через эту громадину? — сказал Шандар. — Я ведь гораздо меньше слона.

— Да, похоже, моё предложение было слишком самоуверенным… — с досадой произнёс я.

— Я же сказала, не беспокойтесь, — гордо произнесла Одди. — Мы в Школьном Доме частенько упражнялись в скалолазании. Эта ваша преграда по сравнению с нашими скалами — просто детская горка. Дайте ваши ножи и тросы.

Одди подошла к скале и начала карабкаться вверх, цепляясь руками и ногами за неприметные выступы. Там, где зацепиться было вовсе не за что, она засовывала лезвия ножей в щели и трещины, держась за них руками либо опираясь ногами. Прочный металл боевых ножей легко удерживал воздушную фигурку девушки. Она шутя преодолевала самые сложные участки. Мы восхищённо смотрели, как Одди с легкостью поднималась всё выше и выше, словно на её руках и ногах выросли волшебные присоски.

Взобравшись на вершину, девушка закрепила трос вокруг выступающего камня. Она оценивающе посмотрела вниз и удлинила трос, привязав к нему ещё один.

— Держите! — крикнула Одди, бросив нам верёвку.

— Лезь первым, — предложил я напарнику. — Если что, буду тебя подстраховывать.

Схватившись за трос, Чопра полез вверх, но, не преодолев и десяти футов[19], свалился.

— Зато я быстро бегаю, — невпопад оправдывался расстроенный Шандар.

— Ничего. Обвяжись вокруг пояса покрепче. Попробуем тебя затащить, — сказал я и полез наверх.

Взобравшись на гору, я сбросил трос. Перепоясавшись, Шандар поднял большой палец правой руки.

— Давай!

Мы с Одди принялись осторожно поднимать товарища.

— Получилось! — радостно воскликнул Чопра, когда нам удалось втащить его на вершину. — Я же говорил, что смелым сопутствует удача.

— Пойдёмте быстрее, времени совсем мало, — скомандовал я, и мы двинулись вперед, осторожно преодолевая каменные преграды.

Гора на этой высоте представляла собой практически плоское плато, и путь не предвещал сложностей. Я шёл впереди. Примерно через милю я услышал окрик Одди.

— Вик, где Шандар? — испуганно спросила она.

Чопры нигде не было. Мы бросились его искать, звали, кричали, но никто не откликался. Через несколько минут мы услышали слабое повизгивание — коротышка лежал на покатом склоне горы, ухватившись за корень какого-то растения, и пытался карабкаться.

— Что вы так смотрите? Разве человек не может споткнуться? Скорее вытаскивайте меня отсюда! — прокричал он, увидев нас. — Если я свалюсь с такой высоты, то меня парализует гораздо дольше, чем на три часа.

— Хватайся, — сказал я, протянув руку.

Я принялся вытягивать товарища. Одди тоже старалась помочь. Она положила на землю мешающий ей шлем и, наклонившись, ухватила Шандара за одежду. От неосторожного движения шлем покатился, звонко стукнулся о голову Чопры, подпрыгнул и полетел в пропасть.

— Хорошо, что я не такой круглый… — сказал спасённый Шандар, с опаской глядя вниз. — Теперь у меня будет такая шишка, что никакой шлем не понадобится, потому что не налезет, — причитал он, почёсывая ушибленную голову.

Чтобы больше не рисковать, мы обвязались тросом и дальше передвигались в связке. Оставшийся путь прошёл без происшествий. Мы обошли вражескую базу и спустились со скалы.

— Вряд ли Лисы сидят у флага без маскировки, — сказал я. — Шандар, помнится, ты говорил, что хорошо бегаешь.

— А я и не отрицаю.

— Тогда проберись к базе с фронта и устрой шум со стрельбой. Пусть Лисы думают, что кто-то из наших прорвался сквозь засаду. Заставь их раскрыться, а мы с Одди подкрадёмся с тыла и захватим флаг.

— Будет сделано, Ганнибал Блэйз, — засмеялся Шандар и побежал выполнять задание.

Через несколько минут послышалась стрельба. Враги, как я и предполагал, выбрались из укрытия, устроив охоту на Шандара. Его, конечно, подстрелили, но нам с Одди удалось незаметно подобраться почти вплотную к базе.

— Самое время воспользоваться шлемом. Вик, сколько их? — шёпотом спросила девушка.

— Датчики показывают восемь целей.

— Ясно. Вот тут-то как раз и пригодятся скорость с внезапностью, о которых говорил Габир, — сказала Одди.

Лисы палили в Шандара, ловко укрывающегося за деревьями. Секунд через десять им всё же удалось подстрелить его. Этого времени нам хватило, чтобы уложить половину противников. Когда Шандар упал, Одди, словно валькирия с развевающимися волосами, с диким криком кинулась к врагам, стреляя из пистолета. На долю секунды я замер, зачарованно любуясь её воинственной стремительностью. Когда обескураженные враги поняли, что атака ведётся с тыла, было уже поздно, нам быстро удалось расправиться с горсткой растерявшихся соперников. Флаг был захвачен. Сирена, возвещающая о конце боя, разорвала воздух.

Одди в восторге бросилась мне на шею.

— Ну ты и талантище, Викки, — восхищённо произнесла она. — Не зря ты мне сразу понравился.

— Ты мне тоже, богиня-воительница, — внезапно осипшим голосом ответил я.

Мы смотрели друг на друга, и словно горячая волна прокатилась между нами, накрыв с головой. Каждая клеточка наполнилась неведомым трепетным волнением, я не мог вымолвить ни слова. Держа Одди в объятиях, я наклонился к ней, не в силах отвести взгляда от зовущих глаз. Мгновение — и наши губы слились в опьяняющем поцелуе. Но вот она, смеясь, выскользнула, игриво оттолкнула меня и побежала. Я бросился за ней. Одди споткнулась и, потеряв равновесие, распласталась на траве. Перевернувшись на спину, она лежала с закрытыми глазами среди колышущихся полевых цветов и улыбалась.

— Не ушиблась? У тебя всё нормально? — испуганно спросил я, подбежав к девушке.

— Лучше не бывает, — Одди открыла глаза и улыбнулась. — Когда я была маленькой, мы с подружками из Школьного Дома частенько так валялись на траве, смотрели в небо и гадали по облакам. Вот смотри, облака подсвечиваются розовым. Это значит, что в жизни появится новый близкий друг.

— Любопытная игра, — сказал я и устроился рядом. — И в чем же её суть?

Все кадеты остались по ту сторону холма. Мне казалось, что сейчас мы с Одди совершенно одни во всём огромном мире. Я лежал на ароматном цветочном ложе и, прищурив глаза, смотрел в лазурную высь. Надо мной медленно плыли пушистые островки причудливой формы, постепенно меняющие очертания.

— Всё очень просто. Нужно закрыть глаза и задать вопрос. Потом выбрать какое-нибудь облако и попробовать разгадать его форму. Это и будет ответом. Посмотри, вон то облако, напоминающее льва с лохматой гривой и добродушной мордочкой, чем-то похоже на тебя.

— Тогда тот нежный кудрявый барашек — на тебя, — ответил я.

Мы рассмеялись. Приподнявшись на локтях, я присел, любуясь счастливым лицом Одди. Её чистая, искренняя улыбка и сияющие добрым светом глаза притягивали, как магнит. Я склонился над ней и потянулся к призывно алеющим губам. Сердце бешено стучало, словно в груди билась птица, которая рвётся выпорхнуть на волю и петь…

«Поздравляем Диких Вепрей с победой! Всех способных передвигаться прошу прибыть к точке сбора у реки на центральной линии полигона», — женский голос, вырвавшийся из Нейронной Метки, был настолько громким, что заставил вздрогнуть обволакивающую нас сказочную вуаль.

