Глава 6

Она, охнув, упала ему на грудь. Ему не было нужды смотреть в широко раскрытые изумрудные глаза, чтобы понять, какой пожар желания немедленно охватил ее. Этот пожар сжигал и его.

Сцепив руки кольцом, прижимая ее к себе, он наклонил голову и завладел полуоткрытыми губами. Пробился языком в пещерку рта и стал исследовать, завладевать, завоевывать, дразнить, пока ее руки не запутались в его волосах. Губы отвердели, тело напряглось, языки встретились: огонь и страсть.

Напомнив себе, что на этот раз он не должен забываться, ни в коем случае не должен забываться, что этим поцелуем он преследует определенную цель, не имеющую ничего общего с нарастающим наслаждением, что, как только она окончательно потеряет разум и, по его прикидкам, отбросит всякую сдержанность и отбросит всякие сомнения относительно столь опасного флирта, он мысленно отстранится, чтобы как можно точнее оценить ее состояние.

Ему необходимо очаровать ее, довести до безумия, поднять до тех высот чувственности, где ожидание следующего прикосновения, нового ощущения станет единственным смыслом жизни. Хорошо ли она сознавала, чем рискует, встречаясь с ним, чтобы он без помех смог ее увлечь в царство ошеломляющей, мучительной потребности?

Оставалось молиться, чтобы она не догадалась, что он рискует не меньше.

Но Прис уже почувствовала его отчужденность. И посчитала ее осторожностью. Запоздалым осознанием того, что чересчур сильный жар, чересчур безоглядная страсть опасны.

Напрасно.

Она дерзко прильнула к нему, так что их тела впечатались друг в друга. Если он воображал, что сможет подразнить ее, предложив всего лишь крошечный глоток наслаждения, а потом отпрянуть и поманить ее новыми ласками, это ему не удастся.

Крошечная часть еще функционировавшего сознания подсказывала, что подобная реакция с ее стороны по меньшей мере безрассудна. Но ей было все равно. Он обнял ее еще крепче, и она едва не задохнулась от счастья. Его ладони легли ей на спину… и тут он заколебался.

Но она стала жадно целовать его, поддаваясь искушению, которым он ее манил. Диллон пытался держаться отстраненно. Отчужденно. Холодно. Но выдержать это долго не было возможности, и он стал отвечать.

Пылко. Исступленно. Яростно.

Его ладони затвердели, скользнули ниже, сжимая ее бедра.

Прис едва не потеряла сознание, когда он стал безжалостно целовать ее, завладев всеми чувствами, смело увлекая в самый центр бушующего урагана страсти.

И удерживал ее там, пока чувственные ветра уносили ее, терзали нервы, разум, искушая и обещая.

Когда он чуть приподнял голову, ровно настолько, чтобы вымолвить слово, обдавая горячим дыханием ее обожженные губы, она продолжала льнуть к нему, цепляться за остатки разума, все еще крутясь в водовороте нарастающей потребности.

– Ты нашла команду, которую искала?

Слова, лишенные смысла, не оставляли следа в мозгу. Она моргнула… осознала… вспомнила.

– Э… нет.

Он снова поцеловал ее, возродив угасающее пламя, пока каждый нерв не отозвался на ласку, пока бурливший в венах жар не сгустился. Пока мир не исчез за туманом желания и на всей земле остались лишь они вдвоем.

Снова подняв голову, он прикусил ее нижнюю губу, слегка потянул, отпустил и пробормотал:

– Оберегаешь своего брата?

На этот раз она дольше собиралась с мыслями, дольше искала в себе силы мыслить здраво. Она попыталась нахмуриться, но ничего не получалось. Ресницы чуть затрепетали, словно она мучительно искала нужные слова… Нет? Да?

И только потому, что не успела решить, нашла время сосредоточиться и сообразить, что он задумал. Усилия, потребовавшиеся, чтобы порвать чувственную паутину, ослабили ее. Прис едва не упала. К счастью, он все еще держал ее.

– Понятия не имею, о чем вы.

Ее ответ был лишен убедительности, но и этого оказалось достаточно, чтобы он раздраженно вздохнул.

