Сказка от сказителя

Занимайте места поскорей,

В мир волшебный откроется дверь,

В мир таинственный, страшный, смешной,

В мир как наш, но чуть-чуть не такой.

Я тут, мать, решил со скуки,

От тебя, детей в разлуке,

Написать ребятам сказку —

Заменить отцову ласку.

Чтоб не тратить время даром,

Я решил таким макаром:

Нужно опыта набраться,

В корифеях покопаться.

И столкнулся, Ёшкин кот,

Я с такой проблемой вот.

Не достать нигде Ершова,

Как и дедушку Бажова.

С Маршаком вообще беда —

Кто ж его пришлёт сюда.

Я отчаиваться стал —

Ни черта ведь не достал!

Тут мужик пришёл с этапа —

Борода как у Потапа,

У него Есенин есть,

«Анну Снегину» прочесть,

«Пугачёва Емельяна»,

Что писал поэт наш спьяна.

Ну, осилил я Серегу —

Рано всё-таки в дорогу.

Вирши в голову не прут,

Не закончен, видно, труд

Овладенья мастерством.

Отложить, что ль, на потом

Написанье сказки сей?

Но хочу ведь — хоть убей.

Тут я вспомнил — Пушкин есть.

И не можно глаз отвесть

От его волшебных сказок:

И про рыбок и про бабок,

Про русалку и кота.

Значит, я не сирота —

Буду у него учиться.

Тут ведь главно — не лениться.

Прочитаю про царевну,

Или может — королевну,

Что качается в гробу,

И схвачуся за губу.

Что-то мне напоминает,

И сомненья вызывает

Этой сказочки сюжет.

Белоснежка? Или нет?

Тут и там царевну прячут,

Только тут коняки скачут,

А там гномики долбают,

Самоцветы вырубают.

В общем, тяжкий горный труд —

Если сказки те не врут.

Младший гном в княжну влюбился,

Чуть рассудка не лишился.

А у Пушкина в неё втюрился парнишка —

Младший егеришка.

Аналогии кругом —

В этом месте, али в том:

Яблочко княжна съедает,

И почти что умирает.

Лесники её хватают

И в хрустальный гроб ховают,

На цепях между столбов,

Семь здоровых этих лбов —

Точно так же, как и гномы.

Да, сюжеты тут знакомы —

Плагиатом пахнет тут.

Во, блин, классики дают!

Вот ведь Пушкин — сукин сын,

Сбегал, значит, в магазин,

Закупил про гномов книжку,

И, пополнить чтоб кубышку,

Заменил трудяг конями

С псами, ну, и с егерями.

И пришёл за гонораром,

Деньги получил задаром.

И ведь как спешил, чудак:

Даже склеил кое-как

Свой сюжет про лесников.

Так, чуть-чуть, для дураков.

Ну откуда в чаще грот?

Всё в лесу наоборот!

Есть осины, есть берёзы.

Тут Есенин бы про слёзы

Начал кружево плести —

Впятером не разгрести.

Я ж скажу: в лесу есть ёлки,

Совы, зайцы, даже волки,

А с пещерами там туго.

В чём же Пушкина заслуга?

Знаю, знаю! Он, бродяга, —

Ох, и хитрый же деляга! —

Перенёс на Русь сюжет.

Нет — опять же винегрет.

Царь Салтан, батыр Руслан —

Где ж увидел он славян?

А ещё есть князь Гвидон,

Что прислал нам всем поклон.

Девушку зовут Наина —

Почему не просто Зина?

Знать, писал он про татар.

Жаль, что этот Пушкин стар.

Я б ему сказал: «Сергеич,

Ты ведь, брат, не Челубеич.

Нам к Мамаю на поклон

Бегать нынче не резон.

Ты пиши про Русь святую,

А не то тебя я вздую!».

Ладно, Пушкина прочёл,

И ошибки все учёл

Старшего сего собрата.

Чуть не ляпнул — плагиата.

И пора свою писать,

А то дети лягут спать,

Не дождавшись приключенья.

Значит, к чёрту все ученье!

И начнём мы, помолясь…

Ехал как-то лесом князь.

Ехал он не по грибы —

По превратности судьбы.

Ехал изучать науки,

Чтобы опровергнуть слухи,

Что он неуч и дурак,

Неумеха и простак.

Сеял эти слухи густо,

Чтобы было ему пусто,

Его старший брат Дандон —

Конкурент на отчий трон.

Князю шёл десятый год.

(Что? Нежданный поворот?)

