Скрывая улики [компиляция]

Глава 1

^{Лос-Анджелес, пятница, 28 августа 2009 года, 10.25 утра.}

— Алло… Детектив Хантер у телефона.

— Здравствуй, Роберт, у меня для тебя сюрприз.

Роберт остолбенел, чуть не выронив чашку с кофе. Этот металлический голос был ему известен очень хорошо. Он знал, что через прибор для искажения голоса с ним говорит сумасшедший убийца, любитель жестоких игр. Убийца, который выбрал детектива из отдела по тяжким преступлениям (ОТП) Роберта Хантера в партнеры по своим играм. И еще он знал, что, когда этот голос раздается в телефонной трубке, это означает только одно: новое мертвое, изувеченное тело.

— Давно не видел своего напарника?

Роберт обежал глазами комнату, тщетно высматривая Карлоса.

— Кто-нибудь сегодня говорил с Карлосом? — крикнул он на весь офис, нажав перед этим кнопку выключения звука на мобильном телефоне.

Полицейские молча обменялись озадаченными взглядами, и Роберт понял, каков будет ответ, еще до того, как его услышал.

— Сегодня нет, только вчера, — сказал детектив Морис, качая головой.

Роберт снова нажал кнопку на телефоне, включая звук.

— Что ты с ним сделал?

— Теперь ты меня внимательно слушаешь?

— Что ты с ним сделал? — настойчиво повторил Роберт.

— Как уже было сказано, это сюрприз, — раздался металлический смешок. — Но я дам тебе еще один шанс что-нибудь изменить. Может, на этот раз постараешься. За час ты должен доехать до прачечной в подвале дома номер 122 на Пасифик-Элли в Южной Пасадине. Приведешь за собой дружков — живым его не увидишь. Не успеешь за час — живым его не увидишь. И уж поверь мне, Роберт, умирать он будет долго и мучительно.

Голос в трубке смолк.

Глава 2

Роберт бежал по лестнице заброшенного дома в восточном Лос-Анджелесе, перескакивая через несколько ступенек. Чем дальше он спускался, тем становилось темнее и жарче. Рубашка на нем промокла от пота, тесные ботинки страшно жали ноги.

— Где тут эта чертова прачечная? — пробормотал он себе под нос, спустившись в подвал.

Ему показалось, что в конце темного коридора тускло блеснула полоска света из-под закрытой двери. Он побежал к ней, громко зовя напарника по имени.

Никакого ответа.

Роберт достал свой самовзводный «уайлди сервайвер» и прижался спиной к стене по правую сторону от двери.

— Карлос…

Тишина.

— Эй, малец, ты там?

Из-за двери донесся приглушенный звук удара. Роберт снял пистолет с предохранителя и набрал в легкие воздуха.

— Хрен вам!

Не отрывая спину от стены, он толкнул дверь правой рукой и хорошо натренированным движением, описав полукруг телом, вошел в комнату, отыскивая цель дулом пистолета. Невыносимый смрад мочи и рвоты заставил его отшатнуться, он сильно закашлялся.

— Карлос… — снова позвал он от двери.

Тишина.

Роберт почти ничего не видел. Свисавшая с потолка лампочка над небольшим деревянным столом в середине комнаты светила слишком тускло, чтобы можно было хоть что-то как следует рассмотреть. Он еще раз сделал глубокий вдох и шагнул вперед. От увиденного детектива замутило. Карлос был прибит гвоздями к деревянному кресту в человеческий рост, который находился внутри клетки из оргстекла. На жертве было только белье и насаженный на лоб венец из колючей проволоки. Толстые металлические шипы глубоко вонзились в кожу, по лицу текла кровь. У Карлоса был совершенно безжизненный вид. В изножье креста набралась большая лужа крови.

«Опоздал», — подумал Роберт.

Подойдя к клетке, он с удивлением увидел внутри сердечный монитор. Кривая пульса чуть поднималась через равномерные промежутки времени. Карлос был еще жив — еле жив.

— Карлос!

Тот не пошевелился.

— Эй, малец! — крикнул Роберт.

С видимым усилием Карлос приоткрыл глаза.

— Ты только погоди, друг.

Роберт оглядел полутемное помещение. Оно было довольно просторное, примерно шестнадцать на тринадцать метров, по его прикидке. Пол завален грязными тряпками, использованными шприцами, трубками для крэка и битым стеклом. В углу, справа от двери, виднелась старая и ржавая инвалидная коляска. На деревянном столе в середине комнаты стоял маленький портативный магнитофон с запиской, где большими красными буквами было выведено: «Сначала включи меня». Он нажал кнопку, и знакомый металлический голос зазвенел из крошечного динамика:

«Привет, Роберт, кажется, ты успел вовремя. — Пауза. — Ты, конечно, уже понял, что твоему другу нужна помощь, но, чтобы ему помочь, тебе придется выполнить несколько условий… моих условий. Игра очень простая, Роберт. Твой друг заперт в пуленепробиваемой клетке, так что стрелять бесполезно. На двери ты найдешь четыре цветные кнопки. Одна из них открывает клетку, остальные — нет. Задача у тебя очень простая: выбрать правильную кнопку. Если нажмешь ее, дверь откроется, и ты сможешь освободить напарника и выйти отсюда».

«Так себе шансы — один из четырех», — подумал Роберт.

«А теперь кое-что интересное, — продолжал голос. — Если нажмешь какую-нибудь из трех остальных кнопок, через проволочный венец на голове твоего друга пройдет постоянный ток высокого напряжения. Ты видел когда-нибудь, что происходит с человеком, когда через него пропускают электрический ток? — спросил голос со смешком, от которого мороз пробирал по коже. — Глаза лопаются, кожа съеживается, как жареный бекон, язык западает в горло, кровь вскипает и разрывает сосуды и артерии. Весьма драматичное зрелище, Роберт».

Сердце Карлоса забилось быстрее. Роберт заметил, что линия на мониторе замигала чаще.

«Ну а теперь самое интересное…»

Почему-то Роберт понял, что фокус с электричеством будет не единственной неожиданностью.

«За клеткой заложена взрывчатка в достаточном количестве, чтобы разнести по кирпичикам всю комнату, в которой ты находишься. Взрывное устройство подсоединено к сердечному монитору и среагирует на остановку сердца…» — На этот раз пауза длилась дольше. И Роберт, и Карлос уже поняли, что собирается сказать металлический голос.

«Бабах… и комната взлетит на воздух. Так что, Роберт, если ты нажмешь не ту кнопку, тебе не только придется наблюдать, как умирает твой друг, зная, что это ты убил его, но и самому отправиться вслед за ним».

Сердце Роберта бешено колотилось, со лба стекал пот и жег глаза, вспотевшие руки дрожали.

«Но у тебя есть выбор, Роберт. Ты можешь спастись сам, если бросишь напарника. Уходи, и пусть он умрет один. Никто ничего не будет знать, кроме тебя самого. Сможешь с этим жить? Поставишь на карту свою жизнь? Выбирай цвет, у тебя есть шестьдесят секунд». Раздался громкий гудок, и магнитофон замолчал.

Над головой Карлоса Роберт увидел табло, на котором зажглись цифры: 59, 58, 57…

Глава 3

^{За пять недель до того.}

Потирая глаза, Дженни встала из-за стола в голливудском клубе «Авангард», за которым сидела большая компания. Она надеялась, что выглядит не такой усталой, как себя чувствует.

— Ты куда? — спросил Ди-Кинг, потягивая шампанское.

Бобби Престон был самым известным наркодилером в северо-западном Лос-Анджелесе, но никто никогда не звал его по имени: все знали его как Ди-Кинга. «Ди» означало «дилер», «делец», а Кинг[12] — то, что он воротил дела с чем угодно: наркотиками, девицами, машинами, оружием — и за хорошие деньги мог достать что угодно.

Дженни была его самой сногсшибательной девушкой, непревзойденной красавицей. У нее было безупречно подтянутое, загорелое тело, а совершенное лицо и улыбка могли очаровать любого мужчину на свете, в этом Ди-Кинг нисколько не сомневался.

— Я только подкрасить губки. Сейчас вернусь, малыш. — Она послала ему воздушный поцелуй и вышла из зала для особых гостей, унеся с собой недопитый бокал с шампанским.

Дженни больше не могла пить, но не потому, что опьянела, а потому, что это была пятая ночь подряд, которую она проводила в большой компании. Она никогда не думала, что ее жизнь сделает такой крутой поворот. Ей раньше и в голову не могло прийти, что она скатится до проституции. Ди-Кинг, правда, уверял ее, что она не какая-то уличная девка, а высококлассный эскорт для джентльменов с чрезвычайно требовательным вкусом и, разумеется, большими деньгами, но в конечном счете она занималась сексом за деньги. А это, по ее мнению, и называлось проституцией.

Большинство клиентов Дженни составляли старые миллионеры-извращенцы, которым хотелось чего-нибудь экзотического, чего они не могли получить от собственной жены. Секс у Дженни никогда не ограничивался заурядной миссионерской позой. Каждому хотелось получить за свои деньги максимум впечатлений. Связывание, БДСМ, порка, «золотой дождь», страпон, не важно что. Какой бы каприз ни пришел им в голову, она выполняла его. Но сегодня у нее была выходная ночь. Она не получала почасовую оплату. Не кувыркалась с каким-нибудь из своих пьяных в стельку клиентов. Она в клубе с боссом и должна веселиться, пока он не отпустит.

Дженни уже сто раз бывала в «Авангарде». Здесь любил потусоваться Ди-Кинг. Безусловно, весь клуб от колоссального танцпола до лазерного шоу и огромной сцены представлял собой великолепное, роскошное и фантасмагорическое зрелище. «Авангард» вмещал до двух тысяч человек и в тот вечер был набит под завязку.

Дженни пробралась к бару, ближайшему к дамской комнате, где два бармена сбивались с ног. Клуб походил на фантастический улей с красивыми людьми, которым в подавляющем большинстве не исполнилось тридцати пяти. Дженни не обратила внимания на то, что от самого ВИП-зала до бара за ней следил чей-то взгляд. Взгляд, прикованный к ней всю ночь. Более того, за ней следили последние четыре недели, переходя из клуба в клуб, из отеля в отель. Наблюдали, пока она делала вид, что получает удовольствие, ублажая всех своих клиентов.

— Привет, Дженни, ты как? Вид у тебя усталый, — сказал Пьетро, длинноволосый бармен, когда Дженни подошла к стойке. Он говорил с легким испанским акцентом.

— Все отлично, только, пожалуй, переборщила с вечеринками, — сказала она без энтузиазма, мельком посмотрев на себя в зеркало за стойкой.

В тот вечер ее гипнотические голубые глаза отчасти утратили свой блеск.

— Нет покоя грешникам, да? — отозвался Пьетро, несмело улыбаясь.

— Сегодня нет, — улыбнулась Дженни в ответ.

— Что тебе налить?

— Да нет, ничего не надо. Я и это-то никак не допью. — Она подняла бокал с шампанским и соблазнительно подмигнула. — Просто захотелось выйти на минутку.

Пьетро и Дженни флиртовали пару раз, но он никогда не пытался сойтись с ней поближе. Он знал, что это девушка Ди-Кинга.

— Ладно, если надумаешь выпить, крикни.

Пьетро вернулся к своим коктейлям и бутылкам, которые так и мелькали у него в руках. Темноволосая женщина с другого конца стойки, которой до смерти хотелось привлечь его внимание, кинула на Дженни злобный взгляд, говоривший: «Вали отсюда, дрянь, я первая его увидела».

Дженни провела рукой по длинным волосам пшеничного цвета, поставила бокал на стойку бара и повернулась лицом к танцполу. Ей нравилась атмосфера клуба. Все эти люди, которые веселились, танцевали, пили, находили любовь. «Ну ладно, может, и не любовь, — подумала она, — но, по крайней мере, они занимаются сексом ради удовольствия, а не за деньги». Ей хотелось быть такой же, как они. Это определенно была не та красивая голливудская жизнь, о которой она мечтала, когда шесть лет назад уехала из Айдахо.

Голливуд очаровал Дженни Фарнборо, когда ей исполнилось двенадцать лет. Кинотеатр стал ее убежищем от вечных скандалов между излишне агрессивным отчимом и чересчур покорной матерью. Кино стало ее спасением, ковром-самолетом, который уносил ее в места, где она никогда не бывала, и ей хотелось стать его частью.

В четырнадцать лет она получила свою первую работу — продавала попкорн в кинотеатре, и навязчивая идея стать кинозвездой начала подчинять себе ее жизнь. Дженни экономила каждый заработанный цент и к шестнадцатому дню рождения накопила достаточно, чтобы навсегда уехать из этого богом забытого городишки. Она поклялась, что никогда не вернется в Айдахо. Дженни так и не узнала, что ее мать отравилась снотворным всего через неделю после ее отъезда.

Голливуд оказался именно таким, каким она ожидала его увидеть. Волшебной страной, наполненной красивыми людьми, светом и фантазиями, но жесткая реальность жизни в городе ангелов была далека от иллюзий, которые она питала. Сэкономленных денег хватило ненадолго, а без профессиональной подготовки отказы кинодеятелей накапливались, как груды грязного белья. Прекрасная мечта постепенно начала превращаться в кошмар.

Дженни познакомилась с Ди-Кингом через Венди Лоутроп, такую же выбивавшуюся из сил фантазерку, мечтавшую стать актрисой. Поначалу Дженни отвергала все предложения, которые он ей делал. Ей уже приходилось слышать немало историй о том, как красивые женщины приезжают в Голливуд, мечтая стать звездами, а заканчивают на панели или в порнофильмах. Дженни решила не сдаваться. Она не хотела превратиться в героиню очередной такой несчастливой истории, но в конце концов гордость была вынуждена уступить инстинкту самосохранения, и через несколько месяцев телефонных звонков и дорогих подарков Ди-Кинг заполучил себе новую девицу.

Дженни не заметила, как чья-то рука подлила в ее бокал бесцветную жидкость. Она смотрела на танцующую толпу.

— Эй, красавица, можно тебя чем-нибудь угостить? — спросил ее высокий светловолосый мужчина с широкой улыбкой, который стоял справа от нее.

— У меня уже есть бокал, но все равно спасибо, — вежливо ответила она, не глядя в глаза незнакомцу.

— Точно? А я бы мог заказать нам бутылку «Кристаля».[13] Что скажешь, красавица?

Дженни обернулась и посмотрела на высокого блондина. Он был одет с иголочки: темно-серый костюм от Версаче, крахмально-белая рубашка с жестким воротником и синий шелковый галстук. На его лице более всего выделялись зеленые глаза. Дженни вынуждена была признать, что мужчина довольно привлекателен.

— Как вас зовут? — Она выдавила улыбку.

— Карл. И я очень рад познакомиться, — сказал он, протягивая руку.

Вместо того чтобы пожать его руку, Дженни отпила шампанского.

— Знаете, Карл, вы очень симпатичный мужчина, с этим не поспоришь, — сладким тоном заговорила она. — Но сорить деньгами, чтобы познакомиться с девушкой, — это не самая удачная мысль, особенно в таком клубе, как этот. Как будто вы считаете, что здесь собрались одни дешевки. Если только вы не ищете себе подружку на одну ночь. Такую вы ищете? Профессионалку?

— О… нет! — Карл нервно теребил в руках галстук. — Прошу прощения, я совсем не то имел в виду.

— Значит, вы не ищете девушку на ночь, чтобы как следует развлечься? — спросила она и еще раз отпила шампанского, уверенно глядя ему в глаза.

— Конечно нет. Просто хотел чисто по-дружески предложить выпить, ну а если бы между нами вдруг проскочила искра… — Он не закончил, пожав плечами, и фраза повисла в воздухе.

Она очень нежно провела пальцами по его галстуку, а потом притянула к себе.

— Очень жаль, что не ищете, — шепнула она ему в левое ухо.

Улыбка Карла испарилась, он смутился.

— А то я бы дала вам телефон моего сутенера, он сидит вон там. — Она показала на ВИП-зал, и на ее губах заиграла язвительная улыбка.

Карл приоткрыл рот, будто хотел сказать что-то, но промолчал. Дженни допила шампанское и соблазнительно подмигнула ему, после чего отошла от стойки и направилась в дамскую комнату. Глаза по-прежнему следили за ней. «Теперь уже недолго. Скоро средство подействует».

Дженни красила губы, когда вдруг почувствовала слабость. Она поняла, что-то не так. Ни с того ни с сего ей стало жарко, как будто поднялась температура. Стены надвинулись на нее, стало трудно дышать, и она как можно быстрее пошла к двери.

Когда Дженни, спотыкаясь, вышла из туалета, картинка перед глазами поплыла, все закружилось. Она хотела вернуться за столик к Ди-Кингу, но ноги ее не слушались. Дженни едва не рухнула на пол, как вдруг ее подхватили чьи-то руки.

— Тебе плохо, красавица? Вид у тебя нездоровый.

— Мне нехорошо. Кажется, мне надо…

— Тебе надо на воздух. Здесь слишком душно. Пойдем со мной, я тебе помогу. Выйдем ненадолго.

— Но мне… — У Дженни уже начал заплетаться язык. — Надо сказать Ди… Мне надо вернуться…

— Потом, дорогая, сейчас тебе лучше пойти со мной.

Никто не заметил, как Дженни и незнакомец направились к выходу.

Глава 4

— Да, детектив Хантер у телефона.

Когда мобильный Роберта позвонил уже шестой раз, он наконец ответил на звонок. Детектив говорил тихо, медленно ворочая языком, и это выдавало, как сильно он не выспался.

— Роберт, куда ты пропал? Капитан уже два часа тебя ищет.

— Малец, это ты? Сколько времени?

Карлоса — нового напарника — Роберту дали всего неделю назад, так как его прошлый напарник и старый товарищ погиб.

— Три часа ночи.

— А день какой?

— Блин, ну ты даешь… Понедельник. Слушай, приезжай и посмотри сам на это, у нас тут убийство, да притом самого гнусного пошиба.

— А ты когда-нибудь видел, чтоб убийство было не гнусного пошиба?

— По правде сказать, здесь настоящее черт знает что, так что ты приезжай быстрее. Капитан хочет поручить дело нам.

— Угу, — безразлично ответил Роберт. — Диктуй адрес.

Он положил телефон и оглядел маленькую, темную незнакомую комнату.

— Черт, где я? — прошептал он.

Страшная головная боль и мерзкий вкус во рту напомнили ему, сколько он выпил накануне, и он поглубже зарылся головой в подушку, надеясь, что так голова будет меньше болеть. Вдруг рядом в кровати кто-то пошевелился.

— Эй, выходит, что тебе надо идти?

Это произнес женский голос, нежный и томный, со слабым итальянским акцентом. Роберт удивленно взглянул на лежавшую рядом женщину, простыня чуть прикрывала ее. В тусклом свете, поступавшем сквозь окно от уличного фонаря, он с трудом разглядел, что она привлекательна. В голове мелькнуло воспоминание о прошедшем вечере. Он был в баре, пил, ехал на такси домой к незнакомке с длинными темными волосами, ее имени он никак не мог вспомнить. Это уже третья женщина, рядом с которой он проснулся за последние пять недель.

— Да, надо идти. Извини.

Роберт говорил непринужденным тоном. Он встал с кровати и стал искать брюки; голова просто раскалывалась на части. Глаза его быстро привыкли к полутьме, и он лучше рассмотрел лицо женщины. На вид ей было лет тридцать — тридцать один. Шелковистые длинные волосы падали ниже плеч примерно на ладонь, обрамляя красивое, удлиненное книзу лицо с тонким скульптурным носом и губами. Неровная челка идеально шла ей, а темно-зеленые глаза подчеркивали ее привлекательность.

У двери в спальню Роберт нашел свои брюки и трусы с синими мишками и маленькой дыркой.

«Сейчас уже поздно стесняться», — подумал он.

— Можно воспользоваться твоей ванной? — спросил он, застегивая «молнию».

— Ну конечно, первая дверь направо, сразу как выйдешь из комнаты, — сказала она, садясь в постели и прислоняясь спиной к изголовью.

Роберт зашел в ванную и закрыл за собой дверь. Плеснув себе в лицо холодной водой, он уставился на отражение в зеркале: белки налиты кровью, кожа бледнее обычного, на лице щетина.

«Отлично, Роберт, — сказал он про себя и еще раз плеснул в усталое лицо холодной водой. — Очередная женщина, с которой ты не помнишь как познакомился, не говоря уж о том, как затем пришел к ней домой. Секс на одну ночь — это, конечно, хорошо. Только еще лучше хотя бы помнить, что он у тебя был. Надо завязывать с выпивкой».

Он выдавил на палец каплю зубной пасты и попытался почистить зубы. Вдруг новая мысль пришла ему в голову. «А что, если она проститутка? Что, если по пьяной лавочке она уговорила меня пойти с ней? Что, если теперь я должен ей денег за то, чего даже не помню?» Он торопливо проверил бумажник. Та небольшая сумма, которая у него оставалась, была на месте.

Он пригладил пятерней короткие светлые волосы и вернулся в спальню, где женщина все еще сидела в кровати, прислонившись спиной к изголовью.

— Ты там что, сам с собой разговаривал? — спросила она, сдерживая улыбку.

— Что? А, да, у меня иногда бывает, чтоб не сойти с ума. Послушай… — Он наконец отыскал рубашку, валявшуюся на полу рядом с кроватью. — Я тебе сколько-нибудь должен? — как бы невзначай спросил он.

— Что-что? По-твоему, я проститутка? — ответила она заметно оскорбленным тоном. Но даже когда она злилась, в ее голосе звучала волнующая чувственность.

«Вот черт!» Он так и знал, что вляпается.

— Нет, послушай… Дело не в этом, просто… просто со мной уже так случалось. Иногда я могу выпить лишнего и… Я совершенно не хотел тебя обидеть.

— По-твоему, я похожа на уличную девицу? — печально спросила она.

— Конечно нет, — категорически ответил он. — Даже не знаю, как такая чепуха пришла мне в голову. Извини, пожалуйста. У меня, наверное, хмель еще не выветрился. — Он тут же попытался как можно быстрее исправить положение.

Несколько секунд она смотрела на него. Тень улыбки тронула ее губы.

— Ладно, извинения приняты.

Роберт улыбнулся в ответ, с облегчением увидев, что его прием сработал.

— Ты не против, если я сделаю себе чашечку кофе перед уходом?

— У меня нет кофе, только чай, но, если чай тебе подходит, пей на здоровье. Кухня в конце коридора.

— Чай? Пожалуй, я пас. Мне нужно что-нибудь покрепче, чтобы проснуться, — ответил он, застегивая последнюю пуговицу на рубашке.

— Ты точно не можешь задержаться? Я бы что-нибудь придумала, чтобы тебя разбудить. — Она стянула с себя простыню, открывая обнаженное тело. Идеальные изгибы, грудь совершенной формы, и на всем теле ни одного волоска.

Роберт стоял и с минуту глядел на эту красивую нагую женщину, которая звала его в постель. Он прикусил нижнюю губу и тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Боль напомнила ему о том, что больше так делать не нужно.

— Поверь мне, если б я мог остаться, я бы остался.

Он уже был полностью одет и готов идти.

— Понятно. Это тебе жена звонила? — спросила она, опять накрываясь простыней.

— Что? А, нет, я не женат. Поверь мне, это по работе.

Роберту совсем не хотелось, чтобы она считала его чьим-то гулящим мужем.

Женщина какое-то время внимательно смотрела на него, потом потянулась за записной книжкой, лежавшей на столике у кровати.

— Вот мой номер. Позвони как-нибудь, если захочешь, — сказала она, застенчиво улыбаясь.

— Конечно, позвоню, — как бы между прочим ответил Роберт. Он взял бумажный листок из ее руки и поцеловал в правую щеку. — Мне пора.

— Это тебе будет стоить тысячу долларов, милый! — сказала она, нежно проводя пальцами по его губам.

— Что? — изумленно спросил он. — Но ты же…

Она уже улыбалась, глядя на него.

— Извини. Не смогла удержаться, после того как ты принял меня за проститутку.

Выйдя за дверь ее квартиры, Роберт развернул листок, который держал в руке. «Изабелла! Какое сексуальное имя», — подумалось ему. Он стал искать на улице свой старый «бьюик лесабр». Машины нигде не было видно.

— Вот черт! Я же был слишком пьян, чтобы садиться за руль, — выругал он себя и потом остановил первое попавшееся такси.

Данная Карлосом информация завела Роберта к черту на кулички. Литл-Тухунга-Кэньон-роуд в Санта-Кларите длиной двадцать девять километров тянется от Медвежьей границы до бульвара Футхилл на Лейквью-Террас. Порой от живописного вида лесов и гор просто захватывало дух. Вскоре такси уже ехало по узенькой, ухабистой грунтовой дороге, окруженной холмами и зарослями кустарника. Тьма и пустота действовали угнетающе. Через двадцать минут они наконец-то выехали на неровную дорожку, которая вела к старому деревянному дому.

— Кажется, приехали, — сказал Роберт, протягивая шоферу все деньги, которые нашел в кармане.

Дорожка была длинная и узкая, ровно такой ширины, чтобы проехала машина стандартного размера. Ее окружал густой, непроходимый кустарник. Повсюду вокруг дома стояли машины полиции и других служб, так что это походило на дорожный затор в пустыне.

Карлос стоял перед деревянной развалюхой и разговаривал с экспертом из криминалистической лаборатории, оба держали в руках фонарики. Роберту пришлось проталкиваться к ним сквозь мешанину машин.

— Господи, ну и дыра… проедешь чуть дальше и, считай, уже в Мексике… Здорово, Питер, — сказал Роберт, кивая криминалисту.

— Тяжелая ночка? Ты так выглядишь, как я себя чувствую, — сказал Питер и язвительно осклабился.

— Ага, спасибо, ты тоже отлично выглядишь, когда ждешь ребеночка? — спросил Роберт, похлопывая ладонью по пивному животу Питера. — Ну что здесь такое?

— Я думаю, тебе лучше посмотреть самому. То, что там, внутри, трудно описать. Там сейчас капитан, он сказал, что хочет сначала поговорить с тобой, прежде чем запустить экспертов, чтобы они вычистили весь дом, — сказал Карлос с тревожным видом.

— С какой стати тут взялся капитан? Он же никогда не выезжает на место преступления. Он знает жертву?

— Я знаю не больше тебя, но, по-моему, вряд ли, ее вообще трудно узнать. — Реплика Карлоса заставила Роберта поморщиться от неприятного предчувствия.

— Значит, это труп женщины?

— Женщины, если можно так выразиться.

— Что с тобой, малец? Ты как будто не в себе.

— У меня все нормально, — заверил его Карлос.

— Его пару раз вырвало, — прокомментировал Питер с новой ухмылкой.

Роберт минуту глядел на Карлоса. Он знал, что тот не в первый раз видит убийство.

— Кто нашел тело? Кто вызвал полицию?

— Кажется, это был анонимный звонок в 911, — ответил Карлос.

— Ну, отлично, опять аноним.

— На, возьми мой, — сказал Карлос, передавая Роберту фонарь.

— Дать тебе с собой бумажный пакет? — пошутил Питер.

Роберт не обратил внимания на его шутку и задержался на несколько секунд, чтобы осмотреть дом снаружи. Входной двери не было. Большей части деревянных панелей с передней стены не хватало, и сквозь оставшиеся доски пола проросла трава, из-за чего прихожая была похожа на лужайку. По крошкам отшелушившейся краски на полуразваленных подоконниках Роберт понял, что дом когда-то был выкрашен в белый цвет. Было очевидно, что там уже давно никто не жил, и это не понравилось Роберту. Тот, кто убивает в первый раз, не утруждает себя поисками заброшенного места, чтобы совершить убийство.

Слева от дома стояли трое полицейских, обсуждая вчерашний футбольный матч, все трое держали по стакану дымящегося кофе.

— Где бы и мне такой раздобыть? — спросил Роберт, показывая на стакан.

— Я тебе принесу, — ответил Карлос. — Капитан в дальней комнате слева, в конце коридора. Я туда и принесу.

— Тяжелая работка, парни? — крикнул Роберт троим полицейским, которые равнодушно оглянулись на него и продолжили обсуждать игру.

В доме стоял странный запах, смесь гнилого дерева и канализации. В первой комнате смотреть было не на что. Роберт включил фонарь и вышел через дверь в дальнем конце в длинный и узкий коридор, который вел к другим четырем комнатам, они располагались по две с каждой стороны. Молодой полицейский стоял у последней двери слева. Идя по коридору, Роберт быстро заглянул в каждую комнату. Он не увидел там ничего, кроме паутины и старого мусора. Из-за скрипучих досок пола дом казался еще более зловещим. Когда Роберт подошел к стоявшему на страже полицейскому, его пробрал неприятный холодок, как это бывало на каждом убийстве. Холод смерти.

Роберт достал значок, и полицейский шагнул в сторону, пропуская детектива.

— Проходите!

На столе у самой двери Роберт нашел обычный полиэтиленовый балахон с белыми бахилами и капюшоном. Рядом с ними стояла коробка с перчатками. Роберт облачился и открыл дверь, чтобы лицом к лицу встретить свой новый кошмар.

Когда он вошел в комнату, от жуткого зрелища, представшего перед ним, у детектива перехватило дыхание.

— Боже мой, — пролепетал он.

Глава 5

Роберт стоял в дверях большой двойной комнаты, освещенной только бегающими лучами двух фонарей — капитана Болтера и доктора Уинстона. Как ни странно, эта комната была в заметно лучшем состоянии, чем остальные. У Роберта все похолодело внутри, когда он остановил взгляд на том, что находилось перед ним.

Прямо напротив двери, примерно в метре от противоположной стены, на двух параллельно установленных деревянных шестах висело нагое женское тело. Руки широко раскинуты, колени согнуты, потому как ноги ее касались пола, так что вся она напоминала коленопреклоненную букву Y. Веревки, привязывавшие ее руки к вершинам шестов, глубоко врезались в ее плоть и засохли, и теперь темные линии кровоподтеков подчеркивали изящную форму ее тонких рук. Роберт посмотрел на лицо женщины. Его мозг пытался осознать, что же видят его глаза.

— Господи боже!

Рой мух непрестанно кружился вокруг ее тела, издавая неослабное жужжание, но к ее лицу они не подлетали. К ее лицу, с которого была ободрана кожа. К бесформенной массе мышечной ткани.

— А, Роберт, все-таки решил появиться! — Капитан Болтер стоял у дальней стены рядом с доктором Уинстоном, главным судмедэкспертом.

Роберт смотрел на женщину еще несколько секунд и затем обратился к капитану.

— С нее содрали кожу? — спросил он, стоя в дверях, в его голосе прозвучал оттенок неверия.

— Живьем… с нее содрали кожу живьем, — спокойно уточнил доктор Уинстон. — Она умерла только через несколько часов после того, как с ее лица сняли кожу.

— Вы смеетесь, наверное!

Роберт рассмотрел безлицую женщину. Из-за отсутствия кожи ее глаза выпирали из глазниц, и казалось, будто она таращится прямо на него. Челюсть провисла, и рот был открыт. Зубов там не было.

Роберт прикинул, что ей должно быть не больше двадцати пяти. Ноги, живот и руки подтянутые, было видно, что она явно заботилась о своей внешности. У нее были золотисто-пшеничные волосы, прямые и длинные, спадавшие до середины спины. Роберт не сомневался, что при жизни она была очень привлекательной.

— И это не все. Посмотрите за дверью, — сказал доктор Уинстон.

Роберт вошел в комнату, закрыл дверь и несколько секунд смотрел на нее, не понимая.

— Зеркало? — сказал он, вопросительно глядя на собственное отражение.

Он отошел в сторону, и в зеркале возникло тело женщины.

— Господи! Убийца заставил ее смотреть. Ее тело находится прямо перед зеркалом.

— Похоже на то, — согласился доктор Уинстон. — Видимо, она провела последние часы жизни, глядя на себя — обезображенную, это была не только физическая пытка, но и моральная.

— Зеркало не отсюда… — сказал Роберт, осматривая его. — Не из этой комнаты. С виду оно совершенно новое.

— Зеркало и деревянные шесты были установлены здесь специально, — подтвердил доктор Уинстон.

Дверь распахнулась, и вошел Карлос со стаканом кофе.

— Держи свой кофе, — сказал он, передавая его Роберту.

— Пожалуй, не надо, у меня что-то сегодня с желудком, и вообще я уже совершенно проснулся, — ответил Роберт, жестом отпуская его.

Капитан Болтер и доктор Уинстон оба покачали головами, показывая, что им тоже не хочется кофе. Карлос открыл дверь и выглянул в коридор.

— Держите, — сказал он молодому полицейскому, стоявшему снаружи. — По-моему, вам не помешает выпить горячего.

— Уф! Спасибо, сэр. — Полицейский удивился.

— Ерунда.

Закрыв дверь, Карлос подошел к жертве вместе с Робертом. Едкий запах заставил Роберта закрыть нос рукой. Женщина стояла коленями в луже мочи и фекалий.

— Ее продержали привязанной к этим столбам несколько часов, может быть, даже целый день. В туалет ее никто не водил, — объяснил доктор Уинстон, показывая на пол.

Карлос сморщился от отвращения.

— Как давно она умерла, док? — спросил Роберт.

— Сейчас трудно сказать точно. Температура человеческого тела падает примерно на градус с каждым часом после наступления смерти. Ее температура упала примерно на восемь градусов, что может значить, что она мертва уже восемь часов, но это зависит от обстоятельств. Летняя жара, безусловно, замедляет процесс, а я думаю, что днем здесь жарко, как в пекле. Я смогу точнее определить время смерти, после того как произведу вскрытие в лаборатории.

— Нет ни резаных ран, ни пулевых отверстий, ни странгуляционных борозд. От чего же она умерла — от лицевых ран? — спросил Роберт, глядя на торс женщины и отмахиваясь от мух.

— Без вскрытия я и этого не могу сказать наверняка, но выскажу догадку, что из-за боли и изнеможения у нее не выдержало сердце. Тот, кто сделал это с нею, держал ее в таком положении, причиняя все новую и новую боль, пока она не умерла. Убийца хотел, чтобы она страдала как можно сильнее, и он этого добился.

Роберт оглядел комнату, как будто искал что-то.

— Что это за запах? Я чувствую, что пахнет еще чем-то, вроде уксуса.

— У вас хорошее обоняние, Роберт, — сказал доктор Уинстон и показал в угол комнаты. — Там графин, в нем был уксус. Его запах чувствуется на всем теле, в основном на верхней части. Такое впечатление, что убийца периодически лил уксус на ее ободранное лицо.

— Уксус до сих пор отпугивает мух, — сказал Роберт.

— Точно так, — подтвердил доктор Уинстон. — А теперь представьте себе, через какую пытку ей пришлось пройти. Все нервные окончания на ее лице полностью обнажены. Даже слабый порыв ветра причинил бы ей невыносимую боль. Вероятно, она несколько раз теряла сознание или пыталась потерять. Помните, у нее не было век — она не могла ни защититься от яркого света, ни дать отдых глазам. Каждый раз, как она приходила в себя, первое, что она видела, это ее обезображенное голое тело. Я даже не буду говорить о том, какую боль причиняет уксус, вылитый на лишенную кожи плоть.

— Боже милостивый! — сказал Карлос, делая несколько шагов назад. — Несчастная женщина!

— Она была в сознании, когда с нее снимали кожу? — спросил Роберт.

— Вряд ли, я думаю, он использовал анестезию. Я бы сказал, что ей дали какой-то наркотик, от которого она потеряла сознание на несколько часов, пока этот психопат занимался ее лицом, а когда закончил, то привез ее в этот дом, привязал к столбам и пытал, пока она не умерла.

— Что? Вы думаете, с нее снимали кожу в другом месте? — спросил Карлос с озадаченным видом.

— Да, — сказал Роберт, прежде чем доктор Уинстон успел ответить. — Оглядись. Проверь любую комнату. Нигде ни пятнышка крови, кроме как под ее телом. Правда, я уверен, что убийца все убрал за собой, но все равно он делал это не здесь. Док, поправьте меня, если я ошибаюсь, но содрать кожу с человека — это, скорее всего, процесс очень сложный.

Доктор Уинстон молча кивнул.

— Убийце понадобились бы хирургические инструменты, свет, как в операционной, не говоря уж о времени и знаниях, — продолжал Роберт. — Значит, мы имеем здесь какого-то психопата, профессионально владеющего медицинскими навыками. Это не место преступления, здесь он просто ее бросил. Убийца оставил тело здесь, чтобы мы его нашли.

— Может быть, убийца охотник? Знаете, который умеет свежевать дичь? — предположил Карлос.

— Эти умения ему бы не помогли, — ответил Роберт. — Человеческая кожа не то что звериная шкура. Разная упругость.

— Откуда ты знаешь? Ты охотник? — заинтригованно спросил Карлос.

— Нет, но я много читаю, — небрежно ответил Роберт.

— К тому же, когда с животного сдирают шкуру, оно уже мертво, — подхватил доктор Уинстон. — Можно просто освежевать зверя, не заботясь о том, что он умрет под ножом. А наш убийца не хотел, чтобы жертва умерла раньше времени, и само по себе это дело очень тонкое. Кто бы он ни был, у него есть медицинские знания. По правде говоря, из него вышел бы отличный пластический хирург, если не считать того, что он сделал с ее зубами. Он просто их выдернул. Никакой утонченности, зато максимум боли.

— Убийца не хотел, чтобы ее опознали, — заключил Карлос.

— Он оставил нетронутыми ее пальцы, — возразил Роберт, быстро проверив руки женщины. — Зачем ему было вырывать зубы и оставлять отпечатки пальцев?

Карлос кивнул, соглашаясь.

Роберт обошел вокруг шестов, чтобы осмотреть спину женщины.

— Это не тайное убежище преступника, — уверенным тоном подтвердил он. — Это место выражения его злобы. Вот почему ее привезли сюда. Посмотрите, она же стоит в ритуальной позе. — Он обернулся к капитану Болтеру. — Этот человек убивает не в первый раз.

Капитан Болтер не удивился.

— Никто бы не смог вынести такую боль молча, — сказал Карлос. — Это идеальное место, полностью изолированное, ни соседей, никаких прохожих, которые могли бы случайно набрести на него. Она могла кричать во все горло, и никто бы не пришел.

— У нас есть какая-нибудь информация о жертве? Нам известно, кто она? — спросил Роберт, все еще осматривая спину женщины.

— Пока ничего не известно, но мы еще не проверяли отпечатки, — ответил Карлос. — Предварительный осмотр не дал ничего, не нашлось даже клочка ткани. Она явно жила не здесь, и искать в доме то, что позволило бы установить ее личность, видимо, будет просто потерей времени.

— Все равно это надо сделать, — твердо сказал Роберт. — А заявления о пропавших людях?

— Я уже проверил, — ответил Карлос. — Никто из тех, о ком заявляли в последние дни, не подходит под описание. Но опознать ее без лица… — Карлос покачал головой, обдумывая довольно сложную задачу.

Роберт окинул взглядом комнату, после чего уставился в окно.

— А что насчет следов шин у дома? Кажется, сюда можно подъехать только по одной узкой дороге. Наверняка по ней приехал и убийца.

Капитан Болтер едва заметно кивнул.

— Ты прав, это единственная дорога, которая ведет к дому, поэтому по ней проехали все полицейские и экспертные машины, причем в оба конца. Если там что и было, сейчас уже не докопаешься.

— Превосходно, черт возьми!

В комнате воцарилась тишина. Всем им уже доводилось видеть такое. Жертву, у которой не было ни одного шанса спастись от противника-психопата, — пустой холст, расписанный страшными красками смерти, — но это место преступления как будто чем-то отличалось, вызывало иное чувство.

— Не нравится мне все это, — нарушил молчание Роберт. — Совсем не нравится. Это вам не убийство под влиянием момента. Оно планировалось, и планировалось задолго. Только представьте себе, какое нужно терпение и решимость, чтобы учинить подобное зверство.

Роберт потер нос. Тяжелый запах смерти начал на него действовать.

— Может, убийство на почве ревности? Предположим, ей просто хотел отомстить покинутый любовник, — высказал Карлос новую версию.

— Нет. Это не убийство на почве ревности, — сказал Роберт, качая головой. — Тот, кто любил женщину, никогда бы не смог сотворить с ней подобное, как бы сильно она ни обидела его. Если, конечно, она не крутила роман с самим дьяволом. Ты посмотри на нее! Меня действительно беспокоит то, что на этом дело не закончится.

От слов Роберта в комнате как будто похолодало. В чем совершенно не нуждался Лос-Анджелес, так это в том, чтобы на свободе разгуливал очередной сумасшедший убийца, какой-то новый маньяк, мечтающий занять место Джека-потрошителя.

— Роберт прав, это не преступление на почве ревности. Убийца уже делал это раньше, — сказал капитан Болтер, наконец отходя от окна.

Его утверждение поразило всех.

— Вам известно что-то такое, что не известно нам? — спросил Карлос, озвучив вопрос, который вертелся на языке у всех.

— Известно. Я прошу вас обратить внимание на еще одно обстоятельство, прежде чем сюда войдут криминалисты.

Роберта с самого приезда в дом удивляло: почему не пускают криминалистов? Обычно судмедэксперты обрабатывают место преступления первыми, а потом уже пропускают детективов топтать улики, но сегодня капитан настоял, чтобы первым сцену убийства увидел Роберт. А капитан Болтер редко нарушал протокол.

— Посмотрите на ее шею ниже затылка, — сказал он, кивком показывая в сторону тела.

Роберт и Карлос обменялись встревоженными взглядами и снова подошли к мертвой женщине.

— Дайте мне что-нибудь, чтобы приподнять волосы, — сказал Роберт.

Доктор Уинстон передал ему металлическую выдвижную указку.

Когда луч фонаря осветил ее обнаженную шею, в голове у Роберта скомкались все мысли. Он не верил своим глазам, краска сошла с его лица.

С того места, где стоял Карлос, было плохо видно жертву, поэтому больше его обеспокоило выражение лица Роберта. Что бы он там ни увидел, зрелище лишило его дара речи.

Глава 6

Хотя Роберту Хантеру было сорок два, благодаря его моложавому лицу и внушительному телосложению ему можно было дать лишь слегка за тридцать. Детектив всегда одевался в джинсы, футболку и старую кожаную куртку. У него был рост метр восемьдесят три, широкие плечи, высокие скулы и короткие светловатые волосы. В нем угадывалась сознательно контролируемая сила, которую выдавали все его движения, но самой поразительной чертой были его проницательные темно-голубые глаза, говорившие об уме и непреклонной решимости.

Роберт был единственным ребенком в рабочей семье из Комптона, бедного района восточного Лос-Анджелеса. Его мать умерла от рака, когда Роберту было всего пять лет. Отец так больше и не женился, и ему пришлось устроиться на две работы, чтобы иметь возможность растить сына в одиночку.

С самого раннего детства Роберт был не такой, как все. Он умел добираться до сути быстрее большинства своих сверстников. Школа его раздражала и наводила скуку. Он закончил шестой класс меньше чем за два месяца и, чтобы хоть чем-то заняться, проштудировал учебники за седьмой, восьмой и даже девятый класс. Мистер Фрателли, директор школы, дивясь на чудо-ребенка, устроил Роберту собеседование в школе Мирмана для одаренных детей на Малхолланд-Драйв, в северо-западном Лос-Анджелесе. Доктор Тилби, мирмановский школьный психолог, предложил ему серию тестов и по результатам объявил Роберта «выдающимся». Через неделю его перевели в новую школу, причем сразу в восьмой класс. А ему было только двенадцать лет.

К четырнадцати годам он проглотил школьный курс для старших классов по английскому, истории, биологии и химии. Четыре года старшей школы спрессовались в два, а в пятнадцать он уже закончил школу с отличием. По рекомендациям всех преподавателей Роберта приняли в Стэнфордский университет «в силу особых обстоятельств». На то время там был лучший психологический факультет в Соединенных Штатах.

Несмотря на привлекательную внешность, излишняя худоба, юность и странный вкус в одежде сделали Роберта непопулярным среди девушек и легкой мишенью для хулиганов. У него не было склонности к спорту, и свободное время он предпочитал проводить в библиотеке. Он глотал книги, как пирожки. Его увлек мир криминалистики и заинтересовал образ мыслей тех индивидов, которых называют «преступниками». Получать оценки неизменно выше среднего во время учебы в университете оказалось для него проще пареной репы, но скоро Роберту надоело, что его изводят и обзывают «зубочисткой». Он решил походить в тренажерный зал и заняться тяжелой атлетикой и записался в секцию боевых искусств. К его удивлению, ему понравилось физическое напряжение тренировок. Он страстно увлекся спортом, и через год эффект стал виден невооруженным глазом. На его теле вздулись впечатляющие бугры мышц. Вместо «зубочистки» появился юноша атлетического сложения, и ему понадобилось меньше двух лет, чтобы получить черный пояс по карате. Издевательства прекратились, и девушки вдруг стали липнуть к нему как мухи.

К девятнадцати годам Роберт уже окончил факультет психологии, а в двадцать три получил докторскую степень[14] по анализу преступного поведения и биопсихологии. Его диссертация называлась «Образ мыслей преступного ума» и позднее вышла в виде книги, а впоследствии вошла в список для обязательного чтения в фэбээровском Национальном центре анализа насильственных преступлений.

Все шло хорошо, но через две недели после получения докторской степени мир Роберта перевернулся с ног на голову. В последние три с половиной года его отец работал охранником в филиале Банка Америки на бульваре Авалон. Банк подвергся ограблению, которое пошло не по плану и превратилось в перестрелку времен Дикого Запада. Отец Роберта был ранен в грудь. Двенадцать недель он пролежал в коме. Роберт не отходил от больничной койки.

Эти двенадцать недель, которые он просидел в тишине, глядя, как отец с каждым днем потихоньку уходит все дальше, изменили Роберта. Ему опротивело изучение преступных умов. Ему опротивела книжная жизнь.

Он поступил в полицию и быстро сделал себе имя. Он продвигался по служебной лестнице со скоростью локомотива и в двадцать шесть лет уже стал детективом лос-анджелесской полиции. Вскоре его приняли в отдел по тяжким преступлениям, где он стал напарником детектива Скотта Уилсона, который был старше его на тринадцать лет.

Скотту в то время уже исполнилось тридцать девять. Его рост под метр девяносто дополняли сто тридцать шесть килограммов мышц и жира. Его самой заметной чертой был блестящий шрам, обезобразивший левую сторону его бритой головы. Такой угрожающий вид всегда играл в его пользу. Никому не хотелось связываться с детективом, похожим на Шрека в гневе.

Скотт работал в полиции с восемнадцати лет, а последние девять в качестве детектива в отделе по тяжким преступлениям. Поначалу его возмущало то, что в напарники ему дали такого молодого и неопытного детектива, но Роберт быстро учился, а его способности к дедукции и анализу были по меньшей мере поразительны. С каждым новым раскрытым делом уважение Скотта к Роберту возрастало. Они стали лучшими друзьями, неразлучными и на работе, и в свободное время.

В Лос-Анджелесе всегда хватало чудовищных убийств, но не хватало следователей. Скотту и Роберту часто приходилось работать одновременно по шести разным делам. Нагрузки никогда не беспокоили их, напротив, чем труднее было дело, тем с большей энергией они за него брались. Но однажды следствие по делу об убийстве одной голливудской знаменитости чуть не стоило им полицейских значков.

В деле были замешаны Линда и Джон Спенсер, известные продюсеры звукозаписывающей компании, которые составили себе состояние на том, что выпустили подряд три рок-альбома, возглавившие все хит-парады. Джон и Линда познакомились на вечеринке после концерта, и между ними вспыхнул молниеносный роман. Через три месяца они поженились. Джон купил великолепный дом в Беверли-Хиллз. Их история казалась прямо-таки взятой из любовного романа. С виду все было просто идеальным. Они любили принимать гостей и не реже двух раз в месяц устраивали экстравагантные вечеринки у своего бассейна в форме рояля. Но их история недолго следовала романтическому книжному сюжету. К концу первого года брака их взаимная страсть как будто стихла. Обычным делом стали прилюдные и домашние скандалы, особенно когда пристрастие Джона к алкоголю и наркотикам начало сказываться на его жизни.

Одной августовской ночью после очередного семейного скандала тело Линды было найдено на кухне их дома с одним пулевым отверстием от револьвера 38-го калибра в затылке. Выстрел в духе палача. Не было ни следов борьбы или взлома, ни ссадин или синяков, которые бы остались на руках у Линды, если бы она оборонялась. Все улики указывали на Джона Спенсера. Расследование поручили Скотту и Роберту.

После ссоры с Линдой Джон исчез и был обнаружен через несколько дней, в алкогольном и героиновом угаре. На допросе он не отрицал, что в тот вечер опять поругался с женой. Он признал, что их семья проходила через сложный этап. Он помнил, как они поругались, и он ушел из дома злой, рассерженный и пьяный, но не смог вспомнить, чем занимался в эти последние дни. Алиби у него не было. Но он также утверждал, что никогда не сделал бы Линде ничего плохого. Он все равно безумно любил ее.

Расследование убийства в Голливуде с участием знаменитостей уже привлекло к себе большое внимание, и газеты поторопились подлить масла в огонь: «Богатый и знаменитый продюсер убил красавицу жену в приступе ревности». Даже мэр звонил, требуя ускорить расследование.

