Скафандр и бабочка

Туристы

Сразу после окончания войны Берк принял маленьких жертв последних губительных набегов туберкулеза, но затем постепенно утратил свое прежнее назначение. Теперь там, скорее, сражаются с возрастными бедствиями, с неминуемым разрушением тела и разума, но гериатрия[14] — это лишь фрагмент картины, дающей точное представление о клиентуре заведения. На одном ее краю около двадцати больных в постоянном коматозном состоянии, бедняг, погруженных в бесконечную ночь у врат смерти. Они никогда не покидают своей палаты. Каждый, однако, знает, что эти люди там, и это странным образом угнетает сообщество, словно нечистая совесть. На противоположном конце, рядом с колонией пораженных слабоумием стариков, можно увидеть страдающих ожирением людей с растерянным взглядом, чьи внушительные антропометрические данные медицина надеется сократить. В центре — впечатляющий батальон покалеченных, который образует основную часть войска. Пострадавшие в спорте, в дорожных катастрофах и самых разнообразных домашних происшествиях, какие только можно себе вообразить, они на время попадают в Берк, дабы восстановить свои раздробленные конечности., Я называю их туристами.

Наконец, чтобы дополнить это живописное полотно, надо отыскать закоулок, куда поместить нас — пернатых со сломанными крыльями, попугаев без голоса, вестников несчастья, свивших свое гнездо в тупиковом коридоре неврологического отделения. Я прекрасно сознаю то легкое чувство беспокойства, какое мы, неподвижные и безмолвные, вызываем у менее обездоленных больных.

Для наблюдения за этим явлением нет лучшего места, чем кинезитерапевтический зал, где на реабилитацию собираются все пациенты. Это настоящий Двор чудес[15], шумный и красочный. Среди перестука костылей, протезов и прочих более или менее сложных устройств твоим соседом может оказаться молодой мужчина с серьгой, разбившийся на мотоцикле, бабуся в просвечивающем халате, которая заново учится ходить после падения со скамеечки, и бродяга с оторванной в метро ступней (никто так и не понял, как ему удалось это проделать). Вся эта компания, выстроенная в ряд, под небрежным наблюдением персонала двигает руками и ногами, в то время как меня прикрепляют к наклонной поверхности, которую постепенно переводят в вертикальное положение. Таким образом, по утрам в течение получаса я зависаю, словно застыв по стойке «смирно», и, наверное, похожу на статую Командора, появляющуюся в последнем акте моцартовского «Дон Жуана». А внизу народ смеется, шутит, перекликается. Я тоже хотел бы поучаствовать в этом веселье, но стоит мне посмотреть на них своим единственным глазом, как молодой человек, бабуся, бродяга разом все отворачиваются, испытывая неотложную потребность созерцать закрепленный на потолке датчик противопожарной сигнализации. Должно быть, «туристы» страшно боятся огня.