Сказки Вайоры. Милана (СИ)

Глава 9

Милана

Проснулась я в отличном настроении, хотя это утро, я снова встречала в своей кровати в гареме. Последний месяц, месяц с Лэном оказался по-своему незабываемым. Нет, опасных приключений, как на «Навигаторе» Кая у нас не было, но за этот месяц я и Ирин побывали на пятнадцати планетах, участвовали в официальных приёмах, после приёмов мы летели по делам Лэна, господи, оказывается он контролировал работу огромной корпорации! А ещё этот гад случайно обмолвился, что его ученая степень по астероидной добыче и разработке минералов иногда ему мешает в переговорах. Видите ли он не всегда может перешагнуть через себя и повысить голос. В некоторых переговорах это требуется.

Ученая степень? Офигеть! Ирин оказалась, тоже была удивлена. И это странно, она же с ним уже пять лет и не знала, чем живет её мужчина? Ирин больше не устраивала сцен, была вежливой, милой, даже наедине со мной. Иногда проскальзывало любопытство, как утихомирил её ревность Лэн?

Лэн был дипломатом от Бога, если таковой существовал у вайоров. В некоторых бы ситуациях мне хотелось надавить, или идти напролом, особенно когда мне угрожают. Как-то я спросила у Лэна, почему он уступил одному заказчику, неприятному типу, Лэн жестко ответил:

— На этого уррулика Энхарто у меня есть целое досье, пока у меня нет повода ударить, он не слишком-то задел меня, но я запомнил, и когда появится возможность, когда он поднимется повыше, я подпорчу его социальный лифт, на котором он так высоко забрался.

Вот тебе и учёный-задрот. Я чуть испуганно спросила:

— Зачем ты мне это рассказал?

Теперь он искренне улыбнулся:

— Во-первых, чтобы ты не считала меня слабым и мягким, извини, Лана, кажется, девушки из гарема считают именно так. Меня, впрочем, это устраивает. Во-вторых, я все же надеюсь, что наш эксперимент окажется удачным, и ты как мать моего ребенка или ребенка Кая сможешь оценить все наши возможности и возможности детей вер Ниар. В-третьих, я вижу, что тебе это интересно, а я ничего конкретного не рассказал, уверен, у уррулика Энхарто тоже есть досье на меня, а сейчас увидев тебя и Ирин рядом со мной, появятся досье и на вас.

— Во что я ввязалась? — пробурчала я. Но злости почему-то не было. Оказалось, я начала перенимать манеры Бикайлэна, стала ловить себя на мысли, о том, что раздумываю над ситуацией: «А как бы выкрутился Лэн?» Или ловила каждое его слово, когда мягко, не проявляя агрессии, умудрялся урегулировать конфликт на трёхсторонних переговорах.

Позавчера он пригласил нас с Ирин на ужин в уютную таверну на окраине столицы мира Пнегроа. Таверна без пафоса, без вычурных официантов (я на них насмотрелась за этот месяц, кажется даже Ирин была сыта официальными мероприятиями по горло), но с невероятно теплой атмосферой. Деревянные столы и стулья, белые скатерти, не скажу, из какого материала, на синтетику не походило, на хлопок, впрочем, тоже, огромные порции вкусных блюд, напитки. За этот месяц я не часто позволяла себе алкогольные напитки, а сегодня решила выпить уже знакомого мне оклю. Уж больно он хорошо подходил к этим жареным ребрышкам, какой-то зверюги с непроизносимым для меня названием, и к нарезке свежих овощей. Ирин сидела рядом с Лэном, она положила голову ему на плечо, он обвил её рукой за талию. Внезапно Ирин подняла тост:

— За тебя, Лана, ты взбодрила Лэна, если бы не ты, я и другие девушки никогда бы не посмотрели столько новых миров. И если у нас с Лэном не получится общих детей, я поняла, чем хочу заниматься дальше… когда нам придется расстаться…

Я была потрясена её тостом и поэтому спросила:

— И чем бы?

Она пожала плечами:

— Мне выплатят отступные, за неудобство, причинённые время рабства, на эти кредиты я буду путешествовать. Этих выплат хватит до конца моей жизни.

Я даже не знала, поднимать ли тост за путешествия или за то, чтобы у пары Лэн-Ирин родился ребенок. Выбрала последнее. И почему-то мне стало грустно. Если эксперимент удастся, Ирин будут любить, а со мной спать и делать мне детей, только потому, что мой организм предрасположен к этому.

Кажется, Лэн почувствовал мое настроение.

— Я тоже хочу выпить, а тебя, Лана, — сообщил он, — завтра, мы подписываем контракт на выпуск одежды под брендом «МиланаНиклаз». Наши аналитики сделали положительные прогнозы, первые отшитые пробные экземпляры, продаваемые в небольшом магазине, располагающемся, на центральной торговой улице нашей столицы, улетели в течение трех часов. В магазин выстроилась очередь, роботизированный продавец перегрелся, пришлось хозяйке магазина лично вставать за прилавок. Я даже подавилась оклю. «МиланаНиклаз»? Я не знала плакать или смеяться. Плакать хотелось оттого, что дипломат до корней волос Лэн, а может и вместе с Каем, уже хорошо выучили меня и сыграли на моем стремлении быть независимой на этой планете. Я знала, что они открыли счет в вайорском банке на моё имя, куда будет поступать процент от продаж, но я, если честно не ожидала, что вайорок заинтересует одежда по моим эскизам. А ещё братья, настолько выучили меня, что понимали, что пока я не доведу дело до конца, никуда не сбегу с Вайоры. А смеяться хотелось оттого, что вычурная одежда моего мира «выстрелила» тут, на Вайоре, казалось бы, ушедшем за горизонт в совсем развитии по сравнению с моей Землёй.

