Сказки народов Югославии

ТРИ СЕСТРЫ

Жили-были в некотором государстве три сестрицы, и всегда они спорили: кто из них красивей. Не могли они сговориться и решили: пусть солнце рассудит.

— Солнце, солнце, — спросили они, — скажи, кто из нас прекрасней?

А солнце ответило:

— Самая юная, дочки!

Не понравилось это двум старшим. Быть не может! Спросили в другой раз, потом — в третий. Солнце отвечало все то же.

Разозлились они, надулись, как лягушки, и решили сгубить младшую сестру. Притворились, что хотят поминки по матери справить, сварили кутьи, испекли пирогов, в узелок положили и пошли, по обычаю, обносить людей поминальными яствами, чтобы каждый, кто поест, добрым словом покойницу вспомнил, о душе бы ее помолился.

Ну, пошли они через лес, забрели как будто ненароком в самую глухомань, да и говорят:

— Ах, сестрица, а поминальные свечи? Мы их дома забыли! Придется вернуться! Посиди-ка ты здесь с узелками. Мы — скоро!

Согласилась девушка, ждет-пождет, уж темнеть начинает, а сестер все нет! Знали они, что в лесной чаще по ночам бродят звери, вот и думали злодейки: пусть растерзают сестру!

Поздний час уже был. Увидела девушка: меж деревьями бродит белый ягненок. Подозвала его — все не так одиноко! — и кутьи ему дала. Ягненок поел и отошел! Подумала девушка: «Здесь меня звери съедят. Лучше пойду за ягненком, — может, он выведет к людям». Взяла узелки и пошла.

А ягненок — прямехонько к дому. Жили там девять братьев. Добралась до того дома девица, вошла, хозяев нет. Осмотрелась кругом — ах, какой беспорядок! Что ж, взяла метелку, подмела, прибрала на славу, потом ужин состряпала. И в уголке потаенном укрылась.

Возвратились домой девять братьев — что за чудо! В доме все прибрано, и ужин им сварен. «Отзовись, кто есть в доме!» Только нет — не ответила девушка, не вышла к братьям!

Утром старший брат сказал младшим:

— Тот, кто в доме у нас прибрал и ужин сготовил, может быть, и сегодня появится, братцы. Отправляйтесь-ка вы на работу, а я останусь караулить.

Целый день сторожил он, но к вечеру спать ему захотелось. Задремал, а девица только того и ждала. Будто мышка, тихонько вышла, прибралась, быстро ужин сварила и спряталась.

Караульный проснулся и видит: кто-то в доме уже поработал. И подумал он: «Что же я братьям скажу? Проспал, вот стыд-то!»

На другой день второй брат остался. Только тоже не укараулил. Потом третий, четвертый, и пятый, и шестой, и седьмой, и восьмой оставались все напрасно! Дошел наконец черед до девятого, младшего брата.

«Как же это? — сказал он себе. — Старшие братья караулили, да никого не изловили… Я — поймаю!»

Ждал он, ждал — никто не приходит. Что ж, прилег молодец на лавку и задал храпака, притворился, будто и вправду заснул как убитый. А сам следит — что будет?

Девица поверила, вышла, давай убираться да ужин варить. Тут он вскочил — и к девице, за руку ее взял и молвил: «Ты добра к нам, так будь нам сестрицей!»

Возвратились вечером братья, увидали ее, удивились. И осталась девица в их доме вместо младшей сестры. Полюбили ее все братья несказанно, надарили подарков, а чтоб не скучно ей было одной, когда все на работу уходят, принесли ей двух голубков, — пусть, мол, с ними играет!

Много ли, мало ли дней прошло, а старшие сестры проведали, что младшая жива и в хорошем доме хозяйкой стала. Зависть их разобрала, и они решили: все равно изведем! Испекли каравай, весь пропитанный ядом, и сестре послали со старухой, своей приспешницей.

Получила сестра гостинец, отломила кусочек, а несколько крошек на землю упали. Поклевали их голуби и тут же подохли. Догадалась девица, что отравлен каравай, и есть не стала. Так и спаслась!

Возвратились домой девять братьев, рассказала им девица, что случилось. И ответили братья:

— Если снова придет та старуха, не впускай ее, слышишь? Двери не открывай, хоронись от беды. Ты ведь одна у нас, помни это!

Как узнали подлые сестры, что замысел их не удался, пуще прежнего стали злобствовать. То и дело подсылали старуху с разными подвохами. Но девица была уж ученая, не пускала ее к себе. Взбеленились тогда две сестры-негодяйки, снова старуху позвали и говорят:

— Снеси ей колечко, да сперва отрави его ядом.

А старуха в ответ:

— Что вы! Да она мне и дверь не откроет!

— Не откроет — и не надо! Ты в окошко подай, да скажи, что, мол, сестры тоскуют в разлуке и просят, чтоб она хоть кольцо на память приняла. Пусть только пальчик протянет! А протянет, ты тотчас ей палец порежь да ядом посыпь. Сразу околеет!

Все исполнила злая старуха. Возвратились домой девять братьев и видят сестра их лежит мертвая.

Горько плакали братья. Дом свой обвили черными пеленами. А потом обрядили сестру, как невесту, и в неутешной печали своей так решили: нет, в землю ее не закопаем, сделаем ей стеклянный гроб. А могилой сестре нашей будет дуб высокий, что тихо шумит над рекой. Пусть спит меж ветвей сестрица, в колыбели стеклянной качаясь!

А вскоре случилось так, что в том месте проезжала царева охота. Подвели коней царские слуги к реке и пустили напиться. Да не пьют воду кони, пугает их что-то! Царь спросил:

— В чем тут дело?

— Верно, что-то случилось, — промолвил царевич. — Пойду разузнаю!

Подошел он — и видит: меж ветвями дуба сияет под утренним солнцем гроб стеклянный. Сняли гроб — так и ахнул царевич, увидав в нем прекрасную девицу. Тут же слугам велел он отвезти дивный гроб во дворец и в потаенном покое поставить. Хотел царевич каждый день приходить и любоваться усопшей.

Как-то раз нужно было ему в дальний путь отправляться. Пришел он к матери и просит, чтоб в заветный покой никто без него не входил. Мать обещала, но недаром была она женщиной, не могла устоять: захотелось ей посмотреть, что же такое сын в той комнате прячет. Потихоньку отперла она дверь, вошла и, увидев покойницу, подивилась великой ее красоте. А потом намочила вином кисейный платок и накрыла лицо умершей. И девица ожила.

Не передать словами радость царицы. Нарядила она красавицу, как царевну, повела в свои покои.

Вернулся домой царский сын — и скорее туда, где лежала усопшая. Видит гроб опустел. Разгневался царевич, кричит: кто посмел нарушить его запрещенье? Кто вошел сюда? Кто умершую выкрал? Тогда мать рассказала все, как было, и повела к себе. Ну, а вскоре сыграли веселую свадьбу: царский сын на ожившей девице женился.

Так-то самая молодая из трех сестер стала в том государстве царицей.

БАШ-ЧЕЛИК[1]

Жил-был царь. Было у него три сына и три дочери. Состарился он, и пришло ему время умирать. Перед смертью созвал царь своих детей и велел сыновьям выдать сестер замуж за первого, кто за них посватается.

— Если не сделаете по-моему, — сказал он, — будете прокляты!

Умер царь. После его смерти прошло довольно много времени. Но вот однажды ночью весь дворец затрясся от страшного стука в дверь. Послышались крики, пение да такой гул и треск, словно около дворца бушевало пламя. Все всполошились, задрожали от страха. Вдруг послышался голос:

— Царевичи, отворите двери!

— Не отворяйте, — говорит старший царевич.

— Ни за что не отворяйте, — говорит средний.

А младший говорит:

— Я отворю.

Только он отпер двери, как во дворец ворвалась неведомая сила. Но ничего, кроме пламени и огненных искр, не было видно. Потом послышался голос:

— Я пришел, чтобы посватать вашу старшую сестру и увести ее с собою. Дожидаться я не буду и приходить второй раз тоже не буду. Дайте ответ сейчас же: отдадите вы ее за меня или нет?

Старший брат отвечает:

— Я не отдам. Я не знаю, кто ты, откуда пришел среди ночи, куда хочешь сестру увести и куда нам ходить навещать ее после свадьбы.

Средний говорит:

— Не отдам сестру среди ночи.

Младший говорит:

— Если вы ее не отдадите, то я отдам. Или вы забыли, что говорил отец?

Он взял сестру за руку и, отдавая ее, сказал:

— Будь счастлив с нею!

Переступила порог сестра, и во дворце все упали ничком от ослепительного блеска, грохота и раскатов грома. Весь дворец закачался. Но потом все стихло. Утром все принялись искать следы, чтобы по ним узнать, куда исчезла неведомая сила. Но ничего не нашли, как будто ее и не было.

На следующую ночь, в то же самое время, снова появилась неведомая сила. Перед дворцом послышались крики, гул, и страшные голоса закричали:

— Царевичи, отворите двери!

Они испугались, отворили двери, и вошло что-то страшное.

— Отдайте вашу среднюю сестру, мы пришли ее сватать.

Старший брат говорит:

— Не отдам.

Средний говорит:

— Не отдам.

— А я отдам! — говорит младший. — Или вы забыли, что велел отец?

Он взял сестру за руку и, отдавая ее, сказал:

— Будь счастлив с нею!

Девушка исчезла. Когда рассвело, братья снова стали искать вокруг дворца какие-нибудь следы — хотели узнать, куда ушла неведомая сила. Но нигде ничего не нашли, словно ничего и не было.

На третью ночь, в тот же самый час, дворец опять затрясся, раздались громовые раскаты, и послышались голоса:

— Откройте двери!

Царевичи вскочили, отворили двери. Снова что-то вошло.

— Мы пришли сватать вашу младшую сестру, — раздались голоса.

Старший и средний братья крикнули в ответ:

— Не отдадим ее среди ночи. Мы должны знать, за кого идет хотя бы младшая сестра, чтобы навестить ее когда-нибудь.

Но младший брат говорит:

— Если вы не хотите ее отдать, то я отдам. Или вы забыли, что наказывал отец перед смертью? А ведь то было совсем недавно!

Он взял девушку за руку, отдал ее неведомой силе и сказал:

— На, веди ее, и пусть она будет счастлива и весела с тобой!

Раздались раскаты грома, и неведомая сила исчезла.

Прошло время, и братья стали беспокоиться о судьбе сестер.

— Боже! Что за чудо! — говорили они. — Что сталось с нашими сестрами? О них ни слуху ни духу, и мы не знаем, куда они девались и за кого замуж вышли.

Наконец один сказал:

— Пойдемте их искать.

Братья собрались в дорогу, взяли с собой денег и пошли разыскивать сестер. В пути им попалась гора, и они шли по ней целый день. Стемнело, и братья решили заночевать у воды. Подошли к озеру, расположились на ночлег, сели ужинать. Когда собрались ложиться спать, старший брат и говорит:

— Вы спите, а я буду сторожить.

Младшие братья заснули.

Среди ночи вода заколыхалась, и старший брат увидел, что из середины озера кто-то идет прямо на него. Это был страшный дракон. Дракон кинулся на него, но царевич выхватил нож и отсек ему голову; потом отрезал уши, положил их в карман, а голову и туловище кинул в озеро. Братья же спокойно спали и ничего не знали о том, что случилось.

Когда рассвело, старший разбудил их, но ничего не сказал. Они встали и пошли дальше. Снова стемнело, и они стали искать воды, чтобы заночевать возле нее. В ту ночь было еще страшнее. Кругом высились мрачные, дикие горы. Братья подошли к небольшому озеру и решили тут заночевать. Развели огонь, поужинали чем бог послал и стали ложиться спать.

— Вы спите, а я буду караулить, — сказал средний брат.

Братья заснули. Вдруг раздался страшный шум, и — о ужас! — из воды появился двуглавый дракон и кинулся на братьев, чтобы проглотить их. Но средний царевич вскочил, выхватил нож, подпустил к себе дракона и отсек ему обе головы; потом отрезал уши, положил их в карман, а туловище и головы бросил в озеро. Братья же проспали до самой зари и так ничего и не узнали.

Когда стало рассветать, средний брат крикнул:

— Вставайте, братья, светает!

Братья вскочили, собрались и пошли дальше. Но куда идти? Куда они попали? Братья стали молиться, чтобы бог привел их в какое-нибудь село, город или послал навстречу хоть одного человека. Вот уже третий день идут они по диким пустынным местам, а конца-края не видно.

Наконец еще засветло добрались они до большого озера и решили остановиться тут на ночлег.

— Может, дальше пойдем и воды не будет, — говорили они.

Остановились, развели большой костер, поужинали и стали ложиться спать.

Тогда младший брат говорит:

— Вы спите, а я буду караулить.

Старшие братья заснули, а младший то и дело озирался и все глядел на озеро. Среди ночи озеро заколыхалось, волна с шумом хлынула на берег и чуть не потушила костер. Царевич выхватил саблю и стал возле самого огня. Из воды появился дракон с тремя головами и кинулся на братьев, чтобы проглотить всех трех сразу. Но младший брат был настоящий юнак, он не стал будить братьев а встретил чудовище один на один; три раза махнул саблей и отсек дракону все три головы, потом отрубил уши, положил их в карман, а туловище и головы кинул в озеро.

Между тем костер от сильных волн совсем погас. «Где найти огня?» подумал царевич и прошел немного вперед. Но кругом были все такие же пустынные места. Тогда он залез на высокое дерево и стал смотреть по сторонам. Наконец заметил огонек, и показалось ему, что горит он совсем недалеко. Слез царевич с дерева и побежал, чтобы поскорее достать огня и развести костер. Шел он долго, и ему все чудилось, что до огонька рукой подать. Наконец дошел до пещеры. А там вокруг большого костра сидят девять великанов и жарят на вертеле двух людей. На огне стоит огромный котел с человечьим мясом. Как увидел это царевич, перепугался, хотел было повернуть вспять, да поздно, некуда скрыться! Тогда он крикнул:

— Добрый вечер, друзья, давно я вас ищу!

Великаны встретили его дружелюбно.

— Помоги тебе бог, коли ты нам друг, — сказали они.

— Я по гроб ваш и отдам за вас жизнь.

— Э! Если ты хочешь быть нашим другом, то не поешь ли с нами человечьего мяса и не пойдешь ли с нами на промысел?

— Ладно! Что вы делаете, то и я буду делать.

— Ну, хорошо. Коли так, садись.

Все уселись вокруг огня, сняли котел, вынули оттуда мясо и стали есть. Царевич как будто ест, а сам отводит великанам глаза и бросает мясо в сторону. Съели они все и говорят:

— Теперь пойдем на охоту: завтра ведь тоже надо есть.

И вот отправились девять великанов и с ними десятый — царевич — на промысел.

— Есть тут один город, где живет царь. Уже больше года мы там кормимся, — рассказывали они ему.

Недалеко от стольного города великаны вырвали из земли две ели с ветвями и понесли с собой. Подошли к самому городу, прислонили одну ель к стене и говорят царевичу:

— Полезай на стену, мы подадим тебе вторую ель, ты возьми ее за макушку и перекинь в город, но макушку держи крепко, чтобы мы могли по той ели спуститься.

Царевич влез на стену и кричит:

— Не знаю, как быть: не под силу мне перекинуть ель. Пусть кто-нибудь из вас поможет мне.

Один из великанов влез туда, схватил ель за макушку и перекинул ее. Но тут царевич выхватил саблю, отсек ему голову, и великан упал за крепостную стену, в город. Тогда царевич крикнул:

— Теперь идите по одному, я спущу вас в город.

Великаны и знать не знают, что случилось с их братом, и по одному полезли на стену. А царевич каждого хвать саблей по шее, и так перебил всех великанов. Потом он спустился в город и пошел по улицам. Везде было пусто, нигде ни души. Ну, думает царевич, наверное, великаны похитили и съели всех людей. Долго он бродил по городу. Наконец видит высокую башню, и там в одном из окон свеча горит. Царевич отворил дверь, поднялся на башню и вошел в комнату. А там — о чудо! — вся комната убрана золотом, шелком и бархатом, а на кровати лежит спящая девушка. Царевич как увидел ее, и глаз оторвать не может — так она была прекрасна! Вдруг он заметил, что по стене ползет большая змея, изогнулась, голова уже над самым лицом девушки, вот-вот укусит ее в лоб. Царевич подбежал, выхватил нож и пригвоздил змею к стене.

— Боже! Пусть ничья рука, кроме моей, не сможет вытащить этот нож, проговорил он и поспешил назад.

Дошел он до стены, влез на ель, по другой ели спустился, дошел до пещеры великанов, захватил огня и побежал к братьям. А они все еще спят. Младший брат развел огонь, а когда взошло солнце и стало светло, разбудил братьев, и они пошли дальше.

В тот же день они набрели на дорогу, и она привела их в город, где ночью побывал царевич. Там жил царь. Каждый день он ходил по городу и проливал слезы: великаны поедали его народ, и он боялся, как бы они не съели и его дочь.

В то утро царь встал рано и пошел осматривать город. Улицы опустели, людей осталось совсем мало. Вдруг царь заметил огромные ели, с корнем вырванные из земли и прислоненные к стене. Он подошел поближе — что за чудо! — перед ним лежат девять великанов-людоедов, и у всех отсечены головы. Возрадовался царь, собрал народ, и все стали молиться за здоровье того, кто перебил людоедов.

А тут из дворца прибежали слуги и доложили царю, что змея чуть не укусила его дочь. Царь кинулся во дворец, в комнату дочери, и увидел змею, пригвожденную к стене. Он хотел вытащить нож — и не смог. Тогда он разослал приказ по всему царству: того, кто убил великанов и пригвоздил змею к стене, он наградит великими дарами и выдаст за него свою дочь. Кроме того, царь велел устроить на больших дорогах корчмы, где бы каждого прохожего спрашивали, не знает ли он, кто убил великанов. А если кто услышит о том человеке, пусть поспешит известить царя и за это получит награду.

А тем временем три царевича в поисках сестер зашли в придорожную корчму и остановились на ночлег. После ужина пришел корчмарь, стал хвастаться своим удальством, а потом и спрашивает:

— А вы чем можете похвалиться?

Старший брат говорит:

— Когда мы с братьями шли через горы, то первую ночь ночевали в каком-то пустынном месте, около озера. Братья спали, а я стоял на страже. Вдруг из озера вышел дракон и кинулся на нас. Я выхватил нож и отсек ему голову. Если не верите, вот вам уши дракона. — С этими словами он вынул уши и бросил их на стол.

После этого заговорил средний брат:

— Когда я стоял на страже во вторую ночь, я убил двуглавого дракона. Если не верите, вот вам две пары ушей. — С этими словами он вынул уши и показал их.

Тогда корчмарь стал расспрашивать младшего брата:

— Ну, клянусь богом, твои братья — настоящие юнаки, а вот послушаем, нет ли у тебя каких подвигов?

— И я кое-что сделал, — отвечает младший брат. — Когда мы третий раз ночевали в горах, братья спали, а я стоял на страже. Среди ночи озеро заколыхалось, оттуда вышел трехглавый дракон и кинулся к нам, хотел нас проглотить. Я выхватил саблю и отсек ему все три головы. Если не верите вот вам три пары ушей.

Даже братья этому подивились, а он продолжал:

— Потом погас костер, и я пошел искать огня. Бродил, бродил и в одной пещере набрел на девять великанов.

И так он рассказал все по порядку, братья только руками разводили от изумления.

Корчмарь, как услыхал это, поспешил к царю и все ему передал. Царь щедро наградил его и послал своих людей, чтобы привели к нему трех царевичей. Пришли они, царь и спрашивает младшего:

— Это не ты ли совершил славный подвиг в моем царстве: и великанов убил, и дочь мою от смерти спас?

— Я, славный царь.

Отдал ему царь свою дочь в жены и сделал первым после себя во всем царстве. А двум старшим сказал:

— Если хотите, я и вас женю и построю вам прекрасные дворцы.

Но они ответили, что уже женаты, и рассказали ему всю правду о себе и о своих сестрах. Тогда царь оставил при себе только младшего царевича, а двум старшим дал много денег, они навьючили мешки с золотом на мулов и вернулись в свое царство. Младший же брат все тосковал и думал, как бы ему пойти на поиски сестер. Но не хотелось ему оставлять жену, да и царь не отпускал.

Однажды царь собрался на охоту, а ему говорит:

— Ты оставайся дома. Вот тебе девять ключей — береги их. Можешь отпереть первые четыре комнаты — там ты увидишь золото, серебро, оружие и много всяких драгоценностей; можешь отпереть и все восемь комнат, но к девятой не подходи, — если откроешь ее, плохо тебе будет.

Уехал царь. Зять остался во дворце, отпер одну, другую комнату, а потом и все восемь и увидел в них много всяких драгоценных вещей; наконец подошел к девятой комнате и подумал: «Никогда я ничего не боялся, а вот в эту комнату страшусь войти!»

И он отпер ее. Вошел и — о чудо! — в комнате сидел человек. Руки его закованы до локтей; от каждой из четырех балок идет цепь к шее. Перед ним по золотому желобу струится вода и тут же выливается в золотое корыто. Рядом стоит кувшин, украшенный драгоценными каменьями. Человек и хочет напиться воды, да цепи не дают пошевелиться.

Увидел все это царевич и от испуга попятился, а человек проговорил:

— Заклинаю тебя богом, войди сюда!

Царевич вошел, а закованный говорит:

— Окажи мне услугу, дай кувшин с водой напиться, а в награду ты получишь от меня еще одну жизнь.

«Две жизни — чего же лучше!» — подумал царевич, дал ему кувшин с водой, и человек напился.

— Скажи мне, ради бога, как тебя зовут? — спросил царевич.

— Меня зовут Баш-Челик.

Царевич повернулся было к двери, но Баш-Челик снова просит:

— Дай мне еще кувшин воды, и я подарю тебе вторую жизнь.

«Он мне подарит две жизни, да и своя есть, — чего уж лучше!» — опять подумал царевич, дал кувшин закованному, и тот напился.

Царевич пошел и стал было уже закрывать дверь, но Баш-Челик говорит:

— О юнак, вернись! Ты уже два раза сделал доброе дело, сделай и в третий раз. Я подарю тебе третью жизнь, если ты возьмешь кувшин, наполнишь его водой и выльешь мне на голову.

Царевич вернулся, наполнил кувшин водой и вылил ему на голову. Как только вода полилась, треснули железные обручи вокруг шеи Баш-Челика и цепи, в которые он был закован. Он вскочил, как молния, расправил крылья и вылетел из комнаты, схватил под крыло царевну, жену своего спасителя, и мигом скрылся из виду. Вот так беда! Царевич перепугался. Что он теперь скажет царю?

Царь вернулся с охоты, зять рассказал ему все по порядку.

— Зачем ты это сделал? Говорил же я тебе, чтобы ты не отпирал девятой двери! — печалился царь.

— Не сердись на меня, — отвечает царевич. — Я разыщу Баш-Челика и верну жену.

Царь начал его отговаривать:

— Не ходи, ради бога! Ты не знаешь, кто такой Баш-Челик. Я потерял много войска и денег, прежде чем мне удалось его поймать. Оставайся лучше у меня; я сосватаю тебе другую девушку и любить тебя буду, как родного сына.

Но царевич не послушался, взял на дорогу денег, сел на коня и поехал по белу свету разыскивать Баш-Челика. Долгий путь совершил он и приехал в незнакомый город. Едет по улицам, глядит по сторонам и вдруг слышит окликает его кто-то с башни:

— Эй, царевич! Слезай с коня и заходи во двор.

Во дворе его встречает девушка. Взглянул на нее царевич и узнал в ней старшую сестру. Они обнялись и поцеловались.

— Пойдем, брат, со мною на башню, — говорит сестра.

Пришли туда, царевич стал расспрашивать сестру, кто же ее муж, а она отвечает:

— Я вышла замуж за царя змеев, мой муж — змей. Дай-ка я тебя, брат, спрячу получше, а то он говорит, что убьет своих шуринов, если только их увидит. Я сперва узнаю, не сделает ли он тебе чего плохого, а потом и скажу про тебя. — И она спрятала брата и его коня.

Наступил вечер. Приготовили змею ужин и стали его ждать. А вот и он! Как влетел во дворец, все осветилось и засверкало. Царь змеев сразу позвал жену:

— Жена, здесь пахнет человечьим духом. Кто здесь? Говори сейчас же!

— Здесь никого нет.

— Быть не может!

— Ради бога, ответь мне на вопрос, — говорит жена. — Что будет с моими братьями, если кто-нибудь из них придет сюда.

— Старшего и среднего убью и зажарю, а младшего не трону.

— Пришел мой младший брат, а твой шурин.

— Давай его сюда!

Сестра привела брата к змеиному царю, тот встал, они обнялись и поцеловались.

— Добро пожаловать, шурин!

— Спасибо за ласку, зять!

И царевич рассказал ему все по порядку. Царь змеев говорит:

— Что это ты задумал, бог с тобой! Позавчера Баш-Челик пролетал здесь и пронес твою жену. Я его встретил с семью тысячами змеев, но ничего не мог с ним поделать. Прошу тебя, брось ты этого дьявола! Я тебе дам сколько хочешь денег, и ступай себе домой.

Но царевич не послушался его и решил на другое утро ехать дальше. Царь змеев, видя, что не может его отговорить, вырвал у себя одно перо, дал ему и говорит:

— Слушай внимательно! Вот тебе мое перо. Когда найдешь Баш-Челика и нужна тебе будет моя помощь, зажги перо — и в тот же миг я прилечу к тебе со всем моим войском.

Царевич взял перо и отправился в путь. Ехал он, ехал и приезжает в другой незнакомый город. Едет по улицам и слышит, окликает его кто-то с башни:

— Эй, царевич! Слезай с коня и заходи во двор.

Царевич сошел с коня, вошел во двор, а там его встречает средняя сестра. Они обнялись, поцеловались. Она повела брата на башню, а коня поставила в стойло, потом стала расспрашивать царевича, как он сюда попал. Он рассказал ей все по порядку и спрашивает:

— За кого же ты вышла замуж?

— За соколиного царя. Он прилетит к вечеру, а тебя я куда-нибудь спрячу, потому что он не любит моих братьев.

Так она и сделала. Немного погодя — глядь, соколиный царь! Как прилетел, вся башня затряслась от его страшной силы. Ему сразу подали ужин, а он, как только влетел, говорит жене:

— Слышу человечий дух.

— Нет, муженек, никто сюда не приходил.

Поговорили о том о сем. А потом она спрашивает:

— А если кто из братьев моих придет сюда, что будет?

— Старшего и среднего замучу, а младшему ничего не сделаю.

Тогда жена сказала ему о брате. Он сейчас же велел его привести, встал ему навстречу, они обнялись и поцеловались.

— Добро пожаловать, шурин.

— Спасибо за ласку, зять.

Сели ужинать. После ужина царь спрашивает у шурина, куда он едет, а тот отвечает, что едет искать Баш-Челика, и рассказал все по порядку. Царь стал уговаривать:

— Не езди дальше! В тот день, как он украл твою жену, я вышел к нему навстречу с пятью тысячами соколов. Бились мы с ним не на живот, а на смерть, крови пролили по колено, но ничего не могли с ним поделать. Где же тебе одному одолеть его. Мой совет: возьми с собой сколько хочешь драгоценностей и возвращайся домой.

— Спасибо тебе за все, но я уж так решил: не вернусь, пока не найду Баш-Челика.

А про себя подумал: «Ведь, кроме своей жизни, у меня есть еще три».

Соколиный царь увидел, что его не отговоришь, вырвал у себя перо и дал шурину с такими словами:

— Вот тебе мое перо. Коли придет беда, подожги его — и я прилечу к тебе на помощь со всеми своими силами.

Царевич взял перо и поехал разыскивать Баш-Челика. Долго он странствовал и вот приезжает в третий город, едет по улице и слышит, окликает его кто-то с башни:

— Слезай с коня и заходи во двор.

Царевич свернул во двор, а там его ждет младшая сестра. Они обнялись, поцеловались. Она отвела его на башню, а коня поставила в стойло.

Брат спрашивает ее:

— За кого ты вышла замуж? Кто твой муж?

— Мой муж — орлиный царь.

Вечером царь вернулся домой, жена встретила его, но он не ответил на ее привет, а спросил:

— Говори сейчас же, что за человек во дворце?

— Никто сюда не приходил.

Сели ужинать. Жена и спрашивает:

— А что бы ты сделал моим братьям, если бы они пришли навестить меня?

— Старшего и среднего я убил бы, а младшему, если бы в чем мог, постарался помочь.

Тогда она говорит:

— Пришел ко мне мой младший брат, а твой шурин.

Орлиный царь велел привести гостя, встал, поцеловался с ним и говорит:

— Добро пожаловать, шурин!

— Спасибо за ласку, зять!

Царь пригласил его поужинать. Поговорили о том о сем, и наконец царевич сказал, что идет искать Баш-Челика. Как услышал про то орлиный царь, стал отговаривать:

— Брось, шурин, дьявола проклятого, не ищи его! Останься у меня, всем будешь доволен.

Но царевич не послушался и на другое утро, на рассвете, собрался в путь на поиски Баш-Челика. Видя, что его не отговоришь, орлиный царь на прощанье вырвал у себя перо и дал его шурину со словами:

— На, шурин! Коли придет беда, зажги перо — и я прилечу к тебе на помощь со своими орлами.

Царевич взял перо и поехал искать Баш-Челика. Ехал он по свету, из города в город, все дальше и дальше, и наконец в дикой пещере нашел свою жену. Увидев его, она удивилась и спрашивает:

— Скажи, бога ради, как ты сюда попал?

Он поведал ей всю правду и говорит:

— Давай убежим, жена!

— Куда же бежать? Баш-Челик нас сразу настигнет — убьет тебя, а меня вернет.

Но царевич помнил, что у него три жизни в запасе, и уговорил жену бежать. Едва они пустились в путь, как Баш-Челик узнал об их бегстве и кинулся в погоню. Настиг он царевича и закричал:

— Эй, царевич! На первый раз я дарю тебе жизнь, как обещал. А теперь ступай и больше уж не приходи за женой, не то погибнешь.

Баш-Челик увел царевну, а царевич остался один и не знал, что ему делать. Наконец он решил снова идти за женой. Подобрался к пещере, подстерег тот час, когда Баш-Челик улетел, и уговорил жену еще раз бежать. Но Баш-Челик сразу узнал об этом, пустился в погоню, настиг царевича, вынул стрелу и крикнул:

— От чего хочешь умереть: от стрелы иль от сабли?

Царевич стал молить о пощаде, а Баш-Челик говорит:

— Хорошо, дарю тебе вторую жизнь, но больше не приходи за женой; в следующий раз убью тебя на месте.

Сказав это, он увел царевну, а царевич опять остался один и стал думать, как бы спасти жену.

«А чего мне бояться Баш-Челика? Ведь у меня еще две жизни: одна собственная, а другую он мне подарил!»

И вот утром он опять вернулся за женой.

— Давай убежим, — сказал он.

Она не соглашалась, говорила, что Баш-Челик их сразу настигнет. Но муж убедил ее, и они бросились бежать. Баш-Челик скоро настиг их и крикнул:

— Стой! Больше не прощу.

Царевич стал молить о пощаде, и Баш-Челик сказал:

— Помнишь, я обещал подарить тебе три жизни? Вот я и дарю тебе третью, последнюю жизнь. Иди домой и береги жизнь, что получил при рождении.

Против силы не пойдешь. Вернулся домой царевич, думает, как бы отнять жену у Баш-Челика. Вдруг он вспомнил про перья, что ему зятья подарили, и решил:

«Вернусь-ка я в четвертый раз и уведу жену, а если Баш-Челик опять нагонит, зажгу перья, и зятья прилетят мне на помощь».

Собрался и снова отправился в ту пещеру, где Баш-Челик держал его жену. Только Баш-Челик отлучился, царевич вошел в пещеру. Жена сперва удивилась, потом испугалась:

— Бог с тобой! Или тебе жизнь не дорога, что ты опять пришел за мной?

А он рассказал ей о зятьях, о том, как каждый из них дал ему по перу и обещал прийти в беде на помощь.

— Потому и пришел я за тобой еще раз. Давай убежим!

Пустились они бежать, но Баш-Челик сразу про то узнал и крикнул издалека:

— Стой, царевич, все равно тебе не убежать!

Увидя Баш-Челика, царевич вынул три пера и огниво, высек огонь и зажег все три пера. Но в то же мгновенье Баш-Челик настиг его, вынул саблю и рассек пополам. Только он это сделал, как свершилось чудо! Прилетел царь змеев со своими змеями, соколиный царь со своими соколами и орлиный царь со своими орлами. Схватились они с Баш-Челиком, пролилось тут много крови, но Баш-Челику удалось все же схватить царевну и скрыться.

Цари же собрались около шурина, осмотрели его и решили оживить. Спросили трех самых быстролетных змеев, кто из них скорее принесет воды из Иордана.

— Я могу в полчаса, — говорит один.

— Я — в четверть часа, — говорит другой.

— Я — в девять секунд, — говорит третий.

Крикнули ему цари.

— Ну, тогда поторапливайся!

Змей напряг свою огненную силу и впрямь через девять секунд принес воды из Иордана. Цари полили той водой раны шурина, и они тотчас затянулись, царевич ожил и встал на ноги. Тогда зятья стали ему советовать:

— Иди теперь домой, благо ты от смерти спасся.

Но царевич ответил, что он еще раз попытает счастья и попробует увести жену.

— Не ходи, ты наверняка погибнешь. Ведь теперь у тебя только та жизнь, что дана тебе при рождении.

Но царевич ничего не хотел слушать. Тогда цари говорят:

— Ну, уж если ты решил идти во что бы то ни стало, то сначала вели жене узнать у Баш-Челика, в чем его сила, а потом приди и расскажи нам, и мы поможем тебе его одолеть.

Царевич потихоньку пробрался к жене и подучил ее выпытать у Баш-Челика, в чем его сила. Вернулся Баш-Челик домой, а жена стала у него выпытывать:

— Скажи мне, в чем твоя сила?

— Жена, сила моя в этой сабле.

Стала жена молиться на саблю, а Баш-Челик засмеялся и говорит:

— Глупая ты женщина! Не в сабле моя сила, а в этой стреле.

Жена стала молиться на стрелу, а Баш-Челик говорит:

— Эй, жена! Не подучил ли тебя кто-нибудь узнать, в чем моя сила? Уж не ожил ли твой муж, да и учит тебя?

Она стала клясться, что ее никто не учил, да и учить некому. Несколько дней спустя пришел царевич, а она так и не могла узнать у Баш-Челика, в чем его сила.

— Спрашивай его еще и еще, — сказал ей муж.

Когда Баш-Челик вернулся, жена снова стала спрашивать, в чем его сила. Наконец он говорит:

— Коли ты так почитаешь мою силу, я скажу тебе правду. Далеко отсюда есть высокая гора, на той горе — лиса, у лисы — сердце, а в сердце птица, и вот в той птице моя сила. Но ту лису нелегко поймать: она может принимать разное обличье.

Утром, когда Баш-Челик отлучился из дома, пришел царевич, и жена ему все рассказала. Тот пошел прямо к зятьям. Им тоже не терпелось узнать, в чем сила Баш-Челика. Собрались они в путь вместе с царевичем. Взобрались на гору и пустили орлов, чтобы поймать лису. Но она — раз — и побежала к озеру, а по дороге превратилась в шестикрылую утку. За нею пустились соколы и отогнали ее от озера, а она — раз — и взвилась в облака. За нею полетели змеи. Тогда она снова превратилась в лису и побежала по земле. Здесь-то ее и встретили орлы. Бросились они на нее сверху и поймали. Цари велели разрезать лису и вынуть сердце. Потом развели костер, разрезали сердце, вынули птицу и бросили ее в огонь. Как только птица сгорела, Баш-Челик погиб. А царевич взял свою жену и вернулся с нею домой.

ПЕРЧИК

Жили некогда со своими родителями три брата и три сестры. Когда дети подросли, отец вдруг тяжело заболел и, почувствовав приближение смерти, позвал свою жену, сыновей и дочерей, чтобы проститься с ними. Отец поручил дочерей заботам братьев и наказал, не откладывая дела в долгий ящик, выдать их замуж за первого, кто придет свататься. И, сказав это, скончался.

Прошел год после смерти отца, и вот однажды вечером кто-то постучался в дверь к сиротам. Братья отворили дверь, в дом вошел незнакомец — никто его до тех пор и в глаза не видел — и попросил отдать ему в жены старшую сестру. Братья вспомнили приказ покойного отца и, не прекословя, согласились. Пришелец сразу же увел старшую сестру, а куда, в какую сторону, — неизвестно. На следующий вечер снова явился человек и посватался к средней сестре. Братья отдали и эту сестру, хоть и не знали, кто их зять и откуда. На третий вечер пришел жених и за младшей сестрой. Братья и ее отдали в жены чужому человеку.

Проходит год, про сестер ни слуху ни духу. И вот снарядились братья в дорогу на поиски пропавших сестер. Долго блуждали они по свету и очутились наконец на пустынном холме, — видят, на нем замок стоит. Братья — туда, а навстречу им — кто бы вы думали? — три сестры. Обнялись они, поцеловались и, спросив друг друга про здоровье, сели отдохнуть. Стали братья расспрашивать сестер, как очутились они в замке, и сестры признались, что вышли замуж за великанов-волшебников. Только проговорили они эти слова, как вдруг кто-то ударил палицей в дверь — бух!

— Что там такое? — испугались братья.

— Да ничего, не бойтесь. Просто великан возвратился.

В тот же миг в комнату вошел великан и, увидев трех братьев, страшно удивился. Но женщины объяснили ему, что братья пришли-де проведать их: ведь не видались они со дня свадьбы.

— Ну, ладно. Кто же разведет огонь в очаге, а кто на охоту пойдет? спрашивает великан братьев.

Братья и говорят, мы, мол, огонь в очаге разведем. Великан отвечает:

— Если я возвращусь с охоты раньше, чем вы огонь разведете, — знайте, прикую вас вот к этому столбу. Если же к моему приходу в очаге будет пылать огонь — вы меня прикуете!

Великан оставил братьям свинцовую палицу, стальное огниво и свинцовый кремень и отправился охотиться.

Бились бедные братья, бились, — все понапрасну! Разве из свинца высечешь искру? А тут и великан из лесу подоспел. Увидел, что в очаге нет огня, швырнул добычу на пол, схватил братьев и всех троих приковал к столбу. Сидят братья, к столбу прикованные, с места двинуться не могут, сестры их кормят, поят, обшивают да обмывают.

Так пролетело три года. Несчастная мать все ждет своих сыновей, уж и надежду потеряла увидеть их — исчезли сыновья, не подают о себе весточки. Старой женщине тяжко в одиночестве жить. Вот как-то раз попалось ей на глаза зернышко перца, и она, вздохнув, промолвила:

— Ах, кабы господь послал мне дитя, пусть хоть с это малюсенькое зернышко, все было бы мне с кем словом перемолвиться!

Бог услышал ее молитву, и скоро женщина почувствовала у себя под сердцем ребенка, хоть и была она немолода и давно уже без мужа жила. В положенный срок родилось у нее дитя величиной с зернышко перца. Не успел ребенок на свет появиться — говорит не наговорится, а проглотил кусочек вскочил на ноги. Назвала мать своего малютку Перчик, не нарадуется на него, а уж бережет как зеницу ока.

Вырос Перчик, совсем взрослым стал, и вот однажды спрашивает он свою мать:

— Скажи мне, милая матушка, неужели у тебя и всего-то родных что я один?

— Было у меня раньше три дочери и три сына, а теперь только ты один остался!

И мать рассказала Перчику, как его сестры вышли замуж, да и сгинули, как братья отправились в долгий путь разыскивать их. Выслушал Перчик старушку и объявил ей, что хоть полмира обойдет, а непременно их отыщет. Уж как отговаривала его мать, как молила не покидать ее — ничего не помогло!

Собрался Перчик в дорогу. Долго скитался он по свету. И вот однажды повстречалась ему упряжка из двадцати волов, волокли они в гору огромную железную болванку. Запуталась болванка в древесных корнях, никак люди не могут сдвинуть с места волов. Подскочил к ним Перчик, взвалил болванку себе на плечи, втащил ее в гору, оглянулся назад — ни людей нет, ни волов: исчезли бесследно! Перчик отнес железную болванку кузнецу и велел выковать из нее палицу. Кузнец сделал ему громадную палицу. Перчик закинул ее за облака и подставил спину, ожидая, когда она упадет обратно. Палица шлепнулась ему на спину — Перчику показалось, будто блоха его укусила. «Не годится! Больно уж легка», — подумал он.

Решил он вернуться домой и узнать у матери, не осталось ли в доме после отца какого-нибудь железа. Мать сказала, что на чердаке валяется какой-то лом. Перчик полез на чердак и разом притащил оттуда триста килограммов железной рухляди. Принес он кузнецу всю эту груду железа и велел смастерить ему палицу. Удивился кузнец и спрашивает Перчика:

— Неужели все это железо на палицу пустить? Может, тебе из него и саблю выковать?

— Нет, сабля мне не нужна, была бы только палица подходящая! — возразил Перчик.

Вот закончил кузнец свою работу. Перчик схватил палицу, закинул ее под облака и снова подставил спину. Палица шмякнулась ему на спину, и Перчик упал на колени. «Вот эта палица будет хороша!» — подумал он и пошел своей дорогой.

Долго бродил он по свету и зашел далеко в горы. Среди гор стоял замок, и Перчик завернул туда. И каково же было его удивление, когда он узнал, что в замке заточены трое юношей, — прикованы цепями к столбу, а три женщины за узниками ходят да кормят их. Перчик присел у них отдохнуть, а палицу свою бросил у входа. Тут вернулся великан и — бах, швырнул палицу в открытую дверь. Перчик поймал ее на лету и запустил обратно, великан размахнулся и снова метнул Перчику, — трижды перекинулись они палицей. Великан смекнул, что в дом к нему забрел кто-то чужой и, как видно, сильнее хозяина, а уж это вовсе ему не понравилось. Но ничего не поделаешь, пришлось взвалить палицу на плечо и порог переступить. Как увидел он незваного гостя, заорал:

— Эй, Перчик, да, никак, это ты?

— Угадал, красавец, я самый! — ответил Перчик.

— Слушай, Перчик, если я первый справлюсь со своим делом — я тебя прикую к столбу точно так же, как и трех братьев, если же ты управишься раньше — ты меня прикуешь.

На том и порешили. Перчик остался дома разводить огонь, а великан отправился на охоту, оставив Перчику палицу, огниво и кремень — все из свинца. Попробовал было Перчик высечь искру, да скоро понял, что пустое это занятие. Мигом выхватил из-за широкого кожаного пояса свой кремень и огниво и быстро развел огонь. А великан все не идет. Огонь в очаге уже вовсю пылает, а хозяина нет. Наконец явился он с тремя сернами за плечами. Замер великан, увидев огонь в очаге, и только было открыл рот, хотел слово молвить, как Перчик хвать его палицей по голове!

— Помилуй! — взревел великан. — Не губи меня, а уж я буду твоим рабом до гробовой доски!

Перчик даровал ему жизнь, и стал великан его рабом.

На следующий день утром отправились они вдвоем на охоту. Только в лес зашли, как Перчик увидел великана с двумя головами — бежит куда-то, а на каждой ноге у него насажено по жернову. Перчик спрашивает двухголового великана, куда он так торопится, а тот ему и говорит:

— Да вот, дошел до меня слух, что объявился какой-то Перчик и сделал тот Перчик моего брата своим рабом! Я и бегу расправиться с ним. В порошок сотру!

Отвечает Перчик:

— Ну, вот он я. Что же дальше?

Великан ринулся на него, словно баран, Перчик треснул его палицей по обеим головам, и великан взмолился:

— Пощади, Перчик, смилуйся надо мной, а уж я буду твоим рабом до гробовой доски!

Перчик даровал великану жизнь и взял его с собой охотиться. Только успели они разбрестись в разные стороны, как Перчик завидел великана с тремя головами. Великан несется куда-то, и в руках у него копье величиной с вековую сосну. Перчик и спрашивает трехголового великана, куда, мол, бежишь, а тот отвечает:

— Слышал я, будто в наш замок проник некий Перчик и захватил в плен обоих моих братьев. Вот я и кинулся со всех ног — хочу искрошить его на мелкие куски!

Говорит ему Перчик:

— Это я и есть. Что тебе от меня надо?

Великан рванулся к нему, точно баран, а Перчик саданул его по головам палицей, и страшилище запросило пощады:

— Смилуйся надо мной, Перчик, а уж я буду твоим рабом до гробовой доски!

Перчик пощадил великана и взял его с собой в горы за добычей. Стали они охотиться вчетвером. Поймали четырех серн, развели костер и нарядили одного из великанов жарить их на вертеле, а сами снова на промысел отправились. Великан смастерил вертел и принялся переворачивать на нем туши. Мало-помалу зажарил всех четырех серн и прислонил их к сосне. Вдруг откуда ни возьмись карлик — и прямо к великану.

— Дай отведать мясца, по всему видать, что оно у тебя прекрасно зажарилось!

— Проваливай к дьяволу, и без тебя едоки найдутся! — отмахнулся великан.

Тут карлик подскочил к великану и закатил ему такую оплеуху, что тот кубарем покатился на землю. Карлик в один присест умял все четыре туши и давай бог ноги.

Едва великан очнулся после затрещины, как из лесу показались трое охотников. Они принесли еще четырех серн.

— А где же твое жаркое, горе-повар? — удивились охотники.

Великан рассказал, как маленький карлик уничтожил все их припасы. Тогда двухголовый великан вызвался зажарить принесенную добычу, а остальные снова пошли на охоту. Едва успел двухголовый великан снять с огня четвертую тушу, как является тот самый карлик.

— Дай отведать мясца, по всему видно, что ты его славно приготовил!

— Проваливай к дьяволу, и без тебя едоки найдутся! — отрезал великан.

Подскочил карлик к великану и закатил ему такую затрещину, что тот покатился кубарем на землю. А карлик накинулся на мясо и мигом расправился со всеми четырьмя тушами.

Едва двухголовый великан очнулся после затрещины, как из лесу показались охотники. Они несли еще четырех серн и были голодны как волки.

— Где же твое жаркое, горе-повар? Может, и у тебя карлик его языком слизнул? — воскликнули охотники.

Великан рассказал им, как было дело. Остался тогда у костра трехголовый великан, но и у него карлик съел все мясо. Возвратились охотники из лесу и сразу догадались, что случилось. А есть им до смерти хочется, от голода уж еле ноги переставляют. Настала очередь Перчику с мясом возиться, а великаны снова отправились за добычей. Зажарил Перчик все четыре туши, но не успел прислонить к сосне последнюю, как перед ним очутился карлик.

