Скандальная жизнь настоящей леди (ЛП)

Глава 12

Олмак никогда не сиял так ярко. Конечно же, Симона никогда не посещала священные залы для приемов, где бомонд собирался, чтобы потанцевать, побеседовать и устраивать браки, но именно так она представляла их себе. Миссис Олмстед прочитала ей достаточно сообщений из колонки сплетен, чтобы девушка смогла выстроить восхитительную картину в своем сознании. Прекрасные молодые женщины одеты в элегантные платья из шелка и кружев, тогда как джентльмены выглядят изысканными, внимательными и привлекательными. Мужчины поднимают свои лорнеты и бокалы с вином; женщины ослепляют яркими улыбками и еще более яркими драгоценностями, которыми они увешаны с головы до открытых туфелек.

У патронесс Олмака здесь случился бы удар.

Драгоценности могли быть настоящими; а вот улыбки нет. Несколько мужчин уже нетвердо стояли на ногах, так же, как и одна-две женщины. Пары в Гриффин-Вудс стояли слишком близко друг к другу, их руки находились там, где им не положено находиться в приличном обществе, а некоторые гости просто исчезли в темных углах и занавешенных альковах. Платья женщин открывали больше прелестей, чем скрывали их, а мужчины не трудились скрывать свои взгляды туда. Хуже всего было то, что сейчас была середина дня, а не время, близкое к полуночи.

Конечно же, самым большим отличием между ассамблеями в обществе и этим собранием было то, что юная леди приезжала в Олмак, чтобы найти себе пару. Мужчины же приезжали сюда, чтобы избежать сватовства, или игнорировать своих супруг, если они у них уже были. Слово «брак» никогда не произносилось среди полусвета. Это было таким же незыблемым правилом, как и те, что господствовали на Кинг-стрит.

Симона почти пожалела, что приехала сюда. Затем она пожалела, что была так непреклонна, отказавшись от драгоценностей. Фейерверк драгоценных камней на голой коже казался ей кричащим и дешевым, но девушка могла бы ощущать себя более спокойной среди этих женщин, если бы надела подобные доспехи. Тем не менее, рука Харри, обнимавшая ее за талию — жест, который вместе с тем был слишком фамильярен для воспитанного общества — придавала ей уверенность. Быстро оглядевшись, Симона поняла, что если ничто иное, то спутник у нее был самый красивый во всем зале. Жаль, что за это ей не дадут очки.

Лорд Горэм бурно поприветствовал их. Харри прошептал, что маркиз лишь хотел подлизаться к лорду Ройсу, но его шепот, щекочущий ухо Симоны, дыхание, касавшееся ее волос, когда молодой человек наклонился ближе, запах его пряного одеколона и мыла — все это отвлекало внимание девушки от напыщенного хозяина.

Любовница лорда Горэма поприветствовала их так, словно она была хозяйкой этого прекрасного старого дома. Она не слишком изящно пнула своего лорда в лодыжку, когда тот слишком долго удерживал руку Симоны. Клэр Хоуп была красивой, как это и утверждала ее репутация, с мощным бюстом оперной дивы, который мог бы заменять подставку для нот.

Маркиз, казалось, восхищался гораздо меньшими прелестями Симоны, потому что его глаза так и не добрались до ее лица.

— Я вижу, что ставки будут очень интересными, моя дорогая, — заявил его сиятельство своей любовнице, когда та еще раз пнула его. Но быстро добавил: — Не то, чтобы у меня были какие-то сомнения по поводу твоей победы.

Симона не могла понять, почему маркиз расстается со своей красивой давней любовницей, потому что пара вела себя как супруги со стажем. Затем она вспомнила, что у аристократа уже была жена. Возможно, именно Клэр собиралась уйти, с надеждой на более постоянные отношения с другим джентльменом. Она определенно улыбалась Харри с улыбкой хищницы. Симона пододвинулась к нему поближе.

Клэр повела их по кругу, представляя гостям, словно настоящая хозяйка. Симона улыбалась женщинам, делала реверансы мужчинам, и желала, чтобы у нее была возможность заглянуть в свои записи. Ей никогда не удастся соединить имена с таким количеством лиц. Здесь было почти двадцать пар, некоторые из них сняли комнаты в близлежащей гостинице, предпочтя ей переполненный особняк, как поведала им Клэр. Мужчины тепло приветствовали Харри, а женщины — еще теплее. Симона продолжала держать свою руку поверх его руки, а он накрыл ее руку ладонью другой. Или он понял ее, или ему не нравилось то, как пялились на нее мужчины, почти облизывая губы.

