Скрытое пламя

— «Маргарита» звучит отлично. Спасибо.

Дядя переключается на меня.

— Как обычно?

Я киваю.

— Одно «Модело» и одна «Маргарита» скоро будут.

Как только он уходит, СиСи открывает свое меню, просматривая несколько страниц. Я даже не тружусь открыть свое, потому что всегда беру одно и то же.

— Понятия не имею, что это все такое.

Я качаю головой, все еще с трудом осознавая подобное.

— Как тебе удалось всю жизнь прожить в этом городе и не попробовать мексиканскую кухню?

Она пожимает плечами.

— Мы не часто ели вместе всей семьей, а если такое бывало, то посещали загородный клуб.

Вполне ожидаемо. Вероятно, она росла, питаясь деликатесами, которые стоят больше, чем я зарабатываю за месяц.

— Что ты порекомендуешь? — спрашивает она.

— Флаутас, — отвечает моя тетя, подходя к нашему столу. Она ставит перед нами наши напитки вместе с корзиной с чипсами и сальсой. — С Флаутас (прим. пер. традиционное блюдо мексиканской кухни - лепешка с различными начинками, свернутая в виде трубочек) ты никогда не прогадаешь.

— Хорошо, тогда это и возьму, — говорит СиСи, закрывая меню.

Моя тетя берет оба меню, зажимая их под мышкой.

— И я уже знаю, что будет mi mijo, свое любимое. Тостадос де тинго (прим. пер. блюдо с соусом, соленым луком и измельченной курицей, подается на хрустящей лепешке), — она треплет меня за щеку, прежде чем уйти.

СиСи наклоняется над столом и похлопывает меня по другой щеке.

— Mi mijo, — она произносит слова неправильно, но все равно смеется.

Я хмыкаю, нисколько не удивляясь.

Ее сексуальные губки обнимают трубочку, когда она делает глоток своего напитка. Мой член твердеет, пока я представляю, как эти же губы ласкают мой...

— У тебя большая семья? — спрашивает она.

Прочищая горло, ерзаю на стуле, пытаясь облегчить давление в джинсах.

— Четыре брата, девять теть и дядь, и даже не спрашивай, сколько кузенов и кузин.

— Четыре брата? — пищит она.

Киваю.

— И ни одной сестры?

— Неа.

И слава богу. Мне хватило детства в окружении кузин.

— Бедная твоя мама, особенно если они хоть немного похожи на тебя, — подначивает она.

— Я ее любимчик.

Посмеиваясь, она закатывает глаза.

— Сколько твоим братьям?

— Двадцать четыре, двадцать один, восемнадцать и шестнадцать.

— Ты самый старший?

— И самый мудрый.

Это приносит мне еще одну милую улыбку.

— Чем занимается твоя мама?

— Убирает дома, и время от времени помогает здесь. А так же посещает колледж, чтобы стать учителем.

— Вау, — говорит она, впечатленная. — Определенно звучит, как супер мама.

— Так и есть.

Я очень сильно уважаю свою маму, и рад, что после всего того, что она принесла в жертву ради нас, я в состоянии отправить ее учиться, чтобы она смогла делать то, что всегда хотела.

— А твой отец?

Мои мышцы напрягаются, ненависть кипит в крови.

СиСи морщиться, выражение лица смягчается.

— Больная тема?

— Больше похоже на запретную, — говорю я, умудряясь говорить спокойно.

— Поняла.

— А как насчет тебя? — спрашиваю я. — Братья, сестры?

— Неа. Единственный ребенок.

Информация меня совсем не удивляет.

— В большинстве случаев это было здорово. У меня была любовь и внимание родителей, особенно отца, — говорит она, задумчивая улыбка появляется на ее губах. — Но я росла со своей лучшей подругой Эмили, которая тоже была единственным ребенком, и мы всегда были больше похожи на сестер. Поэтому я не была полностью одинока.

— А что насчет твоего бутика?

— А что с ним?

— Как давно ты им владеешь?

— Почти три года, и все идет даже лучше, чем я представляла, — говорит она, с гордостью улыбаясь.

Ей и следует гордиться. Если и есть что-то, что я узнал благодаря этому ресторану, так это то, что владеть собственным бизнесом - непросто. Быть такой молодой и успешной - это восхитительно, но меня подобное не удивляет, ни когда дело касается ее. По ней можно сказать, что она управляет каждым аспектом своей жизни.

— На самом деле, я на полпути к расширению. Рано утром у меня встреча в банке по поводу кредита для моей мужской линии. Если будешь милым, я, возможно, позволю тебе быть моделью.

— Нет уж, черт возьми, спасибо.

Мой менее чем восторженный ответ заставляет ее разразиться смехом, прекрасная мелодия, заставляющая меня почувствовать нечто незнакомое.

— А название, — интересуюсь я, — почему «Кенсингтонский дворец».

Выражение ее лица смягчается, глаза темнеют от боли.

— Мой отец всегда называл меня принцессой и говорил, что наш дом был моим дворцом, — она пожимает плечами, но я не пропускаю, как она с усилием сглатывает. — Это мой способ сохранить частичку папы в своем магазине. Он умер до того, как смог его увидеть.

Я вспоминаю, как мы стояли перед цветочным магазином, и как она практически вздрогнула, когда я назвал ее принцессой. Теперь я чувствую себя самым большим идиотом в мире.

— Как он умер?

Начинаю сожалеть о своём вопросе, когда боль в ее глазах становится глубже.

— Как насчёт того, чтобы сегодня вечером поместить разговоры о наших отцах в запретную зону? — предлагает она.

Я поднимаю пиво, наклоняя его в ее сторону.

— Справедливо, Bella.

Она прищуриваются в раздражении.

— Зачем ты это делаешь?

— Делаю что?

— Называешь меня неправильным именем. Хочешь, чтобы я бросила чипсы тебе в лицо?

Ухмыляясь, я потираю челюсть и решаю сжалиться над отсутствием у нее знаний.

— Я называю тебя Bella, потому что это ещё один способ назвать тебя красивой на испанском.

— Ой, — она прочищает горло и застенчиво смотрит на меня. — На случай, если ты не заметил, я полный профан в испанском.

Я смеюсь и молчу, решая не говорить, что я это определённо заметил.

— Подожди секундочку, — снова говорит она, — Ты назвал меня Bella в тот день около цветочного, когда мы ругались.

— И?

— А это значит, ты даже тогда думал, что я красивая.

Хмыкаю в ответ.

— Я подумал, что ты красива ещё в самую первую ночь, когда нашёл твою наполовину прикрытую попку, торчащую в воздухе, пока ты спасала ту чёртову сумку. Нелепая, но красивая.

На ее лице отражаются разные эмоции, и от одной ее улыбка тускнеет.

— Ладно, Пожарничек. Настало время для правды.

Я поднимаю бровь.

— Эта чёртова сумка была последним подарком моего отца, — говорит она. — Он сделал на ней гравировку, и я не собиралась бросать ее.

Вина скручивает мой желудок в узел, когда я осознаю, насколько сильно ошибался на ее счёт.

Удерживая ее взгляд, я откидываюсь на спинку стула и скрещиваю руки на груди.

— Хорошо. Признаю. Я мудак. Я недооценил тебя и ситуацию.

Она поднимает подбородок.

— Да, так и есть.

— Мне жаль.

— Извинение принято.

— Но...

Она выпрямляет спину.

— Что ты имеешь в виду под «но»? Ты не можешь закончить извинение словом «но».

Локтями опираюсь на стол, когда наклоняюсь ближе.

— Я понимаю, почему ты не хотела бросать ту сумочку. Но эта вещь не будет иметь значения, если ты погибнешь.

Мысль о том, что могло бы случится с ней, если бы пожар был более серьезным, заставляет меня испытать физическую боль. Я видел, как выглядит обугленное тело, и надеюсь никогда не увидеть подобное, особенно если дело касается ее тела.

— Пообещай, что никогда снова так не сделаешь, СиСи. Нет ничего важнее человеческой жизни, и, уверен, если бы твой отец был здесь, он бы сказал то же самое.

— Это правда, — шепотом признает она.

— Значит ли это, что у меня есть твоё слово?

— А у меня все ещё есть твоё извинение за то, что был такой осуждающей задницей?

Ухмыляюсь ей.

— Конечно.

— Хорошо, потому что ты именно таким и был. Но, так как в ту ночь ты подарил мне семь оргазмов, ты прощён.

Мне очень хочется вернуться к этому. Я безумно хочу всю ночь лакомиться ее киской, чтобы лишь увидеть как она снова и снова распадается на части.

— Скажи-ка мне, Блондиночка. Как, черт подери, вышло так, что ты все ещё одинока?

Я много размышлял об этом. Она красива, успешна, и ее ротик способен заставить любого мужчину упасть на колени.

— А ты почему все ещё один? — оскорбленная вопросом спрашивает она.

— Потому что у меня не было желания остепениться.

— А сейчас? — выгибая бровь, продолжает она допрос.

— Я не против этой идеи, если встречу правильную женщину.

— Та же история, — говорит она.

Качаю головой.

— Это моя причина, какая у тебя?

Секунды идут, прежде чем она сдается и отвечает:

— Потому что большую часть времени я занята. Бутик занимает все мое время, и всякий раз, когда я иду с кем-то на свидание, мне приходится слушать, как парень без умолку болтает о себе, весь вечер пялясь на мою грудь, — она пожимает плечами, но, вполне очевидно, это больная тема. — Не совсем та сказка, которую я ищу.

— Хотя у тебя классная грудь, — говорю я, надеясь развеселить ее.

— Смотри мне в глаза, Пожарничек, и тогда сегодня все будет хорошо.

— Поверь, совсем не трудно смотреть на такое лицо, как у тебя.

Застенчивая улыбка появляется на ее губах.

— Это была приятная лесть.

— Детка, я наполовину пуэрториканец и наполовину мексиканец. Мы льстивые подонки.

Ее прекрасный смех наполняет воздух, но быстро исчезает.

— Не удивлена, услышав такое. После нашей ночи вместе я так и подумала.

Я нахмуриваюсь.

— Что это значит?

Она пожимает плечами.

— Просто говорю, что, судя по нашей ночи вместе, для тебя это обычное явление.

Я смотрю на нее, и мне не нравится, куда ведёт этот разговор.

— Ты, правда, хочешь знать, сколько у меня было девушек, СиСи? — мысль заставляет меня съежиться. Не потому, что я не знаю точной цифры, просто это не то, что я хочу обсуждать с ней, особенно во время свидания.

Вздохнув, она качает головой, и кажется при этом смущённой.

— Нет. Я не. Прости; Я неправильно выразилась. Это обо мне. Я чувствую необходимость прояснить ситуацию.

— О чем бы ни шла речь, просто скажи.

Ее внимание сосредоточено на напитке, пока она помешивает его соломинкой.

— Просто хочу, чтоб ты знал, независимо от того, как я вела себя той ночью, я не сплю со всеми подряд.

— У меня даже и в мыслях этого не было.

— Хорошо. Просто хотела прояснить ситуацию, — она продолжает избегать моего взгляда, когда делает ещё один глоток напитка.

— СиСи, посмотри на меня.

Ее ресницы поднимаются, глаза встречаются с моими, и в ее взгляде я вижу неуверенность, которую не привык видеть там. Ни когда дело касается ее.

— Я попросил тебя сегодня о встрече, потому что хочу поужинать с тобой. А не по какой-то другой причине, — удерживаю ее взгляд, позволяя увидеть правду. — Я хотел провести время в твоей компании, и хочу, чтоб ты это знала. Поняла?

— Поняла, — кивая, говорит она. — Но для записи, мы можем заняться сексом после ужина. Просто забудь, что я говорила.

Моя усмешка превращается в болезненный стон.

Эта женщина станет моей погибелью.

Наклоняясь вперёд, я понижаю голос.

— Как бы мне не хотелось снова похоронить себя глубоко в тебе, Bella, после того, как мы уедем отсюда, я отвезу тебя домой, поцелую на прощанье этот соблазнительный ротик, а затем попрошу тебя о ещё одном свидании. Вот и все.

Я совру, если скажу, что не надеялся, что наша ночь закончиться в постели, но теперь отказываюсь. Как бы мне не нравилось то, чем мы занимались, я уважаю ее и удостоверюсь, что она в курсе этого до того, как снова притронусь к ней.

— Ты делаешь так, что мне становится трудно так сильно тебя ненавидеть, — говорит она, выражение её лица смягчается.

— Хорошо, потому что насколько сильно мне не нравилось бы то, как мы ненавидим друг друга, ты начинаешь мне нравиться.

Улыбка, которую я получаю в награду, стоит той боли, которую мой член почувствует сегодня вечером, когда я оставлю ее.

Момент прерывается, когда моя тетя приносит наши блюда. Мы не тратим время и набрасываемся на еду, и удовлетворение наполняет меня, когда я вижу, как СиСи стонет, пока наслаждается пищей, тем самым нанося ущерб моим благим намерениям.

Наш разговор продолжается за ужином. Она немного говорит о своей маме и обо всех ее путешествиях, а затем рассказывает мне больше о целях и желаниях, которые у нее есть в связи с мужской линией, в то время как я болтаю о своей работе и о том, насколько люблю бороться с огнем. Все идет легко и просто, и, прежде чем мы понимаем, проходит три часа, и остается лишь парочка клиентов. Вот тогда мы и решаем, что пора заканчивать, хотя последнее, чего я хочу, это прощаться с ней.

Перед тем, как уйти, мы прощаемся с тетей и дядей, а затем выходим во влажную ночь.

— Ладно, признаюсь, это была лучшая еда, что я пробовала. Моя «Маргарита» была во-о-осхитительна, — вздыхает она.

Я посмеиваюсь, наблюдая, как СиСи пошатывается на своих «трахни меня» туфлях.

Она смотрит на меня через плечо, глаза немного стеклянные от выпитых напитков.

— Нашёл что-то смешное, Пожарничек?

Наглое замечание заводит меня. Оборачивая руки вокруг ее талии, я притягиваю ее для поцелуя, мне необходимо прикоснуться к ней...

Попробовать ее.

Ее руки двигаются к краю моей рубашки, скользя под материал. Контакт кожа к коже подводит меня к долбанному краю.

— Уверен, что не хочешь передумать насчёт этого «никакого секса» принципа? — шепчет она мне в рот.

— Ты портишь все мои благие намерения, Блондиночка.

— Хорошо, потому что мне нравится, когда ты плохо себя ведёшь.

Стону и неохотно отодвигаюсь, хмурясь, пока смотрю на ее припухшие, раскрытые губы. Закрываю глаза, лбом упираясь в ее лоб, пока пытаюсь найти силы остановиться. Как только я их открываю, взгляд карих глаз ударяет меня в самое сердце.

— Я хочу тебя больше, чем ты можешь себе представить, но собираюсь сдержать своё слово.

— Отлично, прям-таки настоящий джентльмен, — ворчит она.

Я обнимаю ее лицо, удерживая ее на месте.