— Дай отведать мясца, по всему видать, очень уж оно вкусное!

— Проваливай к дьяволу, ты уж и так наелся до отвала, ничего больше не получишь!

Карлик бросился на Перчика, но тот сгреб его в охапку и понес. Нес, нес и принес к большущему буку. Расщепил Перчик дерево, зажал в расщепке бороду карлика и бросил его возле бука, а сам вернулся к своему жаркому. Тут подоспели и великаны с добычей — каждый тащил по серне. Как увидели голодные великаны, что жаркое целехонько, обрадовались, им уже не до расспросов: сразу засели за еду. Заморили они червячка, и Перчик рассказал им, как расправился с карликом. Кинулись они к буку. А карлика словно и не бывало, исчез карлик, — только борода в расщепке торчит да дерево все искорежено. Тут заметили они кровавый след и пошли по нему. Шли, шли и очутились у края пропасти. Здесь кровавый след обрывался.

— Стало быть, карлик в пропасть спустился, — решили они и стали договариваться, кому в пропасть лезть. Великаны оробели, а Перчик и говорит:

— Я бы и полез, да боюсь, как бы вы меня не надули!

— Мы тебя никогда не подведем, ей-богу! — побожились великаны и спустили Перчика в пропасть.

Очутился Перчик в поле, — тянется оно далеко, далеко, конца ему не видать. А в поле стоит дом, Перчик пошел прямо к нему. Вошел, а в доме четыре комнаты. Открыл он дверь в первую комнату — и увидел девушку, да такую красавицу, что век бы глядел — не нагляделся! Девушка сидела за ткацким станком из чистого золота и ткала золотое полотно. Отворил Перчик дверь во вторую комнату — и увидел девушку еще краше первой, а подле нее золотая наседка квохчет над цыплятами. Распахнул дверь в третью комнату и увидел девушку еще моложе и краше второй, а рядом с ней золотое стадо. Отворил Перчик дверь в четвертую комнату — и что же? Увидел он девушку раскрасавицу — и молодостью и прелестью невиданной затмила она всех трех красавиц. Она сидела за пяльцами чистого золота и выводила узор золотыми нитками.

«Эге! — подумал Перчик про себя. — Вот кого я возьму себе в жены, а тех трех прихвачу для моих рабов!»

Стала Перчика расспрашивать юная красавица, кто он и откуда. Перчик объяснил ей, что ищет здесь карлика и спустился за ним с верхнего света.

— Это наш брат. Если ты хочешь убить его — возьми вот эту деревянную саблю, она рассечет карлика пополам, да еще на семь пядей в землю войдет. А теперь ступай в сад, он там под кустами спит.

Взглянул Перчик на деревянную сабельку я не знает, как быть — стоит ли брать ее с собой. Все-таки смеха ради снял деревянную сабельку со стены и вышел в сад. Нашел Перчик спящего карлика. Занес было над ним сразу две сабли — деревянную и свою, хотел зарубить карлика прямо во сне. А потом передумал — стыдно нападать на спящего, надо разбудить его, чтобы он знал, от чьей руки погибает. Растолкал Перчик карлика и, не дав ему опомниться, выхватил оружие и обрушил на голову карлика удар и саблей и своей палицей. И вот чудо — палица даже царапины на карлике не оставила, а деревянная сабля рассекла пополам, да еще и в землю на семь пядей вошла. Перчик вернулся в дом, взял четырех сестер и повел их к тому месту, где наверху поджидали его великаны. Приказал Перчик своим рабам вытащить наверх сначала девушек, а потом и его самого. Великаны подняли одну за другой трех сестер. Наступила очередь четвертой сестры, и говорит она Перчику:

— Вперед ты поднимайся, а не то великаны оставят тебя здесь.

Да куда там! Перчик не послушался девушку, — раз великаны дали ему клятву, значит, не подведут. Великаны между тем подняли младшую сестру и отправились с девушками домой, а веревку бросили Перчику в пропасть выбирайся как знаешь!

Растерялся Перчик от такой измены, а потом стал раздумывать, как ему дальше быть. Очень раскаивался он, что не послушался девушку, но от судьбы, видать, не уйдешь. И зашагал Перчик через поле, и до тех пор шагал, пока вдали не показался город. Пошел он к нему. Неподалеку от города возвышалась гора, а на горе что-то чернело. Подошел Перчик ближе, и что же он видит? — сидит на вершине горы девушка, завернулась в черную шаль, а платок от слез мокрый. Под горой народу собралось видимо-невидимо, кто с баклагой, кто с большим кувшином, кто с медным жбаном.

Перчик взобрался на вершину горы к девушке. Поздоровался и спросил, отчего она плачет.

— Беги отсюда, незнакомый юнак, — сквозь слезы проговорила девушка, пока и ты не сложил свою голову вместе со мною, бедной, обреченной во цвете лет погибнуть. Беги, юнак, а я все равно должна смерть принять!

Перчик в изумлении уставился на девушку. И давай ее расспрашивать, почему да отчего должна она умереть. Поведала она ему свое горе:

— Живет здесь поблизости дракон. Наложил дракон запрет на воду и никому ни капли не дает, пока не получит дань — каждый день по девушке. Проглотит девушку, тогда пускает воду. Потому-то и собралась под горой такая уйма народу, — держат люди сосуды и ждут, когда смогут воды набрать. Жители города установили, кто когда должен дань дракону платить. Сегодня настал черед царской дочери. Вот я и ожидаю здесь свой смертный час! Сейчас прилетит дракон и проглотит меня. Скорей беги отсюда, пока и тебя не постигла та же участь!

Расхохотался Перчик в ответ и сказал, что страшит его не лихая смерть, а худая жизнь, и, пододвинув к себе палицу, присел подле девушки. А там приник Перчик к ее коленям и попросил поискать у него в голове. Царская дочка стала искать в голове у Перчика, и вскоре юнак захрапел богатырским храпом. А царская дочка вплела ему в волосы перстень со своей печаткой. Вдруг гора ходуном заходила. Девушка вспомнила о своем несчастье и заплакала в три ручья, слезы закапали Перчику на лицо. Он разом проснулся и закричал:

— Что такое?

— Не видишь, что ли, — проронила девушка, и Перчик в мгновение ока схватился за свою палицу. Дракон хотел проглотить их обоих, уже обдал их своим дыханием, но не тут-то было. Раскрыл дракон вторую пасть, раскрыл третью, а Перчик всадил свою палицу прямо в глотку чудовищу, потом выхватил саблю и отсек ему все три головы. Затем отрубил уши и сунул их в карман.

В тот же миг откуда ни возьмись примчался на гору Арап, подобрал три отрубленные головы дракона и помчался к царю получать награду за то, что дракона убил и царскую дочку от смерти спас. Возликовал царь от такого известия и велел немедленно устроить пир на весь город, Арапу же обещал отдать свою дочь в жены.

Перчик между тем затерялся в толпе и побрел в город, а придя туда, направился в корчму. Бросил палицу у входа и зашел передохнуть. Из корчмы Перчик зашагал прямиком во дворец и доложил царю, что разделался с драконом и вызволил его дочь из беды. Царь вперил в Перчика глаза и воскликнул:

— Вот избавитель моей дочери, он первый принес мне добрую весть! — и указал на Арапа.

— Где уж такому Перчику с драконом справиться? — вскинулся тут Арап. Да у него и оружия-то нет!

— Мое оружие осталось в корчме, — говорит Перчик. — Если не веришь, сходи принеси его сюда!

Арап вскочил и помчался в корчму. Обшарил все углы — никакого оружия нет, а на палицу, что у дверей валялась, и внимания не обратил. Не помня себя от радости, прибежал Арап к царю и сообщил, что оружия в корчме не нашлось, а без оружия человек все равно что без рук.

— Подожди же, сейчас я тебе покажу свое оружие, — крикнул Перчик, мигом слетал в корчму, схватил палицу — и к царю. Удивился царь, увидев такую огромную палицу, но все на своем стоит:

— Палицей дракона не зарубишь! Да и чем ты докажешь, что зарубил дракона? Арап вот принес мне кое-что…

— Что же он принес? — вскричал Перчик.

Показали ему головы, а Перчик сунул руку в карман, вытащил оттуда драконовы уши и бросил все шесть штук к ногам царя.

— У Арапа головы, у меня уши — решай теперь, кто из нас дракона убил?

В тот же миг в комнату вошла царская дочь, перебрала волосы Перчика, отыскала перстень со своей печаткой и объявила царю, что это и есть тот самый юнак, который ее от гибели спас. Тут уж царю нельзя не поверить, велел он Арапа казнить, а Перчика обнял и поцеловал, словно сына родного. Стал царь сватать свою дочку Перчику в жены, но юнак поблагодарил царя и сказал, что никакой ему награды не нужно — пусть только поднимет его на верхний свет. Изумился царь, глянул на Перчика и говорит ему:

— Проси у меня что угодно, а это не в моей власти!

Но Перчик заявил, что не желает ничего другого. Задумался тогда царь и сказал:

— В двух часах ходьбы отсюда живет громадная птица, величиной с дракона: она каждый год высиживает двух птенчиков — крошки, что буйволы, но птице ни разу не удалось выкормить своих детей. Какой-то дьявол уничтожает их, а кто и как — птица сама не ведает. Ступай, сбереги потомство птицы; и уж если она не вынесет тебя на верхний свет, — значит, никто не вынесет. Поторопись же. А как только условишься с птицей, возвращайся ко мне, я дам тебе все, что она потребует.

Перчик вскинул свою палицу на плечо и двинулся в путь. Вот приходит он к необъятной вербе, а на вербе гнездо висит, величиной с два больших гумна; в гнезде два птенца, словно два буйвола. Мать их куда-то улетела, и птенцы остались одни. Увидели Перчика птенцы, запищали, будто их что-то кольнуло, и метнулись к другому краю гнезда. Верба закачалась, птенцы к Перчику слетели. Огляделся он вокруг: вот так чудо — огромный дракон выгнул голову, еще минута — и он сожрет птенцов. Раскрыл дракон одну пасть — не проглотить, раскрыл вторую — опять не смог захватить птенцов. Вытянул тогда дракон третью голову, разверз пасть — вот-вот в ней исчезнут и верба, и птенцы, и смелый юнак. Но Перчик всадил свою палицу дракону в челюсть, выхватил саблю и отсек чудовищу все три головы. Хлынула из дракона кровь рекою, небо нахмурилось. Но птенцы прикрыли Перчика своими крыльями. А тут и птица вернулась. Подлетела птица к своему гнезду, защебетала, призывая своих птенцов, но птенцы не тронулись с места. Защебетала мать второй раз и третий — птенцы вспорхнули на ее зов. Увидела птица Перчика и воскликнула:

— Эге, лиса, добрехалась наконец! Так вот кто душит моих птенцов!

Тут птенцы рассказали матери все, как было. Обрадовалась птица и говорит Перчику:

— Ты спас моих детей! Проси теперь у меня любую награду!

Перчик ответил птице, что есть у него одно заветное желание — выбраться на верхний свет. Глянула на него птица с любопытством и говорит:

— Тебя еще, может быть, я бы и попробовала поднять на верхний свет, но твою палицу — ни за что!

— А я без палицы — ни на шаг! — возразил Перчик.

Тогда птица молвила:

— Корми меня сорок дней до отвала. Каждый день приноси по барану всего, стало быть, потребуется мне сорок баранов. Да в дорогу с собой приготовь сорок баранов, сорок лепешек и сорок бурдюков с водой. Сначала погрузишь мне на спину свою палицу, потом садись и сам, и двинемся мы с божьей помощью в путь. В полете следи за мной: как поверну я голову вправо — скорми мне барана и лепешку, налево поверну голову — водой из бурдюка напои. Если удастся тебе собрать столько припасов, сколько я сказала, может быть, и выберемся мы с тобой на верхний свет.

Перчик пообещал птице достать все, что она сказала, немедленно возвратился к царю и передал ему, о чем с птицей договорился. Царь подарил Перчику сорок баранов, и юнак пошел откармливать птицу. На исходе сорокового дня Перчик получил от царя еще сорок баранов, сорок лепешек и сорок бурдюков с водой. Погрузил он все припасы на птицу, сверху палицу положил, вскочил и сам ей на спину, и птица взлетела. Обернет птица голову через правое плечо — Перчик подает ей барана и лепешку, обернет через левое — бурдюк с водой. Мало-помалу все ей скормил — еще немного, и они окажутся на верхнем свете. Оглянулась птица в последний раз, а у Перчика все запасы вышли, отхватил он тогда кусок от своего бедра и протянул птице. Зажала она в клюве тот кусок, догадалась, что получила она от Перчика не простое мясо, и не стала его есть, а под язык положила. Потом рванулась из последних сил и взлетела ввысь.

Понял Перчик, что перед ними верхний свет, и уж как он обрадовался! Птица села на землю, но Перчик не мог на ноги встать, потому что отрезал от своего бедра немалый кусок. Пролежал он семь дней, и птица рядом с ним отдыхала. Потом птица ему и говорит:

— Пришла пора нам расставаться, но перед тем как проститься, напиши, пожалуйста, царю нашему фирман, что я тебя живым-здоровым на верхний свет доставила. Без фирмана не смею я царю на глаза показаться.

Перчик дал птице письмо. А она велела ему домой идти.

— До того я устал, что не могу подняться на ноги! — ответил Перчик.

Птица и давай допытываться, чем он ее в последний раз накормил. Уж Перчик и так и этак отговаривался, а потом сознался, что он наделал.

— Так вот почему не можешь ты на ноги подняться! — воскликнула птица, выплюнула тот кусок мяса, что под языком держала, и прилепила его к бедру юнака. В тот же миг Перчик, словно олень, вскочил на резвые ноги, попрощался с птицей и зашагал через леса к замку великанов. Едва завидели Перчика великаны, бросились к нему навстречу и все, как один, попадали на землю мертвыми.

А Перчик освободил закованных юношей и, прихватив с собой жен великанов да красавиц из нижнего света, двинулся домой. Увидела своих детей мать, и себя не помнит от счастья, кинулась обнимать старших сыновей. Перчик удивился и говорит ей:

— Бог с тобой, матушка, что это ты бросилась обнимать чужих, а родного сына будто и не замечаешь!

— Так ведь это же мои старшие сыновья, а с ними мои дочери! воскликнула старушка. — Ты привел своих кровных братьев и сестер. Ведь ты же их и разыскивал по всему свету! Неужели ты до сих пор их не узнал?

Обрадовался Перчик и уж не жалел, что пришлось ему испытать столько всяких невзгод. Рассказал он матери, где странствовал и какие дела совершил. Не забыл про великанов помянуть, да и про карлика тоже, — трех сестер его Перчик отдал в жены своим братьям, а на младшей сам женился. И стали они все вместе жить да поживать в довольстве и счастье.

«У ЦАРЯ ТРОЯНА КОЗЛИНЫЕ УШИ!»

Жил-был царь по имени Троян. У него были козлиные уши. Цирюльники приходили по очереди брить его, но кто из них ни приходил, домой уже не возвращался. Как побреет цирюльник царя Трояна, тот и спрашивает его:

— Что ты у меня заметил?

А тот отвечает:

— Козлиные уши.

Ну, тут ему и конец.

Так дошла очередь еще до одного цирюльника, но он прикинулся больным и вместо себя послал подмастерье. Царь спросил:

— Отчего не пришел сам хозяин?

А подмастерье отвечает:

— Заболел.

Сел царь Троян, молодец побрил его и, понятно, заметил, что у царя козлиные уши.

Царь спросил:

— Что ты заметил у меня?

— Ничего.

Тогда царь дал ему двенадцать дукатов и приказал, чтобы впредь только он приходил его брить.

Вернулся подмастерье домой. Хозяин — к нему: как было у царя? Тот ответил, что все сошло благополучно: царь велел ему и впредь приходить его брить. А о том, что у царя козлиные уши, промолчал малый. Ну вот, долгое время ходил он брить царя Трояна, каждый раз получал по двенадцать дукатов, но никому не говорил, что у царя козлиные уши. Наконец парню невмоготу уж было тайну хранить, стал он хиреть и чахнуть. Хозяин заметил, что недужится ему, начал расспрашивать, и парень долго отмалчивался, но наконец сказал:

— Есть у меня на душе тайна, да поведать о ней не смею. А сказал бы, сразу бы отлегло от сердца.

— Откройся мне, — сказал цирюльник, — я никому не скажу! А меня боишься, пойди к духовнику и признайся ему. Если же и ему боишься открыться, то выйди за город, выкопай в поле яму, всунь в нее голову и трижды поведай земле свою тайну, а потом засыпь яму.

Подмастерье так и сделал: вышел из города, в поле выкопал яму, всунул туда голову и трижды сказал:

— У царя Трояна козлиные уши.

Потом засыпал яму землей и, успокоившись, пошел домой.

Спустя некоторое время на том месте выросла бузина и дала три красных побега, прямых, как стрела. Пастушата срезали один прут и сделали из него свирель. Но только начали на ней играть, как она запела:

— У царя Трояна козлиные уши!

Скоро о том узнал весь город, наконец дошло и до царя Трояна, что дети наигрывают на свирели: «У царя Трояна козлиные уши!»

Он позвал к себе подмастерье:

— Стало быть, ты все-таки рассказал обо мне народу?

Бедняга стал оправдываться, что никому ничего не говорил, хотя и видел, какие у царя уши. Царь выхватил саблю, хотел зарубить его. Струсил подмастерье и стал ему все по порядку рассказывать: как он поведал тайну земле и как на том месте выросла бузина, как сделали из веток бузины три свирели и каждая свирель играет одно и то же. Тогда царь сел с ним в карету и поехал на то место, хотел проверить, правду ли парень сказал. А там уж остался только один прут. Царь Троян приказал сделать из него свирель. Сделали свирель, заиграли на ней и сразу услышали: «У царя Трояна козлиные уши!»

Царь убедился, что на земле ничего нельзя скрыть, даровал парню жизнь и после того позволял себя брить каждому цирюльнику.

О ХРАБРОМ КУЗНЕЦЕ

Был у отца сын-богатырь. Отдал его отец сапожному ремеслу учиться, думал, что он шутя научится тачать сапоги. Но только возьмет ученик в руки дратву, она рвется. Терпел сапожник, терпел, да и прогнал его, а на прощанье сказал:

— Мне тебя не прокормить, ищи себе другого хозяина, а раз ты такой сильный, то мой тебе совет — ступай в ученье к кузнецу.

Так он и сделал, но и у кузнеца не зажился. Ударил он молотом по наковальне — все вокруг затряслось, а наковальня в землю ушла.

— Заплачу, сколько хочешь, только уходи поскорее, — говорит ему кузнец.

«Ничего не поделаешь», — подумал молодой кузнец и сказал хозяину:

— Платы мне не надо, дай только тот железный кол, что валяется за кузней.

Обрадовался мастер, что так легко от ученика избавился, и тотчас же послал за колом шестерых подручных. Пыхтели они, пыхтели, а кол ни с места. Подошел тут к ним молодой кузнец, посмеялся над силачами, поднял кол и ушел. Нечего ему было больше здесь делать, и отправился он искать по свету какой ни на есть работенки. Побывал в двух странах, пришел наконец в третью. Идет он лесом и видит, что некий человек выворачивает сосны с корнями. Подружились они и отправились в путь вдвоем. Приходят в соседнюю страну. Как-то раз идут мимо мельницы и видят, что мельник играет жерновами: подкидывает их вверх и ловит. И его взяли с собой побратимы.

Шли они, шли и наконец решили помериться силой — кто выше подбросит камень. Первым подкинул мельник. Камень упал через час. Потом подбросил соснодер — больше часа прошло, пока камень на землю вернулся. Наконец пришел черед кузнеца; три дня ждали, пока камень на землю упал.

«Силушки у нас хоть отбавляй, никакие великаны нас не одолеют», подумали побратимы и пошли себе дальше по дороге.

Раз идут они мимо густого леса и видят: стоит на опушке большой замок. В замке том никто не жил, потому что водилась там нечистая сила. Свернули они к замку и остались в нем жить. В кладовой оказалось еды и питья вдоволь, и они так порешили: каждый день двое будут ходить на охоту, а третий — готовить обед. Как только обед поспеет, повар поднимет на башне флаг — пора, мол, обедать.

В первый день готовил обед мельник. Только собрался он подняться на башню да вывесить флаг, как вдруг подошел к двери нищий и попросил подаяния. Мельник протянул ему кусок мяса; взял его нищий, да тут же выронил и этак учтиво просит мельника: подними, дескать, — сам-то я уже стар, спина совсем не гнется. Наклонился мельник за мясом, а нищий схватил железный кол кузнеца и давай лупить хозяина. Отроду не бывал бедняга мельник так жестоко бит. Избил его нищий до полусмерти и ушел. А тем временем охотники проголодались, то и дело поглядывают на замок не видать ли на башне флага. Флага все нет и нет. Пришли они вечером домой голодные. Ух и рассердились же они, увидев избитого до полусмерти товарища. Рассказал им мельник, что с ним стряслось. Перевязали ему товарищи раны, уложили в постель, да и давай над ним насмехаться — какой-то старикашка и так его отделал!

На другой день остался готовить обед соснодер. Кузнец пошел на охоту один. И с соснодером случилось то же, что и с мельником. Домовой, принявши обличье бедного старика, до полусмерти исколошматил его, как накануне мельника. Кузнец ждал, ждал, когда взовьется над крышей флаг, да так и, не дождавшись, пошел домой.

— Эх вы, силачи! — сердито сказал он, увидев распростертого на земле соснодера. — Завтра мой черед обед готовить, вот и посмотрим, чья возьмет.

На другой день остался он дома. Едва мясо уварилось, пришел старик и просит милостыни. Кузнец разворчался, но все же дал ему кусок мяса и велел сию же минуту прочь убираться. И на этот раз мясо выпало из рук старика, и он попросил кузнеца поднять его.

— Что? — вскричал кузнец. — Ты, я вижу, до того обленился, что свое же и поднять не хочешь? — и так огрел его колом по плечу, что нищий едва ноги унес и сразу же за замком исчез — ушел в землю.

— Так-то вот, — бурчал кузнец, — теперь навек сюда дорогу забудет.

Когда раненые выздоровели, все пошли смотреть на то место, где исчез старик. Там оказалась черная пропасть.

— Одному из нас нужно туда спуститься, — говорит кузнец товарищам.

Долго те стояли в нерешительности. Наконец согласились. Привязали к скале веревку, а к веревке — колокольчик, чтоб тот, кто спустится в пропасть, в случае опасности позвонил. Первым спустился мельник, но тут же позвонил, и его вытащили наверх. Соснодер тоже недолго оставался внизу. Начал спускаться кузнец. Он захватил с собой железный кол, чтоб было чем защищаться, если кто нападет на него. Вот спустился он вниз и нащупал железную дверь с огромным засовом. Что было сил ударил по ней колом, дверь подалась, и — что за чудо! — перед ним открылся совсем другой мир. Все там было куда краше, чем на нашей земле. Оправился кузнец от удивления и пошел по дороге, и она привела его к трем замкам. Один был серебряный, второй золотой, а третий так сверкал, что смотреть на него было больно. Поразмыслил кузнец и решил заглянуть во все три замка. Подошел к первому. Дверь сторожит змей, такой огромный, каких кузнец в жизни своей не видывал. Как замахнулся храбрец, как ударил колом, так и убил змея на месте. Вошел в замок. Подбежала к нему краса-девица, назвала своим избавителем и рассказала, что была она заколдована. Радости их не было конца. Кузнец быстро привел девушку к той пропасти, по какой спустился в подземное царство, привязал ее к веревке и позвонил. Тут девушка поблагодарила кузнеца за спасение, подарила ему алмазный перстень и сказала, что в других замках томятся еще две заколдованные девушки. Соснодер и мельник вытащили ее наверх. И так она им понравилась, что обоим захотелось на ней жениться.

Кузнец надел на палец перстень и смело направился к золотому замку. Он уже собирался войти в него, как вдруг из густого кустарника выскочило поганое чудище и с разинутой пастью бросилось на него. Завязался тогда кровавый бой, едва кузнец одолел чудище. И здесь вышла к нему краса-девица, еще краше первой. Ее он тоже отправил на белый свет. На прощание подарила девушка кузнецу золотой меч и велела обнажить его только в случае большой опасности. Увидели соснодер и мельник, что вторая девица еще прекраснее первой, и давай тузить друг друга — каждому хотелось взять ее за себя замуж.

С мечом у пояса и железным колом в руках отправился кузнец в третий замок. А там вход сторожил страшенный трехглавый змей. Кузнец без долгих разговоров хватил чудовище колом, думал, что убьет его с одного удара, да не тут-то было. Кинулся змей на него, — вот-вот сожрет. Схватились они, долго бились; наконец змей ослабел, кузнец замахнулся своим золотым мечом и отсек ему все три головы. Рухнул змей замертво к ногам юнака — даже земля затряслась…

Вошел кузнец в замок и увидел красавицу девицу. Как утренняя звезда затмевает другие звезды, так она красой своей затмевала двух первых девиц. Долго юнак и девица глядели друг на друга, не могли наглядеться, а когда пришли в себя, красавица сказала кузнецу, что век будет его помнить. Кузнец отвел спасенную к пропасти, и ее тоже подняли наверх. Увидели ее соснодер и мельник и ну отвешивать друг другу тумаки.

Наконец позвонил сам кузнец, но товарищи и не думали поднимать его, не хотели, чтобы досталась ему распрекрасная девица, из-за которой они бились смертным боем.

Стал кузнец раздумывать, как ему на белый свет выбраться. Думал, думал и решил снова обойти все три замка. Набрал там золота, серебра и алмазов, сколько мог унести. В последнем замке попался ему на глаза домовой: забился со страху в угол и трясется как осиновый лист. Кузнец велел ему показать ту дверь, что вела на землю. Домовой достал огромный ключ, протянул кузнецу и рукой показал дорогу, — вот, мол, она и выведет к той двери.

— Что? — сердито вскричал кузнец. — Еще не хватало, чтоб я сам двери отпирал! А ну-ка, живо вперед, если не хочешь, чтоб я тебя железным колом подгонял!

Волей-неволей пришлось домовому идти. Подошли к двери. Домовой позвонил в колокольчик, двери отворились, и — что за чудо! — все три замка провалились сквозь землю.

Кузнец перепугался и со всех ног бросился вон из подземного царства. Выбежал он на землю, глядь, на зеленых равнинах стоят замки. Кузнец подумал: «Уж не сон ли все это?» Подошел он к замкам, а там соснодер и мельник дерутся из-за третьей девицы. Струсили они при виде кузнеца. Вмиг прекратился жестокий бой. Оба упали перед кузнецом на колени и стали умолять, чтобы он их пощадил. Кузнец милостиво простил их, но с условием, что третью девицу он возьмет себе, первую отдаст мельнику, а вторую соснодеру.

Все три девицы благодарили своего избавителя, а самая красивая с радостью согласилась стать его женой. И в тот же миг кузнец из простолюдина превратился в прекрасного юношу в шелковых одеждах. Богатырская сила его пропала, потому что больше в ней не было надобности. То же самое случилось и с мельником и с соснодером.

Через три дня все трое сыграли веселую свадьбу. Каждому досталось по замку: кузнецу — самый лучший, мельнику — серебряный, соснодеру — золотой. И от каждого побратима пошел славный род.

О ЖЕНЩИНЕ, ОКАЗАВШЕЙСЯ ЗЛЕЕ ЗМЕИ

Была у одного человека жена — злющая баба, хуже змеи. Поедом ела мужа и такая была ехидна — все жалит его, жалит. Скажет он что-нибудь разумное, она тотчас так вывернет его слова, что умное станет глупым. Купит он снеди какой или что другое для дома — жена все охает. Ну, а ругалась она каждый день и дралась постоянно.

Не только муж страдал от нее. И соседей, видит бог, доводила до слез злая баба, извела всех от мала до велика.

Измучился бедный муж, готов был схватить шапку в охапку и бежать на край света, чтоб его и сыскать не могли.

Наконец дошло дело до того, что злющей бабе для ссор и криков дня уже не хватало, — она и ночами вопила, бранилась и честила мужа на все корки.

Камень и тот бы не выдержал. Как-то раз дотерпел бедный муж до рассвета, да и сбежал. Бежит без оглядки. Очутился он утром в горах, и попался ему на глаза — на беду ли, на радость, кто знает! — глубокий колодец. «Вот где спасенье, — подумал бедняк. — Брошусь в колодец и навеки избавлюсь от злой жены».

Собрался он с духом, подошел к колодцу, и вдруг пришла ему в голову мысль: «А не рано ли? (Жизнь-то все же и в горе мила!) Что за глупость? Брошусь я в колодец, а проклятая баба будет жить-поживать, заведет себе нового мужа, да и станет его мучить, как меня мучила. Заманю-ка я сюда ее и сброшу в колодец. Сам избавлюсь, да и другим, может, помогу, не позволю тиранить нового мужа».

Вот рассудил он так и возвратился домой. Говорит жене:

— Слушай, жена, счастье нам привалило! Нашел я в горах пересохший колодец, а там гнездится несметное множество голубей, откормленных, жирных, — таких, как ты любишь. Если хочешь, пойдем и наловим голубей, посадим в мешки, притащим домой: которых съедим, а которые пускай еще поживут, а потом мы их тоже зарежем.

Поддалась на обман ненавистная баба — так уж, видно, суждено ей было и пошла вместе с мужем к колодцу. А когда уж осталось идти недалеко, муж велел ей взять в руки передник: растяни, мол, его, да и держи наготове, как только подойдем, сразу накрой передником колодец. Голуби в ловушке окажутся. И еще он велел ей идти тихонько-тихонько, да согнувшись, не то вспугнешь голубей прежде времени. Сам он крался за нею следом, и когда подошла она к краю колодца, схватил ее за ноги и сбросил вниз: «Получай по заслугам, змея подколодная, баба проклятая, пускай здесь кости твои истлеют».

Пошел он, довольный, к себе домой. Только радоваться ему долго не довелось: дети кричат, одному хлебушка дай, другой по нужде просится, третий маму зовет, четвертому спать захотелось, пятый… Да мало ль хлопот с ребятишками!

Вот какие дела! От одной беды избавишься, с другой спознаешься. Всю ночь мужик промаялся — детишки заснуть не дают, и жена из ума не выходит: каково-то ей в темном колодце!

Ну, дождался он утра, взял побольше веревок и отправился в горы — жену вызволять. Коль жива, пусть домой возвращается, потому как отец не может детям мать заменить.

Подошел он к колодцу, связал веревки, чтобы вышла одна подлиннее, и спустил в глубину. Подождал немного и потянул за веревку — проверить, ухватилась жена или нет. Чует, веревка натянулась, — значит, уцепилась жена. Стал он тянуть веревку, а когда вытянул почти до конца, заглянул в колодец, хотел жене пригрозить: обещай, мол, что переменишь свой нрав, а не то снова в колодец брошу. И что же он видит! На веревке змея, здоровенная, страшная! Испугался бедняк и хотел уж выпустить из рук веревку. А змея взмолилась:

— Ради бога, братец, не кидай меня снова в колодец: там такая злая баба — со вчерашнего дня с ней воюю, еле-еле спаслась от ее когтей. Если вытащишь, золотом осыплю и на почести не поскуплюсь.

Как услышал несчастный змеиные речи, у него сердце защемило: жена-то его злее змеи оказалась! Ну и вытащил он змею из колодца.

— Спасибо тебе! — прошипела змея. — Спасибо за спасенье от проклятой злодейки, ведь она хотела меня задушить! Слушай, что я скажу: в колодце хранится несметный клад. Но спускаться туда я тебе запрещаю: там эта ведьма, она тебя тотчас задушит. Нет, мы сделаем вот как: приползу я нынче вечером в город, обовьюсь вокруг шеи царевны. А ты приходи во дворец и обещай царю, что избавишь царевну от змеи. Ты погладь меня и попроси, чтобы я ушла. Я тотчас сползу. Только прежде сторгуйся с царем о награде. А потом поползу я к другому царю, обовьюсь вокруг шеи царевича. Ненавижу царей, — ведь один царь и бросил меня в колодец, где я страдала столько лет. Тут уж ты не мешайся, во дворец не ходи, а не то я ужалю. Ну, иди себе, братец, домой, я же прогуляюсь немного вот по этой распрекрасной горе, по зеленому лесу, а под вечер к царю поползу потихоньку.

Возвратился бедняга домой, промаялся целую ночь: опять дети покоя ему не давали. А наутро услышал — кричат глашатаи во всем городе: обвила, мол, царевнину шею змея. Ну, муж и сказал — была б, мол, награда хорошая, а избавить царевну от напасти труд невелик.

И вот, от одного к другому, от одного к другому, понеслась эта весть и долетела до царя. Тотчас царь велел привести к нему избавителя.

Пришел тот к царю, сторговались они. Подошел мужик к змее и погладил ее. Она с шеи царевны сползла и к другому царю во дворец потихоньку направилась.

Ну, а первый-то царь как увидел, что дочь от смерти избавлена, заплатил парню вдвое больше обещанного, а уж как благодарен был — не рассказать!

А немного погодя разнеслась молва по столице: приползла мол, змея прямо в горницу к сыну другого царя да вкруг шеи царевича и обвилась.

Собрались отовсюду к царю знаменитые лекари, знахари да кудесники. Но змея никого не боится — сидит и сидит!

Дошла до царя благодатная весть: мол, в соседнем государстве некий человек снял змею с шеи царевны. Отец царевича тотчас велел позвать того человека.

Что тут делать! Он и не прочь бы пойти, да ведь змея сказала: «Не ходи ко второму царю, а придешь — так ужалю!»

Вот беда-то! Пойдешь — змея загубит. Не пойдешь — так силой притащат! У силы-то разве есть справедливость? Хочешь не хочешь — иди!

Ну, пошел он, а сам все раздумывает да прикидывает — как бы горю помочь. Наконец придумал. Вот пришел он к царю, сторговался с ним как полагается, а потом снял башмаки, взял шапку в охапку и вбежал как помешанный в хоромы, словно кто гнался за ним. Подбежал он к змее и шепнул:

— Удирай! Проклятая баба, жена моя, вылезла из колодца и мигом проведала, что мы с тобой здесь. Бросилась следом за нами, хочет тебя задушить, да и меня сжить со света за то, что помог я тебе из колодца выбраться, от нее избавиться.

Сказал он такие слова, повернул назад, глаза вытаращил, завопил во всю глотку и ну бежать, да все приговаривает:

— Ах, спасайся, сестрица змея, а то совсем уж рядом проклятая баба! Удирай скорее, не то будет поздно!

Кричит, а сам как безумный вкруг дома бегает — будто и впрямь от погони спасается. Услыхала те крики змея и поверила, поддалась на обман, соскользнула с шеи царевича, да и помчалась прочь без оглядки.

Ну, а царь не знал уж, как и благодарить за спасение своего сына любимого, добром за добро заплатил, — дал денег толику немалую и с почетом домой проводил.

Так избавился парень от злой жены, да еще и разбогател, а потом женился на другой, привел в дом хозяйку хорошую и сердцем добрую.

ЦЫГАН И ВЕЛИКАН

В чаще леса стояла заброшенная мельница. С давних пор никто на той мельнице не жил и зерна не молол, потому что ходили слухи, будто там водятся привидения.

Однажды цыган стащил где-то мешок кукурузы и стал раздумывать, где бы ему зерно смолоть, чтобы никто не застал его за этим делом. Вспомнил он про лесную мельницу и говорит жене:

— Положи-ка мне в торбу хлеба да кусок свежего сыра, я пойду ночью на мельницу кукурузу молоть.

Пробрался цыган в мельницу, засветил лучину, запер дверь и принялся за работу. Как раз в эту пору возвращался откуда-то домой великан и услышал стук мельничного колеса. Разобрало великана любопытство, подошел он к мельнице и постучался в дверь.

— Отвори!

— Не отворю, — отвечает цыган.

— Отвори! — кричит великан. — А не то крышу на тебя свалю!

Цыган мигом вытащил из торбы сыр, сунул руку в дыру, что зияла в стене, и стал сыр в кулаке сжимать, пока из него сок не закапал.

— Эй ты, буян! — крикнул цыган, насмехаясь. — Видишь, как из этого камня вода капает? Хочешь, чтобы я из тебя тоже все кишки выпустил?!

Такие слова пришлись великану не по душе, и проговорил он ласковым голосом:

— Да что ж ты зря разошелся? Мы с тобой можем и поладить, ведь я и сам не робкого десятка!

Цыган отпер дверь, и они с великаном просидели до самого утра, все рассказывали друг другу про свои молодецкие подвиги. Наконец великан проголодался и говорит:

— Эй, цыган, чем бы нам с тобой позавтракать?

— Для себя я припас все, что нужно, а ты уж сам о себе позаботься, отвечает цыган.

— Ладно, я пойду попробую раздобыть вола. Вола и на двоих хватит. А ты тем временем дров припаси, чтоб мясо зажарить.

Великан пригнал вола с ближайшего пастбища, зарезал его, освежевал и хотел было на вертел насадить, а цыгана с дровами все нет да нет, великану не из чего вертел сделать. Отправился он в лес и вдруг видит: цыган как ни в чем не бывало копает яму под большущим буком. Удивился великан, закричал:

— Что это ты делаешь?

— Подождешь — увидишь! Не стану же я бегать взад-вперед с дровами. Уж лучше я выкопаю этот бук и приволоку сразу целое дерево к мельнице!

— Да зачем нам целое дерево? — разозлился великан, обломил несколько огромных ветвей, взвалил их на плечи и зашагал к мельнице.

— Что ты хочешь — пойти по воду или вола на вертеле вертеть? спрашивает великан.

А цыган отвечает:

— Лучше уж я буду вола вертеть!

Великан схватил воловью шкуру и отправился за водой. Вот вернулся он, глядит: один бок у вола зажарился, а второй еще совсем сырой.

— Что же ты вола не перевернешь? Пусть он со всех сторон обжарится, укоризненно молвил великан.

— С меня и одного бока достаточно, — сквозь зубы процедил цыган, — а если тебе мало, сам и переворачивай!

Великан зажарил вола и говорит:

— Ну вот сейчас за едой и узнаем, кто из нас двоих настоящий удалец!

Великан пристроился к волу с одной стороны, цыган — с другой, и принялись они уписывать за обе щеки. Цыган, пока ел, набил жареным мясом полные карманы и торбу. Наконец насытился великан, еле дышит, отвалился от еды. И тут-то увидел, что цыган вырыл в воловьей туше пещеру поглубже. Растрогался великан, обнял цыгана и говорит:

— Дорогой брат, пойдем со мной. Хочу показать своим товарищам настоящего удальца!

Цыгану польстила такая честь, и они двинулись в путь. Вскоре пришли они к жилищу великанов. Хозяева на ту пору собирали в саду черешню. Согнет великан дерево, одной рукой держит за макушку, а другой ягоды обирает. Цыгану работа понравилась. Подошел он к одному великану и будто бы помогает дерево наклонять, а сам знай себе свободной рукой ягоду за ягодой в рот отправляет. Вдруг великан отпустил макушку, дерево разогнулось, цыган взлетел в воздух и — бах! — шлепнулся прямо в кусты, где сидела в гнезде галка с птенцами. Цыган сунул галку в карман и как ни в чем не бывало вылез из кустов.

— Зачем же ты дерево отпустил? — спрашивает великан.

— Отпустил?! Да я птицу увидел в небе и прыгнул за ней. Вот она гляди! — И с этими словами цыган вытащил галку из кармана.

Вдруг откуда ни возьмись заяц бежит. Цыган как закричит:

— Держи его! Держи!

Бросился великан зайца догонять, бегал за ним, бегал, да так и не поймал.

— Эх ты! — смеется над ним цыган. — Куда уж тебе за птицами в небе гоняться, коли не сумел поймать зверушку, что по земле бегает!

Великаны диву даются, верят мошеннику. Повели они цыгана в горницу к своему старейшине, рассказали про молодецкие подвиги цыгана, которым сами они свидетелями были, и старейшина предложил цыгану остаться у них насовсем.

Утром послал старейшина по воду двух великанов и цыгана и каждому дал скатанный бурдюк из воловьей шкуры. Бедняга цыган и пустой-то бурдюк из последних сил волочит. То по земле тащит, то на спину взвалит, и все думает, как бы ему из этой передряги выкрутиться. Пришли к источнику. Великаны наполнили все бурдюки водой, а цыган взял лопату и принялся рыть канавку от источника к дому.

— Что ты такое затеял? — спрашивают великаны.

— А вы разве не видите? — отвечает цыган. — С какой же стати каждый день воду таскать, когда можно подвести ее к самому дому. Вот и будет вдоволь свежей воды!

Взмолились великаны:

— Не рой канаву, ради бога! Еще затопит водой наше жилье.

— Нет, буду рыть! — заупрямился цыган. — А не то и вовсе по воду никогда не пойду!

— Милый, не рой, пожалуйста, канаву, а уж мы и тебя, и твой бурдюк с водой донесем до самого дома!

Поведали великаны своему старейшине, какую беду удалось им от дома отвести, а он и говорит:

— Коли так, я теперь цыгана буду в лес наряжать за дровами.

Утром посылает старейшина великанов в лес за дровами, а с ними и цыгана. Вот пришли они в лес, каждый великан облюбовал себе по буковому дереву, спилил его и на плечо взвалил. А цыган распутал длинную-предлинную веревку, что из дома с собой прихватил, и заарканил чуть не пол-леса.

— Что ты такое затеял? — удивились великаны.

— Да ничего особенного. Зачем бегать каждое утро в лес по дрова?! Лучше уж я сразу приволоку запас дней на десять — пятнадцать.

Взмолились великаны:

— Дорогой, не надо! Ты дровами весь двор завалишь, и придется нам тогда перелезать через поленницы в дом!

— А я все-таки по-своему сделаю, а иначе и вовсе дрова не понесу!

— Уж ты только послушайся нас, а мы и тебя, и твою вязанку сами домой дотащим!

До тех пор великаны уговаривали цыгана, пока тот не согласился.

Дома рассказали они о новой проделке цыгана. Встревожились великаны. И старейшина, посоветовавшись со всей общиной, говорит цыгану:

— Тесновато наше жилье для такой оравы. Вот тебе пятьдесят дукатов и ступай поищи себе другое пристанище!

— И не подумаю! — отвечает пройдоха. — Мне и здесь хорошо! Я с вами как нитка с иголкой, — куда вы, туда и я!

Цыган спал на кухне, возле очага, там было тепло и удобно. Вечером слышит цыган, как великаны в комнате между собою шепчутся:

— Надо его прикончить, а то от него не избавишься!

Выведав замысел великанов, цыган достал из чулана седло, положил его перед очагом вместо себя, прикрыл, а сам ушел спать в чулан. Через некоторое время крадется в кухню великан с огромным железным молотком в руках. Как трахнет: трах! трах! трах!

— Готов! — пробормотал великан и отправился спать.

Цыган отнес седло обратно в чулан, лег на свое место и заснул. Проснулся еще до восхода солнца, раздул огонь в очаге и давай песни распевать. Прибежали великаны и диву дались: видят, цыган жив и здоров.

— Как ты спал? — закричали они.

— Отлично! Вот только блохи кусали, сколько их тут было — один бог знает!

Великаны в недоумении подтолкнули друг друга локтями и замолчали. А старейшина снова принялся цыгану толковать:

— Нет, право, тесновато наше жилье. Да к тому же, честно признаюсь, не пристало тебе с нами якшаться, потому что ты из героев герой. Вот тебе сто дукатов, и ступай откуда пришел!

— Да я и за тысячу дукатов не уйду! — отвечает цыган. — Мне и здесь хорошо. Да и зачем мне уходить отсюда? Небось дома у меня ни старый, ни малый не плачет и есть не просит!

Был праздничный день, и потому великаны не стали работать, а пошли в поле состязаться, кто дальше всех камень бросит. Ведь и мы с вами, хоть и не великаны, а тоже любим эту игру…

Возьмет великан целую глыбу себе на ладонь, поднимет на высоту плеча, да ка-ак швырнет ее… Пришел черед и цыгану камень бросать. Тут он и спрашивает:

— Что это за крепость с башней вдали виднеется?

— А почему это тебе любопытно?

— Помолчите немного, сейчас увидите, как башня на землю полетит! — со злостью ответил цыган.

— Ой-ой! Не кидай туда камень, — закричали хором великаны. — Кидай в другую сторону. В той крепости живет наш царь, и если ты попадешь в его башню, он снимет нам головы с плеч!

— А мне-то что! — отмахнулся цыган. — Не боюсь я ни вас, ни вашего царя! — и стал рукава засучивать.

Окружили его великаны:

— Дорогой, милый наш брат! Выслушай нас! Мы тебе подарим бурдюк, доверху набитый золотом и дукатами, только уходи ты от нас, ради бога! Мы и тебя, и ношу твою до самого дома доставим, чтоб тебе не пришлось надсаживаться!

Лягушка без принуждения в воду прыгает, а цыгана тоже долго уговаривать не пришлось.

Взобрался он на плечи к великану, два других схватили бурдюк, полный дукатов, и пошли. Вдруг слышит цыган, как старейшина носильщикам шепчет:

— Хотелось бы мне, чтобы вы принесли дукаты обратно!

Цыган притворился, будто ничего не слыхал.

Вот пришли они к дому цыгана, протиснулись в низкую дверь. Нагнулся тот великан, что бурдюк с золотом тащил, и протяжно вздохнул: «Уффф!» А цыгана точно ветром сдуло — вскочил и кинулся на крышу.

— Что такое? — всполошились великаны.

— Подождите, сейчас моя дымовая труба даст вам ответ, а вы передадите его своему старейшине, если только живыми до дому доберетесь!

Великаны бросились бежать со всех ног, а бурдюк, набитый золотыми дукатами, достался цыгану. Дукатов было в нем столько, что всем бы нам хватило с лихвой!

КУЗНЕЦ В РАЮ

У деревенского кузнеца был хороший виноградник. Кузнец за ним ухаживал и каждый год снимал виноград — когда мало, когда много, а бывало, и свыше ста бочонков вина выделывал. А один год урожай выдался богатейший — лозы просто были осыпаны гроздьями. Кузнец уже подсчитывал, сколько вина у него будет, и приготовил бочки к сбору винограда. Но перед самым сбором налетел град и все побил, прямо с землей сровнял. У кузнеца случилось то же, что и у других. Пошел он поглядеть на свою беду и увидел, что все погибло, лишь кое-где виднелись ягоды. Он собрал все, что осталось после града, набрал корзиночку, отжал и получил две окки[2] виноградного сока. Слил сок в бочоночек, он в нем носил обычно вино работникам на виноградник. И подумал: «Раз уж стряслась такая беда с моим виноградником, понесу я эту малость сладкого сока домой и кого первого повстречаю, с тем и разопью его, а дома, слава богу, у меня еще есть старое вино». Пошел кузнец домой. Несет бочонок и поглядывает — кто ему первый встретится. Шел, шел и видит — навстречу женщина. Он ближе подходит, а женщина прямо к нему, не дожидается даже, чтоб он поздоровался, а сразу говорит:

— Кузнец! Я как раз шла к тебе. Узнала у тебя дома, что ты на винограднике, и пошла к тебе.