Обвинение доказало, что у Джона действительно был револьвер 38-го калибра, но его так и не нашли. Также без труда отыскались свидетели, которые подтвердили, что скандалы в семье Джона и Линды были обычной историей. По большей части Джон кричал на жену, а Линда только плакала. Установить, что у Джона Спенсера был взрывной характер, было делом минуты.

Скотт не сомневался в виновности Джона, но Роберт был убежден, что они взяли не того. Роберту Джон казался испуганным мальчишкой, который слишком быстро разбогател, и деньги вместе со славой довели его до наркотиков. У Джона не было приводов в полицию. В школе он был самым обычным мальчишкой хулиганистого вида: рваные джинсы, лохматые стрижки, вечно слушал тяжелую музыку.

— Ладно, пускай он скандалил с женой. Но ты найди мне хоть одну семейную пару, которая обходится без скандалов, — спорил Роберт со Скоттом. — Сколько бы они ни ругались, он ни разу не ударил Линду.

Роберт знал, из какого теста сделаны убийцы, и Джон Спенсер просто не годился на эту роль. Скотт очень доверял интуиции Роберта, но на этот раз был уверен, что напарник ошибается. Улики были попросту неопровержимы.

Несмотря на убежденность Роберта, суд продлился всего неделю. Присяжным понадобилось меньше трех часов, чтобы вынести обвинительный вердикт по всем пунктам, и Джона Спенсера приговорили к казни посредством смертельной инъекции, но приговор так и не был приведен в исполнение. Через двадцать восемь дней после осуждения Джон повесился в камере на простыне. Рядом с телом нашли записку, в которой говорилось: «Линда, скоро я буду с тобой. Мы больше никогда не будем ссориться, я тебе обещаю».

Через двадцать два дня после самоубийства Джона Спенсера в Юте арестовали чистильщика бассейнов, который работал у них в доме. В его машине отыскался револьвер Джона вместе с некоторыми принадлежавшими Линде драгоценностями и бельем. Криминалистическая экспертиза показала, что пуля, убившая Линду Спенсер, была выпущена из этого самого револьвера. Позднее и сам чистильщик сознался в убийстве.

Роберт и Скотт оказались под пристальным вниманием прессы, начальника полиции, полицейского комиссара и мэра. Их обвинили в халатности, в том, что они не сумели провести тщательное расследование. Если бы не вмешался капитан Болтер, вставший на их защиту, они лишились бы своих полицейских значков. Когда дело закрыли, Роберта и Скотта отправили в долгий отпуск. Это произошло почти шесть лет назад.

Глава 7

— Что там? Что ты увидел? — спросил Карлос у напарника, который так и не проронил ни слова.

Роберт стоял без движения, широко раскрыв глаза, глядя на знак, вырезанный на женской шее, знак, который он никогда не забудет.

Поднявшись на цыпочки, чтобы заглянуть через плечо напарника, Карлос смог посмотреть на шею мертвой женщины, но это ничего ему не объяснило. Он никогда не видел этого вырезанного на ней символа.

— Что это значит? — спросил он, надеясь, что кто-нибудь ему ответит.

Молчание.

Карлос придвинулся ближе. Символ был составлен из двух крестов, одного обычного и другого перевернутого. Для него это изображение не имело никакого смысла.

— Капитан, это что, дурная шутка? — Роберт наконец вышел из транса.

— Дурная — точно, но не шутка, — сурово ответил капитан.

— Черт, мне кто-нибудь, в конце концов, объяснит, что тут происходит? — Карлос начал терять терпение.

Роберт тихо выругался, отпуская волосы женщины, которые снова упали ей на плечи.

— Эй! — Карлос помахал рукой у Роберта под носом. — Кажется, я сегодня не надевал шапку-невидимку, так что, может, кто-нибудь соизволит мне объяснить, в чем тут дело, черт вас подери? — Он уже почти не скрывал раздражения.

Роберту показалось, что в комнате вдруг сгустились тьма и духота. В его мозгу стучал молот, раскалывая голову, из-за этого ему было трудно думать. Он потер слипающиеся глаза в последней надежде, что все это лишь дурной сон.

— Может, введешь своего напарника в курс дела, — сказал капитан Болтер, возвращая Роберта в действительность и лишая его этой надежды.

— Спасибо, — сказал Карлос, оживляясь при виде того, что у него наконец-то нашелся союзник.

Роберт по-прежнему не обращал внимания на Карлоса.

— Капитан, вы понимаете, что это значит?

— Да, я понимаю, на что это похоже.

Роберт пригладил волосы.

— Газетчики захлебнутся от восторга, когда разузнают про это дело, — продолжил он.

— Я приму меры, чтобы газетчики ничего не пронюхали, — заверил его капитан, — но ты уж постарайся выяснить, действительно ли это то, о чем я думаю.

— Да о чем вы говорите-то? — воскликнул Карлос.

Тут вмешался доктор Уинстон:

— Знаете, все, что вы должны сделать, вы можете делать снаружи. Пора уже допустить сюда экспертов, чтобы они обработали комнату. Я больше не хочу терять ни минуты.

— Сколько вам понадобится времени? Когда у нас будут хоть какие-нибудь результаты? — спросил Роберт.

— Точно сказать не могу, но, судя по размеру дома, придется работать весь день, а то и вечер до ночи.

Роберт хорошо знал порядок, теперь ему не оставалось ничего иного, как только ждать.

— Когда будете уходить, скажите криминалистам, чтобы заходили, — попросил доктор Уинстон, подходя к телу жертвы.

— Скажем, док, — отозвался Роберт, кивком подзывая Карлоса, который все еще стоял с видом растерянного ребенка.

— Мне никто ничего не объяснил, — запротестовал он.

— Пошли, подбросишь меня до моей машины, поговорим по дороге.

Роберт еще раз бросил взгляд на привязанное к шестам изувеченное тело, затем открыл дверь и вышел из комнаты, Карлос следовал за ним по пятам.

Выйдя из дома и направляясь к машине Карлоса, Роберт все еще казался обеспокоенным.

— Ну и где твоя машина? — спросил Карлос, открывая дверь своей «хонды сивик».

— А? — Мысли Роберта куда-то уплыли.

— Твоя машина! Где она?

— А, машина! В Санта-Монике.

— В Санта-Монике! Блин, это же через весь город.

— А у тебя есть другие планы?

— Теперь уже нет, — ответил Карлос. — Где именно ты ее оставил?

— Знаешь бар «Убежище»?

— Да уж, знаю. Интересно, какого черта тебя туда понесло?

— Не помню, — ответил Роберт, едва покачав головой.

— Мы часа два будем добираться отсюда до Санта-Моники. По крайней мере, успеем поговорить.

— Часа два? — удивленно переспросил Роберт. — У тебя что под капотом? Мотор от мопеда?

— А ты не заметил, какие здесь везде ухабы? У меня новая машина, и я не собираюсь ломать подвеску. Так что, пока не выедем из этих лунных кратеров на нормальную земную поверхность, я буду ехать очень медленно.

— Как скажешь.

Роберт сел в машину, пристегнулся и осмотрелся: это был рай помешанного на чистоте педанта. Внутри машина выглядела безупречно. Никаких пакетов от чипсов на полу, ни пятен от пролитого кофе на ковриках или сиденьях, ни жирных кругов от пончиков, ничего подобного.

— Елки-палки, малец, ты что, каждый день ее чистишь?

— Мне нравится, когда в машине чисто, я предпочитаю ездить в такой, а не в свинарнике, ты не согласен? — сказал Карлос гордым тоном.

— А чем это тут пахнет? Чем-то знакомым… как будто фруктовым мороженым.

— Это называется освежитель воздуха. Может, попробуешь завести такой же в своем драндулете?

— Эй, у меня прекрасная машина, а не драндулет. Ну да, она старая, но зато настоящая крепость. Не то что эти импортные дешевки.

— Между прочим, это не такая уж и дешевка.

— Конечно, конечно, — ответил Роберт, посмеиваясь. — Ладно, в общем, я сражен. Ты и квартиру можешь убрать? Имей в виду, в Беверли-Хиллз большой спрос на уборщиков, если когда-нибудь решишь уйти из сыщиков.

Карлос проигнорировал шутку Роберта, завел машину и поехал, маневрируя между полицейскими машинами, все еще толпившимися перед домом. Он изо всех сил старался не поцарапать машину о кустарник, окаймлявший узкую дорогу, и чертыхался, слыша звук скребущей по металлу ветки. Сначала Карлос ехал медленно, стараясь, чтобы машина не подскакивала на ухабах, и оба они молчали, пока не доехали до главной дороги.

Роберт много раз ездил по Литл-Тухунга-Кэньон-роуд. Если нужно успокоить нервы, то эта красивейшая дорога среди ласкающих глаза пейзажей подходит как нельзя лучше.

— Ладно, я весь внимание, — нарушил молчание Карлос. — Хватит уже тянуть паузу, как в кино, и нагнетать напряжение. Что там за чертовщина с этим знаком на шее у женщины? Судя по твоей реакции, тебе уже приходилось видеть похожее.

Только Роберт попытался найти нужные слова, как старые образы хлынули в его мысли. Он был готов проводить Карлоса внутрь кошмара — кошмара, который он долго старался забыть.

— Ты когда-нибудь слышал о Распинателе?

Карлос поднял бровь и вопросительно посмотрел на Роберта:

— Ты шутишь, что ли?

Роберт отрицательно покачал головой.

— Разумеется, слышал. Кто в Лос-Анджелесе не слышал о Распинателе! Да во всех Штатах не найдется человека, который бы не слышал о Распинателе. Больше того, я следил за всеми подробностями этого дела. А что?

— Что ты о нем знаешь?

— Хочешь похвастаться? — спросил Карлос с неловкой улыбкой, как будто ожидал очевидного ответа, но не получил никакого. — Ты серьезно? Хочешь, чтобы я рассказал тебе об этом деле?

— Сделай мне приятное.

— Ладно, — ответил Карлос, мотнув головой, как будто говоря «как хочешь». — Наверное, это было твое самое громкое расследование. Семь зверских убийств за два года. Какой-то сумасшедший религиозный фанатик. Вы с твоим прежним напарником поймали этого типа года полтора назад. Его взяли, когда он пытался уехать из Лос-Анджелеса. Если не ошибаюсь, у него в машине нашлась целая гора улик, вещи, принадлежавшие жертвам, и тому подобное. Видимо, и допрос продолжался недолго, ведь он сразу же сознался, так?

— Откуда ты знаешь про допрос?

— Ты забыл, что я тоже служу в полиции? Могу получить доступ к кое-какой информации для внутреннего пользования. Короче говоря, его приговорили к смерти и около года назад сделали смертельную инъекцию, и это была одна из самых скорых казней. Даже сам президент вмешался, да? Во всех новостях говорили.

Роберт секунду смотрел на напарника. Карлос знал историю в том виде, в каком она появилась в печати.

— Это все, что ты знаешь? А ты знаешь, почему его назвали Распинателем?

Теперь Карлос повернулся и секунду глядел на напарника.

— Ты что, пьян?

— Был несколько часов назад, — сказал Роберт, автоматически сверившись с часами.

— Так все же знают почему. Я же говорил, он был религиозный фанатик. Считал, что избавляет мир от грешников или что-то в этом роде. Проституток там, наркоманов — всех, кого приказывал ему убивать голос. Короче, его назвали Распинателем, потому что он всем своим жертвам ставил клеймо в виде распятия на тыльную сторону ладони.

Минуту Роберт сидел молча.

— Погоди-ка! Так ты думаешь, что кто-то его копирует? Я имею в виду тот странный знак на затылке убитой женщины. Если подумать, он и правда был похож на распятие, — сказал Карлос, схватывая намек Роберта.

Роберт ничего не ответил. Молчание продолжалось еще две или три минуты. Они подъехали к Сэнд-Кэньон-роуд, элитному району Санта-Клариты, и природный пейзаж сменили большие дома в окружении безупречно постриженных газонов. Роберт был рад вернуться в цивилизацию. На улицах появилось больше машин: люди поехали на работу. Деловые мужчины и женщины выходили из дверей домов в костюмах-тройках, готовясь провести еще один день в офисе. Первые лучи солнца только что окрасили небо, но новый день уже обещал стать одуряюще жарким.

— Раз уж мы заговорили об этих убийствах, можно у тебя кое-что спросить? — нарушил молчание Карлос.

— Давай, не стесняйся, — монотонным голосом ответил Роберт.

— Поговаривали, что ты или твой напарник так до конца и не поверили, что этот тип, которого вы взяли, и есть настоящий убийца, несмотря на все улики, найденные в его машине, несмотря на его признание… Это правда?

Старые воспоминания о единственном допросе, который провел Роберт с так называемым Распинателем, завертелись в его мозгу.

Щелчок…

— Среда, 15 февраля, 10.30 утра. Детектив Роберт Хантер начинает допрос Майка Фарлоу по делу 017632. Подозреваемый отказался от адвоката, — проговорил Роберт в старомодный магнитофон, сидя в одной из восьми комнат для допросов в здании отдела по тяжким преступлениям.

Напротив Роберта сидел тридцатичетырехлетний мужчина с массивной нижней челюстью, его выступающий подбородок покрывала трехдневная щетина, а темные глаза были холодны, как черный лед. Он уже начал лысеть и поредевшие черные волосы зачесывал назад. Его руки в наручниках ладонями вниз лежали на широком металлическом столе, отделявшем подозреваемого от Роберта.

— Вы уверены, что не хотите пригласить адвоката?

— Господь пастырь мой.

— Как угодно. Ваше имя Майк Фарлоу, это верно?

Мужчина поднял взгляд от наручников и посмотрел Роберту прямо в глаза.

— Да.

— И вы проживаете в доме номер пять по Сандовал-стрит, Санта-Фе?

Майк был необычно спокоен для человека, которому грозило обвинение в нескольких убийствах.

— Да, я там жил.

— Жил?

— Теперь же я буду жить в тюрьме, правильно, детектив? По крайней мере, какое-то время.

Он говорил с монотонной и ровной интонацией.

— Вы хотите попасть в тюрьму?

Молчание.

Роберт лучше всех в отделе умел вести допрос. Знание психологии позволяло ему вытягивать из подозреваемых чрезвычайно ценную информацию, иногда даже признания. Он мог читать язык тела и разоблачительные признаки, как по книге. Капитан Болтер хотел, чтобы он вытянул из Майка Фарлоу все, что только сумеет: Роберт Хантер был его секретным оружием.

— Вы помните, где находились в ночь на 15 декабря прошлого года? — Роберт имел в виду ночь накануне того, как была найдена последняя жертва Распинателя.

Майк все так же прямо смотрел на него.

— Да, помню…

Роберт подождал несколько секунд, чтобы подозреваемый договорил. Но так и не дождался.

— И где вы были?

— Работал.

— Кем вы работаете?

— Я очищаю город.

— Вы сборщик мусора?

— Да, но я работаю и для Господа нашего Иисуса Христа.

— И что же вы делаете?

— Очищаю город, — спокойно ответил он. — Избавляю этот город от грязи — от грешников.

Роберт прямо-таки чувствовал, как в наблюдательной комнате по ту сторону двойного зеркала на северной стене капитан Болтер ерзает на стуле. Роберт потер затылок правой рукой.

— Хорошо, а что вы скажете… — он пролистал записи, которые имел при себе, — насчет 22 сентября? Вы помните, где были той ночью?

Его вопрос озадачил Скотта, находившегося в комнате наблюдения.

— 22 сентября? Что такого случилось в тот день? В тот день мы не находили никакой жертвы, да и в ближайшие дни тоже. Что придумал Роберт?

Семь дат, в которые произошли убийства Распинателя, намертво врезались в память Скотта, и он был уверен, что и Роберт знает их наизусть, и ему не нужно было смотреть ни в какие записи.

— Пусть продолжает, он знает, что делает.

Это сказал доктор Мартин, полицейский психолог, который также наблюдал за допросом.

— Все то же самое. Я делал все то же самое, — ответил Майк убежденно.

Его ответ застал всех в комнате наблюдения врасплох.

— Что? — пробормотал Скотт. — Есть еще одна жертва, о которой мы ничего не знаем?

Капитан Болтер ответил простым пожатием плеч.

Роберт наблюдал за реакцией Майка Фарлоу, пытаясь влезть в его мысли, пытаясь прочитать выдающие его признаки. Учебники по психологии поведения научили Роберта следить за движениями глаз подозреваемого: вверх и налево — это значило, что он обращается к своей визуально-конструктивной способности, пытаясь создать мысленный образ, которого раньше не существовало, и это явный признак лжи; вверх и направо — это значило, что он ищет визуальные образы в памяти, поэтому, вероятно, говорит правду. Но Майк не делал глазами никаких движений, его взгляд был неподвижен, как у покойника.

— А что вы скажете по поводу тех вещей, которые мы нашли в вашей машине? Можете рассказать мне о них? Откуда они у вас? — спросил Роберт, имея в виду паспорт, водительские права и карточку социального страхования, которые нашли в бумажном пакете, спрятанном в отделении для запаски ржавого олдсмобиля «кастом-крузер» 1992 года выпуска, принадлежавшего Майку Фарлоу. Каждый из этих предметов принадлежал разным жертвам. В багажнике Майка полиция нашла еще несколько окровавленных тряпок. Кровь на них по ДНК совпала с кровью трех жертв.

— Я взял их у грешников.

— Грешников?

— Да… не стройте из себя дурака, детектив, вы знаете, о чем я говорю.

— А вдруг не знаю, может, объясните?

— Вы знаете, что мир не должен был стать таким. — У Майка на лице наконец появился первый намек на эмоцию: гнев. — Каждый день, каждую секунду совершается новый грех. Каждый день, каждую секунду мы непочтительно пренебрегаем законами, которые даны нам высочайшей властью. Люди не могут продолжать такую жизнь и дальше, не уважая нашего Господа, презирая Его писание. Кто-то должен их наказать.

— И этот кто-то — вы?

Молчание.

— По-моему, все эти жертвы были самыми обычными людьми, а не какими-то великими грешниками.

— Это потому, что у вас непрозрачная повязка на глазах, детектив. Вы так ослеплены грязью этого города, что больше не можете видеть того, что есть на самом деле. И никто у вас в полиции не может. Проститутка, которая продает тело за деньги, распространяет по всему городу болезни. — Роберт понял, что он говорит о второй жертве. — Адвокат, у которого в жизни одна цель — защищать подонков и торговцев наркотиками, чтобы оплачивать свои удовольствия, человек без морали. — Это было о пятой жертве. — Карьеристка, которая добиралась до верха по чужим постелям, она бы легла с любым самцом, лишь бы он помог ей подняться. — Шестая жертва. — Они должны были заплатить. Они должны были накрепко запомнить, что нельзя отходить от законов Божьих. Им нужно было преподать урок.

— И вы это сделали?

— Да… Я служил нашему Господу.

Его гнев испарился. Голос стал таким же безмятежным, как смех ребенка.

— Настоящий псих! — выразительно сказал Скотт в наблюдательной комнате.

Роберт налил себе стакан холодной воды из алюминиевого графина на столе.

— Хотите воды?

— Спасибо, детектив, не надо.

— Может, чего-нибудь другого… кофе, сигарету?

Майк ответил простым качанием головы.

Роберт никак не мог раскусить Майка Фарлоу. Его интонация или выражение лица не изменялись, он не делал внезапных движений. Его глаза оставались мертвенно-холодными, лишенными всякого чувства. Руки лежали неподвижно. У него не потели ни ладони, ни лоб. Роберту требовалось время.

— Вы верите в Бога? — спокойно спросил Майк. — Вы молитесь, чтобы покаяться в грехах?

— Я верю в Бога. Но я не верю в убийство, — ровно ответил Роберт.

Глаза Майка были устремлены на Роберта, как будто они поменялись ролями, как будто это он пытался разгадать реакцию Роберта. Роберт был готов задать новый вопрос, но Майк заговорил первым:

— Детектив, может, прекратим эту болтовню и перейдем сразу к делу? Спрашивайте меня о том, для чего мы здесь сидим. Просите, и дано будет вам.

— А для чего мы здесь сидим? Что это такое, о чем я должен вас спрашивать?

— Вы хотите знать, я ли совершил те убийства. Вы хотите знать, я ли тот, кого зовут Распинателем.

— И это вы?

Майк в первый раз отвел взгляд от Роберта. Теперь его глаза остановились на двустороннем зеркале на северной стене. Он знал, что находится там, с другой стороны. Напряжение в наблюдательной комнате росло и было готово взорваться. Капитан Болтер мог бы поклясться, что Майк посмотрел прямо на него.

— Я не выбирал себе прозвище, это все журналисты. — Его глаза снова вернулись на Роберта. — Но это правда, это я освободил их души от оков грешной жизни.

— Черт меня подери… у нас есть признание. — Капитан Болтер едва мог скрыть свое волнение.

— Да, чтоб мне провалиться! И Роберт расколол его за какие-нибудь десять минут. Вот молодчина, — улыбаясь, ответил Скотт.

— Если вы Распинатель, то вы сами выбрали себе прозвище, — продолжал Роберт. — Вы клеймили жертв. Вы выбрали себе знак.

— Они должны были покаяться. Знак нашего Господа освободил их души.

— Но вы не Бог. У вас нет власти освобождать. Не убий, не так ли говорится в одной из заповедей? Разве то, что вы убили этих людей, не делает вас самого грешником?

— Нет греха на том, кто действует во имя Божье. Я делал Божье дело.

— Зачем? Неужели Бог ушел в отпуск? Зачем Бог стал бы просить вас убивать кого-то во имя Его? Разве Бог не милосерден?

На губах у Майка в первый раз появилась улыбка, открывая желтые зубы в никотиновых пятнах. В нем было что-то зловещее. Что-то иное, что-то почти нечеловеческое.

— Меня от этого типа озноб пробирает. Может, прекратим допрос, он же признался, чего тут еще рассусоливать, — сказал Скотт в явном раздражении.

— Подождем еще несколько минут, — ответил доктор Мартин.

— Как хотите… Я ухожу, с меня хватит.

Скотт открыл дверь и вышел в узкий коридор на третьем этаже отдела.

Роберт взял листок бумаги, написал на нем что-то и сунул Майку через стол.

— Вы знаете, что это такое?

Глаза Майка опустились на бумажный листок. Он разглядывал его секунд пять. По движению его глаз и непроницаемо хмурому выражению лица Роберт понял, что Майк понятия не имеет о том, что означает рисунок на бумаге. Ответа Роберт так и не получил.

— Ладно, тогда позвольте спросить вас вот о чем…

— Все, хватит с меня вопросов, — обрезал Майк. — Вы видели, что я сделал. Вы знаете, что это сделал я. Вы услышали то, что хотели услышать. Не нужно больше никаких вопросов. Я сыграл свою роль.

Майк закрыл глаза, сложил руки и зашептал молитву.

— Да, правда. Я никогда не верил, что убийца — он, — наконец ответил Роберт на вопрос Карлоса, выныривая из потока воспоминаний.

Хотя было только начало седьмого утра, уже становилось жарко. Роберт нажал кнопку на пассажирской двери, и стекло плавно опустилось. Они повернули на шоссе Сан-Диего, и роскошные особняки Санта-Клариты сменились шумными улицами.

— Хочешь, включу кондиционер? — спросил Карлос, копаясь с приборной доской.

Роберт ездил на старом «бьюике», у которого не было ни одного дорогого наворота, как у современных машин. Ни кондиционера, ни окошка в крыше, ни окон и зеркал на электрическом приводе, но это был «бьюик», «мощный, чисто американский зверь», как любил называть его Роберт.

— Не надо, пусть лучше так, природный лос-анджелесский смог, от него все равно не закроешься.

— Но почему ты думаешь, что вы взяли не того? Вы же нашли у него в машине все доказательства, к тому же он сам сознался. Что тебе еще нужно? — спросил Карлос, снова возвращаясь к разговору о Распинателе.

Роберт наклонил голову к открытому окну, и встречный ветер взлохматил его волосы.

— Ты знаешь, что мы так и не нашли ни одной улики ни на одном из семи мест преступлений?

— Да, я слышал, как об этом говорили, но думал, что вы просто не хотели выдавать подробностей.

— Это чистая правда. Мы со Скоттом прочесали каждый дюйм, да и криминалисты тоже, но так ничего и не нашли — ни отпечатка, ни волоска, ни ниточки… ничего. Абсолютный вакуум. — Роберт замолчал, снова подставляя лицо ветру. — За два года убийца не допустил ни единой ошибки, не оставил после себя ни единой зацепки, не совершил ни единого промаха. Он был словно привидение. Мы ничего не сумели выяснить, ни одной зацепки. Мы не знали ни куда двигаться дальше, ни кто в принципе мог быть этим убийцей. И вдруг откуда ни возьмись мы берем его тепленьким со всей этой дребеденью в машине? Что-то не складывается. Как может один и тот же человек одновременно быть и самым скрупулезным преступником на свете, и самым невнимательным?

— Как же вы его взяли?

— В полицию позвонил аноним через несколько недель после того, как нашли седьмую жертву. Кто-то увидел подозрительную машину, у которой на багажнике были пятна, похожие на кровь. Звонивший успел записать номер, и машину остановили на выезде из Лос-Анджелеса.

— Машину Майка Фарлоу?

— Точно, и в его машине лежали все улики, просто как на блюдечке с голубой каемочкой.

Карлос нахмурился. Он начал понимать ход мыслей Роберта.

— Да, но известно, что семь матерых преступников попались именно так: кто — потому что нарушил правила дорожного движения, кто — по какой-то другой мелочи. Может быть, он был скрупулезен на месте преступления и невнимателен в обычной жизни.

— Меня это не убеждает, — ответил Роберт, покачав головой. — А еще во время допроса он постоянно называл меня детективом.

— А как он должен был тебя звать?

— Распинатель звонил мне на мобильный и рассказывал, где находится тело новой жертвы, вот как мы их и находили. Я единственный вступал с ним хоть в какой-то контакт.

— Почему ты?

— Я так и не узнал, но каждый раз, когда убийца мне звонил, он всегда называл меня по имени, всегда просто Робертом и никогда детективом. — Роберт помолчал. Он собирался сбросить на Карлоса атомную бомбу. — Но решающим моментом было, когда я спросил его насчет знака с распятием, которым он клеймил кисти рук у своих жертв. В своем роде он согласился, сказал, что знак Господа нашего освободил их, или что-то в этом духе.

— Ну да, он же был религиозный психопат, к чему ты клонишь?

— Я показал ему знак, которым пользовался Распинатель, и я уверен, что он его не узнал.

— Не узнал распятие? — Карлос поднял обе брови.

— Распинатель никогда не клеймил распятием ладонь жертвы. Мы придумали эту байку для журналистов, чтобы нас не одолевали имитаторы и разные психи, которые хотят привлечь к себе внимание.

У Карлоса сперло дыхание, он почувствовал, как по спине побежал неприятный холодок.

— На самом деле Распинатель вырезал на шее жертвы со стороны спины, — Роберт показал на свой затылок, — странный символ, похожий на распятие из двух крестов, одного обычного и другого перевернутого. Вот каково было его настоящее клеймо.

Слова Роберта застали Карлоса врасплох. В его памяти мелькнула сцена в старом деревянном доме. Женское тело. Лицо без кожи. Вырезанный на шее знак. Знак Распинателя.

— Что? Ты сочиняешь? — Карлос на секунду отвлекся от дороги, чтобы посмотреть на него.

— Следи за дорогой! — Роберт заметил, что они чуть не проехали на красный свет.

Карлос снова повернулся к дороге и резко нажал на тормоза, тело Роберта швырнуло вперед, словно торпеду. Его удержал привязной ремень, но он по инерции отпрянул назад, его голова резко дернулась назад и ударилась о подголовник.

— Черт! Теперь опять голова разболелась, большое спасибо, — сказал Роберт, потирая виски обеими руками.

Последнее, о чем думал Карлос, — это о головной боли своего напарника. Слова Роберта все еще звучали в его ушах.

— Что ты хотел сказать? Что кто-то узнал про настоящий знак Распинателя и воспользовался им?

— Сомневаюсь. О нем знали совсем немногие. Только несколько человек из отдела и доктор Уинстон. Мы не распространяли никакой информации об убийце. Этот знак, который мы видели сегодня, он точно его повторяет.

— Черт, ты хочешь сказать, что он воскрес из мертвых? Или что?

— Я хочу сказать, что Майк Фарлоу не был Распинателем, как я всегда и подозревал. Убийца все еще на свободе.

— Но он же сознался. Какого черта он бы стал сознаваться, если знал, что ему не выпутаться? — почти прокричал Карлос.

— Может быть, он просто хотел прославиться, точно не знаю. Слушай, я не сомневаюсь в том, что Майк Фарлоу был настоящий псих, причем помешанный на религии, но он просто не тот, кого мы искали.

— Но каким же образом все эти улики оказались в его машине?

— Возможно, его подставили, кто знает.

— Подставили? Но единственный, кто мог его подставить, — это сам Распинатель.

— Вот именно.

— Почему же он вдруг вернулся? Почему сейчас?

— Я и сам пытаюсь это понять, — ответил Роберт.

Карлос сидел неподвижно, уставясь на Роберта. Ему нужно было время, чтобы все осознать. Это объясняло реакцию Роберта при виде знака, вырезанного на шее мертвой женщины. Возможно ли, что полиция действительно арестовала не Распинателя? Неужели он до сих пор на свободе? Неужели государство отправило на тот свет невинного человека? Поскольку после казни Майка Фарлоу убийства прекратились и это, казалось бы, подтверждало, что он Распинатель, даже Роберт начал верить в его виновность.

Они сидели и молчали. Роберт чувствовал, что мозг Карлоса пытается переварить новые сведения, пытается понять, зачем кому-то сознаваться в преступлении, которого он не совершал.

— Если это так, то, похоже, мы скоро это выясним, — сказал Роберт.

— Да? Почему? Как мы это выясним?

— Ну, начать с того, что если это тот же убийца, то криминалисты ничего не найдут, это будет еще одно абсолютно чистое место преступления… Зеленый.

— Что?

— Зеленый свет загорелся.

Карлос завел свою «хонду» и надавил на газ. Ни один из них не проронил ни слова, пока они не доехали до Санта-Моники.

Бар «Убежище» располагался у самого конца Вест-Ченнел-роуд, подходящего к пляжу. Сам пляж Санта-Моники находится буквально через дорогу, делая «Убежище» самым популярным местом ночных развлечений в районе Вестсайда. Карлос был там лишь один раз. Покачивающиеся занавески отделяли бар, отделанный в морском стиле, от главного зала, украшенного фотографиями Санта-Моники 1920-х годов. Выше располагался чердачный этаж, который выходил во внутренний дворик, уставленный стульями с низкими спинками. Это было место, очень популярное среди молодежи и совершенно не того типа, в котором Карлос представлял себе Роберта.

Его машина была припаркована в нескольких метрах от входа. Карлос остановился прямо за ней.

— Мне бы хотелось еще раз взглянуть на этот дом, когда закончат криминалисты, что скажешь? — спросил Роберт, доставая из кармана ключи.

Карлос не мог встретиться глазами с напарником.

— Эй, малец, что с тобой?

— Ничего, — наконец сказал Карлос. — Да, хорошая мысль.

Роберт вышел из блестящей «хонды» и открыл дверь своего старого битого «бьюика». Заводя мотор, он думал только об одном: «Нельзя, чтобы это было его первое дело».

Глава 8

Ди-Кинг, мягко говоря, не очень хорошо воспринимал, если какая-нибудь из девочек делала ему ручкой. Дженни покинула его компанию в «Авангарде» три ночи назад, и с тех пор он ничего о ней не слышал. Ди-Кинг отличался от остальных лос-анджелесских сутенеров тем, что не бил своих девочек. Если какая-то из них решала, что с нее достаточно, и хотела выйти из дела, он относился к этому нормально, при условии, что она не уходила работать к другому сутенеру и не прихватывала с собой его денег.

Самым легким в его деле было находить новых девиц. Каждый день сотни молоденьких красавиц приезжают в Лос-Анджелес за голливудской мечтой. Каждый день эти мечты сотнями разбиваются о суровую реальность города ангелов. Нужно просто знать, к каким девушкам подходить. К отчаявшимся и оставшимся без гроша — к тем, кому нужна была быстрая помощь, к тем, кто мечтал о такой жизни, которую Ди-Кинг как раз и мог им предложить. И если какая-то из девушек хотела выйти из дела, ей нужно было только сказать об этом, и замена нашлась бы тут же, за ближайшим углом.

Ди-Кинг велел Джерому, своему главному телохранителю, выяснить, куда подевалась Дженни. Почему она не позвонила? И почему она, что хуже всего, не явилась на встречу с клиентом прошлой ночью? Ди-Кинг не терпел, когда срывалась встреча с клиентом. Это плохо отражалось на его бизнесе, поскольку даже нелегальный бизнес держится на деловой репутации. Ди-Кинг подозревал что-то неладное. Дженни была его самой надежной девушкой, и он был уверен, что если бы она попала в беду, то обязательно позвонила бы.

По правде говоря, он испытывал к ней особую симпатию. Дженни была милая девушка, всегда улыбалась и отличалась фантастическим чувством юмора — то есть теми качествами, которые играли большую роль в ее работе. Когда Дженни стала работать на Ди-Кинга, она сразу сказала ему, что будет заниматься этим только до тех пор, пока не накопит достаточно денег, чтобы встать на ноги. Он уважал ее решение, но пока она приносила ему самую большую прибыль среди девушек и пользовалась большой популярностью у богатых и уродливых козлов, входивших в перечень его клиентов.

Когда Джером возвратился, Ди-Кинг занимался утренней зарядкой — плавал по своему бассейну почти олимпийского размера: двадцать пять раз туда и обратно.

— Босс, извините, но хороших новостей нет.

Вид у чернокожего, коротко стриженного Джерома с кривым носом, ломанным несколько раз, был пугающий. Роста в нем было метр девяносто, а веса — полтора центнера. На лице выделялись квадратный подбородок и молочно-белые зубы. Джером едва не стал чемпионом мира в тяжелом весе, но попал в автомобильную аварию, после которой его почти парализовало ниже пояса. Ему понадобилось четыре года, чтобы снова научиться ходить, а к тому времени у него уже не осталось шансов завоевать чемпионский титул. Он кончил тем, что стал работать вышибалой в одном из голливудских ночных клубов. Когда Ди-Кинг увидел, как Джером в одиночку справился с компанией семерых футболистов, которые однажды ночью решили нарваться на неприятности, он тут же предложил Джерому работу со значительным повышением зарплаты.

Ди-Кинг вылез из бассейна, надел чистый белый халат со словом «Кинг», вышитым большими золотыми буквами на спине, и сел за столик у края бассейна, где его ждал завтрак.

— Джером, у меня нет никакого желания это слышать. Я не хочу начинать день с плохих новостей. — Он налил себе стакан апельсинового сока. — Ладно, нигга, валяй, выкладывай.

Он говорил своим всегдашним спокойным тоном. Ди-Кинг был не из тех, кто легко выходит из себя.

— В общем, вы мне велели идти и выяснить, что там с Дженни и куда она пропала.

— Ну и?

— Ну и похоже, что она действительно пропала, а не просто ушла из клуба.

— В каком это смысле?

— Не похоже, чтобы она заходила домой в последние дни. И консьерж ее не видел.

Ди-Кинг поставил стакан с соком на стол и несколько секунд внимательно смотрел на своего телохранителя.

— А ее вещи? Они в квартире?

— Все там, босс: платья, туфли, сумочки, даже косметика. Все чемоданы тоже стоят в гардеробе. Если она и сбежала, то уж очень торопилась.

— Не от чего ей бежать, — сказал Ди-Кинг, наливая себе чашку кофе.

— У нее есть приятель?

— Кто? — спросил Ди-Кинг с выражением лица, которое говорило «ушам своим не верю». — Ты же сам знаешь, у моих девушек нет никаких приятелей на стороне, это плохо сказывается на работе.

— Может, она в ту ночь познакомилась с кем-нибудь в «Авангарде».

— И что?

— Не знаю, может, они пошли к нему домой.

— Вот еще, Дженни бесплатно не работает.

— Может, он ей понравился.

— Джером, она проститутка. Она только что отработала пять ночей подряд. Черта с два бы ей захотелось опять улечься с кем-то в койку.

— Левый клиент?

— Что-что? Все мои девочки знают, чем кончится, если я узнаю, что кто-то пытается вести свой маленький параллельный бизнес. Дженни не стала бы это делать, она не такая дура.

— Может, она пока решила пожить у подруги, — предложил еще одну версию Джером.

— И это тоже совсем не в ее духе. Она у меня проработала, погоди, сколько же… года три, не меньше? И никогда у меня с ней не было проблем. Она всегда является в назначенное время. Нет, Джером, что-то тут нечисто, носом чую, что-то не то.

— Вы думаете, у нее неприятности? Я имею в виду финансовые, может быть, крупно проигралась или что-нибудь в этом роде?

— Если бы дело было в этом, она бы пришла ко мне, я точно знаю. Она бы не сбежала просто так.

— Что мне делать, босс?

Ди-Кинг отпил кофе, обдумывая варианты.

— Сначала проверь больницы, — наконец сказал он. — Надо выяснить, вдруг с ней что-нибудь случилось.

— Вы думаете, на нее могли напасть?

— Если кто-то на нее действительно напал… этот чертов подонок может считать себя мертвецом.

Где бы нашелся такой дурак, который посмел бы напасть на девушку Ди-Кинга? — подумалось Джерому.

— Если в больницах она не найдется, надо связаться с полицией.

— Позвонить Калхейну?

Детектив Марк Калхейн работал в отделе по борьбе с наркотиками лос-анджелесской полиции. А еще он состоял в списке платных полицейских информаторов Ди-Кинга.

— Конечно, он звезд с неба не хватает, но, пожалуй, придется. Только предупреди его, чтобы не вынюхивал повсюду, как бродячая собака. Я пока не хочу поднимать лишний шум.

— Понял, босс.

— Сначала проверь больницы, если там пусто — звони ему.

Джером кивнул и оставил босса завтракать.

Ди-Кинг съел кусочек белоснежного омлета, но аппетит у него пропал. Он десять лет был дилером, и за это время у него появился нюх на неприятности, который говорил ему, что дело дурно пахнет. В Лос-Анджелесе он был не просто хорошо известен — его боялись. Лишь однажды один тип допустил ошибку, ударив его девушку по лицу. Три дня спустя этого типа нашли в чемодане в шести частях: голова, туловище, руки и ноги по отдельности.

Глава 9

Карлос Карвальо был молодым детективом, который поднялся по служебной лестнице почти так же быстро, как Роберт. Сын бразильского федерального агента и учительницы истории из США, он переехал в Лос-Анджелес вместе с матерью в возрасте семи лет после развода родителей. Хотя Карлос прожил в США большую часть жизни, он говорил по-португальски, как настоящий бразилец. Его отец был красивый мужчина с гладкими черными волосами, темными глазами и загорелой кожей. Его мать была натуральной блондинкой со светло-голубыми глазами и светлой кожей европейского типа. Карлос унаследовал от отца смуглый тон кожи и темно-коричневые волосы, которые отращивал чуть длиннее, чем хотелось бы его матери. Его глаза были не такие светлые, как у матери, но он определенно унаследовал их по материнской линии. Ему было тридцать один год, но он по-прежнему казался мальчишкой. Благодаря годам занятий легкой атлетикой Карлос обладал стройной фигурой, но его телосложение было обманчиво, и на самом деле он был сильнее, чем могло показаться вначале.

Мать Карлоса Дженнет Лиамс изо всех сил старалась отговорить его от поступления в полицию, поскольку брак с федеральным агентом научил ее многому, но уже к пятилетнему возрасту Карлос твердо принял решение. Он просто хотел быть похожим на своего героя — на отца.

Он встречался с девушкой, с которой познакомился еще в старших классах школы, и они поженились почти сразу после выпуска. Анна была очень мила. Годом младше Карлоса, с великолепными темными зеленовато-коричневыми глазами и короткими черными волосами, она обладала особой, завораживающей красотой. У них пока не было детей, и это решение они приняли вместе — по крайней мере, на ближайшее время.

Карлос проработал два года полицейским детективом в северном Лос-Анджелесе, и в тридцать один год ему представился шанс выбрать дальнейшую карьеру: место детектива в отделе по борьбе с наркотиками или в отделе по тяжким преступлениям. Он предпочел расследовать убийства.

Утром первого дня на новой должности Карлос проснулся намного раньше обычного. Он старался шуметь как можно меньше, но все-таки разбудил Анну. Он должен был явиться к капитану Болтеру в половине девятого, но в шесть тридцать он уже был одет в свой лучший костюм и пытался убить время в своей квартирке на северной стороне Лос-Анджелеса.

— Как я выгляжу? — спросил он после второй чашки кофе.

— Ты мне в третий раз задаешь один и тот же вопрос, — засмеялась Анна. — Милый, ты прекрасно выглядишь. Им просто повезло, что они получат самого классного детектива в Лос-Анджелесе, — сказала она, нежно целуя его в губы. — Нервничаешь?

Карлос кивнул и прикусил нижнюю губу.

— Слегка.

— Ну и напрасно. Все будет хорошо.

Анна была оптимисткой, старалась найти хорошее практически во всем. Она была рада за Карлоса, потому что он наконец достиг того, к чему всегда стремился, но глубоко в душе испытывала страх. Карлосу уже доводилось вступать в плотный контакт с преступниками в прошлом. Однажды, когда ему в ключицу попала пуля сорок четвертого калибра, он провел неделю в больнице, а она неделю провела в слезах. Анна знала, какие опасности ждут его на такой работе, но она так же знала, что он никогда не будет прятаться от них, и это приводило ее в ужас.

Ровно в 8.30 Карлос стоял перед кабинетом капитана Болтера в здании ОТП. Ему показалось странным, что на дверной табличке значилось «Конг». Он трижды постучал.

— Войдите.

Карлос открыл дверь и вошел.

Капитану Уильяму Болтеру было под шестьдесят, но он выглядел по меньшей мере на десять лет моложе. Высокий, сильный как бык, с гривой серебристых волос и густыми усами, он представлял собой грозное зрелище. Если то, что о нем рассказывали, правда, то он в свое время остановил собственным телом двенадцать пуль и до сих пор не сдавался.

— Это кто еще, из службы собственной безопасности? — Его тон был тверд, но не агрессивен.

— Нет, сэр… — Карлос шагнул ближе и передал ему свои документы. — Карлос Карвальо, сэр, я ваш новый детектив.

Капитан Болтер восседал в своем солидном кресле с высокой спинкой за столом из розового дерева. Он просмотрел бумаги, временами чему-то одобрительно удивляясь, и затем положил их на стол. Ему не нужны были бумаги, чтобы понять, хороший ли Карлос детектив. Никто не получил бы назначение в ОТП, не выказав прежде высокий уровень компетенции и опыта, а Карлосу это удавалось неоднократно, о чем свидетельствовал его послужной список.

— Впечатляет… к тому же ты явился вовремя. Хорошее начало! — сказал капитан, быстро взглянув на часы.

— Спасибо, сэр.

Капитан подошел к кофеварке в дальнем углу кабинета и налил себе чашку кофе, но Карлосу не предложил.

— Ладно, к делу. Начнем с главного. Тебе придется снять этот дешевый костюм. У нас отдел по тяжким преступлениям, а не полиция моды. Наши парни, — он показал на большую комнату с детективами, — тебя за такой вид засмеют до смерти.

Карлос посмотрел на свой костюм. Ему нравился этот костюм — его лучший костюм… его единственный костюм.

— Сколько ты проработал детективом?

— Два года, сэр.

— Что ж, замечательно. Обычно детективу нужно отработать в полиции не меньше шести лет, прежде чем о нем хотя бы подумают в отделе. Либо ты настоящий проныра, либо настоящая находка.

Карлос ничего не ответил, и капитан продолжал:

— Что ж, возможно, для лос-анджелесской полиции ты был и неплохим детективом, но мы здесь занимаемся серьезными делами, убийствами. — Попивая кофе, он вернулся за стол. — Детский сад кончился, сынок. Здесь все намного жестче и, уж конечно, гораздо опаснее, чем все, что ты делал раньше.

— Понятно, капитан.

— Да? — Он пригвоздил Карлоса к месту пристальным взглядом. Его интонация приобрела зловещий оттенок. — Эта работа проест тебе мозг. Здесь у тебя появится больше врагов, чем друзей. А твои приятели из полицейского департамента с этого момента тебя, скорее всего, возненавидят. Ты уверен, что тебе это надо? Ты уверен, что тебе хватит сил? Я говорю не о физической силе. Ты уверен, что готов?

Карлос, можно сказать, ждал этой речи об опасностях работы детектива; любой капитан обязан произнести такую речь. Не избегая его взгляда, Карлос ответил спокойно и решительно:

— Я готов, сэр.

Взгляд капитана задержался на Карлосе, ища признаки страха или неуверенности в себе. Годы опыта, научившие его правильно оценивать характер, сказали ему, что этот паренек ничего не боится, во всяком случае пока.

— Ладно, тогда будем считать, что с этим мы закончили. Позволь теперь представить тебя твоему новому напарнику, — сказал он, вставая и открывая дверь кабинета. Его громкий голос раскатился по всему этажу: — Хантер, ну-ка, зайди ко мне.

Роберт только что пришел на работу. Он сидел за столом, помешивая в чашке крепкий черный кофе. В его сонно-похмельном состоянии капитанский голос показался ему ревом металлической рок-группы. Он спокойно отхлебнул горькую жидкость, ощущая, как она обжигает ему язык и губы. В последние месяцы Роберта донимала постоянная бессонница, не давали спать усилившиеся кошмары. Если за ночь ему удавалось проспать хотя бы пару часов, можно было считать, что ему повезло. Каждое утро он находился в летаргическом состоянии: сильная головная боль, крепкий обжигающий кофе, обожженный рот и стопка папок по второстепенным делам на столе.

Роберт не постучался, он просто открыл дверь и вошел. Карлос стоял рядом с деревянным столом.

— Эй, капитан, вы взяли не того, у меня нет проблем со службой собственной безопасности, — сказал Роберт, обкусывая чешуйки кожи на обожженной верхней губе.

Карлос снова опустил глаза и посмотрел на свой костюм.

— Садись, Роберт. Он не из безопасности. — Капитан помолчал несколько секунд, нагнетая напряжение. — Познакомься со своим новым напарником.

Сначала Роберт как будто пропустил эти слова мимо ушей. Карлос сделал два шага в его сторону и протянул руку.

— Карлос Карвальо, рад с вами познакомиться, детектив Хантер.

Роберт оставил руку Карлоса висеть в воздухе. По правде сказать, он даже не пошевелился, только смерил его взглядом. Карлос чувствовал, что Роберт анализирует его, пытается оценить. Роберту понадобилось двадцать секунд, чтобы принять решение относительно своего нового напарника.

— Спасибо, не нужно, капитан, я и сам неплохо справляюсь.

— Черта с два ты справляешься! — спокойно сказал капитан. — С тех пор как погиб Скотт, чем ты занимался? Перекладывал бумажки да давал советы лос-анджелесской полиции по магазинным грабежам и мелким воришкам? Не смеши меня. В общем, ты сам понимаешь, что это должно было случиться. Кем ты себя возомнил, Грязным Гарри?[15] Слушай, Роберт, я не собираюсь читать тебе нотации по поводу того, как такой великий детектив зарывает свой талант в землю. Ты лучший детектив, с которым мне доводилось работать. Тебе удается вычислить то, что не удается никому другому. Что это: шестое чувство, интуиция, называй как хочешь, но это у тебя развито, как ни у кого другого. Мне нужно, чтобы ты снова стал работать и вернулся в хорошую форму. Ты же знаешь, я не могу позволить, чтобы мой человек, расследующий убийства, расхаживал по улицам в одиночку, это против всяких правил. В твоем теперешнем состоянии ты мне бесполезен.

— Это почему же? — протестующим, почти оскорбленным тоном спросил Роберт.

— Посмотри в зеркало, и поймешь.

— Значит, дадите мне в пару зеленого пацана? — Он повернулся к Карлосу. — Без обид.

— Я и не думал обижаться.

— Мы все были когда-то пацанами, — сказал капитан, поглаживая пальцем свои усы, как у Санта-Клауса. — Ты говоришь так же, как Скотт, когда я сказал ему, что у него будет новый напарник. Помнишь, как он сначала тебя терпеть не мог? Ты был молодой и неопытный… и посмотри, что из тебя вышло.

Карлос прикусил губу, чтобы не засмеяться.

Роберт снова посмотрел на него.

— Ах, тебе кажется, что это смешно?

Карлос наклонил голову, подразумевая «может быть».

— Скажи-ка мне, какой у тебя опыт? — спросил Роберт.

— Я два года проработал детективом в лос-анджелесской полиции, — нахально ответил Карлос.

— Значит, местный.

Карлос кивнул.

— А чего ты так нервничаешь?

— Кто сказал? — ответил Карлос, отрицательно качая головой.

Роберт уверенно улыбнулся капитану Болтеру.

— У тебя узел на галстуке слишком сильно затянут, но вместо того, чтобы его ослабить, ты постоянно крутишь шеей, надеясь, что никто не заметит. Когда ты хотел пожать мне руку, я заметил, что у тебя вспотела ладонь. Здесь не так уж жарко, поэтому я предполагаю, что это от нервов. К тому же с тех пор, как я вошел в кабинет, ты все время переминался с ноги на ногу. Либо у тебя проблемы с поясницей, либо ты не в своей тарелке. А поскольку тебя не взяли бы в детективы с больной поясницей, то…

Карлос нахмурился и перевел взгляд на капитана Болтера, который улыбнулся ему с хитрецой.

