Скарабей

Глава 1

Стояла поздняя, жаркая осень. По иссиня-голубом небу летали невесомые длинные паутинки, напоминающие о том, что наступило бабье лето.

На Ипатьевском кладбище, посреди покосившихся могильных крестов и замшелых надгробных плит расположилась артиллерийская батарея белогвардейцев. Небольшие остроносые пушки недобро ощетинились стволами в сторону Волги. По всему противоположному берегу, представлявшему из себя гигантский пляж, покрытый мелким галечником, были разбросаны тела убитых красноармейцев. Они лежали, словно комья грязной, никому не нужной старой одежды, посреди многочисленных воронок от разорвавшихся артиллерийских снарядов.

Если бы не эта батарея, вооруженная небольшими, почти что игрушечными пушчонками, красные давным-давно бы уже победно маршировали по улицам Ежовска. Они вот уже который раз пытались организовать переправу через реку, но все их попытки неизменно заканчивались неудачей. Несмотря на большие потери, им все никак не удавалось выбить белогвардейцев из осажденного Ежовска.

Есаул Евстигнеев злобно сплюнул себе под ноги. Воистину все перемешалось на этом свете, стремительно катящемся в тартарары! В его сметливом казачьем уме, умудренном кровавыми сражениями первой мировой войны, никак не укладывалось, почему большевикам удается одерживать одну победу за другой? На стороне белогвардейцев были проверенные временем кадровые офицеры и солдаты, которым противостояли неорганизованные, плохо вооруженные и необученные вчерашние крестьяне и рабочие. Между тем дела на фронтах шли все хуже и хуже.

За примерами не нужно было далеко ходить. Для того чтобы и далее продолжать удерживать такой населенный пункт каким являлся губернский город Ежовск людей было явно недостаточно. Основная масса белых была выбита в результате последних успешных наступлений красных по всему восточному направлению. Их теснили все дальше и дальше от Москвы и Питера, загоняя на глухие окраины некогда великой Российской Империи.

Есаул сердито нахмурил седые кустистые брови и огладил окладистую бороду. Его деятельная натура не терпела бездействия. Вынув шашку из ножен, он нацепил на нее свою фуражку и пружинистым шагом двинулся в сторону крутого Волжского берега. Там неожиданно легко для его возраста он проворно опустился на колени и распластавшись по земле пополз на животе в сторону густых зарослей кустов, которые венчали самую кромку обрывистого берега Волги. Едва он приподнял над кустами фуражку, как ее тотчас же срезало пулей прилетевшей с другого берега. Вслед за этим до его ушей долетел громкий хлопок далекого винтовочного выстрела.

Сзади прямо ему в спину ткнулся поручик Лаврентьев, подползший сзади.

— Что там такое? — громким шепотом спросил он есаула.

— Весь берег под прицелом держат сволочи! — проворчал Евстигнеев и зло смахнул с лица взмокший от пота седой чуб. — Даже головы поднять не дают, лапотники чертовы!

— Да нам собственно нет особой нужды высовываться, — пожал плечами поручик. — Наши пушки полностью простреливают тот берег и кладут снаряды точно в цель. Всякая попытка красных форсировать Волгу в этом месте заведомо обречена.

— Вот то-то и оно, что только в этом месте! — недовольно проворчал есаул. — Это мне и не дает покоя! А что если эта шантрапа вдруг перейдет реку вброд, где-нибудь в другом месте? Голь, она ведь на выдумки, ой как, хитра!

— Ну, наш полковник тоже ведь не лыком шит! — задумчиво проговорил поручик в чьем голосе, тем не менее, явственно сквозили нотки некоторого сомнения. — Он наверняка все это уже заблаговременно предусмотрел!

— Бог с вами, Николай Петрович! — укоризненно посмотрел на него Евстигнеев. — Вам ведь не хуже моего известно, что у Кислицына вот уже какой день запой! Он пьет, как сапожник, причем вот уже несколько дней кряду! Он трезвеет лишь, когда у него заканчивается запас водки! А вам не хуже моего известно, что он у него не заканчивается никогда! Весь штаб полка занят не выработкой диспозиции и организацией обороны города, а тем, что денно и нощно ищет горячительные напитки для себя и своего бестолкового начальника! Кислицын заперся с актрисками в люксовом номере местной «Астории» и готовится там встречать конец света.

— Господин есаул, ведь вы же русский офицер! Как вам не совестно говорить такие слова в отношении…

— Бросьте, поручик, бросьте! — нетерпеливо, перебил его Евстигнеев. — Вы уж извините меня старика за резкость, только ни черта вы во всем этом не смыслите! Я, знаете ли, за последнее время, что мы от красных драпаем, такого насмотрелся, что пропала у меня всякая охота говорить красивые слова да реверансы делать, чтобы не дай бог кого не обидеть! Уж поверьте мне на слово, но Великая Россия кончилась! И только совершеннейший идиот не в состоянии этого осознать.

— Господа, о чем таком вы спорите, что совершенно позабыли о своем тыле? — внезапно раздался задорный девичий голос. — Если бы я была красным пластуном-лазутчиком, то могла бы совершенно спокойно убить вас обоих!

Есаул с поручиком поспешно обернулись. Тем временем, к ним совсем вплотную подползла девушка, одетая в мужские штаны и легкую поддевку, которые обычно носят приказчики и купцы средней руки. Из-под небрежно нахлобученной на голову бесформенной шапки наружу выбились светло-пшеничные кудрявые локоны.

— Господь с вами, Ольга Владимировна! — раздраженным голосом принялся журить девушку есаул, хмуря кустистые брови. — Разве пристало вам ошиваться на передовой? Ваше место сейчас дома подле вашей маменьки! Здесь ведь, милая моя барышня иногда постреливают и могут очень даже запросто убить!

Между тем, Ольга, звучно чмокнув своего жениха — поручика Лаврентьева в щеку, шаловливо скосила ясные васильковые глаза в сторону зануды есаула и звонкой девичьей скороговоркой защебетала:

— А, между прочим, господин есаул, все мои знакомые барышни наперебой твердят, что силы для обороны у вашего полка практически исчерпаны и что не далее как через сутки наш город падет и полностью перейдет в руки красных! А еще они говорят, что всех нас красные зверски, изнасилуют, а затем убьют!

— Господи, и куда катится Россия? — тяжело вздохнул есаул и истово перекрестившись, пробормотал: — Прости раба грешного своего!

Больше он сказать не успел ничего, потому что внезапно, в тыл артиллерийской батареи расположенной на Ипатьевском кладбище ударила красная конница. Раздосадованные невозможностью форсировать Волгу в окрестностях Ежовска, красные, как и предрекал есаул, перешли реку вброд много ниже города по течению. Не переставали удивляться поразительному легкомыслию белых, которые не удосужились выставить конные разъезды по берегу, выше и ниже города, красные благополучно переправили всю свою конницу через Волгу. И вот уже в который раз, стремительно закрутились сабельные винты братоубийственной мясорубки Гражданской войны.

Глава 2

После гибели Марго Сенсей неизменно пребывал в состоянии глубочайшей депрессии. Он в считанные дни опустошил весь внушительный запас алкоголя, имевшийся на даче Иннокентия Павловича. Именно здесь они и залегли на дно, пережидая пока в городе улягутся страсти, вокруг их исчезновения с Чертова острова. А также после той бойни, которую Сенсей устроил пономаревской братве на заброшенной совхозной ферме.

Сначала у Сенсея были некоторые сомнения по поводу надежности их временного пристанища, расположенного в пригородной зоне. Но Иннокентий Павлович успокоил его, сказав, что и джип, номера которого бандиты уже наверняка пробили и дача оформлены на подставное лицо. По счастливой случайности этот достойный человек как раз сейчас находился за рубежом.

Пока Сенсей глушил свое горе алкоголем, старый антиквар все свободное время проводил в обществе Некра. Первым делом, несмотря на большой риск, он свозил его в город к знакомому стоматологу. После этого они еще несколько раз ездили к нему, пока, наконец, парасхит вновь не засверкал белоснежными вставными зубами. Когда Иннокентий Павлович был вынужден уезжать по неотложным делам, он всякий раз усаживал Некра перед ноутбуком, в который вставлял диск с какой-нибудь детской развивающей программой. Надо отдать египтянину должное, он оказался способным учеником и словно губка благодарно впитывал всю информацию, которой его старательно пичкал антиквар.

Как-то Сенсей маясь от последствий беспробудного пьянства спросил у Некра не пухнет ли у того голова от всей этой зауми? Вопрос был чисто риторический. Сенсей не рассчитывал получить ответ. С равным успехом он мог бы спросить о чем-нибудь березу во дворе.

Каково же было его удивление, когда Некра показал пальцем сначала на початую бутылку виски, а потом на самого Сенсея, после чего вежливо с жутким акцентом спросил:

— А, у тебя?

Сенсей тогда здорово обиделся, пробурчал в ответ что-то насчет того, что чего-то некоторые в последнее время стали больно разговорчивыми. Но пить после этого он стал меньше. А в один прекрасный день вообще перестал. В сарае он соорудил себе некое подобие боксерского мешка, обернув небольшое бревно старым матрацем и подвесив эту довольно нелепую конструкцию к потолочной балке. Он часами мог дубасить свой необычный тренажер, входя в форму.

Наконец, однажды, он попросил Иннокентия Павловича отвезти его в город и высадить там возле небольшого ресторанчика. Перед тем как выйти из машины Сенсей нацепил было черные очки, но взглянув в зеркало, недовольно поморщился и, сложив очки, отдал их Иннокентию Павловичу.

Войдя в ресторан, Сенсей сказал охраннику на входе, что ему нужен Бизон. Тот сначала включил дурака и сказал, что хозяина нет на месте. Но после тог, как Сенсей погрозил ему своим набитым кулаком и пообещал оторвать уши, охранник куда-то исчез. Вскоре он вернулся со стриженым седым коротышкой в черной водолазке, у которого при виде Сенсея брови поползи вверх.

Пожав Сенсею руку, он быстро завел его в подсобное помещение и спросил:

— Братан, а ты в курсах, что Пономарь за твою голову, вернее, задницу назначил астрономическую премию?

— Догадываюсь, потому и пришел, — хмуро ответил тот.

Бизон с Пономарем, сколько Сенсей себя помнил, всю жизнь наступали друг другу на пятки, вставляли палки в колеса и гадили один другому по мелочам и по крупному. Но так как по финансовым возможностям и по количеству бойцов между ними существовал примерный паритет, ничего серьезного они друг другу сделать не могли или, скорее всего, просто не решались. В конце концов, два бандита скрипя зубами, стихийно поделили город на две относительно ровные части и заключили перемирие, с нетерпением ожидая удобного случая, чтобы вцепиться друг другу в глотку. Сенсей пришел к Бизону с тем, чтобы убедить его, что именно такой момент ему сейчас и представился.

Прозвище Бизон, как нельзя лучше подходило к этому криминальному авторитету. Маленькие, глубоко посаженные глазки под массивными надбровными дугами, были расположены необычайно близко. Лохматые брови вкупе с мохнатыми бакенбардами придавали бандиту вид угрожающий и непредсказуемый.

— С чем пожаловал? — спросил он у Сенсея, поглаживая то место на голове, где будь он на самом деле бизоном, у него торчал бы правый рог.

— Предлагаю тебе всерьез усложнить Пономарю жизнь, — криво ухмыльнувшись, ответил тот. — Надеюсь тебе это интересно?

— Интересно — не интересно, какая разница? — иронично фыркнул Бизон, раскуривая измочаленный сигарный бычок. — Расскажи лучше, как ты собираешься это сделать?

— Пономарь, сейчас ходит в младших компаньонах у Мурина, — начал Сенсей. — Столичный у них голова, а Пономарь руки, вернее, кулаки.

— Это я и без тебя знаю, — недовольно проворчал Бизон. — Дальше, что?

— А дальше, я собираюсь взять броневик этого самого Мурина на гоп-стоп и честно поделиться его содержимым с тобой.

— Честно, по-твоему, это сколько мне и сколько тебе? — спросил Бизон, выпустив густую струю вонючего сигарного дыма.

— Шестьдесят процентов добычи твои, сорок мои, — быстро сказал Сенсей.

— Нет, так не пойдет, — покрутил кудлатой башкой Бизон и, почесав свои несуществующие рога, спросил, — За десть процентов возьмешься? Людей у тебя насколько я понимаю, нет, оружия тоже, и с транспортом наверняка не густо. Опять же хлопоты да и риск немалый.

— За пятнадцать возьмусь, — неохотно кивнул Сенсей.

— Не-а, двенадцать с половиной, идет? Кстати, а что в той консервной банке повезут?

— Золото! — коротко ответил Сенсей.

— Какое золото? — зашелся кашлем Бизон, который от неожиданности чуть не подавился своим сигарным бычком.

— Кусками или в самородках, тебе какое больше нравится?

Глава 3

Ни о каком организованном отступлении не могло быть и речи. Атака красных кавалеристов была столь стремительна и неожиданна, что белым не оставалось ничего другого, как бежать. Всадники, словно неумолимые коршуны, охотящиеся на глупых полевых мышей, стремительно настигали бегущих, неловко уворачивающихся от них людей, которые тщетно пытались лавировать между покосившихся крестов Ипатьевского кладбища. Остро отточенные шашки вздыдымались и опадали, со свистом рассекая воздух, и беззащитную плоть бегущего противника.

Все это время поручик Лаврентьев обнимал свою невесту Ольгу Хворостовскую, решив, что настал их смертный час. В отличие от него, притаившийся до поры до времени есаул Евстигнеев, думал иначе. Он понимал, что густые заросли кладбищенской полыни и чертополоха надежно скрывают их от глаз противника.

Выждав, когда основная волна красной кавалерии бросится преследовать беспорядочно отступающие остатки наголову разбитой батареи, есаул внезапно, словно чертик из табакерки выскочил из густых зарослей травы. В его правой руке нервно плясал вороненый, длинноствольный маузер. Через долю секунды, он с неудовольствием понял, что несколько поторопился, преждевременно обнаружив себя. В поле его зрения гарцевали на конях около дюжины всадников с шашками наголо. Их головные уборы были украшены красными околышами, для того чтобы в горячке боя не быть спутанными с противником.

Не дав им опомниться, есаул принялся методично, словно зайцев на выгоне расстреливать кавалеристов. Великолепные технические характеристики маузера, помноженные на ежедневные упражнения в стрельбе не оставили кавалеристам никаких шансов. Есаул спокойно и даже где-то благодушно, словно в старые добрые времена, в полковом тире, безукоризненно положил их словно мишени одного за другим. Для полноты ощущения ему не хватало разве, что только рюмки доброй анисовой водки.

Пока Лаврентьев, ловил коней, неожиданно оставшихся без своих хозяев, есаул, криво усмехаясь, перезаряжал маузер, торопливо начиняя его магазин, тускло блестящими патронами, которые доставал из бокового кармана своих галифе. Все решали считанные секунды, на звук устроенной им стрельбы, вполне могли вернуться основные силы красных.

Беззвучно выругавшись, есаул кинулся к Ольге, которая вместо того чтобы с ходу взлететь в седло, неуверенно топталась возле коня. Не сговариваясь, они вдвоем с поручиком закинули Ольгу прямо в седло, чем нанесли некоторый урон девичьей скромности. Убедившись, что девушка надежно сидит верхом, они разом вскочили на своих коней. В это время, откуда ни возьмись на берег выскочила разношерстная толпа вооруженных людей. Есаула повел было в их сторону стволом пистолета, но во время сообразил, что перед ним все, что осталось от разбитой наголову артиллерийской батареи.

— Все на коней и уходим отсюда к чертовой матери! — свирепо проревел есаул, наблюдая, как остатки белогвардейского воинства бросились ловить разбегающихся по кладбищу коней, а затем, огрев по крупу нагайкой коня Ольги, гаркнул, — Унтер Кривошеев замыкающим! Остальные за мной, вперед марш! Аллюр, три креста!

Доставшийся есаулу конь оказался на редкость смышленым. Евстигнеев приятно удивленный этим обстоятельством ласково потрепал шею коня, когда тот виртуозно проскочив между двумя огромными покосившимися могильными крестами из почерневшего дуба, вымахнул на тропинку, ведущую с территории кладбища, в сторону небольшой деревеньки видневшейся в нескольких верстах ниже по над берегом.

Вслед за ним следовала Ольга, рядом с которой неотступно скакал Лаврентьев, беспокоящийся, что девушка может вылететь из седла. Краем глаза есаул заметил, что Ольга, сидящая на коне по-мужски, достаточно уверенно держится в седле.

Следом, за ними, стремительно уходя от Ежовска, следовало около семи — восьми примкнувшим к ним белогвардейцев. Выбравшись с Ипатьевского кладбища, они неслись во весь опор сверху вниз по совершенно гладкому, ничем не защищенному косогору, стремясь как можно скорее достигнуть чахлого спасительного подлеска, в котором рассчитывали укрыться от возможной погони. Впрочем, потенциальные преследователи пока еще никак не проявили себя.

— Господи, еже си на небеси и святая заступница Варвара! — пробормотал есаул, осеняя себя животворным крестом. — Кажись, вырвались!

Просвистевшая у него над ухом пуля и с запозданием достигший его слуха резкий звук винтовочного выстрела доказали ему, что он заблуждается. Бросив быстрый взгляд через плечо назад, он был неприятно поражен, обнаружив, что вслед за ними в погоню устремилась, оказывается, чуть ли не вся конница красных. Приблизившись на расстояние винтовочного выстрела, красная кавалерия открыла по преследуемым шквальный огонь из винтовок и наганов. Сзади раздался сдавленный крик и один из белогвардейцев, кажется, ротмистр вылетел выбитый меткой пулей из седла. Через некоторое время вслед за ним последовал еще один из человек из отряда Евстигнеева.

Есаул, злобно ощерившись и беспрестанно бросая быстрые взгляды через плечо, стал осаживать своего коня, пропуская отряд вперед.

— Открыть ответный огонь! — проорал он пролетающим мимо него всадникам.

С неудовольствием отметив, что его приказ прозвучал в пустоту, есаул дождался, когда мимо него пронесся последний из его немногочисленного отряда, есаул, достав маузер из массивной деревянной кобуры, нехорошо усмехнулся. Сзади раздался очередной залп винтовок красной кавалерии. Евстигнеев даже не стал прижиматься к конской гриве, справедливо рассудив, что если его до сих пор еще не зацепило, то и в ближайшие секунды тоже вряд ли зацепит. Вместо этого он развернулся вполоборота назад и угнездив на своем левом плече правую руку со сжатым в ней тяжелым оружием открыл прицельную стрельбу по преследователям. Результаты его действий были поистине катастрофическими.

Натолкнувшись на неожиданное препятствие, красные несколько поумерили стремительный бег своих коней. Это дало возможность маленькому отряду Евстигнеева основательно оторваться от преследователей и благополучно достичь чахлого березового подлеска. Успев к этому времени занять свое место во главе отряда, есаул несся, не разбирая дороги, стремясь максимально увеличить дистанцию, разделяющую их от преследователей. Между тем, после того, как он свернул с торной дороги, и направил коня прямо в заросли кустарника, скорость их существенно замедлилась. Сделано это им было для того чтобы сбить с толку красных и попытаться уйти от погони затаившись в лесу. Продираясь сквозь нещадно хлещущий по лицу высокий кустарник, щедро украшенный желтой осенней листвой, есаул, прикрывая лицо руками, лихорадочно искал путь к спасению. Принимать бой было бы, откровенным безумием. Превосходящие силы красных просто раздавили бы их.

Неожиданно есаул услышал стремительно надвигающийся прямо на них с левой высокой стороны берега топот конских копыт. Сомнений быть не могло, красные каким-то непостижимым образом умудрились срезать дорогу и буквально через несколько минут весь выигрыш есаула во времени и пространстве был сведен к совершенному нулю! Судя по всему, красные довольно точно определили местонахождение отряда Евстигнеева, потому что в следующее мгновение раздался оружейный залп и со всех сторон раздался свист пуль. Одна из них сразу же нашла свою жертву, молоденький поручик неловко сковырнулся с коня и остался лежать на земле покрытой желтыми листьями без всяких признаков жизни.

Ольга попыталась было спешиться для того чтобы оказать ему помощь, но на подобные сантименты у них просто не было времени. Поэтому есаул довольно грубо вернул ее к суровой действительности, одернув за рукав того нелепого крестьянского одеяния что было напялено на ней.

— Вы, барышня совсем с ума сошли! Вы что не видите, что нам на пятки наступают красные! А вы тут как на грех решили из себя сестру милосердия разыгрывать! Прекратите голубушка, тут вам не домашний театр, в котором вы даете спектакль в пользу бедных! Извольте двигаться вперед и только вперед!

— И куда это вперед, позвольте вас спросить? — неожиданно холодным голосом вдруг поинтересовалась Ольга. — Я вас спрашиваю, господин есаул, что вы намерены предпринять дальше?

— Красных много, а нас мало. Поэтому они догоняют, а мы убегаем, такая вот игра в кошки мышки, получается, — хмуро покосился на девушку есаул. — Ну а если кошка поймает мышек, то игра закончится.

— А если хитрые мышки заберутся в норку, откуда кошка не сможет их достать, что тогда? — зло выпалила Ольга, пришпоривая своего коня. — Барышня я или какое иное, неполноценное с вашей точки зрения, существо но, я, кажется, знаю, где мы можем найти убежище!

Глава 4

Ставка Сенсея на то, что Бизон с радостью ухватится за возможность насолить Пономарю, полностью оправдала себя. Хотя, быть может, им двигала всего лишь элементарная жадность. Теперь было бы неплохо, чтобы в броневике, который Сенсей собирался ограбить с его помощью, действительно оказалось бы золото. Иначе в их взаимоотношениях с Бизоном могли возникнуть некоторые досадные недоразумения.

План Сенсея по ограблению броневика Мурина имел одно несомненное достоинство — он был прост до идиотизма. Вкратце он сводился к следующему. Планировалось подстеречь транспорт ночью в уединенном месте, на дороге проходящей вплотную к лесополосе и тупо расстрелять его колеса из автомата. Затем, для того, чтобы находящаяся внутри охрана не смогла связаться по телефону с базой, а также для того, чтобы нейтрализовать сигнал спутниковой навигации броневика, на его корпус навешивался чемоданчик с мощнейшей электромагнитной глушилкой. После этого броневик отбуксировывали на ближайшую лесную поляну, где обычной газорезкой его вскрывали как консервную банку с сардинами. Далее погрузив добычу в небольшой фургон, Сенсей с бригадой должен был скрыться с места ограбления.

Бизон, желая на всякий пожарный случай подстраховаться, поостерегся давать Сенсею в помощники своих собственных людей. Для этой цели он привлек бандитов из соседнего региона. Но, то ли Бизона там не очень уважали, то ли он пожалел денег за эту услугу, во всяком случае, ему прислали не самых лучших.

Когда Сенсею представили будущих соратников по оружию, он сразу поскучнел. Из четырех человек, как минимум двое были явные наркоманы. Уж больно заморенный у них был вид и слишком дерганые манеры. Особые опасения ему внушал один из них по имени Веник. Своим непоседливым и шебутным характером этот худой, долговязый тип с соломенными волосами, собранными в конский хвост, вносил элемент нервозности и непредсказуемости.

Двое других были постарше и посерьезнее. Повстречавшись с ними взглядом, Сенсей понял, что особых проблем с этой публикой у него не будет. По всему это были кадровые уголовники средней руки или того ниже, скорее всего, промышлявшие по мелочам. В командировку в бригаду к Сенсею их погнало желание срубить бабок по легкому. Между тем, Сенсей имевший опыт общения с братвой Пономаря и охраной Мурина понимал, что предстоящее мероприятие под покровом ночи будет отнюдь не легкой загородной прогулкой.

Сенсею позарез нужен был хотя бы один человек, которому он мог бы безоглядно доверять. Так как на текущий момент он находился на нелегальном положении, а все его контакты наверняка находились под пристальным вниманием Мурина, который спал и видел, как бы поквитаться с ним за все, Сенсей не мог привлечь к этому делу никого из своих учеников или знакомых спортсменов. Иннокентий Павлович был слишком стар для этого дела. Хотя Сенсей ни на миг не сомневался, что предложи он старому антиквару поучаствовать в ночном налете, тот с радостью согласился бы. Так что единственной реальной кандидатурой на эту роль был Некра. Тем более, то Сенсей имел возможность убедиться в его профпригодности, когда египтянин, используя подручные средства, хладнокровно прикончил двоих бандитов, тогда на заброшенной совхозной ферме.

И вот теперь они сидели в кромешной темноте, в машине, спрятанной в густом подлеске, примыкавшем вплотную к дороге, ведущей к усадьбе Мурина. График движения броневика, который Сенсей отслеживал пару недель кряду, ни разу не менялся. Поэтому с изрядной долей уверенности можно было утверждать, что около трех часов ночи мимо их засады пронесется этот самый броневик.

За броневиком ни разу не следовала машина прикрытия. Те не менее, Сенсей на всякий случай посадил одного из наркоманов, того кто поспокойней, за пару километров от их засады, в кусты возле самой дороги. Тот должен был сообщить о том, что броневик движется в их сторону, а также обо всех возможных и невозможных внештатных ситуациях.

Вооружение Сенсея и его команды состояло из видавших виды потертых калашей с откидными прикладами. Бизон заверил Сенсея, что все оружие проверенно и исправно. К каждому автомату Сенсей потребовал по добавочному магазину, но Бизон оказался жутким жмотом. Он сказал, что Сенсей со своей затеей и так уже обошелся ему в копеечку но, в конце концов, все-таки выдал ему еще два автоматных рожка.

Взглянув на флюоресцирующие стрелки часов, Сенсей тяжело вздохнул, до начала операции оставалось около часа с небольшим.

Глава 5

Раздался очередной винтовочный залп красных, прочесывающих лес в поисках беглецов. Не считая нужным кланяться пулям, выпущенным наугад, есаул остановил коня и напряженно уставился на Ольгу:

— Вы, это в самом деле, говорите серьезно? — резко спросил он, нахмурив лохматые брови.

— Серьезней некуда! — вспылила девушка. — Пока вы здесь устраиваете мне экзамен, эти красные господа стремительно приближаются к нам! Причем намерения у них самые враждебные!

— Так говорите же, черт вас возьми! — свирепо вращая белками налитых кровью глаз, взревел есаул.

— Я предлагаю скакать к заброшенной каменоломне! Именно там Николя и сделал мне предложение!

— Что это еще за каменоломня? — недоуменно подняв взъерошенные брови, повернулся есаул к Лаврентьеву. — Поручик, извольте объяснить!

Лаврентьев, выведенный вопросом из глубокой задумчивости, недоуменно уставился на есаула:

— Ах, да, действительно моя семья в течение нескольких поколений владеет этой старой алебастровой шахтой! Но она уже давно позаброшена и алебастр в ней более уже не добывают.

— Да, не нужен мне ваш алебастр, будь он неладен! — взревел доведенный до белого каления есаул. — Извольте отвечать, далеко ли находится эта самая шахта?!

— Да она совсем рядом! — воскликнула Ольга, затем нетерпеливо добавила, — Господа поедемте в каменоломню! Там мы все сможем укрыться от погони!

— Так какого рожна поручик вы обо всем этом молчали? — набычившись, поинтересовался есаул.

— Да как-то, знаете ли, совсем растерялся под влиянием обстоятельств, — извиняющимся тоном произнес тот.

— Пожалуйста, оставьте всю вашу галантность при себе! — гаркнул на него Евстигнеев. — Сейчас совсем не до приличий, разговор идет о нашей жизни! И жизни вашей невесты, кстати тоже! Нельзя же, батенька, быть в самом деле таким фетюком! Поезжайте вперед, показывайте дорогу к этой вашей шахте!

Поручик, молча, повиновался и стремительно углубился в заросли прибрежного Волжского леса, низко пригнувшись к холке своего коня, чтобы ветками не выхлестать себе глаза.

В результате того что они резко поменяли курс, отряду есаула удалось уйти из-под удара преследовавшей их красной конницы. К тому времени, когда красные вынырнули из густого орешника и пересеклись с тем местом, где совсем недавно проезжали преследуемые, там уже никого не было.

Когда командир отряда уже тронул коня для того чтобы двигаться дальше, один из бойцов, бывший родом из этих мест, решительным жестом остановил его:

— Погодь-ка, товарищ Лопузов! Сдается мне, что беляки не иначе как в старой каменоломне ховаться будут!

Командир, зорко блеснув в его сторону круглыми стеклышками очков, одобрительно кивнул:

— Веди!

На вершине небольшого холма, расположенного на пологом склоне берега, сплошь покрытого густым ковром опавших желтых и багряных листьев, торчали хаотически наваленные куски камни покрытые пятнами бурого засохшего мха. Ниже шла вертикальная стена, состоящая из огромных каменных глыб, в которой когда-то давным-давно был прорублен проход вглубь горы. Шахта была расположена в самом низу крутого берега Волги, от которого до самой реки, на расстоянии полукилометра, простирался густой лес, состоящий из чахлых лип и ив, которым не хватало солнечного света. Высоко над ними высились массивные столбы тополиных стволов.

Если бы поручик не показал есаулу, где расположен вход, то сам он бы нипочем не смог его обнаружить. Довольно большой прямоугольник неправильной формы, черным провалом темнел в скальном выходе известняковой породы… При желании туда свободно могли бы въехать два всадника, только им пришлось бы пригибаться, чтобы не удариться головою о свод. Спешившись, есаул некоторое время с явным сомнением оглядывал место, которое, судя по тому, как разворачивались последние события, скорее всего, должно было стать местом их вечного упокоения.

— Как далеко тянется эта каменоломня? — наконец решился он нарушить напряженную тишину, нависшую над площадкой перед входом в пещеру.

— Если двигаться по основной штольне вглубь горы, то будут все шесть километров, — ответил поручик. — А если брать в расчет также боковые ходы и ответвления, то никак не менее пятнадцати километров.

Кустистые брови есаула удивленно взлетели вверх:

— Послушайте, Лаврентьев, вы ничего не путаете?

— Да, нет же! — раздражено ответил тот. — Я в этой шахте, будучи мальчишкой, излазил с приятелями все ее закоулки!

— Ну, это уже кое-что! Поздравляю вас господа, мы, кажется, только что престали быть полными банкротами! — задумчиво пробормотал есаул, глаза которого радостно блеснули. — Многого я бы нас, конечно, не поставил, но вот на самом мизере мы сыграть все, же попытаемся!

Криво усмехнувшись, есаул оглядел свое немногочисленное воинство. Кроме него в отряде было еще двое офицеров — поручик Лаврентьев и штабс-капитан Воронцов. Поручик был слишком молод и горяч. За ним нужен был глаз да глаз, чтобы сам от избытка геройства не погиб и людей не загубил. Капитана же он знал давно и за это время тот показал себя умницей и отменным службистом.

Зацепившись взглядом за молодцеватую, крепкую фигуру унтер-офицера Кривошеева, уверенно сидящего на гнедом коне, есаул одобрительно кивнул головой. Рядом с унтером находились четверо рядовых, судя по нашивкам на рукавах гимнастерок, из числа артиллерийской обслуги. С этими дело обстояло хуже, вид у них был откровенно напуганный, они боязливо жались друг к другу. Судя по всему, вояки из них никудышные.

Следовательно, их отряд насчитывал восемь боевых единиц пехоты. Лошадей же до лучших времен придется загнать вглубь каменоломни. Оставалась правда еще Ольга, но она была не в счет. В самом деле, какой резон, принимать в расчет барышню в качестве бойца?

Тяжело вздохнув, есаул спрыгнул с коня и, передав поводья, поспешившему к нему унтеру сказал:

— Будем занимать оборону! Капитан командуйте, а я пока пойду, гляну пещеру!

Штабс-капитан Воронцов боднул воздух верхом фуражки и принялся уверенно отдавать приказания:

— Всем спешится! Вы трое берите тесаки и бегом рубить сухое дерево на факелы! Бегом, я сказал! Поручик, если вам не трудно помогите мне и унтеру Кривошееву завести лошадей в пещеру.

Есаул прекрасно понимал, что их дело, в общем-то, было полный швах! Но вслух говорить этого, конечно же, не следовало. Если бы им не подвернулась эта пещера, их шансы на спасение были бы равны нулю. Рано или поздно красные, неминуемо настигли бы их и изрубили в капусту.

Теперь же у них появился хоть какой-то шанс. При правильно налаженной обороне и верно избранной тактике ведения боя здесь в каменоломне можно было успешно обороняться достаточно долго. Во всяком случае, пока у них не закончатся боеприпасы. Насчет еды есаул не беспокоился, в их распоряжении было целых восемь лошадей. Сырая конина, конечно же, не самая вкусная еда, но на безрыбье и рак рыба. Хуже дело обстояло с водой. Уже к концу следующего дня у них полностью закончатся ее запасы. Впрочем, настолько далеко есаул предпочитал не загадывать.

Переступив порог пещеры, он поднял взгляд вверх. К его удивлению над головой у него был не куполообразный свод, какой обычно бывает в природных пещерах, а ровный горизонтальный потолок. Он был образован гигантской глыбой серого шершавого плитняка. По всей видимости, это и был тот самый алебастр, который добывался здесь давным-давно.

В преддверии каменоломни было сухо, совершенно не было запаха плесени и сырости, лишь слегка пахло пыльным камнем. Сунув руку в карман, есаул извлек наружу спичечный коробок и, чиркнув спичкой, решительно зашагал вглубь пещеры. Маленький кусочек дерева горел ровным сильным пламенем, при этом, совершенно не отклоняясь в сторону. В пещере полностью отсутствовал сквозняк. Это говорило о том, что вход в каменоломню был единственным, а все многочисленные извилистые коридоры пещеры заканчивались тупиками. Не то чтобы это очень уж сильно угнетало, но и особого оптимизма тоже не придавало. Дальше есаул не пошел, так как спичка у него в руке догорела, и пещера погрузилась в кромешную тьму.