— Это про меня, — прошептал я, не в силах оторваться от девушки. — Как раз сейчас меня можно отнести к самым неспособным.

— И меня тоже, — проворковала Одди, нежно отвечая на мои поцелуи. — Но нужно идти… Сейчас здесь появится толпа наблюдателей и…

— Эх, — вздохнул я. — Ладно… Пока они собирают «паралитиков», пойдём, поищем твой шлем.

Вечером отряд выстроился на плацу, ожидая официального объявления результатов состязания. Вепри, возбуждённые неожиданной победой, радостно галдели.

— Молодцы, Вепри! — прервал гомон Новак. — Коварные враги завлекли храбрых Вепрей в ловушку, уничтожив бóльшую часть отряда. Но вы сумели обмануть даже хитрых Лис, расставив столько капканов, что смогли вырвать, казалось бы, безнадёжно упущенную победу… Прошу выйти из строя кадетов Ларсен, Чопру и Тафари… Братья Тафари удерживали базу, нейтрализовав двенадцать противников, чем выиграли столь необходимое для победы время. Кадеты Ларсен и Чопра… Без их храбрости и отваги, думаю, победы просто не было бы. Молодцы, ребята… Кадет Блэйз…

— Вик-тор! Вик-тор! Блэйз! — скандировали курсанты.

Я радостно шагнул вперёд.

— Блэйз… — младший коммандер задумчиво посмотрел на меня. — Я понимаю, что главная заслуга в этой победе ваша, — благостный тон командира резко изменился, он сжал губы и произнёс: — Но такая победа ничего не стоит. Вы нарушили главный принцип в армии — субординацию. Если бы такое произошло во время боевых действий, вас следовало бы утилизировать. Вы обязаны выполнять приказы командира. Разве у вас была в тот момент полная уверенность в том, что это был отвлекающий манёвр Лис? Вряд ли. Можете ли вы утверждать, что знали всё о поле боя? Нет. А если у кадета Габира была какая-то информация от разведки или от вышестоящего командира? Вы в первый раз участвовали в этой игре и ещё совершенно ничего не знаете… Да будь Габир даже тысячу раз неправ, вы обязаны подчиняться приказам. — Новак ещё долго отчитывал меня, не стесняясь в выражениях. Каждое слово буквально посылало меня в нокаут. Совершенно не ожидая такого, я стоял, опустив голову. — За злостное нарушение воинской дисциплины — невыполнение приказа командира в бою — вы будете наказаны.

— У-у-у, — послышался недовольный ропот курсантов.

— Отставить! — рявкнул офицер. — Кадет Блэйз, отправляйтесь к мидкоммандеру Эклунду, он решит вашу судьбу.

— Есть, сэр, — растерянно ответил я и поплёлся в командный корпус.

— Ну что, допрыгался, щенок? — прошипел мне вслед Габир.

— Подвёл ты меня, курсант… — недовольно говорил Эклунд, расхаживая вокруг стола в кабинете. — Я надеялся через месяц-другой поставить тебя командиром Вепрей. А что мне с тобой теперь делать? Ты считаешь, что, уничтожив полтора десятка Крыс, имеешь право на всё?

— Никак нет, сэр!

— Или ты где-то в уставе вычитал: нарушайте, господа солдаты, приказы, и будет вам счастье? А если удачно нарушите, то вас наградят?

— Никак нет, сэр!

— По-хорошему, гнать тебя надо с базы обратно в Стратеры… Но я давненько не видел такой славной победы, такого блестящего плана. Если б в нашей армии все командиры были такими, как ты, то Альянс давно бы перестал быть великим. Даю последний шанс: посидишь пару недель на гауптвахте и хорошенько подумаешь.

— Есть, сэр! Спасибо. Я всё понимаю. Это для меня важный урок.

Глава 23

Это были лучшие месяцы моей жизни. Я очень сблизился с Одди, она была не просто другом — она стала для меня всем. Я словно дышал ею. Страсть поглотила меня с головой. Используя каждую возможность, мы убегали с базы на нашу любимую полянку, полностью отдаваясь чувствам, радуясь жизни, смеясь и обсуждая совместные планы на будущее. Впервые я понял, что такое счастье, что такое Любовь, ради которой человек готов совершать подвиги и чудеса.

Всепоглощающее чувство захватило меня. Вспоминая время, проведённое в коммуне Страдальцев, я всё чаще понимал, что хочу взять Одди в охапку и унести туда. Всегда быть вместе, воспитывать наших детей, чувствовать себя свободными — что может быть лучше? Но сможем ли мы так жить? Сможем ли отказаться от всего, чему нас учили Корпорация и родители? В этом я не был уверен.

Однажды я спросил у Одди:

— А ты можешь представить, что родители воспитывают своих детей сами? Всю жизнь…

— Как это? Зачем? — с недоумением сказала она и, помолчав, грустно добавила: — Из своих я видела только маму, да и то всего два раза.

Не сдержавшись, я раскрылся перед подругой и поведал о вынужденном пребывании в поселении Страдальцев. О духе свободы, который там царил. О том, что в коммуне существовали настоящие семьи, которые могли заводить детей и всегда находиться рядом с ними. Одди была поражена рассказом. Она нахмурилась и надолго замолчала.

— Если тебе не нравится эта тема, давай поговорим о чём-то другом. Или когда-нибудь потом… Если захочешь… Всё, что захочешь, — сказал я, целуя девушку. — Ведь ты самая замечательная. Такой, как ты, не встретишь нигде.

— Угу. Теперь не встретишь… — задумчиво произнесла Одди, и в её глазах появились слёзы.

— Что случилось, родная?

Одди уткнулась мне в плечо и зарыдала, вздрагивая всем телом.

— Я чем-то расстроил тебя? Или обидел?

— Ты ни при чём… — сквозь слёзы прошептала она. — Просто этот разговор заставил меня вспомнить одну давнюю историю.

— Расскажешь?

— Я всегда хотела забыть об этом и поэтому ни с кем…

— Расскажи. Мне можно. Легче будет.

— Хорошо, — Одди вытерла слезы и тяжело вздохнула. — Мне тогда было двенадцать, я как раз только перешла на среднюю ступень обучения в Школьном Доме Просвещённых…

— Ого, ты была Просвещённой? — с удивлением уставился я на подругу.

Она кивнула.

— Да… В тот день приехала мама и забрала меня с сестрой на прогулку…

— С сестрой? — снова удивился я.

— Ага. Сестра-близнец. Близнецам разрешается быть вместе. Её звали Сигбьёрг. Сигги… Сигги и Одди… — задумчиво произнесла девушка и опять вздохнула. — Она родилась на пятнадцать минут раньше, считала себя старшей и потому всегда старалась защищать меня. Мы были так похожи, что все воспринимали нас скорее как одного человека в двух экземплярах, чем как разных личностей. Наши отношения были настолько близкими, что мы даже создали собственный язык с непонятными для других словами и жестами. Я помню, какой трагедией был момент, когда меня положили в больницу, и нам пришлось ненадолго расстаться… Мы чувствовали себя чем-то неделимым. Даже считали, что можно распределить между собой навыки, что владеть ими достаточно только одной из нас. Создали для себя маленький мирок, из которого совершенно не хотелось выходить. Вне этого микромира я была очень закрытой. Даже нет, скорее диковатой и очень робкой. Для меня было большой проблемой с кем-то, кроме Сигги, поговорить, а уж тем более сблизиться. Я больше налегала на учёбу, а Сигги полностью брала на себя функции представителя нашей пары и отвечала за общение с внешним миром…

— Ты говоришь о ней в прошедшем времени. Что-то случилось, да?

