Сказка от сказителя

Лес вокруг стоял густой,

А в лесу — пенёк пустой.

Рядом маленький пригорок,

Ну а в нём без счёта норок.

Вот в одной и жил зайчишка —

Невозможный был трусишка!

Листик с дерева упал —

Зайчика перепугал.

Каркнула в лесу ворона,

Или семечко от клёна

Запланировало вниз,

Али шастает, где лис —

Заяц в норку счас забьётся —

И трясётся… и трясётся…

Ну, а если волчий след

Обнаружит он в обед,

То до самого темна,

Пока выглянет Луна,

Просидит он под кустом,

Телепаючи хвостом.

Сердце в пятки упадёт,

Аппетит враз пропадет…

В общем, это не житьё —

Это, братцы, ё-моё!

Лучше сразу умереть,

Чем всю жизнь вот так терпеть.

Времечко меж тем бежит,

А зайчишка всё дрожит.

Замела снежком зима

Заячии закрома.

Он чуть-чуть подрос за лето,

Осенью пробегал где-то,

И по первому снежку

Пробирается к пеньку.

Выбил дробь, чтоб все слыхали,

И к нему, значит, бежали.

Зайцы, зайчики, зайчата,

Беленькие пострелята,

Длинноухие мамаши

И степенные папаши —

Все чтоб вылезли из норок

И спустились под пригорок.

Вылезли, собрались — ждут,

Пока дальние придут.

Смотрят дружно на косого —

Тот сидит, и ни полслова.

Тоже ждёт, чтоб подошли

И места себе нашли

Те, кто сильно подотстал.

Снег пошёл, да перестал.

Тишина в лесу — ни звука,

Разве белка вон, горюха,

С дерева свалила ком,

И пустилася бегом

Прочь от заячьей полянки,

Где собрались спозаранку

Зайцы с лесу со всего

И окрестностей его.

Вот последние расселись,

И косой им выдал ересь:

«Надоело мне бояться,

Целый день остерегаться,

Волка, коршуна, лису.

Я вам вот что донесу:

Никого я не боюсь,

Не пугаюсь, не трясусь!

Наплевать мне на лисицу,

И на разную там птицу,

Не боюсь собаку злую.

Захочу — я сам их вздую!»

Замолчал, глядит вокруг

На ушастеньких подруг,

На зайчаток, стариков:

Вот мол, зайцы, я каков!

Зайцы выждали минутку —

Каждый думал: может, шутку

С ним сыграл сейчас косой?

Ишь, бахвалится лисой,

Коршуном и даже волком!

Не понять вот только толком,

Для чего он их собрал,

И про смелость тут орал.

«Слышь, косой, — спросил зайчонок,

Лишь недавно из пелёнок, —

Значит, лис ты не боишься,

Или просто так храбришься?»

«Никого я не боюсь,

Над лисою я смеюсь!»

Зайцы тихо зароптали,

Головами замотали.

Тут спросил второй, с галёрки,

Так сказать, поближе к норке.

«А вот если это рысь?»

«Я скажу ей: ну-ка брысь!»

Шум усилился в толпе.

«Вот что я скажу тебе, —

Слово взял один старик, —

Зря ты поднял этот крик…

Мало ль, что ты тут храбришься!

Скажешь, волка не боишься,

И начхал на медведя?

Вот давай-ка погодя,

Скажем, парочку деньков,

Сыщем несколько волков.

Ты сразишься с ними лихо —

Можешь громко, можешь тихо

Нас потом оповестить,

Где нам трупы навестить.

Что храбриться на словах?

Убедимся на делах!

Я скажу тебе одно,

Что живу уже давно…

Я знавал больших волков

И отведал их клыков,

Был в гостях у хищной птицы —

И не думай, что синицы:

Был у коршуна в когтях,

А это, братцы, не в гостях!

И в слова мне верить глупо.

Как увижу я два трупа —

Буду знать, что ты храбрец…

А пока ты, брат, птенец».

В это время серый волк,

Что в зайчатах знает толк,

Шастал по лесу голодный.

День с утра стоял холодный!..

Волк замёрз, продрог, устал,

На закуску не достал

Он не то, что петуха

Или заячьи потроха —

Даже маленькую мышку…

И подумывал уж шишку

Он сосновую разгрызть,

Хоть какая в том корысть?

Шишкой голод не унять —

В животе начнёт стрелять

От диеты от такой.

