Сказка о Лесном царе и Пионерском царстве

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Поиски Лесного царя. Русак-проводник. Биба завидует Кузе. Встреча с Летчиком.

Если идти быстро, не следить за птицами, не говорить по пути о каждом дереве и о каждой новой кротовой норе, не сбивать шишки с елок и не подтягиваться на ветвях старого дуба, как на турнике, то дойти до Лесного царя — пара пустяков. Правда, по пути немного смущали дрозды. Особенно Кузю смущали, потому что дрозды пели на все голоса да еще крутились над ними, словно желая что-то сообщить.

Кузя понимал, что Биба ничего не понимает, но Биба не мог не заметить дроздов, пролетавших подчас прямо у них над головами, а то и садившихся впереди на тропинке, и потому Биба без конца задавал Кузе вопросы:

— Это — скворец, да?

— Это — соловей, да?

— Это — маленькая сойка, да?

Дрозды в чем-то были похожи на скворцов. Да.

Дрозды иногда издавали трели под соловьев. Да.

Дрозды вели себя порой так, как сойки, которые целовались. Да.

Но при чем тут дрозды?

— Ты про телеграмму забыл? — спрашивал Кузя. — Это же самое важное! И думаешь, что я забыл, что я тебе говорил. Это про мышов, то есть мышей, конечно, про них.

— Я не забыл, — отвечал Биба, чувствуя себя виноватым. — Идем, идем…

И они шли. И правда, очень быстро дошли до Лесного царя. Да и что тут было идти. Сосна — вот она, на месте. Еловый пень — на месте. Березовый, который особенно любит Лесной царь, — тоже на месте. Сколько там — пять, семь, десять минут прошло, а они уже на месте. И Вас-Сима они не подвели, раз уж он отпустил их.

Но где же он, дедушка, Лесной царь?

— Наверно, не сюда мы пришли, — неопределенно сказал Биба. — Его нет…

— Не морочь голову, — огрызнулся Кузя. Он знал, что память не могла его подвести, они пришли сюда, правильно. Но вот почему нет дедушки? Странно!

Биба жалел Кузю. Слабый всегда жалеет сильного, когда понимает, что сильному плохо.

— А может, он на речку пошел, — вдруг вспомнил Биба. — Если у него сегодня по распорядку дня дежурство на речке, то он сегодня Водяной…

Кузе понравилась мысль Бибы.

— Пошли на речку! — предложил Кузя.

Они спустились в овраг, где речка еще была не речка, а так себе — ручеек, и долго пробирались вдоль ее берегов, но дедушки нигде не обнаружили.

— Может, вернемся? А то Вас-Сим… И Олимпиада… Опять будут нас… — неуверенно предложил Биба.

— Подожди, — сказал Кузя. — Еще минуту. Не спеши…

Не успел Кузя это сказать, не успел Биба вслед за Кузей сделать и шага вдоль речки, как откуда-то из-под ног раздалось:

— А вы не дедушку ищете?

Кузя и Биба посмотрели под ноги, по сторонам, чуть оглянулись.

— Это ты сказал? — спросил Кузя.

— А не ты? — спросил Биба. — Я думал…

— Это я вас спросил, — пояснил рыжевато-серый, чуть облезлый зайчишка, выскочивший из-за поникшей над речкой сломанной ольхи: — Я видел вас у дедушки. Вы из Пионерского царства. Да? Я знаю вас! А меня зовут Русак, может, слышали?

— Нет, — протянул Биба.

— Подожди ты! А я слышал, — сказал Кузя. — Я даже видел тебя, Русак. Здравствуй!

— Здравствуйте, — произнес Русак. — Так если вы дедушку ищете, то его не тут надо искать, а на большой речке, у моста, у поселка. Он купаться туда пошел и заодно за кефиром. Вы же знаете, как он любит кефир!

— Не слышал, — сказал Биба.

— Опять ты! Ну, что мне с тобой делать! — возмутился Кузя. — А я слышал. И не только слышал. Вспомни, когда мы познакомились и дедушке бороду чистили, так у него борода пахла кефиром, как в детском саду.

Биба промолчал. Вот всегда у него так получается! Не хочется выскакивать вперед, а выскакивает, и потом сам мучается, потому что попадает впросак.