— Один совет, — продолжал Роберт. — Если нервничаешь, лучше сидеть, чем стоять. Это более удобное положение, к тому же легче будет скрыть те признаки, которые тебя выдают.

— Хорош, да? — спросил капитан Болтер со смешком. — В общем, Роберт, ты понимаешь, что решения здесь принимаю я, потому что я по-прежнему царь этих чертовых джунглей, и в моих джунглях ты будешь либо работать с напарником, либо не будешь работать вообще.

Карлос наконец понял, что означала табличка на двери. Он подождал несколько секунд и потом снова протянул руку.

— Как я уже сказал, Карлос Карвальо, рад познакомиться.

— А я не очень, и вообще вытри руку, — ответил Роберт, во второй раз оставляя руку Карлоса в воздухе. — Снял бы ты этот дешевый костюмчик, парень. Ты думаешь, у нас здесь что, полиция моды?

Глава 10

Когда на Лос-Анджелес опустилась ночь, Роберт и Карлос вернулись в старый деревянный дом. Бригада криминалистов уже уехала. Полная темнота и непролазные заросли кустарника делали невозможным осмотр окружающей местности в это время суток, но Роберт был уверен, что ее уже скрупулезно обыскала бригада специалистов. Роберт и Карлос сосредоточились на доме, но через пару часов оба детектива решили, что с них хватит.

— Здесь ничего нет, а если и было, то наверняка забрали криминалисты, — сказал Карлос с надеждой.

Роберт видел зеленые следы мелкого флуоресцентного порошка, которым криминалисты посыпали некоторые поверхности в доме. Этот специальный зеленый порошок использовали в сочетании с лазерными аппаратами и низковольтными ультрафиолетовыми лампами, чтобы разглядеть невидимые глазу следы, которые без него остались бы незамеченными. У Роберта было такое чувство, что бригада криминалистов тоже ничего не обнаружила.

— Будем надеяться, утром для нас будут новости у доктора Уинстона, — сказал он, привлекая внимание Карлоса. — Сегодня мы здесь уже ничего сделать не сможем.

Было за полночь, когда на своем старом «бьюике» Роберт свернул на Сент-Клэр-авеню в восточном Лос-Анджелесе. Улицу окаймляли заброшенные газоны и обветшалые дома, отчаянно нуждавшиеся в ремонте. Роберт припарковался перед шестиэтажным зданием и несколько секунд глядел на него. Когда-то ярко-желтый цвет поблек, сменившись неприятным пастельно-бежевым оттенком, и Роберт заметил, что кто-то снова разбил лампочки над дверью. В тесном подъезде с грязных стен отшелушивалась краска, а вместо украшений в основном были хулиганские надписи. Несмотря на то что дом находился в ужасном состоянии, Роберту здесь было уютно.

Роберт жил один. У него бывали продолжительные отношения с женщинами, но работа отрицательно сказывалась на личной жизни. С образом жизни детектива из отдела по тяжким преступлениям смириться было нелегко, и дело всегда кончалось тем, что подруги начинали просить от него большего, чем он мог им дать.

Квартира Роберта под номером 313 находилась на третьем этаже. Гостиная имела странную форму, а мебель выглядела так, будто ее привезли из благотворительного заведения. У дальней стены стояли два разных кресла и видавший виды старый черный диван. Справа располагался весь исцарапанный деревянный стол с ноутбуком, принтером и небольшой настольной лампой. В другом конце комнаты притулился старый стеклянный бар, который хранил несколько бутылок односолодового шотландского виски — едва ли не главной страсти Роберта.

Роберт закрыл за собой дверь гостиной, включил свет и перевел регулятор яркости в слабый режим. Ему надо было выпить. Налив себе двойную дозу из бутылки «Талискера» двадцатилетней выдержки, он бросил в стакан один кубик льда.

Роберт никак не мог выбросить образ безлицей женщины из головы. Каждый раз, закрывая глаза, он видел вырезанный на ее шее символ и ощущал едкий запах, царивший в комнате. Неужели это происходит вновь? Неужели это все тот же убийца? И если да, то почему он снова начал убивать? Эти вопросы не оставляли его. При этом Роберт знал, что ответы будут появляться гораздо медленнее. Указательным пальцем он поболтал кубик льда и поднес стакан к губам. Кисловатый, острый вкус «Талискера» успокоил его.

Роберт был уверен, что его ждет еще одна бессонная ночь, но все же ему нужно было как-то отдохнуть. Он включил свет в спальне и выгрузил все содержимое карманов на столик у кровати.

Ключи от машины, ключи от квартиры, немного мелочи и листок бумаги, на котором было написано: «Позвони мне. Изабелла». Улыбка тронула его губы. Может быть, сегодня ему не помешала бы компания. Он взглянул на часы. Время подходило к часу ночи — уже слишком поздно. Может быть, он позвонит ей как-нибудь в другой раз.

Он прошел на кухню и прикрепил записку Изабеллы на пробочную доску рядом с холодильником, а потом вернулся в спальню, готовый вступить в борьбу с бессонницей.

На парковке, прячась в тени, темная фигура жадно наблюдала за огнями, загоравшимися в квартире на третьем этаже.

— Теперь уже скоро, Роберт, — с леденящим душу смехом произнес голос.

Глава 11

Роберту удалось заснуть несколько раз за ночь, но на большее он был неспособен. В половине шестого утра он встал с таким чувством, будто его сбил грузовик. Слипающиеся глаза, сухость во рту и тупая боль в голове, которая останется с ним весь день до вечера, — все признаки недостатка сна. Он налил себе чашку крепкого кофе и подумал, не плеснуть ли туда виски, но передумал, потому что от этого он бы, наверное, почувствовал себя еще хуже. К шести тридцати он был одет и готов уходить, как вдруг зазвонил его мобильный телефон.

— Детектив Хантер у телефона.

— Роберт, это я, Карлос.

— Малец, ты прекрати мне звонить в такую рань. Ты вообще спишь когда-нибудь?

— Иногда сплю, но не могу сказать, что этой ночью мне хорошо спалось.

— И не говори. Так что там случилось?

— Я только что разговаривал с доктором Уинстоном.

Роберт быстро глянул на часы.

— Так рано? Ты и его разбудил?

— Нет, он сам всю ночь не спал. В общем, он сказал, что его криминалисты тоже ничего не нашли в том доме.

Роберт потер подбородок.

— Да, я этого ждал, — разочарованно сказал он.

— Еще он сказал, что хочет нам что-то показать, что-то важное.

— Всегда что-нибудь находится. Он сейчас в экспертно-криминалистическом отделе?

— Да.

— Ладно, встретимся там… через полчаса?

— Да, успею, увидимся там.

Окружной экспертно-криминалистический отдел Лос-Анджелеса находится на Мишн-роуд в северной части города. Будучи одним из самых занятых учреждений подобного профиля во всех Соединенных Штатах, оно может принимать до сотни трупов в день.

Роберт остановился у главного здания и у входной двери встретился с Карлосом. За десять лет работы детективом он вдоволь насмотрелся на мертвые тела, но до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке, идя по коридорам отдела. Там стоял больничный запах, но с какой-то чужеродной примесью, каким-то едким запахом, от которого жгло в носу и першило в горле.

Вскрытие вчерашней жертвы проводилось в небольшой изолированной комнате в подвале здания. Доктор Уинстон был главным судмедэкспертом во время следствия по делу Распинателя, и если кто-то мог определить, тот же это почерк преступника или нет, то кто, как не доктор Уинстон.

— Почему мы спускаемся, разве секционные не на втором этаже? — заинтригованно спросил Карлос, когда они подошли к концу лестницы, которая вела в пустой и страшный подвальный коридор.

— Там производились вскрытия во время следствия по делу Распинателя. Капитан распорядился, чтобы дело шло без лишнего шума. У этих щелкоперов повсюду платные осведомители, в том числе и здесь. Пока точно не установим, с чем имеем дело, капитан попросил, чтобы наш добрый доктор принял все те же предосторожности, что и в прошлый раз, а они включают запрет на доступ к телу жертвы кому-либо, кроме самого доктора и нас с тобой.

Когда они дошли до комнаты в конце узкого, хорошо освещенного коридора, Роберт нажал кнопку переговорного устройства на стене и глупо улыбнулся в установленную над дверью камеру.

Через несколько секунд из маленького настенного динамика надтреснуто прозвучал голос доктора Уинстона:

— Роберт… входите, открываю.

По коридору разнеслось громкое жужжание, за которым раздался щелчок. Роберт с силой толкнул тяжелую металлическую дверь и вошел в комнату вместе с Карлосом.

Блестящий стол из нержавеющей стали с раковиной стоял у дальней стены. Большой операционный светильник над столом освещал всю комнату. Рядом с раковиной стоял на ножках столик с подносом для органов, которые эксперт вынимал из тела жертвы. Труба слива, спускавшаяся от подноса, была в оранжево-бурых пятнах. Здесь едкий запах был еще сильнее. Две больших хирургических пилы и несколько инструментов с лезвиями разных форм и размеров были аккуратно разложены на маленьком столике рядом с западной стеной. На металлическом столе лежало безлицее тело женщины.

— Проходите, — сказал доктор Уинстон, провожая их в комнату.

Взгляд Карлоса остановился на неподвижном трупе, и волосы у него на затылке встали дыбом.

— Так что у вас есть для нас? — тихо спросил Роберт, как будто боясь разбудить женщину.

— К сожалению, немногое, — ответил доктор Уинстон, надевая пару новых перчаток из латекса. — Мои люди не смогли обнаружить в доме ни одного отпечатка, и меня это не удивляет, учитывая, с кем мы можем иметь дело.

— Да, Карлос мне сказал, — ответил Роберт, разочарованно вздыхая. — Но, может быть, волокна или другие следы, которые могли бы дать нам хоть какую-нибудь зацепку?

— Извини, Роберт, в доме ничего не найдено.

— Как же это может быть? — спросил Карлос. — Ведь убийца явно должен был провести несколько часов в этом доме, пока пытал жертву. Как же он смог не оставить ни одного следа?

— Ты же сам уже говорил, малец, — объяснил Роберт. — Пустынная местность. У убийцы было полно времени, чтобы пытать ее без всяких помех. После того как она умерла, у него было полно времени, чтобы проверить весь дом и убедиться, что он ничего не оставил. Время работало на него.

Доктор Уинстон кивнул.

— А что с ней, док? — спросил Роберт, показывая головой в сторону тела. — Что вы нам о ней скажете?

— Возраст двадцать три — двадцать пять, отличное здоровье. Она очень следила за собой. Процент жира в теле около 14,5, что соответствует спортивному типу. Какое у нее физическое состояние, вы и сами видите, а это значит, что, по-видимому, она много времени проводила в тренажерном зале. Никаких операций, имплантов, у нее на месте и гланды, и аппендикс, грудь естественная. Кожа до сих пор очень гладкая, даже после окоченения, а лабораторный анализ показал высокое содержание гидратантов и лубрикантов.

— Содержание чего? — нахмурив брови, спросил Карлос.

— Увлажняющего крема, — ответил Роберт, положив конец растерянности Карлоса.

— Значит, она пользовалась кремом, как большинство женщин.

— Да ну? — насмешливо ответил доктор Уинстон. — Моя Триша целое состояние тратит на кремы, хотя они не дают никакого эффекта, так что, если вы хотите знать мое мнение, все это сплошное очковтирательство. Но что касается нашей жертвы, то анализ показал очень высокое качество косметических средств. Иными словами, она пользовалась очень дорогой косметикой… как и Триша. Я с определенной уверенностью могу заявить, что она была хорошо обеспечена.

— Почему? Потому что пользовалась дорогим кремом? — спросил Карлос.

— Вы представляете себе, сколько стоит такой крем?

Карлос поднял брови, показывая, что не представляет.

— Чертову уйму денег, могу я вам сказать. Кстати, посмотрите на ее ногти и на руках, и на ногах.

Карлос и Роберт осмотрели ее руки и ноги. Ногти были очень ухоженны.

— Пришлось стереть лак с ногтей, это стандартная процедура, — продолжал доктор. — Здесь тоже анализ показал очень хорошее качество лака. Судя по гладкому обрезу и кутикуле, ей делали профессиональный маникюр, что тоже недешево.

— Дайте я догадаюсь: Триша тоже делает себе педикюр и маникюр, — поддразнил его Роберт.

— Вот именно, — кивнул доктор Уинстон. — Анализ волос опять-таки показал продукт очень высокого качества, а судя по их состоянию, она, вероятно, посещала парикмахера не реже раза в месяц.

— У нее крашеные волосы? — спросил Карлос.

— Нет, натуральная блондинка. Чем бы она ни зарабатывала на жизнь, я бы сказал, что ее внешность играла в ее работе главную роль.

— Может, у нее был богатый муж? — предположил Карлос.

— Нет ни обручального кольца, ни признаков, что она когда-либо его носила. — Доктор быстро откинул эту догадку.

— Значит, она сама неплохо зарабатывала?

— Похоже, что да.

— Изнасилована? — спросил Роберт.

— Нет, сексуальных контактов не было по крайней мере в течение сорока восьми часов до смерти, также нет смазки во влагалище, что исключает секс с презервативом: убийца не искал сексуального удовольствия.

— Какие-нибудь особые приметы?

— Никаких… нет ни татуировок, ни родимых пятен, ни шрамов.

— Отпечатки пальцев?

— Вчера ночью я отправил их по факсу вашему капитану, так что, когда вернетесь к себе, они у вас будут. Но я и отсюда могу получить доступ к центральной дактилоскопической базе данных и могу сказать вам, что нет никаких совпадений, она в нашей базе не зарегистрирована. А опознать ее по стоматологической карте, как вы знаете, мы не можем.

Доктор Уинстон подошел к письменному столу и наскоро пролистал разрозненные листки бумаги.

— Как я и подозревал, ей дали наркотик. Я обнаружил в ее желудке следы гаммагидроксибутирата, который в клубах называют «буратиной».

— Я слышал про это, — сказал Карлос. — Новый наркотик, который подсыпают девушкам, чтобы они побыстрее вырубились?

— Ну, не совсем новый. Молодежь использует его в небольших дозах, чтобы получить кайф, но передозировка дает эффект, очень похожий на эффект рогипнола, — прояснил Роберт.

— И девушка засыпает беспробудным сном?

— Да, — на этот раз подтвердил доктор Уинстон. — Когда к ней возвращается сознание, она не может вспомнить ничего из того, что происходило с ней в период действия препарата.

— Можно проследить его происхождение? — спросил Карлос.

Роберт покачал головой:

— Сомневаюсь. Любой может сделать его дома из подручных средств вроде обезжиривающего растворителя или жидкости для мытья посуды в смеси с очистителем для водопроводных труб, а правильные дозы ингредиентов можно найти в Интернете.

— Кто-то смешивает растворитель с очистителем труб и принимает как наркотик? — удивленно переспросил Карлос.

— Да, детектив, с тех пор как мы были детьми, молодежь ушла далеко вперед, — ответил доктор, хлопая Карлоса по спине.

— А какова причина смерти? — спросил Роберт.

— Отказ почек, печени и сердца. Сочетание невероятной боли с обезвоживанием и голодом. Ее организм в конце концов просто отказал. Если бы она не была в такой хорошей физической форме, то, вероятно, продержалась бы всего несколько часов.

— А она сколько продержалась?

— От десяти до шестнадцати часов. Она умерла с воскресенья на понедельник в промежутке между восемью вечера и часом ночи.

— Ее пытали почти шестнадцать часов? Господи боже! — отозвался Карлос.

В комнате на минуту повисла тишина. Доктор Уинстон заговорил первым:

— Еще мы проверили веревку, которой она была привязана к шестам.

— И каков результат?

— Здесь ничего особенного. Обычная нейлоновая веревка, ее могли купить в любом хозяйственном магазине.

— А зеркало на стене? Оно выглядело как новое. Тут тоже ничего не удалось добиться?

— Не совсем. Мы нашли очень старые следы химикатов — клея для зеркал.

— Что это значит? — спросил Карлос.

— Это значит, что убийца не покупал зеркало, а снял его с какой-то другой двери. Не думаю, что кто-то заявил бы в полицию об украденном зеркале, так что проследить его будет практически невозможно, — сказал Роберт.

— А уксус в графине?

— Самый обычный уксус, который можно купить в любом супермаркете.

— Иными словами, у нас нет абсолютно ничего, — сухо подвел итог Роберт.

— Нет, у нас все-таки кое-что есть, но вам это не понравится… Сейчас я вам покажу.

Доктор Уинстон подошел к восточному концу комнаты, где на столике были разбросаны фотографии, Роберт и Карлос шли за ним.

— Вот это вырезано на шее нашей жертвы. — Доктор показал на первую фотографию слева. — Все остальное — фотографии из дела Распинателя. Знаки совершенно одинаковые, и я могу сказать с большой степенью уверенности, что их сделал один и тот же человек, по-видимому, одним и тем же острым инструментом.

Еще остававшийся у Роберта крохотный лучик надежды на то, что это преступление совершил имитатор, погас. При виде снимков на него нахлынуло цунами воспоминаний.

Карлос впервые увидел материалы из первого дела Распинателя. Ему не составило труда заметить сходство на всех фотографиях.

— Что вы можете сказать о том, как он снимал кожу с ее лица? — спросил Карлос.

— Да, именно здесь убийца показал все свое умение. Он обладает хирургической точностью: кожа срезана, но при этом подкожные ткани и связки оставлены нетронутыми — фантастическая работа. Должно быть, он потратил немало времени, пока препарировал ее лицо. Меня совсем не удивит, если он окажется хирургом или кем-то из этой области.

Но и это им уже было известно о Распинателе.

— Что вы хотите сказать? — У Карлоса был озадаченный вид.

— Распинатель всегда удалял часть тела у своей жертвы — глаз, палец, ухо — человеческие трофеи в некотором роде, — объяснил Роберт. — Это одна из его подписей, помимо обыкновения вырезать символ на шее жертвы и раздевать ее. По мнению доктора, он всегда производил удаление органов хирургически точно, и, видимо, всегда еще при жизни жертвы.

— Такое впечатление, что убийца еще больше набрался опыта, — заключил доктор Уинстон.

— Зачем убийце брать часть тела жертвы? — спросил Карлос.

— На память, — ответил Роберт. — У серийных убийц такое встречается довольно часто. Жертвы имеют для них большое значение. Как правило, убийца чувствует, что между ним и жертвой есть какая-то связь. Некоторые забирают на память предмет одежды, обычно что-нибудь интимное. Другие предпочитают органы или части тела. Обычно это более жестокие убийцы, садисты.

— Кошмар, — сказал Карлос, рассматривая фотографии. — Я могу предположить, что во время первого расследования вы проверяли вероятных подозреваемых среди врачей.

— А также студентов медицинских факультетов, медсестер и так далее и тому подобное. Но это нас никуда не привело, — ответил Роберт.

Карлос снова подошел к телу.

— Вы сказали, что у нее нет ни родимых пятен, ни татуировок. Есть хоть что-нибудь, по чему можно было бы опознать тело?

— Можно попробовать по лицу.

Карлос угрюмо уставился на доктора Уинстона.

— Вы смеетесь?

— Детектив, мы живем в XXI веке. — Губы доктора скривились в подобии улыбки. — В наши дни компьютеры творят чудеса. В лаборатории наверху начали работу еще час назад, и у нас в любую минуту может быть нечто вроде восстановленного компьютерного портрета. Если повезет, на обратном пути сможете взять его с собой.

— Судя по тому, сколько трудов она вкладывала в свою внешность, я бы сказал, что она либо модель, либо начинающая актриса, — предположил Роберт.

— Или высококлассная проститутка, может быть, даже порноактриса. Они тоже могут неплохо зарабатывать, знаете ли, — добавил Карлос к оценке Роберта.

— А ты откуда знаешь? — спросил Роберт с некоторым беспокойством.

— Ха… да это все знают.

— Правда?

Оба детектива посмотрели на лежащее перед ними тело. Теперь оно казалось другим. Кожа выглядела бледной, похожей на резину, а изувеченное лицо напоминало маску — как у искусно загримированной актрисы, готовой к съемкам в голливудском фильме ужасов, образ практически чистого зла.

— Пожалуй, мы пойдем посмотрим на этот компьютерный портрет, или вы хотите нам еще что-нибудь показать?

— Нет, Роберт, боюсь, что больше ничего особенного не смогу вам рассказать.

— Она останется здесь?

— Как просил ваш капитан… Да, у нас здесь своя холодильная камера.

Карлос и Роберт под жужжание вышли из секционной и молча направились в техническую лабораторию. Для Карлоса кошмар только начинался. Для Роберта это был наихудший из возможных кошмаров, повторяющийся.

Глава 12

Исключая детские и психиатрические, в Лос-Анджелесе и пригородах в целом насчитывается восемь больниц, но только четыре из них в последние дни заявляли о поступлении неопознанных тел. Изображая из себя друга или коллегу по работе, Джером обошел все четыре, но без успеха. Если Дженни и попала в больницу, то не в Лос-Анджелесе.

Джером подумал, не включить ли в поиск Санта-Монику, Сан-Диего, Лонг-Бич и Санта-Ану, но тогда у него на проверку ушла бы целая неделя, а такого времени ему никто не давал. Он решил связаться с детективом Калхейном.

Марк Калхейн ненавидел брать деньги у преступника и наркобарона, но он не мог спорить с тем, что лишних денег не бывает; тем более что незаконная прибавка к зарплате была вдвое больше, чем сама его зарплата в отделе по борьбе с наркотиками. Взамен он должен был отворачиваться в сторону при заключении крупных сделок между наркоторговцами, чуть подталкивать расследование не в том направлении и время от времени предоставлять внутреннюю служебную информацию. Мы живем в порочном мире, и Ди-Кинг нашел Марка Калхейна без особого труда.

Джером и Калхейн встретились в закусочной «Здесь и там» на Гейли-авеню, одном из любимых заведений Джерома. К приходу Калхейна Джером уже успел проглотить два двойных-двойных бургера.

Калхейну было сорок девять лет, он имел рост метр шестьдесят семь, лысеющую голову и пугающего размера пузо. Джером всегда ловил себя на мысли: на что было бы похоже, если бы Калхейну пришлось догонять подозреваемого на своих двоих.

— Калхейн… садись, — сказал Джером, доедая жареную картошку.

Калхейн сел напротив Джерома в маленькой старомодной будке. Он казался старше, чем запомнился Джерому в их последнюю встречу. Мешки под глазами стали еще тяжелее. У Джерома не было времени на любезности, и он сразу же сунул коричневый пакет под нос детективу. Калхейн схватил его и поднес к груди, как будто ему сдали карты. Потом он быстро просмотрел лежащие внутри фотографии.

— Она пропала, — продолжил Джером.

— Да? Так поговори с отделом, который занимается пропавшими, а я из отдела по наркотикам, ты не забыл? — с некоторым раздражением ответил Калхейн.

— Что ты развыступался? — спросил Джером, сделав огромный глоток мускатной шипучки в стакане гигантского размера.

Калхейн молчал.

— Скажем так, у Ди-Кинга она на особом счету. — Он сунул Калхейну еще один конверт. — Тут дополнительное вознаграждение.

На этот раз Калхейну не нужно было открывать конверт, он и так знал, что там внутри. Он взял конверт и положил его в карман.

— Как ее зовут? — Его раздражение испарилось.

— Дженни Фарнборо.

— Она сбежала от него или ты думаешь, что дело в чем-то другом?

— Мы не уверены, но считаем, что едва ли она стала бы убегать. Во-первых, ей не от чего было убегать. Во-вторых, все ее вещи остались у нее в квартире.

— Наркоманка? Может, ловит кайф в каком-нибудь притоне?

— Вряд ли. Бывало, что она нюхала кокаин, знаешь, чисто для бодрости, но она не наркоманка. Босс не взял бы ее к себе работать, если бы она была наркоманка.

— Приятель? Родственники?

— Приятелей никаких нет, а семья… какие-то ковбои в глухомани, то ли в Айдахо, то ли в Вайоминге, но она все равно с ними не общается.

— Когда ее в последний раз видели?

— Ночью в прошлую пятницу. Они сидели в клубе с боссом и еще несколькими девушками, она пошла в туалет поправить макияж и пропала.

— Возможно, ее арестовали, и она просто где-то отсиживается в камере.

— Она бы позвонила, если б дело было в этом, да и вообще, не могу себе представить, за что ее могли бы арестовать. Но ты, пожалуй, проверь и такой вариант.

— Принести вам чего-нибудь? — К их столу подошла официантка, молодая брюнетка.

— Нет, ничего не надо, спасибо, — сказал Калхейн, отмахиваясь рукой, и подождал, пока официантка не отойдет достаточно далеко, чтобы их не слышать. — Есть еще что-нибудь, что мне нужно знать? — Он снова повернулся к Джерому.

— Нет, пожалуй, все.

— Она украла деньги или еще что-нибудь, чтобы у нее была причина исчезнуть?

— У нас — нет.

— Карточные долги?

— Нам об этом ничего не известно.

— Может, она с кем-то связалась, с каким-нибудь конкурентом Ди-Кинга?

— Да не-ет, — протянул Джером, отрицательно качая головой. — Она была славная девушка, наверно, лучшая из его девиц. Не было у нее причин убегать. — Он снова сделал глоток газировки.

— Хорошие девушки обычно хуже всех. — Замечание Калхейна не рассмешило Джерома. — Сколько она работала на Ди-Кинга?

— Больше двух лет.

— Может, ей надоело, и она решила завязать.

— Ты же знаешь, босс не против, если кто-нибудь из его девушек хочет выйти из дела. Если бы ей надоело, ей надо было только сказать. К тому же, как я уже говорил, она не взяла с собой никаких вещей.

— Ладно, дай мне сутки, я посмотрю, что смогу накопать. — Калхейн встал, чтобы уйти.

— Калхейн.

— Да, — сказал он, поворачиваясь к Джерому.

— Ди-Кинг хочет, чтобы все было тихо, так что не размахивай фотографией, как флагом.

Калхейн кивнул и направился к двери, а Джером снова раскрыл меню на странице с десертами.

Сидя в машине, Калхейн еще раз посмотрел на фотографию, которую дал ему Джером. Девушка на ней была ослепительна, из тех, с которыми переспать можно было только за сумасшедшие деньги. Он похлопал по другому конверту, лежавшему у него в кармане. «Здравствуй, новая машина», — подумал он, широко улыбаясь.

Калхейн догадывался, что девушка на фотографии попала в беду. Ди-Кинг хорошо относился к своим девицам, снимал для них хорошие квартиры, покупал дорогую одежду, бесплатно давал наркотики, обеспечивал им образ жизни, как у суперзвезд. Он никогда не слышал, чтобы кто-то от него убегал.

Он мог начать с больниц, но на это ушло бы слишком много времени. Поразмыслив несколько секунд, он достал телефон и набрал номер Питера Тэлепа, близкого приятеля, работавшего в отделе по розыску пропавших лос-анджелесской полиции.

— Пит, это Марк из отдела по борьбе с наркотиками, как поживаешь? Можно попросить тебя о небольшой услуге?

Отдел по розыску пропавших был организован в 1972 году. Он занимался всеми зарегистрированными в городе случаями исчезновения взрослых людей, и в нем работало более двадцати следователей. Одним из них и был Питер Тэлеп.

Питер встретился с Калхейном в вестибюле южного бюро полицейского управления на 77-й улице. Калхейну нужна была убедительная история, чтобы Питер поискал девушку в базе данных пропавших людей, не задавая лишних вопросов и не подавая официального запроса. Он придумал, что Дженни — одна из его мелких информаторов и в неизвестный момент в последние семьдесят два часа она исчезла. Калхейн хотел, чтобы Питер в своем отделе воспользовался возможностью доступа к базе данных больниц.

— Так у тебя есть фотография этой девушки? — спросил Питер.

— К сожалению, нет, поэтому я должен просмотреть данные вместе с тобой. Хранить у себя фотографии информаторов очень опасно, может плохо кончиться, — соврал Калхейн.

Если Ди-Кинг не хочет поднимать шума, то показывать фотографию Дженни Питеру — это не самая лучшая мысль.

— Ладно, так кого мне искать?

— Белая женщина, возраст двадцать три — двадцать четыре года, блондинка, потрясающе красивая, если увидишь ее фотографию, наверняка узнаешь, — сказал Калхейн со зловещей улыбкой.

— Когда ты в последний раз с ней связывался?

— В прошлую пятницу.

— Тебе известно, есть ли у нее семья, кто-нибудь, кто заявил бы об исчезновении?

— Нет, вряд ли, она живет одна. Ее семья не отсюда.

— Муж, приятель?

— Нет.

— Значит, никто не заявил бы о ней в полицию? Ты первый?

— Да, — подтвердил Калхейн.

— Если она пропала в пятницу, то ты пришел слишком рано, — сказал Питер, качая головой.

— В каком смысле? Почему слишком рано?

Питер отвернулся на стуле от компьютера.

— У нас в базе данных сведения только о тех лицах, об исчезновении которых кто-то заявил: родные, друзья, короче, кто угодно. Обычно люди приносят фотографию и заполняют форму, ты сам знаешь порядок. В общем, потом эту запись передают в базу данных пропавших и неопознанных лиц. Если никто не заявил об ее исчезновении, данных по ней не будет.

— Да, но как насчет больниц? Может, есть неустановленные женщины?

— Ну, такие встречаются довольно редко.

— Но все-таки встречаются?

— Да, но она должна быть либо без сознания, либо потерять память. В таком случае в больнице обычно ждут неделю или две, прежде чем объявляют пациента неустановленным лицом и сообщают о нем в полицию. Тогда мы сравниваем фотографию, которую нам присылает больница, с теми, что есть у нас в базе данных, и проверяем, нет ли совпадений, и если нет, то пациент попадает в базу данных как неустановленное лицо. Если она пропала в пятницу и никто не сообщил об этом в полицию, то ты пришел слишком рано. Если она лежит без сознания где-то в больнице или потеряла память, то тебе придется ждать, пока она придет в себя, проверять больницу за больницей на предмет неустановленных лиц или подождать две недели и тогда уже снова связаться со мной.

— Вот черт!

— Извини, Марк, выходит, я мало чем могу тебе помочь.

— Ничего, все равно спасибо.

Выйдя из южного бюро полицейского управления, Калхейн сел в машину и обдумал свои варианты. Разумеется, он не собирается ездить по больницам ради того, чтобы найти какую-то из Ди-Кинговых потаскух. Отчеты о произведенных на прошлой неделе арестах только что прислали по факсу к нему в машину. Шесть девушек подходили под описание. Три уже вышли под залог. У него было такое чувство, что среди оставшихся нет той, кого он ищет, но надо было проверить.

Ушло примерно пять минут, чтобы получить фотографии. Как он и подозревал, среди них не было Дженни. Оставалось одно: поискать ее среди неопознанных трупов.

Он мог бы поинтересоваться напрямую в отделе по тяжким преступлениям, но между их отделами всегда существовала некоторая неприязнь. Чаще всего их расследования пересекались. В Лос-Анджелесе убийства и наркотики ходили рука об руку.

«К черту их», — подумал Калхейн. Если Дженни мертва, она может быть только в одном месте — в морге.

Глава 13

Техники окружного экспертно-криминалистического отдела воспользовались программой, специально разработанной для того, чтобы реконструировать изображение по имеющимся фрагментам. В последнее время аналогичные программы применяются на киностудиях при съемках компьютерных мультфильмов. Принцип работы довольно прост: художник сначала создает основу, профиль персонажа и затем накладывает на нее слой «кожи». Во время судебного следствия криминалисты прибегают к подобному же процессу, хотя и не строят сетку в качестве основы. В данном случае за основу они взяли лицо жертвы с ободранной кожей.

Главным образом эта технология применялась для воссоздания образов по костям трупа, найденного на той или иной стадии разложения. Что касается вчерашней жертвы, то здесь было еще легче, потому что мышечная ткань у нее на лице была практически не затронута. Компьютерной программе не нужно было рассчитывать полноту щек или форму носа и подбородка. Нужно было только добавить на уже имеющуюся ткань слой кожи и пигментацию, и детективы получили готовое лицо жертвы.

Роберт оказался прав, она была очень красивой женщиной. Хотя на компьютерном изображении она походила на персонажа видеоигры: мягкие линии образовывали идеальные черты.

Из машины по пути из экспертно-криминалистического отдела Роберт позвонил капитану Болтеру.

— Роберт, скажи что-нибудь хорошее.

— Криминалисты-компьютерщики сумели воссоздать лицо жертвы, используя какую-то хитрую программу, это должно помочь нам установить ее личность.

— Хорошая новость, что еще?

— Пока что хорошие новости на этом заканчиваются. — Роберт помолчал, набирая воздуха. — По словам доктора Уинстона, более чем вероятно, что мы имеем дело с тем же убийцей.

Наступило молчание. Капитан Болтер ждал этого известия с тех самых пор, как на шее женщины было обнаружено двойное распятие.

— Капитан, вы меня слушаете?

— Да, я здесь. Какой-то дрянной фильм ужасов.

Роберт был с ним согласен, но ничего не сказал.

— Вы с Карлосом получите отдельную комнату, подальше ото всех. Я даже не хочу, чтобы остальные детективы нашего отдела вмешивались в это дело.

— Я согласен.

— Чего мне еще не хватало, так это всеобщей паники в городе, когда какая-нибудь журналистская сволочь доберется до этой истории.

— Капитан, рано или поздно какая-нибудь журналистская сволочь все-таки до нее доберется.

— Так давай постараемся сделать так, чтобы это случилось поздно, а не рано.

— Вы же знаете, мы сделаем все, что от нас зависит.

— На этот раз, Роберт, мне от вас нужно большее. Я хочу, чтобы вы взяли этого подонка, уточняю, настоящего подонка. — В его голосе явственно слышалась злость, и он рывком положил трубку на рычаг.

Глава 14

Кабинет, который капитан Болтер предоставил Роберту и Карлосу, находился на верхнем этаже отдела. Это была комната среднего размера, площадью примерно десять на семь метров, с двумя письменными столами посередине лицом друг к другу. На каждом столе были компьютер, телефон и факс. Комната хорошо освещалась благодаря двум окнам на восточной стене и нескольким двуцветным галогенным лампам по пятьдесят ватт. Они с удивлением увидели, что все документы по первому делу Распинателя уже подобраны и сложены на их столах двумя огромными стопками. На южной стене была прикреплена доска с приколотыми на нее фотографиями семи первоначальных жертв Распинателя, а также новая фотография — женщины без лица.

— А где же кондиционер, капитан?

Капитан Болтер не заметил сарказма в голосе Роберта.

— Тебя уже ввели в курс дела? — спросил он Карлоса.

— Да, капитан.

— Значит, ты понимаешь, с чем мы тут можем иметь дело?

— Да, — ответил Карлос с едва заметной дрожью в голосе.

— Хорошо. У себя на столах вы найдете все, что у нас было по старому делу, — продолжал капитан. — Роберт, тебе все это знакомо. Компьютеры у вас на столах подключены к Интернету через линию Т1, у каждого из вас отдельная линия для телефона и факса. — Он подошел к доске с приколотыми фотографиями. — Я запрещаю вам обсуждать это дело с кем-либо в отделе или за его пределами. Нужно постараться сохранить его в тайне как можно дольше. — Он помолчал и посмотрел на обоих детективов острым взглядом ястреба. — Когда о деле станет известно публике, я не желаю, чтобы его связывали с тем психопатом, который сделал это, — сказал он, показывая на фотографии жертв. — Следовательно, я не желаю, чтобы кто-то звал его Распинателем. Для всех Распинатель мертв, казнен год назад. Это совершенно новое дело, понятно?

Оба детектива стояли, как школьники, которым делает выговор директор. Они кивнули и уставились в пол.

— Над этим делом работаете только вы, больше никто. Я хочу, чтобы вы никогда не забывали о нем, даже когда спите, едите и ходите в туалет. Пока убийца не пойман, я хочу, чтобы начиная с завтрашнего дня каждое утро к десяти часам у меня на столе лежал рапорт о событиях предыдущего дня, — сказал капитан Болтер и направился к двери. — Я хочу знать все, что происходит по этому делу, и хорошее и плохое. И сделайте мне одолжение, запирайте дверь, когда уходите, мне не нужна утечка информации.

Выходя, он хлопнул дверью, и грохот отдался в комнате эхом.

В зловещей тишине Карлос подошел к снимкам и уставился на них. Сейчас он впервые увидел улики по делу Распинателя. Сейчас он впервые воочию увидел настоящее зло, которое сотворил убийца. Он молча изучал фотографии, и ему стало дурно. Его глаза все видели, но разум не желал этого принимать. Как человек может быть способен совершить такое?

У одной из жертв, двадцатипятилетнего мужчины, глаза были вдавлены в череп, они лопнули от давления. Обе его руки тоже были раздавлены так, что раздробило кости. У другой жертвы, сорокалетней женщины, была разрезана брюшная полость и вынуты кишки. У третьей жертвы, на этот раз чернокожего мужчины пятидесяти пяти лет, через всю шею проходила рваная рана, руки были сбиты гвоздями вместе, как для молитвы. Другие снимки были еще страшнее. Все эти мучения жертвы перенесли, еще когда были живы.

Карлосу вспомнилось, как он в первый раз услышал об этих убийствах. Это случилось три года назад, и он тогда еще не был детективом. По данным проведенного исследования, в США действовали около пятисот серийных убийц, уносивших около пяти тысяч человеческих жизней ежегодно. Весьма небольшая доля сведений о них просачивалась в прессу, и Распинатель прославился больше, чем кто-либо другой. Карлос помнил, как задумывался в то время: каково это — быть детективом, ведущим такое громкое расследование. Искать зацепки, анализировать улики, допрашивать подозреваемых, а потом сложить вместе все фрагменты и раскрыть дело. Если бы только это было так просто.

Карлос стал детективом вскоре после того, как нашли первую жертву, и пристально следил за тем, как разворачивалось дело, стараясь не упускать ни одной подробности. Когда Майка Фарлоу арестовали и представили прессе как Распинателя, Карлос недоумевал, как такой глупый с виду человек сумел так долго водить за нос полицию. Он помнил, как подумал, что, видно, детективы, ведущие это дело, не очень-то хороши.

Глядя на приколотые на доску снимки, Карлос испытывал волнение, смешанное со страхом. Теперь он был не только ведущим детективом по расследованию серийных убийств, но и ведущим детективом по делу Распинателя. «Какая ирония судьбы», — подумалось ему.

Роберт включил компьютер.

— Ну и как тебе все это, малец? — спросил он, понимая, что чувствует Карлос.

— Что? Да ничего, нормально. — Карлос обернулся и посмотрел на Роберта. — Это какое-то запредельное зло.

— Да, можно сказать и так.

— Что может заставить человека совершить такие преступления?

— Если взять, что пишут учебники насчет мотивов, которые движут людьми при совершении убийств, то мы имеем ревность, месть, корысть, ненависть, страх, сострадание, отчаяние, желание скрыть другое преступление, избежать позора и стыда или получить власть. — Роберт помолчал. — Основные мотивы серийных убийств — это манипуляция, доминирование, власть, сексуальное удовлетворение или просто мания убийства.

— Об этом в учебниках ничего нет.

— Да уж. Он убивает просто потому, что ему нравится убивать.

— Он? — заинтригованно спросил Карлос.

— Исходя из характера преступлений можно сделать логический вывод о том, что убийца мужского пола.

— Почему?

— Серийные убийцы — женщины, как правило, убивают, так сказать, более мирными способами, — объяснил Роберт. — Ядом или какими-то не требующими большого насилия способами, как, например, удушение. Убийцы-мужчины, с другой стороны, проявляют большую склонность к насильственным методам, в том числе пыткам и нанесению увечий в процессе убийства. В тех случаях, когда в садистских убийствах замешаны женщины, обычно они действуют в паре с мужчиной.

— Наш работает один, — заключил Карлос.

— Ничто не указывает на иное.

Оба детектива ненадолго замолчали. Карлос повернулся и снова посмотрел на фотографии.

— Так что у нас есть на первых жертв? Какая между ними связь? — спросил он, как будто ему не терпелось начать.

— Связь установить не удалось.

— Что? Ушам своим не верю, — сказал Карлос, качая головой. — Неужели ты хочешь сказать, что вы два года занимались этим делом и не нашли никакой связи между жертвами?

— Придется поверить. — Роберт поднялся и встал у доски рядом с Карлосом. — Посмотри и скажи, к какому, по-твоему, возрасту относятся жертвы?

Взгляд Карлоса переходил от фотографии к фотографии, задерживаясь на каждой на несколько секунд.

— Точно не скажу, но по-моему, от двадцати лет до шестидесяти с лишним.

— Довольно широкий разброс, тебе не кажется?

— Пожалуй.

— А что ты скажешь об основном типе жертвы? Каковы они: молодые, старые, мужчины, женщины, черные, белые, блондины, брюнеты, что еще?

Глаза Карлоса продолжали изучать фотографии.

— Судя по снимкам, все перечисленные.

— Опять разброс немаленький, не находишь?

Карлос пожал плечами.

— Есть и еще кое-что, чего не видно на этих снимках, и это общественное положение. Эти люди относятся ко всем классам общества: там есть бедные, богатые, среднего класса, религиозные и нерелигиозные, работающие и безработные…

— Ну да, к чему ты клонишь, Роберт?

— Я клоню к тому, что убийца не выбирает жертв определенного типа. После каждой новой жертвы мы целыми днями, неделями, месяцами пытались установить хоть какую-то связь между ними. Работа, общение, ночные клубы, бары, университеты, школы, родные города, знакомые, увлечения, родственники — назови сам, что придет в голову, и я тебе скажу, что мы проверили и это и в итоге получили полный ноль. Бывало, мы находили что-то общее между двумя жертвами, но эта связь отсутствовала между всеми остальными, их ничто не сводило вместе. Если нам удавалось найти цепочку, которая вела от одного погибшего к другому, то на третьем или четвертом звено прерывалось, и нам опять приходилось возвращаться к началу. По всем данным выходит, что он мог выбирать этих людей наугад. Убийца вполне мог просто ткнуть пальцем в телефонную книгу. Скажу тебе больше, если бы убийца не вырезал у них на шее свой знак, то мы сочли бы их за семь жертв семи разных убийц — и теперь новую жертву восьмого убийцы. Между убийствами нет ничего общего, кроме того, что он заставляет их проходить через немыслимую боль и мучения. Это какой-то новый тип серийного убийцы. Он уникален.

— Что это за связи? Я имею в виду те связи, которые, по твоим словам, вам удавалось установить между двумя жертвами, но не больше?

— Две жертвы жили в северном Лос-Анджелесе в нескольких кварталах друг от друга, но остальные были разбросаны по всему городу. Две другие жертвы, номер четыре и номер шесть, — Роберт показал на фотографии, — ходили в одну школу, но в разное время. Эти связи скорее выглядели совпадениями, а не прорывами. Ничего конкретного.

— У него был какой-то определенный интервал между убийствами?

— И здесь никакого порядка, — сказал Роберт. — От нескольких дней между третьей и четвертой жертвой до нескольких месяцев, и, наконец, этот последний случай — он бездействовал больше года.

— А где находили трупы? — спросил Карлос.

— Там есть карта, я покажу.

Роберт развернул большую карту Лос-Анджелеса с семью рассыпанными по ней красными точками размером с монетку под номерами.

— Вот места и порядок, в котором были найдены тела.

Карлос неторопливо просмотрел отметки. Первое тело найдено в Санта-Кларите, второе в центральном Лос-Анджелесе, а остальные пять разбросаны по всей карте. Карлос вынужден был признать, что, на первый взгляд, и тут не было никакой связи.

— Опять же мы испробовали все, пока искали какой-то порядок или схему. Даже подключили математика и картографа. Проблема в том, что, если достаточно долго смотреть на разбросанные по листу бумаги точки, это все равно что смотреть на облака на небе, рано или поздно начнешь видеть в них образы и фигуры, но в этом нет ничего реального, ничего, что может куда-то привести, просто собственный разум играет с тобой злую шутку. Единственное, что можно уверенно утверждать, — это что все тела были найдены в Лос-Анджелесе. Это его кладбище.

Роберт сел за стол, а Карлос продолжал изучать карту.

— У него должна быть схема, у них у всех есть схема.

Роберт откинулся на спинку стула.

— В принципе ты прав, обычно так и бывает, но, как я уже сказал, этот тип не такой, как все. Он ни разу не убил двух жертв одинаковым способом, он пробует новое, разное — такое ощущение, что он экспериментирует. — Роберт помолчал несколько секунд, чтобы потереть глаза. — Убить человека — не так просто даже для самого опытного убийцы. В девяноста пяти процентах случаев убийца нервничает больше своей жертвы. Некоторые убийцы предпочитают придерживаться одного и того же образа действий только потому, что он уже раз сработал и им так удобно. Некоторые в своем роде прогрессируют, их образ действий может меняться от преступления к преступлению. Иногда преступник приходит к выводу, что его образ действий не самый эффективный, что он искал не этого. Может быть, он производит слишком много шума или грязи или он слишком сложен, да что угодно. Тогда убийца начинает приспосабливаться, пробует новые способы, не окажутся ли они более эффективными. В конце концов он находит удобный для него способ.

— И будет его придерживаться, — отозвался Карлос.

— По большей части да, но не обязательно. — Роберт покачал головой.

У Карлоса был озадаченный вид.

— Серийные убийцы обычно стремятся к удовлетворению… патологическому удовлетворению, но все-таки удовлетворению. Это может быть сексуальное удовольствие, чувство власти, ощущение себя богом, но это только полдела.

— Вторая половина — само убийство? — Карлос посерьезнел.

— Именно. Это как наркотик. Когда только начинаешь, чтобы получить кайф, тебе требуется совсем небольшая доза, но по мере продолжения вскоре этой дозы будет уже недостаточно, и ты будешь все увеличивать ее, начнешь гонку за кайфом. В случае серийного убийцы его преступления становятся более жестокими, он причиняет жертвам все более страшные мучения, чтобы получить то удовольствие, к которому он стремится, но и здесь, как с наркотиками, как правило, требуется постепенно увеличивать дозу.

Карлос снова посмотрел на фотографии.

— А здесь что за прогрессия? Все убийства одинаково зверские, одинаково чудовищные.

Роберт кивнул, соглашаясь.

— Такое впечатление, что он сразу нырнул на самую глубину. Что подводит нас к выводу, что в его случае прогрессия насилия имела место раньше, еще несколько лет назад, — заключил Карлос.

— И снова верно. Ты быстро схватываешь, но все это можно прочитать в досье. — Роберт мотнул головой в сторону двух больших стопок бумаги на своем столе.

— И все убийства он совершал медленно.

Карлос снова смотрел на доску с фотографиями.

— Да. Этот тип любит не торопиться, терзая своих жертв. Ему нравится смотреть, как они страдают, он хочет наслаждаться их мучениями. Он таким образом получает удовлетворение. Этот убийца не паникует и никуда не спешит, и это его самое большое преимущество перед нами.

— Когда люди паникуют, они совершают ошибки, оставляют за собой следы, — отозвался Карлос.

— Точно.

— Но только не наш клиент?

— До сих пор да.

— А этот знак, что мы знаем о нем? — спросил Карлос, показывая на фотографию вырезанного на шее одной из жертв знака.

— Здесь начинается неразбериха. — Роберт сжал губы. — Во время работы по делу Распинателя мы подключили специалиста по символам.

— И что он сказал?

— Что этот символ более известен как двойной кинжал или обоюдоострый меч. Некоторые называют его также двойным распятием. Его происхождение не очень ясно, но считается, что оно уходит во времена язычников, по крайней мере, к тому времени, по мнению историков, относится его первое использование.

— Понятно, но бог с ней, с историей, что же он означает? — Карлос сделал жест рукой, призывая Роберта продолжать.

— С точки зрения психологии считается, что он обозначает человека, ведущего двойную жизнь. Обоюдоострый меч режет обеими сторонами, верно? Именно это он и означает, добро и зло, белое и черное, все в одном. Человек, у которого есть две противоположных стороны.

— Ты хочешь сказать, человек, который днем может быть нормальным законопослушным гражданином, а ночью психопатом-убийцей?

— Именно. Этот человек может быть лидером своей местной общины, политиком, даже священником, который сегодня делает добро, а завтра перерезает кому-то горло.

— Но это стандартное определение шизофрении.

— Нет, — возразил Роберт. — Многие допускают эту ошибку. В отличие от популярных представлений шизофреникам не свойственно раздвоение личности. У шизофреников проблемы с мыслительным процессом. Это приводит к галлюцинациям, иллюзиям, расстройствам мышления, проявляется в неадекватной речи или поведении. Они не опасны. То, о чем ты говорил, — это диссоциативное расстройство личности, также называемое множественной личностью. При этом состоянии больные обладают сразу несколькими разными личностями или характерами.

— Спасибо за разъяснение, профессор Хантер, — проговорил Карлос дурацким детским голосом.

— Но я не думаю, что наш убийца страдает этим расстройством.

— Почему же это? — заинтригованно спросил Карлос.

— Эти больные не знают, какая из их личностей возьмет верх. А наш убийца полностью осознает, что делает. И это ему нравится. Он не борется с собой.

Эта мысль заставила Карлоса замолчать на несколько секунд.

— А что с религиозным смыслом? Мне этот знак напоминает религиозный символ.

— Здесь все запутывается еще больше, — ответил Роберт, массируя закрытые глаза. — Эксперты предложили две основные теории. Во-первых, что двойное распятие было первым символом антихриста.