Необычный, в целом умиротворенный вечер закончился. Впервые за этот месяц Лэн сперва проводил Ирин к её отсеку, а потом меня. Мы стояли рядом и молчали.

— Спокойной ночи, Лэн, — попрощалась я, а он неожиданно начал наклоняться. Он что сейчас поцелует меня? А почему нет? Да, я стала рабыней, но не из-за него, но вот благодаря ему я могу реализовать себя в этом мире, даже если их пресловутый эксперимент провалится. Лэн всегда был терпелив, и сейчас, я очень надеялась, что сейчас, его привлекаю как интересная женщина, а не как стремление отбыть трудовую повинность. Губы и глаза ближе. Краем глаза заметила движение. В глубине коридора блеснули глаза. Ирин! Нет! Я не могу! Это будет несправедливо по отношению к Каю! Что?! Несправедливо по отношению к Каю? Черт! Черт! Черт! Я окончательно запуталась! Я резко прижала пальцы к губам Лэна, остановив почти случившийся поцелуй.

— Спокойнойночи, — скороговоркой пробормотала я, открыла дверь в свой отсек и хлопнула по кнопке закрытия двери. В самом конце я поймала недоумевающий взгляд Лэна. Отступила от двери, надеясь, что он не откроет дверь снаружи. У него и только у него был беспрепятственный доступ к моему отсеку. Снаружи раздался глухой «Бум», как будто кто-то ударил по стене кулаками. Я замерла, не в силах пошевелиться, опасаясь и в то же время надеясь, что этот «кто-то» войдет сейчас в мой отсек. Сердце гулко стучало, я отсчитывала секунды, кажется, на пятитысячной секунде я поняла, что Лэн ушел и застонала, разочаровано. Я хотела его поцелуев, я жаждала его поцелуев, но все же это несправедливо по отношению к Каю. Его объятий я тоже хотела. Сейчас, тут же, пока меня целует Лэна! Ужас! Я. Окончательно. Сошла. С ума! Я думаю о двух инопланетных самцах, которые стремятся оплодотворить любую женщину Вселенной, если есть хоть малейший шанс, что от этого соития будет ребенок!

Во второй половине дня мы, молча толи, позавтракали, толи пообедали и отправились в таиру.

Я почти два часа плавала в пустом бассейне. Теперь я знаю, тут везде камеры, и братья — вуайеристы, то есть вайоры, уже наверняка определили, где я. Почти не прикоснувшись к ужину, и не отвечая на многочисленные вопросы девочек, ежеминутно ожидая вызова в гостевую спальню, ушла в свой альков.

Утро началось с пробежки. Как же я соскучилась по таким нагрузкам! Нет, тренировки в эти два месяца случались, но одно дело пробежка по довольно ограниченному пространству корабля, другое — пробежка на прохладном, чистом воздухе, среди кустов, деревьев и цветов. Кстати подвяли листья аргулии обыкновенной, а бессарринка почти замерла в росте, надо спросить у господина Ихто в чем дело. Сдается мне, что кто-то переборщил с удобрениями и поливом. А ещё я очень соскучилась по Лизуше. После пробежки понеслась не в душ, а в медицинский блок, док клятвенно заверил, что будет ухаживать за моим питомцем, пока меня не будет. Приближаясь к кабинету, в котором обычно обитал Кууарех, услышала разговор.

— Может быть, вы уже отключите её маячок в хтэ? — орал док, — эта дрянь не позволяет точно определять периоды её овуляции.

Лениво-спокойный голос Кая ответил:

— Нет! Только благодаря её маяку, мы узнали, что Лана на территории наемников.

Я резко затормозила. Глянула на засиявшим белым хтэ — яростью. Предатель! Постаралась успокоиться. У дока в кабинете приборы, отслеживающие состояние, передаваемое хтэ каждой девушки.

«Я иду к Лизуше, я иду к Лизуше, я иду к Лизуше», — как мантру твердила я, глядя на хтэ, вот он стал бледно-голубого цвета, цвета спокойствия, правда, если присмотреться, нет-нет на ладони вспыхивали всполохи ярко-белого цвета.

— Привет док, — широко улыбнувшись, поприветствовала я доктора Кукареку, — здравствуй, Кай, — чуть склонив голову, поздоровалась с хозяином, и, посмотрев на дока спросила, а где мой Лизун?

Док замахал руками. Чего это он так возбужден? Он поманил меня за собой, а когда я вошла в соседнюю больничную палату, то обомлела — она вся была в стеблях и листьях. А когда я вошла на свободный от этого буйства растительности пятачок помещения, чей-то подростковый голос возрадовался:

— Мамочка вернулась!

Чё?!

Меня тут же оплели стебли и листья. Больно не было… было похоже на крепкие объятия. Тот же голос воскликнул:

— Я соскучился, мамочка!

Кай, который шел позади дока, ринулся обрывать листья и стебли, пытаясь освободить меня, раздался громкий вой:

— Ааааа!!! Больно!!!!

И сообразив, я закричала:

— Не смей, не смей Кай, это Лизун. Он не сделает мне больно!