— Не ошибайся, СиСи. Я определённо намереваюсь снова потерять себя в твоем теплом теле... Только не сегодня.

— Полагаю, это значит, что я ещё тебя увижу? — она произносит это как утверждение, но выходит больше похоже на вопрос.

— Да, Bella. Мы часто будем видеть друг друга, — обещаю я.

— Идет. Я переговорю с Пеппом и мы посмотрим, впишешься ли ты в наш напряжённый график, — говорит она с дразнящей улыбкой.

Качая головой, я глажу ее по щеке.

— Забирайся в грузовик, дерзкая девчонка, тогда я смогу снова поцеловать тебя у твоей двери.

Она выполняет мое требование, хихикая, когда я открываю для неё дверь.

По дороге к ее квартире, мне трудно отвести от нее взгляд, особенно от длинных загорелых ног, направленных мою сторону. Память о том, как они ощущались, будучи обернутыми вокруг моих бедер - абсолютная пытка.

Как только мы подъезжаем к ее комплексу, я подвожу ее к двери, как и обещал, и прикладываю все усилия, чтобы держать себя под контролем. А она словно бросает мне вызов, глядя на меня страстным взглядом.

— Ты случайно не передумал? Может, хочешь зайти?

Сделав шаг вперед, я прижимаю ее к двери.

— Нет, но думаю, я мог бы полакомится этим ротиком.

Наклоняя голову, набрасываюсь на ее губы, овладевая ими, заявляя, что я не намерен скоро отступить. Она взвизгивает, прижимаясь ближе, наши языки встречаются, борясь за главенство, но в итоге я побеждаю.

Мой твердый член прижимается к ее животу, показывая ей, как тяжело будет уйти от нее сегодня вечером. Чудом, мне удаётся найти достаточно контроля, чтобы отстраниться, но не до того, как я оставлю поцелуй на ее щеке.

— Спокойной ночи, Bella.

К тому моменту, как я дохожу до лифта, я вижу, что она все еще стоит у двери, рот раскрыт, возбужденные вздохи заставляют ее грудь подниматься и опускаться. Перед тем, как закрываются двери, я посылаю ей ухмылку - скорое обещание большего.

ГЛАВА ДЕВЯТЬ

СиСи

Мое сердце поет, и я практически танцую, когда следующим утром приезжаю в банк. Свидание с Гейбом, из-за которого я так нервничала, оказалось лучше, чем я даже смела надеяться, а ведь милый подонок даже не доставил мне оргазм.

Вместо этого он подарил мне поцелуй, придающий новое значение этому слову, тот, который прошел через все тело и заставил сердце петь. Возможно, у меня мог бы случиться оргазм лишь из-за одного этого поцелуя, если бы он не повернулся и не ушел прочь с греховно-сексуальной ухмылкой на губах.

Он сказал, что я ему нравлюсь, и он хочет увидеть меня снова. Гейб проявил уважение и это все изменило. Изменилась динамика странных отношений, в которых мы оказались. Он уже не высокомерный пожарный, который заставлял меня испытывать желание ударить его между ног.

Он стал чем-то большим.

Услышав вчера вечером его рассказы о семье и работе, я увидела другую его сторону, о которой отчаянно хочу узнать больше.

Мы не договорились о точном дне, когда увидимся снова, но на этот раз он действительно взял мой номер и даже отправил мне сообщение, когда я уже ложилась в постель. То, как мое сердце трепетало в груди, когда я получила его, немного пугало. Но я решила делать все постепенно. Мне нужно не торопиться, потому что я чувствую, что этот мужчина может уничтожить мое сердце так же, как в одну проклятую ночь разрушил мое тело для других мужчин.

Поток холодного воздуха поражает меня, когда я вхожу в банк. Сжимая портфель в руках, с улыбкой направляюсь к стойке регистрации.

Пришло время притворить мои мечты в жизнь.

— Доброе утро, — приветствует меня администратор.

— Привет, у меня запланирована встреча с Грэмом Дэвисом.

Она смотрит на экран компьютера.

— СиСи Кенсингтон?

— Это я.

Она возвращает мне улыбку.

— Мистер Дэвис заканчивает телефонный звонок. Он был срочным. Хотите кофе или чая, пока ждете?

Качаю головой.

— Все в порядке, спасибо.

Я иду к зоне ожидания, подтягивая выше на плече одну из моих любимых сумочек Louis Vuitton. Мой счастливый талисман. Эта сумочка была в моей жизни в течение долгого времени. У нас были хорошие времена. Эмили подарила ее мне на семнадцатый день рождения. Она была изготовлена вручную в Париже из ярко-розовой кожи Épi. Тот тип сумок, которые никогда не выйдут из моды. На этой даже есть брелок - платиновый четырехлистный клевер, висящий на кольце ремешка. Она идеально подходит к моему черному сарафану с цветами от Kate Spade.

— Мисс Кенсингтон?

Поворачиваясь, я вижу, что администратор встала со своего кресла.

— Мистер Дэвис может принять вас.

Ничего не бойся.

Сжимая портфолио, я следую за ней в кабинет. Девушка останавливается сбоку от открытой двери и жестом показывает, что я могу войти.

— Спасибо.

Входя внутрь, я нахожу Грэма Дэвиса, одного из самых главных доверенных лиц моего отца, друга семьи, который был в моей жизни с тех пор, как я была маленькой девочкой. Но я не видела его со времен похорон.

— Ну и ну, уж не принцесса СиСи ли это, — приветствует он меня с обаятельной улыбкой, открывая для меня руки

Не колеблясь, я принимаю его объятия.

— Рада видеть вас, Грэм. Спасибо, что согласились встретиться со мной.

Он отступает, его руки сжимают мои голые плечи.

— Конечно. Я обрадовался, когда ты позвонила. Мы слишком давно не виделись.

— Определенно так и есть.

Его глаза скользят по моему телу.

— Ты сияешь, как и всегда.

— Вы тоже хорошо выглядите.

Что характерного для нашего социального круга. Неважно, сколько вам лет, ботокс и пластическая хирургия всегда помогают оставаться молодым. Грэм не является исключением из этого правила. Седые волосы, искусственный загар и отбелённые белые зубы.

Есть в его взгляде, когда он смотрит на меня, нечто такое, чего раньше никогда не было, и я не могу понять, что это. А это совсем не помогает нервозности, с которой я уже пытаюсь бороться.

К счастью на его губах знакомая улыбка, к которой я привыкла.

— Давай приступим к делам.

Я киваю, волнение и надежда всплывают в душе.

Он идет, чтобы закрыть дверь в свой кабинет, но не возвращается к столу. Вместо этого садится на кожаный диван.

— Присоединяйся ко мне здесь, дорогая, тут нам будет удобнее, и у тебя будет больше места, чтобы показать мне все, — говорит он, постукивая по журнальному столику перед собой.

Нахожу предложение странным, но принимаю его. Как только я сажусь на место, он тоже двигается, садясь намного ближе, чем нужно. Мое раннее опасение возвращается с удвоенной силой.

Я схожу с ума или от него на самом деле сегодня исходит странная энергетика?

Прочищая горло, я отодвигаю мысли на задний план и поднимаю портфель на стол, вынимая свой бизнес-план.

Напряжение, которое я почувствовала несколько минут назад, исчезает, когда я представляю ему свое предложение. Он внимательно слушает и даже кажется впечатленным планом, который я озвучиваю. Он подтверждает это, когда я заканчиваю показывать ему, как окупятся его инвестиции за первый год.

— Ты действительно превзошла себя, юная леди.

Выпрямляюсь, сияя улыбкой.

— Вы так думаете?

— Совершенно точно. Твой отец очень гордился бы тобой, СиСи.

Комплимент заставляет мое сердце биться быстрее, а в горле образуется ком.

— Спасибо.

— Как ты справляешься? — спрашивает он, голос становится мягче.

— Полагаю, как могу, — пожимаю плечами, но боль в сердце противоречит легкости, которую я пытаюсь изобразить. — Каждый день скучаю по нему и хочу, чтобы он был рядом, чтобы увидеть все, чего я добилась.

— Он видит твои успехи, дорогая, — его рука ложится на мою голую коленку, немного сжимая ее.

Затянувшаяся ласка его пальцев отвлекает меня от моей грусти. Я поднимаю на него глаза, и беспокойное чувство растёт в желудке, когда он смотрит на меня. Я не знаю, что на него нашло, но решаю, что пришло время закончить эту встречу и быстро.

Как бы между прочим, я убираю колено из-под его руки и начинаю собирать свои бумаги.

— Так что вы думаете? Банк даст мне кредит? — спрашиваю я, избегая его взгляда, который, я чувствую, направлен на мое лицо.

— Думаю, ты действительно сможешь получить что-то, но мы должны обсудить все твои варианты. У меня скоро еще одна встреча, но как насчет того, чтобы мы вернулись к этому сегодня вечером, возможно, выпили где-то?

Каждая мышца в моем теле напрягается, и я ощущаю страх. Собравшись, я поворачиваюсь к нему, наконец, глядя ему в глаза.

— Не понимаю, что нам еще обсуждать. Я предоставила вам все необходимые детали.

— Есть ещё вещи, о которых я хотел бы поговорить.

— Хорошо. Так почему бы не сделать это сейчас?

Улыбка, которую он выдаёт, посылает тревожные звоночки в мое обеспокоенное сердце.

— СиСи, ты красивая, умная женщина. Уверен, ты понимаешь, к чему я веду.

— Не уверена, что знаю, — бормочу я, отказываясь верить то, что на самом деле сейчас происходит.

Он пододвигается ближе ко мне, убирая волосы с моего плеча.

— Тебе кое-что надо... мне кое-что надо...

Прикосновение его пальцев к моему плечу заставляет меня встать.

— Не трогайте меня! — вскрикиваю я. — О чем, черт подери, вы думаете? Вы лучший друг моего отца!

Он отнюдь не смущен моим гневом. Во всяком случае, он его забавляет.

— Ты больше не маленькая девочка, СиСи. Нет ничего плохого в том, что мы немного повеселимся.

Я сжимаю зубы, отвращение ползет по горлу.

— То, что вы делаете, незаконно. Что подумает банк о том, что их уважаемый президент предлагает кредит в обмен на секс?

Слова стирают самодовольство с его лица. Он прищуриваются и встаёт. Я хватаю портфель и прижимаю его к груди, сердце бешено стучит, и я пячусь назад, когда он двигается ко мне.

— Ты мне угрожаешь?

Мой подбородок поднимается, я отказываюсь показывать страх, но мое дрожащее тело выдаёт меня.

— Это не угроза. Это правда.

— Думаешь, кто-то поверит тебе, а не мне? — Мои икры ударяются о стол, и я понимаю, что загнана в угол, его тело прижимается ко мне. — Хоть слово кому-нибудь пикнешь, и я уничтожу тебя. Можешь попрощаться со своим магазинчиком. У меня есть средства для этого. Ты это знаешь.

Смотрю на него, понятия не имея, кто передо мной. Это не тот человек, который смеялся с моим отцом. Или приходил на все мои дни рождения и катал меня на коленях... Образ встаёт у меня перед глазами, и желчь идет вверх по моему горящему горлу.

— Теперь у тебя есть выбор, — говорит он. — Ты можешь встретиться со мной сегодня вечером, и кредит будет твоим. Или сейчас уйдешь без единого слова, и я позволю тебе сохранить то, что у тебя уже есть. Что выбираешь?

Мое сердце падает при мысли о потере всего, ради чего я так упорно трудилась, но не настолько, чтобы пожертвовать чувством собственного достоинства.

— Идите к черту, — поднимая колено, ударяю его в пах достаточно сильно, чтобы он согнулся пополам. А затем вылетаю из кабинета, не обращая внимания на обеспокоенный взгляд администратора за стойкой.

Предательство наполняет меня, и я удивляюсь, как я могла так ошибаться в нем. Грэм Дэвис ничем не отличается от тех, кто несет ответственность за смерть моего отца. Вся моя жизнь кажется лживой, и я начинаю задаваться вопросом, а знала ли я кого-нибудь из них на самом деле.

К тому времени, как я доползаю до своей пустой квартиры, я – полная развалина. Первое, что я делаю, это принимаю горячий душ, желая смыть грязь со своего тела. Затем заползаю в постель, обнимая себя, пока плачу в подушку, чувствуя себя потерянной и одинокой.

ГЛАВА ДЕСЯТЬ

Гейб

Я нажимаю на кнопку двенадцатого этажа, полный решимости выяснить, что за хрень творится. Сегодня я отправил сообщение СиСи с вопросом о том, как прошла встреча, но не получил ответа. Поэтому купил цветы и пошел в бутик, а там от Джил узнал, что СиСи позвонила ей с просьбой выйти на работу, и она казалась расстроенной.

Вот тогда я решил взять дело в свои руки. Итак, теперь я здесь, вероятно, перехожу границу дозволенного, но меня это не колышет. Мне нужно знать, что она в порядке, и я не уйду, пока не увижу, что так и есть.

Выходя из лифта, иду к ее двери и стучу. Собака лает, подтверждая, что она там. Я почти уверен, что она везде берет с собой эту проклятую чихуахуа.

Тишина.

Стучу снова.

— СиСи, это я. Открывай.

— На самом деле сейчас не очень подходящее время, Гейб, — ее голос практически неузнаваем, тихий и грустный, совсем не тот тон, который я привык слышать от нее.

— Прости, Блондиночка, но я не уйду, пока не увижу тебя.

Проходит несколько минут, прежде чем я слышу ее побежденное дыхание и звук открываемого замка. Дверь открывается, и от взгляда, с которым меня встречают, у меня сжимается сердце. Нахальная блондинка, которую я узнал, ушла, а на ее месте - опустошенная девушка.

На ней шорты, майка для сна и мятый свитер. Ее волосы влажные, как будто она недавно приняла душ. Из-за слез бледные щеки покрыты пятнами, а кончик идеального носика красный.

Мне безумно хочется обнять ее, но я остаюсь на месте, почтительно давая ей пространство.

— Полагаю, встреча прошла не очень хорошо? — спрашиваю я, голос звучит грубо.

Она качает головой, изо всех сил пытаясь сдержать эмоции, но ей это не удается. Самый грустный всхлип, который я когда-либо слышал, срывается с ее губ.

Я собираюсь подойти к ней, но нет нужды, потому что она делает это первая. Падает мне на грудь, тело дрожит от отчаяния. Мои руки обнимают ее, ненавидя, что она настолько разбита.

— У меня такое чувство, что я никого не знаю, — плачет она.

Я нахожу эти слова странными, но прежде, чем успеваю задуматься над этим, звук открываемой двери вторгается в наш момент. Я смотрю налево и вижу двух мальчишек, которых видел прошлой ночью, заглядывающих в холл и наблюдающих за девушкой, плачущей в моих руках.

Удерживая ее, я провожу нас в ее квартиру и закрываю за собой дверь. Ее голова остается на моей груди, рыдания сотрясают ее тело, пока я кладу букет цветов на маленькую скамью рядом с нами.