Она едва не улыбнулась, но тут Диллон снова поцеловал ее. На какой-то долгий момент она, не сопротивляясь, позволила увлечь себя в золотистые волны желания, после чего мысленно отстранилась и, в свою очередь, прошептала:

– Что находится в конфиденциальном разделе реестра?

Единственным ответом было проклятие. Она широко улыбалась, когда он снова поцеловал ее. Но на этот раз все было по-иному. Теперь она не даст ему взять над собой верх, выпытать ее тайны.

Она было снова отстранилась, но тут же передумала и прильнула к нему. Позволила его вздыбленной плоти вжаться в свой живот и вальяжно, как кошка, стала тереться о его бедра своими.

Он задохнулся, закрыл глаза, как от боли.

Очередной способ убеждения.

Она искусно ласкала его, пустив в ход все приемы обольщения.

– Каким образом эти конфиденциальные детали помогают разоблачить аферы на скачках? Это какой-то способ описания? – мягко, почти нежно поинтересовалась она, по опыту зная, как разительно действует подобный тон на мужчин. Правда, раньше она никогда не пользовалась своим телом, своим голосом намеренно. И она испытала невыразимое удовольствие, когда он мрачно проворчал:

– Именно.

И осекся. К ее полнейшему восторгу, он сражался сам с собой.

– Большего я открыть не могу.

Может. Если захочет.

Она положила ладони ему на плечи и уже хотела погладить грудь, когда он опустил глаза.

– В жизни не видел шали уродливее!

Дернув за узел, Диллон развязал шаль, и прежде чем она успела подхватить скользкий шелк, он упал на пол, обнажив плечи Прис, настоящей Прис, затянутой в темно-зеленое платье, с откровенным вырезом. И хотя в ее наряде не было ничего непристойного, у нее перехватило дыхание и сердце тревожно забилось. Он смотрел на нее: на грудь, вздымающуюся над низко опущенным, прямым краем лифа. На обнаженную белоснежную кожу… И в глазах пылало пламя. И его взгляд тоже ласкал, как это пламя. Касался. Гладил. Угрожал поглотить.

И прежде чем она успела совершить разумный поступок и отступить, он поднял руки и почти благоговейно сомкнул пальцы вокруг упругих холмиков.

Ощущения, острые, неописуемо шокирующие, пронзили ее.

Колени подогнулись.

Он обхватил ее, прижал к себе и снова стал ласкать. Прис с шумом выдохнула и закрыла глаза, но тут же, вынудив себя поднять отяжелевшие веки, взглянула в его лицо. Некое неясное выражение промелькнуло и исчезло: в слабом свете было невозможно определить, о чем он думает.

Куда легче оказалось почувствовать его физическую реакцию: внезапно застывшие стальные мышцы, бугрившиеся на спине, тонкую линию губ.

Еще легче было ощутить, как он очарован телом, упругой плотью, которую мяли его ладони, набухшими сосками, которые нашли его ловкие пальцы.

Потом он снова приник к губам Прис, безжалостно бросив ее в омут желания, в огонь, угрожавший пожрать Прис… если она капитулирует. Окончательно потеряет рассудок.

Позволит ему взять над собой верх.

Но она знала, что не сумеет. Не сможет. Не посмеет. Не станет рисковать.

Поцелуй превратился в битву характеров, умов, в дуэль чувств. Он наступал, она парировала каждый удар, пытаясь уберечь разум от обольстительной игры его пальцев на груди.

Когда она воспротивилась чувственному выпаду его бедер, свободная рука Диллона скользнула по ее спине к бедрам и ягодицам. Сжала соблазнительное полушарие и стала мять, одновременно прижимая ее бедра к мужской плоти.

Он настоящий дьявол. Искушенный дьявол. Не привыкший к отказам. И имел в своем арсенале куда больше оружия, чем ей представлялось. И все это время вовсе не собирался терять самообладание, хотя всячески убеждал ее в этом. Но, судя по нежеланию пустить в ход более мощное оружие, которым Диллон, несомненно, обладал, сейчас он ступал по такому же тонкому льду, что и она.

Она сжала ладонями его лицо и поцеловала, смело встречая очередной выпад языком и с бесшабашным самозабвением втягивая этот язык как можно глубже.

Его самоконтроль явно пошатнулся.