Симона не любила, когда ее так пристально изучали, особенно после таких же голодных взглядов со стороны своих бывших нанимателей. Так что она была рада, когда Клэр пригласила женщин в гостиную, отделанную в египетском стиле, пока джентльмены собирались обсуждать предстоящее соревнование в библиотеке лорда Горэма. Ей не стоило с таким рвением освобождаться из-под защиты Харри.

Уродливая мебель с лапами крокодила была более приветливой, нежели допрос, с которым девушка столкнулась.

Как давно она знакома с Харри, как они встретились и откуда она родом? О, Боже. Она и Харри никогда не обсуждали деталей — а Симона вовсе не намеревалась рассказывать правду; она скорее присоединилась бы к мумии в саркофаге — поэтому она не знала, что за сфабрикованную историю он придумал для джентльменов. Она ответила расплывчато:

— О, я бывала тут и там, и встретила Харри во время своих путешествий. — Этот ответ никого не устроил.

Почему у нее нет никаких драгоценностей, если Харри Хармон, как предполагалось, был таким щедрым?

Симоне захотелось зашипеть на кошку, которая сделала это замечание, темноволосую женщину с висящим на шее рубином, огромным, словно черепица. Может быть, даже фальшивым.

— О, мой Харри щедр на другие… подарки.

Владелица рубина взволнованно хихикнула.

— Значит, он на самом деле такой хороший любовник, как все заявляют?

Симона отпила чая, который предложила Клэр, вместо того, чтобы запустить чашкой в невоспитанную женщину. Чай, может быть, был хорошего качества, и фарфоровый чашки такие же изящные, как и во всех лучших домах, но это была не утонченная компания, и не имеет значения, как старательно они притворялись, чтобы вести себя как леди. Симона не опустится до их уровня. Она похлопала ресницами и застенчиво улыбнулась.

— Неужели я выгляжу неудовлетворенной? Более того, леди никогда не рассказывает об этом.

Ее ответ вызвал взрыв смеха.

— Как и я.

— И я тоже.

— Что вы хотите узнать про Энтони?

Клэр предложила еще чая, затем вина, а потом сказала:

— Нам нужно присмотреться друг к другу, не так ли?

Нет, только не тогда, когда дело касалось соревнования. Никто не собирался соревноваться в пении с Клэр, так что все думали, что бывшая певица должна выйти из соревнования и стать судьей. Как профессионалка, которой она была, Клэр не захотела отказаться от выступления. После этого женщины начали делать дополнительные ставки среди самих себя. Нома умеет танцевать? Играет ли она в бильярд? А что насчет карт?

Девушка улыбнулась и повторила свои слова:

— Леди никогда не рассказывает о себе. — Так же, как и игрок не показывает свои карты.

Вскоре женщины разошлись, чтобы одеться к обеду, к облегчению Симоны.

— Мы живем по деревенскому времени, знаете ли, — объявила Клэр, с презрением к штату прислуги в поместье, за то, что они не поддерживают лондонских стандартов. По крайней мере, поздно ночью, после вечерних развлечений гостей будет ждать ужин.

Беседа мужчин не намного отличалась. Каждый хотел знать, где Харри нашел такой бриллиант.

— Общий друг познакомил нас, — ответил тот, что вовсе не было ложью. Затем они спросили, как давно он содержит мисс Ройяль, и почему он прятал ее от их жаждущих глаз, когда кто угодно из собравшихся мог бы сделать ей лучшее предложение?

Они все засмеялись, когда Харри ответил:

— Вы сами ответили на свой вопрос. Почему я должен был выставлять свою девушку с глазами, как у лани, перед стадом оленей, увлеченных половой охотой? И она еще недостаточно долго находится под моим покровительством, — что было явным предупреждением для всех них держаться подальше.

— Я не знаю, Хармон, — проговорил богатый банкир, который не знал о репутации Харри по владению шпагой и пистолетом. — Может быть, девчонка предпочла бы набоба, который увешал бы ее бриллиантами?