— Угу, — всхлипнула Одди. — Мама тогда повезла нас погулять на берег фьорда, чтобы рассказать о себе и поближе узнать нас. С прошлой встречи, когда я впервые увидела маму, минуло много лет. Я тогда была совсем маленькой, и её образ стёрся из моей памяти… Мама была очень красивой. Она пришла за нами одетой в голубой балахон Просвещённого четвёртой ступени. Глядя на неё, я чётко представила, как мы с Сигги будем выглядеть, когда подрастём, настолько сильно мама походила на нас — те же волосы, те же глаза, тот же овал лица. Мы тогда много разговаривали и смеялись. Эмоции переполняли. Когда Сигги с мамой о чём-то оживлённо болтали, глядя на воды извилистого залива, я спряталась за каким-то каменным выступом. Ну, надо было мне… А потом… потом я услышала этот шум и выглянула из своего укрытия. Их было пятеро, здоровенных мужиков… Один повалил на землю Сигги, другие схватили маму, громко крича на диалекте Альянса.

— Диверсанты? В глубине земель Барстера?

— Нет. Как я потом узнала, это были беглецы с рудника. Ну, из тех пленных, которые работают на вредных производствах… Те, которые четверо… они разорвали на маме балахон и опрокинули её на землю. Трое удерживали её своими грязными лапами, а четвертый… у него было такое мерзкое, самодовольное лицо, и слюнявый рот… он её… а потом ещё один… они по очереди… ну, ты понимаешь. А пятый в это время… Сигги была совсем ребёнком! Я увидела её глаза, полные отчаяния. Наши взгляды встретились. Но даже в тот жуткий момент она помнила обо мне. Я была готова сорваться с места, чтобы кинуться на этих нелюдей, но тут она закричала: «Не смей! Даже не вздумай!», и я словно приросла к месту. Я поняла, что эти слова были адресованы мне, сестра запретила мне высовываться. Она прекрасно понимала, что я ничем не могла им помочь, просто стала бы третьей жертвой этих гадов… Они их с обрыва сбросили… Мне показалось, будто кто-то тупым лезвием отрезал от меня кусок плоти, часть моей души… — пытаясь сдерживать эмоции, Одди почти до крови искусала дрожащие губы. Её глаза снова стали влажными и покраснели. — А потом… потом я дала себе слово… я решила, что должна уметь защитить себя и тех, кто мне дорог. И вот теперь я Страж, будущий Корп…

Она замолчала. Её глаза пустым бессмысленным взглядом смотрели куда-то вдаль. Я прижал Одди к себе и, впитывая дрожь её тела, думал. Я знал, что значит потерять близких. Понимал, что слова сейчас будут лишними. Я тихонько взял её ладонь и начал нежно гладить, не проронив ни звука.

— Знаешь, Вик, а я бы, пожалуй, попробовала, — неожиданно прервала молчание Одди.

— Чего?

— Ну, пожить там… у твоего Дедушки. Наверное, такая жизнь более правильная. Особенно для него… — загадочно улыбаясь, она посмотрела на свой живот и положила на него мою руку.

— Что… что ты хочешь сказать? — выпучил я глаза, не веря в догадку. — У нас будет ребёнок? Да?

Она кивнула и смущённо потупила глаза.

— Угу, на моё Око уже пришло поздравление… Ты знаешь, я это специально сделала… Не из-за бонусов, конечно. Я решила, что должен появиться человечек, в котором будешь и ты, и я…

— Одди-и-и! Я люблю-у-у тебя-а-а!

Точно безумный, я схватил её на руки. У меня как будто выросли крылья. Казалось, что оставив далеко внизу цветочную поляну, мы парили, кружась в сказочном танце, где-то высоко в небесной лазури, среди трепещущих облаков.

— Мы ведь не отдадим его, правда? — осторожно спросила Одди, внимательно посмотрев мне в глаза.

Глава 24

До самого отбоя мы спорили, сомневаясь, имеем ли право ради любви предать Корпорацию. И всё же мы решились и назначили побег на следующий вторник. Не в силах заснуть, я всю ночь вертелся, придумывая, как выдать наше исчезновение за несчастный случай, чтобы нас не искали.

Днём по тревоге отряд собрали на плацу в полной боевой амуниции. Перед строем появился мидкоммандер Эклунд.

— Кадеты! — говорил офицер. — Через месяц вы из птенцов превратитесь в истинных Корпов. Совсем скоро вам предстоит участвовать в самых настоящих боях. Сегодня у вас будет возможность отправиться на необычную экскурсию. Вы побываете в действующей боевой части и проведёте там три дня.

Восторженный гул одобрения пробежал по строю.

— Понимаю вашу радость, — усмехнулся Эклунд. — Об участии в бою речь, естественно, не идет, но вы увидите, как живут солдаты в полевых условиях, сможете почувствовать себя в шкурах Корпов, чтобы, попав из тепличной среды на передовую, не разбежаться, как трусливые зайцы… Блэйз, через пятнадцать минут Вепри должны быть в фарнолёте. Борт номер сорок семь.

— Есть, сэр!

Я оглядел отряд. Казалось, предвкушение нового приключения дало ребятам заряд энергии, и они были готовы ринуться в любую, даже самую опасную битву. Улыбнувшись, я скомандовал:

— Вепри-и! Вперё-од!

Уже ближе к ночи мы добрались до воинской части. Она пряталась среди деревьев на самой границе леса. Кроме казарм для солдат и офицеров, столовой, медицинского пункта и ещё дюжины каких-то вспомогательных построек, я здесь ничего не заметил. Купол здания для нашего временного размещения развернули прямо у пищеблока.

Отряд ещё не успели разложить вещи, как прозвучала команда:

— Строиться! Через минуту все должны стоять на улице!

Побросав вещи, мы сорвались выполнять приказ. Перед строем прохаживался сурового вида Корп, то и дело кидающий на нас недоверчивые взгляды.

— Меня зовут сержант Ласкарис. Пока вы здесь, я для вас и отец, и Бог. Малейшее неповиновение — и вы снова сможете называть себя Стратерами. Никакой самодеятельности. Любые передвижения по части только с моего разрешения. Это всем понятно?! — рявкнул хмурый вояка.

— Так точно, сэр!

Со стороны дороги за спиной сержанта мне послышался еле различимый шорох, будто позёмка закружила камешки на дороге. Я присмотрелся и заметил лёгкое искажение пространства, похожее на колебание раскалённого воздуха в пустыне.

«Боевые рашеры с активированным Хамелеоном?»

— Разрешите вопрос, сэр? — спросил кто-то из кадетов.

— Да.

— Сэр, а почему бронетехника покидает часть?

— Смотри-ка, какие глазастые… Может, ещё назовёте количество единиц?

— Судя по полосе искажений, не меньше сорока, — предположил я.

— А модель какая?

— Случайно не Смилодон? — спросил Шандар.

— Хм… верно… А вы что, боитесь остаться без защиты? — усмехнулся сержант.

Уязвлённые подозрением, кадеты недовольно загудели.

— Хорошо, будем считать, что вы бесстрашны, как Зулусы, — расплылся в улыбке Ласкарис. — За наблюдательность хвалю… А для тех, кто до сих пор волнуется, сообщаю: мы находимся в довольно спокойном месте. Здесь более двух месяцев не было ни единой стычки, да и разведка не сообщает каких-либо перемещениях или подозрительной активности врага. Если б существовала хоть малейшая опасность, вряд ли Центр позволил бы притащить сюда желторотых… А вот в пятидесяти милях севернее идут бои, там наши бронированные Смилодоны нужнее. Есть ещё вопросы?

