Скандал

9

Они поменялись местами, и Тула сжала в ладонях Сашину голову.

Хейке тихо пробормотал:

– Похоже, Тула способнее меня в получении информации через живых существ и предметы. Для этого есть прекрасное заклинание, но я никогда его не знал. Мы – «меченые», или избранные, в роде Людей Льда, наследуем разные способности…

– Будь любезен, заткнись на минуточку! – непочтительно заявила Тула. Только тогда всем стало ясно, как она сердита.

Хейке замолчал, но не мог сдерживаться долго. В собачьих глазах тоже застыли немой вопрос и недоумение.

– Ну? – повторил Хейке. – Что ты чувствуешь?

– Стены, – отрешенно выдохнула Тула. – Стены не пускают.

– И я почувствовал то же самое, – подтвердил он.

Остальные затаили дыхание. Если до этого кто-то забавлялся и был настроен скептически, то теперь все об этом позабыли. Всем казалось, что эти двое приблизились к чему-то важному.

Тула откинулась назад.

– Больше не могу. Стены мешают.

Хейке глубоко вздохнул, сел на корточки возле Саши и стал что-то нашептывать на ухо собаке. Остальные прислушивались. Саша подался вперед, сосредоточился и попытался понять, но это было не так-то просто для такой маленькой собачки.

– Ты помнишь Магдалену? – шептал Хейке. – Магдалену? Попроси своих друзей из космоса показать нам, где она! – Произнося эти слова, он чувствовал себя ужасно глупо, – но дело сделано. Пусть кто хочет, смеется, он должен испробовать все.

Саша слабо тявкнул. Беспокойно дернулся и вильнул хвостиком, услышав имя «Магдалена».

Хейке повернулся к ожидавшим.

– Самое сложное то, что существуют две Магдалены. Собака скучает по одной и боится другую. Единственное, что мы узнали: Магдалена жива, видимо, содержится в заточении, и ей очень плохо.

– Бедное дитя, – прошептал Молин.

– Нет, погодите! – воскликнула Тула. – Сработало! То, о чем ты попросил собаку! Идет послание. Или как это называется…

Она замолчала и крепче вцепилась в Сашину голову. Он отпрянул, больше из страха. Тула ослабила хватку, и пес успокоился.

– Я даже вижу каких-то существ, – прошептала Тула.

– Ты и вправду способная, – пробормотал Хейке. – Я ничего не чувствую.

Он отстранился, и Тула продолжала одна.

– Вот, – сказала она, и все подались вперед. – Вибрации!

Хейке выжидающе промолчал.

Тула медленно, напряженно и нерешительно произнесла:

– Я снова вижу видения. Яснее. Словно кто-то посылает их мне… – Хейке кивнул, побуждая ее продолжать.

Она озадаченно проговорила:

– Видения… очень много. Мужчина? Они переглянулись.

– Тула никогда не видела доктора, – напомнил Томас.

– И гора? – продолжала она.

– Возможно, это настоящая гора, – сказал Хейке. – Или доктор Берг.[1]

– Доктор Берг, – отрезала она. – Это доктор Берг, потому что я увидела веточку вереска.[2]

– Люнгквист, отлично! Ты общаешься с теми самыми существами. Профессор так и говорил: они посылают информацию в картинах, в символах. Что еще?

– Да. Документ. Я не понимаю. Что-то написано вверху. Круглая метка, вероятно, эмблема.

Она описала, как могла, во всех подробностях.

– Кажется, я это видел! Совсем недавно, – вскричал полицмейстер. – Дайте-ка подумать! Конечно, это он! Послужной список доктора Берга-Люнгквиста. Он у меня есть. Я взял в больнице, в Упсале. Подождите, бумаги у меня с собой.

– У меня тоже, – сказал Молин. – Он вручил их мне, когда стал моим личным врачом.

Старик кликнул слугу, и тот поспешил за бумагами. Хейке и Тула отпустили Сашу, тот спрыгнул на пол и начал радостно носиться вокруг стола, добиваясь поощрения за верную службу. Наконец, он застыл перед Томасом, в обществе которого чувствовал себя в наибольшей безопасности. Добряк Томас, откровенно измотанный путешествием, безропотно взял его на колени. Саша свернулся клубочком и засопел от удовольствия. Кто знает, может быть, он размышлял о разнице между настоящим и недавним прошлым. О тяжелом житье в доме Бакманов, которого он так счастливо избежал.

Молин и полицмейстер совместно штудировали послужной список пресловутого доктора. Остальные заглядывали им из-за плеча.

– Прекрасные рекомендации, – пробормотал Коль. – Но похоже, он был склонен к перемене мест.

– Еще как склонен, – заметил полицмейстер.

– Погоди-ка, – сказал Молин. – Твой список длиннее моего.

– Да, верно, – согласился полицмейстер. – Он не все тебе выложил. Смотри! Вот здесь расхождение. Накануне приезда на курорт Рамлеса он был в маленькой больнице под названием «Милосердие». И вернулся туда по окончании курортной практики. Да, а уже потом объявился в госпитале.