— А кто ты такая и что тебе от меня надо? — спрашивает кузнец.

— Я смерть, — отвечает женщина, — пришла за тобой.

Кузнец отпрянул в испуге, но потом спохватился, что-то сообразил и говорит:

— Голубушка смерть! Град побил мой виноградник, а ведь он давал мне до ста бочек вина. А посмотри, сколько я набрал в этом году. Когда я шел с виноградника, то решил распить этот сок с первым, кого встречу на дороге. Прошу тебя, любезная, давай сперва разопьем бочоночек, а потом уж делай со мной что хочешь.

Выпил кузнец за ее здоровье и ей поднес. Так они по очереди и тянули из бочонка, пока не опорожнили его. Кузнец пьет, а сам что-то надумал и говорит:

— Правду ли, смерть, люди говорят, будто ты можешь пролезть сквозь самую крохотную щелочку, куда даже и соломинку нельзя просунуть. Ты, как погляжу, женщина крупная, неужели ты смогла бы пролезть в маленькую дырочку, — к примеру, вот через это отверстие в бочонке. Хотел бы я поглядеть на такое чудо, прежде чем умереть.

— Я тебе покажу, держи бочонок и вынь затычку, — сказала смерть.

Кузнец только того и ждал, держит бочонок, а смерть вытянулась в ниточку и влезла в него. Как только кузнец увидел, что смерть сидит в бочонке, он быстро заткнул отверстие, да еще ударил по нему топориком, который у него был с собой. Пошел он домой. Смерть из бочонка молит отпустить ее и обещает не убивать. Но кузнец не поверил, пришел домой, отнес бочонок на чердак, а там повесил его на гвоздь на дымовой трубе. Люди и перестали умирать — смерть-то висела в бочонке на чердаке у кузнеца. Надоело это богу, и он послал дьявола за кузнецом. Пусть, мол, даст отчет, как он смел запереть смерть в бочонок. Приходит дьявол к кузнецу и говорит:

— Послушай, кузнец, бог меня за тобой послал. Дай-ка ему отчет, зачем ты смерть запер в бочонок. Коли не пойдешь добром, силой потащу.

Кузнец говорит:

— Я божьей воле покоряюсь, но прошу тебя, черт, от всего сердца, позволь мне выковать для детей топор, нож и мотыгу, а потом уж я пойду перед богом милостивым ответ держать. И еще попрошу тебя, помоги мне раздуть огонь, чтобы скорее дело шло.

Дьявол согласился, но просил показать, как надо дуть. Кузнец отвел его в кузницу и говорит:

— Лучше всего — пролезь через эту дырочку в кузнечные мехи и дуй, а я буду ковать.

Как только дьявол залез в мехи, кузнец живо зашил отверстие и позвал своих подмастерьев: каждый взял в руки молот и ну колотить черта, по шерсти и против шерсти. Отлупили его наилучшим образом. Били по мехам так, что их изодрали, а дьявола расплющили, — едва он ноги унес в преисподнюю.

Через некоторое время бог шлет уже трех чертей за кузнецом, чтобы пришел дать отчет, как он, безумный, смел запереть смерть в бочонок.

Пошли трое чертей к кузнецу. Подходят к его дому, а он собирается идти дрова колоть.

— Эй, кузнец, — закричали черти, — нас бог послал за тобой, чтобы ты отчет ему дал. Не пойдешь добром, потащим силой.

А кузнец отвечает:

— Я воле божьей покоряюсь, только попрошу вас, черти, помогите мне расколоть вон ту колоду, чтоб детям было хоть немного топлива, а как расколем колоду, так и пойду с вами.

— Ладно, — отвечают черти, — ты только покажи нам, как тебе помочь, мы никогда дров не кололи.

— Я покажу вам, идемте.

Пришли туда, расщепил кузнец колоду с одного края и говорит одному из чертей:

— Как только я вытащу топор из колоды, ты в расщеп и сунь пальцы вместо клина.

Черт так и сделал, сунул туда пальцы, а расщеп и ухватил их будто клещами.

— Стой так, пока я расщеплю колоду с другого края.

Кузнец расщепил колоду с другого края и говорит второму черту:

— А ну-ка, сунь пальцы в расщеп и подожди, пока я расколю колоду посередке.

Второй черт тоже послушался кузнеца, и ему также защемило пальцы. Тогда кузнец расколол колоду посередине и защемил пальцы третьему черту. Так и стояли они все трое, словно прикованные к колоде. Кузнец позвал своих подмастерьев. Принесли они палки и отлупили чертей, как лупят волов, что забрели в чужой огород. Колотили их изо всех сил, чуть до смерти не избили. Взмолились черти, просят кузнеца отпустить их, обещают не вести его к богу ни уговорами, ни силой, пусть делает со смертью что хочет. Кузнец смиловался и отпустил чертей. Как только вытащили они свои пальцы из расщепа, то и пропали бесследно.

Кузнец стал жить да поживать. Прожил он и сам не знал сколько лет. Когда надоело ему жить, пошел он к райским воротам и постучался. А апостол Петр из рая спрашивает:

— Ты кто?

— Да кузнец. Господь бог звал меня дать отчет насчет смерти.

— Ступай отсюда, нет для тебя тут места, — отвечает Петр из рая.

«Ну, коли так, — подумал кузнец, — пойду-ка в преисподнюю и спрошу чертей, кто их посылал ко мне». Приходит к воротам преисподней и стучится. Черт-привратник отворил окошечко в калитке и спрашивает:

— Ты кто?

— Да кузнец.

Как услышали это черти в аду, перепугались, — особенно те, что побывали у кузнеца, и умолили привратника не пускать его, а то, мол, всем не миновать беды.

— Нет тут для тебя места, — сказал черт кузнецу, — проваливай отсюда.

Услышал это кузнец и снова пошел к райским воротам. Постучался. Из рая спрашивают: «Кто?» — а он говорит: «Кузнец».

— Ступай, — говорят, — нет тут для тебя места.

— Пожалуйста, — говорит кузнец, — смилуйтесь, позвольте хоть заглянуть, посмотреть, как живется в раю, приоткройте ворота, чтоб я мог поглядеть, как у вас там.

Только приоткрыли ворота, кузнец и шмыгнул туда. В раю он увидел груды старой одежды и узнал свои старые штаны. Он их давно как-то отдал нищему. Сел кузнец на свои штаны. А Петр-ключарь говорит ему:

— Ступай прочь!

— Не желаю, — ответил кузнец, — останусь здесь и буду сидеть на своих старых штанах.

Петр пошел к богу, доложил, что кузнец силой ворвался в рай и теперь не хочет уходить, нашел-де свои старые штаны, которые он подарил когда-то нищему, и не хочет уходить.

— Не тронь его, — смилостивился бог, — пусть остается.

Вот так кузнец попал в рай.

ЖЕЛЕЗНЫЙ ПЕРСТЕНЬ

Жила-была на свете бедная женщина. Ютилась она со своим единственным сыном в лачуге на краю села. Чтобы прокормить себя и ребенка, мать работала не покладая рук. Когда мальчик подрос, понял он, что им выпала нелегкая доля, и решил сам зарабатывать себе на хлеб, чтобы не быть в тягость своей несчастной матери.

Нанялся мальчик в услужение. Вот заработал он первые три крейцера, и потянуло его постранствовать, по миру побродить да счастья поискать. Простился он с матерью, взял с собой три крейцера и отправился в путь.

Шел он, шел и попал наконец в незнакомое село. Он очень проголодался и только хотел было купить на крейцер хлеба, вдруг видит — толпа мальчишек-озорников швыряет камнями в старого шелудивого пса. Парнишке стало жаль собаку, и он попросил сорванцов оставить ее в покое. Но злые дети лишь посмеялись над ним, и знай себе швыряют в собаку камни. Тогда мальчик сказал:

— Отдайте мне пса, я заплачу за него крейцер.

Озорники с радостью согласились, взяли крейцер и отдали собаку.

Пошел мальчик дальше. Жарко, солнце палит, а собака не отстает, плетется рядом. Вдруг она заговорила человечьим голосом:

— Ты спас меня от смерти! Чем тебе за это отплатить? Я тебя не покину, — может, еще и пригожусь!

Долго они шли, пока не попали в другое село. Мальчик устал и проголодался и хотел было купить на крейцер хлеба, как вдруг увидел на самой середине моста гурьбу детей с каким-то мешком.

Подошел к ним мальчик и спрашивает, что у них в мешке. Злые дети отвечают, что в мешке, мол, сидит старая кошка и они собираются ее утопить. Пожалел мальчик кошку и попросил уступить ее за крейцер. Озорники развязали мешок и выпустили кошку, а мальчик вытащил из кармана крейцер.

И снова отправился мальчик странствовать по свету, а с ним собака и кошка. В пути кошка и говорит своему избавителю:

— Ты спас мне жизнь! Как тебя отблагодарить? Останусь-ка я при тебе, может, и пригожусь!

Долго шел мальчик вместе с собакой и кошкой, и пришли они на зеленый луг. А возле самой дороги увидел мальчик пастуха: замахнулся пастух длинной палкой, целится в пеструю змейку.

— Что ты делаешь? — воскликнул мальчик.

— Хочу убить эту ползучую тварь! — ответил пастух.

А мальчику жаль пеструю змейку, и он попросил пастуха пощадить ее. Пообещал за змейку крейцер. Взял пастух монету, а мальчик — змею.

Пошли они теперь вчетвером — мальчик, пес, кошка и змейка. Вдруг змея заговорила:

— Ты меня от верной смерти спас. Что бы мне сделать для тебя? По свету с тобой я идти не могу, потому что люди ненавидят меня лютой ненавистью. Пойди лучше в город моего отца, короля всех змей! Я дам тебе железный перстень, и пока перстень будет твой — любое твое желание тотчас же исполнится. Но запомни хорошенько, что я тебе скажу! Когда мы к городу подойдем, остановись перед заставой, а как только я передам тебе в руки железный перстень — бросайся на землю, потому что мой отец, змеиный король, страшно рассердится и начнет бить хвостом по земле так, что все вокруг содрогнется.

Мальчик сказал змейке, что все понял и все сделает, как она велит.

Пересекли они зеленый луг и оказались у подножья высокой горы. И вслед за пестрой змейкой полезли вверх по круче, карабкались по уступам, продирались сквозь кустарник. Наконец добрались до вершины. А на вершине под высокой отвесной скалой стоял город змеиного короля. Змейка проводила мальчика до самой заставы и велела ждать. А сама поползла в город и скоро вернулась с железным перстнем. Мальчик взял перстень и сразу бросился на землю, как ему было велено. В тот же миг поднялся страшный грохот — будто вихрь пронесся над городом. То змеиный король ударил хвостом с такой силой, что земля содрогнулась. Потом все стихло.

Мальчик встал и вернулся в долину. Он давно не ел и был очень голоден. Сел у дороги и только подумал о еде, глядь, а перед ним каким-то чудом всякие кушанья появились. Парнишка наелся досыта, накормил и собаку и кошку и тронулся в обратный путь, домой. Ну, думает, заживем теперь с матерью счастливо.

Обрадовалась мать, хоть и вернулся сын с виду таким же бедняком, каким ушел. А про перстень мальчик ничего ей не сказал.

Поздно вечером мать и сын легли спать. Заметив, что мать уснула, мальчик загадал желание — чтоб на месте их лачуги вырос сказочный дворец с высокими окнами и просторными покоями. И было бы в тех хоромах красивое убранство и дорогая посуда. Да чтоб проснуться им с матерью на мягких роскошных постелях. В сундуке чтоб лежали нарядные одежды, в трапезной на столах стояли бы лакомые кушанья, а вокруг дворца зеленели бы прекрасные сады с диковинными цветами.

Как задумал мальчик, так все и исполнилось.

Утром открывает мать глаза и только диву дается. Из старой хижины перенеслась она в чудесный дворец, заснула на жестком ложе, а проснулась на мягкой белоснежной постели в покоях дивной красоты. Встала мать и обошла весь дворец: в какую горницу ни войдет — одна лучше другой. Заглянула в трапезную, а там стол ломится от диковинных блюд. Весело ей стало, да и боязно. Вот дошла она наконец до опочивальни сына и спрашивает его, кто же эти чудеса сотворил. Тут мальчик рассказал ей все по порядку как он по свету бродил, что с ним в дороге случилось и от кого получил он железный перстень.

С тех пор мать и сын зажили в достатке и в радости. Чего бы они ни пожелали — все тотчас исполнялось.

Время шло. Мальчик незаметно подрос, юношей стал, а мать состарилась и не могла уже справляться с домашней работой. Задумал молодец жениться и говорит матери:

— Пойду-ка я поищу себе невесту и приведу ее в дом. Все тебе полегче будет: забот да хлопот поменьше!

Снарядился юноша в дорогу и пошел прямиком к королю сватать его дочь. Разгневался король: какой-то простолюдин посмел королевну в жены себе просить. Но, услышав, что есть у молодца волшебный перстень да прекрасные хоромы, король решил не прогонять жениха, а задать ему такие задачи, что и выполнить их невозможно, вот и вернется жених домой с пустыми руками.

— Я согласен отдать тебе в жены свою дочь, если ты пересадишь в мой сад самую красивую и высокую ель из тех, что растут в лесу, — сказал король юноше.

Проснулся король на следующее утро и глазам своим не верит: поднялась в его саду высоченная ель, лесная красавица. Да не особенно торопится он дать согласие молодцу, а говорит ему:

— Отдам тебе в жены свою дочь, если выстроишь хрустальный дворец.

Наутро встал король с постели пораньше и видит — неподалеку от его дворца блестит на солнце замок, весь из хрусталя.

Говорит тогда король:

— Получишь мою дочь, если проложишь от хрустального замка к моему дворцу широкую дорогу и обсадишь ее невиданными деревьями. Да пусть на ветвях птицы диковинные распевают и чтоб не было там двух одинаковых деревьев и двух одинаковых птиц.

На третье утро поднялся король чуть свет и видит — протянулась от его дворца широкая дорога, вся обсаженная деревьями, а на них распевают диковинные птицы, и все деревья и птицы разные.

Королю уж нельзя на попятный идти, и пообещал он юноше отдать в жены свою дочь.

А надо сказать, что королевская дочь любила королевича из соседнего государства и со дня на день ждала, что приедет он к ней свататься. Вдруг узнает она, что отец обещал выдать ее замуж за другого. Противиться отцовской воле королевна не посмела, но замыслила отомстить нелюбимому жениху. Обвенчали молодца с королевской дочерью, и задал старый король в их честь пир горой. После свадьбы повел молодец новобрачную в свои хоромы, а там их с великой радостью поджидала свекровь.

Королевская дочь притворилась доброй да ласковой. А молодец радовался, думал, что он осчастливил сразу троих: и жену, и мать, и самого себя. Между тем молодая, хоть и угождала мужу во всем, мечтала отделаться от него поскорее и вынашивала в душе черные замыслы.

Однажды, оставшись с мужем наедине, королевская дочка спрашивает его сладким, вкрадчивым голосом:

— Скажи мне, милый, почему это все, что ты пожелаешь, сразу исполняется?

Замялся молодец, но не выдержало его сердце, возьми он да и открой свою тайну жене.

— А где же ты хранишь железный перстень? — допытывалась она.

Молодец признался, что привязал он железный перстень к шнурку и носит его у себя на груди.

Как только муж лег спать и заснул, королевская дочка расстегнула ему рубашку, перерезала ножницами шнурок и завладела железным перстнем.

Проснулся молодец утром и глазам своим не верит — очутился он с матерью в прежней убогой хижине. Дворца нет и в помине, а королевская дочь исчезла. Закручинился, запечалился молодец, бродит понурившись возле своей хижины, не знает, за что взяться. Вот подходят к нему пес и кошка и говорят:

— Пойдем искать перстень. Может, и найдем его. Мы тебе будем служить верой и правдой и сделаем все, что ты прикажешь.

Приободрился молодец, и отправились они втроем искать по белу свету волшебный перстень.

Шли они через города и села, через густые леса и раздольные равнины, пока не оказались в пустыне. Нет ей конца-края, ни травинки на ней не сыскать, ни деревца, ни ручейка, ни жилья человеческого. Наконец вышли они на берег широкого моря. Запечалился юноша пуще прежнего. А пес и кошка его утешают:

— Оставайся на берегу и жди нас. Мы переплывем море и если найдем за морем железный перстень, принесем его.

Молодец с радостью согласился, а собака с кошкой бросились в воду.

Плыли они и день и ночь, а на третье утро показался другой берег, и они выбрались на сушу. Двинулись дальше и вскоре подошли к чудесному городу. Остановились они перед крепостными стенами, а в город войти не могут ворота заперты. Бредут пес и кошка вдоль стены и вдруг видят — у самой стены растет дерево. Кошка и говорит собаке:

— Подожди меня здесь. Я взберусь по дереву на стену, со стены спрыгну в город и посмотрю, нет ли там железного перстня.

Кошка взобралась на дерево, с дерева перескочила на стену, а оттуда на землю спрыгнула. Стала бродить по городу и, по кошачьему обычаю, громко мяукать. Вдруг откуда ни возьмись королевская дочь, и говорит она королевичу из соседнего государства, с которым она поселилась в том городе:

— Смотри-ка, у меня раньше была точь-в-точь такая же кошка. Пусть у нас поживет, мышей половит.

Кошка осталась в городе и стала потихоньку шарить по всем комнатам и закуткам — нет ли где железного перстня. Но напрасно! Всюду она залезала, все обыскала, не могла только пробраться в спальню королевской дочери. Как-то раз заметила кошка, что дверь в спальню открыта, шмыгнула под кровать и притаилась. Так под кроватью и просидела до самой ночи.

Вечером пришел королевич с женой, легли они спать и заснули, а кошка вылезла из-под кровати, стала рыскать по комнате да железный перстень искать. Вдруг выскочил из норки мышонок. Прыгнула кошка, хоп! — и схватила мышонка. А мышонок пропищал:

— Не губи меня, кошка, в награду принесу я тебе железный перстень.

Кошка отпустила мышонка, тот шмыгнул под ларь и давай грызть дерево. Грыз, грыз и наконец прогрыз в том ларе дырку. Пролез в нее и принес железный перстень. Отдал его кошке, а сам юркнул в свою нору.

Ломает теперь кошка голову — как бы ей из комнаты улизнуть. Принялась мяукать, и мяукала до тех пор, пока не разбудила королевскую дочку. Та вскочила с постели и выгнала кошку вон.

Кошка зажала в зубах железный перстень да как прыгнет на крепостную стену, а со стены спустилась по дереву на землю. Там поджидал ее пес, и кошка рассказала ему, как ей удалось перстень найти.

Пустились они в обратный путь. Вышли к морю, кинулись в него и поплыли к другому берегу. Доплыли до середины моря, и стал тут пес кошку просить:

— Дай мне перстень понести. Я ведь еще ничем не отплатил моему избавителю за то, что он спас меня от гибели.

Кошка ни за что не хотела уступить перстень собаке, они заспорили, перстень упал в воду и утонул. Опечалились они, молча поплыли дальше. Вдруг перед самым носом у собаки блеснула золотая рыбка. Схватила она рыбку, а та взмолилась:

— Пощади меня, пес! В награду достану я тебе со дна морского железный перстень.

Собака выпустила рыбку, та нырнула в глубь морскую и выплыла оттуда с железным перстнем. Обрадовались кошка с собакой и быстрее поплыли к берегу.

На третий день пес и кошка вылезли на берег, где их поджидал молодец. Пес отдал своему избавителю железный перстень, а кошка рассказала, как она отыскала пропажу. Втроем вернулись они домой.

Как узнала мать, что ее сын нашел перстень — возрадовалась и горе забыла. А молодец снова продел в железный перстень шнурок и на шею надел. Потом задумался и воскликнул:

— Пусть теперь королевская дочь со своим мужем живет в бедной лачуге, а мы переселимся в богатые хоромы, что за морем высятся.

Так оно и случилось.

ЯЗЫК ЗВЕРЕЙ

У одного человека был пастух, много лет служил он хозяину верой и правдой. Как-то раз пас он овец и услыхал в лесу какое-то странное шипение. Ему захотелось узнать, в чем дело, и он пошел в ту сторону. И вдруг видит, горит лес, а в огне пожара шипит змей. Пастух остановился. Пламя подходило к змею все ближе.

— Пастух! Ради бога, спаси меня из огня! — закричал змей.

Пастух протянул палку, и змей по ней добрался до руки, а с руки на шею, да и обвился вокруг нее. Испугался пастух и говорит змею:

— Горе мне! Тебя-то я спас, а себя погубил!

— Не бойся, — отвечает змей, — отнеси меня к отцу, змеиному царю.

Пастух не идет, отказывается.

— Не могу, — говорит, — овец бросить.

— Об овцах не беспокойся, с ними ничего не случится, иди только поскорее.

Долго шел пастух со змеем на шее по лесу и добрался наконец до ворот, сплетенных из живых змей. Подошли они к воротам, змей свистнул, и ворота тут же расплелись. Змей и говорит пастуху:

— Как придем мы во дворец, отец тебе будет предлагать и серебро, и золото, и драгоценные камни. Но ты от всего отказывайся, а проси только, чтобы дал он тебе дар понимать язык зверей. Он не сразу согласится, но в конце концов даст.

Только они вошли во дворец, как змеиный царь заплакал и спросил змея:

— Где же ты был, сын мой?

Змей рассказал отцу все по порядку: как его окружило пламя и как его спас пастух. Тогда змеиный царь сказал пастуху:

— Чем наградить тебя?

— Ничего мне не надо, дай мне только дар понимать язык зверей, ответил пастух.

— Нет, такой дар не принесет тебе счастья. Ведь если ты получишь его да кому-нибудь о том расскажешь, так тут же и умрешь. Проси чего-нибудь другого, — сказал змеиный царь.

— Если хочешь меня отблагодарить, сделай так, чтобы я понимал язык зверей, а не хочешь, так будь здоров, ничего другого мне не надо. — С этими словами пастух повернулся и пошел прочь.

Царь окликнул его.

— Погоди! Иди-ка сюда. Уж раз тебе этого так хочется, открой рот.

Пастух послушался, и змеиный царь плюнул ему в рот.

— А теперь ты мне плюнь в рот, — сказал он.

Пастух плюнул, а потом — плюнул царь; и так три раза, и напоследок змеиный царь сказал:

— Ну вот, ты получил дар понимать язык зверей. Иди себе с миром, но коли тебе жизнь дорога — смотри никому ни слова. Как скажешь — тут тебе и смерть.

Ушел пастух. Идет он по лесу и слышит и понимает все, что говорят птицы, звери и прочая лесная тварь. Пришел он к своим овцам, пересчитал их и, видя, что они лежат спокойно, сам прилег отдохнуть. Не успел он лечь, как прилетели два ворона, сели на дерево и повели разговор на своем языке:

— Если бы только пастух знал, что там, где лежит черный ягненок, в земле вырыт погреб, а в погребе золото и серебро!

Услыхал это пастух, пошел к хозяину и рассказал ему. Тот дал телегу, они вместе раскопали вход в погреб и отвезли клад домой. Хозяин был человек честный и отдал весь клад пастуху.

— Возьми, сынок, весь клад, — сказал он. — Построй дом, женись и живи счастливо.

Пастух взял клад, построил дом, женился и зажил в нем. Скоро он стал самым богатым человеком не только в своем селе, но и во всей округе. Пастухи пасли его овец, коров и свиней, конюхи ухаживали за лошадьми.

Однажды, на рождество, он сказал жене:

— Приготовь-ка вина, ракии и закуски, отвезем завтра пастухам, пусть и они повеселятся.

Жена все приготовила. Утром они отправились на хутор, а под вечер хозяин и говорит пастухам:

— Ешьте, пейте, веселитесь, а я буду караулить стадо всю ночь.

Вот в полночь завыли волки, залаяли собаки.

— Можно нам прийти полакомиться? — спрашивали волки. — Мы и вам уделим мяса!

— Приходите, мы тоже не прочь полакомиться, — отвечали собаки. Только один пес, такой старый, что во рту у него осталось лишь два зуба, пролаял:

— Зря брешете. Пока у меня во рту есть еще два зуба, не дам я сделать зло моему господину.

Едва рассвело, хозяин велел перебить всех собак, кроме старого пса. Пастухи стали говорить:

— Бог с тобой, хозяин! Жалко их!

Но хозяин ответил:

— Делайте, как я приказал! — и поехал с женой домой.

Ехали они верхом: муж на коне, а жена на кобыле. Конь ускакал вперед, а кобыла отстала. Конь заржал и говорит кобыле:

— Пошевеливайся! Чего ты отстала?

— Да, тебе хорошо, — отвечает кобыла, — ты везешь одного хозяина, а я троих: хозяйку, в ней ребенка да в себе жеребенка.

Как услыхал это муж, обернулся и засмеялся, а жена, увидев, что он смеется, подогнала кобылу, поравнялась с мужем и спрашивает, чему он смеется. Муж ответил:

— Ничего, просто так.

Но жена не поверила и все приставала к мужу, чтобы он сказал ей.

— Бог с тобой, жена! Что это ты? Да я и сам, право, не знаю, чему смеялся, — говорит муж.

Но чем больше он отказывался, тем сильнее приставала жена. Наконец муж сказал:

— Если я тебе скажу, то сразу умру.

Но она не поверила ему и все упрашивала — скажи да скажи! С тем и приехали домой. Муж тут же заказал гроб и, когда он был готов, поставил его перед домом.

— Сейчас я лягу в гроб, — сказал он жене, — расскажу тебе, чему я смеялся, и сразу умру.

Вот он лег в гроб и в последний раз посмотрел вокруг. А в это время от стада прибежал старый верный пес, сел в головах хозяина и заплакал. Увидел это муж и сказал жене:

— Принеси кусок хлеба и дай собаке.

Жена принесла и кинула псу кусок хлеба, но тот даже не посмотрел на него. Тут подскочил петух и давай клевать хлеб. Пес и говорит петуху:

— Проклятый обжора! Тебе бы только есть, не видишь, что хозяин умирать собрался.

— Ну и пусть умирает, дуракам закон не писан, — отвечает петух. — У меня вон сто жен, а я со всеми справляюсь. А хозяин совсем оплошал: с одной справиться не может.

Услыхал это муж, поднялся из гроба, взял в руки палку и позвал жену в дом:

— Пойдем-ка, я тебе все поведаю, — сказал он и давай палкой ее охаживать. — Вот тебе, вот тебе!

Жена притихла и никогда уже больше не спрашивала, чему он смеялся.

УМ И СЧАСТЬЕ

Жил-был на свете паренек, такой недоумок и ужасный бедняк. День-деньской зубами от голода щелкал и спать ложился не поевши: хлеба не на что было купить. Вовсе парень пропал бы, кабы не соседи: хоть изредка покормят или работу дадут пустячную — за водой сходить или, скажем, дров напилить да сложить в поленницу. Пытались его ремеслу обучить, чтобы стал он, как его отец, добрым работником, хозяином, — ведь здоровый вымахал детина, пора и за дело приниматься! С дровосеками его в лес посылали и осла ему давали взаймы: пусть, мол, парень нарубит дровец и на рынке продаст. Да куда там! Голова у парня — что пустая тыква.

А ведь были у парня и Счастье и Ум. Только жаль — изменили они своему господину, заплутались неведомо где — вот он и стал придурковатым.

Долго Счастье и Ум паренька колесили по белу свету, наконец случайно повстречались друг с другом.

— Здравствуй, братец Ум, — улыбнувшись, промолвило Счастье. — Разошлись мы в разные стороны, друг про друга и забыли. Что же ты запропал?

— Да так же, как и ты, — с усмешкой ответил Ум. — Но к чему же все эти расспросы?

— А разве не ясно — к чему? Ты ведь смекнул, только не хочешь признаться, — ответило Счастье.

— Может, это из-за паренька?

— Ну, вот видишь, догадался, — ответило Счастье. — Слушай, надо помочь ему. Так не годится!

— Что ж, если хочешь, я согласен, — поможем.

Сговорились они — и давай помогать пареньку. Он вмиг поумнел и за что бы ни взялся, с той поры все ему удавалось. Для начала попросил он осла у соседей и отправился в лес, стал выискивать бук покрупней да потолще, чтоб срубить его, распилить и дровец наколоть для продажи. Захотелось ему дерево выбрать получше, а не так, как бывало — вязанку валежника ценой в полтора гроша.

Вот выбрал он бук и принялся рубить что было силы. Затрещало могучее дерево, наземь упало, и посыпались вдруг из дупла золотые монеты. Парень сначала и не понял, какая удача ему выпала: золотых-то монет он сроду не видел! Все ж собрал он их бережно, в торбу запрятал — это Счастье ему подсказало так сделать, а потом нарубил две огромные вязанки отличнейших буковых дров, на осла их погрузил и домой поехал.

Дома высыпал парень из торбы монеты и смекнул-таки: «Сразу-то все напоказ выставлять не годится. Лучше сделаю вот как: возьму одну монетку и для пробы снесу золотобиту. Пусть оценит, а дальше посмотрим, что делать». Парень, видно, и впрямь поумнел не на шутку.

Золотобит взял монету и на зуб попробовал, а потом кислотой протравил. Видит — чистое золото. Стал он с пареньком торговаться. Ну, а парень и тут смекнул: «Наверное, дорого стоит монета, если хитрый старик так суетится и не желает ее вернуть!»

Сказал ему золотобит:

— Требуй что хочешь, но продай мне эту бронзовую монетку. Мне бронза нужна для тонкой работы.

Паренек ему:

— Я ведь монетку принес тебе не для продажи. Она от отца мне досталась в наследство, вот я и хотел узнать ей цену!

И не продал хитрец золотую монетку, а цену ее все же узнал, да еще и смекнул: «Если золотобит столько дает, значит, она стоит дороже. Попытаю еще, — может, где-нибудь больше дадут».

Взял парень монетку из рук золотобита и к другому отправился. Потом — к третьему, а потом за хорошую цену сбыл ростовщику. Домой возвратился паренек с большими деньгами.

«Не из золота ль эти монеты? — подумал он. — Надо будет узнать в другом городе цену да продать подороже, а не то ведь надуют да еще и смеяться начнут».

Взял паренек свои монеты и отправился в путь, шел из города в город, все узнавал цену. В первом городе продал один золотой, — цену взял неплохую. Пришел в другой город — за монету там вдвое дают… В третьем втрое. Так добрел он до самой столицы и продал там все золото, стал богачом. Ум и Счастье шли за ним и помогали ему. И решил он заняться торговлей, чтобы умножить богатство. Осмотрелся, разузнал, на какие товары больше всего спрос, снял в торговых рядах лавки, наполнил их товарами всякими, нанял верных помощников, так развернулся — ну, прямо бывалый купец! Все дивились и уму и богатству приезжего купца. Да и собой он был очень пригож. Повалили к нему покупатели, потому что в его лавках был и выбор большой, и цена намного ниже, чем у других купцов, и принять покупателя он умел. Словом, дело пошло бойко. Стал парень известен во всем стольном городе.

Слух о новом купце дошел до царя. Подивились приближенные царя на новые лавки, да и стали там всякие товары закупать — все, что нужно для царского войска. А потом и сам царь объявил парня своим поставщиком. Стал он товары царю продавать, а о деньгах молчал. Целый год поставлял, а о плате — ни слова.

Удивился царь такому терпению. Ведь другие купцы, что ни месяц, являлись к нему за деньгами! Вызвал он к себе парня, щедро расплатился с ним и тут же условился, что и на будущий год парень останется его поставщиком.

В ту же пору устроил царь во дворце своем пир, пригласил самых именитых людей: военачальников прославленных, пашей, воевод, всяких вельмож, седовласых советников — словом, всю знать. Ну и парня на пир позвали. Получил он приглашение царское, тотчас отправился к портному, заказал себе платье цветное, дорогое — вроде как бы придворное или свадебное, нарядился и отправился на праздник. А хорош он был в этом наряде загляденье, и только!

Ну, пошел он во дворец. Ум и Счастье его не оставили: вместе с парнем явились к царю, чтобы, значит, в любую минуту помочь своему господину, если понадобится. Усадили молодого купца на почетное место, рядом с пашами, как и подобает важному гостю. Ну, а парень, в нарядном-то платье, просто ангелом всем показался: и красив и умен — прямо глаз отвести невозможно.

Вот поели немного и выпили; вышла царица гостей попотчевать и сказать им приветное слово. Ну, а вместе с царицей и царская дочь пожаловала. Как увидела девушка молодого гостя — полюбила его всей душой. Только вышла из зала, сейчас же потребовала: выдавайте замуж меня поскорее за этого юношу.

— Что ты, доченька, разве же это возможно? — сказала царица. — Разве можно отдать тебя этому парню! Он простой купец! Он тебе не ровня. Жди в женихи какого-нибудь царевича, а не этого мужлана!

— Матушка, взял он сердце мое в полон! — ответила девушка, проливая слезы. — Без него мне и жизнь не мила. Либо завтра вы меня с ним помолвите, либо — клятву даю! — тут же руки на себя наложу. Грех на вашей душе будет, на том свете за это ответите!

Заперлась царевна в светелке, улеглась и стала плакать.

А как гости ушли, царица поспешила к царю, все ему рассказала. Царь пошел к дочке, уговаривать стал: откажись, мол, от своей затеи, разве он тебе ровня! Куда там! Дочь и слушать ничего не хотела, — знать, недаром трудились здесь Счастье и Ум паренька!

— Либо выйду за своего любимого, либо завтра яду приму! — отвечала родителям царевна.

Царь хоть и противился этому браку, да больше для вида. В душе и он не прочь был выдать ее за молодого купца.

— Знаешь что, любезная супруга, — сказал он царице, — выдадим дочку за того, кто ей по сердцу пришелся. Ничего, что жених незнатного рода, лишь бы дочка наша была весела и счастлива.

— Если ты так велишь, государь, — отвечала царица, — пусть так и будет. Пойди сюда, дочка! Будь по-твоему, помолвим тебя с твоим красавцем. Ну, поди-ка умойся, а потом поцелуй, безобразница, руку отцу и матери, чтобы мы пожелали тебе с женихом твоим счастья.

Услышав такие слова, побежала царевна вприпрыжку, тотчас мылом душистым в бане помылась, нарядилась. А потом к царю и царице пришла, отвесила им поклон и руку обоим с почтением поцеловала. Тут же послали гонца к жениху с сообщением: будешь, мол, царским зятем, отдает тебе царь в жены любимую дочь и в свой дом тебя вводит. Привели парня прямо к царю, поклонился он в ноги отцу-государю с супругой и сказал:

— За великую честь благодарен. Только я вам не ровня и государевым зятем быть недостоин, ведь я роду-то самого низкого. Потому и прошу я вас, если возможно, не делайте этого, чтобы после не каяться.

— Ничего, что ты низкого рода, — ответил ему государь, — захочу — так высокого станешь. На тебя твое Счастье работает, парень. Возьми-ка вот это кольцо. Будьте счастливы, дети!

Сговорились они. Царь назначил день свадьбы. Музыкантов позвал, чтобы на пиру играли, гостей услаждали.

Много дней шло веселье. А в последний день свадьбы снова встретились Счастье и Ум.

— Братец Ум, где же ты пропадаешь? — хихикнуло Счастье. — Видишь, парень-то наш как взлетел? Царским зятем сделался! А ведь это все я! Знать, не зря говорят старые люди: «Не родись умен, а родись счастлив!»

— Ну, так знай, Счастье, — ответствовал Ум, — кабы я не поддерживал парня, никогда бы ему не взлететь так высоко. Без меня-то и Счастье бессильно.

— Вот так так! — разобиделось Счастье. — Что же, зря, что ль, сказал царь, что я работаю на парня?

— Ну, раз ты заупрямилось, хватит! — ответил Ум. — Обойдись-ка без меня. Перестану поддерживать парня. Сразу все у него пойдет насмарку.

Поссорились Счастье и Ум, и покинул Ум парня. А случилось это в ту самую ночь, когда парень должен был впервые войти в опочивальню с молодой супругой.

Снова стал парень глупым — как прежде. Привели к нему в спальный покой царевну, а он вдруг отвесил ей оплеуху и из комнаты выгнал. Удивилась царевна, опять к нему постучалась. Он в другой раз дал ей оплеуху и прогнал из спальни. В третий раз постучалась жена, повторилось то же. А какую он чушь притом молол! Дитя пятилетнее, наверно, говорило б умнее.

Изумилась царская дочь, побежала к матери в опочивальню и рассказала ей все по порядку. Ну, царица пошла к пареньку, чтоб немедля узнать, в чем дело. А молодой зять такую околесицу плел, что она решила: парень и взаправду помешался. Доложили царю. Царь велел привести новобрачного, стал с ним толковать о всяких делах. Что ни спросит, жених такое ляпнет, что у царя уши вянут. Понял он что зятек-то свихнулся! Увели его, заперли, тут же вызвали лучших лекарей.

— Вот и кончилось счастье, царица! — вздохнул опечаленный царь. Лишился ума наш зять — и вся недолга!

— Не спеши, — отвечала царица. — Кто знает, что еще будет! Может, поправится к утру. Ну, свихнулся от радости парень… Бывает!

— Коль до завтра пройдет — хорошо! — ответил царь. — Если ж нет, дам ему под зад пинка и выгоню вон!

Ну, а Счастье? Увидало оно, что парень стал полоумным, опечалилось очень, призналось в ошибке своей и отправилось в путь. Решило найти Ум. Отыскало и просит:

— Иди, помоги пареньку. Осрамился он перед царем.

— Что же, поняло ты?.. — начал было Ум.

— Виновато! — ответило Счастье. — Помоги только парню, а я уж теперь всегда буду с тобой неразлучно. Искуплю свою вину! Ты уж прости!

Услыхал такие речи Ум — смягчился и снова к парню пришел. Тот сразу опомнился, понял, что наговорил ночью. Стал придумывать, как оправдаться перед царем.

Доложили царю — хочет, мол, зять поговорить с ним. Царь велел тотчас же привести его. А парень принес царю жалобу: «Что ж это такое? Зачем его продержали всю ночь под запором?»

— Оставь-ка ты это, сынок! — отвечал ему царь. — Ты лучше послушай, что дочь моя нам рассказала. За что ты отвесил ей три оплеухи? За что отказал в своем ложе?

А парень уже придумал, что ответить царю, — ведь Счастье и Ум вновь ему помогали.

— Да, государь мой, я точно отвесил ей три оплеухи. Так уж завещал мне отец: когда я женюсь, ударить три раза супругу, чтобы крепко запомнила три непреложных завета. Пощечина первая — чтоб знала, что я в доме хозяин, и мужа бы чтила. Вторая — чтоб чтила отца, а третья — чтоб мать свою чтила. Вот это и было причиной тревоги.

Услышав умные речи, царь все ему простил, — и парень стал жить во дворце с молодою женой. Быть может, и нынче он в том государстве живет.

ПАСТУШОК

Однажды в Истрии, у самого берега моря, пастушок пас нескольких коров да с десяток коз и овец.

Было уже за полдень, и солнце немилосердно жгло землю. Вдруг пастушок увидел, что на мягкой мураве спят три девицы. То были волшебницы-вилы. Все три — раскрасавицы и до того друг на дружку похожие, что их и не различишь. Лежат они не шелохнувшись, будто и впрямь спят сладким сном. Мальчику, понятно, и невдомек, кто они такие; он думал, обыкновенные девушки, утомились, мол, красавицы, гуляя на солнце, легли и заснули.

«А ведь солнце обожжет девушек! — подумал мальчик. — Жаль! У них такие белые лица! Дай-ка я пособлю им в беде!»

Влез пастушок на ближнюю липу, нарвал кудрявых веток, воткнул их в землю возле спящих, и девушки очутились в тени.

Скоро вилы проснулись. Увидели они липовые ветки, очень удивились и стали спрашивать друг друга, кто же укрыл их от солнечных лучей. На самом-то деле вилы отлично видели, кто о них позаботился, — ведь волшебницы никогда не спят, а лишь притворяются, будто спят. Спрашивали же они друг друга затем, что хотели проверить, отзовется мальчик или нет.

Но пастушок и не думал признаваться вилам — пустился он наутек, потому что не мог смотреть на их волосы, — они сверкали, словно чистое золото! Однако в тот же миг все три вилы были уже возле него. Не удалось мальчику убежать от них. Красавицы спросили, что он хочет в награду за то, что укрыл их от жаркого солнца. Мальчик ничего не посмел попросить. Вилы решили подарить ему волшебный кошелек — в нем никогда не переводятся цехины. Но золотые монеты не понравились пастушку: он не знал, что такое деньги. А играть желтыми кружочками и любоваться на них ему вовсе не хотелось — куда занятнее возиться с живыми телятами, коровами да овцами, он любил их больше всего на свете.

Вилы и сами поняли это и сказали:

— Когда ты под вечер погонишь стадо к селу, за твоей спиной раздастся звон колокольчиков. Смотри же, не вздумай оглянуться, пока не подойдешь к самому дому.

Сказали и сразу исчезли.

Тут только догадался мальчик, что перед ним были не простые девушки, а волшебницы.

Солнце все ниже клонилось к морю, и пастушок погнал свое стадо домой. Чем ближе он подходил к селу, тем сильнее становился перезвон колокольчиков за его спиной. Мальчик позабыл о том, что наказали ему вилы, и как раз на середине пути обернулся посмотреть, кто же гонит за ним столько скота. И увидел, как из моря выходят овцы, коровы и козы и бредут за его маленьким стадом. Но лишь только мальчик обернулся, скот перестал выходить из моря на сушу. Пастушок пригнал домой только тех, что успели выйти на берег. А послушайся он волшебниц, стадо его было б гораздо больше. Но пастушку и того оказалось довольно. Не обошел мальчик и своих бедных соседей — со всеми поделился скотом, которым его наградили вилы.

СЫН ВИЗИРЯ

У богатого визиря был единственный сын, юноша скромный и поведения примерного. Но вот однажды старика визиря поразил смертельный недуг. Ничего не поделаешь — старость не радость. Понимал визирь, что пробил его последний час, позвал к себе жену и обратился к ней с такими словами:

— Чувствую, мне уж не подняться с постели. Еще немного — и я переселюсь в иной мир. Слава богу, сын у нас хороший, да кто его знает, каким он станет, ведь человек — загадка неразгаданная, а тем более юноша с горячей головой. Мало ли что ему на ум взбрести может, еще промотает наследство, и не сладко тогда тебе придется на старости лет. Потому-то я и хочу, чтобы ты взяла вот эти три ключа от потайных комнат и хранила их, как святыню. Держи у себя, и ты ни в чем не будешь знать нужды.

Жена визиря приняла ключи, а через несколько дней старый визирь скончался.

Сын, как того требовал обычай, устроил отцу пышные похороны. Каждый день он посещал отцовскую могилу и каждый день читал там новую молитву.

Визирь держал троих слуг; все трое получали большое жалованье, но на смертном одре визирь позабыл про них и не оставил никакого распоряжения. Обеспокоились слуги: а ну как молодой хозяин не захочет платить им жалованье, какое положил старый визирь? Стали они гадать, как бы похитрее выманить деньги у юноши и убраться с этими деньгами подобру-поздорову. Тут самого молодого из слуг осенила хитрая мысль, и он сказал:

— Успокойтесь! Я подпою визирева сына, и он нам выплатит жалованье сполна. Эге! Не отвертится, голубчик, мы выудим по меньшей мере половину его состояния!

На следующий день сын визиря отправился, как обычно, читать молитвы на отцовскую могилу, а слуга с кувшином ракии в узелке прокрался на кладбище следом за ним. Юноша принялся за молитвы, а слуга уселся неподалеку на чье-то надгробие, ногу на ногу закинул, осторожно развязал шаль, в которой был кувшин, и стал ракию прихлебывать. Сын визиря заметил слугу, но не хотел прерывать молитву, а когда закончил ее, спрашивает:

— Что ты здесь делаешь?

— Да вот, — отвечает ему слуга, — в этой могиле похоронен мой батюшка, а я сижу и смотрю, как ему там хорошо в раю среди божьих угодников.

— Послушай, как же это тебе удается отца своего видеть, когда он на том свете? Я вот каждый день прихожу на кладбище и читаю молитвы, а отца своего все равно не вижу!

— Дорогой наследничек! Вот бы ты отхлебнул чудесной водицы — и увидал бы своего батюшку!

Юноша полюбопытствовал, что это за чудесная вода, и попросил у слуги глоточек, но слуга ответил:

— Э-э, нет, не могу! Водица очень дорогая!

— Ну и что ж из того! Я заплачу! Батюшка, слава богу, оставил мне довольно денег и добра всякого. Мне, слава богу, скупиться не приходится!

— Ну, коли так, я согласен. Плати десять дукатов и единым духом осуши кувшин — вот и увидишь своего отца!

— Держи деньги! — воскликнул юноша и отсчитал слуге десять дукатов, а потом поднес кувшин к губам и осушил его до дна.

Выпита ракия. Позабыл визирев сын про батюшку и про святых угодников. В мгновение ока захмелел. Пил он до вечера, на следующий день с утра опять взялся за выпивку и скоро превратился в горького пьяницу, — хуже его во всем городе не было. Настоящий пропойца! Продаст, бывало, клочок земли — и прямиком в корчму, и не вылезает оттуда, пока не спустит все до последнего гроша. Так и шли дни за днями, а сын визиря знай себе землю разбазаривает. За несколько лет промотал он все отцовское наследство и впал в крайнюю нужду. Не зная, куда податься, нанялся он с отчаяния в пекарню. Но и здесь пришелся не ко двору, не вышло из него путного пекаря, и хозяин поставил его за прилавок продавать хлеб. Между тем в городе каким-то образом проведали, что у вдовы визиря есть потайные комнаты; стал народ о них шептаться, и докатилась молва до визирева сына. Вот как-то раз пришел он к матери и попросил дать ему ключ хотя бы от одной потайной комнаты. Ну, мать — как все матери, пожалела сына и дала ему ключ. Отпер юноша дверь, и что ж он видит! Стоит посреди комнаты сундук — не сундук, а жалкая развалюха — и цыган за него ломаного гроша не дал бы! В сундуке пусто; лишь в одном отделенье завалялся какой-то кошелек.

«Вот так штука! — подумал юноша. — Значит, и отец мой был когда-то таким же бедняком, как и я. Ну да ладно. Возьму кошелек. Буду в нем держать хозяйские деньги!» И сунул кошелек в карман.