— Правильно ли я понял, что наша часть вовсе не боевая, а занимается какой-то тыловой поддержкой? — снова спросил Шандар.

— Неправильно. Мы — артиллеристы. Ракеты, зенитки, пушки… Батарея находится на возвышенности в миле на восток. Завтра сами всё увидите. И чтоб вам было ещё спокойнее, скажу, что там же находится отряд поддержки из пятидесяти Зулусов. А теперь — всем спать. Не хочу, чтобы завтра вы были как сонные мухи. Отбо-ой!

Только начало светать, как зычный голос Ласкариса прогремел в казарме.

— Подъё-ом, желторотики! Чистите свои пёрышки, да побыстрее. Через десять минут в боевых костюмах и с оружием вы должны быть построены у столовой.

Это был первый подъём в настоящей боевой части. Нами невольно овладело волнение. Умывшись, я побежал одеваться. Возле своей кровати я с удивлением обнаружил копошащегося Габира.

— Что-то потерял, Адиль? — рассерженно спросил я.

— Да так… — ответил он, ехидно ухмыльнувшись, и тут же убежал.

Времени было в обрез, и я не стал затевать ссоры.

«Позже с ним разберусь».

Быстро одевшись, я побежал на построение, привычно заняв место во главе строя. Погода стояла прескверная — дул промозглый ветер, низкие тяжёлые тучи, застилавшие небо, предвещали ливень.

— Утро мы начнём с проверки амуниции, — сообщил Ласкарис. — Оружие и снаряжение всегда должны быть в идеальном состоянии. Здесь не учебка. От этого зависит ваша жизнь и жизнь ваших товарищей.

Сержант подошел ко мне и стал скрупулёзно проверять боевой костюм.

— Отлично, солдат, — сказал он, осмотрев снаряжение. — А теперь — оружие к осмотру. Включите энергетическое ружьё.

Ружьё не включалось… Ни основной, ни вспомогательной батареи не было на месте. Сразу поняв, в чём дело, я посмотрел налево и увидел довольное лицо Габира. Оправдываться было бесполезно. Сообщить о проступке товарища, даже о подлом, я не мог. Сам виноват, что не проверил всё перед построением.

— Фамилия, солдат? — сурово спросил Корп.

— Кадет Блэйз, сэр!

— Блэйз, и как вы с этим собирались идти в бой?

— Виноват, сэр!

— Конечно, виноват! Именно из-за таких, как вы, и гибнут наши ребята! — гаркнул сержант. — Сегодня вы поступаете в распоряжение повара. Надеюсь, на кухне вам удастся проявить себя с лучшей стороны.

— Извините, сэр, — влез Шандар, — Блэйз наш командир и отличный боец. Это просто недоразумение…

— Фамилия? — Ласкарис удивлённо посмотрел на него.

— Кадет Чопра, сэр!

— Ну и дисциплина… Разве я давал вам слово, солдат? — раздражённо произнёс Корп. — Могу только посочувствовать, что у вас такой командир, кадет Чопра. А раз вы ему так преданы, будете кашеварить вместе.

— Есть, сэр, — вздохнул Шандар.

К остальным у сержанта замечаний не нашлось: ребята действительно отлично подготовились.

— Хорошо! — подытожил Ласкарис. — После завтрака — практика в артиллерийском расчёте. Будете учиться работать на плазменных пушках средней дальности. Через полчаса жду всех кроме Блэйза и Чопры на этом же месте. А сейчас в столовую для приёма пищи шаго-ом марш!

В столовой Одди набросилась на Габира.

— Ну и подлец же ты, Адиль! — крикнула она с негодованием.

— А что Адиль? Вы докажите, что это моя работа, — шкодливо улыбнулся он. — Я всегда говорил, что твой Викки недостоин быть Корпом.

— Да плюнь ты на него, Одди, — сказал я и, обняв её за талию, отвёл к столу.

— Не расстраивайся, Вик. Мы же здесь на целых три дня. У тебя ещё будет время со всем тут ознакомиться. А в такую погоду любому за счастье провести время на кухне, — пошутила она.

— Угу, — ответил я, вяло ковыряясь в тарелке. — Зря ты не настояла на том, чтобы остаться на базе. Лучше бы не ходить на эти учения в твоём положении…

— Куда ж я без тебя? Не волнуйся. Совсем чуть-чуть осталось, и мы будем далеко, — улыбнулась она.

После завтрака я поцеловал Одди и пожелал ей удачи. Сержант Ласкарис провёл краткий инструктаж и курсанты направились к месту практики. Мы с Шандаром проводили их завистливыми взглядами.

После боя с Черными Лисами мы с Чопрой стали настоящими друзьями. Как-то он узнал о моих художественных талантах и несколько дней преследовал с просьбой нарисовать картину в память о нашей славной победе. В конце концов я сдался, не устояв перед его настойчивостью. Обрадованный Шандар сам разработал сюжет картины. В центре он попросил изобразить себя с крепко сжатым в руках древком захваченного флага. Справа — меня, а слева Одди — с развевающимися волосами и ружьём на изготовку. На оборотной стороне красивым почерком я вывел надпись: «Дорогому другу Шандару на долгую память». Ему очень нравилась эта картина. Он со смехом говорил, что мне хорошо удалось передать его героичность, и всегда держал картину на своей прикроватной тумбочке.

Шандар оказался преданным товарищем, на которого можно было положиться даже в самых безвыходных ситуациях. Чем-то этот добродушный парень напоминал мне старого школьного друга Отто, которого я частенько вспоминал.

— Прости. Это из-за меня ты так влип, — сказал я.

— Да ладно тебе, командир, пусть это будет моей самой большой бедой, — ответил Шандар.

— Правильно говоришь, солдат, — сказал неожиданно появившийся розовощёкий повар. — Не стоит огорчаться, ребятки. Ходят слухи, что сам Главнокомандующий Перес тоже начинал службу с наряда по кухне, а потом ещё и на гауптвахту загремел. Так что не стоит переживать… А сейчас переодевайтесь, пойдёте со мной, — и он протянул нам серые комбинезоны подсобных рабочих.

Уже несколько часов я с Шандаром пыхтел на кухне за нудной и совершенно неинтересной работой. Через полчаса наступало обеденное время, и мы с нетерпением ждали появления ребят, чтобы услышать их рассказы и первые впечатления.

Со стороны расположения батареи послышались выстрелы и замелькали отсветы.

— Что это? — испуганно спросил я.

— Как что? — удивился повар. — Ваши тренируются. Или вы думали, они там мяч гоняют?

Мы с Шандаром с завистью уставились на всполохи. Стрельба продолжалась минут пятнадцать. Вдруг что-то грохнуло, взрыв страшной силы сотряс землю, затем ещё и ещё, пока не превратился в непрерывную канонаду.

— Атака Альянса! В укрытие! — крикнул ошалевший повар и мгновенно скрылся в подвале.

Не слушая его, я рванул к месту учений. Вокруг плясали столбы огня, дыма и пыли. Высоко в небе, скрываясь за грозовыми тучами, устрашающе зависла Небесная Крепость, зачищающая мощными выстрелами территорию. Наша разведка просто-напросто проворонила вражеское наступление!

Я взглянул в сторону артиллерийского расчёта и холодная волна ужаса обдала меня: здания были в огне, над ними поднимался густой чёрный дым.

— Не-ет! Одди-и! — взвыл я и стремглав кинулся туда.

Шандар бросился за мной. Я нёсся, не обращая внимания на разрывающиеся рядом снаряды. Обстрел постепенно затихал и, пока мы бежали до места, прекратился. Картина, открывшаяся взору, заставила меня оцепенеть. Кругом валялись груды искорёженной техники. Разбомблённые постройки горели. Всё окутало плотное облако едкого дыма. Сотни сбитых Гарпий, словно трупы дохлых мух после тотальной дезинсекции, усеяли пространство. Воздух дрожал от жара. Даже земля вокруг полыхала, довершая картину апокалипсиса.