— Нам, понимаешь ли, дорогой Русак, — сказал Кузя, — дедушка не как-нибудь нужен, а очень нужен, и по важному делу. — Телеграмма здесь ему пришла, срочная, из города…

— Я, конечно, могу вас проводить, — предложил Русак, — но не до поселка, а только до шоссе. Там, понимаете ли, машины и люди, а у меня сейчас… — Русак застеснялся и, кажется, даже чуть покраснел, если зайцы вообще умеют краснеть: — У меня дети! Два мальчика и две девочки! Это так хорошо, что я никак не могу рисковать своей жизнью зря…

Кузя готов был обнять Русака.

Биба нагнулся и обнял его, несмотря на то что Русак перепугался.

— Проводи нас до шоссе, — попросил Кузя.

— Пожалуйста, — неожиданно став вежливым, добавил Биба.

— Я и дорогу там вам покажу, — пообещал Русак. — Там очень просто, совсем просто…

— Проводи!

— Пожалуйста!

Они вышли к шоссе слева от школы-интерната и справа от автобусной остановки. По шоссе гремели машины в обе стороны, у школы галдели ребята, сажавшие сад и убиравшие мусор; лаяли собаки, бегавшие за каждым прохожим; кудахтали куры в сарае рядом с двухэтажным учительским домом; а у будки автобусной остановки гремела гармошка и кто-то плясал и пел.

— Мне дальше нельзя. Не сердитесь! — сказал Русак. — Да и рядом тут. Налево по шоссе до моста, там «р. Москва» написано, табличка синяя такая, а как мост перешли, направо. Там — пивная палатка, а у нее все и купаются. А я помчался!

Кузя и Биба поблагодарили Русака, а вежливый Кузя даже добавил:

— Передайте, пожалуйста, наш большой октябрятский привет вашим детям — двум мальчикам и двум девочкам!

Биба опять смутился от своей невежливости, но еще больше его смущало другое: не слишком ли долго они ходят?

Но Биба промолчал, а когда Кузя, выйдя на шоссе, бодро сказал «пошли», совсем успокоился.

По шоссе действительно мчались машины влево и вправо, и Кузе с Бибой все время приходилось прижиматься к обочине, чтобы не угодить под колеса.

Машины были разные, и Биба, конечно, отличал кое-какие из них — к примеру, грузовые от легковых, а легковые и грузовые вместе от автобусов или от тех, на которых было написано что-то — «Аммиак», «Мебель», «Хлеб», «Зоотовары» с добавлениями на тему «Осторожно, не обгонишь», «Рядность — твоя задача», «Скорость 45 км. Тише едешь, дальше будешь».

Главное, самое ужасное для Бибы, было в другом. Как и тогда в лесу, Кузя совершенно точно называл каждую машину:

— «Колхиду» видел?

— Это КРАЗ, знаешь?

— Смотри, «Урал-ЗИС»! Старенькая, а бегает! Правда?

— «Фиат», но не тот, который у нас «Жигули»! Ты тот видел? Верно?

— Новая «Волга», а по-другому «ГАЗ-24». Понимаешь?

— Автобус лианозовский. Не путай с львовским. Ничего себе!

Все эти «видел», «знаешь», «правда», «верно», «понимаешь», «ничего себе», которые произносил Кузя, били Бибу в самое сердце. Но что поделать, если он не видел, не знал, не понимал, а отсюда ему трудно было говорить, что правда и верно, а что ничего себе, потому что его сведения о машинах были такими же, как и сведения о птицах: машины — это машины, как птицы — это птицы.

— Смотри «р. Москва»! — Биба первым заметил мост и табличку, синюю, как говорил заяц по имени Русак, и обрадовался, что теперь уже они не будут говорить о машинах.

Они прошли мост и свернули направо. Пивная палатка там была, и около нее толпились люди, на берегу реки сидели еще три человека — все с удочками, но дедушки среди них не было.

Кузя и Биба посмотрели на реку, немного прошлись вдоль берега и трех скучных рыболовов, у которых ничего не клевало.

— Может, их спросить? — шепнул Биба.

— Спросишь, а потом рыбу их спугнешь! — сказал Кузя.