— Полагаю, мисс Ройяль предпочитает сапфиры.

Банкир вышел за дверь библиотеки, спустившись вместе с сигарой в сад. Если тон Харри не убедил его исчезнуть, то это сделало предостережение лорда Горэма.

Рыцарь, который был пьян настолько, что уже не понимал этого, спросил:

— Неужели эта девка настолько хорошая любовница, как и выглядит? Знаете, что всегда говорят о рыжеволосых: горячий нрав, горячая кровь.

Если бы у Харри была в руке шпага, то рыцарь стал бы на голову короче. Он подумал о том, чтобы потянуться к ножу, спрятанному в сапоге, или маленькому пистолету на пояснице. Однако он не мог так быстро испортить прием. Вместо этого Харри уставился взглядом с черным ободком на несчастного пьянчужку и спокойно, размеренно ответил:

— Джентльмен никогда не станет спрашивать. И джентльмен никогда не рассказывает об этом. — Затем он отвел взгляд, тем самым сменив тему. — Кто хочет заключить пари?

Несколько мужчин задумались о том, чтобы исключить имена своих любовниц из соревнования, зная, что их птички никогда не смогут взлететь так высоко, как самая последняя голубка Харри Хармона, но они все равно выложили свои ставки на стол. Горэм отметил заявки с сочувственным смехом, зная, что никому не поздоровится, если кто-то из женщин узнает о предательских мыслях.

Он перестал посмеиваться, когда они обсудили различные варианты для соревнования, и Горэму пришлось внести несколько изменений в свои планы. Мужчины хотели независимых судей и конкурсов, включающих как можно больше участников, саботируя тем самым безусловную победу Клэр во время состязания в пении. Лорд Горэм вовсе не был рад этому, в частности тогда, когда Харри отказался включать категорию лучшей любовницы.

— Давайте сохраним наше достоинство, джентльмены, — проговорил он, отлично сознавая, что сам он — ублюдок среди законнорожденных, титулованных, богатых мужчин, и все они знали об этом. — И помните о вежливости, с которой мы должны относиться к леди. Давайте просто предположим, что каждая из наших партнерш очень хорошо умеет удовлетворять мужчину. Не существует никакого объективного способа присуждать очки.

Капитан Энтуистл, недавно из Королевского Флота, ответил:

— Я бы сказал, судя по твоей улыбке, Хармон, что такой способ есть. Выглядишь, словно кошка в горшке со сливками, если хочешь знать мое мнение.

Харри рассмеялся.

— Нома намного восхитительнее, чем самые сладкие сливки, но я все равно не стану заключать пари на постельные игры.

Капитан знал, когда терпел поражение.

— Во всяком случае, что это за имя — Нома? Никогда не слышал ничего подобного.

— Оно интересное, не так ли? Наполовину иностранное, как я полагаю, и наполовину цыганское. — Он был рад говорить правду, что также служило его целям сделать Симону похожей на кого угодно, кроме английской гувернантки.

— Цыганское, говоришь? Черт, на тебя можно положиться: ты сумеешь найти алмаз среди мусора. Счастливчик.

— В этом случае так и есть. — Что также было правдой.

Наверху Симона встретила камердинера Харри, маленького человечка, снующего между большой спальней и смежными гардеробными. Метлок раньше был актером, как проинформировала ее Сара, выкладывая одежду Симоны, чтобы посмотреть, не нуждается ли что-нибудь в глажке. Он собаку съел на костюмах, париках и гриме.

Симона впилась взглядом в пожилого мужчину. Она готова была поспорить, что так и есть. Затем она нахмурилась, глядя на Сару.

— Ты должна была сказать мне.

Горничная рассмеялась и подняла платье, которое она выбрала для первого обеда здесь.

— Я сказала вам, что вас ждет замечательный сюрприз.

— Я думала, что мы подруги.

— И я очень горжусь тем, что считаюсь подругой такой настоящей леди, как вы, мисс Ройяль, но хозяин Харри — он платит нам. Ни мама, ни Джем, ни я — мы не можем сейчас стать предателями, не так ли, только не после того, что он сделал для нас? Кроме того, мы знали, что так вы будете счастливее. Да и какая женщина не была бы?