Среди огненного ада лежали растерзанные тела солдат и моих несчастных сослуживцев. Вперемешку с людьми громоздились изувеченные Зулусы с оторванными конечностями, как у выброшенных на помойку надоевших кукол.

Я смотрел на внезапно ворвавшийся в мою жизнь кошмар, а перед глазами, как наяву, рисовалась картина боя… Системы раннего оповещения, конечно же, обнаружили тучи летевших Гарпий. Автоматические зенитные и ракетные установки начали стрельбу. Не выдерживая огненного шквала, воздушные шпионы пачками падали на землю, но некоторые из них всё же смогли прорваться. Им удалось передать информацию о расположении рассекретивших себя стрельбой орудий. К месту битвы подплыла Небесная Крепость. Её мощное силовое поле могли пробить только ионные пушки с характеристиками не ниже семьсот пятьдесят третьей модели. Поэтому первым же залпом были уничтожены именно они. Ну а дальше… дальше началось избиение младенцев.

Я так ярко представил себе чудовищное событие, что невольно содрогнулся. Мы с Шандаром в ужасе переглянулись и принялись бегать от тела к телу в поисках выживших. Я прислушивался к дыханию, щупал пульс, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки жизни, но ледяная рука смерти уже коснулась всех. Внезапная атака никому не дала шанса.

Среди убитых, поверх чьего-то окровавленного тела, я увидел уткнувшегося лицом в землю Габира. Мне стало жаль парня… Конечно, у нас были сложные отношения, порой он поступал странно, руководствуясь непонятными внутренними комплексами, но по сути он был неплохим человеком. А теперь получалось, что именно благодаря его действиям, хоть и случайным, мы с Шандаром остались живы.

«Правда, кому оно нужно, такое спасение…»

Я наклонился к Габиру, чтобы проверить пульс, и тут увидел Одди. Адиль пытался спасти её, закрыв своим телом.

В обгоревшем костюме она лежала, раскинув руки в стороны. Разметавшиеся по земле волосы, словно нимб, окружали её голову волнистыми лучами. Из уголка рта тонкой струйкой стекала кровь, пробивая путь сквозь слой копоти на бледном лице. Я рванул к ней. Дав волю отчаянию, упал ей на грудь и зарыдал.

— Викки… Мой милый Викки… — услышал я тихий, словно шелест мотылька, шёпот. — Как же… жаль… прости…

Она посмотрела на меня затуманенным взглядом и едва заметно улыбнулась.

— Одди… Одди, — тихо произнёс я и, сев рядом, осторожно положил её голову себе на колени. — Держись, моя девочка, я вытащу тебя. Ты только держись…

Она ещё раз улыбнулась, и её голова безвольно поникла. По коже пробежали мурашки ужаса, и я почувствовал, как холодное дыхание смерти сковало тело любимой.

— Нет, Одди, нет! Не уходи! — закричал я, прижимая её к груди.

Тугой комок подкатил к горлу, на глазах выступили слёзы. Я изо всех сил пытался что-то сделать, но всё было тщетно — она умерла. Уткнувшись лицом в безжизненное тело, я рыдал от боли и бессилия. Проклятая война… Проклятые Крысы…

Чопра растерянно замер, не решаясь что-либо сказать. Он смотрел на погибших друзей, и только беззвучные слёзы катились по его перепачканному лицу.

Волна злости и ненависти накрыла меня. Кровь, застывшая от ужаса, вдруг начала дико пульсировать и меня охватило звериное стремление убивать, не щадя никого. Я вскочил на ноги и, подняв лицо к небу, бешено проорал:

— Ненавижу! Гады! Убийцы! Отомщу!

Руки сжались в кулаки, на ладонях проступила кровь от вдавленных в кожу ногтей. В оторванной руке Зулуса с торчащими пучками обгоревших проводов я заметил уцелевшую лёгкую импульсную пушку, схватил её и принялся палить.

— Умрите, Крысы! — вопил я, беспорядочно стреляя.

Внимание привлекла Небесная Крепость, и я направил на неё пушку. Цифры дисплея показывали, что мишень находится на высоте в четыре с половиной мили над землей. Красный цвет экрана сообщал, что так далеко орудие не добьёт, а если снаряд и долетит до цели, то не пройдёт сквозь мощное защитное поле. Но я всё равно с остервенением давил на гашетку. Тут в небе показался фарнолёт Альянса, взлетевший с вражеской стороны. Я переключился на него и, прицелившись, сделал серию выстрелов.

— Вот вам! Получите! — орал я.

Один из снарядов достиг летящей цели, она загорелась и начала пикировать. Из пылающего аппарата катапульты вытолкнули трёх пилотов. Через несколько секунд мощный взрыв разорвал фарнолёт, и разлетевшиеся огненные обломки сбили двух парашютистов. Одного, чудом уцелевшего, шквал понёс в сторону нашего леса.

— Стой, Вик! Остановись! — тряс меня Шандар. — Сейчас откроют ответный огонь! Надо уходить!

— Ты прав, — придя в себя, произнёс я и кивнул в сторону уносимого ветром парашютиста. — Давай туда.

Отбросив в сторону пушку, я подобрал несколько гранат и взял у одного из искорёженных Зулусов более удобное оружие, благо арсенал роботов в отличие от людского не был привязан к ДНК владельца. Шандар обзавёлся энергетическим ружьём. Мы успели отбежать буквально на сотню ярдов и, подтверждая слов Шандара, взрыв разворотил брошенную пушку, оставив вокруг только зияющую чернотой воронку. Ударная волна отбросила нас на землю. Мы поднялись и побежали дальше. Последовало ещё несколько выстрелов, но мы были уже на безопасном расстоянии, и нас не задело.

Пробегая мимо столовой, мы увидели старенький гусеничный фарноход, обслуживавший кухню. Задняя площадка машины была завалена мешками с отходами. Мы вскочили в кабину и помчались вглубь леса.

Фарноход нёсся, поднимая клубы пыли. Вырванные клочья травы и комья грязи летели во все стороны. Я старался выдавить из этой развалюхи всё, что возможно.

— Нужно захватить эту Крысу, — сказал я, на полном ходу объезжая деревья и кустарники.

— Да я понял, что ты задумал, — усмехнулся Шандар.

Подъехав к месту, где должен был приземлиться парашютист, мы выпрыгнули из машины и, прикрыв её ветками, отправились на поиски.

— Где? Где же он? — огорчённо спрашивал я. — Крысы, расчистив путь, точно уже начали атаку. Как бы не упустить этого гада…

— Жди здесь, командир, — вдруг произнёс Чопра. — Я усвоил твой урок в бою с Лисами. Если помнишь, я неплохо бегаю.

— Не надо, Шан… — попытался я его остановить.

Но Чопра, не слушая меня, схватил ружьё и ринулся выполнять свой план. Бегал он действительно быстро и практически моментально скрылся за деревьями.

— Стой, это рискованно!

В ответ послышался лишь треск из глубины чащи. Шандар тряс небольшие деревья и громко ломал ветки. Через минуту раздались беспорядочные выстрелы: Шандар выманивал из укрытия парашютиста. Вражеский пилот поддался на уловку — послышались три гулких пистолетных хлопка, а затем стон друга. Я бросился в сторону выстрелов и увидел серую спину врага, бегущего к упавшему Шандару. Прицелившись, я пальнул по парашютисту и отстрелил ему ногу. Солдат упал и, обхватив остаток уцелевшей конечности, с дикими воплями принялся кататься по траве. Я подбежал к не соображавшему от болевого шока врагу и разоружил его. Крепко привязав пленника к дереву, я помчался к раненому Шандару. Он сидел, покачиваясь, с искривлённым от боли лицом и прижимал окровавленную руку к плечу.