Вопли прекратились, а я осторожно попросила:

— Лизуш, отпусти меня.

Ветви и листья тут же отступили, а я снова попросила:

— Хороший мой, можно на тебя взглянуть?

Внезапно листья, ветви, стебли поднялись к потолку и я увидела тело худого зеленого травянистого подростка, ногами уходившего в горшок. На меня смотрели тёмно-зеленые глаза-плошки, из которых скользил на пол сок, рот растения странно кривился.

Я подошла к подростку и обняла его, виновата твердя:

— Лизуш, я же не зала, что тугодумы-вайоры не распознают викарийца, да и я сама хороша, не определила твою расу. Ты прости меня, я даже подумать не могла, что ты не простой горшечный цветок…

Я гладила плечи своего приёмыша. И шептала:

— Господи, я же не знала, что ты — викари. Теперь все будет хорошо, теперь мама рядом…

Рядом закашлялись. Я зло обернулась:

— Вы не могли мне сразу сказать о его изменениях? — наставив палец на Кая, я наступала на него, — вы заставили моего мальчика страдать в этом темном, тесном помещении!

— Милый — повернулась я к Лизушу, ты можешь ходить?

— Я боялся пробовать, мама. Но кажется, могу.

— Ну! зови Лэна! — прикрикнула я на Кая, — Вы будете придерживать Лизуша. Мы будем учиться ходить!

— Мне кажется, надо избавиться от излишней растительности, — нерешительно вставил доктор Кууарех. Она будет мешать….

Я фыркнула:

— Если бы ты мне поставил полный курс ботаники, а не школьную программу, я бы могла точно сказать, надо или нет убрать лишнее и что вообще из этого, — я осмотрела листья и ветви, — лишнее.

Его листочки мелко затряслись:

— Я боооюсь, — захныкал он.

— Док, — чтобы через двадцать минут у меня была информация о том, можно ли срезать эту растительность и как это сделать безболезненно.

Кукареку сдуло.

Вечер прошел странно — доктор под наркозом, подходящим для существ, имеющих растительное происхождение, срезал лишние ветки, побеги, стебли, листья. Оставили листья, напоминающие пышную шевелюру только на голове. А затем мой малыш сделал первый шаг. Когда Лэн и Кай, поддерживая Лизуша под локти, помогли вытащить из огромной садовой чаши сначала одну зеленую ногу, с восьмипалой ступней, затем другую. Из моих глаз потекли слезы.

Вайоры, поддерживая Лизуша, помогли ему сделать несколько шагов, потом мой зелёный сын заявил:

— Я сам!

Парни отпустили его, а викари сделал первый шаг, балансируя руками — веточками. Он сделал шаг, другой, а затем закачался и начал заваливаться вперед. Я завизжала:

— Держите!!! Держите его!

Вайоры бросились к Лизушу, они успели подхватить его в последнюю секунду.

Я шумно выдохнула и обратилась к викари:

— Док сказал, что для восстановления сил, тебе надо сутки пробыть в земле. Обещаю, завтра приду, и мы попробуем ещё.

Я повернулась к Каю и Лэну:

— Так ведь?

Они, переглянувшись, синхронно закивали.

А я зевнула и побрела в гарем. Если повезет, я успею на конец ужина.

Не повезло. Я завалилась спать голодная. Проснулась оттого, что было жарко. Попробовала повернуться и запуталась в руках и ногах. Спросонья только простонала:

— Опять?

— Очень хочется спать, Лана — прошептали над ухом. Я даже не разобрала, кто из братьев — вайоров сказал это. Утром я проснулась одна, в спальне Лэна, и как обычно, когда меня сонную переносили в спальню кого-то из братьев, своей одежды я не обнаружила.

— Ну хотя бы запас халатов в своих гардеробных держите, — фыркнула я, одевая футболку Лэна и его пижамные штаны. На завтрак я явилась в таком виде. Мое появление никого от завтрака не отвлекло, и только Ирин недобро посмотрела на меня и ткнулась в свой планшет, вяло тыкая гшихрти (аналог нашей, земной вилки, только зубчиков было не три или четыре, а шесть) в сыр и мясную нарезку.

Завтракать пришлось условно — не хотелось наедаться и пропустить свою тренировку. Переодевшись и схватив свои метательные ножи, я, сделала разминку и потрусила по дорожкам сада. Пробежку закончила у знакомой тренировочной площадки. Походив, поразмахивая руками, двинулась на позицию для метания ножей. Достала нож, взяла его за лезвие и постаралась без размаха кинуть в цель. И почти сразу зашипела от досады:

— Плохо!

Нож вонзился далеко от «яблочка». Сказались два месяца отсутствия тренировок по метанию ножей. Я выхватила свой следующий клинок и тут же чуть не уронила его — раздался громкий пронзительный тревожный сигнал. Не знаю, что это такое, но очень походило на сигнал тревоги.

Я рванула в таиру. Там мой Лизуш! Я не могу его оставить одного! Он, наверное, очень испугался! На пороге столкнулась с Сияликэ. Эта зеленокожая ведьма схватила меня за руку и потащила за собой. Пока я испуганно озиралась, послышалось шипение и я не успев опомниться, полетела в темноту. Упала на четвереньки и зашипела от боли. Осмотрелась, заметила бледно-зеленый огонёк панели управления дверьми и поползла к ней. Встав на ноги, принялась барабанить по двери, меня кто-то оттащил от нее, раздался тихий голос Юиль.