Путь его лежал в Царьград —

Город знатен и богат.

Говорят, что виноград

Там растёт вдоль стен палат

Как у нас обычный хмель,

Хочешь, верь — а хошь, не верь.

Мало ль, что там говорят!

Говорят, вот конь рогат

В этом городе Царьград.

Брешут, в общем, всё подряд.

И зовется конь с рогом,

Что растёт меж лбом и ртом —

Вам клянуся животом,

Чтоб икалось мне потом —

Будто бы единорог.

Я его бы на порог

Не пустил с таким рогом,

Я его бы утюгом!

А у них он ходит, гад,

По всем улицам подряд,

Ищет якобы девиц

Средь княжён там и цариц.

Вот у нас бы не пролез

Одноглазый этот бес.

Мы не выпустим девиц

Из их комнат и светлиц.

Эт куда же то годится,

Чтоб ходила та девица

Прям по городу одна!

Это что же за княжна?

Мамки, няньки, бабки, сватьи

Суетятся, держат платья.

Вот кака у нас княжна!

А то ишь — бредёт одна…

И причём тут девки? Бес,

Видно, в ручку мне залез —

И на девок свёл, паршивец,

Ох, скажу вам, нечестивец.

Ладно. Ну их, девок, к бесу.

А вернёмся-ка мы к лесу —

То есть, к нашему князьку.

Ну, а девок — по боку.

Едет, значит, князь учиться…

За ним нянек вереница,

Мамки, дядьки, есаулы,

Татарва, мордва, вогулы.

Или не было вогул?

Это, видно, я загнул —

Но народу едет много,

Чтоб, знать, веселей дорога.

И всего везётся всласть,

Чтобы в греках не пропасть:

Шуб собольих сорок штук,

Полный дедовский сундук

Валенок, сапог, калош —

В общем, обуви, чо хошь.

Также платьев — нет, штанов

Полных восемь сундуков.

Море всякого тряпья.

Так о чём бишь это я?

Солнце близилось к обеду —

А я с князем еду, еду.

Время сделать уж привал —

Ведь княжёнок ещё мал.

Хочет он расти и кушать,

Сказки также любит слушать.

Ехал с ним один старик…

Лучше скажем напрямик:

Ехал с ним один колдун.

Чародей или болтун —

Кто их, к бесу, разберёт,

Кто колдун, кто просто врёт.

Знал старик без счёта сказок,

Прибауток и присказок,

Сотни разных там стишков —

Про кощеев, пауков.

Мог лечить он и от сглазу,

Но оговоримся сразу:

Он колдун был, а не знахарь,

Не от медицины пахарь.

Вот садятся вкруг костра —

Старики и детвора.

Детворой был князь один —

Всей той банды господин.

Подают княжонку ложку

И куриную, слышь, ножку.

Начинает он обед,

Помолившись на рассвет.

И с набитым полным ртом

Говорит уже потом:

«Расскажи, Петрович сказку,

Хоть про что — ну хоть про ласку,

Что яички воровала,

И до дна их выпивала.

Или нет! Про это вот:

Ну, про деда, огород,

Как он репку доставал.

Мышка там была амбал,

Без неё бы никуда.

Иль про щуку — это да!

Вот бы мне такую щуку —

Ну, хотя бы с твою руку.

Я бы тут наворотил,

Я б назад поворотил!

И сказал бы: „Ты, Дандон,

Ну-ка, бей сто тыщ поклон,

И мотай в деревню, жлоб,

Гадкий ты, вонючий клоп“.

Или расскажи про это:

Что живёт царевна где-то…

Вся в шелка, в парчу одета.

Как уснула раз она

В тёмной комнате одна

На сто лет.

И раз в обед

Рыцарь чмокнул её в губы,

Заиграли вдруг все трубы,

И царевна пробудилась,

В рыцаря того влюбилась.

Вот ведь здорово — аль нет?

Ну, давай же сказку, дед!»

Почесал старик наш бок.

Что ж за сказку? Колобок!!!

— Слушай, княжич. Дело было

В доме некого Гаврила.

Был Гаврила уж немолод,

И поднять не мог свой молот —

А ведь раньше был кузнец,

Первый парень, молодец.

Жил вдвоём он со старухой,

И вот как-то раз под мухой,

Говорит жене: «Анют,

Мне, мысля пришла вот тут.

Праздник, слышь-ка на носу,

Пора браться за косу,

А душа чего-то просит.

Без закуски не выносит

Ентот чёртов самогон.

Может, сходишь ты в загон,

И зарежешь гусака?