— Он был лучшим другом моего отца. Как он может так поступать со мной?

Провожу рукой вверх и вниз по ее дрожащей спине.

— Не принимай это на свой счет, Блондиночка. Мы найдем еще один банк, который поймет хорошие инвестиции, когда увидит их.

У нее врывается смешок, но звучит он совсем не радостно.

— Сегодня проблемой было не мое деловое предложение, — я собираюсь спросить, в чем тогда была проблема, но СиСи говорит снова. — Боже, Гейб. Он лапал меня.

Я напрягаюсь от этой информации, не зная, правильно ли я услышал ее. Беря ее за плечи, я заставляю ее сделать шаг назад.

— СиСи, о чем мы здесь говорим? Что, черт возьми, случилось?

Ее дыхание сбивается, пока она пытается успокоиться.

— Он предложил мне кредит в обмен на секс.

Темная ярость расцветает внутри меня с неописуемой силой, смешиваясь с шоком, заставляющим мою кровь кипеть.

— Он был лучшим другом моего отца, — кричит она. — Я знаю его всю жизнь, а он отнесся ко мне, словно я просто шлюха, которая пришла к нему в кабинет.

— Ты кому-нибудь сказала? Ты, блин, донесла на него?

Она качает головой.

— Я не могу. Он сказал, что уничтожит меня, заберет все, что у меня есть. Он сделает это, Гейб. Я знаю, он это сделает. Я не могу потерять свой бизнес. Это все, что у меня есть, — еще одно рыдание разрывает ее грудь, опустошая меня изнутри.

Ненадолго усмиряя злость, я снова притягиваю ее в свои объятия.

— Этого не случиться, обещаю.

Она поднимает голову с моей груди, всматриваясь в меня с поражением в глазах.

Она прекрасна, даже когда плачет.

— Прости, я не ответила на твои сообщения. Мне просто нужно было время подумать.

Я вытираю слезы с ее лица, желая, чтобы у меня была возможность так же легко стереть и ее боль.

— Тебе не нужно извиняться. Точно так же, как и я не собираюсь извиняться за то, что пришел сюда и проверил тебя. Я рад, что так поступил.

— Я тоже, — тихо замечает она. — Ты останешься?

— А ты хочешь, чтоб я остался?

— Да, — не колеблясь, шепчет она. — Я больше не хочу быть одна, — в этих последних нескольких словах так много одиночества и тоски, что я нагибаюсь, чтобы подхватить ее на руки.

Этот внезапный жест застает ее врасплох, но только на мгновение. Она кладет голову мне на плечо, когда я несу ее в комнату. Там я обнаруживаю включенный телевизор, его свечение освещает темную комнату. Подушки уложены на спинку кровати, а смятые простыни разбросаны.

— Добро пожаловать на мою вечеринку жалости, — шутит она, пытаясь разрядить обстановку, но в этом нет ничего смешного.

Идя вперед, я кладу ее на кровать, а затем забираюсь рядом с ней. Как только я добираюсь до нее, она клубочком сворачивается рядом, кладя голову мне на грудь. Я ощущаю запах ее шампуня, тепло ее тела - приятно отвлечение от ярости, бушующей во мне.

Проходят минуты, лишь звуки ее слез наполняют воздух, пока я потираю ее спину. Решаю, что сейчас лучше ничего не говорить, потому что не хочу, чтоб она стала чувствовать себя еще хуже.

В конце концов, ее слезы начинают затихать, и она нарушает тишину.

— Не могу не задаться вопросом, поступил бы он так же, если бы мой отец был еще жив.

— Не знаю, Блондиночка. Очевидно, он - ублюдок, так что, возможно, это был бы всего лишь вопрос времени.

Несколько минут тишины, прежде чем она говорит снова.

— Он использовал смерть папы против меня, — сообщает она, и намек на гнев смешивается со слезами в ее голосе. — Использовал ее, чтобы приблизиться ко мне... прикоснуться ко мне.

Кровь беспощадно пульсирует по венам, сливаясь с глубоко укоренившимся гневом, горящим внутри меня. Я пытаюсь дышать сквозь эмоции, продолжая потирать ее спину, чтобы успокоить ее.

— Я чувствовала себя такое грязной, когда уходила оттуда, — шепчет она. Поражение в ее голосе разрушает спокойствие, которое я так отчаянно пытаюсь удержать.

Я перекатываюсь через нее, удерживая верхнюю половину тела над ней.

— Ты не должна чувствовать себя грязной, СиСи! Это его вина, не твоя. Он - гребаный извращенец. Ты не сделала ничего плохого. Ты меня слышишь?

Она смотрит на меня, отчаяние сияет в ее глазах.

— Я скучаю по папе, — признание выходит с всхлипом, разрывающим мне сердце.

Опускаюсь на нее, удерживая свой вес.

— Скажи мне что делать, Bella, — шепчу я, чувствуя себя чертовски беспомощным. — Скажи мне, как сделать так, чтобы тебе стало лучше.

Я сделаю что угодно, чтобы она не страда так, как сейчас.

— Просто продолжай обнимать меня.

Самое легкое, что она могла попросить. Я не только делаю именно это, я так же поцелуями убираю каждую слезинку, которая падает на ее щеки, молча обещая отомстить человеку, который стал их причиной.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТЬ

Гейб

На следующее утро я тихо выхожу из квартиры СиСи, планируя вернуться до того, как она проснется. Как бы сильно мне не хотелось остаться с ней в постели, прямо сейчас мне нужно разобраться с одной проблемой. Ярость, поглощающая меня, не собирается исчезать, пока я не сделаю то, что следует, и этот ублюдок не заплатить за свои действия.

Смех достигает моих ушей, когда я пробираюсь по коридору. За углом обнаруживаю двух мальчишек, которых видел в тот вечер, сидящих на полу и смеющихся над чем-то в своих телефонах.

Идеальный выбор времени.

— Привет.

Они подпрыгивают от моего приветствия, очевидно не слыша, как я подошел. Оба поднимают головы, чтобы посмотреть на меня, глаза широко раскрыты, они нервничают.

— Привет, — приветствует один, который с каштановыми волосами, неуверенность обрывает его голос.

Я опускаюсь на одно колено, глядя им в глаза.

— Вы знаете девушку из квартиры 1204?

Они кивают.

— Она секси, правда?

Смотрят друг на друга, удивленные замечанием, прежде чем с улыбкой повернуться ко мне.

— Ага, мужик. Она суперсекси, — отвечает один из них.

— А еще она моя, — говорю я, одержимость, которую я никогда не ощущал, придает голосу твердость. — И мне не нравится, когда люди смотрят на то, что принадлежит мне. А еще больше я злюсь, если они расстраивают ее.

Их улыбки быстро исчезают под воздействием страха.

— Если я узнаю, что вы, маленькие засранцы, снова подглядываете за ней, я переломаю вам ноги. Понятно?

Они кивают, заметно дрожа.

— Отлично. Рад, что мы поболтали, — похлопав их обоих по плечам, я поднимаюсь и иду к лифту, снова оглядываясь на них. — Увидимся, — двери закрываются, отрезая предупреждение, которое лучше всего не забывать.

Два готовы, остался еще один.

По пути я забираю Джонни, на тот случай, если мне понадобится подкрепление. Я написал ему, когда только проснулся и сказал, что мне нужно, чтобы он поехал со мной решить одно дельце. Он не стал задавать вопросов.

Джонни ждет меня, сидя на передних ступенях своего дома с Лией, ее руки обернуты вокруг его шеи. Они целуются, а затем он встает и подходит к моему грузовику. Я опускаю пассажирское окно и машу Лии.

Она машет мне в ответ.

— Только недолго. Сегодня у него единственный выходной на неделе, и я хочу провести с ним весь день.

— Скоро верну его обратно, — обещаю я.

— Хорошо. Увидимся позже, — она возвращается в дом, когда Джонни забирается в мой грузовик, и его лицо озаряет почти головокружительное восхищение.

— Что с тобой? — отъезжая, спрашиваю я.

— Чувак, у меня только что был лучший утренний секс в жизни. Мы чуть не разрушили долбаный дом.

— Поздравляю тебя с тем, что ты занимался сексом со своей девушкой, — сухо говорю я, не понимая, в чем дело.

— Моей невестой, — поправляет он меня.

Я резко поворачиваю голову в сторону, обнаруживая, что ухмылка у этой занудной задницы стала еще больше.

— Что?

— Я сделал Лии предложение, и она ответила «да».

— Нихрена себе. Поздравляю, мужик.

— Спасибо. Я решил, что завтра утром спрошу ее снова и посмотрю, приведет ли это к такому же результату.

Мой смех наполняет грузовик, его новости смягчают ярость, кипящую во мне.

— Будешь моим свидетелем? — спрашивает он.

Вопрос не удивляет меня, учитывая, что мы лучшие друзья, но я все же ощущаю гордость.

— Черт, да.

— Класс. Я планирую попросить Тревиса быть шафером, так что вам двоим лучше взять себя в руки и покончить с вашей маленькой размолвкой.

Я хмыкаю.

— Нет никакой размолвки. Как только он преодолеет свою маленькую истерику по поводу моей девушки, все может вернуться к нормальной жизни.

— Твоей девушки? — спрашивает он, поднимая бровь.

Киваю.

После нашего свидания я решил, что буду видеть ее часто, а после прошлой ночи это чувство лишь усилилось. Я не знаю точно, что между нами, но знаю, что абсолютно точно хочу видеть, куда все это приведет и, будь я проклят, если позволю кому-то другому отнять ее у меня.

— Тогда согласен. Ему надо преодолеть это.

Черт, совершенно точно. Зная его, он, вероятно, уже двинулся дальше. Просто пытаясь доказать свою точку зрения, порой он ведет себя как упрямый ублюдок.

— Так что, куда мы едем? — спрашивает он.

От необходимости ответа меня спасает то, что мы подъезжаем к банку.

Замешательство написано на его лице.

— Какого черта я тебе понадобился?

Я обдумываю поделиться с ним тем, с чем собираюсь иметь дело, но последнее, чего я хочу, чтоб меня отговаривали.

— Ты все узнаешь. Пойдем.

Не задавая вопросов, он идет за мной. Холодный поток воздуха бьет нам в лицо, когда мы заходим внутрь.

Секретарша смотрит вверх, ее глаза расширяются на долю секунды, прежде чем она приходит в себя.

— Добрый день, — приветствует она, заправляя прядь волос за ухо. — Я могу вам помочь?

— Нет, спасибо, мы здесь лишь чтобы нанести маленький визит Грэму Дэвису, — я двигаюсь по коридору, где находятся кабинеты, жестом указывая Джонни следовать за мной.

— Подождите! Вы не можете пойти туда без предварительной договоренности, — кричит она нам вслед.

Игнорируя ее, я проверяю имя на каждой двери, мимо которой мы проходим.

Джонни двигается рядом, начиная нервничать.

— Хочешь, черт подери, рассказать, что происходит? Все выгляди так, словно ты хочешь убить кого-то.

Как только мы доходим до двери, которую я ищу, наконец, отвечаю ему:

— Помнишь код доступа к моему счету?

Он хмурится.

— Да, а что?

— Используй его, если нужно будет вытащить меня под залог.

Его глаза расширяются.

— Что?

Не трачу время на объяснения и хватаю ручку двери.

— Гейб! — его нервный шепот слышен позади меня, когда я врываюсь в кабинет, оказываясь лицом к лицу с ублюдком, который заставил мою женщину плакать.

Грэм Дэвис сидит за столом из красного дерева, держа трубку телефон возле уха.

— Я вижу их, Аманда, спасибо, — вешая трубку, он встает и подходит, чтобы поприветствовать нас. — Могу вам чем-то помочь?

— Вы Грэм Дэвис? — спрашиваю я, чтобы удостовериться, что нашел правильного парня.

Он проводит руками по своему дорогому галстуку и пиджаку.

— Да.

Захлопываю дверь его кабинета, громкий треск эхом разносится по комнате.

— Я друг СиСи.

Понимание видно в его глазах. Он снова поворачивается, чтобы добраться до своего телефона, но я оказываюсь быстрее. Мой кулак летит вперед, соприкасаясь с его челюстью.

Он теряет равновесие и падает на стол. Хватая его за голову, я прижимаю ее к столу, впечатывая лицо в отполированное дерево.

— Не очень-то приятно, когда кто-то прикасается к тебе без разрешения, да, мудила?

— Ты понятия не имеешь, с кем связываешься, — говорит он сквозь стиснутые зубы.

— Что собираешься делать, позвонить копам? — спрашиваю я. — Как насчет того, чтобы я сделал это за тебя? У меня много друзей в отделе, которые хотели бы услышать о том, как ты пытался вынудить мою девушку заняться с тобой сексом.

— Она лжет, — выплевывает он.

Поднимая его голову, я ударяю его лицом об стол, наслаждаясь кровью, вылетающей из его носа.

— Ты больной говнюк, который охотится на девушек вдвое младше тебя, но на этот раз ты ошибся, — наклоняюсь, заглядывая в его маленькие глаза. — Если ты сделаешь хоть что-то, чтобы испортить ее бизнес или когда-нибудь снова приблизишься к ней, я вернусь, и ты перестанешь дышать. Понял?

Не получив ответа, сильнее давлю на затылок, заставляя его взвыть от боли.

— Отвечай мне!

— Понял, — хрипит он, дыхание прерывистое.

Я не делаю ничего, чтобы освободить его, война, бушующая внутри меня, требует пролить больше крови, подавляя все остальное.

— Достаточно, Гейб. Давай выбираться отсюда, и вернемся к СиСи, — говорит Джонни, его голос звучит спокойно и тихо, как и всегда.

Звук имени СиСи заставляет меня отпустить ублюдка, но не без финального удара, его лицо снова ударяется об стол, прежде чем он падает на пол. Козел сжимает свой кровавый нос и смотрит на меня.

— Я не шучу. Держись от нее подальше, или мое лицо будет последним, которое ты увидишь, — выхожу из его кабинета, зная, что, если не уйду, не смогу остановиться и продолжу.

Джонни идет рядом, девушка за стойкой нервно смотрит на нас, когда мы выходим из банка.

Как только мы оказываемся на улице, я получаю сильный удар в плечо от своего лучшего друга.

— Не мог предупредить меня до того, как начал играть в долбаного героя?

Поворачиваюсь к нему, мои злые глаза встречаются с его.

— Так было нужно, и ничто бы не смогло остановить меня, Джонни. Даже ты.

Мы смотрим друг на друга, его гнев отражает тот, что пылает у меня в груди.

— А ты бы что, поступил по-другому? — спрашиваю я. — Если бы он сделал то же самое с Лией?

Злость сходит с его лица, тяжелый вздох вырывается из груди, когда он проводит рукой по волосам.

— Ладно, я понял. И что теперь? Пойдешь к полицейским?

Качаю головой.

— Оставлю это СиСи. Думаю, я ясно донес свою мысль.

Он хмыкает.

