Скиталец. Часть 2

Глава 20

Бьёрн упал с криком боли на губах. Он дергался в конвульсиях, его тело менялось обрастая шерстью и возвращаясь к норме. Его мышцы разбухали почти лопаясь, а спустя мгновение он становился таким же тощим, каким был Скит, когда впервые пришел в себя в этом мире. И это происходило не только с Бьёрном, все северяне сейчас кричали и корчились от боли. Их тела ломало, а затем возвращало в норму.

— Что происходит? — Мор со страхом смотрел на происходящее.

Скит впервые видел такой испуганный взгляд у Мора, даже когда его собственный отец пытался принести Мора в жертву Ан'Гасиоху, тогда лежа на жертвенном камне Мор был спокоен, а сейчас в его глазах был настоящий, животный страх. Кто-то из инквизиторов бросился атаковать беспомощных противников, но не смог отойти от своего жреца Света, весь Север вел себя также, как и упавшие северяне. Скит опомнился и посмотрел Взглядом Сути, и увиденное расставило все по своим местам. Скит уже давно знал, что сила духа идет не от бога к людям, а наоборот. Но теперь, когда Медведь умирал, сила которую он собирал, оставалась в неподготовленных к такой мощи телах. Сыны Севера не умерли только потому, что остатки сознания Медведя держались, он отказывался умирать, удерживая свое сознание силой Воли. Скит растворился в молнии, оказавшись возле бога Севера, наклонился пытаясь придумать как помочь Медведю, но его рана была слишком ужасна, его тело было разрублено почти пополам.

— У… — еле слышно, почти одними губами пытался сказать Медведь. — У меня… нет… до… домена. — договорил Бог Севера.

Его сознание почти покинуло тело. Скит понимал, времени у него осталось совсем немного, и Медведь жив только благодаря своей невероятной силе Воли. Что он хотел сказать Скиту? Пожаловаться? Ничего глупее Се Шандину в голову еще не приходило.

— Ву! — Скит завертел головой в поиске огромной обезьяны. — Энма! — Прибытие Энмы ознаменовал взрыв снега. Огромная обезьяна оказалась рядом одним прыжком. — Если у бога нет домена, что это значит?

— Домен бога растет из имра души человека. — голос Энмы был непривычен, голосовые связки огромной обезьяны отличались от человеческих. — Если у бога нет личного домена, то он может укрыться в мире души человека, готового впустить его.

— Как духовный зверь? — удивленно проговорил Се Шандин.

Скит молнией перенесся к Бьёрну, стонущему от боли. Взвалив здоровяка себе на плечи, Скит оказался возле умирающего бога. Скинул Бьёрна на снег, он начал приводить его в чувство.

— Дай я помогу. — Мор положил руку на лоб Бьёрна, и тот смог открыть глаза.

— Что происходит? — с трудом смог выговорить здоровяк.

— Сейчас не время для разговоров. — быстро заговорил Скит. — Помнишь, как я в свое время заключил договор с Азалией? Не отвечай просто кивни. Так воот прямо сейчас тебе необходимо заключить точно такой же договор с твоим богом. От этого зависит твоя жизнь и жизни всех северян.

Бьёрн округлил глаза от услышанного, но послушно кивнул головой и начал пытаться открыть свою душу, сквозь разрывающую его тело боль. Мор прокусил до крови нижнюю губу, от той боли которую он разделял с Бьёрном. Скит и Ву, который принял свой человеческий облик, помогали Бьёрну и Медведю объединить их души. Фестиций стоял в стороне, он не знал чем может помочь, он смотрел на происходящее и видел как самоотверженно его друзья пытаются спасти бога-Медведя, а вместе с ним и целый народ Севера. И от того, что он видел, сердце Фестиция наполнялось почти забытым чувством. Чувством, которое однажды позволило ему услышать музыку боя и впервые показать миру Танец меча.