Ну, ещё денёк-другой,

Может, можно протянуть —

Разве только не уснуть,

На голодный-то живот.

Вдруг — нежданный поворот:

Слышит он какой-то шум,

Враз избавился от дум.

Обострился волчий нюх,

Да не только нюх и слух —

Лапы силой налились.

«Пообедаю, кажись», —

Усмехнулся серый брат.

Обогнул он ёлок ряд —

И ползком, чтоб не шуметь

(Зайцы тоже слышат ведь),

Приближается к полянке,

Где собрались спозаранку

Зайцы с лесу со всего

И окрестностей его.

Вот последний ряд сосёнок

Он прополз, а там — зайчонок!

И ещё, ещё — штук двести,

Все собрались в одном месте.

Подходи, бери любого.

Ну, хоть вон того — большого,

Что забрался на пенёк.

Вот удачный же денек!

«Может, двух смогу забить?

Что же делать, как же быть?..»

Разбегаются глаза,

И от голода слеза

Застит сказочный обзор.

Приподнялся серый вор,

Приготовился к прыжку

Прям к облезлому пеньку,

Где бахвалится косой,

Что он, мол, знаком с лисой.

В это время наш зайчишка,

Первый в мире хвастунишка,

Повернулся на пеньке,

И застыл, как в столбняке.

На окраине полянки,

Где собрались спозаранку

Зайцы с лесу со всего

И окрестностей его,

Волк готовится к прыжку,

Прямо к этому пеньку.

У бедняги сердце стало.

Он застыл… Нет, это мало.

Прямо в камень обратился!

Гонор сразу испарился,

Задрожал с испугу хвост,

Зайка вытянулся в рост,

Чтоб подпрыгнуть — и в бега,

Но от страху-то нога,

Или, может, две ноги

Отказали. Вот — беги!

Коль не слушаются ноги —

Не помогут даже боги.

В это время волк решился.

Мысленно перекрестился

И рванулся, прям к пеньку,

Где предался столбняку

Хвастунишка наш косой,

Что бахвалился лисой,

Коршуном и даже волком,

Разливаясь нежным шёлком.

Волку нужно три прыжка,

Чтоб добраться до пенька.

Зайцы бросилися в лес,

Словно в них вселился бес.

И вот тут косой скакнул,

Словно кто-то его пнул,

Но со страху и испугу,

Помешав в прыжке друг другу,

Ноги попереплетались —

Больше зайца испугались.

Косоглазый взвился ввысь —

Позавидовала б рысь!

Удивительный прыжок…

Дальше, сделав кувырок,

Полетел зайчишка вниз,

И вот тут — судьбы каприз —

Прям на волка ведь свалился!

Весь в клубок он плотно свился —

И бряк серому меж глаз,

А волк прыгнул ведь как раз.

Тут по морде ему шмяк!

От всех этих передряг

Серый просто ошалел —

Да ещё два дня не ел

Он до этого прыжка.

Долетает до пенька —

И как врежется в него…

Звёзды в голове его

Заплясали, взорвались.

Зато зайцы унеслись,

В норки глубоко забились,

Прочь от волчьих глаз укрылись.

И сидят, трясут хвостами,

Прикрываяся листами,

И травой, и чем попало.

Каждый думал, что пропала

Жизнь косого хвастуна,

Только нет — цела она!

Он от волка отскочил,

Пару шишек получил

И царапин небольших —

Сразу позабыл про них.

Как помчится со всех ног,

Да как врежет волку в бок!

Он, конечно, не хотел —

Но, видать, таков удел.

Заяц нёсся к своей норке —

Ну, что вырыта в пригорке.

Волк стоял прям на пути…

Он хотел уже уйти,

Раз все зайцы разбежались,

И по норкам закопались.

Только сделал первый шаг —

Тут по рёбрам ему «хряк»,

Со всей силы в левый бок!

Волк пустился со всех ног

Прочь от заячьей полянки,

Прочь с пригорка. Словно санки,

Съехал вниз в глубокий лог,

Почесал помятый бок,

Трогает разбитый лоб,

И решает: «Хватит. Стоп.

Этот заяц непростой!

Вон ведь, хвастался лисой,

И кидался пару раз

На меня, не выбив глаз

Просто чудом мне сейчас.

Может, правда тот рассказ,

Что он коршуна пугал,

И вон рысь как зашугал?