— Отличный правый хук. С этим не поспоришь.

Придурок заслуживает намного большего, но следующим шагом будет решение СиСи и только ее. У меня такое чувство, что я и так окажусь по уши в дерьме из-за того, что произошло.

Отбрасывая эту мысль, я хлопаю Джонни по плечу.

— Пойдем. Отвезу тебя домой, чтобы ты снова ублажил свою невесту.

Его яркая улыбка сияет на полную мощь, все присутствующее раннее напряжение исчезает.

— Ты самый лучший друг, который у меня был.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТЬ

СиСи

Проснувшись, первое, что осознаю, тепло, которое я всю ночь ощущала рядом, исчезло. Резко открываю глаза и смотрю на мордочку моего сладкого Пеппа.

— Доброе утро, мальчик, — воркую я, гладя его мокрый нос.

Моя рука замирает, когда я вижу что-то за ним. Один цветок с прикрепленной к нему запиской. Улыбаясь, хватаю и подношу к носу белую розу, прежде чем открыть свернутый лист бумаги.

Ушел за кофе и завтраком.

Скоро вернусь.

Гейб

P.S. Во сне ты еще прекрасней.

Тепло проникает в мое ноющее сердце. Оказывается, этот мужчина способен не только дарить крышесносные оргазмы, он еще и отличный слушатель. Прошлой ночью Гейб ослабил мою боль. Его руки принесли мне именно тот комфорт, в котором я часто нуждаюсь.

Вчера ближе к вечеру, боль, которую я испытывала, в меньшей степени была связана с этим ничтожеством Грэмом Дэвисом и относилась больше к моему отцу. Иногда я задаюсь вопросом, станет ли когда-нибудь легче. Затянется ли когда-нибудь эта зияющая рана в моей груди. Должна признать, чем больше времени я провожу с Гейбом, тем меньше она болит. Что немного нервирует, потому что я до сих пор не знаю, кто мы друг для друга, но точно понимаю, что мне действительно начинает нравиться этот надменный болван.

Звук вибрации моего телефона заставляет меня посмотреть на прикроватную тумбочку. Поднимая его, я вижу, что это моя мама.

— Привет, мам, — отвечаю я, расслабляясь, когда слышу ее голос.

— СиСи, милая, ты меня слышишь? — кричит она, заставляя отодвинуть телефон подальше от уха.

— Да. Я отлично тебя слышу.

— Ой, хорошо. Мне очень жаль, что мне понадобилось столько времени, чтобы перезвонить тебе. Везде, где мы были, очень плохая связь.

— Все в порядке. Я знала, что ты позвонишь, как только сможешь. Просто хотела поздороваться и сказать, что скучаю по тебе.

— О, дорогая, я тоже. Я очень скучаю по тебе. Не могу дождаться, когда снова обниму свою милую девочку.

Меня одолевает грусть, потому я хотела бы, чтобы она оказалась здесь вчера. Мне бы пригодилось ее объятие.

— Веселишься с тетей Виолой и тетей Сэди?

— Ты права. Как всегда.

— Хорошо. Я рада.

Тишина повисает на линии.

— Что случилось? — спрашивает она.

— Ничего.

— Не стоит лгать своей матери. Это грех.

Искренняя улыбка появляется у меня на губах. Это ее знаменитая нотация. Она всегда говорила мне «если согрешишь, то не сможешь ходить по магазинам на небесах». Умно было угрожать мне подобным, пока я росла.

— Расскажи мне, что случилось, — настаивает она. — Я знаю, что-то не так. Слышу по твоему голосу.

Не хочу говорить ей о Грэме, еще нет. Лучше сделать это лично.

— Просто скучаю по папе, — вместо этого отвечаю я.

На линии тишина, и я не сомневаюсь, она пытается сдержать свою собственную печаль.

— Я тоже скучаю по нему, — тихо признается мама. — Независимо от того, куда я направляюсь или насколько занята, я всегда думаю о нем.

— Я тоже, — признание выходит хриплым от эмоций.

— Мне стоит вернуться домой, СиСи?

Предложение застает меня врасплох, и я даже подумываю ответить «да», но ей осталось путешествовать всего несколько недель, а я не хочу портить ей отдых. Ведь знаю, насколько сильно она нуждается в том, чтобы оставаться занятой.

— Нет. Все нормально.

— Уверена? Потому что я готова вернуться ради тебя.

Ее слова, словно успокаивающий бальзам для моего израненного сердца. Она понятия не имеет, насколько сильно прямо сейчас мне нужно было услышать эти слова.

— Нет, ты останешься, но, может быть ...

— Что? — спрашивает она, когда я замолкаю.

— Может быть, когда ты вернешься на этот раз, ты сможешь немного задержаться, — я ощущаю себя виноватой, ненавидя даже спрашивать об этом, но в последнее время понимаю, что мне все больше нужна мама.

— О, СиСи. Если мое отсутствие причиняет тебе боль, почему ты мне ничего не сказала?

— Сначала меня это не беспокоило, но я скучаю по нашему времени мамы и дочки.

— Я тоже скучаю по нему, — шепчет она. — Прости, дорогая, я не очень хорошо справляюсь с тем, что твой отец ушел. Я была эгоисткой.

— Нет, неправда. Я понимаю, почему ты делаешь это, и рада, что у тебя есть тетя Виола и тетя Сэди. Только не забудь, что у тебя еще есть и я.

— Я никогда не забываю о тебе. Ты вся моя жизнь.

Это именно те самые слова, которые мне и нужно было услышать.

— Когда я приеду домой, мы запланируем для нас что-нибудь особенное, — говорит она. — Пройдемся по магазинам, оторвемся в спа и наедимся до отвала.

— Не могу дождаться.

— Люблю тебя, милая.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я.

— Я позвоню тебе снова, как только у нас появится связь.

— Звучит здорово. Передавай привет тете Виоле и тете Сэди.

— Обязательно. Пока.

— Пока.

На душе становится легче, когда я вешаю трубку, и во мне растет ощущение умиротворения, когда я смотрю на цветок, который все еще держу в руке. Взглянув на часы, я замечаю, что уже почти полдень.

Черт побери!

Поднимаясь с постели, направляюсь в ванную и, увидев себя в зеркале, издаю стон. Глаза красные и опухшие, и лицо покрыто пятнами из-за того, что я плакала всю ночь.

А Пожарничек сказал, я была красивой.

Вот врун.

Убирая волосы в высокий конский хвост, брызгаю водой на лицо, прохлада - приятное облегчение. Затем чищу зубы, собираюсь принять душ, но слышу, как дверь моей квартиры открывается и закрывается. Я выхожу, и вижу Гейба, держащего две чашки кофе и пакет на вынос.

Он оборачивается, его глаза встречаются с моими.

— Привет, — приветствует он, от его глубокого голоса кожа покрывается мурашками.

— Привет.

— Нашла мою записку?

Киваю.

— И цветок.

Его губы изгибаются в сексуальную ухмылку.

— Хороший ход, да?

— Очень, — соглашаюсь я, улыбка появляется и на моем лице.

Он поднимает то, что держит в руках.

— Я подумал, ты проголодалась, ведь вчера вечером мы ничего не ели.

— Спасибо, — я подхожу, чтобы забрать у него свой кофе и замечаю его опухшие костяшки. Ахая, хватаю его за запястье и дергаю ближе к себе. — Что случилось? — Смотрю ему в глаза, и все замирает во мне, когда я понимаю, что произошло. — О, Гейб, ты этого не сделал. Пожалуйста, скажи, что ты не убил его, а потом купил нам завтрак?

— Я его не убивал, — говорит он, но не добавляет ничего больше.

— О боже! — я начинаю ходить взад-вперед, паника наполняет грудь. — Я все потеряю. Он уничтожит меня и мой магазин. У меня ничего не останется.

Гейб хватает мена за плечи, останавливая мои безумные метания.

— Послушай меня. Он ничего не сделает. Я позаботился об этом. Он больше никогда и близко к тебе не подойдет!

Слезы застилают глаза, размывая силуэт мужчины передо мной.

— Не могу поверить, что ты это сделал, ты большой, милый, глупый наглец, — падаю ему на грудь, рыдая как дурочка.

Он обнимает меня, рукой поглаживая по спине, тем самым утешая.

— Он должен был заплатить за то, что сделал, СиСи. Я не мог позволить ему остаться безнаказанным после того, как он причинил тебе такую боль.

— Никто никогда раньше не избивал кого-то ради меня, — всхлипываю я, чувствуя, что именно таким образом он защитил мою часть.

— Ради тебя, Блондиночка, я надеру задницу любому.

Это самые сладкие и сексуальные слова, которые мне говорили. Шмыгая носом, я поднимаю голову. Он вытирает мои слезы большим пальцем, стирая гораздо больше, чем думает.

— Спасибо, что остался со мной вчера вечером, — шепчу я.

— Не надо благодарить меня. Я рад, что пришел.

— Я тоже, — соглашаюсь с ним.

Его взгляд опускается на мой рот, напряжение в воздухе растет. Сердце стучит быстрее в предвкушении и необходимости почувствовать, как его губы прижмутся к моим, но он сдерживается, не давая нам то, чего мы оба так жаждем.

— Гейб, — еле дыша, я шепчу его имя, пальцами хватаясь за его рубашку.

— Да, Bella.

— Поцелуй меня, — прошу я.

Он сокращает дистанцию между нами, прикосновение его губ заставляет мир под моими ногами перевернуться. Я обнимаю его за шею, жадно прося о большем.

Его рык слышен сквозь поцелуй, когда он сжимает мою попу и приподнимает меня. Я обхватываю ногами его талию, пальцы путаются в его волосах, пока я теряюсь в нем и тех прекрасных чувствах, которые приходят вместе с этим.

— Мы должны поесть, пока еда не остыла, — бормочет он, но его рот ни на секунду не отрывается от меня.

— Не хочу есть. Хочу тебя, — говорю ему.

Хочу, чтобы мне напомнили, каково это, ощущать его прикосновения. Хочу, чтобы он стер все грязные чувства, которые преследуют меня из-за Грэма, и заменил их ощущением своего тела напротив моего.

К сожалению, он сажает меня на столешницу и, отстраняясь, делает совершенно противоположное. Опускает голову мне на плечо, его дыхание резкое.

— Что не так? — спрашиваю я, задаваясь вопросом, может, я что-то не так поняла.

В тот момент, когда он поднимает голову, разочарование покидает меня, потому что я вижу в его глазах ту же самую потребность, с которой он борется.

— У меня ночная смена, — говорит он, его взгляд наполнен сожалением.

— Ладно... — медленно говорю я, не видя в этом проблемы.

— Если я отнесу тебя в кровать, Блондиночка, я, черт подери, ни за что не покину ее.

Дрожь пробегает по коже, темные обещания в его голосе подпитывают мое желание.

— Хочешь, я позвоню на работу и объясню, что ты заболел? — предлагаю я.

Еще одна ухмылка появляется на его совершенных губах. Он сжимает мою шею, большой палец прослеживает мой учащенный пульс.

— Что я хочу, так это чтобы ты позавтракала со мной, а затем пообещала, что, когда моя смена закончится, мы наверстаем упущенное, и я смогу прикоснуться к тебе так, как ты того заслуживаешь.

Я прочищаю горло и ерзаю, пытаясь облегчить боль между бедрами.

— Ну, когда ты ставишь вопрос таким образом, полагаю, я вполне могу подождать. Но я ожидаю много оргазмов.

Его смех перерастает в стон.

— Поверь мне, детка, когда ты снова окажешься со мной в постели, тебе придется просить о пощаде, — за надменными словами следует еще один крышесносный поцелуй.

Мое сердце порхает, и не только от обещания еще одной невероятной ночи, но и от знания того, что я снова увижу его, и, если мне действительно повезет, буду спать в его объятиях.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТЬ

Гейб

Летняя жара окутывает меня, когда я выхожу со станции, радуясь, что смена, казавшаяся мне самой длинной сменой в жизни, закончилась. Я люблю свою работу и наслаждаюсь пребыванием здесь, но это была долгая неделя без СиСи.

Обмена сообщениями и разговора по телефону не достаточно. Я не вижу ее улыбку или то, как она приподнимает бедро, когда начинает наглеть, но самое главное, не могу попробовать ее губы на вкус, а мечтаю об этом каждый день.

Телефон вибрирует у меня в кармане, пока я забираюсь в грузовик. И улыбка появляется на губах, когда достаю его и вижу, что это звонит девушка, занимающая все мои мысли.

— Блондиночка, — отвечаю я, — как раз думал о тебе.

— Доброе утро, — приветствует она, говоря крайне радостно. Совсем не похожая на ту грустную девушку, которую я видел неделю назад. — Угадай, где я только что была?

— Рассказывай.

— В кабинете Клиффа Бидона, — сообщает она мне, имея в виду банкира, номер которого я дал ей. — Ему понравилось мое предложение, Гейб. Он дает мне кредит. Я запускаю мужскую линию!

От звука ее возбужденного визга огромная улыбка появляется на моем лице.

— Я знал, что он поможет тебе. Он распознает хорошее дело, если увидит.

— Так и есть. Он был очень впечатлен моими успехами и согласен, что линия станет прекрасным дополнением.

— Полагаю, он отнесся к тебе как следует? — спрашиваю я, потому что мне надо знать наверняка.

— Да. Он вел себя очень профессионально.

— Хорошо. Тогда мне не придется надирать ему задницу.

— Определенно, нет, — хихикает она, но быстро затихает, голос смягчается, когда она продолжает: — Спасибо, что дал мне его номер. Ничего бы этого не было, если бы не ты.

— Это все ты, СиСи. Я ничего не сделал.

— Не согласна, но вместо того, чтобы спорить, как ты смотришь на то, чтобы отпраздновать? — предлагает она. — Поужинаем вечером?

Разочарование настигает меня и мой нетерпеливый член.

— Я бы с радостью, но сегодня не могу. Должен присутствовать на ужине у мамы, и не могу его пропустить.

— О... это прекрасно, — быстро говорит она. Слишком быстро. — Мы можем отметить в другой раз. Ничего страшного.

Да нет, это очень даже страшно, особенно учитывая, что я охрененно скучаю по ней.

— Пойдем со мной, — выпаливаю я.

Я обычно не приглашаю девушек на встречу с семьей, по крайней мере, не так скоро, но, поскольку слова исходят из моего рта, они кажутся правильными.

— Не будь смешным. Как насчет завтра?

— Нет. Хочу увидеть тебя сегодня.

— Ладно, тогда как насчет того, что ты просто позвонишь мне после того, как закончишь, и мы определимся?

— А как насчет того, чтобы ты просто пошла со мной?

— Не хочу навязываться и мешать тебе провести время с семьей, Гейб.

— Ты не навязываешься. Я прошу тебя прийти, — возражаю я, отказываясь сдаваться.

— Ты просишь меня, потому что я лузер, у которого нет планов на вечер пятницы.

Забавный комментарий заставляет меня засмеяться.