Карлос недоверчиво смотрел на Роберта.

— Погоди-ка, ты же не имеешь в виду чудовище с числом 666 на лбу и рогами?

— Я бы не удивился, если бы наш убийца оказался именно таким, — сказал Роберт, бросая взгляд на фотографии.

— Один крест правильный, а другой перевернутый? — спросил Карлос, уже зная ответ.

— Верно. Символ Иисуса в противостоянии с тем же символом Иисуса, то есть знак антихриста.

— Так мы действительно имеем дело с религиозным фанатиком?

— С антирелигиозным фанатиком, — поправил Роберт.

На несколько секунд воцарилось молчание.

— А во-вторых? — спросил Карлос.

— Что?

— Ты сказал, что есть две теории относительно религиозного смысла. Что говорит вторая?

— Приготовься. Возможно, убийца считает, что он и есть второе пришествие.

— Что? Ты шутишь?

— Хотел бы, да невесело. Некоторые ученые считают, что двойное распятие — это не два креста, правильный и перевернутый, а один крест поверх другого, что означает второго Сына Божьего, второе пришествие.

Карлос не сводил с Роберта глаз, пытаясь понять, не шутит ли он все-таки, — но смеха так и не дождался.

— Но это две абсолютно противоположные теории. По одной он антихрист, а по другой — второй Христос.

— Это верно, но помни, это ведь только теории, основанные на том, что означает двойное распятие по мнению историков и экспертов. А их мнение вовсе не обязательно должно совпадать с мнением нашего клиента. Насколько можно судить, он вполне мог выбрать этот знак просто потому, что он ему понравился.

— Это двойное распятие используют какие-нибудь религиозные группы или секты?

— Если и используют, то мы ни одной такой не нашли, и я говорю не только о Калифорнии или США. У нас нет данных ни об одной группе, религиозной или какой-то иной, которая бы имела своей эмблемой двойное распятие. Если такая есть, она очень скрытная.

— А что тебе говорит интуиция?

— В этом деле, как выяснилось, интуиция не помогает.

— Да ладно, не пугай меня. Судя по тому, что я слышал, у тебя какая-то феноменальная интуиция, — сказал Карлос.

— Дело в том, что я ни в чем не уверен. Этот убийца порой выказывает классическое тревожное поведение, как большинство серийных убийц. Что-то он делает в точности как по учебнику, даже слишком, как будто хочет убедить нас в том, что он типичный серийный убийца. — Роберт прищемил переносицу пальцами и закрыл глаза на несколько секунд. — Иногда я думаю, что мы имеем дело с религиозным изувером, иногда — что он преступный гений, который издевается над нами, тянет за нужные веревочки и отправляет нас в ложном направлении. Играет в какую-то игру, правила которой знает только он один, и меняет их, когда ему вздумается. — Роберт набрал в легкие воздуха и не выдыхал несколько секунд. — Кто бы он ни был, он очень умен, очень хитер, очень методичен и холоден как лед. Он никогда не паникует. Но что от нас требуется сейчас, — это сосредоточиться на новой жертве. Возможно, она приведет нас к нему.

Карлос кивнул.

— Сначала нужно разослать ее фотографию во все модельные и актерские агентства, какие только сможем найти, и, если удастся опознать жертву, это будет отличным началом.

— Я бы оставил модельные и актерские агентства на потом, — возразил Роберт.

— Да? Почему?

— Помнишь, что сказал о жертве доктор Уинстон?

— Что именно?

— Насчет тренажерного зала.

Карлос поднял брови.

— Хорошая мысль.

— Трудность в том, что у нас в городе больше тысячи залов.

— Правда? — удивленно спросил Карлос.

— Да, это же Лос-Анджелес, город, в котором даже для того, чтобы получить работу официанта, нужно выглядеть на все сто. На фитнесе здесь делается большой бизнес.

— В стране, где ожирение стоит на первом месте среди заболеваний?

— Как я сказал, это же Лос-Анджелес, город стройных и красивых, — улыбнулся Роберт и насмешливо показал свой бицепс.

— Ага, мечтай больше.

— Нужно проверить несколько самых крупных фитнес-клубов. — Роберт немного помолчал. — Доктор сказал, она предпочитала пользоваться дорогими средствами, верно? Очевидно, что, когда она тратила деньги на свою внешность, она стремилась брать лучшее.

— Наверняка с таким телом ей нравилось, когда на нее обращали внимание, — вставил Карлос.

— Согласен.

— Итак, если бы ты захотел блеснуть своей физической формой, в какой бы ты пошел фитнес-клуб, раз уж ты у нас такой специалист? — насмешливо спросил Карлос.

— Во-первых, «Голда-джим» — это наш лучший вариант, у него есть два филиала в Голливуде, которые посещают многие знаменитости и «свои люди», еще есть знаменитый «Голда-джим» Арнольда Шварценеггера на Венис-Бич.

— Я думаю, надо их проверить.

— Бери изображение, и поедем к ним в гости.

Когда Роберт уже подошел к двери комнаты, зазвонил его мобильный телефон.

— Да, детектив Хантер у телефона.

— Привет, Роберт, скучал по мне? — спросил механический голос.

Глава 15

Карлос продолжал идти к лестнице, когда понял, что рядом с ним нет Роберта. Он остановился и оглянулся. Роберт стоял у двери в их новый кабинет, прижимая телефон к правому уху. По его лицу Карлос понял, что что-то случилось.

— Роберт, в чем дело?

Роберт не ответил. Он автоматически покачал головой, едва заметно, но достаточно для Карлоса, чтобы тот понял, что происходит. Карлос тихо чертыхнулся, быстро подошел к Роберту и наклонил голову к трубке, стараясь расслышать.

— Думаю, ты уже видел мою последнюю работу?

В голове у Роберта стало пусто, его сердце заработало, как мотор гоночного мотоцикла.

— Ты что, Роберт, не хочешь отвечать?

— А по чему я должен был скучать? — ответил он спокойно.

Смех в трубке.

— Ну, может быть, по волнению, приключению. Я даю цель твоей работе.

— Сказать по правде, я надеялся, что тебя больше нет.

Снова смех.

— Да брось, Роберт! Я же знаю, на самом деле ты не верил, что тот парень, которого вы взяли, это и есть я.

Роберт вернулся в комнату, Карлос последовал за ним.

— Значит, он был очередной твоей жертвой?

— Я его не убивал.

— Ты его подставил, а это практически то же самое.

— По правде говоря, я сделал тебе одолжение. Он был грязным подонком… педофилом.

Несмотря на свою ненависть, Роберт знал, что чем дольше он будет говорить с убийцей, тем больше шансов, что он вынудит его ошибиться, проговориться.

— Значит, решил вернуться с пенсии?

На этот раз смех был веселее.

— Пожалуй, можно сказать и так.

— Почему именно сейчас?

— Терпение. Все узнаешь в свое время. В общем, я был бы рад еще поболтать, но нельзя. Я лишь хотел убедиться, что ты знаешь, что игра опять началась, но не беспокойся, скоро я снова позвоню.

Прежде чем Роберт успел сказать что-нибудь, тот повесил трубку.

— Черт!

— Что он сказал? — спросил Карлос, прежде чем Роберт сунул телефон в карман.

— Не много.

— Значит, сомнений не осталось, это он, Распинатель.

Роберт смог только раздраженно кивнуть.

— Надо сказать капитану.

Роберт заметил некоторое возбуждение в голосе Карлоса.

— Я позвоню ему из машины, надо проверить фитнес-клубы. Поедем на твоей машине.

Разговор Роберта с капитаном Болтером был коротким. Он рассказал о гимнастических залах и звонке убийцы. Капитан предложил поставить телефон Роберта на прослушку, но они уже пробовали это раньше, и без успеха. Звонивший пользовался телефонным шифратором, который перебрасывал звонок через двадцать разных мест по всему земному шару. На данный момент никто ничего не мог сделать.

Их поход по голливудским фитнес-клубам не дал никакого результата. Ни администраторы, ни тренеры никогда не видели женщину, похожую на сгенерированный компьютером портрет. А чтобы просмотреть всю информацию по членам клубов в базе данных, им требовался ордер и огромное количество человеко-часов. Но и это был бы выстрел наугад.

Филиал «Голда-джим» на Венис-Бич некоторые считают самым знаменитым спортивным клубом в мире. Он прославился после выхода в 1977 году фильма «Качая железо» с Арнольдом Шварценеггером в главной роли. Для профессиональных культуристов, звезд кино и других знаменитостей «Голда-джим» на Венис-Бич — это первое место, в котором нужно появиться, если хочешь покрасоваться своим телом, но и там Роберту и Карлосу не повезло. На Венис-Бич тоже никто не узнал женщину с рисунка.

— Невозможно объехать весь Лос-Анджелес и обойти все фитнес-клубы, — сказал Карлос, когда они вернулись к нему в машину.

— Знаю, надежда все равно была призрачная, но мы должны были попробовать, — сказал Роберт, потирая усталые глаза.

Начала сказываться бессонная ночь.

— Ну и что теперь, модельные и актерские агентства?

— Пока нет. — На миг Роберт глубоко задумался. — Помнишь, доктор Уинстон сказал, что у нашей жертвы наверняка было много денег и она довольно много тратила на свою внешность?

— Разумеется, помню, и что?

— Если бы она была начинающей актрисой или моделью…

— Ей точно не хватило бы на это денег, — подхватил его мысль Карлос.

— А у тебя начинает получаться… Никогда не думал стать детективом? — насмешливо сказал Роберт.

Карлос поднял правую руку и показал Роберту средний палец.

— Есть еще кое-кто, кого бы мне хотелось навестить.

— Кто? — заинтригованно спросил Карлос.

— Если она была начинающей актрисой или моделью, она все-таки могла бы зарабатывать приличные деньги, если бы стала делать кое-что другое. Ты сам об этом упоминал.

Карлос насупился. Через секунду он щелкнул пальцами и ткнул указательным пальцем в сторону Роберта.

— Проститутка, — триумфально сказал он.

Роберт одобрительно улыбнулся.

— И я знаю, с кем надо поговорить.

— Так поехали, — с готовностью сказал Карлос.

— Не сейчас, его можно встретить только ночью — ты сегодня не занят? — сказал Роберт, подмигивая.

— Ты что, на свидание меня приглашаешь?

Теперь настала очередь Роберта показать Карлосу средний палец.

Глава 16

Джордж Слейтер вышел из своего кабинета в знаменитой юридической фирме «Тейл и Джош» в обычное время — в половине седьмого вечера. Его жена Кэтрин знала, что сегодня они не будут ужинать вместе, потому что был вторник, а по вторникам ее муж ходил играть в покер.

Джордж имел совершенно заурядную внешность, какая никогда не привлечет внимания в толпе, но никто бы не смог отказать ему в обаянии. Рост сто семьдесят восемь сантиметров, темно-карие глаза и темные волосы, безупречное чувство вкуса в одежде, всегда помогавшее ему скрыть хлипкое телосложение.

Выйдя из офиса, Джордж сел в машину, роскошный «мерседес» М-класса, включил новости по радио и поехал в небольшую съемную квартиру в Белл-Гарденз. Он нашел ее через Интернет и связался прямо с владельцем, не прибегая к услугам агента по недвижимости. В обмен на неразглашение Джордж предложил заплатить владельцу наличными — за год вперед.

Две копии договора, составленного от руки, и расписка об оплате были единственными документами, свидетельствовавшими о заключенной сделке. Ни обстоятельных контрактов, ни бумаг, которые можно было бы отследить. Даже имя в договоре стояло фиктивное: Уэйн Роджерс. Поэтому никак нельзя было узнать, что квартиру снимает именно он, Джордж Слейтер.

Квартира находилась на очень тихой улочке на самом краю Белл-Гарденз, и это идеально подходило Джорджу. Это значило, что тем меньше людей заметят его приходы и уходы, а подземный гараж дома еще больше скрывал его от любопытных взглядов.

Двухкомнатная квартира была не очень просторной, но служила своей цели. Ее никак нельзя было назвать роскошной. Входная дверь сразу же открывалась в небольшую гостиную, выкрашенную в белый цвет. Черный кожаный диван на три места стоял чуть в стороне от центра комнаты лицом к пустой стене. Там не было ни телевизора, ни картин, ни ковров. Проще говоря, помимо дивана, единственным предметом мебели в гостиной была стойка для журналов. Кухня была маленькая и очень чистая. Плитой никогда не пользовались. Содержимое холодильника ограничивалось двенадцатью бутылками пива, несколькими шоколадками и пакетом апельсинового сока. В квартире никто не жил.

Спальня располагалась в конце коридорчика. Там, у противоположной от двери стены, стояла экстравагантная кровать с помпезным кованым изголовьем. Слева от кровати возвышался гардероб с зеркальными дверями. Светильник в комнате был оснащен регулятором яркости, или, как называл его Джордж, регулятором настроения. Это была главная комната в квартире.

Джордж закрыл за собой дверь, поставил портфель на пол рядом с диваном и прошел в кухню. Взяв пиво из холодильника и отвернув крышку, он вернулся в гостиную. Пиво было холодным как лед и в этот безумно жаркий день подействовало расслабляюще. Джордж сделал глоток, потом опустился на диван и достал из портфеля второй мобильный телефон. Очень немногие люди знали об этом втором телефоне, и его жена к их числу не относилась. Джордж еще хлебнул пива и перечел последнее сообщение. «Буду примерно в 9.15. Не могу дождаться встречи».

Сообщение пришло без подписи, но отправителю ни к чему было его подписывать. Джордж, или Уэйн, под каким именем его знали здесь, точно знал, от кого оно пришло — от Рафаэля.

Джордж познакомился с этим ставосьмидесятипятисантиметровым выходцем из Пуэрто-Рико год назад через агентство мужского эскорта. Сначала их отношения были профессиональными, но скоро переросли в недозволенную связь. Джордж понимал, что Рафаэль влюбился в него, и, хотя тоже испытывал к Рафаэлю очень сильные чувства, он не мог назвать их любовью — во всяком случае, пока.

Джордж посмотрел на часы: десять минут девятого. У него был еще час до приезда любовника. Он допил пиво и решил принять душ.

Массируя свое усталое тело, Джордж боролся с чувством вины. Он любил Кэтрин, и ему нравилось заниматься с ней любовью в тех нечастых случаях, когда она это ему позволяла. Может быть, если бы они остались в Алабаме, все сложилось бы по-другому, но Лос-Анджелес предложил ему нечто новое. В современном обществе бисексуальность некоторые считали совершенно нормальным делом, но только не Кэтрин.

Кэтрин Слейтер, урожденная Кэтрин Харрис, родилась в городке Теодор штата Алабама. Очень религиозные родители воспитывали ее в большой строгости. Она регулярно ходила в церковь, иногда пять или шесть раз в неделю. Властная и своевольная, она твердо верила в недозволенность добрачного секса, но и секс после брака, по ее убеждению, не должен был становиться инструментом плотского удовольствия.

Кэтрин и Джордж познакомились в Алабамском университете, на первом курсе в школе права. Оба были круглые отличники, и очень скоро их студенческая дружба переросла в невозможный платонический роман. Ослепленный огромным желанием быть с Кэтрин, через месяц после выпуска Джордж попросил ее руки.

Вскоре после свадьбы Джорджу предложили место в известной юридической фирме «Тейл и Джош», находившейся в Лос-Анджелесе. В глазах Кэтрин Лос-Анджелес был падшим и преступным городом, движимым сексом, наркотиками и алчностью, но через два месяца споров и обещаний она согласилась с тем, что Джорджу никак нельзя упускать такой великолепный шанс.

Кэтрин совершенно не волновал тот факт, что переезд в Лос-Анджелес никак не затрагивал ее профессиональное будущее. Она никогда не собиралась делать карьеру. Родители воспитали ее для того, чтобы быть хорошей женой, заботиться о доме, детях и муже, именно этим она и хотела заниматься. Она также верила, что Джордж не сможет привыкнуть к Лос-Анджелесу и, может быть, через год или два устанет от жизни в «большом городе, среди ярких огней», — но ошиблась.

После того как Джордж выиграл свое второе дело в новой фирме, клиент пригласил его на частную вечеринку отпраздновать общую победу: «Не приводите с собой жену. Жена не даст вам оттянуться по полной, если понимаете, о чем я».

Джордж был заинтригован таинственным приглашением. Он сослался на обычный предлог, что задержится на работе, и приехал в роскошный особняк в Беверли-Хиллз. То, что он там увидел, навсегда изменило его жизнь.

Единственный раз в жизни Джордж видел порнографию в старших классах школы. Одному из его друзей удалось заполучить на выходные старую кассету с фильмом и несколько журналов для взрослых, пока его родители были в отъезде. Джордж никогда не мог этого забыть, но в особняке было не кино и не актеры. Одним махом Джордж познакомился с садомазохизмом, обменом партнерами, поркой, сексуальным рабством, «золотым дождем» и прочими вещами, которые ему и не снились. Перед ним открылся мир за пределами эротических журналов и порнофильмов, о существовании которого он даже не подозревал. Свободный секс, свободные наркотики, место, где могли исполниться все его фантазии, где можно было проявлять самые потаенные сексуальные желания, не испытывая чувства вины. Именно там, в комнате-темнице роскошного особняка, Джордж впервые занимался сексом с мужчиной, и ему понравилось. После этого он уже не мог отказаться от этой новообретенной подпольной жизни. Ему нравились оргии, люди и окружавшая их секретность.

Джордж медленно вытерся и завязал полотенце на поясе. Предвкушение встречи с Рафаэлем вновь его взволновало. На кухне он взял еще одну бутылку пива и посмотрел на часы: без пятнадцати девять, уже недолго. Он подумал, не одеться ли снова, но ему нравилось встречать любовника одетым в одно только полотенце, это его возбуждало.

Кое-что нравилось им обоим — ролевые игры, и на сегодня Джордж тоже придумал историю. В спальне он приоткрыл дверь гардероба, где красовался удивительный ассортимент садомазохистских штучек: плеток, цепей, веревок, кляпов, кожаных ремней, наручников — всего, что только могло взбрести в голову.

Он тщательно отобрал то, что было нужно ему по сценарию игры, и разложил на кровати. Его возбуждение уже стало зримо проявляться под полотенцем, но тут Джорджа прервал стук в дверь. Он посмотрел на часы — 8.53. «Он рано, — подумал Джордж. — Может быть, ему тоже не терпится, как и мне».

Джордж не мог скрыть довольной улыбки, которая растянула его губы, когда он подошел к двери, чтобы ее открыть.

— Вы кто? — Улыбка тут же сошла с его помрачневшего лица.

Ответом ему был сильный и точный удар в живот. Джордж согнулся от боли, воздух вырвался из его легких, глаза широко раскрылись от ужаса. Хватая ртом воздух, он шагнул назад, но этого оказалось недостаточно, чтобы уклониться от второго удара, на этот раз прямо между ног. Когда нога незнакомца обрушилась на гениталии Джорджа, он повалился на спину, его полотенце упало на пол. Джордж хотел заговорить, отбиться, но у него не осталось сил.

Незнакомец спокойно закрыл за собой дверь и подошел к скорченному телу Джорджа, валявшемуся на полу. Джордж не понимал, что происходит. Он задыхался, не в силах вздохнуть, но, когда он увидел у незнакомца шприц, у него на миг замерло сердце. Быстрым движением руки незнакомец вонзил иглу в шею Джорджа, и вдруг не осталось ни боли, ни сопротивления. Только тьма.

Глава 17

Крис Мелроуз работал в окружном экспертно-криминалистическом отделе три последних года. С раннего возраста Криса влекла смерть, все патологическое. Сначала он мечтал стать криминалистом, но плохой школьный аттестат закрыл ему дорогу в университет.

На первую свою работу Крис устроился в контору ритуальных услуг — мальчиком на побегушках. В его обязанности входило все — от подготовки похорон до украшения гробов и обработки тел, но этого ему было недостаточно. Крис хотел жить той жизнью, о которой всегда мечтал. Он хотел быть среди окровавленных тряпок, столов из нержавеющей стали, едкого и опьяняющего запаха смерти. Он хотел работать с необработанными телами, пока еще их не вычистили, обмыли и подготовили к погребению. Он подавал заявки почти на все вакансии среди низших должностей, появлявшиеся в окружном экспертно-криминалистическом отделе, и наконец ему предложили работу в качестве уборщика в лаборатории. В его новые обязанности входила уборка секционных комнат, перевозка тел в холодильные камеры и обратно, а также он должен был заботиться о том, чтобы все оборудование было чистым и готовым к работе. Судмедэксперты отдела никогда еще не видели, чтобы кто-то так гордился своей работой. Крис у всех был на хорошем счету. Больше всего ему нравилось присутствовать на вскрытиях и наблюдать. Судмедэксперты против этого не возражали.

Ночная смена Криса продолжалась с 7.30 вечера до 7.30 утра. Он предпочитал брать первый перерыв перед самой полуночью, так у него была возможность выкурить сигаретку и перекусить бананом и бутербродом с арахисовым маслом и медом.

Крис последний раз затянулся, подбросил окурок в воздух и смотрел, как он очерчивает дугу тусклого желтоватого света. Он поднялся со скамейки, на которой сидел, сложил пустой пакет из-под бутерброда и пошел назад к зданию отдела. Холодная рука схватила его за левое плечо.

— Крис, привет!

— Господи боже! — Крис подскочил и повернулся к стоящей за ним фигуре, у него сердце чуть не выпрыгнуло из груди. — Ты что, рехнулся? Я чуть не помер со страху.

Марк Калхейн отрепетированно улыбнулся Крису желтыми зубами.

— Если бы у меня был пистолет, ты б уже был покойник. Как тебя еще никто не прибил, нельзя же так подкрадываться к людям, — сказал Крис, кладя руку на грудь, где колотилось сердце.

— Я же детектив, я люблю подкрадываться, — сказал Калхейн, снова улыбаясь. — Кроме того, откуда бы у тебя взялся пистолет? При работе с покойниками пистолет не нужен.

— В наше время у всех есть оружие, мы же в Лос-Анджелесе, или ты забыл? Давненько тебя не видел. Короче, чего тебе надо?

Крису было слегка за тридцать, у него были коротко остриженные прямые темные волосы, странные кошачьи глаза карего цвета, красноватое лицо и большой нос.

— Ну, Крис, разве так встречают старых друзей?

Крис не ответил. Он только поднял брови, ожидая, когда Калхейн скажет, зачем пришел.

— Мне надо проверить, какие у вас были новые поступления в последние дни, — наконец сказал детектив.

— Под поступлениями ты имеешь в виду трупы?

— А что я еще мог иметь в виду, умник?

— А почему ты не хочешь составить запрос, ты же полицейский, или тебя уже поперли?

— Хочу разузнать насчет друга, не хочу вмешивать начальство.

— Друга? — сомневающимся тоном спросил Крис.

— Ты что, учишься на полицейского? Что за вопросы? Покажи мне трупы, и дело с концом!

— А если бы я сказал тебе, что не могу, потому что это против правил?

Калхейн положил правую руку на шею Криса и притянул его к себе.

— Ну, это меня бы очень сильно разозлило, а я думаю, тебе не надо меня злить, или ты не согласен?

Молчание.

Калхейн усилил хватку.

— Ладно, ладно… Я все равно уже собирался возвращаться, — сказал Крис умоляющим тоном, поднимая обе руки.

— Вот и молодец, — ответил Калхейн, отпуская его.

Они молча направились к зданию отдела. Одним из преимуществ посещения в это время суток было то, что Калхейну не пришлось проходить через главный вход; в здании почти никого нет, не нужно ни показывать значков, ни подписывать бумаг — меньше подозрений.

Они дошли до служебного входа на южной стороне здания, и Крис набрал шестизначный код на электронной клавиатуре. Толстая металлическая дверь с жужжанием отворилась.

— Подожди здесь, я сейчас вернусь, — сказал он и быстро исчез внутри здания, оставив озадаченного Калхейна стоять снаружи.

Меньше чем через минуту Крис появился снова, держа в руках белый халат судмедэксперта.

— Надень, должен подойти. Это самый большой, который я смог найти.

— Что это еще за шутки?

Крису было совсем не нужно, чтобы кто-нибудь узнал, как он впустил в отдел постороннего человека, не записавшегося у главной стойки, даже если этот посторонний был полицейским. Он провел Калхейна по пустому нижнему коридору сквозь несколько тяжелых распашных дверей, и они поднялись по лестнице на второй этаж. Калхейн ходил по этим коридорам чаще, чем ему хотелось бы помнить. Его до сих пор от этого подташнивало. Калхейн никогда бы не признался, но он был рад, что идет не один. Они дошли до последней комнаты в конце зала.

После каждого вскрытия тела помещали в холодильную камеру для хранения трупов, которую все в отделе звали «большой холодильник». В стеллаже у западной стены хватало места, чтобы вместить более пятидесяти тел. Калхейн и другие детективы из отдела по борьбе с наркотикам имели собственное название для этого помещения — «соты смерти».

Крис запер дверь за собой, чтобы им никто не помешал, и подошел к компьютерному столу в дальнем конце комнаты.

— Ладно, давай попробуем поискать… Это мужчина, женщина? — спросил он, не теряя времени. Чем быстрее он отвяжется от Калхейна, тем лучше.

— Женщина.

— Белая, черная?

— Белая, блондинка, голубые глаза, стройная и очень привлекательная.

Крис робко улыбнулся Калхейну.

— Ладно, с какой даты искать?

— Давай с прошлой пятницы.

Крис автоматически посмотрел на часы.

— Это у нас будет… первое июня, верно?

— Верно, верно.

— Ладок.

Крис впечатал данные и нажал кнопку. Ушло меньше пяти секунд, чтобы компьютер ответил.

— Да, есть шестнадцать результатов, знаешь ее имя?

— Да, Дженни Фарнборо, но я уверен, что оно у тебя не значится.

Глаза Криса быстро просмотрели список.

— Да, ты прав, ее нет.

— Какие-нибудь неопознанные женские тела?

Крис проверил список снова.

— Есть четыре.

— Пошли проверим.

После нескольких щелчков мышью они получили распечатку.

— Ладно, пошли посмотрим, — сказал Крис, подходя к холодильным камерам.

Они остановились перед дверцей с номером C11, первой в списке. Им понадобилось немногим более пяти минут, чтобы просмотреть все неопознанные трупы. Дженни Фарнборо среди них не было.

— Это все? Я имею в виду, здесь еще есть где-нибудь холодильные камеры? — спросил Калхейн.

— Да, есть еще одна в подвале, но у меня нет к ней доступа, — ответил Крис.

— В каком смысле нет доступа, почему это?

— Это закрытая зона.

— С какой стати в экспертно-криминалистическом отделе есть закрытая зона?

Крис был только счастлив объяснить кое-что, чего не знал даже лос-анджелесский детектив.

— Бывают опасные случаи — радиация, отравление, высокий риск заражения, всякое такое. Тогда аутопсию производит в закрытой зоне лично главный судмедэксперт.

— А ты знаешь, есть ли там сейчас какое-нибудь тело?

— Доктор Уинстон работал над вскрытием чуть ли не с утра. Труп так и не подняли в эту комнату, так что я уверен, что он все еще там.

— Но ведь в конце концов его должны перевезти в соты?

— В соты? — Крис нахмурил брови.

— Сюда… в холодильник, — пояснил Калхейн с оттенком раздражения.

— Нет, у той комнаты свой холодильник. Труп может оставаться там до скончания времен. — После ответа Криса раздражение детектива только увеличилось.

— Ты уверен, что туда нельзя попасть?

— Никаких шансов, только у доктора Уинстона есть ключ, а он постоянно держит его при себе.

— А другого способа нет?

— Нет. Дверь с сигнализацией, и видеокамера на стене. Без приглашения туда не попадешь.

— Сколько там тел?

— Мне известно только об одном.

— У тебя нет его фотографии или каких-нибудь данных в компьютере?

— Нет, все, что имеет отношение к делам, которые идут в закрытую зону, доктор Уинстон держит там же. Их даже не вводят в главную базу данных, пока сам доктор с ними не закончит. В общем, даже если бы у меня была фотография тела, я не думаю, что это тебе помогло бы.

— Это почему же?

— Ну, был слух, что его нельзя узнать, что-то насчет того, что у него нет лица.

— Что? Как это?

— Так уж я слышал.

— Без головы?

— Я не уверен, я только слышал, что у тела не было лица. Может, его отстрелили из ружья. Такие случаи бывали, — сказал Крис, качая головой.

Марк Калхейн на минуту задумался о том, в какой он оказался ситуации. По его мнению, шансы, что единственное тело в закрытой зоне принадлежало именно Дженни Фарнборо, были весьма скудными. Он не видел смысла копать глубже.

— Спасибо, Крис. Сделай мне одолжение, последи, не появится ли труп, подходящий под описание, которое я тебе дал, и, если что-нибудь будет, дай мне знать, это важно.

Калхейн передал Крису свою визитную карточку.

Крис несколько секунд смотрел на нее.

— Конечно, рад помочь лос-анджелесской полиции.

— Пойду-ка я, пожалуй. Не возражаешь, если я выйду через ту же дверь, в которую мы вошли?

— Это мне подходит. Мне нужно будет спуститься с тобой, там кодовый замок.

Они оставили холодную комнату и молча пошли назад. Когда они дошли до двери, Калхейн отдал халат Крису, который набрал код на металлической панели. Калхейн был рад снова оказаться снаружи.

Сидя у себя в машине, Калхейн закурил. В Лос-Анджелесе было еще два экспертно-криминалистических отдела, один в Санта-Кларите, другой в Западном Ланкастере, но он не был уверен, что овчинка стоит выделки. Он докурил и решил, что сделал все, что мог, чтобы найти эту Дженни Фарнборо. В конце концов, это всего-навсего какая-то проститутка. Утром он позвонит Джерому и скажет, что ничего не нашел. А сейчас у него есть более важные занятия.

Глава 18

Бульвар Сансет — одна из самых прославленных улиц Лос-Анджелеса, но больше всего знаменит ее трехкилометровый отрезок между Голливудом и Беверли-Хиллз, который называют Сансет-Стрип. На Стрипе расположилось элитное собрание рок-клубов, ресторанов, бутиков и ночных клубов. Он стал достопримечательностью Лос-Анджелеса с начала семидесятых годов. Каждый вечер Стрип превращался в яркий коктейль кричащего неона, а дорожное движение почти замирало от пробок, пока огромная река машин приливала на людный бульвар. От настоящих знаменитостей до тех, кто лишь мечтал прославиться, от туристов и зевак до низкопробных сутенеров, все, кто искал приключения в городе ангелов, не могли не побывать на Сансет-Стрип.

— Напомни мне еще раз, кого мы должны здесь найти? — спросил Карлос, когда Роберт остановил машину на Хиллдейл-авеню за углом от бульвара.

— Одного подонка по кличке Джей-Джей, — ответил Роберт, выходя из машины и беря с заднего сиденья куртку.

Хуан Хименес, более известный как Джей-Джей, был жалким, дрянным сутенером, который вел бизнес в районе бульвара Сансет. Он нещадно эксплуатировал своих девиц, которых у него было пять. Его хитрость состояла в том, чтобы держать их на крючке при помощи какого-то «первоклассного» наркотика. Джей-Джей был человек грубый, и то и дело кто-то из его девиц объявлялся в больнице с ушибами и синяками, а иногда и переломами. «Поскользнулась и упала», — обычно объясняли они.

Джей-Джея арестовывали несколько раз, но ни одной из девиц никогда не хватало смелости предъявить ему обвинение. Его самым мощным оружием был страх. «Попробуй только пойти против меня, я перешагну через твой труп».

— И он может нам помочь? — спросил Карлос.

— Он знает эти улицы и девушек, которые на них работают, лучше, чем кто-либо. Если наша жертва профессионалка, он это нам скажет. Правда, его, возможно, придется «убеждать».

Они шли по Сансет-Стрип сквозь непрекращающуюся неразбериху людей, которые пытались пробиться в уже заполненные бары и клубы.

— Куда мы идем? — спросил Карлос, оглядываясь, как ребенок на игровой площадке.

— Вон туда. — Роберт показал на разноцветную вывеску, висевшую на доме номер 9015 по бульвару Сансет.

Гриль-бар «Радуга» был местом сбора рок-музыкантов еще с семидесятых годов и с тех пор не сильно изменился. Золотые диски, гитары, фотографии и автографы разных групп и певцов украшали стены. Рок-музыка гремела из динамиков, и толпа длинноволосых парней и почти раздетых гидропиритных блондинок кучковалась вокруг бара и занимала столики внутри и снаружи.

— Этот Джей-Джей — любитель рока? — спросил Карлос.

— Уж можешь мне поверить.

— Я думал, он с Кубы или откуда-то оттуда.

— Из Пуэрто-Рико.

— Разве они не все слушают сальсу или меренгу или что-нибудь в этом роде?

— Только не Джей-Джей.

Карлос осмотрелся. Хотя они выделялись из толпы, никто не обращал на них внимания.

— Ты его видишь?

Роберт быстро оглядел бар и столики.

— Пока нет, но это его любимое заведение, он придет. Давай возьмем чего-нибудь выпить и подождем.

Роберт заказал апельсиновый сок, а Карлос диетическую колу.

— Здесь вообще-то готовят отличный бифштекс, если ты голоден, — сказал Роберт, поднимая стакан как будто затем, чтобы произнести тост.

— Часто здесь бывал? — спросил Карлос с презрительным выражением на лице.

— Пару раз.

— Ну и ну, «Убежище» в Санта-Монике, «Радуга» на Сансет-Стрип. Да ты настоящий тусовщик, что ли?

Роберт не ответил и посмотрел на вход в бар. Он не видел Джей-Джея в последние пять лет, но высокого, очень худого, смуглокожего пуэрториканца было легко узнать по его глазам, похожим на черные жемчужины, чудовищно крупным ушам и кривым зубам.

Высокая блондинка в одних только обтягивающих кожаных брючках и коротком топе со словами «Роковая стерва» на груди подошла к стойке и уселась справа от Роберта. Она заказала коктейль под названием «Медленный, приятный секс у теплой стены» и томно улыбнулась Роберту. Роберт улыбнулся в ответ, и на секунду его глаза опустились на ее грудь.

— Нравится? — спросила она сладостным тоном.

— Мм… что именно? — Роберт решил сыграть под дурачка.

Она посмотрела на свою грудь, которая, казалось, готова была вывалиться у нее из топа.

— Моя грудь, глупый… Я же видела, как ты на нее смотришь.

— Огромная, — сказал Карлос, оживленно смеясь.

«Теперь смущаться нет смысла», — подумал Роберт.

— Очень… красивая.

— Совершенно новая, — гордо сказала она.

Подошел бармен с ее коктейлем, и, не отрывая взгляда от Роберта, она обхватила красными губами двойную соломинку и медленно отпила коктейль.

— Нравится? — спросил Роберт.

— Медленный секс мне всегда нравится, — сказала она, еще раз отпила и придвинулась ближе к нему. — Может, и тебе понравится тоже, — прошептала она ему в ухо и провела руками по его правому бицепсу.

Все произошло слишком быстро. Джей-Джей едва успел войти в бар, как тут же встретился взглядом с Робертом и вдруг оказался снаружи. Он перебирал ногами со скоростью спортсмена на беговой дорожке, больше того, с чемпионской скоростью. У Роберта не было времени подать знак напарнику, чье внимание как раз было приковано к новой груди высокой блондинки. Роберт спрыгнул с табурета и через секунду был на улице. Он бросился по Стрипу вдогонку за Джей-Джеем.

Несмотря на тяжелое мускулистое телосложение, Роберт умел быстро бегать, но Джей-Джей был тоньше, легче и двигался с проворством крысы. Роберт решил сначала попробовать мирный подход.

— Джей-Джей, надо поговорить, остановись, черт тебя возьми!

Джей-Джей не обратил внимания на призыв Роберта и в самоубийственном броске пересек бульвар, не обращая внимания на машины, и бросился в сторону пиццерии «У Фрэнки и Джонни».

Роберт последовал за ним, но ему мешала бежать уличная толпа, ему приходилось постоянно лавировать между людьми. Дважды ему пришлось совершить дурацкий танец, быстро прыгая налево, потом направо и снова налево, чтобы не налететь на прохожего.

Через два квартала от «Радуги», еще прибавив скорости, Джей-Джей свернул налево перед знаменитым ярко-красным зданием клуба «Виски-стриптиз». Роберт дышал ему в затылок, но ему снова пришлось огибать посетителей клуба, и на неровном участке тротуара он споткнулся. Он почувствовал, как подворачивается левая нога. Резкая боль стрельнула от лодыжки вверх через всю ногу. Его бег превратился в неуклюжее ковыляние.

— Черт! — завопил он, глядя, как Джей-Джей исчезает вдалеке.

Вдруг краем глаза он увидел, как мимо него с невероятной скоростью пробегает человек. Карлос бежал, как олимпийский чемпион. Всего в несколько шагов он оставил Роберта позади и быстро нагонял Джей-Джея, который свернул в переулок рядом с большим складом. Роберт поковылял за ними.

Вскоре Карлос уже был на расстоянии вытянутой руки от пуэрториканца. Он протянул руку и схватил его за воротник пиджака.

— Ладно, ладно, сдаюсь, — сказал Джей-Джей, замедляя шаг и поднимая вверх обе руки, но было слишком поздно.

Карлос развернул его и прижал к стене, выворачивая правую руку за спину. Джей-Джей закричал от боли.

— Кто тебя учил убегать от вооруженной полиции? Ты всегда был такой дурак или недавно поглупел? — спросил Карлос, восстанавливая дыхание.

— Отпустите меня, я ничего не сделал.

Через тридцать секунд к ним подошел Роберт.

— Ты как? — спросил Карлос, держа руку Джей-Джея.

— Нормально. Подвернул лодыжку.

— Отпусти руку.

— Заткнись. — Карлос снова швырнул Джей-Джея о стену всем телом.

Роберт повернулся к сутенеру.

— Что ты тут устроил? Какого черта надо было убегать?

— Привычка вторая натура, братан. Чего вам от меня надо? Ну, ты, отпусти руку!

Он изворачивался всем телом, стараясь вывернуться из железной хватки Карлоса.

Роберт кивнул напарнику, который отпустил руку Джей-Джея.

— Ты меня не трогай, я теперь гражданин США на законном основании, — сказал Джей-Джей, отходя от стены и потирая правое запястье левой рукой.

— А мы похожи на иммиграционную службу? Черт, да ты и впрямь тупой, каким кажешься, — отрезал Карлос.

— На законном основании? Ты же сутенер, а, насколько мне известно, проституция в штате Калифорния является нелегальной. Так что мы можем отвести тебя прямиком в тюрьму, — сказал Роберт, прижимая Джей-Джея назад к стене.

— Эй, братан, хватит уже пихать меня об стену, — запротестовал он.

— Если у меня опухнет лодыжка, тогда у тебя опухнет лицо, — пригрозил Роберт.

— Я не виноват.

— Вот как раз и виноват, братан. Если бы мне не пришлось тебя догонять, как чертова кролика, я бы не подвернул себе ногу.

— А какого черта ты меня догонял? Я ничего не сделал.

— А никто и не говорит, что сделал. Нам надо просто задать тебе пару вопросов.

— Чего ж ты сразу не сказал?

Роберт злобно глянул на него, а потом вытащил из кармана сгенерированное компьютером изображение.

— Нам надо выяснить, что это за женщина, профессионалка она или нет.

Джей-Джей уставился на картинку.

— Ага, у меня есть такая в видеоигре, — сказал он ухмыляясь.

Карлос хлопнул ему по затылку, отчего голова Джей-Джея дернулась вперед.

— Будешь строить из себя умника? Ты мне уже не нравишься.

— Эй, это полицейское насилие, вы понимаете, что я могу предъявить вам обвинение?

На этот раз подзатыльник дал ему Роберт.

— Это тебе что, игрушки? Посмотри на рисунок — ты знаешь, кто это? — Теперь Роберт говорил угрожающим тоном.

Джей-Джей посмотрел на рисунок еще раз и внимательнее.

— Может быть… Я не уверен, — сказал он через несколько секунд.

— А ты постарайся.

— А она должна быть профессионалка?

— Есть такая возможность, Джей-Джей. Мы бы тебя не спрашивали, если б она была адвокатом, как ты думаешь?

— Ой, как смешно. — Джей-Джей взял изображение из рук Роберта. — Она слишком хороша, чтобы работать на улице, хотя не скажу, что мои девочки уродины.

— Ага. — Роберт трижды постучал указательным пальцем по рисунку, намекая, чтобы Джей-Джей повнимательнее на него посмотрел.

— Если она профессионалка, то первого класса, работает на важных клиентов.

— И как нам это выяснить? — спросил Карлос.

— Такая сногсшибательная девушка может работать у нас только на одного парня — на Ди-Кинга.

— На Ди-Кинга? Что это еще за имечко? — нахмурился Карлос.

— Такое имечко, с которым шутить нельзя.

— И где найти этого Ди-Кинга? — спросил Роберт.

— На улице вы его не найдете, у него бизнес высокого класса. — Джей-Джей почесал маленький шрам над левым глазом. — А что мне за это будет?

— Тебе за это будет то, что при тебе останутся все твои жуткие зубы и ты не зальешь кровью весь свой дешевенький костюмчик. По-моему, хорошая сделка, — сказал Карлос, снова толкая Джей-Джея о стену.

— Что это с тобой за громила? — спросил Джей-Джей Роберта, отодвигаясь от Карлоса.

— Он мой напарник, Джей-Джей, и, по-моему, ты ему не особенно нравишься. На твоем месте я бы просто ответил на вопрос.

— Ладно, ладно, только не спускай его с цепи. Какой сегодня день?

— Вторник, а что? — ответил Карлос.

— Формально среда, потому что уже без четверти час ночи, — поправил его Роберт.

— Ладно, в пятницу и субботу он по ночам сидит в клубе «Авангард» в Голливуде, вы наверняка найдете его в ВИП-зале.

— А сегодня, прямо сейчас, как мы можем его найти?

— Откуда я могу знать, братан? Я вообще тебе сделал одолжение. В «Авангарде» по пятницам и субботам, больше я ничего не знаю.

— Ты лучше не ври нам, Джей-Джей. — Тон Карлоса был угрожающим.

— Зачем мне это? Если я вас никогда не увижу, это и то будет слишком скоро.

Роберт положил руку на левое плечо Джей-Джея и сжал его. От этого Джей-Джей снова скрючился от боли.

— Я очень надеюсь, что ты не отправишь нас гоняться за призраком, братан.

Джей-Джей напрасно старался вывернуться из-под руки Роберта.

— Я тебе правду говорю, мужик. Мамой клянусь.

Роберт отпустил Джей-Джея, который стал обеими руками отряхивать пиджак.

— Смотри, что ты сделал с моим костюмом, знаешь, сколько он стоит?

— Ну и сколько это тряпье тебе стоило, доллар девяносто пять? — презрительно сказал Карлос.

— Да вы оба настоящие комики, как я погляжу.

— Убирался бы ты подобру-поздорову, пока я не передумал и не расквасил тебе рожу, — твердо велел ему Карлос.

— Все, меня нет, меня нет.

Джей-Джей буркнул что-то по-испански, уходя прочь от детективов. Карлос подождал, пока он не отошел достаточно далеко.

— Что думаешь?

— Похоже, в пятницу идем клубиться, — сказал Роберт, доставая ключи от машины.

Глава 19

Роберт четырежды нажал на педаль газа, вставил ключ зажигания и повернул его. Мотор прокашлялся, потом загрохотал, приборная доска блеснула огоньками, но машина не завелась. Роберт повернул ключ обратно, еще раз нажал на газ и попробовал заново. На этот раз он держал ключ около двенадцати секунд, плавно нажимая педаль газа. Мотор снова закашлял и потом издал жуткий паровозный гудок.

— Ты издеваешься? — сказал Карлос, глядя на погасшие огоньки на приборной доске.

— Спокойно, все под контролем. Просто у моего мотора дурной характер, — ответил Роберт.

— Дурной характер — значит почтенный возраст, да? Короче, проблема не в двигателе. По-моему, у тебя сел аккумулятор.

— Поверь мне, я знаю свою машину, все будет нормально.

Роберт еще раз попытался завести машину, но на этот раз мотор не издал ни единого звука. Приборы вспыхнули один раз, и все…

— Хм! Кажется, надо звонить в твою техпомощь.

— У меня ее нет.

— Что? Скажи мне, что ты шутишь, — сказал Карлос, приваливаясь к пассажирской двери.

— Нет, не шучу.

— Ты спятил? При такой старой машине… Сколько ей лет?

Роберт сморщился, пытаясь вспомнить точный год производства.

— Лет четырнадцать.

— Твоей машине четырнадцать лет, а у тебя нет никакого плана спасения? Ты либо большой оптимист, либо автомеханик, а я не вижу следов машинного масла у тебя на руках.

— Говорю тебе, я знаю эту машину. Надо только дать ей немного времени, и она заведется. Так всегда бывает. Так кофе или пива?

— Что?

— Ну, надо как-то убить время… минут двадцать, где-то так. Можно сидеть здесь и ждать у моря погоды, но раз мы на Сансет-Стрип, можно было бы и выпить чего-нибудь, пока ждем, вот я тебя и спрашиваю, что ты предпочитаешь, пиво или кофе?

Карлос с недоверием посмотрел на Роберта.

— Не понимаю, как ожидание может зарядить твой аккумулятор, но я бы выпил кофе.

— Значит, по пиву, — сказал Роберт, открывая свою дверь и выходя из машины.

— Вернемся в «Радугу»? Может, удастся продолжить ваш интереснейший разговор с той блондинкой? — поддразнил Карлос.

— Это не обязательно, у меня есть ее телефон, — парировал Роберт.

Они нашли небольшой тихий бар на Хаммонд-стрит. Было начало второго ночи, и большинство завсегдатаев уже собирались расходиться по домам. Роберт заказал два пива и мешок со льдом для лодыжки, потом они сели за столик в глубине бара.

— Как нога? — спросил Карлос, когда они уселись.

— Нормально. Просто подвернул, — сказал он и коротко вскрикнул. — Приложу лед, она и не опухнет.

Он положил мешок со льдом на ногу, а ногу положил на пустой стул слева.

— Просто пару дней не буду бегать, вот и все.

Карлос кивнул.

— Никогда не видел, чтобы так бегали, как ты. Ты что, в Олимпиаде участвовал?

Карлос улыбнулся, показывая блестящие белые и идеально ровные зубы.

— Я был в университетской команде по кроссу.

— И у тебя неплохо получалось, судя по тому, что я видел.

— Да, выиграл пару медалей. — Карлос говорил скорее смущенно, чем гордо. — А ты? Если бы ты не подвернул ногу, ты бы его легко догнал. Он весит вдвое меньше тебя.

— Во всяком случае, я не такой быстрый, как ты, — ответил Роберт, наклонив голову.

— Может быть, когда-нибудь померяемся силой, — сказал Карлос с вызывающей улыбкой.

У стойки раздался громкий грохот, привлекая их внимание. Кто-то свалился с табурета, нырнул на пол и разбил бутылку.

— Пора домой, Джо, — сказала невысокая брюнетка, помогая мужчине подняться на ноги.

— Кое-что еще не дает мне в этом деле покоя, — сказал Карлос, следя взглядом за тем, как Джо выходит из зала.

— В этом деле мне все не дает покоя, но давай послушаем твое мнение, — ответил Роберт, глотнув пива.

— В наше время, в наш век, как может убийца ничего за собой не оставить? Я понимаю, что у него много времени, чтобы все за собой вычистить перед уходом, но у нас же есть особые фонари, химикаты и разные хитрости, с которыми можно разглядеть каждую пылинку на полу. Существуют анализы ДНК; можно осудить человека по слюне. Да если бы он выпустил газы в том доме, криминалисты наверняка нашли бы какое-нибудь приспособление, чтобы провести анализ. Как может быть, что на месте преступления никто ничего не находит?

— Очень просто, убийца никогда не убивает жертву в том месте, где мы ее находим.

Карлос едва заметно кивнул, соглашаясь с теорией Роберта.

— Взять нашу жертву. Кожу с нее снимали не в том деревянном доме. Убийца наверняка имеет надежное логово, где он убивает, где он чувствует себя в полной безопасности и может не торопиться, где он уверен, что никто его не потревожит. Так что вся грязь, кровь, шум, волокна — все это остается в другом месте. После этого убийца перевозит жертву туда, где хочет, чтобы ее нашли, обычно в удаленное место, где практически нет шансов, что его увидят посторонние глаза. Все, что убийце остается сделать, — это надеть какой-нибудь защитный костюм, который не оставляет волокон.

— Пластиковый?

— Или резиновый, что-то в этом роде. Какой убийца мог бы сделать сам у себя дома, чтобы невозможно было установить, откуда он взят.

— А как, по-твоему, он перевозит жертву?

— Вероятно, в каком-нибудь обычном фургоне, не привлекающем никаких подозрений, но достаточно вместительном, чтобы перевезти сзади одно или два тела.

— Я уверен, что внутри этот фургон полностью закрыт целлофаном или чем-то таким, что убийца может легко снять и сжечь, чтобы не осталось никаких следов, если вдруг его фургон все-таки отыщут.

Роберт кивнул и снова глотнул пива. Они оба посидели молча, и Роберт стал крутить в руке ключи от машины.

— Ты никогда не думал купить машину поновее? — осторожно поинтересовался Карлос.

— Знаешь, ты говоришь, как Скотт. Мне нравится эта машина. Это классика.

