Скованные льдом сердца

Глава XII. МАЛЕНЬКАЯ ТАЙНА ВСТРЕЧАЕТ СВОИХ

Убедив Пелетье ехать в санях, Билли выбежал вперед подбодрить собак, груз которых стал более тяжелым.

— Ну, теперь держи к лесу! — крикнул он Казану. — Здесь добрых пятьдесят миль, старина, и нам придется пробежать их. Иначе…

Он не докончил, но Казан налег еще энергичнее на постромки, точно он услышал и понял. Сани вынеслись теперь на открытую равнину, и Мак-Вей почувствовал, что ветер дует ему в лицо. Он дул с северо-запада и нес с собою тонкие иголочки снега. Немного спустя Билли наклонился посмотреть — лицо Маленькой Тайны было сплошь занесено снегом.

Пелетье низко лежал на санках, ноги его упирались в сверток одеял. И рана и неудобное положение назад лицом на наклонных санках вызвали у него головокружение, и он не мог понять, действительно ли он видит что-то мелькающее среди ночного мрака или это следствие его дурноты. Ни малейшего звука не доносилось оттуда. Но какое-то темное пятно то разрасталось перед его глазами, то снова исчезало. Два раза он хватался за ружье. Два раза он откладывал его, убежденный, что эта мелькающая тень — создание его воображения. Возможно, что их преследователи потеряли их след в темноте, и он воздерживался от выстрела.

Он пристально смотрел на темное пятно, и вдруг в нем вспыхнула искра, и на шаг правей саней просвистела пуля. Выстрел был мастерский. Там, в этом пятне, был, очевидно, меткий стрелок, и Пелетье ответил так быстро, что второй выстрел почти слился с первым. Пять раз его автоматическая винтовка посылала один за другим свинцовые послания назад в ночную тьму. При пятом выстреле послышался дикий визг со стороны эскимосских собак.

— Ура! — вскричал Билли. — Вот одна упряжка и выбыла из строя, Пелли. Мы можем состязаться с ними.

Он услышал резкий металлический звук новой обоймы, которую вставлял Пелетье в замок винтовки. Но помимо этого звука, свиста ветра и храпа животных, ничто не нарушало молчания. Гнетущее безмолвие окружало их. Глуше доносился треск далеких льдов. Земля под их ногами уже не содрогалась более от грозных взрывов рушащихся громад. Но вместо этого ветер крепчал, и острый снег осыпал их. Билли не поворачивался больше, чтоб посмотреть назад. Он напряженно всматривался вперед в обе стороны от них. Через полчаса задыхающиеся собаки побежали тише, и он поравнялся с товарищем.

— Они, кажется, отстали, — утомленно пробормотал Пелетье. — Я рад этому, Мак, потому что… потому что… мне что-то нехорошо.

Он лег на санки, опустив голову на сверток одеял.

— Знаешь, как волки охотятся, Пелли, — сказал Мак-Вей, — лунным серпом, полукругом, который на бегу смыкается впереди? Ну, так вот так же охотятся и эскимосы, и я догадываюсь, что они хотят обойти нас спереди, оттуда и оттуда. — Он указал на север и на юг.

— Они не смогут, — сказал Пелетье, с усилием приподнимаясь на локте. — Собаки у них замучены. Пусти меня встать, Мак. Я могу…

Он внезапно опять упал с тихим восклицанием:

— Фу ты! Как голова кружится…

Мак-Вей остановил собак. Они сейчас же растянулись на брюхах, хватая ртом снег, а он стал на колени около Пелетье. Темнота скрывала испуг, отразившийся в его глазах и во всем лице. Голос звучал бодро и решительно.

— Ты должен лежать, Пелли, — приказал он, поправляя одеяла так, чтобы раненому было удобнее. — Тебя здорово задело, и для всех нас будет лучше, если ты постараешься как можно меньше шевелиться. Ты прав. И эскимосы и их собаки измучены. Они увидели, что с нами шутки плохи, и бросили это дело. Чего же ради тебе ломать дурака? Выбрось это из головы. Постарайся заснуть, как Маленькая Тайна. Она воображает, что лежит в люльке.

