Скандалы высшего света

Глава 2

Ужасно, когда найти удобное положение в постели удается всего лишь за пять минут до того страшного момента, когда приходится вставать. Особенно если постель теплая, а в комнате так холодно, что кусок льда можно хранить целую неделю.

Судя по замерзшему носу, второе утверждение вполне соответствовало истине. Ну а в справедливости первого сомневаться не приходилось: наконец-то голова устроилась на подушке, руки и ноги согрелись, а собственные плечи перестали мешать. Ах, до чего же хорошо!

И тут в дверь постучали. Не тихо и деликатно, а настойчиво, резко и требовательно: бах-бах-бах!

— Линни! — послышался голос матери.

Проклятие!

Не дожидаясь ответа, Джорджиана ворвалась в комнату. Выглядела она далеко не лучшим образом: волосы накручены на папильотки, бледное лицо лишено обычной косметики.

Пробуждение не самое приятное.

Герцогиня, кажется, полностью разделяла мнение хозяйки. Верная подружка Линни, как обычно, спала в ногах, головой к двери, но сейчас грациозно поднялась, повернулась к леди Дарингтон задом и снова улеглась.

— Право, милочка, не стоит пускать эту кошку в постель.

«Эта кошка» возмущенно дернула хвостом. Линни не ответила. Она вообще редко говорила, однако мать не замечала молчания дочери.

— Ни за что не поверишь, — Джорджиана запахнула халат и продолжила взволнованный монолог, — в то время как мы здесь с тобой разговариваем, этот человек сидит в нашей гостиной!

Поскольку Линни не произнесла ни слова, местоимение «мы» можно было считать не самым подходящим.

— Что за невежество! — воскликнула леди Дарингтон. — Приехать в такую рань! Никто не наносит визиты раньше полудня — неужели он не знает?

Кем бы ни был преступник, светских обычаев он, судя по всему, действительно не знал.

— До чего же он… — Матушка замолчала, не находя нужных слов. Факт сам по себе странный. Джорджиане Старлинг, леди Дарингтон, никогда не приходилось опускать руку в карман за словом. — Если он считает, что можно отвернуться от меня на балу у Уортов, а потом появиться в моей гостиной за два часа до полудня и вести себя так, как будто мы закадычные друзья, то глубоко заблуждается.

Сердце Линни затрепетало. Да, честное слово, мелодраматично затрепетало. Глупое, слабое, нежное сердце. Наверное, пришла пора пригласить доктора Нилсона и попросить проверить, все ли с ним в порядке.

Но, разумеется, сердце затрепетало лишь потому, что лорд Дарингтон вел себя самым непристойным образом. И голова закружилась исключительно по той же причине.

— Лорд Дарингтон здесь? — с удивлением услышала Линни собственный голос. — Сейчас?

Джорджиана взглянула на дочь и нахмурилась. Она любила говорить, но не разговаривать.

— Спустись к нему, — приказала она и презрительно взмахнула рукой. — Я ни за что не пойду. Не готова принимать в столь неприличное время, еще даже чаю не успела выпить.

Линни тоже не успела выпить чаю, но данное обстоятельство почему-то не казалось важным.

— Да и вообще я не намерена принимать лорда Дарингтона. Никогда. — Джорджиана повернулась к воображаемому собеседнику, который, очевидно, имел неосторожность возразить. — Нет, нет и нет! Не нахожу в этом человеке ничего приятного. Ты его видела! — воображаемый собеседник внезапно испарился, а его место снова заняла Линни. — В субботу вечером он продемонстрировал свои ужасные манеры: привез в театр бедную девушку и уселся в партере, среди черни. Твой отец пришел бы в ужас, если бы узнал, как порочат его титул. — Леди Дарингтон закрыла лицо руками, сдерживая рыдания, и покинула комнату.