Заливные потроха

Будем кушать. Шкварки, гренки.

Ох, позаливаем зенки

Мы под энтот закусон!

Был не праздник бы, а сон…».

А старуха от печи:

«Ты, Гаврил, не трындычи!

Мы ж того гусёнка съели

На запрошлой ведь неделе».

«Вот так так!» — вздохнул старик,

И, приняв за воротник

Полстакана он зелья,

Говорит: «А попадья

Нам должна стакан муки!

Ты давай-ка к ней беги,

Оторви от печки зад.

И спроси про самосад —

Может, даст щепоть иль две,

А то тяжко голове».

Делать нечего старушке

Поплелась она к подружке —

Изымать свою муку,

Да махорку мужику.

Попадья, такая ж клюшка,

Нашей бабушки подружка,

Сделав вид, что позабыла:

«И когда же это было,

Чтобы я брала муку?

Ты скажи-ка дураку,

Мужику, то бишь, Гавриле,

Чтобы зря не говорили

На меня такой бедлам!

Но муки, уж ладно, дам —

Всё же праздник на носу…

И махорку принесу,

А то муж дымит — вонища!

Провоняла табачищем

Церковь вся. Не храм — кабак!

Будь он проклят, тот табак.

Щас пойду, сопру у мужа —

Только не было бы хуже.

Ты попу не говори,

Чёрт его бы задери».

Принесла муки стакан.

Был в ней, правда, таракан…

Но его достали бабки,

Оторвали ему лапки —

И коту. Тот мигом сгрыз.

Уж видал я, брат, подлиз —

Этот ж кот у ног всё вьётся,

И всё трётся, трётся, трётся.

Отвратительный был кот.

Ладно, чёрт с ним! Значит, вот:

Получив муку, табак

И улыбок на пятак

От подружки дорогой,

Отправляется домой

Наша бабушка Анюта

С думкою, чего бы тута

К празднику сварганить можно.

Торт? Уж это слишком сложно.

Каравай? Так праздник всё ж.

Колобок! Румян, пригож…

Глазоньки нарисовать.

Скажет дед — спасибо, мать!

И не будет даже бить,

Когда брагу станет пить.

Наварить ещё бы щей.

Стоп! А где достать дрожжей,

Чтоб состряпать колобок?

Ведь не напасёшься впрок.

Чуть достанешь — сразу дед

Ставит брагу. Сколько бед

От неё на белом свете!

В позапрошлом эвон лете

Утонул в реке Касьян —

Был Касьян тот в стельку пьян.

А возьму-ка я дрожжей

Прям из браги! Хоть убей,

Больше неоткуда взять.

Как пойдёт Гаврила спать —

Я из жбана муть достану.

Муж не разберётся спьяну,

Почему тот колобок,

Позолоченный наш бок,

Отдаёт немного зельем.

Посчитает, что похмельем

Уж от самого разит.

Не напьётся, паразит!

Так… С дрожжами решено.

Сбегать надо на гумно

И яичко хоть одно

Отобрать у клушки Рябы.

Правду говорили бабы:

Ниочёмная несушка

Эта чёртова пеструшка,

Но яичко, может, есть.

Не успела б только съесть

Эта Ряба то яичко.

Каннибальша, а не птичка.

Всё! Яйцо и дрожжи есть —

Глаз нельзя будет отвесть

От моёго колобка,

Подрумянятся бока.

Маловато вот муки…

Ну да мы не дураки.

По амбару пометём —

Там чуть-чуть, да и найдём.

По сусеку поскребу,

Пошукаю в коробу —

Наберётся в самый раз

На Гаврилов на заказ.

Вот пришла домой Анюта,

Смотрит — деда нету тута.

Она сразу хвать из жбана

Мути ровно полстакана,

И запрятала за печку.

Вовремя — уж дед к крылечку

С огорода подошёл,

Там ничё он не нашёл,

Чем бы можно закусить.

«Бабку, что ли, мне побить?» —

Думает. «А, ладно — спать

Завалюся на кровать».

Вскоре храп избу потряс.

Бабка рада, чуть не в пляс

Припустилась. Миг — и тесто

Уж готово. В тёпло место

Его тут же она ставит,

И, пока дедулька давит

Храпака на целый мир,

Бабка уж готовит пир —

Моет, чистит и скоблит.

Скоро всё здесь заблестит.

Слышит — чу! Упала крышка.

То ли тесто, то ли мышка?..

Нет. Опара подошла:

Уж почти, что и ушла,

Так и лезет через край.