В это время Воронцов развил бешеную деятельность. Лошади были загнаны достаточно далеко вглубь каменоломни и привязаны к огромному ржавому гвоздю костылю, вбитому невесть кем в каменную стену пещеры. Есаул, пересчитав лошадей, удивленно хмыкнул, их было всего восемь, одной лошади не хватало. Однако вскоре все разъяснилось. Оказалось, что штабс-капитан приказал перелить всю имеющуюся у них в полупустых флягах воду в две фляжки, наполнив их по самые горловины. Одного из рядовых он послал верхом набрать в освободившиеся емкости воды из бурлившей в полукилометре где-то там, в лесу Волги.

Есаул оценил предусмотрительность Воронцова, хотя в глубине души сомневался что отправленный им солдат успеет вернуться с водой до того как красные обнаружат их убежище.

Глава 6

Мобильник Сенсея, поставленный на вибратор, принялся жужжать как ненормальный шмель. Это звонил парень, который вел наблюдение за шоссе, по которому должен был проследовать броневик Мурина.

— Привет, я тут бабушку встретил, как и договаривались. Она говорит, что доехала нормально.

— С внуками приехала? — напряженно спросил Сенсей, имея в виду машину сопровождения.

— Нет, одна старая приехала.

— Ну, ты там еще с полчасика подожди, а то вдруг внучата объявятся. А потом поезжай домой.

— Понял, — коротко ответила трубка и отключилась.

— Ну, что? — Сенсей внимательно оглядел сразу вдруг притихших налетчиков. — Если самоотводов нет, то вперед! Каждый занимает свое место, и действуем по расписанию, никакой самодеятельности! И запомните — никаких трупов!

Выбравшись из машины, люди рассредоточились вдоль погруженной в темноту дороги. Вдалеке послышался шум приближающегося автомобиля. Вскоре из-за поворота показался свет фар, а потом и сама машина, идущая на приличной скорости. В темноте Сенсей с трудом узнал броневик. Тот выглядел совсем иначе, чем днем и он чуть было не упустил драгоценные секунды.

Сняв автомат с предохранителя, Сенсей прицелился, глубоко вдохнул, потом выдохнул воздух и плавно нажал на спусковой крючок. В ночной тишине прогремели короткие автоматные очереди. От задних покрышек бронированного автомобиля полетели клочья резины. Броневик запетлял по дороге из стороны в сторону, но выровнялся и продолжил движение. При этом скорость его резко упала. В этот момент спереди ударили еще две автоматные очереди, которые вспороли передние колеса многострадального автомобиля.

Согласно разработанного Сенсеем плана, в этот момент броневик должен был остановиться. Но так как скорость у него была все еще довольно приличная, тяжелый, словно чугунный утюг, броневик неожиданно завалился на бок, кувыркнулся и с грохотом покатился по шоссе, поднимая снопы искр.

— Твою мать! — громко выругался Сенсей и с автоматом наперевес кинулся из кустов на дорогу вслед за скользящим по асфальту автомобилю.

Некра с чемоданчиком, внутри которого была смонтирована мощная глушилка, уже подбегал к, остановившемуся броневику. Внезапно дверца кабины, обращенная в звездное небо, с грохотом распахнулась и оттуда начал тяжело выбираться человек.

Убедившись что в руках у того нет никакого оружия, Сенсей на ходу, прокричал:

— Не стрелять!

В ту же секунду прогрохотала автоматная очередь. Это Веник, картинно держа автомат у бедра, с упоением расстреливал человека, пытавшегося выбраться из перевернутого броневика. Обмякшее тело неловко сползло из кабины на асфальт дороги.

— Идиот, прекрати стрелять! — проорал Сенсей Венику в самое ухо.

Схватив его автомат за ствол, он задрал его вверх.

Веник, послушно перестав стрелять, недоуменно уставился на Сенсея:

— Что, опять не так?

— Какого лешего ты открыл огонь по безоружному человеку? — заорал он на Веника, едва сдерживаясь, чтобы не выбить его кривые лошадиные зубы.

— Здрасьте, елка новый год! Ты же сам только что орал благим матом — стрелять, стрелять! Вот я и начал стрелять!

Сенсей заскрипев зубами, отошел от Веника. Держа оружие наготове, он заглянул в кабину броневика и на пару секунд включил свой фонарь. Этого хватило на то чтобы увидеть труп водителя с разбитой головой, который, как оказалось, не был, пристегнут ремнем безопасности. Таким образом, оба охранника, несмотря на все старания Сенсея были безнадежно мертвы.

Пока Сенсей боролся с угрызениями совести, двое уголовников постарше уже успели подцепить поверженный броневик к их машине. И теперь медленно, словно муравей дохлую гусеницу волокли броневик в сторону обочины. Сенсей с Некра поспешно стащили залитый кровью труп охранника в кювет и забросали его ветками. На душе у Сенсея было гадко. Погибли люди, не имеющие никакого отношения к его разборкам с этими козлами Пономарем и Муриным. И теперь их гибель была на его совести.

Около получаса у них ушло на транспортировку броневика в сторону от дороги. Еще столько же на то чтобы вспороть автогеном его стальное брюхо. Когда дым рассеялся, они увидели внутри броневика два больших деревянных ящика. Доски одного из них во время падения машины сломались и теперь из его проломленного бока тускло блестели массивные куски желтого металла.

— Золото! — зачаровано протянул Веник.

Сенсей мрачно глянул на него и сказал:

— Грузимся по скорому и убираемся отсюда! А то что-то мы слишком долго здесь задержались!

Глава 7

В каменоломню занесли уже несколько охапок сухих не очень толстых веток, предназначенных для факелов, когда поручик вдруг хлопнув себя ладонью по лбу, зачем-то бросился к стоящей неподалеку от пещеры большой кряжистой иве. Ловко взобравшись по покрытому грубой растрескавшейся корой стволу он, усевшись в самой развилке, делящегося надвое ствола запустил руку в имевшееся там дупло. Вскоре он, радостно воскликнув, уже вытаскивал наружу старую шахтерскую керосиновую лампу. Осторожно, как величайшую драгоценность, передав ее подоспевшему штабс-капитану, он вскоре выудил из дупла ржавую жестяную бутылку на два литра, заткнутую деревянной пробкой укупоренной старой газетой «Нива».

Побултыхав ее возле уха он удовлетворенно кивнул головой:

— Керосину хватит на то чтобы заправить лампу еще пару раз, а то и на три раза, если нам очень повезет!

— Лаврентьев, признайтесь, откуда вдруг этакое сокровище? — спросил штабс-капитан, принимая у него бутылку, в которой глухо булькала драгоценная горючая жидкость.

— Это господин штабс-капитан грехи молодости! — ответил поручик, спрыгивая с дерева на землю. — Кто из нас не зачитывался в отрочестве Карлом Меем и не хотел хоть на мгновение очутиться в шкуре краснокожего?

— Так вы, стало быть, в каменоломне в индейцев играли? — рассмеялся Воронцов.

— Не смейтесь господин Воронцов! — строго посмотрела на него Ольга. — В ближайшее время нам всем предстоит точно такая же забава! Только по иронии судьбы нас со всех сторон обложили не краснокожие, а такие же белые люди, как мы сами! Причем христиане, а не какие-то там язычники!

— Милая барышня, эти наши красные единоверцы и братья по крови в своей кровожадности не уступят краснокожим! — расхохотался капитан. — Одно меня утешает, что они, по крайне мере, хоть скальпы не умеет снимать! А то, знаете ли, мне как-то неловко будет предстать перед всевышним без волос и с какой-то нелепой кровавой ермолкой на голове!

— Воронцов, перестаньте говорить глупости и пугать барышню! — прикрикнул на него есаул. — Ей и без ваших страшных сказок невесело! Займитесь лучше делом! А вы, Ольга Владимировна, шли бы лучше в пещеру! Так и вам и мне спокойнее будет, не ровен час красные неслышно подкрадутся!

Их разговор был прерван громким стуком копыт и хрустом веток. Со стороны реки к пещере кто-то несся во весь опор.

— Рота, товсь! — рявкнул есаул и, подавая другим, пример кинулся на землю выхватив маузер.

Через непродолжительное время на площадку перед пещерой вылетел рядовой, посланный за водой к реке.

Кубарем, слетев с лошади, он с перекошенным от страха лицом скороговоркой запричитал:

— Насилу и успел! Красных там вашбродь, что белок в лесу! Все пешие! Видать коней где-то оставили, чтобы лишнего шума не подымать и всем кагалом бредут прямо сюда! По всему, знают заранее, где искать нас и куда идти!

— Скорее всего, их кто-то ведет! — задумчиво кивнул есаул. — Видимо кто-то из них хорошо знает окрестности. Ну, что господа, рискнем — устроим красным небольшой сюрприз, прежде чем полезем в нашу берлогу?

Распластавшись на желтых листьях за невысоким пригорком, расположенным на подступах к каменоломне есаул с унтером Кривошеевым напряженно ждали, когда же среди деревьев замелькают шапки с красными околышами. Для засады он взял с собой всего лишь одного человека не желая рисковать другими, Кроме всего прочего Кривошеев, стрелял не многим хуже его самого, в то время как остальные в стрелковом деле были откровенными посредственностями.

Другие члены их маленького отряда укрылись в каменоломне. Ольгу с лошадями отвели метров за двадцать от входа в каменоломню и разместили в небольшом зале, который был вырублен в горе в ходе добычи алебастра. Чтобы девушке не было страшно, ей даже зажгли керосиновую лампу.

В то время как Евстигнеев с унтером были в засаде, штабс-капитан Воронцов с поручиком возглавили непосредственную оборону каменоломни. В некотором отдалении от них в глубине пещеры маялись с винтовками наперевес солдаты артиллеристы. Их угнетало то обстоятельство, что стены штольни были абсолютны ровным без малейших уступов, за которыми можно было бы укрыться от выстрелов атакующего противника.

Когда напряжение уже достигло апогея, а звенящая тишина казалось, вот-вот порвет им барабанные перепонки, в отдалении внезапно хрустнула сухая ветка под чьей-то неосторожной ногой.

Кривошеев вопросительно посмотрел на есаула, но тот, приложив палец к губам, тихо проговорил:

— Пока, ждем и не высовываемся!

Унтер понимающе кивнул и, положив голову на приклад винтовки, стал терпеливо ждать дальнейшего развития событий. Вскоре хрустнула еще одна ветка, после чего снова воцарилась гнетущая тишина. Затем внезапно казалось, ожил весь лес, зашумело и захрустело со всех сторон. Есаул, приподнявшись на локтях краем глаза глянул поверх скрывающего их холма и тут же нырнул обратно. На опушку леса вышла нестройная гурьба красноармейцев, и настороженно ощетинившись во все стороны винтовками, ждала, когда к ним подтянутся основные силы.

Внезапно из-за бугра раздался, чей-то встревоженный голос:

— Здесь они товарищ Лопузов, можете не сомневаться! Больше им деваться некуда, кроме как заховаться в этой самой каменоломне!

— А что же нам до сих пор никто из них не попался? — недовольным тоном спросил его другой голос. — Если выяснится что белые ушли, то я тебя Дятлов повешу прямо здесь вот на этой самой осине!

— Да, нет же, товарищ Лопузов, я вам точно говорю! Там они сховались, в самую глубь забрались! Эта каменоломня почитай верст на десять под горой петляет!

Есаул не дожидаясь продолжения разговора, опять мельком глянул поверх холма. В полуста метрах прямо под ними большой серой толпой сгрудившись, стояли красные. Они были настолько уверены в себе, что винтовки в их руках были опущены стволами вниз, некоторые настолько обнаглели, что даже закинули их за плечо. В самом центре стоял рослый человек в черной блестящей как паюсная икра новенькой кожанке и платком протирал стекла своих очков.

— Беляк, беляк! Вон он! Беляк, за тем бугром! — внезапно закричал один глазастый красноармеец и навскидку не целясь, пальнул в сторону есаула, который недостаточно осторожно высунулся.

Поняв, что он обнаружен противником и более не считая нужным скрывать свое присутствие, есаул кивнул Кривошееву и шепнул:

— Огонь!

Пока красноармейцы какие-то секунды, искали противника и поднимали стволы своих винтовок их ряды уже значительно поредели. В основном в этом был виноват, конечно же, есаул со своим маузером. Винтовка унтера также ни разу не выпалила наугад. Но собирала она свою кровавую жатву намного медленнее не в пример скорострельной немецкой машинке.

К большому сожалению есаула, товарищ Лопузов оказался на редкость сообразительным и быстрым.

— Засада, засада! Ложись! — зычно крикнул красный командир.

После этого, он бросился наземь, укрылся за толстым тополем и открыл из своего маузера прицельный беглый огонь.

Евстигнеев, поняв, что ему так и не удастся осиротить красноармейцев, скрепя сердце оставил их командира в покое и перенес свое благосклонное внимание на более доступные цели. Но к тому времени красные уже сообразили, что к чему, и над головой есаула и Кривошеева засвистели пули.

— Все, пока с них хватит! — бросил Евстигнеев унтеру. — А мы скоренько драпаем в нашу пещеру, пока они не расчухали что нас всего двое!

Они уже успели добежать до входа в каменоломню и, отдышавшись перезарядить свое оружие, а внизу за холмом красные продолжали вести ожесточенный огонь по несуществующему противнику. Наконец выстрелы стихли, и наступила тишина.

— Ну, слава тебе господи! — утирая пот со лба, проворчал есаул. — А то я уж беспокоиться начал, что они так никогда и не сообразят, что нас там уже нет!

— Напрасно шутить изволите! — недовольно проворчал штабс-капитан. — Сейчас они перестроятся и попрут на нас. И будет нам тогда, уверяю вас, совсем не до шуток!

Есаул безразлично пожал плечами, и стволом маузера сдвинув фуражку, на затылок почесал нос:

— Ваша, правда, капитан! Нос чешется — значит быть ему битому! Хотя, знаете что? Родилась тут у меня одна неплохая мыслишка!

— Разрешите полюбопытствовать какая? — придвинулся к ним поручик.

— Я предлагаю максимально использовать то преимущество, что наша каменоломня достаточно велика и нам есть куда отступать, — задумчиво проговорил есаул, кривя рот в нехорошей усмешке. — Поэтому мы вообще не будем принимать бой на входе в пещеру. Ибо это чревато для нас недопустимыми в нашем положении людским потерями. Мы, господа, постараемся заманить противника на нашу территорию.

Глава 8

— Что же это за хрень такая? — вот уже в который раз спрашивал сам себя Бизон, озадаченно разглядывая кусок толстой золотой пластины с неровно обрубленными краями.

— Мне кажется, что это фрагмент какой-то археологической штуки, — задумчиво пробормотал Сенсей, потирая подбородок. — Оба ящика доверху набиты кусками золота. Это явно какие-то предметы старины, разрубленные зубилом, или уж я не знаю, чем там еще.

— Так выходит, что Мурин нашел сокровищницу? — Бизон нервно вот уже какой раз раскурил свой дежурный сигарный бычок.

— Одного не пойму, зачем ему было рубить на куски древние произведения искусства? — Сенсей недоуменно пожал плечами. — Ты только посмотри, какая тонкая работа! Все куски сплошь покрыты непонятными символами. Я не специалист, но мне кажется, что эти письмена похожи на египетские иероглифы. Я более чем уверен, что их ценность как произведений искусства в сотни, раз превышает стоимость металлолома, из которого они сделаны. Пусть даже этот металлолом золото.

— Босс, тут старикан какой-то подъехал, говорит, что ты его ждешь с нетерпением, — доложил вошедший в кабинет Бизона детина со сломанным носом.

— Это, наверное, Иннокентий Павлович, — поднял голову от золотых трофеев Сенсей.

— Давай его сюда! — кивнул Бизон парню.

Едва старый антиквар вошел в комнату, его чуть было не хватил удар, при виде того великолепия что предстало его искушенному взору.

— Ой, ой! — запричитал он, схватившись за свою, сразу ставшей пунцовой от волнения лысую голову. — Покажите мне того варвара, что искромсал все это на куски! Я голыми руками самолично задушу его!

— Сколько все это может стоить? — ткнул тлеющей сигарой в раскрытые ящики Бизон.

— На вскидку, шестизначную цифру, причем долларов.

— А что это вообще такое, в смысле откуда оно? — вновь задал вопрос Бизон. — Они что скифский курган раскопали?

— Нет, это не скифы, — Иннокентий Павлович отрицательно покачал головой. — Скифы с этими сокровищами и рядом не стояли. Вы видели предметы, извлеченные из их курганов? По большей части они из листового золота, попросту говоря из тонкой фольги. А здесь мы имеем дело с массивным, объемным литьем. Нет, это определенно не скифы!

Сидевший в глубине комнаты Некра, что-то негромко произнес, обращаясь явно к Иннокентию Павловичу.

— Что он сказал? — недовольно покосился Бизон на египтянина.

Антиквар минуту соображал, потом со вздохом ответил:

— Он говорит, что это очень плохое золото. Не в смысле его качества, а в том смысле, что оно из очень плохого, нехорошего места. Грубо говоря — это проклятое золото.

— С чего это он взял? — подозрительно покосился на Некра Бизон.

Вместо ответа Иннокентий Павлович, тщательно подбирая слова, затеял с египтянином долгий непростой разговор. Время от времени Некра вставлял русские слова, а порой и целые фразы. И без перевода было понятно, что Некра очень встревожен и предупреждает антиквара, что необходимо избавиться от этого золота, как можно скорее. Лучше всего прямо сейчас выбросить его.

— А ну его в баню, этого вашего хачика! — сказал, наконец, бизон, поднимаясь с кресла и разминая свою могучую шею. — У него по ходу, крыша совсем поехала от такого богатства. Короче, сейчас отправляемся спать. А завтра с утра будем думать, что дальше делать со всем этим добром. Утро вечера мудренее.

Сенсея, Иннокентия Павловича и Некра разместили в одной комнате. Антиквар с египтянином продолжали увлеченно переговариваться, не давая Сенсею уснуть.

Наконец ему это надоело, и он подал голос:

— Эй, может вы чисто для смеха, поделитесь со мной тем, о чем уже полночи шепчетесь?

— Нашел бы ты чего выпить, а? — недовольно покосился на него Иннокентий Павлович. — Потому что разговор получится долгий.

— Нашли официанта! — в сердцах проговорил Сенсей, поднялся с дивна и вышел из комнаты.

Вскоре он вернулся с бутылкой водки, половиной палки колбасы, булкой и тремя пластиковыми стаканами. Некра осторожно пригубив водку, принялся с отвращением плеваться.

— Не нравится, не пей, — холодно сказал Сенсей и опрокинул в себя содержимое своего стакана. — Нам больше достанется.

— В общем, такое, значит дело, — увлеченно начал Иннокентий Павлович, закусывая куском колбасы. — Давным-давно, лет двести тому назад в Ежовске жил поживал купец Веревий Холодный.

— Имечко больно чудное, да и фамилия тоже не подкачала, — хмыкнул Сенсей.

— Был он из семьи ярых старообрядцев, отсюда такое странное имя и необычная фамилия, — пояснил Иннокентий Павлович. — Дела у него шли не ахти как хорошо, так с серединки на половинку. Но вот однажды он вдруг стал стремительно богатеть, буквально на ровном месте. Поговаривали, что он нашел воровское золото — клад Стеньки Разина. Много еще всякой ерунды говорили. И то, что Веревий душу дьяволу продал, свел дружбу с чернокнижниками и колдовством занимался. Действительно наш купчина довольно близко сошелся с одним немцем, которого звали Карл Крейцер. Он работал прозектором в анатомичке Ежовского Императорского университета. То есть, был в некотором роде коллегой нашего Некра. Крейцер готовил из трупов препараты для студентов да выставочные экспонаты для анатомического музея. Так вот, по городу ходили упорные слухи, о том, что Карл чернокнижник. Ну а раз он был дружен с Холодным, то значит и колдовали они вместе.

— Что-то ты очень уж издалека зарулил, — иронично заметил Сенсей. — Если, можно, хотелось бы побольше конкретики.

— Будет тебе сейчас и конкретика, — недовольно покосился на него антиквар. — Не знаю, как насчет колдовства и нечистой силы, но вот что доподлинно известно.

Выдержав эффектную паузу, Иннокентий Павлович продолжил:

— За все время совместной деятельности наших друзей пропало от двадцати до тридцати жителей Ежовска и прилегающих к нему деревень.

— И что они делали с похищенными? — поинтересовался Сенсей.

Некра все это время сидел прямо, словно истукан, вытаращив свои черные глаза, и внимательно слушал неторопливый рассказ старого антиквара. Сенсей мог бы поклясться, что египтянин отлично понимает каждое слово.

— В том-то и дело, что никто толком не знает, что эти негодяи делали с похищенными. Не были найдены ни тела, ни останки пропавших людей.

— Слушай Иннокентий Павлович, а откуда это все вообще стало известно? — недоверчиво спросил Сенсей.

— Здрасьте. пожалуйста! — недовольно протянул тот. — Это было очень громкое дело. Велось следствие. Холодного с Крейцером арестовали, им даже учинили допрос с пристрастием. В конце концов, под влиянием возмущенной общественности города, на суде им обоим был вынесен смертный приговор. Душегубы были повешены во дворе Ежовской тюрьмы.

— А что обыски тогда не проводили? — задумчиво спросил Сенсей.

— Проводили и неоднократно, но ничего определенного имевшего отношение к похищениям людей, найти, так не удалось. Поговаривали, что все это каким-то образом связано с Проклятой штольней, местоположение которой неизвестно и по сей день. Рассказывали еще про какое-то дьявольское золото, с помощью которого якобы разбогател Веревий Холодный. Но все это не более чем городские легенды, основанные на старых сплетнях. Да, чуть совсем не позабыл, после казни Холодного осталась вдова с сыном, которая позже вышла за некоего Лаврентьева из худородных дворян. На этом ветвь Холодных прервалась, так как вдова и сын его взяли фамилию Лаврентьевых. После Крейцера не осталось никаких наследников. Весь его немудреный скарб, с представившейся оказией, был переправлен его родителям в Германию.

— И все этот время вы с Некра обсуждали эту невразумительную басню? — поразился Сенсей.

— Нет, Некра добавил кое-что от себя. По его словам, это кусками нарубленное золото принадлежало страшным подземным демонам. Скорее всего, это вымышленные мифические существа. Хотя возможно речь идет о некоем культе, последователи которого поклонялись этим страшным существам. Я, кстати, склоняюсь к тому, что купец Холодный обнаружил в Проклятой штольне древнее капище с золотыми предметами этого культа. Не исключаю, что похищенных людей они с Крейцером, приносили там, в жертву, в каких-то неизвестных нам ритуальных целях. Мне почему-то кажется, что золото Мурина именно оттуда!

— Чушь какая-то! — зевая, проворчал, явно разочарованный Сенсей. — Давайте лучше спать ложиться. Завтра у нас будет непростой день.

Действительно, на следующее утро едва Сенсей, Иннокентий Павлович и Некра успели продрать глаза они поняли, что день будет очень и очень непростым. Потому что, первым кого они увидели, был Пономарь собственной персоной, в окружении вооруженной до зубов свиты. Стоящий рядом с ним Бизон ехидно скалился. Этот козел попросту сдал их с потрохами Пономарю. Видимо, он надеялся войти в долю при дележе сокровищ найденных Муриным.

Глава 9

Лопузов стоял перед самым входом в каменоломню и сердито кусал усы. Мало того, что попав в засаду, он потерял семерых бойцов, так теперь еще в чернеющем перед ним огромном отверстии было совсем ни черта не разглядеть. С собой у него не было ни керосиновых фонарей, ни свечей, ни каких либо других осветительных приспособлений.

Сгрудившиеся за его спиной бойцы настороженно всматривались в темноту каменоломни. Лопузов явственно ощущал их нетерпеливое дыхание у себя на шее.

— Делайте факелы! Всем делать факелы! — крикнул он, наконец, решившись, после чего подозвал своего заместителя. — Жуков, ко мне! Давай-ка на коня и гони в расположение дивизии. Там скажешь, что мне срочно нужен динамит! Понял?

— Так точно!

— Если не удастся выкурить эту недобитую белую шушеру, мы просто взорвем вход в штольню и вся недолга!

Дождавшись, когда его боевой зам скроется за деревьями, Лопузов велел поджечь факелы, и возглавив отряд в двадцать человек, скомандовал начать движение вглубь горы.

Любовь к свету обошлась красным очень и очень дорого. Медленно и с большой осторожностью они прошли под землей уже около полукилометра, когда внезапно из темноты грянули выстрелы. Звук многократно отраженный каменными стенами усилил и без того страшный в своей неожиданности эффект внезапности. Красные открыли беспорядочный ответный огонь, но так как они не видели своего противника, то не знали, достигают ли их выстрелы цели. Все пространство в пещере заволокло едким пороховым дымом.

— Назад, все назад! Отступать! — пытаясь перекричать грохот выстрелов, прокричал Лопузов, яростно отстреливаясь.

В ту же секунду ему в грудь ударило сразу несколько винтовочных пуль, отбросив его далеко назад. Обливаясь кровью и матерясь, на чем свет стоит, Лопузов пытался подняться с каменистого пола пещеры. На одной злости, фактически уже мертвому, ему все же удалось это сделать. Сделав несколько выстрелов в сторону, невидимого в темноте, противника он рухнул навзничь.

Услышавшие команду красные начали отступление, вскоре перешедшее в беспорядочное бегство. Причем, многие факелов так и не бросили. Это их и погубило. Они бежали к выходу, а вокруг них, словно издеваясь, свистели и щелкали пули, ударяясь о каменные стены каменоломни.

Между тем, около часа тому назад, когда красные вошли в каменоломню со своим факелами, есаул сначала даже не поверил своему счастью. Для засевших далеко в глубине каменного тоннеля и находящихся в полной темноте осажденных людей, появившиеся вдалеке светлячки факелов были воистину подарком судьбы. Самое главное было подпустить красных как можно ближе. Есаула все это время, буквально колотило и трясло от напряжения. Он обливался, потом, опасаясь, что у кого-нибудь из его людей не выдержат нервы, и они откроют огонь раньше времени. Но все обошлось.

Когда красные подошли практически на расстояние вытянутой руки, и уже можно было разглядеть их напряженные лица и тусклый блеск оружия, раздался первый и потому самый оглушительный выстрел маузера есаула. Дальше была настоящая кровавая баня. Когда красные побежали есаул для того чтобы сэкономить патроны перехватил маузер в левую руку и вынув шашку из ножен лежащего на каменном полу убитого им красноармейца принялся свирепо рубить бегущего противника. Вслед за ним неслись остальные члены его немногочисленного отряда.

Через некоторое время все было кончено. Наружу из штольни сумели выбраться лишь немногие из красноармейцев. Большая часть их товарищей погибла, включая и командира товарища Лопузова.

Наскоро запалив факел, есаул произвел смотр своему войску. Несмотря на блестящий тактический ход есаула, победа далась им весьма дорогой ценой. Двое рядовых были убиты. Одному их них пуля разворотила лицо, а у второго красовалась аккуратная дырочка на гимнастерке с левой стороны груди. Тяжело вздохнув, есаул велел срочно начать сбор трофеев. Он всегда в глубине души презирал мародеров, но в той ситуации, в которой они сейчас оказались, между чистоплюйством и выживанием Евсигнеев без малейшего колебания выбрал последнее.

В результате так удачно предпринятой ими контратаки боеприпасы у них уже практически закончились. Патронов практически не осталось и если бы красным вздумалось прямо сейчас повторить штурм, то есаул со своим отрядом не смог бы оказать им даже маломальского сопротивления. Именно поэтому с противника в течение короткого времени было снято абсолютно все вооружение — винтовки, наганы, шашки, а также собраны все боеприпасы, которые только смогли обнаружить.

Есаул радовался как дитя когда в руки ему, наконец, попал вожделенный Лопузовский маузер. Бережно обтерев его от крови, он аккуратно засунул его во вторую кобуру, которую уже успел навесить на себя. Также в качестве приза ему досталось изрядное количество патронов для маузера, которые он обнаружил, вывернув карманы кожаных штанов красного командира.

Но радость его была омрачена тем, что едва успев перетащить всю захваченную у врага амуницию к порогу зала, где с лошадями их ждала насмерть перепуганная Ольга, они вновь услышали какой-то подозрительный шум, раздававшийся пока еще очень далеко в самом начале штольни.

— Ну-ка всем быстро погасить огонь! — сердито шикнул есаул.

— А вот сейчас начнется самое неприятное! — прошептал штабс-капитан. — Сдается мне, что товарищи поперли на нас всем скопом. Как это у них в песне поется — в свой последний и решительный бой?

— Замолите, Воронцов! — недовольно проворчал есаул. — А то еще накаркаете на наши головы неприятности.

— Долго ли продержимся? — с сомнением спросил поручик.

— Да кто ж, ваш бродь, знает-то, сколько их там понабежало на наши головы? — нервно расстегнул ворот рубахи унтер Кривошеев. — Уж сколько сможем столько и продержимся!

— Судя по производимому ими шуму, их сюда движется весьма изрядное количество, — напряженно пробормотал штабс-капитан.

— Прямо как забастовщиков на какой-нибудь заводской стачке! — поддакнул унтер.

Внезапно шум, производимый множеством ног, прекратился. Дальний конец каменного тоннеля прорубленного в толще горы был ярко освещен множеством факелов. Неожиданно несколько пылающих головешек полетели в сторону притаившихся в темноте белогвардейцев. Они шумно упали, подняв множество ярких огненных брызг.

— Ложись! — яростно прошептал есаул, разгадавший тактику противника, прежде чем красные успели применить ее на деле.

Теперь наступающие, боясь напороться на засаду, действовали много мудрее и осторожнее. Прежде чем сунуться в темноту они швыряли туда пару горящих факелов, чтобы убедиться, что впереди их не поджидают загнанные в каменоломню белогвардейцы. После этого, чисто для профилактики, они давали плотный залп из винтовок, чтобы уничтожить возможную засаду.

Едва отряд есаула успел залечь, как грянул такой мощный оружейный залп, что казалось, свод каменной пещеры не выдержит, и сейчас обрушится, погребая под собой и белых и красных. Но рухнувшие с потолка и стен несколько каменных глыб, не причинили никому вреда.

Плотность огня красных была так высока, что если бы есаул зазевался со своей, весьма своевременной командой, хоть на мгновение, их всех бы изрешетило свинцом и разорвало в клочья.

Оценив находчивость противника, есаул коротко бросил:

— Выводите лошадей и барышню, срочно отходим вглубь пещеры!

Глава 10

Сенсей улучив удобный момент, попытался достать Бизона кулаком. Но бдительная стража Пономаря просто ткнула в него с двух сторон электрошокеры и продержала его под напряжением, до тех пор, пока на него не надели наручники. Когда Сенсей вновь обрел дар речи, а заодно научился снова дышать, он первым делом сообщил предателю что тот никакой не бизон, а обычный подлый козел.

Бизон, сладко затянувшись неизменным сигарным бычком, хрипло расхохотался:

— Да ты меня хоть как назови, мне это по барабану! Потому что я на покойников не обижаюсь!

После этого пленников доставили в Золотую башню. Мурин словно специально, для того чтобы позлить своего компаньона Пономаря, обращался с пленниками подчеркнуто вежливо, если не сказать, учтиво. Первым делом он взял с Сенсея слово, что тот будет вести себя хорошо, и велел снять с него наручники. Увидев такое дело, Бизон сразу же ретировался в дальний конец комнаты, подальше от Сенсея.

Заметив это, Мурин сказал:

— Да, действительно, как-то не совсем правильно держать двух смертельных врагов в такой опасной близости. Тренер пусть остается здесь, а мы с Бизоном пройдем в соседнее помещение. Тем более, что нам все равно нужно кое о чем поговорить, с глазу на глаз.

Что-то Сенею не понравилось в той комнате без мебели, где их с Некра и Иннокентием Павловичем оставили одних. Настораживало, что за вышедшим Муриным, дверь тщательно закрыли на мощные запоры и то, что в комнате две стены были стеклянные.

По коридору вдоль длинной стеклянной стены, Мурин и Бизон со своими четырьмя парнями прошли в соседнюю комнату. Теперь Сенсея с друзьями от них отделяла массивная прозрачная перегородка. О чем именно Мурин разговаривал с бандитами, не было слышно, но зато было очень хорошо видно. Сенсей слегка попробовал стекло на прочность кулаком. Эффект был нулевой. С равным успехом можно было попытаться пробить бетонную плиту перекрытия.

Почесывая ушибленный кулак, он сообщил Иннокентию Павловичу:

— Толщина сантиметров пять, если не больше, вдобавок стекло бронированное.

— Ты лучше на Бизона посмотри, — кивнул на соседнюю комнату антиквар. — Почему когда Мурин от него вышел, дверь за ним тут же заперли на замок?

— Похоже, его тоже посадили под домашний арест. Выходит, теперь наши шансы уравнялись, — хохотнул Сенсей.

Тем временем Бизон с его парнями явно чувствовали себя не в своей тарелке и начали проявлять вполне обоснованную нервозность. Бандиты сгрудились вокруг своего шефа и что-то принялись доказывать ему, ожесточенно, жестикулируя.

Неожиданно раздался отвратительный свист настраиваемого микрофона, затем щелчки и пронзительный голос Мурина:

— Раз, раз! Проверка связи!

Обитатели прозрачных мышеловок настороженно подняли головы и принялись беспокойно озираться.

— Добрый день, дорогие друзья! — послышалось из невидимых динамиков.