— Тише, это нападению на таиру, не первое и не последнее. В этом схроне нас не найдут. Он надежно укрыт.

Я молча кивнула, и только через пару секунд сообразила, что этот кивок никто не увидит. Я молилась, чтобы все, в том числе и вайоры остались живы. Очень переживала за Лизуша, но та же Юиль хихикнула:

— Сектор Кууареха защищен едва ли не лучше нашего, не переживай. Ничего с твоим зеленым детенышем не случится!

Я немного успокоилась, но села рядом с выходом из убежища. Я поглаживала свои ножи, эти движения меня немного успокаивали. Кажется, я задремала. Проснулась от громкого отчаянного вопля.

Кричала Фэй. Я дёрнулась. Ей нужна помощь! Боже, неужели ублюдки, посмевшие напасть на таиру схватили ее? Мягкая, милая Фэй, никогда ни разу не сказала, как ей неприятно, что ее любимый спит со мной, проводит со мной время в космосе. Эта тихая женщина, при виде которой даже на меня опускалось умиротворение, не должна пострадать! Я поднялась и ринулась к двери. О том, что я не смогу справиться с нападающими у меня даже не возникло и мысли. Меня схватили за руку и в темноте зашипела Ирин:

— Куда, отсталая идиотка? Ей уже не поможешь, себя погубишь, и нас выдашь!

Не думала, что черноволосая пассия Лэна так сильна. Она держала меня мертвой хваткой. В темноте я вцепилась зубами в руку удерживающую меня. Почувствовала кровь во рту. Меня резко отпустили.

— Мехль, вали отсюда!

Я прижала ухо к панели. Где-то далеко стонала Фэй, раздавался смех, обрывки слов. Нажала на кнопку, дверь бесшумно отъехала в сторону.

Пригибаясь и постоянно озираясь, продвигалась в сторону характерных хлюпающих и гортанных звуков. Быстро глянула из-за дверного косяка, старясь не смотреть на неподвижные, лежащие рядом с входом, уже фиолетовые три ноги Порра — мальчишки на побегушках кофи Рована.

Про себя этого парня я называла арапчонком за темно-бронзовую кожу и тюрбан на голове.

Над Фэй трудилось двое. Она уже не кричала, она просто стонала. И нет, это не стоны наслаждения, это были стоны боли.

Это отвратительное действие происходило на просторной кухне таиры. Руки девушки Кая были пришпилены ножами к деревянной столешнице. Я заметила струйки крови, стекавшие между широко разведенных ног несчастной. Её ноги, руки, шея были искусаны, по всему телу наливались синяки.

На глаза упала красная пелена. Не думая, со скоростью, которой у меня никогда не было ранее, метнула нож в первого насильника. Попала ровно в шею, кажется, перерубив позвонки. Он закачался и пронзительно визжа начал падать. Второй нож угодил в глаз второму насильнику. И тот уже без звука рухнул. Я ринулась освобождать Фэй, шепча, что доктор Кууарех — волшебник и скоро она будет как новенькой. Я вытащила кинжалы из рук Фэй и помогла встать ей.

— Хм, ещё одна шлюха вэр Ниар — раздался позади меня голос. Не оглядываясь, выхватила нож и, оборачиваясь, метнула кинжал в говорившего, краем глаза заметила, что какая-то вспышка несётся в сторону меня. Внезапно меня отшвырнуло, я упала, сверху упала Фэй, а на нее сверху нападающий, у него из горла торчал кинжал. Фэй захрипела, я тоже из-за навалившегося груза. Шею и лицо заливало что-то горячее. Все произошло за пару секунд. Глаза девушки Кая были напротив моих глаз.

— Кай очень хороший, Лана, но он одинок, даже когда со мной. Ты ему нравишься. Дай ему тепла, полюб… — она чуть дёрнулась и застыла. Ее глаза начали тускнеть. Из одного глаза стекла слезинка и капнула мне на щеку. Два тела лежали на мне, я из последних сил извивалась, пытаясь выбраться из-под них. Наконец-то мне это удалось. Осмотрела кухню. Вдалеке послышались крики. Я, забаррикадировав дверь из кухни в сад, чтобы никто не смог зайти мне в тыл, схватила огромную сковороду, совершенно не почувствовав её веса, рядом положила ещё штук десять таких же, засела за массивный стол посреди кухни, у нас, на Земле, такое называют кухонный остров. Кода показались две массивные восьмирукие фигуры, я заорала невесть откуда пришедшие слова:

— Русские не сдаются! — швырнула сковородку в монстров, а затем начала метать их, отмечая про себя, что летят кучно. Но все усилия пропали даром. Сковородки, когда попадали, просто звякали обо что-то металлическое. Но чаще эти ужасные твари успевали уворачиваться от моих метательных инструментов. Ненавижу загулисов! Это один из них купил меня и перепродал вайорам! Один из них купил меня и перепродал вайорам! В руке осталась последняя сковородка. Не сдамся просто так!

Внезапно чёрная кожа загулисов потекла вниз. Передо мной стояли уставшие Кай и Лэн. Они дикими глазами смотрели на меня. Сковородка выскользнула из рук и с громким стуком упала на пол. Я почувствовала, что ноги стали ватными. Оперлась руками на стол, скользнула глазами по отметинам на столешнице от ножей, которыми были приколоты руки нежной Фэй и из глаз побежали слезы. Я подняла глаза на Кая:

— Прости, я не спасла ее! Не спасла! Не спасла!