Вернулся он в лавку, стал деньги в кошелек опускать, — что за диво! Бросает гроши, а они превращаются в золотые дукаты.

— Аллах рахметиле! Упокой бог его душу! — ликуя, сказал себе юноша. Отец оставил мне такое богатство, что и вовек его не потратить!

На следующий день утром глашатай объявил народу, что султан выдает замуж свою дочь и потому разрешает горожанам пройти перед невестой — кто ее рассмешит, тому она и достанется в жены. За право переступить порог ее покоя каждый должен заплатить десять кошельков денег. Сын визиря едва дослушал глашатая, побежал во дворец, отсчитал десять кошельков и прошел перед дочерью султана; но она и глазом не повела, а уж про улыбку и говорить не приходится. Сын визиря снова вернулся к дверям ее комнаты, отсчитал еще десять кошельков, но и на этот раз его постигла неудача. Он и в третий раз явился к дочери султана. Увидела она его и говорит:

— Эх, парень, парень! И не жаль тебе швырять такие деньги на ветер?

— Ничуть! — возразил он. — Покойный батюшка оставил мне чудесный кошелек, — в нем деньги не переводятся.

— А где же тот кошелек?

— Вот он! — ответил юноша и, достав кошелек из кармана, протянул его дочери султана. Стоило кошельку перейти в руки султанской дочери, как она тут же выгнала юношу вон.

Не было теперь человека на свете несчастней его! Вернулся бедняга к своему хозяину, снова стал в пекарне хлебом торговать. На следующий день пошел он к матери и попросил отдать ему ключ от второй комнаты. Ну, мать как все матери! — отдала ему ключ. Отомкнул сын визиря комнату; а там сундук стоит, а в сундуке шаровары валяются, да такие рваные, что и цыган бы ломаного гроша за них не дал!

«Боже мой, что теперь будет!» — в растерянности подумал юноша, надел шаровары и зашагал к своей лавке. Пришел и спрашивает хозяина:

— Ну, что мне делать?

Хозяин огляделся по сторонам, потому что голос-то он слышит, а работника своего не видит, и закричал:

— Да где ты? Я тебя не вижу!

Тут догадался визирев сын, что шаровары на нем не простые, а волшебные — невидим он в них для чужих глаз. Отошел он в сторонку, снял шаровары, а потом явился к хозяину, и тот поставил его хлебом торговать.

Когда стемнело, визирев сын надел чудесные шаровары и — прямиком во дворец султана. Миновал невидимкой грозную стражу и пробрался в покои к дочери султана. Стал ее юноша ласкать да целовать. Красавица ничего понять не может, — ведь она никого не видит, стала она молить и заклинать, чтобы незримый гость назвался и объяснил ей, кто он.

— Я — тот самый юноша, — ответил визирев сын, — у кого ты отняла кошелек, и не отпущу тебя до тех пор, пока ты мне кошелек не отдашь и не пообещаешь выйти за меня замуж.

— А разве ты не получил мое письмо? — тут же нашлась девушка. — Я тебе сразу написала, чтобы ты возвращался и женился на мне. Просто мне захотелось испытать тебя. А теперь сознайся, что за новое волшебство у тебя завелось и почему я тебя не вижу?

— Э-э, моя милая! Есть у меня чудесные шаровары, — стоит мне их надеть, и я становлюсь невидимкой.

— Сними их, — попросила дочь султана, — давай с тобой посидим да потолкуем в свое удовольствие. Ты мне с первого взгляда понравился, и я сразу решила, что мы с тобой поженимся!

Визирев сын снова попался на хитрость, снял чудесные шаровары и отдал их девушке. Тут она закричала, зашумела — накинулись на юношу слуги, и он едва ноги унес.

На следующий день отправился он к своей матери и попросил последний ключ — от третьей потайной комнаты. Мать рассудила про себя так:

— Раз от первых двух комнат никакого проку не было, не будет и от этой! — и отдала ключ сыну.

Отпер юноша дверь, видит — стоит в комнате старый сундук, а в сундуке свирель. Дунул в нее визирев сын — что-то сейчас будет? — и к нему выскочили два арапа.

— Приказывай, господин! — закричали они.

Сын визиря привык ко всяким чудесам и потому, нимало не смутившись, заявил:

— Повелеваю вам собрать такое войско, какого от века не запомнила султанская земля, и выстроить его завтра спозаранку на холмах против Стамбула!

— Будет исполнено! — молвили арапы с поклоном и пропали.

На заре гонцы доложили султану, что какой-то великий шах подошел к Стамбулу с огромным войском и грозит разорить весь город. Проверил султан донесения гонцов — видит, верная весть, и перепугался до смерти. Созвал он большой совет: решать, мол, надо, что делать, как быть?

А дочка султана сразу догадалась, что все это проделки сына визиря, потихоньку выбралась она из дворца, переоделась в мужской наряд, вскочила на арабского коня и понеслась в неприятельский лагерь. Стража схватила ее и привела к визиреву сыну, девушка открылась ему и стала осыпать упреками за то, что он так поспешно бежал в прошлый раз.

— Я ведь пошутила! — уверяла она юношу. — А потом не могла тебя разыскать.

Сын визиря и на этот раз поверил ей; девушка же, смекнув, что он у нее в руках, принялась выспрашивать, каким новым волшебством он завладел. Юноша вытащил из кармана свирель, но в руки дать отказался. Султанская дочь, не дав юноше опомниться, выхватила свирель и стукнула его по голове. Зашатался парень и рухнул на землю без чувств. А султанская дочь дунула в свирель, перед ней в тот же миг предстали арапы и спросили, что ей угодно.

— Повелеваю вам, — ответила девушка, — распустить все это войско. Какая в нем нужда?

Не успела дочь султана и в ладоши хлопнуть, как уж войско исчезло, словно его никогда и не бывало; вскочила она на коня и умчалась в Стамбул, захватив с собой свирель. А бедный простофиля, обобранный до нитки, остался лежать на бугре. Придя в себя, стал юноша гадать, куда ему податься, и решил попроситься к своему старому хозяину. Изругал его пекарь, выбранил последними словами да — с паршивой овцы хоть шерсти клок — снова поставил хлебом торговать.

Как-то раз зимним утром сын визиря отправился навестить свою старую мать, но не застал ее дома. Вышел юноша в сад погулять. Вдруг в одном укромном уголке видит чудо из чудес: обвилась виноградная лоза вокруг черешни, и обе прямо ломятся от плодов.

— Благодарение богу! — воскликнул визирев сын. — Чего только не было у моего отца. Шуточное ли дело — среди зимы на черешне ягоды уродились! — И с этими словами пораженный юноша сорвал одну ягодку, потом другую и отправил в рот.

Не успел он их проглотить, как на голове у него проклюнулись рожки и, прежде чем он успел сосчитать до десяти, выросли на целый аршин.

— Этого мне еще недоставало! — вздохнул юноша, проклиная черешню на чем свет стоит, но, взглянув на ягоды, подумал: «А, куда ни шло, все равно пропадать, съем еще две виноградинки. У кого завелась пара рожек, тому и четыре рога не повредят!» И что бы вы думали?! Стоило юноше проглотить виноградины, как рога исчезли, будто кто их смахнул рукой.

— О, великий боже! — воскликнул юноша. — Помоги мне, великий боже! Если будет на то милость твоя, верну я себе и кошелек, и шаровары, и свирель!

Набрал визирев сын полную корзинку черешен и пошел во дворец. Тут столкнулся он с шустрым мальчишкой. Юноша велел мальчику снести корзинку с ягодами султану и никому другому ее не отдавать. Получишь, мол, от султана щедрую награду, — сказал юноша. Ребенок поручение выполнил. Султан страшно удивился, что ему среди зимы принесли черешни, и, даже не спросив мальчишку, откуда они взялись, отсыпал ему кучу денег и отпустил домой.

Султану захотелось удивить своих домочадцев, и до ужина он припрятал черешню. Вот отужинало семейство, и султан выставил корзинку на стол — все только диву даются да ягодами угощаются. Но скоро пришлось им еще больше изумиться, потому что у каждого на голове выросло ровно столько рогов, сколько он ягод съел. Султан впал в отчаяние. Экая напасть! И его самого и все семейство обезобразили рога, особенно же досталось его дочери — она до черешен была великой охотницей и отправляла ягоды в рот полной пригоршней. Ну и красавцы — один страшнее другого! От стыда не смеют глаз поднять; послал султан несколько ягод верховному муфтию — и у муфтия выросли рога. Ума не приложит султан, как ему из беды выбраться, как от диковинной болезни излечиться, чтоб никто о том не узнал.

Для сына визиря настал заветный час. Облачился он в одеяние шейха и отправился во дворец. Просит слуг допустить его к султану. Да куда там! Слуги и слышать о том не хотят — им самим запрещено переступать порог его покоев. Видеть повелителя разрешалось лишь одному прислужнику, и тот заявил, что султан никого не принимает.

— Ступай к своему господину и передай ему, что мне явился во сне посланец божий и сказал, чтобы я исцелил нашего повелителя от болезни, которой он страдает!

Повеселел слуга, кинулся с таким приятным известием к своему господину, и султан приказал впустить шейха. Шейх велел султану закрыть глаза. Султан закрыл глаза, а юноша сунул ему в рот две виноградинки — рога в миг отвалились, словно их и не бывало. Точно таким же способом вылечил шейх всех домочадцев, и осталось ему исцелить только дочь султана. Подошел он к девушке и говорит:

— О нет, ее я лечить не берусь, слишком она большая грешница!

Султан давай молить шейха, давай улещать его на все лады: шутка ли сказать, единственная дочь у султана, да кто ее замуж возьмет теперь с такими рогами?

— Хорошо, вылечу я ее, — согласился визирев сын. — Пусть только сознается, не присвоила ли она себе чужое добро?

Девушка долго отпиралась, но сын визиря сказал, что не исцелит ее до тех пор, пока она не вернет кошелек, шаровары и свирель. Пришлось дочери султана во всем признаться, и юноша снова стал обладателем своих волшебных вещей. Визирев сын себя не помнил от счастья! Рассказал он султану, что произошло между ним и его дочерью, и воскликнул:

— О великий султан! Если ты не отдашь мне в жены свою дочь, я ее не стану лечить!

«Если я не отдам ее замуж за этого юношу, другие-то ее не возьмут ведь рогатая жена никому не нужна», — рассудил про себя султан, а вслух воскликнул:

— О лучшем зяте я и не мечтал! Будьте, дети, счастливы!

Сын визиря велел девушке съесть столько виноградин, сколько было у нее рогов, а потом обвенчался с ней. И если только не умерли они, то и до сей поры живут в добром согласии.

ВОЛШЕБНЫЙ ЛЕС

Был у одного богатого человека сын. Отец воспитывал его дома, а как вырос парень, послал его по свету, да не деньги наживать, а ума набираться, посмотреть, как тяжко людям живется и как много надо трудиться, чтобы честно прожить свой короткий век. Дал ему отец денег на дорогу, велел их беречь, прочел наставление, благословил и отпустил.

Странствуя по свету, юноша пришел в какой-то город. Смотрит — ведут человека на виселицу. Подбегает юноша, спрашивает, что дурного сделал тот несчастный и за что его казнить хотят.

— У него много долгов, а так как ему нечем заплатить, то, по законам нашей страны, его приговорили к смертной казни, — отвечают ему.

Услыхав это, юноша обратился к судьям:

— Господа судьи! Можно мне заплатить долги этого человека и выкупить его?

— Пожалуйста. Заплати и делай с ним что хочешь.

Юноша отдал все свои деньги, продал с себя одежду до последней рубашки и набрал наконец сколько требовалось. Судьи отдали ему должника, и пошли они вместе по свету, прося милостыню.

Раз вечером прилегли они отдохнуть. Выкупленный должник и говорит:

— Надоела мне такая жизнь, да и жаль мне смотреть на тебя. Из-за меня ведь ты страдаешь. Пойдем в лес. Там у меня есть названая сестра, волшебница-вила. Она нам скажет, как разбогатеть.

Юноша согласился. Пошли они в лес. Путь длинный. Должник впереди идет, юноша за ним. Наконец пришли. Видят, деревья высокие — до самого месяца, листья на них золотые, стволы серебряные. А среди деревьев горит яркое пламя и вьется дым над огнем. Юноша испугался и спрашивает:

— Что это? Чудо какое-то!

А товарищ отвечает:

— Не бойся, тут все мои названые сестры и их матери. Вдвоем мы не можем подойти к ним. Я пойду вперед и скажу им, что мы пришли к ним жить. А ты подожди меня вон под тем деревом; оно все из золота, а листья у него жемчужные. Но если тебе дорога жизнь, смотри не пророни ни слова, пока я не вернусь. Под золотым деревом летом собираются все вилы и вышивают на пяльцах. А ежели увидят они в лесу юношу, околдуют его взорами и превратят в какого-нибудь зверя.

Сказал он это и исчез, словно сквозь землю провалился. Прошло некоторое время. Юноше надоело дожидаться, и он пошел по лесу. Вдруг видит хоровод крылатых девушек. Он и спрятался, чтобы поглядеть на них и послушать их песни. На беду, заметила его запевала, околдовала, и в тот же миг он ослеп и онемел. Испугался он и заплакал. Откуда ни возьмись на крыльях прилетел его товарищ, взял за руку и говорит:

— Чего же ты так испугался?

Юноша знаками рассказал, что с ним случилось. Тот вынул из-за пояса маленькую свирель, влез на дерево и начал играть. Со всех сторон слетелось столько вил и колдунов, братьев и сестер, побратимов и названых сестер, что и счесть невозможно. Стали они искать в лесу какие-то целебные травы и лечить ими юношу. Он сразу прозрел, да и дар речи к нему вернулся. Вилы приняли его к себе и женили. Он разбогател. Но когда состарился, покаялся в грехах и вернулся домой. Отца он застал уже при смерти. Простился с ним, похоронил и до самой смерти жил жизнью праведника. Но каждое лето ходил в лес навещать бывших друзей.

МНИМЫЙ СМЕЛЬЧАК

Жил-был лентяй. Разлегся он в поле под кустом и видит: великое множество мух облепило какую-то падаль. Размахнулся лентяй и одним махом прихлопнул четыре десятка.

— Эва! Смотри, какой я молодец! — сказал он себе.

Захотелось ему, чтоб и все считали его молодцом. Пошел лентяй к оружейнику, велел выковать ему добрую саблю да написать на ней: «Одним махом — сорок душ побивахом!» Пусть каждый, кто надпись прочтет, дивится и перед смельчаком дрожит.

Выковали саблю. Надел ее лентяй и отправился в горы, попугать тех, кто будет трусливей его самого. Походил-походил — да и лег в холодке отдохнуть.

Ну, а в горах куролесили сорок разбойников. По тропинке пришли они к тому месту, где храпел лентяй, заприметили спящего и послали двоих на разведку: мол, что за человек. Поглядели на него двое посланцев да прочли надпись на сабле: «Одним махом — сорок душ побивахом!» Тотчас сообщили они другим разбойникам, и все вместе решили: неплохо бы взять храбреца к ним в атаманы!

А лентяю только того и надо. Подружились они и пошли по горам колобродить. Пронеслась о них слава повсюду, и все из-за удальца атамана. Люди дрожали от страха — и старый и малый. Ну а ведь известно: один скажет, а другой повторит! Дошел слух и до царя.

В стольном царском городе не было питьевой воды. Один-единственный пруд, да и в том пруду поселился дракон и требовал за воду кровавой дани приводи ему на съедение по одному человеку в день.

Вот так и брал он от каждого дома по человеку. Дошел черед до царевны. Царь издал приказ: кто храбрец-удалец — пусть сразится с драконом и, коль одолеет его, большую награду получит.

Рассказали царю: у разбойников, мол, есть атаман, такой удалец, что одним махом может сорок врагов изничтожить. Тотчас царь снарядил к атаману послов, чтоб просили его во дворец пожаловать со всей его шайкой. Ежели поборет дракона да спасет царевну, царь не только помилует всю шайку, но и дочь за атамана выдаст замуж, а разбойников всех тотчас министрами назначит, чтобы сидели они до конца своих дней во дворце, а в горах не шатались.

Получил атаман такую весть, и разбойники сразу загорелись: идем, мол, изничтожим дракона. Очень уж им министрами стать захотелось. Да и то сказать: сражаться-то будет сам атаман, а они посидят в сторонке, да потом за наградой придут.

Атаман же, увидев их рвенье, хоть и знал, что придется ему впереди всех идти, так рассудил: отказаться — неловко, вмиг раскроется хитрый обман и все поймут, что смельчак он аховый.

Вот явились разбойники к царю, а затем и на берег пруда побрели, — надо атаману прикинуть, как сподручнее дракона убить.

Осмотрелся атаман и решил: шайка пусть сидит в засаде, а он сам заберется на дерево, ближе к пруду, да и будет оттуда командовать.

Под утро пришел атаман вместе с шайкой к пруду, всех разбойников укрыл в засаде, сам на дерево влез, да таким молодцом глядит, будто все ему нипочем. Хоть в душе и простился он с жизнью, а виду не подает, потому как еще надеется, что, на дереве сидя, как-нибудь уцелеет. Разбойникам же строго приказал: без команды не сметь беспокоить дракона.

Вот немного погодя показался дракон из воды — да прямехонько к дереву. Увидал его храбрый мухобой, и все поджилки у него затряслись: что тут сделаешь! Пасть у дракона огромная — человека проглотит и не подавится.

«Да-а, попробуй убей его! Как же! — думал горе-храбрец. — Лучше уж прыгну к нему прямо в пасть, пусть проглотит — и все тут. Конец атаманству, довольно головы людям морочить. Тут ведь не мух бить, сорок штук одним махом. Тут — дракон!»

А дракон заприметил его, пасть раскрыл, поднял страшную башку, да и тянется прямо к атаману. Парень до того испугался, что и шайку вызвать из засады не мог, — мол, что ж вы, стреляйте, убейте дракона! Задрожали у храбреца руки-ноги, сорвался он с дерева и вниз полетел. В пасть дракону не угодил, а вцепился ему в загривок да с испугу за уши его ухватился, чтоб не упасть. Удивился дракон, даже остолбенел. Да ведь старые люди не зря говорят: «Коли трус свой страх пересилил, его уж никак не осилишь». Так и здесь. Раз дракон присмирел, атаман пересилил свой страх да как гаркнет разбойникам:

— Что вы стоите, чего еще ждете? Может, хотите, чтобы я верхом на драконе к вам в гости приехал?

Как услышали его разбойники, подбежали к дракону со всех сторон, да и начали копья и стрелы метать в него. Так и убили.

Тут возрадовались и царь и народ, подхватили удальцов на руки, понесли с ликованием в город. Там большую награду отвалил царь всем храбрецам, да и к свадьбе царевниной стали готовиться. Но как раз в это самое время соседний царь объявил тому государству войну. Нагрянул непрошеный гость со своими войсками, да и зовет царя: выходи, мол, помериться силами один на один. Царь сообщил разбойникам о новой беде и спрашивает, не поведет ли удалой атаман на злодея-врага свою шайку, чтобы разбить его в пух и прах.

Атаман отвечал, что, конечно, пойдет и врагов победит непременно, только пусть ему дадут коня непугливого. Тотчас дал ему царь боевого коня, и поскакал молодец поглядеть на войско неприятеля. Как увидел тьму-тьмущую вражьих солдат, порешил: лучше уж с честью погибнуть, только бы не осрамиться.

Отыскал он сухое дерево, подскакал, привязал к нему свои руки, ноги-то он еще перед битвой приказал заковать себе, чтоб не мог он сойти с боевого коня до тех пор, пока всех неприятелей не истребит. Привязался он, значит, к засохшему дереву, да как всадил шпоры в коня, чтобы тот вскачь пустился и разорвал бы его, атамана, на части. Только вышло иначе: как рванулся конь, сухой ствол накренился, и выдернул его могучий скакун из земли. Упало дерево вместе с ветвями и комлем на плечо атаману. Ну, а конь помчался прямо к вражьим войскам. Увидели неприятели, что несется на них чудо-всадник с дубиной в три обхвата, испугались, что побьет он той дубиной солдат, побежали домой без оглядки, да своих же в сумятице смяли, побили и поранили.

Атаман сперва не понял, что выиграл битву, все ждал — вот-вот на части его разорвет! Но все-таки вовремя сообразил. Снял тогда с рук своих путы, порубил своей саблею мертвых да раненых, пролил множество крови и вернулся к царю.

Царь его принял с почетом, отдал дочь ему в жены. Когда же царь скончался, атаман сел на трон, а разбойники стали министрами.

Вот оно как бывает: ложь к добру привела. Говорит пословица: «Опомниться пора, — ложь не доведет до добра». А глядишь, случается и так, как в сей сказке о храбром лентяе.

ЦЕЛЕБНОЕ ЯБЛОКО

Жил-был король, и было у него три сына. Дожил король до глубокой старости, и стали слабеть его силы. И вот слег он. Привезли к королю самых лучших лекарей, но никто из них не смог вернуть ему здоровье. Лекари уже и не скрывали от государя, что конец его близок.

Король покорился своей судьбе и приготовился отойти в иной мир.

Раз, когда в королевской опочивальне никого не было, вдруг отворилась дверь, и вошел нищий. Король нахмурился.

— Не гневайся, государь, — заговорил нищий, заметив его недовольство. Я пришел не за подаянием. Я хочу дать тебе важный совет, если только ты согласишься меня выслушать.

— Говори, да поскорее! Сам видишь, умираю я, — слабым голосом отозвался король.

— Не настал еще твой смертный час, государь. Есть на свете такое лекарство, что может поставить тебя на ноги.

— Так я тебе и поверил! — с горечью сказал король. — Однако же говори!

— Знаю я, ты будешь недоверчиво качать головой; но то что я скажу сейчас, — такая же чистая правда, как и то, что я стою перед тобой. Тебя может спасти только целебное яблоко. Отведаешь его и сразу почувствуешь себя здоровым. Пошли своих сыновей искать яблоко. Одному из них непременно выпадет удача. Не добудешь яблоко — пробьет твой смертный час. Прощай, государь!

И с этими словами нищий покинул опочивальню. Король окликнул его — ведь старик не сказал, где искать тот сад, в котором растет целебное яблоко. На зов явился слуга. Король велел немедленно воротить нищего. Слуга удивился — он не отлучался из королевских покоев, но не заметил, чтобы кто-нибудь оттуда выходил.

Призадумался король. Позвал он своих сыновей и повел такую речь:

— Дети мои! Еще не пришел мой смертный час. Вернуть мне силы может целебное яблоко. Отправляйтесь искать его по белу свету. Кто раздобудет яблоко, тот и станет моим наследником.

Не по душе пришлась старшим сыновьям отцовская воля. Не любили они опасные странствия и куда охотней ходили на гулянки да вечеринки. Зато младший сын обрадовался, когда услышал, что любимый отец еще не умирает.

В тот же день все пустились в путь-дорогу и разошлись в разные стороны.

Прошло много недель, и старший сын забрел в безлюдные места. Осмотрелся он с горы — не видать ни домов, ни деревьев. Подивился пустынности этого края, да и пошел себе дальше по дороге. Вдруг навстречу ему хромой старик нищий. Королевич хотел было с важностью пройти мимо, но нищий его остановил:

— Подай, милостивый господин, хоть самую малость!

Королевич швырнул ему грош, а хромой опять просит:

— Подай, милостивый господин, кусочек хлеба, голоден я, еле на ногах держусь.

Королевичу гордость не позволяла так долго с бедняком разговаривать, и, не промолвив ни слова, он двинулся дальше, но вдруг остановился, оглянулся и крикнул:

— Эй, нищий, даром, что ли, я дал тебе грош? А ну-ка скажи, как мне сад найти, где растет целебное яблоко?

— Ступай по этой дороге, и скоро она приведет тебя к тому чудесному саду. Только помни мой совет: сорви яблоко и сразу же беги прочь из сада!

— Ладно, ладно, — ухмыльнулся королевич.

Немалый путь прошел он и добрался наконец до больших ворот, отворил их и вступил в сад. В нем совсем не было деревьев, лишь посередке на зеленой мураве стояла одна-единственная яблонька. Через весь сад тянулись ровные ряды грядок, и на них росло великое множество прекраснейших цветов. Волшебное благоуханье разливалось по саду. Медленно шел королевич по дорожке, что вела к яблоне. На дереве не было плодов, только на одной, пригнувшейся к самой земле ветке висело красивое румяное яблоко. Быстрым шагом подошел королевич к яблоне и сорвал чудесное яблоко. С любопытством повертел его в руках: яблоко как яблоко, ничего особенного. Постоял он так и вдруг почувствовал сильную усталость. Не долго думая, опустился королевич на зеленую мураву.

Только он улегся, как к нему приблизился некий человек. Королевич видел его словно сквозь туман. Напряг он свою память и наконец припомнил: да это нищий, тот самый, что встретился ему на дороге. Нагнулся он к королевичу и взял у него из рук яблоко, дотронулся им до ветки, где оно прежде висело, и яблоко вмиг приросло к ней. Потом сломил маленькую веточку, коснулся ею королевича и зашептал:

— Недостоин ты принести отцу целебное яблоко. Зачем ослушался меня? Будешь теперь вороном, черным вороном — до тех пор, пока не придет час избавления!

В тот же миг превратился королевич в черного ворона и взлетел в небо.

Три дня спустя шел той же дорогой средний сын, и с ним приключилось то же, что и со старшим.

Еще через три дня оказался на той дороге младший сын. Повстречался ему нищий. Не успел старик и рта раскрыть, как королевич бросил ему в шапку золотой цехин.

— Видно, голоден ты, бедный человек. Возьми-ка еще и хлеба, — сказал королевич и хотел идти дальше, но нищий остановил его, поблагодарил и повел такую речь:

— Королевич, я знаю, куда ты путь держишь. Ты на верной дороге. Быстро сорви яблоко и что есть духу беги из сада. Сегодня последний день. Твой отец должен съесть целебное яблоко до того, как взойдет луна. Горе тебе и братьям, если ослушаешься меня!

Слова эти прибавили королевичу сил. Вскоре увидел он сад и вошел в него. Цветы источали опьяняющий аромат, но королевич даже и не взглянул на них, направился прямо к яблоне. Сорвал он румяное яблоко и хотел уже идти обратно, как велел нищий, но тут почувствовал, что голова его тяжелеет, а ноги подкашиваются. Только он собрался прилечь под деревом, как вдруг над ним раздался шум. Превозмогая усталость, поднял он глаза кверху и увидел двух воронов. «Уж не братья ли это мои?» — мелькнуло у него страшное подозрение, и его охватил такой страх, что всю усталость как рукой сняло.

— Отец мой! — воскликнул он и со всех ног бросился вон из сада. За воротами его поджидал нищий.

— Удачлив ты, королевич! Очень я за тебя боялся. А теперь садись на зеленую траву и отдохни!

Нищий помолчал немного, а потом снова заговорил:

— Вот тебе ветка, возьми ее с собой! В тот самый миг, когда отец здоровым встанет с постели, выбеги из дворца. К тебе подлетят два ворона и сядут перед тобой на землю. Быстро коснись их этой веткой.

Снова королевича сморила усталость. Сами собой сомкнулись отяжелевшие веки. И тут почудилось ему, что нищий взял его за пояс и они вместе взвились в воздух.

Уже и сумерки пали на землю, когда королевич очнулся. Перед ним стоял королевский замок. Сперва он подумал, что целебное яблоко ему только приснилось, но, взглянув на свои руки, понял, что то была явь. Припомнил он тут, что должен поспеть к отцу раньше, чем взойдет луна, и быстрее серны помчался в замок.

Съел король яблоко и тотчас выздоровел. Бодрый и сильный, вскочил он с постели, где так долго пролежал. Увидел то королевич и бросился вон. Как только очутился он в поле, подлетели к нему два ворона и сели подле него на землю. И — чудо великое! — едва королевич дотронулся до них той веткой, что дал ему нищий, как перед ним встали два его брата.

Пошел в замке пир горой. Однако старшие королевичи были невеселы — не ожидали они, что младший брат станет наследником.

И я там был, иначе откуда бы мне знать эту самую быль?

ПОДКОВАННАЯ ВЕДЬМА

Жил-был кузнец. У него было двое подмастерьев, парни крепкие. Когда они в кузнице ковали скобель из железа, то не только наковальня, но и земля тряслась, и кузница дрожала, как водяная мельница, когда мелют кукурузу. Подмастерья спали на одной кровати, один с краю, другой у стены. Прошло немного времени, и тот, что спал с краю, начал прихварывать, чахнуть и сохнуть. Был он прежде румяный и такой толстощекий, что, казалось, если ударить по одной щеке, другая, того и гляди, лопнет; а тут отощал, словно его лихорадка извела. Спрашивает товарищ:

— Что с тобой, приятель, почему осунулся и чахнешь?

— Эх, приятель, — отвечает он, — плохо мне. Никто еще не попадал в такую беду, как я. Боюсь и сказать тебе, все равно не поверишь.

— Скажи, брат, все без утайки, честью клянусь, я тебя не выдам, даже если б узнал, что у тебя руки в крови по локоть. Вижу, что ты сохнешь и гибнешь, вот и жаль мне тебя стало. Ты, право, на себя не похож, тебя уж и узнать нельзя, и с каждым днем все больше хиреешь.

Тот молчит, а приятель опять спрашивает:

— Может, на тебе домовой верхом ездит?

— Много хуже. Расскажу тебе, приятель, но только пусть все останется между нами, не хочется, чтобы бабы судачили обо мне на всех углах. Знаешь ли что? Хозяйка-то наша — ведьма. Каждую ночь, как только мы заснем, приходит она к нашей кровати со своей дьявольской плетью, стегнет меня, я встаю, оборачиваюсь конем, она меня взнуздывает, потом седлает, садится на меня верхом и — айда с другими ведьмами на Аршань. Гоняет меня по полям и горам, весь я тогда в мыле, и во все стороны летит белая и кровавая пена. Как доберемся до Аршань-горы, привяжет она меня к дереву и идет на шабаш с вилами и ведьмами, а перед рассветом снова вскочит на меня, своего коня, и мчится домой, и снова я обливаюсь кровавым потом. Подъехав к дому, снимает она с меня узду, я снова превращаюсь в человека и ложусь спать, усталый и разбитый. Вот почему я чахну и сохну, вот почему хвораю.

— А ведьма каждую ночь приходит? — спрашивает приятель.

— Каждую ночь в новолунье, а в другое время как когда.

— Ладно, — говорит товарищ, — теперь ты ложись к стене, а я лягу с краю и поквитаюсь с ведьмой.

Так они и сделали. Была ночь под первую пятницу после новолунья. Парни поменялись местами: хворый лег к стене, а здоровый с краю.

Когда в доме все стихло, здоровый парень притворился спящим. Дверь в комнату, где спали парни, отворилась, и вошла хозяйка-ведьма. В правой руке плетка, в левой уздечка. Подошла прямо к кровати, где спали два приятеля, и замахнулась плеткой, чтобы ударить того парня, что лежал с краю. Он вскочил и кинулся на нее, как кошка на мышь, схватил ведьму за руки, вырвал у нее плетку и узду и стал лупить по спине. Ведьма вмиг обернулась кобылицей. Парень взнуздал ее, вывел на двор, сел на нее верхом и погнал по дороге к лесу. Вернулся же по другой дороге и гнал ее так нещадно, что она была вся мокрая, как вымоченная в реке конопля. Так он гонял ее вокруг села по полю до рассвета, а потом пригнал к кузне, привязал и разбудил приятеля. Хозяина в ту пору не было дома. Парни отворили кузницу, раздули огонь, выковали четыре подковы, подковали кобылицу на все четыре ноги, а потом привели во двор и скинули с нее уздечку. Она превратилась в женщину, убежала к себе в комнату и легла в постель. Стала ее бить лихорадка, и расхворалась она смертельно. Пришел домой кузнец и глазам своим не верит: жена лежит, руки и ноги подкованы.

— Что случилось, жена, скажи, ради бога?

— Не знаю, легла спать совсем здоровая, а на заре проснулась от боли, и вот, погляди, что случилось, наверно, сам дьявол меня подковал.

— Чтоб тебе ни дна ни покрышки! — говорит кузнец. — Придется молчать и скрывать нашу беду. Никому ни слова о нашем несчастье. Ну и чудеса! Где же это видано, где ж это слыхано?

С большим трудом кузнец расковал свою жену. Она долго болела, а чуть ей полегчало, первым делом взяла плетку и узду и потихоньку сожгла их в печи. И с той поры она уже больше ведьмой не бывала. Хворый подмастерье поправился, снова стал румяным и таким толстощеким, что, кажется, если ударить по одной щеке, другая, того и гляди, лопнет. Все это так и было, а на правду похоже, как лягушка на лошадь или улитка на вола.

ГРАФ-БОРОВ

Жила-была бездетная графиня, и больше всего на свете она хотела иметь детей. Как увидит ребенка, сразу запечалится, вздохнет тяжело и промолвит:

— Вот бы мне такого!

Вздыхала она, вздыхала, а детей все нет да нет. Раз мимо замка гнали стадо свиней. Графиня увидела их и в сердцах сказала:

— Родить бы хоть поросенка, коли уж судьба ребенка не дает!

Не прошло и году, как графиня родила, да не ребенка, а поросенка. Графа от горя разбил паралич. Молодой граф рос, говорил по-человечьи, а вот повадки у него были свинские.

Как минуло ему двадцать четыре года, он и говорит:

— Матушка, хочу жениться, высватай мне невесту!

Отправилась графиня к одному бедному издольщику, у него были три дочери, и стала она сватать старшую дочь за молодого графа. Не хотелось матери выдавать дочку за борова, но и то сказать — было тут над чем призадуматься: ведь станет девушка графиней. Долго шло сватовство, уговоры, договоры, наконец издольщик и его жена согласились — с них не только не спросили приданого за дочерью, но им же еще и приплатили триста гульденов.

После венчанья начался в замке большой пир. Жених был весел, плясал и шутил, да и как не веселиться на собственной свадьбе. Гости порядком захмелели. На закате жених незаметно выскользнул на улицу, вывалялся по уши в грязи, а потом вошел обратно в дом и обтерся о свадебный наряд своей невесты. Пьяные гости давай его бранить и жалеть невесту, а та возьми да и скажи:

— Мой муж как был свиньей, так свиньей и останется!

Закручинился жених, услышав такие слова; сразу пропала у него охота и к сладким яствам, и к вину. Забился он в угол и печально смотрит оттуда на пьяных гостей и на свою жестокосердную жену. А вечером, когда пришла пора молодым идти в опочивальню, граф-боров прогнал свою жену за то, что она насмеялась над ним в день свадьбы.

Быстрее молнии разнеслась по округе весть о том, как кончилась свадьба. Одни жалели старую графиню, другие — семью невесты, и лишь немногие жалели невесту, — ведь все знали, что вышла она замуж за борова не по любви, а просто графиней захотела стать.

Прошел год, и снова сын просит мать: высватай да высватай ему невесту. Долго противились издольщик с женой, но вторая дочь была не прочь попытать счастья, хоть ее сестре оно пришлось и не по нутру. Старики опять получили триста гульденов. Но и второй дочери никакого дела не было до жениха, она тоже позарилась на богатство да на графское звание. Граф-боров вел себя на свадьбе так же, как и в первый раз, и жена вслух сказала, что ее муж как был свиньей, так свиньей и останется. И ее постигла та же участь, что и старшую сестру.

Опять целый год тужил граф, а потом упросил мать высватать ему третью невесту. Мать отнекивалась:

— Пустая затея! Кто ж за тебя пойдет, когда ты уже двух прогнал!

— Найдите мне невесту, не то все здесь в щепки разнесу, — пригрозил ей сын.

Бедняки готовы были скорей умереть с голоду, чем отдать борову последнюю дочь. Но она сказала:

— Он же человек — ведь говорит-то он по-человечьи. Горькая ему доля выпала носить мерзкую личину, его пожалеть надо.

Родители благословили ее.

На третью свадьбу собралось гостей не меньше, чем на первые две. Всех разбирало любопытство: как-то боров обойдется с третьей женой. И вновь граф вывалялся в грязи и обтерся о платье невесты.

Гости ну плевать на него, кулаками замахиваться, но тут вступилась невеста:

— Он мой муж и может поступать со мной, как ему вздумается, ваше дело сторона!

Гости разобиделись и ушли не солоно хлебавши, а жених возрадовался и принялся от души веселиться. Когда молодые пришли к себе в опочивальню, он лег посреди горницы на пол, свиная кожа с него слезла, и перед изумленной девушкой предстал прекрасный юноша.

Матери графа не терпелось узнать, как поладили молодые. Чуть свет прибежала она к невестке. Молодуху так и подмывало рассказать кому-нибудь о своем счастье, — выболтала она свекрови, что ночью ее сын превращается в юношу, да в такого красавца, каких и свет не видывал. Она, право, не заслужила такого счастья.

Очень захотелось матери увидеть сына в человеческом облике. Упрашивала она сноху, упрашивала, и та наконец уступила. С вечера забралась графиня под кровать молодых, и когда они уснули, затопила печь, да и спалила в огне свиную кожу.

Вставши поутру, молодой муж увидел, что свиной кожи нет, и закричал:

— Что вы наделали, несчастные! Мать не должна была видеть меня в человечьем облике. Теперь мне больше нельзя здесь оставаться, раз она меня увидела. Ты найдешь меня только тогда, когда пройдешь через семь гор и семь долин и выплачешь реки слез. Много горя изведаешь, покуда будешь искать меня по свету.

Сказал, и нет его — сгинул. Мать вскоре умерла от горя. Жена сильно убивалась, простить себе не могла свою болтливость, да сделанного не воротишь. Пришлось покориться судьбе — остаться вдовой при живом муже, пока не отыщет пропавшего. Надела она свое девичье платье и отправилась разыскивать мужа по белу свету. Много натерпелась она и много ночей провела в слезах.

Наконец, после долгих мытарств, пришла к Первому Ветру и спросила, не знает ли он про ее мужа. Ветер ответил:

— Не видал я его, иди к моему старшему брату, — может, он про то ведает.

На прощанье дал он ей орех и наказал расколоть тот орех, когда ей придется туго.

Поблагодарила его женщина за совет и подарок и пошла ко Второму Ветру. Нелегкий был путь, но ореха она не тронула. Много ночей проплакала, пока наконец добралась до Второго Ветра и рассказала ему про свою беду.

— Молод я еще. Ничего не знаю о твоем муже. А вот старший мой брат летает по всему свету. Он-то про все ведает. Ступай к нему!

И он тоже дал ей орех и наказал расколоть его тогда, когда ей будет совсем тяжко. А идти становилось все труднее.

Третий Ветер, которому ведомо все, что творится на белом свете, уже знал, кто она и зачем пришла. Он видел ее еще в родительском доме, а потом и в замке у мужа.

— Я знаю, где он. Как раз завтра я полечу в тот край обметать пороги, ведь завтра назначена его свадьба, — сказал Ветер и тоже дал ей орех, наказав расколоть его лишь в самой великой крайности.

— Смотри не проспи! — сказал он, когда она укладывалась спать.

Всю ночь бедняжка не смыкала глаз и вовремя явилась к Ветру, — он всегда вставал раньше людей. Вот пустились они в путь. Бедняжка никак не могла поспеть за Ветром: только что был рядом, а глядь, — его уж и след простыл. Пришлось Ветру вернуться, показать ей дорогу. Рад бы помедленнее лететь, да никак не выходит, и женщина отставала все больше и больше. Догадался Ветер дать ей свои сапоги; влезла она в них и пошла версты мерять: что ни шаг, то трехдневный путь перекрывает, наступает Ветру на босые пятки, — знай поспевай.

Прибыли они в город как раз в ту минуту, когда муж женщины выходил с молодой женой из церкви после венчанья. Она признала его с первого взгляда. И как увидела рядом с ним другую женщину, такое взяло ее горе, что она чуть не вскрикнула. А муж и не узнал ее. Бросилась она вслед за каретой и прибежала в тот замок, где муж поселился со второй женой. Не долго думая, попросилась она к графине на службу; взяли ее пасти свиней. Много натерпелась она и настрадалась только ради того, чтобы быть вблизи от мужа и хоть изредка видеть его. Но чем чаще она его видела, тем тяжелее становилось у нее на сердце. Тогда она расколола тот орех, что дал ей Первый Ветер. Из ореха выпал прекрасный золотой перстень; он так сверкал, что в светлице графини словно солнце заиграло. Графиня тут же разослала по всему городу слуг — проведать, откуда идет волшебное сияние. Заглянул один слуга в свинарник и увидел там дивный перстень. Графиня велела своей служанке спросить свинарку, какую цену та назначит за перстень. Свинарка отвечает: перстень, мол, непродажный. Тогда графиня сама пришла в свинарник и посулила свинарке за диковинный перстень все свое золото. Да только свинарка не польстилась на золото. Однако ж обещала она отдать перстень даром, если графиня позволит ей провести одну ночь в опочивальне графа. Жадность одолела графиню, и она согласилась.

Граф уже крепко спал, когда свинарка вошла в его опочивальню. Будила она его, будила, рассказывала, как узнала о нем от трех ветров и как отдала графине чудесный перстень за дозволение прийти к нему. Но граф так и не проснулся. Проплакала она всю ночь, да и ушла ни с чем.

На другой вечер расколола она орех Второго Ветра. Выпали из ореха серьги, и сразу в светлице графини засияли два луча. Догадалась она, откуда идет то сияние, и снова послала служанку, но серьги получила лишь после того, как позволила свинарке провести еще одну ночь в опочивальне графа.

И всю ночь заливалась слезами свинарка, тщетно умоляя графа проснуться. Пуще прежнего опечалилась она и вернулась в хлев к свиньям.

Но в ту ночь рядом с опочивальней графа ночевал его приятель. Он слышал за стеной женский плач и сильно удивился, когда поутру не увидал на лице графини никаких следов горючих слез.

Он рассказал обо всем графу и спросил, отчего ночью плакала графиня. Выслушал его внимательно граф и сразу догадался, что к нему приходила его первая жена. А спал он беспробудно, видно, оттого, что выпил вечером очень крепкий черный кофе.

Совсем невмочь стало свинарке, и она расколола орех Третьего Ветра. И выпало оттуда платье, расшитое драгоценными каменьями и жемчугом. Такое сияние пошло от него, что весь город озарило. Графиня тут же прибежала в свинарник и посулила отдать за платье хоть все графство. Свинарка назвала прежнюю свою цену, — и в третий раз согласилась графиня.

За ужином граф будто невзначай опрокинул свечу — и в темноте переставил чашки с кофе. Сон сморил графиню, и она уснула прямо за столом.

На третью ночь граф глаз не сомкнул. Всю ночь обнимал да целовал свою первую, настоящую жену, ту, что столько ради него мук приняла. А когда занялся день, созвал всех именитых людей в городе и, покуда вторая жена спала, повел такую речь:

— Обронил я где-то ключ от своего ларца. Искал его, искал, да так и не нашел. Когда уж потерял всякую надежду найти, купил новый. И вот теперь вдруг отыскался первый ключ. Какой лучше, старый или новый? Какой оставить себе?

И когда гости закричали: «Старый лучше, старый настоящий!» — граф обнял свою жену и ушел с нею в свой родной замок.

ЗЛАЯ МАЧЕХА И ДОБРАЯ ПАДЧЕРИЦА

Вышла злая баба замуж за бедняка, у которого была дочка по имени Марица. Родилась у той бабы и своя дочь, и стала мать ее лелеять и беречь пуще глаза. А падчерицу, прилежную да послушную, терпеть не могла, ругала ее, мучила и била, а чтобы поскорее со свету сжить, кормила ее, как собаку, всякими объедками, готова была змеиным хвостом ее угостить, кабы он случился под рукой; а спать клала ее в старое корыто.

А Марица растет себе кроткой да работящей, и собою вышла куда краше и пригожей родной дочки. И задумала мачеха падчерицу со двора согнать.

Вот посылает она свою дочь и падчерицу шерсть отбеливать; дочери дала белую шерсть, а падчерице — черную. «Коли твоя шерсть не станет такой же белой, как у моей дочки, лучше домой не возвращайся, все равно выгоню!» пригрозила она Марице. Запечалилась бедная сиротка, заплакала, да и говорит, что не сможет она такую работу выполнить, но мачеха и слушать ничего не хочет. Поняла падчерица, что мачеху не разжалобишь, взвалила на спину узел с шерстью и, обливаясь горючими слезами, побрела за сестрой. Вот подошли они к реке, сбросили наземь свою ношу и стали шерсть отбеливать. Только они взялись за дело, как откуда ни возьмись девушка, белолицая да красивая, и ласково так говорит:

— Здравствуйте, подружки! Не пособить ли вам?

Мачехина дочь и отвечает:

— Очень мне нужна твоя помощь, моя шерсть и так белая, а вон у нашей падчерицы ничего не получается.

Подошла незнакомая девушка к печальной Марице и говорит ей:

— А ну, дай-ка! И оглянуться не успеешь, как твоя шерсть побелеет.

Принялись они вдвоем теребить ее да мыть, и черная шерсть в мгновение ока стала белее снега. Только они закончили работу, как белолицая подружка куда-то исчезла. Подивилась мачеха, увидев белую шерсть, и сильно озлобилась — ведь не за что теперь выгнать падчерицу из дому.

Настала лютая зима. Ударили морозы. Злая мачеха все думает, как бы бедную падчерицу погубить. Раз приказывает она Марице:

— Возьми корзинку, ступай в горы и набери там спелых ягод к Новому году! Не найдешь ягод — лучше оставайся в горах.

Закручинилась бедняжка, заплакала, да и говорит:

— Где мне, горемычной, взять в такой трескучий мороз спелых ягод?

Да все напрасно — пришлось ей взять корзину и в горы идти.

Вот идет она, вся в слезах, а навстречу ей двенадцать юнаков. Девушка учтиво с ними поздоровалась. Юнаки ответили ласково и спрашивают:

— Что ты плачешь, милая девица, и куда по снегу путь держишь?

Рассказала им девушка про свою беду.

Юнаки и говорят:

— Мы поможем тебе, если угадаешь, какой месяц в году самый лучший.

— Все хороши, но все же март самый лучший, потому что несет нам надежду, — ответила Марица.

Юнакам понравился ее ответ, и они сказали:

— Иди вон в ту солнечную долину и бери там ягод, сколько твоей душе угодно.

Принесла Марица мачехе к Новому году чудесных ягод и рассказала, как ей помогли те юнаки, что встретились в горах.

Через несколько дней, когда немного потеплело, говорит мачеха своей дочери:

— Ступай и ты в горы по ягоды; коли уж нашей замарашке встретились юнаки и были с ней так ласковы, то тебя и подавно чем-нибудь одарят.