Вслед за этим в стеклянном коридоре появился и сам обладатель этого голоса. Двое накачанных до неприличия телохранителя приволокли тяжелое кресло с подлокотниками и установили его так, чтобы хозяин мог видеть, что происходит в обеих комнатах. Рядом с ним поместили сервировочный столик, на котором стояла бутылка шампанского, одинокий хрустальный фужер и ваза с фруктами. Неторопливо усевшись в кресло, Мурин закинул ногу на ногу и поднес к губам какое-то миниатюрное устройство со встроенным микрофоном.

— Итак, дорогие друзья, для вашего же блага я рассадил вас по разным коробкам, словно морских свинок, для того чтобы вы не поотгрызали друг другу носы. А мне, признаться, уже порядком поднадоело мирить вас.

В это время к Мурину присоединился Пономарь, для которого принесли обычный офисный стул. В руках у него была бутылка водки и стакан с литым дном.

— Ух, не нравятся мне эти двое, а особенно все эти торжественные приготовления! — процедил сквозь зубы Сенсей.

— Плохо, очень плохо, — кивнул Некра.

— Да уж, добром все это не кончится, — проворчал Иннокентий Павлович.

— Как знать, как знать? — шаловливо погрозил ему пальцем Мурин, принимая из рук телохранителя бокал наполненный шампанским. — Совсем забыл вас предупредить — я отлично слышу все то, что вы говорите. А теперь вы можете также слышать и друг друга.

Мурин нажал какие-то кнопки на своем хитром пульте.

— Какого хрена ты запер нас вместе с этими уродами? — проревел возмущенный Бизон. — Я что под арестом?

Мурин демонстративно проигнорировал грубый вопрос.

— Сегодня я хотел поговорить с вами о добре, — сделав постное лицо, начал он. — О том самом, которое ты Сенсей, садовая твоя головушка, украл у меня из броневика. Молодчина Бизон, как настоящий джентльмен вернул мне украденное вместе с джентльменским предложением взять его в долю. Но вы оба, и Сенсей и Бизон допустили одну маленькую, но фатальную ошибку. Вы оба, проявив завидное упорство, достойное лучшего применения, узнали про золото. Должен вам сказать, что те, кто близко приближается к моему золоту, долго нет живут. Как правило. Такая вот странная закономерность прослеживается. Пономарь, скажи?

— Это не закономерность — это закон природы, — ухмыльнулся старый бандит и, опрокинув в себя полстакана водки, засунул в рот виноградину, которую взял из вазы на сервировочном столике Мурина.

— А ну выпусти меня отсюда, гнида! И посмотрим, кто у нас тут дольше проживет ты или я? — оглушительно взревел Бизон, словно его раненный североамериканский собрат.

Мурин болезненно сморщился и, нажав на пульт, отключил звук в камере Бизона.

— Ты Бизон лишаешься слова! — прокомментировал он, затем благосклонно посмотрев на Сенсея и его друзей, сказал, — Видимо у вас накопилась масса вопросов? Не стесняйтесь, спрашивайте.

— А чего ты вдруг такой добрый? — поинтересовался Сенсей.

— Тебе же только что объяснили, что нам недолго осталось! — ткнул его локтем в бок Иннокентий Павлович и, сделав умильное лицо, задал вопрос, — Господин Мурин, если вас не затруднит, не могли бы вы удовлетворить мое чисто профессиональное любопытство? Меня, как антиквара мучает вопрос — откуда столько золотых вещей сразу?

— Из Проклятой штольни, — ласково улыбнулся ему Мурин. — Мы, кстати, находимся как раз над ней. Иными словами, Золотая башня стоит прямо над Проклятой штольней.

— Ну, зачем, ты этим лохам всю кухню раскрываешь? Какой смысл метать бисер перед свиньями? Не пойму я тебя! — Пономарь, резко поднялся со стула и, крутанувшись на месте, пошел к выходу из коридора.

Мурин проводил его долгим оценивающим взглядом и пояснил:

— Мой компаньон, как видите, не одобряет моей откровенности. Хотя я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы метнуть немного бисера перед глупыми розовыми свинками. Тем более перед теми, которых привезли на мясокомбинат.

— Так это не вымысел, я имею в виду Проклятую штольню? — удивленно спросил Иннокентий Павлович, хладнокровно проигнорировав жутковатый пассаж Мурина насчет мясокомбината.

— Нет, конечно же, нет! Какой уж тут вымысел?

— Но как, черт возьми, вы умудрились найти ее? — Иннокентия Павловича изумленно развел руки.

— Ко мне случайно попали дневники Веревия Холодного, если это имя вам, хоть что-то говорит, — охотно пояснил Мурин.

— Конечно, говорит и даже очень многое, — ошеломленно пробормотал антиквар. — Считается, что они вдвоем с Карлом Крейцером наткнулись на Проклятую штольню.

— Нет, нашли ее рабочие Холодного, а Крейцер всего лишь помогал Веревию эксплуатировать штольню! — торжествующе расхохотался Мурин.

— Как эксплуатировать? — изумился Иннокентий Павлович. — И что же они в ней добывали гипс, алебастр?

— Золото, — сухо ответил Мурин. — И это именно то чем я сейчас и занимаюсь.

— Там внизу, что какой-то древний храм, который вы разворовываете? — язвительно спросил Сенсей.

— Не исключено, — кивнул Мурин, с наслаждением отхлебнув шампанского. — Но со всей определенностью я не могу этого утверждать. Потому что я сам внизу не был и не знаю, что именно там находится. Мои сведения об этом, так сказать, не прямые, а косвенные.

— А кто же тогда знает? То есть я хочу сказать, кто видел то, что находится на дне штольни? — спросил Иннокентий Павлович.

— Вам это действительно настолько любопытно, что вы готовы рискнуть своей жизнью и жизнями ваших друзей? — насмешливо поинтересовался Мурин.

— Ну вы же все равно не оставите нас в живых? — безразлично пожал плечами антиквар.

— Резонно, резонно! Уважаю ваш выбор! Ну, что же раз так, извольте! — криво усмехнулся Мурин и, тыча пальцем поочередно, то в камеру с Иннокентием Павловичем, то в камеру с Бизоном, принялся нараспев по слогам читать считалку, — Энике, бенике ели вареники, энике, бенике, съели варенников!

Когда он закончил считать палец его уперся прямо в Бизона.

— Ой, плохо, плохо! — словно заклинание бормотал все этот время Некра.

— Извини Бизон, наверное, просто сегодня не твой день, — сокрушенно развел руками Мурин и нажал какую-то кнопку на своем пульте.

Свет в коридоре и в камерах стал медленно меркнуть, одновременно с этим начал разгораться тусклый фиолетово-синий свет. И в этот момент кусок пола в камере Бизона вдруг поехал в сторону. Сенсей и Некра с Иннокентием Павловичем приникли к отделяющей их от Бизона стеклянной перегородке и смотрели во все глаза.

Глава 11

В полной тишине, весь отбитый у красных скарб был затащен в боковой зал и навьючен на лошадей. Перемотав им копыта тряпками, на которые пошли снятые с убитых красноармейцев гимнастерки, отряд, дождавшись, когда громыхнет еще один залп, бесшумно покинул боковой зал и вышел в основную штольню.

К их ужасу красные были настолько близко, что если бы количество разделявших их спасительных метров плотной непроглядной темноты было, хоть чуточку меньше они были бы неминуемо обнаружены. Стараясь производить как можно меньше шума, отряд Евстигнеева стремительно удалялся все глубже и глубже под землю, забираясь в самую глубь Волжского берега.

Красные, не встречая ожидаемого отпора, двигались вперед чуть ли, не маршевым шагом. Они лишь время от времени применяли свою новую тактику, которая надо признать оказалась весьма эффективной. По мере того как поручик знавший каменоломню как свои пять пальцев уверенно вел отряд в самые отдаленные закоулки каменоломни, есаула все чаще посещали невеселые мысли. В частности и о том, что как бы не была велика протяженность штольни, но, тем не менее, неминуемо настанет тот страшный момент, когда они, наконец, упрутся в глухую каменную стену и отступать им будет уже некуда.

Чтобы морально подготовить людей к тому, что им скоро придется вступить в свою последнюю схватку, есаул, откашлявшись, сказал:

— Господа, а вам случаем не надоело драпать от какого-то там штатского быдла? Ведь там даже нет настоящих кадровых военных, так всякой пакости понемногу! Не знаю как вам, а мне от всего этого так тошно, что прямо мочи нет! Быть может, перестанем бегать и дадим бой прямо здесь? По крайне мере, уйдем красиво и с высоко поднятыми головами!

— Вы знаете, господин есаул, — сказал поручик, идущий поодаль с Ольгой под руку, — мне все же хотелось бы как-то отодвинуть этот момент от нас, как можно дальше во времени.

— По-моему Лаврентьев прав! — неожиданно поддержал его штабс-капитан. — Чего-чего, а уж красиво умереть мы всегда успеем!

— Ну а что думаете, вы, Кривошеев? — спросил есаул унтер-офицера.

— Я вашбродь, так думаю, — рассудительно начал тот, — ежели нам суждено здесь в этой пещоре сгинуть, то так оно и будет! Как бы мы не вертелись и не ходили колесом, словно ужи на каленой сковороде, все одно здесь сгинем! А часом раньше, часом позже, без особой разницы. Хотя оно конечно лучше погибель свою особо не торопить!

— А ты братец, оказывается фаталист и где-то даже мистик! — иронично протянул есаул.

— Да уж, какой есть! — довольно строптиво ответил тот.

Есаул удивленно посмотрел на него и беззлобно сказал:

— А вот я тебя сейчас по твоей наглой усатой морде отвожу за такой ответ старшему офицеру!

— Да, за что по морде-то, вашбродь? — взвился Кривошеев. — Я ведь только на ваш вопрос ответил и ничего более! Сами ведь спросили, вот я и сказал, как умел, что помирать мне здесь под землей вовсе не хочется! Потому как не по-христиански это!

— Послушайте господин есаул, оставьте Кривошеева в покое, — неожиданно встрял между спорщиками Лаврентьев. — Я тут вдруг отчего-то вспомнил, что с этой каменоломней связана одна любопытная легенда, вернее наше семейное предание.

— Ну-ка выкладывайте! — решительно потребовал есаул. — Николай Петрович, вы не престаете меня сегодня удивлять, ей богу! То вы вдруг совершенно случайно забываете о существовании этой каменоломни и если бы не ваша невеста, так, кстати, вспомнившая об этом подземелье, все мы давно уже были бы мертвы! Теперь вдруг совершенно случайно выясняется, что у вас в запасе припасено некое семейное предание! И вы знаете голубчик, я нисколько не удивлюсь, если с его помощью мы сможем избежать гибели вот уже второй раз кряду!

— Вряд ли нам поможет эта старая байка, — с большим сомнением в голосе произнес поручик. — Но раз вы настаиваете, то извольте! Это предание связано с неким проклятием нашего рода Лаврентьевых. В этом предании говорится о Проклятой штольне. Единственный, то есть, первый, и последний раз в жизни я слышал эту историю от своего деда. Несмотря на то, что дед потребовал никому не говорить о том, что он мне рассказал, я, тем не менее, очень хорошо запомнил этот рассказ именно вопреки этому самому требованию. Когда дед закончил свой рассказ, я тут же, горя нетерпением поделился всем, что услышал со своим отцом. Тот неожиданно пришел в сильное волнение и совершено недопустимым тоном отчитал моего деда — своего родного отца, за то, что тот забивает глупыми никому не нужными баснями голову его сыну.

Ну, если говорить в двух словах, то в каменоломне, в одном из самых дальних ее ответвлений, действительно существует некий наглухо заложенный кирпичом боковой ход. Отец говорил, что ее замуровали, потому что в ней, когда-то давно произошел взрыв шахтного газа, и погибло много рабочих. После чего там и возвели эту стену из кирпича. По преданию же, именно там и была расположена Проклятая штольня. Которая, как рассказывал мой дед, является прямым входом в ад!

Лет полтораста тому назад в Ежовске началась эпоха строительства. Не строил лишь ленивый. В связи с этим, в городе возник дефицит алебастра. Этим обстоятельством не преминул воспользоваться один из моих предприимчивых предков. Тоже естественно по фамилии Лаврентьев.

Как известно, алебастр получается из природного гипса посредством обжига этого минерала при температуре 120–170 градусов по шкале Цельсия, с последующим дроблением. Обычно алебастр применяется в строительстве в виде порошка крайне тонкого помола. Нанятые моим предком горные инженеры в скором времени обнаружили богатое месторождение минерала в крутом берегу Волги, в некотором удалении от Ежовска.

Вложив в данное предприятие довольно крупные инвестиции, мой прапрадед начал сооружение глубокой шахты, которая глубоко вгрызалась в левый берег Волги. Кружась и петляя, шахта протянулась на несколько километров вглубь земли. Впрочем, вы и сами можете в этом убедиться, ибо мы находимся в этой самой шахте. Добытый гипс грузился на подводы и отправлялся на небольшой алебастровый заводик в пригороде Ежовска. Там гипсовая порода дробилась и обжигалась, после чего перемалывалась в порошок.

Однажды один мастеровой работал глубоко в новом забое, представлявшим из себя боковое ответвление от основного ствола шахты. Внезапно его кайло провалилось прямо в стену каменоломни. Из дыры, зияющей в стене тянуло спертым воздухом и какой-то жуткой звериной вонью. Насколько велика была находящаяся там полость, сказать было трудно. Подоспевший управляющий велел расширить пролом, так чтобы туда смог свободно пролезть человек. Перед тем как отправить туда рабочего, управляющий предусмотрительно бросил в пролом камень, который падал бесконечно долго, прежде чем его слуха достиг глухой шум от падения камня. Было ясно, что у обнаруженного пролома практически нет дна.

Наскоро обвязав одного до смерти перепуганного мужика веревкой, ему вручили шахтерскую лампу, после чего со всеми предосторожностями спустили в пролом. Но веревка оказалась коротка и не достала до дна. Пришлось послать бричку в город на заводские склады. Вскоре было привезено несколько бухт крепкой манильской пеньки. Когда концы всех бухт были крепко увязаны между собой, была предпринята вторая попытка спустить мужика в штольню.

Через довольно продолжительное время веревка ослабла. Судя по всему, мужик достиг дна странного каменного колодца. Какое-то время стояла полная тишина, было слышно лишь, как трещат, брызгая и капая смолой горящие факелы. Вдруг снизу неожиданно раздались дикие нечеловеческие крики, полные муки, неописуемого ужаса и невыносимой боли. Это орал благим матом мужик. Когда его совместными усилиями подняли наверх, рабочие в ужасе отшатнулись. Его тело было разорвано в клочья! Оно было буквально порезано на ломти! В петле чудом застряли окровавленные лохмотья, куски окровавленного мяса, с остатками растерзанного человеческого костяка.

Послали за батюшкой, который прибыв, осмотрел останки несчастного мастерового, и сурово объявил, что хозяин каменоломни совершил страшный грех, ибо он отворил врата в ад! А рабочего растерзали слуги сатаны, ужасные, свирепые демоны и теперь диаволу открыта прямая дорога на нашу грешную землю!

Но мой прапрадед, проявив находчивость, тут, же не сходя с места, пожертвовал весьма круглую сумму на нужды Нововоздвиженского Храма. Приняв пухлую пачку ассигнаций поп, моментально успокоился и, прямо на месте отпустил ему вышеозначенный страшный грех. Затем, батюшка, помахав кадилом и скоренько отслужив молебен в защиту всех и вся от нечистой силы, велел наглухо замуровать пролом в Проклятую штольню. Далее, он строго настрого наказал всем участникам этого события позабыть о существовании замурованной Проклятой штольни и никому о ней не рассказывать и ныне и присно и вовеки веков! Ни своим детям, ни тем паче внукам! Вот, господа собственно и все наше семейное предание! — закончил поручик Лаврентьев свой долгий рассказ.

Глава 12

Едва люк в полу открылся полностью, как оттуда наружу выбрались один за другим два огромных, кошмарных создания.

— А вот, наконец, и наши Эн-н-ике и Бен-н-ике! — торжествующе прокричал Мурин. — Сегодня в роли вареников, выступает папа Бизон со своими, откормленными специально для этого случая, бычками! Ставлю один против ста, что они не продержатся и трех минут!

Пара жутких тварей была, безусловно, гуманоидами, или скорее человекообразными обезьянами. Хотя в их телосложении, строении черепов и выражении морды или лица было, конечно же, больше от человека, чем от приматов. Бизон со своими парнями в ужасе отступили в дальний угол комнаты и приготовились к бою.

Тела отливающих серебристой синевой тварей были покрыты голубыми волосами, но не сплошь, как у животных, а именно как у волосатых людей. Оборонительные передвижения Бизона и его команды не произвели на монстров решительно никакого впечатления. Они вразвалочку подошли к людям и просто выдернули из их рядов двух человек, которые тут же залились кровью. При тусклом голубом освещении кровь была иссиня-черного цвета.

Сенсей сначала не понял, как тварям удалось это сделать. Но потом, приглядевшись, он разглядел, что пальцы страшных тварей венчают огромные загнутые когти. Внезапно в уши Сенсея ударил дикий человеческий крик, потонувший в отвратительном зверином не то кряхтенье, не то хрюканье, которое издавали монстры. Это Мурин вновь включил звук в соседней камере.

Полностью игнорируя присутствие еще трех людей, кошмарные гуманоиды несколькими ударами, острых словно бритвы, когтей развалили тела своих жертв, на части. После чего словно глумясь, раскидали их внутренности по всей комнате. Часть стеклянной стены, от которой в ужасе отшатнулся Сенсей, залило черной кровью несчастных. За пару минут монстры разделались с самим Бизоном и оставшимися двумя бандитами. Покончив с ними, чудовища преспокойно опустились на четвереньки и принялись жадно лакать черную кровь, залившую пол.

Внезапно вспыхнул яркий свет, ослепивший Сенсея и его товарищей по несчастью. Твари, начавшие к тому времени пожирать внутренности Бизона и его бандитов, взвыли в ужасе. Закрыв глаза когтистыми лапами они уткнулись мордами в окровавленный пол.

— Если даже наши глаза испытали на время сильнейшую боль от яркого света, вы можете представить какую чудовищную боль чувствуют эти двое волосатых парней! — весело расхохотался Мурин, все еще щурясь от яркого света. — Бедняги они всю свою жизнь провели в кромешной тьме Проклятой штольни, пока я не вытащил их оттуда.

— Как вам это удалось? — протирая глаза и стараясь не смотреть в соседнее, залитое кровью, помещение спросил Иннокентий Павлович.

— Ну, это, знаете ли, своего рода культурный обмен. Их прислали по моей просьбе, — туманно пояснил Мурин. — А вообще сама гениальная идея бартера принадлежит Карлу Крейцеру. Свежее человеческое мясо в обмен на золото штольни.

Сенсей в ужасе смотрел на два огромных розовых тела, покрытых белыми волосами, которые жалобно хрюкая, скорчились на залитом кровью полу. Адские создания тщетно пытались спрятать от яркого света свои, то ли лица, то ли морды в сизых, окровавленных внутренностях растерзанных ими людей. Неожиданно Сенсея вырвало. Он рухнул на колени, его тело содрогалось от неконтролируемых спазмов ужаса и отвращения.

— Ой, ой, какие мы нежные! — издевательски пропел Мурин. — А то все туда же, Сенсей! А как же харакири, сэппуку? Что слабо сожрать горячую окровавленную печень врага у него на глазах? Так я и знал, фуфло ты на палочке, а никакой не сенсей!

— Ну, хорошо, с вашим бизнесом все понятно! — нетерпеливо перебил куражащегося олигарха Иннокентий Павлович. — Но что там внизу, в самой штольне?

— А шут его знает? — зевая, ответил Мурин. — Знаю только, что там много золота. Так много, что даже жутко становится.

— И что вы собираетесь делать дальше? — спросил Иннокентий Павлович.

— Ну, во-первых, не повторять ошибок своих предшественников, — серьезно ответил Мурин. — Я имею в виду Холодного и Крейцера. Эти двое беззастенчиво воровали своих сограждан прямо с улиц родного города! И так они вошли во вкус, что умудрились существенно сократить поголовье славного города Ежовска. Вполне естественно — это не могло остаться незамеченным и безнаказанным. Их довольно быстро вычислили, поймали с поличным и арестовали.

— Ну, да, знаю, потом их повесили во дворе тюрьмы, — подавленно кивнул антиквар. — Выходит вся их тайна заключалась в торговле с обитателями Проклятой штольни. Живые люди в обмен на кровавое золото?

— Совершенно верно! — весело и заразительно рассмеялся Мурин. — Чем я, по-вашему, сейчас занимаюсь? А твари действительно отвратительные, вы не находите? Знали бы вы, как они воняют! Это вообще что-то! Кстати с их помощью я избавился от нескольких несговорчивых дураков, которые изрядно мешали моему бизнесу.

— Ты, что скормил их этим милым зверюшкам? — поинтересовался Сенсей.

— Нет, моим зверятам стоило только лишь показаться им, как один сам выпрыгнул в окно, другой снес себе голову из охотничьего ружья, ну а третий облил себя бензином и поджег. И все это лишь для того чтобы не достаться на ужин моим крошкам.

— А того который сиганул в окно с девятого этажа не Кириллом звали? — спросил Сенсей.

— Если ты имеешь в виду компаньона Хромова, то да это был он, — Мурин довольно усмехнулся. — Короче, как показали дальнейшие события, процесс ловли и транспортировки людей в штольню сопряжен с огромным риском для всего моего предприятия. А я не могу позволить себе такой роскоши. Слишком много поставлено на карту.

— А куда тебе столько золота, упырь? — злобно спросил Сенсей.

— Ну, какой же я упырь? Это вот они упыри, а я, скорее посредник, — расхохотался Мурин. — Ну а что касается золота, то оно ведь даже не мое. Оно принадлежит людям настолько могущественным, что даже вам в вашем незавидном положении, лучше ничего о них не знать. Целее будете.

— И все же, к чему вы стремитесь? Какова ваша конечная цель? — спросил Иннокентий Павлович. — Грех отказывать приговоренному в последней просьбе. Прошу, уважьте старика.

— Что же, извольте, — став необычайно серьезным сказал Мурин. — Но буквально в двух словах, остальное додумаете сами. Если, конечно, успеете.

— Так что же это? — нетерпеливо спросил антиквар.

— Новый мировой порядок, вас устроит? — вперил в него свои черные, почти лишенные белков глаза Мурин.

Некра, все это время пристально наблюдавший за монстрами, сокрушенно качал головой и бормотал себе под нос какие-то заклинания. Что, впрочем, прошло совершенно незамеченным для Иннокентия Павловича и Сенсея.

— Ну, я думаю, достаточно глобальных тем. А теперь, если позволите, финальный акт моего сегодняшнего представления! — Мурин мелодраматически воздел руки. — Как я уже говорил, торговля с обитателями штольни доставляет мне, особенно в последнее время, массу хлопот. Эти твари становятся все капризнее, они взвинтили цены на свое золото. Требуют больше людей, объем же поставляемого ими золота существенно сократился. Согласитесь, глупо брать частями, если можно взять все и сразу, причем совершенно бесплатно. И посему — вуаля!

Мурин нажал пульт. В камеру, наполненную окровавленными, осклизлыми частями человеческих тел, среди которых копошились перемазанные в крови чудовища, откуда-то снизу повалили клубы ярко-желтого газа.

— Что это? — раздался хриплый возглас Некра на чистом русском языке.

— А это, мой милый чужеземец, боевое отравляющее вещество. Попросту говоря ОВ, — радостно защебетал Мурин. — Я, знаете ли, собираюсь затопить им всю Проклятую штольню. После чего все ее обитатели вымрут, словно тараканы от дихлофоса. То, что вы видите перед собой — это проверка эффективности препарата. Дело в том, что он немного просрочен. Лет так, на тридцать, сорок. Хотя, нет, вроде бы газ начал действовать! Глядите, глядите!

Монстры неожиданно вскочили в полный рост, не обращая внимания на яркий свет, и принялись метаться по камере, тяжело стукаясь то в одну, то в другую стену. При этом они хрипло кашляли и хватались за горло. В какой-то момент доза полученной ими отравы, достигла критического значения, с которым их могучий организм уже не мог справиться. Тела волосатых гигантов практически одновременно бессильно сползли вдоль стен на окровавленный пол. Какое-то время мышцы чудовищных порождений тьмы еще сокращались в агонии, но вскоре обмякли и затихли.

— Браво, брависсимо! — Мурин радостно захлопал в ладоши. — Прекрасно, великолепно, восхитительно, вы не находите? Умели же раньше делать стоящие препараты! Лично я впечатлен, надеюсь, что вы тоже. Ну что же, поскольку эффективность газа высокая, будем готовиться к химической атаке на этих уродов!

Глава 13

— Лаврентьев, прекратите пустопорожний треп! — сердито перебил есаул поручика. — Я готов угодить хоть к самому черту на рога, если только есть хоть малейшая возможность уйти от красных и наставить им нос! Показывайте, где находится это ваше самое распроклятое место!

— Господин есаул, боюсь у нас недостаточно времени на то чтобы добраться до штольни! — торопливо пробормотал поручик. — Дело в том что, если всего через несколько минут мы не свернем вправо, в боковой проход, и продолжим движение вперед, мы окажемся, отрезаны от бокового прохода, ведущего к Проклятой штольне!

— Так, какого же рожна вы об этом раньше молчали-то, батенька вы мой! — в сердцах воскликнул Воронцов, остановившись и горестно по-бабьи всплеснув руками.

— Прекратите истерику штабс-капитан и продолжайте движение! — недовольно поморщился есаул, нахмурив брови и продолжая торопливо шагать вперед. — Объясняю диспозицию! Господа, действуем следующим образом! Чтобы выиграть время, нам не остается ничего другого, как пустить на красных наших лошадей! Для того чтобы атака прошла надлежащим образом необходимо чтобы лошади обезумели и перли прямо на выстрелы, на противника не соображая что движутся навстречу собственной гибели! Этого мы добьемся тем что, привязав им, пардон барышня, под хвосты тряпье пропитанное керосином подожжем эти импровизированные факелы! Эта наша не совсем обычная контратака позволит нам выиграть некоторое время необходимое для того чтобы успеть прошмыгнуть незамеченными в боковой ход ведущий к штольне!

— Господин есаул, но это, же так негуманно! — пролепетала Ольга, у которой сразу же навернулись слезы на глазах. — Неужели вы и в самом деле заставите наших бедных лошадок так неимоверно страдать?

— Заставлю, не сомневайтесь! — хмуро исподлобья глянул на нее Евсигнеев. — Да кстати, штабс-капитан не забудьте оставить двух лошадей нам в качестве провианта.

Хитроумный маневр, предложенный есаулом, прошел на ура. Бедные благородные животные, с ярко горящим факелами под хвостами, совершено обезумевшие от боли и ужаса были выпущены на неумолимо надвигающийся отряд красных. Те, заслышав цокот копыт, несущихся на них лошадей, открыли бешеный огонь, но смертельно раненные лошади, обливаясь кровью, все равно смяли и разметали наступающих по каменному коридору.

Пока противник воевал с лошадями, словно Дон-Кихот с мельницами, есаул умудрился тихой сапой провести свой отряд в малозаметный боковой ход указанный ему поручиком Лаврентьевым. Далее, в полном молчании они бросились с максимальной скоростью вперед по каменному тоннелю. Их путь занял около десяти минут, прежде чем дорогу им вдруг неожиданно не преградила вынырнувшая из темноты добротная кирпичная стена.

Красные, в скором времени перебившие несчастных лошадей, стремительно продвигались по основной штольне. По счастливой случайности они не обратили внимания на узкий боковой проход, которых в каменном коридоре было великое множество.

Есаул тем временем, молча, кивнул в сторону возникшего перед ними кирпичного препятствия. Сняв с двух оставшихся у них лошадей трофейные винтовки, захваченные в ходе последнего боя у красных, мужчины решительно приступили к кирпичной стене. Используя массивные приклады винтовок в качестве стенобитных орудий, они совместными усилиями вскоре пробили в кирпичной стене неаккуратное отверстие. Разбитые кирпичи с шумом посыпались вовнутрь замурованного помещения. В лицо им ударила упругая волна спертого воздуха насыщенного отвратительными миазмами. Ужасный запах, казалось составленный из вони заброшенной псарни и «ароматов» давно нечищеного свинарника был настолько крепок, что люди закашлялись.

К этому времени большая часть прикладов винтовок используемых в качестве дубин была разбита и уже благополучно разлетелась в щепки. Используя стволы винтовок в качестве ломов осажденные белогвардейцы дружно развалили прилегающие к образованной ими дыре кирпичи и проделали в стене дыру вполне достаточную для того чтобы в нее могли пройти их две лошади. Затем поспешно перебравшись в пространство за стеной, отряд Евстигнеева перевел дыхание.

Немного отдышавшись, они огляделись вокруг. Пространство, в которое они, попали, оказалось небольшим каменным закутком. Вдобавок ко всему еще и весьма пыльным. При свете факелов они обнаружили, что в задней, торцевой стене каменного аппендикса в котором они оказались, заперты, прорублена неровная дыра.

— Это чем же здесь, с позволения сказать, так воняет? — удивлено пробормотал есаул, вытирая выступившие от едкого воздуха слезы и озираясь кругом.

— Посмотрите-ка! — раздался удивленный голос штабс-капитана. — Тут повсюду валяются в спешке брошенные шахтерские лампы, и вдобавок ко всему, здесь действительно есть огромная бухта пеньковой веревки!

Попытка зажечь найденные ими керосиновые лампы, увенчалась успехом. Небольшая пещерка озарилась ярким светом. Все три старенькие «шахтерки» исправно светили. Вдобавок ко всему они были более чем на половину полны керосина. Этот факт значительно приободрил загнанных в каменный мешок людей. Впрочем, есаул, в целях экономии, тут же велел погасить две из них, а также сильно чадящие факела и оставил светить всего лишь две лампы.

— Вот по этой самой веревке и был спущен вниз тот бедолага, о котором рассказывал мне мой дед! — возбужденно воскликнул Лаврентьев, опускаясь на корточки перед кучей аккуратно уложенной большими кольцами веревки. — Но подняли наверх одни лишь только кровавые лохмотья! Поглядите один конец веревки, на котором завязана петля, весь покрыт какими-то бурыми пятнами! По всей видимости, это засохшая кровь несчастного мастерового, разорванного неизвестно кем или чем на куски!

— Не удивительно, что они тогда пятьдесят с лишним лет назад побросали здесь все как есть и в спешке ушли! — воскликнула Ольга.

— Так, это и есть ваша дорога в ад, поручик? — насмешливо спросил есаул, попинав внушительную кипу потемневших от времени веревок. — Ну, в таком разе, нам всем туда прямая дорога! В полном соответствии с большевистской идеологией, милые мои государыня и государи, всем нам надлежит гореть в аду!

Между тем унтер-офицер Кривошеев, опустившись на одно колено, уже успел проверить веревку на прочность.

— Ваш бродь! — поспешно повернул он свою чубатую голову к есаулу. — Имею доложить, что пенька в полном порядке и даже не успела перегнить! Одного человека она уж точно сдюжит! Даже такого объемистого как наш господин штабс-капитан!

— Я бы попросил без намеков! — вспылил Воронцов и нервно повел шеей в сторону.

— Давай, братец, полезай на разведку, — кивнул есаул Кривошееву. — Но наган свой держи наготове, а второй, на сунь-ка себе за пояс! И смотри там у меня ворон не ловить и зубами от страху не щелкать! Сдается мне, что воняет здесь как в самой настоящей берлоге! Только вот чья это берлога нам сейчас предстоит узнать!

Унтер без лишних слов вделся в веревочную петлю и, сжимая в одной руке лампу шахтерку, а в другой револьвер решительно направился к зияющей в стене черной как антрацит дыре.

Сунув второй наган за пояс, он истово перекрестился и, поклонившись всем, кто был в пещере, просто сказал:

— Ну, если что — не поминайте лихом!

После этого он засунул руку с висящей в ней керосиновой лампой в черный пролом и, вытянув шею, внимательно осмотрел открывшуюся ему штольню.

— Давай, братец, давай! — поторопил есаул унтера, похлопав по плечу. — Нет, у нас сейчас времени всякую ерунду разглядывать! Скоро красные поймут, что мы их обдурили и заявятся сюда всем кагалом!

Кривошеев глубоко вздохнул и, перекинув вторую ногу в дыру, повис на веревке. Есаул, штабс-капитан Воронцов и рядовой без фамилии и имени крепко держали другой конец веревки осторожно вытравляя ее по мере того как Кривошеев опускался вниз. Ему наконец-то удалось, упершись ногами в стены колодца, прекратить вращение и спуск пошел значительно быстрее.

Глава 14

Какое-то время Сенсей, Иннокентий Павлович и Некра пребывали в состоянии близком к шоковому. Было ясно, что Мурин, после всего того, что успел им показать и рассказать не оставит их в живых. Бледная кожа Мурина стала еще бледнее, рыжие веснушки проступили на ней еще ярче. Он явно наслаждался замешательством, которое без труда читал на лицах своих пленников. Вытянув тонкие губы куриной гузкой, Мурин демонстративно оглядел клавиатуру своего пульта.

Снова включилась громкая связь:

— Помогите мне, пожалуйста, все никак не могу решить, что же мне делать с вами? Предлагаю напустить на вас еще одну парочку подземных монстров. Или, быть может, для вас быть растерзанными когтями доисторических троглодитов — это слишком вульгарно? Если вы больше тяготеете к достижениям научно-технического прогресса, могу предложить отравляющий газ. Правда, он достался мне совсем не дешево, но для настоящих друзей мне ничего не жалко. Так, что не стесняйтесь и смело выбирайте, что вам больше по душе. В конце концов, вы же у меня в гостях.

Сенсей хотел было сказать какую-то грубость, но Иннокентий Павлович вовремя пресек неумный демарш друга, наступив ему на ногу.