Бог-Медведь потерял свой боевой облик и сейчас на снегу лежал почти разрубленный пополам Старейшина, его седые, белее снега, волосы сейчас окрасились в красный от его собственной крови. Кто-то из северян уже не мог выдерживать ту боль, которую им причиняла вся мощь силы духа, ведь ее больше не собирал Медведь, оставляя им столько, сколько их тело способно выдержать. Самые сильные северяне лопались, орошая снег кровью и своими внутренностями все вокруг себя.

Бьёрн до крови прокусил губу стараясь не кричать от боли и открыть свою душу навстречу богу, но это было не так просто, как пустить в душу зверя.

— Господин Бьёр! — закричал Фестиций. — Услышьте музыку боя! Услышьте биение его сердца и вторьте ему! Вы должны играть один ритм!

— Если бы это было так просто. — проговорил сквозь сжатые зубы Бьёрн, но ему хватило сил улыбнуться, его друг вернулся и это вдохновляло Бьёрна.

Бьёрн решил послушать своего друга и прислушался к сердцебиению Старейшины. Тук-тук… тук-тук… тук… тук… Бьёрн услышал, как биение сердца становится реже, он слышал как в этом ритме не хватает ударов и пытался вставить в эти промежутки удары своего сердца. Тук… тук… тук… Под этот ритм подстраивался Бьёрн и вскоре два сердца, Бьёрна и Медведя, бились как одно. Поляна озарилась ярким, белым, ослепляющим светом. С поляны пропал бог-Медведь, а тело Бьерна стало таким же огромным, каким был Старейшина.

В мгновение ока на поляне перед Сногардом наступила тишина. Орущие от боли северяне потеряли сознание, дико ревущий северный ветер умолк. Но что самое ужасное, Скит почувствовал, на Северную землю, землю вечной зимы, пришла весна. Пока это чувствовал только Скит, но совсем немного времени, и воины Света поймут, больше Север для них не опасен, а значит им не обязательно жаться к своим жрецам Света.

— Мор, Ву! — окликнул друзей Скит. — Бегите и запрягайте лосей в сани. Скоро Север будет принадлежать любому богу кроме Медведя. Мы должны перевезти всех живых на "Отступник"!

Мор и монах кинулись выполнять сказанное Скитом. Сам же Се Шандин бросился на перерез первому инквизитор, вышедшему за небольшой круг света, который защищал их от бушующего Севера. Вслед за первым инквизитором из круга вышел второй, а за ним и третий. И все они бросились на лежащих на снегу бессознательных северян. Фестиций не стоял в стороне и тое бросился на защиту сынов Севера. Скит использовал технику подсмотренную у отца Александра, и окружил себя кружащимися клинками из лунного серебра. Скиту приходилось буквально разрываться, чтобы отбывать северян у жаждущих кров, озлобленных от собственной слабости инквизиторов. Азалия не давала никому расслабиться прыгая на противников и перекусывала горло, а кого просто поджигала своим нежно-голубым пламенем, тянущееся вдоль ее передних лап. Вот только двум воином и одному зверю невозможно отбить две с половиной сотни северных великанов, разбросанных по поляне перед городом, от почти тысячи инквизиторов, при том что у одного защитника отсутствует полностью правая рука. Лезвия из лунного серебра крутились вокруг Скита и атаковали всех на кого он указывал. Скит пытался контролировать всю поляну перед городом, и увиденное заставило его замереть на мгновение. Фестиций танцевал! Он вновь использовал свой Танец Меча! И вполне успешно отбивал северных гигантов от нападающих инквизиторов.

Из ворот города стали выезжать запряженные в сани лоси, которых вели дети. А ведь и верно, подумалось Скиту, они еще не успели посвятить себя богам, а значит и откат от умирающего Медведя по ним не прошелся. Мор и Ву побежали по полю и начали подбирать бессознательных северян, все те же дети помогали спасать своих родных и друзей. Но скорости отбить всех северян не хватало даже Скиту, а значит помочь им мог только Хозяин Севера.