Принарядилась дочка получше, взяла корзину и поспешила в горы. Идет веселая, довольная. Навстречу ей двенадцать юнаков, а она и говорит им кичливо:

— Покажите-ка мне, где растут ягоды. Показали ж вы нашей падчерице.

Юнаки отвечают:

— Хорошо. Только раньше отгадай, какой месяц в году самый лучший.

— Все плохие, а март хуже всех, — не задумываясь, ответила мачехина дочь.

Только она это проговорила, как вдруг густые тучи заволокли небо, и на нее обрушились разом все громы и молнии. Бросилась она бежать, да и бежала до самого дома, чуть дух не испустила. Юнаки-то были двенадцать месяцев.

Между тем по всей округе пошла молва о доброте и красоте Марицы, и один богатый барин послал передать мачехе, что в такой-то день придет он со своей свитой сватать девушку. Зависть взяла мачеху, что такое счастье привалило ее падчерице, а не дочке, и, не сказав сиротке ни слова, решила выдать за барина свою дочь.

Вот пришел назначенный день. Бессовестная мачеха пораньше прогнала падчерицу спать в корыто. Прибралась в доме, приготовила ужин, принарядила свою дочь и посадила ее за стол с вязаньем. Наконец прибыли сваты, мачеха радушно встречает их, ведет в дом и говорит, на дочку указывая:

— Вот моя милая падчерица.

Но тут оказался петух, он как закричит во все свое петушиное горло:

— Кукареку, красавица Марица в корыте! Кукареку, красавица Марица в корыте!

Услышали сваты петушиный крик и велели привести настоящую падчерицу. А как ее увидели, то и глаз не могли отвести — такая она была пригожая да приветливая. В тот же вечер увезли ее с собой. А злая мачеха со своей дочерью осрамились перед всем светом.

И жила Марица счастливо со своим мужем и со всей своей семьей до глубокой старости, и умерла она легкой смертью, потому что дружила с волшебницей-вилой и всеми двенадцатью месяцами.

МАЛЕНЬКАЯ ВИЛА

Жили некогда король с королевой, и был у них единственный сын. Вот подрос королевич, и король с королевой устроили праздник крещения, и волосы у сына своего подрезали, как по народному обычаю положено. Созвали они на пир самых знатных людей со всего королевства. Засветились окна тысячью огней, засверкали белые палаты серебром, золотом и дорогими самоцветами. А вечером — в саду стали девушки коло водить, на какую ни посмотришь — глаз не оторвешь! Пляшут красавицы в хороводе и с королевича ласковых глаз не сводят — так, кажется, и съели бы его.

В полночь гости разошлись по домам, а королевич вышел погулять в рощу, где росли старые липы. Взошла луна, стало светло, как днем, королевичу не спалось. Роща стояла, словно заколдованная, — толстые стволы старых деревьев отбрасывали темные тени, а лунный свет, проникая сквозь листву, рисовал на земле причудливые узоры. Пахло липовым цветом, будто ладаном в церкви. Королевич задумавшись брел по мягкой траве и не заметил, как вышел на поляну. Смотрит — а на поляне, озаренная лунным светом, стоит маленькая вила-волшебница в белом наряде, и блещет на нем золотое шитье. Длинные волосы ее разметались по плечам, а на голове сверкает золотая корона, осыпанная драгоценными камнями. И была эта вила совсем крошечная. Словно куколка! Остановился королевич и глаз от нее отвести не может. А она вдруг заговорила, и голосок ее зазвенел, будто серебряный колокольчик:

— Прекрасный королевич! Меня тоже пригласили на праздник, да не посмела я в гости к тебе прийти, — очень уж я маленькая. А теперь вот хочу поздороваться с тобой при луне, свет ее заменяет мне солнечные лучи!

Приглянулась королевичу маленькая вила. Ночная волшебница ничуть не испугала его. Подошел он к маленькой виле и взял ее за руку. Но она вдруг вырвалась и пропала. Осталась в руке у королевича лишь вилина рукавичка, такая крошечная, что королевич с трудом натянул ее на свой мизинец. Опечаленный, вернулся он во дворец и никому ни словом не обмолвился о том, кого видел в старой роще.

На следующую ночь королевич снова отправился в рощу. Бродит он при свете яркого месяца, все ищет маленькую вилу. А ее нет нигде. Загрустил королевич, вынул из-за пазухи рукавичку и поцеловал ее. И в тот же миг перед ним предстала вила. Королевич до того обрадовался, что и сказать нельзя! Сердце у него в груди так и запрыгало от счастья! Долго они гуляли при луне, весело болтали друг с другом. И удивительное дело! Пока они разговаривали, малютка вила на глазах у королевича заметно подросла. Когда пришла им пора расставаться, она была вдвое больше, чем в прошлую ночь. Теперь рукавичка не налезала ей на руку, и вила вернула ее королевичу со словами:

— Возьми рукавичку в залог и хорошенько береги ее.

Сказала — и в то же мгновение исчезла.

— Я буду хранить твою рукавичку у себя на сердце! — воскликнул королевич.

С тех пор каждую ночь королевич и вила встречались в роще под старыми липами. Пока светит солнце, королевич места себе не находит. День-деньской тоскует он по своей виле, ждет не дождется, когда ночь настанет и месяц на небе проглянет, и все гадает: «Придет ли сегодня моя вила?» Королевич любил маленькую вилу все сильней и сильней, а вила каждую ночь становилась все выше. На девятую ночь, когда наступило полнолуние, вила поравнялась ростом с королевичем.

— Теперь я буду приходить к тебе всякий раз, когда месяц выплывет на небе! — весело проговорила вила нежным своим голоском.

— Нет, дорогая моя! Не могу я без тебя жить! Ты должна быть моей. Я тебя сделаю королевной!

— Милый мой! — отвечает ему вила. — Я буду твоей, но ты должен мне обещать, что всю жизнь будешь любить только меня одну!

— Обещаю, обещаю! — не задумываясь, закричал королевич. — Обещаю всегда любить тебя одну, а на других и смотреть не стану.

— Хорошо! Только помни — я буду твоей лишь до той поры, пока ты останешься верен своему слову.

Три дня спустя сыграли свадьбу. Приглашенные не могли надивиться красоте маленькой вилы.

Счастливо прожили королевич со своей молодой женой семь лет, как вдруг умер старый король. На похороны собралось народу видимо-невидимо. У гроба его проливали слезы самые красивые и знатные женщины королевства. И была среди них одна черноокая красавица с рыжими волосами. Не молилась она богу, не оплакивала покойного короля, а неотступно преследовала взглядом молодого королевича. Королевич заметил, что красавица с рыжими волосами глаз с него не сводит, и это показалось ему необычайно приятным.

Когда похоронная процессия двинулась на кладбище, королевич, который вел под руку свою жену, трижды посмотрел на черноокую красавицу. Вдруг жена его запуталась в юбке и чуть было не упала.

— Ой, посмотри-ка, платье стало мне длинно! — воскликнула она.

И правда… Только королевичу и невдомек, что его жена стала меньше ростом.

Но вот старого короля похоронили, и все двинулись обратно во дворец. А рыжеволосая красавица следовала за королевичем по пятам, ни на шаг не отставала, да и он на нее поглядывал украдкой. Так и не заметил королевич, что его жена снова превратилась в маленькую вилу. А едва вошли в старую рощу, вила и вовсе исчезла.

Королевич женился на рыжеволосой красавице с черными глазами. Да только не прожил он с новой женой и трех дней счастливо. Сначала потребовала она купить ей алмазную кровать. А там и пошло… То одно ей подавай, то другое, да все такие диковинки, каких ни у кого нет. А если, случалось, не выполнит королевич ее желания, красавица сразу в слезы и ну плакать, и ну бранить мужа. До того надоели королевичу прихоти жадной красавицы, что выгнал он ее из дому…

Только тогда понял королевич, что он наделал. Горюет он, вздыхает по маленькой виле. И снова, лишь выплывет месяц на небе, идет королевич в рощу, где растут старые липы, и зовет свою милую, добрую вилу. Искал ее королевич, искал, звал свою вилу, звал и уж состариться успел, ожидая ее. Да только маленькая вила так и не вернулась к нему…

ЛИС

Турецкий паша похитил царскую дочь, а чтобы могущественный отец не нашел царевну, спрятал ее на неведомом острове посреди синего моря. Остров тот — безлюдный, пустынный, не было на нем ни деревьев, ни зверей, лишь кое-где росли колючие кусты да копошились всякие гады ползучие. Весь остров был усеян огромными камнями. Из них-то и воздвигли башню и заперли в ней царевну за девятью замками. На голом острове только и было людей что узница царевна, толстяк тюремщик, его жена да юноша одних лет с царевной, похищенный вместе с нею в ее стране. Пленный юноша прислуживал царевне, носил ей воду и хлеб и разные вкусные яства, какие ему удавалось стянуть с обильного стола тюремщика. Но это случалось редко — обычно раз в три месяца, когда привозили на остров воду и разные припасы. Крепко полюбилась царевна юноше. Она была прекрасна, как лилия, что сохраняет ослепительную свою белизну и под лучами солнца. И ей юноша пришелся по душе, и вот замыслили они бежать из плена и пожениться, а коли не удастся бежать — то вместе умереть.

Случай для бегства представился лишь через три года и четыре месяца. Посланцы паши, доставлявшие на остров пищу и воду, привезли с собой на этот раз и бочку вина. Туркам вера запрещает пить вино, однако дуют они его что твои словенцы, только не открыто, как те, а тайком. Вот выкатили турки на берег бочку, и пошло у них такое пьянство, что под конец никто на ногах не держался. Тюремщик с женой тоже порядком захмелели. Схватил юноша ключи от всех девяти замков и бросился в башню. Беглецы прыгнули в челн и оттолкнулись от берега. Они не боялись погони: турки узнают об их побеге, лишь когда вернется второй челн, ежели отрядят его на остров узнать, почему не вернулся первый. Дул попутный западный ветер, и в скором времени они были в открытом море.

Через три недели увидели они вдали большой корабль и, приняв его за турецкий, изо всех сил налегли на весла. Но с корабля их заметили и пустились вдогонку. Царевна решила лучше утопиться, чем снова попасть в плен, и собралась уж броситься в море, как вдруг приметила на корабле флаг своего отца. Подняли их на палубу, челн привязали к корме и устроили богатый пир.

Кораблем командовал генерал, злой, словно турок-тюремщик, и такой рябой, будто черти на его роже горох молотили. Это был уже третий корабль, посланный царем в туретчину на поиски дочери. Отправляли генералов на поиски царевны, а они кружили несколько месяцев в море, подальше от турецких берегов, а потом возвращались домой и плели царю небылицы о жестоких битвах с турецкими кораблями. И этот генерал уже повернул домой, готовясь попотчевать царя старым генеральским враньем.

Генерал себя не помнил от радости — не сегодня завтра он станет наследником царя: ведь государь обещал отдать дочь в жены тому, кто разыщет ее и привезет к отцу. Но на пути генерала стоял юноша. Однажды в бурную ночь, когда грозные волны швыряли корабль, как ореховую скорлупку, челн в щепки разбился о корабль.

Генерал позвал юношу на палубу — сейчас-де покажу, что с твоим челном сталось. Но только юноша приблизился к борту, генерал и столкнул его в море.

Когда буря утихла, генерал ехидно спросил царевну, куда девался юноша.

Юноша громко звал на помощь, но шум бури заглушал его крики, да и на палубе не было никого, кроме генерала. К счастью, поблизости юноша увидел обломок челна, ухватился за него и так держался на воде несколько часов. Потом силы его стали слабеть, и доска все больше погружалась в воду. Тут, на его беду, откуда ни возьмись лис и тоже ухватился за доску. «Столкну-ка я его, — подумал юноша, — ведь двоих нас доска не выдержит». Заглянул он в глаза лису, и показалось ему, будто на него смотрит добрый ДРУГ.

Жаль стало юноше бедного зверя — всякая божья тварь жить хочет, — и решил он или вместе с ним спастись, или вместе погибнуть.

Только он это подумал, как доска снова всплыла, словно никто за нее и не держался. Вдруг среди моря вырос скалистый остров. Без труда добрались они до рифов и выбрались на берег. И что за чудо! — посреди острова в глубокой каменной котловине была пресная вода, а вокруг росли розы и деревья с чудесными плодами, каких юноша еще никогда и не видел.

Прожил он на острове три года. Лис каждую ночь ловил рыбу, и они были сыты. На третий год лис вдруг заговорил человечьим голосом. Поведал он юноше, что генерал и царевна благополучно прибыли домой и царь устроил пышное празднество. Генерал напомнил царю про его обещание и потребовал, чтоб царевна обвенчалась с ним. Царевна не хочет выходить за него, да он держит ее в страхе — грозит открыть отцу имя ее настоящего спасителя. Но царевна все ждет юношу, надеется на его возвращение и просит отца повременить со свадьбой. А чтоб дело затянуть, поставила она генералу условие — пусть прежде выстроит он красивый дворец и чтоб непременно был тот дворец внутри расписан. Понравится ей дворец — немедля выйдет за генерала замуж. И вот уж три года подряд генерал нанимает зодчих, построил уже два дворца, старается угодить царевне. Но и второй пришелся ей не по вкусу ни снаружи, ни внутри. Дворец разрушили, а зодчего убили, когда он выходил из дворца. В дверях стоял палач и по знаку генерала отрубил бедняге строителю голову. Теперь пришла пора юноше самому отправиться в город, где живет царевна, и предложить свои услуги генералу, потому что царевна только три раза может отказываться от дворца. Пусть он явится к генералу и назовется зодчим, остальное — не его забота.

В ту же ночь лис перенес юношу через море в царскую столицу. Обрадовался генерал, когда юноша предложил ему построить самый красивый на свете дворец, да и как было не радоваться: уже ни один зодчий в стране не брался строить — боялся лишиться головы.

Целый год указывал юноша строителям и ваятелям, каким должен быть дворец; все планы и чертежи для него делал по ночам лис, — всегда тот лис незримо был при нем.

Через год дворец построили, и царевна в сопровождении генерала, царя изодчего отправилась его осматривать. От входа на самый верх через весь дворец шла витая лестница; каждую лестничную площадку украшали изваяния, изображавшие всю жизнь царевны: рождение, первые шаги, царевна с первой куклой, с первой книгой и наконец на последней площадке — похищение царевны турком. Царевна довольна, генерал вне себя от радости, что нашел наконец зодчего, сумевшего угодить царевне; сам он в таких делах смыслил не больше свиньи в апельсинах. Вниз спускались по другой лестнице. Царевна лицом просветлела и все вглядывалась в зодчего: она узнала в нем своего избавителя. Генерал же все мрачнел, лицо его кривилось. На этой лестнице были изображены уже другие картины: юноша прислуживает царевне в башне на пустынном острове, вот перепились турки, вот царевна плывет вместе с юношей в челне, и вот наконец их нагоняет царский корабль. А у самого выхода показано было, как генерал столкнул юношу в бушующее море.

У последнего изваяния генерал вдруг потянулся к сабле, хотел он отрубить зодчему голову, — теперь и он понял, кто такой был этот зодчий. Но только он дотронулся до рукоятки, как над ним блеснула другая сабля, и голова его из двери выкатилась наружу. Это на выручку юноше поспешил лис. Он оказался заколдованным зодчим. Как только он казнил лиходея-генерала, злые чары разрушились.

Царевна и ее избавитель, на радость царю и всему народу, обвенчались в первое же воскресенье.

БЕДНЯК И СЧАСТЬЕ

У одного бедняка было пятеро ребятишек — мал мала меньше. Работал он с утра до ночи, а спать зачастую ложился голодным.

Вот нанялся он хлеб убирать. Встали работники в ряд и пошли по полю. До конца полосы доберутся — сидят, бедняка дожидаются.

Стыдно ему, что он отстает, а силы-то нету. Как закончит свою полосу, весь обливается потом — от слабости да усталости. А люди смеются. Так целый день и промаялся.

Вечером пошел он вместе со всеми в деревню и совсем уж до места добрался, да вспомнил, что оставил серп на ниве. Надо вернуться, без серпа-то куда же, — ведь завтра опять на работу!.. Пока добирался до поля — стемнело. Вдруг видит — идет по жнивью какой-то парень незнакомый, колосья собирает да что-то бормочет тихонько. Бедняк притаился, стал слушать.

— Разве мне мало забот о моем господине? А тут еще собирай колосья за бедного парня, чье Счастье работать не желает!

Услышал такие слова бедняк, подбежал и схватил незнакомого парня:

— Ты кто такой? Зачем колосья воруешь?

— Я — Счастье, — ответил пришелец. — Я — Счастье хозяина поля. Вы тут колосья порастеряли, а я их собираю. А ты почему же вернулся? Добрые люди давно уже дома и садятся за ужин.

— Ах, братец, я свой серп потерял и вернулся поискать, — ответил бедняк.

— Да вот он, твой серп, у тебя на плече! — ответило Счастье хозяина. Да-а, видно, лениво твое Счастье, коли ты собственного серпа на плече своем не замечаешь.

— Ленивое Счастье?..

— А как же! Ты разве не знаешь, что Счастье у каждого есть? Оно вместе с человеком родится. Да только твое Счастье нерадивое. Сидит целый день за широким твоим поясом да знай на тамбуре играет. Оттого ты и ложишься не пивши, не евши. Да вот еще что: задумало твое Счастье нехорошее дело. Как только начнешь ты завтра утром жать, решило оно пробежать у тебя меж ногами, обернувшись трусливым зайцем. А ты серпом размахнешься да ногу себе и поранишь и больше работать не сможешь, тогда уж беднее последнего нищего станешь… Ты вот как сделай: возьми мешок подлиннее и к поясу привяжи его — так, чтобы отверстие-то между колен оказалось. Как вздумает Счастье шмыгнуть меж твоих ног — сразу и попадет в мешок. А ты излови его да отделай как следует дубинкой. Вот увидишь, исправится Счастье, и ты станешь, парень, богатым.

Наутро бедняк все так в точности и сделал: пришел на поле, изловил свое Счастье, вскинул мешок на плечо — и домой. А дома закрыл поплотнее все двери и окна и ну дубасить свое Счастье: бей-бей, бей-бей-бей!

— Ты, что ж, так и будешь все время играть на тамбуре и сидеть у меня за поясом? Ты что ж, и вправду намерено мне только гадости всякие делать? Хочешь, как заяц, шмыгнуть у меня между ног, чтобы я себя покалечил? Вот я покажу тебе тамбур! Ты у меня попляшешь! А я буду бить по тебе, как по барабану.

Ох, и колотил он свое нерадивое Счастье, да еще грозился его, лежебоку, в колодец закинуть!

Вопило и плакало Счастье, молило помиловать, клялось и божилось, что скоро станет бедняк богатеем, только пусть пощадит ленивое свое Счастье. А за это, мол, Счастье тамбур свой изломает и станет прилежно трудиться, чтоб в доме всего было вдоволь.

Отколотил бедняк ленивое Счастье, развязал мешок и строго потребовал:

— Скажи сейчас же, что мне делать, чтоб разбогатеть. А пока я беден, победствуй со мной — я тебя в покое не оставлю, узнаешь мою нищету, помаемся вместе без хлеба.

Рассердился бедняк. То и дело хватал дубинку и, верно, до полусмерти избил бы несчастное Счастье, кабы не жена: очень ей жалко Счастья стало, и вступилась она за него. Как муж замахнется, жена его за руку схватит и просит и молит:

— Не надо!

Совсем перетрусило Счастье и завопило:

— Не бей меня больше! Ведь если я умру, сам потом пожалеешь, навеки останешься бедным. А коли пощадишь меня, — завтра же утром, на зорьке, взберемся с тобой на крутую гору. Там ты ореховое дерево сыщешь, под ним увидишь колодец. Зачерпни воды из колодца и скорее к царю отправляйся, скажи, что ты лекарь, и побрызгай водицей царскую дочь: она вмиг от недуга исцелится и здоровою станет. Тебе царь и денег отвалит, и даст все, что твоя душа пожелает. А ты говори, что ты лекарь, и врачуй все болезни целебной водою. Быстрехонько разбогатеешь. Но только запомни: как зайдешь к больному да увидишь ангела в ногах у него, — лечи. Если ж ангел стоит в изголовье — тотчас отступайся: больной все равно помрет. Может, ты речам моим, парень, не веришь, так проверь: сходим на гору, потом — к царевне, а уж тогда ты на свободу меня отпусти.

А тут как раз подала жена скудный ужин: краюшку хлеба ржаного, соль да луковку. Мука-то была смолота не из чистого жита, а больше из лебеды. Прочитал бедняк молитву: «Пусть господь мою трапезу благословит, хоть такой хлеб и дерет горло, да голод не тетка, все сгложешь — и щепку и камень». Посолил бедняк ломоть хлеба крупной солью и говорит:

— Пожалуйста, отведай, Счастье. Завтра проверю твое обещанье, и если ты не солгало, с почетом тебя отпущу, а обманешь — убью как собаку.

Вот приступили к еде. Бедный хозяин следит за ребятами, смотрит, чтоб они много соли не брали: ведь денег-то нет, и купить соли не на что будет, коли всю съедят!

— Ну что, Счастье, — спросила жена, — видишь теперь, как нас, горемык, нищета замучила? Пожалей ты хоть малых детишек, уж сами-то мы как-нибудь!..

— Не плачь, хозяйка, не надо! — ответило Счастье. — Лихое — прошло, а хорошее — не за горами. Коли не умру нынче ночью от побоев, завтра увидишь в своем домишке уйму денег. А я уж безделье заброшу, на кусочки разломаю свой тамбур — виновника ваших напастей.

Пошли они спать. Хозяин запер Счастье в горницу, боялся, как бы оно не удрало.

А утром, чуть свет, сходил наш бедняк потихонечку в горы, кувшин волшебной водой наполнил, вышел на улицу и кричит:

— Эй, кому нужен всезнающий лекарь?

Прошел мимо царских ворот, и как только услышали во дворце такие слова, его тотчас позвали и спрашивают, не может ли он от злого недуга царевну избавить. Побрызгал новоявленный лекарь царевну волшебной водой, и болезнь мигом прошла. Царская дочь просияла от счастья, сразу же лекаря к отцу повела, и царь отвалил ему кучу денег.

Пришел целитель домой, притащил два мешка, туго набитых деньгами. Сразу же отправился на базар, накупил всякой снеди и напитков, устроил в честь своего Счастья богатый пир, а потом проводил его с почетом и хорошее платье новое дал ему в подарок.

С тех пор стал бедняк знаменитым лекарем, и зажило его семейство в достатке. Счастье тоже без дела не сидело: ведь прежде-то ему тамбур трудиться не давал, а теперь он был сломан.

ВОДЯНОЙ

Один мальчик очень любил купаться. И даже в половодье, когда река вздулась и поднялась, не усидел он дома, не послушался отца с матерью и убежал купаться. Разделся на берегу и прыгнул в воду. Бурный поток подхватил его и понес. Мальчик изо всей мочи боролся с течением, рассекая волны, плыл саженками, да видит — не хватит сил. Стал он кричать, звать на помощь. Услышал его водяной. И хорошо, что услышал, — маленький пловец уже захлебнулся и сознание потерял. Когда водяной подоспел к утопающему, тот уже был недвижим, и волны относили его все дальше и дальше. По правде говоря, водяной терпеть не мог, когда кто-нибудь из людей живьем попадал к нему на дно. Но маленький пловец понравился ему. Жаль стало ребенка топить, и он решил спасти его. К тому же водяному наскучило вечно сидеть одному в обширном царстве, и он обрадовался красивому мальчугану, который мог составить ему теперь отличную компанию.

Водяной взял ребенка на руки и отнес в свой прекрасный город на дне реки. Никогда еще в его владения не попадал живой человек, — впервые так случилось. Положил водяной мальчика на кровать. Потом тихонько отошел и спрятался, ожидая, когда его маленький гость проснется.

Проснулся мальчик, посмотрел вокруг и увидел, что лежит на стеклянной кровати посреди стеклянной комнаты. Возле постели — столик, а на нем полно игрушек, и все из хрусталя. Игрушки так заманчиво переливались и такие были красивые, что парнишка потянулся к ним. Но в тот же миг вспомнил свой дом и горько заплакал.

Водяной подбежал к нему и спрашивает:

— О чем ты, маленький, плачешь?

— Домой хочу, — всхлипывал мальчик.

— Неужели у тебя дома лучше, чем в моем чертоге? — удивился водяной.

— Лучше! — ответил мальчик и заплакал еще громче.

Понял водяной, что все его утешения напрасны, и ушел. А парнишка, наплакавшись вволю, уснул. Тогда водяной подкрался к нему на цыпочках и перенес в другую комнату. Проснулся мальчик, посмотрел вокруг и увидел, что лежит на серебряной кровати посреди серебряной комнаты — и стены, и пол, и потолок серебряные, у постели серебряный столик с игрушками, и все игрушки из чистого серебра. Этакое богатство! Как завороженный, смотрел на них парнишка. Потом взял серебряные игрушки и стал играть. Но через минуту забава ему надоела. Вспомнил он, как весело было возиться дома с братцем и сестричкой, и заплакал навзрыд.

Прибежал водяной и спрашивает:

— О чем ты плачешь, маленький?

— Хочу к брату и к сестричке, — ответил мальчик и зарыдал еще пуще.

Водяной никак не мог его утешить и ушел. А мальчик заснул. Водяной снова подкрался к нему на цыпочках и перенес в третью комнату. Когда мальчик проснулся, то увидел, что лежит он в золотой горнице на кровати из чистого золота. Все там было золотое: и столик, и стулья, и игрушки. Мальчику часто рассказывали о волшебных сокровищницах, где хранится золото. Но такое сияние ему и во сне не снилось — от него слепило глаза! Очарованный, взялся было мальчик за игрушки из чистого золота. Но недолго они его забавляли. Вспомнились мальчику мать и отец, и он снова заплакал.

Прибежал водяной и спрашивает:

— О чем ты плачешь, дитя мое?

— Хочу к отцу и к матери, — проговорил мальчик, рыдая все громче и громче.

Удивился водяной — ведь он-то не знал, что такое отец, мать, братья и сестры.

— Неужели отец и мать для тебя дороже чистого золота? — воскликнул он.

— Дороже, — сказал мальчик.

Водяной удалился и собрал весь жемчуг, какой таили в себе глубины его подводного царства. Собрал и высыпал перед мальчиком. Груда жемчуга выросла до самого потолка, и водяной спросил:

— Да неужели отец и мать дороже тебе такой груды жемчуга?

Зажмурился парнишка, чтобы сверканье сокровищ не ослепило его. Кругом будто зарево полыхало; казалось, в комнате занялся пожар.

— Напрасно ты трудишься! — ответил мальчик. — Все равно не узнать тебе цену моему отцу и матери. Они мне дороже золота и жемчуга, дороже всего на свете!

Понял водяной, что ничем ему не утешить мальчишку, подождал, пока ребенок уснул, осторожно вынес его сонного из воды и положил на берег. Здесь дожидалась хозяина бедная одежонка, которую мальчик скинул перед тем, как прыгнуть в воду. Водяной отыскал в ней карманы, наполнил их золотом и жемчугом и скрылся.

Проснулся мальчик и увидел, что лежит на берегу у самой воды. Он встал и оделся. И тут же вспомнил про водяного и подводное царство. Сначала мальчик подумал, что все это ему приснилось, но, когда полез в карман и вытащил оттуда золото и жемчуг, понял, что был то не сон, а сущая правда. Бросился паренек домой к отцу и матери, к брату и сестрице и нашел всю семью в слезах: все уже думали, что он утонул. Зато и радости не было конца! Да еще и в доме теперь всего стало вдоволь, — ведь мальчик принес из подводного царства скатного жемчуга да червонного золота. Семья распростилась с бедностью, узнала достаток. Построили себе счастливцы новый дом и зажили в нем припеваючи.

Мальчик по-прежнему ходил на реку купаться, да только теперь уж не плавал в разлив. Да и вообще старался мелководья придерживаться — туда водяному не добраться.

А водяной вернулся в свое подводное царство опечаленный. Он-то думал, что собрал в своих владениях самые ценные сокровища на свете. И вдруг оказалось, что у людей есть сокровища дороже золота и жемчуга. Есть у людей отец и мать, братья и сестры. А у водяного никого не было! Загрустил он и проплакал три дня подряд; от его рыданий сотрясались берега, а волны шумели, словно при наводнении. Потом водяной отправился осматривать каждый уголок своего царства, — может, где-нибудь затаились особые сокровища, какие до сих пор не попадались ему на глаза.

МАЛЬЧИК С ДЕВЯТЬЮ ПОДСВЕЧНИКАМИ

Так вот, жил на свете мастер, и был у него в ученье мальчик. Хозяин и подмастерье часто ходили в лес за дровами. Однажды бродили они по лесу, и вдруг хозяин видит дверь, — вела она, знать, прямо под землю. Сам мастер побоялся войти в эту дверь и крикнул:

— Эй, подмастерье, слазь-ка туда! Добычу поделим поровну!

Ну что с мальчишки возьмешь: молодо-зелено, велели ему, он и рад стараться, полез под землю и пошел шагать в кромешной тьме, пока не очутился в огромном подземелье. А в том подземелье три груды сокровищ сверкают ярче солнца красного. На одной груде сидел могучий сизый орел, на второй пестрая змея о трех головах в кольца свивалась, а на третьей — черт притаился, скалил зубы на мальчика. Но мальчик не робкого десятка: подлетел к первой груде — не поддается она, подлетел ко второй — не сдвинуть с места, подлетел к третьей — и ту не под силу своротить. Только и мог мальчик взять что маленькую коробочку. Сунул он ту коробочку за пазуху, и вдруг подул страшный ветер и унес мальчика в каменистый пустынный край, в дремучий лес, где нет ни птиц, ни людей, ни жилья человечьего. Уж он плутал по лесу, плутал, все искал дорогу, совсем из сил выбился, да чудом выбрался из чащобы. Вышел мальчик на берег морской, а за морем город виднеется. Да как ему, бедному парнишке, туда переправиться? Долго ломал он голову, пока не придумал. Набрал толстых жердей, связал их, и вышел у него плот, сел он на него и поплыл. Плыл, плыл и добрался до другого берега, где стоял тот самый город.

Крепко задумался мальчик. «Куда мне теперь деться, горемычному, никого я здесь не знаю, никого у меня здесь нет!» И решил он пойти на постоялый двор. Нанялся мальчик колоть дрова, и хозяин накормил его обедом и ужином. На следующий день хозяин сказал мальчику:

— Вот что! Я тебя накормил-напоил, а теперь ступай, ищи себе новое место, потому что ты мне больше не нужен!

Мальчик поплелся на базарную площадь и остановился возле одной лавки, а торговец спрашивает:

— Что тебе тут нужно, малый?

Отвечает мальчик торговцу:

— Не дашь ли ты мне, хозяин, немного денег на ужин, очень я проголодался!

Торговец был человек сердобольный и отсыпал мальчику монет на целых два ужина:

— Пойди поешь!

Мальчик убежал, а когда истратил все деньги, снова пришел к лавке, и так три раза подряд. На третий вечер торговец сказал мальчику:

— Пойди, сынок, попроси у кого-нибудь другого, я тебе ничего больше дать не могу.

Выслушал его мальчик и повернул обратно на постоялый двор. Шагает по комнате из угла в угол, а кошки на сердце скребут — как бы ему обед да ужин раздобыть? И вдруг нащупал мальчик у себя за пазухой коробочку, открыл — а там девять подсвечников лежат. «Вот бы мне девять свечек купить, да вставить в подсвечники, да зажечь — пусть горят!» Надумал мальчик пойти к одному господину, попроситься к нему в услужение.

— Заплати мне, господин, девять грошей, и я прослужу тебе девять дней!

На том и поладили. Через девять дней получил мальчик девять грошей и купил на них девять свечек. Вставил в подсвечники, зажег, и — что бы вы думали? — откуда ни возьмись прилетели девять девушек и до самой полуночи пели, плясали и на тамбуре играли. Когда же часы пробили двенадцать, девушки протянули мальчику девять тугих кошельков и сказали на прощание:

— Вот тебе, голубчик, на расходы! — и улетели.

На следующий день под вечер мальчик велел хозяину постоялого двора подать богатый ужин. Хозяин засмеялся и говорит:

— Где тебе за такой ужин расплатиться!

А мальчик в ответ:

— У меня столько денег, что я мог бы купить весь твой дом, — и показал девять кошельков с золотом. Удивился хозяин — этакое чудо!

— Боже милостивый, откуда у тебя взялось столько денег, ведь у тебя гроша ломаного за душой не водилось! Уж не украл ли ты их где-нибудь на мою беду?

А мальчик ему в ответ:

— Клянусь тебе именем отца — не крал я этих денег, мне их бог послал. Приходи вечером да захвати с собой девять свечек — увидишь такое, чего вовек не видывал!

Хозяина любопытство разбирает, словно старую бабку, охотницу посудачить. Взял он девять свечек, захватил с собой обильный ужин, пошел к мальчику и сел возле него, ждет, что будет дальше. А малый съел ужин, потом зажег девять свечек, что были в подсвечники вставлены, — и тотчас же прилетели девять девушек, стали петь, плясать, на тамбуре играть, а ровно в полночь одарили мальчика кошельками с золотом и улетели. Так было каждую ночь. Мальчик стал несметно богат и скупил половину города.

Разнеслась об этом чуде весть по белу свету, и дошла она до самого султана и его дочери. Призвали они к себе мальчика и спрашивают:

— Говорят, прилетают к тебе девять девушек и одаривают золотом? Верно это или нет?

А мальчик отвечает:

— Подожди, султан, покуда стемнеет, тогда сам убедишься!

В сумерки султан и его дочка, а с ней все знатные женщины Стамбула собрались посмотреть на чудо невиданное. Расселись они по местам, мальчик зажег свечи, вставленные в подсвечники, и тотчас явились девушки, стали петь, плясать, на тамбуре играть. А едва часы пробили полночь, девушки улетели, одарив на прощанье мальчика кошельками, набитыми золотом. Очень понравилось все это султану, и задумал он отнять у мальчика коробку с подсвечниками.

На следующий вечер созвал султан стамбульских вельмож и отправился с ними в дом, где жил мальчик с девятью подсвечниками. Султан и его приближенные уселись на подушки, мальчик зажег свечи — вдруг поднялся свист, шум, и вместо девушек влетели девять арапов с толстыми палицами и накинулись на султана и его вельмож. Господа стамбульские кричат, орут, а когда сам султан палицы отведал, взмолился он, запросил у мальчика пощады:

— Избавь меня от арапов, я оставлю тебе коробку с девятью подсвечниками!

Дунул мальчик на свечки, свечки погасли — и арапы вмиг исчезли.

А мальчик вернулся в город, что стоит на берегу моря, и до сей поры там живет, если только не умер.

ДЬЯВОЛ И ЕГО УЧЕНИК

Жил-был человек, и был у него единственный сын. Однажды сказал он отцу:

— Отец, как быть? Я так жить не могу. Хочу пойти по свету научиться какому-нибудь ремеслу. Ведь у нас так устроено: кто знает хоть пустячное ремесло, тот, каков ни есть, живет лучше любого крестьянина.

Отец долго отговаривал его, доказывал, что и у ремесленников много труда и забот, да и как же он оставит отца родного! Но сын не поддавался уговорам, и в конце концов отец отпустил его.

Отправился сын в путь-дорогу. Шел он, шел и пришел к реке, тут ему повстречался человек в зеленой одежде[3]. Человек тот спросил, куда он идет.

— Иду по свету, ищу какого-нибудь мастера, чтобы научиться ремеслу, ответил молодец.

— Я мастер, иди ко мне учиться ремеслу, коли у тебя душа к этому лежит, — предложил человек в зеленой одежде.

Парень сразу согласился и пошел за ним.

Шли они по берегу. Вдруг мастер как прыгнет в воду, поплыл и закричал:

— Прыгай за мной, учись плавать!

Парень отговаривается, плыть не решается, боится утонуть, но мастер сказал:

— Не бойся ничего — прыгай.

Парень прыгнул и поплыл рядом с мастером. Только выплыли на середину реки, мастер схватил парня и нырнул с ним на дно. Мастер-то оказался дьяволом. Привел он парня в свои палаты и отдал на обучение древней старушке, а сам вернулся на землю. Как только старушка осталась вдвоем с парнем, она сказала ему:

— Сынок, ты думаешь, этот человек мастер, какие бывают на земле? А он вовсе не мастер, а дьявол! Меня он тоже обманул и притащил сюда с земли. Но послушай, что я тебе скажу. Я буду учить тебя всем его ремеслам, а когда он будет приходить и спрашивать тебя, научился ли ты чему-нибудь, ты отвечай, если только хочешь отделаться от него и вернуться на землю, что ничему не научился.

Спустя некоторое время и правда пришел дьявол и спрашивает парня:

— Чему ты научился?

— Пока еще ничему, — отвечал тот.

Так прошло три года. И когда бы дьявол ни приходил и ни спрашивал парня, чему он научился, тот всегда отвечал: «Ничему». Наконец дьявол спросил его в последний раз:

— Научился ли ты хоть чему-нибудь?

— Ничему, даже и то, что прежде знал, позабыл, — ответил парень.

— Коли ты до сих пор ничему не научился, то никогда ничему и не научишься. Лучше убирайся куда глаза глядят и куда ноги несут, рассердившись, сказал дьявол.

А на самом-то деле парень прекрасно научился всем дьявольским ремеслам. Он прыгнул в воду и поплыл к берегу, выбрался из воды, да и пошел к отцу. Увидел его отец издалека и выбежал ему навстречу.

— Где же это ты пропадал, сынок?

— Учился ремеслу, — отвечал сын.

Вскорости пошли все в соседнее село на ярмарку. Сын и говорит отцу:

— Отец, пойдем и мы на ярмарку.

— А с чем пойдем, сынок, если у нас ничего нет?

— Это не твоя забота, — сказал сын.

Пошли они на ярмарку. Дорогой сын говорит отцу:

— Как подойдем к ярмарке, я превращусь в красивого коня, какого на всей ярмарке не сыщешь. Все будут им любоваться. А мой мастер придет покупать его и даст, сколько бы ты ни запросил. Но смотри не отдавай ему уздечки. Как получишь деньги, скинь уздечку с коня и ударь ею о землю.

Вот подошли они к ярмарке, и парень превратился в такого коня, каких на свете и не бывало. Старик повел его по ярмарке, народ со всех сторон сбежался, а о цене и спросить никто не смеет. Тут подошел мастер в турецком обличье, в длинном халате и с чалмой на голове.

— Я покупаю твоего коня, старик, — сказал он. — Сколько за него хочешь?

И сколько старик запросил, столько ему турок, ни слова не говоря, и выложил. Получил деньги старик, снял с коня уздечку и ударил ею о землю. В тот же миг не стало ни коня, ни турка. А когда старик пришел домой с деньгами, глядь, сын уже вернулся, его дожидается.

Через некоторое время опять была ярмарка, и сын снова говорит отцу:

— Отец, пойдем на ярмарку.

Тот сразу согласился и пошел с ним.

— Теперь я превращусь в лавку, полную товаров, краше и богаче той лавки не будет на всей ярмарке, — сказал сын. — Никто не сможет купить ее, но придет мой мастер и даст, сколько ты запросишь. Только смотри не давай ему ключей в руки. А как получишь деньги, возьми и ударь ключами о землю.

Так оно и вышло. Сын превратился в красивую лавку, и вся ярмарка дивилась ей. Пришел мастер, опять в турецком обличье, и спросил старика, сколько лавка стоит. Сколько старик запросил, столько ему турок сразу и выложил.

А старик получил деньги, ударил ключами о землю, и в тот же миг не стало ни лавки, ни турка. Лавка превратилась в голубя, а турок — в кобчика, и погнался кобчик за голубем. В это время из дворца вышла царевна и стала на них смотреть. Вдруг голубь стрелой спустился девушке на руку и превратился в перстень. А кобчик ударился оземь и превратился в человека. Человек пошел к царю и попросил принять его на службу: будет он служить три года и не потребует ничего — ни пищи, ни питья, ни одежды, — только бы царь дал ему перстень с руки царевны!

Царь принял его на службу и обещал дать перстень. Человек служил, а девушка носила перстень, и он ей очень нравился, потому что днем он был перстнем, а ночью превращался в прекрасного юношу. Однажды юноша сказал ей:

— Когда захотят взять с твоей руки перстень, не давай его никому в руки, а брось на землю.

Через три года царь пришел к дочери и попросил дать ему перстень. А она, словно рассердясь, бросила перстень о землю; он треснул, и из него посыпались мелкие зерна. Одно зернышко закатилось царю под сапог. Слуга тут же превратился в воробья и стал жадно клевать зерна. Проглотил все, и только было хотел клюнуть последнее зернышко под царевым сапогом, как оно вдруг превратилось в кота — и хвать воробья за шею!

КАК ДЕВУШКА ОСВОБОДИЛА ЧУДОВИЩЕ

Жил некогда богач. Было у него три дочери. Две заносчивые, нравные. Подавай им каждую неделю новые наряды да уборы драгоценные. Третья же дочь была покорная и хорошая. Не позволяла, чтобы отец много на нее тратился, и довольствовалась малым. Случилось, что богач начал понемногу разоряться: то в одном, то в другом деле неудача. Потерял он почти все свои деньги, и только в одном городе осталось у него двадцать пять тысяч. Решил он поехать за ними — надо же было на что-то и жить и торговать. Призвал отец дочерей и говорит им:

— Дорогие мои дочки, я потерял свое состояние. Были у меня миллионы, а теперь осталось всего двадцать пять тысяч за одним человеком. Поеду выручать деньги, не знаю только — буду ли еще торговать или будем их так проживать. Но вам двум не смогу теперь покупать столько нарядов и драгоценностей.

А дочки в ответ:

— Как поедешь за деньгами, перво-наперво купи нам наряды и украшения без них не смей и домой показываться. Торговать же можешь на те, что останутся.

Отец подумал про себя: «Эти две о бедности и слышать не хотят, а ведь, может быть, скоро им придется думать о куске хлеба… Плохо нам будет».

Потом спрашивает младшую дочь:

— Ну, Роза, а тебе что привезти?

— Ничего мне не надо, кроме розочки. И служанки мне не надо, сама управлюсь.

Вот какая она была скромница!

— Не хочу, чтобы ты работала, как служанка, — отвечал отец, — ведь ты одна моя утеха. Не будь тебя, и жить бы не стоило.

Поехал купец в город за деньгами. А когда возвращался домой, то сбился с пути и заблудился в лесу. Дождь лил как из ведра. Ехал, ехал купец по лесу и вдруг, на беду свою, повстречал гайдуков. Те дочиста его обобрали, отняли и лошадь, и деньги, и пожитки и отпустили. Стал он самым бедным человеком на свете. Теперь у него не было, как говорится, чем и мышь накормить. И вот идет он, все глубже заходит в лесную чащу, кругом тьма кромешная, ни зги не видать, а дождь так и хлещет. Но вот вдали показался огонек, купец пошел прямо на него; подходит и видит — стоит прекрасный дворец. А купец устал, есть хочет. Думает: «Войти или не войти? Что поделаешь, надо войти, даже если и головы лишусь. Будь что будет — войду». И вошел во дворец. Сперва попал на кухню. Там никого не было, но в очаге горел яркий огонь. Купец погрелся, посушил одежду. Как только одежда подсохла, он прошел в соседнюю комнату. Глядит — накрыт стол, и на нем дымится похлебка. Ударил приятный запах в нос голодному купцу, и он уж собрался сесть поужинать, как вдруг оробел. Шагнет к столу, да опять назад. «Эх, была не была, поужинаю». Сел и поужинал как следует. Съел похлебку, а тут блюдо само переменилось — на столе появилось мясо, потом третье и четвертое блюдо и, наконец, черт возьми, даже черный кофе — а кругом ни души. Поужинал купец, прошел в другую комнату, а там уже приготовлена постель. Лег он и заснул. А утром проснулся — его уже завтрак ждет. Поел он и пошел в сад возле дома. Там всякие фрукты и розы всех сортов. Вспомнил он, что обещал младшей дочери розочку. Сорвал цветок и пошел к воротам, как вдруг появилось неведомое и страшное чудовище. Заревело, зарычало, так что все затряслось. Спрашивает купца — кто он, как сюда попал и как смел сорвать розу в саду? Купец рассказал все, что с ним случилось, а также о том, что его младшая дочь Роза просила принести ей всего только одну розочку. Вот он и сорвал ее в этом саду, потому что гайдуки у него и цветок украли. Как услышало чудовище о дочери Розе, и говорит:

— За цветок ты должен отдать мне самое для тебя дорогое. Приведи сюда свою младшую дочь Розу и отдай мне ее в жены. А не отдашь — голову долой.

Что ж делать, пришлось купцу дать обещание. Но чудовище на слово не поверило, написал купец договор, и только тогда его отпустили домой. Приходит он домой, отдал своей дочери розочку и горько заплакал, зарыдал. Дочка спрашивает:

— Что с тобой, батюшка, о чем ты так убиваешься? О потерянном богатстве? Так ведь и другие становились бедняками, а все-таки, с божьей помощью, жили да поживали. И мы проживем как-нибудь. Не стоит плакать.

— Если бы ты, доченька, знала, что со мной приключилось, то не стала бы меня утешать, а плакала бы вместе со мной.

— Батюшка, дорогой, расскажи про свою беду, я с радостью и жизнь отдам за тебя.

— Как узнаешь ты, что случилось, то и впрямь лучше тебе жизни лишиться.

И рассказал ей отец все, признался, что должен отвести ее к чудовищу.

— Не убивайся, батюшка, я пойду с тобой, и будь что будет. Положимся на волю божию.

На другой день они отправились, и отец привел дочку во дворец к чудовищу.

Там в комнатах был уже приготовлен обед. Грустно пообедали они, и отец, слезы проливая, сокрушался, как это он оставит тут свою любимую дочь. Хоть бы и ему самому позволили тут побыть, повидаться с чудовищем, спросить, что думает он делать с дочкой и можно ли ее будет навещать. Но чудовище где-то пряталось. Его можно было видеть только по утрам, от восьми до девяти часов, и то лишь в саду. Так и пришлось отцу уехать, не повидавшись с ним. А дочка прошла по всему дворцу. Горницы были все прибраны, всюду увидела она много нарядов, угощенья и всего, что девичьему сердцу мило, но нигде не встретила ни одной живой души. Не пришлось ей ни готовить, ни мыть, ни постель стелить — все само собой делалось. Поужинала дочка и спать легла. Поутру встала, увидела накрытый стол, поела и пошла погулять по саду, полюбоваться всякими красотами. Подошла к канаве и тут увидела чудовище. Звали его Живал. Девушка испугалась, задрожала и от страха не могла слова вымолвить. А Живал ревел во весь голос, ходил и все крушил на своем пути, пока ее не заметил. А как увидел, что она перепугалась, стал ее утешать, успокаивать, говорил, что он-де не такой плохой, каким кажется, и просил поцеловать его. Девушка пуще прежнего испугалась — как это поцеловать такое чудовище?