— Ага, классический металлолом.

— Это настоящая старая, стопроцентно американская машина. Не какая-нибудь японская или европейская пластиковая игрушка.

— Японские машины будут ездить до скончания света, у них превосходные двигатели.

— Да уж, вы прямо как будто спелись со Скоттом, он ездил на «тойоте».

— Он был не дурак.

Карлос закусил нижнюю губу. Он не мог сказать точно, как Роберт отреагирует на его следующий вопрос, но все-таки решился его задать.

— Что случилось со Скоттом? Мне никто не рассказывал. — Он постарался произнести это как бы невзначай.

Роберт поставил пиво на стол и посмотрел на напарника. Он знал, что рано или поздно этот вопрос должен был возникнуть.

— Хочешь еще пива? — спросил он.

Карлос посмотрел на свою полупустую бутылку. Было очевидно, что Роберт пытается избежать ответа. Он решил не настаивать.

— Да нет, я вообще не большой любитель, предпочитаю виски.

Роберт удивленно поднял брови:

— Серьезно?

— Да, имею слабость к односолодовому.

— Вот теперь ты говоришь дело. — Роберт кивнул Карлосу. — Как ты думаешь, в этой забегаловке найдется бутылка приличного виски?

Карлос понял, что Роберт готов вернуться к стойке бара.

— Наверно, нет, но послушай, я не собираюсь пить виски, особенно в такое время. — Он быстро взглянул на часы. — Хватит и пива. Я вообще хотел кофе, если ты помнишь.

Роберт коротко улыбнулся Карлосу и допил бутылку одним глотком.

— Авария на яхте.

— Что?

— Скотт с женой погибли в аварии на яхте, сразу после того, как приговорили Майка Фарлоу.

Заявление Роберта застало Карлоса врасплох. Он не мог придумать, что сказать и надо ли вообще что-то говорить, и вместо этого снова отпил пива.

— Нам обоим полагался отпуск, — продолжал Роберт. — Мы работали над делом два года без отпусков, без отгулов, работали даже два Рождества. Это дело целиком заняло наши жизни, мы буквально уже начали сходить с ума. Когда Майк сознался в убийствах, нам, можно сказать, велели взять отпуск в приказном порядке.

Роберт вертел в руках пустую бутылку, отскабливая наклейку.

— Пожалуй, я выпил бы виски, ты как? — сказал Карлос, мотнув головой в сторону бара.

— Конечно, почему нет, если у них есть односолодовое.

Через пару минут Карлос вернулся с двумя стаканами.

— Лучшее, что там отыскалось, восьмилетний «Арран», и цены здесь смешные.

Он поставил стаканчик перед Робертом и сел.

— Спасибо… твое здоровье, — сказал Роберт, поднимая стакан. — На мой вкус, намного лучше пива.

Карлос согласился, улыбнувшись.

— Я-то всегда жил один, а у Скотта была жена… Аманда. Они были женаты всего три с половиной года.

Глаза Роберта не отрывались от стакана. Карлос видел, что все это дается ему нелегко.

— Это дело скоро начало сказываться на их семейных отношениях. Иногда Скотт целыми днями не приходил домой. Аманде было трудно смириться со всем этим. Они стали часто ссориться. Скотт помешался на этом деле, как и я, — сказал Роберт, снова глотнув виски. — Мы были уверены, что должна быть какая-то связь, какое-то обстоятельство, которое свяжет вместе всех жертв. Мы ждали, чтобы убийца совершил оплошность. Рано или поздно все они допускают ошибку, потому что не бывает таких скрупулезных типов.

— А в ФБР проверяли?

— Да, нам дали допуск к базе данных и библиотеке. Мы целыми днями, неделями искали хоть какую-нибудь мелочь, которая могла бы нам помочь. — Роберт помолчал несколько секунд. — Что-то всегда есть. Не важно, кто это, злодей или сумасшедший, для убийства всегда есть причина. Часто причина бывает совершенно нелогична, но тем не менее она есть. Мы уже начали сходить с ума, проверять самые нелепые идеи.

— Например? — с любопытством спросил Карлос.

— Например, мы проверяли, не болели ли они в детстве одинаковыми болезнями, не ездили ли в отпуск в одно место, на что у них были аллергии — буквально все, что приходило в голову, и вдруг…

— И вдруг вас отправили в отпуск.

— И вдруг нас отправили в отпуск — мы арестовали Майка Фарлоу. Для Скотта это был подарок судьбы.

— Могу понять почему.

— Я уверен, если бы работа по делу затянулась еще на несколько месяцев, Аманда бросила бы Скотта и он кончил бы в сумасшедшем доме.

— И что случилось после ареста?

— У Скотта была большая страсть — его яхта. Он годами экономил, чтобы ее купить. — Еще один глоток. — Они должны были уехать куда-нибудь вместе с Амандой, знаешь, чтобы они были только вдвоем, и попытаться все исправить. Отпуск под парусом казался прекрасным вариантом.

— У него была парусная яхта? — Карлос заинтересовался.

— Да, как-то она называлась… вроде «Катарина-30».

Карлос засмеялся.

— Ты хочешь сказать, «Каталина-30»?

Глаза Роберта встретились с глазами Карлоса.

— Да, она, откуда ты знаешь?

— Я вырос среди яхт. У меня отец был на них помешан.

— А! Подумать только! В общем, на борту произошла какая-то утечка топлива. Что-то вспыхнуло, и все взорвалось. Они погибли во сне.

— Утечка топлива? — удивленно спросил Карлос.

— Да, — ответил Роберт, замечая недоверчивое выражение на лице Карлоса. — Я знаю, о чем ты думаешь.

Карлос поднял брови.

— Парусные яхты не берут с собой много топлива. Зачем оно им нужно, верно? Они же парусные. А чтобы яхта взорвалась, утечка должна была быть большая.

Карлос кивнул.

— Да, это и мне показалось странным, так что я провел собственное расследование частным образом. Я не верю, чтобы такой внимательный человек, как Скотт, не заметил неисправности на своем самом ценном приобретении, даже если это была мелкая неисправность. Скотт ей очень гордился. — Роберт снова отпил виски. — Утечка произошла не из двигателя, а из канистр с топливом.

— Из канистр?

— По какой-то причине, которую мне так и не удалось установить, Скотт взял с собой топлива больше обычного. Несколько канистр.

— Он планировал долгую поездку?

— Не знаю, и теперь уже никто не узнает.

Карлос минуту сидел задумчиво и смотрел, как Роберт молча допивает виски.

— Скотт курил?

— Да. Когда нервничал. На это и свалили — якобы несчастный случай. Видимо, от сигареты вспыхнула канистра. Мне сказали об этом уже через две недели после того, как это произошло, когда я вернулся в отдел.

Карлос чувствовал, что его напарник испытывает настоящую боль.

— Прости, что заставил вспомнить.

— Если бы я потерял напарника на работе, тогда, может быть… — Роберт помолчал, проводя указательным пальцем по краю пустого стакана. — Но я просто чувствовал, что-то не так: из-за одного странного совпадения я вдруг потерял двух очень важных для меня людей.

— Двух?

Роберт потер глаза, не торопясь отвечать.

— Аманда была моей единственной двоюродной сестрой. Я же их со Скоттом и познакомил.

Карлос видел, что Роберт справляется со слезами. Он впервые в жизни говорил о том, что с ними случилось. Он даже отказался ходить к полицейскому психологу, сославшись на то, что она не может сказать ему ничего такого, чего он сам не знает.

Роберту понадобилось еще несколько секунд, чтобы взять себя в руки.

— Пойдем лучше, — наконец сказал он и встал.

— Да, пошли.

Карлос залпом допил виски.

Снаружи от теплого воздуха им стало немного не по себе.

— Может, позвоним в полицейскую техпомощь, — сказал Карлос, когда они дошли до машины Роберта.

— Не надо.

Роберт повернул ключ в зажигании, и мотор сразу же завелся.

— Вот так фокус!

— Я же тебе говорил, отличная машина, только с характером.

Отъезжая, Роберт гордо улыбался.

Глава 20

Футболка Роберта была мокрой от пота, когда он проснулся после очередного очень яркого и беспокойного сна в пять утра.

Он сел в кровати, тяжело дыша, его лоб был влажен от пота, все тело дрожало. Когда эти сны его оставят? После смерти Скотта без них не обходилась ни одна ночь. Он знал, что теперь уже не сможет заснуть. Роберт пошел в ванную и плеснул себе в лицо ледяной воды. Он стал дышать спокойнее, но руки все еще дрожали. Отражение в зеркале не обрадовало его. Мешки под глазами стали больше, щеки побледнели.

Детектив прошел на кухню и несколько минут сидел в темноте, стараясь успокоиться. Его глаза бродили по доске с записками и заметили приколотую бумажку с номером телефона Изабеллы.

Роберт совсем про нее забыл. Он отколол записку и снова ее перечитал. «Может, стоит все-таки позвонить, — подумал он. — Мне не помешало бы отвлечься на несколько часов». Он взял телефон из кармана куртки и набрал номер, потом ввел его в память телефонной книги и поставил отметку, чтобы в половине первого телефон напомнил ему, что нужно позвонить.

Роберт приехал в отдел в восемь часов и нашел Карлоса уже сидящим за столом. Все утро они рассылали изображение жертвы по факсу в модельные и актерские агентства, а еще пытались собрать всю информацию о Ди-Кинге, которую только могли найти. Роберт знал по собственному опыту, что нельзя допрашивать человека без подготовки, особенно если этот человек был самопровозглашенным властелином преступности.

— Да, похоже, нам придется иметь дело с крутым мерзавцем, — сказал Карлос, держа в руке только что полученный факс.

— Что там у тебя?

— Кажется, наш король занимается всем, что попадает ему в руки: наркотиками, оружием, проститутками, скупкой краденого… — Карлос сделал движение рукой, показывая, что список еще далеко не полон. — Если верить этому факсу, он даже участвовал в транспортировке человеческих органов — видимо, почек.

— Мило! Замешан в убийствах?

— Было несколько случаев, но ни один не доказан.

— Паршиво.

— Паршиво? Этот тип будто масляный, у него со всех сторон подмазано. Кажется, наши из офиса окружного прокурора годами пытались его прижать, но он всегда выходил сухим из воды.

— А ты с ними связывался?

— Пока нет.

— Свяжись. Если они следили за ним, то у них может быть на него досье.

— Сейчас сделаю.

Карлос стал искать на столе телефон окружного прокурора. Он точно знал, что телефон был тут минуту назад.

Роберт почувствовал, как в кармане завибрировал телефон, еще до того, как услышал звуковой сигнал: 12.30, пора было звонить Изабелле.

— Я сейчас вернусь, надо сделать личный звонок.

Он вышел в пустой коридор и закрыл за собой дверь, оставив Карлоса, который все еще искал номер прокурора.

Он нашел Изабеллу в телефонной книге, нажал кнопку набора номера и услышал три гудка.

— Алло!

— Изабелла?

— Да, это Изабелла, — ответила она со смешком.

— Привет, это Роберт Хантер. — Он не помнил, говорил ли он ей свою фамилию. — Мы встречались в прошлые выходные в баре «Убежище».

— В прошлые выходные? — Она говорила неуверенно.

— Да, и потом поехали к тебе в гости. Мне еще пришлось убежать в три ночи, помнишь?

Хихиканье превратилось в смех.

— Ну конечно, я тебя помню — человек в трусах с мишками, который принял меня за проститутку, да?

Роберт сморщился, как будто его ударили в живот.

— Точно, это был я, прости меня еще раз.

— Да я просто дразню тебя, — сказала она, опять засмеявшись. — Какой сюрприз! Я рада, что ты позвонил. Мне понравилась та ночь.

«Хотя бы одному из нас что-то понравилось», — подумал он.

— Знаешь, я тут думал, может, как-нибудь встретимся еще раз, может, пообедаем или поужинаем. — Он решил сразу перейти к делу.

— Думаю, это было бы здорово. Когда ты хочешь встретиться?

— Может быть… пообедаем завтра? — отважился он.

— Дай мне секунду. — Роберт услышал шелест листаемой бумаги. — Да, можно завтра.

— В час?

— Отлично, подходит. Где?

— Можем встретиться где-нибудь недалеко от твоей работы.

— Конечно. Я работаю в университете. Тебе нравится итальянская еда?

— Да, итальянцы очень вкусные.

— О! Как мило. — В ее голосе прозвучала нотка сомнения. — Там неподалеку есть отличный итальянский ресторанчик на Уэйберн-авеню, «Панчетта», всего в одном квартале от университета. Может, встретимся там в час?

— Сгораю от нетерпения.

Роберт сунул телефон в карман.

— Значит, итальянцы очень вкусные? — повторил он вслух, качая головой. — Чем я только думал?

Глава 21

— У них действительно есть досье на Ди-Кинга, и они говорят, что будут рады поделиться им с нами на одном условии, — сказал Карлос, когда Роберт вернулся к нему в комнату.

— Что за условие?

— Что мы сделаем то же самое. Мы расскажем им обо всем, что накопаем на Ди-Кинга.

— Ну, это всегда пожалуйста.

— Вот и я так подумал. В общем, я сказал им, что мы согласны и заедем за досье сегодня после обеда.

— Молодчина.

Роберт снова почувствовал, как завибрировал его телефон, после чего раздался звонок.

— Алло, детектив Хантер у телефона.

— Привет, Роберт.

В горле у Роберта встал ком, и он тут же дважды щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание своего напарника.

Карлос сразу же понял, кто на том конце телефонной линии.

— Сегодня я хочу дать тебе шанс изменить что-то.

— Я слушаю тебя.

— Еще бы ты не слушал. Роберт, ты играешь на тотализаторе?

— Нет, если только меня не заставят. — Роберт говорил спокойно.

— Тогда я уверен, что ты сможешь у кого-нибудь спросить совета. Может быть, у твоего нового напарника.

Роберт нахмурился:

— Откуда ты знаешь, что у меня…

Металлический голос перебил Роберта:

— Примерно через четыре минуты начинаются собачьи бега в клубе «Ориндж-Парк-Кеннел». Я хочу, чтобы ты выбрал для меня победителя.

— На собачьих бегах?

— Вот именно, Роберт. Я отдаю человеческую жизнь тебе в руки. Если выберешь не ту собаку, он умрет.

Роберт и Карлос обменялись напряженными и растерянными взглядами.

— Я перезвоню тебе за двадцать секунд до начала, чтобы узнать, на кого ты ставишь. Будь готов к тому времени.

— Подожди!

Но в телефоне уже все молчало.

— Что он сказал? — встревоженно спросил Карлос еще до того, как Роберт успел закрыть телефон.

— Ты понимаешь что-нибудь в собачьих бегах? — В голосе Роберта слышалось отчаяние.

— В чем?

— В собачьих бегах… Ты знаешь что-нибудь об этом, ты делаешь ставки? — нервно воскликнул Роберт.

— Нет, никогда.

— Черт! — Роберт несколько мгновений задумчиво чесал лоб. — Надо спуститься к нашим.

Роберт бросился к двери, не теряя ни секунды. Карлос последовал за ним. Они бегом преодолели шесть лестничных маршей и за рекордное время добрались до основного этажа с детективами. В тот день он почти пустовал, только детективы Лукас и Морис сидели за своими столами.

— Кто-нибудь разбирается в собачьих бегах? — закричал Роберт, как только ворвался в дверь.

Оба детектива взглянули на него с одинаковым озадаченным видом и ничего не ответили.

— Я спрашиваю, кто-нибудь разбирается в бегах, кто-нибудь делает ставки? — Отчаяние в голосе Роберта нервировало.

— Собачьи бега в Калифорнии запрещены, — спокойно ответил ему детектив Лукас.

— Да плевать мне на это, скажите мне только, кто-нибудь из вас знает, как делать ставки?

— Что происходит, Роберт? — Капитан Болтер вышел из кабинета посмотреть, кто это орет во все легкие.

— Некогда объяснять, капитан. Я должен знать, кто-нибудь здесь играет на тотализаторе? — Роберт заметил некоторую неловкость у детектива Лукаса. — Лукас, ну, брось, скажи. — Роберт насел на него.

— Ну, я играю изредка, — робко ответил тот.

Все глаза обратились к нему. Роберт посмотрел на часы.

— Через две с половиной минуты начинаются бега в клубе «Ориндж-Парк-Кеннел». Ты должен выбрать мне победителя.

Озадаченный вид на лицах детективов сменился насмешливым.

— Ну, если бы это было так просто, я бы здесь еще работал, как ты думаешь? — ответил детектив Лукас.

— Придется тебе постараться, иначе кого-то убьют.

От заявления Роберта у всех по коже пробежал холодок. Капитан Болтер сразу же понял, в чем причина настойчивости Роберта.

— Как ты получаешь сведения о бегах? — быстро спросил он Лукаса.

— По Интернету.

— Давай действуй, — приказал капитан, подходя к столу детектива.

Лукас повернулся к компьютеру и открыл браузер. Ему нравилось делать ставки, в основном на собачьих и лошадиных бегах, и в закладках у него стояло несколько ссылок на бега. Роберт, Карлос и капитан Болтер уже смотрели из-за его плеча. Детектив Морис подошел к ним последним.

— Так, посмотрим… Ты сказал «Ориндж-Парк-Кеннел»?

— Да.

— Это во Флориде.

— По-твоему, кому-то есть дело до того, где это? Открывай карту забега! — Раздражение капитана Болтера прорвалось наружу.

— Да вот она.

Через несколько щелчков мышью передними была карта забега.

— Что все это означает? — Карлосу еще никогда не доводилось видеть карту собачьих бегов.

— Вот это номера собак, это их клички, а это ставки, — ответил Лукас, показывая на разные ячейки карты, возникшей на экране.

— А это что за цифры? — спросил Роберт.

— Роспись по раундам и количество побед, но это очень долго объяснять.

— Ладно, как ты обычно делаешь выбор?

— Я анализирую данные, но сейчас у нас на это нет времени.

— Какой тогда второй вариант?

— Не знаю, может, посмотреть на «рынке».

— Это что еще за «рынок»? — раздраженно спросил капитан Болтер.

— Если в двух словах, то надо подождать, когда начнут меняться ставки на собак, и поставить на фаворита. На «рынке» обычно очень хорошо видно, каков вероятный исход забега.

— Это не может быть так просто, — сказал Роберт, зная, что убийца никогда бы не дал ему легкой задачи.

— В том-то и дело, это вовсе не просто, посмотри на ставки. — Лукас показал на экран компьютера. — У нас есть четыре фаворита с равными шансами на дорожках 1, 2, 4 и 5, у всех одинаковые ставки три к одному, да и другие собаки от них почти не отстают. Исход забега предсказать очень трудно. Если бы я мог выбирать, то ни за что не стал бы делать ставку при таких условиях.

— У тебя нет выбора, — сказал Карлос.

— Тогда все равно, кто будет выбирать, хоть ты, хоть я, — вероятность одинаковая.

— Но ты же разбираешься в этом.

Разговор начал переходить на повышенные тона. Все уже поняли серьезность ситуации, и у всех начали сдавать нервы.

— Ладно, все успокойтесь, — приказал Роберт. — Лукас, я тебя прошу, постарайся.

Он снова обратился к экрану компьютера.

— На первый взгляд, шансы у собаки на пятой дорожке выглядят лучше, но это всего лишь догадка, нет никакой уверенности.

— А мне импонирует кличка собаки на седьмой дорожке, — предложил детектив Морис.

Одного взгляда капитана Болтера хватило, чтобы он прикусил язык.

— Что же делать? — нервно спросил Карлос.

— Может, тогда попытать счастья с пятой собакой, — сказал Роберт, быстро просматривая номера на карте забега.

— У второй собаки шансы тоже неплохо смотрятся.

— Я не понимаю, что ты говоришь… какие шансы? Выбери собаку, черт возьми, — потребовал капитан Болтер.

— Капитан, это же тотализатор, если бы все было так просто, мы бы уже разбогатели.

— Время кончается, — отрезал Роберт.

— Тогда выбери сам ту, у которой, по-твоему, больше шансов на победу, — сказал Карлос.

У Роберта снова зазвонил телефон, и от этого звука все в комнате подскочили. Он взглянул на экран — и убрал его в сторону.

— Это он.

— Кто он? — с любопытством спросил Лукас.

Карлос прижал палец к губам, веля всем замолчать.

— Детектив Хантер у телефона.

— Ну что ты выбрал?

Роберт встретился взглядом с Лукасом и поднял бровь, как бы спрашивая: «Ну, которую?»

Лукас подумал секунду и потом поднял правую руку с растопыренной пятерней. Роберт не заметил убежденности в его глазах.

— Три секунды, Роберт.

— Пять, собака на пятой дорожке.

Телефон замолчал.

Тишина накрыла комнату. Роберт совсем не разбирался в собачьих бегах и был уверен, что убийце об этом известно.

— Когда будет результат, как мы узнаем, какая собака пришла первой? Можно следить за гонкой? — Голос Карлоса нарушил тишину.

— Нет, следить нельзя, но результат покажут примерно через минуту после окончания забега.

— Сколько он продолжается?

— Секунд тридцать-сорок.

— Вот так, и все? Будем просто сидеть и ждать, как идиоты?

— Больше делать нечего, — сказал Роберт, глубоко вздыхая.

Глава 22

Лукас обновил страницу на экране.

— Началось, побежали.

— Откуда ты знаешь? — спросил Карлос.

Лукас показал на верх страницы: «Статус забега: продолжается».

Все стояли неподвижно, все глаза устремлены на экран компьютера, как будто видели на нем беговую дорожку. На мгновение могло показаться, что никто не дышит. Карлос переминался с ноги на ногу, но никак не мог найти удобное положение. Напряжение внутри комнаты стало осязаемым.

Роберт начал терять терпение. Он нервничал. Почему убийца теперь принялся за игры? Разве убийца знал, что один из детективов играет на тотализаторе?

Молчание в комнате нарушил голос детектива Мориса.

— Обнови страницу, — взволнованно сказал он.

— Да прошло только секунд десять от начала.

— Все равно обнови.

— Ладно, ладно.

Лукас нажал кнопку. Страница обновилась меньше чем через секунду. «Статус забега: продолжается».

— Видишь? Результата пока нет.

Из-за тревоги всем было не по себе. Секунды тянулись, словно часы. Карлос начал тереть лоб и виски. Морис отгрыз себе ноготь и взялся за другой палец. Роберт не произнес ни слова после начала забега.

— А нельзя позвонить на кинодром и объяснить, что, если пятая собака не выиграет, маньяк убьет человека? — предложил детектив Морис.

Карлос усмехнулся.

— Конечно, можно, и там, конечно, никто не подумает, что какой-то сумасшедший игрок все свое состояние поставил на эту собаку. Подумай сам.

Тогда Морис понял, каким нелепым было его предложение.

Лукас снова обновил страницу. Результата по-прежнему не было.

— Что-то уж очень долго тянется, а? Уже прошло около двух минут с тех пор, как начался забег, — обеспокоенно сказал Карлос.

— Знаю, и мне это не нравится, — ответил Лукас.

— Почему же нет результата, почему же нет результата? — спрашивал Морис, не в силах справиться с нервами.

— Обычно, когда слишком долго нет результата, это значит, что две или несколько собак пришли к финишу одновременно и решение должны принять судьи, поэтому надо посмотреть фотофиниш и установить победителя. А если так и не смогут определить, какая собака пришла первой, то могут объявить одновременный финиш.

— Что еще за одновременный финиш?

— Карлос, ты правда ничего не знаешь о бегах? Это все равно что ничья, двух или трех собак объявляют победителями.

— И что будет тогда? — спросил Карлос Роберта, у которого не нашлось для него ответа.

Комната снова погрузилась в тишину, и все обернулись к компьютеру. Морис прекратил обкусывать ногти и сунул обе руки в карманы, чтобы они не тряслись.

— Дайте я попробую еще раз.

Лукас щелкнул кнопкой мыши и стал ждать. Страница обновилась, и на этот раз на ней был результат.

Глава 23

Когда Джордж Слейтер пришел в себя, единственное, что его окружало, была тьма. Невыносимая боль вспыхнула у него в паху. В голове стучало. Все было нетвердым. Его ноги. Тело. Память. Он попытался вспомнить, что произошло, но мозг отказывался функционировать.

«Где я? Сколько я уже без сознания? Как я сюда попал?»

Очень медленно его воспоминания стали во что-то оформляться. Стук в дверь. Возбуждение от предвкушения новой встречи с Рафаэлем. Странный незнакомец, возникший на пороге его съемной квартиры. Неравная борьба, смятение, боль и потом шприц.

Он чувствовал головокружение, слабость, голод, жажду и страх. Его руки лежали на груди, но не были связаны. Он попытался ими подвигать, но там было недостаточно места. Его руки коснулись стенки, которая на ощупь напоминала неструганое дерево, его пальцы нащупали неровную деревянную фактуру. Он попытался крикнуть, но кляп во рту не дал ему издать ни звука.

Джордж попробовал пошевелить ногами, но смог только сдвинуть их на несколько сантиметров, потому что опять ударился о стенку впереди.

«Это ящик, я в деревянном ящике, — подумал он, чувствуя волну паники. — Надо выбираться отсюда».

Он стал дергаться всем телом из стороны в сторону. Ногами он пытался толкать, руками царапал по деревянной стенке, пока не обломал себе ногти, но его усилия ни к чему не привели. Тогда он почувствовал приступ клаустрофобии, и на него навалилось отчаяние.

Он знал, что паника не поможет. Надо действовать с той небольшой информацией о его состоянии, которая была ему доступна. Ему понадобилась минута, чтобы успокоиться. Сосредоточившись на своем сердцебиении, он начал глубоко дышать. Через минуту прием сработал. Джордж заставил свой разум думать. Он попытался собрать все обрывки информации, которые мог. На него напали, что-то вкололи, взяли в заложники и засунули в какой-то деревянный ящик. Он чувствовал, что кровь нормально циркулирует по телу, значит, ящик, скорее всего, стоит вертикально, а не лежит. Это принесло ему некоторое облегчение. Ведь если бы ящик лежал в горизонтальном положении, то это могло означать, что он под землей — заживо похороненный в каком-то гробу. От этой мысли он окаменел. С самого детства Джордж боялся замкнутых пространств.

Ему было всего десять, когда мать избила его и заперла в гардеробе на двенадцать часов без еды и воды. Его преступление состояло в том, что он упал с велосипеда и порвал на коленке новые брюки.

Он снова заколотил ногами по деревянным стенкам. Они прилегали прочно, как будто ящик был заколочен гвоздями.

— Может, перестанешь грохотать?

Голос застал Джорджа врасплох. Там был кто-то еще. Сердце Джорджа забилось быстрее. Он снова попытался закричать, но кляп во рту сидел слишком плотно, и он смог издать только сдавленное хрюканье.

— Теперь уже недолго.

Джордж почувствовал, как паника возвращается к нему. До чего уже недолго? До того, как его освободят, или до того, как его убьют? Ему нужно было избавиться от кляпа во рту. Он знал, что если бы смог заговорить, то убедил бы того человека, который находился рядом. Именно это он умел делать — убеждать людей. Будучи адвокатом, он проворачивал сделки на миллионы долларов. Он убеждал присяжных и судей в том, что его доводы правильные. Если бы ему дали шанс, он был уверен, что смог бы уговорить того, кто его захватил. Если бы только он мог говорить.

Он снова дернулся всем телом, производя шум, его стала охватывать истерика.

— Это тебе не поможет.

Вдруг Джордж замер. Он знал этот голос, он был уверен, что слышал его раньше, но где? Он опять забился в ящике.

— Ну, как хочешь. Если тебе хочется шуметь, пожалуйста, шуми.

У Джорджа не осталось сомнений. Он знал этот голос. Он закрыл глаза, с усилием заставляя работать память. Где они встречались? В офисе? В суде? «Где же?» — взмолился Джордж, напрягая память.

«Господи!» Это была тематическая вечеринка в садомазохистском духе. Все вдруг вспомнилось ему; он ясно представил себе это лицо. «Я знаю тебя… Я знаю, кто ты…»

Глава 24

Лукас уставился на экран компьютера с результатом забега. Карлос изо всех сил старался заглянуть через плечи коллег и хоть мельком увидеть, что там. Роберт закрыл глаза, не осмеливаясь взглянуть.

— Мы проиграли, — хрипло сказал Лукас. — Победила вторая, пятая пришла за ней.

Ему пришлось заставить себя посмотреть на Роберта.

— Нет. — Голос Карлоса был едва слышен.

Он с усилием сдержал позыв к рвоте, он чувствовал, как съеденный завтрак подкатывает к горлу.

Капитан Болтер оттолкнул Лукаса в сторону, чтобы лучше рассмотреть экран.

— Черт! Надо было выбрать вторую, я как раз выбирал между пятой и второй… надо было выбрать вторую, — сказал Лукас, обмякая в кресле.

Капитан Болтер все еще не сводил глаз с экрана. На странице значилось: первое место — вторая дорожка, второе место — пятая дорожка, третье место — четвертая дорожка.

— Ты не виноват, — в конце концов сказал он, дружески кладя руку на плечо Лукаса.

Роберт пока молчал. Он стоял с закрытыми глазами, засунув руки в карманы. Через несколько секунд он посмотрел на Карлоса и произнес одними губами: «Я не верю».

Никто не шевелился. Никто не знал, что сказать. Роберту хотелось закричать и ударить по экрану, но он сдержал гнев.

Телефон Роберта снова зазвонил, и все встрепенулись. Он резко выхватил телефон из кармана, посмотрел на экран и едва заметным кивком показал капитану Болтеру, что звонит именно тот, кого они ждали.

— Да, — сокрушенно сказал Роберт.

— Не повезло.

— Подожди… — взмолился Роберт, но было уже поздно, металлический голос замолчал.

— Выключи, — сказал капитан Болтер, показывая Лукасу на экран компьютера. — Сегодня нам собачьи бега уже не понадобятся.

Лукас закрыл браузер и посмотрел на Роберта.

— Прости, если бы у меня было больше времени…

Роберт знал, что Лукас сделал все, что мог. Как он сказал, если бы это было так просто, все бы уже разбогатели на тотализаторе.

— Роберт, Карлос, надо поговорить. — Голос капитана Болтера был суров.

Все шло не по плану, во всяком случае, не по тому плану, который был у него в уме. Он вернулся к себе в кабинет, его тяжелые шаги эхом отдавались в тишине комнаты. Роберт и Карлос молча последовали за ним.

— Что происходит? — сказал капитан Болтер еще до того, как Карлос закрыл за собой дверь.

— А вы как думаете, капитан? Убийца опять взялся за свое, только на этот раз он заставил меня выбирать. Если бы я правильно выбрал собаку, жертва осталась бы жива.

— Когда он звонил последний раз, он сказал, где новая жертва?

— Нет, пока не сказал.

— Теперь у него новые игры?

— Похоже, что да.

Капитан Болтер отвернулся и посмотрел в окно. Прошло пятнадцать долгих безмолвных секунд, прежде чем он снова заговорил.

— Почему? Он никогда этого раньше не делал. Он никогда не давал тебе шанса спасти жертву. Почему именно сейчас, с какой стати взялись эти собачьи бега?

— Я не могу сказать, почему именно сейчас и почему он выбрал собачьи бега, но я могу сделать логический вывод о том, зачем он затеял игру: затем, чтобы разделить свою вину.

— Что? Ты серьезно? — недоверчиво сказал капитан.

— Это психологическая игра. Он хочет разделить с кем-нибудь свое чувство вины, в данном случае со мной. Он хочет, чтобы я чувствовал себя так, будто лично приложил руку к смерти человека, потому что неправильно выбрал собаку. Будто я так же виновен, как и он.

Капитан Болтер повернулся к обоим детективам.

— Ты хочешь мне сказать, что у этого типа ни с того ни с сего вдруг появилось чувство вины? Совесть проснулась? — В его голосе проявилось раздражение.

— Не могу сказать точно.

— А ты подумай, раз ты такой умный.

— Кто знает, но такая возможность есть, — сказал Роберт, помолчав. — Во всех предыдущих убийствах они всегда были один на один, убийца и его жертва. Никто не мог вмешаться со стороны. Только убийца принимал решения. Заставив меня выбрать номер собаки, убийца подставил в свое уравнение и меня. Теперь по его понятию решение убить принял не он. Его принял я.

— Как будто ты велел ему сделать это? — спросил Карлос.

— Да, — сказал Роберт, кивнув. — А так как он думает, что решение убить принял кто-то другой…

— Он больше не чувствует вины, — заключил капитан Болтер.

— А еще он, возможно, надеется вывести нас из равновесия и тем самым еще больше застопорить следствие, — подтвердил Роберт.

— Ну, из равновесия он меня определенно вывел, — сказал капитан Болтер.

— Или просто решил затеять игру, потому что ему так захотелось.

Капитан Болтер покачал головой:

— Он издевается над нами, вот что он делает.

— Похоже, он уже давно этим занимается, — сказал Карлос и сразу же пожалел о своих словах.

Капитан посмотрел на него, как голодный ротвейлер на вырезку.

— Вы уже установили личность убитой?

— Пока нет, капитан, но в пятницу мы встречаемся кое с кем, кто может дать нам зацепку.

— Что-то вы не сильно торопитесь, как я погляжу.

— Мы торопимся, как можем. — Теперь Роберт начал раздражаться.

— Будем надеяться, что эта ваша зацепка вас действительно куда-нибудь приведет. А то дело начинает превращаться в какой-то идиотский балаган, а я ненавижу балаганы.

Роберт понимал, почему рассержен капитан: потому что такой же гнев тайно бушевал и у него внутри. Они понимали, что убийца вскоре заявит им о новой жертве, но не знали когда и где, не знали, кем она окажется. Они вступили в игру, заранее обреченную на проигрыш. Они ничего не могли сделать, только ждать, пока он позвонит снова.

Глава 25

Роберт приехал на Уэйберн-авеню ровно в час дня. Он никогда не видел, чтобы в одном месте было собрано столько кафетериев, пиццерий и закусочных; это был какой-то рай для любителей фастфуда. Прохожие на улице были в основном студенты, искавшие, где бы подешевле перекусить. Роберт быстро нашел ресторан «Панчетта», приткнувшийся между «Пицца-хат-экспресс» и магазином канцелярских товаров.

Вход в «Панчетту» украшали приятные глазу разноцветные растения и цветы в красно-зелено-белой гамме. Ресторанчик был не слишком просторный и напоминал типичную итальянскую кантину. Небольшие деревянные столы покрывали скатерти в красно-белую клетку. Посетителей встречал сильный, но аппетитный запах сыра проволоне, смешанный с ароматом бразеолы и салями.

Роберт несколько секунд подождал у входа в ресторан, наблюдая за двигавшимися между столов официантками. Его взгляд обежал весь обеденный зал. Изабелла еще не приехала. Метрдотель проводил его к угловому столику у открытого окна.

Когда он шел по ресторану, две девушки не старше двадцати пяти лет проводили его глазами. Роберт не мог не заметить их и ответил уверенной улыбкой, которая, в свою очередь, была встречена робким смешком и сексуальным подмигиванием со стороны темноволосой девушки.

Роберт повесил куртку на спинку стула и сел лицом к двери. Хотя это было не в его обыкновении, он проверил телефон — не было ли пропущенных звонков или сообщений, но таких не оказалось. Он заказал себе диетическую колу и быстро просмотрел меню. Сумеет ли он узнать Изабеллу? — подумалось ему. Его воспоминания о прошлых выходных были довольно расплывчатые.

Он все еще проигрывал в уме вчерашние события. Почему собачьи бега? Если убийца хотел, чтобы он сделал ставку, почему он не выбрал что-то более обычное, лошадиные скачки или рулетку? Есть ли здесь какой-то скрытый смысл? И как сказал капитан, почему убийца именно сейчас начал эти игры? Из-за чувства вины? Раскаяния? Роберту в это не верилось.

Его мысли прервал официант, который только что налил ему колу. Делая первый глоток, Роберт посмотрел на вход в ресторан.

Изабелла выглядела потрясающе. Ее длинные темные волосы свободно падали на плечи. Оливково-зеленые глаза даже на таком расстоянии производили поразительное впечатление. На ней была тонкая черная блузка из хлопка, обтягивающие, как вторая кожа, джинсы сидели безупречно.

Роберт поднял руку, чтобы привлечь ее внимание, но Изабелла уже заметила, что он сидит у окна. С приветливой улыбкой она подошла к столу. Роберт встал и хотел протянуть руку для традиционного рукопожатия, но она наклонилась вперед и дважды поцеловала его в обе щеки. От нее слабо пахло духами, экзотическими, но очень женственными и чувственными. Роберт пододвинул стул напротив своего, предлагая ей сесть, хотя этот джентльменский поступок был для него совсем нехарактерен. Он подождал, пока Изабелла сядет, и потом вернулся на место.

— Легко нашел? — спросила она радостно.

— Да, очень просто. Кажется, очень симпатичный ресторанчик, — сказал он, осматриваясь.

— Да, можешь мне поверить. — Она еще раз улыбнулась. — У них очень вкусная еда.

— Извини за глупость. Не знаю, как у меня вчера повернулся язык. Иногда у меня мозги работают быстрее, чем язык, и с него слетают не совсем те слова, которые я хотел сказать.

— Ничего. Я только посмеялась.

— Ты потрясающе выглядишь, — сказал он, меняя тему и зная, что комплимент — это лучший способ выйти из неловкой ситуации.

— Спасибо… Ты очень милый.

— Значит, ты работаешь в университете?

— Да.

— Медицина или биология?

На миг Изабелла замерла в недоумении.

— Вообще-то занимаюсь биомедицинскими исследованиями. Подожди-ка, откуда ты знаешь? О господи! Только не говори мне, что от меня пахнет формальдегидом.

Роберт засмеялся:

— Не пахнет. Честно говоря, от тебя пахнет просто здорово.

— Спасибо. Но все-таки скажи, откуда ты знаешь?

— Простая наблюдательность, — поскромничал Роберт.

— Наблюдательность? Расскажи.

— У тебя повыше запястья небольшой вдавленный след, — сказал он, наклоняя голову к ее рукам. — Как будто ты надевала резинку на оба запястья. У основания ногтей белый порошок, очень похожий на кукурузный крахмал, который, как известно, используется с хирургическими перчатками. Поэтому я сделал догадку о том, что ты все утро ходила в резиновых перчатках.

— Ух ты. — Она робко улыбнулась Роберту. — Но, видишь ли, я еще и преподаю. Так что белый порошок на пальцах — это могут быть следы мела, — возразила она.

— Это другой порошок, — убежденно возразил он. — Крахмал намного тоньше, и смыть его намного труднее, поэтому он остался у тебя только по краям ногтей, а не на самих пальцах. К тому же он у тебя на обеих руках. Так что, если только ты не пишешь на доске обеими руками, я настаиваю на своей догадке насчет хирургических перчаток.

Она несколько секунд молча смотрела на него.

— И еще одна подсказка — здесь за углом находится медицинский факультет Калифорнийского университета, — сказал он, еще раз наклонив голову.

— Да, ты молодец. Я действительно все утро носила перчатки.

— Как я сказал, простая наблюдательность, больше ничего.

— Что ж, тебе удалось меня потрясти.

— Как и тебе меня. Ты сказала, что преподаешь? Вообще-то ты не похожа на профессора.

— Правда? А какой должен быть профессор? — хихикнув, спросила она.

— Ну, знаешь… — Он постарался тщательно подобрать слова. — Постарше, потолще, полысее, в очках с толстыми линзами…

Изабелла засмеялась и провела рукой по волосам, перекидывая их на одну сторону, но так, что челка упала на ее левый глаз, наполовину закрыв его. Каждое ее движение было полно очарования. Она возбуждала Роберта.

— Не все преподаватели так выглядят, знаешь ли.

— Да, теперь я вижу.

Вернулся официант, чтобы принять у них заказ.

— Signora Изабелла, come sta?[16]

— Va bene, grazie, Luigi.[17]

— Что вам сегодня предложить? — спросил он с сильным итальянским акцентом.

Изабелле не нужно было смотреть в меню, чтобы выбрать. Она точно знала, что хочет взять.

— Что порекомендуешь? — спросил Роберт, пытаясь сделать выбор.

— Тебе нравятся оливки и кедровые орехи?

— Да, очень.

— Ладно, тогда возьми пенне-пацце, они великолепны, — сказала она, показывая на строчку в меню.

Роберт принял ее рекомендацию и добавил к ней небольшую порцию салата из руколы с пармезаном. Он подумал, не заказать ли чесночного хлеба, но передумал — не лучший выбор для свидания. Они оба решили не заказывать вина, потому что обоим надо было возвращаться на работу после обеда.

— А ты как поживаешь? Как работа? — спросила она.

— Все то же самое, только дни меняются, — сказал он, вертя в руке хлебный нож.

— Наверное, непросто быть детективом в таком городе, как Лос-Анджелес.

Роберт посмотрел на нее внимательно, заинтригованный.

— Откуда ты знаешь, что я детектив?

Изабелла недоуменно уставилась на него.

— Что? — Она помолчала и поправила пальцами челку. — Ты смеешься надо мной?

Его лицо сказало ей, что он не смеется.

— В прошлые выходные? У меня дома?

Она не увидела никакой реакции.

— Ты хоть что-нибудь помнишь о той ночи? Мы вернулись ко мне домой из бара, ты снял куртку, и первое, что я увидела, — это твой пистолет. Я было уже занервничала, но ты показал мне значок и сказал, что ты детектив, все в порядке.

Роберт смущенно опустил глаза.

— Извини… На самом деле я мало что помню о той ночи… какие-то обрывки, не больше. Сколько же я тогда выпил?

— Немало, — сказала она, тихонько посмеиваясь про себя.

— Виски?

— Ага, — кивнула она. — Значит, ты почти ничего не помнишь?

— Очень мало.

— А помнишь, как спал со мной?

Он был готов провалиться сквозь землю от смущения. Он смог ей ответить лишь легким покачиванием головы.

— О боже! Значит, я такая незапоминающаяся?

— Нет-нет, дело совсем не в этом. Я уверен, что в постели ты потрясающая… — Роберт понял, что он сказал эти слова громче, чем собирался. Их разговор вдруг привлек внимание посетителей за соседними столиками. — Черт, опять я сел в лужу, — сказал он намного тише.

Изабелла улыбнулась.

— Опять мозг сработал быстрее языка? — поддразнила она.

Вернулся Луиджи с бутылкой минеральной воды без газа и налил ее в бокал для вина, стоявший перед Изабеллой. Роберт отказался, жестом показав, что ему вполне хватит колы.

— Спасибо, Луиджи, — тихо поблагодарила Изабелла.

— Si figuri, signora,[18] — ответил он с живой улыбкой.

Изабелла подождала, пока Луиджи отойдет.

— Почему ты захотел опять со мной встретиться?

Вопрос оказался неожиданным, он застал Роберта врасплох. Его восхитила ее прямолинейность.

— В общем, по правде говоря, я очень хотел извиниться за свое поведение. Обычно я не напиваюсь до такой степени, чтобы потерять память.

— Ах так, и это все? — В ее голосе послышалось разочарование.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты мог бы извиниться и по телефону. Это единственная причина, по которой ты хотел со мной встретиться?

— Нет, конечно нет. — Он испытывал неловкость, пытаясь придумать, что сказать. — Ты… кажешься таким приятным человеком, и мне бы хотелось познакомиться с тобой поближе, — сказал он, задумчиво глядя на стакан.

— Но ты же сказал, что практически не помнишь той ночи, как же я могу казаться тебе приятным человеком?

Он знал, что она слишком умна, чтобы купиться на это объяснение.

— Наверно, дурацкий ответ, да? — Он опять повертел в руках хлебный нож. — Ладно, скажу напрямик, хотя, пожалуйста, будь снисходительна, потому что я не очень опытный оратор.

Изабелла в ожидании подняла левую бровь.

— Ты очень привлекательная женщина, я уверен, ты это прекрасно знаешь. Я не лгал, когда сказал, что ты мне очень понравилась, так почему же мне было не встретиться с тобой снова? К тому же мне до смерти хотелось еще раз увидеть твой пирсинг.

Изабелла засмеялась.

— А, это ты запомнил? Может, ты был не так уж и пьян, как говоришь.

— Может, и не так, — сказал он, отпивая колу. — А ты?

— Что я?

— Почему ты согласилась со мной встретиться?

— А, это просто. Я-то не была пьяная. Я очень хорошо помню ту ночь. — Она подмигнула ему коротко и чувственно.

Роберту нравилось быть с ней. Она казалась не такой, как большинство женщин, с которыми он встречался. Ему нравилось ее чувство юмора, ее остроумные ответы и неформальная манера говорить. Они оба довольно долго смотрели друг на друга. Роберту было так же уютно молчать с ней, как и говорить.

Пришел Луиджи с макаронами, и Роберт смотрел, как Изабелла закладывает салфетку за воротник блузки, как истинная итальянка. Он сделал то же самое.

— Ну и ну, это просто восхитительно, — сказал он, попробовав.

— Я же говорила, все это настоящая итальянская еда, вот почему здесь всегда так людно.

— Наверно, ты каждый день здесь обедаешь. Я бы обедал каждый день.

— Нет, не так часто, как мне бы хотелось. Надо, знаешь ли, следить за фигурой.

Она опустила глаза на свою талию.

— Знаешь, что бы ты ни делала, результат отличный, — сказал он, улыбаясь.

Прежде чем она успела ответить на комплимент, у Роберта зазвонил телефон. Он знал, что невежливо было не отключать телефон в ресторане, но он не мог поступить иначе.

— Извини, — сказал он, чуть смущенный, прикладывая телефон к уху.

Кажется, Изабелла была не против.

— Детектив Хантер у телефона.

Роберт услышал слабый щелчок.

— Поезжай на Кэмп-роуд в парке Гриффит. Не доезжая до конца, увидишь крутой поворот направо, но ты направо не сворачивай, а поезжай по узенькой грунтовой дороге с южной стороны до самого конца, пока не доедешь до высоких деревьев. Там ты найдешь «мерседес» М-класса. Внутри я оставил результат твоей вчерашней ставки.

Прежде чем Роберт успел сказать хоть слово, механический голос отключился.

Роберт поднял взгляд на внимательные глаза Изабеллы. Ей не нужно было обладать ясновидением, чтобы понять: что-то произошло.

— Что случилось? — озабоченно спросила она.

Роберт глубоко вдохнул и ответил:

— Я должен идти… Мне очень жаль.

Изабелла печально смотрела, как Роберт встает из-за стола и снимает куртку со спинки стула.

— Мне начать привыкать к тому, что ты будешь всегда убегать после телефонного звонка?

— К сожалению, такая уж у меня работа. Мне очень жаль.

Она поднялась, шагнула вперед и быстро поцеловала его в губы.

— Понимаю. — Она замолчала и посмотрела ему в глаза. — Мне бы очень хотелось снова тебя увидеть… Ты позвонишь?

— Конечно, с радостью.

Он достал двадцать долларов из бумажника.

— О нет, я заплачу, — сказала она, поводя рукой.

— Ни в коем случае, я настаиваю. Это меньшее, что я могу сделать, после того как снова тебя бросил, — сказал он, кладя деньги на стол. — Я тебе позвоню как-нибудь на неделе.

— Надеюсь.

С неуверенной улыбкой Изабелла смотрела, как Роберт быстрым шагом выходит из ресторана.

Глава 26

По дороге в парк Гриффит Роберт позвонил Карлосу и попросил его поставить в известность судмедэкспертов и группу специального назначения лос-анджелесской полиции. Он был уверен, что убийцы там не будет, но нужно было соблюдать протокол, согласно которому сначала требовалось очистить район с помощью спецназа.

Парк Гриффит располагается на площади более тысячи шестисот гектаров и является крупнейшим в США муниципальным парком с естественным ландшафтом, где произрастают калифорнийские дубы, дикий шалфей и толокнянка. Именно там находится знаменитая надпись «Голливуд», возвышающаяся на горе Маунт-Ли.

Спецназ быстро отыскал брошенный «мерседес». Участок, где он находился, был скрыт от посторонних глаз случайных любителей природы, которые могли гулять в парке. Высокие, кустистые дубы окружали машину, частично закрывая ее от полуденного солнца. Воздух был влажным и горячим, рубашки у всех стали мокрые от пота. «Было бы хуже, если бы шел дождь», — подумал Роберт. Карлос уже торопился отправить по факсу номер машины для идентификации.

Машина казалась невредимой. На жаре ее крыша сверкала, словно водяная, но темно-зеленые тонированные стекла никому не давали как следует рассмотреть, что там внутри. Периметр быстро оцепили желтой полицейской лентой. Обдумав план действий, четверо спецназовцев двумя парами приблизились к машине, держа свои автоматы MP-5 на уровне глаз. На стволах автоматов с нижней стороны были закреплены мощные фонари, отбрасывавшие серебристые круги на брошенную машину. При каждом осторожном шаге под их ногами похрустывали сухие листья и ветки.

Они тщательно проверили весь ближайший периметр машины и продолжали постепенно продвигаться к ней, высматривая растяжки и мины-ловушки.

— Вижу человека на водительском сиденье, — твердо сказал спецназовец, шедший впереди.

Внезапно все серебристые круги разом осветили фигуру, сгорбившуюся на переднем сиденье. Ее голова была откинута назад, на подголовник, глаза закрыты. Рот приоткрыт, губы казались темно-багрового цвета. Капли крови стекали по щекам от глаз, словно кровавые слезы. На нем не было рубашки, и его тело было покрыто гематомами.