— Ты слишком горяча, чтобы быть лузером, Блондиночка.

— О, ты говоришь самые сладкие вещи, — замечает она, веселье слышно в ее голосе.

— Послушай, я прошу тебя, потому что хочу, чтоб ты пришла. Хочу, чтоб ты познакомилась с моей семьей.

В телефоне повисает тишина, но я практически слышу, как колесики вращаются в ее милой голове.

— Сегодня моей бабушке исполняется девяносто пять. Там будет много людей, много еды и напитков. Будет суматоха и неразбериха, но мы хорошо проведем время, обещаю. Пожалуйста, пойдем со мной?

— А тебе не надо сначала спросить у мамы?

Улыбаюсь, зная, что уговорил ее.

— Я дам ей знать, но поверь, она будет в восторге от возможности накормить еще одного человека.

— Ладно, — вздыхает она. — Если ты так уверен.

— Уверен.

— Пообещай, что зовешь меня не потому, что жалеешь?

Я хмыкаю.

— Когда дело касается тебя, Bella, я чувствую много всего, но жалостью там и не пахнет.

Даже по телефону я чувствую, что она улыбается, от чего мне хочется немедленно оказаться рядом с ней, чтобы посмотреть на нее, почувствовать... поцеловать.

Я потерял свой долбаный разум.

— Когда тебя ждать? — спрашивает она.

— Буду в пять. Сначала мне надо немного поспать.

— Звучит отлично.

— И да, Блондиночка? — зову я, прежде чем она отключится.

— А?

— Собери сумку, чтобы остаться на ночь. После мы поедем ко мне.

Наступает момент тишины, а потом она отвечает, голос напряжен.

— Хорошо.

Вешаю трубку с предвкушением, будоражащим кровь. Я планирую выполнить обещание, которое дал ей на днях, и, как только она окажется в моих руках, я не отпущу ее.

ГЛАВА ЧЕТЫРНДАЦАТЬ

СиСи

Пока я жду, когда появится Гейб, мой желудок завязывается в гигантский узел, а колено непрестанно подпрыгивает. Не думаю, что вообще когда-то нервничала так сильно. Я, по меньшей мере, дюжину раз сменила наряд, не уверенная, что именно стоит одеть на день рождения бабушки. На всех торжества, которые посещала, я была в вечернем платье. Но сдается мне, если на сегодняшнем вечере я появлюсь в чем-то подобном, это будет немного слишком.

В конце концов, я остановилась на нежно-желтом комбинезоне с бледно-фиолетовыми ромашками в качестве рисунка. Он от классного нового дизайнера, только что появившегося в мире моды. Тонкие лямки и шифон делают комбинезон легким и воздушным. Шорты отделаны винтажным кружевом, а на талии атласная лента, завязанная в симпатичный бантик. Наряд милый и идеален для семейного торжества, во всяком случае, я так думаю.

Боже мой, во что я ввязалась?

Я все еще уверена, это приглашение было сделано из жалости. Но я не смогла устоять перед просьбой, потому что, ну, я скучала по Гейбу... и сильно. Скучала по его дерзкой ухмылке и глазам цвета темного шоколада, которые видят гораздо больше, чем мне хотелось бы.

Оказывается, мне действительно нравится темный шоколад. И еще как.

Но больше всего я скучаю по его компании и тому, что чувствую, когда нахожусь рядом с ним.

Три громких стука в дверь вырывают меня из моих мыслей. Поднимаясь, я приглаживаю руками наряд, немного взъерошиваю волосы, а затем распрямляю плечи, прежде чем открыть дверь. От вида мужчины за ней у меня перехватывает дыхание.

На Гейбе пара поношенных рваных джинсов и простая белая футболка, делающая много замечательных вещей с его великолепным телом. Прибавьте сюда знаменитую однобокую ухмылку, и я практически растекаюсь лужицей у его ног.

— Привет, — приветствую я его, голос звучит по-глупому прерывисто, потому что у этого мужчины есть прямой доступ к моему мозгу. И каждый раз, когда он находится рядом, мозг отказывается мыслить здраво.

Гейб оглядывает меня с головы до ног, заставляя каждую клеточку тела трепетать.

Очаровательный подонок. Как один человек может обладать таким контролем над телом другого, даже не прикасаясь к нему? Это неправильно.

Подавшись вперед, Гейб скользит пальцами по атласной ленте на моей талии и притягивает меня для поцелуя, от которого у меня дрожат коленки. Его мужественный вкус заполняет мой разум и уносит меня в его мир. Частью которого я люблю быть.

— Ты выглядишь чертовски невероятно, — делает он комплимент, когда его губы скользят по моей шее.

Наклоняю голову в сторону, открывая ему лучший доступ.

— Спасибо. Хотелось бы выглядеть прилично. Не хочу, чтоб твоя мама поняла, что я занималась сексом с ее сыном, как какая-то ненасытная порнозвезда.

Смех вырывается из его груди, но перерастает в стон, большие руки сжимают мою попу.

— Это была хорошая ночь, Блондиночка.

— Лучшая, — соглашаюсь я.

Он смотрит на меня, красивое лицо нависает над моим.

— Готова?

— А ты?

— Больше, чем готов показать тебя всем, Bella.

Его слова притупляют мою нервозность.

— Надеюсь, я понравлюсь твоей семье.

— С чего бы тебе им не понравится?

— Это правда. Я очень даже милый человек.

Его рот расплывается в очередной ухмылке.

— Давай покончим с этим, чтобы я мог остаться с тобой наедине и проделать кое-какие грязные штучки.

Мое тело обдает теплом, и обещание, данное им, заставляет меня начать волноваться.

— Звучит как план для меня. Дай я только возьму свои вещи.

Идя на кухню, хватаю со столешницы сумку с вещами и подарок, который купила для его бабушки.

Гейб забирает у меня сумку, а затем указывает на подарок в моих руках.

— Не стоило волноваться о подарке. Ты идешь в качестве моей гостьи.

— Там ничего особенного. Просто маленькая вещица из моего бутика.

— Маленькая вещица, стоимостью три тысячи баксов? — спрашивает он, неодобрение слышится в его голосе.

Моя рука взмывает в воздух.

— О, черт возьми, нет. Я потратила намного больше. В конце концов, я ведь хочу произвести хорошее впечатление.

Серьезное выражение на его лице заставляет меня закатить глаза.

— Успокойся, транжира. Я шучу. Это просто шарф. Пожилые дамы любят шарфы. — Возможно, я мало знаю о вечеринках, посвященных дню рождению бабушки, но, если дело касается подарков, я в курсе.

— Тащи свою сладкую попку из квартиры до того, как я передумаю насчет вечеринки и покажу тебе, что бывает с особо болтливыми дамочками.

— О, мне нравится, когда ты грязно разговариваешь со мной, — издеваюсь я. Выпятив губы, посылаю ему поцелуй, а затем хватаю свою любимую большую сумку Chanel, висящую на крючке, и выхожу за дверь, закрывая ее за нами.

— У тебя там твоя крысиная собачка? — спрашивает он, указывая на мою сумку, пока мы идем к лифту.

— Он не крысиный и нет, его там нет. Он остался на ночь с миссис Билсон. Она любит Пеппа почти так же сильно, как и я. Чего не скажешь о некоторых людях. — Мой намек достаточно прозрачен.

— Никогда не говорил, что он мне не нравится.

Резко смотрю на него.

— Ты назвал его крысой, это тебя и выдало.

Он усмехается.

— Шучу, Блондиночка. Если он важен для тебя, тогда он важен и для меня.

Поднимаю подбородок.

— Отлично, потому что мы идем в комплекте.

— Тогда я обожаю его.

Смеюсь над таким нелепым заявлением, но не могу отрицать, что сердце начинает биться быстрее. Гейб действительно умеет быть обаятельным.

Дверь в конце коридора открывается, прерывая наш момент, и два брата-акробата собираются выйти из квартиры, пока не замечают нас. Они взвизгивают, их глаза расширяются от страха, и тут же захлопывают дверь.

Я хмурюсь, глядя на Гейба, когда мы заходим в лифт.

— Что это было?

Он пожимает плечами, но, судя по выражению лица, знает больше, чем рассказывает.

Я выгибаю бровь.

— Возможно, я сказал им, что, если они снова станут глазеть на тебя, я переломаю им ноги.

— Ты этого не сделал, — говорю я, едва сдерживая смех.

— Мне не нравятся люди, которые смотрят на то, что принадлежит мне, и определенно не нравятся те, кто расстраивает мою девушку.

Его девушку.

Сердце трепещет от этого заявления, наслаждаясь мыслью о том, что я принадлежу ему. Подъезжает лифт, объявляя о нашем прибытии.

— Тебе сегодня определенно повезет, Пожарничек, — говорю ему, выходя в вестибюль.

Звук его рычания позади меня посылает мурашки по коже.

— Чертовски рассчитываю на это, Bella.

Предвкушение ночи, которая определенно станет незабываемой, наполняет меня.

Дорога к дому его матери, расположенному в той части города, в которой я никогда не была, занимает примерно сорок пять минут. Несколько машин стоят на улице, и, когда мы выходим из грузовика, я снова начинаю нервничать.

— Ты вырос здесь? — спрашиваю я, разглядывая маленький, аккуратный домик, который совсем не выглядит достаточно большим для того, чтобы в нем росли пять мальчиков.

— Ага.

Переключаю внимание с дома на него и вижу, что он наблюдает за мной. Выражение его лица трудно расшифровать.

— Мое детство было бедным, но счастливым, — говорит он. — А это бесценно.

Его комментарий заставляет меня улыбнуться, и только подтверждает то, что я уже и так знаю. Под этой дерзкой внешностью скрывается действительно хороший мужчина. Мужчина, в которого я начинаю влюбляться. Что одновременно и захватывающе и ужасно.

— Пойдем, — говорит он, беря меня за руку. — Позволь представить тебя самой большой семье, которую ты встречала.

— Я готова, — ложь легко слетает с моих губ.

Потому что я не так уж и готова.

Громкие голоса доносятся из дома, когда мы пробираемся к входной двери, каждый шаг заставляя мое сердце учащенное биться.

— Просто предупреждаю, возможно, меня может стошнить, — бормочу я.

Он успокаивающе сжимает мою руку.

— Расслабься, Блондиночка. Ты им понравишься.

Я не слишком уверена в этом, но держусь изо всех сил.

— Tio! — из дома вылетает маленькая девочка, прыгая прямо в объятия Гейба.

— Привет, niña hermosa. Красивая девочка. Что стряслось?

— Ничего, просто жду бабулю.

— Опаздывает на собственную вечеринку? — Гейб поворачивается ко мне с маленькой девочкой на руках, и, должна признать, я никогда не видела, чтоб он выглядел более сексуально. — СиСи, это моя самая любимая маленькая девочка, Милия. Милия, это СиСи.

— Привет, — застенчиво машет она.

— Привет, Милия, у тебя милое имя.

— Спасибо.

Гейб ставит ее на ноги.

— Показывай путь, малышка. — И снова берет мою руку, пока мы поднимаемся на передние ступеньки.

— Твоя племянница? — спрашиваю я.

— Дочь моей кузины, но она мне как племянница.

Понимающе киваю. Роза всегда будет моей племянницей, хотя мы с ней не родные по крови, но я люблю ее, словно она мой собственный ребенок.

В тот момент, когда мы заходим в дом, раздаются громкие приветствия. Толпа женщин сначала атакует Гейба, у всех на губах ярко-красная помада, которая оставляет следы на его щеках.

Он представляет их как своих тетушек. Я не могу запомнить имена всех, потому что их очень много, а в доме шумно, но улыбаюсь и приветствую каждую.

— Она симпатичная, — трогая мои волосы, замечает одна.

— Но худая, — добавляет другая.

Гейб хмурится в знак неодобрения, но меня это ничуть не смущает.

— Я тебе говорила, — вмешивается тетя, которую я уже встречала в тот вечер, когда мы ужинали, — но она может пить «Маргариты» с лучшими из нас. Разве это не так, дорогая? — говорит она, быстро обнимая меня.

— Вы правы. Особенно если они так же хороши, как те, что делаете вы.

Комплимент заставляет ее сиять от гордости.

— Видели? Она идеальна.

От необходимости говорить что-то еще меня спасает глубокий голос, доносящийся через комнату.

— Ну и ну, а вот и мой старший братец. — Молодой человек пробирается сквозь толпу, а трое других следуют за ним.

— И он привел с собой Барби, — говорит другой, пялясь на меня.

Видя, насколько красивы эти мальчишки, я понимаю, с кем сейчас буду знакомиться.

Тот, который назвал меня Барби, забрасывает руку на плечи Гейба, ухмылка, знакомая мне слишком хорошо, расползается по его лицу.

— Не думаю, что они делают мексиканских Кенов, брат.

Гейб пихает его локтем.

— Ее зовут СиСи, придурок. Будь милым с ней, и я не надеру тебе зад.

Он усмехается, в шутку держась за свои ребра.

— И ты целуешь ее этим грязным ртом?

Гейб игнорирует его комментарий и представляет его как самого младшего из братьев Мартинес, Луиса.

— Приятно познакомиться, Луис.

— А я-то как рад, bonita.

Понятия не имею, что значит bonita, но, судя по улыбке на его лице, предполагаю, что это не оскорбление.

Затем Гейб представляет меня трем другим братья: Михаэлю, Нико и Матео.

Я приветствую каждого из них, отмечая, что все они похожи друг на друга, но Гейб - самый высокий, самый широкоплечий и, конечно же, самый горячий.

— Черт, братишка, а ты хорошо поработал, — говорит Матео, его глаза скользят по моему телу. — Что такая, как она, делает с тобой?

— Она умна и узнает качественный товар, если увидит. А теперь кончай пялиться на нее. — Гейб подкрепляет слова действием, беря голову брата в захват, оба они колотят друг друга.

— Не в доме! — ругает их женщина, ее голос слышен даже сквозь шум. Она выходит из моря людей, и я понимаю, что это не просто какая-то леди. С такими же глазами цвета темного шоколада, густыми черными ресницами и невероятной фигурой, ее нельзя по ошибке принять за кого-то другого, кроме как за маму Гейба.

Нежная улыбка появляется на ее губах, когда она подходит к Гейбу.

— Mijo, — шепчет она, обнимая его.

— Привет, Ма. Рад тебя видеть.

Вспоминая, как он говорил о ней на нашем свидании, становится понятно, что она много значит для него. Может, именно поэтому я так нервничаю. Если она возненавидит меня, это будет конец тому, чтобы это ни было между нами.

Ощущая мою нервозность, Гейб кладет руку мне на талию и притягивает меня ближе к боку, тепло его тела - успокаивающее прикосновение, в котором я нуждаюсь.

— Ма, это СиСи.

Я протягиваю руку, молясь, чтобы она не заметила, как рука немного дрожит.

— Миз. Мартинес, приятно с вами познакомиться. Спасибо, что позволили мне присоединиться к вечеринке.

Она сжимает мою руку своими двумя.