У пивной палатки было куда больше людей, чем у самой реки.

— Пойдем туда, спросим, — предложил Кузя.

Пошли. Спросили.

— Дедушка?

— С бородой такой, да?

— Как снежный человек?

— Почему, снежный?

— Загорал тут, долго загорал!

— Почему только загорал? А сюда еще подходил — кефир спрашивал, но это с полчаса как было…

Они уже собирались отойти от пивной палатки, как Кузя заметил:

— Там еще четвертый появился. Видишь? Четвертый рыбак. Давай на всякий случай и у него спросим…

Кузя и Биба отошли от палатки и вернулись к реке.

Четвертый рыбак не был похож на всех остальных. Вид у него был городской, брюки немятые и рубашка чистая, а китель и фуражка лежали рядом с ним, на травке, аккуратно сложенные, и пиво он не пил, а как пришел на речку, раскрутил удочки и занялся рыбалкой.

Кузя и Биба подошли к нему, замерли рядом.

— Интересуетесь? — спросил их рыбак, хотя они стояли не близко к нему, чтобы не мешать.

— Да, так, — неопределенно сказал Кузя.

— Из детского сада? — спросил рыбак.

— Что вы! Мы из лагеря, пионерского лагеря, — возмутился Кузя.

Биба подтвердил что-то и одновременно спросил:

— А вы?

— Мы? Мы сезонники, — сказал рыбак. — Летчики-сезонники. Слышали о таких?

— Нет, — признался Кузя.

— Не слышали, — подтвердил Биба.

— А что это? — спросил Кузя.

Рыбак вынул удочку, сменил червяка на крючке.

— Да как вам сказать. Опыляем, орошаем, иногда вам помогаем по части комаров.

— Как это? — удивился Биба.

— Уничтожаем комаров, опрыскиваем их, чтобы в детских садах и пионерских лагерях вашего брата комары не кусали.

— Значит, вы — летчик? — спросил Кузя.

— Летчик, — согласился рыбак.

— А тут? — спросил Биба.

— Тут тоже летчик, но вот три часа отдыха нам дали, так я на рыбалку.

Они еще поговорили о чем-то, пока Летчик без конца вынимал удочку и возился с крючком, выяснили, что рыба ловится плохо и вообще — река должна быть не такой рекой, за настоящей рекой надо следить и рыбу в ней не уничтожать, а рыба любит чистую воду и хорошую реку, и еще о многом.

— А вы? — спросил Летчик.

— Мы дедушку ищем, — сказал Кузя.

— Не видели такого, с большой бородой до земли? — спросил Биба. — Он еще кефир любит.

— Такого не видел, — признался Летчик. — Жаль, но не видел.

Все охотно отвечали на их вопросы, говорили о дедушке и даже сочувствовали им, но когда и куда он ушел, никто точно не знал.

— Пойдем туда, — решительно сказал Кузя.

Они пошли «туда» — сначала на почту, потом в магазин хозтовары, универмаг, продовольственный, столовую! Нигде дедушки не было. На всякий случай Кузя спрашивал про кефир, но и его не было. Сказали, что не подвезли.

— Может, домой пойдем? В лагерь? А то… — опять сказал Биба.

— Сейчас пойдем, — устало произнес Кузя.

На мосту их поймала Олимпиада.

— Миленькие! Родненькие! Где же вы! А я!

Кузя и Биба были торжественно доставлены в лагерь. Никакие просьбы и мольбы не помогали.

— Сейчас обед, — говорила Олимпиада.

— После обеда тихий час, — говорила Олимпиада.

— Когда вы отдохнете, у нас будет репетиция к концерту художественной самодеятельности, — говорила Олимпиада.

— После репетиции мы должны собраться и всерьез обдумать, как будем участвовать в общелагерной военной игре. Но это после полдника, — говорила Олимпиада.

— Что делать будем? — шепнул Кузя Бибе.

— Не знаю, — сказал Биба.

— Ведь Вас-Сим и тот… — шепнул Кузя.

— И тот, — согласился Биба.

— Тогда вместо мертвого часа? Согласен? — шепнул Кузя. — В окно и прямо в лес! Дедушка наверняка будет…

— Согласен! — согласился Биба. — А куда ему деваться?