Он пошел вперед и поднял собак. Долгое время он был один. Маленькая Тайна спала, и Пелетье лежал спокойно. Время от времени он гладил по голове Казана, и верный старый пес слегка повизгивал при его прикосновении. С другими собаками дело обстояло иначе. Они сердито ворчали, и он держался на расстоянии. Целые часы ехали они так. Порой он останавливал упряжку, чтобы дать несколько минут передохнуть собакам. Каждый раз он зажигал спичку и смотрел на Пелетье. Его товарищ тяжело дышал, глаза его были закрыты. Раз, далеко за полночь, Пелетье открыл их, посмотрел на догорающую спичку и на бледное лицо Мак-Вея.

— Мне совсем хорошо, Билли, — сказал он. — Пусти меня встать…

Мак-Вей ласково положил его обратно. Он был один, когда забрезжил холодный бледный рассвет. Он остановился, дал собакам по мороженой рыбе, развел маленький огонек из захваченных в дорогу дров, набрал снегу для чая и подвесил котелок над огнем. Он поджаривал ветчину и оттаивал замерзшие лепешки, когда Пелетье очнулся и сел. Билли не замечал его, пока не поднял голову.

— Доброе утро, Пелли, — усмехнулся он. — Хорошо ли выспался?

Пелетье завозился на санках.

— Эх, кабы мне хорошенькую палку, — проворчал он. — Показал бы я тебе! Дал мне все время спать!

Он протянул здоровую руку, и они обменялись рукопожатием. Это случалось с ними не больше двух-трех раз в моменты серьезных опасностей. Это не было обычным рукопожатием.

Билли выпрямился. В какой-нибудь полмили от них из тумана вырисовывалась опушка того леса, к которому они стремились.

— Если б я знал, — пробормотал он, — мы бы сделали привал под деревьями. Пятьдесят миль, Пелли! А? Не так плохо?

За ними серая равнина постепенно вырисовывалась в свете дня. Оба товарища ели и пили чай. В эти минуты ни один из них не обращал внимания ни на лес, ни на равнину. Билли был зверски голоден. Пелетье не мог досыта напиться чаю. Потом их внимание привлекла Маленькая Тайна. Она проснулась и громко протестовала против одеял, покрывавших ей голову. Билли высвободил ее и поднял на руки, чтобы показать ей, какая удивительная перемена произошла вокруг со вчерашнего дня. В эту минуту Казан бросил рыбью кость и, подняв морду, завыл.

Оба товарища инстинктивно повернулись к лесу. На полдороги от леса к ним медленно пробиралась какая-то фигура. Это был несомненно человек, и Билли слегка вскрикнул от удивления.

Но Казан смотрел на серую равнину и продолжал испускать протяжный и угрожающий вой. Остальные собаки присоединились к нему, и, когда Мак-Вей повернулся в том направлении, он на секунду окаменел.

За милю от них равнина была усеяна десятком быстро мчащихся санок и толпой бегущих людей.

Их единственным спасением было спешить к лесу.

При таких обстоятельствах люди, подобные Мак-Вею и Пелетье, не теряют драгоценных минут на претворение мыслей в слова. Умственный процесс происходит у них мгновенно и точно, и они сразу переходят к действиям. Без единого слова Билли посадил Маленькую Тайну обратно в ее гнездышко, даже не дав ей глотка горячего чаю и в тот же момент поправив упряжку собак. Пелетье уже подавал ему винтовку.

— Она бьет на триста пятьдесят ярдов, — сказал он. — Нам незачем тратить заряды, пока они будут дальше.

Они тронулись в путь.

Пелетье с раненой рукой бежал рядом с товарищем. Вдруг одинокая фигура между ними и лесом исчезла. Она упала плашмя на снег и лежала на нем темным пятном. Через минуту она поднялась и стала приближаться. Пелетье и Мак-Вей смотрели на нее, когда она вторично упала.

Мак-Вей засмеялся недобрым смехом.

— Тут уже делу не поможешь, — сказал он. — Он уже наполовину помер!

Человек чуть не в пятый раз пытался встать, но мог только приподняться на корточки, когда санки поравнялись с ним. Это был белый. Голова у него была непокрыта, лицо мертвенно бледно. Шея тоже была открыта холодному ветру, и в довершение всего на нем не было никакой теплой одежды, кроме темной фланелевой рубашки. Глаза его дико сверкали из-под растрепанной гривы волос и бороды, и он задыхался, точно прополз много миль, а не несколько сот шагов.

Все это Билли заметил с одного взгляда, и вдруг у него бессознательно вырвалось восклицание. Красные глаза человека были устремлены на него, и все его тело как будто сразу утратило способность двигаться. Он остановился, как парализованный, и Пелетье был поражен, как громом, вырвавшимися у него словами:

— Дин… Скотти Дин!