— Лучше умру вот тут, на месте, чем тебя поцелую. Хоть убей, но этого сделать не могу. Как это так — поцеловать тебя!

И залилась слезами.

— Полно, не плачь, — сказал Живал, — я принуждать не буду, только если тебе охота придет.

Живал же был заколдованный юноша, и если бы девушка его хоть раз поцеловала, то и расколдовала бы. И вот прожили они вместе целый год, виделись только по утрам, но девушка так привязалась к чудовищу, что едва могла дождаться минуты, когда с ним встретится. А все же поцеловать его не решалась. Так прошел год. Девушка часто говорила, что хотела бы навестить отца, посмотреть, как он поживает. Наконец Живал и говорит:

— Коли тебе так хочется повидать отца, я тебя отпущу, успокойся. Ты сегодня ляжешь спать как обычно, а проснешься в отчем доме. Вернуться же должна на другой день, иначе плохо будет и тебе и мне. Помни, что я тебе сказал. Возвращайся вовремя.

Было девять часов, и чудовище ушло, а девушка вернулась во дворец. Она едва могла дождаться, когда стемнеет и можно будет лечь спать. День тянулся будто двадцать дней, но вот наконец настала ночь. Девушка легла и заснула, а утром проснулась в отцовском доме. И как же они с отцом обрадовались друг другу! Стали рассказывать про свое житье-бытье. Дочка ни на что не жаловалась и говорила, что ей живется хорошо. «Все у меня есть, чего только душенька захочет, и если бы ты, батюшка, был со мною, ничего бы мне больше и не надо было. Живал мне никогда слова плохого не сказал, ничем меня не обидел».

Как услышали сестры, что ей хорошо живется, стали завидовать, когда же она сказала, что должна в срок воротиться, а иначе плохо будет и ей и Живалу, то сестры, чтобы как-нибудь ей досадить, стали упрашивать ее остаться еще на один день. Девушка поддалась уговорам и осталась на один день больше, чем было позволено. Но на второй вечер она поспешила лечь в постель, как ей сказал Живал, и наутро проснулась во дворце. Позавтракала и пошла искать Живала. Она так к нему привыкла, что ей не терпелось его повидать. Но нигде девушка не могла его найти и — удивительное дело! даже голоса он не подавал, а его всегда по утрам было слышно. Ходила она по саду туда-сюда и звала его: «Живал, Живал», — но никто не откликался. Ищет она, плачет, убивается и наконец находит его в кустарнике. Лежит как мертвый, ей-богу. Она заплакала, запричитала: «Живал, Живал!» Он все не двигался. «Встань, дорогой мой, дай я тебя поцелую». И поцеловала. Он вскочил, звериная шкура с него спала, и перед ней предстал юноша — писаный красавец. Стали они обниматься да целоваться. И рассказал ей юноша, что он королевский сын, что он уже семь лет как заколдован и расколдовать его мог только поцелуй девушки по имени Роза. «А теперь пойдем за твоим отцом, да и поженимся».

Взяли они отца и сестер и отправились к королю, отцу Живала. Как услышал народ, что королевич вернулся, то по всей стране веселье пошло. А королевич женился на скромной девушке Розе.

КАК ЧЕРТ ЕДВА НЕ ОЖЕНИЛ СОРОК МОНАХОВ

Близ некоего монастыря был колодец, — на всю округу славился он своей чистой, прозрачной водой. И кто ни пройдет, обязательно с пути свернет, чтобы водицы из колодца испить да посидеть под старой тенистой ольхой, что с незапамятных времен росла на том месте. А как выпьет в жару холодной воды, добрым словом помянет монахов за то, что колодец тут вырыли и много других благих дел сотворили.

Монахов в монастыре было немного, только сорок человек, вели они жизнь святую, соблазнов не ведали и богу всем сердцем служили.

Ужасно злились на них черти, а чертей в тех краях водилось тьма-тьмущая. Каких только каверз они не строили монахам! Да все понапрасну: монахи-то были почти что праведники.

На старой ольхе, у колодца, собирались по ночам черти. Как только пробьет двенадцать, являлся их строгий начальник по имени Вельзевул, и черти давали ему отчет во всех своих плутнях. Вот как-то ночью собрались черти и стали перед Вельзевулом ответ держать.

— Эй, ты! Говори, что делал сегодня! — сердито спросил Вельзевул одного вертлявого чертенка.

— Поссорил двух братьев, — ответил чертенок. — Братья подрались, старший выколол глаз младшему и за то в тюрьму угодил. А я уж судью подучу, чтобы парня повесили: останется после него шесть бездомных сирот.

— Ну что ж, молодец! — похвалил Вельзевул. — Пускай у тебя на вершок подрастут рога. Эй, черти, подать ему стул, принести чубук — пусть покурит… Достоин!.. А ты? Ты что сделал? — спросил Вельзевул у второго.

— Я сына поссорил с отцом, и сын прикончил папашу, да и повесился: жалко родителя стало.

Улыбнулся Вельзевул.

— Ну что ж, молодец! — Эй, дайте-ка парню чубук… Нет, нет — мало!.. Подать наргиле[4] — пусть покурит. Достоин!.. А ты? — спросил он третьего. — Ты что-нибудь сделал сегодня?

— А я, господин, нынче митрополита завлек к потаскухам. Его там изловили да прямо в тюрьму. И чтобы спастись от позора, владыка принял турецкую веру.

Просиял Вельзевул.

— И ты молодец! Ты — герой! Подайте немедленно кресло! И дайте чубук пусть покурит!.. И — кофе!.. А ты?.. Ты что делал сегодня?

Четвертый замялся.

— Да я… Я так… понемножку… Пустяки… Подстрекнул одного запивоху жену убить. Без жены-то — быстрей промотается парень.

— Ну что ж, хорошо. Но до стула еще не дорос, — отвечал Вельзевул.

Так он всех чертей опросил и каждому выдал награду — по заслугам.

А черти, известно, завистливы очень. Всяк старался собратьев своих перещеголять, схватить магарыч покрупнее. Так-то они и соперничали.

И вот один старый искушенный черт возмечтал такую великую пакость сотворить, чтоб сам Вельзевул удивился и в кресло его посадил. Думал черт, думал и придумал наконец! Решил пойти в монастырь и сделаться игуменом. Узнал он, что старый игумен недавно скончался, а нового не назначили. Ну вот, и решил он вконец осрамить монахов: пускай каждый из них оженится вот грех-то будет!

Обернулся черт бородатым монахом, надел долгополую рясу, тихоней, смиренником представился, — кажется, и глаз-то поднять не смеет, мухи и той не обидит! Ну, словом, святее и быть невозможно.

Увидели монахи его добродетели и говорят: нужно бы этого старца игуменом поставить. Писание знает он лучше всех, устав монастырский блюдет строго, на каждой беседе монашеской умный совет подает. Решили они — пусть будет над ними владыкой. А черту того и надо было!

Ну вот, забрал он понемножку все монастырские дела в свои руки, приказывать стал монахам, что кому делать, а как соберутся они в трапезную вкушать пищу — толкует им на свой лад слово божье: это, мол, вот так, а это — вот этак… И наконец стал учить, что нужно монахам скорее жениться, — тогда дьявол не сможет их больше грехом вожделенья смущать. И много тому из Писания примеров привел. А жены, сказал, пусть монашками станут. Он, дескать, и сам бы женился для примера, да стар.

Вот так искушал их проклятый чертяка. И что ж! День ото дня разгоралась искра соблазна в сердцах монахов, что помоложе. А за слепой молодежью и старшие потянулись. Настал день, когда вся братия явилась к игумену, и все в один голос сказали:

— Желаем жениться.

Силен, видно, был этот черт, раз ухитрился сбить с панталыку таких монахов, благочестивых и кротких, чуть ли не святых. Да еще как сбил! Они и его самого молили жениться — пусть, мол, невесту себе выбирает постарше, а им помоложе подыщет. Ну, черт поломался немножко для виду, да и согласился.

Стали совещаться — кому идти за невестами. А дьявол-игумен берет на себя все заботы.

— О чада любимые! Обойду сорок деревень и в каждой подыщу по красавице девушке — в жены вам. А знаете вы, почему деревень будет сорок?

— Не знаем, отче! — отвечают монахи.

— Ну, я вам скажу. Хочу, чтоб вы всюду родных завели и не были больше подобны бесплодному корявому дубу.

Такими речами он окончательно склонил монахов к женитьбе.

Как-то раз встал он спозаранку, собрался в дорогу и вышел из стен монастырских. Монахи с великим почетом его проводили и принялись ждать: что, мол, дальше-то будет? А черт из села в село, из деревни в деревню, и все улещает матерей да отцов: отдайте, мол, дочку в невесты монаху, она и сама непорочной монашенкой станет. Вот так в сорока деревнях сорок девиц и набрал. Родители — шасть в монастырь, спросить, правда ль можно монахам жениться. Услышав, что можно, ушли восвояси, да еще и других убедили, что нет в том никакого греха.

Дивились миряне: да как же, мол, закон разрешает монаху жениться! Но дьявол всем мозги затуманил, и стали люди говорить: это вовсе безгрешно!

А черт-настоятель воротился назад, собрал всех монахов и каждому сказал, на какой из девиц тот жениться обязан — имя невесты сказал и названье деревни. Как узнали черноризцы, что игумен пригожих девиц им сосватал, остались очень довольны и в пояс ему трижды поклонились.

Немного спустя черт-игумен собрал всех монахов и велел им готовить деньги: пора уже делать невестам подарки, таков, мол, в деревнях обычай.

Ну, вынули деньги монахи, отдали. Игумен отправился в город, купил там подарков — для каждой девицы особые, точь-в-точь такие, каких пожелали родные невесты. Подарки взвалил на телегу, привез в монастырь. Назначил он монаха постарше поехать по селам и всех девушек одарить: одной — шаль и серьги, другой — ожерелье и пряжки, а третьей — цветной поясок, сапожки всякие, шубу… Ну, словом, все как было условлено. Монах потихоньку запряг лошаденку, положил на телегу подарки и под вечер двинулся в путь подарки развозить по селам да девушек предупредить, чтобы готовились к свадьбе, а свадьбу назначили через сорок дней.

Вот выехал в поле монах, осенил себя крестным знаменьем. Как раз в эту пору увидел его один из чертей. Не знал он ничего о затее черта-игумена, не ведал о его замысле. Ну, вот и решил он, по злобе исконной против монахов, сбить с толку возницу, отвести от дороги. Крутил да вертел его так, что несчастный и впрямь в трех соснах заблудился и увяз вместе с возом в болоте.

Тут черт мгновенно исчез, а старый монах диву дался — как же это случилось, ведь вон монастырь-то — близехонько! Отпряг он коня, стал телегу тащить из болота… Куда там! Потянет, рванет, а телега все глубже уходит в тряси-ну, — болото-то было бездонное! Ой, беда! Стал ждать, не поможет ли кто из прохожих. Никто не идет! Хотел возвратиться назад, в монастырь — да ведь стыдно! Решил подождать: может, утром кто-нибудь вызволит. А чтоб уберечься от диких зверей, монах решил пойти к колодцу, забраться на дерево и спрятаться там на ночь. Прибрел он к колодцу, вскарабкался на старую ольху и притаился в листве.

Вот пробило полночь. Слетелись к ольхе, как обычно, все окрестные черти, явился и сам Вельзевул. Стал он расспрашивать — кто из чертей как напакостил нынче. Дошло наконец и до черта-игумена. Тот все рассказал: как обвел он монахов вокруг пальца, как убедил их жениться, как нынче отправил монаха с подарками по деревням и велел сказать, чтобы невесты готовились к свадьбам, — ну, словом, поведал все, что он сделал. Как только он кончил, великою славой прославил его Вельзевул, велел принести парадный стул и лучший чубук дал, с большим янтарем, из чужих краев привезенный.

— Ха-ха-ха! Вот позор, коль оженятся сорок монахов! — сказал Вельзевул. — Да ты, друг, молодчага! Скажи только: что же ты делаешь в храме, когда «Отче наш» читают? Ведь это для нас, для чертей, хуже смерти!

— О, я придумал неплохо! — ответил ему черт-игумен. — Как только настает время читать «Отче наш», я вон выхожу, будто нужду справить, а потом возвращаюсь. Вот и вся недолга!

— Да ты молодец! — повторил Вельзевул. — Добейся своего, жени монахов, и я награжу тебя, милый, по-царски: громадные, ветвистые рога носить будешь.

Тут черт, одурачивший монаха-возницу, с перепугу забыл порядок — не стал дожидаться, пока его спросят, а тут же признался, как он нынче монаха, да еще и с возом, в болото завел.

— Ох, чтоб ты ослеп! — закричал черт-игумен. — Да ты понимаешь, болван, какую ты глупость содеял?

— Скорее бегите в болото! — крикнул чертям Вельзевул. — Повозку из трясины вытащить, лошадь хорошенько отмыть и пусть на лучшем лугу пасется. А этому дурню немедленно всыпать! Пятьсот батогов ему! Живо!

А тут уж и ночь на исходе. Вскоре петух закричал. Сразу черти исчезли. Монах немедля пошел в монастырь, да все и рассказал. Лишь тут раскусили монахи, в чем дело! «Ох, грешники! Что мы хотели делать! Срам-то, срам-то какой! Господь бы нас наказал и обрек на мучения адские!»

Припрятала братия старика возницу, коня увели с глаз долой, стали ждать. Вышел черт-игумен служить заутреню, все идет как по маслу, и вот пора уж читать «Отче наш». Игумен — к выходу, а монахи заперли все двери и окна и давай ладаном кадить. Черт заметался, запрыгал — и лопнул, будто кто из пушки выстрелил: тррах!

Вот так-то спаслись монахи из адских когтей, постом и молитвами искупили свои прегрешенья, да и в награду за веру и стойкость в святцы попали.

УДИВИТЕЛЬНОЕ ДЕРЕВО

Жил некогда король, и росло в его королевстве высокое дерево — такое высокое, что вершины его не было видно. Очень хотелось королю узнать, сколь высоко то дерево и что на нем растет. Послал он во все концы королевства гонцов, повелел оповестить всех: коли найдется такой молодец, что взберется на макушку дерева и сорвет с него плоды, тому молодцу король отдаст свою дочь в жены и завещает ему королевство. Много людей пришло попытать счастья, да никому не удалось достигнуть вершины, а иные сорвались с дерева и убились.

Вздумал попытать счастья один удалец из дальних краев. Пошел через дремучий лес, и повстречался ему пастух. Спросил его молодец, той ли дорогой он идет. И видит — на ногах у пастуха какие-то железные крючья, вроде звериных когтей. Молодец полюбопытствовал, что это такое. Пастух сказал, что с такими крючьями он быстро влезает на деревья, спасаясь от диких зверей. Молодец, хоть и одет был в богатый наряд, предложил пастуху поменяться с ним платьем. Но в придачу попросил те железные когти. Пастух рассмеялся, подумал, что прохожий шутит: экая блажь — менять красивую одежду на лохмотья. Но, увидев, что молодец и вправду хочет меняться, согласился и, кроме господской одежды, получил еще вдобавок много денег.

Вот пришел молодец в королевский город, переоделся, только железные крючья оставил при себе, да прямехонько к королю — низко ему поклонился и сказал, зачем пожаловал. Король дал ему дозволение. Тогда молодец захватил с собой железные когти, взял всякой снеди на семь дней и полез на дерево. Смотрят на него люди и дивятся, как ловко он карабкается. Но вот уже три дня и три ночи взбирается молодец на дерево, а на стволе все нет ни единого сука. Лишь на четвертый день в вышине показались вроде как бы ветви, а на седьмой день увидел он, что не ветви то были, а дворец. Добрался он до дворца и постучался в железную дверь. Вскоре послышались шаги, дверь отворилась, и он увидел красавицу девушку. Она пригласила гостя войти, повела его в серебряный зал и попотчевала всякими яствами и вином. В замке жили три заколдованные девицы. Молодец остался у них ночевать, — ведь он не спал целую неделю.

Утром разбудили его девицы, накормили вкусными кушаньями, а потом самая красивая из них говорит:

— По пути к вершине встретятся тебе еще два дворца. До первого будешь лезть четырнадцать дней. Живут в том дворце шесть девиц, они тебе и расскажут, как быть дальше. Вот тебе ломоть хлеба. Как проголодаешься, захочешь пить или устанешь, лизни его, и тотчас пройдут и голод, и жажда, и усталость.

Минуло уже десять дней, а замка все не видать. На одиннадцатый день что-то заблестело в вышине, а на четырнадцатый молодец постучался в дверь чудесного дворца из чистого золота. В золотом дворце девицы встретили его так же радушно, как и в серебряном, накормили, напоили, спать уложили, а наутро сказали:

— Над нами есть еще один дворец. Три недели будешь добираться до него. Живут там девять девушек, они-то и расскажут тебе, как достигнуть вершины дерева.

На прощанье девицы дали ему ломоть хлеба, — стоит, мол, его лизнуть, как пройдут и голод, и жажда, и усталость. В третьем дворце, построенном из драгоценных каменьев и прекрасных жемчужин, встретили молодца так же приветливо, накормили, напоили и оставили ночевать. Здесь жили девять девушек, у одной из них были золотые волосы. От нее молодец узнал, что до вершины придется ему лезть целый месяц.

— Там найдешь пять золотых плодов, — сказала девушка, — три справа и два слева. Те, что справа, срежешь вот этими ножницами. Но горе нам, если ты срежешь те, что слева. Дерево сильно закачается и повалится вместе с дворцами, и все мы погибнем. Как сделаешь свое дело, тотчас же спускайся на землю. Там собралось великое множество людей, все ждут не дождутся тебя: хотят узнать, какие плоды ты принесешь, и услышать, что было с тобой в пути. Но ни одной живой душе, даже королю, не сказывай про то, что ты видел и слышал. А наутро жди нас у большой дороги. Мы поедем в алмазной карете, запряженной золотыми конями. Мчатся те кони быстрее птицы. Успеешь до кареты дотронуться — чары разрушатся, не успеешь — дьявол увезет нас в замок без окон и дверей.

Спустился молодец на землю. Народу видимо-невидимо, все допытываются, что он видел и что так долго делал на дереве. А он знай себе помалкивает, даже от короля свою добычу утаил. Наутро встал спозаранку и отправился в условленное место поджидать карету. С первыми лучами солнца заклубилось вдали небольшое облачко пыли. Все ближе, ближе, наконец совсем близко; вот уже и карета видна. Но она вихрем промчалась мимо, молодец не успел до нее дотронуться.

Совсем было голову потерял он от горя. А когда немного успокоился, пошел к королю, поведал ему все без утайки, показал три золотых плода и сказал, что пойдет искать по белу свету замок без окон и дверей.

Вот уж два месяца блуждает молодец по белу свету, а про замок без окон и дверей и слыхом не слыхать.

На исходе третьего месяца заплутался он в темном лесу. Под утро видит вдали, на холмике, вроде как свет брезжит, молодец и свернул в ту сторону. Подходит к тому месту и видит — стоит покосившаяся избушка. А жила в избушке Луна. Смело постучал он в ветхую дверь, загремел ржавый засов, дверь отворилась и — о ужас! Молодец даже отшатнулся: перед ним страшенная старуха, а в руках у нее горящая лучина. Была та старуха стара, как мир, велика, как дуб, черна, как головешка, глазищи что плошки, волосы — как лошадиная грива, а уж худа, тоща — ну, кожа да кости. Старуха была матерью Луны. Поглядела она сердито на гостя — спрашивает, зачем пожаловал. Молодец ответил, что ищет замок без окон и дверей, не укажет ли она к нему дорогу. А старуха отвечает:

— Уж много тысяч лет не отлучалась я из дому больше чем на час. Откуда ж мне знать про такой замок? Вот моя дочь Луна, наверное, знает про него ведь она каждую ночь обходит весь свет. А сейчас ступай прочь, как бы худа не было. Скоро Луна вернется, и коли застанет тебя здесь, берегись: разорвет в клочки!

Стал бедняга молить бабку, чтоб не прогоняла его, а спрятала бы в каком ни на есть закутке и выведала у дочки про замок, а когда она уйдет, все и рассказала б ему. Так слезно он упрашивал, что старуха сжалилась и спрятала его под лестницей. Вот пришла домой Луна и уже с порога почуяла человечий дух. Спрашивает мать, не прячет ли та человека. Поначалу мать отнекивалась, но Луна так разбушевалась, что пришлось рассказать все без утайки. Взмолилась старуха, просит смилостивиться и помочь бедняге найти замок без окон и дверей, — если, конечно, Луна знает, где тот замок воздвигнут. Сжалилась Луна над молодцом, велела вылезти из-под лестницы и говорит ему:

— Рада б тебе помочь, да сама я про такой замок не знаю, не ведаю. Да будет тебе известно, что я еще никогда не освещала всей земли. Верно, замок тот таится в какой-нибудь пустыне, куда я еще не заглядывала. Иди-ка ты лучше к Солнцу, оно видит больше, чем я. Может, Солнце и укажет тебе дорогу к замку.

Долго плутал молодец по лесу, но все не находил замок Солнца. Наконец разыскал его и вошел туда. Дома была только мать Солнца. Она была еще старее и страшнее матери Луны. Смилостивилась и она над гостем, спрятала его и обещала расспросить про замок. Вернулось вечером Солнце домой и ну бранить мать за то, что пустила в дом человека.

Услышал это несчастный, вышел к Солнцу и так горестно стал просить пособить ему в беде, что Солнце сжалилось над ним и говорит:

— Может, и есть на земле такой замок, да я про него не знаю. Я тоже не во все уголки земли заглядываю. Вот Ветер — тот продувает все дыры и должен знать про все на свете. Ступай к нему!

Три дня искал молодец дом Ветра. Наконец нашел. На счастье, в ту пору был дома Главный Ветер. Поведал молодец ему свою печаль и попросил пособить. Ветер слушал внимательно, а как молодец закончил, взял дудку и заиграл на ней, да так громко, что его услышали все ветры на свете. Тотчас примчались они, но о замке без окон и дверей никто и слыхом не слыхал. Один ветер припоздал, — у него разболелась нога, и он отстал от других. Он прибежал через час и рассказал про замок без окон и дверей. А если Главный Ветер не верит, то пусть сам пойдет и посмотрит. До того замка ветрам не более четверти часа ходу, а для человека — несколько лет. Жаль стало Главному Ветру беднягу, — и он велел сплести большую корзину — в корзине нести человека будет сподручнее. Вот сплели корзину, молодец влез в нее, а Главный Ветер подхватил ее и в мгновенье ока доставил к самому замку. Стал Ветер оглядывать замок — нет ли какой щелочки, чтоб забраться внутрь. На самой высокой башенке заметил он маленькую дырочку. Пробрался через нее и с такой силой пронесся по замку, что стены задрожали. В замке были восемнадцать девушек да еще дьявол со своей матерью. Все девушки, кроме Золотоволосой, были мертвы. Золотоволосая считалась самой большой грешницей, а потому ее дьявол обрек на великие муки — умереть последней, чтобы она перед смертью видела мученья своих подруг. Схватил Ветер дьявола и что было мочи швырнул его через дыру наружу и там так его измолол, что от дьявола остались только пыль и прах. Потом ухватил Ветер мать дьявола да так тряхнул, что у нее все косточки затрещали. Повелел он рассказать, как девушек извели. Юлит старуха, твердит, что-де она про то и знать ничего не знает, потому как это дело рук ее сына. Пригрозил Ветер и с ней разделаться, как с дьяволом, коли будет запираться. Струхнула старая дьяволица и рассказала все начистоту. Пришлось ей открыть и то, как девушек можно оживить: в шкафу спрятана кропильница, если обрызгать из нее девушек, они сразу оживут. Взял Ветер кропильницу, окропил на пробу одну девицу, и та ожила. Тогда схватил он старуху, швырнул в дыру и измолол, как и дьявола. Потом оживил одну за другой всех девушек и вдохнул силы в Золотоволосую, — она едва дышала. Перенес потом всех по очереди в корзину, а замок разрушил.

Спасенных девушек вместе с молодцом Ветер благополучно доставил к королевскому дворцу. Да только женился молодец не на королевне, а на Золотоволосой. И жили они в любви и согласии долгие-долгие годы.

ДЕВИЦА-ЛЯГУШКА

Жили-были на свете муж с женой. Подошла старость, а детей у них все нет да нет. И муж и жена день и ночь молили бога послать им ребеночка — пусть хоть крошечного лягушонка! И что ж! Бог смилостивился над ними, — через девять месяцев родила женщина, но кого бы вы думали? Лягушку! Они и ей были рады — все лучше, чем ничего!

Лягушка редко заходила в дом, больше всего любила сидеть в винограднике. Старик с утра до вечера копался там, и жена каждый день приносила ему на виноградник обед. Но вот однажды почувствовала она, что от старости совсем ослабела. Ноги у нее разболелись, с места сдвинуться не дают — где уж тут мужу обед нести! Тут прискакала со двора дочка-лягушка (ей уже минуло четырнадцать лет) и говорит:

— Матушка, ты уже старенькая, невмоготу тебе носить отцу обед. Давай лучше я снесу!

— Дорогая моя дочка-лягушка, да разве можешь ты снести обед?! У тебя ведь даже рук нет — чем же ухватишь горшок с едой?

— А ты поставь его мне на спину, привяжи к лапкам — и ни о чем не беспокойся, — сказала лягушка.

— Ну что ж, попробуй!

Старушка поставила горшок ей на спину, привязала к лапкам и проводила свою дочку из дому. Лягушка потихоньку, полегоньку добралась до садовой ограды, а калитку открыть не может, да и перескочить через ограду с ношей нелегко, — и стала она звать отца. Подошел старик, взял горшок с едой и пообедал. А лягушка попросила отца посадить ее на черешню. Старик сделал, как просила лягушка, и она песню запела. Голос ее разносился далеко вокруг, и был он так красив и звучен, будто пела это не лягушка, а волшебница-вила. Как раз в ту пору охотился поблизости королевич. Услышал он дивное пение, а когда песня смолкла, подъехал к старику и спросил, не знает ли он, кто так чудесно поет. Старик ответил, что никого вокруг не видать — только ворон мимо пролетел.

— Прошу тебя, скажи, кто поет на твоем винограднике. Если молодец будет мне побратимом, если девица — невестой!

Но старик побоялся признаться королевичу, да и стыдно ему было. И королевский сын ни с чем уехал домой.

На другой день лягушка опять принесла обед старику отцу, он посадил ее на черешню, и она снова запела. А королевич уж тут как тут. Вздумалось ему поохотиться на старом месте, может, еще раз услышит волшебную песню и узнает, кто так поет. Лягушка между тем заливалась соловьем сидя на черешне, и голос ее разносился далеко вокруг. Когда песня смолкла, королевич подъехал к старику и стал допытываться, кто пел на его винограднике. Но старик знай отнекивается.

— А кто же тебе обед принес? — спрашивает королевский сын.

— Да я сам принес, — отвечает старик. — Пошел было домой обедать, но так устал, что не мог проглотить ни кусочка, вот и взял обед с собою на виноградник.

— Ах, что за песня! Так и хватает за сердце! Ты, верно, знаешь, старик, кто тут пел! Доверься мне! Если добрый молодец — будет он мне побратимом, если девушка — невестой!

Не выдержал старик и говорит:

— Сказал бы я, да стыдно! Боюсь, как бы ты не рассердился!

— Не бойся, говори все!

Старик и признался королевичу, что поет его дочь-лягушка.

— Пусть она спустится с дерева.

Лягушка спрыгнула на землю и снова запела. А у юноши сердце затрепетало от счастья, и говорит он лягушке:

— Будь моей невестой! Завтра во дворец придут невесты двух моих старших братьев. Король, мой отец, объявил: чья невеста принесет самый прекрасный цветок, та и станет королевой. Ее мужу, а своему сыну, передам, мол, я королевскую корону. Приходи и ты во дворец и принеси свой любимый цветок.

Отвечает ему лягушка:

— Хорошо, я приду во дворец, если ты хочешь. Пришли мне только белого петуха, и я прискачу к тебе верхом на петухе.

Королевич уехал и прислал невесте белого петуха. А лягушка отправилась к Солнцу и попросила у него платье. На следующее утро лягушка оседлала петуха и, захватив с собой солнечное платье, поскакала во дворец. Стража у ворот не хотела было ее пропускать, но лягушка пригрозила пожаловаться королевичу, и караульные тотчас распахнули перед ней ворота.

Как только въехала она в городские ворота, петух обернулся белым конем, а лягушка превратилась в самую красивую девушку на всем свете. Одета она была в солнечное платье, а вместо цветка держала в руке пшеничный колос.

Такой явилась девица-лягушка в королевский дворец. Вот подходит король к невесте старшего сына и спрашивает, какой цветок она принесла. Девушка протянула ему розу. Невеста среднего сына подала королю гвоздику. Обернулся король к невесте младшего сына и увидел в руке у нее пшеничный колос.

— Ты принесла самый прекрасный и полезный цветок! Видно, понимаешь, что без хлеба нельзя прожить. А раз ты это понимаешь, значит, из тебя выйдет хорошая хозяйка. Зачем нам цветы да роскошь? Выходи замуж за моего младшего сына, и я передам ему королевскую корону.

Так лягушка и стала королевой!

ДРАКОН И ЕГО САМОЦВЕТЫ

Жили-были на свете муж и жена, жили-поживали, сына растили, паренька лет пятнадцати. Хорошие они были люди. честные, справедливые, да только вот бедные.

Как-то утром отправился муж в лес за хворостом. Шел он, шел, выбирал валежник посуше, а в душе все молил бога, чтоб послал ему господь работенку неприбыльней да поспокойней. Вдруг откуда-то из-под скалы выполз страшный дракон, приподнялся, разинул громадную пасть — ну, того и гляди, проглотит! Увидал его бедняк — так и обмер.

— Гей, — крикнул дракон, — человек, я тебя сейчас съем!

Зарыдал человек:

— Ох, не ешь, пощади меня, братец. Ведь оставлю сиротами отрока-сына, жену. Кто ж о них позаботится!

— Ну, а мне что за дело! — ответил дракон. — Должен я тебя съесть, вот и весь разговор.

— Что ж, не я первый, не я последний! — вздохнул человек. — Хоть от тяжкой работы избавлюсь, не придется уж мне бедствовать да надрываться, таскать дрова по горам и долинам.

— Гм… Ну, раз ты бедняк, уж не съем тебя, ладно… Вот тебе самоцвет. Ты продай его — разбогатеешь. Приходи-ка сюда по утрам, приноси каждый день мне ведро молока, а я тебе буду давать ежедневно по камешку.

— Ну, спасибо великое, братец дракон, за то, что пощадил мне жизнь и камень подарил, — ответил бедняк.

Сговорились они, и дракон возвратился в свое логово. Человек же набрал еще хворосту — да скорее домой. Сбросил он во дворе свою ношу и отправился прямо в торговые ряды. Показал купцу камешек, и тот заплатил за него десять лир.

Получил бедняк деньги и купил все, что нужно было для хозяйства, еды накупил всевозможной. И сын и жена были очень рады всем его покупкам. А поутру наполнил он ведро молоком и отправился в горы. Там он позвал дракона, тот выполз, вылакал все молоко и опять подарил ценный камень. Человек снова продал его золотобиту, вновь купил много всяких припасов для дома.

Долгое время навещал он дракона, получил от него немало самоцветов и решил совершить путешествие ко гробу господню. Перед тем как покинуть родные места, позвал он жену и повел ее к пещере — хотел показать ей дракона и условиться с ним, что она будет приносить ему молоко и получать от него самоцветы.

Ну вот, позвал он дракона, тот выполз, выпил все молоко, отдал камешек. Распростились с драконом супруги и отправились восвояси.

Начал муж собираться в паломничество.

— Господин мой, не женить ли нам сына, прежде чем ты отправишься в путь? — спросила жена.

— Оно бы неплохо, хозяюшка, — отвечал муж. — Да захочет ли парень жениться? Позови его, спросим. Коль захочет — так женим.

Побежала жена, кликнула сына.

— Вот, сынок, мать говорит, что пора тебе жениться, а ты что скажешь? Согласен? — спросил паренька отец.

— Раз все женятся, почему бы и мне не жениться? — ответил сын.

— Хорошо. Ну, а невеста есть у тебя на примете? Не вертушка какая-нибудь, а хорошая девушка, чтобы всем нам пришлась по душе и в семью к нам вошла как родная?

— Да, пожалуй, и есть. Приглянулась мне дочка соседа.

— Что ж, я знаю ее, — ответил отец. — Красивая девушка. Не ведаю только, какой породы та змейка — водяная или, может, песчаная… Коль не веришь, сынок, что все девицы — змеиной породы, встань, возьми котелок, зачерпни воды из пруда да ко мне принеси.

Вышел из дому парень, взял с собой котелок, зачерпнул воды и принес отцу.

— Опусти руку в воду, сынок, да и вынь, что поймаешь, не глядя, промолвил отец.

Опустил паренек руку в воду и вытащил змейку.

— Видишь, сын, вот тебе и змея. Ты не бойся, она — водяная, не ужалит. А тоже — опасна: змея ведь! Если в горах встретишь змейку, будто пеплом посыпанную, — «пепеляшкой» ее прозывают, — беги без оглядки, не пытайся поймать, как поймал водяную змейку. Помни, сынок: все женщины — змеи, только разной породы. Ты старайся найти водяную, а от песчаной — беги… Распознать их — нелегкое дело: нужно все разузнать — кто отец и кто мать, что за люди дед, бабушка, дядя невесты. Только так и поймешь, какова сама девица.

Но сын пренебрег умными советами и не захотел ничего разузнавать. Полюбил — да и все тут! И верно, хороша была девушка: красивая, статная, высокая, и бела, и румяна! Заупрямился малый: или эту возьмет, или вовсе не станет жениться. Увидал отец, что его непокорный сын не желает слушать разумных советов. Что ж, как захотел паренек, так и сделали. Обручился он с дочкой соседа.

Ну, а как справили свадьбу, отец и отправился в Святую землю. Долго он путешествовал.

Старуха носила тайком по утрам молоко дракону, а его самоцветы продавала за десять лир купцу.

Вот вошла в дом невестка. Заметила мигом, хитрющая, что старуха чуть свет куда-то уходит из дому, и решила разведать (недаром она была змейкой!), кому это носит свекровь по ведру молока каждый день. Очень злило ее, что все деньги в руках у свекрови. Почему бы не быть им в кармане у мужа или даже в руках у нее самой, чтоб она могла шить себе вдоволь нарядов! Поднялась однажды она на заре и тихонько пошла за свекровью. Все проведала! А свекровь, возвращаясь домой, как всегда, зашла к золотобиту, продала самоцвет и вернулась с деньгами.

Доглядела все это невестка — да скорее домой. Возвратилась первой, чтоб свекровь не узнала.

Вот легла она вечером с мужем в постель — да и стала пилить его: зачем ты женился, какой же ты мужчина? Ведь хозяин-то в доме — не ты! Твоя матушка деньги приносит да отчета за каждую полушку требует, ты же только по горнице бродишь да руками, как дурень, разводишь. Больно нужен мне этакий муж! Хватит! Довольно! А если желаешь, чтобы я оставалась твоею женою, так изволь меня слушаться. Нынче утром я все пронюхала, все разведала, знаю, куда и зачем твоя матушка ходит. Завтра пойдем вместе, все тебе покажу, и уж как знаешь, добром или лихом, а сделай так, чтоб не мать, а ты сам ходил в лес с молоком да барыш получал у золотобита.

Прожужжала проклятая баба мужу все уши, он и впрямь стал завидовать собственной матери. А наутро пристал к ней: скажи да и скажи, куда носишь ведро с молоком и сколько там платят.

— Да нельзя мне ответить, сынок, — отозвалась мать. — Я отцу поклялась. Если клятву нарушу, тотчас заболею.

— Заболеешь ли, нет ли — не знаю. А добром не расскажешь, так силой заставлю.

— Ах, сынок, не был ты раньше таким недобрым… Откуда же это взялось? Может, кто нашептал тебе что-то дурное?

Долго она говорила так, просила, молила, но сын, подученный злою женой, ничего и слушать не желал. Что ж делать! Пришлось отвести его утром к дракону, показать самоцвет, познакомить с тем купцом, что скупал драгоценные камни. Возвратилась старуха домой и сразу же заболела.

Наутро мать уже не могла нести молоко.

Увидев, что свекровь занедужила, невестка обрадовалась и велела мужу самому отнести молоко дракону. Что ж, пошел он к дракону, поставил ведро у входа в пещеру. Выполз дракон, вылакал молоко и отдал самоцвет. Парень взял камень, да и продал, получил десять лир, принес их жене.

— Вот теперь ты похож на мужчину — не то что прежде! — сказала жена. Раньше ты был бабой, а мужчиной была твоя распроклятая мать.

— Да, жена, хорошо, что теперь я мужчина. Но видишь, как мать расхворалась. Все из-за меня… Вот умрет — и падет на мою душу проклятье.

— Никакого проклятья не будет, — ответила злая жена. — А уж мать твоя хоть бы и сгинула вовсе, я тогда бы вздохнула свободно! Не желай ей здоровья! Пожила на свете, хватит, не все ей ворчать на меня: то я чашку разбила, то молоко пролила, то передник спалила… Учит, учит, будто я дура какая, не умею хозяйничать!

Отравила супруга своими речами зловредная баба, — так распалила, что рад бы в ложке воды утопить свою мать.

Парень долго носил молоко дракону и каждый день получал от него по самоцвету. Увидела алчная бабенка, что денежки все прибывают, ну и взбрело ей в голову (верно, дьявол ее надоумил) — не лучше ль порешить дракона да забрать все самоцветы разом, чем ходить к нему каждое утро за одним-единственным камешком!

Парень долго противился, не хотелось ему убивать дракона: ведь богатство в их дом принесло его милосердие, его самоцветы.

Но зловредная баба знать не знала никакой благодарности за добро — ни к дракону, ни к свекру, ни к бедной свекрови; все тиранила мужа, чтоб исполнил ее волю. Наконец парень согласился.

Сделал он себе шестопер с железной рукоятью, под одеждою спрятал и, как всегда, понес молоко да поставил ведерко у входа в пещеру, чтоб дракон его вылакал. Только выполз дракон да к ведру наклонился, чтоб попить молока, парень выхватил шестопер и ударил дракона по голове.

Голова у дракона была крепкая, как железо. Взмахнул он могучим хвостом — ударил обидчика по ногам! Покачнулся, упал наземь парень, заревел благим матом.

— Га! Убить меня вздумал? — промолвил дракон. — Экая подлость! Кто тебя подучил? Мать, что больная лежит, или, может, жена? Ну, вот тебе кара: обовью я сейчас тебе ноги, затекут они, и будешь ты мучиться до тех пор, пока не затихнет у меня боль в темени, по которому ты ударил.

Обвил дракон парню ноги, потом уполз в свое темное логово. А у парня, покуда он добрался до дома, ноги стали как колоды. Слег он, шевельнуться не может. А проклятая баба, жена его, — при живом-то муже! — другого нашла, а на первого даже глядеть не хотела, мучайся, мол!

Ну, время прошло, — возвратился отец с богомолья. Видит — дело плохо! И жена занедужила, и у сына ноги как колоды. Рассказала ему жена о своей болезни, да и сын о своей беде все поведал.

— Эх, сынок, не сыскал ты змейку водяную, взял ты в жены песчаную змею! — печально промолвил отец.

А наутро встал он пораньше да выбрал ведерко побольше, налил до краев молока и пошел в лес, к дракону. Вот поставил ведро перед входом в пещеру и ждет — не появится ль чудище. А дракон не выходит! Начал старик его звать, просит, молит выйти. На третий зов вышел дракон, поздоровался, рассказал, как неблагодарный парень шестопером его по голове ударил и какое несет теперь наказание за свое вероломство.

Выслушал его паломник и стал умолять, чтоб дракон простил его сына: не своим-де умом додумался парень до таких плохих дел, по наущению злодейки жены он и мать возненавидел.

Долго-долго просил паломник. Дракон наконец сжалился и сказал:

— Знаю, друг, что твоя невестка — змея лютая. Коль в живых она будет, весь твой дом пойдет прахом. Одно вам спасенье: сын твой выздоровеет, а она пусть умрет. Ты заставь ее — пусть порежет себе мизинец и пусть капля ее ядовитой крови попадет в рот больному. Яд невестки-змеи переборет мой яд, и сын твой тотчас поправится. Если хочешь, чтоб в дом твой вернулись и мир и покой, сделай так, как тебе говорю. А теперь будь здоров и возьми у меня снова камешек.

Взял паломник подаренный самоцвет и, вернувшись домой, рассказал сыну все, что услышал от дракона. Тот кликнул жену и велел ей порезать мизинец. Проклятая баба никак не соглашается. Однако парень был тоже хитер: подозвал ее снова, попросил, чтоб она ему в рот положила кусочек какой-нибудь пищи, а как только она поднесла руку к его рту — хвать! прикусил ей мизинец и быстро высосал из ранки кровь. Тут же он поднялся здоровым, а проклятая баба вмиг умерла.

Вот так и избавилось все семейство от лютой змеи. Вернулось здоровье и к сыну и к матери. Парень еще раз женился, но сперва досконально разузнал о близких и дальних родичах невесты. Взял он в дом девушку кроткую и смирную — хоть и она была змейкой, да из другого змеиного племени.

ПРАВДА И КРИВДА

Было у царя два сына: один злой и несправедливый, а другой добрый и справедливый. Когда отец умер, несправедливый сказал справедливому:

— Убирайся подобру-поздорову. Жить вместе мы больше не будем. Вот тебе триста цехинов и конь — это твоя доля отцовского наследства, а больше ты ничего не получишь.

Добрый взял триста цехинов, коня, да и пошел.

— Спасибо и за это!

Немного спустя встретились братья на дороге. Добрый сказал злому:

— Бог в помощь, брат!

— Так он и поможет! — ответил злой. — Что ты все его поминаешь? Кривда сильнее правды!

— Давай побьемся об заклад, что правда сильнее кривды, — говорит добрый.

Побились братья об заклад на сто золотых цехинов и уговорились, что рассудит их тот, кто первый встретится им на пути.

Проехали немного, и встретился им дьявол в обличье монаха верхом на коне, и они спросили его:

— Что сильнее, правда или кривда?

— Кривда, — ответил дьявол.

И добрый проиграл сто цехинов.

Побились они об заклад на вторую сотню, потом на третью, и каждый раз появлялся перед ними в разных образах дьявол, и по его решению добрый проиграл все триста цехинов, а потом и коня.

Тогда он сказал:

— Нет у меня больше цехинов, нет коня, но остались глаза, и я побьюсь об заклад на них.

И побился он об заклад на свои глаза, что правда сильнее кривды. Тогда злой, не ожидая чужого суда, вынул нож и выколол брату глаза со словами:

— Пусть-ка теперь тебе поможет правда, когда ты лишился глаз!

— Я потерял глаза за правду. Но умоляю тебя, брат, дай мне воды, чтобы смочить уста и обмыть рану, отведи меня под ель к источнику и оставь там, — сказал несчастный.

Брат послушался, дал ему воды, отвел его под ель к источнику и оставил там.

Сидя под елью, слепой услыхал среди ночи, как вилы пришли купаться и как одна из них говорит подругам:

— Знаете ль вы, что королевская дочь заболела проказой? Король созвал всех лекарей, но никто не может ее вылечить. Если бы они знали, что ее надо окропить водой, в которой мы купались, она бы через сутки была здорова! Глухие, слепые, хромые — все могут исцелиться этой водой.

Как раз тут запели петухи, и вилы исчезли. Тогда несчастный дополз на четвереньках до источника, обмыл себе глаза и сразу прозрел. Потом он набрал чудесной воды в кувшин и пошел прямо к королю.

— Я могу вылечить королевну, — сказал он. — Если вы меня пустите к ней, она через сутки выздоровеет.

Привели его в комнату королевской дочери, и он велел обрызгать ее водой из принесенного им кувшина. Через сутки королевна выздоровела.

Возрадовался король, отдал ему половину королевства и свою дочь в жены. И стал он королевским зятем, первым человеком после короля.

Слух о том прошел по всему королевству; дошел он и до злого брата, твердившего, что кривда сильнее правды. «Знать, брат нашел счастье-то под елью», — решил злой и отправился туда. Набрал воды в кувшин, встал под ель и выколол себе глаза.

Среди ночи пришли вилы купаться и стали говорить о том, как выздоровела королевна.

— Должно быть, нас кто-то подслушал, когда мы говорили, как ее можно вылечить. Может быть, и теперь нас подслушивают? Пойдемте посмотрим.

Заглянули они под ель, увидели там злого брата — того, что говорил, будто кривда сильнее правды, схватили его за руки и за ноги и разорвали. Вот как ему, проклятому, помогла кривда!

ТРИ ГОРОШИНЫ

Жил на свете старик, такой бедный, что не было у него даже хлеба, нечем накормить единственного сына. И как-то раз бедняк сказал сыну:

— Иди, сынок, искать себе счастья по свету. Ступай в какую хочешь сторону! Только помни мой совет: первое, что попадется тебе на дороге, подними и сохрани.

На том и распрощались. Отец остался дома, а сын с котомкой за плечами пошел по пыльной дороге в далекие края.

Идет он и вдруг видит: лежит на дороге горошина. Тут он вспомнил отцовский наказ, подобрал горошину и положил в котомку. Идет дальше и видит — вторая горошина. Подобрал ее и сунул в котомку. К вечеру попалась ему третья горошина. Он и третью горошину подобрал и спрятал.

Поздно вечером подошел он к большому замку и попросился переночевать.

— На одну ночь, уж так и быть, приму, — говорит жена хозяина замка, оглядывая с головы до ног красивого юношу. Понравился он ей, а еще больше — ее дочке, что стояла рядом с матерью.

— Не больно-то наш гость похож на бедняка, — говорит за ужином хозяйка своему мужу. — Сдается мне, что хочет он жениться на нашей дочке, вот и прикинулся бедняком, чтобы получше присмотреться к нам. Не худо было бы испытать его.

И хозяйка приказала слуге постелить гостю жесткую постель, а самому залезть под кровать и всю ночь быть начеку.

— Если он и вправду бедняк, то будет спать как убитый, а если знатного роду, то всю ночь проворочается, — объяснила она свою хитрость мужу.

