Обида Рассказ о старших мальчиках

После звонка Макс против обыкновения не сорвался сразу с места и не понёсся, всех расталкивая, в коридор. Он извлёк подкинутую записку из кармана и ещё раз внимательно её перечитал. Особо всматривался в почерк.

В записке стояло (без подписи):

Максик дурак,

Курит табак,

Спички ворует,

Дома не ночует.

Спит под забором,

Зовут его вором.

«Кто? — мучительно думал Макс. — Кто написал? Никита? Яшка? Мишка Скобелев? Но они стихов не сочиняют… Может быть, Нинка Галицкая? Она сочиняет, я знаю. Такая на всё способна».

Макс всё же вышел в коридор. У раскрытого окна стояла группа девочек-старшеклассниц. Они о чём-то перешёптывались, временами прыская от смеха. Заметив Макса, девочки как по команде повернулись к нему и дружно рассмеялись.

— Приветик! — сказала одна, застенчиво улыбаясь. — Тыр-пыр, сорок дыр, как жисть, цыплёночек?

Это была Стелка-Подделка, двоюродная сестра Макса. Она всегда приветливо обращалась к брату, правда, с помощью своих мерзких словечек, но он её избегал. Он не любил её, как не любил и тётю Наташу. Обе гадкие. Мать жадная и злая, настоящая «Наталка-Шакалка», как её все называли. А дочь фальшивая. Кажется одной — хорошей, а сама почище матери. Всем лезет в дружбу и всем старается навредить.

«Может быть, она? Зайти и положить мне это в парту ей ничего не стоит…»

Вконец расстроенный, не отвечая Стелке, Макс прошёл мимо.

Как хорошо, что следующий урок был последний! Еле его досидев. Макс наконец выскользнул на Селезневку и по ней, затем по людной Новослободской быстро зашагал домой, стараясь идти без попутчиков.

Повернув с Новослободской в Порядковый переулок, Макс неожиданно нагнал Андрея, студента-медика, соседа по квартире. Андрея он любил, хотя не так, конечно, как Женю Волкова, другого их соседа, фотокорреспондента. Незаметно по пути домой Макс рассказал Андрею об обиде. Даже показал записку.

— И ты, старик, обиделся на эту чепуху? — воскликнул медик. — Ну и комик же ты, брат!

— А ты бы не обидился? Дураком назвали! Чего только не наплели.

— Да кто же на шутку сердится, ты пойми! К тому же не сами сочиняли, это точно, точно. Помнится, и мы что-то в школе в этом роде писали: «Мишка дурак, курит табак», и так далее, и так далее.

Андрей помолчал немного, потом вдруг усмехнулся. Словно что-то вспомнил.

— Слушай меня, старик! — сказал он. — Однажды я тоже в институте получил талантливую анонимку. Высмеивали, что я за всё берусь, а у меня ничего не получается (ух, это точно, точно!). Вот послушай-ка:

Когда посредственность тиха,

В том нет особого греха.

Но как она противна,

Когда инициативна.

— Ну и что? Нашёл, кто написал? Надавал, как следует?

— Какое там! — безнадёжно махнул рукой студент. — Даже не старался.

— А… как сделал?

— «Как», «как»! Вывел тушью крупными такими буквами на большом листе ватманской бумаги всё стихотворение и повесил в лаборатории.

Уже входя в подъезд, Андрей добавил с гордостью:

— Теперь весь институт знает на память!


Выдам тайну: эти стихи сочинил московский пионервожатый Володя Минаев.

Только на всякий случай всё же не рассказывайте Андрею.

Загрузка...