Ой, хватай её, хватай!

Вот и колобок готов.

На старухе семь потов

От работы уж сменилось.

Тесто в печь… Ох, притомилась,

Вытирает бабка лоб,

И окошечками хлоп,

Чтоб проветрилось немного.

А за окнами — дорога

Сквозь поля уходит в лес,

Что поднялся до небес

Тёмной зелени стеной.

И зимою волчий вой

Будит по ночам крестьян,

Если кто не слишком пьян.

Вот проходит скоро час,

Колобок поспел как раз.

Наша бабушка Анюта из печи его достала

И на стол… Нет, это мало.

На окно, чтоб он остыл.

И кричит: «Гаврил, Гаврил,

Просыпайся-ка давай!

И рубаху надевай,

Ту, котора с петухами

И какими-то котами».

Дед поднялся, чешет бок.

Фу-ты ну-ты, колобок!

Глазоньки нарисовать,

Ротик — даже страшно брать

Будет в рот. Ну, как живой.

Ой, ой, ой, ой, ой, ой, ой!

Приключилось колдовство —

Уж не знаю, от чего —

Только ожил колобок,

Круглый и румяный бок!

И что выдумал, пострел,

Сразу песенку запел:

«Я весёлый колобок,

Позолоченный я бок,

По сусекам я скребён,

По амбару я метен,

Скучно мне лежать в окне,

Это дело не по мне.

А смотреть на острый нож

Мне уж вовсе невтерпеж.

Лучше убегу я в лес,

Полный сказок и чудес».

Взял и спрыгнул на дорогу,

Покатился. Вот ей-богу,

Я не знаю, что случилось,

И как это приключилось!

Может, всё из-за дрожжей,

Что из браги? Хоть убей.

А пострел наш, видно пьян,

Как в том лете был Касьян,

Что на речке утонул.

Эвон к лесу сиганул —

Только песня долетела!

Тут старуха заревела.

Дед ей врезал тумака,

Почесал свои бока,

И опять свалился спать,

Раз уж нечего пожрать.

Ну, а что же колобок,

Позолоченный наш бок?

Катит полем наш пострел,

Рад, что дед его не съел.

Тут навстречу ему волк:

Увидал, зубами щёлк,

Перегородил дорогу —

И глядит на недотрогу

Своим волчьим жадным взглядом.

Не хотел бы я быть рядом!

«Кто ты есть? Куда ползёшь?

Иль шагаешь? Не поймёшь.

Расскажи всё без утайки!

Я люблю послушать байки,

Так сказать, перед обедом.

Ты один, или кто следом?»

Огляделся серый волк.

Отвечает колобок:

«Я весёлый колобок,

Круглый и румяный бок.

По сусекам я скребён,

По амбару я метён,

Я от бабушки ушёл,

И от дедушки ушёл.

От тебя ж, волчище,

Красный язычище,

И подавно я сбегу.

Ой, смешно, ой, не могу!»

И пустился колобок

Прямо между волчьих ног,

И ушёл от дурака,

Хохоча во все бока.

Катит дальше по дороге,

И заносят его ноги

В тёмный и дремучий лес,

Полный сказок и чудес.

Тут дорога оборвалась,

Между кочек затерялась,

Превратилась сразу в стёжку —

Тоненькую, знать, дорожку,

Всю заросшую травой,

Шелковистой муравой.

Колобок по ней пустился —

Даже не перекрестился,

Но далече не убёг

Круглый наш румяный бок.

Увидал его медведь,

И давай тотчас реветь!

Поперёк дороги сел.

«Я б тебя, паршивец, съел,

Если б был поголодней —

А то пять уж полных дней

Я малину ем от пуза,

И не нужно мне арбуза.

Или ты, брат, не арбуз?

Кто ты будешь, карапуз?

Так вот сразу не поймёшь…

Может, песню мне споёшь?»

Колобок в ответ: «Ну что ж,

Слушай песню, если хошь.

Я весёлый колобок,

Круглый и румяный бок,

По сусекам я скребён,

По амбару я метён.

Я от бабушки ушёл,

И от дедушки ушёл.

Серый волк меня пужал,

И от волка я сбежал.

От тебя же, бурый мишка,

Косолапая кубышка,

Убежал бы и хромой,

И безногий, и немой».

Рассердился тут мохнатый,

Чёрно-бурый и кудлатый.

Как он страшно заорёт,

Да как прыгнет он вперёд!