Сара была не той, кого следовало винить, так что Симоне пришлось простить ее. Особенно тогда, когда горничная показала ей ванную комнату напротив ее комнаты, с горячей водой, наполняющей ванну из цистерн и нагревателей на крыше.

— Хозяин Харри говорит, что маркиз мечтает о какой-то земле возле его фамильного поместья, которой владеет лорд Ройс. Лорд Горэм надеется, что хозяин Харри убедит графа продать ее, или это сделает Харри, если наследует эту собственность, в том случае, если она не входит в неотчуждаемое имущество. Вот почему у вас такая замечательная комната, почти такая же просторная, как и у второго сына герцога, который привез с собой индианку, которая раньше была рабыней. Вы с ней не встречались по причине того, что ей стало нехорошо после поездки в карете. Метлок говорит, что она носит панталоны, как мужчина.

— Ты уже встречалась с другими горничными?

— Некоторые из них весьма высокомерные, если хотите знать мое мнение. Как будто их хозяйки вовсе не любовницы. А некоторые из них не лучше, чем сами хозяйки. В самом деле, крыло слуг больше похоже на ярмарку, где нанимают дешевых проституток.

— Боже, ты не должна позволять ни одному из лакеев или камердинеров сбить тебя с пути, не имеет значения, что они будут обещать. Это будет пагубно и грешно. Ты слишком молода и не предназначена для… — Для жизни, которую, как предполагалось, вела Симона. Но сейчас ей также нужно было позаботиться о морали юной Салли. — Я хочу сказать, что твоя мать будет расстроена из-за того, что тебе придется наблюдать подобную распущенность. Возможно, тебе следует спать здесь, на кушетке в гардеробной. Да, так будет лучше. — Для всех.

— Господи, нет, мисс Нома. Вам с хозяином Харри не нужна будет компания, даже в соседней комнате. — Ее понимающая улыбка убедила Симону в том, что опыт девушки уже гораздо более обширен, чем должен быть, и намного больше, чем ее собственный. — Кроме того, со мной все будет в порядке. Мой брат будет рядом. Он расположится в конюшнях, ввиду того, что Харольд отправился в деревню, а там больше места и собираются все конюхи и дополнительно нанятая прислуга.

Симона поклялась, что позже разыщет этого переросшего навозного червяка и познакомит его со своей шляпной булавкой. Она найдет еще одну и отдаст ее Саре для защиты. Тем временем ей нужно одеваться к обеду. Некоторые из женщин, подобно Саре, потратили целый день, чтобы подготовиться к нему. Симона пожалела, что у нее нет еще одной недели на подготовку.

Платье, которое они выбрали — «они» включало Сару и Метлока — было из голубого шелка, со светлой кружевной верхней юбкой, завязывающейся на высокой талии голубыми лентами того же цвета, что и платье. Сара вплела еще одну ленту в огненные волосы Симоны, затем спустила длинную, переплетенную лентой косу так, чтобы она падала на плечо Симоне. Она суетилась, взбивая рукава-буфы и оттягивая вниз вырез платья, который Симона упрямо подтягивала вверх.

— Все остальные будут демонстрировать свои драгоценности, мисс Нома. Если вы хотите затмить их, то вам лучше показать грудь как можно больше.

— По сравнению с Клэр Хоуп, у меня вообще нет груди. Ни груди, ни надежды[16].

Сара прищелкнула языком.

— У вас естественная красота, вот что, и никто не сможет сказать, что это не так.

Предвзятое мнение горничной не убедило Симону. Но это удалось тихому восхищенному присвисту Харри, особенно тогда, когда свист сопровождался особенной улыбкой с ямочками. Молодой человек вышел из гардеробной, его волосы были влажными после ванны. Он был одет в строгий вечерний костюм: белые атласные бриджи до колен, полуночно-синий сюртук, белый пикейный жилет, в его высоком, завязанным сложным узлом шейном платке мерцал большой сапфир. В руке он держал обтянутую бархатом коробку. Харри замер в дверном проеме, наблюдая за тем, как Сара подала Симоне кружевной веер, расписанный незабудками.

— Сомневаюсь, что кто-нибудь сможет забыть, как ты выглядела сегодня вечером, дорогая. Я уверен, что я не забуду. — Он вручил ей коробку. — Только это сможет сделать твой туалет завершенным. Надеюсь, что ты оденешь его, для меня.