— Что на заднем сиденье? — с требовательной интонацией крикнул Тим Торнтон, начальник группы.

Один из спецназовцев отделился от группы из четырех и подошел к правому заднему окну. Его мощный фонарь осветил внутренность машины. И на заднем сиденье, и на полу было пусто.

— Сзади все чисто.

— Поднимите руки! — крикнул Тим, прицелившись автоматом точно в голову водителя.

Тот не пошевелился.

Тим крикнул еще раз, теперь медленнее:

— Вы меня слышите? Поднимите руки!

Тот снова не пошевелился.

— Тим, похоже, он мертв, — сказал другой спецназовец.

Тим подошел к водительской двери, а остальные его товарищи не снимали с прицела своих автоматов единственного находившегося в машине человека. Тим осторожно опустился на колени и проверил под машиной: ни взрывчатки, ни проводов. С виду все было чисто. Он поднялся и медленно взялся за ручку двери.

Водитель по-прежнему не шевелился.

Тим чувствовал, как по его лбу стекает пот. Он глубоко вдохнул, чтобы успокоить руки. Он знал, что теперь нужно сделать. Одним четким движением он раскрыл дверь автомобиля. Через долю секунды на голову человека на водительском сиденье уставилось дуло автомата.

— Господи! — Тим отпрянул от машины, шагнул назад и поспешно поднял левую руку, чтобы закрыть нос.

— Тим, что там, что случилось? — крикнул Трой, второй по старшинству, подходя к пассажирской двери.

— Жуткая вонь, как будто гнилое мясо.

Тим подождал секунду, справляясь с тошнотой и сильно кашляя. Теплый, зловонный дух, вырвавшийся из автомобиля, быстро отравил воздух. У Тима ушло еще несколько секунд, чтобы проверить, не подает ли жертва признаков жизни.

Роберт, Карлос, капитан Болтер и доктор Уинстон жадно наблюдали за происходящим из-за оцепления. Рация позволяла им слышать переговоры спецназовцев друг с другом. Сразу позади них стояла машина скорой помощи и фельдшеры.

Тим еще раз посмотрел на жертву. Руки человека были привязаны к рулю, а единственной остававшейся на нем одеждой были полосатые трусы, насквозь пропитанные кровью. Все его тело было покрыто большими багровыми волдырями, похожими на фурункулы, и сыпью, как от солнечного ожога. Некоторые волдыри полопались, и оттуда вытекала густая желтая слизь.

— Это гной? — спросил Трой, стоя у пассажирской двери.

От его слов на лице доктора Уинстона появилось выражение тревоги.

— Откуда я знаю? Я же не врач, — огрызнулся Тим и трясущимися руками потянулся к шее жертвы, чтобы проверить пульс на сонной артерии.

— Пульс не прощупывается! — крикнул он через несколько секунд.

— Кха… — Неожиданно голова жертвы дернулась вверх, выплевывая кровь на руль, приборную доску и лобовое стекло. Тим поспешно отшатнулся назад и упал на землю, потеряв равновесие.

— Черт, он живой! — В его голосе звучал ужас.

Трой, стоявший совсем близко, чтобы иметь возможность в случае чего застрелить человека в машине, после его неожиданного движения рванулся к водительскому месту.

— Медиков сюда!

У всех на лицах был написан шок. Роберт и Карлос бросились к машине, по пятам за ними капитан Болтер и доктор Уинстон.

— Нужна «скорая». — Тим уже поднялся на ноги и подошел к Трою у водительской двери. Он все еще тяжело дышал.

— Надо освободить его, — сказал Тим, доставая нож из-за пояса. — Сэр, вы меня слышите? — крикнул он, но человек в машине уже снова лишился сознания. — Не двигайтесь, я освобожу ваши руки, и мы отвезем вас в больницу, вы поправитесь, только не теряйте сознания.

Тим осторожно отрезал окровавленную веревку, привязывавшую левую руку жертвы к рулю, и рука безжизненно упала сбоку от тела. Тим взялся за вторую руку и повторил те же действия. Через несколько секунд человек был свободен.

Трой оглянулся на бригаду медиков, которые еще не успели подойти к машине. Неожиданно человек кашлянул еще раз, выплюнув новый фонтан крови, и на этот раз забрызгал форму Тима.

— Где эта чертова «скорая»? — сердито закричал Тим.

— Мы здесь, — сказал один из медиков, проталкиваясь к водительской двери сквозь окружившую машину толпу людей.

Через несколько секунд к ней подошли остальные медики.

Роберт, Карлос, капитан Болтер и доктор Уинстон молча смотрели, как медики осторожно перекладывают жертву с водительского сиденья на носилки и уносят в машину скорой помощи. Из-за ужасного смрада все подошедшие к машине стали давиться от позывов к рвоте.

— Куда его повезут? — спросил Роберт у ближайшего к нему медика.

— В больницу Доброго самаритянина. Это ближайшая больница с приемным отделением скорой помощи.

— Он жив? — скептически спросил капитан Болтер. — Сначала этот тип играет с нами, а потом оставляет нам жертву живой? Что он задумал? Неужели сентиментальность взыграла?

Роберт покачал головой:

— Не знаю, но уверен, что дело не в этом. Возможно, это часть игры.

— Ты думаешь, что убийце помешали? Что его застал какой-нибудь прохожий? — спросил капитан, оглядываясь вокруг, как будто ища чего-то или кого-то.

— Нет, — твердо ответил Роберт. — Убийца не позвонил бы, если бы не хотел, чтобы мы нашли именно то, что нашли. Здесь он ошибки не сделал.

— Только не говори мне, что после вчерашнего у него проснулось чувство вины и он решил оставить этой жертве жизнь.

— Не знаю, капитан, — раздраженно ответил Роберт. — Но мы скоро узнаем.

Он повернулся и посмотрел на Карлоса.

— Что у нас есть на эту машину?

— Она принадлежит… Джорджу Слейтеру, тридцать три года, адвокат юридической фирмы «Тейл и Джош» в центральном Лос-Анджелесе, — прочитал Карлос из полученной по факсу сводки. — О его исчезновении заявила жена Кэтрин Слейтер. Кажется, он не пришел домой после еженедельной игры в покер по вторникам.

— Есть фотография?

— Да, которую принесла жена, когда заявляла о пропаже.

Карлос показал черно-белую распечатку.

— Дай посмотреть.

Человек на фотографии был одет в дорогой с виду костюм, его волосы были гладко зачесаны назад. Сходство между человеком на распечатке и полумертвым телом, которое на их глазах унесли в «скорую» несколько минут назад, сразу же бросалось в глаза.

— Это он, — сказал Роберт, рассмотрев фотографию в течение нескольких секунд. — Черты лица совпадают.

— Я тоже так думаю, — согласился Карлос.

— Я поеду за «скорой» в больницу. Если есть шанс, что этот человек выживет, я хочу быть там.

— Я с тобой, — сказал Карлос.

— Я велю криминалистам начинать, хотя после событий пятиминутной давности здесь существует большой риск заражения, — обеспокоенно сказал доктор Уинстон. — А судя по растительности вокруг машины, на работу уйдет немало времени. — Он показал на густой кустарник и высокую траву.

— Только попросите их постараться как следует, — сказал Роберт, осматривая участок.

— А когда-нибудь было по-другому?

Все удалились, и к работе приступили криминалисты.

Глава 27

Здание больницы Доброго самаритянина внушительно возвышается над бульваром Уилшир в деловом районе Лос-Анджелеса. К ее главному входу подходит окружная подъездная дорога с восточной стороны Уитмер-стрит. В обычный день поездка от парка Гриффит заняла бы у Роберта около пятидесяти пяти минут; на этот раз он доехал быстрее чем за двадцать восемь, в процессе чуть не доведя Карлоса до сердечного приступа.

Сквозь безупречно чистые стеклянные двери они бросились в приемное отделение, где находилась информационная стойка. Там две медсестры средних лет с деловитым видом перекладывали папки бумаг, отвечали на телефонные звонки и требования оравы пациентов, окружавшей стойку. Роберт, не обращая внимания на очередь, протолкался вперед.

— Где у вас отделение скорой помощи? — спросил он, показывая свой полицейский значок.

Одна из медсестер оторвалась от экрана компьютера и просто посмотрела на двух стоявших перед ней детективов поверх толстой оправы очков, балансировавших у нее на кончике носа.

— Разве вы ослепли? Перед вами целая очередь. — Ее голос был спокоен, как будто ей совершенно некуда было спешить.

— Да, между прочим, мы все здесь ждем, и вы не лезьте без очереди, — запротестовал пожилой человек с рукой на перевязи, за ним стали выкрикивать и другие пациенты.

— Мы по официальному делу, сэр, — цыкнул на него Роберт и снова обратился к медсестре: — Где у вас отделение скорой помощи?

Требовательность в его голосе заставила медсестру снова поднять глаза.

— Там, в конце коридора повернете налево, — неохотно сказала она, показывая в правую сторону от себя. — Что за гадкие люди, даже спасибо не сказали, — буркнула она, когда Роберт и Карлос исчезли в коридоре.

Отделение скорой помощи представляло собой суматошное сборище врачей, медсестер, санитаров и пациентов, которые носились повсюду с таким видом, будто вот-вот ожидался конец света. Помещение было просторное, но из-за хаотического движения людей и каталок казалось людным.

— Как можно здесь работать? Это какой-то бразильский карнавал, — сказал Карлос, оглядываясь с тревожным видом.

Роберт оглядел всеобщий беспорядок, выискивая кого-нибудь, кто мог бы дать им информацию. У северной стены он заметил небольшую полукруглую стойку. За ней сидела медсестра, крупная женщина с красным лицом. Не теряя времени, они постарались пробраться к ней.

— Около пяти-десяти минут назад к вам на «скорой» поступил срочный пациент. Куда его отвезли? — раздраженно сказал Роберт, подойдя к медсестре.

— Это отделение скорой помощи, дружок, здесь все пациенты срочные, — ласково сказала она с сильным южным акцентом.

— Жертва преступления, парк Гриффит, около тридцати лет, полностью покрыт волдырями, — нетерпеливо ответил Роберт.

Она вытащила салфетку из огромного размера коробки на стойке и вытерла со лба пот и лишь тогда посмотрела на детективов глазами, похожими на две черные жемчужины. Чувствуя нетерпение в голосе Роберта, она быстро проверила какие-то свои бумаги.

— Да, помню, его недавно привезли. — Она помолчала, вздыхая. — Если я правильно помню… он был МПП.

— Что?

— Мертв по прибытии, — объяснила она.

— Мы знаем, что это значит. Но вы уверены? — спросил Карлос.

— Не на сто процентов, но пациента принял доктор Филлипс, и он сможет вам подтвердить.

— Где нам его найти?

Она встала, чтобы оглядеть комнату.

— Вон там… Доктор Филлипс, — позвала она и помахала рукой.

На ее зов обернулся невысокий лысый человек с висящим на шее стетоскопом, его белый халат казался старым и мятым, а судя по темным кругам под глазами, он не спал по крайней мере последние тридцать шесть часов. Врач разговаривал с другим человеком, в котором Роберт сразу же узнал одного из фельдшеров, увозившего жертву в больницу.

Оба детектива подбежали к медикам, прежде чем те успели подойти к стойке. Они решили не тратить времени на обычные представления.

— Жертва из парка, где он? Что произошло? — спросил Роберт.

Глаза фельдшера уставились в пол, избегая смотреть на Роберта. Невысокий доктор несколько раз перевел взгляд с Роберта на Карлоса.

— Он умер. Пришлось отключить сирену в пяти минутах езды от больницы. Он был мертв по прибытии.

— Мы уже знаем. — Роберт был явно раздражен.

Последовавшее короткое молчание нарушил Карлос.

— Черт! Я так и знал, что плохо кончится.

— Простите, — удрученно сказал фельдшер. — Мы испробовали все, что могли. Он не мог дышать, захлебывался собственной кровью. Мы хотели сделать трахеотомию, но не успели… — Он замолчал, и тогда заговорил доктор Филлипс:

— Когда его доставили в больницу, ничего уже нельзя было сделать. Объявленное время смерти: три восемнадцать.

— Какова причина смерти?

Доктор Филлипс в ответ быстро и нервно усмехнулся.

— Тело только что поступило, но можете выбирать из удушья, остановки сердца, отказа систем организма, внутреннего кровотечения. На данный момент ваша догадка будет не хуже моей. Придется ждать официального отчета о вскрытии, чтобы узнать действительную причину.

Через громкоговоритель передали объявление, и доктор Филлипс замолчал, ожидая, пока оно кончится.

— В настоящее время тело находится в изоляторе.

— В изоляторе? Почему? — озаботился Карлос.

— Вы его видели? Оно все покрыто волдырями и нарывами.

— Да, видели. Мы думали, что это ожоги или что-то в этом роде.

Доктор Филлипс покачал головой:

— Не могу сказать вам без биопсии, но это определенно не ожоги.

— Определенно нет, — согласился фельдшер.

— Вирус? — спросил Роберт.

Доктор Филлипс заинтригованно посмотрел на него.

— На первый взгляд — да. Какая-то болезнь.

— Болезнь? — изумленно спросил Карлос. — Это, наверное, какая-то ошибка. Он жертва убийцы.

— Убийцы? — Доктор Филлипс тоже озадачился. — Эти волдыри — результат не внешнего воздействия. Это реакция его собственного тела на что-то, на болезнь или аллергию. Поверьте, то, что убило этого человека, — это какая-то страшная болезнь.

Роберт уже догадался, что сделал убийца. Он заразил жертву каким-то смертельным вирусом. Но прошел лишь день после собачьих бегов — как могла реакция произойти так быстро? Что за болезнь может убить человека в один день? Ему снова придется дожидаться вскрытия и экспертизы от доктора Уинстона.

— Нужно определить, что это за болезнь, и если это действительно болезнь, то заразна она или нет.

Врач посмотрел на фельдшера.

— Об этом мы и говорили, о прямом контакте с пациентом. Кто-нибудь из вас дотрагивался до него?

— Нет, — хором ответила оба.

— Вы знаете, кто-то входил с ним в контакт?

— Два офицера из группы специального назначения, — сказал Роберт.

— Вероятно, им придется сдать кое-какие анализы исходя из результатов биопсии.

— И когда вы ожидаете результатов?

— Как я сказал, тело только что поступило. Я как можно скорее пошлю образец ткани в лабораторию и попрошу обработать его побыстрее. Если нам повезет, то мы сможем получить результат еще сегодня.

— Что насчет тела и вскрытия?

— Тело будет сегодня же передано в экспертно-криминалистический отдел, однако его состояние, а также то, что оно должно находиться в изоляции, несколько затрудняет дело. Так что я не могу сказать вам, когда именно. Послушайте, детектив, не буду врать, меня это очень тревожит. Что бы ни убило вашего человека, это была скоропостижная и мучительная смерть. Если он умер от какого-то заразного заболевания, то, судя по состоянию, в котором он поступил, нам может грозить страшная эпидемия. Весь город окажется в опасности.

Глава 28

Остаток дня прошел в состоянии неопределенности. Роберт и Карлос могли только ждать. Ждать, пока криминалисты закончат обрабатывать место преступления, ждать, пока придет результат биопсии, ждать, пока тело отправят доктору Уинстону, ждать, пока тот составит отчет о вскрытии.

Оба детектива вернулись в парк Гриффит перед самой темнотой. Если криминалисты что-то нашли, пусть самую ничтожную мелочь, они хотели об этом знать. Высокая трава, жара и влажность осложняли задачу, бригада экспертов закончила работу к часу ночи, она так ничего и не нашла.

Одиночество в квартире Роберта стало гнетущим. Когда он открыл дверь и включил свет, то поймал себя на мысли: интересно, на что похоже, когда приходишь в дом, где тебя ждут, где дают уверенность в том, что мир не катится по дороге в ад.

Он старался побороть разрушительное чувство вины, которое овладело им после собачьих бегов. Но весь его опыт и знания не могли помешать ему задуматься о том, что было бы, если бы он выбрал вторую собаку. Убийца одерживал победу в психологической битве.

Роберт налил себе двойную дозу двенадцатилетнего «Лафройга», бросил в стакан, как обычно, один кубик льда, притушил свет и упал на свой старый жесткий диван. Он чувствовал себя морально и физически опустошенным, но знал, что не сможет заснуть. Его мозг непрерывно проигрывал события, произошедшие в последние часы, и от этого лишь усиливалась боль, сверлившая мозг.

— Почему я не выбрал какую-нибудь простую профессию, почему я не стал поваром или плотником? — подумал он вслух.

Причина была проста. Может быть, это и прозвучит банально, но ему хотелось что-то изменить в мире, и каждый раз, когда расследование и тяжкие труды приводили к поимке убийцы, он знал, что ему удалось что-то изменить. Он испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие: удовлетворение самим собой, эйфорию, понимание того, сколько жизней он спас тем, что отыскал улики, сохранил хладнокровие и составил фрагменты головоломки, которые казались потерянными и растворенными во времени. Роберт умел хорошо выполнять свою работу и знал это.

Он сделал еще один глоток виски, закрыл глаза и откинул голову назад, стараясь забыть о событиях прошедшего дня, но они, словно гром, грохотали в его памяти.

Вдруг он подскочил: телефон подал звуковой сигнал о доставке сообщения. Роберт похлопал себя по карманам, но там было пусто.

— Черт!

Телефон лежал на маленьком стеклянном баре. Роберт оставил его там вместе с бумажником и ключами.

Поставив стакан на пол, Роберт медленно поднялся и посмотрел на часы:

«Кто это может быть в такое время?»

«Надеюсь, у тебя все в порядке. Я была очень рада с тобой увидеться, пусть даже всего на несколько минут. Изабелла».

Их короткий обед совсем вылетел у Роберта из головы. Он улыбнулся, почувствовав себя виноватым из-за того, что второй раз сбежал от нее. Детектив быстро набрал ответ: «Можно тебе позвонить?» Он нажал кнопку «отправить» и пошел обратно на диван.

Через минуту телефон завибрировал и подал сигнал сообщения, нарушив тишину комнаты: «Да, я не сплю, звони».

Роберт еще отпил виски и нажал кнопку набора номера.

— Привет… Я думала, ты уже спишь, — тихо сказала Изабелла.

— Я тоже думал, что ты спишь. Разве сейчас не слишком поздно для преподавателя? Разве тебе не нужно завтра утром идти в класс? — спросил Роберт, чуть улыбаясь.

— Я вообще мало сплю, обычно не больше пяти-шести часов за ночь. У меня голова вечно занята. Такое бывает, когда занимаешься исследованиями.

— Только пять-шесть часов. Это действительно немного.

— А сам-то ты почему не спишь?

— Я вообще очень мало сплю. Такая уж работа.

— Тебе надо научиться расслабляться.

— Знаю. Я стараюсь, — соврал он.

— Кстати, о работе, как там, все нормально? У тебя был такой удрученный вид, когда тебе сегодня позвонили.

Роберт помолчал минуту и потер усталые глаза. Он подумал, как наивны большинство людей, не задумываясь о том, какое зло поджидает их на расстоянии брошенного камня. Его работа заключается отчасти и в том, чтобы люди оставались наивными.

— Все нормально, просто такая работа. Всегда куда-то приходится торопиться.

— Да уж… даже не могу себе представить. В общем, я рада, что ты позвонил.

— Извини, что пришлось покинуть тебя в такой спешке. Может, я тебе как-нибудь возмещу?

— Это было бы здорово… и именно об этом я и думала. Может, поужинаем у меня в субботу вечером?

Роберт секунду пытался вспомнить, назначены ли у него на субботу какие-нибудь дела.

— Ты занят в субботу? — В ее тоне слышалось некоторое разочарование.

— Нет, нет, совершенно свободен. Когда мне прийти?

— Может, часов в шесть?

— Отлично. Я принесу бутылку вина.

— Прекрасно. Помнишь адрес?

— Лучше продиктуй, на всякий случай. Я тогда был здорово пьян.

— А то я не знаю!

Они оба засмеялись.

Глава 29

На следующее утро Роберт и Карлос вернулись в экспертно-криминалистический отдел. Доктор Уинстон позвонил им примерно в десять часов, после того как закончил вскрытие новой жертвы. Он хотел, чтобы оба детектива первыми услышали о результатах.

Тело Джорджа Слейтера покоилось на металлическом столе у дальней стены. Белая простыня покрывала его ниже талии. Большинство его внутренних органов были вынуты, взвешены и выложены на специальный поднос. Доктор Уинстон впустил двух детективов в подвальную комнату и оставил ждать у двери, пока заканчивал анализировать крохотный кусочек человеческой ткани.

— В общем, в одном можно быть уверенным: наш убийца очень изобретателен, — сказал доктор Уинстон, поднимая взгляд от микроскопа. Только тогда Роберт понял, какой усталый вид был у доктора Уинстона. Его редеющие волосы выглядели всклокоченными, лицо опухшим, а глаза изможденными.

— Значит, он жертва убийцы? — спросил Роберт, показывая на мертвенно-бледное тело на столе.

— Нет никаких сомнений.

— Нашего убийцы?

— О да, если только кто-то не прознал про это, — сказал доктор, подходя к телу, а за ним шли оба детектива.

Он поднял голову жертвы примерно на ладонь над поверхностью стола. Роберт и Карлос одновременно наклонились, чуть не столкнувшись головами. Их глазам предстал давно знакомый знак.

— Понятно, это опять тот же убийца, — сказал Карлос, выпрямляясь. — Значит, это все чепуха насчет того, что он умер от какой-то болезни?

— Нет, не чепуха. Именно болезнь его и убила.

Растерянность и раздражение усилились на лице Карлоса.

— Вы когда-нибудь слышали о гноеродных стрептококках?

— О чем?

— Похоже что нет. А о золотистом стафилококке?

— Да, доктор, медицинские термины входят в мой повседневный лексикон. — Саркастический тон Карлоса заставил Роберта коротко улыбнуться. — О чем вы таком говорите?

— Кажется, о бактериях, — сказал Роберт.

— В точку, Роберт. Подойдите сюда, я вам кое-что покажу.

Доктор Уинстон секунду искал слайд в небольшом переносном архиве, потом вернулся к столу с микроскопом.

— Взгляните, — сказал он, кладя слайд на предметный столик.

Роберт придвинулся ближе, наклонился и приложил глаза к окуляру. Потом он покрутил ручку фокуса и несколько секунд рассматривал слайд.

— Что вы мне показали, док? Я вижу только… каких-то червячков, которые вертятся, как безголовые петухи.

— Дай посмотреть, — сказал Карлос, взволнованный, как школьник, и жестом попросил Роберта пустить его к микроскопу. — Точно. Я вижу то же самое, — отозвался он, посмотрев на слайд.

— Эти червячки — гнойный стрептококк, мои дорогие студенты, — сказал доктор Уинстон, принимая профессорский тон. — А теперь посмотрите на это.

Он достал еще один слайд из архива и положил его вместо первого на предметный столик.

На этот раз Роберт увидел зеленые кружочки, которые двигались гораздо медленнее, чем до этого червячки. После Роберта на них быстро взглянул Карлос.

— Да, и что? Теперь зеленые кружочки.

— А это золотистый стафилококк.

— Мы что, похожи на студентов биологии? Разговаривайте с нами на человеческом языке. — У Карлоса не было настроения играть в игрушки.

Доктор Уинстон потер глаза тыльной стороной правой ладони. Он подтянул стул и сел, положив правый локоть на стол с микроскопом.

— На первом слайде, который вы видели, бактерии, похожие на червячков, — это гнойный стрептококк. Стоит ему только оказаться в человеческом теле, как он тут же выделяет разрушительные токсины. Например, один из этих токсинов вызывает скарлатину.

— Но он же умер не от скарлатины, док. Симптомы совсем не те, — возразил Роберт.

— Терпение.

Роберт всплеснул обеими руками в воздухе, как бы говоря: «Я сдаюсь».

— Другой токсин, который может выделить стрептококк, вызывает некротизирующий фасцит.

— Это что еще такое? — сказал Карлос.

— Это болезнь прямиком из ада, — отозвался Роберт, сурово наморщив лоб. — Болезнь, поедающая тело.

— Да, так ее обычно называют, — согласился доктор Уинстон.

— Погодите, погодите, — сказал Карлос, обеими руками показывая букву Т — знак, что ему требуется тайм-аут. — Я правильно расслышал? Ты только что сказал «болезнь, поедающая тело»?

Доктор Уинстон кивнул, но, прежде чем он успел что-то сказать, Роберт начал объяснение:

— Ее действительно часто называют такими словами, но на самом деле это не совсем верно, потому что вызывающие ее бактерии не поедают плоть. Это редкая болезнь, воспаление в глубоких слоях кожи и подкожных тканях. Происходит быстрое разрушение кожи и мышц из-за выделения токсинов, и в целом создается такое впечатление, будто больного что-то поедает изнутри.

Карлос содрогнулся и отпрянул от микроскопа.

— Откуда ты это знаешь? — спросил он Роберта.

— Книжки читаю, — ответил тот, пожав плечами.

— Очень хорошо, Роберт, — сказал доктор Уинстон с улыбкой, а потом начал объяснение с того места, на котором остановился Роберт. — Сначала у больного появляются симптомы гриппа, быстро переходящие в сильную головную боль, резкое понижение давления и тахикардию. Затем на коже начинают развиваться большие, чрезвычайно болезненные, наполненные гноем нарывы и сыпь, как от солнечного ожога. Затем у больного начинается токсический шок, он периодически то теряет сознание, то приходит в себя. Состояние ухудшается молниеносно, и затем… затем наступает смерть.

Карлос и Роберт посмотрели на труп. Все нарывы на нем лопнули, оставив сухие, покрытые струпьями болячки.

— С 2004 года начала все чаще появляться редкая, но даже еще более тяжелая форма заболевания, и в большинстве своем эти случаи зарегистрированы здесь, в Калифорнии, — продолжал доктор Уинстон. — Было установлено, что в этих случаях болезнь вызывал штамм золотистого стафилококка — и гораздо более сильный штамм.

— Это те, что были на втором слайде, который вы нам показали, зеленые круглые штуки?

Доктор Уинстон кивнул.

— Я помню эту историю, — сказал Роберт. — Она не привлекла большого внимания журналистов. Прошла где-то на последних полосах газет.

Доктор Уинстон встал и подошел к столу, где лежал труп. Карлос и Роберт следили за ним глазами.

— Бактерии выделяют токсины, размножаясь, а размножаются эти микроскопические мерзавцы как мартовские кролики. За несколько часов они могут удвоиться в числе. Чем больше бактерий, тем больше токсинов они производят, тем быстрее и мучительнее смерть.

— Неужели это невозможно вылечить? — спросил Карлос.

— Возможно, если обнаружить болезнь вовремя. Но это редко удается, так как бактерии размножаются очень быстро.

— И как этим можно заболеть? Как бактерии попадают в тело?

— Как это ни странно, но бактерии часто живут на коже или в носу у совершенно здорового человека.

Карлос зажал нос обеими руками, как будто хотел высморкаться. Роберт не удержался и засмеялся.

— Они находятся в спящем состоянии, — улыбаясь, сказал доктор Уинстон. — Но бактерии могут легко попасть в открытую рану. Иногда ими можно заразиться в больнице от инфицированных хирургических ран.

— Да, вы меня утешили, — пошутил Карлос.

— Некротизирующий фасцит — одна из самых быстро распространяющихся инфекций, известных человеку. Обычно требуется всего от трех до пяти дней, чтобы пациент перешел от первых симптомов к предсмертной стадии. Что касается нашей жертвы, то, как вы оба наверняка уже догадались, убийца сделал ему укол и ввел в кровь бактерии стафилококка золотистого.

В комнате воцарилось жуткое молчание. Что еще способен выдумать этот убийца?

— Но собачьи бега были всего два дня назад, как могло заболевание развиться так быстро? — спросил Карлос, качая головой.

— Собачьи бега? — Доктор Уинстон вопросительно сдвинул брови.

Карлос махнул рукой.

— Долго объяснять, док.

— В общем, как я уже сказал, бактерии размножаются очень быстро, и чем их больше, тем губительнее вред, который они приносят. Нашей жертве ввели огромное количество бактерий прямо в кровоток. За десять-двенадцать часов болезнь успела бы его убить.

Доктор Уинстон подошел к подносу с органами.

— Его почки и печень разрушены на тридцать пять процентов. Также наблюдаются значительные поражения сердца, кишечника и пищевода, и это объясняет, почему он харкал кровью. Когда мы нашли его в парке, у него было очень сильное внутреннее кровотечение. Вероятно, это были последние усилия его организма побороть смерть.

У Карлоса исказилось лицо, когда он вспомнил произошедшее в парке.

— Есть еще кое-что, — продолжал доктор.

— Что именно?

— У жертвы поломаны ногти на обеих руках, как будто он отчаянно царапал поверхность деревянного ящика.

— Щепки под ногтями, — заключил Роберт.

— Да. Занозы под обломками ногтей и на кончиках пальцев.

— Какое дерево? — взволнованно спросил Карлос.

— Обычная сосна. Ее очень легко найти. Убийца мог заколотить его в обычный одежный шкаф.

— Зачем убийце надо было это делать, если он уже ввел жертве бактерии и смерть была неминуема? — заинтригованно спросил Карлос.

— Чтобы насколько возможно ускорить процесс, — первым ответил Роберт.

Карлос насупился.

— Сердце начинает работать сильнее, когда человек паникует. Оно быстрее накачивает кровь и тем самым быстрее разносит бактерии по организму.

— Верно, — кивком подтвердил доктор Уинстон.

— А как легко заставить человека паниковать? Закрыть его в деревянном гробу — по-моему, это самая удачная идея.

— Этот убийца умеет убивать лучше, чем кто-либо, с кем мне доводилось встречаться, — сказал доктор, глядя на мертвое тело.

— Значит, если бы мы явились в парк раньше?.. — спросил Карлос.

— Это не имело бы никакого значения. Участь нашей жертвы была решена в тот момент, когда убийца ввел ему бактерии, — сказал Роберт. — Все это было частью его плана. Он ничего не отдает на волю случая.

— Как можно найти эти бактерии? Откуда убийца мог их взять?

Доктор Уинстон и Роберт понимали, к чему ведет Карлос. Убийца должен был иметь доступ к бактериям, может быть в больнице или в лаборатории. Они могли проверить сведения о посетителях и работниках и, возможно, найти какую-то зацепку.

— Не забывай, Карлос, это бактерия, которая размножается очень быстро, и это значит, что убийце нужны были лишь несколько капель зараженной крови. Никто бы ее не хватился, и никто бы о ней не заявил.

— Да, но разве нельзя сузить круг подозреваемых до работников лабораторий, которые работают с этими бактериями, и начать с них?

— Тогда придется проверять, пожалуй, каждую больницу и лабораторию в стране, — сказал доктор, разбивая надежды Карлоса. — Культивировать бактерии и создать из нескольких капель инфицированной крови смертельную инъекцию, которая была введена нашей жертве, также очень просто. Это очень умное убийство, но совсем не трудное в исполнении, если точно знать, что делать.

— Почему убийца не подождал, пока жертва умрет, как во всех остальных случаях? — спросил Карлос.

— Чтобы шокировать нас, — сказал Роберт спокойным голосом. — Человек, умирающий от некротизирующего фасцита, — это мощный образ, способный выбить из равновесия. Лопающиеся волдыри, из которых вытекают слизь и гной, кровотечение из глаз, носа, ушей, десен жертвы… гнилостный запах, быстрая и неминуемая смерть. Это его спектакль. Он делает шоу. К тому же оно должно еще более тяжким грузом лечь на мою совесть. Он хотел, чтобы я увидел, к чему привел мой неправильный выбор на бегах.

— Да что вы все время говорите о бегах? — спросил доктор с озадаченным видом.

Роберт быстро объяснил ему, в чем было дело, как они чуть было не спасли жертву.

— Вы думаете, убийца на самом деле отпустил бы его, если бы вы выбрали верный номер?

— Я в этом не уверен, — сказал Роберт, покачав головой.

Последовало неловкое молчание.

— Что он себе оставил? — спросил Карлос, потирая подбородок.

— Что вы имеете в виду? — Доктор Уинстон сомневался, правильно ли он понял.

— Вы раньше говорили, что убийца всегда удаляет часть тела у жертвы и оставляет себе вроде трофея.

— Ах да.

Доктор поднял белую простыню, открывая паховую область трупа.

— О господи! — Карлос прижал обе руки ко рту. Он знал, что это было сделано, пока жертва была еще жива.

Прошло полминуты, прежде чем Роберт заговорил.

— Позвольте мне высказать догадку: криминалисты снова ничего не нашли в машине, верно?

— Ха! — ответил доктор, поднимая правый указательный палец и торжествующе улыбаясь. — Они нашли прядь волос. И она принадлежит не жертве.

Глава 30

Когда в пятницу вечером детективы подошли к «Авангарду», Карлос с удивлением уставился на большую очередь у входа в клуб.

— Не верится, что там нет мест. Насколько я знаю, это огромный клуб.

— Там есть места, — уверенно ответил Роберт.

— Откуда ты знаешь?

— Это психологический трюк, — продолжал Роберт. — Если ты вынужден ждать в очереди, тебе больше хочется попасть внутрь. Если в клубе много народу, значит, он популярен.

— Это верно.

— Но штука в том, чтобы заставить тебя простоять в очереди ровно столько, сколько нужно. Если неправильно рассчитать, то у посетителей испортится настроение. Никому не нравится слишком долго стоять в очереди.

— И это тоже правда.

Они проигнорировали очередь и сразу направились к двум мускулистым охранникам у входа в клуб.

— Извините, джентльмены, но вам придется встать в очередь, как всем остальным, — сказал один из охранников, положив руку на плечо Карлоса.

— О нет, вы понимаете, у нас особые пропуска в ВИП-зал, — сказал Роберт смешным голосом, доставая полицейский значок.

Охранник проверил данные Роберта и убрал руку с плеча Карлоса.

— Что-то случилось, детектив?

— Нет, мы просто кое-кого ищем.

Оба охранника обменялись встревоженными взглядами.

— Нам здесь неприятности не нужны.

— Да и нам тоже, так что, если вы перестанете загораживать дорогу, мы сделаем все по-хорошему, — сказал Роберт, твердым взглядом пригвождая охранника к месту.

Не теряя визуального контакта, тот шагнул вправо и открыл перед ними дверь.

— Желаю приятно провести вечер, джентльмены.

Оба детектива вошли в роскошное фойе. Их тут же оглушила громкая музыка. Она грохотала, словно гром. В первом зале было не очень много людей, одни танцевали, другие просто переговаривались.

Роберт и Карлос прошли мимо них и вышли на главный танцпол.

Музыка там гремела вдвое громче, чем на входе, и Роберт инстинктивно заткнул уши руками.

— Что, старик, не выносишь музыки нового поколения? — сказал Карлос с циничной усмешкой.

— Музыка? Да это просто громкий шум.

— Ну и здоровенный же клуб! — воскликнул Карлос, когда перед ними величественно открылся гигантский танцпол, занимающий площадь в 1800 квадратных метров.

Роберт шире раскрыл глаза, пытаясь вобрать огромный размер помещения. На танцполе в ломаном ритме новейшего драм-н-басса и фанка волновалось разноцветное море танцующих. Лазерные лучи отбрасывали на толпу пятна света разных форм и размеров. Атмосфера веселья в «Авангарде» заражала. Люди приходили туда, чтобы оторваться, и это было видно. Однако Роберт и Карлос пришли в «Авангард» не для того, чтобы принимать участие в общем веселье. Они должны были найти Ди-Кинга.

Слева от танцпола они увидели небольшую огороженную лестницу, которая вела на изолированный верхний уровень.

— Туда, — сказал Роберт, показывая на лестницу. — Она ведет в ВИП-зал.

Карлос кивнул и нахмурился, замечая, что на страже у подножия ступеней стоят двое похожих друг на друга и на профессиональных борцов вышибал. Роберт поискал глазами Ди-Кинга на верхнем уровне. В досье, которое они взяли в офисе окружного прокурора, имелось все, что им было нужно знать о знаменитом дилере, в том числе несколько фотографий. Роберт быстро заметил, что он уютно расположился в компании четырех девушек.

— Вот он, последний столик справа, — сказал Роберт, показывая в сторону ВИП-зала.

Они стали протискиваться сквозь толпу, отбиваясь от толчков и тычков танцующих. Какая-то симпатичная брюнетка обвила обеими руками шею Роберта, пока он пробирался мимо нее.

— Мм, люблю, когда у мужчины есть мускулы, — сказала она, притягивая его к себе. — А еще у тебя красивые голубые глаза. Потанцуй со мной, красавчик. — Ее губы приблизились, и она страстно поцеловала его, закружив вокруг себя.

Роберту понадобилось несколько секунд, чтобы оттащить ее от своих губ. Даже в неверном свете вспыхивающих и гаснущих огней Роберт заметил, что у нее расширенные зрачки.

— Через минуту я с тобой потанцую. Мне надо в туалет.

Он сказал первое, что пришло ему в голову.

— В туалет? Может, составить тебе компанию? — Ее глаза опустились на его ширинку.

Роберт уверенно улыбнулся брюнетке:

— Пока не надо, подруга.

— Гомик паршивый, — прошипела она, когда он направился прочь, оставляя ее искать новую жертву.

— А она симпатичная… даже шикарная, — сказал Карлос. — Может, потом вернешься, устроили бы себе «Медленный, приятный секс у теплой стены».

Роберт проигнорировал саркастическое замечание своего партнера, так как они уже подошли к лестнице, которая вела на этаж для особых гостей, и двум стоявшим у нее вышибалам.

— Извините, джентльмены, это закрытая зона, только для особых гостей, — сказал один из них, глядя на обоих детективов сверху вниз.

— А мы как раз и есть особые гости, — сказал Карлос, показывая значок и ожидая, пока Роберт сделает то же самое.

— Джентльмены, нельзя пользоваться полицейскими значками, чтобы пробираться в клубы без приглашения, — сказал более высокий из двух охранников, не сводя взгляда с Карлоса.

— А мы похожи на тех, кто здесь ради собственного развлечения? — сказал Роберт.

Оба охранника посмотрели на него.

— Нам нужно кое с кем встретиться, — продолжил Роберт.

— И с кем же это?

— Мы здесь встречаемся с мистером Не-ваше-собачье-дело. А теперь освободите дорогу, или я вас арестую за препятствование правосудию. — Роберт говорил твердо и угрожающе.

Не дожидаясь, пока громилы отойдут с дороги, Роберт шагнул между ними и протиснулся вперед. Карлос последовал за ним.

Джером наблюдал за всем происходившим, сидя наверху у ближайшего к лестнице столика. Когда два детектива ступили на уровень для особых гостей, Джером поднялся и загородил им путь.

— Чем я могу вам помочь?

— Что за черт? У этого типа больше охраны, чем у американского президента, — сказал Роберт, повернувшись к Карлосу, а потом посмотрел в глаза Джерому. — Нет, великан, ты мне ничем помочь не можешь, потому что мне надо поговорить с твоим хозяином, — сказал Роберт, показывая на столик Ди-Кинга.

Не двигаясь, Джером рассмотрел обоих стоявших перед ним мужчин.

— Ладно, мы можем или поговорить здесь, в этом уютном зале, или перенести весь этот цирк в полицейский участок, а там уж мы повеселимся по-настоящему. Твоя очередь, здоровяк.

Джером еще несколько секунд смотрел на обоих мужчин и потом повернулся к Ди-Кингу, который уже начал проявлять интерес к происходящему. Он коротко кивнул Джерому.

— Простите, девушки, кажется, мне нужно заняться делами. Может, пойдете потанцевать? — сказал Ди-Кинг четырем сногсшибательным красоткам, сидевшим за его столом.

Они встали и пошли, и, когда они проходили мимо Роберта и Карлоса, каждая сексуально подмигнула им и приглашающе улыбнулась. Лицо Карлоса загоралось от каждой улыбки, его глаза следили за девушками.

— Если какая-то из моих девочек вам приглянулась, может быть, я замолвлю за вас словечко, — сказал Ди-Кинг и широко улыбнулся, показывая ослепительно белые зубы.

Роберт заметил, что в верхний резец у него вставлен маленький брильянт.

— Что? О нет, нет. Ничего подобного, — смущенно сказал Карлос.

— Конечно нет. Прошу, садитесь. Шампанского? — предложил Ди-Кинг, показывая на бутылку, стоявшую в ведерке для льда.

— Спасибо, нет.

— Ладно, так чем я могу быть вам полезен?

Ди-Кинг был очень красивый чернокожий мужчина всего тридцати одного года от роду. Рост метр семьдесят пять, тщательно выбритая голова. Его карие глаза были необыкновенны, а черты лица — четкие и выразительные. На нем был темный вискозный костюм и белая шелковая рубашка, ее две верхние пуговицы были расстегнуты, открывая пару толстых золотых цепочек.

— Я детектив Хантер, а это детектив Карвальо, — сказал Роберт, показывая значок.

Ди-Кинг не встал и не протянул им руки. Джером подошел к своему боссу и встал рядом.

Роберт и Карлос сидели спиной к танцполу, глядя на Ди-Кинга. Ходить вокруг да около не было смысла. Роберт достал из кармана компьютерное изображение и положил перед ними на стол.

— Вы знаете эту женщину?

Ди-Кинг опустил глаза и несколько секунд изучал изображение, не беря в руки.

— А вы не тратите время на прелиминарии, да, детектив Хантер? Мне это нравится.

Спокойное выражение лица Роберта не изменилось.

— Это компьютерное изображение, — сказал Ди-Кинг, чуть удивленный.

— Да.

— Почему?

— Боюсь, что эту информацию я не могу вам раскрыть.

— Боюсь, что не могу вам помочь, — почти сразу ответил тот.

Оба детектива обменялись быстрыми взглядами.

— Послушайте, мистер Престон, все это чрезвычайно важно…

— Сестра Джоанна звала меня мистером Престоном в начальной школе. — Ди-Кинг поднял правую руку, перебивая Роберта, прежде чем тот успел закончить предложение. — Можете звать меня Ди-Кинг.

Роберту не понравилось, что его перебивают.

— Как я говорил, все это очень важно.

— Я в этом не сомневаюсь, но позвольте пояснить вам, как делаются такие дела. Если вы хотите, чтобы я вам помог, вы должны предложить мне что-то взамен. Я бизнесмен, у меня нет времени на разную чепуху, и от меня вы бесплатно ничего не получите.

Роберт не любил торговаться, особенно с такими людьми, как Ди-Кинг, но он знал, что у него нет выбора. Он наблюдал за реакцией Ди-Кинга и Джерома, пока те рассматривали изображение на столе, и понял, что они узнали женщину. Если он хотел, чтобы они ему помогли, он должен был им подыграть.

— Она мертва. Ее убили самым чудовищным образом, а ее лицо… — Роберт поискал подходящее слово. — Ее лицо изуродовано до неузнаваемости. Нам пришлось использовать специальную программу, чтобы предположить, как она выглядела при жизни.

Ди-Кинг не сводил взгляда с Роберта еще некоторое время, а затем взял изображение. Он рассматривал его еще несколько секунд. Роберт не сомневался, что Ди-Кинг узнал женщину, но было еще что-то. Какое-то скрытое чувство.

— Что заставляет вас думать, что я знаю эту женщину?

Роберт знал, к чему он клонит.

— Послушай, Пи-Дидди…

— Ди-Кинг…

— Да как угодно. Меня не интересуешь ни ты, ни то, чем ты занимаешься. Какие бы темные делишки ты ни проворачивал, я уверен, что ты и так скоро загремишь на нары, но сегодня этот знаменательный день еще не настал. Можешь мне не верить, но мы тебя не подозреваем в этом убийстве. Человек, который ее изуродовал, вчера снова убил человека и будет продолжать убивать, пока мы его не остановим. Если мы установим ее личность, это может дать нам зацепку о том, кто этот садист. Если она из твоих девиц…

— Из моих девиц? — Ди-Кинг снова перебил Роберта. Он не собирался признаваться, что занимается сутенерством.

— Хочешь играть под дурачка — бог в помощь, но сейчас мне наплевать, даже если ты первый сутенер в мире. Я не за тобой охочусь. Я из отдела убийств, а не из полиции нравов.

Ди-Кинг положил изображение на стол.

— Хорошая речь, детектив.

Роберт глубоко вздохнул. Он все еще не сводил глаз с человека, сидевшего перед ним.

Ди-Кинг тут же увидел благоприятную возможность.

— Если вам нужна моя помощь, может быть, мы договоримся.

— Договоримся? О чем? — Роберт уже понял, что сейчас будет.

— Время от времени мне требуется помощь от ребят в полицейской форме. Я помогаю вам, мы помогаете мне, и все довольны. Это может быть очень выгодное партнерство для обеих сторон.

Только тогда Карлос понял, что имел в виду Ди-Кинг. В отличие от Роберта он не смог сдержаться.

— Да пошел ты! Какой-то тип изуродовал и замучил одну из твоих девушек, а тебе наплевать? Я думал, ты их защищаешь, охраняешь. Разве не этим занимаются сутенеры? — Лицо Карлоса вспыхнуло. Он говорил гневно и громко, и люди за ближайшими столиками стали оборачиваться на его голос. — А теперь ты пытаешься использовать ее смерть, чтобы заполучить нас в твой грязный список оплачиваемых подонков? Какой ты король после этого? По-моему, тебе больше подходит кличка Ничтожество.

Карлос поднялся и ждал, что Роберт сделает то же самое. Но тот остался сидеть на месте.

Эскапада Карлоса лишь насмешила Ди-Кинга.

— Да бросьте, вы же не будете играть в эту старую игру с хорошим и плохим полицейским? Вы меня, видно, совсем за дурака держите? Это работает только в кино, а у нас тут жизнь.

— Мы с тобой не в игры играем, — сказал Роберт спокойно. — В них играет убийца. Детектив Карвальо прав. Убийца нагло забрал у тебя одну из девушек и оставил тебе щелчок по носу в качестве сувенира на память. — Роберт наклонился вперед, поставив оба локтя на стол. — Мы-то не думаем, что ты дурак, а вот убийца точно думает. Он смеется над тобой, и я не удивлен. Он пришел на твою территорию, взял одну из твоих девушек, а ты даже не знал об этом. Ты думал, она взяла отпуск? А если он решит забрать еще одну девушку? Может быть, одну из тех, что сидели рядом с тобой пару минут назад.

Ди-Кинг спокойно смотрел на Роберта.

— Так что же, — продолжал Роберт, — будешь сидеть и делать вид, что ты крутой, что у тебя все под контролем, что ты король? Мы хотим знать только ее имя, хотя бы ради того, чтобы сообщить ее родственникам о том, что с ней случилось.

Роберт ждал какой-нибудь реакции, но так и не дождался. Он знал, что Ди-Кинг узнал девушку на компьютерном изображении, и это был огромный шаг в нужном направлении. Теперь он легко мог выяснить, кто она такая, так как знал, где искать. Станет ли Ди-Кинг с ним сотрудничать, это было уже не так важно. Роберт встал и подошел к Карлосу. Они оба направились к лестнице.

— Детектив, — позвал Ди-Кинг им вслед.

Роберт обернулся и снова на него посмотрел. Ди-Кинг рукой сделал знак Джерому, который быстро достал фотографию из кармана пиджака и положил ее на стол рядом с компьютерным изображением. Детективы вернулись назад и сравнили оба портрета. Сходство было поразительное.

— Ее зовут Дженни Фарнборо. Я искал ее с прошлой пятницы.

Роберт почувствовал, как у него внутри все теплеет.

— В пятницу вы видели ее в последний раз?

— Да. В прошлую пятницу, здесь, в клубе.

— Здесь? — взволнованно спросил Карлос.

— Да, мы сидели за этим самым столом. Она извинилась и пошла в туалет, чтобы поправить косметику или что-то в этом роде. И так и не вернулась.

— Во сколько это было?

Ди-Кинг поднял глаза на Джерома.

— Поздно, примерно в два или в четверть третьего ночи, — сказал Джером.

— Значит, вы думаете, что ее похитили из этого клуба? — спокойно спросил Роберт.

— Похоже что так.

— Может быть, она знала похитителя, была с ним знакома?

Ди-Кинг покачал головой:

— Даже если бы она столкнулась со знакомым, она бы не ушла из клуба просто так. Она бы вернулась и сначала переговорила бы со мной. Дженни была послушная девочка.

Роберт помолчал секунду, обдумывая, сколько он готов рассказать об обстоятельствах убийства.

— У нее в крови нашли наркотик — оксибутират. Вы когда-нибудь слышали о нем?

Ди-Кинг одарил Роберта улыбкой менеджера по продажам автомобилей. Он знал, что Роберт не может быть настолько наивен.

— Да, слышал. Значит, похититель воспользовался оксибутиратом?

— Да.

— Вы сказали, что ее пытали? — спросил Джером.

— Да.

— Что именно вы имели в виду?

Взгляд Роберта упал на фотографию на столе. В его памяти мелькнул образ ее обнаженного изуродованного тела, привязанного к деревянным шестам.

— Тот, кто убил ее, хотел, чтобы она как можно сильнее страдала. Он не проявил жалости, когда убивал ее, не выстрелил в голову, не ударил ножом в сердце. Убийца хотел, чтобы она умирала медленно. — Роберт не видел смысла в том, чтобы скрывать правду. — Он живьем снял с нее кожу и оставил умирать.

— Что? — Голос Джерома поднялся на пол-октавы.

Ни один из детективов не ответил.