Она вдруг обнаружила, что привела их обоих к самому краю чувственной пропасти и теперь они балансируют над обрывом.

Но у нее не осталось сил оттащить их в безопасное место.

Так же, как и у него.

Его руки вдруг стали еще более требовательными.

– Да, Милдред, уверяю, концы ее лепестков ярко-фиолетовые.

Надменный тон леди Кершо невозможно было спутать ни с каким иным. Резко выдернутая из чувственного тумана парочка замерла. Оба мгновенно отрезвели, осторожно, едва двигаясь, оборвали поцелуй, после чего подняли головы и огляделись.

– Это здесь. Прямо у окон.

Молодые люди не шевелились. Громкое постукивание каблучков и шелест шелковых юбок указывали на то, что леди Кершо ведет сюда какую-то гостью.

Прис затаила дыхание, почувствовала, как он сжимает ее талию, готовый, если понадобится, толкнуть ее себе за спину. Но леди Кершо и миссис Элкотт, занятые горячим спором о каком-то цветке, прошли мимо, не заметив их.

Прис глянула на Кэкстона… Диллона. Он поймал ее взгляд, приложил палец к губам, нагнулся и подхватил с пола ее шаль.

Прис перекинула шаль через руку. Диллон указал в глубь прохода и потянул ее за собой. Она шла на цыпочках.

В конце прохода он повернул направо, в очередной проход, который шел вдоль стеклянной стены, к дому. Диллон неожиданно остановился у невысокой двери, открыл, выглянул и снова повел ее за собой. Они оказались в небольшом фойе, соединявшем дверь оранжереи с коридором, ведущим в бальный зал. Прис облегченно вздохнула. Хорошо, что они не оказались в очередном уединенном уголке дома!

Встряхнув шаль, она накинула ее на плечи и снова завязала концы между грудями, закрыв свой смелый вырез. Но случайно подняла глаза и заметила брезгливую гримасу Диллона Кэкстона. В ответ на ее вопросительный взгляд тот пожал плечами:

– Не важно. Не обращайте внимания.

С этими словами он повел ее обратно в коридор. Они молча вернулись в бальный зал. Но прежде чем переступить порог, он сжал ее локоть.

Она вопросительно уставилась на него.

– Скажите, почему вам необходимо это узнать, и я отвечу на все ваши вопросы, – тихо пообещал он.

Немного помедлив, она так же тихо ответила:

– Я подумаю.

И спокойно вошла в зал.


Она пересекла на своей кобылке Пустошь, затерянную в тумане раннего утра. По пути она встретила немало всадников, тренировавших лошадей в этот холодный день. Снова в мужском костюме, с низко надвинутой на глаза шляпой и широким шарфом, в котором можно было прятать лицо, она постепенно приближалась к участку, на котором тренировалась команда лорда Кромарти.

Как она узнала, Пустошь принадлежала «Жокей-клубу» и предоставлялась для тренировок всем командам, заявленным на скачках.

Она продвигалась все дальше, молясь, чтобы Рас воспользовался густым туманом, чтобы проследить за лошадями Харкнесса и лорда Кромарти. Наблюдение за командами не поощрялось.

Ей было над чем задуматься. Когда Диллон Кэкстон пообещал ответить на любой вопрос, если она объяснит, почему ее так интересует реестр, Прис на какой-то момент захотелось, чтобы он заговорил о других вещах. Более личных.

Не хватало еще влюбиться в проклятого англичанина, особенно такого, который не погнушался допрашивать ее, предварительно доведя до безумия.

Иногда, чтобы получить сведения, человека приходится напоить. Он пытался заставить ее опьянеть от желания. Отравил чувственным наслаждением. Подонок! Ко всем ее заботам не хватало только этой! Она не понимала, почему так восприимчива к его «убеждениям», его театрально-красивой внешности, а ведь привлекательные мужчины неизменно наводили на нее скуку.

Ее не отпускала тревога: если он вознамерится обольстить ее, она вряд ли сможет устоять. Воспротивиться ему или своим чересчур пылким желаниям.

В следующий раз…

Нервы натянуты, как струны. Чем дольше она остается в Ньюмаркете, чем больше времени уходит на розыски Раса, тем неизбежнее становится перспектива «следующего раза». Кэкстон станет преследовать ее, пока она не перестанет противиться его вопросам. И ему тоже.