Симона подняла крышку и увидела золотую цепочку с филигранной подвеской, обрамлявшей сапфир, парный к тому, что носил Харри, совпадающий цветом с лентами на ее платье и с его глазами. Он распланировал весь этот костюм с мадам Журне, осознала девушка, проигнорировав ее пожелания.

— Скажите мне, что это фальшивка, — попросила она.

— И испортить свой обед ложью? То есть я имел в виду, что не стал бы одаривать тебя фальшивыми комплиментами или фальшивыми драгоценностями, так что боюсь, что он настоящий.

— Но мы договорились, что…

Он посмотрел на Сару и кивнул в сторону двери в коридор.

— Твоя леди одета. Ты хорошо поработала. Теперь ступай ужинать. И держись поближе к Метлоку и Джему. Я обещал твоей матери, что ты будешь в безопасности.

— Благодарю вас, я буду в такой безопасности, в какой захочу быть. Мамаша послала меня сюда, чтобы узнать мир чуточку больше, не так ли?

— Дерзкая плутовка. Отправляйся по своим делам.

Когда Сара вышла, Харри вынул ожерелье из коробки и попросил Симону повернуться спиной. Он поднял свисающую косу рыжих волос, переплетенных голубой лентой, а затем поцеловал ее в затылок.

— Никто же не смотрит, — сказала ему Симона. — Вам не нужно этого делать.

— О да, нужно. Я хотел сделать это с тех пор, как в первый раз увидел тебя со строгим узлом на затылке. — Он снова поцеловал ее.

— Ваш шейный платок.

— Хмм. Кого волнует эта чертова штука вокруг моего горла, когда я наконец-то смог попробовать тебя? — Харри осторожно покусывал и нежно лизал ее кожу.

Симона отступила перед тем, как он смог заметить, что она дрожит.

— Вы помнете его, Метлок будет в ярости, и мы опоздаем к обеду.

Он улыбнулся.

— Мы ведь не можем допустить этого, не так ли? — Молодой человек застегнул цепочку вокруг ее шеи, затем повернул ее лицом к себе, чтобы устроить подвеску в ложбинке между ее грудями. Он поцеловал ее и там тоже. Симона задохнулась.

— Он холодит твою кожу?

Нет, ее кожа было словно в огне.

После ужина их хозяйка пребывала в дурном настроении. Мужчины, после многих споров и нескольких бутылок, убедили Горэма заменить конкурс пения турниром, где будут демонстрироваться таланты. Танцовщица из балета сможет конкурировать с уловками наездницы на лошади. Одна из актрис сумеет выступить после мисс Элторп, которая воображала себя поэтессой и так далее. Несколько женщин будут обеспечивать развлечение каждый вечер, и все мужчины, а не только их хозяин, будут голосовать за победительницу.

Никто не хотел быть первой, только не без практики и подготовки, так что этот вечер был объявлен свободным от соревнований. Клэр отказалась петь, оберегая голос для своего настоящего выступления, но кто-то все равно предложил музыку. Две женщины пели песенки на сельские мотивы, пока Нома и некоторые другие по очереди садились за фортепиано. Несколько джентльменов присоединились к хору, и скоро гостиная наполнилась разухабистыми песнями, которые поют в тавернах.

— Не желаешь ли сыграть в карты? — Харри спросил у Симоны, когда стихи стали непристойными, а вино сменил крепкий пунш. — В соседней комнате ставят столы.

Две пары, кажется, играли на предметы одежды вместо очков, к нетрезвому веселью наблюдателей. Харри повел Симону в тихий уголок, подальше от возмутительной демонстрации. Они сыграли в пикет, и после трех партий Харри предупредил ее, чтобы она не рассчитывала на победу в этом раунде соревнования.

Симона ничего не считала — ни карты в ее руке, ни очки, записанные на листе — только количество предметов одежды, сбрасываемой на пол с каждой вспышкой бурного смеха. Она знала, что ее лицо, должно быть, было таким красным, что дисгармонировало с волосами.

— Не стоит ли нам отправиться спать, моя дорогая? — спросил Харри, галантно придя ей на помощь. — Это был длинный день.

Это будет еще более длинная ночь: делить спальню с мужчиной, который предал ее доверие, и чьи поцелуи превращали ее сознание в кашу.

— Как насчет партии в шахматы?