Приготовили юноше постель, как было велено. Разделся он и лег. А котомку (все свое достояние) положил под голову от греха подальше. Котомка была не туго завязана, и три горошины выкатились из нее и попали ему под спину. Принялся он их искать и снова засовывать в котомку. Сунет одну, а другая уж катится обратно. Ловит вторую, а третья уж тут как тут — под спиной. Так и промучился он с ними всю ночь, даже глаз не сомкнул.

Утром хозяйка в нетерпении спрашивает слугу:

— Ну как он спал?

— Всю ночь ворочался, меня даже страх взял, как бы кровать не провалилась.

— Ага! То-то мне сразу показалось, что он вовсе не бедняк, обрадовалась хозяйка и побежала поскорее сообщить радостную весть мужу и дочери. Все трое сговорились задержать гостя еще на день. А чтобы окончательно убедиться в том, что он переодетый вельможа, решили еще раз испытать его — постелить ему мягкую и удобную постель.

Все были с юношей так ласковы, что он согласился провести в замке еще один день. После обильного ужина отвели его в самую лучшую комнату, богато и красиво убранную.

«Эге, да мне тут что ни день, то лучше, — подумал бедняк. — Сразу видно, что попал не куда-нибудь, а в хороший и почтенный дом. Нет уж, теперь не стану класть котомку под голову и всю ночь ловить горошины, как вчера. Высплюсь-ка я хорошенько». Повесил он котомку на гвоздь, разделся, лег и сладко заснул.

— Ну как он спал? — наутро спрашивает хозяйка слугу: тот опять сторожил под кроватью.

— Всю ночь крепко спал.

— Так я и знала, он не бедняк! — воскликнула обрадованная хозяйка. — Он по меньшей мере знатный господин, если не королевич, — и побежала сообщить приятную новость мужу и дочери.

После завтрака стал гость благодарить графа за ласку, за хлеб-соль, а хозяин и спрашивает:

— Куда путь держишь, любезный?

— Иду куда глаза глядят.

— Ну, раз так, то мы тебя не отпустим. У меня, знаешь ли, есть дочь одних лет с тобою. Ты ее видел, и надеюсь, она тебе понравилась. Если хочешь, я хоть сегодня отдам ее за тебя. А там живите как знаете.

Опешил бедняк от такого неожиданного сватовства, но быстро пришел в себя и согласился.

В тот же день и повенчались. Пировали на свадьбе сорок дней и сорок ночей. Все от души веселились. Бедняк-жених от великого счастья совсем и думать позабыл о том, что его ждет впереди.

На сорок первый день позвала хозяйка зятя и говорит ему:

— Ну, сынок! Праздник кончился, пора тебе показать жене свой замок. Завтра же и отправляйтесь в путь.

«Замок!» — чуть было не вскрикнул бедный молодожен и хотел было, как на духу, признаться, что нет у его отца никакого замка, а только кособокий домишко, да вовремя спохватился и согласился отвезти жену в свой замок. Радости как не бывало, на лице у юноши печаль да забота.

— Вижу, как тяжело тебе нас покидать! — ласково промолвила хозяйка. Не тревожься, возлюбленный мой зять! Ведь мы скоро увидимся. Побудьте там немного, да и возвращайтесь к нам.

На другой день положили в большую карету три мешка овса для лошадей и мешок денег; сели в карету молодые и двое слуг и поехали в замок мужа.

Печальна была молодая госпожа, а муж ее — еще печальнее. Такая его взяла кручина, что не мог он вымолвить ни слова. Глядя на него, загрустила и жена, хоть и довольна была, что у него доброе сердце. Слуги же думали: «Тоскует молодая от разлуки с родными». А новобрачному не давала покоя дума о том, что станет он делать, когда подъедут они к покосившемуся отцовскому домишку.

Под вечер въехала карета с путниками в дремучий лес. Молодая спрашивает своего приунывшего мужа, далеко ли еще до его замка.

— Далеко, очень далеко! — отвечает он. — Успеешь еще хорошенько выспаться, пока доедем.

Жена задремала, а муж выпрыгнул из кареты — и прямо в чащу лесную. «Уж лучше умереть, чем открыть ей правду», — думал он. Но едва сделал он несколько шагов, как навстречу ему белый как лунь старик и спрашивает:

— Куда ты, сынок, в такую темную ночь?

— Хочу с собой порешить, — ответил бедняк и рассказал, какая удивительная история с ним приключилась.

— Вот почему ты так закручинился! Садись-ка в карету и поезжай со своей женой дальше. Скоро вы подъедете к моему замку. Я вернусь через год. А пока будь там хозяином. Только помни: когда я возвращусь да стану к замку подходить, стены задрожат. Вы с женой сразу же бегите прочь. А чуть замешкаетесь, пробьет ваш последний час!

Молодой муж от души поблагодарил старца и вернулся к карете, которая ждала его на дороге. А там жена уже проснулась и с тревогой думала, что муж ее покинул.

— Мне показалось, что мы сбились с пути, и я ходил искать дорогу, успокоил он жену. — Теперь я вижу, что мы на верной дороге и до моего замка уже рукой подать.

Вскорости подъехали они к большому, ярко освещенному замку. У ворот стояла толпа разодетых слуг. Низкими поклонами да добрыми пожеланиями встречали они своих новых господ.

— О, да твой замок куда красивее нашего! — воскликнула молодая и в душе порадовалась, что послушалась свою проныру мать и вышла замуж за бедного с виду незнакомца.

Незаметно проносились недели и месяцы. Счастливо, беззаботно жилось в замке. Вот и год подошел к концу. И вдруг замок так сильно закачался и задрожал, что казалось, вот-вот он рухнет. Только теперь вспомнился бедняку наказ старика. Хотел он бежать, да жена, как на грех, куда-то запропастилась. Забегал, заметался он по замку — из комнаты в комнату, из подвала в кладовую, из кладовой на чердак, потом снова в подвал, — нет нигде жены, как сквозь землю провалилась! А в подвале копошится какая-то мерзкая старуха. Глазищи страшные, и все смотрит на него, но ему и дела нет до ее назойливых взглядов — очень уж он беспокоился за свою жену.

— Не знаешь ли, матушка, где моя жена? — вежливо спросил он старуху. Весь замок обыскал, нет ее, как в воду канула. Ведь ждет ее смерть неминучая, если не покинет замок до прихода хозяина.

— Не тревожься, сынок, — отвечает старуха. — Ступай к кухарке и вели ей взять на мельнице семь раз просеянную муку. А из той муки пусть семь раз замесит тесто и семь раз пропечет хлеб… Тот хлеб пусть положит перед воротами замка, остальное — не твоя забота!

«Два раза мне улыбалось счастье, может, и в третий улыбнется», подумал бедняк и, успокоившись, пошел к кухарке и велел ей все сделать так, как научила старуха.

Не успел он договорить, как замок снова затрясся, да так сильно, что стены затрещали.

«Замок сто раз успеет рухнуть, пока испечется этот хлеб, — подумал бедняк-хозяин. — Ну, да будь что будет, лучше умереть, нежели огорчить жену и выставить ее на посмешище, лучше ей не знать, что вышла она за нищего».

Тем временем кухарка испекла хлеб и положила его перед воротами, как ей было велено. И как раз вовремя. К замку уже приближался огромный семиглавый змей, из каждой пасти торчало у него по семь языков. Ну и страшный же он был!

— В моем замке воняет человечиной! — заревел змей еще издали.

Изо всех его семи пастей пламя пышет длиною в семью семь саженей. А потом обернулся змей к воротам и крикнул:

— Эй, железные ворота замка моего! Вы что не отворяетесь? Иль господина своего не узнали?

И тут заговорил семь раз пропеченный хлеб:

— Змей! Попусту время тратишь. Коли хочешь в замок войти — дай себя семь раз посеять, семь раз сжать, семь раз смолотить, семь раз замесить и семь раз испечь. А не то лучше уходи!

Рассвирепел змей от такой дерзости. Навалился он на ворота изо всех сил. Замок три раза перевернулся на месте, но ворота не отворились. Змей снова навалился на них, и с такой силой, что замок шесть раз перевернулся. Но ворота не подались. Навалился змей в третий раз, да так, что сам перед своим же замком и разлетелся на мелкие кусочки.

Так и остался бедняк в змеевом замке со своей красавицей женой. Живут они счастливо и по сей день, если еще не умерли.

ДЕВУШКА БЫСТРЕЕ КОНЯ

Жила-была на свете девушка. Родилась она не от отца с матерью, а слепили ее волшебницы-вилы из снега — взяли они тот снег из бездонной пропасти под лучами летнего солнца на Ильин день. Ветер вдохнул в нее жизнь, роса вскормила, лес одел листьями, а луг убрал и украсил цветами. Была она белее снега, румянее розы, светлее солнца. Такой девушки никогда еще не бывало на свете, да никогда и не будет.

Пустила как-то девушка слух по всему свету, что в такой-то день и в таком-то месте будет состязание в беге. Кто из юношей на коне обгонит ее, за того она и выйдет замуж. В несколько дней весть облетела весь свет, и тысячи женихов — один краше другого — съехались на конях. Приехал и сам царевич. Девушка стала на отмеченное место, женихи сели на коней.

— Вон там я положила золотое яблоко, — сказала девушка, — кто первый доскачет и возьмет его, за того я выйду замуж, но если я первая возьму его, то знайте: все вы тут же умрете. Смотрите не ударьте в грязь лицом.

Всадники переглянулись; каждый надеялся заполучить девушку. «Пешая она, конечно, никого из нас не обгонит, — думали они про себя. — Но вот кто будет первый, кому поможет бог и счастье?»

Как только она хлопнула в ладоши, все разом помчались. Проскакали полпути, а девушка выпустила маленькие крылышки и обогнала всех. Женихи пристыдили друг друга, пришпорили коней и догнали девушку. Но она вырвала из головы волос, бросила его на землю — и вырос сразу дремучий лес, так что женихи не знали, куда им ехать. Девушка опять намного их опередила, но они пришпорили коней и все же догнали ее. Тогда она уронила слезу — сразу разлились страшные реки и чуть всех не потопили. Теперь за девушкой никто уже больше не гнался, кроме царевича. Он поплыл за нею на коне, а как увидел, что до девушки далеко, трижды помянул имя божье, — она и застыла на месте. Он схватил ее, посадил на коня, переплыл реки и через горы поехал домой. Но только он въехал на самую высокую гору — глядь, а девушки и след простыл!

ДЕВУШКА И ПСОГЛАВЦЫ

Было это в давние времена, когда еще водились в наших местах псоглавцы. Шла однажды девица-красавица полем и вдруг видит перед собой целую стаю псоглавцев. У всех песьи морды, сами косматые, страшные, злющие. Испугалась девушка и что есть духу побежала прочь. Разглядели псоглавцы, что девушка собой хороша, да и говорят: «А что, если нам ее поймать!» И вся стая пустилась вдогонку. Видит девушка, что ей не убежать от псоглавцев, влезла на пышную сосну и схоронилась в ветвях. Псоглавцы не могли поднять головы, а потому им и не видно было, на какой сосне укрылась девушка. И вот стали они своими длинными копьями колоть подряд все деревья, и когда с одной сосны потекла на землю кровь, обступили они ту сосну и вырвали ее с корнем. Так и попалась девушка им в лапы.

Заточили ее псоглавцы в высоком замке без дверей. Во всем замке ни души: только она да кошка. Вечером псоглавцы приходили домой, а утром снова уходили. В потолке ее светлицы была отдушина, и в нее светило солнце. Дни и ночи проводила девушка в слезах, молила бога, чтоб он помог ей вернуться домой. Сама она уже не раз пыталась выбраться на волю через отдушину в потолке, но стоило ей только занести ногу, как в горницу вбегала кошка и принималась так рьяно вострить когти да так страшно мяукать, что девушку пронимал страх. Однажды, когда предавалась она великой печали и горько плакала и молила бога вызволить ее из беды, перед ней явился вдруг седой старичок и спросил:

— О чем плачешь, девица?

— К батюшке хочу, — отвечала она.

— Тебе отсюда не выйти — замок-то без дверей.

— Знаю, да в потолке вон есть оконце, и давно бы уж была я на воле, кабы не это кошачье отродье.

— Кошка потому тебя не выпускает, что в хвосте у нее сидят девять чертей, слуги псоглавцев. Брось ей кусок мяса, а когда она его схватит, мигом отруби ей хвост и кинь его через голову на девять локтей перед собой — и тогда уж кошка тебе не помеха.

Сказал и исчез, словно растаял. Сделала девушка, как старик советовал: дала кошке мяса, вмиг отсекла ей хвост, бросила его через голову на девять локтей, и злая тварь сразу забилась в угол и присмирела. Девушка немедля вылезла на крышу. Куда же теперь? На дворе темно, скоро уж ночь. И вдруг она видит, как по самому коньку, еле передвигая лапы, уныло плетется бесхвостая кошка. Девушка за ней. Кошка привела ее к дереву, — верхушка его касалась крыши. Кошка слезла по дереву на землю, девушка — за ней благополучно спустилась — и бежать.

Настала ночь. Пришли псоглавцы домой, увидели окровавленную бесхвостую кошку и тотчас смекнули, что к чему. Двенадцать псоглавцев пустились вдогонку за девушкой. А она уже к родному дому подбегала. У отца ее была кузница, у самой реки. Как раз в ту ночь его не было дома — ушел искать пропавшую дочь. Водяное колесо, что раздувало кузнечные мехи, не вертелось, и кругом — мертвая тишина. Толкнулась девушка в дверь — не отворяется, заперта; в окне — железная решетка. Никак в дом не попасть. Звала она отца, звала, да все напрасно. Девушка собралась уж было прилечь на скамье перед кузней, да вдруг спохватилась: «А ну как придут сюда псоглавцы, несдобровать мне тогда». Стала думать, как в дом пробраться. И тут на ум ей пришло, что можно снять водяное колесо и через то отверстие пролезть в кузницу. Так и сделала. Едва она перевела дух и засветила лучину, как снаружи послышались голоса псоглавцев. Они шли по ее следу. Не долго думая, подперла она дверь железным колом, заставила окно, схватила большой топор — кузнец выковал его как раз накануне — и встала у самого отверстия, через которое внутрь пробралась. Псоглавцы сразу же приметили то отверстие, и один из них просунул в кузню свою песью голову. Девушка размахнулась топором — хвать его по шее! И втащила его внутрь. Другие псоглавцы подумали, что он сам влез, и один за другим стали просовывать головы в кузницу, и со всеми девушка расправилась так же, как и с первым.

Утром вернулся опечаленный кузнец и увидел дома дочь и двенадцать убитых ею псоглавцев.

МЕДВЕДОВИЧ

Пошли как-то раз бабы на гору за дикой мареной[5]. Одна баба бродила-бродила, заблудилась и пришла к какой-то пещере. Вылез оттуда медведь, схватил бабу и утащил в пещеру. И вот стали они жить вместе. Скоро у них родился мальчик. Когда он немного подрос, мать тайком выбралась из пещеры и убежала в село, к своим. А медведь добывал пищу и кормил сына, так же как это делала раньше мать.

Когда мальчик еще подрос, решил он во что бы то ни стало идти странствовать по белу свету. Медведь стал его отговаривать:

— Ты еще молод и слаб, а на свете много злых зверей, называемых людьми, — они тебя могут убить.

Сын немного успокоился и остался в пещере.

Прошло некоторое время, снова он захотел идти странствовать по белу свету. И не удалось медведю отговорить сына. Вывел отец его из пещеры, поставил под буковое дерево и сказал:

— Если вырвешь из земли этот бук — отпущу тебя странствовать по свету, а нет — придется тебе еще посидеть около меня.

Мальчик ухватился за дерево: тут потянет, там дернет — не может вырвать; так и вернулся он с отцом в пещеру.

Вскоре ему снова захотелось идти странствовать по белу свету; медведь опять вывел его из пещеры и велел попробовать, сможет ли он вырвать бук из земли. Сын ухватился за дерево и вырвал его. Тогда медведь велел ему обрубить сучья, положить ствол на плечо, как дубинку, и с той дубинкой идти странствовать по белу свету.

Мальчик так и сделал.

Шел, шел Медведович и пришел в некое поле, а там сотни мужиков пашут землю помещика. Подошел к ним Медведович и спросил, не дадут ли они ему чего-нибудь поесть. Пахари сказали, чтобы он подождал: скоро вот принесут им обед, а там, где есть пища для сотен людей, хватит и для него. Тут как раз показались телеги, лошади, мулы и ослы — везут пахарям обед. Увидел еду Медведович и говорит, что он один все съест. Мужики подивились:

— Как ты можешь съесть обед, приготовленный на столько людей?

А Медведович свое твердит и побился с пахарями об заклад: если не съест — отдаст им свою дубинку, а съест, они отдадут ему все железо с плугов.

Поставили обед. Медведович принялся уплетать и все дочиста съел, хоть еще подавай! Пришлось мужикам собрать все железо с плугов в кучу. Медведович содрал кору с нескольких берез, перевязал ею железо, поддел связку дубинкой, вскинул на плечо, пошел к кузнецу и велел ему сковать из того железа шестопер. Кузнец принялся за дело, но ему показалось, что железа слишком много. Он припрятал половину, а из другой на скорую руку сковал шестопер.

Медведовичу шестопер показался легким. Он насадил его на дубинку и подбросил высоко в небо, а сам стал на четвереньки и подставил спину. Шестопер ударился о нее да, на беду кузнеца, треснул. Тогда Медведович размахнулся дубинкой и убил кузнеца, потом вошел в его дом, разыскал спрятанное железо и отнес его вместе с треснувшим шестопером к другому кузнецу. Этому кузнецу он тоже велел сковать шестопер, но сказал, чтобы он не дурил и ковал из всего железа, не то с ним будет то же, что и с первым кузнецом. А второй кузнец уже знал, что случилось.

Кузнец созвал всех подмастерьев, и они сковали такой шестопер, что лучше и не сделаешь. Медведович насадил его на дубинку и подбросил высоко в небо, а сам стал на четвереньки. Шестопер не треснул, а отскочил от спины. Медведович поднялся и сказал:

— Хорош шестопер! Вышел на славу! — вскинул дубинку на плечо и пошел дальше.

Шел, шел Медведович и увидел, что в поле человек пашет на паре волов. Подошел к нему Медведович, попросил поесть. Пахарь ответил:

— Сейчас мне дочь принесет обед, мы и поделимся с тобой, чем бог послал.

Медведович рассказал ему, как он съел обед, приготовленный на несколько сот пахарей, и добавил:

— Что такое один обед на нас двоих!

В это время подошла девушка с обедом.

Медведович хотел было приняться сразу за еду, а пахарь не дал.

— Сперва перекрестись, — сказал он.

Голодному Медведовичу ничего другого не оставалось, как перекреститься. Начали они есть. Ели, ели, а когда наелись, то еще много осталось.

Наевшись, Медведович поглядел на девушку, высокую, здоровую, красивую, — понравилась она ему. Он и говорит отцу:

— Не отдашь ли мне дочь в жены?

— Я бы охотно отдал, да уж обещал ее Усачу, — ответил отец.

— А что мне твой Усач? — сказал Медведович. — Я вот его хвачу шестопером.

— Э! Усач не из таких! Да ты его сейчас сам увидишь.

Тут вдруг послышался шум, и вот из-за горы показался один ус, а на нем триста шестьдесят пять птичьих гнезд; за ним мало-помалу вылез и второй ус и наконец сам Усач! Подошел он к девушке, улегся рядом с ней и положил голову ей на колени.

— Поищи-ка у меня в голове, — говорит.

Та принялась искать, а Медведович незаметно к нему приблизился и ударил его шестопером по голове. Усач ткнул пальцем в это место и говорит девушке:

— Кто-то меня тут кусает!

Медведович ударил шестопером в другое место, а Усач опять ткнул пальцем:

— И тут меня кто-то кусает!

Медведович ударил в третий раз, Усач пощупал ушибленное место и крикнул сердито:

— Да что ты, слепая, что ли? Кусает меня кто-то!

А девушка в ответ:

— Никто тебя не кусает, а бьет тебя пришлый человек.

Тут Усач встряхнулся и вскочил, а Медведович бросил шестопер и пустился бежать по полю. Усач — вдогонку. Медведович более легкий, и догнать его Усачу трудно. Добежал Медведович до реки, а на берегу — гумно, и на нем люди пшеницу веют.

— Братья! — кричит Медведович. — Помогите, ради бога! Усач за мной гонится. Как быть? Как мне переправиться через реку?

Один из людей протянул ему лопату и говорит:

— Садись, я тебя переброшу.

Медведович сел на лопату, человек взмахнул ею и перебросил его на другой берег. Он побежал дальше.

Вскоре прибежал на гумно Усач и спрашивает:

— Проходил здесь такой-то человек?

— Проходил.

— А как он переправился на тот берег?

— Перепрыгнул.

Тогда Усач разбежался — гоп! — перепрыгнул на тот берег и опять погнался за Медведовичем. А тот уж взбирается на гору, устал, еле дышит. На вершине, на распаханной ниве, встретился ему человек. На груди у него торба с семенами: одну горсть возьмет — посеет; другую возьмет — положит в рот и съест!

— Помоги, брат, бога ради! — крикнул Медведович. — За мной гонится Усач, он уже близко. Что мне делать? Спрячь меня куда-нибудь.

— Ого, с Усачом шутки плохи! И не знаю, куда тебя спрятать. А ну-ка, полезай ко мне в торбу с семенами! — сказал человек и спрятал его в торбу.

Подошел Усач и опять спрашивает о Медведовиче, а сеятель отвечает, что, мол, давно уж проходил здесь человек и теперь уже поди далеко. Так и ушел Усач восвояси.

А сеятель снова принялся за дело и забыл о Медведовиче. Забрал он его в горсть вместе с семенами, да и бросил себе в рот. Медведович испугался, как бы сеятель не проглотил его, и давай метаться туда-сюда, да, на свое счастье, отыскал зуб с дуплом — залез в него и притих.

Под вечер сеятель вернулся домой и крикнул снохам:

— Дочушки, подайте-ка зубные ковырялки, что-то у меня сверлит в дырявом зубе.

Снохи принесли два длинных железных вертела. Сеятель открыл рот, снохи вставили вертела — одна с одной стороны, другая с другой, нажали Медведович и выскочил из зуба. Тут только сеятель вспомнил о нем и сказал:

— Плохо же я тебя спрятал, чуть было не проглотил.

Поужинав, стали они разговаривать, и Медведович спросил сеятеля, почему все зубы у него целые и только один с дуплом. Тот и рассказал ему:

— Однажды поехало нас человек десять с тридцатью конями в Дубровник за солью. Дорогой повстречалась нам девушка-пастушка, овец пасла. Спросила она, куда мы едем, а потом и говорит:

— Зачем вам мучиться и тащиться в такую даль. Вот у меня в сумке есть немного соли — осталось после овец, может, вам хватит.

Мы сошлись в цене, она сняла с руки сумку, а мы с коней мешки и стали насыпать в них соль и взвешивать, пока не навьючили всех коней. Потом расплатились с девушкой и отправились в обратный путь. Дело было осенью, погода стояла еще довольно хорошая. Но вот в сумерки, когда мы были на вершине Чемерна, вдруг сгустились облака, подул холодный ветер и повалил такой снег, что и нас и лошадей чуть не замело. Потом, на беду, стемнело совсем. Мы долго блуждали, пока один из нас не набрел на пещеру.

— Сюда, братья! — крикнул он. — Здесь сухо!

Один за другим мы вошли в пещеру и ввели туда коней. Развьючили их, разожгли костер и переночевали, как дома. А под утро, когда уж светать стало, диву дались!.. Оказалось, мы попали в человеческую голову, что лежала среди виноградников. Вот дивились мы такому чуду, а откуда ни возьмись сторож, черт бы его взял. Поднял он голову вместе со всеми нами, сунул ее в пращу, покрутил над собой и кинул в скворцов, чтобы спугнуть их. Упали мы на какую-то гору, и тут-то я и повредил себе зуб.

Вот вам, в вашу честь, целый короб вранья!

У ЛЖИ НОГИ КОРОТКИ

У одного царя было три сына. Состарился царь, ничего уже не видел и не слышал. Как-то раз приснилось ему, что где-то на свете есть город, а в том городе колодец. Если искупаться в воде из того колодца — сразу помолодеешь, снова будешь видеть и слышать. Лишь только занялся день, царь проснулся, собрал сыновей, рассказал им свой сон и добавил:

— Детушки! Не пожалейте ни трудов, ни денег, раздобудьте мне ту воду. За нее я готов отдать все мое царство!

Старший сын и говорит:

— Дай мне денег и корабль с матросами, я поеду на поиски этой воды.

Царь дал ему все, что нужно, благословил и отпустил. Сел царевич на корабль, долго плыл и приплыл к неизвестному городу. Причалили к берегу, и царь той земли тотчас послал своих приближенных, чтоб привели к нему хозяина корабля. Тот отправился с посланными. Входит царь и спрашивает:

— Кто ты? Откуда? Куда путь держишь?

А гость неучтиво отвечает, что он, мол, царевич и никто не может задавать ему вопросы. Царь разгневался, велел заковать дерзкого и бросить в темницу. Людей его постигла та же участь, а корабль царь взял в свою казну.

Прошел год, о царевиче ни слуху ни духу. Тогда второй сын говорит отцу:

— Раз брат так долго не возвращается, дай мне денег и корабль с матросами, теперь я поеду искать чудесную воду.

Отец снарядил его, как и старшего сына, дал свое благословение и отпустил. Вышел царевич в море на корабле. Плыл, плыл и приплыл к тому самому городу, где его брат сидел в темнице. Когда корабль причалил, царь той земли тотчас послал своих приближенных, чтобы привели к нему хозяина корабля. Вошел царевич, а царь спрашивает:

— Кто ты? Откуда? Куда путь держишь?

А гость неучтиво отвечает, что он, мол, царевич и никто не может задавать ему вопросы. Царь разгневался, велел заковать дерзкого и бросить в темницу.

Прошел еще год, а о втором сыне также ни слуху ни духу. Тогда младший сын говорит отцу:

— Что же делать? Дай мне денег и корабль с матросами, пришла моя очередь идти на поиски чудесной воды.

Отец снарядил его, как и старших двух, и отпустил с благословением. Плыл, плыл царевич на корабле и приплыл в тот город, где его братья томились в темнице. Только причалили к берегу, царь той земли послал людей звать к себе хозяина корабля. Приходит он к царю, а тот спрашивает:

— Кто ты? Откуда? Куда путь держишь?

Царевич печально стал рассказывать все по порядку: как его старик отец ослеп и оглох, как он видел сон, будто вода из колодца, что вырыт в неведомом городе, может вернуть зрение и слух, как два старших брата поехали искать ту воду, да и не вернулись. Выслушал его царь и говорит:

— Коли так, сынок, счастливого тебе пути! Когда будешь возвращаться, смотри не проезжай мимо. Ведь и мне много лет, а если ты, дай бог, найдешь чудесную воду, я тоже не прочь в ней искупаться и помолодеть.

Царь отпустил царевича по-хорошему, и тот отправился дальше. Долго плыл он и наконец приплыл к большой горе. Корабль причалил, царевич сошел на берег, сел на коня и поехал сушей, а людей всех оставил на корабле ждать его возвращения. Отъехал он немного, и встретился ему старичок пустынник.

— Бог в помощь! — сказал царевич и спросил, не знает ли он, где находится такой-то город. Пустынник ответил, что не слыхал, но добавил:

— Поднимись на гору. Там живет охотник; он умеет говорить с птицами. Может быть, от них он слыхал о таком городе.

Царевич поднялся на гору и вскоре увидел охотника.

— Я слышал, брат, — сказал он, — что ты умеешь разговаривать с птицами. А ведь птицы повсюду летают. Не слыхал ли ты от них, где находится такой-то город?

— Никогда не слыхал, но мы их сейчас спросим.

Созвал охотник птиц и спрашивает:

— Не видал ли кто-нибудь из вас такого-то города?

Птицы в один голос ответили «нет», но добавили:

— Тут есть больной орел, он уже летать не в силах и потому остался в лесу. Может, он что-нибудь знает об этом городе.

Царевич пошел с охотником к орлу и спросил его.

— Только один раз на своем веку пролетал я над ним, — ответил орел. Путь трудный. Надо припасти двенадцать баранов, две метлы и веревку. Двенадцать львов сидят в воротах и стерегут город. Они набрасываются на каждого, кто осмеливается туда подойти. А кинешь каждому по барану — и заткнешь им пасть. Войдешь в город — увидишь, как две девушки собирают на улицах мусор руками. Они могут выцарапать человеку глаза. Надо им дать по метле — они и успокоятся. Третья девушка одна поливает весь город, а воду таскает на своих волосах. Ей надо дать веревку — она и отстанет. А в город-то попасть нужно ровно в полдень. В это время царица всегда спит. Надо все как можно скорее сделать и бежать.

Царевич посадил орла на коня и поехал обратно на корабль. Поплыли дальше. В пути царевич хорошо кормил орла, чтобы тот поздоровел и окреп. Вот они опять приплыли к горе. Орел говорит:

— Полечу-ка я сперва сам и посмотрю, что там делается.

Взвился он под облака, пролетел над городом, все высмотрел и вернулся.

— Выехать надо завтра чуть свет, чтобы к полудню поспеть в город, сказал он.

Чуть занялась заря, они встали и отправились в путь. Ровно в полдень подъехали к самому городу. Царевич впереди, слуги за ним. Только подошли они к городским воротам, как на них кинулось двенадцать страшных львов. Но слуги бросили им двенадцать жареных баранов, и львы занялись едой. Вошли в город, а там две девушки собирают на улицах мусор руками. Увидели людей, напали на них. Но те кинули им две метлы, они и успокоились. Прошли еще немного и увидели колодец, а у колодца девушку, которая таскала воду на волосах. Она тоже кинулась было на них, но они бросили ей веревку, она и отстала. Слуги взяли воды из колодца и понесли ее на корабль, а царевич пошел во дворец посмотреть на царицу. Она спала. Он потихоньку подошел, поцеловал ее, снял у нее с правой руки перстень, а с левой ноги башмачок, пометил ей колено и вернулся на корабль. Тотчас отчалили и пустились в обратный путь.

Царица проснулась, когда они были уже далеко. Она сразу поняла, что случилось, выбежала из дворца, закричала на ту девушку, что поливала город:

— Ах ты негодная! Сколько лет служила мне верой и правдой, а теперь изменила!

А девушка в ответ:

— Я служу тебе столько лет, и ты мне ни разу не дала веревки. А этот юнак пришел и сразу дал.

Царица пошла к тем девушкам, что убирали город руками, и стала кричать на них:

— Ах вы негодные! Сколько лет служили мне верой и правдой, а теперь изменили!

А девушки стали оправдываться:

— Сколько лет мы тебе служим, и ты нам ни разу метлы не дала. А он, как пришел, дал каждой по метле.

Наконец царица пришла ко львам и говорит:

— Ах вы такие-сякие! Что вы наделали? Сколько лет мне служили верой и правдой, а теперь изменили!

А львы отвечают:

— Сколько лет мы тебе служим, а ты ни разу нас досыта не накормила. А он, как пришел, дал каждому по барану.

Царица промолчала, — поняла, что сама во всем виновата.

А царевич после долгого пути опять приехал к тому городу, где его братья томились в темнице. Царь, как узнал о его приезде, вышел ему навстречу, поздоровался с ним дружелюбно и спрашивает:

— Ну что, сынок, нашел то, что искал?

— Да, слава богу, нашел, — отвечает царевич.

Царь очень обрадовался и говорит:

— Давай-ка проверим, правда ли эта вода обладает чудесной силой.

Царь искупался в этой воде и вышел из нее здоровым и молодым, будто ему двадцать лет.

— Раз ты меня так порадовал, — сказал он царевичу, — то и я тебя порадую. Твои братья живы, и оба у меня. Они себя вели не так умно, как ты, стали мне дерзить. Вот я и наказал их. А теперь дарю тебе их обоих.

Царь приказал привести царевичей, передал их брату, и тот возрадовался, как увидел их. Вернул им царь корабли и людей, да сверх того наградил и снабдил всем необходимым на дорогу. Сел каждый царевич на свой корабль, и поплыли они домой.

В пути старшие братья стали думать, как бы отобрать у младшего воду, чтобы самим угодить отцу. Они подкупили его людей, те перелили чудесную воду в их кувшины, а в кувшины младшего налили морской воды.

Отец с нетерпением ждал их возвращения.

— Добро пожаловать, детушки! Ну что ж, нашли чудесную воду? — спросил он у сыновей.

— Нашли, слава богу. Пусть-ка младший брат сначала покажет свою воду, а там уж и мы свою, — сказал старший.

Слуги тут же вылили воду из кувшинов младшего брата, царь в ней искупался, но вода не помогла. Он и говорит старшим братьям:

— Ну-ка, посмотрим теперь, что у вас за вода.

Те принесли воду, царь выкупался в ней и сразу помолодел, стал видеть и слышать, как юноша. Рассердился он на младшего сына:

— Ничего-то ты не сумел найти. Принес чудесную воду! Ступай теперь куда глаза глядят и ноги несут, раз ты меня обманул.

Прогнал царь со двора младшего сына. Пошел тот бродить по свету и нанялся к одному мужику стеречь овец.

А царица, что владела чудесной водой, понесла от царевича и в положенный срок родила сына. Исполнился ему год, он и спрашивает у матери:

— Мама! Где мой отец?

— Мы его найдем, сынок, — отвечает мать.

Собралась царица в путь, села с сыном на корабль и поплыла по морю. После долгого пути прибыла она к тому городу, где жил царевич. Корабль причалил, царица сошла на берег, раскинула шатер и тут же написала царю письмо:

— Пришли мне того человека, что взял у меня воду.

Царь отправил старшего сына. Сел тот на коня, подъехал к шатру царицы. Она встретила его радушно и спрашивает:

— Ты взял у меня воду?

— Я.

— А еще что-нибудь взял?

— Нет, ничего.

Царица размахнулась и ударила его по лицу. Легонько ударила, а сразу два зуба выбила. Потом отослала его царица к отцу со словами:

— Поди и скажи отцу, пусть пришлет того, кто взял у меня воду.

Старший сын возвратился и рассказал отцу все, как было.

Тот отправил к царице второго сына. Она и его приветливо встретила и спрашивает:

— Ты взял у меня воду?

— Я.

— А еще что?

— Ничего.

Царица и его ударила по лицу так, что у него вылетело два зуба.

— Знаешь что? — сказала царица. — Кланяйся отцу и скажи ему: если он не пришлет мне того человека, что взял у меня воду, то я разорю все его царство. Постой, я тебе дам кое-что, что поможет найти того человека.

Она села, нарисовала на шелковом платке лицо своего сына и говорит:

— Каков этот мальчик, таков и тот человек.

Средний брат возвратился к отцу и рассказал ему все по порядку. А царь, как взглянул на платок, сразу узнал младшего сына. Он приказал, чтобы с этим платком ходили из города в город, из села в село и искали третьего сына.

Так дошли до села, где служил в пастухах царевич. Сначала показали платок старосте. Тот развернул его, посмотрел и видит, что нарисован его пастух. Он и говорит царевичу:

— Да ведь это же ты!

Сначала царевич не хотел признаваться, кто он, но когда понял, что надо идти к отцу, все им рассказал, собрался и отправился домой. Отец обнял его и говорит:

— Где же ты был, сын? Ведь царство погибает!

— Да кто ж виноват? Дай мне коня, я поеду к царице.

Царь собрал его и отправил. Царица, как увидела его. тотчас признала. Узнал и сын и давай кричать:

— Вот мой отец! Вот мой отец!

Царевич вошел в шатер, царица его спрашивает:

— Ты взял у меня воду?

— Я.

— А еще что?

Он достал перстень, башмачок и говорит:

— Вот это. Да кроме того, у тебя на коленке есть знак.

Тут они обнялись и поцеловались, а потом пошли в город и обвенчались. Отец еще при жизни передал сыну царство, а старших сыновей прогнал. Так младший сын стал царем двух царств.

ПАСТУХ И ТРИ РУСАЛКИ

Пас молодой пастух свое стадо у речки, на зеленом лугу меж дубравами. И вот видит он — в речке купаются три прекрасные девушки. Загляделся на них пастух, глаз не мог оторвать. «Был бы я к ним поближе, — подумал он, — так схватил бы одну из красавиц, да и взял себе в жены!»

А девицы искупались, быстро сорочки надели — и скрылись.

На другой день, еще до рассвета, пастух погнал стадо на ту же лужайку. Овцы стали пастись, а пастух притаился на опушке дубравы — все хотелось ему оказаться поближе к реке и получше рассмотреть купальщиц. Ну что ж, как солнце взошло, появились три девушки, в воду вошли. А пастух не посмел приблизиться к ним, побоялся спугнуть.

Третье утро настало. Пастух снова спрятался в кустарнике у самой воды. Солнце встало, и девушки вновь у реки показались. Молодые, веселые, словно ясные звездочки. Быстро разделись и в речку вошли. А пастух думает, как бы ему изловить хоть одну из юных красавиц! И решил он похитить у них одежду.

Сказано — сделано! Вышел пастух из засады и сорочки украл. Увидели это девушки, всполошились, стали просить пастуха, чтоб вернул им одежду, большую награду сулили. А пастух уже понял, что девицы исполнят любое его повеленье, и молвил:

— Пусть одна из вас станет моею женою! А откажете — тотчас костер разведу и сорочки спалю, так и знайте. В чем хотите тогда добирайтесь до дома!

— Все понятно нам, парень, да только и ты должен знать, что мы сестры-русалки. Коли женишься, люди начнут издеваться, вот, мол, какая жена у тебя — водяница!

— Да хоть ведьма! — сказал паренек. — Что за важность! Хочу — и женюсь! Соглашайтесь, а не то спалю сорочки.

Увидали сестры, что он не шутит.

— Ну что ж, скажи нам, какая тебе приглянулась, да верни поскорее рубашки, нам пора домой возвращаться, живем-то мы далеко!

— Отдайте мне младшую! — ответил парень.

Тогда старшие сестры отвели его в сторонку и сказали:

— Помни! Как станет сестрица твоею женой — не давай ты ей рубашку, а не то — убежит. Та рубашка — волшебная, в ней вся русалочья сила.

Запомнил пастух тот совет, отдал старшим сестрам-русалкам рубашки, и они исчезли. А младшая поздним вечером нагой вошла в дом пастуха. Справил пастух ей подвенечное платье и вскоре женился на ней. Стал жить он с женой-русалкой, на всем свете не было женщины красивее ее.

Долго ли, быстро ли — год пролетел. И вот пригласили пастуха с женой на свадьбу к кому-то из родичей. На свадьбе женщины стали водить хоровод, одна лишь жена пастуха отказалась. Все стали ее уговаривать. Она отвечала:

— По-вашему — я не умею, а вот по-русалочьи — можно. Да только наряд не годится. Попросите моего супруга, чтоб отдал мне хоть на минуту русалочью сорочку. Вот тогда я покажу наши пляски.

Ну, женщины стали просить пастуха. А тот ни в какую — нельзя, да и только. Женщины пуще пристали, проклятые, просят! Пастух уступил им, сходил домой, достал из укромного места рубашку, на свадьбу принес, велел затворить все окна и двери и отдал жене сорочку.

Оделась она, вошла в хоровод и стала плясать по-русалочьи. Все, кто там был, не могли налюбоваться красавицей. Но лишь только музыка смолкла, русалка подбежала к мужу, взяла его за руку, молвила:

— Ну, а теперь — будь здоров, господин мой!

И была такова — улетела. Парень как бешеный выскочил тут же из дома — и крикнул ей вслед:

— Жена, дорогая жена! За что ты меня покидаешь! Скажи мне хоть слово, скажи, где искать мне тебя, чтоб хоть раз повидаться!

— Ищи меня в краю далеком, в селе Кушкундалеве, муж дорогой! — сказала она и исчезла.

Вскоре отправился пастух в путь разыскивать это село. Долго-долго бродил он да спрашивал всюду, не знает ли кто, как добраться до того места. Но все лишь дивились такому названью, — мол, и слыхом о нем не слыхали! Объездив все села и все города, отправился паренек на поиски в горы и пустыни. Однажды встретил он в горах старика, стоявшего с палкой в руке у столетнего дуба.

— Да как же ты, сыночек, забрел в мою глухомань? — удивился старик. Ведь здесь и петух не поет, и люди сюда не заходят!

— Беда загнала меня, дедушка, — молвил пастух. — Прошу тебя, будь мне другом, помоги — не знаешь ли, где есть такое село — Кушкундалево? Может быть, в этих горах затаилось?

— Не слышал я, сыночек, чтоб в наших краях было такое село, — отвечал старик. — Лет двести я здесь живу, а такого названья не слышал. А что тебе нужно там, парень?

Пастух рассказал ему все, что случилось. Подумал старик, покряхтел — и ответил:

— Не слышал, сынок. Только ты не кручинься, иди себе дальше. Дойдешь через месяц до других гор — и встретишься со вторым стариком, моим братом, таким же, как я. Передай ему привет от меня, ведь он еще старше, чем я, ему триста лет, и он над всеми зверями царь. Попроси его хорошенько, он и поможет.

Пошел парень дальше. И впрямь — через месяц повстречался с другим стариком. Сидел тот старик у ручья, думу думал. Парень к нему подошел, поздоровался учтиво, все рассказал по порядку.

— Ну что ж, ты здесь посиди, — отвечал старик, — а я всех зверей соберу, спрошу у них, — может, они знают.

И послал он гонцов во все стороны. Вскоре собрались все звери, поднялись на задние лапы, старику поклонились. А старик говорит:

— Эй вы, львы и медведи, лисицы и волки и все звери лесные, хочу кое о чем вас спросить. Часто вы мимо сел пробегаете — может быть, и село Кушкундалево знаете?

— Не слыхали такого мы, батюшка царь! — отвечали все звери.

— Ну вот видишь? — сказал старичок пастуху. — Нет такого села на земле! Только ты не печалься и, если не лень тебе, — иди дальше. Добредешь через месяц до новых гор, увидишь там третьего старца, он повелитель всех птиц. Птицы повсюду летают, так они, может, знают, где твое село!

Вновь пастух отправился в путь. Через месяц и впрямь встретился он с третьим старцем, повелителем птиц. Поклонился ему пастух, передал привет от двух старцев, ну, а потом о своей беде рассказал — все как есть, без утайки. Послал старичок быстрокрылых гонцов за своими пернатыми слугами. Сутки только прошли — и собралась громадная стая — все птицы слетелись к царю!

— А скажите-ка мне, орлы и вороны, большие и малые птицы, не знает ли кто, где село Кушкундалево?

— Государь, не слыхали! — ответили птицы.

— Да… Наверное, и нет его, парень, — сказал старичок пастуху. — Даже птицы такого не знают, а они ведь повсюду летают! Да и я не слыхал, хоть живу на свете уже четыреста лет.

И как раз в ту минуту к царю подлетела хромая сорока. Увидал ее царь и спросил:

— Это что же такое? Отчего ты так опоздала? Позднее всех птиц прилетела. Разве это порядок, сорока?

— Да ведь я хромая, государь! — отвечала сорока. И лететь мне всех дальше, — я живу далеко, в самом Кушкундалеве, батюшка, — там, где русалки живут! Как услышала я, что ты кличешь, — уже совсем собралась, да ведь я у русалок в служанках. Вот злая хозяйка взяла да и стукнула меня по ноге. Я от боли-то еле летела, ты прости уж меня, светлый царь!

— Слыхал, паренек, что сказала сорока? — спросил старик пастуха. — Ну, садись-ка верхом на орла, а сорока дорогу покажет.

— Вот спасибо тебе, государь, вовек тебя не забуду! — ответил пастух.

А старик приказал одному из орлов — тому, что сильнее всех прочих, отнести пастуха в Кушкундалево. Сорока вперед полетела, а за нею — пастух на орле. Прилетели в село рано утром, слез наш парень с орла и вошел в первый двор, расспросить, где живут три сестрицы. По счастью, попал прямо к ним. Вмиг узнали его обе старшие русалки. «Ай-ай-ай! Как измучился бедный зятек, по горам и долинам скитаясь, — подумали сестры. — Значит, любит жену не на шутку, а раз так, то нужно ему помочь!» Вышли из дому старшие сестры, спросили — как же это случилось, что он их совету не внял и отдал волшебную рубашку? Рассказал паренек по порядку, как беда приключилась, и стал упрашивать двух сестер, чтоб супругу ему вернули.

— Не тревожься! Жена твоя — здесь, в нашем доме, — ответили сестры. Ты возьми-ка вот это седло и ступай вслед за нами. Жена твоя спит еще. Мы ее сонную свяжем, да к седлу и привяжем. Ты сядешь с ней рядом, и взовьется седло выше гор. Только помни: как взлетите, проснется сестрица и крикнет, коня своего позовет. Ты старайся, зятек, добраться к тому времени до трех заветных гор. Коли минуешь их, все хорошо будет, если ж нет настигнет тебя конь и на куски разорвет: он волшебный!

Поверил двум сестрам пастух, привязал жену к седлу, сам сел, взлетел, и помчались они словно вихрь. Миновали три горы, и тут вдруг Проснулась русалка, поняла, что случилось, стала кликать коня. Помчался конь по небу, да как только достиг он гор, вмиг исчезла его волшебная сила, и пришлось ему воротиться назад. А пастух добрался до родного села, снял с жены рубашку и сжег, чтоб исчезла русалочья сила. Ну, и стал он жить-поживать с молодою женой-русалкой. А она родила ему дочек — красивых-красивых.

Вот от этих-то дочек и повелись все красавицы, что есть на свете.

ДРАКОН И ЦАРЕВИЧ

Жил-был царь. У него было три сына. Однажды старший сын отправился на охоту. Только он отъехал от города, как из кустов выскочил заяц. Царевич за ним — туда, сюда, а заяц — прыг, да и скрылся на водяной мельнице. Царевич бросился туда. А заяц-то был не заяц, а дракон! Схватил он царевича и проглотил.

Прошло сколько-то дней, царевич все не возвращается домой. Отправился на охоту средний сын. Но как только он отъехал от города, из кустов опять выскочил заяц. Царевич за ним — туда, сюда, а заяц скрылся на водяной мельнице. Царевич бросился туда. А заяц-то бы не заяц, а дракон! Схватил он царевича и проглотил.

Опять прошло сколько-то дней, царевич не вернулся. Весь двор забеспокоился.

Отправился на охоту третий царевич — решил отыскать своих братьев. Только он отъехал от города, из куста опять выскочил заяц. Царевич гнался за ним, пока заяц не скрылся на той же мельнице, но дальше преследовать его не стал, а поехал искать другой добычи. «Буду возвращаться, поймаю тебя!» — подумал он.

Долго царевич бродил по горам, но ничего не нашел и вернулся к мельнице. А там стоит старушка.