Линни немножко посидела, глядя на дверь, за которой только что скрылась матушка. Она нередко спрашивала себя, не подобрали ли ее родители где-нибудь на обочине. Мать была бесспорной красавицей, во всяком случае, в молодости. Ну а сейчас для поддержания формы уже приходилось прикладывать некоторые усилия. Отец тоже обладал незаурядной внешностью. Да, его смело можно было назвать неотразимым. А в итоге на свет появилась Линни — бледная, неприметная. Не слишком высокая и не слишком маленькая, не толстая и не худая, не слишком красивая и не слишком некрасивая. Слово «слишком» вообще ей не подходило. Можно сказать, она идеально вписывалась в любой интерьер, а потому никто не обращал на нее внимания.

Пока отец был жив, родители неизменно находились в состоянии войны. Каждый стремился к безусловному лидерству, каждый требовал внимания. А вот ребенку не доставалось ни капли заботы. Казалось, девочку не замечали, хотя она и сидела в той же комнате. Родители всю жизнь вели себя как трехлетние дети. Сейчас, правда, остался лишь один трехлетний ребенок.

Герцогиня подняла голову и многозначительно взглянула на хозяйку.

— Знаю, знаю, — без слов поняла Линни. Речь шла о кувшине с водой для умывания, к которому надо было шлепать по холодному полу. Вода сейчас будет ледяной — в прямом смысле. На прошлой неделе утром пришлось разбивать лед.

В маминой комнате горничная Энни регулярно топила камин и грела воду. Ну а поскольку о мисс Каролине никто особенно не вспоминал и не заботился, то Энни прекрасно обходилась без лишней работы.

Герцогиня строго помахала хвостом.

— Да-да, иду. — Линни решительно вылезла из-под одеяла и мужественно отправилась приводить себя в порядок.

Это была она. Неужели его плачущей лесной нимфой действительно оказалась леди Дарингтон? Нет, не может быть. Леди Дарингтон он встретил на балу у Уортов, так что сейчас, должно быть, перед ним предстала леди Каролина Старлинг.

Мысли замерли, и теперь Терранс Грейсон, четвертый маркиз Дарингтон, мог, только молча созерцать.

— Лорд Дарингтон, — произнесла нимфа, войдя в маленькую гостиную, и склонила голову. Без слез глаза казались бледнее — они уже не сверкали подобно изумрудам, как в театральной ротонде, за пальмой. Зеленые глаза он помнил отлично, особенно ночью, когда ворочался без сна.

Нет, назвать их бледными было бы неправильно: скорее, сейчас они просто выглядели немного светлее. А вот кожа осталась такой же нежной, по-детски розовой.

Кошка, которую гладил Терранс, с удовольствием прижалась к ладони, и он почесал ее за ушком. Она — то есть молодая леди, а не кошка — смотрела недоуменно, словно он забыл встать.

О Господи, он же действительно забыл встать.

Терранс поспешно вскочил, для чего пришлось бесцеремонно сбросить кошку на пол. Та оскорбленно взвизгнула и вылетела из комнаты, как пушечное ядро.

Начало не самое удачное. Любой разговор сейчас давался с немалым трудом, и плавный старт помог бы развязать язык.

Проблема заключалась не в том, что мозг отказывался работать. После того как пуля попала в голову и уложила его на сырую французскую землю, Терранс Грейсон с трудом подбирал слова, способные достойно выразить мысли.

— Вижу, вы успели познакомиться, с Мисс Спит, — заметила леди. — Обычно она не слишком охотно общается. Боюсь, теперь нескоро решится снова прыгнуть к вам на колени.

Леди Каролина Старлинг нахмурилась, и высокий лоб слегка наморщился.

— То есть я хотела сказать… — быстро добавила она и умолкла. Просто стояла посреди комнаты с таким видом, словно больше всего на свете мечтала исчезнуть.

Это желание Терранс знал отлично.

— Леди Каролина, — произнес он, отчаянно пытаясь заполнить молчание. Слова отказывались служить. — Я… — Слова, слова! Пожалуйста, скорее. Английские, французские — любые. Например: «Ах, леди Каролина, ваша очаровательная шейка создана для поцелуев».

Нет, начинать беседу так бурно, пожалуй, не стоило.

Мисс Старлинг глубоко вздохнула и замерла в ожидании.

— Черт! — подумал Терранс и услышал, что произнес слово вслух.

Отлично. Молодец.