— Лучше его не злить! — шепнул он шумно сопящему Сенсею. — Не в том мы положении, чтобы хамить негодяю, от которого зависит наша жизнь.

В этот момент в застекленном коридоре показался Пономарь. Проходя мимо пленников, он окинул их цепким взглядом и нехорошо усмехнулся. Подойдя к Мурину, который сразу отключил звук, Пономарь принялся ему что-то оживленно втолковывать.

— Сейчас этот гад ему насоветует, что с нами делать! — злобно буркнул Сенсей.

— Мы будем немного жить еще, — с трудом подбирая слова, сказал Некра.

— С чего это ты взял? — покосился на него Сенсей.

Тем временем, Мурин резко поднялся с кресла и сказал в микрофон своей электронной игрушки:

— К сожалению, вам придется еще немного подождать. У меня возникли небольшие трудности с поставкой новой партии провианта для обитателей штольни. Вы помнится, горели желанием узнать о моем бизнесе как можно больше? Вам будет предоставлена редкая возможность понаблюдать весь процесс изнутри, вплоть до его логического завершения.

После этого, Мурин направился к двери в дальнем конце коридора. Пономарь торопливо шел с ним рядом и о чем-то говорил ему, на повышенных тонах, оживленно жестикулируя. При этом он то и дело кивал в сторону пленников. Наконец, Мурин небрежно махнул рукой в сторону Пономаря, показывая, что разговор окончен и вышел в дверь. Разъяренный Пономарь еще какое-то время злобно стрелял глазами в сторону Сенсея, потом, сплюнув на пол, тоже вышел из коридора.

— Ну, вот и чудненько! — усмехнулся неунывающий антиквар. — Мурин послал вредного ябеду Пономаря с его советами куда подальше. Назло ему, он ненадолго оставил нас в живых.

— Змея не спрашивает гиену, когда и кого кусать, — неожиданно прокомментировал Некра.

— Круто! — оценил перл восточной мудрости Сенсей. — Выходит Пономарь спас нам жизнь? Надо будет отблагодарить его при случае.

В это время к ним вошли трое вооруженных бандитов. В руках одного из них, кроме оружия, был моток крепкой нейлоновой веревки. Они надежно связали руки пленникам за спиной.

— Зачем мне руки вязать, если я в наручниках? — ехидно поинтересовался Сенсей.

— Если на каждый кусок мяса надевать наручники, недолго и разориться, — беззлобно ответил бандит, освобождая его от браслетов.

Против такого аргумента трудно было что-либо возразить, поэтому Сенсей просто промолчал, скрипнув зубами от бессильной злобы. Он, конечно же, мог попытаться уделать этих раскачанных самодовольных сопляков, уверенных в собственной неуязвимости. Между делом, Сенсей успел разглядеть, что их оружие даже не было снято с предохранителей. Он мог бы поспорить, что ни один из верзил не удосужился передернуть затвор своего пугача и дослать патрон в патронник. А при отсутствии в стволе патрона весьма сложно произвести выстрел. Поэтому шансы у Сенсей бесспорно были. Но что было делать дальше со всем этим? Поэтому он просто положился на волю случая и решил выждать более удобный и перспективный момент.

Конвоиры долго вели их по каким-то запутанным коридорам, пока не втолкнули в большое просторное помещение с высоченным потолком. Прямо в центре зала располагалась клеть грузового лифта. Вверх от нее уходили массивные металлические направляющие рельсы и тянулись толстые стальные канаты подъемных и спусковых механизмов. Огромные электродвигатели были закреплены на вершине сложной конструкции из толстых стальных балок и швеллеров.

Неподалеку от лифтовой шахты боязливо жалась друг к другу горстка насмерть перепуганных людей со связанными руками. Приглядевшись, Сенсей понял, что перед ними бомжи и вконец опустившиеся алкаши. По всей видимости, люди Пономаря отлавливали их ночью по помойкам, свалкам и заброшенным домам.

Вновь прибывших грубо толкнули к бомжам. Появившийся откуда-то из боковой двери Пономарь пересчитал пленников. Теперь их стало десять человек.

— Ну, нечего тянуть! — недовольно распорядился он. — Грузите и опускайте! А ты Сенсей не думай, что вытянул счастливый билет! Жаль, что не увижу, как тебя сожрут живьем эти твари!

— До скорой встречи в аду! — кивнул ему Сенсей и помахал связанными руками.

Бандиты открыли массивные двери лифта и словно стадо баранов загнали туда связанных пленников. За ними тут же с лязгом захлопнули двери, и в кабине зажегся свет. Внутри было довольно просторно, но для десяти человек все равно было недостаточно места.

— Еще не хватает блох наловить! — недовольно проворчал Сенсей, косясь на смиренно стоящих бомжей.

— Это от вас, что ли так воняет? — подозрительно спросил Иннокентий Павлович одного из деклассированных представителей рода человеческого.

— Нет, — качнул тот кудлатой, словно у пуделя, головой. — Мы воняем давно немытыми людьми, а этот пахнет каким-то зверьем.

Иннокентий Павлович удивленно поднял глаза на Сенсея, а Некра, ткнув пальцем в пол, сморщил нос и сказал:

— Там!

В это время, над потолком кабины что-то щелкнуло, после чего мерно загудели электродвигатели. Лифт дрогнул и начал медленно опускаться вниз.

Глава 15

Есаул с удивлением обнаружил, что штольня, в которую они опускали Кривошеева, представляет собой отвесную вертикальную шахту. Но что более всего поразило его, так это, то, что на всем видимом своем протяжении штольня имела вид геометрически идеального цилиндрического колодца. Стены этого загадочного колодца тускло блестели, словно бока глазированного керамического кувшина. Они тянулась вверх и вниз, насколько было видно глазу, и исчезали в непроглядной темноте.

Все это время Ольга стояла возле них и светила «шахтеркой». Поручик и еще один рядовой напряженно вглядывались в темноту, сквозь дыру, проломленную ими в кирпичной стене, выглядывая, не приближается ли неприятель? Есаулу вовсе не улыбалось быть застигнутым врасплох, поэтому он выставил их там, в качестве часовых.

Они не знали, сколько прошло времени, когда веревка в руках есаула вдруг неожиданно ослабла, а потом и вовсе провисла. После этого веревка вновь натянулась, и есаул отчетливо ощутил, что унтер дергает за нее снизу.

Затем послышался унылый свист и тихий, ослабленный разделяющим их колоссальным расстоянием голос Кривошеева:

— Все, я уже стою на земле! Кругом темнотища, хоть глаза выкалывай! Все одно ничего не разглядишь! Но места много, по всему видать огромадная пещора! Можете спускаться!

— Вот что, братец! — свесившись вниз, прокричал в темноту колодца есаул. — Отойди-ка как можно дальше от того места где стоишь! Мы сейчас туда провиант сначала спустим! Не дай бог, еще тебя зашибем!

Тусклый оранжевый огонек на самом дне штольни тут же качнулся в сторону и стремительно исчез из поля зрения есаула. Кривошеев поспешил выполнить команду.

Есаул, предусмотрительно обмотав веревку вокруг скального выступа, надежно затянул ее крепким узлом.

— Снимайте все оружие и припасы с лошадей! — велел он и сам, подавая пример начал отстегивать с седла одной из них притороченные туда фляги с водой.

Когда на лошадях остались только уздечки он велел развести лошадей в стороны и уложить их на пол пещеры. Пока другие крепко держали лошадей за ноги, есаул вынул черкесский кинжал и деловито по очереди перерезал горло обеим лошадям. Ольга, отвернувшись к стене пещеры, рыдала в голос. Не обращая на нее ни малейшего внимания, есаул с помощью штабс-капитана и рядового, потащили еще агонизирующую тушу лошади, из горла которой хлестала черная кровь к отверстию штольни.

Свесившись вниз, есаул зычно крикнул:

— Поберегись!

После чего лошадь сбросили вниз. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем снизу донесся глухой, чавкающий звук приземлившейся туши. Точно таким же образом туда была препровождена и вторая лошадь.

Все это время Ольга продолжала оглашать пещеру стенаниями:

— Господи, за что?! За что ты посылаешь нам эти испытания?! В чем мы грешны перед тобой?!

Есаул, обтерев руки, перемазанные в крови о свои галифе, досадливо морщась, проговорил, повернувшись к ней:

— Ольга Владимировна, мне это также как и вам не доставляет решительно никакого удовольствия! Но позвольте вас спросить, чем вы собираетесь питаться там внизу? Или быть может вы решили, что на вас ниспадет манна небесная? Так должен вам доложить, милая барышня, что, во-первых, боженька уже давно отвернулся от всех нас, а во-вторых, мы находимся так глубоко под землей, что небесные благодеяния нас вряд ли коснутся! Уж если на то пошло, то мы сейчас ближе к аду, чем к небесам! И помощи мы, скорее всего, дождемся от хозяина преисподней, чем от так горячо вами любимых небес!

В этот момент снизу из штольни вдруг раздался приглушенный крик, потонувший в грохоте выстрелов. По всей вероятности Кривошеев вел огонь сразу из двух револьверов. Вскоре все стихло, и воцарилась мертвая, гнетущая тишина.

— Кривошеев, вы живы? — крикнул в темноту есаул и стал напряженно ждать ответа.

С несказанным облегчением он услышал снизу глухой голос бравого унтера:

— А что со мной сделается-то? Туточки я!

— Почему вы открыли огонь? И что это были за идиотские крики? — продолжил допрос есаул.

— Так вашбродь, какая-то сволота на меня из темноты попрела, вот я с перепугу и заголосил, да и зачал палить в белый свет как в копеечку!

— Перезарядите оружие и будьте наготове! — крикнул есаул вниз и, вытерев прилипший ко лбу мокрый от пота чуб, добавил, — Встречайте, сейчас начинаем спускать капитана и барышню.

Спуск Воронцова и Ольги прошел как ни странно без приключений. Хотя если честно признаться, поведение Ольги внушало есаулу большие опасения. Он облегчено вздохнул лишь только, тогда когда убедился, что девушка благополучно попала в надежные руки Воронцова и Кривошеева, которые осторожно подхватили ее обмякшее тело. Судя по всему, не в меру впечатлительная барышня лишилась чувств, увидев, во что превратились лошади, грянувшиеся о скалистый пол штольни с огромной высоты.

После этого есаул отозвал поручика от кирпичной стены, которая в настоящий момент представляла из себя передовую линию их обороны. Оставив там перепуганного рядового, которому было строго настрого наказано подать сигнал, как только он заметит неприятеля, есаул с поручиком принялись увязывать оружие и припасы с тем, чтобы спустить все их имущество вниз.

Они не знали, сколько времени у них ушло на то чтобы эвакуировать все это в штольню. Не была позабыта даже початая вязанка сучьев для факелов. Есаулу показалось, что прошла целая вечность, прежде чем был спущен их последний груз.

Снизу нетерпеливо дернули за веревку и до них донеслось:

— Есаул! Бога ради, не тяните время! Спускайтесь!

Тут же послышался тонкий девичий голосок:

— Николя, как вы там? Вы живы?

— Сейчас вы получите его в целости и полной сохранности! — крикнул вниз есаул. — Встречайте!

В это время со стороны кирпичной стены раздался тихий приглушенный свист. Это подавал сигнал опасности часовой, оставленный снаружи входа в Проклятую штольню.

— Это еще что такое? — недовольно проворчал есаул, оборачиваясь на звук. — Поручик, пойдите и узнайте, что там еще такое стряслось?

— Красные на подходе, господин есаул! — доложил запыхавшийся поручик, вернувшийся от кирпичной стены. — Уже отчетливо слышны их шаги, но самих еще пока не видно!

Глава 16

Бомжи встревожено топтались на месте и оживленно делились впечатлениями. Они почему-то решили, что их украли в качестве бесплатной рабочей силы, для каких-то работ под землей. Поэтому они не особенно унывали, в отличие от Сенсея, антиквара и египтянина.

— Значит так! Если у вас есть желание пожить еще немного, то давайте уже начинайте развязывать мне руки, — Сенсей показал глазами Иннокентию Павловичу и Некра через свое плечо и пошевелил стянутыми за спиной кистями рук.

Антиквар не заставил себя упрашивать дважды и, нагнувшись, вцепился зубами в веревочный узел на запястьях Сенсея. Провозившись так секунд десять он, тяжело пыхтя, уступил место Некра. Египтянин опустился на колени и, в отличие от Иннокентия Павловича, подошел к развязыванию узла творчески и со знанием дела. Через некоторое время Сенсей с удивлением обнаружил, что веревка вроде бы как ослабла. Но он побоялся шевелить руками, чтобы не затянуть с таким трудом распутанный Некра узел.

Вскоре руки Сенсея были полностью свободны. Он понимал, что времени у него практически нет, так как спуск в штольню, как бы глубока она ни была, не мог продолжаться вечно. Быстро развязав друзей, Сенсей велел им освободить бомжей. Однако Некра, первым делом, принялся ощупывать свои новые вставные зубы.

— Если выберемся, теперь моя очередь тебе зубы вставлять! — заверил Сенсей египтянина.

— Новые? — недоверчиво спросил тот.

— Обижаешь! — возмутился Сенсей, продолжая вертеть головой в поисках чего-нибудь в лифтовой кабине, что можно было бы использовать в качестве оружия.

Сенсей видел обитателей штольни в деле и прекрасно понимал, что с голыми руками против них не он протянет и тридцати секунд. Не помогут все его хваленые бойцовские навыки. Отвратительное зверье просто нарежет его как сало на ломти своими чудовищными когтями.

Тут взгляд его остановился на блестящей металлической полосе плинтуса, который разделял плоскости стен и потолка по всему периметру лифтовой кабины.

— Знать бы из чего еще она сделана, — пробормотал он себе под нос. — А то окажется полированным алюминием или того хуже пластиком.

Отогнав бомжей в сторону, он присел на корточки и внимательно вгляделся. Вскоре он обнаружил, что плинтус прикручен к полу в нескольких местах старинными шурупами, головка которых имеет один единственный паз под плоскую отвертку.

— У тебя отвертки случайно нет? — спросил он Иннокентия Павловича.

— Я что похож на Хоттабыча? — возмущенно пошевелил усами антиквар.

— Вот это не подойдет? — из толпы бомжей высунулась грязная, годами не мытая рука, сжимавшая маленький плоский обломок ножа.

— Ну, ты земляк даешь! — восхитился Сенсей, принимая у бомжа инструмент. — Ты его, где прятал?

— Тебе лучше не знать, — расхохотался тот, обнажив голые десны и черные пеньки гнилых зубов.

Сенсей, вздрогнув от отвращения, чуть было не выронил грязный обломок.

— Твою мать, предупреждать надо! — бормотал он, принимаясь концом тупого ножа выворачивать шуруп из плинтуса.

Но пальцы на разбитых кулаках слушались его плохо.

— Дай-ка сюда! — хозяин ножа отобрал у него инструмент и принялся быстро и умело выкручивать шурупы один за другим.

— Да ты братец мастер! — изумился Иннокентий Павлович и расправил свои, приунывшие было, усы. — Где так навострился, если не секрет?

— Где, где, в Караганде! — усмехнулся бомж. — За всякую хрень из цветного металла скупщики приличную деньгу дают. Только воровать надо с умом и быстро, иначе могут поймать и покалечить. Вот отсюда и навык.

— Меньше болтай, крути, давай! — дал ему подзатыльник Сенсей.

Как, оказалось, торопил он бомжа совершенно напрасно, так как через несколько секунд уже сжимал в руках блестящую полосу металла длинной около двух метров. С обоих ее краев были сняты под углом фаски, что образовывало некую пародию на режущие кромки. Прикинув металлическую полосу на руке, Сенсей с удовлетворением отметил, что она достаточно увесиста. А это означало, что сделана она, скорее всего, из хромированного железа, а не из мягкого алюминиевого сплава.

— Такая длинная кочерга мне нафиг не нужна! — проворчал Сенсей и, повернувшись к бомжам, сказал. — Эй вы, братья по разуму! Дайте какую-нибудь тряпку.

— Откуда же у нас тряпки? — удивился один из них. — У нас все отобрали, а то, что есть так это добротные носибельные вещи.

— Слышь ты, домовенок Кузя! — прикрикнул на него Сенсей. — Через пару минут тебя динозавры сожрут вместе с твоими носибельными вещами и не подавятся! Делай, что говорят, если жить хочешь!

Недовольно ворча, бомж отодрал рукав со своего замызганного пиджака и с видом оскорбленной добродетели швырнул его Сенею. Тот быстро разорвал рукав пополам и сноровисто обмотал конец металлической полосы тряпкой для того чтобы не порезать об нее руку. Потом прикинув где у нее середина, он велел Иннокентию Павловичу встать туда. Взявшись за обмотанный конец полосы, он с кряхтением загнул ее вверх под углом в девяносто градусов. Потом он вернул полосу в первоначальное положение. Сенсей сгибал и разгибал плинтус, не переставая до тех пор, пока тот со звоном не разломился пополам.

Подобрав второй кусок с пола, Сенсей проворно обернул его конец остатком рукава от пиджака бомжа.

Взяв в каждую руку по полосе металла, он поочередно рубанул ими воздух и удовлетворенно хмыкнул:

— Не бог весть что, но все лучше, чем ничего!

Бомжи опасливо попятились от него в дальний угол лифта.

— Интересно сколько у нас времени до приземления? — спросил Сенсей у Иннокентия Павловича.

— Кто ж его знает? — пожал плечами тот. — Пока вроде все еще спускаемся.

Сенсей подошел к передним дверям, на самом верху которых были расположены два окошка. Примерившись, он с размаху вышиб их одно за другим при помощи одной из своих железяк. Высунув в окошко конец одной металлической полосы, он осторожно принялся выдвигать ее наружу в лифтовую шахту. Когда та задела за камень штольни послышался отвратительный визг металла.

— Ага! — торжествующе воскликнул Сенсей.

Отбросив второй кусок плинтуса, он принялся двумя руками методично затачивать конец полосы, сдирая металл об шершавую поверхность лифтовой шахты, по которой медленно опускалась их кабина. Вовнутрь через разбитое окно, не переставая, сыпался каскад соломенно-желтых искр, железная полоса подпрыгивала и вырывалась из рук, но Сенсей крепко держал ее. Обитатели лифта оглохли от дикого металлического визга и скрежета, который издавал плинтус, царапая камень шахты.

Не видя и не слыша ничего вокруг себя, Сенсей лихорадочно мастерил оружие. Ему удалось-таки изготовить два заостренных клинка метровой длины с примитивной заточкой, когда кабина лифта неожиданно начала замедлять движение, и вскоре мягко остановилась.

За дверью остановившегося лифта послышались тяжелые шаги и в нос людям ударила густая волна тошнотворной звериной вони. Наверху кабины оглушительно щелкнул замок, и двери лифта начали медленно разъезжаться в стороны.

Глава 17

— Поручик снимайте вашего часового и скоренько полезайте вниз по веревке в штольню! — приказал есаул. — А я покамест останусь здесь, мне еще нужно сказать пару слов красным на прощание! Это будет мой им прощальный поклон, мое последнее мерси!

— Я не оставлю вас здесь одного, господин есаул! — возмущено воскликнул поручик. — То, что вы предлагаете мне сделать это оскорбление для русского офицера!

— А я вам не предлагаю, а приказываю! Извольте исполнять, господин поручик! — холодно посмотрев на него, сказал есаул, потом внезапно смягчившись, добавил, — Кроме того, дорогой вы мой Николай Петрович, стрелок из вас никудышный! Так что проку от вашей геройской смерти не будет решительно никакого! А кроме всего прочего, не дай бог, что с вами случится, как я буду смотреть в глаза вашей невесте? Вы об этом подумали?

— Но, господин есаул, я вас прошу, позвольте мне остаться с вами! — со слезами в голосе воскликнул Лаврентьев.

— Я два раза отдавать распоряжения не привык, милостивый государь! — мгновенно свирепея, проревел есаул. — Извольте отходить в штольню! Да, и не забудьте прихватить с собой рядового! Все равно от него не будет никакого проку, бой еще не начался, а у него уже винтовка из рук валится! Еще чего доброго возьмет, да и пальнет мне в спину, перед тем как сдаться!

Не считая нужным контролировать выполнение своего приказа, есаул поднял с пола «шахтерку» и двинулся в сторону кирпичной стены. Там он прикрутил фитиль лампы до минимума и аккуратно поставил ее в дальний угол образованный стеной и скалой. Теперь в пещере стоял практически полный мрак, но тем не менее света вполне хватало для того чтобы есаул мог разобрать в каком направлении находится спуск в Проклятую штольню.

Есаул вовсе не собирался излишне геройствовать, просто он не мог удержаться и не отправить к праотцам еще хотя бы полдюжины тех, кто лишили его всего на этой самой земле, которую он теперь так поспешно покидал. Их поход в никуда не очень-то и смущал его. Есаул всегда умудрялся находить выход из самых сложных ситуаций.

— Ерунда, как-нибудь выкрутимся! — насмешливо бормотал он, занимая огневую позицию слева от пролома в кирпичной стене.

Он распластался на животе, положив рядом с собой фуражку, так словно собирался просить милостыню. Вынув из кобуры сначала один, потом другой маузеры он снял их с предохранителей и осторожно положил перед собой. Затем запустив руку в карман, вытащил оттуда, словно пригоршню подсолнечных семечек патроны и ссыпал их прямо в фуражку.

Из уходящего в кромешную тьму тоннеля до его чуткого слуха доносились приближающиеся острожные шаги большого количества людей.

— Как всегда, идут толпой! — усмехнулся он про себя. — Значит можно будет не утруждать себя выцеливанием мишеней!

Прикрыв глаза, есаул отдыхал, пытаясь вытеснить из головы хоровод невеселых бестолковых мыслей. Позади него все еще продолжали копошиться поручик с рядовым, устроив какой-то идиотский торг кому лезть первым. Наконец, судя по всему, все-таки победил поручик и под землю полез рядовой. Есаул недовольно покрутил головой, и чертыхнулся.

В этот момент впереди показались сполохи факелов, которые несли красноармейцы. Они появились совершено неожиданно, так словно собрались из мельчайших частиц тьмы и мгновенно проявились вовне. В этом был налет некоей мистики, но времени на дальнейшие теоретизирования и резонерство у есаула уже не было, и он открыл огонь.

Машинально напевая слова «Хаз-булата» он принялся садить одну пулю за другой в наступающих. Красные предприняли несколько попыток швырнуть в его сторону факела, для того чтобы стало можно разглядеть того кто пользуясь темнотой, столь успешно прореживает их ряды. Но есаул всякий раз решительно пресекал их претензии на его инкогнито. Ствол одного из маузеров лишь на мгновение отвлекался на человека с факелом для того чтобы тут же вернуться в исходное положение и продолжить безнаказанное убийство.

— И тебе пистолет, свой заветный отдам! — неторопливо пел есаул, спокойно перезаряжая внезапно опустевшие магазины пистолетов. — Хотя дулю вам всем, а не мои маузеры!

В какой-то момент есаул внезапно ощутил укол совести. В конце концов, кто-то должен будет ответить за эту бессмысленную братоубийственную бойню, в которой люди одной крови беспощадно истребляют друг друга! Для чего, во имя чего? Неужели лишь из-за того, что господинчику по фамилии Маркс, вздумалось написать вредную книжонку под названием «Капитал»?

За то время пока есаул перезаряжал свои раскаленные от бешеной стрельбы пистолеты, красные, решив, что противник убит или у него кончились патроны, уже успели приблизиться к кирпичной стене на опасно близкое расстояние. Еще несколько секунд и они просто-напросто наступили бы Евстигнееву на голову. Загнав последний патрон в пистолет, есаул, дико, по-мефистофельски, расхохотавшись, открыл беглый огонь с двух рук. Урон, произведенный вследствие предпринятого им демарша, был настолько ошеломительным, что красные, поспешно отступили.

Неожиданно сквозь заволокший всю пещеру пороховой дым есаул неким шестым чувством вновь уловил приближение противника. Но как, ни странно этот противник был один. Мозг есаула принялся лихорадочно перебирать всевозможные варианты того, что бы он сам предпринял на месте красных для того чтобы прикончить его? Когда же до него вдруг донеслось приглушенное шипение горящего бикфордового шнура, ему сразу все стало ясно и понятно.

Вскочив на ноги, есаул вложил маузеры в кобуры, затем из фуражки сгреб оставшиеся патроны в ладонь и торопливо ссыпал их в карман галифе. Не дожидаясь продолжения, он подбежал к отверстию, ведущему в штольню и, сжимая в руках фуражку, обхватил обеими руками пеньковую веревку, кинул свое массивное тело внутрь бездонного вертикального колодца.

Он знал, что с динамитом шутки плохи. По всей видимости, красным надоело нести потери, и они решили просто взорвать и штольню и всех находящихся в ней к чертовой матери! Дешево и сердито! Удивительно как им раньше не пришла в голову такая очевидная мысль? Скорее всего, на этот раз их вел кто-нибудь из бывших кадровых офицеров, переметнувшийся на сторону красных. Взять хотя бы эту удачную придумку со швырянием осветительных факелов впереди себя в темноту. Определенно у этого командира присутствовала и выучка и ум.

Все это пронеслось в голове у есаула, пока он, обхватив веревку руками и ногами, стремительно скользил вниз по вертикальному каналу в кромешной темноте. Через несколько десятков метров фуражка у него в руках начала дымиться от трения об сухую, шершавую пеньку. Опустив голову вниз есаул смотрел на маленький огонек керосиновой лампы, для того чтобы во время остановить свое контролируемое падение вниз и не врезаться со всего маху в каменный пол пещеры далеко внизу.

— Уходите! Все уходите в сторону, как можно дальше! — орал он, скользя вниз и чувствуя, как его ладони начинают гореть от нестерпимой боли. — Взрыв, сейчас будет взрыв!

Затем пещера вздрогнула, вслед за этим последовал оглушительный грохот и ослепительная вспышка. Веревку тряхнуло с такой силой, что вырвало ее из кровоточащих сожженных рук Евстигнеева и он начал стремительное падение вниз. Но к его удивлению оно тут, же и закончилось. Он шумно приземлился на что-то мягкое, раздался противный хруст. Перекувыркнувшись, он отлетел в сторону.

Удар был настолько силен, что он еще какое-то время не мог дышать напрочь отбитыми легкими. Тут же он ощутил, как чьи-то руки оттащили его в сторону подальше от вертикального колодца, из которого он только, что выпал. Краем глаза есаул успел заметить, что его сравнительно мягкое приземление, спасшее ему жизнь, окончилось благополучно лишь потому, что у кого-то хватило ума подтащить прямо под колодец туши обеих лошадей, которые и смягчили удар. А страшный хруст, раздавшийся при приземлении, был ничем иным как звуком сломавшихся лошадиных ребер.

Пока есаул приходил в себя, наверху творилось что-то поистине страшное. Судя по нарастающему гулу и грохоту рушащихся камней, там произошел ужасный обвал. Словно в подтверждение этих мыслей сверху в их колодец посыпались камни. Сначала сыпался щебень, потом кувыркаясь, полетели большие булыжники, а затем дошел черед и до больших каменных глыб. Потом вдруг все стихло также неожиданно, как и началось.

В воздухе стояла плотное облако пыли. Когда же оно, наконец, рассеялось, пораженным людям предстало ужасающее зрелище. Единственный выход наружу был забит огромной многотонной каменной глыбой. Она, косо войдя в канал колодца, наглухо закупорила его, словно пробка узкую горловину бутылки.

Есаул, пошатываясь, поднялся и, кашляя, осмотрел столпившихся вокруг него насмерть напуганных людей. Из всего отряда их осталось, включая его самого, пять человек, одна из которых была совсем молоденькая девушка…

Глава 18

.

Когда двери лифта окончательно разъехались в стороны, пассажиры в ужасе застыли. К их несказанному облегчению никто не ждал их снаружи. Тем не менее, они отнюдь не торопились покидать кабину. Они смотрели во все глаза, но ничего не видели за исключением кромешной тьмы. Единственным источником света служили тусклые лампы кабины лифта, освещавшие лишь небольшой участок каменного пола пещеры.

Сенсей понимал, что долго так продолжаться не может. Не для этого их сюда спустили. Он не стал дожидаться, когда потенциальный противник предпримет какие-либо шаги. А то, что эти шаги рано или поздно последуют, он не сомневался ни на мгновение. Стремительно выкатившись из дверей лифта наружу, он сделал кувырок через голову. Отскочив в сторону, он неподвижно застыл, подняв один из своих примитивных мечей вверх, а другой, опустив книзу.

Несмотря на то, что Сенсей изо всех сил напрягал зрение он все равно не смог ничего разглядеть в темноте. Внезапно все его инстинкты взвыли от ужаса, предупреждая о том, что притаившееся во тьме нечто уже подбирается к нему. Сенсей молниеносно взмахнул клинками, поменяв их местами. Но этот маневр удался ему лишь отчасти, так как, один из мечей был тут же грубо вырван у него из руки. Неимоверная силища, с которой это было проделано, ужасала. Сенсей чуть было не лишился пальцев правой руки, которые сжимали рукоять меча и едва не были оторваны вместе с ним неизвестным существом.

Не желая продолжать поединок, в котором ему была уготована роль беззащитной жертвы, Сенсей отпрыгнул в сторону и несколько назад. Таким образом, он наивно надеялся сбить нападавшего с толку. Результатом его стремительных перемещений в темноте, было лишь того что он сильно ушибся затылком о каменную стену пещеры, которая вдруг неожиданно оказалась у него прямо за спиной. Из глаз у него тут же брызнули искры и слезы.

Во время вспомнив, что кромешная тьма является повседневной средой обитания белобрысых троглодитов, Сенсей понял, что попытка поиграть с ними в прятки не самая удачная мысль. Поэтому он, на всякий случай, прочертил оставшимся у него клинком восьмерку в воздухе прямо перед собой.

Как показали дальнейшие события, сделано это было как нельзя вовремя. В противном случае, уже через мгновение Сенсей валялся бы на грязном полу вонючего подземелья и пускал бы своим распоротым горлом кровавые пузыри. Невидимая в темноте, тварь в это время, как раз примерялась как бы посподручнее полоснуть его своими когтями по горлу.

Неожиданный удар грубым мечом, вылетевший по сумасшедшей траектории, пришелся в самый центр мощной груди троглодита. Несмотря на густые волосы, произраставшие там, клинок глубоко раскроил кожу и верхний слой больших грудных мышц размашистым диагональным росчерком. Слегка оторопевший обитатель Проклятой штольни озадаченно хрюкнул и поспешно отскочил в сторону, обиженно прижимая огромную пятерню к распоротой груди. Он не ожидал такого поворота событий, но вовсе не собирался сдаваться так скоро.

С диким хрюканьем, он кинулся на Сенсея для того чтобы распластать наглеца на ломти своими мощными и острыми как бритва когтями. Глаза Сенсея, к этому времени, уже более-менее привыкли к темноте и он неожиданно обнаружил, что оказывается, при желании в пещере можно все же кое-что разглядеть. Во всяком случае, белесый силуэт его противника достаточно четко выделялся среди сумрака, царящего в подземелье. Этого ему вполне хватило для того чтобы успеть полоснуть несущуюся на него белобрысую тушу по шее клинком, и успеть, после этого, отскочить в сторону.

Кровь из чудовищного троглодита хлестала как из прохудившегося полиэтиленового пакета наполненного черным вином, во все стороны и очень обильно. Всхрюкнув в очередной раз, троглодит пошел на Сенсея, словно каток. Он уже ничего не соображал, движимый лишь одним желанием порвать в клочья этого юркого наглеца.

Сенсей бросив беглый взгляд на пол пещеры, успел разглядеть и подхватить, лежавший там второй клинок. После этого, он, не раздумывая, сам кинулся навстречу твари. В самый последний момент, когда столкновение противников казалось уже практически неизбежным, Сенсей вдруг сделал резкий зашаг в сторону и разъяренный, уже наполовину обескровленный троглодит пронесся мимо него, вспарывая пустоту своими длинными острыми когтями. За это время Сенсей умудрился засадить один клинок по самую рукоять в левую сторону его груди, а потом, оказавшись за спиной троглодита, крутануться на каблуках и с разворота загнать второй меч в основание черепа зверя.

После этого отскочив в сторону Сенсей, оставшийся совсем безоружным тяжело дыша, застыл, ожидая, что же произойдет дальше. Трудно сказать то ли первый клинок удачно пронзил черное сердце злобной твари, то ли второй меч своевременно добрался до мозга упрямой скотины? Во всяком случае, троглодит вдруг, как стоял так прямо и грянулся мордой оземь, во весь свой исполинский рост.

Сенсей не дожидаясь продолжения, бросился поспешно извлекать свое оружие из поверженного чудовища. Осторожно подойдя к поверженной туше, он ногой потрогал его могучую спину, сплошь покрытую курчавыми завитками светлой шерсти. Адская тварь была определенно мертва.

Сенсей с трудом высвободил клинок из черепа монстра и старательно обтер об его шерсть. Со вторым мечом дело было сложнее, так как троглодит лежал лицом к земле, а клинок, торча у него в груди. В это время на помощь ему пришел Некра. Вдвоем они потратили немало сил, прежде чем перевернули труп поверженного чудища и Сенсей извлек из него второй клинок.

Бомжи все это время тихонько подвывали, сбившись в кучу. Старый антиквар пребывал в замешательстве. Трусом он не был, но и безоглядно лезть в темноту, откуда в любой момент могло появиться нечто ужасное, тоже не особо спешил. В это время свет в лифте погас, и все погрузилось в непроглядную темноту.

— Сенсей, ты где? — сразу подал голос Иннокентий Павлович.

— Разуй глаза пошире и сам увидишь, — послышалось из вязкой черноты.