В это время колобок

Откатился чуть-чуть в бок,

Улучил удобный миг —

И под мишкой быстро шмыг

Вдоль по стёжке напрямик.

А медведь тут снова в крик,

Обернулся вкруг себя:

«Проглочу сейчас тебя!»

Колобка уж след простыл,

Он давно уже отбыл

По тропинке дальше в лес

Полный сказок и чудес.

Скачет дальше вдоль ручья,

Распевая: «Ай да я!

И от бабушки ушёл

И от дедушки ушёл.

Серый волк меня пужал,

И от волка я сбежал.

Косолапый поднял крик,

От него сбежал я вмиг».

Только это он пропел,

Слышит: «Эй, постой, пострел!»

Оглянулся колобок,

Посмотрел на правый бок —

Не увидел ничего,

Кроме дуба одного.

Он налево бросил взгляд —

Только ёлок тесный ряд.

Уж не сзади ль пела птичка?

Так и есть — стоит лисичка

В красно-рыжей новой шубке,

Улыбаясь во все зубки.

«Как отлично ты поёшь,

Да, и сам — румян, пригож.

Не пойму вот я, ей-ей,

Кто ты будешь? Соловей?»

Колобок застыл румяный,

Весь от лести словно пьяный.

«Я, лиса, не соловей!

Подойди сюда скорей,

Про себя спою стишок.

Я зовуся — колобок,

По амбару я метён,

По сусеку я скребён,

Я от бабушки ушёл,

И от дедушки ушёл,

Серый волк меня пужал,

И от волка я сбежал,

Косолапый поднял крик,

От него сбежал я вмиг.

От тебя ж, лисичка,

Рыжая сестричка,

И подавно я сбегу.

Ох, смешно! Ой, не могу!»

И хотел пуститься вскачь,

Будто бы он детский мяч.

А лисичка говорит,

И хвостом его манит:

«Ничего не разберёшь,

Очень тихо ты поёшь.

Или стала я глуха?

Что-то ты про петуха

Песню мне как будто спел.

Кто-то там кого-то съел…

Только вот при чём петух?

Да, слабеет видно слух.

Подойди ко мне, дружок.

Что там делал петушок?»

Колобок пустился в смех —

Чуть не сдул с лисицы мех —

И поближе подкатился,

В шаге лишь остановился.

«Я не пел про петуха.

Ой, смешно! Ой, ха-ха-ха!

Слушай песенку мою,

Ещё раз тебе спою.

Я весёлый колобок,

Круглый и румяный бок.

По сусекам я скребён,

По амбару я метён.

Я от дедушки ушёл,

И от бабушки ушёл,

Серый волк меня пужал,

И от волка я сбежал,

Косолапый поднял крик,

От него сбежал я вмиг.

От тебя ж, лисичка,

Рыжая сестричка,

И подавно я сбегу.

Ох, смешно! Ой, не могу!»

Говорит лиса, вздыхая:

«Видно, песня неплохая —

Жаль вот только, не понять,

Кто кого хотел поймать?

Ты мне объясни, пострел —

Точно ль волк старушку съел?»

Тут прорвало колобка —

Ухватился б за бока,

Если б было чем хвататься.

И как начал он смеяться,

Хохотать и заливаться,

И вокруг лисы кататься.

Насмеялся еле-еле —

Не прошло и полнедели.

И лисице говорит:

«Кто кого из нас дурит?

Или впрямь подвёл слушок?

Про другое мой стишок».

«Что же делать мне, дружок?

Как тя звать-то? Пирожок?»

«Колобок меня зовут.

Ладно, ты постой вот тут —

Я на нос тебе вскочу.

Ну а ты сходи к врачу,

Как закончу песню петь.

А то это надо ведь —

Во всё горло тут орёшь!»

А она: «Ох, не поймёшь,

Что-то тихо ты поёшь».

Изловчился колобок,

Позолоченный наш бок,

Сиганул, что было сил,

Словно мячиком он был,

И вскочил лисе на нос,

Будто птица альбатрос.

И давай кричать, прям в ухо,

Раз лиса лишилась слуха:

«Я весёлый колобок,

Круглый и румяный бок,

По сусекам я скребён,

По амбару я метён…»

«И, наверно, уж вкусён!» —

Вдруг лисичка говорит.

Жадный взгляд её горит…

Как подбросит хвастуна

Носом кверху вдруг она —

И поймала прямо в пасть!

Не дала, значит, упасть,

Ну, и съела колобка

До последнего куска.

Тут и сказочке конец,

А кто слушал — молодец.