— Прошу прощения? — Зеленые глаза изумленно округлились.

Наверное, состояние шока оказалось бы менее выраженным, если бы в эту самую минуту не выяснилось, что субботняя плачущая нимфа и есть его четвероюродная сестра, леди Каролина Старлинг, в недалеком прошлом обитательница поместья Айви-Парк.

Окончательно потерять дар речи не лучший способ бороться с трудностями.

Терранс не удержался и усмехнулся.

Леди Каролина заметно напряглась и откашлялась.

— Понятия не имею, что привело вас сюда, лорд Дарингтон, особенно в столь ранний час. Но если вы намерены насмехаться надо мной из-за того, что произошло в театре, то…

— Ни в коем случае!

— Что ж, хорошо.

Они молча смотрели друг на друга.

Терранс заранее заготовил речь и выучил наизусть, потому что прекрасно понимал: на балу в доме Уортов серьезно обидел леди Дарингтон. Но, оказавшись лицом к лицу с вдовой покойного маркиза, просто не смог найти нужных слов.

И все же для столь важного знакомства слова были необходимы. Правильные, хорошие слова. А потому он написал небольшое обращение и выучил речь наизусть.

И вот сейчас перед ним оказалась не сама вдова, а ее дочь. Следовательно, половина речи вообще не годилась, а вторую половину предстояло существенно переработать.

Внесение изменений требовало немалых усилий. Особенно если учесть, что, глядя на дочку, сконцентрироваться на словах не удавалось. Такой нежной кожи он еще не видел. А родинку на шее надо было бы исследовать подробнее. Желательно языком.

Терранс на мгновение прикрыл глаза и постарался подтолкнуть парализованные мысли. Итак, леди Дарингтон. Да хорошо. Леди Дарингтон — именно так и начиналась его речь.

— Леди Дарингтон, — произнес маркиз и умолк, наткнувшись на озадаченный взгляд.

Нет, неправильно. Перед ним стояла не леди Дарингтон, а мисс Каролина. Он же сразу это понял. Эх, если бы можно было приказать языку работать! Вот так и сказать: давай же, черт возьми, говори!

Так. Значит, мисс… нет, леди Каролина Стерлинг.

— Леди Каролина, — начал он снова и не смог спрятать гордую улыбку. Отлично. Имя найдено правильно. — Я привез вам приветы от бывших арендаторов. — Пока все шло хорошо, но дальше следовало несколько предложений, уместных лишь в беседе с леди Дарингтон.

Но у него же письма к леди Каролине. В Айви-Парке она пользовалась несомненной любовью слуг и арендаторов.

— А еще привез адресованные вам письма.

— Так-так. Замечательно. Терранс невероятно гордился собой: так ловко справлялся со словами, хотя и разговаривал без предварительной подготовки. К тому же задача усложнялась солнечным светом, превращавшим молодую леди в волшебное золотое видение.

— Хочу также сообщить, — продолжил он, — что в Айви-Парке дела идут прекрасно. Мисс Элизабет Билнет месяц назад вышла замуж за молодого человека из южного графства. Все дети Лори учатся в школе, а их матушка работает в поместье кухаркой. Миссис Лори просила обязательно это сказать. А еще просила передать, что леди Каролине… э-э… — Не получилось. Расслабился и сразу попал впросак. — То есть… хотел сказать, вам будет приятно узнать, что розы цветут великолепно, потому что в ваше отсутствие за ними старательно ухаживает мистер Линч.

Молчание.

Каролина смотрела на него как на трехголового змея. Но так ли уж все плохо? Фразы действительно складывались не очень ловко, и все же он сказал все, что хотел сказать. Начало получилось несколько странным и сложным, но постепенно стало легче.

Конечно, он не ожидал, что сейчас в комнату впорхнет плачущая лесная нимфа — такое сравнение возникло в голове, едва он увидел ее сквозь листья пальмы. Но до чего же приятно узнать имя той, чей образ не давал уснуть две ночи подряд!