Так что, лучше от греха…

Другой раз на петуха

Я устрою западню —

Или пару раз на дню

Лучше шишку погрызу…

А пока уж я в лозу

Счас запрячусь, пережду

Непонятную вражду,

Что устроил мне косой —

Жаль лишь, что живот пустой.

Ну, повою на луну —

Может мышку хоть одну

Мне удастся изловить,

Мышка ведь не станет бить.

Ох, непросто стало жить!..»

Что же заяц? Он, бедняжка,

Как побитая дворняжка,

Залетел к себе в нору.

Смелость, вишь, не по нутру,

Заиньке тому пришлась.

«Прав премудрый был карась:

Надобно сидеть потише —

Тогда шансы будут выше

Нам до старости дожить,

А себе могилу рыть

Языком — не смелость даже!

В жизни от такой поклажи

Лучше сразу избавляться,

А то — в дураках остаться,

С смелостью у волка в пасти.

Ну, их к бесу, эти страсти!

Буду я тихонько жить,

Хватит уж мне смелым быть».

Так себе решил хвастун,

Косоглазый наш болтун.

Но случилося иначе —

И винить в сей незадаче

Нужно зайцев остальных.

Волк оставил их одних,

Позабившихся по норкам.

Ночь спустилась над пригорком,

Звёзды на небо взобрались,

Тучи снежные убрались,

И красавица Луна,

Что в полуночи одна

Землю освещает,

И хоть плохо, ну, как есть,

Солнце замещает,

Выбралась в ночной дозор,

Зайцев осветив позор —

Бегства ихнего от волка.

А они ведь без умолка

Над косым дружком смеялись,

Но они-то вот смотались —

И забились под листочки.

А косой расставил точки,

Доказав всем зайцам сразу,

Что он всякую заразу —

Ну, там волка и лису —

Впрямь прогонит из лесу.

Вон как серый дёрнул прочь!

Может быть, бежит всю ночь,

И не может отдышаться…

«Не пора ли нам собраться,

И восславить нам собрата,

И сказать, что виновата

Наша заячья толпа?

Вовремя, видать, тропа

Привела к нам злого волка!

И теперь уж даже ёлка

Знает, что косой — храбрец,

Не хвастун, а молодец».

Стали зайцы вылезать

Все из норок и решать,

Как им величать косого.

Хоть он роста небольшого,

«Пусть он будет — Великан.

Нипочём ему капкан,

И зверьё с его клыками —

Он их встретит тумаками!»

Огляделись — нет героя.

К нему сразу зайцев трое

Взялись сбегать и позвать:

Пусть он скажет им опять,

Как избавился от страха,

И стал первый забияка

Среди прочего зверья.

А косой им: «Я — не я,

Ничего я не пойму,

Кто там поднял кутерьму.

Не хочу уже я драться,

С волком силами тягаться».

Зайцы слушать не хотят —

Привели своих зайчат,

Чтоб косой им рассказал,

И наглядно показал,

Как стал смелым в один миг.

Собрались, подняли крик —

А косой ещё трясётся,

И сердечко так и бьётся.

Тут взял слово тот старик,

Что сказал всем напрямик.

Будто в смелость он не верит,

И тогда только поверит,

Как увидит двух волков,

Получивших тумаков,

Зайцем до смерти забитых.

«Хоть не видел я убитых,

Но косому верю я!

И могу сказать, друзья,

Что таких вот смельчаков,

Не было уж сто веков».

Зайцы деда поддержали,

До полуночи держали

На пеньке косого, чтоб

Он показывал свой лоб,

Тот, чем рёбра бил он волку.

А потом срубили ёлку,

Средь поляны водрузили

И косого посадили

Под неё, а сами в пляс,

Хороводом много раз.

Так и бегают вкруг ёлки —

И косому даже щёлки

Не найти, чтобы сбежать.

Он тогда соображать

Начал: «А не так и плохо —

Безо всякого подвоха

Вдруг в герои угодить,

В Великанах походить».

И решил он промолчать,

И под елью поторчать.

Час спустя он сам поверил,

Что он волка долго бил,

Что добавилось в нём сил,

И смельчак он — хоть куда.

Закричал: «Подать сюда,

На закуску мне лису!

Счас медведя принесу

Я на общий заячий пир.

Весь лесной я хищный мир

Изловлю и зараз съем!..»

А закончилось всё тем,

Что в лесу его бояться

Стали звери, и он зваться

Великаном вправду стал.