– «Милосердия» в моем списке нет, – сказал Молин. – И санатория Рамлеса тоже.

– Да, так и есть, – вступил в разговор Хейке. – Очевидно, он не хотел, чтобы Ваша милость узнали о них. А как он себя называет в Вашем документе? Берг или Люнгквист?

– Люнгквист, – ответил полицмейстер. – Потому что так лучше. Этот вариант списка существенно приукрашен.

– Ну что ж, это явно «Милосердие», – заключила Тула. – Искать Магдалену нужно там.

– Да, поскольку Берг так тщательно скрывает свое пребывание там, – кивнул полицмейстер. – Во всяком случае, от деда девочки.

– В больнице? – произнес Кристер. – Да, конечно, похоже на то. Все в доме Бакманов твердили ей, что она больна. И дядя Юлиус, и доктор Берг-Люнгквист на курорте. Но она не была больна.

– Где находится это «Милосердие»? – спросила Тула.

– О, в Швеции масса больниц с таким названием, – ответил Молин. – Нет ли адреса в бумагах? Полицмейстер посмотрел.

– Здесь нет… А, вот он! Совсем близко! Между Нуртэлье и Стокгольмом. Я даже вспоминаю это место. Очень дурная репутация!

– В каком смысле? – поинтересовался Томас. – Это ведь не… не лепрозорий для прокаженных?

– Нет-нет. Это приют, куда знатные семьи отправляют своих душевно и телесно увечных родственников, чтобы не стыдиться за них – и хорошо платят при этом.

– Звучит даже очень похвально, – заметил Молин. – Если, конечно, там надлежащий уход за ними! Ведь семье не всегда легко заботиться о таких больных.

– Истинная правда, но что касается «Милосердия», поговаривают, что больных туда помещают только ради собственного удобства и скоро «забывают». Деньги платятся и совесть чиста. Приют не на моем участке. Поэтому не могу с уверенностью подтвердить или опровергнуть эти слухи.

Тула мысленно поблагодарила сашиных «друзей» где-то во Вселенной за их точную подсказку.

А если это не фантазия? Существа, контактирующие с людьми через собак? Только сейчас она в полной мере осознала дикость подобной идеи.

И все же…

Тут вскочил Кристер. В белой сорочке с широким воротником он выглядел необыкновенно юным. На добрую сотню лет моложе остальных. И хотя, возможно, кое-кто не считал его достаточно зрелым для участия в дискуссии, сам он был уверен в своей незаменимости.

– Но если они хотели упрятать Магдалену в такое место… зачем они сперва потащили ее на курорт Рамлеса аж в Сконе?

Молин посмотрел на него острым взглядом старого промышленника.

– Потому что туда собирался консул Юлиус Бакман. Зажравшийся распутник, ему-то как раз было необходимо курортное лечение. И когда Берг получил там временную практику, все превосходно сошлось, и консулу лишь оставалось взять с собой племянницу. Конечно, это только моя теория, но я знал, что консул Бакман туда собирается. И Магдалена тоже. Консул был настолько любезен, что согласился взять с собой бедное болезненное дитя.

– Магдалена не была болезненной, – запротестовал Кристер. – Она, конечно, была худенькой, щуплой, но просто у нее такое телосложение, верно, Ваша милость?

– Разумеется, мальчик мой. А я-то, глупец, был благодарен консулу за заботу… Ну, что вы думаете? Доверимся «рассказу» маленькой собачки?

– Попытка не пытка, – с некоторой неохотой проронил полицмейстер. – Других версий у нас нет, а дело не терпит отлагательств. Если мы прищемим хвост доктору, он может захлопнуться, как устрица, и жизнь девочки, возможно, окажется в опасности. Мы не должны подвергать ее риску. Если, конечно, она еще жива, – смущенно пробормотал он. – А кто обследует это «Милосердие»?

– Вы сами, – сказал Хейке. – Свяжитесь с местной полицией или другими органами власти! И возьмите с собой Кристера.

– Меня? – мальчик засветился, как внезапно выглянувшее солнышко. Остальные вопросительно смотрели.

Только Молин понял Хейке: Кристера отвергли, усомнились в его магических дарованиях. Теперь он реабилитирован. Ему доверяют, независимо от того, чародей он или нет. К тому же он знает, как выглядит Магдалена, и, увидев, сможет ее опознать. Это была важная деталь.

Хейке брать не следовало. Его вид всегда вызывал массу вопросов.

Они припомнили, что в Швеции существуют санитарные комиссии сельских округов. Не везде, но при желании их можно отыскать. Поэтому выбрали еще и Томаса как самого представительного из всех. Он мог бы сойти за должностное лицо из такой комиссии, даже несмотря на мелкие неполадки в одежде. Тула не очень-то утруждала себя утюжкой, и на его рубашках всегда оставалось изрядное количество мелких складочек. Однако Томасу пришлось отказаться, сославшись на усталость. Вместо занемогшего Томаса выбрали Коля, но Томас все равно поблагодарил их. Он гордился тем, что был нужен, что его принимали в расчет. Для него это много значило.

