Скандал столетия

Президентский цирюльник

Несколько дней назад в правительственной газете появился портрет Его Превосходительства сеньора Президента Республики, Мариано Оспины Переса, на церемонии открытия пункта прямой телефонной связи между Боготой и Медельином. Глава исполнительной власти был окружен на снимке десятком телефонных аппаратов; казалось, что именно они причина его серьезного, сосредоточенного и озабоченного вида. Хороший снимок: ничто с таким успехом не создает образ человека, полностью поглощенного решением чрезвычайно срочных и важных вопросов, как небольшое стадо телефонов рядом с ним (надеюсь, читатели встретили аплодисментами эту сюрреалистически-пошлую метафору). Оттого, что человек на фотографии словно бы намерен звонить по телефону, кажется, что все эти аппараты предназначены бесперебойно передавать соответствующим абонентам в Медельине информацию государственной важности, а сеньор президент по двенадцать часов в сутки будет дистанционно управлять этим информационным потоком из своего далекого кабинета. Но вот что интересно: при всей своей неимоверной занятости сеньор Оспина Перес имеет на фото вид человека вполне ухоженного – он прекрасно одет, его снежные седины тщательно причесаны, подбородок безукоризненно выбрит. Это говорит нам о том, что сеньор президент с должной частотой прибегает к услугам парикмахера, без сомнения доверенного и весьма квалифицированного. Вот мы и подошли к сформулированной в заголовке главной теме, навеянной созерцанием фотографии Первого лица Республики и самого гладковыбритого представителя власти в Америке: кто бреет президента?

Сеньор Оспина – человек умный, ловкий, предусмотрительный, и уж конечно, хорошо прорабатывает кадровые вопросы, особенно в отношении людей, которые служат ему непосредственно. Надо полагать, своим министрам он доверяет безусловно; это люди, которые не согрешат против его благорасположения ни словом, ни помышлением. Дворцовый повар, если во дворце есть свой повар, должен быть досконально проверенным, идеологически выдержанным кадром, который готовит изысканные и питательные блюда, представляющие собой важный фактор государственной безопасности, поскольку они служат Первому пищеварению Республики, а оно должно происходить гладко и беспроблемно. Далее, не исключено, что даже в самое сердце дворца, то есть в кухню, тайно проникают вражеские агенты политической оппозиции, злонамеренные и коварные. Значит, необходим надежный человек, который будет пробовать все блюда до того, как их отведает президент. И если все это верно в отношении министров, работников кухни, лифтеров, то что же, спрашиваю я вас, надо сказать о парикмахере – единственном избирателе, да что там, единственном смертном, который каждый день приближается к президенту с хорошо наточенной бритвой в руке? Каким же должен быть этот несравненный, этот особо доверенный, этот вельможный кабальеро, проводящий с сеньором Оспиной каждое утро? Ведь именно ему поверяют детали ночных кошмаров и заботы дня прошедшего и дня грядущего, именно он и есть тот приближенный мудрый советчик, которыми всегда бывают истинные цирюльники.

И если, по выражению поэта, судьба гениев часто лежит в руках акушера, то подумаем, как часто судьбы государства держал в руках цирюльник. Уверен, что сеньору Оспине эта истина известна. Поэтому я так и вижу, как перед церемонией открытия пункта прямой связи между Боготой и Медельином Первое лицо, полностью полагаясь на своего брадобрея, прикрывает глаза, устало вытягивает вперед ноги и отдается наслаждению чувствовать, как холодно-иронически скользит бритва вдоль яремной вены, в то время как в сознании плотными рядами маршируют пункты его сегодняшнего рабочего графика. Возможно даже, что президент рассказал парикмахеру о предстоящем открытии новейшего пункта связи, которое так украсит его президентство. «Кому бы позвонить в Медельин», – подумал вслух президент, в то время как идеально наточенная бритва легко двигалась вверх по его шее; парикмахер же – отец семейства, спортсмен и турист, человек благоразумнейший – воздержался от ответа, сохранив мудрое и многозначительное молчание. Потому что на самом-то деле (думал парикмахер), будь я не парикмахер, а президент, то на открытии пункта связи я с озабоченным видом взял бы трубку и властным тоном приказал оператору соединить меня с общественным мнением Колумбии.