— Мне тоже очень приятно познакомиться с тобой, и, пожалуйста, зови меня Марисоль.

Киваю.

— Хорошо. Марисоль.

— Рада, что ты смогла прийти. Если человек важен для Гейба, его всегда рады видеть в моем доме.

Ее гостеприимство и доброта еще больше успокаивают меня.

Гейб заканчивает знакомство, проходя мимо всех кузин и дядюшек. Мать Милии, Ариадна, очень дружелюбна и даже заводит разговор со мной, спрашивая о моем бутике.

— А меня ты не хочешь представить? — спрашивает женский голос.

Я поворачиваюсь, оказываясь лицом к лицу с привлекательной женщиной, осматривающей меня с головы до ног. Ее неодобрение очевидно, затем она направляет испепеляющий взгляд на Гейба.

— Это - Каталина, — говорит Гейб, его тон жестче, чем был мгновение назад. Судя по энергетике, исходящей от него, я бы сказала, что между ними есть какие-то разногласия.

— Бывшая, — уточняет она, протягивая мне руку.

Ну, тогда это все объясняет.

Ради приличия пожимаю ей руку.

— СиСи, — говорю ей. — Настоящая.

Она прищуривается, слыша мое уточнение, но мне до этого нет никакого дела. Этой стерве стоит хорошенько подумать, если считает, что сможет запугать меня.

Тихий смех Гейба грохочет рядом со мной, когда он обнимает меня за шею и ведет нас в другом направлении.

— Извини за это. Не знал, что она будет здесь. Пригласили ее родителей, но не ее.

— Не волнуйся. Я в состоянии с ней справиться.

Он смотрит на меня, веселье танцует в его глазах.

— Нисколечко в этом не сомневаюсь, Блондиночка.

— Гейб, Тиа с бабулей здесь, — зовет Ариадна от входной двери. — Можешь помочь?

Гейб быстро целует меня.

— Скоро вернусь. Не двигайся.

Я остаюсь стоять, где стою, чувствуя неловкость и мечтая, чтобы одна из «Маргарит» его тети оказалась у меня в руках. К счастью, Луис и Матео подходят, чтобы составить мне компанию.

— Так что ты думаешь, Барби? — спрашивает Луис, обнимая меня за плечи. — Уже готова сбежать отсюда?

Выгибаю бровь, глядя на него.

—Эта Барби более стойкая, чем выглядит.

Мой ответ, похоже, забавляет его.

— Может, в конце концов, ты и выживешь.

Прежде чем мне удается выдать еще один остроумный ответ, мое внимание переходит к входной двери, когда Гейб проходит через нее. Он и еще один парень помогают пожилой женщине в инвалидном кресле.

Толпа кружится вокруг нее, приветствуя объятиями и поцелуями.

— Расскажу тебе один секрет, — говорит Луис, шепча мне на ухо. — Если хочешь хороших отношений с этой семьей, тебе нужно произвести впечатление на нее. — Жестом указывает на милую старушку. — Она - глава этой семьи, и никого не принимают в семью без ее одобрения.

Отлично, а я-то думала, моей самой большой проблемой будет его мама.

— Дашь какой-нибудь совет? — с надеждой спрашиваю я.

— Поприветствуй ее на испанском, — говорит Матео. — Она это оценит. Особенно от белой девушки.

— Я не знаю испанского, — смущенно признаюсь я.

Луис качает головой, выглядя разочарованным во мне. Да я и сама ощущаю разочарование по отношению к себе. Мне действительно жаль, что я не уделяла больше внимания изучению испанского. Если бы я только знала, что буду встречаться с горячим латиноамериканцем, я бы абсолютно точно приложила больше усилий.

— Ладно. Я тебе помогу, но не говори, что я ничего не сделал для тебя.

— Не буду, — сухо говорю я, пряча улыбку.

— Вот что тебе надо сказать: hola, me encanta la verga de su nieto.

Я открываю рот, в шоке смотря на него.

— Мне никогда это не запомнить.

— А надо бы. Бабушка не говорит по-английски, поэтому ты должна это сделать. Давай, скажи это со мной. Hola, me encanta…

— Hola, me encanta, — повторяю я.

— La verga.

— La verga.

— De su nieto.

— De su nieto.

— Хорошо, теперь скажи все это вместе.

Он просит меня повторить предложение несколько раз, пока не остается удовлетворенным моим произношением.

— Ну вот. У тебя получилось.

— Что именно я говорю? — спрашиваю я.

— Здравствуйте, приятно с вами познакомиться. У вас чудесный внук.

Киваю.

— Ладно, это хорошо.

— Идеально. А теперь иди, поздоровайся. Ты ей понравишься.

Делая глубокий вдох, я выпрямляю плечи и иду вперед, понимая, что Луис и Матео следуют за мной. Гейб поднимет взгляд на меня, стоя рядом с бабушкой. Волнение, пульсирующее во мне, является хорошим напоминанием о том, почему важно получить одобрение его семьи.

Его бабушка замечает, как я иду к ней, и улыбается. И это делает все намного проще. Улыбаясь в ответ, я протягиваю руку.

— Hola. Me encanta la verga de su nieto

Ее глаза расширяются от ужаса, и возмущенные вздохи наполняют комнату. Гейб закашливается, хватая ртом воздух. А когда я слышу, как Луис и Матео начинают хохотать, понимаю, что меня подставили.

— Луис! — Мама дает ему подзатыльник, выговаривая что-то по-испански.

Тепло растекается по моим щекам, сердце колотится так громко, что, клянусь, вот-вот выскочит из груди. Положа руку на сердце, бабушка продолжает разглядывать меня, и боюсь, у нее сейчас случится инфаркт.

Гейб встает рядом со мной, ухмылка красуется на его губах, когда он потирает челюсть.

— Что я только что сказала? — шепотом спрашиваю я, во рту сухо, как в пустыне.

Он наклоняется, прижимая губы к моему уху.

— Ты сказала, что любишь мой член.

— Боже мой, — выдыхаю я, и меня немного мутит. Я переживаю, что, если мне станет плохо перед бедной пожилой дамой, все станет еще хуже,

— Не волнуйся, Блондиночка. Это не твоя вина. — Гейб тянется через меня и сильно пихает Луиса.

Я прищуриваюсь, глядя на двух братьев, молча обещая им возмездие.

Луис пожимает плечами, дерзкая усмешка на лице.

— Просто хотел посмотреть, насколько ты на самом деле крута, Барби.

Он это обязательно выяснит.

Это... значит... война.

— Бабуля, это СиСи, — представляет меня Гейб, пытаясь исправить причиненный мной ущерб.

— Здравствуй, CиСи, — приветствует она меня. Не считая сильного акцента, она хорошо говорит по-английски.

Вот лживые засранцы.

Пряча свое унижение, я снова протягиваю руку.

— Приятно с вами познакомиться. Простите за то, что сказала раньше.

— Не волнуйся, дорогая, — говорит она, сжимая мою руку своими двумя. — Кажется, мои внуки подставили тебя.

— Так и есть.

И они поплатятся за это.

— Хорошо, мальчики, отвезите бабулю на задний двор, — приказывает мать Гейба. — Дамы, которые помогают с ужином, пойдемте готовить.

Я хватаю Гейба за руку, отказываясь отпускать его хоть на минуту. К сожалению, план проваливается, когда его мама останавливает меня, кладя руку мне на плечо.

— Милая, ты пойдешь с нами на кухню, и мы сможем узнать друг друга.

Ужас наполняет мою грудь. Мы с кухней не очень-то хорошо ладим.

Вместо того, чтобы озвучить свои мысли, я киваю и следую за ней на кухню, через плечо бросая нервный взгляд на Гейба. То, что он сексуально подмигивает мне, ни на йоту не ослабляет мое дурное предчувствие.

На маленькой кухне собралось, по меньшей мере, десять женщин, и все они привычно суетятся, пока я неловко стою в сторонке. К моему ужасу, стерва-бывшая среди них. Она смотрит на меня так, словно мне здесь совсем не место. И, будем надеяться, меня не попросят что-нибудь приготовить, иначе ее точка зрения будет доказана.

— Вот. Ты можешь порезать ингредиенты для моей домашней сальсы, — говорит Марисоль, подталкивая меня к столешнице, где разложено множество свежих овощей. — Начинай с кинзы. Это всегда самый важный ингредиент.

Мой живот напрягается, когда я раздумываю над тем, как, черт возьми, выглядит эта кинза. Ну, разве нельзя было попросить меня порезать помидоры?

Словно чувствуя мое замешательство, бывшая смотрит на меня со снисходительной ухмылкой на лице.

Игнорируя ее, я прочищаю горло и мою руки, а затем рассматриваю ингредиенты передо мной. Если бы я была кинзой, как бы я выглядела? Я знаю, что она зеленая, но проблема в том, что передо мной четыре разных зеленых ингредиента, и все они похожи друг на друга.

Действуя наугад, я выбираю один и хватаю нож, лежащий передо мной.

— О, нет, не эта. Это петрушка, — говорит одна из кузин Гейба.

Черт!

Бывшая смеется, заставляя меня чувствовать себя еще глупее.

Марисоль бросает на нее взгляд и подходит ко мне, кладя руку мне на плечо.

— Вот она, дорогая. — И передает мне то, что было моим вторым вариантом.

Застенчиво улыбаюсь ей.

— Прости. Я мало времени провожу на кухне.

Никогда раньше подобное не было для меня проблемой, но сейчас я чувствую себя неполноценной, что меня беспокоит.

— Не переживай. Вон Кармен не сможет ничего приготовить даже для того, чтоб выжить, — говорит она, хохоча над одной из кузин. — От ее Чили-кон-кесо ты надолго заболеешь.

Хихиканье наполняет кухню, когда Кармен шлепает тетю полотенцем.

— Ха-ха, очень смешно. У меня уже лучше получается. Спроси маму.

Я улыбаюсь, благодарная за такую передышку.

Марисоль ласково гладит меня по щеке.

— Если когда-нибудь захочешь научиться, позвони мне, — говорит она. — Я покажу тебе, как готовить любимые блюда моего Габриэля.

— С удовольствием. — На самом деле готовка меня нисколько не интересует, но ради возможности научиться готовить любимую еду Гейба, я готова испортить свой прекрасный маникюр.

— Хорошо. — Улыбаясь, она возвращается к своей задаче, в то время как я начинаю измельчать кинзу, надеясь, что не испорчу ее.

— Расскажи нам о своем бутике, СиСи, — говорит тетя Камила. — Где он?

— В верхнем Ист-Сайде. Над Окбрук.

— Оу, прекрасная часть города.

— Так и есть, — соглашаюсь я. — Я выросла недалеко от этого места.

— Какой сюрприз, — бормочет Каталина, но мы все отлично ее слышим.

Я стискиваю зубы, борясь с желанием выцарапать ей глаза. Она та еще заноза в заднице.

— Что именно ты там продаешь? — спрашивает другая тетя, пытаясь скрыть явную напряженность.

Я подыгрываю ей, понимая, что сейчас не подходящее время для конфликта.

— Всё, начиная с дизайнерских сумочек и заканчивая обувью и одеждой. Мне так же одобрили кредит на расширение мужской линии. Передать не могу, как я этому рада.

— Судя по твоим словам, место просто замечательное, — говорит его мама.

— Спасибо. Так и есть. Бутик очень много для меня значит.

— Как называется магазин? — спрашивает одна из кузин. — Может, я как-нибудь заскочу туда.

— Была бы рада. Он называется «Кенсингтон Палас».

Стерва-бывшая фыркает, снова добавляя неловкости.

— Каталина, — мать Гейба рявкает ее имя, ярость слышна в ее голосе. — Ты можешь идти обратно. У нас здесь все отлично и нам больше не нужна помощь.

Она оглядывается на Марисоль, боль от того, что ее отсылают, искажает ее лицо.

— Ты уверена? Я почти закончила с Тамале.

— Оставь. Мы сами закончим.

Она сжимает губы и пристально смотрит в мою сторону, прежде чем вылететь из кухни. Тишина наполняет маленькую комнату, делая ситуацию ещё более странной.

— У меня такое чувство, что она не станет обедать со мной в загородном клубе, — говорю я, надеясь разрядить обстановку.

К счастью, это срабатывает.

Все женщины начинают смеяться, разделяя мою шутку, и атмосфера опять становится непринужденной.

— Не переживай о Кат, — подходя ко мне, шепчет Ариадна. — Ей всегда очень сильно нравился Гейб.

Я уже поняла, но это информация все же заставляет меня ревновать, от чего моя кровь кипит.

— У них все было серьезно? — не в силах сдержаться, спрашиваю я.

Она качает головой.

— Не так серьезно, как ей хотелось бы.

От этого мне становится немного лучше.

— Не переживай о моих чувствах, — говорю я. — Меня не так уж легко смутить.

— Вижу. Если бы со мной проделали тот фокус с приветствием бабули, я бы выбежала из дома в слезах.

Другая женщина усмехается, явно слушая наш разговор.

Я качаю головой, снова испытывая унижение.

— Мне никогда не удастся исправить первое впечатление о себе.

— Дай-ка я тебе кое-что скажу, — говорит Марисоль. — Мои мальчики полны дерьма, особенно Луис. В следующий раз, когда захочешь сказать что-то по-испански, приходи ко мне. Я переведу.

— Очень ценю это, но поверьте, я не стану повторять эту же ошибку.

Эти маленькие паршивцы заплатят. Мне просто стоит дождаться подходящей возможности.

Закончив кромсать овощи, я спрашиваю, где находится ванная, и иду освежиться. Пользуясь случаем, наношу слой блеска для губ и придаю волосам дополнительный объем. Выходя из ванной, я готова встретиться с большой толпой на заднем дворе. Но стоит мне подойти к комнате, я слышу оживленный спор, в котором упоминается мое имя.

— Не понимаю, что ты с ней делаешь. Что пытаешься доказать? — Противный голос принадлежит ни кому иному, как стерве-бывшей.

— Мои отношения с СиСи не твое чертово дело, — тон Гейба грубый от злости.

— Она совсем далека от твоего типа, и ты это знаешь. Она полный ноль на кухне, даже с твоей матерью и тетями.

Стараюсь не позволить этому замечанию ужалить меня, потому что, к сожалению, она права.

— Ну и что с того?

— А ее дизайнерские туфельки и сумочки не вписываются сюда. Зачем ты тратишь на нее время?

У меня кровь кипит от ее нахальства. Вот бы посмотреть, как мои туфельки впишутся в ее задницу!

— Предупреждаю, Каталина, отвали. Ты не знаешь ни меня, ни что именно я хочу.

— Вероятно, ты прав. Кажется, ты больше похож на своего отца, чем мы все думали.

Холодная тишина повисает в комнате, и, клянусь, температура воздуха действительно падает. До того как я даже успеваю подумать, что означает ее ремарка, Гейб отвечает, голос прям-таки сочиться презрением:

— Убирайся из моего дома.

— Прости?

— Ты меня слышала. Тебе здесь не рады.

