Сказание о маге

Пролог

Мертвецкая тишина царила в темноте мрачного леса. Заунывные крики сов, беспомощный и едкий волчий зов, шорох веток под тяжестью бессонного зверья, всего этого было мало, чтобы разрушить ту пелену безмолвия и всепоглощающей тишины, которая поселилась в лесной чащобе. Высоко в небе прищурено наблюдал за миром ночной светоч. Его безжизненный свет безнадежно таял в кронах вековечных деревьев, не в силах добраться до земли. Казалось, в этой пугающей глуши не место для человека, дикая и беспощадная мать-природа должна выгнать людскую спесь со своей земли, не позволить ей мять подошвами свои просторы. Отринув от законов Матушки, семейство Эдерсов нашло здесь свое пристанище, от весны до весны жило и набиралось сил, жило… крепло… но сейчас превращалось в пыльную историю…

Непревзойденный маг Агибост Эдерс лежал на своей старой и потрепанной временем кровати. Он умирал. Не от старости, не от безделья, не от магии или оружия. Он умирал от чудовищных клыков оборотня. Странно, как того, кто силой своих знаменитых мечей сражал в честных боях самих богов во времена последней небесной войны, поверг одиночный лекантропом? Ответ до боли прост: оборотнем был старший сын Агибоста, и маг, как любящий отец, не смог навредить своему наследнику, даже, когда последний был в столь дьявольском обличии.

За отцом бережно ухаживал младший сын — десяти лет от роду. Силы мага быстро таяли, жизнь покидала его, с минуту на минуту он отправиться в иной мир, где будет бороться с созданиями Пути, после чего повстречает Хранителя душ и будет вести с ним беседу, навеки оставляя последнюю инкарнацию за своей спиной. Мальчишка упорно не верил этому, тщетно надеясь, что его отец бессмертен, вечен.

Агибост боролся с проклятьем оборотня, чтобы не дать мутантным клеткам завладеть его телом. Судорога свела спинную мышцу, выворачивая неправдоподобной дугой тело, зрачки закатились, кровеносные сосуды в глазах полопались. Маг забился в агонии, последние его попытки пересилить кровь лекантропа удались, но ускорили смерть. Приоткрытые глаза в последний раз посмотрели мутным взглядом на сына. Тело расслабилось, душа пустилась в Последний путь.

…Айдиё Эдерс сидел у трупа своего отца. По маленьким пухленьким щечкам текли слезы, разделяя детское лицо на три равные части. Как трудно за два дня потерять все, что у тебя было. Брата и друга. Отца и наставника. Айдиё остался один в забытой лесной глуши. Где-то неподалеку кружил оборотень, желая еще одну смерть на свою темную совесть. А маленький мальчик сидел не в силах пошевелиться. Вся его жизнь обернулась горем и несчастьем. Его брат стал чудовищем, убившим отца, и не было никаких гарантий, что этот же монстр не прикончит и самого мальчишку.

Но Айдиё сейчас не волновала собственная судьба, его беспокоила только смерть отца и ужасное подобие жизни своего брата, походившее больше на существование.

Младший Эдерс медленно встал, закрывая закатившиеся кровавые глаза родителя, упорно уставившиеся на сына. Вытер слезы с лица. Отец учил быть сильным в любой ситуации, мальчик не хотел подводить своего наставника.

— Извини отец, прости брат, но я не буду ждать рассвета. Если нашей семье суждено было закончить свое существование именно так, именно сегодня, то так тому и быть, — медленно и монотонно проговорил маленький мальчик и взял в руки два отцовский клинка.

Оружие погибшего мага моментально обожгло ладони, заговоренная сталь не любила посягательств на себя, но мальчик не опустил оружие, лишь крепче сжал рукоять.

Айдиё плечом открыл незапертую дверь. Мечи безжалостно жгли ладони, по рукам медленно текла кровь, но мальчик не обращал на это внимания.

Перед лицом вырисовалась картина темного леса. Он и без оборотней хранил в себе немалую опасность, но это не остановило мальчишку. Сирота медленно пошел вглубь леса. Оборотень-брат кружил где-то рядом. Айдиё чувствовал его, но, ни на миг не теряя решительности, шел к цели…

Монстр не заставил себя ждать. Он разъяренным исполином встал перед человеком. Волчий взгляд и взгляд безрассудного мальчишки невольно пересеклись. Странно, но у Айдиё он был сейчас еще более свирепый, чем у чудища.

Мальчик не понимал, что сталь бессильна перед монстром.

Зверь резкими скачками направился в сторону Айдиё. Паренек стоял непоколебимо, словно скала, навеки вросшая в землю. Но на деле он был лишь маленькой осиной, которую просто-напросто оставил в покое надоедливый ветер, дал ей немного постоять в непривычном спокойствии.

Оборотень был уже совсем близко, а мальчик все также стоял, приопустив свое оружие.

— За отца, — сказал он, когда страшный зверь уже распростерся в воздухе в атакующем прыжке.

— Ergo bi laiera, — произнес в последний момент, резко прыгнул в сторону, уходя от костей, тонкий удар, сверкнула сталь, в ней отразился отблеск полной луны. Острие клинка вонзилось в грудь неконтролируемого никем и ничем, кроме жажды убивать, зверя.

На землю не упал лекантроп, не упал мальчик — лишь небольшой комок пыли и праха.

Подул ветер, теперь от оборотня не осталось и следа. Его останки разлетелись по лесу, смешались с природой.

Остался лишь мальчик, одиноко стоящий в полуночной лесной глуши. У него больше не было ничего, ни дома, ни родителей, ни брата, никого, ничего…

Где-то вдалеке с облегчением завыл волк, странно, но эти звери весьма недолюбливали своих сумрачных сородичей.

Все стихло. Ветер. Волчий вой. Окрест расползлась привычная тишина матерински спокойного лесного исполина. И нарушали ее лишь редкие всхлипы плачущего мальчика, державшего кровавыми руками два эльфийских клинка…