Она не настолько неопытна, чтобы не сознавать: похоть, которой он пытается затуманить ее разум, вполне реальна.

Голова вновь пошла кругом. От лихорадочного ли предвкушения или от предчувствия страха? Она не знала и не хотела знать.

Пробормотав очередное проклятие, она выбросила из головы неприятные мысли и вгляделась в даль. Похоже, она почти на месте.

Сквозь туман виднелись силуэты лошадей. Конский топот неприятным гулом отдавался во влажном воздухе. Ржание заглушало резкие команды и поспешные ответы. Девушка прислушалась, различая знакомый ирландский говор.

Но вместо ожидаемого облегчения она еще больше насторожилась и, придержав кобылку, медленным шагом обошла участок, где тренировались лошади Кромарти. При этом она старалась, чтобы ее не увидели. Туман одновременно и помогал, и мешал: когда он немного рассеялся, она поняла, что подошла слишком близко к галопирующим коням. Пониже опустив голову, Прис направилась к большой роще. И снова посмотрела вперед. На дальнем конце рощи она рассмотрела одинокого всадника. Темные волосы, хорошая посадка. Он пристально вглядывался в гущу деревьев… или пытался различить между ними лошадей?

Незнакомец был слишком далеко; она не могла определить его рост и сложение, и все же…

На миг в ней разгорелась надежда, но тут мужчина повернул голову и увидел ее.

Ледяной ужас сковал сердце девушки.

Мужчина выругался и поднял руку.

Проглотив вопль, девушка пригнулась и ударила каблуками в бока кобылы. Над головой просвистела пуля, с тонким воем канувшая в туман; через секунду раздался грохот выстрела.

Испуганная кобыла мчалась через поле параллельно роще. Мимо мужчины… но Прис так и не удалось хорошенько рассмотреть его на скаку. Всего лишь тень, скрытая белесым туманом… Тень, вынимающая из сумки еще один седельный пистолет.

Она летела прямо на команду лорда Кромарти. Лошади, встревоженные выстрелом, беспокоились. Конюхи старались их сдержать.

Прижавшись к шее кобылки, не обращая внимания на то, что черная грива хлещет ее по щекам, Прис мчалась прямиком через Пустошь. Мужчина преследовал ее.

Харкнесс. Он выглядел как сам дьявол и имел характер под стать.

Сердце Прис, казалось, вот-вот выскочит из груди; сглотнув комок, она понукала лошадь. Кобылка была молодая и резвая, но Прис уже много лет не скакала так быстро, так бесшабашно и отчаянно. К сожалению, Харкнесс не отставал. Его лошадь была выносливее, а Пустошь казалась бескрайней.

Глядя вперед, Прис пыталась заставить себя успокоиться, придумать выход. Она не может перегнать Харкнесса. Но может скрыться. Где-то на Пустоши, поросшей травой, и без единого дерева, за которым можно бы спрятаться.

Недаром она изучала карту. И сейчас в памяти всплыли очертания поросшего лесом поместья, граничившего с Пустошью на юго-востоке. Хиллгейт-Энд. Дом Кэкстона.

Это спасение. Ни в коем случае нельзя, чтобы Харкнесс поймал ее!

Послушная кобылка свернула на юго-восток и пустилась галопом. Прис, снова оглянувшись, увидела Харкнесса уже совсем близко. До нее донеслись его проклятия.

Девушка продолжала подгонять кобылу. Вскоре перед ней выросла стена деревьев. Она поскакала вдоль леса, отыскивая подходящую тропинку. И наконец нашла что искала: проход среди зарослей. Прис была уже ярдах в пятидесяти от полоски утоптанной земли, когда из леса появился всадник, загородивший дорогу к спасению. Они мгновенно узнали друг друга.

Выругавшись, Прис снова повернула кобылку в сторону Пустоши. К сожалению, Харкнесс был уже совсем близко. Отчаянно подгоняя лошадь, она гадала, сколько та еще вытерпит.

Грохот копыт, раздавшийся справа, напомнил о том, что к первому преследователю присоединился второй.

Если он настигнет ее и они остановятся, рискнет ли Харкнесс выстрелить?