— Бог в помощь, бабушка! — говорит царевич.

— Помоги тебе бог, сынок!

— Бабушка, куда делся мой заяц?

— Не заяц это, сынок, а дракон! Сколько людей он извел и погубил! сказала старушка.

Царевич встревожился:

— Что же теперь делать? Здесь, наверно, и мои два брата погибли!

— Тут! Ей-ей, тут! Но ничего не поделаешь, сынок, иди-ка ты домой, пока и тебя не постигла та же участь, — посоветовала ему добрая старушка.

— Бабушка, ты поди и сама не прочь избавиться от этакой напасти? спросил царевич.

— Ах, сынок! Еще как не прочь! Ведь и меня он так же вот поймал, да что уж теперь сделаешь!

— Слушай хорошенько, что я тебе скажу, — говорит тогда ей царевич. Вот придет дракон, узнай, куда он ходит и в чем его сила. Как узнаешь, где его сила, ты поцелуй это место, целуй до тех пор, пока всего не узнаешь. А потом мне расскажешь.

Царевич вернулся во дворец, а старуха осталась на мельнице. Пришел дракон, принялась она его расспрашивать:

— Ну, где ты был? Куда это ты так далеко ходишь? И никогда-то ты мне ничего не расскажешь.

— Э, бабка! Хожу я далеко, — ответил дракон.

Тогда старуха стала говорить ему ласково-ласково:

— А почему ты так далеко ходишь? В чем твоя сила? Если бы я узнала, все бы целовала это место.

— Моя сила вон в том очаге, — сказал дракон.

Старуха принялась целовать очаг, а дракон, как увидел это, покатился со смеху и говорит:

— Глупая ты баба! Не тут моя сила, а вон в том дереве, что стоит перед мельницей.

Старуха кинулась обнимать и целовать дерево, а дракон опять расхохотался и сказал:

— Брось, глупая баба, не здесь моя сила.

— Так где же? — спросила старуха.

Дракон и рассказал ей:

— Моя сила далеко, тебе туда и не дойти. В тридевятом царстве, близ города, где живет царь, есть озеро, а в том озере дракон, а в драконе вепрь, а в вепре — заяц, а в зайце — голубь, а в голубе — воробей, а в том воробье — моя сила.

— Верно ты говоришь, далеко твоя сила, не могу я ее поцеловать, сказала старуха.

На другой день, когда дракон улетел, к мельнице снова пришел царевич, и старуха ему рассказала все, что узнала.

Царевич переоделся пастухом, взял палку и пошел странствовать по свету. Долго шел он из села в село, из города в город и добрался наконец до тридевятого царства и до города, соседнего с тем озером, где жил дракон. Придя в город, стал он расспрашивать, кому нужен пастух. Оказалось, царю нужен пастух. Пошел царевич во дворец. Царь впустил его к себе и спрашивает:

— Ты берешься стеречь моих овец?

— Да, светлая корона!

Царь взял его в пастухи и принялся наставлять:

— Тут есть озеро, а вокруг него прекрасное пастбище. Но как выгонят туда овец, они и разбредутся. Сколько пастухов ни ходило их собирать, никто из них не возвращался. Так ты, сынок, не давай овцам воли, не позволяй им ходить, куда они хотят, а гони туда, куда ты захочешь.

Царевич поблагодарил царя и приготовился пасти овец. Взял он с собой двух борзых, таких быстроногих, что могли они настичь любого зайца в поле, взял сокола, что умел схватить любую птицу в воздухе, взял волынку. Вот выгнал он овец и пустил их к озеру. Они сразу и разбрелись по берегам. Царевич же посадил сокола на колоду, а собак и волынку спрятал под колодой, засучил штаны и рукава, влез в озеро и давай кричать:

— Эй, дракон, дракон! Выходи-ка на бой, померимся силой, если ты не баба!

— Сейчас иду, царевич, иду, — отозвался дракон и появился — огромный, противный, страшный!

Дракон схватился с царевичем, и бились они до полудня. А когда стало жарко, дракон и говорит:

— Пусти меня, царевич, дай обмочить в озере буйную головушку, а там я и зашвырну тебя в поднебесную высь!

— Да будет хвастать, дракон! — отвечает царевич. — Вот кабы была здесь царевна да поцеловала меня в лоб, я бы тебя еще выше закинул!

Тут дракон выпустил царевича и нырнул в озеро. А царевич под вечер умылся, отдохнул, сокола посадил на плечо, позвал собак, собрал овец и пошел в город. Идет и играет на волынке. Все смотрят на него, экое чудо, пришел с озера, а ведь ни один пастух оттуда не возвращался.

На другое утро собрался царевич и опять погнал овец к озеру. А царь послал следом за ним двух всадников и велел им подсмотреть, что пастух будет делать. Всадники взобрались на высокую гору, откуда все было видно. А пастух, придя к озеру, спрятал собак и волынку под колоду, а сокола посадил на колоду, засучил штаны и рукава, влез в озеро и давай кричать:

— Эй, дракон, дракон! Выходи-ка на бой, померимся еще раз силой, если ты не баба!

— Сейчас иду, царевич, иду, — отозвался дракон и вскоре появился огромный, противный, страшный!

Дракон схватился с царевичем, и бились они до полудня. А когда стало жарко, дракон и говорит:

— Пусти-ка меня, царевич, дай мне смочить в озере буйную головушку, а там я и зашвырну тебя в поднебесную высь!

— Да будет хвастать, дракон! — отвечает царевич. — Вот кабы была здесь царевна да поцеловала меня в лоб, я бы тебя еще выше закинул.

Тут дракон выпустил царевича и нырнул в озеро.

Вечером, как и накануне, царевич собрал овец и пошел домой, идет и играет на волынке. В городе все волнуются, поджидая его. Все удивлялись, что пастух второй вечер приходит цел и невредим оттуда, откуда раньше никто не возвращался. А посланные два всадника опередили царевича, прискакали во дворец и рассказали царю все, что видели и слышали. Царь тут же позвал дочь, рассказал ей, что и как, и приказал:

— Завтра пойдешь с пастухом на озеро и поцелуешь его в лоб.

Услыхав это, царевна заплакала и стала умолять отца:

— Никого у тебя нет, кроме меня. Неужели ты не боишься, что я могу погибнуть!

Тогда отец стал утешать ее:

— Не бойся, дочка! Сколько пастухов мы переменили, и ни один с озера не возвращался, а этот уже два дня борется с драконом! С божьей помощью одолеет он чудище. Ты только пойди с ним завтра, и, может быть, он нас избавит от напасти, что погубила столько людей.

Вот настал белый день, солнце засияло, пастух встал, встала и царевна, и начали они собираться на озеро. Пастух весел, веселее прежнего, а царевна печальна, слезы льет.

— Сестра царевна, прошу тебя, не плачь, — утешал ее пастух. — Ничего не бойся, только сделай то, что я сказал: подбеги и поцелуй меня, когда я тебе знак подам.

Вышли они и погнали овец. Пастух всю дорогу весело играл на волынке, а царевна шла рядом с ним и все плакала. А пастух нет-нет да опустит волынку, наклонится к девушке и скажет:

— Не плачь, мое золото, не бойся ничего!

Вот пришли они к озеру. Овцы сразу же разбрелись. Царевич посадил сокола на колоду, а собак и волынку спрятал под колоду, засучил штаны и рукава, влез в озеро и давай кричать:

— Эй, дракон, дракон! Выходи на бой, померимся еще раз силой, если только ты не баба!

— Иду, царевич, иду, — отозвался дракон и вскоре появился — огромный, противный, страшный!

Дракон схватился с царевичем, и бились они до полудня. А когда стало жарко, дракон и говорит:

— Пусти-ка, царевич, дай смочить в озере буйную головушку, а там я и зашвырну тебя в поднебесную высь!

— Да будет тебе хвастать, дракон! — отвечает царевич. — Вот кабы здесь была царевна да поцеловала меня в лоб, я бы тебя еще выше закинул!

Только он это сказал, царевна подбежала и поцеловала его в щеку, в глаза и в лоб. Тут царевич размахнулся и закинул дракона в поднебесную высь. Дракон свалился оттуда, ударился о землю и разбился вдребезги. Тут из него выскочил дикий вепрь и побежал, но царевич крикнул собакам: «Держи, не выпускай!» Псы бросились за вепрем, догнали и разорвали его. Из вепря выскочил заяц и пустился бежать по полю. Борзые погнались за ним, поймали его и разорвали. Из зайца вылетел голубь, но на него царевич выпустил сокола. Сокол поймал голубя и принес царевичу в руки. Царевич разрезал голубя и нашел там воробья. Зажал его в кулаке царевич и приказывает:

— Говори сейчас же, где мои братья.

— Скажу, скажу, — отвечает воробей, — только ты мне ничего худого не делай! Возле города твоего отца есть мельница, около нее три ивы. Ты их подруби. И как только ударишь по корням, сразу откроется большая железная дверь. Она приведет тебя в огромное подземелье. В нем томится столько людей — старых и молодых, богатых и бедных, знатных и незнатных, женщин и девушек, что ими можно заселить целое царство. Там и твои братья.

Только воробей все это сказал, царевич взял и свернул ему шею.

А в тот день сам царь взобрался на гору и оттуда все видел.

Когда пастух убил дракона, уже начинало смеркаться. Он умылся, посадил сокола на плечо, позвал собак, собрал овец и, играя на волынке, пошел прямо к царю во дворец, а царевна, все еще дрожа от страха, шла рядом с ним. Вот пришли они в город. Весь народ собрался смотреть на них, как на чудо. А царь-то видел, как бился на поединке пастух с драконом, позвал он пастуха к себе, отдал за него свою дочь, тут же обвенчал их и закатил пир на целую неделю.

Царевич рассказал, кто он и откуда, и все обрадовались еще больше. Когда же он решил возвратиться домой, царь дал ему много провожатых и снарядил в дорогу. Вот подъехали они к мельнице. Царевич подрубил ивы и ударил по корням. Сразу отворилась железная дверь, а за ней, в подземелье, томились люди из разных царств. Царевич велел всем выходить по одному и идти, кто куда хочет, а сам встал у двери. Вместе со всеми вышли и его братья. Он их обнял и поцеловал. Узники поблагодарили его за спасение, и каждый пошел своей дорогой. А царевич с братьями и с женой молодой направился к отцу и жил и царствовал в своем краю до конца жизни.

ЦАРЬ И КРАСАВИЦА

Жил-был в одной стране разбойник. Нажил он грабежами немалое богатство. Но вот настал его смертный час. Позвал разбойник жену и сказал ей:

— Запомни, когда я помру, все добро раздай беднякам, себе же оставь только саблю, коня и собаку. А как вырастет наш сын, станет крепким да смелым, скажи ему, что отцовская сила была в сабле. Возьмет он саблю булатную — тотчас станет таким же могучим, как я. Исполни все свято, жена… Ну, прощай, умираю.

Сказал так отважный разбойник и отдал богу душу, скончался.

Жена все исполнила в точности. Как похоронила мужа, раздала беднякам на помин души все его богатства, оставила только саблю, коня и собаку — для сына, когда тот вырастет.

Рос, рос паренек — да и вырос. Сравнялось ему восемнадцать. И стал он выспрашивать, в чем таилась отцовская сила.

Мать не посмела открыть ему тайну, боялась, что не сбережет он в такие незрелые годы отцово наследство.

Но сын всякий день приставал к ней с расспросами. Хочешь не хочешь, а пришлось рассказать ему, что отцовская сила таилась в сабле, да еще в коне и собаке.

Как узнал про то разбойничий сын, взял отцовскую саблю, взнуздал боевого коня, оседлал его, свистнул собаку и поехал на главную площадь людей поглядеть да себя показать.

Давно не бывал на воле могучий конь, рвется вперед, так и взвился бы в небо, кабы не узда. Да и сам паренек не глядит, куда мчится. И сшиб он нечаянно царского сына. Тут же, на месте, царевич и умер. Закричали царские слуги, всполошился народ — кутерьма поднялась превеликая, бросились все ловить разбойничьего сына. Как учуял он беду, пришпорил коня. Серым соколом ринулся конь вдоль по улице. Слуги все рассказали царю, снарядил он погоню — да поздно: разбойничий сын был уже далеко.

Несколько дней мчался он без оглядки, а когда страх помаленьку утих, придержал коня, стал раздумывать, как ему быть, что делать: вернуться домой или дальше скакать куда глаза глядят. Не знал он еще, что отцовскою саблей мог бы все царское войско перебить, если б вздумали с ним потягаться, — побоялся вернуться, решил ехать вперед, поискать какой-нибудь город большой и там поселиться.

Ехал он, ехал — дней этак пять или шесть — и увидел вдруг в чистом поле громадную башню, всю из хрусталя. Ох, и блестела та башня под солнцем! Подивился разбойничий сын на чудесную башню и решил разузнать, что в ней сокрыто. Подъехал к башне поближе, осмотрел ее всю вокруг — где же двери? Искал, искал, — как будто и нет нигде ни входа, ни выхода, — так искусно они были спрятаны. Заглянул парень внутрь через стекла — и что же он видит? Сидит в башне красавица, Дунья Гюзели.

Знала девушка о своей красоте, потому-то и в башне затворилась: все ждала, — вот придет к ней первейший храбрец и сокрушит все преграды великим геройством.

— Отвори, красавица! — попросил сын разбойника. — Отвори, я войду!

Но ответила девушка так:

Услыхал эти речи сын разбойника, выхватил саблю из ножен, разогнал ретивого коня и ударил по башне с налету. Зазвенели хрустальные стены, распахнулись ворота, и влетел удалец на коне прямо в терем к девице.

Увидела Дунья Гюзели, какой храбрец да красавец предстал перед нею, догадалась с первого взгляда, что он ее суженый. Обняла его, поцеловала, взяла за руку, отвела в свою спальню, и стали они мужем и женою.

Время шло. Как-то раз отправилась Дунья Гюзели в баню. Честь честью помылась, оделась, а как вышла на улицу да перешагнула через канаву водосточную, сорвалась у нее с ноги узорчатая туфелька и упала в ручей. Слуги бросились вслед, да не поймали, — вода быстро текла!

Уплыла туфелька далеко-далеко, и выбросило ее на зеленую лужайку. Проходили мимо царские слуги, увидали красивую туфельку, подивились чудесным узорам: вся-то она расшита жемчугом да самоцветами! Прочитали и имя хозяйки, шелком да бисером вышитое.

— Ну и туфелька! — молвили царские слуги. — Не иначе как красавица ее носила. Ведь недаром назвали ее Дуньей Гюзели, что значит — «Красавица мира». Отнесем-ка находку царю, пусть посмотрит. Может, и награду большую получим.

Так и сделали. Посмотрел царь на туфельку, подивился чудесной вышивке, а больше всего понравилось ему имя хозяйки. Наградил он своих слуг за находку, обещал еще больше, если найдут Дунью Гюзели да во дворец ее приведут.

И отправились царские слуги разыскивать Дунью Гюзели по всем селам и всем городам. Спрашивали встречных и поперечных — не знают ли, где живет красавица. А ведь недаром говорится: «Язык доведет до Стамбула». Попался им такой человек, что указал дорогу к хрустальной башне. Вот пришли туда слуги, сказали красавице:

— Хочет царь немедленно взять тебя в жены.

Польстили те речи Дунье Гюзели, а все же она отвечала:

— Вот, выпейте, слуги, по чарке, да и ступайте с богом обратно. И пуще всего старайтесь, чтоб муж мой не узнал, с чем вы ко мне приходили, не то несдобровать вам.

Услыхали царевы посланцы такие слова, головы повесили, вернулись к царю и передали ответ.

Рассердился царь и говорит:

— Возьмите немедленно войско в пятьсот человек, добудьте красавицу силой.

Отобрали пятьсот человек из царевых полков и снова двинулись к башне.

Увидела Дунья Гюзели войско, кликнула мужа и просит:

— Запри ворота покрепче.

— Не бойся, красавица женушка, не пугайся! — ответил ей муж. — Покуда я жив, мне и три таких войска не страшны. Сейчас ты увидишь, как я с ними расправлюсь.

Лишь только солдаты приблизились к башне, он выехал к ним на коне, с саблей наголо.

— Э-гей! Ты, что ли, муж красавицы Дуньи Гюзели?

— Я самый, — ответил разбойничий сын. — Что вам нужно?

— Жену твою нужно, — сказали солдаты. — К царю ее повезем. Отдай, если хочешь остаться в живых, напрямик говорим.

— И жены не отдам, и плохого вы мне ничего сделать не можете. Убирайтесь немедленно, если вам жизнь дорога.

Ну, конечно, солдаты взялись за оружие. Да только не знали они, что за сила таится в заветной сабле. Пришпорил парень коня, взмахнул отцовской саблей и единым ударом срубил врагам головы. Лишь кое-кого оставил в живых — чтоб было кому рассказать царю о сраженье.

Ну что ж, побежали солдаты к царю. Тотчас снарядил он второе такое же войско. Но муж красавицы Дуньи и второе войско порубил. И несколько раз посылал еще царь отборных солдат к хрустальной башне — конец всегда был одинаков. Никак не удавалось царю захватить Дунью Гюзели.

Но вот наконец отыскал он лиходейку-старуху и приказал ей добыть красавицу хитростью.

— Ну что ж, я добуду, — ответила бабка. — Только вели ты сделать кибитку из шелка на двух человек — такую, чтоб по небу летала, свезла бы меня к Дунье Гюзели, а потом к тебе нас доставила. Тогда и выйдет твое дело.

Уж очень хотелось царю добыть себе в жены красавицу. Построили старухе кибитку, пустили ее в поднебесье. Добралась бабка до места, кибитку в кустарнике спрятала, сама пешком пошла к жилищу красавицы и попросилась переночевать, а то, мол, она из далеких краев возвращается и, на беду, заблудилась.

Услышала Дунья Гюзели ту слезную просьбу, и жалко ей стало старуху; пустила ее в свой дворец, напоила ее, накормила. А тут как раз и муж возвратился. Взглянул на старуху и очень обрадовался: пусть, мол, и вовсе останется, коли захочет, а то Дунья Гюзели проводит весь день одна-одинешенька.

— Сам бог привел тебя к нам, бабушка. Захочешь — так оставайся у нас вместо матери, заботиться будем о тебе, как о родной.

— Ах, сыночек! Неужто пригреешь старуху? Добрая ж душа у тебя! Останусь! От добра добра разве ищут?

— Ну, дай тебе бог здоровья, бабушка.

Чего захотела старуха, того и добилась: стала вором домашним. Встанет спозаранку, день-деньской вынюхивает, высматривает, в чем таится великая сила хозяина. И жену подстрекала разузнать, расспросить мужа.

— Уж какая ты счастливая, дочка! Муж у тебя — богатырь! Узнать бы, милая, в чем его удаль! Спросила бы ты, доченька, как-нибудь вечерком, в чем его молодецкая сила!

— А что же, бабуся, и правда спрошу, — отвечает Дунья Гюзели.

И верно, спросила его в тот же вечер.

— Да разве не знаешь, красавица женушка, в чем моя сила?

— Не знаю, — откуда ж мне знать, если ты, господин мой, о том ни слова не говорил!

— Так знай, моя сила — в той сабле, что досталась мне от отца… И в коне, и в собаке… Но в сабле — больше всего. Как саблю сниму, я больным становлюсь, и тут уж ребенок меня одолеет. Вот видишь, женушка, в чем моя сила?

Так и узнала Дунья Гюзели, в чем сила супруга, да хитрой старухе про то и рассказала.

«А мне только того и нужно было, красавица, — подумала лиходейка. Теперь исполню свое обещанье царю».

И стала она сторожить, как бы выкрасть хозяйскую саблю да спрятать. А ведь не зря говорится: «И вода спит, один черт не дремлет». Улучила злодейка минуту, сняла ночною порой саблю с гвоздя да кинула в глубокий бассейн. Молодец тотчас заболел.

— А ты не тревожься, дочурочка, — сказала старуха Дунье Гюзели. — Уж если я здесь, значит, горе избудем. Не горюй, не кручинься, пойдем лучше в лес, поищем целебных трав. Попоим болящего отваром травяным натощак три денечка — всю хворь как рукой снимет.

Пошла красавица вдвоем со старухой иудой в лес искать целебных трав, а подлая бабка быстрехонько к самой кибитке ее приманила, тайком для отлета кибитку наладила и стала уговаривать Дунью Гюзели войти посмотреть: что, мол, за штуку они отыскали — из земли, что ли, выросла иль с неба свалилась? Вошла первой бабка, вошла за ней Дунья Гюзели — кибитка тотчас и взвилась.

Беда! Поняла тут Дунья Гюзели, что бабка ее обманула, сперва испугалась ужасно: не ведьма ли бабка или, может, какая русалка?

Плачет красавица:

— Несчастная я! Да что же со мной теперь будет! Зачем ты так сделала, бабка? Что видела ты от меня плохого? Зачем подняла ты меня в облака и несешь неведомо куда!

— Не бойся, дочурочка! — молвила бабка. — Я тебе зла не желаю. Царицей хочу тебя сделать, в царских палатах жить станешь, а не в дикой пустыне. Правду говорю, не бойся.

Летела, летела кибитка, до царского дворца долетела. Спустились на землю, и повела бабка Дунью Гюзели к царю. Как увидел ее царь, обомлел, сердце так и заколотилось: уж очень приглянулась ему красавица. Да только вот Дунье Гюзели он не понравился: и старый, и больно невзрачен. Смотрит она на него, и будто ворог лютый перед нею, а не царь в раззолоченном платье, в короне да со скипетром в руке. Но хоть не по сердцу он, а теперь уж ничего не поделаешь. У силы нет правды!

— Ну вот, красавица, видишь? Хоть твой муж и побил у меня много войска, а все же попалась ты мне в руки! Сейчас обвенчаемся, станешь царицей.

— Знать, такая уж моя судьба, — отвечала красавица. — Пойду за тебя замуж… Только ты, царь, сначала устрой, как положено, оглашенье сорокадневное и всем повели, чтобы шли во дворец меня чествовать да красотою моей любоваться. И вот что еще скажу тебе: знаю я дивное средство, могу превратить тебя, царь, в молодого. Как станет тебе двадцать пять, тогда и обвенчаемся. Ладно?

Выслушал царь ее речи, на все согласился, назначил день свадьбы и стал ожидать, что опять станет молодым. А Дунья Гюзели нарочно хитрила, чтоб выиграть время, надеялась — муж-то разузнает, придет и избавит ее от несчастья.

А что ж он делает, бедный парень, больной, одинокий?

Заржал его конь, пес залаял — оба есть запросили. А парень и встать не может. Понял он тогда, что это — старухины козни. Говорит он:

— Послушай-ка, пес, друг мой верный, поищи, где спрятала чертова бабка заветную саблю, а то ведь, пожалуй, я так и умру безвременно.

Услышал слова его пес, пожалел хозяина и бросился саблю разыскивать. Искал, искал — нет нигде. Прибежал наконец к бассейну, увидел саблю на дне, нырнул один раз, другой раз и третий — никак не достанет. Много раз прыгал он в воду — схватил-таки саблю, принес своему господину. Тот взял ее в руки и тотчас поправился. Накормил он коня и собаку — ив путь: помчался искать свою супругу по всему государству, из города в город, из деревни в деревню. А как доскакал до столицы да услышал про царскую свадьбу, сразу угадал, кто царева невеста, узнал и о том, что вскорости царь станет совсем молодым, двадцатипятилетним, да тут же и женится. Вмиг понял тогда юнак, чьи все это затеи, не стал тратить времени даром, отправился на окраину города к знакомой старухе, дал ей кучу денег и велел сшить побыстрее три платья — для нее и для двух ее дочерей, пусть оденутся понаряднее и пойдут поглядеть на цареву невесту да честь ей воздать, как предписано царским указом.

Старуха живо позвала искусного портного. Через два дня все платья были готовы. Тотчас нарядились и бабка и дочери и пошли вместе с парнем в царские хоромы, поглядеть на невесту. Пришли они к ней. Красавица сразу мужа признала и повела его в другую палату, где мужчины пировали, да по дороге и спрятала в своей опочивальне — в просторной закрытой нише. Женщин же она всласть угостила и домой отправила, — сказала, что парень попозже придет, вслед за ними.

А было то накануне сорокового дня. Все ждали его с нетерпением: всем хотелось взглянуть, как царь чудом преобразится и вдруг помолодеет.

Настал вечер тридцать девятого дня. Пришел старый царь в полутемную спальню, чтобы лечь рядом с Дуньей Гюзели и стать молодым. А дверцы ниши распахнулись, выскочил оттуда разбойничий сын, взмахнул своей саблей и снес царю голову. Спрятали мертвого в потаенное место, а утром вышла Дунья Гюзели к народу, а рядом с нею предстал красивый и молодой царь двадцати пяти лет.

Изумился народ великому чуду. А Дунья Гюзели и муж ее, сын-то разбойника, царем и царицею сделались в этой стране.

Вот так-то: не рой другому яму, сам в нее попадешь.

КАК СОЛДАТ ЧЕРТА ОБРИЛ

Отслужил солдат двенадцать лет и пошел домой на побывку. Шел он, шел и вдруг набрел на господскую усадьбу, а оттуда доносились шум и песни. Подумал служивый: «Наверно, здесь идет пир горой. Почему бы и солдату не подкрепиться? Ведь у меня с утра маковой росинки во рту не было!» И вошел в усадьбу.

А там за столом, уставленным винами и яствами, пировало много господ. Солдат попросил и его напоить-накормить, — дескать, очень он устал и проголодался с дороги. Гости с радостью его приняли и усадили за стол. Спрашивает солдат, нельзя ли ему переночевать в усадьбе, а утром он дальше в путь двинется.

— Ну что ж, — отвечают ему, — для храброго человека ночлег найдется.

— А на что же тут храбрость? — удивился солдат.

Служивому объяснили, что в усадьбу каждую ночь является черт и, кого ни застанет, утаскивает с собой.

— Нам уже пора по домам расходиться, — говорят ему гости, — но коли ты храбрый малый, оставайся здесь. Еды и вина у тебя вдоволь, стереги усадьбу. Неизвестно только, найдем ли мы тебя поутру живым.

Отвечает им солдат:

— Э-э! За меня не беспокойтесь! Я чертей не боюсь, пусть хоть целая сотня сюда нагрянет!

Солдат остался, а господа ушли. Сидит он за столом, угощается, вино попивает. Около полуночи все двери вдруг распахнулись настежь. Входит черт и кричит служивому:

— Ты что здесь делаешь?

Солдат ничуть не испугался и отвечает:

— Как видишь, отдыхаю себе, ем да пью.

— А кто тебе позволил остаться здесь на ночь? — возмутился черт. — Это моя усадьба. Кого застану в этом доме, того в плен беру. И тебя тоже уведу с собой!

— Ты-то, может, и хотел бы меня увести, да только я не пойду!

— Почему это ты не пойдешь? — удивился черт.

Отвечает солдат:

— А потому, что ты косматый и безобразный, с тобой совестно и на люди-то показаться! Давай я тебя обрею, чтобы ты покрасивее был, тогда и пойду с тобой! А если не дашься, так и знай, ничего у тебя не выйдет!

Видит черт, что попался ему храбрый пленник — с таким беды не оберешься, и согласился побриться, чтобы стать красивее. Солдат велел черту принести дубовую доску, четыре больших гвоздя и молоток. Черт притащил гвозди, доску и молоток, а солдат приказал ему лечь на пол и вытянуть руки и ноги. Черт послушался, а солдат и давай прибивать чертовы лапы к полу. Черт вырывается, верещит, да служивый запретил ему ворочаться — лежи, мол, смирно, а не то никуда с тобой не пойду. Пригвоздил солдат черта к полу и говорит ему:

— Сейчас я тебя брить начну.

Схватил дубовую доску и давай ею черта скоблить.

Черт зарычал и стал брыкаться. А служивый его успокаивает:

— Лежи смирно. Хочешь быть красивым — терпи!

Доска дерет черта, вырывает из шкуры целые клочья шерсти. Зарекается черт солдата трогать — лишь бы отпустил его. Но служивый про то и слышать не желает. Черт взмолился, слезно просит помиловать, обещает солдату подарить усадьбу и вдобавок сообщить диковинную тайну. Солдат оставил свое бритье и спрашивает черта, какая там у него тайна. Черт и говорит:

— В полночь в эту горницу, где мы с тобой сейчас находимся, вползет страшная, большущая змея. Днем-то она в подвале сидит, обвившись вокруг трех огромных бочек, полных золота. Если ты поцелуешь ту змею, она превратится в красавицу, потому что это не змея, а заколдованная девица.

Едва умолк черт, за дверью послышалось зловещее шипение, и в комнату вползла змея. Солдат, не медля ни минуты, подскочил к ней и поцеловал. В тот же миг змея обернулась девицей-раскрасавицей и стала благодарить молодца за то, что он освободил ее от колдовских чар.

Тут черт и говорит солдату:

— Отдаю тебе и красавицу, и дворец, и всю усадьбу. Но смотри не переступай ее границу — иначе снова станешь моим пленником, и я утащу тебя!

И пропал.

Утром явились в усадьбу господа и диву дались: сидит солдат с красавицей за столом и угощается.

— Много смельчаков вызывалось стеречь усадьбу, и все они бесследно исчезали! Как же это солдату удалось с чертом справиться?

Рассказал тогда солдат, что приключилось с ним ночью, господа похвалили его за храбрость и ушли, а молодец остался в усадьбе со своей красавицей, и она стала его женой.

Зажили они в любви и согласии, только скоро стало им скучно одним в усадьбе. Вот однажды солдат и предложил молодой жене прокатиться в город пусть, мол, полюбуются люди на наше счастье! Он забыл и думать, какой запрет наложил на него черт. Велел он слугам запрячь коней и поехал с женою в город. Только выехали за ворота своей усадьбы, как навстречу им черт. Вспомнил тут солдат про запрет, и сердце у него в пятки ушло. «Ну, думает, сейчас черт свое возьмет».

До усадьбы далеко. «Все равно черт догонит меня», — решил молодец. Видит он — так и так пропадать, обхватил обеими руками жену за шею и стал целовать в последний раз. А черт издалека за ним наблюдал, и почудилось ему, что солдат вздумал свою жену брить. Перепугался черт. «Не дамся больше в твои руки», — подумал он, повернул назад и пустился наутек, только пятки засверкали.

С той поры черт оставил в покое смельчака, и солдат по сей день живет со своей женой, если только не умер.

МАРА-ЗОЛУШКА

Жили-были на свете муж и жена. И была у них дочка Мара. И дочка и мать очень были трудолюбивые, вечно дома сидели, пряли вдвоем у очага.

Как-то раз попросилась Мара к соседям на посиделки — прясть там вместе с подругами. Позволила мать, но дала дочке большую торбу, набитую шерстью, и велела всю эту шерсть спрясть. И сказала:

— Коль не спрядешь нынче всю шерсть, то случится беда — превращусь я в коровушку, дочка.

Ну, Мара взяла шерсть и пошла к соседям. Целый день там пряла, не ленилась, только, глядь, уж вечер настал, а в торбе шерсть еще не кончилась! Хоть немного, а все же осталось!

Поспешила Мара домой. Стучится в дверь, а ответа не слышит! Постучалась еще и зовет:

— Мама, мама, открой!

А из дома вдруг мычанье послышалось: «Му-у!» Мать-то и вправду в корову обратилась.

Вернулся на ту пору отец. Видит — дочка стучится, а никто ей не открывает. Поднатужился он, вышиб дверь, а навстречу им вышла корова.

Недолго отец погоревал, в другой раз женился, привел в дом мачеху. Вскоре она и сказала мужу:

— Давай-ка зарежем корову, зачем она нам — ведь уж старая стала, телят не приносит, чего ж ее зря кормить!

Согласился отец, и корову зарезали. Стали мясо варить. Мару звали, звали: «Иди обедать!» — но она не притронулась к мясу — знала, что корова-то была необычная. Когда ж со стола Мара убирала, то и кости собакам не бросила, а собрала их бережно да в золу в очаге закопала. Никуда уж больше из дома она не ходила, все сидела пригорюнившись на том самом месте, где, бывало, работала с матерью. Сидит девушка и печально на золу глядит. Из-за того и прозвала ее злая мачеха Марой-Золушкой.

Как-то раз собрались отец с мачехой в гости, на свадьбу, и Мару позвали. А она отказалась:

— Что там делать Маре-Золушке? Ступайте одни!

Ушли они, Мара дома осталась.

А пока мачеха и отец пировали на свадьбе, Мара раскопала в золе кости матери родимой — и видит: превратились они в драгоценные платья да в золотые уборы, и все ей впору. Нарядилась она, башмачки золотые надела, побежала на свадьбу и скорей — в хороводе плясать. Все дивились ее дорогому наряду, любовались ее девичьей красой. Никому и невдомек, что незнакомая красавица — это Мара-Золушка! И отец не узнал, и мачеха не узнала!

Наплясались гости до упаду, стали расходиться. А Мара раньше всех побежала домой, закопала в золу все свои наряды, надела затрапезное платье, села вновь у огня. Возвратились со свадьбы отец с мачехой и рассказывают: «Эх, дочка, на свадьбу ты пойти не захотела — вот и не видела чуда. Только начали хоровод водить, появилась красавица писаная, платье на ней дивное, башмачки из чистого золота, а как стала плясать глаз от нее не оторвешь, сущая чаровница, всем на удивленье. А потом вдруг убежала, куда — неизвестно! Вот чудо-то!»

Так три вечера Мара-Золушка в гости ходила, и никто там ее не узнал. В третий вечер на обратном пути беда приключилась: торопилась она вернуться домой раньше мачехи с отцом, через реку пошла, на мосту споткнулась, и золотая туфелька в воду упала.

Вот наутро пришли к той реке люди царские — коней привели. Да не пьют кони, пятятся! От Мариной туфельки свет разливался яркий — они и испугались. Царь спросил:

— Почему кони пятятся?

Отвечают ему:

— Свет неведомый загорелся в реке, государь!

Ну, пошел царь к реке посмотреть, что приключилось, и приказал слугам достать ту диковину. Принесли ему слуги золотую туфельку.

Удивился царь:

— Чья ж это туфелька? Я царь, да и то у меня золотой обуви нету!

Чтоб узнать тайну, велел царь собраться всем женщинам у него во дворце и померить найденную туфельку: кому она по ноге будет, значит, та ей и хозяйка.

Собрались все женщины, меряют — башмачок никому не впору. И спросил тогда царь, все ли пришли.

Отвечали ему:

— Все здесь, все, государь! Не пришла лишь одна замарашка, Мара-Золушка. Да и незачем ее звать. У нее и платья приличного нету, ей и выйти-то не в чем.

— Ничего! — отвечал царь. — Позовите.

Что ж, исполнили царскую волю, привели во дворец Мару-Золушку. Как примерили ей башмачок — сразу все стало ясно.

— Будь женою моей! — сказал царь Маре-Золушке.

А она раскопала в золе чудесные платья и предстала пред ним во всей своей красе.

Так-то Мара и стала царицей!

КАК ЧЕРТ ЖЕНИЛСЯ

Жили-были отец с матерью, и было у них три дочери. Все бы ничего, да вот беда — женихи их дом стороной обходят. Мать злится, а отец говорит:

— Да кто на них позарится, разве что черт возьмет!

А черт не прочь был заполучить три души. Очень он тут полагался на женское любопытство. Вот пришел он к отцу в барском обличье, назвался графом и посватал старшую дочь. Отец с радостью согласился — кому ж и отдать ее, как не такому важному господину?! Отвел ее черт в один из своих невидимых чертогов и сказал:

— Дел у тебя не будет никаких, кроме одного — будешь ходить из горницы в горницу с этим вот золотым яблоком, только в двенадцатую не входи.

Взяла жена золотое яблоко и бродит по замку из горницы в горницу. Подошла к дверям двенадцатой горницы и остановилась в раздумье: «А что, если заглянуть туда? Хороши были одиннадцать горниц, одна лучше другой, а эта запретная, наверно, самая красивая». Одолело ее любопытство, и она отворила дверь, а за той дверью открылась перед ней преисподняя, где черти мучают души грешников. Золотое яблоко выпало из рук любопытной, укатилось в ад и сгорело. И вдруг напала на нее великая усталость, затворила она дверь и пошла прочь. А навстречу черт бежит.

— Где яблоко? — завопил он и столкнул ее в адскую бездну.

Снова отправился черт к отцу и говорит ему:

— Отпустите к нам вторую дочь, а то моя жена скучает, с сестрой же ей будет веселее.

Отец отпустил. И с ней случилось то же самое, что и со старшей. Заглянула она в ад и выронила золотое яблоко. Увидела там свою сестру, а та и говорит:

— Горе нам, сестрица, попала я в ад, и никак мне отсюда не выбраться!

Тут подскочил черт и столкнул вторую сестру в ад, потому что и у нее не было больше золотого яблока.

В третий раз приходит черт к отцу.

— Где две сестры, там быть и третьей. Отпустите и младшую: в большой компании нам станет еще веселее!

И увел младшую дочь. Но та оказалась девицей догадливой. Дал ей черт золотое яблоко и приказал носить его из горницы в горницу, только в двенадцатую заходить не велел. «Я знаю, как быть, — подумала младшая сестра. — Завяжу я золотое яблоко в передник, чтоб оно не выпало, да и погляжу, что там, за этой дверью. Раз сестер не видать, значит, что-то неладно…» Пошла и открыла дверь в двенадцатую горницу: а в ней ад, и сестры там муки терпят.

— Ох, сестрица, спаси нас, спаси! — взмолились обе. — С этим проклятым яблоком ты все можешь.

— Потерпите немножко, я вас спасу.

Вот приходит черт домой и велит показать ему золотое яблоко. Сунула она ему под нос яблоко, черт со злости и откусил себе нижнюю губу.

Раз взяла младшая сестра большую корзину, пошла в ад и спрятала в ней одну из сестер. Пришел черт домой, а жена ему и говорит:

— Отнеси-ка нашим подарок. Взвали на спину корзину и неси, да смотри не вздумай заглянуть в нее — любопытство не к лицу мужчине. А заглянешь — я сразу окажусь за твоей спиной и закричу: «Вижу! Вижу!»

Потом научила она сестру, что и как говорить, коли черт вздумает сунуть нос в корзину. Взвалил черт корзину на спину и понес несчастную девушку к отцу с матерью. Ноша была такая тяжелая, что его прошиб кровавый пот. Подошел он к порогу, швырнул корзину в дом и поспешил поскорее прочь.

Через несколько дней приготовила младшая сестра еще одну корзину с «подарками» для своих стариков, и черт понес ее родителям. С неохотой взялся он нести, да что делать — нельзя жене перечить. Так черт и вынес сам из ада обеих сестер.

Прошло некоторое время. Раз жена и говорит ему:

— Сегодня я поставлю в сенях еще одну корзину с подарками для моих стариков. Сделай милость, отнеси ее, как вернешься домой. Только смотри не будь любопытным — ведь это в последний раз!

Рассердился черт, да не стал с женой спорить. А она, пока его не было, сделала соломенное чучело, нарядила его в свое платье и поставила у печи. Развела огонь, всунула соломенной бабе в руки лопату, будто она у печи возится, а сама села в корзину и хорошенько укрылась.

Вскоре пришел черт домой, взял корзину и сказал соломенной бабе:

— Ну, я пошел!

Но в пути такое его разобрало любопытство, что никак он не мог удержаться, чтоб не заглянуть в корзину. Только он до корзины дотронулся, а оттуда голос: «Вижу, вижу!»

— Да уж ладно, не буду! — проворчал черт и пошел дальше. Думал он, что это жена его из замка пугает.

Вот подошел он к дому, швырнул наземь корзину и повернул восвояси. Приходит домой, а соломенная баба все еще возится у печи.

— Отнес я корзину. Надеюсь, это в последний раз! — говорит он бабе, а она знай помалкивает.

— Осерчала ты, что ли? — спросил черт и толкнул ее в бок, но тут солома зашуршала, и черт понял, что его провели. Кинулся в ад, а сестер и след простыл. Бросился к их дому, да уж вся его власть над ними пропала. С досады он так двинул стену, что полдома обвалилось.

СТЕКЛЯННЫЙ МОСТ

Жил-был крестьянин, было у него трое сыновей: два умных, а третий Запечник. Прозвали его так потому, что он, бездельник, день-деньской лежал на печи. Пришло время отцу помирать. Позвал он сыновей и говорит им:

— За наследством будете три вечера подряд приходить на мою могилу. В первый вечер придет старший, в другой — средний, в третий — младший!

Умер старик, а старшие сыновья боятся идти на кладбище — как бы чего с ними не стряслось. Посылают они Запечника. Вот и отправился Запечник на кладбище.

Только он пришел на могилу, как вдруг отец встал.

— Ты уже здесь? — спросил он и дал сыну орех да наказал хорошенько беречь подарок.

На другой вечер опять пришлось идти младшему, и снова отец дал ему орех и тоже велел его беречь. Вот настал черед и младшему идти на кладбище. Пошел он.

— Ты уже здесь? — спросил отец.

— Да, — ответил сын и опять получил орех с наказом спрятать все три ореха в кладбищенской стене. Вернулся Запечник домой, а братья к нему с расспросами — расскажи да расскажи, что видел три ночи на кладбище.

Прошло время. У одного короля подросла дочь — пора и замуж отдавать, и задумал король устроить состязание для женихов. Велел он построить длинный стеклянный мост; кто по тому мосту проскачет, тот и будет королевским зятем, а после смерти короля и сам править станет.

Старшие братья купили резвых коней — хотелось им попытать счастья — и отправились в стольный город. Как уехали они, пошел Запечник на кладбище, взял тот орех, что получил в первую ночь, расколол его — глядь! — а в нем воинские доспехи и добрый конь. Облачился он в те доспехи, вскочил на коня и помчался к мосту. Перед городскими стенами собралось много знатных господ, и много смелых юношей уже приняли участие в состязании, да только ни одному не посчастливилось стать королевским зятем; у всех кони падали на мосту. А у Запечника конь взвился кверху, в мгновение ока перенес его на другую сторону и пропал, словно молния, вместе с седоком. Только его и видели.

Король так и не узнал, кто победил, а потому решил снова назначить состязание. Опять пошел младший сын на кладбище и расколол орех второго брата. В нем была одежда рыцаря и серебряный конь. Во весь опор поскакал он к мосту. И опять ему одному повезло. Но и этот конь, как и первый, исчез мгновенно. Король так и не узнал, кто победил. Поэтому он в третий раз назначил состязание. Теперь Запечник взял свой собственный орех, расколол его, а в нем — одеяние королевича и золотой конь. Быстро вскочил он на коня и помчался к мосту. Там уже ждали славного витязя, и все уступали ему дорогу. Но Запечник такую речь повел:

— Я последним пришел, последним и попытаю счастья.

Началось состязание, но никому не удалось проскакать по мосту. Запечник же быстрее молнии перелетел на другую сторону. Хотел сразу же умчаться, но тут к нему подошла королевна и поставила на лбу свою королевскую печать, чтоб потом можно было его найти. Прошел год, но победитель не объявлялся. И тогда разослала королевна во все концы солдат — искать человека с ее печатью на лбу. Солдаты не пропускали ни одного юношу, но печати ни у кого не было. Наконец пришли они в тот дом, где жили братья. Старшие нарядились в праздничные одежды. Поглядели на них солдаты и, не найдя печати, спрашивают, нет ли здесь еще кого.

— Нет, — отвечают братья, — разве что Запечник, вон сидит себе за печкой.

Глянули солдаты, а у него на лбу королевская печать. Увезли его с собой во дворец, и спустя несколько дней стал он королем.

КОЗЕЛ ЛУПЛЕНЫЙ

Жил на свете старик со старухой. У них было два сына и две снохи. Жили они очень бедно, и никакой животины у них не было, кроме козла. Как-то раз послал старик младшую сноху отвести козла в лес и нарвать ему листьев, чтобы он не издох с голоду. Пошла сноха в лес. Но вскоре козел возвратился и заблеял перед домом: «Ме-хе-хе-хе!»

Выходит старик и спрашивает, что с ним и отчего он вернулся домой. А козел отвечает:

— Ты послал сноху, чтобы она попасла меня на травке, а она надела мне на морду петлю — я и не мог есть.

Старик послал другую сноху, потом младшего сына и, наконец, старшего, но каждый раз козел возвращался и говорил то же самое. Тогда пошла старуха. Взяла она в рукавицу мякины, идет и сыплет ее за собой, приманивает козла. Козел шел за ней, пока из рукавицы сыпалась мякина, а как вся мякина вышла, он опять домой прибежал и стал жалобно блеять: «Ме-хе-хе-хе!»

Старик спрашивает, что с ним, а козел отвечает:

— Послал ты старуху, чтобы она нарвала листьев, а я бы ветки поглодал. Она воткнула мне прутья в глотку — я глодать и не могу.

Старик поверил, что козел говорит правду, и сам пошел с ним. А козел и с ним проделал то же самое. Тут старик рассердился, пришел домой, зарезал козла, ободрал его, посолил, насадил на вертел и пристроил жариться на огне. А козел соскочил с вертела — и ну бежать, да и угодил прямо в лисью нору. Лисы в ту пору дома не было. Возвращается она и слышит, что в доме кто-то есть. Побоялась войти и, печальная, пошла прочь. Встречается ей заяц и спрашивает, отчего она такая невеселая. Лиса ему рассказывает, что кто-то залез в ее дом и она боится туда войти.

— Пойдем вместе и посмотрим, кто там, — говорит заяц.

Пошли. Подходят к норе, заяц и кричит:

— Эй! Кто сидит в теткиной норе?

А козел отвечает:

— Я — козел лупленый, заживо резаный-недорезаный, заживо соленый-недосоленый, заживо жареный-недожареный! Зубы у меня как колья перегрызу тебя, как нитку!

Испугались заяц и лиса и давай бог ноги. Дорогой встречают волка, медведя и льва. Те спрашивают, чего они бегут. Увидя таких сильных зверей, лиса и заяц остановились, рассказали все, как было. Отправились они вместе, чтобы водворить тетку в ее дом. Но напрасно: козел и им ответил так же, как и зайцу. Пригорюнились они и стали бродить по полю. Встретился им еж, и они ему все рассказали. Еж говорит:

— Пойду-ка я попытаю счастье. Посмотрю, кто там.

Опять все подошли к норе, и еж крикнул:

— Эй! Кто там в теткиной норе?

А козел отвечает:

— Я — козел лупленый, заживо резаный-недорезаный, заживо соленый-недосоленый, заживо жареный-недожареный! Зубы у меня как колья перегрызу тебя, как нитку!

А еж в ответ:

— Я еж, всему селу голова! Как свернусь в клубок да как дам тебе тумака!

Тут козел выскочил и убежал.