Кай глянул мне за спину, увидел Фэй, судорожно сглотнул и бросился к погибшей девушке. Ко мне подошёл Лэн, обнял меня, его нисколько не волновало, что я вся с ног до головы была в крови. Снова. Он обнял меня, гладил мои волосы, и шептал:

— Все уже закончилась, Лана, все закончилось!

Я побрела в душ. Скинула с себя ставшую красной от крови футболку, шорты, белье стягивала с себя уже под горячими упругими водяными струями. Опустила голову и тупо смотрела, как красная вода, стекающая с моего тела, становится ярко — красной, потом становится розовой, а затем прозрачной и только сейчас на меня накатила полноценная истерика. Я впервые в жизни увидела смерть. Я впервые в жизни убила живых существ. Нет, это не был комар или кузнечик. Это были высокоразвитые существа, ублюдки, твари, ничтожества, что посмели посягнуть на жизнь. На жизнь Фэй и мою! Я стояла, оперившись на стену руками опустив голову, и рыдала. Мне нужно выпустить пережитый страх и ужас. Мне нужно отвлечься, мне нужно сделать что-то, что даст возможность пережить этот ужас… Внезапно почувствовала на талии руки. Обернулась. Кай! Совершенно не анализируя и не ограничивая свои действия, набросилась на него: яростно, до боли целовала его губы, шею, подставляла для таких же грубых поцелуев и ласк свои шею и грудь. Обняла рукам его за плечи, и запрыгнула на него, обвив ногами талию. Его твердый член мягко скользнул в меня. Я же снова грубо вторглась в его рот. Иногда до крови прокусывала его губу. Он поддерживал меня за попу, и я насаживалась на него раз за разом. Но мне это было мало. Где Лэн? Неужели со своей Ирин, утешает её, когда он мне так нужен! Ещё одни руки занялись моим телом, они ласкали мою грудь, оглаживали талию и попу. Губы целовали, иногда чуть прикусывая поясницу.

— Да! — с восторгом выкрикнула я. Он пришел! Пришел ко мне!

Томление стало невыносимым, схватила его за руку и направила его пальцы в попу.

— Лана, ты уверена? — шепнул на ухо Лэн. Кажется, его дыхание было прерывистым.

— Твои политесы бесят, разбуди, когда решишься, — прорычала я и тут же почувствовала, как сладко запульсировали соски, это Лэн потянул их за вдетые кольца. Когда-то… еще несколько месяцев назад я ненавидела эти украшения, не раз пыталась снять их, а сейчас стон наслаждения вырвался из моего рта, когда Лэн играл этими украшениями. Затем я почувствовала, как неторопливо заполняется вторая дырочка. Несмотря на стремительно начавшийся секс, мой второй любовник действовал осторожно. Я извернулась и впилась в губы Лэна. Он замычал, дёрнулся и полностью погрузился в меня. Кай в это время тоже был во мне. Они замерли, я, все ещё целуясь с Лэном, чуть подалась вверх, а затем снова неторопливо опустилась. Парни осторожно начали поднимать меня и опускать на себя, темп ускорялся. Теперь Кай ласкал мою грудь, иногда оставляя засосы на коже. Мысль, о том, что это не правильно я загнала глубоко. Сегодня, прямо сейчас я хотела отпустить ужас от смерти Фэй, ужас оттого, что я кого-то убила, я хотела почувствовать себя живой, почувствовать хоть на короткий миг, желанной, нужной, пусть это чувство и вызвано у парней, как и у меня, недавно пережитым.

— Хочу обоих, — крик вырвался из меня, — сильнее! — разум уступил инстинктам. Мне казалось, что вайоры слишком медлительны. Тело требовало разрядки, и начала нагло подзадоривать парней:

— Эй, Лэн, ты такой всегда обходительный, ты уверен, что знаешь, что такое секс? Ты сейчас меня гладишь, а не трахаешь!

Лэн зарычал и резко толкнулся внутрь. Громкий стон наслаждения вырвался из моего горла. Оба парня поддерживали меня, помогая двигаться: один за попу, второй за талию. От этих ощущений сносило крышу. Я немного отклонилась на плечи Лэна и, смотря в чёрные, иногда полыхающие странным желто-зеленым огнем Кая спросила:

— Ты последний раз трахался в школе что ли?

Порочная улыбка скользнула по губам этого любовника и он, болезненно укусив меня за губу, начал быстро зализывать укус, и его толчки тоже усилились Чёрт, мне эта грубость понравилась, и я поцеловала Кая. Это яростное, ритмичное безумие продолжалось несколько минут. Сначала кончила я, потом Кай, почувствовав, как я во время очень яркого оргазма сжимаю его внутри, а через несколько толчков нас догнал Лэн. Как только сладкие спазмы покинули меня, я вспомнила Фэй, то, как она закрыла меня и заплакала. Меня опустили на ноги. Чьи-то руки осторожно прикоснулись промежности, смывая остатки семени, а я почувствовала, что мне мало! Разум не хотел возвращаться в реальность. Тело, разгоряченное ласками, не было окончательно удовлетворено. Это так действует вайорское усовершенствование? Я нашла губами чьи-то губы. Кажется Лэн. Теперь мне хотелось нежности и чувственности. Кай накинул мне на плечи халат, в то время как я упивалась поцелуем с Лэном. Этот мужчина, уменьями которого обходить острые углы, я втайне восхищалась, был таким же мастером крышесносящих поцелуев, как и его брат. Меня подхватили на руки, кажется, куда-то несли, все это время я изучала поцелуйные возможности Лэна. Ха! Если как следует распалить этого изворотливого вайора, он становится не менее неистовым, чем его брат! Этим мнением я поделилась вслух. Кажется, Лэн перешёл на бег.