У нее не было времени принять решение: вороной поравнялся с кобылкой, подобрался ближе, рванулся вперед и повел кобылу… к Харкнессу.

Диллон поставил Соломона рядом с кобылой, посмотрел на Прис и нахмурился. Ему явно не понравилось увиденное.

Девушка отчаянно втягивала в себя воздух, грудь судорожно поднималась и опускалась под тонкой мужской курткой. Волосы выбились из-под шляпы и тяжелыми прядями свалились на плечи.

– Какого дьявола тут происходит?

Ее взгляд, устремленный куда-то мимо плеча, скользнул по его лицу.

– Н-ничего, – пробормотала она. Диллон раздраженно нахмурился, и она поспешно поправилась: – Я поехала прогуляться. Просто… прогуляться.

– Вы всегда так скачете, словно за вами гонится сам сатана?

Она сняла шляпу и вытерла рукавом потный лоб.

– Моя кобылка застоялась. Она любит быструю езду.

У него на языке вертелся уничтожающий ответ, но тут он увидел… И кровь застыла в жилах.

Протянув руку, он взял у нее шляпу.

Прис вскинула голову и, поджав губы, попыталась ее вырвать. Но Диллон ловко увернулся и заставил вороного отступить на шаг.

– В чем дело… – начала было она, но осеклась.

Диллон поднес шляпу к носу и понюхал, после чего вновь взглянул на Прис. Та поднесла руку к горлу. Выражение лица, лишенное даже тончайшего налета обычной светской учтивости… пугало.

Продолжая смотреть на нее, он медленно поднял шляпу и наклонил ее, чтобы девушка смогла лучше разглядеть поля.

Он коснулся тульи длинным пальцем, привлекая ее внимание к дыре.

Прис затрясло. Значит, выстрел Харкнесса почти попал в цель…

В глазах неожиданно потемнело. Диллон выругался и подвел коня ближе.

И тут до них донесся конский топот. Оба оглянулись.

Утреннее солнце развеяло туман; Харкнесс успел взобраться на холм в сотне ярдов от них.

Увидев, что они смотрят на него, он развернул коня… помчался назад, откуда явился, и вскоре исчез из виду.

– Кто он? – прищурившись, процедил Диллон. В голосе прозвучала неприкрытая злоба.

– Н-не знаю, – пробормотала она, опуская голову.

– Он стрелял в тебя. Почему?

– Не знаю, – повторила она.

Харкнесс принял ее за Раса. Он тоже ждал, следуя тем же самым логическим выводам, что и она сама.

Судя по физиономии Диллона, тот прекрасно понимал, что у нее имеются ответы на оба вопроса.

Понял ли Харкнесс свою ошибку? Волосы упали из-под шляпы, только когда она остановилась. Харкнесс вряд ли это увидел: одетая в мужской костюм, она действительно походила на Раса. И Харкнесс ожидал, что он будет здесь. Да-да… Он принял ее за Раса…

Прис обернулась к Диллону. Она знала репутацию Харкнесса: дурной, готовый на все человек. Почему же он так быстро поджал хвост, вместо того чтобы продолжать гнаться за предполагаемым Расом?

Она перевела взгляд на вороного. Поразительный экземпляр, невероятно грациозный и без единого белого пятнышка.

– Вы часто на нем ездите?

– Да, – обронил Диллон.

– Значит, его хорошо знают в городе?

Он не ответил, но, немного помолчав, спросил:

– Хотите сказать, что этот человек узнал меня из-за Соломона?

Пожалуй, единственное правдоподобное объяснение поспешного бегства Харкнесса. Прис пожала плечами, подалась вперед и выхватила у него шляпу. Диллон сначала инстинктивно сжал пальцы, но тут же уступил ей. Она быстро свернула волосы в узел и нахлобучила шляпу на лоб. Результат был не слишком удовлетворительным, но Прис, собрав поводья, вежливо наклонила голову:

– Доброго дня, мистер Кэкстон.

– Диллон, – поправил он. – И я провожу вас до дома.

Она резко вскинула подбородок, но он, не обращая внимания, поставил Соломона рядом с уставшей кобылкой.

– Благодарю, но это совсем не обязательно.