— Как ты, друг? — спросил я.

— Терпимо. Судя по вою Крысы, гораздо лучше, чем он, — ответил Чопра. — Командир, у меня получилось…

— Это точно, ты был великолепен, — сказал я, останавливая кровь.

Шандар расплылся в довольной улыбке.

— Сможешь идти? — спросил я.

— Да, — ответил он, поднимаясь.

К счастью, рана оказалась некритичной. Были задеты только мягкие ткани.

— Нужно к машине, там аптечка. Надо обработать твою рану. Да и этого привести в чувство, а то сдохнет ещё, какой тогда от него прок…

Привязанный к дереву пленник потерял сознание. Он сидел, опустив голову на грудь, листья вокруг окрасились кровью. Я освободил его от пут, оставив связанными только руки. Отстрелив от ёлки большую ветку, я положил сверху пленного и поволок к машине.

— «Капитан Хорецан» — прочитал Шандар на пришитой к кителю парашютиста бирке. — Похоже, пилот-фарнолётчик. Что будем делать с Крысой, Вик?

— Пока не знаю. Нужно с ним пообщаться.

Мы подошли к замаскированной ветками машине. Обработав рану друга, я занялся ногой пленника. Придя в себя, тот завопил:

— Что? Что вы собираетесь делать? — В выпученных глазах читался панический страх. — Отпустите! Я всего лишь пилот. Я… — заикался он от испуга, — я могу рассказать важную информацию.

Все втроём мы перебрались в фарноход. Парашютист сидел на кресле водителя, развёрнутом в противоположную от руля сторону. Я отодвинул столовские мешки. Встав на колени, сделал пленнику обезболивающую инъекцию и принялся обрабатывать рану. Шандар, усевшийся было на соседнее сиденье, встал и направил ствол ружья на вражеского солдата.

— Ну, о чём ты там хотел поведать? Говори. И не дай бог, хоть слово окажется неправдой.

— Да, да, — пролепетал тот. — Наши войска начали атаку и вот-вот появятся здесь.

— Это и так понятно, — нахмурил брови Шандар и ткнул ружьём в ногу пленника. — Что ещё знаешь?

— Ну-у… э-э-э… — растерянно мямлил запуганный фарнолётчик.

— Вот, теперь вам не грозит умереть от заражения или потери крови, — сказал я капитану, перевязав обрубок его ноги. В противовес агрессивности друга, я доброжелательным тоном задал наводящий вопрос: — А какая цель была у вашего полёта?

— Доставляли боеприпасы в Небесную Крепость.

— Тогда ясно, почему так громыхнула ваша посудина. И?.. — продолжал допрос Шандар.

— И… — опять начал заикаться пленник. — Нас сбили — значит, в Крепость полетит Ласточка.

— А это что ещё за птица?

— Фарнолёт. Ласточка — резервный борт, на случай если что-то произойдёт с нашим.

— Когда он вылетит?

— Ну… думаю часа через три. На загрузку и подготовку понадобится время…

Глава 25

— Эй, вы, двое, кто такие?! Немедленно опустите оружие! — прервал признания пилота внезапный окрик.

Увлечённые допросом, мы не услышали, как бесшумно подплыл вражеский рашер. Он остановился в ста ярдах и направил на нас бортовую пушку. Из машины выскочили несколько солдат и побежали в нашу сторону.

— Двое?.. Вик, похоже, они тебя не заметили, прячься скорее, — прошептал Шандар и продолжил, глядя на вражеского пилота: — А ты разверни кресло обратно к рулю.

— Послушай, капитан, — я направил ружьё на пилота. — Если мне удалось с расстояния отстрелить ногу, то отсюда легко устрою, чтобы у тебя и голова отскочила. Ты теперь в нашей команде. Скажешь им, что он твой помощник, с которым вы вместе катапультировались. И даже не думай хоть как-то нас выдать.

— Д-да, сэр, — ответил тот.

Я лёг на пол и завалил себя мешками. Шандар поправил их, чтобы меня не было видно, и на всякий случай бросил сверху оставшиеся от перевязки окровавленные бинты. Вражеские солдаты быстро приближались.

— Как вы здесь очутились, капитан? — подбежавший боец Альянса, удивлённо уставился на форму нашего пленника. — Давайте сюда! Это наши! — крикнул он, махнув рукой.

— Мы катапультировались с подбитого фарнолёта. Я — капитан Хорецан, а это наш механик сержант Танкул, — ответил пилот.

— Здорово же вас потрепало, — сказал солдат, поглядев на обрубок ноги капитана и на залитую кровью одежду Шандара. — Что в мешках?

— Не знаю, — пожал плечами пилот. — Мы только что обнаружили этот фарноход. Он не боевой — какая-то хозяйственная рухлядь. Хотели отправиться на нём в санчасть.

— Похоже, тачка из пищеблока, — сказал солдат, с отвращением пощупав ближайший мешок с отходами. — А чего сержант без формы?

— Она сильно обгорела. В машине валялась роба, почти новая. Я решил, что это лучше, чем ходить одетым в дырку от одежды, — рассмеялся Шандар, искусно подделывая говор Альянса.

Во время обучения мы прошли целый курс, на котором кадетов натаскивали говорить на диалекте врага. Сейчас эти уроки здорово пригодились.

— Ну, хорошо… — Видимо, последние сомнения солдата рассеялись. — Езжайте в часть, мы вас проводим, — сказал он и запрыгнул вместе с товарищами в рашер.

Наш фарноход тронулся с места. Улизнуть не получалось — рашер мог двигаться гораздо быстрее, чем мы, и был неплохо укомплектован оружием. Оставалось только послушно следовать за врагами в надежде на счастливую случайность.

Зловоние окружающих отходов не давало дышать. В поисках спасительного глотка свежего воздуха я аккуратно раздвинул мешки. Кроме возможности не задохнуться просвет позволил мне видеть, что происходит снаружи.

Когда мы проезжали мимо столовой, я увидел группу солдат, кричащих на кого-то. Это был повар. В разорванной робе он стоял на коленях посреди беснующихся врагов, опустив глаза в землю. Грязь и кровь смешались на его лице. Моё сердце сжалось. В бессильной злобе я сглотнул едва не вырвавшийся стон и крепко стиснул зубы. Территория нашей разбомблённой части уже кишела Крысами.

Пока мы ехали, резко потемнело и начался сильнейший ливень. С каждой минутой вражеских бойцов попадалось всё больше. Минут через двадцать пути показался вражеский пропускной пункт. Когда мы приблизились к КПП, сидящий за рулём капитан Хорецан резко затормозил и вывалился за борт фарнохода. Неспособный бежать, он покатился к стоящим в карауле солдатам. Весь испачканный превратившейся в месиво землёй, пилот походил на жуткого слизняка, рождённого магией ливня.

— Жабы! Там второй! — вопило чудище. — Им нужна Ласточка!

Не ожидая резкого торможения, Шандар качнулся вперёд и не смог помешать побегу. Пока солдаты поняли смысл криков, он вскочил и, схватив ружье, выстрелил в пилота.

— Смерть Крысам! — крикнул Шандар, первым же выстрелом размозжив голову врага, а следующими уложил ещё двоих. — Беги, Вик!

Через мгновение ответные выстрелы буквально разорвали на части моего друга. Пока противники с остервенением его расстреливали, я выскочил из-под мешков, держа в руках гранаты. Одна из них полетела в группу солдат на КПП, другая — в рашер. Послышались вопли раненых. Я воспользовался суматохой и бросился прочь.