— Бьёрн! — прокричал Скит, расталкивая друга. — Вставай, здоровяк! Иначе мы не справимся!

— Помереть не дашь спокойно. — пробурчал здоровяк. — У меня сил нет даже руку поднять.

— Значит найди их! — приказал Скит таким тоном, что шутить желание у Бьёрна пропало. — Иначе спасать уже будет некого!

Здоровяк поднял голову и начал соображать, что можно сделать. Потом его глаза остекленели, Бьёрн словно смотрел куда-то вглубь себя, потом его взгляду вернулась осмысленность, после чего Бьёрн начал что-то шептать и разводить руки в стороны. Его шепот становился все громче, переходя на крик и на последнем громогласном выкрике, Бьёрн свел руки вместе. Снег вокруг города поднялся и закружил в безумном порыве ветра, поднявшаяся пурга смела с ног воинов Света, сбивая их в кучу и засыпая куполом из снега. Купол становился все крепче, покрывался толстым слоем льда, а потом все резко прекратилось, на поляне стояла полная тишина, а на недавно бушующую бурю не было и намека, на снегу остались только бессознательные тела северян.

— Больше… ничего… не могу… — почти прошептал Бьёрн, закрывая глаза и роняя голову на снег.

— Собираем, скорее! — прокричал Скит, сам растворился в молнии и начал переносить на сани бессознательных сынов Севера.

Скит видел, что купол надолго не удержит войско инквизиторов. Они концентрировали свою энергию в одной точке, чтобы растопить скрепленный божественной силой купол из снега. Когда последний северянин был погружен на сани, мальчики сидевшие на козлах, прикрикнули, ударили вожжами и лоси двинулись в сторону порта. Скит метнул пару клинков из лунного серебра в первых вышедших наружу, успокаивая их навсегда. Подскочил к открывшемуся проходу и встал приготовившись к атаке, но на место теперь отсутствующей руки, положил свою руку Фестиций.

— Господин Скит. — глухим голосом заговорил он. — Идите со всеми, вы должны защитить их от зверей.

— Ты не справишься со всеми, дурень! — Скит опешил от смены речи Фестиция с развязной обратно к благородной, что стряхнул его руку со своего плеча, отшатнувшись.

— Они не смогут выходить всем скопом, господин Скит. Тут достаточно одного умелого мечника, а в таланте им меня не обойти. — Фестиций в доказательство своих слов ловко развернулся и плавным, танцующим движением взмахнул мечом и перерезал горло новому инквизитору вышедшему из снежной гробницы. — Господин Скит, вы должны спасти северян, а я прикрою вашу спину.

— Ты же погибнешь, Фестиций. — голос Се Шандина дрогнул, видя решимость молодого парня.

— Лучше умереть защищая людей с горящим сердцем, чем жить, разочаровавшись в людях и не доверяя никому. — Фестиций повернулся спиной к Скиту, показывая, что спор окончен.

Скит кивнул головой в спину Фестиция, и растворяясь в молнии оказался рядом с санями последними в ряду катящихся по снегу. С тяжелым грузом на сердце, Скит смотрел на выходящих из под снежного купола инквизиторов и падающих к ногам танцующего Фестиция. Скит видел как парень танцует под одному ему слышимую музыку, как его совершенно дикие и непредсказуемые движения позволяли ему уходить от ударов воинов Света, и наносить точные, смертоносные удары, и при этом оставаться невредимым.

— Сил и стойкости тебе, друг. — прошептал Скит.