— Да не вижу я ничего, — начал было возмущаться антиквар, но вдруг озадаченно пробормотал, — Хотя нет, кажется что-то видно. И насколько я понимаю, здесь даже имеются источники света!

В это время из темноты вынырнул Некра, сжимающий в руках большую кость, которую вынул из трещины в стене. На ее конце было наверчено какое-то тряпье или кожа, отчего она напоминала, нет то дубину, не то факел. От нее шел резкий отвратительный запах гнили и разложения. Льющийся от нее призрачный голубоватый свет был настолько слаб, что можно было сказать, что его практически и не было. По прошествии некоторого времени, когда глаза пленников подземной пещеры привыкли к ее непроглядному мраку оказалось что и этих ничтожных корпускул света достаточно для того чтобы хоть как-то ориентироваться в темноте.

— Гнилостные бактерии, которые светятся в темноте, — озадаченно пробормотал антиквар. — Выходит эти твари, раз они используют этот эффект свечения, не такие уж и примитивные?

— Выходит, выходит! — недовольно проворчал Сенсей, нервно поигрывая мечами.

— Хороший пол! — сказал Некра, присев на корточки и всматриваясь себе под ноги.

Действительно, пол в пещере был вымощен светлым каменным плитняком. Это был очень неровный, но тем не мене все, же пол.

— Смотрите, пожалуйста, цивилизация! — озадаченно почесал макушку Иннокентий Павлович. — Ну, и какие будут предложения?

— Нужно идти туда! — Некра уверенно ткнул костью, вперед в сторону уходящего в каменную толщу тоннеля.

— Предлагаешь провести разведку? — задумчиво посмотрел на него Сенсей.

— Вы что совсем с ума посходили? — взвился Иннокентий Павлович. — Нас там точно сожрут! Нужно сидеть здесь тихо, никуда не рыпаться и думать, как нам выбраться наверх.

В это время кабина лифта внезапно ожила, засветилась огнями, словно рождественская елка и шустро поехала вверх. Пара бомжей стоявшие к кабине ближе всех сделали отчаянную попытку запрыгнуть в нее. Ничего хорошего у них из этой затеи не получилось, так как двери сами собой закрылись. Лишь одному бомжу удалось уцепиться руками за свисавшие со дна кабины толстые кабеля. И теперь он тщетно пытался подтянуться и закинуть на них ноги. Вскоре лифт исчез в штольне, увозя с собой наверх сообразительного бродягу.

— Надо было тупо сидеть в кабине лифта и ждать когда она поедет обратно наверх, — сурово сказал Иннокентий Павлович. — Это все вы торопыги несчастные!

Его слова были внезапно прерваны постепенно нарастающим диким криком. Сверху из лифтовой шахты промелькнуло тело бомжа и с отвратительным влажным звуком впечаталось в каменный пол.

— Еще есть желающие воспользоваться транспортом? — ехидно поинтересовался Сенсей. — Если нет, предлагаю двигаться вперед. Возможно, впереди мы сможем найти что-то, что даст нам определенные козыри против этих тварей. А сидеть здесь, как колбаса в холодильнике, и покорно ждать, когда троглодиты проголодаются и наконец-то соизволят придти за нами это дурость.

Сказав это, Сенсей решительно двинулся вперед по темному тоннелю. Плечом к плечу рядом с ним шел Некра, высоко подняв над головой светящуюся кость. Вскоре к ним присоединился Иннокентий Павлович, а за ним подтянулись и бомжи, побоявшиеся остаться без защиты Сенсея. По всему тоннелю через равные промежутки в стены были вставлены кости с намотанным на них светящимся гнильем.

Пленники отошли не очень далеко от лифтовой шахты, как вдруг сзади до них донесся подозрительный звук. Это был звук массивных, тяжелых камней трущихся друг о друга. Когда запыхавшийся отряд, возглавляемый Сенсеем, вернулся назад к тому месту, откуда они начали свое путешествие их, ждал первый неприятный сюрприз.

Их обалдевшие взгляды тупо уперлись в огромную каменную стену неимоверной толщины, которая медленно и словно нехотя проворачивалась вокруг какой-то невидимой оси. Легкость, с которой эта каменная махина двигалась, поражала воображение. Через мгновение колоссальный каменный блок наглухо закупорил дорогу к шахте, ведущей на поверхность земли.

Глава 19

Чем дальше люди продвигались вглубь земли, тем сильнее становился кислый запах старого вонючего козла и еще черт те знает чего, чем казалось насквозь были пропитаны ужасные мохнатые, бесцветные троглодиты. Между тем тоннель все петлял и петлял и конца края ему, судя по всему, было не видать.

— Мне это кажется или мы правда идем куда-то вниз? — вдруг спросил Сенсей.

— Совершенно верно! — поддакнул Иннокентий Павлович. — И причем довольно давно! Со всей определенностью могу заявить, что тоннель идет под уклон. И чем дальше, тем больше!

— Это что же получается? Мы опустились ниже уровня Волги? — шепотом и с придыханием спросил один из бомжей. — А нас здесь не затопит?

— Я бы не стал так переживать по этому поводу, — усмехнулся Иннокентий Павлович. — Судя по состоянию облицовки тоннеля, а также по уровню исполнения замковых камней, которыми запечатаны боковые ходы, я более чем уверен, что те строители, кто бы они ни были, в свое время брали эту проблему в расчет. И мне почему-то кажется, что они ее успешно разрешили.

— А это почему? — недовольно подал голос еще один бомж.

— А потому, что если бы это было не так, то здесь пролегало бы русло подземной речки, — ответил Сенсей. — Такой, знаешь ли, небольшой приток Волги.

— Совершенно верно, — поддакнул Иннокентий Павлович. — Будем надеяться, что с гидроизоляцией здесь все в полном ажуре. Но, если честно, я никак не возьму в толк, как они смогли решить такую сложную инженерно-техническую задачу?

— А кто может сказать, как давно это было построено и что это такое? — старательно подбирая слова, спросил Некра.

— Ну, по всей видимости, — начал, было, Иннокентий Павлович, но вступительная часть его пространной лекции была прервана самым беспардонным образом.

Внезапно, когда этого никто не ожидал, и все были целиком захвачены ходом неспешно разворачивающейся дискуссии, из двух боковых ответвлений расположенных друг против друга, в коридор вывалились два отряда троглодитов.

Сенсею посчастливилось благополучно уйти от страшного стригущего удара нанесенного выпущенными на всю длину когтями. Поднырнув под огромную лапищу, и успев по пути загнать клинок под ребра, нападавшему монстру, он откатился в сторону.

И это действительно были монстры! Они были, как минимум выше на голову того типа с кем только что пришлось иметь дело Сенсею и гораздо шире в плечах! Пробежав пару шагов вперед по тоннелю, Сенсей резко обернулся и, подняв мечи, принялся методично крутить ими восьмерки. Словно страшный комбайн смерти он врубился в толпу высыпавших из боковых ходов когтистых тварей.

— Ложись! — проорал он застывшим от ужаса членам своего отряда.

Этот вопль вывел Иннокентия Павловича из состояния ступора. Схватив Некра за плечи, он отпрянул вместе с ним назад и рухнул на пол. Бомжам повезло меньше. Они оказались в том самом месте, где столкнулись два отряда троглодитов. Через несколько секунд с ними было покончено. Их просто-напросто разорвали на куски.

К ногам Сенсея подкатилась окровавленная человеческая голова. Лицо было залито кровью, и он не мог с уверенностью сказать, кому именно она принадлежит. Его ужаснуло, что глаза на страшном лице все еще видели и воспринимали происходящее вокруг. Но самое жуткое было в том, что неповрежденный мозг продолжал чувствовать невыносимую, адскую боль.

Сенсей коротко рубанул окровавленным мечом вниз и в сторону, после чего человеческая голова разлетелась на куски. На короткое мгновение Сенсею показалось, что он узнал лицо старого антиквара. Чувствуя, как горячие слезы застилают ему глаза, Сенсей продолжил методично кромсать кровожадных тварей, которым казалось, не будет конца.

Пара длинных мечей давала Сенсею спасительное преимущество, не позволяя противнику приблизиться к нему на расстояние, позволяющее им наносить страшные удары когтистыми лапами. Взбешенный Сенсей не оставлял зверью ни малейшего шанса. Он кромсал их словно взбесившаяся сенокосилка, бесстрашно врубаясь в самую гущу тел и оставляя после себя тяжело оседавшие кровавые снопы.

Усугубляло незавидное положение троглодитов также и то, что их было слишком много для узкого тоннеля, куда они одномоментно высыпали в слишком большом количестве. Посередине коридора, творилось что-то невообразимое! Там было настолько тесно, что изрубленные Сенсеем окровавленные трупы нападавших пребывали в вертикальном положении, зажатые между еще живыми тварями…

Сенсей уже успел полностью выдохнуться. Его запаленное дыхание со свистом вырывалось из пересохшей глотки. Когда в рот ему ударила горячая соленая струя крови, из рассеченной артерии очередного троглодита он не стал выплевывать ее, а жадно проглотил. Ему становилось все труднее наносить удары. Мечи давно уже превратились в непреподъемные чугунные ломы, которые выскальзывали из слабеющих рук.

Внезапно он почувствовал, что атака тварей захлебнулась. Новые троглодиты уже не выбегали из боковых коридоров. Было неясно, то ли они просто кончились, то ли затаились до лучших времен. Те же из них, кто попал под перекрестье мечей Сенсея, являли собой огромную кровавую гору мяса и вывороченных наружу осклизлых внутренностей. Тех из них, кто еще силился подняться, Сенсей добивал точными скупыми ударами в голову.

Вскоре все было кончено. Неимоверно воняло тошнотворными внутренностями мутантов. Уж на что крепкий и приученный ко всему был у Некра желудок, но даже он ощутил неудержимые рвотные спазмы, с которыми несмотря, ни на что ему так и не удалось справиться. Утерев губы тыльной стороной ходящей ходуном руки, он тяжело поднялся и помог встать Иннокентию Павловичу.

— Сенсей, ты же весь в крови! Как ты на ногах то стоишь? — невольно вырвалось у антиквара.

— Не переживай, это не моя кровь, — тяжело вздохнул Сенсей и устало опустился на одно колено, положив мечи рядом. — Меня беспокоит другое, чего нам еще ждать от этих кротов? Чует мое сердце, что главное веселье у нас все еще впереди!

— Да и то, что сейчас было это еще не самое худшее! — задумчиво изрек Иннокентий Павлович, хладнокровно осматривая окровавленные, изрубленные тела троглодитов.

— Сенсей великий воин! — почтительно произнес Некра. — Где он так научился владеть мечами?

— Я прожил долгую жизнь, — проговорил тот, обтирая клинки от крови о шкуру лежащего рядом троглодита. — В ней было много всяких разностей. Если больше никаких вопросов не предвидится, то тогда быть может, мы двинемся вперед?

Иннокентий Павлович хотел было что-то возразить, но потом, передумав, обреченно махнул рукой. Поправив растрепавшиеся усы, он вытащил из стены кость со светящейся гнилушкой и двинулся дальше по тоннелю, следом за Сенсеем и Некра. Долгое время они шли молча и сосредоточенно, словно боялись неосторожными разговорами накликать очередную беду.

Неожиданно Некра недовольно потянул носом воздух и встревожено спросил:

— Слышите?

— А что мы собственно должны слышать? — сварливо спросил Иннокентий Павлович.

— Быть может, мы уже вплотную подобрались к стойбищу этих тварей? — предположил Сенсей. — Вроде как зверинцем сильнее запахло?

В этот момент откуда-то сверху на них рухнула огромная сеть, сплетенная из непонятно чего. Сенсей взревев от бессильной ярости, попытался перерубить путы, но его оружие было недостаточно острым для этой цели. А в следующее мгновение пленники вдруг с ужасом почувствовали, что сеть начинает стягиваться вокруг них.

Иннокентий Павлович пытаясь растянуть, обтягивающую его сетку, невесело пробормотал:

— Так дети мои, нам по всему видать — шах и мат! Кто-то решил заняться нами всерьез и по-умному!

Навстречу им из синеватой мглы выскочила толпа троглодитов. В руках у них были какие-то палки, или быть может кости. Стремительно приблизившись к обездвиженному и потому безопасному противнику, они на мгновение остановились. Для того чтобы тут же свирепо наброситься на пленников. Троглодиты принялись охаживать их своими дубинками, метя в головы.

Последнее что Сенсей успел подумать, прежде чем окунулся в небытие, была мысль о том, что их забивают, словно пойманную рыбу веслом по голове, чтобы она не дергалась.

Вслед за Сенсеем отключился Иннокентий Павлович. Дольше всех, продержался Некра. Он краем ускользающего сознания зацепил ощущение того, что их вытащили из сети и куда-то несут

Глава 20

Когда Сенсей, наконец, разлепил глаза, он обнаружил себя крепко привязанным за кисти рук ремнями к вделанным в каменную стену внушительным ржавым железным кольцам. Он фактически висел на них, так как ноги его были неловко подогнуты в коленях. Руки же его были растянуты в разные стороны на уровни груди. Если бы не полностью свободные и ничем не закрепленные ноги, то вся его фигура здорово смахивала бы на традиционное распятие.

В голубоватом сумрачном полумраке, который царил в небольшой пещерке, где он находился, Сенсей обнаружил, что неподалеку привязаны Иннокентий Павлович и Некра.

— Что они собираются с нами сделать? — задал Сенсей чисто риторический вопрос.

— Ну, я не знаю, убьют, наверное! — с некоторой долей отстраненности, совершено без всяких эмоций произнес антиквар.

— Если бы хотели убить, то уже бы сделали это, — резонно заметил Некра.

— Ну и сколько можно вот так вот стоять и ждать? — нервно переступил с ноги на ногу Сенсей. — Совсем голышом и привязанными, словно бессловесные бараны на скотобойне?

— Сколько будет нужно, столько и будем стоять! — искоса посмотрел на него Некра.

— Да пошел ты! — взревел Сенсей.

Неожиданно откуда-то из темноты послышались легкие шаги. Все трое настороженно скосили туда глаза.

Иннокентий Павлович скосив рот на сторону, язвительно буркнул Сенсею:

— Ну что петушок докукарекался?

— Ты это кого петухом назвал? — Сенсей гневно сверкнул в его сторону глазами, и опасно дернувшись своим крупным телом, принялся как цепной пес, на привязи, кидаться в сторону ехидного антиквара.

Между тем, шаги в темноте слышались уже совсем близко и Иннокентий Павлович призвал матерящегося, на чем свет Сенсея к порядку:

— А ну заткнись сейчас же! Попытайся хотя бы сохранить лицо перед этими пещерными дикарями! Еще не хватает, чтобы они увидели, как мы ссоримся!

— Приятно вновь слышать родную речь! — внезапно раздался певучий женский голос. — Но вот что касается дикарей, то тут я с вами решительно не согласна!

В круг призрачного синеватого света медленно вышла женщина. Все трое ошеломленно сглотнули невесть откуда набежавшую слюну. И не удивительно, потому что женщина была совершенно голая.

Синеватый свет лившийся сверху от развешанных повсюду гирлянд гниющих головешек, не давал достаточного освещения для того чтобы можно было хорошенько разглядеть женщину целиком. Но даже и того что они смогли углядеть было вполне достаточно, чтобы понять что появившаяся перед ними женщина была чертовски хороша!

— Кто ты? — хрипло спросил Сенсей.

— Хамами вы были, хамами и помрете! — несколько отстраненно констатировала женщина. — Вы убиваете налево и направо моих родных и близких и после этого имеете еще наглость задавать мне нелепые вопросы! Вам вдруг стало любопытно кто я такая?

— Прошу нас извинить, — мягко прокартавил Иннокентий Павлович. — Разрешите представиться — меня зовут Иннокентий Павлович, я с вашего позволения, в некотором роде коммивояжер! Это Некра, он наш гость из солнечной Африки. А тот, кто вызвал ваше неудовольствие бестактно заданным вопросом, прошу заранее простить его неучтивость, это Сенсей. Он мастер боевых искусств. Если мы, своим несвоевременным визитом нанесли вам какие-либо неудобства, приносим вам свои глубочайшие извинения!

— Ну что же, по крайней мере, хотя бы один из вас знаком с азами этикета и знает как следует приветствовать незнакомую даму! — иронично хмыкнула голая женщина, раскачиваясь с пятки на носок.

После этого она надолго замолчала. Ее длинные бесцветные волосы сверкали в голубом свете гнилушек словно тонкая, драгоценная паутина. Волосы на ее лобке также были совершенно бесцветными. Они игриво искрились, словно некий голубовато-серебристый иней.

Сенсей зябко поежился. Ему в связи с этим почему-то неожиданно вспомнилась Снежная Королева. Он вдруг ощутил себя маленьким, беззащитным мальчиком Каем, попавшим к ней в ледяной плен. Несмотря на то, что эта загадочная женщина была на две головы ниже его самого и вдобавок ко всему еще и совершенно голая, он, тем не менее, откровенно робел в ее присутствии.

Женщина, приняв решение, щелкнула пальцами и из синеватой мглы на свет неторопливо, если не сказать вальяжно, выступили два огромных белобрысых верзилы. При виде их, Сенсей нервно облизнул губы. Это были настоящие монстры, причем в самом плохом смысле этого слова. И дело было даже не в их выдающихся параметрах, а в кровожадном и каком-то упертом выражении их глаз.

— Этих двоих на кухню! — ткнула когтистым пальцем женщина в Сенсея и Некра. — А старика хорошенько накормите и пока посадите под замок в тюрьму! Беречь его как зеницу ока, он мне любопытен!

Внезапно Иннокентий Павлович, явно боясь, что его заставят замолчать, быстро заговорил скороговоркой:

— Нижайше прошу прощения, но вы мадам, возможно, совершаете сейчас большую ошибку! В моем лице вы обрели горячего и преданнейшего поклонника! Именно поэтому я считаю своим долгом предостеречь вас и удержать от принятия поспешных решений.

Женщина подняла руку и жестом остановила своих стражников, которые уже вплотную подступили к Сенсею и Некра.

— С чего это вдруг вы решили что кухня, это что-то плохое? — изумленно спросила она Иннокентия Павловича. — Быть может, я имела в виду всего лишь покормить их там? Неужели я чем-то выдала свои истинные намерения?

— Я не хочу на кухню! — голосом, звенящим от напряжения, внезапно заявил Некра. — Не надо меня на кухню, я полезный, я вам еще пригожусь! Я доктор, я умею лечить людей!

— Мой милый! Я и сама до сих пор с этим недурно справлялась! — холодно ответила женщина, даже не удостаивая его взглядом. — Кроме всего прочего, мой народ жаждет крови в отмщение за всех тех, кого вы так безжалостно убили! Так что мне все равно придется отдать вас двоих на мясо, чтобы не спровоцировать недовольство моих поданных!

— А кто вы собственно такая? — неожиданно злобным голосом спросил Сенсей. — Кто дал вам право решать судьбы цивилизованных граждан Росси?

— Никто мне этого права не давал, я его сама взяла! — со смехом ответила ему женщина, отчего ее полные груди заходили ходуном. — А что касается моих верноподданных то для них я — Мама! Причем заметьте, горячо любимая Мама! Ну а что касается вас, то для вас, я, по всей видимости, царица всего этого подземного царства!

— А имя у вас какое-нибудь есть? — все не унимался, не на шутку разошедшийся Сенсей. — Кто вы? Екатерина Третья этого зачуханного подземелья?

— Нет, я Ольга Первая, и я же последняя! — спокойно ответила женщина не поддаваясь на подначивания Сенсея. — Теперь вы удовлетворены, надеюсь?

— Вполне! — гордо ответил Сенсей. — Но если вы королева этого бардака, то я китайский император!

— Нет родной, ты не китайский император, ты просто тупой бычок, которого всего через несколько минут зарежут, освежуют и съедят мои возлюбленные и очень прожорливые чада! — ласково сказала Ольга. — Потом твои тупые кости послужат нам в качестве исходного строительного материала. Здесь такой дефицит древесины, что нам приходится мастерить все предметы быта из человеческих костей! Так что милый Сенсей, ты всего лишь, говяжья туша! Начисто лишенная интеллекта, и как следствие, права на жизнь! Единственное, почему все вы трое до сих пор пока еще живы, так это только единственно из-за моей маленькой слабости! Элементарное женское любопытство знаете ли! Можете себе представить, вы мне стали вдруг интересны? Это произошло после того, как вы несмотря ни на что пробрались по подземелью и почти вплотную подошли к моей Столице. Мне почему-то показалось, что за таким титаническим упорством должно что-то стоять. И мне стало любопытно взглянуть на вас, прежде чем отправить на кухню. И действительно, я не ошиблась, по крайней мере, в отношении одного из вас, Иннокентий Павлович весьма заинтересовал меня. Мне, отчего-то кажется, что в беседах с ним я смогу почерпнуть для себя много нового. Или быть может я не права Иннокентий Павлович?

— Да, безусловно! — скупо проронил Иннокентий Павлович, стараясь не смотреть в сторону своих товарищей.

— Что касается, вас молодые люди, вы для меня не представляете никакого интереса, ни как для царицы, ни уж тем более как для женщины! Любопытство свое я уже потешила, так что отправляйтесь, не мешкая на кухню, на фарш!

Сенсей нервно задергался при последних словах, столь легко и непринужденно сорвавшихся с прелестных женских уст. Он уже готов был горько пожалеть о своих необдуманных и легкомысленных заявлениях, которые грозили повлечь за собой весьма прискорбные для него последствия.

Это не прошло незамеченным для Ольги и она, изогнув вычерненную бровь дугой презрительно скривилась и надула губы.

— Что герой, страшно, поди, умирать-то? — просто и как-то даже буднично спросила она его.

Возможно, Сенсею это всего лишь только показалось, но ему вдруг почудилась в ее голосе нотка не столько сочувствия, сколько сожаления по поводу предстоящей процедуры на некоей ужасной кухне. С одной стороны Ольга вроде как отправляла его туда, а с другой стороны вроде как уже горько сожалела об этом и даже загодя скорбела. Он мог бы поклясться, что уже сегодня, немного позднее, вонзая зубки в вырезку, приготовленную из его филея, она будет украдкой смахивать слезу и скорбеть по его загубленному мощному телу.

Поэтому набравшись наглости, он заговорил:

— Что касается того страшно или не страшно мне будет умирать я отвечу вам честно — я воин! Воину пристало умирать во время битвы, а не на скотобойне! Поэтому мне страшно! Но если бы у меня были развязаны руки, то страшно стало бы вам! Я готов поспорить, что ваши белобрысые ребята, несмотря на свои огромные острые когти полные ничтожества!

— Ловлю тебя на слове наглый и самоуверенный Сенсей! — ухватилась за возможность, оттянуть гибель явно понравившегося ей мужчины Ольга. — Против скольких моих сыновей ты готов сразиться?

Сенсей соображал некоторое время, потом, сделав видимое усилие над своей гордостью, хмуро произнес:

— Решай сама, королева!

— Да не королева, а царица, балбес! — неожиданно звонко рассмеялась Ольга. — Королева это в западной Европе, а у нас в России царица!

— Прошу простить его горячность, моя царица! — с поспешностью опытного царедворца встрял Иннокентий Павлович. — Не судите его строго, но Сенсей действительно весьма большой дока в искусстве кулачного боя!

— Вот мы и посмотрим, насколько он хорош! — хлопнула в ладоши Ольга, отчего ее массивные груди заходили ходуном. — Решено, сегодня вечером устраиваем рыцарский турнир! Против тебя будут биться пятеро моих лучших воинов! Если ты Сенсей одолеешь их всех, то я оставлю тебе жизнь! Что же касается второго — уведите его на кухню!

— Моя царица! — снова встрял Иннокентий Павлович. — Теперь, после того, что вы только что сказали, он вам просто необходим!

— А это еще почему? — капризно нахмурила брови Ольга.

— Ну, кто-то же должен будет выхаживать ваших раненных, после сегодняшней бойни, которую устроит Сенсей, — Иннокентий Павлович тактично опустил глаза.

Глава 21

Конура, в которую загнали Сенсея, Иннокентия Павловича и Некра представляла собой небольшую метра два на три пещерку, с неаккуратно скругленными углами. Дверь была сделана из спрессованных человеческих костей и производила впечатление достаточно надежной, поскольку петли и засов на ней были самые, что ни на есть настоящие железные. Для того чтобы пленники не задохнулись по всей поверхности двери были оставлены многочисленные дырки неправильной формы, через которые в карцер попадал затхлый воздух из общего подземелья.

Опустившись прямо на каменный пол, так как больше сесть все равно был не на что, Сенсей расслабленно откинулся на стену. И стены и камень были теплыми.

— У них там внизу, что термальные источники что ли? — удивленно пробормотал Иннокентий Павлович, усаживаясь возле Сенсея.

— Да по мне хоть Везувий! — криво ухмыльнулся тот. — У меня сейчас одна насущная проблема. Как справиться с этими пятью поединщиками, которых собирается выставить против меня эта подземная мымра?

— То, что она стерва — это бесспорно, научный факт! — согласно кивнул Иннокентий Павлович. — Но вот, то, что она мымра, позволь с тобой не согласиться! Ольга очень аппетитная бабенка совсем не лишенная приятности во всех местах, то есть, я хотел сказать, отношениях. Я бы с ней там наверху с удовольствием покувыркался!

— Ну да, седина в бороду бес в ребро! — иронично хмыкнул Сенсей. — Нас с тобой, как я погляжу, мучают совершенно разные проблемы. Ты спишь и видишь, как бы эту Ольгу трахнуть, а я, как бы ее грохнуть! И кроме того еще, блин, сплю и вижу, как бы мне в живых на хрен, остаться! Такая вот у меня глупая мечта, получается!

Но долго поспать ему не удалось. С отвратительным скрежетом и лязгом заскрипели засовы на двери, ведущей в каменный мешок. Костяная дверь, издав еще более мерзкий звук, распахнулась настежь. На пороге возник огромный весь заросший белой шерстью троглодит.

Ткнув когтистым пальцем, выглядевшим как сарделька с вделанным в него кривым лезвием ножа, он на чистом русском языке, просипел простуженным голосом:

— Ты, встань! Иди за мной!

— Ни фига себе, ты оказывается говорящий! — восхитился Сенсей, продирая заспанные глаза. — Это что у вас кротов уже вечер наступил что ли? Вообще, сколько сейчас времени?

— Не знаю! — безразлично ответил стражник, который, судя по всему, не уловил сути вопроса. — Встань, иди за мной!

— Дебил гребаный! — проворчал Сенсей с трудом поднимаясь с земли и отряхивая с голого зада пыль. — Ну, веди Сусанин!

— Я не Сусанин, я Никита! — сказал стражник совершено без всякого выражения. — Будешь дразниться, я тебя сильно побью!

Сенсей удивленно посмотрел на его, потом вдруг неожиданно улыбнулся и сказал:

— Ладно, ты не обижайся! Ничего личного!

— Когда я с четырьмя братьями буду убивать тебя во время поединка, тоже ничего личного! Чужак, будешь умирать, не обижайся, ничего личного! Ты просто мясо для кухни! — неожиданно выдал звероподобный троглодит совершенно немыслимую для его пещерного облика фразу.

— Ни фига себе! — восхищенно повертел головой Сенсей. — А вы оказывается здесь ребята не промах! За вами глаз да глаз нужен!

Вместо ответа Никита хрюкнул нечто нечленораздельное и, повернувшись к Сенсею спиной, тем самым продемонстрировав ему свое полное пренебрежение, не торопясь понес свое огромное тело вдоль по коридору. У Сенсея мелькнула было мысль попытаться вышибить из его глупой пещерной башки куцые мозги и освободив друзей попытаться бежать из этого подземелья. Но он тут, же отмел эту мысль как бесперспективную.

Поединок должен был проходить в огромной пещере, куда вслед за Сенсеем привели и Некра с Иннокентием Павловичем. Их поместили в некое подобие клетки или вернее огромного паланкина представляющего собой поистине убойную комбинацию из человеческих костей и человеческих же шкур. Впрочем, это были не совсем человеческие останки, все сырье было получено из подданных Ольги, которые не являлись людьми в полном смысле этого слова.

Сенсей был далек от мысли, что все эти кости и кожа стали доступны для переработки в результате естественного ухода мутантов из жизни, ну скажем в результате смерти от старости или несчастных случаев. Скорее всего, хитроумная Мама Ольга сама создавала ситуации, при которых ее люди вроде бы на вполне законных основаниях теряли свою жизнь и соответственно свою плоть. Видимо у них в Столице с незапамятных времен существовала жестокая система штрафов за самые незначительные провинности. Вся эта система, в конечном счете, видимо была необходима лишь для одного — попросту говоря, она обслуживала Кухню, то есть обеспечивала население Столицы полноценной едой.

Все эти предположения вяло вертелись в голове у Сенсея, когда он через дырку между двумя берцовыми костями оглядывал пещеру, в которую их привели. Освещение было устроено максимально мощное. Создавалось впечатление что гирлянды головешек которые нескончаемым потоком подтаскивали мелкие троглодиты и развешивали по стенам и потолку пещеры они поснимали со всей Столицы для того чтобы сделать предстоящее событие максимально праздничным и запоминающимся. Мама готовилась дать своим верноподданным и спортивное состязание и своего рода фейерверк одновременно. То есть два в одном.

Посередине высокого каменного свода в самом центре пещеры зияла огромная дыра удивительно правильной круглой формы. Ее стенки, насколько мог судить Сенсей со своего места, тускло блестели словно стекло. Интересно, не ведет ли эта дыра наверх?

В это время полчища мутантов уже фактически заполнили собой все пространство пещеры и, судя по всему все еще продолжали пребывать. Несколько отрядов мутантов переростков на голову, а иногда и на две, выше основной массы своих соотечественников довольно бесцеремонно отжимали толпу от центра пещеры для того чтобы те ненароком не залезли на импровизированный ринг. Он был образован все теми же костями воткнутыми вертикально в пол пещеры. Видимо для этой цели там были специально просверлены дыры в камне, в которые и были вставлены кости. Что самое любопытное верхний конец этих немудреных деталей ограждения был специально заострен, так что на него можно было вполне серьезно напороться. Сделано это было для того чтобы придать предстоящему поединку дополнительную остроту.

— Мама! Мама! — начали скандировать толпы мутантов заполнивших собой все свободное пространство пещеры.

Сенсей заметил, что местная полиция в мгновение ока проделала в беснующейся толпе широкий коридор в самом начале, которого показалась Ольга в сопровождении многочисленной свиты. Царице ее народом была устроена шумная овация по поводу ее царственного появления в знак изъявления своих верноподданнических чувств, которые судя по всему, переполняли их всех.

— Ладно, все это очень хорошо, — пробормотал Сенсей, — Но, пожалуй, надо и к драке готовиться! Слушайте, орлы! Вы бы не сидели сиднями, а! Ну-ка давайте растяните мне связки по-человечески, а то я чего-то здесь совсем застоялся!

— Давай! — кивнул Иннокентий Павлович и подошел к Сенсею. — Только тебя сначала разогреть надо, прежде чем тянуть!

— Ну, давай если тебе не лень! — проворчал Сенсей и улегся на пол.

Антиквар присел над ним, на корточки и принялся со знанием дела массировать мышцы ног Сенсея. Он захватывал его плоть одной рукой, а ребром другой обрубал ее словно ножом.

Сенсей недовольно поморщился:

— Слышь, ты массажист, хренов! Кончай меня щипать! Ты же мне синяков сейчас наставишь по всему телу!

— А ты не скули как проститутка в фитнесс клубе! — сердито рявкнул на него Иннокентий Павлович.

— И потом не нужно массировать мои бедра слишком высоко, а то у меня встает! — давясь от смеха, потребовал Сенсей.

— Да, ну тебя идиот несчастный! — возмущенно воскликнул Сергей Васильевич и поднявшись с корточек сказал, — Давай поднимайся нечего разлеживаться! Вот грохнут тебя сейчас тогда, и належишься в свое полное удовольствие, в желудках у этих уродов!

Сенсей промолчал, затем подошел к Некра и вдруг легко и свободно закинул тому на плечо свою ногу. Пораженный египтянин, молча, стоял. А в это время подоспевший Иннокентий Павлович принялся, громко кряхтя ритмично надавливать на колено Сенсеевой ноги растягивая связки его длиной конечности.

— Сильнее, сильнее! — постанывая, требовал Сенсей.

Со стороны они являли собой довольно дикое зрелище — трое голых мужиков встав в некую загадочную позу, достойную Кама Сутры, занимались чем-то загадочным, сильно смахивающим на суровую любовь.

Потом Сенсей поменял ногу и долго издевался над ней.

— Да ладно хватит уже! — встревожено сказал Иннокентий Павлович. — Чего ты так на свою левую конечность ополчился! Еще перетянешь, не дай бог!

— Понимаешь, какая интересная вещь, получается! — пропыхтел Сенсей, не переставая совершать активные колебательные движения, надавливая на колено своей задранную на плечо Некра ноги. — Несмотря на то, что я правша и рабочая рука у меня правая, самые высокие и мощные удары у меня почему-то получаются именно левой ногой! Вот отсюда, такое повышенное к ней внимание!

К тому времени, когда Сенсей полностью разогрелся и потянулся, что называется от всей души, к ним в палатку вошел троглодит и скрипучим голосом произнес, обращаясь к Сенсею:

— Давай выходи, время пришло биться за твою жизнь или наоборот!

Глава 22

Сенсей, ласково потирая костяшки своих набитых кулаков, вышел на ринг. Едва завидев, его толпа принялась бесноваться.

Самое странное во всем этом было то, что эти с позволения сказать трибуны, заполненные под самое не могу почти голыми болельщикам, орали на чистом русском языке:

— Смерть Чужаку! Смерть Чужаку!