Ночь наслаждений продолжалась, нет, это не было похоже на наш первый раз. В этот раз я отлично понимала, что я хочу. Сейчас я хочу обоих этих парней, о том, что я творила сегодня я поразмыслю… но не завтра, возможно через неделю или через месяц. Сейчас, я хочу, чтобы мне было хорошо. Хоть и кратковременно, но наконец то хорошо!

Под обнажённой кожей прохладные простыни, эти ощущения слегка, только слегка гасит мой жар. Миг и рядом оказываются две мускулистые фигуры, прикрываю глаза и отдаюсь умелым рукам, губам. Сейчас их ласки томительные, нежные, мои стоны протяжные, негромкие. Губы снизу, губы сверху, не хочу открывать глаза, хочу, чтобы это жаркое, сладкое, влажное безумие длилось дальше.

— Не могу больше, хочу вас…

Я прервала поцелуй и потянулась губами к члену мужчины, что только что так сладко, сидя на коленях рядом со мной терзал мои губы своими губами. Моя грудь уже давно приятно ныла от их прикосновений. Тот, что вылизывал мою дырочку, ненадолго прервался, а затем я почувствовала мягкий толчок. И ещё один и ещё и ещё… Я забыла сегодняшний день, растворившись в ощущениях. Сейчас я находилась в мире, где есть только трое. Нет, оргазм, как пишут в книгах, настиг нас не одновременно. Вот Кай, глубоко погрузился в мое тренированное горло, выкрикнув «Эйхами!», обмяк, вот я, поняв, что Кай достиг пика, расслабилась, и, всхлипнув от оргазма, кончила, во время последних, самых мощных толчков Лэна. А вот Лэн поняв, что можно больше не сдерживаться последний раз толкнулся в меня и я почувствовала внутри себя горячую струю.

— Эйхами, нужно восстановить силы, — кто-то тормошил меня.

Я мотала головой.

— Мне хорошо и я хочу спать.

Над ухом негромко рассмеялись. Кажется Лэн.

— Лана, если ты сейчас не поешь, завтра мы не сможем помочь учиться ходить Лизушу.

— Я уже выучила твои дипломатические извороты, Лэн, — протянула я, зевая, — придумай что-нибудь ещё, ты повторяешься…

— Да я просто вытряхну этот компост в пустыню, если ты не поешь, Лана, — чуть злясь, заявил Кай.

Я тут же согласилась:

— Вот ты — умеешь уговаривать слабых девушек.

Парни усмехнулись. Я с трудом разлепила глаза, передо мной стоял поднос, рагу, сыр, местный хлеб, местная зелень и бокалы, в которых была налита оранжевая жидкость.

В животе заурчало, но я чуть сморщилась:

— Я не буду алкоголь.

— Это тонизирующий напиток, — сообщил Лэн и пообещал, — никакого алкоголя!

Кай

Фэй похоронили по обычаям ее расы — тело сожгли в пустыне, а её прах я лично рассеял над этой же самой пустыней, поклявшись найти тех, кто заказал это вторжение в таиру. Найти, и закончить их жизненный путь.

Ныли сбитые костяшки. Те нападающие, кого удалось взять в плен — оказали шлаком, отблёвышами своих рас. Как оказалось все, из них, кто остался в живых, числились в розыске не в одной звездной системе нашей галактики. Эти твари почти ничего не знали, сказали только, что им дали отправили координаты таиры, перевели неплохой аванс и самое главное сообщили, что в имение их пропустят. Это бесило. Кто-то в таире играет против нас с братом. И этот кто-то повинен в гибели не только Фэй, но и тех ребят-наемников, что защищали старинное имение. Увы, ни один наемник не знал, кто это. Ни один метод допроса не подействовал. Иногда с допроса выносили практически куски мяса. Ублюдки орали, клялись мамой и жизнью, что они ничего не знают. Что ж, их отпускали в пустыне, далеко от таиры, далеко от населенных пунктов. Выживут — значит, Вселенная благоволит им. Выживание в нашей пустыне маловероятно, там много опасностей, начиная с дикой жары и отсутствия воды, заканчивая разнообразными животными и насекомыми.

Милана настояла на своем присутствии при кремации Фэй, она тихо плакала, взяв меня за руку, смотря, как полыхает огонь. Как же мне будет не хватать моей ласковой, тихой, нежной Фэй! А потом мы с Ланой сидели в моем флаере внутри периметра таиры и пили. Как ни странно предложила это Милана:

— В моем мире так поминают ушедших…

В какой-то момент алкоголь кончился, а вот потребность в общении — нет. Сам не заметил, как начал рассказывать, как злился отец, когда я сообщил, что поступаю на военную службу, и что добыча никлазов — семейное дело не мое.

— Он орал, что я джонг недоделанный, что отрыжка вакрита, что я не достоин, носить имя Ниар. В итоге я сбежал из дома. На карманные кредиты купил самый дешевый билет на самый дешевый транспорт, что доставил меня на Гуалли — планету, на чей орбите находилась военная академия нашей галактики…

О том перелете я не рассказывал никогда и никому, даже Лэну. Я летел с такими же тварями, что напали на мою Фэй. Не раз меня пытались изнасиловать, кормили (хоть билет и включал питание) нас два раза за весь семидневный перелет, а бутылка с водой стоила почти как билет в первый класс на этом транспорте.