Солдаты рванулись за мной, стреляя вслед. Клубы дыма и сплошная стена дождя помогли мне остаться живым. Я бежал, то и дело поскальзываясь на мокрой траве. Достав последнюю гранату, я швырнул её в преследователей. Под покровом окутавшего их марева, я развернулся в перпендикулярном направлении и понёсся вглубь воинской части.

Мне показалось, что преследователи отстали, но я продолжал ползти. Было совершенно не понятно, как действовать дальше. Что может в одиночку ещё не обстрелянный боец во вражеском тылу, да ещё и на территории, которая кишит вооружёнными до зубов солдатами? Связаться со своими с помощью Ока я не решался — наверняка перехватят. И я полз вперёд…

Чтобы не наткнуться на патрули, пришлось свернуть в сторону от скопления построек. В этой части военной базы лес был гуще. Множество поваленных деревьев мешали передвигаться — видимо, не так давно здесь прошёл мощный ураган. Ветки цеплялись и больно хлестали по лицу. Тоненькая столовская роба превратилась в лохмотья, пальцы окоченели. Склизкая грязь, облепив всё тело, лезла в глаза и противно скрипела на зубах.

Я двигался вперёд, не в силах ни о чём думать. В голове продолжал звенеть грохот разрывающихся снарядов. Руки до сих пор чувствовали тело Одди, из которого по капле вытекала жизнь. Перед глазами стояла картина ужасной смерти Шандара… Сколько же бед произошло за такое короткое время. Проклятая война!

Стоп! Какое-то внутреннее чутьё заставило меня замереть на месте. Я всмотрелся вперёд, пытаясь понять, что подсознание приняло за опасность. Сквозь пелену дождя я увидел еле заметное облачко пара.

«Силовой барьер! — догадался я. — Ещё бы пара дюймов, и конец…»

Раньше мне уже приходилось видеть такую защиту. Это невидимое силовое поле было способно не только испарить пару капель дождя, но и расплавить толстый металл. Тяжело дыша, я отполз в сторону.

«Что же они так оберегают внутри части? Или у них тут всё так охраняется?»

За невидимым ограждением я заметил купол здания, вдоль которого прохаживались два караульных. Озираясь по сторонам, я двигался вдоль опасного барьера и минут через пять наткнулся на дорогу, которая вела внутрь охраняемой территории. На обочине я остановился, изучая обстановку. Из-за поворота появился рашер, несущийся прямо к таинственному зданию.

«Смена караула?» — мелькнуло предположение.

Я отпрыгнул подальше от дороги и прижался к стволу, чтобы слиться с деревом. Этот порыв чуть не погубил меня. Ствол огромной ели, поваленной ураганом, чудом держался, зацепившись за ветки соседнего дерева. Чуть сильнее дунет ветер — и меня расплющит в лепёшку. Боясь дышать, я замер, дожидаясь, когда вражеский транспорт уедет.

Подъехав к невидимому ограждению, рашер остановился. Из него выпрыгнули офицер и два солдата. Офицер отключил участок силового поля, чтобы пройти на охраняемую территорию. И тут меня осенило. Я подтолкнул едва державшийся ствол, отбежал в сторону и залёг в траве. Дерево с треском повалилось, упав в нескольких ярдах от военных. Верхушка зацепилась за силовой барьер и, вспыхнув, растаяла, как свеча. Потоки дождя не дали распространиться пожару, тут же погасив появившееся пламя. Солдаты, схватив оружие, рванулись к месту происшествия.

Пока Крысы выясняли, что произошло, мне удалось обползти их и проскользнуть за барьер. Неудачно повернувшись, я слегка прикоснулся спиной к силовому полю. Этого хватило, чтобы жуткая боль пронзила всё тело. С трудом сдержав вопль, я стиснул зубы и вжался в землю.

Смена караула закончилась. Замерев в тени неосвещённого участка, я ждал свою жертву. Слой мокрой грязи позволил мне практически слиться с землёй. Когда один из караульных поравнялся со мной, я поднялся и, бесшумно подойдя со спины, резким движением свернул ему шею. Глухо захрипев, солдат упал замертво. Я наклонился, чтобы взять ружьё.

— Брось его! — услышал я бас.

Разжав ладонь, я выпустил оружие.

— Подними руки и медленно повернись…

Мне ничего не оставалось, как послушно выполнить приказ. Из рук неизвестно откуда появившегося караульного на меня кровожадно смотрело дуло лазерного ружья. Под открытым забралом его шлема я заметил кривую усмешку.

«Лёгкое нажатие на спусковой крючок, и меня нет…» — подумал я и непроизвольно зажмурился.

— Что, Жаба, допрыгалась? — процедил он.

Враг был гораздо мощнее меня и выше на целую голову. Убивать меня он явно не собирался, по крайней мере, сейчас. Он чувствовал своё превосходство, глядя на меня, как на жалкую букашку. В прямом столкновении я не имел шансов, а улизнуть, находясь под прицелом, было невозможно. Караульный вытащил из кармана какой-то брелок и нажал кнопку. Вой сирены заглушил шум ливня.

В отчаянии я прыгнул на соперника, поднырнув под дуло ружья. Луч лазера сверкнул где-то над самой головой, и я почувствовал неприятный запах палёных волос. Выбив ружьё, я опрокинул противника на землю. Схватившись, мы перекатывались с места на место. Он так крепко сдавил меня, что кости затрещали. Обожжённая спина горела, словно кто-то скрёб по ней абразивом. Я понимал, что долго сопротивляться не смогу, и попытался направить наши «перекаты» поближе к силовому барьеру. Не подозревая подвоха, соперник поддался на уловку. В двух футах от невидимой преграды я перестал сопротивляться и обмяк, делая вид, что выбился из сил.

— Тебе конец, червяк! — Оседлавший меня верзила что есть мочи надавил на шею — от боли чуть не выскочили глаза.

Неожиданно выгнувшись всем телом, я схватил караульного за грудки и дёрнул на себя. Не ожидая такой прыти от обессиленного соперника, тот подался вперёд, попав под воздействие смертоносного поля. Из шлема, словно из котелка при варке пищи, послышался булькающий звук. Через мгновение послышался хлопок, будто рядом что-то лопнуло. Шлем отскочил в сторону, и ошмётки почерневшей крови забрызгали всё вокруг. Вместо головы на плечах караульного теперь торчал только тёмно-бурый холмик.

Выбравшись из-под всадника без головы, я вскочил и побежал обратно к ангару. Несколькими выстрелами сломал замок и открыл ворота. Затащив внутрь тело караульного со свёрнутой шеей, забаррикадировал дверь.

Это был склад. На стеллажах в огромном количестве лежали оружие и боеприпасы. Обследуя хранилище, я наткнулся на ящики с программируемыми бомбами и гранатами. В голове сразу созрел план…

С улицы послышался топот сбежавшихся на рёв сирены солдат. Раздались гулкие удары в забаррикадированные ворота. Кто-то громко заорал:

— Не стрелять! Иначе всё тут взлетит на воздух! Подгоните фарноход и выдерните тросом двери!

На одном из снарядов я включил таймер, выставив задержку времени в полчаса. Активированную бомбу завалил другими, а пару умных гранат засунул в карман.

Оставалось найти, где находится Ласточка. На неизвестной территории, да ещё при такой низкой видимости, это было проблематично. Времени оставалось в обрез, фарнолёт мог улететь, не дав возможности выполнить задуманное.

Я лихорадочно соображал, как вырваться наружу. Решение пришло, когда я заметил люк, ведущий на крышу.