Они скандировали эту фразу так естественно, что Сенсей на секунду полностью потерялся в пространстве и времени. Он вдруг вновь ощутил себя на ринге Ежовского Дворца Спорта имени Двадцать Второго Партсъезда, как это было много лет тому назад.

Но это продолжалось до тех пор, пока он не увидел своих противников. Вместо одного, как обычно принято во всех видах спортивных единоборств, против него в шеренгу выстроилось пятеро огромных троглодитов. Они вяло сжимали и разжимали свои пудовые кулаки, увенчанные огромными острыми кривыми когтями.

Повертев головой в поисках рефери Сенсей не нашел оного и в помине. Хотя так как бой будет вестись до полного изничтожения одной из бьющихся сторон то, и судить будет некого. Для определения победителя судья не был нужен, ибо победителем может быть только одна из сторон.

Сенсей вспомнил о том, что хотел посмотреть на ту дыру в потолке, которую он углядел из их палатки и поднял голову. Высоко прямо у него над головой располагалась некая загадочная дыра в потолке, которая, судя по всему, уходила вертикально вверх. Отверстие было идеальной геометрической формы, являвшей собой окружность. Кроме того, стенки этого вертикально уходящего ввысь тоннеля были гладкие и блестящие, словно стенки глазированного керамического горшка.

Внезапно все смолкли. Сенсей ощутив, что вокруг него произошли некие тревожные перемены, опустил голову и огляделся. Он принялся разминать свой правый кулак, который у него от частого употребления был как у рака отшельника гораздо больше левого, и озадаченно вертел коротко остриженной головой пытаясь понять, что происходит.

Между тем, взгляды всех собравшихся в пещере были прикованы к Ольге, которая разместившись на высоком костяном табурете в окружении своих фаворитов, сжимала в руках лоскут какой-то цветастой ткани. Она словно, кошка с мышью, играла цветным платком, поводя им, то в одну, то в другую сторону. При этом взгляд ее огромных глаз был неотрывно обращен в сторону Сенсея. Наконец словно убедившись в том, что Сенсей вполне осознал, что именно происходит вокруг него и уже успел вникнуть в ситуацию, она решилась и наконец, бросила платок на землю.

Едва цветастый лоскут ткани коснулся земли, как все пятеро противников Сенсея не сговариваясь, бросились в его сторону. Он некоторое время пребывал словно бы в нерешительности, но по мере приближения накатывающейся на него груды мышц, которая уже практически накрыла его, он неожиданно резко сместился в сторону. В результате проведенного им маневра перед ним оказался лишь один противник. Все остальные располагались у того за спиной и судя по всему были очень удивлены этим обстоятельством.

Однако и этого одного противника Сенсею был более чем достаточно. Перед ним высился настоящий великан, покрытый густым курчавым мехом грязно белого цвета. Больше всего Сенсею не понравились его маленькие, глубоко утопленные и близко посаженные в черепе льдистые глазки, которые смотрели на него без всякого выражения. Такой взгляд с полностью отсутствующими эмоциями напомнил Сенсею глаза бойцовых собак. Те тоже не утруждали себя проявлением, каких либо эмоций вовне. Они не разменивались ни на злость, ни на страх, они думали лишь об одном, как наиболее оптимальным способом прикончить своего противника, за максимально короткий срок.

Именно такой взгляд Сенсей и ощущал сейчас на себе. И надо заметить ощущения эти были не самые приятные. Не дожидаясь, что предпримет противник, Сенсей резко сократил до него расстояние и, показав ложный удар правой в грудь, тут же отдернул ее назад. В следующее мгновение воздух со свистом вспороли бритвенно-острые когти троглодита. Если бы рука Сенсея задержалась, хотя бы на миг, она бы уже катилась по полу, разбрызгивая черную дымящуюся кровь из разорванных артерий и вен.

Так как троглодит основательно вложился в удар, он перенес весь вес своего тела на переднюю ногу, за что тут же был наказан Сенсеем. Мощнейший лоу кик, попросту говоря, низкий хлещущий удар ногой, врезался ему сбоку, прямо в опорную ногу кроша и изничтожая его огромный коленный сустав. Издав дикий вопль, в котором неизвестно чего было больше, то ли боли, то ли изумления, гигант рухнул на свое изломанное колено.

Теперь расклад сил существенно изменился. Если ранее Сенсей, не смог бы дотянуться до челюсти великана, превышавшего его собственный рост на три или четыре головы, то теперь его отвратительная физиономия, находилась даже несколько, ниже его собственной. Сенсей артистично ушел от последовательных ударов левой и правой рукой противника. Затем страшным прямым ударом с правой он вколотил троглодиту нос вовнутрь его отвратительной рожи. Со стороны это выглядело так, словно он со всего маху задвинул ящик письменного стола вовнутрь.

По логике вещей этот удар являвшийся, безусловно, смертельным для всякого человеческого существа, даже в организме такого монстра должен был повлечь за собой некие необратимые последствия. Носовые кости при таком ударе ломались и вогнанные со страшной силой вовнутрь черепа неминуемо травмировали нежную оболочку головного мозга. А это означало мгновенную смерть. Тем не менее, белобрысый гигант некоторое время словно раздумывал, стоит ему умирать или еще немного обождать. Наконец, видимо приняв решение, он хрюкнул и предприняв героическое усилие подняться с колена, неожиданно завалился набок, для того чтобы уже более никогда не подниматься.

Но все это прошло незамеченным для Сенсея, так как на него уже надвигались четверо оставшихся троглодитов разозленных гибелью своего товарища. И с ними со всеми нужно было что-то срочно делать!

Сенсей, недолго думая, опять сместился в сторону, так чтобы вновь выстроить противников в колонну по одному и не дать им возможности навалиться на него всей толпой. Как ни странно, но этот трюк успешно сработал и во второй раз! И снова перед Сенсеем был всего лишь один противник! Не смея верить своему счастью, он попытался пробить лоук кик, но троглодит, издав презрительное хрюканье, легко ушел от удара. После чего сам, пробив мощнейший нижний удар, попытался разнести вдребезги коленный сустав Сенсея.

Поспешно отскочив в сторону, он был вынужден признать, что белобрысые твари сильно отличались от его обычных учеников, которым все нужно было повторять по десять раз. Троглодиты все схватывали на лету. Более того, они сразу же пытались применить это на деле. Причем достаточно успешно.

Не желая испытывать судьбу дважды, Сенсей, не мудрствуя лукаво, решил проблему превосходящего роста противника просто и со вкусом. Он элементарно пнул того по гениталиям. Отскочив несколько назад и в сторону для того чтобы держать других троих нападающих за спиной у получившего по своему достоинству персонажа, Сенсей с интересом ожидал как тот отреагирует. К его большому удовлетворению, троглодит отреагировал правильно. Он дико взревел, схватился за свои изувеченные причиндалы и кулем повалился наземь.

В этом были свои преимущества, но также были и свои недостатки. Ибо теперь Сенсея более никто не прикрывал от стремившихся расправиться с ним противников. Поспешно подбежав к поверженному гиганту, Сенсей что есть мочи впечатал ему свою пятку в горло и почувствовал, как под нею громко хрустнул хрящ гортани.

Тут же отскочив назад, Сенсей с удовлетворением отметил, что его противник, вмиг потерявший возможность дышать, бьется в конвульсиях. Оставшиеся в живых трое монстров совершенно сменили тактику наступления. Теперь они наученные горьким опытом своих незадачливых предшественников не торопились кидаться на Сенсея очертя голову, а выстроившись в шеренгу, медленно и методично, двигались на него широким фронтом. Они поставили себе задачу напасть на него одновременно, а не по одному. Они четко уяснили что, выйдя один на один с Сенсеем, у них не остается шансов выжить.

Теперь троглодиты действовали как опытные загонщики. Рассредоточившись, они уверенно гнали Сенсея к внешнему периметру ринга, который был означен вертикально воткнутыми заостренными костями.

Глава 23

Пытаясь уйти от преследования, Сенсей лихорадочно соображал, что же ему предпринять такого, чтоб сообразительные твари потом не смогли успешно применить это против него самого. Промелькнувшая, совершенно абсурдная идея сначала позабавила его, а потом показалась спасительной.

Как опытный боец, Сенсей прекрасно знал, что применение так называемой «вертушки», когда боец стремительно развернувшись вокруг собственной оси, наносит задний удар пяткой ноги, подобно самоубийству, если ты имеешь дело с мастером. Безусловно — это был самый мощный удар во всех восточных единоборствах. Но была одна маленькая хитрость. Нужно было еще суметь попасть этим самым ударом в противника. Но это была уже совсем другая тема. Она касалась существенного различия между эффектностью и эффективностью.

Сенсей тут же применил этот внешне эффектный удар, шумно вспоров воздух перед самым лицом центрального нападающего. Буквально в следующее мгновение трое гигантов талантливо собезьянничали технику «вертушки» и теперь беспрестанно кружась вокруг своей оси, наносили стремительные и четкие удары ногами, которые казалось, могли бы замертво свалить и быка.

Единственное что теперь оставалось сделать Сенсею — это выбрать очередную жертву. Почему-то свой выбор он остановил на среднем троглодите. Быть может, потому что тот в пылу боя, сильно оторвался от коллектива, выдвинувшись вперед. Это была его роковая ошибка, ибо он теперь становился лакомым куском для такого старого лиса, каким был Сенсей.

Смело шагнув навстречу троглодиту, Сенсей технично поднырнул под летящую на него гигантскую ногу, покрытую курчавым белесым волосом, и что было силы, засадил ему кулаком в промежность. После такого удара, парня можно было смело вычеркивать из списка живых. Тут же технично отскочив в сторону, Сенсей умудрился увернуться от накативших на него с двух сторон противников, которые сшиблись друг с другом и не смогли эффективно атаковать его.

Наученные горьким опытом своих незадачливых собратьев двое оставшихся в живых троглодитов, начали действовать на редкость неторопливо и систематически. Они пытались прижать Сенсея к «канатам» импровизированного ринга, образованному человеческими костями. Сначала Сенсей достаточно легко уходил от них, но постепенно, те освоились и теперь уже уверенно гоняли его по кругу.

Вся пещера бесновалась, так, словно ее обитатели вдруг неожиданно сошли с ума. Шум и гам стоял поистине невообразимый. Обитатели Столицы настоятельно требовали кровопролития! Они были глубоко возмущены откровенно наглым поведением Чужака, который как им казалось, легко и играючи завалил их троих лучших и, что самое страшное, самых крупных бойцов, одного за другим. В этом был вызов всему их подземному сообществу, которое как, оказалось, было совершено не в состоянии противопоставить «верхним» людям достойных поединщиков.

Осознание этого очевидного факта, произвело на всех обитателей Столицы эффект ушата ледяной воды. Как выяснилось, Столица была совершенно беззащитна перед этими «верхними». Это был воистину настоящий шок. Но, тем не менее, у них всех еще оставалась последняя надежда в лице двух соплеменников богатырского сложения, которые все еще были живы.

Сотни глаз были устремлены на круглую площадку, на которой Чужак вел себя, по меньшей мере, весьма странно. Он упорно не хотел принимать бой, а скакал, отпрыгивая в сторону, всячески избегая открытого противостояния. В общем, он вел себя именно так, как и должен был себя вести «красный», про которых им столько рассказывала Мама, а именно как трусливый и подлый враг.

Когда Сенсей в очередной раз технично избежал столкновения с беспрестанно теснящими его противниками, пещера взорвалась бурей возмущенных, яростных выкриков. Практически все население Столицы, присутствовавшее на поединке, таким образом, выразило свой гнев и возмущение по поводу того, что Чужак до сих пор все еще жив. Сенсей краем глаза видел, что творилось в «зале» и уж тем более слышал. Он понимал, что если прямо сейчас по быстрому не справится с этими двумя волосатыми белыми парнями, то вконец взбешенная толпа болельщиков может броситься помогать своим, прорвет «полицейское» оцепление и разорвет его на тысячу лохматых кусков.

В связи с этим, требовалось срочно предпринять что-то радикальное. Но как на грех ничего путного в голову ему не приходило. Вдобавок ко всему, он уже откровенно устал бегать по «рингу» и уклоняться от двух пар когтистых лап, которые со свистом рассекали воздух прямо у него перед лицом.

Но удобный случай совершенно неожиданно представился, причем как-то сам собой. В результате многоходовых перемещений по кругу Сенсей совершенно неожиданно оказался лицом к лицу всего лишь с одним троглодитом. Второй к тому времени почему-то зазевался и теперь находился немного сзади и в стороне от Сенсея.

Видимо троглодит уже и сам порядком подустал бегать напропалую за юрким противником, потому что он внезапно сделал чудовищную в его положении глупость. Если раньше он махал своими жуткими когтистыми лапами, как береза ветками на ветру, то теперь он вдруг почему-то решил кардинально поменять тактику. Вполне возможно, что он просто насмотрелся на то, что Сенсей выделывал своими руками, выписывая в воздухе сложные движения в полном соответствии с формальными упражнениями кунг-фу.

Короче говоря, это самое обезьянничанье с кунг-фу не довело троглодита до добра и счастья ему отнюдь не принесло. Все закончилось весьма плачевно. Едва он только ткнул в сторону Сенсея своей растопыренной когтистой пятерней, как тот тут же подскочил к нему, схватил одной рукой три его пальца, а другой рукой оставшиеся два. В следующее мгновение Сенсей просто разорвал кисть противника по вертикали пополам. Все это малоприятное, но крайне зрелищное мероприятие, сопровождалось страшным хрустом выдираемых из суставов и нещадно ломаемых пальцевых фаланг. Дико взвыв, троглодит второй свободной рукой нанес свой классический сметающий удар когтями по изуверски покалечившему его противнику.

Сенсей так увлекся своим нехитрым, но крайне увлекательным занятием, что зазевавшись, задержался в опасной близости от атакующего троглодита, на долю секунды дольше, чем следовало. В результате рассвирепевший от страшной боли монстр успел-таки зацепить его самыми кончиками двух своих наиболее острых и выдающихся когтей за грудь.

Сенсей мог бы поклясться, что услышал как рвется и расползается его распарываемая когтями живая плоть. После этого жуткого звука, потрясшего все его существо, внезапно с большим запозданием пришло ощущение боли, которая словно огнем ожгла его раненную грудь. Отскочив в сторону Сенсей оторопело посмотрел на то место, которое нестерпимо болело. Через всю грудь наискосок шли две глубокие борозды, причем неровные рваные края кожи были, очень неэстетично задраны вверх. Что самое поразительное, так это то, что крови не было совершенно. Прошло, наверное, несколько секунд, прежде чем она, хлынула щедрым нескончаемым потоком, окрашивая обнаженное тело Сенсея в темно-бордовый в синеватом свете гнилушек цвет.

Население Столицы взвыло от восторга. Кровь Чужака наконец-то была пролита! По их разумению у него теперь не осталось никаких шансов. Сам же Сенсей думал совершенно иначе. Острая боль от полученной раны настолько разъярила его, что он, совершенно не помня себя и даже не понимая, что именно делает, подскочил к частоколу острых костей, выхватил из углублений в каменном полу две здоровенные берцовые кости и очертя голову кинулся в атаку.

Первым под град секущих ударов, которые беспрерывно сыпались слева и справа, попал оставшийся до сих пор совершенно целым и невредимым мутант. Уже в следующие несколько секунд Сенсей своими костями напрочь отбил тому все руки. А затем неожиданно всадил ему прямо в незащищенное солнечное сплетение заостренный край берцовой кости. Удар был настолько силен, что кость вошла по самую круглую головку венчавшую берцовую кость.

Не дожидаясь, когда смертельно раненная тварь придет в себя Сенсей с места пробил мощнейший боковой удар ногой, вколачивая кость еще глубже в его могучую плоть. Этот удар имел совершенно неожиданные последствия. Монстр вдруг подлетел в воздух и опустился прямехонько на частокол из торчащих кверху заостренных костей. Так он и остался лежать насаженный на них, как бабочка на булавки, оглашая воздух душераздирающими предсмертными хрипами и воплями.

Не обращая на него внимания, Сенсей уже набросился на оставшегося с одной здоровой лапой троглодита. Для Сенсея в его нынешнем состоянии, прикончить этого противника было все равно, что отобрать у ребенка конфету. Окончательно задурив троглодиту голову, стремительной серией ложных выпадов и чередой сумасшедших перемещений, он воткнул ему острие берцовой кости прямо в глаз. Болельщики взвыли от негодования и повскакали с мест. На «стадионе» началось настоящее светопреставление.

Глава 24

Сенсей зажимая рукой, кровоточащие порезы на груди с тоской глядел на беснующихся зрителей. Судя по всему, болельщики были возмущены его неспортивным поведением. В честном бою категорически запрещалось применение какого-либо оружия. Впрочем, Сенсей, за все время пребывания в подземелье, ни разу его и не видел. Троглодитам вполне хватало огромных когтей, которые являлись их естественным страшным оружием.

То обстоятельство, что против одного выступало сразу пятеро, каким-то образом не входило в противоречие с понятиями о чести у троглодитов. Разделавшись со своими противниками, Сенсей теперь оказался один против всего переполненного «стадиона». Справиться с таким количеством разъяренных болельщиков было, конечно же, нереально. Поэтому он стал готовиться к самому худшему, решив продать свою жизнь как можно дороже.

Неожиданно возмущенное хрюканье и кряхтенье толпы стихло, словно по команде.

Сенсей с изумлением увидел, как Ольга подняла с земли свой платок и теперь держала его высоко над головой.

— Чужак победил, а победителя не судят! — возвестила она, не терпящим возражения голосом. — Отныне сам Чужак и его жизнь принадлежат мне. Всякий злоумышляющий против него, злоумышляет против меня!

Сенсей на своей шкуре имевший возможность оценить преимущества неконституционной монархии ничего не имел против такого поворота событий. Точно также как и сотни, подданных царицы Ольги.

— Да здравствует новый фаворит Мамы! — радостно взревела толпа болельщиков.

Ольга, не тратя времени попусту, вышла на середину «стадиона» и подошла к победителю. Подхватив ошеломленного Сенсея под руку, она быстрым шагом повлекла его прочь с площадки залитой кровью. После этого они двинулись по тускло освещенному голубоватым сиянием гнилушек коридору. Позади них тяжело топали пять или шесть огромных, раскормленных монстров, составлявших личную гвардию Ольги, императрицы подземного мира.

— Даже не знаю, горевать мне или радоваться? — пробормотал Сенсей, чувствуя локтем податливую упругость груди своей спутницы.

— А ты сам-то как думаешь? — иронично спросила его Ольга. — Я почему-то сразу была уверена, что ты выкрутишься. Если бы с тобой что-то случилось я наверное не пережила бы этого.

Сенсей изумленно покосился на Ольгу. Последний пассаж привел его в откровенное замешательство. Его самого, едва он увидел эту женщину, обуревала сложная гамма чувств. Он до сих пор не мог разобраться в своем к ней отношении. С одной стороны Ольга была предводительницей кровожадных людоедов, с другой стороны она неумолимо тянула его к себе. Ни о какой любви речи здесь быть не могло. Он просто тупо хотел ее, так как не хотел никого в своей жизни. Даже Маргарита в свои лучшие годы не был для него такой желанной. Даже кровоточащие порезы на груди не могли отбить у него желания обладать ею.

Уж, какие такие струны Ольга ухитрилась затронуть в его очерствевшей душе? Это была взрывная комбинация яркой, эффектной внешности, в сочетании со смертельной опасностью, исходящей от этой необычной женщины и еще чего-то неуловимо притягательного. Изящный породистый нос с горбинкой, высокие скулы, необычайно чувственные губы и, конечно же, глаза! Они были настолько широко распахнуты, что казалось, в их мрачном омуте можно утонуть безоглядно и навсегда. Вот такой получился гремучий коктейль.

Сенсей не нашелся сразу, что ответить. А когда, наконец, хотел что-то сказать, Ольга сделала ему знак прекратить разговоры при посторонних и ускорила шаг. В процессе прогулки по Столице Сенсей успел заметить, что пещерное народонаселение весьма и весьма обширно. Подземных жителей оказалось очень и очень много. Он даже и представить себе не мог, что этих жутких волосатых монстров окажется такая прорва. И что самое любопытное, все они были особями строго мужского пола. Женщины совершенно отсутствовали.

Сенсей после непродолжительного раздумья предположил, что возможно подобно женскому населению в некоторых странах все женщины здесь сидят по домам и заняты ведением домашнего хозяйства и воспитанием детей. Когда же он поделился своими соображениями с Ольгой, та неожиданно расхохоталась. Но от каких бы, то, ни было комментариев, воздержалась.

Несмотря на то, что впереди них с Ольгой, тяжело вышагивали двое огромных белобрысых телохранителей, им все же несколько раз пришлось невольно останавливаться и ждать пока те разгонят любопытных по боковым ответвлениям основного коридора.

В одном месте Иннокентия Павловича уловил сильный тяжелый запах, вызвавший у него приступ дурноты.

Недоуменно скосив глаза в сторону Ольги, он не стерпел и все-таки задал вопрос, рискуя навлечь на себя немилость Царицы подземного мира:

— Я, конечно, извиняюсь, но что это так воняет?

— Где? — удивленно подняла брови Ольга. — Ах, там? Там, вход в сырые пещеры, в которых мы выращиваем наших улиток. Кстати, очень рекомендую! Это наш местный деликатес! Они очень пряные и пикантные! Впрочем, потерпи немного, и ты сможешь попробовать их сам, лишь только мы доберемся до моих апартаментов. Тимофей умеет их великолепно готовить.

Уловив недоумение во взгляде Сенсея, Ольга истолковала его не совсем верно и раздраженно пояснила:

— Тимофей — это мой личный шеф-повар!

После этого Сенсей надолго замолчал, чтобы лишний раз не гневить Ольгу. Впрочем, довольно скоро они добрались до так называемой резиденции Царицы. Это оказалась целая анфилада сообщающихся между собой больших просторных помещений, которые ни у кого бы, не повернулся язык назвать пещерами.

Повертев головой по сторонам и одобрительно хмыкнув, Сенсей подивился тому, что плоскости стен, потолка и полов были геометрически идеальной прямоугольной формы. К тому же они были расположены друг относительно друга строго перпендикулярно.

В самой глубине апартаментов находилась спальня Ольги. Именно туда она без лишних церемоний и провела несколько опешившего Сенсея.

— Не стесняйся, проходи, — поманила она пальчиком свое новое приобретение. — И попрошу, без лишних церемоний! Признаться честно, это самое уютное место в моей Столице, да и вообще во всем Нижнем мире. Да заходи же, наконец, пока я не рассердилась!

В глубине будуара находилась огромная кровать с гигантских размеров балдахином. Несмело приблизившись, Сенсей обнаружил, что ложе Царицы целиком состоит из крепко скрепленных и тщательно подогнанных друг к другу различных деталей человеческих костяков. От одной мысли из чего изготовлен матрац, многочисленные подушки, а также простыни и сам роскошный балдахин Сенсею стало дурно.

Он протянул руку к балдахину и пощупал материал, из которой тот был сшит. Он была тонкий и очень мягкий. Осторожно смяв нежную субстанцию, некогда облекавшую человеческое тело Сенсей затем отпустил ее. Кожа тут же разгладилась, причем на ее поверхности не осталось ни малейшей складки.

— Вынуждена тебя разочаровать — этот не человеческая кожа! — хохотнула Ольга, от чьих зорких глаз не укрылось замешательство Сенсея. — У нас здесь водятся огромные не то змеи, не то черви, на которых мы охотимся. Мясо едим, а кожу выделываем. Что касается кровати, то это кости здешних обитателей, которые умерли за столетия до меня. Этим добром доверху забиты целые пещеры. Впору открывать мебельную фабрику.

Пройдя к некоему подобию туалетного столика, изготовленного все из того же жуткого костяного материала, она опустилась на огромный пуф.

— А у вас тут очень даже миленько! — пробормотал Сенсей, когда Ольга зажгла несколько старинных дочерна закопченных керосиновых ламп.

— Мерси! — ответила Ольга и, взяв пуховку со столика, попудрила свое лицо. — Так, а теперь если ты не возражаешь, мы займемся твоими ранами! Иди сюда!

Откуда-то в руках у Ольги появились вполне современные хирургические инструменты. Сенсей удивленно уставился на блестящие медицинские штуковины. А когда Ольга достала запаянные в ампулы шелковые нитки для зашивания ран и одноразовые шприцы, он вопросительно посмотрел на нее. На языке у Сенсея уже вертелся вопрос, откуда у нее взялось все это? Но, в следующее мгновение он уже позабыл о том, что хотел спросить, вскричав от нестерпимой боли. Ольга щедро полила его порезы какой-то остро пахнущей жидкостью из большого флакона со вполне современной маркировкой.

— Ну-ка прекрати! — прикрикнула она на него. — Такой большой мальчик, а хнычешь словно девчонка!

Она вколола ему противостолбнячную сыворотку, поле чего быстро и сноровисто наложила ему на порезы около двух десятков швов. Все это время Сенсей стоически скрипел зубами, но молчал, выдерживая характер. Затем Ольга аккуратно забинтовала его грудь. Вопрос, откуда вдруг у нее взялись упаковки белоснежных бинтов, изготовленных, судя по лиловому штампу всего полгода назад, Сенсей решил пока оставить без ответа. Ведь, в конце концов, она могла достать все это через Мурина.

Одобрительно хлопнув его плечу, Ольга сказала:

— Ну, вот собственно и все. Через пару дней будешь как новенький!

— Обычно такие шрамы заживают минимум пару недель, — удивленно посмотрел на нее Сенсей.

— Это у вас там наверху, — кивнула Ольга, собирая свои инструменты. — Здесь внизу по какой-то непонятной причине раны рубцуются за считанные дни.

Сенсей тем временем присел на краешек кровати и пытался привести в порядок свои мысли. Но у него ничего не вышло потому, что в следующее мгновение Ольга подошла к нему и по-хозяйски опрокинула его на спину. Скинув с себя все, то немногое, что заменяло ей одежду, она уверенно оседлала его.

— А что будет с Иннокентием Павловичем и Некра! — спохватился Сенсей пытаясь выбраться из-под Ольги.

— Суп из них будет! — рассерженно вскричала женщина. — Если ты сейчас же не замолчишь, негодник!

Видя, что ее не в меру разговорчивый любовник вновь собирается что-то сказать, Ольга нагнулась и запечатала ему рот своими восхитительными, тяжелыми грудями.

Глава 25

— То есть ты хочешь сказать, что торчишь в этой яме с осени одна тысяча девятьсот девятнадцатого года? — ошеломлено пробормотал Сенсей, в ужасе глядя на Ольгу.

Обессилевший после нескольких часов занятий любовью с царицей подземелья, он возлежал на ее огромной кровати. Ольга, подложив руку под голову, с интересом наблюдала за своим любовником. Ее откровенно забавляла его реакция после того, когда она сообщила ему, что несколько старше его.

— Так сейчас не то, что столетие, даже уже тысячелетие успело поменяться! Сколько же тебе лет? — задушено прохрипел он. — Ты же старше моей прабабушки!

— Ну и где сейчас твоя прабабушка и где я? — в голос торжествующе расхохоталась Ольга. — Голову даю на отсечение, что она уже давно в земле червей кормит. А я хотя тоже под землей, но все еще на кое-что гожусь. Чего нюни распустил, тебе, что плохо со мной было?

— Нет, у меня такого секса вообще никогда ни с кем не было! — немного помолчав, честно признался Сенсей.

— И не будет, уж ты поверь мне! — пообещала Ольга.

— И еще мне кажется, что я в тебя втрескался по самое не могу! Хотя я при этом чувствую себя некрофилом, занимающимся любовью с прекрасной мумией, — со вздохом признался он.

— Это я-то мумия? — возмутилась Ольга, навалившись на него всем своим роскошным телом.

— Прекрати, больно же! — взмолился, хватаясь за свои бинты Сенсей.

— А не будешь больше мумией дразниться? — хохотала Ольга.

— Не буду, не буду! Ты лучше скажи, а что стало с остальными твоими спутниками, после того как вас завалили в штольне красные? — спросил Сенсей.

— Часть из них погибла в первый же день, когда на нас напали обитатели подземелья, — со вздохом сказала Ольга. — Остальные умерли потом, кто от болезней, кто от старости. Дольше всех продержался есаул. Я тогда так плакала, так плакала.

— Как же тебе удалось выжить во всем этом ужасе? — восхитился Сенсей.

— Ну, сначала у меня были защитники, я имею в виду офицеров. Потом когда их не стало, вдруг выяснилось, что и защищать-то меня не от кого, — грустно сказала Ольга. Перехватив недоуменный взгляд своего нового возлюбленного, она пояснила, — Тебе в детстве мама, наверняка читала очень грустную сказку Антона Погорельского «Черная Курица и подземные жители»?

— Да, что-то такое смутно припоминаю, — рассеянно ответил Сенсей. — Там было что-то про мальчика, который легкомысленно выдал тайну ему не принадлежащую и все подземные жители были вынуждены уйти со своих насиженных мест и перебраться неизвестно куда.

— Так вот я и есть эта самая Черная Курица! — невесело расхохоталась Ольга. — Точь в точь как в этой самой сказке! Я и есть та самая курица-несушка, которая только и была занята тем, что беспрестанно неслась и производила на свет потомство! Многих обитателей моей Столицы я произвела самолично, пропустив их всех через свою собственную утробу, приняв в себя семя наиболее могучих и достойных жителей подземелья. Уверяю тебя, не было никакого насилия! Я всегда сама делала выбор. Ну а потом со временем из меня сделали объект поклонения. Культ Мамы. Все эти нескончаемые беременности, не могу сказать чтобы все это было чертовски приятно, но тем не менее, обитатели Столицы не зря называют меня Мамой! Я действительно являюсь не только духовной, но и физической матерью большей части моего народа! Ты сам видел, что за меня они готовы на все.

— Но как ты умудряешься выглядеть и сохраняться в таком божественном виде, после всех этих многочисленных надругательств над своим организмом? — воскликнул пораженный Сенсей. — Во всяком случае, твои прелести, принадлежат женщине, которая родила самое большое двух детей! А уж никак не полгорода!

— Я и сама не все понимаю, — равнодушно пожала плечами Ольга. — Видимо все как-то взаимосвязано. У меня даже было ощущение, что с каждым младенцем я становлюсь моложе и красивее. Кстати, не сказать, чтобы процесс вынашивания и родов слишком уж заводил меня, но, сейчас, когда я уже утратила репродуктивные способности, я чувствую, что мне чего-то не хватает. И теперь, я очень медленно, но все, же старею.

Какое-то время они молчали. Ольга не торопила Сенсея, намеренно дав ему, время на то чтобы он смог переварить услышанное. Наконец Сенсей поднял голову, посмотрел ей прямо в глаза, выдержал ее взгляд и молча, кивнул.

— Мне плевать, кем ты была и что делала до меня, — просто сказал он. — Я люблю тебя такой, какая ты есть и для меня это самое главное.

— Я полагаю, что раз мы с тобой поладили, в дальнейшем, между нами не может быть никаких глупых секретов и прочей ерунды, — сказала Ольга вдруг став необыкновенно серьезной. — Именно поэтому я готова говорить с тобой со всей возможной откровенностью по вопросу, который видимо, стоит у тебя на втором месте после моего возраста. Никогда, ты слышишь никогда! Я не притрагивалась к мясу жителей подземелья, а уж тем более людей с поверхности земли.

— Фу, ты черт! А я все это время гадал, людоедка ты или нет? — с облегчением произнес Сенсей и заключил Ольгу в объятия. — Как ты догадалась? Вообще, как ты ухитряешься соединять в себе несовместимое — исключительную красоту и необычайно острый мужской ум?

— Ах, брось право слово! Это все пустое! — рассерженно отмахнулась от его комплиментов Ольга. — Знаешь у меня и без тебя, вполне достает и почитателей и воздыхателей всех мастей, которые беспрестанно поют хвалебные песни и дифирамбы моей несравненной красоте и непревзойденному уму! А теперь мне бы хотелось о многом порасспросить тебя. Ты в состоянии отвечать на мои вопросы или быть может, желаешь продолжить наши игры?

— Почту за честь моя госпожа! — галантно шаркнул ножкой по кровати Сенсей. — В том смысле, что готов ответить. А насчет игр, пожалуй, мне надо немного отдышаться.

— Теперь ответь мне честно, ты красный? — Ольга, пристально не мигая, вперила в Сенсея свои огромные глаза.

— Чего, чего? — не сразу вник в смысл вопроса Сенсей.

— Там у себя наверху, ты красный?

Сенсей тактично кашлянул в кулак и ласково произнес:

— Солнце мое, возможно тебе это покажется странным, но там у нас наверху уже давно нет, ни красных, ни белых, ни серобуромалиновых! Мы все граждане России. Остались, правда, еще кое-какие люди, называющие себя коммунистами, но уверяю тебя, они уже давно не соответствуют своему названию, И, головы их ныне заняты совершенно иными проблемами, чем в твое время! А почему ты спрашиваешь?

— Ты не ответил на мой вопрос, — настойчиво продолжала гнуть свое Ольга. — Так ты красный?

— Да с чего это ты взяла? — возмутился Сенсей. — Если ты хочешь услышать именно это, то — нет! Я не коммунист и никогда им не был!

— Моя радость! — Ольга прижала лицо Сенсея к обнаженной груди. — Теперь я понимаю, что ты чувствовал, когда я сказала тебе что я не каннибал. Красные самые худшие из рода человеческого! Хуже них ничего не может быть на всем свете! Ни на вашем белом, ни на моем черном! Мои бедные зверята сущие ангелы по сравнению с ними!

— Да я тебе говорю, что уже давным-давно не осталось никаких красных! — рассмеялся Сенсей. — Там наверху живут обычные люди, вполне нормальные по общечеловеческим мировым стандартам.