— Меня пригласили.

— Пригласили твоих родителей.

— А они не смогли прийти. Так что я здесь от их имени. Кроме того, это дом твоей матери.

— Я оплачиваю все счета, и лучше бы тебе уйти прямо сейчас или я лично вышвырну тебя.

Думаю, если она не воспользуется советом, мои Jimmy Choo с радостью подтолкнут ее задницу к выходу.

— Да мне все равно. Не говори, что я тебя не предупреждала.

Я прижимаюсь к стене, оставаясь вне поля зрения, когда она выбегает из комнаты, направляясь к входной двери. Слышу, как Гейб громко выдыхает, и решаю дать ему немного уединения, прежде чем войти. Он стоит спиной ко мне, плечи напряжены, когда он проводит рукой по волосам.

— Да уж, а она милая, согласен? — говорю я, сообщая о своём присутствии.

Он резко поворачивается, выражение лица смягчается.

— Привет, Блондиночка.

— Привет. — Улыбаюсь я, надеясь немного ослабить его напряжение.

— Долго ты здесь стоишь?

— Достаточно долго, — честно признаюсь я. — У меня такое чувство, что я ей не нравлюсь.

Он сокращает дистанцию между нами, притягивая меня в свои объятия.

— Забудь. Она та ещё стерва.

— Согласна, но ведь она права.

Он прищуривается.

— О чем?

— Что я не очень-то вписываюсь сюда, особенно на кухню, — шепчу я. — Я не умею готовить, Гейб. В моем ящике на кухне куча меню с доставкой. Вот так я выкручиваюсь.

— Тогда, полагаю, хорошо, что я умею готовить.

Его попытка облегчить ситуацию не удаётся, потому что суровая правда не исчезает. Мне никогда не стать похожей на тех женщин на кухне.

— Посмотри на меня, — приказывает он, заставляя меня посмотреть ему в глаза. — Мне плевать на это. Не надо мне ничего готовить. Я в состоянии сам приготовить себе еду, а еще и тебя накормить.

У меня на душе становится тепло, и его слова смывают то чувство беззащитности, которое у меня было. Улыбаясь, я обнимаю его за талию.

— Мы ведь полная противоположность друг другу. Ты это знаешь, да?

Он обнимает меня сильнее.

— Да, Bella. Мы абсолютно разные, но как-то сочетаемся. — Его теплые, карие глаза смотрят прямо на меня, пока он наклоняет голову. Губы опускаются на мои по-настоящему красивым поцелуем, который заставляет землю под моими ногами закачаться.

Он прав. Мы подходим друг другу. Ничего никогда раньше не ощущалось более правильным.

К тому времени, как он отстраняется, я задыхаюсь, лёгкие жаждут глотка воздуха.

— Давай-ка пойдём, поедим. Чем быстрее справимся, там быстрее останемся наедине, и ты будешь только моя.

От его властных слов бабочки порхают у меня в животе. Беря меня за руку, он тащит меня на задний двор, где вечеринка в самом разгаре. Все дети играют с разбрызгивателем, бегая в купальных костюмах, а взрослые разделились на небольшие группы и общаются друг с другом.

Тётя Камила приносит мне одну из своих «Маргарит».

— Сберегла ее для тебя. Первая партия всегда быстро расходится.

— Спасибо. Очень ценю, что вы прикрываете меня.

Она легонько пихает меня в плечо.

— Покажи им, из какого теста ты сделана.

Улыбаясь, я делаю большой глоток, наслаждаясь жидкостью. Проходит немного времени, как вокруг Гейба и меня собирается толпа, большинство из них - его кузины. Их разговор наполнен смехом, когда они поддразнивают друг друга.

Достаточно очевидно, что эта большая семья очень близка. Совсем не так, как та семья, в которой выросла я. Наши семейные встречи были очень малочисленными. Никаких тетушек, дядей или кузенов с кузинами. Только мы втроем. И, хотя я бы ни за что не променяла своих родителей на кого-то другого, я не могу не задаваться вопросом, а что, если я многое пропустила, особенно, если дело касается братьев и сестер.

Чувствуя, как кто-то дёргает меня за руку, я смотрю вниз и вижу Милию, влажные волосы спутаны вокруг маленького личика.

— Хочешь посмотреть, как я делаю «колесо» над разбрызгивателем?

— С удовольствием.

Отпуская руку Гейба, я иду за ней к воде и смотрю, как восхитительно она выполняет трюк.

— Вау, у тебя классно получается.

— Спасибо, — отвечает она с сияющей улыбкой. — Я занимаюсь гимнастикой.

— Я так и поняла. Я тоже занималась в детстве.

— Правда? — спрашивает она, глаза загораются восхищением.

Я киваю.

— Я даже была капитаном команды чирлидерш в старших классах.

— Я тоже хочу стать капитаном.

— Тогда продолжай делать «колесо» как сейчас и у тебя не будет с этим проблем.

Она делает еще одно, и некоторые из ее кузин следуют ее примеру, все они хотят показать мне свои трюки. От чего я улыбаюсь и размышляю о том, как в их возрасте будет выглядеть Роза.

Она будет самым модным ребёнком в округе, если у ее тети будет слово в этом вопросе, это уж точно.

Смех привлекает мое внимание к небольшой группе парней слева от меня, один из них - Луис. Усиленно жестикулируя, он рассказывает всем историю, которая заставляет остальных практически умирать со смеху.

Когда я смотрю на разбрызгиватель недалёко от меня, у меня появляется идея.

Время взять реванш.

Опускаясь на колени, я спрашиваю у девочек:

— Можно я позаимствую его ненадолго?

— Конечно, — говорит Милия.

— Спасибо. — Наклоняю разбрызгиватель в сторону и отвинчиваю шланг, затем сгибаю его, чтобы прервать поток воды. Сделав это, снимаю туфли, зная, что мне нужно быть бесшумной и быстрой.

Маленькие девочки следуют за мной, в то время как я держу шланг в руке, таща его за собой, пока приближаюсь к группе. Останавливаюсь прямо за Луисом и стучу его по плечу.

Он оборачивается: на лице та же высокомерная усмешка, которую я много раз видела у его брата.

— Что случилось, Барби? Пришла, взять еще пару уроков испанского?

— Вообще-то да. Я тут подумала, а как по-испански будет месть?

Прежде чем он успевает ответить какую-то дерзость, я вытаскиваю шланг из-за спины и нажимаю большим пальцем на сопло, распыляя на него воду.

— Вот дерьмо!

Вся группа разбегается, выбегая с линии огня, когда Луис поднимет руку. Мне удается намочить центр его джинсов, прежде чем он ускользает от моего гнева.

Я бросаю шланг на землю и прикрываю рот, симулируя шок.

— Ой! Девочки, вы только посмотрите, похоже, с дядей Луисом произошла небольшая неприятность.

Все гости начинают смеяться, когда девочки подпрыгивают вверх-вниз, указывая на Луиса.

— Tio намочил штанишки, Tio намочил штанишки, — повторяют они, издеваясь над ним.

Луис прищуривается, глядя на меня, но меня это ни капли не смущает.

Приподнимая бедро, я перебрасываю волосы через плечо.

— Можешь звать меня мстительная Барби.

Дьявольская ухмылка появляется на его губах.

— Тогда уж не обессудь, chica.

В ту же секунду, когда он тянется ко мне, я со всех ног бросаюсь направо, ноги скользят по мокрой траве. Милия кричит, чтобы я бежала быстрее. Оглядываясь через плечо, вижу, что Луис практически наступает мне на пятки. Изменяю направление и проскакиваю под его рукой, снова ускользая от него.

Взрыв аплодисментов слышится в воздухе, подбадривая меня. И это стоит того. Однако понимаю, мое время на исходе.

Луис хватает меня за запястье и дергает назад, его руки удерживают мою талию. Смеясь, я борюсь, чтобы освободиться, когда он несёт меня к ожидающему шлангу, но удача не на моей стороне.

— Милия, быстрей хватай шланг, чтобы он не успел.

Моя милая маленькая партнерша по преступлению бежит за ним, но недостаточно быстро. Матео хватает шланг первым и передает его Луису.

Маленький паршивец. Надо добраться и до него.

Держа шланг над моей головой, Луис поливает меня водой. Я кричу и смеюсь, умоляя о пощаде.

Только через несколько мгновений он, наконец, освобождает меня, отбрасывая шланг в сторону. Я выжимаю волосы, и у меня немного колет в боку от такого безумного смеха.

Луис обхватывает меня за плечи и тянет к себе.

— Добро пожаловать в семью, Барби.

С улыбкой смотрю на него, его слова стоят того, что я вымокла и мне холодно. Мои глаза находят Гейба, он стоит среди группы людей там, где я его и оставила. На губах намек на ухмылку, но в его взгляде есть нечто большее, то, от чего мое сердце пропускает удар.

Лишь видя один этот взгляд, я понимаю, что все минуты унижения, которые я пережила сегодня, стоили того.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТЬ

Гейб

К тому времени, как мы добираемся до моего таунхауса, солнце уже садится. Похоть пульсирует по моим венам, когда мы идем по дорожке к моей двери, присутствие СиСи рядом не помогает моему самообладанию. Я всю неделю думал об этом. Времени, когда мы, наконец, останемся одни, и я смогу прикоснуться к ней и попробовать на вкус каждый дюйм ее тела.

Тонкие прядки волос все еще прилипают к ее шее, а по-прежнему влажный наряд демонстрирует все невероятные округлости, которые она скрывает под ним.

Гордость наполняет мою грудь, когда я вспоминаю, как она сражалась с моими братьями. И, должен признать, она отлично уделала Луиса. Моя семья зауважала ее, и я тоже стал уважать ее еще больше. Черт, да к тому времени, как все было сказано и сделано, даже бабуля улыбалась. Она идеально вписалась в нашу компанию.

И чувствовала себя в своей тарелке.

Когда мы делаем последние шаги к двери, ее сладкий запах наполняет мой нос, каждое легкое прикосновение ее плеча к моему, словно сжигает меня изнутри.

Отпирая дверь, я отодвигаюсь, чтобы она вошла внутрь, а затем включаю свет. Она снимает туфли и идет дальше, исследуя мою обитель.

Моя квартира скромная. Простая. Далека от того, к чему она привыкла, но она моя. Эта квартира была изъята за долги, а я выкупил ее у банка и привёл в порядок.

— Давно ты здесь живешь? — спрашивает она.

— Около четырех лет.

— Мне нравится. — СиСи обходит журнальный столик, проводя пальцами по блестящему дереву. — Она тебе подходит. Очень... мужская.

— Ну, мне нравится делать свойственные мужчинам вещи.

Улыбаясь, она подходит к камину и берет фотографию, на которой мы с братьями веселимся на свадьбе моего кузена прошлым летом.

— Твоя мама наверняка едва в состоянии справиться с вами, мальчишками.

Я двигаюсь, вставая за ней, обнимаю ее за талию и целую в щеку.

— Она в состоянии справиться с нами. Мама крепче, чем все мы вместе взятые.

— Согласна, — говорит она, расслабляясь в моих руках. — Сегодня вечером я действительно отлично провела время. Спасибо, что пригласил.

— В любое время, Блондиночка, но думаю до следующего семейного торжества нам надо поработать над твоим испанским.

Она смеется, звук отдает вибрацией у меня в груди.

— Поверить не могу, что эти маленькие паршивцы так поступили со мной. Я думала, у твоей бедной бабушки случится сердечный приступ.

— Бабуля знает, какие они. Она вполне способна пережить такое.

СиСи поворачивается ко мне лицом, обнимая меня за шею. Я притягиваю ее ближе, моя рука лежит чуть выше изгиба ее попки.

Идеальное место.

— Научи меня, как сказать что-нибудь по-испански, — шепчет она.

Я поднимаю бровь, удивленный ее просьбой.

— Сейчас?

— Да, сейчас.

— Что именно ты хочешь знать?

— Хм. — Она размышляет пару секунд, прежде чем удостоить меня нахальной улыбкой. — Как насчет: я думаю, ты горячий.

— Yo creo que tú estás buenísimo.

— О, так мило с твоей стороны сказать такое, спасибо, — поддразнивает она, считая себя чертовски забавной.

Хмыкаю.

— Я уже говорил тебе, поэтому я так тебя и называю, Bella.

— Ммм, да, верно, — она быстро целует меня в губы. — Мне нравится, когда ты меня так называешь. Так сильно, что я подумываю о том, чтобы сменить имя.

— Не делай этого, Блондиночка. Никому нельзя называть тебя так, кроме меня.

Улыбка появляется на ее красивых губах, она смотрит прямо на меня.

— Yo creo que tú estás buenísimo, — она повторяет предложение, обращаясь ко мне, голос низкий и чувственный, заставляет кровь в моих жилах кипеть.

— Ты можешь говорить такое только мне, понятно? — властное предупреждение превращается в рык при мысли о том, что она может адресовать эти слова кому-то другому, и я прихожу в ярость.

— Всегда только тебе, — поднимаясь на цыпочки, она дразнит меня, едва прикасаясь губами к моим губам. Мои руки сжимают влажную ткань ее наряда, и мне приходиться задействовать каждую каплю контроля, которая у меня осталась, чтобы не сорвать его с ее тела.

Атмосфера между нами накаляется, мой голод и желание обладать ею с каждой секундой становятся все сильнее и сильнее.

— А как сказать: поцелуй меня? — шепчет она.

Если бы мой член уже не был возбужден, теплое дыхание, которое я ощущаю на губах, сделало бы свое дело. Я глажу ее попку, сжимая мягкую плоть.

— Besame.

Ее глаза сосредоточены на мне, напряжение между нами сильнее, чем когда-либо.

— Bésame. — Единственное слово звучит как горячая мольба и уничтожает оставшийся у меня контроль.

Рыча, я сокращаю дистанцию между нами, и губами заявляю свои права. Овладевая, доминируя. Точно так же, как я планирую поступить с ее телом.

Сексуальные стоны вырываются из ее горла, и я поглощаю каждый из них, ощущая опьянение от своей собственной примитивной нужды.

Она тянет вверх мою футболку, ее пальцы очень настойчивы. Я отклоняюсь назад достаточно, чтобы помочь ей стянуть с меня футболку через голову, и мы снова начинаем целоваться. Ее руки исследуют мою грудь, опускаясь ниже, мышцы пресса сокращаются под ее теплыми ладонями. Она добирается до пуговицы моих джинсов и, не теряя времени, расстегивает ее.

— Черт подери, Bella. Тебе это нужно так же сильно, как и мне, да?

— Наверное, даже больше, — признается она.

Ни единого чертового шанса. Она необходима мне как воздух, которым я дышу.

Как только я опускаю руки на лямки ее наряда, она опускается передо мной на колени. Похоть разливается по моим венам, когда она смотрит на меня соблазняющим взглядом.

Порочно улыбаясь, СиСи тянет мои джинсы вниз, чтобы освободить изнывающий от желания член. Шипение вырывается из моего горла, когда она оборачивает пальцы вокруг моей плоти, настойчиво поглаживая от основания до кончика. А затем высовывает язычок, чтобы смочить губы, дразня меня и насмехаясь.