Пелетье радостно вскрикнул. Он смотрел на Мак-Вея, своего начальника. Он сделал непроизвольное движение, но Мак опередил его. Он уронил на снег ружье, и в ту же минуту бросился на колени перед Дином, поддерживая его измученное тело.

— Господи! — вскричал он, забыв о Пелетье. — Что это значит, старина? Что случилось? Зачем вы опять здесь? И… где… где… она?

Он схватил руки Дина. Он крепко держал его, и Дин, взглянув ему в глаза, понял, что перед ним не олицетворение закона, а брат. Он слабо улыбнулся.

— Хижина… там… дальше… в лесу, — пробормотал он. — Увидел… вас… Подумал… пожалуй… не заметите… вот… и выполз… Я собрался… умирать…

Он тяжело перевел дух и постарался выпрямиться, когда Билли пытался поднять его. Тихий плач донесся из саней. Дин обернулся на этот голос.

— Боже! — воскликнул он.

Он вырвался от Мак-Вея и на коленях пополз к саням. Он схватил в объятия испуганного ребенка, причитая и бормоча что-то, как безумный. От прикосновения к девочке к нему вернулась сила. Он вскочил на ноги, не выпуская ее.

— Она моя… моя! — вскричал он с гордостью. — Из-за нее я и вернулся. Я шел за ней. Где вы ее взяли? Как…

В эту минуту до них донесся с равнины дикий хор голосов эскимосских собак. Дин услышал эти звуки и вместе с остальными посмотрел в том направлении. Теперь до них было не больше полумили, и они быстро приближались. Билли понимал, что нельзя терять ни секунды. На миг у него блеснула мысль, что Дин, Изабелла и Маленькая Тайна каким-то образом связаны с этой мстительной ордой, и в торопливых словах он сообщил Дину, что случилось.

В глазах Дина пробудилось сознание. Едва успел он выслушать Мак-Вея, как, не выпуская из рук Маленькой Тайны, бросился навстречу орде свирепых темнокожих человечков. Мак-Вей и Пелетье слышали, как он издали кричал им что-то. Они были у опушки леса, когда Дин встретил эскимосов. Прошло довольно много времени, и, наконец, Дин с Маленькой Тайной вернулись к ним в санках, запряженных эскимосскими собаками. Рядом с санками шел вождь, раненый в хижине на мысе Фелертон. Дин едва сидел, голова его свесилась на грудь, и вождь вместе с другим эскимосом поддерживали его. Он указал направо, и в сотне шагов они нашли небольшой шалаш.

Сильные маленькие северяне внесли его туда, не вынимая из его объятий Маленькой Тайны. Он махнул Мак-Вею, чтобы тот один вошел туда же. В шалаше они положили его на низкую скамью. Со слабым, но ужасным кашлем он подозвал Мак-Вея к себе. Мак-Вей понимал, что значит этот кашель. Больной перенес жестокий мороз, и верхушки его легких были отморожены. Это означало смерть — самую ужасную смерть на Севере.

Несколько минут Дин лежал, порывисто дыша и сжимая руку Билли. Маленькая Тайна сползла на пол и принялась обследовать шалаш. Дин улыбнулся Билли глазами.

— Вы опять вернулись… вовремя, — сказал он почти спокойно. — Странно, не правда ли, Билли?

Первый раз он назвал Мак-Вея по имени, точно знал его всю жизнь. Билли ласково накрыл его одним из одеял, и помимо его воли глаза его обратились вопросительно на больного. Дин понял его взгляд.

— Она не придет, — прошептал он, — я оставил ее…

Припадок кашля прервал его, и на губах его показалась кровь. Билли почувствовал жестокую боль.

— Лежите спокойно, — сказал он. — Не пытайтесь говорить. У вас не было огня. Я сейчас разложу костер. Потом я приготовлю вам чего-нибудь горячего.

Он хотел встать, но рука Дина удержала его.