Назвать ее красавицей было бы преувеличением. Настоящая красавица — это мисс Реллтон. Необыкновенно прекрасная, но, к сожалению, смертельно скучная особа. Нет, очарование леди Каролины можно было бы и не заметить, если бы первая встреча не состоялась в минуту горестных переживаний, когда переполненные слезами глаза напоминали бездонные, лесные озера.

Уж не страдает ли он склонностью к поэзии? Может быть, это новое осложнение после ранения?

Вообще-то особенно ярко запомнилось, как блестели глаза, когда она вскочила и сунула ему в нагрудный карман сюртука мокрый грязный носовой платок. Тогда он едва не рассмеялся.

И сейчас не смог сдержать улыбку.

— О!

Гневный возглас удивил его.

— Вы просто ужасны!

С тех пор как Терранс отважился вернуться в общество, прошло немало времени, однако ничего ужасного он не сделал.

— Вы смеетесь надо мной! Ничего подобного.

— Нет, не смеюсь.

— Как вам не стыдно, лорд Дарингтон! Не знаю, в чем заключается цель вашего визита, и почему вы вообще решили потратить свое драгоценное время на столь скромную особу, как я, но позвольте заявить со всей ответственностью, что я не потерплю унижений! Вы явились, чтобы заставить меня смущаться и переживать из-за неловкости в театре, произнесли речь, как будто прочитали по бумажке, а теперь еще и смеетесь? Нет уж, спасибо! Мне даже безразлично, что мисс Спит, сидела у вас на коленях.

Совершенно безразлично! — Каролина сердито топнула ногой. — Безразлично, что у вас густые волосы, а мое сердце почему-то дрожит. Наверное, потому, что я вас ненавижу! — Она порывисто повернулась, выбежала из гостиной и торопливо зашагала по коридору.

Спустя мгновение Терранс услышал, как хлопнула дверь, и понял, что это та самая дверь, через которую он вошел в дом.

А это означало, что леди Каролина только что накричала на него и убежала на улицу. Да, он выгнал девушку из ее собственного дома.

Хотя проблема со словами действительно существовала, Терранс не сомневался, что соображал вполне здраво. Однако в последние несколько минут окончательно растерялся.

Что означало странное заявление о его волосах?

Лорд Дарингтон еще немного постоял в пустой комнате, посмотрел по сторонам и вышел в коридор.

— Есть кто-нибудь? — позвал он и подождал ответа.

Ответа не последовало. Колокольчика тоже не было видно. Зато на вешалке возле входной двери обнаружились его плащ и шляпа.

— Простите, — снова обратился он в пространство, однако маленькая горничная, которая его впустила, так и не появилась. Что ж, отлично. Он подошел к вешалке и взял одежду.

Да, что и говорить, визит не слишком удался.

И все же, подумал лорд Дарингтон, выходя на улицу, он сумел сказать все, что следовало сказать. Но впредь, наверное, лучше избегать встреч с леди Каролиной Старлинг.

От нее мысли начинали путаться, а в душе рождалось странное смятение. Да и вообще она казалась немножко странной.

Но почему же в таком случае избегать встреч отчаянно не хотелось?

Может быть, не она странная; а он сам ненормальный?

Вряд ли можно было придумать что-нибудь глупее того положения, в котором оказалась леди Каролина Старлинг. Сначала умудрилась с самого утра наговорить нелепостей, а потом решила насмерть замерзнуть на собственном крыльце. Выскочив на улицу, Линни даже не догадалась одеться. И не потрудилась вспомнить, что убегает из собственного дома. Дурочка. Устроила безобразную сцену и теперь дрожит от стыда и холода.

Вернуться нельзя. Придется ждать, когда лорд Дарингтон соизволит уйти.

Во всем виновата гордость. Ну и еще, конечно, несдержанность: нельзя было давать волю языку. Гораздо спокойнее и надежнее действовать по привычному, хорошо проверенному образцу: меньше говорить и больше молчать.

Линни спустилась с крыльца и увидела, что по дорожке важно прогуливается Виконт. Кот высокомерно взглянул, презрительно махнул хвостом и, не останавливаясь, прошествовал дальше. Не иначе, как возвращался с ночного кутежа.

Ужасный мужчина. Все мужчины ужасны, даже те, которые по праву рождения относятся к семейству кошачьих.