— И ты поступил…?

Улыбнулся, вспомнив вступительные экзамены, сперва меня грязного и вонючего после путешествия четвертым классом, не хотели пускать даже в здание, где проходили вступительные экзамены, и только после того, как взяли кровь на анализ, и сравнили с данными базы, я был допущен. Почти все шарахались от меня. Экзаменов было три: астрофизика, сочинение на предложенную тему и физическая подготовка. Последнее то проблемой не было. А вот сочинение — это был кошмар. И вся засада была в том, что к следующему экзамену допускались только те абитуриенты, что прошли по баллам с предыдущего.

— Это было не просто, конкурс — две тысячи абитуриентов на место. В группе — тридцать пять студентов. Но тем не менее через десять лет я закончил академию.

Лана округлила глаза и чуть заплетающимся языком переспросила:

— Десять лет? Ты что пять раз оставался на второй год?

— На второй год? — это уже не понял я.

Она кивнула:

— В моем мире, неуспевающего в школе ученика не принято выгонять из школы, он должен получить знания, и он остается изучать неусвоенный материал с другим классом. Даже студенты, которые не успевают, берут академический отпуск, после которого могут без проблем восстановиться и закончить обучение.

Я рассмеялся.

— Нет, эйхами, обучение длится десять лет. Если ты не успеваешь, тебя отчислят. Без права восстановления. При этом ты будешь обязан выплатить академии сумму, затраченную ей на твое обучение.

Лана даже открыла рот от удивления.

— А чему учат целых десять лет?

Мне ставили блок на память, чтобы я не имел возможности рассказать подробности о моей учебе в военной академии. Слишком много секретов, слишком много новой техники, нового вооружения, необычных тактик мы изучали.

— Всему, что может помочь обороноспособности своего мира, системы, своей галактики. Не поверишь, были даже танцы. Наш преподаватель считал, что танец, как и бой — это искусство. Он говорил, что каждый бой, танец, сражение — имеет только свой, характерный рисунок. Хоть танец — это повторение заученных и доведенных до автоматизма элементов, в целом соглашусь — сражение — это набор элементов, правда их выбор огромен, то или иное па, в сражении, зависит от множества переменных, так что сражение — это танец-экспромт. А еще после пятого курса у нас начались практики. Некоторые практики длились по полтора года, некоторые по три месяца.

Лана посмотрела на меня своими необычным ярко-синими глазами, тряхнула головой, густые волосы завязанные в пучок, видимо никак не закреплялись, поэтому пряди светлых волос упали на ее лицо, она, сморщив нос от недовольства, быстрым движением откинула их назад и спросила:

— Твоя учеба… все эти годы… оно того стоило?

Надо же, я ни разу не задал этот вопрос себе сам. Я желал сперва показать отцу, что тот был не прав, утереть нос некоторым однокурсникам, даже некоторым преподавателям, потом, когда я понял что жизнь моей команды, моей эскадры, моего флота зависит от моих решений, я осознал, что не зря учился, не зря строил карьеру. Я вспомнил попойки с однокурсниками, приключения во время практик на грани жизни и смерти, дотошного преподавателя юриспруденции, которому мы, скинувшись, наняли проститутку, чтобы она отвлекла его во время экзамена, но он оказался бесполой особью и экзамен нам не зачли и весь курс пришел на пересдачу, помнил, как зашкаливал адреналин, когда впервые, став адмиралом давал указания где, кому вести патрулирование, кому в сражении оставаться в тылу, а кому быть на острие атаки…

— Да!

Она мягко улыбнулась, накручивая в задумчивости локон на палец. А я наклонился и легко прикоснулся своими губами к ее, и только спустя удар сердца понял, что решение было спонтанным. Практически рефлекторным. Мягкие губы шевельнулись, язычок Ланы чуть лизнул мою верхнюю губу. Мне не показалось? Слегка, боясь спугнуть эту расслабленность Ланы, я усилил нажим и с восторгом осознал, что губы Ланы поддались моему напору. Мне всё время казалось, что она сдерживается.

Поцелуй прервала Лана, спросив:

— Кай, а Лэн не возражает?

Захотелось выругаться. Мы же договорились с Лэном вести эксперимент вместе, и совсем не обсуждали, что делать, если наш эксперимент выберет кого-нибудь одного из нас.

На несколько секунд мир изменился. Запаххх, сссамки, очень подххходящей сссамки, ссводит сссума. Мооойя сссамка. Нааадо прикусссить еёоо шшшею и утащщить в гнесссздо. От этих странных мыслей на затылке волосы стали дыбом. Неужели эта женщина может так сильно влиять на гормональный фон, что уже второй раз мне кажется, что я слышу зов своего предка — ящера? Отдышался. Нет. Не слышу. Видимо меня покоробило, что в такой момент она вспомнила о брате. Еле сдержал себя, чтобы не ударить по приборной панели флаэра. Лана, заметив что, я злюсь, испугалась, пискнув:

— Мне пора, — выпрыгнула из флаэра и бросилась прочь.