Фестиций встретил первого вышедшего инквизитора прямым уколом своего прямого меча в глаз, и сделал шаг вправо. Сердце его било барабаном и сердца инквизиторов ему вторили. Однажды в родной город Фестиция приехали музыканты с островов Нув'Нсета, это было полсотни барабанщиков с маленькими барабанами — тайко, их ритм пятидесяти человек, бившими в один такт строился вокруг одного большого барабана — бё-дайко, в который двумя большими палками бил один человек. Именно этот ритм сейчас и слышал Фестиций. Его сердце медленно и громко выдавало ритм как бё-дайко, сердца инквизиторов быстро вторили ему как маленькие тайко. Фестиций задавал ритм этого оркестра и воины Света следовали ему, как только кто-то сбивал ритм, Фестиций изгонял его из оркестра, выгонял со сцены, чтобы зрители не слышали эту фальш. Девушка в том оркестре играла на бамбуковой флейте — сякухати, именно такой сякухати играл рассекая воздух меч Фестиция. Клинки инквизиторов выбивались из этой музыки, и Фестиций выгонял их со сцены. Их движения не следовали музыки и танцу, который ставил Фестиций, а потому он выгонял их со сцены.

Поляна была залита кровью, и завалена трупами воинов Света, они кидались десятком на одного танцующего парня, но не могли даже ранить его, жрицы Света молились Светлоликому Тиморию, но сила которую он давал своим воинам не помогала, танцующий парень невероятными движениями уходил от удара. А потому Светлоликому опять необходимо справиться самому.

Громогласный удар гонга предупредил Феста о серьезном противнике. На сцене появился лучащийся светом воин, нет он не лучился светом, он им и являлся. Его сердце не билось в такт, который задавал Фестиций, а меч не звучал никакой музыкой. В этот момент меч — сякухати Феста сфальшивил выдавая не ту ноту и кисть сжимающая меч упала на красный от крови снег. Фестиций пытался подхватить отрубленную кисть левой рукой, но бесшумный меч воина проткнул его грудь, а следом в спину парня воткнулись еще десяток мечей. Фестиций слышал затихающий бой барабанов, но уже не мог задавать им ритм, теперь он был лишним на этой сцене.

Скит был единственным зрителем того представления, что устроил его друг… его соратник… этот… романтичный… не готовый… к реальной жизни… светлый… защитник… мир… не заслуживал… его… жертвы… Скит вытер слезу, скатившуюся по его щеке. Азалия лбом ткнула его в спину, подбадривая своего спутника. Все хорошо, он ушел гордо и благородно, показав этому миру красоту и свет своей души.

— Ты права. Это хорошая смерть. — кивнул Скит, отвечая лазурному Барсу.

Погода и Север больше не давили своей аурой и лоси могли тянуть сани со всей дозволенной скоростью и путь обратно к пристани занял гораздо меньше времени, нежели путь в город. Инквизиторы бежали следом, но снег все еще не растаял на Северной земле, и ноги воинов Света проваливались, замедляя передвижение, что позволяло Скиту добраться до корабля без боя, пару выскочивших на дорогу зверей можно брать в расчет.

Пристань встретила Скита и его спутников горящими кораблями инквизиторов, видимо отец Александр уже побывал здесь. "Отступник" висел на пристани словно его и не покидали. Северян в спешке заносили на борт корабля, не церемонясь просто бросали на палубу куда придется. Скит бросился заводить двигатели, чтобы не терять время. Когда последнего северянина забросили на борт и убрали трап, на пристань выбежали инквизиторы, но корабль, гудя двигателями, уже отходили от берега. Некогда многотысячный корпус воинов Света, сейчас насчитывал несколько сотен. Север не любит слабых. В корабль полетели техники дальнего боя, тонкий луч света пробил небольшую, с палец толщиной, дыру в борту, но корабль на скорости удалялся от берега и техники не доставали до него. Инквизиторы разделились на две команды, расселись по двум кораблям и уже собрались преследовать "Отступника", как залп пушек с борта корабля уничтожил последних преследователей.

— Куда путь проложил, кэп? — подошел к стоящему за штурвалом Скиту Мор.

— К земле, что не указана ни на одной карте. — ответил Скит. — К земле отступников.