Виконт прошел по дорожке еще несколько ярдов, а потом невозмутимо свернул под парадную лестницу — туда, где в укромном алькове пряталась небольшая дверь для слуг.

О, так вот как можно вернуться в дом! Вслед за котом Линни спустилась по ступеням и постучала.

Они молча ждали, пока кухарка откроет. Виконт ничем не напоминал свою бабушку, любимую подругу Линни по имени Мистер Уинки.

Мистер Уинки родилась и выросла в Айви-Парке, а когда повзрослела, оказалась не мистером, а миссис. Это случилось в тот момент, когда Линни обнаружила ее на любимом атласном платье леди Дарингтон в обществе шести крошечных котят.

В числе этих котят была и Герцогиня. Когда пришло время, она порадовала мир появлением Виконта и Мисс Спит. Характер у обоих оказался сложным: Виконт отличался невероятным высокомерием, а Мисс Спит, вечно пребывала в дурном настроении. Но Линни все равно их любила. Можно сказать, что из-за них она и собралась замуж за лорда Пеллеринга. Да-да, кошкам в городе неуютно. Им нужны простор, свежий воздух, уютные амбары и таинственные, полные мышей сараи.

Линни услышала, как наверху открылась дверь, и прижалась спиной к стене. Меньше всего сейчас хотелось, чтобы лорд Дарингтон увидел, как она дрожит возле кухонной двери. Если вдруг это случится, драматический, хотя и нелепый, финал будет безнадежно испорчен.

И опять-таки во всем следовало винить гордость. Вряд ли кто-то мог заподозрить Линни в излишнем и болезненном самолюбии, но на самом деле и гордости, и самолюбия хватило бы на троих.

Сапоги лорда Дарингтона пересчитали ступени, и маркиз спустился на дорожку. Линни затаила дыхание, но в этот момент кухарка наконец-то удосужилась открыть дверь.

— Что вы здесь делаете, леди Каролина? — во весь голос закричала она. — Простудитесь! Замерзнете насмерть!

Виконт проскользнул между ног и исчез.

— Леди Каролина? — послышался с дорожки растерянный голос маркиза. Разумеется, он не мог не услышать трубного гласа кухарки.

Лучшим выходом из неприятной ситуации было бы проскользнуть между ног кухарки вслед за котом и так же бесследно раствориться. Но вместо этого Линни подняла голову и увидела над собой неправдоподобно красивое лицо лорда Дарингтона — джентльмен перегнулся через балюстраду и смотрел недоуменно и вопросительно.

Раз он был настоящим чудовищем и людоедом, то и выглядеть мог бы соответственно.

— Честное слово, вовсе не хотел вас обидеть, — произнес лорд Дарингтон искренне и вполне серьезно.

Кухарка застыла с открытым ртом, а Линни мечтала об одном: повернуть время вспять хотя бы на полчаса и решительно заявить матери, что не хочет и не может выйти к неожиданному утреннему посетителю.

Никогда ей не удавалось найти верные слова и поступить правильно, а потому она предпочитала вообще ничего не говорить и ничего не делать. Ужасная сцена в гостиной лишь подтвердила, что необходимо как можно быстрее выйти замуж и навсегда уехать в деревню.

— Вы вовсе меня не обидели, лорд Дарингтон, — поспешно ответила Линни. — Но…

Кухарка, кажется, тоже чрезвычайно смутилась: предательница спряталась в дом и захлопнула за собой дверь.

Да простит ее Бог. Линни тряслась от холода.

Лорд Дарингтон торопливо спустился, на ходу сбрасывая с плеч плащ из прекрасной тонкой шерсти.

— Наденьте. — Он протянул плащ Линни. Она не пошевелилась, и теперь оба стояли молча, смотрели друг на друга и мерзли.

Наконец Терранс встряхнул плащ и попытался укутать Линни.

О, ради Бога! Она сунула руку в рукав, слегка наклонилась, чтобы попасть во второй, но внезапно замерла, ощутив на шее тёплое дыхание.

По спине и по рукам почему-то побежали мурашки. Восхитительное, ни разу в жизни не испытанное чувство.