Конечно, им хотелось заполучить в команду колдуна, однако кандидатура Тулы даже не рассматривалась. Женщины в то время не имели авторитета – они должны были быть милыми изящными дамами, чье место в гостиной за вышиванием.

«Да ведь есть же я», – хотел сказать Кристер, но удержался. Это бессмысленно, никто не верил в его сверхъестественные способности. Но они еще увидят! Они еще все умрут от удивления!

Его боевым кличем станет: «За Магдалену, не покладая рук и ног! Все средства – на ее спасение!»

Все вдруг осознали, как проголодались, и в результате пришлось снова сесть за стол. Прерванный обед был продолжен, Хейке и Тула получили новые тарелки с горячим супом, а на кухне наконец-то вздохнули с облегчением.

Сразу после обеда отважная троица двинулась в путь. Остальные ушли восвояси. В доме остался только Хейке. Когда пришел доктор Берг-Люнгквист, Хейке прятался в нише в спальне Молина, чтобы из-за полога наблюдать за происходящим и в случае необходимости наброситься на доктора.

Слуга был страшно огорчен.

– Ах, доктор Люнгквист, как хорошо, что Вы пришли! Его милость так плохи! Так плохи!

– Неужели, – изрек доктор, и Хейке услышал в его голосе скрытое торжество.

– Да, думаю, что его уже не спасти, доктор, – сказал слуга. – Его милость сами это знают, велели призвать семейство.

– Ты исполнил?

– Нет еще. Сначала хотелось бы выслушать Ваше мнение.

– Зови немедленно! Но только его зятя и невестку. Девочку, внучку, не надо! Она слишком юна, может его расстроить.

– Но именно ее он и желает видеть. Фрекен Магдалена его единственная родственница. Доктор Люнгквист колебался.

– Ладно, вызови и ее. Но напиши, чтобы все были осторожны!

Они остановились у постели. Хейке мельком увидел доктора, с безразличным лицом склонившегося над стариком. Молин лежал, закрыв глаза, и весьма натурально тяжело, надрывно дышал. Словно ему больше не хватало воздуха.

– У него лицо изменилось, – удивленно сказал доктор. – Оно стало… симметричнее?

– Да, оно сделалось таким после обеда, когда Его милости стало хуже.

– Гм, здесь медицина уже бессильна, – лицемерно заявил доктор. – Будем уповать на Господа, чтобы уход этого прекрасного человека в мир иной был безболезненным.

– Да, доктор Люнгквист, – безо всякого выражения произнес слуга. – Ах, как печально! Такой человек!

– Самый лучший, – вздохнул доктор. Молин слабо застонал и перестал дышать.

– Принеси мне маленькое зеркальце! – велел доктор.

С некоторым колебанием, бросая предостерегающие взгляды в сторону Хейке, слуга покинул комнату.

Доктор Люнгквист остался наедине с бывшим магнатом. Он тихо прошептал:

– Наконец-то, наконец-то, ты, глухой и слепой старый хрыч! Наконец-то мы получим то, что давным-давно нам причиталось!

Хейке и Молин запомнили эти слова.

Вернулся слуга с зеркальцем. Доктор поднес его к губам Молина.

Затем выпрямился и вздохнул.

– Конец уже близок, увы.

– Я буду дежурить возле Его милости, – огорченно сказал слуга. – У доктора ведь есть другие пациенты?

– Что? А-а, конечно. Я вернусь рано утром. Пошли за мной, если что-то изменится! И… наверное, за священником…

– Слушаюсь! Все будет исполнено.

– И, э… что там с завещанием?

– Завещанием?

– Да, Его милость хотели вписать нового наследника.

– Нет-нет, к сожалению, Его милость не успели.

– Ладно, это даже к лучшему. Было бы несправедливо по отношению к малышке Магдалене. И не забудь вызвать Бакманов! Они очень любили Его милость.

– Я уже закончил письмо. Перед приходом доктора.

– Давай я возьму его с собой и отправлю срочной почтой. Так дойдет быстрее всего. Доктор пулей вылетел из дома.

«Не терпится отправить радостную весть»? – с горечью подумал слуга.

Как только врач скрылся из виду, Молин сел на постели.

– Негодяй! – воскликнул он. – Слыхали такое! Я с трудом удержался, чтобы не открыть глаза и не сказать: «Я слышал тебя, мерзавец!»

Все трое слабо улыбнулись, хотя ситуация была не из веселых. Они порешили, что Молин «останется в живых» до приезда Бакманов. Только бы их разведчики нашли к этому времени Магдалену!

Если она жива. Разве можно доверять собачьим «сигналам»?

Но очевидно одно: до и после Рамлесы доктор Берг-Люнгквист останавливался в «Милосердии». Это место стоит посетить!

– Ну, каков из меня артист? – бойко спросил Молин.

– Великолепный, Ваша милость, – ответил слуга. Хейке улыбнулся.

– В какое-то мгновение я совершенно поверил, что Ваша милость при смерти. У меня был шок.

– О, да, да! Это мой маленький «гвоздь программы».

И они от души посмеялись, провожая этот тяжелый день.