— Я прежде должен сказать вам кое-что, Билли, — настойчиво сказал он. — Вы же знаете… Вы видите. Я умираю. Это может придти каждую минуту, а мне надо сказать вам… много. Вы должны понять… пока я жив. Это недолго… Я убил человека… но не жалею… Он пытался оскорбить ее… мою жену… и вы… вы тоже убили бы его. А вы, люди, вы стали охотиться за мной… и мы… спасаясь ушли на Север… к эскимосам… и жили здесь… долго. Эскимосы очень полюбили малютку и жену… особенно маленькую Изабеллу. Принимали ее за какого-то светлого духа… Потом мы узнали, что вы выслеживаете нас… тут… среди эскимосов… Мы и пустились в путь… с ящиком. Ящик — это для нее… чтобы уберечь ее от страшного мороза. Мы не рискнули взять малютку. Мы оставили ее здесь. Мы бы вернулись за ней скоро, как только вы отказались бы от охоты. Когда мы увидели ваш костер на краю равнины, она заставила меня лечь в ящик… и так… так вы встретили нас. Остальное вы знаете… Вы подумали, что это гроб, и она сказала, что я умер. Вы были добры… Добры к ней… и вы должны пойти туда, где она, и отнести ей маленькую Изабеллу. Мы хотели поступить так, как вы говорили — уехать в Южную Америку. Но нам нужно было забрать малютку, и я вернулся. Мне надо было сказать вам… Мы думали… потом… Но мы боялись выдать этот секрет… даже вам…

Он опять остановился, задыхаясь и кашляя. Билли схватил обе его исхудавшие руки. Он не находил, что сказать. Он ждал, подавляя рыдания, подступавшие к его горлу.

— Вы были добры… добры… добры к ней, — еле слышно прошептал Дин. — Вы полюбили ее… вы были вправе… вы думали, что я умер, и она одна и нуждается в помощи. Я рад… что вы любите ее. Вы добры… И вы честны… я рад, что такой человек, как вы, полюбит ее и будет заботиться о ней. У нее нет никого… кроме меня… и маленькой Изабеллы. Я рад… что встретил… человека… как вы!

Он вдруг выдернул у Билли свои руки, схватил его голову и пристально заглянул ему в глаза.

— И… и… я… отдаю ее вам, — сказал он. — Она ангел, и она совсем одна… ей надо, чтоб кто-нибудь позаботился о ней… и вы будете добры к ней. Подите к ней… хижина Пьера Круассэ у Малого Бобра. И будьте добры… добры к ней…

— Я пойду к ней, — сказал Билли мягко. — И я клянусь здесь моей честью, что поступлю, как следует порядочному человеку!

Нервное напряжение оставило Дина, и он со вздохом облегчения опустился назад на одеяла.

— Я так переживаю за нее, — сказал он. — Я всегда был честен — хотя и убил человека — и судьба вовремя послала вас сюда.

В глазах его вдруг пробудился интерес.

— А что за человек… украл Изабеллу, — прошептал Дин. — Кто он такой?

— Пелетье — вон тот человек — убил его, когда он пришел в нашу хижину, — сказал Билли. — Он говорил, что его звали Блэк — Джим Блэк.

— Блэк!.. Блэк!.. Блэк!

Голос Дина, уже ступившего на порог смерти, вдруг перешел в крик.

— Блэк, вы сказали? Крупный грубый матрос с рыжими волосами, рыжей бородой, с желтыми зубами, как у моржа! Блэк… Блэк…

Он опять откинулся назад с жутким полубезумным смехом.

— Так значит… значит… все это… ошибка… смешная ошибка. — Он закрыл глаза, и голос его звучал чуть слышно, точно сквозь сон. Билли видел, что конец его приближается. Он наклонился, чтобы расслышать последние слова умирающего. Руки Дина были холодны как лед. Губы побелели. И он шептал:

— Мы боролись… я думал, что убил его… и столкнул его в море. Его настоящее имя… Самуэльсон. Мы знали его… под тем именем… но час-то называли и… Блэк… Джим Блэк, значит… значит… я… не… убийца… Вы… скажете… ей… это. Скажите… ей… я… все-таки… не убил… его. Скажите… ей… и… будьте… добры… добры…

Он улыбнулся. Билли наклонился еще ниже.

— Я повторяю свою клятву, что поступлю, как следует честному человеку, — сказал он.

Дин не отвечал. Он и не слышал. Улыбка так и не погасла на его губах. Но Билли понял, что в эту минуту смерть вошла в хижину. С испуганным восклицанием он отложил цепенеющую руку Дина.

Маленькая Изабелла подбежала к нему со смехом. Билли вдруг повернулся, схватил ее и опустился на колени перед единственным братом, какого он знал в жизни. Он рыдал, как женщина.