— С вами все в порядке? — заботливо поинтересовался лорд Дарингтон и склонился еще ниже.

О Господи! Линни вздрогнула, однако вовсе не от того, что несколько минут назад едва не замерзла насмерть.

Она залезла в огромный плащ и поспешила отвернуться. Сделать это оказалось совсем не просто: оба стояли в тесном алькове, и места катастрофически не хватало. Линни даже видела, как на подбородке маркиза пробивалась щетина, а окружающий воздух наполнился терпким ароматом — сигары, дорогого парфюма, кофе и… мужчины.

О Господи!

Лорд Дарингтон долго смотрел молча и вдруг едва заметно нахмурился. Он казался смущенным, растерянным и неловким, но, судя по тому, что довелось о нем узнать, ожидать смущения и неловкости было трудно.

Линни вздохнула:

— Лорд Дарингтон, не могу понять…

— Согласитесь ли вы отправиться со мной на каток к Морландам?

Предложение прозвучало настолько неожиданно, что Линни даже посмотрела по сторонам, желая убедиться, что никто не слышит. Скорее всего, это просто заковыристая шутка, изощренное издевательство или глупая мужская бравада.

— Я обручена, лорд Дарингтон, — сообщила Линни, хотя на самом деле предполагаемая помолвка еще не состоялась. — Ну, по крайней мере, скоро обручусь. — Она надеялась на лучшее — или думала, что надеется.

В глазах неожиданно защипало, а сердце стало тяжелым, как каменная наковальня, по которой изо всех сил стучат огромным молотом.

Снова подступили слезы.

Нет, ни в коем случае нельзя думать о лорде Пеллеринге и грядущем предложении руки и сердца, особенно в присутствии посторонних. Сразу хочется плакать. Одно дело — реветь у себя в комнате, и совсем другое — выставлять напоказ неожиданно проявившуюся слабость.

Линни прикусила губу и независимо подняла подбородок. Она ни за что не заплачет перед лордом Дарингтоном. Правда, глаза все равно уже блестят — слезы обжигают и рвутся на свободу. Остается лишь надеяться, что после свадьбы жизнь войдет в устойчивое русло, и нервы успокоятся. Хорошо бы уговорить слезы подождать, пока она вернется в свою комнату и закроет дверь.

А еще лучше, если бы лорд Дарингтон не стоял сейчас перед ней и не смотрел так внимательно, с интересом наблюдая, как она расклеивается… снова.

Нет, черт побери, никаких слез!

Линни глубоко вздохнула, сжала кулаки, но так и не смогла сдержать нервную дрожь. В этот момент лорд Дарингтон что-то произнес.

Она не поняла слов, но он покачал головой, крепко ее обнял и прижал к широкой груди.

Первым ощущением стал шок. Мелькнула мысль, что надо возмутиться, оттолкнуть, вырваться на свободу. Что за вольности? Скорее всего, он просто смеется над ней или задумал какую-нибудь обидную выходку. Но уже спустя секунду разум отказался служить. До сих пор ее еще никто не обнимал. Мысли растворились, и внезапно стало хорошо, тепло, уютно и спокойно. Удивительно: ледяная зима сковала мир, но оказалась бессильной перед простым объятием.

Разве не чудесно провести несколько драгоценных мгновений в сильных руках, возле мускулистой груди, прислушиваясь к ровному биению сердца?

Линни совсем забыла, что совсем недавно отчаянно сражалась со слезами. Из-за чего, собственно, плакать? Ах, а что же она делает в объятиях лорда Дарингтона?

Она порывисто высвободилась.

— Все в порядке? — уточнил лорд Дарингтон низким бархатным голосом.

Нет-нет, совсем не в порядке.

— Надо идти домой. Немедленно. — Линни повернулась и отчаянно забарабанила в дверь кухни.

Дверь открылась в ту же секунду, как будто все это время кухарка стояла рядом и подслушивала. Что ж, ничего не поделаешь. Не пройдет и часа, как новость будут знать все слуги Лондона.

Линни вздохнула и последовала примеру Виконта: прошмыгнула мимо кухарки и исчезла.