— Не вздумай шутить со мной, СиСи. Возьми его в рот.

Приказ, кажется, лишь забавляет ее.

— Не терпится, Гейб?

— Мне всегда не терпится, когда дело касается тебя.

Ее улыбка становится мягче, а затем она наклоняется и берет меня глубоко в свой горячий, влажный ротик.

— Carajo! Трахни меня. Проклятие слетает с моих губ, и я рискую упасть от ощущения ее языка на своем члене.

Провожу пальцами по ее волосам, когда она берет меня так глубоко, как может, прежде чем вернуться обратно к головке.

— Хорошая девочка. Да, да, соси мой член вот так, — стону я.

Она подползает на коленях чуть ближе, желая угодить мне. Язык кружит вокруг кончика, показывая мне шоу, прежде чем снова берет меня глубоко в рот.

— Черт побери, Bella, так хорошо, — произношу сквозь зубы, челюсть напряжена от того, как сильно я сдерживаю себя. — Ты выглядишь очень красиво с моим членом во рту. — Я зарываюсь пальцами ей в волосы, оттягивая голову назад, чтобы она взяла меня еще глубже.

Она хнычет вокруг моего ствола, дыхание становится прерывистым.

— Больше? — спрашиваю я, мой голос грубый.

Она мурлычет в ответ, потребность, отражающаяся в ее глазах, соответствует той, которая согревает мою кровь.

Я дергаю бёдрами вперед, кончик члена ударяет о заднюю стенку ее горла, пока я погружаюсь глубже. Она расслабляет челюсть, отдавая мне контроль.

— Вот это моя девочка, возьми меня. Возьми целиком.

Она так и делает. Каждый гребаный дюйм. Работает усердно и сосет меня сильнее, пока я толкаюсь быстрыми и резкими движениями.

Ощущая, что приближаюсь к краю, я пытаюсь отступить назад, но она не позволяет.

— Я сейчас взорвусь, Блондиночка. Если не хочешь, чтобы моя сперма оказалась в твоём ротике, лучше бы тебе отодвинуться.

Она стонет, прося об этом.

От ее энтузиазма огонь скользит вниз по моему позвоночнику, и я с рыком кончаю, член пульсирует, когда она глотает каждую каплю.

Это самая охрененно горячая вещь, которую я видел.

Она освобождает меня от жара своего рта и с нахальной улыбкой облизывает губы.

Что лишь подпитывает темный голод, продолжающий бушевать внутри меня. Опускаясь вниз, я поднимаю ее на ноги и поворачиваю, прижимаясь грудью к ее спине.

Плечи поднимаются и опускаются, пока она тяжело дышит, в то время как я опускаю лямки ее комбинезона вниз по рукам, толкая его к талии. Мои руки проходятся по плоскому животу, двигаясь к передней застежке лифчика. С помощью ловких движений моих пальцев, ее тяжелая грудь опускается в мои ждущие руки.

Постанывая, она опускает голову мне на плечо, выгибаясь от моих прикосновений.

Я поднимаю палец к ее рту, скользя им между губами.

— Соси.

Она кружит языком по нему так же, как делала с моим членом. А затем я использую его, чтобы поддразнить твердый маленький сосок, чувствуя, что он напрягается ещё больше.

— Гейб. — Мое имя слетает с ее губ горячим стоном.

Я поворачиваю рот к ее уху, губы касаются нежной кожи.

— Положи руки на каминную полку.

СиСи дрожит, следуя моему приказу. Я раздеваю ее до конца, мягкий материал падает к ее ногам.

— Выйди.

Она подчиняется.

— Ты сегодня такая послушная, Bella.

— Ты не представляешь, насколько я могу быть послушной, если знаю, что получу награду, — признается она, быстро дыша от нетерпения.

— Поверь мне, детка, ты получишь награду.

Раздвигаю ее ноги шире. От чего зарабатываю еще один глубокий стон. Прижимаюсь губами к ее плечу, двигаюсь по позвоночнику, пока не опускаюсь на колени позади нее. Ее симпатичная попка, едва прикрытая розовым кружевом, манит меня. Мои пальцы скользят по краю, заставляя трусики медленно опуститься вниз по ее ногам.

Я сжимаю крепкие круглые половинки, массируя мягкую плоть.

— Охрененно красиво, как и вся ты, — отводя руку назад, я звонко шлепаю сливочную плоть.

Ее крик разносится по комнате, эхом отдаваясь в каждой клеточке моего тела.

— А с отпечатком моей ладони ещё лучше, — бормочу я, успокаивая красную отметину.

— Ещё, — тяжело дыша, произносит она, толкаясь назад в поисках большего.

Шлепая другую половинку, я даю ей то, чего она хочет.

Еще один крик вырывается из нее, подпитывая потребность, кипящую у меня в крови. Повернувшись, я располагаюсь у нее между ног, голая, блестящая от желания киска в нескольких дюймах от моего рта. Я использую пальцы, чтобы открыть ее, сладкий запах заполняет мой разум.

— Пожалуйста. — Мольба слетает с ее губ, ее желание вторит моему собственному.

— Хочешь, чтобы мой рот снова оказался на твоей киске, детка?

— Очень хочу, — стонет она, толкаясь бёдрами мне в лицо.

Погружаю палец в ее узкую щёлочку, поглаживая пульсирующий клитор. Ее тело дрожит, бедра дергаются, толкаясь к моему ожидающему рту.

— Перестань дразниться, Гейб.

Ее мольба - моя погибель. Опускаю рот на ее плоть, ее вкус взрывается на моем языке и мчится по венам.

— Да! — Она хватает меня за волосы и с силой тянет их, пока трахает мой рот, не стыдясь беря то, что хочет.

Я пожираю ее, словно гребаное животное, мой язык проходится по ее клитору, затем в тугую дырочку, пока палец движется позади нее, поддразнивая запретную зону.

— О, черт! — Ее колени почти подгибаются, пальцы еще больше напрягаются в моих волосах. — Больше не могу. Я сейчас кончу.

Рычание вырывается из моей груди. Я облизываю клитор, всасывая его, пока пальцем проникаю в тугую попку. И эта комбинация отправляет ее через край.

Ее крики удовольствия наполняют мою грудь, принося удовлетворение той части меня, которую я никогда не знал. То глубокое место, куда может добраться лишь она.

Когда она перестает дрожать, я поднимаюсь вверх, целуя ее тело, лелея каждый участок кожи, пока не встаю на ноги. Поворачиваю ее голову, набрасываясь на ее рот в горячем поцелуе.

— Bella, только посмотри, как ты хороша на вкус. Я бы мог часами есть твою киску и никогда бы не устал, но прямо сейчас мне необходимо быть внутри тебя.

Нагнувшись, я подхватываю ее, поднимая вверх. Она обхватывает ногами мою талию, голая киска скользит по моему животу, когда она оставляет горячие поцелуи на моей челюсти.

Мои шаги быстры, когда я спешу к лестнице, готовый бросить ее на кровать и погрузиться в нее. Я дохожу лишь до второй ступеньки, когда она ерзает на мне, гладкая киска дразнит кончик моего члена.

— Гейб, здесь... сейчас, — стонет она.

Рычание вырывается из моей груди, когда я резко опускаю ее на спину и погружаюсь глубоко в нее. Огонь проносится по телу, ее вздох и мой стон смешиваются в горячем воздухе между нами.

— Черт, Блондиночка. Клянусь, ты создана лишь для меня.

— Боже, так хорошо, — стонет она.

— Охрененно хорошо.

Опираясь одной рукой на ступеньку над ней, я жестко и быстро трахаю ее, освобождая голод, росший всю неделю.

Каждый день.

Каждую секунду.

Я жажду ее.

Она принимает каждый дюйм, крича от жажды большего, пока впивается ногтями мне в плечи.

— Тебе нравится, когда мой член вколачивается в твою киску?

— Боже, да.

Признание лишь усиливает мою потребность в ней. Наши тела шлепают друг о друга, языки сражаются в яростной схватке за власть. Её жар сжимает меня, наслаждаясь каждым моим безумным толчком. От чего я приближаюсь к краю, понимая, что долго не продержусь.

— Ты со мной, Bella? — Дрожу я, пытаясь сдержаться.

Она смотрит мне в глаза.

— С тобой.

В этот момент все меняется. Наши глаза не отрываются друг от друга, пока мы оба устремляемся к краю. Звуки удовольствия и необходимости сливаются вместе в горячем огне, и нет ни единого шанса, что хоть один из нас после этого будет прежним.

Я первым разрываю связь, утыкаясь лицом ей в шею, пытаясь понять, что, черт возьми, она делает со мной. Осознать чувства, которые она вызывает.

СиСи обнимает меня сильнее, притягивая в место, где я мог бы жить вечно.

Как только мы восстанавливаем дыхание, я снова подхватываю ее на руки и продолжаю нести по лестнице, направляясь прямиком в душ. Там я мою ее тело, поклоняясь, исследуя и запоминая каждый изгиб.

Вина наполняет меня, когда я вижу ожог от коврового покрытия на ее спине, мои пальцы нежно касаются красной отметки.

— Больно?

— Нет, — бормочет она, откидываясь на меня. — Но даже если бы и так, оно бы того стоило.

Удовлетворенный этим ответом, я заканчиваю мыть ее, а затем несу в постель. Она ложится рядом, кладя голову мне на грудь.

Минуты проходят, пока мы лежим вместе в комфортной тишине, мои пальцы скользят вверх и вниз по ее мягкой коже, пока ее путешествуют по моей груди. В конце концов, она тянется за моей свободной рукой и скользит ладонью в мою, переплетая наши пальцы.

— Хочешь знать, что мне нравится в нас больше всего?

— Что? — бормочу я.

— Как наша кожа смотрится рядом, — тихо говорит она. — Твоя - цвета меда, а моя - светлая.

Я никогда не замечал этого раньше, но теперь, когда она упоминает об этом, я вижу поразительный контраст. Ее безупречная фарфоровая кожа рядом с моей бесспорно... идеальна.

— Это довольно круто, — соглашаюсь я. — Хотя, полагаю, все, что касается нас, потрясающее.

— Больше, чем круто, это красиво, — шепчет она, и от этого все меняется.

Я переворачиваю ее и сажусь между ее ног, мое твердое тело прижимается к ее мягкому.

— Это потому, что ты прекрасна, каждый дюйм тебя идеален, — касаюсь ее губ своими в быстрой ласке.

Улыбаясь, она проводит рукой по моему лицу.

— Хочешь знать, что мне ещё в тебе нравиться?

— Мой потрясающий характер и безумно сексуальное тело?

Она хихикает, мой любимый звук.

— Кроме этого.

— Что, Bella? — спрашиваю я.

— Прозвучит немного дико, но я странно очарована твоей челюстью, — говорит она, проводя пальцами по моему подбородку. — Не знаю почему, но мне очень сильно хочется укусить ее.

Удивительное признание заставляет меня рассмеяться.

— Я серьёзно. Потрясающая линия челюсти. Прям-таки создана для обложки GQ.

— Что ж, если это тебя утешит, я одержим твоей попкой и всегда хочу прикоснуться к ней.

— Боже, спасибо, — отвечает она с большой долей сарказма, но при этом смеётся.

Мои пальцы поднимаются к ее раскрытым губам, прослеживая контур.

— Но больше всего мне нравится твоя улыбка.

Выражение ее лица смягчается, и она улыбается именно той улыбкой, о которой я говорю, заставляя меня чувствовать то, что я не могу объяснить.

— Это было приятно, Пожарничек, — шепчет она, притягивая меня вниз для поцелуя.

Пара секунд, и я снова в огне. Потянувшись вниз, я скольжу членом между мокрыми складочками, обнаруживая, что она готова. На этот раз я вхожу в нее гораздо нежнее, медленно дюйм за дюймом наполняя ее.

Ее дыхание прерывистое, ногти царапают мою спину.

— Боже, как же мне нравится быть внутри тебя.

Если бы она только знала, что я чувствую. Постоянная потребность, которую я испытываю, касается не только ее тела, но и ее улыбки, смеха и сердца.

Эта мысль заставляет меня произнести слова, которые лишь я могу понять.

— Me estoy enamorando, Bella, muy profundamente. Я влюбляюсь Bella и очень сильно.

Ее лицо смягчается, когда она поднимает на меня глаза.

— Ты не переведешь мне, что только что сказал?

В ответ лишь ухмыляюсь.

Однажды я повторю ей это по-английски, но не сейчас. Вместо этого, с каждым толчком, поцелуем и прикосновением, я показываю ей то, что не могу заставить себя произнести вслух.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТЬ

СиСи

— Курицу надо варить до тех пор, пока она не станет мягкой настолько, что ее можно будет размять вилкой, — объясняет Марисоль, вытаскивая куриную грудку из кипящей кастрюли и помещая на разделочную доску. Она берет вилку и зубцами снимает с мяса шкурку. — Видишь, как легко теперь разобрать ее на кусочки?

Я киваю и притворяюсь, что все понимаю, на самом деле стараясь не вспоминать, как выглядел этот кусок мяса, прежде чем она его сварила.

От чего вздрагиваю.

Засовываю подальше свое отвращение, потому что это для Гейба. Мужчины, который владеет не только каждым дюймом моего тела, но и моим сердцем. За очень короткий промежуток времени он стал много значить для меня, и я обнаружила, что хочу выйти из зоны комфорта, сделав для него что-то особенное. Что-то такое, что я никогда раньше ни для кого не делала. А это значит - научиться готовить его любимую еду. Сегодня вечером, после того, как он закончит смену, я собираюсь удивить его.

Марисоль пихает вилку мне в руку.

— Продолжай разбирать на кусочки, а я соберу остальные наши ингредиенты.

Стараюсь подавить отвращение при виде того, насколько этот кусок твёрдый. У меня никогда не было проблем с мясом, но это было до того, как я увидела его сырым.

— Вот так? — спрашиваю я, показывая ей, чтобы убедиться, что все не испорчу.

— Да, идеально, — хвалит она, похлопывая меня по плечу.

Чувствуя гордость, я продолжаю вверенную мне задачу.

— Еще раз спасибо, что помогаете мне. Мы с мамой близки, но она так же далека от готовки, как и я. Мы можем сходить вместе за покупками, но уж точно не в состоянии ничего приготовить.

— Не надо меня благодарить. Я очень обрадовалась, когда ты позвонила, и, уверена, Гейбу понравится такой сюрприз.

Ее воодушевление передаётся мне.

— Знаешь, а ты ему очень нравишься, — добавляет она, ее всезнающие глаза ищут мои.

— Вы так думаете?

— Я знаю. Видела, как он смотрел на тебя, когда ты играла с детьми. В его глазах была написана любовь.

Надежда наполняет мою грудь, распространяясь по всему телу. Этот мужчина начинает нравиться мне все больше и больше, так что ее слова очень важны для меня.