— Ты меня извини, но в этом вопросе я склонна больше доверять господину Мурину, — сухо сказала Ольга, внезапно отстраняясь от любовника.

— Глупенькая, так ты и, правда, считаешь, что все те несчастные, которых тебе сюда поставлял этот негодяй, Мурин быликрасными? — изумленно вытаращился на нее Сенсей. — Ты что же, милая моя, ведешь личную вендетту с потомками старых красноармейцев?

— А положим, что и так! Ты имеешь, что-то против моего образа действий? — запальчиво воскликнула Ольга. — Что молчишь? Там наверху в Ежовске осталось полным полно внуков и правнуков всех тех, кто устроил в семнадцатом году эту кровавую баню под названием пролетарская революция! В результате которой я лишилась не только своей любимой Родины, но также и всего того что имела! И смею тебя заверить, они уже начали сполна отвечать за грехи своих предков!

— И ты за это платила золотом этому упырю Мурину? — в ужасе вскричал Сенсей, вскакивая с костяной кровати.

— Именно так! — строптиво кивнула гордой головой Ольга. — Причем, заметь все справедливо, мужчины идут на кухню, а женское поголовье будет рожать от моих мальчиков будущих солдат! Моих солдат! Которых ты, кстати, обучишь своему дивному искусству убивать, голыми руками и ногами ибо, теперь, они и твои дети тоже! И ты знаешь, мне чертовски импонирует, когда я представляю, какого шума мы наделаем там наверху с нашими ребятами!

— Да, действительно красивая идея! — по достоинству оценил взлет мысли мадемуазель Хворостовской Сенсей. — Но я должен тебя предостеречь! Наверху уже давно сменилось все вооружение. Теперь весь упор делается не на рукопашный бой, а на автоматическое оружие производящее несколько сот выстрелов в минуту. Ты можешь себе представить, насколько велика плотность такого огня? И что после этого будет с твоими, то есть нашими, парнями?

— Безусловно, все это весьма впечатляет! — иронично повела плечом Ольга. — Но я думаю, мы справимся!

— Боже ж ты мой! — внезапно хлопнул себя по лбу Сенсей. — Пока мы тут с тобой рассуждаем о туманных перспективах, твой разлюбезный Мурин, там наверху, собирается устроить здесь ад прямо сейчас!

Глава 26

Выбравшись из города, отряд разведчиков под предводительством Ольги и Сенсея маршевым шагом двигался в сторону пещеры, где находилась шахта подъемного лифта. Ольга была вне себя от гнева, узнав от Сенсея о готовящемся злодеянии со стороны Мурина, которому она слепо доверяла. Она не только срочно отправила разведчиков, но и сама возглавила отряд. К немалому удивлению Сенсея, его повелительница, оказалась в приличной физической форме. Что вызвало у него умиление, смешанное с восхищением.

С ними также просились Иннокентий Павлович и Некра, но их пришлось оставить в Столице. Сенсей так и не понял, то ли в качестве гостей, то ли заложников.

Когда Ольга привела в действие скрытый механизм, огромный каменный блок, царапая стены, отъехал в сторону, открывая им, вход в пещеру, где начиналась лифтовая шахта пробуренная Муриным.

И Сенсей и Ольга были неприятно поражены представшим перед ними зрелищем. Массивная металлическая коробка на самом дне лифтовой шахты, в которую опускалась кабина грузового лифта, была демонтирована. Причем самым варварским образом, ее попросту порезали автогеном на куски, которые были во множестве разбросаны по дну пещеры. Та же участь постигла и стальной каркас шахты, а также направляющие рельсы, по которым скользила кабина лифта. Это было косвенным подтверждением слов Сенсея и Иннокентия Павловича о готовящейся химической атаке на подземелье.

— Теперь ты мне веришь? — спросил Сенсей Ольгу.

— А я с самого начала поверила тебе, — женщина строптиво повела округлым плечом. — Просто мне было нужно увидеть все самой, прежде чем принимать ответственное решение.

Повернувшись к своим подданным, которые с немым обожанием пялились на нее в некотором отдалении, она что-то сказала им. Те радостно закряхтели в ответ, закивали головами и бросились наперегонки исполнять ее распоряжение.

Один посыльный поспешил обратно в Столицу для того, чтобы срочно подготовить армию и ополчение к подъему наверх. Увидев, что лифтовое оборудование частично демонтировано Ольга поняла, что Мурин не собирается продолжать с ней сотрудничество. За то, что этот негодяй в одностороннем порядке разорвал с ней отношения она собиралась жестоко наказать его и теперь планировала акцию возмездия.

Оставшиеся троглодиты, первым делом вытряхнули содержимое своих вещмешков. Из чьей именно кожи были изготовлены эти мешки, людей или гигантских червяков, Сенсей старался не думать. На его взгляд троглодиты притащили с собой гору совершенно бесполезных вещей. За исключением, пожалуй, бухты толстой веревки, сплетенной из какого- то волоса. Перед глазами Сенсея сразу же предстали горы окровавленных скальпов снятых с несчастных жертв.

Перехватив его закаменевший взгляд, Ольга иронично сказала:

— Расслабься, милый, на изготовление этого аркана пошли мои собственные волосы.

Один конец веревки был привязан к кошмарной конструкции, состоящей из десятка связанных вместе, словно пучок моркови, высушенных пальцевых фаланг троглодитов. На их концах скрючились огромные когти. Задрав голову, один из мохнатых разведчиков, раскрутил импровизированную «кошку» и зашвырнул ее вверх в лифтовую шахту. Он был вынужден отскочить в сторону, потому что она тут же упала обратно вниз.

После множества попыток ему, наконец, удалось зацепить «кошку» за что-то. Подергав веревку и убедившись, что она надежно зацепилась, троглодит отошел в сторону и уступил место самому мелкому из своих собратьев. Этот «недомерок» был, как минимум, на голову выше Сенсея и шире в плечах ровно наполовину.

Ухватившись за веревку, он с обезьяньей ловкостью принялся карабкаться по ней вверх. Через короткое время сверху послышалось радостное чмоканье и кряхтенье. Сенсей почувствовал на себе выжидающие взгляды окружающих и понял, что от него ждут каких-то конкретных действий. Поплевав на ладони, он подошел к веревке и неловко ухватился за нее. Не сказать, чтобы его подъем вверх выглядел виртуозным, тем не менее, он вполне благополучно добрался до верхнего конца «кошки».

Увидев его «недомерок» радостно хрюкнул:

— Чужак хороший!

После чего ободряюще похлопал Сенсея по спине, чуть не снеся ему при этом лапой голову.

— Хорошо хоть когти у тебя спилены! — через силу улыбнулся ему Сенсей. — А то сделал бы ты мне по доброте душевной трепанацию черепа.

Как выяснилось арматура, и направляющие рельсы шахты были срезаны на высоте примерно десяти метров. Видимо люди Мурина посчитали, что этого будет вполне достаточно для того чтобы обезопасить себя от обитателей подземелья. Теперь Сенсей с «недомерком» сидели на поперечной перекладине, как петухи на насесте. Они втащили на веревке наверх обрезки металлических конструкций. После чего положив их поперек шахты, уложили на поперечины, смастерив, таким образом, довольно шаткий настил. Вслед за ними поднялась остальная пятерка разведчиков. После чего наверх втащили и саму Ольгу.

Через следующие шесть метров их ждал неприятный сюрприз. Сенсей вертевший головой в поисках того за что можно было бы ухватиться неожиданно наткнулся взглядом на то что заставило его похолодеть. Вспотевшими от напряжения руками он дотронулся до пластиковой коробки, размером с полбуханки хлеба. Не нужно было быть титаном мысли, чтобы понять, что штуковина примотанная скотчем к стальной рельсе лифтовой шахты является взрывчаткой. Тем более что сбоку из коробки торчал длинный хвостик антенны.

Сенсей в двух словах объяснил Ольге принцип действия и возможности дистанционного управления.

Внимательно осмотрев страшную находку, она спросила:

— А эту мину можно разрядить?

— Наверное, можно, но я не специалист. Не факт, что она не рванет, едва мы дотронемся до нее.

— Что же, тогда лучше не рисковать, — философски изрекла царица подземелья.

По мере того как они поднимались вверх, выяснилось что шахта полностью и основательно заминирована. Пластиковые коробки с антеннами встречались с завидным постоянством через каждые пять-шесть метров. Оставалось непонятным, для каких целей это понадобилось делать Мурину?

Когда они одолели около ста метров, Сенсей совсем выбился из сил. При лазании по канату были задействованы совсем не те группы мышц, которые он подвергал регулярной тренировке. Между тем, троглодиты, казалось, совсем не чувствовали усталости. Понимая, что его репутации альфа-самца через пару пролетов придет конец, Сенсей совсем загрустил.

Когда они одолели еще один пролет между поперечными крепежами, Сенсей неожиданно понял, что его репутация спасена. С этого места в боковой стене шахты была вырублена глубокая вертикальная ниша, по которой вверх тянулась металлическая лестница. По всей видимости, лестница была оставлена для техников проводящих регламентные работы по ремонту лифтовой шахты. Возблагодарив инженерную мысль проектировщиков шахты, Сенсей воспрянул духом.

При наличии лестницы восхождение разведчиков существенно ускорилось. Подобравшись к верхней части шахты лифта они устроили основательный привал, для того чтобы восстановить дыхание и силы.

Вплотную приблизившись к выходу на поверхность, Сенсей с тревогой обнаружил, что верхняя часть лифтовой шахты также демонтирована. Но в отличие от ее нижней части сделано это было аккуратно. Чувствовалось, что грузовым лифтом еще собирались основательно пользоваться. Снятые электродвигатели, части разобранной кабины были аккуратно сложены неподалеку от чернеющего в земле провала.

Прямо над шахтой высились какие-то непонятные деревянные леса. Возможно, Мурин собирался смастерить здесь некое подобие ворот? Но, выбравшись из шахты, Сенсей понял, что он ошибается. С четырех углов на деревянных подставках были смонтированы мощные вентиляторы с огромными лопастями. Они были установлены с таким расчетом, чтобы нагнетаемый ими воздух подавался прямо в шахту.

Несмотря на царивший в помещении полумрак троглодиты все равно чувствовали себя дискомфортно. Тускло, светившие лампы дежурного освещения были серьезным испытанием для их чувствительных глаз. Они недовольно хрюкали, кряхтели и если бы не присутствие Ольги, скорее всего, уползли бы обратно под землю.

Сенсея беспокоило то, что нигде не было видно охраны. Он ломал голову, что это? Обычная российская беспечность, или тревожный признак того, что в лифтовой установлены камеры наблюдения. Настороженно озираясь, он, пригибаясь к полу, исследовал помещение. В дальнем углу, возвышалось странное сооружение, сколоченное из толстого деревянного бруса и досок. Более всего оно походило на каркас зимней горки, для катания на санках. Но если бы кто-то попробовал скатиться с этой горки, то он загремел бы прямо в лифтовую шахту. Конец горки, словно трамплин, нависал над ней. На него-то и наткнулся Сенсей, когда они выбирались наверх из вертикального тоннеля.

На самом верху этого сооружения были складированы штабеля металлических бочек с пугающей яркой черно-желтой маркировкой. Бочки лежали на боку, и что-то их удерживало от скатывания по горке в шахту. Приблизившись, Сенсей обнаружил хитроумный фиксатор, который надежно стопорил передние бочки. Заглянув под плоскость горки, Сенсей был неприятно поражен, когда понял что фиксатор без труда можно выбить одним ударом ноги.

— Милый! — услышал он голос Ольги. — Взгляни-ка сюда!

Пока Сенсей выяснял механизм запуска горки, его подруга уже взобралась на самый верх и теперь задумчиво смотрела на гору бочек приготовленных к спуску в ее царство. Поднявшись к ней, он проследил за взглядом и похолодел. С блестящих боков бочек на него скалились человеческие черепа со скрещенными костями.

— Это именно то о чем я думаю? — спросила Ольга, глаза ее горели от переполнявшего ее гнева.

Сенсей молча, кивнул. Как выяснилось, Мурин слов на ветер не бросал. Он подсуетился, и теперь все было готово для химической атаки на Проклятую штольню.

Все было очень просто. Достаточно было лишь выбить стопор, сдерживающий бочки от скатывания вниз по горке и они покатятся, набирая скорость в штольню. Рухнув с огромной высоты, на каменный пол подземелья они разлетятся вдребезги, и их смертоносное содержимое выплеснется наружу. Включенные затем мощные вентиляторы должны были загнать отравляющее вещество в самые дальние уголки штольни. Негодяй Мурин предусмотрел все.

Неожиданно раздавшийся оглушительный выстрел вывел Сенсея из задумчивости. Ближайший к нему троглодит, удивленно хрюкнув, рухнул на колени. Из его груди хлестала кровь. Со всех сторон послышались беспорядочные выстрелы. Видимо охрана шахты обнаружила проникновение нарушителей на свою территорию и начала действовать.

Глава 27

— По ходу, мы где-то проглядели видеокамеру и какая-то сволочь нажала тревожную кнопку! — сказал Сенсей Ольге. — Прежде времени, не паникуй! Сиди здесь и не высовывайся! Я к тебе только привыкать начал, не хватает еще, чтобы тебя шальной пулей зацепило! А я пока пойду, повоюю немного!

— Я с тобой! — коротко сказала Ольга и, пригнувшись, шмыгнула вслед за Сенсеем.

Вслед за ней тенью двигались верные троглодиты.

— Вот, всегда так! Свяжешься с очередной дурой и сам окажешься дураком! — зло пробормотал Сенсей, крадучись подбираясь к углу коридора, из которого грохотали автоматные очереди. — Много я с тобой навоюю, когда у меня один глаз вперед смотрит, а второй назад, как бы с тобой чего не случилось?

— Может мне их отвлечь? — горячо зашептала ему на ухо Ольга.

— Ты что совсем спятила? — покосился на нее Сенсей. — Автомату по барабану, отвлекаешь ты его или нет! Он просто тупо стреляет и убивает, как правило! Все, сидите тихо и не высовывайтесь я пошел!

Вскочив на ноги, он, демонстративно подняв руки, шагнул в коридор и прокричал:

— Не стреляйте, я сдаюсь!

Сенсей рассчитывал приблизиться к вооруженному автоматом противнику, усыпив его бдительность. После чего свернуть ему шею и забрать оружие. Но в следующее мгновение загрохотали автоматные очереди. Сенсей еле успел выскочить из опасного коридора. На ходу он подхватил Ольгу за руку и побежал в сторону ближайшей двери. Вслед за ними тяжело топали двое оставшихся в живых троглодитов. По счастью дверь оказалась незапертой. Она вела в какой-то боковой коридор, в глубине которого виднелась лестничная клетка. Позади них по-прежнему слышались выстрелы и завывания тревожной сигнализации.

— Так! А ну, давай за мной! — скомандовал Сенсей, решительно направляясь в сторону лестничной клетки.

К тому времени, когда они уже пробежали несколько этажей вверх по лестнице, из только что покинутого ими коридора послышались оглушительные выстрелы.

— Интересно в кого это они там палят? — поинтересовалась Ольга.

— Чует мое сердце, им дана команда уничтожить нас к чертовой матери! Такими темпами и при отсутствии сопротивления с нашей стороны они с минуту на минуту будут здесь! — бросил через плечо Сенсей, лихорадочно вертевший головой в поисках выхода из создавшейся ситуации.

К этому времени лестничная клетка закончилась. Теперь они оказались в огромном холле, занимавшем все пространство Золотой башни. Потолок колоссального зала терялся высоко в темноте где-то возле самой крыши этого архитектурного чуда.

Внезапно взгляд Сенсей упал на неприметную металлическую лестницу видневшуюся вдалеке. Махнув рукой, он поспешно направился в ее сторону. Металлическая лестница, закрепленная на стене, вела куда-то высоко, прямо под крышу Золотой башни. Задрав голову, Сенсей какое-то время напряженно соображал. Из этого состояния его вывели возбужденные голоса, которые неожиданно раздались снизу. Судя по всему, их преследователи стояли в самом низу лестничной клетки.

Сенсей поманил рукой остальных членов своей команды и, пропустив Ольгу вперед, они начали торопливо карабкаться по железной лестнице вверх. Поднявшись под самую крышу здания, они выбрались на небольшую площадку. Там они обнаружили небольшую дверцу, которая к счастью оказалась незаперта. Сенсей потянул дверцу на себя, и она свободно открылась, в самый последний момент, издав пронзительный предательский скрип.

— Быстро, все за мной! — страшным шепотом приказал он и стремительно втащил Ольгу на чердак башни.

Оба троглодита не заставили себя упрашивать и послушно прошмыгнули вслед за ними. Сенсей прикрыл дверь, которая повторно издала пронзительный скрип.

— Твою мать! — вполголоса выругался он и сокрушенно покачал головой.

То что сейчас, после всех этих скрипов, наверх уже поднимаются вооруженные боевики Мурина не вызывало ни у кого ни малейших сомнений. До открытого столкновения с ними у Сенсея и его команды оставались считанные секунды.

На обратной стороне двери Сенсей обнаружил массивную щеколду, на которую тут же поспешно запер изнутри дверь, ведущую на чердак. Быстро обернувшись, он оглядел помещение, в которым они волею случая оказались на осадном положении. Это был огромный чердак, полностью повторявший округлую форму всего здания Золотой башни. Передняя его часть, выходящая на центральный вход, была значительно ниже его прямо противоположной части выходящей на вспомогательные входы.

Снаружи крыша башни сильно походила на лихо заломленную офицерскую фуражку, надетую на здание башни задом наперед. Тульей этой гигантской фуражки служила верхняя часть здания, по всему периметру которого нависал массивный козырек шириной около шести метров. Ту же самую конфигурацию повторяло и чердачное помещение.

Ноги проваливались и вязли в шуршащий под ногами керамзит. Один из троглодитов начавший вдруг чихать, все никак не мог остановиться.

— Ты что нарочно? — Сенсей подскочил к нему и влепил ему звонкий подзатыльник. — А ну, сейчас же прекрати!

Как ни странно, но это подействовало, и чих у троглодита прекратился также внезапно, как и начался.

Сенсей, стараясь не удариться головой о низко висящие массивные металлические швеллера и балки, составляющие каркас, на котором покоилась крыша, побежал к самому краю чердака. Что-то там неожиданно привлекло его внимание. Он носился, по всему чердаку, что-то высматривая и матерясь, на чем свет стоит. Ольга с недоумением наблюдала за его непонятными хаотическими передвижениями.

— Идите сюда! — внезапно раздался из темноты приглушенный голос Сенсея. — Я здесь кое-что интересное нашел!

Ольга с троглодитами двинулись к нему. Керамзит громко шуршал у них под ногами. Впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения. В любой момент бойцы Мурина могли начать штурм чердачной двери.

— А теперь смотрите сюда! — горячечно зашептал Сенсей, тыкая пальцем в какой-то толстый канат, выкрашенный черной краской.

— Ну и что?

— А то, что весь козырек здания держится на таких канатах! — Сенсей повел рукой сначала в одну сторону потом в другую. — Теперь, ясно?

— Нет! — призналась Ольга.

— Ладно, на объяснения нет времени! — недовольно проворчал Сенсей. — Короче, если срезать эти канаты к чертовой матери, то козырек загремит вниз и передавит всю это толпу бандитов. Ну а если не передавит, то, по крайней мере, отвлечет, и какое-то время им будет не до нас. И пока они со всем этим будут разбираться, мы сможем втихаря слинять отсюда!

— А как можно перерезать стальные канаты? — заинтересованно посмотрела на него Ольга.

— Сейчас увидишь! — Сенсей нырнул в темноту и скоро возник с газорезкой, от которой тянулись шланги в сторону двух баллонов лежавших посреди чердака. — Хвала нашему российскому разгильдяйству! Рабочие побросали все, как было и ушли.

— Пока я здесь колдую, если тебе не трудно, посмотри, пожалуйста, где здесь есть выход на крышу? — повернулся к Ольге Сенсей.

Ольга, молча, двинулась в сторону винтовой железной лестницы, которая серпантином уходила под самый верх изогнутой крыши и терялась там, в кромешной темноте.

Сенсей, настроив горелку, опустился к натянутому как струна тросу. Толщина у него была весьма внушительная, около пяти сантиметров в диаметре. Ослепительное пламя горелки коснулось металлического каната, свитого из толстой проволоки. К удивлению Сенсея, едва он успел перерезать около трети каната, как тот вдруг начал раскручиваться сам собой. Опасливо отодвинувшись в сторону, Сенсей увидел, как оставшиеся железные нити звонко лопнули.

— Ты хитрый! Так им и надо! — одобрительно прохрюкал один из троглодитов, понявший, что произойдет после того как все тросы на которых держится козырек здания будут перерезаны.

— Ага, эта хрень рухнет вниз и раздавит всех как тараканов! — мстительно рассмеялся Сенсей, легко разрезая очередной канат и переходя к следующему.

Сзади послышалось громкое шуршание керамзита. Из пыльной темноты вынырнула запыхавшаяся Ольга.

— Ну, что, получается? — спросил она, с трудом переводя дух. — Выход на крышу есть, и он даже не закрыт.

— Отлично! — пробормотал Сенсей.

После этого он принялся стремительно перемещаться вдоль края чердака и надрезать канаты. Из темноты то тут-то там раздавались характерные звуки, которые издает лопнувшая гитарная струна, только здесь этих струн было очень много. Одновременно с этим послышался громкий стук в дверь, ведущую на чердак.

— А ну, открывай быстро! — раздался приглушенный железной дверью строгий голос. — Сопротивление бессмысленно! У тебя есть три минуты! По истечении времени мы вышибаем дверь и открываем огонь на поражение! И тогда тебе и твоим приматам уже ничего не поможет! Время пошло!

После этого наступила тишина, прерываемая лишь беспрерывным разноголосым теньканьем рвущихся канатов, раздающихся со всех сторон.

— Очень любезно с их стороны! — усмехнулся Сенсей. — Теперь мы, по крайней мере, знаем, что у нас в запасе есть ровно три минуты! А ну, быстро все на крышу!

Уже не стесняясь и топая, как слоны они загрохотали вверх по железной винтовой лестнице, ведущей на крышу.

— Давай, давай! — торопил Сенсей. — Чего вы там копаетесь?

Глава 28

Выбравшись с чердака башни наружу, беглецы обнаружили, что они находятся на какой-то металлической палубе на самом верхнем участке крыши Золотой башни. Далеко внизу перд ними открывался вид ночного Ежовска с высоты птичьего полета. Безлюдные улицы, освещенные многочисленными огнями, на фоне ночного неба завораживали своей красотой. Они блестели причудливыми изгибами, как золотые завитушки на фоне иссиня черного бархата ночи. Подобно драгоценным бриллиантам в них были вкраплены многочисленные фонари, которые сверкали как маленькие, безумно дорогие кристаллы самоцветов, необычайной чистоты и оттенков.

Но на, то чтобы любоваться красотами города, времени практически не осталось. Сенсей взглянул на Ольгу и залюбовался ею. Длинные серебристые волосы развевались на ветру четко, очерченный профиль заставлял его сердце биться чаще. Он внезапно ощутил, что его доселе бессмысленное существование вдруг обрело смысл. Отныне у него было для чего и для кого жить. Внезапно из ниоткуда на него снизошло какое-то вдохновение. Он вдруг ощутил глубоко на подсознательном уровне, что сегодня с ними не может случиться ничего плохого. Провидение не допустит, чтобы они пропали за здорово живешь. Но и он со своей стороны тоже должен предпринимать хоть какие-то шаги.

Отодвинув Ольгу в сторону, Сенсей поманил за собой троглодитов и нырнул обратно на чердак. Вскоре они вернулись обратно. Каждый троглодит, напрягая могучие мускулы, нес на плече по баллону с газом. В одном был кислород, в другом пропан. Сам Сенсей тащил газорезку и бухту шлангов.

Защелкнув на двери, ведущей на крышу массивную щеколду, они решительно загрохотали по узкой металлической лестнице вниз вогнутой крыши Золотой башни. Скоро Сенсей с двумя троглодитами уже стояли на самом ее краю. Крышу покрывал свежий слой синтетической мастики, на основе гудрона. Она слой за слоем накладывалась на крышу для того чтобы предотвратить ее протекание во время дождя и снегопада… Неподалеку стояли несколько бочек с мастикой, видимо работы были еще не завершены до конца.

Тем временем, Сенсей уже вновь зажег горелку. То, что он делал, было противно здравому смыслу. Он торопливо поджигал синтетическое покрытие крыши Золотой башни. За короткое время ему удалось запалить ее сразу в нескольких местах. Теперь распространяя чадящий черный дым, мастика медленно, но уверенно набирала температуру для того чтобы вспыхнуть и уже не гаснуть до тех пор пока окончательно не прогорит.

Словно специально для того, чтобы усугубить положение Сенсей сбил крышки со стоящих неподалеку бочек с мастикой и с помощью троглодитов опрокинул их на бок. Вязкая черная жидкость, громко булькая, лениво выплескивалась из бочек на крышу, расплываясь небольшим озерцом.

По логике вещей, положение Сенсея, Ольги и троглодитов было безнадежным. Они уже не могли вернуться на чердак, так как там их поджидали бойцы Мурина, получившие приказ открывать огонь на поражение. А разгорающийся пожар на крыше в ближайшее время должен был добраться и до них.

Сенсей сделал ставку на то, что рано или поздно на такой грандиозный пожар должны отреагировать службы МЧС города. А это означало, что при большом скоплении посторонних людей Мурин будет вынужден, отозвать своих бандитов. И охота на беглецов будет временно прекращена.

Неожиданно здание Золотой башни вздрогнуло. Ощущение было такое, словно началось землетрясение. Откуда-то снизу раздался страшный грохот. Затем послышались дикие человеческие крики и призывы о помощи. Башню, все это время, продолжало немилосердно трясти и подбрасывать. Сенсей с троглодитами, не вникая в суть происходящего, быстро понимались по лестнице вверх к палубе, где была Ольга.

Первый толчок застал Ольгу врасплох, и чуть было не стряхнул ее вниз. Она широко раскрытыми глазами видела, как в одном месте вдруг начал медленно обваливаться козырек башни. Он медленно и стремительно уходил вниз, переставая при этом существовать. Постепенно набирая скорость, этот процесс распространился по всему периметру крыши. Теперь уже отовсюду слышался дикий грохот, валящейся вниз металлической арматуры, бетона и огромных кусков штукатурки. Снизу раздавались дикие крики смертельно напуганных и раздавленных людей Мурина и Пономаря, которые плотно оцепили Золотую башню.

Над башней высоко в ночное небо поднималось плотное облако белой пыли от рушащихся вниз конструкций. Это облако резко выделялось на фоне черного ночного неба.

Тем временем, пожар на крыше разгорелся с невиданной силой. Уже всю округу освещали неровные сполохи огромного костра. Высоко вознесенная вверх крыша Золотой башни полыхала, словно гигантский факел. Расплавленный горящий гудрон мастики кипел и пузырился, распространяя вокруг всего здания башни удушливый жирный черный дым. Завиваясь огромными спиральными клубами, он свирепо валил в ночное небо. Там он уже распространился почти на полгорода огромной черной кляксой неправильной пугающей формы, затмевая своей темнотой черноту ночного неба. Казалось, страшная черная дыра разверзлась над беззащитным городом.

Отовсюду слышались сирены полицейских машин, скорой помощи и пожарных, которые беспрерывно подъезжали к особняку Мурина со всех сторон. Как ни странно, но хозяин до сих пор так и не удосужился открыть ворота.

— Если не сейчас, то вообще никогда! — крикнул Сенсей, перекрывая рев сирен. — Быстро все за мной!

Нырнув в густые клубы черного дыма, Сенсей спустился с палубы и, растянувшись, пополз по-пластунски к самому краю обвалившейся крыши. За ним следом неотрывно следовала Ольга со своими верными троглодитами. Подобравшись к неровной кромке провала, за которой была многометровая пропасть, Сенсей свесил голову вниз.

— Н-да, здесь нам, не пройти! — недовольно буркнул он. — Во-первых, внизу полно вооруженных бандитов, а во-вторых, козырек здесь уже ушел вниз. Придется искать другое место!

— А, какая разница? — прокричала ему в ухо Ольга, тоже подползшая к самому краю.

— Ты что птица? — поинтересовался Сенсей. — Я, например, летать, не умею! Как ты собираешься вниз спускаться? Насколько я понимаю, сделать это можно только вон в том месте! Там и нет никого, и козырек до конца не обвалился, а свисает на арматуре, почти до самой до земли! А потом оттуда до леса рукой подать. Вот туда мы и будем прорываться!

Вскочив на ноги, Сенсей бросился в сторону указанного им участка крыши. Пожар уже разгорелся не на шутку, и теперь огонь подступал к находящимся на крыше со всех сторон. Отовсюду на них дышало нестерпимым жаром. Жирные густые облака черного дыма накрывали их полностью. Дышать практически было нечем.

Подойдя к самому краю, Сенсей лег на живот и, развернувшись спиной к краю крыши начал медленно спускать свое тело вниз при этом лихорадочно ища ногой опору. Вскоре он нашел ее. Рухнувший не до конца козырек был весь составлен из решетки, сваренной из арматуры с шагом в пятьдесят сантиметров.

— Эй, вы, что собираетесь заживо гореть? — крикнул Сенсей троглодитам. — А ну бегом сюда!

Но троглодиты продолжали в нерешительности топтаться на месте. Внезапно лизнувший их язык пламени опалил им шерсть, которая вспыхнула, затрещала и свернулась.

Почуяв запах своей жженой шерсти, троглодиты, жалобно хрюкая и уже не раздумывая, бросились к Сенсею. Они добежал до самого края, потом, не задумываясь, дружно плюхнулись на животы, и принялись спускаться вниз.

К тому времени Ольга все еще никак не решилась начать сползать с надежной крыши в бездонную пропасть. Внезапно она ощутила, что Сенсей цепко схватил ее за ногу. В панике она принялась дрыгать ею.

— А ну, прекрати сейчас же! — прикрикнул на нее Сенсей. — Ставь ногу вот сюда и хватайся руками за арматуру!

До Ольги сквозь охвативший все ее существо ужас дошло, что Сенсей не собирается скидывать ее на землю, а наоборот, помогает ей найти опору. Кое-как с его помощью она исхитрилась пройти самое страшное место и перекинуть свое тело через кромку крыши. При этом ее ноги, установленные Сенсеем, на железный прут надежно стояли, в то время как руками ей уже было не за что держаться. Она просто скребла ногтями гладкую поверхность крыши, медленно сползая спиной назад в пропасть. Тут ее правая рука лихорадочно двигающаяся в поисках того за что можно зацепиться наткнулась на прут поперечной арматуры. В это время сверху уже показались ноги одного из троглодитов, который чуть было, не поставил их Ольге прямо на голову.

— Куда прешь, скотина? — возмущенно закричала она.

За что Сенсей тут же ощутимо ущипнул ее за ногу.

Рефлекторно дернувшись, Ольга повернула голову, чтобы посмотреть на него, как тут же снизу до нее донеслось:

— Не смотри вниз, смотри прямо перед собой и быстрее спускайся! Просто перебирай руками и ногами! Все будет хорошо! Я тебя люблю! Да, и не ори так громко, а то нас могут услышать!

Ольга, обливаясь от ужаса потом, начала бездумно двигаться вниз. Сколько точно времени это продолжалось, она не знала.

Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем из забытья ее вывел родной знакомый голос, прошептавший совсем над ухом:

— Арматуру отпусти! Все, мы уже внизу, на земле. Можешь открывать глазки!

К своему удивлению, Ольга обнаружила, что глаза у нее действительно закрыты. Широко раскрыв их, она увидела рядом Сенсея смотревшего на нее с нескрываемой любовью и нежностью. Все его лицо было сплошь покрыто копотью, и вообще он был похож на черта.

— Ты похож на черта! — всхлипывая, пробормотала Ольга.

— Видела бы ты себя! — усмехнулся Сенсей.

В это время Ольга почувствовала, как один из троглодитов торопливо поставил ей на голову свою огромную ногу.

Она хотела было громко возмутиться, но ладонь Сенсея тут, же запечатала ей рот.

— Тихо, уходим! — проговорил он шепотом.

Глава 29

Вокруг творилось что-то невообразимое. С одной стороны жирный черный дым и запах гари, которым казалось, пропиталась все насквозь. С другой стороны облако белой пыли, поднятое обрушившимся козырьком Золотой башни. Сквозь него ничего не было видно, подобно плотному туману оно висело вокруг всего здания. Со всех сторон непрерывно неслись дикие звуки сирен и разноцветные сполохи мигалок. Полиция, скорая помощь и пожарные устроили невообразимую какофонию. Ворота, насколько смог разглядеть еще в процессе спуска Сенсей им все еще так и не открыли.

Неожиданно откуда-то из дыма возник силуэт бандита из личной охраны Мурина с автоматом в руках.

— Стоять, на месте! — прокричал он и тут же открыл огонь.

Пять или шесть пуль прошили наискосок грудь ближнего к нему троглодита, заставив его при этом дергаться и подпрыгивать, словно забавную меховую игрушку, подвешенную на веревочках. После этого, его изорванное в клочья тело рухнуло на землю.

Второй троглодит, яростно взревев, кинулся на бандита, но был остановлен длинной автоматной очередью, отбросившей его далеко в сторону. После этого боевик хладнокровно повел стволом в сторону Ольги. До убийцы было метра три, и пытаться достать его, было бессмысленно. Сенсей с тоской понял, что настал их черед и надеяться больше не на что. Сбив Ольгу на землю, он прикрыл ее сверху своим телом. Прогрохотала короткая автоматная очередь.