Лэн

Сегодня пик овуляции у Ортанисы, эта малышка в моем гареме уже три года, совместимость двадцать четыре процента. Мало. Очень мало. Брюнетка, со светлой кожей, темно-бордовыми глазами, двумя матками, и соответственно с двумя половыми отверстиями — одно над другим, в одной вульве. Приходить к этой своей женщине я не любил. Когда-то увидев Ортанису на невольничьем рынке, я был пленен ее красотой и робостью, я купил эту женщину, не раздумывая. Великая Вселенная сколько раз я пожалел об этом! Она была тиха, скромна, молчалива, она никогда не давала знать о том, что хочет, никогда не имела своего мнения. Она не считала нужным или возможным показать, что ей нравится, а что не нравится в сексе. Тот первый раз, когда на нее подействовали мои феромоны, во время соития она буднично сообщила:

— Вы очень привлекательный, господин.

С тех пор я не услышал от нее ни единого слова. Сияликэ по моей просьбе уточняла, что бы хотела Оратниса. Что нравится, что не нравится, чего бы хотелось, чего-нет. И это было не про секс! Эта женщина была или настолько неприхотлива или в нее настолько вбиты каноны религиозной веры ее расы, что она всегда отвечала смотрительнице гарема:

— Передайте господину Лэну, что я счастлива в таире.

Чтобы заставить себя кончить по разу в каждое лоно этой женщины пришлось помогать себе фантазией — представлять на месте Ортанисы… Лану. Тот тройничок я списал на общий стресс. Всем была нужна разрядка, все поучаствовали в защите нашей таиры. Вот только почему-то во время потенциального оплодотворения Ортанисы, я вспоминал, какой отзывчивой, чуткой на каждое мое или Кая движение была Лана. Как она откликалась на наши прикосновения, и как откликались и реагировали мы.

Второй оргазм был очень слабым. Одна небольшая струя семени, пара приятных судорог и я почти бегом покинул гостевую спальню. Сегодня Кай, Лана и я спим в спальне Кая.

Недавно мы чуть не устроили потасовку с братом, решая, чья спальня больше подходит для ночей втроем. Решили переоборудовать гостевую комнату рядом с нашими спальням под общую с Ланой спальню. Почему-то у Ланы вызывало отвращение лишь одно упоминание о гостевой спальне.

Совсем недавно обнаружил способность понимать, чем пахнет Лана, в зависимости от ее настроения. Её злость пахнет горько, её наслаждение — тонкий аромат, название которому я не могу подобрать, ее ложь пахнет разложением, а ярость — снегом, что венчает Перигранские горные массивы Вайоры.

Завтра со всеми экивоками, со всеми моими дипломатическими навыками, со всей убедительной простотой Кая, мы хотели спросить, какую спальню хотела бы наша Милана. Как её обставить, какого цвета простыни хотела бы она, какие занавески на окнах. Не знаю как Кай, но я задолбался таскать на руках наш эксперимент каждую ночь то к себе, то к Каю. Одно радовало, жизнь Ланы была настолько активной, что она выматывалась и совершенно не замечала, что ее каждый вечер уносят из гарема.

Практически срывая с себя футболку и пижамные штаны, влетел в душ. Хотелось поскорее смыть с себя раздражающий запах Ортанисы. Встав под горячие струи, зарычал, вспомнив, что овуляция этой женщины длится больше всех моих женщин из гарема — такова природа её вида, а это значит, что мне придется навестить Оратнису ещё как минимум дважды, пока не закончится ее овуляция.

Выйдя из спальни, застал обычную картину — Кай, снимает всю одежду с сонной Миланы. Повел носом, в последние три месяца обоняние сильно обострилось, давно пора уточнить у Куурахеа в честь чего такая радость. Сейчас, я, стоя на пороге ванной комнаты, мог точно определить, что наш эксперимент, перед тем как уснуть пила алкоголь. К её аромату добавился ещё какой-то слабый флёр. Идентифицировать его я не смог. Он был знакомым и не знакомым одновременно.

Через неделю состоится демонстрация коллекции одежды с нашими никлазами. Лана принимает в этой демонстрации непосредственное участие, как идейный вдохновитель, как дизайнер, как модель. Наша Милана последние недели была очень воодушевлена, казалось, она перестала тяготиться своим положением, осознав, что и тут, на Вайоре, она может быть счастлива. Поэтому она стала благосклоннее относиться к нам? Чтобы совсем завоевать её, кажется, нам надо еще собственноручно убить зверя, и бросить к её ногам его шкуру, и тогда, возможно нам достанется ребенок, не важно, чей он будет. Это будет вэр Ниар.

На втором южном континенте Вайоры, вытянутым вдоль экватора, обитают немыслимые чудовища. Мы с Каем уже наняли гида, и через день после показа коллекции, отправляемся туда. Надеюсь, Лана оценит пушистую сиренево-крапчатую шкуру носаргла.

Я шагнул к кровати, Лана спала, отвернувшись от Кая, но при этом, прижав попу к его паху. Вид у братца был страдальческий. Чего это он? Я лег на прохладные простыни, и почти сразу же Милана закинул ногу на моё бедро и засопела в ключицу. Член затвердел мгновенно. Перевел глаза на Кая, он ехидно улыбался. В голове мелькнуло несколько эротических фантазий с участием конкретной блондинки, но мы уже поняли, что принуждать хоть к чему-либо нашу строптивую эйхами — себе дороже.

— Пока сама не попросит? — шёпотом спросил я?

— Пока сама не попросит, — согласился он.