Ди-Кинг старался скрыть охватившую его ярость, но она горела в его глазах. Перед ним тут же возникла немыслимая картина: Дженни, одинокая, измученная, умоляет пощадить ее, зовет на помощь. Он тщетно пытался выбросить этот образ из головы. Когда он заговорил, в его голосе звучал неподдельный гнев.

— Вы верите в Бога, детектив?

Вопрос удивил и Роберта, и Карлоса.

— А что?

— А то, что если верите, то молитесь, чтобы я не нашел того, кто убил Дженни, раньше вас.

Роберт понимал гнев Ди-Кинга. Роберт был вынужден действовать по правилам, соблюдать устав и законы, а для Ди-Кинга правила не существовали. Мысль о том, что Ди-Кинг первым доберется до убийцы, почему-то ему понравилась.

— Мы должны посмотреть на список… ее клиентов. Всех людей, с кем она встречалась в последние шесть месяцев. Убийцей мог быть кто-то, кого она знала.

Ди-Кинг снова хитро улыбнулся Роберту.

— Вы мне нравитесь, детектив Хантер. Вы меня забавляете. — Он помолчал. — Я понятия не имею, о чем вы говорите. Какие такие клиенты?

Роберт не имел никаких рычагов, чтобы заставить Ди-Кинга выдать ему список клиентов Дженни, и он знал это.

— Вы сказали, что хотите знать ее имя, и вы его узнали. Боюсь, что больше я ничего не могу для вас сделать, — сказал Ди-Кинг и указал на лестницу.

Без лишних слов детективы поднялись. Роберт взял со стола оба изображения.

— И еще одно, — сказал Роберт, вынимая из кармана листок бумаги.

Ди-Кинг посмотрел на него с выражением, которое говорило: «Ну что еще?»

— Вы когда-нибудь видели раньше такой символ?

Ди-Кинг и Джером оба уставились на странный рисунок. Джером покачал головой.

— Нет, никогда, — сказал Ди-Кинг. — Какое это имеет отношение к смерти Дженни?

— Он был найден рядом с ее телом, — солгал Роберт.

— И еще одно, — на этот раз сказал Карлос. — Вы знаете, откуда Дженни родом? Нам нужно связаться с ее родителями.

Ди-Кинг посмотрел на Джерома, который пожал плечами.

— Я вообще-то не интересуюсь биографией, но по-моему, она говорила, что приехала откуда-то из Айдахо или Юты, что-то в этом роде.

Карлос кивнул и пошел за Робертом. Когда они дошли до лестницы, Роберт обернулся и снова посмотрел на Ди-Кинга.

— Если вы доберетесь до него раньше нас…

Ди-Кинг посмотрел в глаза Роберту.

— Пусть он помучается.

Ди-Кинг не ответил и смотрел, как оба полицейских покидают ВИП-зал и исчезают в танцующей толпе.

Глава 31

— Что этот идиот Калхейн сказал тебе по телефону насчет Дженни? — спросил Ди-Кинг, поворачиваясь к Джерому, как только оба детектива скрылись из виду.

— Он сказал, что проверил морги, больницы и данные по пропавшим, но ничего не нашел.

— Какой-то бесполезный придурок. И мы ему за это заплатили?

Джером согласился кивком.

— Скажи девочкам, что мы скоро уходим, но сначала пришли ко мне того бармена, с которым Дженни иногда разговаривала, того, длинноволосого.

— Будет сделано.

Джером смотрел, как Ди-Кинг одним глотком допивает полбутылки шампанского.

— Вы как, босс?

Он бросил пустую бутылку на стол, чем опрокинул несколько бокалов и привлек к себе нежелательное внимание.

— Ну и на что вы уставились? — закричал он на людей за ближайшим столиком.

Четверо сидевших за ним отвернулись и продолжали свой разговор.

— Паршиво, Джером, — ответил Ди-Кинг, поворачиваясь к Джерому. — Паршиво — это даже еще слишком слабо сказано. Кто-то увел одну из моих девочек прямо у меня из-под носа. Если эти полицейские сказали правду, если ее действительно пытали и убили… — У него на лице было написано отвращение. — Сняли кожу живьем, Джером. Скажи мне ты, какой ненормальный ублюдок спятил бы настолько, чтобы сотворить такое с моей девочкой?

Джером не смог ему ответить и только пожал плечами.

— А я скажу тебе какой… Мертвый. Я хочу, чтобы ты достал мне этого типа, ты меня понял? Я хочу, чтобы ты доставил мне его живьем, тогда бы я показал ему, что такое настоящая пытка. — Он положил правую руку на шею Джерома и притянул его голову вплотную к своей. — Чего бы это ни стоило, нигга, ты меня понял? Достань мне его любой ценой.

Глава 32

От осознания того, что убийца был в клубе «Авангард» всего несколько дней назад, у Роберта бурлила кровь. Он решил, что они должны там задержаться. Убийца был здесь, он прикасался к вещам, люди смотрели на него, может быть, даже разговаривали с ним. Каким-то образом ему удалось накачать Дженни наркотиком между ВИП-залом и женским туалетом, а потом вытащить ее из клуба, причем так, чтобы это не выглядело подозрительно, — или не так?

Роберт коснулся руки Карлоса, чтобы привлечь его внимание, и показал на низкий потолок.

— Ты видишь там то, что вижу я?

Карлос поднял глаза, следуя за указательным пальцем Роберта.

— Камера наблюдения!

— Точно.

— Простите! — сказал Роберт, подходя к охраннику, который стоял у пожарного входа. — Где у вас комната охраны с мониторами наблюдения? — спросил он, показав мускулистому здоровяку полицейский значок.

— Наверху, рядом с кабинетом управляющего.

— Вы не покажете, где это? Я должен посмотреть ваши записи.

Оба детектива последовали за охранником сквозь танцующую толпу на западную сторону клуба. Узкая лестница привела их на следующий этаж, где они попали в небольшой коридор. Они подошли ко второй двери справа, где висела табличка «Видеонаблюдение». Внутри сидел один охранник в окружении маленьких экранов. Он держал аккуратно сложенную вчетверо газету, открытую на разделе кроссвордов. Карлос обратил внимание, что он еще не успел вписать ни единого слова.

— Привет, Стю, — сказал охранник из зала.

Тот не оглянулся.

— Эмоциональное потрясение, шесть букв, начинается на «Т». Не знаешь, что это может быть?

Он держал в руке шариковую ручку, у которой был совершенно изжеван верх.

— Травма, — сказал Роберт.

Охранник наконец поднял удивленные глаза: только тогда до него дошло, что с Тариком посторонние люди. Он положил газету и выпрямился на кресле. Роберт и Карлос проделали традиционный ритуал: представились и показали полицейские значки.

— Сначала я должен поговорить с начальником, — сказал Стю и полез за телефоном, когда Роберт объяснил ему причину их незваного прихода.

Роберт не стал возражать и слушал, как охранник по телефону быстро объясняет ситуацию кому-то из начальства.

— Понятно, сэр. Мы подождем, — сказал он и положил трубку.

— Ну? — спросил Карлос.

— Он сейчас подойдет.

Роберт оглядел мониторы перед столом Стю.

— Сколько всего камер?

— По одной в каждом баре, одна над входом на танцпол, одна над пожарным выходом, две во дворе, одна над главным входом, по одной в каждом из двух коридоров, которые ведут к туалетам, три на танцполе и две в ВИП-зале, — сказал Стю, одновременно показывая на мониторы, куда приходило изображение с называемых камер.

Дверь снова открылась, и в комнату вошел невысокий человек, одетый в безупречно выглаженный полосатый костюм. Роста в нем было около ста шестидесяти пяти сантиметров, и угревая сыпь с юности оставила на его бледном лице рытвины, сделав его похожим на губку. Густые кустистые брови придавали ему вид мультипликационного персонажа. Он представился как Тевес Гарсия, начальник службы безопасности.

— Нам надо просмотреть все ваши записи с камер за прошлую пятницу. — Роберт не терял времени на легкомысленные объяснения.

— Что именно вы ищете?

— В прошлую пятницу была похищена молодая женщина. Мы имеем основания полагать, что ее похитили из вашего клуба. Поэтому нам надо проверить записи.

Тевес и Стю забеспокоились.

— С этим у нас проблема, детектив. — Тевес заговорил первым.

— Почему?

— Мы храним записи только за два, максимум за три дня, и записи за прошлую пятницу уже стерты.

— Как? Почему? — раздраженно спросил Карлос.

— У нас нет необходимости их хранить, — небрежно сказал Тевес. — Если ночь прошла без осложнений, никто не дрался, не украл денег из кассы, не продавал наркотики, мы не видим смысла хранить записи. Понимаете, детектив, мы живем в цифровую эпоху. У нас четырнадцать камер, которые записывают примерно от двенадцати до пятнадцати часов ежедневно, и на это требуется очень много места на жестком диске. После того как мы устанавливаем, что ночь прошла без проблем, все записи стираются, чтобы освободить место для новых.

Оба детектива были ошеломлены заявлением Тевеса. Вероятно, единственная в мире запись с убийцей стерта для того, чтобы освободить место на жестком диске. Роберт знал, что такого шанса им больше не представится. Он повернулся и посмотрел на мониторы.

— И у вас нет копии? — спросил Карлос.

— Нет, как я сказал, в этом нет необходимости.

— Минутку, можно увеличить изображение с этой камеры? — Роберт показал на верхний левый монитор.

— Конечно. — Стю повернул регулятор на столе, и изображение на мониторе увеличилось втрое.

— Кто это? — Роберт показал на длинноволосого человека, который сидел в ВИП-зале.

Напротив него сидели Ди-Кинг и Джером.

— Это Пьетро, один из наших барменов, но ему не полагается находиться в ВИП-зале, — ответил Тевес.

— Я должен поговорить с ним.

— Конечно. Хотите, чтобы я сейчас же его позвал?

Роберт оглядел комнату. Это было неподходящее место для разговора.

— У вас нет другого помещения, где мы могли бы поговорить?

— Можете воспользоваться моим кабинетом, он дальше по коридору.

— Подождите, пока он не закончит говорить, а затем позовите его. Мы подождем у вас в кабинете.

Роберт не хотел показывать Тевесу, что они уже познакомились с Ди-Кингом.

Кабинет у Тевеса был небольшой, но хорошо обставленный. Квадратный стол красного дерева стоял в дальнем конце комнаты, справа аквариум с неоновой подсветкой, полки, заставленные фотографиями и книгами, закрывали всю восточную стену. Громкая музыка с танцпола доносилась и туда, но приглушенная, и пол под их ногами слегка подрагивал из-за басов. Они прождали около пяти минут, прежде чем вошел Пьетро и поздоровался с ними.

— Мистер Гарсия сказал, что вы хотите со мной поговорить, — сказал Пьетро после обычных представлений.

— Это правда. Я хотел бы узнать, о чем вы говорили с Бобби Престоном? — Роберт не видел необходимости ходить вокруг да около.

Выражение лица Пьетро сказало им, что он не знает этого имени.

— С Ди-Кингом, о чем вы говорили с Ди-Кингом, — прояснил Карлос.

— Насчет этой девушки? — Роберт показал фотографию Дженни.

Пьетро явно нервничал. С какой стати вдруг и Ди-Кинг, и полицейские начали задавать ему вопросы о Дженни?

— Да. Он спрашивал, говорили ли мы с ней в прошлую пятницу.

— И вы говорили?

— Да, недолго.

— Можете вспомнить время?

— Около двух ночи.

— О чем вы говорили?

У Пьетро было чувство, что он попал в серию «Сумеречной зоны». Ди-Кинг только что задавал ему точно такие же вопросы.

— Ни о чем особенном. У нее был усталый вид, и я спросил, не хочет ли она чего-нибудь выпить. Мы говорили минуту, не больше. Мне нужно было обслуживать клиентов.

— Так она взяла что-нибудь выпить?

— Нет, у меня в баре ничего не взяла. У нее уже был бокал с шампанским.

— Она ушла после того, как вы поговорили?

— Не сразу, она еще недолго постояла у бара. Она сказала, что ей хотелось ненадолго уйти из компании. Как я сказал, у нее был усталый вид.

— Вы не заметили, говорила она еще с кем-нибудь?

И опять те же вопросы, которые задавал ему Ди-Кинг.

— Дженни очень привлекательная девушка. Такая девушка, стоящая у бара одна в пятничный вечер, как магнит притягивает мужчин, так что к ней всегда кто-нибудь подходит, но тогда был только один…

— Кто? Что это за человек?

— Он казался каким-то странным. Начать с того, что на нем был довольно дорогой с виду костюм. Сюда мало кто приходит в костюмах, разве что менеджеры да некоторые особые гости, особенно в пятницу и субботу. Он был высокий, светловолосый, с пронзительными зелеными глазами, очень запоминающимися. Мне показалось, что он хотел ее снять, но у него не получилось.

— Откуда вы знаете?

— Это не в духе Дженни. Она может болтать и флиртовать с кем угодно, с парнями, девушками, но она не из тех, кого можно запросто снять в ночном клубе. Он поболтал с ней несколько минут и ушел.

— Кто-нибудь еще?

— Больше никого не помню, но вы поймите, была пятница, я был слишком занят, чтобы обращать внимание.

— Вы когда-нибудь видели здесь этого высокого блондина… раньше или после прошлой пятницы?

— Нет, я бы его наверняка запомнил.

— И вы не заметили, говорил ли он с Дженни после?

— Нет, я не видел Дженни после того, как она отошла от бара.

— Она ушла не с тем блондином?

— Нет, во всяком случае, я такого не видел.

— Она не казалась пьяной или слегка под кайфом?

— Совсем нет, просто усталой.

Роберт достал визитную карточку из своего потрепанного кожаного бумажника.

— Если вы когда-нибудь увидите того блондина, который разговаривал с Дженни в пятницу, тут же бросайте все дела и звоните мне. Вы хорошо меня поняли?

— Да, конечно. Ди-Кинг попросил меня сделать то же самое.

— Мой номер на обратной стороне.

Пьетро рассмотрел карточку Роберта с обеих сторон и положил ее в задний карман джинсов.

— С ней что-то случилось, да? — спросил он с нежностью в голосе.

Роберт мгновение колебался, но подумал, что если сказать бармену правду, то, вероятно, он будет охотнее сотрудничать.

— Ее убили.

Пьетро на миг закрыл глаза. Ему не верилось, что он больше никогда не увидит улыбку Дженни и ее теплый взгляд. Никогда не услышит ее тихий голос.

— И вы думаете, что это сделал тот блондин?

— Мы точно не знаем, но похоже, что он был последний, с кем она разговаривала.

Пьетро кивнул, как будто понял, что теперь должен делать.

— Спасибо за помощь, — сказал Роберт, открывая дверь.

Карлос подождал, пока Пьетро уйдет, а потом повернулся к Роберту:

— Ты так и не попросил его описать того типа. Может быть, наш художник смог бы набросать портрет.

— Какой смысл? Если это действительно наш клиент, он наверняка был в маскировке. В парике, с накладным носом… С фальшивым лицом. Как тебе известно, наш убийца далеко не глуп.

Глава 33

Следующий день начался с того, что Роберт и Карлос поехали в Брентвуд, домой к Джорджу Слейтеру.

— Ух ты, милый домик, — сказал Карлос, восхищаясь этим удивительным зданием.

Даже по высоким стандартам Голливуда дом производил впечатление. Он стоял в конце узкой подъездной дороги, в тени дубов, с которых недавно облетели почти все листья. Резные притолоки и безупречно белый фасад выделяли его даже среди изысканных домов, окаймлявших улицу.

— Кажется, работа адвоката имеет свои преимущества, — отозвался Роберт, паркуя машину не доезжая до дома.

Они пошли по булыжной тропинке, поднялись по невысокой лестнице к входной двери и нажали кнопку звонка на видеофоне.

— Да, — ответили им через несколько секунд.

Оба детектива подняли значки к маленькой камере на стене и представились.

— Вы не могли бы подождать минуту? — Голос был мягкий и женственный, но Роберт различил в нем слабую дрожь, как если бы его обладательница очень долго плакала.

— Конечно, мэм.

Они терпеливо прождали почти минуту, прежде чем услышали звук приближающихся шагов. Дверь открылась, и за ней оказалась очень привлекательная женщина с золотистыми волосами, убранными в гладкий пучок на затылке. Ее губы оттеняла бледно-розовая помада, макияж был едва заметен, ровно настолько, чтобы скрыть темные круги под грустными карими глазами. Роберт решил, что ей около тридцати двух лет. На ней было легкое черное платье из шифона, которое идеально облегало ее фигуру. Горе придавало ей усталый и измотанный вид.

— Здравствуйте! — Женщина была наделена какой-то поразительной статью с оттенком некоего деликатного превосходства.

— Спасибо, что согласились нас принять, миссис Слейтер. Надеюсь, мы не очень вас потревожили.

Кэтрин выдавила улыбку и шагнула в сторону.

— Прошу, входите.

В доме стоял запах ароматизированных свечей, возможно жасминовых, но атмосфера казалась холодной и безличной. Стены выкрашены белой краской. Роберт заметил на них квадраты еще более светлого цвета там, где когда-то висели картины.

Она проводила их в комнату, видимо кабинет. Книжные полки были пусты, а диван с креслом были накрыты большими белыми простынями от пыли. Комнату заливал яркий свет, потому что с окон были сняты занавески, раньше защищавшие ее от солнца. Разбросанные по комнате картонные коробки довершали декорацию переезда.

— Извините за беспорядок, — сказала она, стягивая простыни с дивана и кладя их на большой дубовый стол в нескольких шагах от окна. — Садитесь, пожалуйста.

Роберт и Карлос сели на диван, а Кэтрин села в кресло напротив. Она заметила вопросительный взгляд Роберта и ответила ему, не дожидаясь вопроса.

— Я возвращаюсь в Алабаму. Поживу с родителями, пока не решу, что делать дальше. Меня здесь в Лос-Анджелесе больше ничто не держит. Единственная причина, которая заставила меня сюда приехать, — это то, что Джорджу предложили место в «Тейл и Джош», — сказала она печальным и нетвердым голосом. — Хотите чего-нибудь выпить? Кофе, чаю?

— Нет, спасибо, не нужно.

Кэтрин попыталась снова улыбнуться, но ее губы просто сжались в бледную линию.

— Джордж любил выпить чашку чаю после обеда, — прошептала она.

— Сколько вы прожили в Лос-Анджелесе, миссис Слейтер?

— Мы переехали сюда два с половиной года назад, но, пожалуйста, называйте меня Кэтрин.

— И ваш муж сразу же получил работу в фирме «Тейл и Джош»?

— Да, — ответила она, слегка кивнув.

— У него были какие-то постоянные занятия? Я имею в виду, помимо его работы. Он часто ходил в другие места, например в спортивные клубы, бары, ночные клубы?

— У Джорджа никогда не было времени на что-то другое, он постоянно работал. Допоздна задерживался в офисе не реже трех раз в неделю. Он не посещал ни спортивных клубов, ни тренажерных залов. Он никогда особенно активно не занимался спортом. — Взгляд Кэтрин обратился к окну, какое-то время она, казалось, смотрела в никуда. — Единственное его постоянное развлечение — это игра в покер по вторникам после работы.

Ее глаза стали наполняться слезами, и она потянулась к коробке с салфетками, стоявшей на столе.

Роберт и Карлос обменялись быстрыми напряженными взглядами.

— Вы знаете, с кем он играл в покер? С коллегами или с кем-то еще…

— Да, с другими адвокатами из фирмы. Может быть, и еще с кем-то, но я точно не знаю.

— Вы знакомы с кем-нибудь из них?

— Да, я встречалась с некоторыми другими юристами из «Тейл и Джош».

— Я хотел спросить, вы когда-нибудь встречались с теми, с кем ваш муж играл в покер?

— Я никогда не бывала у них на игре, если вы об этом.

Роберт различил ноту высокомерия в ее голосе.

— Вы знаете, где они играли? В клубе или у кого-то в доме?

— Джордж мне говорил, что каждую неделю они играют в разных местах. Они по очереди собирались друг у друга дома.

— Вот как? И здесь тоже? Вы когда-нибудь принимали их компанию у себя?

— Нет. Я не позволяла.

— Почему? — удивленно спросил Карлос.

В глазах Кэтрин по-прежнему стояли слезы, с которыми она старалась справиться. Она казалась ослепленной и потрясенной.

— Я христианка, детектив Хантер, и не одобряю азартные игры. Хотя Джордж мне клялся, что они не играют на деньги, я не могла допустить этого у себя в доме.

— Не играют на деньги?

— Да, он сказал, что они играют просто ради интереса, ради общения. — Она вытащила новую салфетку из коробки и тихо приложила ее к уголку глаза. — Он много лет не играл на деньги.

Карлос в удивлении поднял брови.

— А он играл раньше? — спросил он.

— Много лет назад. Но он бросил после того, как мы познакомились. Я его попросила.

— В казино?

Она колебалась мгновение, как будто то, что она собиралась произнести, смущало ее.

— Нет, на тотализаторе… Делал ставки на борзых.

У Роберта пересохло в горле.

— На собачьих бегах? — В его голосе явно слышалось удивление.

— Да, я уверена.

Карлос вздрогнул.

— И вы уверены, что он бросил играть? То есть вы уверены, что он в последнее время не делал ставки на тотализаторе?

Казалось, Кэтрин этот вопрос сбил с толку.

— Да, я уверена. Он обещал мне. Зачем он бы стал нарушать обещание? — Она говорила с полным убеждением.

— Может быть, по вторникам он играл на бегах по Интернету, а не ходил играть в покер, — предположил Карлос и тут же прикусил губу, поняв, в чем он только что обвинил мужа Кэтрин.

— Что? Зачем ему это делать? — Инсинуация Карлоса, видимо, глубоко обидела женщину.

— Кэтрин… — На этот раз в голосе Роберта звучала искренняя забота. — Мы почти весь вчерашний день провели в «Тейл и Джош», разговаривали со всеми, кто когда-либо встречался с Джорджем, от директоров до курьера. Никто ничего не знает о том, чтобы он по вторникам играл в покер.

— Что? Не может быть, они должны знать… — Дрожь в ее голосе выдала, как потрясло ее заявление Роберта.

— Вы можете вспомнить хоть какое-нибудь имя? Имя какого-нибудь его друга, с которым он играл в покер?

— Я никого не знаю, — сказала она, заметно дрожа.

— По словам всех, с кем мы говорили, никто никогда не играл в покер с вашим мужем. Они даже не знали, что он с кем-то играет по вторникам.

— Они лгут, этого не может быть.

Она закрыла лицо руками, не в силах сдержать слез. Когда Кэтрин подняла глаза, вокруг них появились черные круги от туши.

— Зачем ему обманывать меня?

— Как сказал Карлос, возможно, он снова начал играть, но ему было стыдно признаться.

— Нет, я знаю, что он не стал бы этого делать. Он не играл. Все это в прошлом. — Кэтрин твердо стояла на своем.

Роберт почесал голову, ему было неловко от того, какой вопрос он собирался задать.

— Какие были у вас отношения с Джорджем? Он не мог встречаться с кем-то на стороне?

Шокированная намеком Роберта Кэтрин чуть не задохнулась.

— Что вы такое говорите? Что у Джорджа была любовница? Что он врал мне, чтобы проводить вторники с другой женщиной?

— Извините, Кэтрин, но мы должны рассмотреть любые возможности, а иметь любовницу — обычное дело для Лос-Анджелеса.

— Но Джордж был не из Лос-Анджелеса. Он был хороший человек, хороший муж. Он уважал меня. У нас была хорошая семья. — Ей пришлось замолчать, чтобы взять еще салфетку, потому что слезы уже ручьем текли по ее лицу. — Почему вы говорите мне это? Вы должны искать того изверга, который сделал такое с моим мужем, а не обвинять его в неверности.

— Я… простите, — стушевался Роберт, ему было ужасно не по себе из-за того, что ему только что пришлось сказать. — Уверяю вас, мы делаем для этого все, что в наших силах.

Карлос и Роберт сидели и молча смотрели на Кэтрин. Ее боль была так заразительна, что комната показалась им тесной и темной.

— Мне сказали, что его убили, что кто-то сотворил с ним такой ужас, но как это может быть? — несколько истерично сказала она. — Джорджа не застрелили, не ударили ножом, его заразили смертельной болезнью. Кто убивает таким способом? И почему? — Кэтрин не выдержала. Она снова обхватила голову руками и дрожала всем телом.

Роберт жалел, что ничего не может сказать ей в утешение. Как он мог сказать ей, что два года охотился за убийцей и до сих пор еще даже не подобрался к нему?

— Мне очень жаль. — Ничего другого Роберт не смог придумать.

— Кэтрин, — сказал Карлос. — Мы не будем делать вид, что знаем ответы на все вопросы, но я даю вам слово, что мы не успокоимся, пока не поймаем этого мерзавца.

— Извините, все это слишком тяжело для меня. Я очень его любила, — сказала Кэтрин между всхлипами.

— Мы понимаем и не будем больше отнимать вашего времени. Только один последний вопрос, — сказал Роберт, подходя к ней. — Вы когда-нибудь видели этот символ?

Он показал ей двойное распятие. Она несколько минут смотрела на рисунок.

— Нет, никогда… что это?

— Ничего особенного, просто мы нашли его в парке, и я подумал, может быть, он что-то означает для вас… или Джорджа… Знаете, если вам что-нибудь нужно или вам захочется поговорить, звоните мне, не сомневайтесь. — Он передал ей одну из визитных карточек.

— Спасибо, — прошептала она.

— Не провожайте, мы сами найдем дорогу.

Глава 34

В отделе Роберт выпил еще одну чашку кофе. Карлос научил его готовить кофе по-бразильски, отчего он становился крепче и вкуснее. Роберт тут же обратился в новую веру.

Он хлебнул темную жидкость и присоединился к Карлосу, который рассматривал прикрепленные к доске фотографии. Последней в ряду висела фотография Джорджа Слейтера.

— Что он скрывал? — спросил Карлос, прищемляя нижнюю губу большим и указательным пальцами.

— В одном можно быть уверенным, по вторникам он не играл ни в какой покер, — сказал Роберт.

— Да, но чем же он занимался? Я бы первым делом подумал, что он изменял жене, но…

— Но когда она упомянула собачьи бега…

— Точно, это не совпадение. Убийца знал об этом.

— Согласен. Значит, он снова начал играть на бегах или убийца узнал о его прошлом?

— Не знаю, но мы обязательно должны узнать.

— Как сказал Лукас, в Калифорнии собачьи бега запрещены, верно? — спросил Роберт.

— Да, а что?

— Можно выяснить, где ближайший штат, в котором они разрешены?

— Да, легко, дай мне минуту.

Карлос подошел к столу и сел за компьютер. Поработав немного мышью и клавиатурой, он получил результат:

— Аризона.

Роберт задумался.

— Это слишком далеко. Если Джордж ездил на бега, то они должны были проходить на таком расстоянии, чтобы он успел съездить туда и вернуться за один вечер. Об Аризоне не может быть и речи.

— Значит, если он снова играл, он делал это через Интернет или по телефону.

— Что означает, что убийца выбрал его не на кинодроме.

— Надо выяснить, где он был в вечер похищения. Мы знаем, что Дженни была в ночном клубе, — сказал Карлос, снова вставая.

— Надо еще раз поговорить с тем высоким, тощим, лысым типом из «Тейл и Джош», как там его?

— Питерсон, имя не помню, — вспомнил Карлос. — А почему с ним?

— Потому что он знает больше, чем сказал.

— Почему ты решил?

Роберт уверенно улыбнулся Карлосу.

— Ах да! Я и забыл, что ты телепат.

— По всем признакам он явно сильно нервничал. Избегал смотреть в глаза, у него потели руки, ему было неловко, когда он отвечал, и еще очень противно кусал нижнюю губу. Поверь мне, он знает больше, чем сказал.

— Тогда заявимся прямо к нему домой?

Роберт кивнул с хитрой улыбкой:

— Давай завтра, в воскресенье. В воскресенье человека всегда можно застать врасплох.

Взгляд Карлоса снова обратился к фотографиям. Что-то еще никак не давало ему покоя.

— Ты не думаешь, что они знали друг друга?

Вопрос оказался неожиданным, и Роберт помолчал секунду, обдумывая такую возможность.

— Может быть. Она была высококлассной проституткой. Если он обманывал жену, а это очень вероятно, то у него, разумеется, хватило бы денег, чтобы позволить себе такую девушку.

— Я как раз об этом и подумал.

— Значит, надо выяснить и это тоже. И я знаю, у кого надо спрашивать.

— У кого? Ди-Кинг не выдаст нам список клиентов Дженни, и я уверен, что ты не собираешься идти с расспросами к этой горе мускулов, его телохранителю.

— Нет, мы спросим у какой-нибудь из девиц Ди-Кинга.

Карлос об этом не подумал.

— В общем, есть у нас что-нибудь на первую жертву? Есть на нее досье? — спросил Роберт.

— Не совсем.

Карлос подошел к своему столу. Роберт никогда не видел более организованного стола. Три очень аккуратно разложенные стопки бумаг находились слева от монитора. Все карандаши и ручки были рассортированы по цветным контейнерам. Телефон был идеально выровнен относительно факса, и нигде не было ни пылинки. Все в напарнике Роберта предполагало четкую организацию и эффективность.

— Фарнборо не очень распространенная фамилия, но достаточно обычная, чтобы затруднить дело, — продолжал Карлос. — Ди-Кинг не смог сказать нам наверняка, откуда она родом. Он говорил об Айдахо и Юте, так что я взял их за точку отсчета. По первым результатам нашлось тридцать шесть Фарнборо в обоих штатах. Я пытаюсь выяснить вопрос с шерифами всех городов, где нашлись Фарнборо, но до сих пор без толку.

— А если Ди-Кинг ошибся насчет Айдахо или Юты? — спросил Роберт.

— Ну, тогда нам предстоит очень долгий поиск. Вероятно, она убежала из дома в надежде стать новой голливудской звездой.

— Как все, — изрек Роберт прописную истину.

— У нее ничего не вышло, и она кончила тем, что стала проституткой и работала на нашего мерзкого приятеля Ди-Кинга.

— Добро пожаловать в голливудскую мечту.

Карлос кивнул.

— Значит, легко опознать по ДНК не получится?

— Нет, пока не найдем ее родственников.

— И стоматологическая карта нам тоже не поможет.

— После того, что сделал с ней убийца, не поможет.

Они молчали минуту. Их глаза не отрывались от фотографий. Роберт допил кофе и посмотрел на часы: 17.15. Он взял куртку со спинки стула и, как всегда, проверил карманы.

— Уходишь? — спросил Карлос, чуть удивленный.

— Я уже опаздываю на встречу, и вообще я думаю, что нам надо попытаться хотя бы на несколько часов отключиться от этого дела. Шел бы ты тоже домой, к жене, поужинал бы с ней, сходили бы вместе куда-нибудь, занялись бы любовью… бедная женщина…

Карлос засмеялся:

— Так и сделаю, только хочу до ухода еще раз проверить кое-что. Значит, опаздываешь на встречу? Она красивая?

— Красивая. Очень сексуальная, — сказал Роберт, пожав плечами как ни в чем не бывало.

— Ладно, желаю приятного вечера, увидимся завтра.

Карлос стал просматривать какие-то папки. Роберт остановился у двери, обернулся и посмотрел на Карлоса. Роберт уже видел такую же сцену раньше. Он как будто заглянул в прошлое, и единственная разница заключалась в том, что за столом вместо Карлоса сидел он сам, а у двери стоял Скотт. Он чувствовал в Карлосе ту же страсть к успеху, ту же жажду истины, которая все еще горела в нем самом, то же желание, которое почти привело его на грань безумия, но, в отличие от Карлоса, он научился его контролировать.

— Иди домой, малец, дело того не стоит, продолжим завтра.

— Десять минут, и меня нет.

Карлос дружески подмигнул Роберту и снова уставился в компьютер.

Глава 35

Роберт ненавидел опаздывать, но понял, что не сможет успеть вовремя. Он никогда не обращал большого внимания на свою одежду, но в тот день он по меньшей мере дважды перемерил все пять своих рубашек, и его нерешительность стоила ему почти часа. В конце концов он решил остановиться на темно-синей рубашке, черных джинсах «Левайс» и новом кожаном пиджаке. Его главная проблема заключалась в выборе ботинок. У Роберта их было всего три пары, и куплены они были не меньше десяти лет назад. Ему самому не верилось, что он такую уйму времени потратил на выбор одежды. В конце концов, плеснув на лицо и шею одеколон, он был готов к выходу.

По дороге к Изабелле он остановился в магазине спиртных напитков, чтобы выбрать бутылку вина. Знания Роберта об алкоголе ограничивались односолодовым виски, так что он последовал совету продавца и купил бутылку «Мас де Дома Гассак» 1992 года, надеясь, что, учитывая заплаченные за бутылку деньги, вино должно пойти ко всему, что приготовит Изабелла.

Вестибюль ее дома в Глендейле был отделан со вкусом. Настоящие картины маслом украшали стены. Прекрасно составленный букет из разноцветных цветов стоял на квадратном стеклянном столике в центре вестибюля. Роберт мельком заметил себя в большом зеркале, висевшем справа от двери, и убедился, что с прической все в порядке. Он поправил воротник пиджака и поднялся на второй этаж по лестнице. Перед номером 214 он задержался и минуту стоял неподвижно. Изнутри доносилась музыка. Мягкий ритм с сильными басовыми линиями и нежный тенор-саксофон — современный джаз. У нее хороший вкус. Роберту это понравилось. Он протянул руку, чтобы позвонить.

Волосы Изабеллы, полностью открывая лицо, были завязаны сзади в свободный узел, так что несколько прядей упали ей на плечи. Ее светло-красная губная помада и неяркие тени на веках идеально контрастировали со смуглой кожей и подчеркивали ее европейские черты. На ней был облегающий топ из тонкого красного атласа и черные джинсы. Роберту не нужен был рентген, чтобы заметить, что под блузкой на ней нет белья.

— Привет, ты опоздал, как принято в свете, — сказала она, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать Роберта в губы.

— Извини. Никак не мог собраться.

— Ты тоже? — Она засмеялась и показала на свои волосы. — Заходи. — Она потянула его за руку и повела в гостиную.

Комнату наполнял приятный экзотический аромат.

— Я надеюсь, оно пойдет к ужину. Я не эксперт в винах, так что я воспользовался рекомендацией продавца, — сказал он, протягивая ей бутылку.

Изабелла взяла ее обеими руками и наклонила, чтобы прочитать ярлык.

— О! «Мас де Дома Гассак»… да еще 1992 года. Я потрясена. Уверена, оно хорошо пойдет ко всему. Может, выпьем по бокалу прямо сейчас?

— Я не против.

— Хорошо, бокалы на столе, штопор там. — Она показала на небольшой шкафчик с напитками рядом с окном. — Ужин скоро будет готов. Чувствуй себя как дома.

Она повернулась и ушла на кухню, оставив Роберта за хозяина.

Роберт снял пиджак, вспомнив, что нужно снять и пистолет. Он взял штопор из шкафчика, открыл бутылку и разлил густую красную жидкость в два бокала на столе. Рядом со шкафчиком для напитков стояла элегантная стеклянная стойка со множеством компакт-дисков. Роберт не смог удержаться и просмотрел их. У Изабеллы была впечатляющая джазовая коллекция, в основном современный джаз и несколько классических вещей старой школы в середине. Все безупречно расставлено в алфавитном порядке. Среди замечательной джазовой коллекции немного выделялись несколько рок-альбомов с автографами. Роберт быстро просмотрел их. «Значит, она тайная поклонница рока, — подумал он с улыбкой. — Моя женщина».

— Что бы ты тут ни готовила, пахнет восхитительно, — сказал он, входя на кухню с двумя бокалами в руках.

Он передал один бокал Изабелле, которая медленно повернула его и поднесла к носу, а потом сделала глоток.

— Да, как я и ожидала… очень вкусно.

Роберт понятия не имел, зачем это делается, но скопировал движения Изабеллы: повернул бокал, понюхал и выпил.

— Да, неплохо.

Они оба рассмеялись.

Она подняла бокал в сторону Роберта:

— За… приятный вечер. Надеюсь, обойдемся без неожиданных телефонных звонков.

Роберт даже не надеялся, что вечер пройдет так хорошо. Изабелла приготовила телятину с пармезаном и ветчиной прошутто и жареные овощи по-средиземноморски, которые оказались для него сюрпризом. Он ожидал какого-нибудь традиционно итальянского макаронного блюда. В основном разговор за ужином вращался вокруг ее жизни, а о своей Роберт почти не говорил.

Изабелла выросла в Нью-Йорке. Единственная дочь в семье итальянских иммигрантов первого поколения, которые приехали в США в начале семидесятых годов. Ее родители владели рестораном в Маленькой Италии, где она провела большую часть детских и юношеских лет. Она переехала в Лос-Анджелес всего лишь пять лет назад, когда ее приняли на работу в Калифорнийский университет, чтобы вести там исследования. Она по-прежнему летала в Нью-Йорк не реже трех раз в год, чтобы навестить родителей.

— Знаешь, это нечестно, — сказала Изабелла, убирая со стола и относя тарелки на кухню.

— Что нечестно? — Роберт пошел за ней с двумя бокалами в руках, в которых еще оставалось вино.

— То, как ты себя ведешь. Я практически рассказала тебе всю свою жизнь, но каждый раз, как я спрашиваю что-нибудь о тебе, ты уклоняешься от ответа. Это у вас так принято среди детективов? — Она открыла кран и поставила тарелки под струю бегущей воды.

— Мы умеем задавать вопросы, но не очень спешим на них отвечать.

Роберт отпил вина и смотрел, как Изабелла моет первую тарелку и ставит ее в сушилку.

— Подожди, давай я помою.

Он положил руку на ее плечо и мягко отстранил от раковины. Она улыбнулась и взяла бокал с вином.

— Значит, ты мне так ничего о себе и не расскажешь, — еще раз попыталась она вывести его на разговор.

Роберт домыл тарелки и повернулся к ней лицом.

— Я детектив лос-анджелесского отдела по тяжким преступлениям, в основном занимаюсь убийствами. Мне часто поручают вести особые дела. Под словом «особые» я подразумеваю ненормальные, зверские убийства. Люди, с которыми мне каждый день приходится иметь дело, либо очень плохие, либо очень мертвые. От того, что мне каждый день приходится видеть, большинство людей выворачивает наизнанку. Говорить о моей жизни — это, безусловно, лучший способ загубить любой разговор. — Он замолчал и глотнул вина. — Поверь, тебе совсем не надо знать о том, как я живу и чем занимаюсь.

— Ну ладно, не рассказывай мне о работе. Расскажи о детстве, о семье.

— Да тут и рассказывать особенно нечего.

Она все поняла и решила не настаивать.

— Ладно, мне нравятся загадки.

Его юношеское обаяние волновало ее. Она подошла ближе, взяла бокал из его руки и поставила его на стол. Потом она медленно придвинулась к нему и прошептала на ухо:

— Что же ты делаешь, чтобы расслабиться?

От ее теплого дыхания у своей шеи Роберт окаменел. Он отклонился ровно настолько, чтобы они могли посмотреть друг другу в глаза.

— Можно тебе кое-что предложить?

В этот миг их губы соприкоснулись. Роберт тут же почувствовал у себя во рту ее мягкий язык, и они взорвались страстным поцелуем. Он прижал ее к себе и почувствовал ее напрягшиеся соски у своей груди. Он прижал ее к столу и посадил на него. В один миг она осталась без блузки, и губы Роберта ласкали каждый дюйм ее груди. Изабелла откинула голову назад и застонала от удовольствия. Прежде чем Роберт успел расстегнуть рубашку, она схватила ее обеими руками и сорвала с его тела, так что пуговицы отлетели и запрыгали по столам и полу. Они сжали друг друга в объятиях и снова яростно поцеловались, на этот раз Изабелла нежно вонзила ногти в спину Роберта, ее руки были одновременно и крепкими, и нежными.

Они занимались любовью на столе, потом на кухонном полу, потом перешли в спальню. К тому времени, как они удовлетворили свое желание, первые лучи солнца уже окрасили небо.

— Я без сил, — сказала она, перекатываясь к Роберту и кладя руку на его грудь. — Ты был хорош и в первый раз, когда мы познакомились, но, боже мой, какое улучшение.

Улыбка играла в уголках ее рта.

— Очень на это надеюсь. — Роберт повернулся лицом к ней и нежно убрал прядь волос с ее глаз.

Она снова его поцеловала.

— Я умираю от голода, может, чего-нибудь поедим? Все равно уже почти пора завтракать.

— Отличная мысль.

Они оба встали с кровати. Изабелла поискала в своем шкафу чистое белье, а Роберт пошел на кухню, где были разбросаны по полу все его вещи.

— Куда делись трусы с мишками? — Изабелла только что вошла на кухню, на ней были только белые кружевные трусики.

— Лучше надень что-нибудь еще, или мы по новой начнем все, что делали прошлой ночью. — Его взгляд не отрывался от ее тела.

— Это обещание? — сказала Изабелла, поднимая рубашку Роберта с пола и надевая ее.

На рубашке не было пуговиц, так что она просто завязала ее узлом на талии.

— Так лучше? — подмигнула она ему.

У Роберта пересохло в горле.

— Кажется, это меня заводит еще сильнее.

— Отлично, но сначала давай позавтракаем.

Она открыла холодильник, достала несколько яиц, пакет молока, бутылку апельсинового сока и пачку картофельных оладий из морозилки.

— Тебе помочь? — спросил Роберт.

— Не надо, спасибо, и вообще, последний раз, когда ты предлагал свою помощь, сам знаешь, что случилось.

Она налила два стакана апельсинового сока и один протянула ему.

— Да, это верно. Тогда подожду в гостиной, — сказал он, быстро целуя ее.

— Ты что предпочитаешь — яичницу или омлет?

— Мм… омлет, наверно.

— Значит, омлет.

Роберт вернулся в гостиную и сел за стол. В первый раз после того, как начались новые убийства, ему удалось от них отвлечься.

— Ты забыл на кухне, — сказала Изабелла, входя в гостиную и передавая ему пару туфель, выглядевших очень старыми. — Сколько они уже у тебя?

— Слишком долго.

— Да, это видно.

— Я давно уже собирался купить себе новую пару, — соврал он.

— Давно пора, в Италии считается, что мужчину можно определить по тому, какую обувь он носит.

— Черт, выходит, я… старый и грязный?

Она заразительно рассмеялась.

— В общем, завтрак будет готов через две минуты.

Роберт как раз допил сок, когда Изабелла вошла в гостиную с подносом, на котором стоял завтрак: омлет, оладьи, ржаной тост и свежезаваренный кофе.

— Кофе? По-моему, ты говорила, что у тебя есть только чай.

— На прошлой неделе так и было, но почему-то у меня появилось такое чувство, что ты останешься на ночь, так что вчера я купила для тебя кофе. Надеюсь, он вкусный, потому что я не большой знаток. Я не уверена, хороший это сорт или нет.

— Я уверен, что прекрасный… Пахнет просто здорово, — подбодрил он ее.

— Что это? — сказала она, показывая на лежащий перед ним листок бумаги.

Пока Роберт ждал завтрака, он вертел в руке шариковую ручку и бессознательно стал рисовать на листке бумаги. Среди нескольких бессмысленных каракулей он в задумчивости начертил знак двойного распятия.

— А, ерунда.

— Любопытно.

— Что любопытно?

— Да эта штука, которую ты нарисовал. Я уже видела такой знак. Я думала, он что-то значит.

Глава 36

В Лос-Анджелесе очень любят тусовки и вечеринки. Звезды рока, кино, политики, финансового мира и прочие знаменитости — это не важно, у них всех есть нечто общее: их страсть к вечеринкам, их желание показать себя.

Мартин Янг был тридцатишестилетним предпринимателем, который нажил свои миллионы на недвижимости. Его компания «Янг Эстейтс» специализировалась на недвижимости для самых богатых, в основном в Беверли-Хиллз, Бель-Эйр, Малибу и Венис-Бич. Он был на короткой ноге со знаменитостями из разных областей жизни. Мадонна продала одно из своих лос-анджелесских владений через компанию Мартина, перед тем как переехать в Лондон. «Янг Эстейтс» принесла своему владельцу первый миллион прибыли всего за полгода. Через два года после учреждения своей компании Мартин мог бы удалиться на покой, если бы хотел, но его укусила золотая муха. Чем больше он зарабатывал, тем больше ему хотелось. Он превратился в безжалостного бизнесмена, вся жизнь которого вертелась вокруг компании, за исключением выходных. У Мартина выходные существовали для оргий, и ему нравилось оторваться от души. Раз в месяц он снимал какой-нибудь экстравагантный дом на окраине города, приглашал нескольких близких друзей, платил проституткам и затаривал всевозможными наркотиками — так было и прошлой ночью.

Когда Мартин открыл глаза, он не сразу понял, где находится. Действие принятых ночью наркотиков еще полностью не выветрилось, и у него в голове до сих пор стоял туман. Он оглядел комнату, неторопливо разглядывая странную средневековую обстановку. На дальней стене над великолепным мраморным камином он увидел рыцарский щит, висящий над двумя скрещенными мечами. Справа от камина стоял рыцарь в полном вооружении. Пол покрывали персидские ковры, а стены были завешаны гобеленами и портретами английских герцогов, лордов, королей и королев.

С большим трудом он сел в кровати. Голова была тяжелой, во рту — горький вкус. Только тогда он заметил, что спал в кровати с четырьмя столбами и балдахином, окруженный шелковыми простынями и подушками. «Черт, я заснул в декорациях к фильму про короля Артура», — подумал он и хихикнул про себя. На столике у кровати валялись несколько таблеток и маленький целлофановый пакетик с каким-то белым порошком.

«Вот что мне нужно, пока не начался отходняк», — подумал он. Не зная и не имея желания знать, что это за средство, Мартин взял со стола пару таблеток и забросил в рот. Он огляделся в поисках какой-нибудь жидкости, чтобы запить. На полу рядом с кроватью стояла полупустая бутылка шампанского. Он сделал большой глоток и подождал несколько минут, чтобы таблетки начали действовать, а потом встал и медленно поковылял из комнаты.

С лестницы перед Мартином открылся вид на расположенную внизу гостиную. Он увидел еще девять или десять человек, которые спали вповалку на мебели старинного вида и коврах. Один заснул прямо на рояле. Две голые проститутки спали рядом на полу. Казалось, что все выбились из сил. Мартин доковылял до лестницы и прошел мимо пустой комнаты справа. «Это явно комната для приемов», — подумал он, заглядывая внутрь. Держась за балюстраду, он добрался до низа лестницы, медленно переставляя ноги шаг за шагом. Лишь спустившись, Мартин понял, что страшно хочет есть.

— Интересно, где кухня в этом сумасшедшем доме? — сказал он вслух, оглядывая экзотически декорированную комнату отдыха.

Он услышал, как из комнаты в конце небольшого коридора слева от лестницы доносится шум. «Кто-то еще проснулся».

Спотыкаясь, как пьяный, Мартин дошел до двери. Он попытался открыть ее толчком, но та еле сдвинулась. Он не понял точно, то ли дверь застряла, то ли он просто слабо толкнул. Он отступил назад и попробовал открыть ее еще раз, теперь он привалился к двери правым плечом и толкнул изо всех сил. Дверь распахнулась, и Мартин полетел на пол.

— Эй, ты как? — За кухонным столом сидел Дуэйн, лучший друг Мартина, перед ним стояла двухлитровая бутылка воды.

Мартин медленно поднялся с пола. Кухня была очень просторная и, в отличие от остального дома, отделанная в приятном современном стиле. Черные итальянские столешницы из мрамора красиво контрастировали с дверями холодильника из отполированной до блеска нержавеющей стали, стоявшего в северном конце комнаты. Огромная коллекция кастрюль и сковородок величественно свисала над столом, где сидел Дуэйн.

— Ты что, один проснулся? — спросил Дуэйн.

— Да, я пришел в себя минут десять назад.

— Ты разглядел, что это за дом? Потрясающее какое-то место. Больше похоже на музей, чем на дом, за исключением кухни. Не знаю, кто хозяин, но он совершенно свихнулся на средневековой Англии.

Слова вылетали из Дуэйна быстро, с размеренным ритмом, как из пулемета.

— И по-твоему, это потрясающе? — Выражение на лице Мартина явно свидетельствовало о том, что он не разделяет мнение Дуэйна.

— Во всяком случае, здесь очень необычно.

Мартин не очень интересовался мнением Дуэйна о доме.

Его глаза скользили по кухне, ища чего-нибудь поесть.

— Здесь есть какая-нибудь еда? — спросил он.

— Да, чувак, целая тонна, посмотри в холодильнике.

Когда Мартин открыл холодильник, его встретило невероятное количество полуфабрикатов: пончики, пастила, сосиски, жареная курица — рай голодного человека. Он быстро выхватил банки с арахисовым маслом и джемом, две банки газировки и пакет пастилы.

— А хлеб? — спросил он, снова поворачиваясь к другу.

— Вон там. — Дуэйн показал на хлебницу на кухонном столе.

Мартин, не теряя времени, взял пару кусков хлеба. Пользуясь ножом, который нашел в раковине, он намазал на хлеб огромное количество арахисового масла и джема.

— Черт, не налегай так на джем, — засмеялся Дуэйн. — Ты что, под гашишем?

— Понятия не имею. Я выпил пару таблеток, которые валялись на столике у кровати, там, наверху, — промямлил Мартин с набитым ртом. Капля джема стекала слева от его рта.