Убитый караульный имел примерно такую же комплекцию, как у меня. Я стянул с него форму, спрятал тело за ящиками и, переодевшись, кинулся к лестнице. Оставив люк открытым, выбрался на крышу и спустился на землю с противоположной от входа стороны.

— Кто такой? — В спину уткнулся ствол пистолета.

«Проклятье… оцепление…» — поднимая вверх руки, я незаметным движением опустил забрало шлема и повернулся.

Солдат прочитал фамилию на бирке моего кителя и опустил оружие.

— Болсун, ты, что ли? А мы уж думали, тебя того… — он изобразил характерный жест, проведя рукой по своей шее, — вместе с Колином. Чего молчишь? Да ты ранен…

Солдат заметил кровь, которой я заляпал шлем, переодеваясь. Он протянул ко мне руку и приподнял забрало. Глаза бойца от удивления расширились, и взгляд начал тускнеть — в этот момент мой кулак уже переломил ему кадык. Я стёр со шлема подтёки крови и, перетащив труп в тень, забросал его грязью.

Воспользовавшись хаосом и неразберихой, я легко преодолел линию оцепления. Ливень, вражеская форма и закрывающее лицо забрало помогли мне. Когда я добрался до входа в ангар, Крысы уже повалили ворота и ворвались в помещение.

— Обыщите здесь каждый дюйм и достаньте мне этого ублюдка! — командовал капитан.

— Бесполезно, сэр, посмотрите туда, — сержант показал на открытый люк, из которого хлестали потоки дождя.

— Он может быть где угодно, в том числе и здесь. Или у тебя есть правильная версия?!

— Ну, за силовое поле он вряд ли вышел…

— Ты так считаешь, умник? Если он сюда влез, то мог и обратно выбраться.

Стоя в толпе бойцов, я тихо произнёс, делая вид, что рассуждаю вслух:

— Может, штаб… или фарнодром?..

— Точно! — подхватил мои слова стоящий рядом солдат. — Сэр, я был на КПП, когда там убили пилота. Он говорил, что Жабам нужна Ласточка.

— Хм… Хорошая идея, боец… Соображаешь… Оцепление оставить, трое на крышу, пятеро продолжают поиск здесь. Остальные за мной! — командовал капитан.

Присоединившись к отряду, я побежал вместе со всеми. Через несколько минут мы добрались до площадки на окраине воинской части. Периметр ярко освещался и наверняка был огорожен мощным силовым полем. На борту одного из летательных аппаратов было написано «Ласточка».

«Спасибо, что привели к цели», — ухмыльнулся я.

Мы прибыли как раз вовремя. Погрузку боеприпасов уже закончили, и фарнолёт готовился к старту.

— Остановить вылёт! — крикнул капитан. — Здесь может быть диверсант! Десять человек со мной на борт, остальные осматривают прилегающую территорию!

Вслед за капитаном я с другими солдатами поднялся на борт Ласточки.

— Вы двое в кабину, — давал распоряжения офицер. — В грузовой отсек — вы… — он указал на стоящего рядом со мной солдата и начал искать взглядом следующего претендента. Чтобы обратить на себя внимание я стал активно поправлять шлем. — И вы с ним, капрал, — ткнул в меня пальцем капитан.

Оказавшись в грузовом отсеке, я сразу же направился к ящикам с боеприпасами.

— Боец, проверьте комнату с пищевыми запасами, тут я сам справлюсь, — скомандовал я.

— Есть, сэр!

Когда солдат удалился, я достал «умные» гранаты и запрограммировал их срабатывание с задержкой взрыва в пять минут на высоте ровно в четыре с половиной мили. Именно эту высоту показывал дисплей пушки, из которой я сбил фарнолёт капитана Хорецана.

«Теперь Крысы сами пропустят бомбу, — злорадствовал я. — И никакая система защитных полей им не поможет».

Я положил гранаты в разные ящики и прикрыл снарядами так, чтобы они обязательно сдетонировали.

— Здесь всё чисто! — крикнул я и пошёл в соседнее помещение помогать в поисках мифического диверсанта.

Мы ещё продолжали искать, когда мощный толчок заставил землю содрогнуться: сработала бомба, оставленная на складе. Все в панике высыпали на улицу. Адский взрыв накрыл воинскую часть.

Воспользовавшись всеобщим замешательством, я отделился от солдат и залёг в траву, наблюдая за устроенной суетой. Со стороны ангара ещё долгое время звучали взрывы, выбрасывавшие огненные протуберанцы.

Внезапно освещение периметра погасло, похоже, один из снарядов повредил систему защиты. Пока не подключили силовое поле, я переполз в лес и оттуда продолжил наблюдать за переполохом.

Задержавшаяся со стартом Ласточка всё же взлетела. Видимо, после тщательной проверки решили, что ей ничего не грозит. Я с волнением ждал, как фарнолёт доберётся до Небесной Крепости. Взмыв в небо, летательный аппарат скрылся за тучами, укутавшими воздушную базу.

Минуты ожидания показались часами. Время будто остановилось. Я горел от нетерпения. И вот гром сотряс всё вокруг. Вспышка осветила землю, как в самый яркий солнечный день. Небесная Крепость, разлетевшаяся на множество кусков, пронзила небо метеоритным дождём, явив незабываемо красочное, но ужасное зрелище.

— Получилось! Вот вам за Одди! За Шандара! За родителей! За всех моих друзей! — процедил я сквозь зубы.

Несколько дней спустя я узнал о последствиях моей «операции». Наступающие вражеские солдаты, увидев сначала мощнейшие взрывы склада боеприпасов, а потом и уничтожение Небесной Крепости, решили, что попали в окружение. Полностью деморализованные, они начали отступать. Подоспевшие войска Барстера легко одержали победу над разрозненными отрядами противника. Было уничтожено большое количество живой силы, захвачено много пленных и техники, а также занята часть территории, принадлежавшей Великому Альянсу.

На учебной базе меня приняли как героя и наградили широкой фиолетовой нашивкой. Без выпускных испытаний я был зачислен в разведывательный батальон Корпов с сохранением звания младшего отрядного коммандера. Наступил новый этап в моей жизни.

Мне было за что ненавидеть Альянс. Переполненный жаждой мести, я беспощадно уничтожал врагов. В рядах Корпов я чувствовал себя на своём месте. Убивая, я был на страже жизни. Теперь я мог отомстить за смерть моего нерождённого ребёнка, за Одди, за родителей, за Шандара…

Службу в армии Барстера, как и всё, связанное с войной, наполняли опасности. Много раз я был ранен, а однажды даже попал в плен, из которого лишь чудом удалось бежать. Случались славные победы, но и поражения не обходили стороной.

Я часто думал об Одди, ведь нет чувства более яркого, чем любовь, и ничто, кроме неё, не может породить разрывающих душу страшных ран. Постепенно Одди превратилась для меня в привычную глухую боль, хранящуюся в памяти, но нежность к любимой помогала не допускать черноту в сердце.

Война шла с переменным успехом. За долгие годы баланс, установившийся с начала Эпохи Великого Противостояния, так и не был нарушен ни одной из сторон. Границы оставались практически неизменными: двумя третями территорий владел Барстер, остальными — Великий Альянс.

Но однажды что-то изменилось. Зыбкое равновесие пошатнулось. Чаша успеха всё чаще стала клониться на сторону врагов. Пошли слухи о том, что у Великого Альянса появилось новое могучее оружие, противостоять которому невозможно.

Враги наступали. Наши потери становились всё более регулярными и ощутимыми. Карта неотвратимо менялась, будто кто-то уронил чернильницу, и появившаяся жирная клякса медленно расползалась, перекрашивая пространство в цвета Альянса.