Сенсей не успел ничего толком понять, лишь ощутил сильный удар по левой ноге и, скосив глаза, увидел, как его штанина на уровне бедра набухает кровью. Он напрягся, приготовившись принять пулю, но больше выстрелов не последовало. Удивленно подняв голову, он увидел, что рядом с бандитом стоял сам Мурин. Одной рукой он держал ствол его автомата, направляя его в сторону. По всей видимости, когда тот начал стрелять он почему-то отвел оружие в сторону.

Черные без радужки глаза Мурина сверкали безумным блеском. Безгубый рот скалился в хищной улыбке.

— На такой подарок судьбы я признаться и не рассчитывал! — яростно прошипел он. — Безмозглый тренер, заваривший всю эту кашу, а с ним сама мадемуазель Хворостовская, если не ошибаюсь?

Сенсей, зажимая рукой прострелянную ногу, помог Ольге подняться.

— Не ошибаетесь! — гордо ответила она, поддерживая Сенсея. — А вы видимо и есть тот самый господинчик по фамилии Мурин, с которым я вела заочную торговлю? Что же это вы милейший мухлевать вздумали? Разве же компаньонов ядовитым газом травят?

— Травят, ой как травят! — хохотнул Мурин, доставая из кармана куртки электронный пульт. — Прежде чем вас убить я хотел доставить вам удовольствие и дать возможность убедиться в том, что пытаться помешать мне себе дороже! Итак, адье подземное царство мадемуазель Ольги!

С истерическим хохотом Мурин нажал комбинацию из нескольких кнопок.

— И что весь этот балаган должен означать? — презрительно спросила Ольга. — Видимо, я должна страшно напугаться?

— Господь с вами барышня! — продолжал юродствовать Мурин. — Пугаться поздно, бочки с газом уже летят в вашу распрекрасную Проклятую штольню! Всего через несколько секунд они грянутся оземь, и их содержимое выплеснется наружу. А это, поверьте мне, такая кака! Студенистое вещество начнет кипеть при комнатной температуре и стремительно испаряться, возгоняясь до газообразного состояния. Кстати, вентиляторы нагнетающие газ я уже тоже включил.

— Что, разве такое возможно? — скосила глаза Ольга, на закусившего от боли губу Сенсея.

Тот, молча, кивнул головой.

— Ну что же, раз я осталась без своих подданных, мне незачем жить, — спокойно сказала Ольга. — А вы низкий человек можете стрелять.

— А не пошла бы ты, куда подальше мымра столетняя! — взорвался Мурин, с которого внезапно слетел весь его напускной снобизм и лоск. — Будешь еще мне здесь приказы раздавать! Что ты вообще о себе воображаешь? Ты что действительно возомнила себя царицей подземного мира, медной горы хозяйкой? Ты хозяйка подземной помойки, выгребной кучи! Дура набитая, ты даже представить себе не можешь на чем ты просидела сотню лет, ничего не подозревая!

Неожиданно раздавшийся вслед за этим странный клокочущий звук, такой словно кто-то полоскал горло, заставил Сенсея поднять глаза. То, что он увидел, заставило его невольно улыбнуться. Внезапно возникший из облака белого дыма, Некра профессиональным движением вскрыл бандиту, стоявшему возле Мурина, горло от уха до уха. Тот выронил автомат и, рухнув на колени, тщетно пытался зажать страшную рану обеими руками.

Мурин, тем временем, проявив чудеса изворотливости, исхитрился подхватить выскользнувшее из его рук оружие. Некра все же удалось достать его ножом по плечу. Но удар пришелся по касательной, так как негодяй с поразительным проворством юркнул в сторону. Теперь прижавшись к стене Золотой башни, он уже держал всех на мушке.

Тут словно специально из дыма на мизансцену вышел Иннокентий Павлович. Сенсей расхохотался, причем в его интонации явственно звучали истерические нотки.

— Ты чего? — недовольно покосился на него антиквар. — Не рад меня видеть?

— В любом другом месте, но не в этом и не сейчас, — кивнул в сторону Мурина Сенсей. — Потому что этот дятел собирается сейчас всех нас здесь положить.

— Ты, тренер, верно, оцениваешь обстановку, — злорадно ухмыльнулся Мурин. — А вы уважаемый, не стесняйтесь, присоединяйтесь к остальным.

— Подчиняюсь грубой силе, — картинно вздохнул Иннокентий Павлович, подходя к Сенсею, Ольге и Некра. — Но поскольку я все равно скоро отправлюсь к праотцам, не утолите ли вы мое любопытство?

— Я один раз уже позволил себе такую роскошь, а вы взяли, да и не умерли, — брезгливо сморщил бледный веснушчатый нос Мурин и поднял автомат, собираясь стрелять. — Второй раз такой глупости я не допущу.

— Ну, тогда допущу я, — поспешно сказал Иннокентий Павлович. — Я скажу одно лишь слово — ксеносервусы.

— Что вам о них известно? — спросил Мурин, расстроено опуская автомат. — Я понимаю, вы намеренно отнимаете у меня время. Но я, все же, выслушаю вас!

— К большому сожалению, ничего однозначного об этом не сохранилось, ни в официальной истории, ни в изустной традиции закрытых, тайных обществ, — довольно усмехнувшись, начал, Иннокентий Павлович, почувствовав, что Мурин надежно заглотил крючок. — Одни лишь неясные слухи, недомолвки, отрывки сплетен, причем многовековой давности. Именно поэтому вы ни за что не убьете меня, не узнав, прежде всего того, что известно мне.

— Прошу прощения, за то, что перебиваю, — сухо сказал Мурин, вновь задирая ствол автомата на уровень груди. — Но, как я понимаю, вам не известно ничего конкретного, по данному предмету?

— Их власть и могущество были беспредельны, — продолжал антиквар так словно ему в лицо и не смотрел ствол автомата. — Я говорю о жрецах ксеносервусах.

— А, что это как-нибудь переводится или вообще ничего не означает? Ксе-но-сер-вус! — по складам повторила Ольга, словно пробуя это жуткое слово на вкус.

— С вульгарной латыни это переводится, как «чужой слуга» или «слуга чужого», — холодно ответил Иннокентий Павлович. — Если ты и дальше будешь меня перебивать, по всякому поводу, я вряд ли смогу поведать этому негодяю то, что ему нужно, и он нас пристрелит!

— Все, все, я нема как рыба! — Ольга для большей наглядности заткнула себе рот обеими ладонями.

— Ты не царица, ты прирожденная клоунесса! — сердито буркнул Иннокентий Павлович. — Так вот ксеносервусы, в незапамятные времена, были напрямую связаны с самими Древними.

— Продолжайте, — потребовал Мурин. — И если не секрет, откуда такая осведомленность?

— Расшифровал на досуге, кое-какие записи Карла Крейцера, — хитро глядя на него, ответил Иннокентий Павлович.

— Откуда они у вас, старый вы дурак?! — чуть не в голос взвыл Мурин. — Почему вы все это время молчали?

— Да вы же не хотели со мной разговаривать, вас же от гордыни прямо-таки распирало изнутри, — иронично посмотрел на него Иннокентий Павлович.

— А Древние они кто? — задала вопрос Ольга, несмотря на запрет. — Эти ваши ксеносервусы, они им поклонялись?

— Нет, они им служили, — тяжело выдохнул Мурин.

Чувствовалось, что он огорошен тем, что какому-то провинциальному антиквару известно так много об этой запретной теме.

— Причем служили в буквальном смысле этого слова, — охотно пояснил Иннокентий Павлович. — Считается, что у ксеносервусов были некие технологии позволявшие осуществлять непосредственный контакт с Древними. В связи с этим должен добавить, что ксеносервусы имели еще одно довольно странное название или прозвище — «свинопасы». Отголоски всего этого есть в Библии. Там Иисус называет своих апостолов «ловцами человеков». Ксеносервусы же «пасли» стада людей для Древних.

— Они что резали этих протолюдей и ели, словно свиней, эти Древние? — простонал, корчась от боли в прострелянной ноге Сенсей.

— Даже сами ксеносервусы этого не знали, они просто служили Древним! — вскричал в сердцах Мурин, поднимая автомат.

— Обитатели Проклятой штольни и есть выродившиеся потомки ксеносервусов? — тихо спросил Иннокентий Павлович, глядя прямо в глаза Мурину и читая в них ответ на свой вопрос. — Мы видели, во что они выродились и в кого превратились.

— Будьте вы прокляты! — взвыл Мурин, нажимая на курок автомата.

Он успел сделать всего лишь один выстрел. Потому что сверху из клубов густого дыма внезапно ударила мощная тугая струя расплавленной гудронной мастики, которая стекла с крыши в ливневую трубу и теперь хлынула из нее наружу.

Чудовищный гейзер окатил Мурина с головы до ног и повалил его. Бесполезный автомат отлетел в сторону. Но электронного пульта олигарх так и не бросил. Воя от нестерпимой боли он принялся кататься по асфальту. Мурин заживо варился внутри плотно облепившей его со всех сторон, черной, кипящей, пленки гудрона. Черный гейзер между тем еще только набирал свою мощь. Громко шипя, он выплевывал из металлической трубы раскаленную вязкую мастику, которая непрерывным потоком стекала с горящей крыши вниз.

Некра с Иннокентием Павловичем оттащили Сенсея в сторону. Ольга быстро наложила ему на бедро жгут. К этому времени Сенсей уже совсем отключился от потери крови. Внезапно из-под земли послышался нарастающий гул.

Старый антиквар с побелевшими от ужаса глазами закричал:

— Мурин успел активировать заряды в лифтовой шахте! Башня сейчас рухнет!

Не дожидаясь когда это произойдет, они втроем подхватили лежащего пластом Сенсея и побежали в сторону от Золотой башни. Несмотря на то, что они очень торопились они так и не успели отбежать на безопасное расстояние. Внезапно по стройному телу башни словно бы пробежала судорога. В результате этого все ее великолепное золотое остекление лопнуло, растрескалось и стало с ужасающим звоном осыпаться вниз. После этого сама башня, вернее тот металлический скелет, что остался от нее начал стремительно складываться и уходить под землю.

Земля ощутимо вздрогнула под ногами, и из шахты выбросило огромную тучу пыли, среди которой ослепительно сверкали осколки золотого стекла. Через некоторое время все стихло. Когда пыль немного рассеялась, стало видно, что на месте шахты образовалась огромная воронка просевшей скальной породы. Подземная Столица Ольги, отравленная ядовитым газом, была отныне наглухо запечатана и надежно погребена под многотонным завалом.

Глава 30

Прошло около месяца с тех пор, когда рухнувшая Золотая башня навечно запечатала вход в подземный город, превратив его в грандиозное кладбище. Сенсея выписали из больницы, после операции на прострелянной ноге. Несмотря на то, что он все еще ощутимо прихрамывал, он упорно не хотел пользоваться тростью. Функции подпорки для него выполняла Ольга, не отходящая от него ни на шаг.

За долгие годы, проведенные в Проклятой штольне, глаза Ольги совсем отвыкли от солнечного света. Огромные темные очки она не снимала даже в помещении. Лишь поздним вечером и ночью ее можно было увидеть без них. Гибель ее подземного царства явилась для нее тяжелым ударом. И если бы не поддержка и любовь Сенсея, в одиночку она вряд ли смогла бы пережить гибель своих многочисленных лохматых чад.

Кроме этого тяжким грузом на ее совести лежали погубленные жизни ни в чем, ни повинных людей, которых негодяй Мурин подсовывал ей под видом большевиков и красноармейцев. Одно время она всерьез подумывала о суициде. От этого шага ее удержало лишь присутствие рядом с ней Сенсея.

Мурин погиб, зажарившись в панцире из расплавленного гудрона, словно заживо запеченная креветка. Не удивительно, что этого редкостного негодяя, никому не было, нисколько не жаль. Ольгу в процессе следствия друзья представили единственной чудом спасшейся жертвой спятившего на почве занятий оккультизмом Мурина. По счастью никому не пришло в голову подвергать это сомнению.

Иннокентий Павлович через свои околокриминальные связи выправил Ольге и Некра липовые паспорта. И теперь египтянин помогал ему в его антикварной лавке.

Пономарю удалось благополучно выкрутиться из того щекотливого положения в котором он оказался. Благодаря золоту Мурина, которое он успел прикарманить, ему удалось откупиться. Несмотря на все старания полиции, формального повода для его задержания у них так и не нашлось.

Сенсей как-то сболтнул Ольге, о том, что за Пономарем до сих пор числится неоплаченный должок. Ольга неожиданно проявила интерес к этой теме и не успокоилась дот тех пор, пока Сенсей не рассказал ей о гибели своих учеников — Вадика и Слона. И о той роли, какую сыграл в этом Пономарь и его люди.

Сенсей также посетовал ей, что подобраться к криминальному авторитету сейчас стало уже практически невозможно. Тот переехал в престижный дом, окружил себя многочисленной охраной и практически не подпускает к себе никого, за исключением нескольких проверенных лиц.

Ольга чувствовала, что Сенсея постоянно грызет чувство вины за то, что его ребята так и остались неотомщенными. Сенсей беспокойно спал, скрипел зубами и метался во сне. У него пропал аппетит, он похудел и вдобавок ко всему забросил свои регулярные тренировки. Когда же он начал злоупотреблять алкоголем Ольга скрепя сердце приняла решение.

При этом ее совершенно не волновало справедливо или нет дальнейшее существование Пономаря. Ее волновало лишь ухудшающееся душевное состояние Сенсея и ничего более того…

Молли, выпорхнула из автомобиля дежурного водителя фирмы «Сладость порока». Эта фирма подобно множеству других фирм и модельных агентств, поставляющих девушек по вызову принадлежала Пономарю. Молли была одной из его любимых девушек, и он частенько вызывал ее, чтобы потешить свою угасающую похоть.

Покачивая крутыми бедрами, затянутыми в небесно-голубое платье, она исчезла в холле престижного многоквартирного дома, для того чтобы уже никогда не выйти из него. Во всяком случае живой.

Ольга свернула ей шею прямо в лифте, по пути в пентхауз, где-то между вторым и четвертым этажами. При этом она не испытала никаких угрызений совести. По ее мнению торговля своим телом была дурным тоном. Пока лифт поднимался, она успела раздеть Молли и переодеться в ее одежду. Добравшись до пентхауза, Ольга хладнокровно отправила безжизненное тело девушки на первый этаж.

К тому времени, когда она подошла к двери, ведущей в апартаменты Пономаря, Ольга уже полностью привела свой внешний вид в порядок. На голове ее был роскошный рыжий парик, надежно скрывающий ее серебристые волосы. Движения ее были уверенны и естественны так, словно она всю жизнь зарабатывала проституцией, а не царствовала под землей среди троглодитов последнюю сотню лет.

Подходы к бронированной двери были оборудованы системой видеокамер, позволявшей издалека наблюдать визитеров. Пономарь после гибели Мурина стал маниакально подозрителен и практически не доверял никому. Именно поэтому он вбухал кучу денег на систему электронной безопасности. Подойдя вплотную к центральной камере, Ольга с деланным безразличием извлекла из сумки Молли пластиковую карточку штатной сотрудницы «Сладости порока». Помахав ею перед объективом, она выдула гигантский пузырь из жвачки, и оглушительно хлопнув его, демонстративно выплюнула на пол. Вот вам, посмотрите, какая я плохая!

Массивная бронированная дверь бесшумно распахнулась. На пороге женщину встретили двое огромных охранников со стволами фантастического калибра. Своими непомерно раскачанными телами они фактически загородили собой проход.

— А где Молли? — удивленно спросил один из них.

— У Молли авария, сегодня я за нее, — спокойно ответила Ольга.

— Какая еще авария?

— Критические дни, придурок! — хихикнула Ольга.

Наскоро обыскав женщину и просмотрев содержимое ее сумочки, охранникам этого показалось мало и они с помощью портативного меаллодетектора повторно обыскали ее.

— Вы ребята забыли мне заглянуть еще в два места, — хихикнула Ольга. — В одном у меня спрятан пулемет «Максим», а в другом запасная лента для него.

— Заткнись, шалава! — беззлобно прикрикнул на нее один из качков. — У тебя своя работа, у нас своя.

— Вроде все чисто, — пожал плечами другой. — Ну, иди, порадуй Пономаря, а то он уже заждался! Хотя не знаю, как ему понравится, что вместо Молли явилась ты.

Оказавшись в будуаре Пономаря, Ольга огляделась. Посередине стояла огромная круглая кровать около трех метров в диаметре, застеленная кроваво-красным покрывалом. Можно было только догадываться, какие сексуальные фантазии кипели на этом ложе любви. Потолок и верхняя часть стеновых панелей были зеркальными. Изображения многочисленных Ольг, дробясь во множестве зеркальных плоскостей, уходили в бесконечность.

За спиной женщины послышались шаги, она обернулась. Брови ее еле заметно дрогнули. Она несколько иначе представляла себе Пономаря. Перед ней стоял сухопарый старик невысокого роста, совершенно седой. Лицо его было изборождено многочисленными морщинами. Из под толстого пушистого купального халата торчали тощие кривые волосатые ноги, испещренные старческими пигментными пятнами.

— Ты кто? — глядя на нее в упор, спросил Пономарь.

Ольга почувствовала, как от старого бандита исходят волны страха.

— Кристина, — назвала она первое пришедшее ей в голову имя. — Молли нездорова, сегодня я за нее.

Заинтересовано посмотрев на нее, Пономарь удивленно пробормотал:

— Какая-то ты не такая, как все! Ну, ладно, давай раздевайся!

Сомнений в том, что полностью зависящий от него директор фирмы «Сладость порока» может прислать ему что-то не то, у Пономаря не возникло.

Никакой прелюдии, как и ожидала Ольга, не последовало. В процессе занятия сексом Пономарь болезненно стонал и кряхтел. Ольга поняла, что секс был низведен им до уровня отправления физиологических потребностей. Вроде бы совершенно не нужно, но с другой стороны и без этого тоже нельзя. Опять же врачи, наверное, настойчиво рекомендуют.

Терпеливо выстояв на коленях время необходимое для того чтобы Пономарь смог под конец исторгнуть несколько капель своего старческого семени в презерватив Ольга тоскливо вздохнула.

Когда старик, наконец, закончил, он хлопнул ее по крутому заду и удовлетворенно проворчал:

— Одевайся! Деньги получишь на выходе у ребят.

После этого он прошел в ванную, для того чтобы тщательно отмыться после контакта с грязной продажной женщиной. Ольга, накинув на себя все то немногое, что составляло профессиональный наряд девушки по вызову, украдкой бросила взгляд на часики. Сколько бы старый дурак теперь ни отмывался, это ему уже вряд ли поможет.

Тончайший розовый презерватив, который Ольга виртуозно одела ртом на эрегированный член Пономаря, изнутри был тщательно обработан сильнейшим контактным ядом. Жить старому шалуну оставалось максимум полчаса. Этого времени Ольге вполне должно было хватить на то, чтобы успеть скрыться.

Но хитроумная царица подземных троглодитов не учла того, что Пономарь перед тем как вызвать проститутку принял сильнодействующий стимулятор, для повышения потенции. Под воздействием этого препарата яд, всосавшись через слизистую оболочку начал бурно и преждевременно действовать, когда Пономарь был еще под душем. Хитроумная Ольга уже собиравшаяся покинуть апартаменты, как раз получала гонорар у одного из раскормленных бойцов возле самого выхода, когда вдруг дверь в прихожую неожиданно распахнулась.

В дверном проеме стоял совершенно голый, мокрый Пономарь на разъезжающихся ногах. Он что-то силился сказать, но вместо слов с его распухших синих губ срывался лишь предсмертный хрип, он гневно тыкал пальцем в сторону Ольги. Его член распух и раздулся до нечеловеческих размеров.

Ольге не оставалось ничего другого, как наградить одного из стоящих прямо перед ней бойцов коротким ударом коленом в пах. После того, как тот болезненно застонав, согнулся, она выхватила у него из кобуры пистолет. После этого Ольга уложила и его и его напарника, рядом с их хрипящим голым шефом. При этом она разнесла еще и половину прихожей.

Спускаясь в лифте, Ольга нервно сдула прилипшую ко лбу рыжую челку парика. Она была очень недовольна собой, так как рассчитывала, что все пройдет тихо. Элементарная тихая ликвидация вылилась в форменную бойню.

Она так и не решилась до конца признаться Сенсею во всем. Ольга не смогла переступить через себя и быть с ним откровенной до конца. Тогда в самом начале, едва Мурин пробурил свою сверхглубокую шахту и вышел на контакт с обитателями подземной Столицы, она вытребовала у него привилегию для себя. Привилегию свободного выхода в город. Подобно Гарун Аль Рашиду из «Тысяча и одной ночи» она оставляла свое царство и выходила в ночной Ежовск, в народ.

Там Ольга впитывала в себя как губка манеры и обычаи нынешних людей. Учась говорить, как они, одеваться, любить и ненавидеть, как они, она готовилась жестоко отомстить им всем. Они должны были ответить за грехи своих предков, которые были красными!

Когда она посчитала, что достаточно подготовилась, она начала убивать. Тихо и безжалостно. И бог весть, чем бы все это закончилось, если бы Мурину не удалось уничтожить ее подземное царство.

Но самое главное — она встретила Сенсея. Он со своей доверчивой безоглядной любовью на многое открыл ей глаза, Благодаря ему она смогла, понять, что не все нынешние обитатели Ежовска негодяи. Потом к ней пришло понимание того, что там наверху не осталось красных, крови которых она так жаждала. А мстить нынешнему поколению людей, которые знают о событиях столетней давности лишь по книгам ее современников — это глупо и подло.

После этого, Ольга дала себе слово, что отныне прекращает свою вендетту верхним людям, раз и навсегда. И Пономарь в ее длинном списке стал последним.

Глава 31

Темные свинцовые тучи плотно закрывали все небо. Того и гляди мог зарядить нескончаемый, противный дождь. На пригорке прямо под древним черным дубом в боку, которого зияло огромное дупло, на траве сидели четверо. Трое мужчин и одна женщина. Это были Сенсей, Иннокентий Павлович, Некра и Ольга.

Вчера Некра огорошил всех, сказав, что завтра днем, по его расчетам, чудовищный скарабей должен пробудиться ото сна на Чертовом острове. Также Некра сказал, что ему пора возвращаться домой, в древний Мемфис. Он надеялся, что в этот раз ему повезет больше, чем в прошлый раз и он сможет воскресить свою возлюбленную Нефертау. Все понимали, что отговаривать египтянина бессмысленно.

И вот сегодня они собрались здесь, для того чтобы проводить Некра. Настроение у всех было подавленное. За время, проведенное вместе, все успели привязаться к Некра и теперь не представляли, как они будут жить дальше без его грустной всепонимающей и всепрощающей улыбки.

Чтобы хоть, как-то развеселить друзей и скрасить минуты расставания Некра отвесив церемонный поклон, сказал:

— Я с большим удовольствием пригласил бы вас всех к себе в гости, если бы там не было фараона Сети. Боюсь вам, вряд ли придется по душе его традиционное восточное гостеприимство.

Смеркалось, над рекой поднимался туман. Неожиданно Сенсей ощутил знакомое тревожащее покалывание на поверхности кожи головы. Было явное ощущение, что у него вместо волос начинают расти перья. Вслед за этим пришло острое чувство тревоги. Что-то было явно не так. Мгновение спустя он понял, что именно встревожило его. Над островом вот уже несколько минут, как нависла звенящая тишина. Не было слышно пения птиц, даже комары казалось, прекратили жужжать.

Сенсей вздрогнул от неожиданности. Он явственно услышал, как к обычному плеску воды в реке добавился еще какое-то тихое осторожное журчание. Было такое ощущение, словно огромный аллигатор, неслышно подкрадывается к своей ничего не подозревающей жертве.

— Некра, — прочистив вдруг сразу охрипшее горло, сказал Сенсей. — Ну и где же твой ручной жук?

— Не приставай к человеку, — одернула его Ольга. — Поезда и те опаздывают, а это насекомое, вообще какое-то сказочное существо из «Тысяча и одной ночи». Оно имеет право быть непредсказуемым.

— Иннокентий Павлович, у тебя в сумке случайно не лежит твой большой и страшный пистолет? — непринужденно поинтересовался Сенсей, поигрывая серебристыми завитками Ольгиных волос.

— Случайно лежит. Я после всего, что с нами было вообще без него из дома не выхожу, — удивленно посмотрел на него антиквар. — А что случилось?

— А не сунул ли ты в сумку еще и пару запасных обойм? — все тем же жизнерадостным тоном спросил Сенсей.

— Представь себе, сунул! — ворчливо ответил Иннокентий Павлович. — И что дальше?

— А дальше давай все это мне, потому что со стороны реки к нам приближаются большие проблемы! — скороговоркой проговорил Сенсей. — Вы тут сидите, как ни в чем, ни бывало, и молите бога, чтобы оказалось, что я просто сошел с ума от подозрительности! Ну а я типа в кустики отойду ненадолго. Да и самое главное! Если вдруг услышите выстрелы, сразу падайте на землю и не высовывайтесь, что бы ни случилось.

Встав во весь рост, Сенсей демонстративно потянулся и неторопливо направился к ближайшим кустам. Добравшись до них, он стремительно нырнул в заросли и двинулся в ту сторону, откуда слышались подозрительные звуки. На ходу вытащив пистолет из-за пояса, он загнал патрон в патронник и изготовился к стрельбе.

С того места где он находился берег сплошь заросший молодым ивняком, плавно спускался вниз к реке. Сквозь густые заросли ничего не было видно. Сенсей опустился на песок и, работая локтями, пополз в сторону реки. Внезапно до его слуха донесся знакомый писк портативной рации.

— Первый, первый, я третий! Через пару минут занимаем позицию!

— Атаку начинать только по команде, второй запаздывает! — послышался скрипучий голос. — Напоминаю, араба и женщину брать целыми и невредимыми. Остальные подлежат ликвидации.

— Твою мать! — выругался про себя Сенсей. — Съездили на пикничок, называется!

В этот момент кусты неожиданно кончились и Сенсей высунувшись из них практически нос к носу столкнулся с вымазанной зеленой камуфляжной краской рожей бойца. Долю секунды они обалдело смотрели друг на друга. Не дожидаясь продолжения, Сенсей всадил пулю прямо в левый глаз оппонента и принялся вслепую методично простреливать пространство слева и справа от него. Расстреляв обойму, он откатился в сторону на несколько метров. В ту же секунду в то самое место, где он только что был, ударили сразу несколько автоматных очередей. Сенсея неприятно поразило, что оружие противника было снабжено глушителями. Это говорило об их серьезной подготовке и высоком техническом оснащении.

Перезарядив пистолет, Сенсей пошел ва-банк. Вскочив в полный рост, он успел разглядеть, кто противостоит ему. Десантная резиновая лодка уткнулась носом в берег. Из ее прострелянных бортов с шумом выходил воздух. Из четырех находившихся в ней человек двое были безнадежно мертвы. Третий был серьезно ранен, а четвертого он лишь слегка зацепил. Прыгнув в сторону, Сенсей заскрипел зубами, рана в бедре дала о себе знать тугой пульсирующей болью. Над головой у него засвистели пули, сбивая ивовые ветки.

С минуты на минуту на подмогу противнику могли подтянуться первая и вторая группы. На глаза Сенсею попалась пустая бутылка из-под пива. Он сгреб ее и, приподнявшись высоко навесом, метнул в сторону лодки.

— Ложись! — заорал он истошным голосом.

Вслед за этим раздались два всплеска в реке. Видимо противники всерьез приняли бутылку за гранату и выпрыгнули из лодки. Вскочив на ноги, Сенсей расстрелял обоих нападавших. Два тела в черных комбинезонах мерно покачивались в прибрежной воде, окрасившейся в красный цвет.

Сунув пистолет за пояс, Сенсей бросился вперед к лодке. Каждую минуту, ожидая получить пулю в спину, он подобрал три автомата валявшихся в лодке и, закинув их за плечо, ринулся обратно. Уже не заботясь о маскировке, он трещал кустами словно медведь, пробирающийся сквозь бурелом. Он не слышал звука выстрелов, лишь свист пуль сбивавших вокруг него ветки кустарника, ясно говорил ему, что он находится под плотным обстрелом.

Сенсей выскочил на пригорок, возле дуба, где он оставил своих друзей. Все еще не веря, что его не зацепило, он рухнул на землю. Немного отдышавшись, он огляделся. Сердце его екнуло, Ольга, Иннокентий Павлович и Некра исчезли.

— Да куда же вы подевались мать вашу? — свирепо крикнул Сенсей.

— Чего разорался? — послышалось из ближайших кустов. — Здесь мы все!

Сенсей облегченно вздохнув, собрал трофейные автоматы и пополз на голос Иннокентия Павловича. Сразу за кустами оказался довольно глубокий овраг на дне, которого стоял Некра. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, он явно чего-то ждал. Ольга и антиквар залегли на склоне оврага.

Сенсей подполз к ним и спросил, с трудом переводя дух:

— Ну что?

— Здравствуй милый! — чмокнула его в щеку Ольга. — Я так волновалась за тебя! Некра уже давно вызывает скарабея.

— Он пролил приманивающий жука бальзам и теперь ждет, когда эта упрямая скотина явится! — недовольно буркнул Иннокентий Павлович. — А что за пальбу ты там устроил? Смотри, смотри, началось!

Действительно, воздух на противоположном склоне оврага пошел рябью, потом уплотнился, загустел и помутнел. Некра поспешно покинул дно оврага и присоединился к друзьям. Все зачарованно смотрели, как из ниоткуда, из воздуха появляется огромная шипастая голова чудовищного насекомого.

— Все это просто замечательно! — пробормотал Сенсей, поворачиваясь к Иннокентию Павловичу. — Мне неудобно тебя отвлекать, но если мы прямо сейчас не организуем оборону нас перестреляют как воробьев из рогатки!

— Господи, ну что ты за зануда? — недовольно проворчал антиквар, высовываясь вслед за Сенсеем из кустов окаймлявших овраг. — Мама моя дорогая! Да сколько же их?

Сенсей и сам оторопел, когда увидел черные, словно муравьи силуэты, которые развернувшись широкой цепью, бодро двигались в их сторону. Он успел насчитать около двадцати вооруженных человек. Сенсей дал короткую очередь, после чего наступающие дружно залегли.

— Не стреляйте! Предлагаем переговоры, — прокричал кто-то, видимо старший из наступающих.

— Кто вы такие и чего вам надо? — крикнул Сенсей.

— Мурин, которого вы убрали — это так мелкая сошка! Тем более, что он все равно провалил задание. Люди, которые нас прислали на вас за это не в претензии. Нам нужна только женщина и араб, они носители важной для нас информации. Отдайте их и можете идти на все четыре стороны.

— Дайте подумать!

— Хорошо, у вас есть пять минут! После этого пеняйте на себя!

— Что будем делать? — повернулся Сенсей к Иннокентию Павловичу.

— А ты что сам не видишь? Мы даже вчетвером, считая Некра и Ольгу, не сможем долго продержаться против двух десятков головорезов! — антиквар зло зыркнул на него. — Уходить нам надо!

— Куда? — насмешливо спросил Сенсей. — На кудыкину гору?

— Дурак ты Сенсей, ей богу! И что только Ольга в тебе нашла? — сердито проворчал Иннокентий Павлович. — Уйти отсюда мы можем только следом за Некра! В древний Мемфис!

Не сговариваясь, они кинулись к оврагу. Чудовищный скарабей уже выел посреди оврага яму внушительных размеров и, судя по всему, подъел остатки чудесного бальзама Некра. Теперь он стоял неподвижно и неторопливо стриг воздух своими ужасающими жвалами и шевелил усами, словно принюхиваясь к чему-то.

— Ну, давай уже скотина начинай двигаться! — без всякого почтения вскричал Некра.

Жук словно услышав его, резко развернулся всей своей огромной тушей и принялся неторопливо вгрызаться в склон оврага. Сенсей подошел к Ольге и обнял ее за плечи. Она встревожено подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Сенсей молча, кивнул в сторону жука роющего туннель. Ольга понимающе кивнула и прижалась к Сенсею, так словно ей вдруг стало холодно.

Неожиданно скарабей дернулся всем корпусом и от его панциря полетели черные хитиновые щепки. К тому времени, когда Сенсей сообразил, что по жуку стреляют, от скарабея уже отвалилась огромная задняя лапа. Взревев от негодования, Сенсей развернулся и, не целясь, разнес короткой очередью голову наемника залегшего на вершине оврага. Отпущенные пять минут уже истекли и противник перешел к активным действиям.

Из развороченной выстрелами спины жука белыми клейкими нитями тянулась слизь. Оставшийся вместо задней ноги обрубок также истекал слизью. Но, невзирая на это скарабей продолжал упорно двигаться вглубь холма. Вот уже Некра, нырнул вслед за ним в образовавшийся тоннель и, протянув руку Ольге, втянул ее за собой. Следом за ними, кряхтя, полез Иннокентий Павлович.

Сенсей подхватив второй автомат начал отступать к тоннелю. Он открыл бешеный огонь по зарослям ивняка, через который ломились наемники. Срезанные ветки и сбитые листья летели как во время урагана. Наступающие, взяв овраг в плотное кольцо, залегли. Они не лезли под пули, терпеливо дожидаясь, когда у обороняющихся закончатся патроны. При таком интенсивном темпе стрельбы они должны были сжечь их в ближайшие несколько минут. Наемники были спокойны, так как знали, что через их оцепление из оврага не проскользнет и мышь. Четыре человека были надежно заперты в ловушке.

Когда выстрелы, наконец, смолкли, наемники подняли головы и начали удивленно переглядываться и недоуменно пожимать плечами. Глубокий тоннель, черневший всего лишь минуту назад, в склоне оврага затянулся, словно его там, никогда, и не было. На дне оврага валялись небрежно брошенные два автомата. Их раскаленные от бешеной стрельбы стволы все еще дымились. Кругом на траве валялась россыпь стреляных гильз. В овраге никого не было.