– И тем не менее, – начал он и не удержался, чтобы не добавить: – По-моему, с вас хватит приключений на сегодня.

Она промолчала, хотя он предпочел бы получить резкий отпор. Его так и подмывало уколоть ее, чтобы подстегнуть знаменитый ирландский нрав. Но сознание, что ему требуется предлог, чтобы наброситься на нее, высвободить мучительную, неотступную потребность действовать, спорить и одержать победу, удерживало его от опрометчивого шага.

Такого с ним раньше не бывало. Почему именно она так легко пробудила в нем столько противоречивых эмоций?

Нет, он просто обязан отсечь все примитивные порывы, которые наверняка будут встречены надменной холодностью.

Стиснув зубы, он посмотрел на нее, но тут же отвернулся. Доверие… ее доверие. Вот, что ему необходимо. Как только он узнает ее тайны, останется достаточно времени, чтобы познакомить ее с другой стороной его характера.

Прис, ехавшая рядом, отлично видела, с каким усилием он сдерживается. Но под гневом таился знакомый жар, ее так и подмывало спровоцировать его на вспышку, вступить в словесную баталию… Однако она слишком устала и измучилась, чтобы совершить подобную глупость именно сейчас.

Харкнесс выстрелил в нее, приняв за Раса, и лишь чудом не убил. С каждой милей осознание этого росло и застывало в душе ледяной глыбой.

Кобылка шагала все медленнее, и вороной быстро приноровился к новому темпу: конь был прекрасно вышколен. Как истинный джентльмен, он спокойно шел рядом с уставшей дамой. Словно оберегал ее.

Совсем как его хозяин.

От осознания этого стало еще холоднее. Она просто не может позволить себе положиться на Диллона Кэкстона. Ни сейчас, ни, возможно, вообще никогда. Неизвестно, можно ли ему доверять. События сегодняшнего утра яснее ясного доказывали, какая опасность грозит Расу. Брат попал в беду.

Она дрожала, как в ознобе, безуспешно стараясь не подавать виду. Только еще больше сгорбилась и прижала руки к телу.

Рядом снова послышалось приглушенное проклятие. Диллон шевельнулся в седле, и, прежде чем у нее хватило сил взглянуть в его сторону, тепло окутало ее плечи. И сразу стало немного лучше.

Но она на мгновение застыла и вскинула голову, хотя пальцы жадно вцепились в его куртку.

– Ради Бога, хотя бы сейчас не спорьте!

Она бросила на него суровый взгляд. Но он как ни в чем не бывало покачал головой:

– До чего же несговорчивая женщина!

Ее губы дрогнули, но она промолчала, продолжая кутаться в куртку, наслаждаясь теплом. И только несколько минут спустя наклонила голову и хрипло выдавила:

– Спасибо.

Лошади продолжали шагать вперед. Лед внутри Прис медленно таял.

По безмолвному соглашению они выбрали окружной путь: не стоит, чтобы знакомые узрели ее в таком виде. К тому времени как они добрались до дома Кэрисбруков и остановились у конюшни, девушка уже пришла в себя и обрела привычную твердость духа.

– Еще раз спасибо, – повторила она, протягивая ему куртку. Ответом послужил мрачный взгляд. Диллон взял куртку и стал неспешно натягивать. Девушка отвела глаза от завораживающего зрелища стальных мышц груди, перекатывавшихся под тонким батистом рубашки.

Ему следовало бы вытатуировать на лбу запрет любоваться подобными вещами.

Диллон поудобнее устроился в седле и потянулся за поводьями. Прис подняла голову.

– До встречи, мистер… то есть Диллон, – улыбнулась она.

Ответной улыбки она не дождалась.

– Когда вы соберетесь сказать мне правду? – неожиданно спросил он, тихо, с чувственной хрипотцой.

– Когда вы соберетесь рассказать мне то, что я хочу узнать? – парировала она. Оказавшиеся по разную сторону баррикад, они были непримиримы.

– Присцилла, вы играете в очень опасную игру, – бесстрастно заметил он, и в душе у нее что-то дрогнуло. Но упрямство и своеволие взяли верх. Слегка подхлестнув кобылку, она направилась к конюшне. И оглянулась только затем, чтобы многозначительно бросить:

– До новой встречи… Диллон.

Загрузка...