— Забалдел?

— А то. А ты?

— Не, парень, я на порошке. Так и не спал с тех пор, как мы здесь, все еще на взводе.

— Когда мы сюда пришли? — спросил Мартин с растерянным видом.

— Блин, чувак, да ты под кайфом. В пятницу вечером, — ответил Дуэйн, посмеиваясь.

— А сегодня какой день?

Дуэйн засмеялся еще громче.

— Воскресенье, утро.

— Черт, выходит, ты не спал две ночи и день.

— Да уж. — У Дуэйна был гордый вид.

Мартин неодобрительно покачал головой, взял полную пригоршню пастилы и пошел обратно к хлебнице.

— Хочешь сандвич с арахисовым маслом? — предложил он.

— Нет, у меня нет аппетита, но ты не стесняйся, наворачивай.

Мартин сделал себе еще один бутерброд и положил на него еще больше джема.

— Мартин, помнишь, я сказал, что у меня для тебя сюрприз?

Мартин с любопытством посмотрел на приятеля.

— Нет, вообще-то не помню ничего подобного.

— Ну а я помню. Хочешь сейчас посмотреть? — Дуэйн говорил возбужденно, и Мартин не мог сказать, то ли это от наркотика, то ли его друг действительно радовался возможности показать ему какой-то сюрприз.

— Конечно, где он? — небрежно сказал он.

— Это диск. Пойду принесу его, пока ты доедаешь джем, — сказал Дуэйн, показывая на почти опустевшую банку.

— Диск? — сказал Мартин без интереса.

— Поверь мне, это тебе понравится.

Он выбежал из комнаты, оставив Мартина доедать бутерброд. Через несколько секунд он ворвался обратно, держа тонкую коробку с диском.

— Вот, держи.

Мартин посмотрел на коробку. Не было ни передней, ни задней обложки. Диск внутри тоже был без наклеек и надписей.

— Где его можно посмотреть? — спросил Дуэйн с еще большим оживлением.

— Кажется, я прошел мимо комнаты с плоским телевизором и домашним кинотеатром наверху. — Он большими глотками допил газировку. — Но что это за диск?

— Чувак, там крутое кино. Я же знаю, тебе нравится связывать. — Он говорил, как персонаж из «Мира Уэйна».

Для ближайшего друга Мартина не было секретом, что ему нравился грубый секс со связанной женщиной.

— А, так там про это? — В его голосе послышалась нотка заинтересованности.

— Это, друг мой, такая штука, от которой ты с ума сойдешь. Это тебе не какие-то игрушки, тут нечто экстремальное.

Мартин уставился на чересчур возбужденного Дуэйна.

— Я готов, чем грубее, тем лучше.

Он сунул в рот последний кусок пастилы.

— Ну и где эта комната с телевизором?

— Где-то наверху. Найдем, не беспокойся. Дай только я возьму пончик.

Мартин вернулся к холодильнику и взял коробку с тремя шоколадными пончиками и еще одну банку газировки. Потом они оба вышли из кухни.

Они быстро нашли комнату с телевизором и несколькими просторными и очень удобными кожаными креслами, стоявшими лицом к самому большому плоскому экрану, который им доводилось видеть в жизни. К нему была подключена новейшая система из домашнего кинотеатра и проигрывателя дисков.

— Круто, — сказал Дуэйн, прыгая на одном из кожаных кресел, как ребенок на батуте. — Классная штука. — Его глаза остановились на телевизоре впечатляющего размера.

— Дай мне диск и перестань вести себя как мальчишка, — велел Мартин.

Дуэйн передал ему диск и удобно устроился в кресле, пока Мартин вставлял его в проигрыватель.

Первое, на что обратил внимание Мартин, — это на любительское качество съемок. На диске определенно был не профессиональный фильм. В первых же кадрах появилась молодая женщина не старше двадцати пяти лет, она уже была привязана к металлическому стулу. Ее длинные светлые волосы были всклокочены, как будто она только что встала с постели. Белая блузка казалась грязной и мокрой от пота. Джинсовая юбка была распорота и открывала загорелые стройные ноги. Девушка сидела с завязанными глазами и кляпом во рту. По следам потекшей туши было ясно видно, что она плакала, губная помада размазалась. Она казалась испуганной и обессилевшей. Она находилась в небольшой комнате размером примерно девять на семь метров. Стены в ней были пробиты, как будто кто-то колотил по ним кувалдой. Кроме стула, к которому была привязана девушка, в комнате находился лишь один предмет мебели — небольшой металлический стол.

В комнате были еще два человека — двое мужчин, но камера на них не фокусировалась. Она показывала их в основном ниже пояса. Мартин сразу заинтересовался происходящим, и в голове у него начало проясняться.

— Это что-то новенькое, — сказал он. — Никакого сюжета… Они сразу собираются переходить к действию?

— Я так и знал, что тебе понравится.

Один из двух мужчин подошел к испуганной девушке, под его черными брюками была заметна эрекция. Он хотел было провести рукой по ее волосам, но, когда она почувствовала, что кто-то дотронулся до ее головы, она сильно дернулась в сторону и издала испуганный крик, заглушаемый кляпом во рту. Ее реакция разозлила мужчину. Он ударил ее по левой щеке, ударил так сильно, что чуть не сбросил со стула.

«Не сопротивляйся, сука», — сказал он угрожающим тоном.

Он повернулся лицом ко второму мужчине, который передал ему пружинный нож. Тот медленно провел им по правой щеке девушки. Когда она почувствовала у своей кожи холодный металл, она издала крик ужаса, сквозь повязку на глазах по ее лицу потекли слезы. Мужчина направил нож к ее блузке и быстрым движением вспорол, сорвав ее с тела девушки. Пятнышко крови выступило у нее на груди, где ее оцарапал кончик ножа. Девушка издала испуганный стон и тут же получила новую пощечину.

«Заткнись, шлюха!» — приказал мужчина.

Второй подошел к испуганной девушке, силой раздвинул ей ноги и распорол мини-юбку: показались прозрачные красные трусики. Они казались мокрыми, и это возбудило Мартина, который заерзал на кресле, чтобы усесться поудобнее.

Фильм продолжался, оба мужчины хватали девушку руками, терлись об нее и действовали все грубее. Временами казалось, что они уже не смогут сдерживать свою злобу. Тем не менее Мартин получал удовольствие от каждой секунды вплоть до последнего эпизода.

В последнем эпизоде один из двух мужчин встал за спиной девушки, которую они к тому времени уже отвязали от кресла, раздели и несколько раз изнасиловали. Вдруг у нее с глаз сорвали повязку, и она быстро заморгала, пока ее глаза пытались привыкнуть к свету. После этого она уставилась на второго мужчину, стоявшего прямо перед ней. Сначала взгляд осознания, затем ужаса. Выражение ее лица повторилось на лице Мартина.

— Господи боже! — сказал он, быстро вскакивая на ноги. Теперь он трясся от страха всем телом.

Мужчины внезапно запрокинули голову девушки назад, открывая шею. Откуда ни возьмись возник блестящий нож. В ее глазах появилась тоска, когда девушка поняла, что сейчас произойдет. Сопротивляться больше не было смысла.

— Что за издевательство! — Глаза Мартина расширились от ужаса. Его возбуждение сменилось отвращением.

Нож скользнул чисто и быстро, вспоров ее горло слева направо. Темная горячая кровь сначала брызнула струей, потом потекла по телу. Мартин и Дуэйн никогда еще не видели столько крови. Мужчина держал ее голову сзади, пока камера делала наезд на ее умирающие глаза. Смешки двух мужчин были единственным звуковым оформлением сцены.

— Черт побери… Что это за мерзость? — истерически закричал Мартин.

Дуэйн теперь тоже вскочил на ноги. Его глаза с ужасом приклеились к экрану.

— Это снафф?[19] Ты принес мне паршивый снафф? — Мартин повернулся к Дуэйну.

— Я не знал, — ответил он, быстро отступая назад. — Мне сказали, что это экстрим, — сказал он, чувствуя слабость, его голос дрожал.

— Экстрим? — крикнул Мартин. — Ее убили, Дуэйн. Убили у тебя на глазах. Куда уж еще экстремальнее. — Мартин поднес дрожащие руки к лицу и потер его, как будто пытаясь стереть только что увиденное. — Кто тебе дал этот диск?

— Что? — растерянно посмотрел на него Дуэйн.

— Тебе сказали, что это экстрим, кто тебе это сказал? Откуда ты взял его?

— Так, кое-какие знакомые. Ну, ты знаешь, люди, у которых можно достать телок или наркоту.

— Я с такими людьми не желаю иметь ничего общего! — нервно закричал Мартин и подошел к проигрывателю, чтобы трясущимися руками достать диск.

— Да чего ты вообще взбеленился? К нам же это не имеет никакого отношения. Выкинем его и забудем.

— Не могу, Дуэйн.

— Да почему?

— Потому что я ее знаю.

Глава 37

— Что? Ты что, хочешь сказать, что уже видела его? Где? Когда? — Голос Роберта звучал на несколько децибелов громче обычного.

— Я не уверена, может быть, три или четыре месяца назад, — беззаботно сказала Изабелла. — Ты что, не будешь завтракать?

У Роберта пропал всякий аппетит.

— Забудь про завтрак. Я должен знать, где и когда ты видела этот знак. Сейчас же. — Он взял ее за руки.

Изабелла уставилась на него со страхом в глазах.

— Роберт, ты меня пугаешь. Что происходит?

Она заерзала, пытаясь освободиться из его рук. Роберт отпустил ее, поняв, что ведет себя как сумасшедший.

— Извини, — сказал он, поднимая руки.

Она отошла от него, как от незнакомого человека.

— В чем дело? Что на тебя нашло? — испуганно спросила она.

Роберт помолчал и пригладил волосы, стараясь успокоиться. Изабелла стояла, ожидая от него разумного объяснения.

— Пожалуйста, сядь, и я все тебе объясню.

— Ничего, я постою.

Роберт глубоко вздохнул.

— Я соврал, когда сказал, что это ничего не значит.

— Да уж, я догадалась.

Роберт объяснил Изабелле значение двойного распятия, тщательно подбирая слова, чтобы рассказать ей лишь то, что считал нужным. Он рассказал ей о двух последних убийствах, но ни словом не упомянул о предыдущих. По его словам, этот символ, нарисованный на листке бумаги, был найден на обоих местах преступлений. Он ни словом не намекнул о том, что символ был вырезан на теле жертв.

Изабелла минуту стояла тихо и неподвижно, не сводя взгляда с Роберта. Когда она заговорила, ее голос чуть дрожал.

— Значит, ты говоришь о серийном убийце? Возможно, что я лицом к лицу столкнулась с маньяком?

— Необязательно, — попытался он успокоить ее. — Серийный убийца — это тот, кто убивает трех или более людей в разных эпизодах. У нас пока есть только два убийства, — снова солгал он.

— Но это не значит, что он не психопат.

Роберт согласился про себя, но ничего не сказал.

— Изабелла, ты должна рассказать мне, что тебе известно об этом символе. Где ты его видела? — Он мягко взял ее дрожащие руки.

— Я не уверена. Я слишком разволновалась, чтобы вспомнить.

— Пожалуйста, постарайся.

Она отпустила его руки и несколько секунд помассировала закрытые веки.

— Месяца два-три назад, — наконец сказала она. — Я зашла с подругой в бар чего-нибудь выпить.

Она открыла глаза.

— Можешь вспомнить, что это был за бар? — спросил Роберт.

Она покачала головой.

— Ничего. Можно вернуться к этому потом. Что было в баре?

— Мы сидели у стойки, и моя подруга пошла в туалет.

— И ты осталась одна?

— Да, на пару минут.

— Продолжай.

— Этот тип подошел ко мне и спросил, нельзя ли меня угостить.

— Ты можешь вспомнить, как он выглядел?

Она несколько секунд смотрела в пол.

— Он был очень высокий, может, метр восемьдесят восемь — метр девяносто. Бритая голова, довольно крепкого телосложения, подтянутый, а его глаза… — Она замолчала.

— Что глаза?

— Они казались какими-то странными.

— В каком смысле?

— Холодными… без эмоций… даже пугающими, как будто он возненавидел меня с первого взгляда, как увидел.

— Какого они были цвета?

— Зеленого. Я это очень хорошо помню.

— Может быть, контактные линзы?

— Нет, не думаю. Они казались естественными.

— Ладно, что ты ответила, когда он предложил тебя угостить?

— Я отказалась, потому что я уже взяла выпить.

— А что же с символом?

— Он наклонился вперед, положив обе руки на стойку, и спросил меня, действительно ли я ничего не хочу. Он сказал, что просто хотел со мной выпить по-дружески. В общем, у него задрались оба рукава, запястья открылись, тогда-то я и увидела этот знак, он был вытатуирован у него на обеих руках.

— На обоих запястьях?

— Да.

— Ты уверена, что это был именно такой знак? — Роберт снова показал ей свой набросок.

— Да, именно такой. Я даже спросила его, что это значит.

— Что ты спросила?

— Я спросила, не имеет ли эта татуировка отношения к армии. Ну, знаешь, морские пехотинцы или десантники любят накалывать эмблемы своих полков, как бы в знак верности.

— И что он сказал?

— Ничего конкретного. Быстро одернул рукава и сказал, что это ничего не значит, что это личное.

— Можешь вспомнить еще что-нибудь?

— Татуировки казались непрофессиональными. Такими… грубыми, какие можно наколоть самому иглой и тушью.

— Ты уверена?

— Так мне показалось.

— Он сказал что-нибудь еще? Не называл каких-нибудь имен? — Роберт знал, что убийца бы не назвал своего настоящего имени, но это все же могло дать какую-то зацепку.

— Нет. После того как я спросила его про татуировки, он вдруг слегка разозлился. Сказал, извините, что побеспокоил, или что-то в этом роде, и ушел.

— Когда ты говоришь, что он ушел, ты имеешь в виду, что он вышел из бара или просто отошел от стойки, оставив тебя в покое?

— Я не уверена, но по-моему, он вышел из бара, точно не помню.

— Ничего, ты и так очень много вспомнила. А татуировки, где именно они были?

Изабелла показала на внутреннюю сторону запястья, под самой ладонью:

— Здесь.

— И какого размера?

— Не очень большие, может быть, сантиметра три длиной, сделаны темной тушью.

— Ты еще когда-нибудь его видела?

— Нет.

— А какой у него был голос, было в нем что-то необычное?

— Я ничего такого не помню.

— Давай вернемся к бару, Изабелла. Ты можешь постараться вспомнить его название?

Она закрыла глаза и глубоко вдохнула.

— Было что-нибудь необычное в этом баре: неоновая вывеска, украшение на стене или, может, место, в котором он находился?

— Это было довольно давно. Дай мне минуту, я вспомню.

Роберт несколько секунд сидел молча.

— Я уверена, что это было где-то недалеко от пляжа, — сказала она, прищурившись.

— Ладно, давай попробуем так. Не старайся думать о баре, лучше вспомни свою подругу, с которой ты туда ходила. Твой мозг быстрее вспомнит вечер с подругой, чем сам бар. А одно потянет за собой другой, — объяснил Роберт.

— В тот раз я была с Пэт. Мы уже давно не встречались, — сказала она, глядя в пол. Через несколько секунд она тепло улыбнулась Роберту: — Ты прав. Я подумала о Пэт и вспомнила. Мы были в гриль-баре «Китобой» на Венис-Бич.

— Я знаю этот бар. Был там пару раз, — сказал Роберт возбужденно. — Можно я тебя еще кое о чем спрошу?

— Конечно, — сказала она, вяло кивнув.

— Как ты думаешь, может быть, ты смогла бы дать нашему художнику описание того человека, это нам очень помогло бы.

— Да, я постараюсь, — сказала она, робко пожимая плечами.

Роберт придвинулся ближе и поцеловал ее в губы.

— Извини, что я сорвался. Ты застала меня врасплох, когда сказала, что уже видела такой знак, и это действительно первая зацепка, которая появилась у нас в этом деле.

— Ерунда, — сказала она, отвечая на его поцелуй.

Роберт потянулся, чтобы развязать узел рубашки, завязанный у нее на талии, и рубашка упала на пол. Они так и не позавтракали.

Глава 38

В Лос-Анджелесе стоял еще один жаркий день, температура поднялась до двадцати восьми градусов. Улицы заполнились людьми, которые выгуливали собак, прохаживались, бегали или просто сидели на воздухе.

Роберт ушел от Изабеллы в обеденное время. В конце концов они немного позавтракали. Она по-прежнему была немного взбудоражена, но заверила его, что успокоится.

— Господи, если это наш клиент, она могла стать очередной жертвой, — отозвался Карлос, когда Роберт рассказал ему о новостях.

— Я знаю и сегодня же пришлю к ней нашего художника, после того как мы поговорим с этим Питерсоном из «Тейл и Джош». Кстати, ты нашел его адрес? — спросил Роберт.

— Да, Виа-Линда-стрит в Малибу, — ответил Карлос, сверяясь с приклеенным к монитору стикером.

— Малибу? — Роберт состроил брови домиком.

Карлос кивнул.

— Видимо, некоторым юристам удается жить на широкую ногу.

— Видимо, да. Как насчет Ди-Кинговых девиц? Есть какие-нибудь новости?

После разговора с Ди-Кингом в пятницу Роберт приложил все силы, чтобы уговорить капитана Болтера поставить его под круглосуточное наблюдение.

— Да, наш хвост прошлой ночью пошел за одной из них после того, как они разошлись из клуба по домам, — сказал Карлос, доставая листок бумаги из кармана.

— Отлично, можем зайти к ней сразу после Питерсона. Поедем на твоей машине.

Малибу — это сорокатрехкилометровая полоса великолепного побережья в северо-западной части Лос-Анджелеса. Это прибежище таких людей, как Барбра Стрейзанд, Том Хэнкс, Дастин Хоффман, Роберт Редфорд, и десятков других богатых и знаменитых голливудских звезд.

Большую часть долгой поездки до дома Питерсона они молчали. Мысли Роберта разрывались между удивительной ночью, которую он провел с Изабеллой, и поразительным прорывом, который она могла принести в расследование. Неужели она действительно лицом к лицу столкнулась с убийцей? И если да, был ли он загримирован в тот раз? Испугала ли она его, когда заметила татуировки на запястьях? Роберт знал, что этот убийца никогда ничего не оставляет на волю случая, но все же оставалась небольшая возможность, что его встреча с Изабеллой была случайной. Роберт почувствовал, что удача поворачивается к нему лицом.

— Это его улица, — сказал Карлос, поворачивая на Виа-Линда-стрит.

— Номер четыре, это его дом вон там, — сказал Роберт, показывая на дом с бледно-голубым фасадом и тремя припаркованными перед ним машинами, одна из них совершенно новый с виду «шевроле-эксплорер».

По стандартам Малибу дом у Питерсона был не особенно выдающимся, но по стандартам Роберта и Карлоса он был просто громадным. Это было трехэтажное современное здание, перед которым раскинулась просторная, идеально подстриженная лужайка. Изогнутая, выложенная булыжником дорожка вела с улицы к огромной входной двери, крыльцо украшал прекрасно составленный букет всех цветов радуги. Тот, кто присматривал за домом, явно отличался перфекционизмом.

Роберту нравился элемент неожиданности. Если он заранее предупреждал человека о приходе, тем самым он давал ему шанс продумать ложь, уложить ее в голове. Если у Роберта была возможность, то он предпочитал не назначать время для разговора, а просто появляться в доме. Полицейский, расследующий убийство, у которого за спиной был целый мешок вопросов, часто заставлял нервничать обычных граждан.

На двери они увидели бронзовую голову льва, у которого изо рта высовывалась ручка дверного молотка.

— Эксцентрично, — сказал Карлос и трижды постучал. — Как пить дать, у них на заднем дворе бассейн.

— Это же Малибу, здесь все дома автоматически строятся с бассейном, хочешь ты или нет.

Через несколько секунд дверь отворилась, и за ней появилась светловолосая, кареглазая девочка не старше десяти лет. Не ее ожидали увидеть детективы.

— Привет, твой папа дома? — сказал Карлос с широкой улыбкой, наклонившись, чтобы говорить с девочкой на одном уровне.

Она шагнула назад и несколько секунд изучала двух стоявших перед ней мужчин.

— Могу я узнать, как мне о вас сообщить?

Красноречие девочки застигло Карлоса врасплох.

— Безусловно, — ответил он, стараясь соответствовать ее помпезному стилю. — Я детектив Карвальо, а это детектив Хантер, — сказал он, показывая на Роберта.

— Могу я увидеть ваши удостоверения? — спросила она, скептически взглянув на них.

Карлос не мог удержаться от смеха.

— Ну разумеется.

Оба детектива достали значки и с удивлением смотрели, как девочка их внимательно рассматривает.

— Что-то случилось, господа?

— Нет. Но нам надо поговорить с твоим папой, если не возражаешь.

— Я не называю отца папой. Папа — это для малышей. Прошу вас подождать здесь, — сухо сказала она и закрыла дверь перед их носом.

— Что это было? — спросил Карлос, поворачиваясь к Роберту, который пожал плечами. — Сколько ей? Лет десять? Представляешь, что из нее получится годам к пятидесяти?

— Она не виновата, — сказал Роберт, наклонив голову. — Вероятно, родители заставляют ее вести себя так, как свойственно ребенку более старшего возраста, не разрешают играть, иметь много друзей, заставляют примерно учиться. Не зная того, они приносят ей больше вреда, чем пользы.

Они услышали приближающиеся шаги. Наконец кто-то взрослый. Дверь открылась, и на этот раз они увидели того же тощего человечка, с которым говорили в «Тейл и Джош».

— Мистер Питерсон, мы с вами разговаривали в пятницу. Детективы Карвальо и Хантер, — первым сказал Карлос.

— Да, конечно, я помню. Что случилось, джентльмены? Я сказал вам все, что знаю.

— Нам просто нужно кое-что уточнить, — сказал Роберт. — Связать концы с концами.

— И вы намерены сделать это у меня дома? — раздраженно спросил Питерсон.

— Если бы вы уделили нам десять минут вашего времени…

— Сегодня воскресенье, джентльмены, — возразил Питерсон. — Я предпочитаю проводить воскресенье с семьей… без посторонних. Если хотите связать какие-то концы, мой секретарь охотно назначит нам встречу на неделе. А теперь прошу вас меня извинить.

Он стал закрывать дверь, но Роберт вставил ногу и задержал ее.

— Мистер Питерсон, — сказал Роберт, прежде чем Питерсон успел озвучить свое недовольство. — Ваш коллега, ваш друг погиб от руки сумасшедшего убийцы, для которого нет ничего святого. Это не было убийство из мести, и, разумеется, оно не было случайным. Мы не уверены, кто будет следующей жертвой, но мы знаем точно, что, если мы его не остановим, эта следующая жертва будет. — Роберт помолчал, глядя Питерсону прямо в глаза. — Мне бы тоже хотелось взять выходной, провести воскресенье со своей семьей, как и детективу Карвальо.

Карлос поднял бровь, взглянув на Роберта.

— Но мы стараемся спасти человеческие жизни. Уделите нам десять минут, мы большего не просим.

Питерсон с раздраженным видом сжал губы.

— Хорошо, давайте поговорим, но там, а не здесь. — Он мотнул головой в сторону дороги, где Карлос оставил машину. — Милая, я вернусь через десять минут! — крикнул он в глубину дома и закрыл за собой дверь.

Когда они дошли до машины Карлоса, Роберт украдкой оглянулся на дом. Девочка смотрела на них грустными глазами из окна второго этажа.

— Удивительная у вас дочка, — сказал Роберт.

— Да, она прелесть, — без интереса ответил Питерсон.

— Какой прекрасный день. Разве она не любит играть у бассейна?

— Ей надо закончить домашнее задание, — сказал он твердо.

Роберт продолжил:

— Это новый «шевроле»? — Он показал на машину.

— Я купил ее пару месяцев назад.

— Сколько она потребляет бензина на километр?

— Детектив, вы пришли разговаривать о моей дочери или машине? Или, может быть, перейдем сразу к делу?

Роберт кивнул:

— Нам нужно кое-что узнать о том, где бывал Джордж по вторникам. Мы знаем, что он не играл в покер. Если вы что-то знаете об этом, расскажите нам.

Питерсон достал сигарету из пачки и сунул между губ, где она вяло повисла.

— Не возражаете? — спросил он, закуривая.

Роберт и Карлос оба одновременно пожали плечами.

— Джордж был не очень разговорчив, держал свои секреты при себе, — сказал Питерсон, затягиваясь.

— Было что-нибудь необычное?

— Ну… — Питерсон замолчал.

— Да? — дожимал Роберт.

— Возможно, у него был роман на стороне.

Роберт изучал Питерсона несколько молчаливых секунд.

— С кем-то на работе?

— Нет, нет. Определенно не на работе.

— Откуда вы знаете?

— У нас на фирме нет женщин-адвокатов. А все секретари и помощники — женщины в возрасте.

— И что же? Многим мужчинам нравятся женщины постарше, — предположил Карлос.

— Все-таки это было слишком рискованно, такая связь могла стоить ему работы. А Джордж был не дурак, — ответил Питерсон, качая головой.

— Так почему вы говорите, что у него был роман? — спросил Роберт.

— Совершенно случайно я пару раз слышал, как он говорил по телефону. — Питерсон постарался подчеркнуть слова «совершенно случайно».

— И что вы слышали?

— Любовный разговор… «я по тебе скучаю, увидимся вечером». Всякое такое.

— Возможно, он разговаривал с женой, — предположил Карлос.

— Сомневаюсь, — возразил Питерсон, скривив рот налево и выпуская тонкое облачко дыма.

— Почему сомневаетесь? — спросил Роберт.

— Я же слышал, как он разговаривает с женой, с ней он так не разговаривал, ну, знаете, со всякими нежностями, как новобрачные в медовый месяц. Это был кто-то другой, я уверен. — Он замолчал, снова глубоко затягиваясь. — Чаще всего эти тайные звонки происходили по вторникам.

— Вы уверены?

— Уверен. Так что, когда вы пришли в фирму с расспросами о том, где Джордж по вторникам играл в покер, я посчитал, что, видимо, это предлог, который он придумал для своей жены. Я не хотел его закладывать, поэтому предпочел промолчать. Его жене и так уже пришлось несладко… бедная.

— Вы когда-нибудь с ней встречались?

— Да, однажды. Очень симпатичная женщина… приятная. Я сам человек семейный, детектив, а еще я верю в Бога и не одобряю измен, но Джордж не заслужил того, что с ним сделали, даже если он изменял жене.

— А как насчет азартных игр? Вы не знаете, он был игрок?

— Нет! — удивленно ответил Питерсон.

— Вы когда-нибудь слышали, чтобы он говорил о том, что пойдет на собачьи бега, или о борзых?

Снова отрицательный ответ.

— Он не играл на тотализаторе по Интернету?

— Если бы он этим занимался, то держал бы под большим секретом ото всех в нашей фирме. Начальству это бы не понравилось.

— А что насчет друзей вне фирмы? У него же должны были быть знакомые, друзья со стороны. Вы когда-нибудь встречались с ними, например, на ужине или на вечеринке?

— Нет, не могу этого сказать. Его жена была единственным человеком, которого он когда-либо приводил на корпоративные мероприятия.

— А его клиенты?

— Насколько я знаю, у него с ними были строго профессиональные отношения. Он не смешивал работу и дружбу.

У Роберта появилось чувство, будто он пытается выжать сок из камня.

— Есть еще что-нибудь, что вы могли бы сказать нам о Джордже, может быть, вы замечали что-нибудь необычное?

— Кроме тех сладких разговоров по телефону… ничего. Как я сказал, он был неразговорчив, держал свои секреты при себе.

— Был кто-то еще на фирме, кто был с ним близок, состоял в приятельских отношениях?

— Мне об этом не известно. Джордж никогда не слонялся по фирме без дела. Он никогда не ходил выпить с кем-нибудь из нас. Он делал свою работу в офисе, и все.

— Он задерживался допоздна?

— Мы все задерживаемся, если дело того требует, но не ради удовольствия.

— Значит, единственная причина, которая заставляет вас думать, что у него была любовница, — это потому что вы совершенно случайно услышали, как он говорит нежности по телефону?

Питерсон кивнул и выпустил направо еще одно облако дыма.

Роберт почесал подбородок, думая, есть ли какой-то смысл продолжать разговор.

— Спасибо за помощь. Если вам придет в голову что-нибудь еще, дайте нам знать, пожалуйста. — Он передал ему визитную карточку.

Питерсон последний раз затянулся и бросил окурок на землю. Он кивнул детективам и направился к дому.

— Мистер Питерсон, — позвал Роберт.

— Да? — раздраженно отозвался тот.

— Сегодня прекрасная погода. Почему бы вам не провести несколько часов на воздухе с дочкой? Поиграть с ней во что-нибудь. Сходить за мороженым или пончиками. Провести вместе день.

Девочка все еще смотрела на них из окна второго этажа.

— Я же сказал, ей нужно доделать домашнее задание.

— Сегодня воскресенье. Вы не думаете, что она тоже заслуживает отдыха?

— Вы что, пытаетесь указывать мне, как я должен воспитывать свою дочь?

— Совсем нет. Просто предлагаю вам сделать так, чтобы вы ее не потеряли. Чтобы она не выросла с ненавистью к родителям. — Роберт помахал девочке на прощание, и она ответила робкой улыбкой. — Как вы сказали, она прелесть. — Он снова обернулся к Питерсону. — Но она недолго такой останется.

Глава 39

Дом, который они искали, располагался по адресу номер 535 по бульвару Оушн в Санта-Монике. Карлос решил поехать по живописному шоссе Пасифик-Коуст.

Шоссе Пасифик-Коуст — это то место, где снимается большинство рекламных роликов американских машин. Шоссе идет вдоль тихоокеанского побережья от песчаных пляжей южной Калифорнии до изрезанного берега тихоокеанского Северо-Запада. По пути оно проходит через затейливые прибрежные городки, многочисленные национальные парки и заповедники дикой природы.

Когда солнце поднялось высоко в небе и температура взлетела до тридцати трех градусов, пляж Санта-Моники заполонили люди. Если бы детективы могли выбирать, они бы взяли себе по холодному пиву в одном из многочисленных прибрежных баров и лениво смотрели бы, как проходит день, — но их желания никто не спрашивал.

Ее звали Рэйчел Блэйт, но клиенты знали ее под именем Кристел. Роберт знал, что знаменитый наркоторговец постарается разыскать того, кто убил Дженни, всеми доступными ему способами. Он знал улицы лучше Роберта. У него были связи за каждым грязным углом и в каждой грязной норе. Если Ди-Кинг что-нибудь нароет, Роберт хотел об этом знать.

Когда Карлос остановил машину, Роберт быстро проверил всю информацию, которая была у них на Рэйчел Блэйт.

— И это все? Все, что у нас есть на нее? — спросил он, изучая единственную страницу, которую дал ему Карлос.

— Да, она чиста, ни судимостей, ни арестов. Ее отпечатков даже нет в базе данных. Образцовая гражданка.

Роберт разочарованно поморщился. Это значило, что он не может воспользоваться полицейским шантажом, чтобы склонить ее к сотрудничеству.

Здание под номером 535 произвело на обоих детективов большое впечатление. Стеклянный двенадцатиэтажный жилой дом внушительно возвышался над бульваром Оушн. Каждая квартира имела свой балкон, а каждый балкон имел площадь по меньшей мере шесть на пять метров. В фойе их встретил мраморный пол, кожаные диваны и канделябр, который смотрелся бы уместнее в Букингемском дворце, чем в Санта-Монике.

Рэйчел жила в квартире номер 44С, но, когда они подошли к консьержу, Карлос легко коснулся руки Роберта и быстро мотнул головой в сторону лифта. Из него только что вышла сногсшибательная чернокожая женщина. Ее прямые черные волосы ниспадали ей на плечи.

На ней были обтягивающие шорты из обрезанных холодно-голубых джинсов и светло-желтая футболка. Ее фигура была достойна центрального разворота в «Плейбое». Очки «Гуччи» защищали глаза от яркого солнечного света. Роберт тут же узнал в ней одну из девушек, которые сидели за столом Ди-Кинга в пятницу.

Они подождали, пока она, не замечая их, прошла мимо и вышла на улицу. В несколько шагов они ее догнали.

— Мисс Блэйт? — позвал Роберт, заходя сбоку от нее.

Она остановилась и повернулась лицом к обоим детективам.

— Здравствуйте, мы знакомы? — бодро сказала она.

Роберт быстро показал значок, и Карлос сделал то же самое.

— Мы можем занять несколько минут вашего времени?

— У меня какие-то неприятности? — беззаботно спросила она.

— Вовсе нет. На самом деле мы хотим поговорить об одной из ваших подруг.

— О ком же это?

— О Дженни Фарнборо.

Она бросила на них быстрый оценивающий взгляд, ее глаза останавливались на каждом детективе не дольше чем на пару секунд.

— Я не знаю, о ком вы говорите, извините, — сказала она игриво.

— Да нет, знаете. — Роберт был не в настроении шутить. — Она работала на Ди-Кинга, так же как и вы.

Его взгляд был холоден и тверд.

— На Ди-Кинга? — Она нахмурилась и чуть покачала головой, как будто понятия не имела, о ком он говорит.

— Слушайте, у нас у всех была длинная неделя, и мы, как и вы, тоже хотели бы позагорать на солнце, а не торчать здесь. Так что чем быстрее все мы закончим с этим делом, тем быстрее вернемся к тому, чем нам хочется заниматься. В пятницу мы были в клубе «Авангард» и видели, что вы сидели с ним, так что не валяйте дурака, вам это не идет. Кроме того, как я сказал, у нас к вам нет никаких претензий, нам только нужна ваша помощь.

Теперь Рэйчел вспомнила, где уже видела их раньше. Еще она вспомнила, что сочла голубоглазого, мускулистого детектива привлекательным. Она подняла очки на макушку. Девушка поняла, что бессмысленно отрицать ее знакомство с Ди-Кингом или Дженни. Если бы они хотели ее арестовать, то уже бы арестовали.

— Ладно, но я не видела Дженни с тех пор, как она решила уйти, и не уверена, что смогу вам помочь.

— Уйти? — Недоуменный взгляд Карлоса выдал его удивление.

— Да, я думаю, она решила уехать домой.

— Откуда вы это знаете?

— Так нам сказали.

— Ди-Кинг?

Рэйчел глубоко вдохнула и на пару секунд задержала выдох.

— Да.

Роберт знал, почему Ди-Кинг солгал Рэйчел и остальным девушкам. Они бы запаниковали, если бы узнали, что Дженни похитили, пытали и убили. Он должен был их защищать, охранять, а не только командовать ими. Роберт обдумал, насколько откровенным он должен быть с девушкой. Если он расскажет ей, что случилось, тогда выйдет, что он сеет панику в лагере Ди-Кинга. Роберт решил пока не будить лиха.

— Вы когда-нибудь видели этого человека? — Роберт показал ей фотографию Джорджа Слейтера.

Рэйчел посмотрела на нее несколько секунд.

— Мм… не уверена.

— Посмотрите еще раз. — Роберт был уверен, что она узнала его, но автоматически солгала.

— Может быть… в клубе или на вечеринке.

— На закрытой вечеринке?

— Да, возможно, на одной из экстремальных вечеринок, если я не ошибаюсь. — Она прикусила нижнюю губу, как будто пытаясь припомнить. — Да, я совершенно уверена, ему нравились экстремальные вечеринки. Я не знаю его имени, если вы об этом хотите спросить.

— Не об этом, — сказал Роберт, коротко покачав головой. — Что вы называете экстремальными вечеринками? — На его лице изобразилось любопытство.

— Мы их так называем между собой. Некоторым нравится развлекаться, некоторым нравится отрываться по полной, у всех есть фантазии, что-то особенное, что их заводит. Экстремальные вечеринки — это такие, где исполняют свои фантазии, в основном с фетишами.

— Это, например, как? — Карлос как будто заинтересовался.

Рэйчел посмотрела на него и подошла ближе.

— Как угодно, малыш, как тебе нравится. — Она нежно провела пальцем по его левой щеке. — Одежда из латекса, ПВХ, ремни, боль… или, может быть, тебе нравится грубый секс?

Она зазывно ему подмигнула. Карлос отпрянул от ее прикосновения и покраснел, чуть смущенный.

— Извините, что прерываю ваш интим, но что именно происходит на таких вечеринках?

Рэйчел прислонилась спиной к машине.

— Все и что угодно. А что? Вам интересно?

Роберт не обратил внимания на ее вопрос.

— И вы посещали некоторые из таких вечеринок?

— Посещала, — небрежно сказала она.

— А Дженни?

— Да, она тоже.

— Сколько девушек там бывает? — спросил Карлос.

— Зависит от количества гостей, но обычно десять-пятнадцать, и еще кое-кто.

— Кое-кто?

— Если это большая вечеринка, в двадцать, в тридцать гостей, то обычно требуется пятнадцать-двадцать девушек плюс парни.

— Парни?

Наивность Карлоса рассмешила Рэйчел.

— Да, милый, мужчины-модели. Как я сказала, у людей бывают самые разные фантазии, включая бисексуальные и гомосексуальные. Если это им нравится, они это получают. Это тебя заводит, малыш?

Шокированный вид Карлоса позабавил Роберта.

— Разумеется, нет, — твердо ответил Карлос.

— Я рада. — Еще одно сексуальное подмигивание.

— Вы не помните, может быть, вы когда-нибудь видели Дженни и этого человека вместе на какой-нибудь вечеринке? — вставил Роберт.

— Возможно… трудно сказать. Там все занимаются сексом со всеми, если вы понимаете, что я хочу сказать. Но я действительно помню, что видела, как он развлекался с парнями.

Оба, Роберт и Карлос, раскрыли глаза от изумления.

— Кажется, вы не ожидали, что у него интерес к мужчинам, да?

Карлос покачал головой.

— Вы уверены? — спросил Роберт.

— Да. К тому же он любит устраивать шоу.

— Как можно попасть на такую вечеринку?

— Вы не попадете. Если только вас кто-нибудь не пригласит. Это не платные вечеринки. Хозяин, обычно какой-нибудь богатый извращенец, нанимает моделей и приглашает всех, кого захочет. Если вы с ним не дружите, вы приглашения не получите, — объяснила она.

Роберт боялся, что так и будет.

— А эти вечеринки происходят по вторникам?

— Для них нет особого дня. Я думаю, они происходят в любой день, когда такой придурок решит оторваться.

— А в прошлый вторник была такая вечеринка?

Рэйчел подумала несколько секунд.

— Если и была, меня не приглашали.

— Вы когда-нибудь замечали кого-нибудь странного на этих вечеринках? — спросил Роберт.

Рэйчел засмеялась:

— Не считая типов, которым нравится, чтобы за ними подсматривали, чтобы их топтали ногами, связывали и пороли, жгли горячим воском или засовывали им всякие штуки в зад?

— Да, кроме них, — ответил Роберт.

— Нет, никого более странного, чем эти, я не видела.

— А другие женщины, кроме моделей, присутствуют на таких вечеринках?

— Иногда. Я видела, как некоторые гости приводят с собой жен или подружек. Наверно, у некоторых пар очень свободный взгляд на отношения, — ответила она со смешком.

— Значит, никто не привлек вашего внимания?

— Я не обращаю внимания на людей. Я просто делаю работу. Кто как выглядит — это для работы не имеет значения. Если бы я обращала внимание на внешность, я бы этим не занималась.

Роберт легко мог понять почему.

— А Дженни жила в вашем доме? — спросил Карлос.

— Нет. Я не знаю, где она жила. Я вообще не знаю, где живут другие наши девочки. Ди-Кинг предпочитает, чтобы мы не знали. Да и все равно ее старую квартиру к этому времени уже должны были очистить.

— Что вы имеете в виду?

— Все квартиры принадлежат ему. Когда одна девушка съезжает, другая въезжает. Он хорошо о нас заботится.

— Да, вижу, — сказал Карлос, наклоняя голову к стеклянному зданию. — Что будет с ее вещами? Если она что-то оставила.

— Большая часть вещей тоже принадлежит Ди-Кингу. Он обставляет квартиру, дает одежду, духи, косметику, что пожелаешь. Он знает, как позаботиться о девушках.

Все трое стояли молча несколько секунд.

— Можно мне теперь идти? — спросила Рэйчел нетерпеливо.

— Да, и спасибо за помощь. Ах да, еще одно, — подозвал Роберт, когда она уже направилась прочь.

Она остановилась и с громким вздохом повернулась к ним. Ее очки снова были на глазах.

— Вы не помните, может быть, вы видели кого-то с татуировкой, похожей на этот знак? — Он показал ей небольшой рисунок с двойным распятием.

Она посмотрела на рисунок, нахмурилась и покачала головой:

— Нет, никогда не видела.

— Точно?

— Абсолютно.

— Ладно, спасибо еще раз. — Роберт сложил листок и положил его в карман, а потом дал ей свою визитку. — Если когда-нибудь увидите кого-то с татуировкой, похожей на этот знак, прошу вас, обязательно свяжитесь со мной.

Она взяла карточку Роберта и посмотрела на нее с улыбкой.

— Я могла бы и просто так вам позвонить.

— Кажется, ты ей понравился, — сказал Роберт, хлопая Карлоса по спине, как только Рэйчел отошла достаточно далеко, чтобы их не слышать.

— Я? Это тебе она собирается позвонить. Может быть, вы вдвоем встретитесь, и, кто знает, она может даже взять тебя на одну из таких экстремальных вечеринок, — поддразнил Карлос.

Они вернулись к машине Карлоса, не заметив темного фургона, припарковавшегося на противоположной стороне улицы. Эта машина следила за ними целый день.

Глава 40

Роберт лежал без сна в темноте и смотрел в потолок, мысли не давали ему уснуть.

Неужели убийца так выбирает своих жертв? В барах, клубах и на вечеринках?

Этот убийца был не из тех, кто придерживается раз и навсегда заведенного порядка, и у Роберта было такое чувство, будто он упускает что-то, но он не мог понять, что именно. Он чувствовал себя истощенным и обессиленным. Как бы он ни старался отключиться, ему это никогда не удавалось больше чем на несколько секунд. Он знал, что начинает падать в ту же пропасть, что и раньше, и его партнер идет по тому же пути. Он не мог этого допустить.

В комнате стояла полная тишина, за исключением тихого дыхания спавшей рядом с ним брюнетки. У нее были мягкие и блестящие волосы, идеально гладкая кожа. Ее присутствие успокаивало Роберта.

После их короткого разговора с Рэйчел Блэйт Роберт и Карлос вернулись в отдел. Там Роберт встретился с их штатным художником Патришей Фелпс, и они оба приехали домой к Изабелле. Карлос решил остаться в отделе, сказав, что ему нужно еще кое-что проверить. Изабелла изо всех сил постаралась вспомнить все, что могла, о том мужчине с татуировками, которого видела несколько месяцев назад. На это ушло пятьдесят пять минут и три чашки чаю, но в конце концов Патриша набросала портрет, и Изабелла согласилась, что он довольно похож на того человека, которого она видела.

После того как Патриша закончила работу, Изабелла попросила Роберта провести ночь с ней. Признание Роберта, что она, возможно, встретилась с убийцей, слишком испугало ее. Она чувствовала себя одинокой и беззащитной, и Роберт был единственным человеком, который пришел ей на ум, единственным человеком, с которым она хотела быть рядом. Роберту не терпелось продолжать работу над делом, начать обрабатывать полученную за день информацию, но он не мог бросить Изабеллу одну. Только не сегодня.

— Не можешь заснуть?

Роберт не заметил, что Изабелла тоже не спит. Он повернулся лицом к ней.

— Нет, но я все равно мало сплю, я говорил.

— Разве ты не устал?

— Тело устало. А мозги не спят. В этом споре мозги всегда побеждают.

Она придвинулась к нему и нежно поцеловала в губы.

— Я рада, что ты решил остаться.

Роберт с улыбкой смотрел, как она старается не закрывать глаза, положив голову на его грудь. Роберт уже очень давно не проводил две ночи подряд с одной и той же женщиной. У него не было ни времени на романы, ни желания делить с кем-то свою жизнь.

Он осторожно переложил голову Изабеллы на подушку и умело выскользнул из кровати, не потревожив ее. На кухне он нашел банку растворимого кофе, которую она купила специально для него, и улыбка тронула его губы. Роберт заварил себе чашку крепкого кофе, потом пошел в гостиную и устроился на удобном диване. В его уме крутились оба разговора вчерашнего дня. Снова возникло впечатление, что им удалось установить связь между двумя жертвами. Дженни и Джордж знали друг друга, он в этом был уверен. «Секс-вечеринки, — подумал он. — Может быть, убийства имеют какой-то сексуальный подтекст? Может быть, убийца охотится за людьми с беспорядочными связями?» Опять вопросов было больше, чем ответов, но Роберт почувствовал, что они на маленький шажок приблизились к разгадке. В первый раз за время работы по этому делу он испытывал приятное волнение. В первый раз у них появилось что-то, с чем можно было работать, — лицо, может быть.

Он отпил крепкого кофе и подумал, сколько чашек ему надо выпить, чтобы дотянуть до конца дня. Он посмотрел на часы: шесть утра, пора собираться.

Он медленно открыл дверь в комнату Изабеллы, чтобы посмотреть на нее. Она казалась такой мирной. Она так и не проснулась, когда он ушел.

Глава 41

Довольно редко случалось, что Роберт приезжал в отдел до восьми часов утра, но события последних двух дней вдохнули в него новую энергию. Сегодня он чувствовал себя таким же бодрым, как в свой первый день работы детективом.

— Ты когда-нибудь бываешь дома или совсем переехал в офис? — спросил он удивленно, найдя Карлоса уже сидящим за столом.

— Капитан передал, чтобы ты сразу же к нему зашел, — ответил Карлос, пропуская мимо ушей слова напарника.

Роберт посмотрел на часы.

— Сейчас полвосьмого утра, ты не шутишь?

— Не шучу, он звонил сюда около семи. Я тогда только что пришел.

— Ты пришел в семь? Вы оба когда-нибудь спите? — спросил Роберт, снимая пиджак. — Он сказал, в чем дело?

— Мне не сказал.

— Мы что, вчера не подали ему отчет?

— Я подал. Чуть позже десяти утра, но все-таки он его получил.

Роберт почувствовал запах свежезаваренного бразильского кофе, и это было именно то, в чем он нуждался перед встречей с капитаном.

В комнате детективов было почти пусто, за исключением стоявшего у окна детектива Мориса. На его столе и даже на полу были разбросаны листы бумаги. У него был вид человека, который несколько дней не был дома. Роберт поздоровался с ним кивком, но Морис, казалось, даже не заметил его присутствия. Роберт подошел к двери в кабинет капитана и дважды постучал.

— Входите! — крикнул капитан изнутри.

Хотя было еще рано, но в кабинете уже стояла духота. Кондиционер не работал, все окна были закрыты, а два напольных вентилятора отключены. Капитан сидел за столом и читал утреннюю газету.

— Вы сегодня рано, — сказал Роберт.

— Я всегда рано, — сказал капитан, поднимая глаза, чтобы поздороваться с Робертом.

— Вы хотели меня видеть?

— Да. — Капитан открыл верхний ящик и достал копию наброска, сделанного Патришей. — Подойди посмотри на это. — Он показал на свой монитор.

Роберт прошел мимо двух больших кресел и встал справа от капитана. На экране он увидел несколько видоизмененных вариантов портрета подозреваемого: с длинными волосами, с короткими волосами, с бородой, усами, в очках — всего двадцать рисунков.

— Мы попробовали все сочетания, которые только пришли в голову, и разослали их по всем полицейским участкам Лос-Анджелеса. Так что, если этот тип еще ходит на свободе, рано или поздно мы его достанем.

— О, он еще ходит на свободе, я в этом совершенно уверен, — убежденно сказал Роберт. — Мы будем проверять бары и клубы начиная с Санта-Моники. Если повезет, то, может быть, окажется, что кто-нибудь недавно его видел.

— Хорошо…

Роберт заметил, что капитана что-то беспокоит.

— Хорошо, но вам что-то не нравится.

Капитан подошел к кофеварке.

— Налить кофе?

Роберт отрицательно покачал головой. Только один раз он был так наивен, чтобы попробовать капитанский кофе, но с тех пор поклялся никогда больше в рот его не брать. Роберт смотрел, как капитан наливает себе в чашку кофе и бросает туда четыре куска сахара.

— Женщина, которая дала тебе описание… между вами есть что-то? У тебя отношения с потенциальным свидетелем?

— Секунду, капитан. Даже не касайтесь этого, — ответил Роберт, тут же занимая оборонительную позицию. — Мы виделись несколько раз, но я познакомился с ней еще до того, как узнал, что она встречалась с возможным подозреваемым. Мы просто познакомились в баре, и… она никакой не потенциальный свидетель. Она ничего не видела.

— Ты понял, что я хотел сказать. Иметь отношения с кем-то, кто тем или иным образом вовлечен в незаконченное расследование, в лучшем случае очень рискованно, не говоря уже о том, что это против правил и просто глупо.

— Капитан, мы с ней просто переспали. Это не вполне соответствует термину «иметь отношения». Особенно в Лос-Анджелесе. И она не вовлечена в расследование. Она не свидетель и не подозреваемая, она моя неожиданная удача, и, по правде говоря, нам давно уже не хватало такой удачи.

— Ты что, вдруг поглупел? — Тон капитана был твердым и сухим. — Ты же знаешь, как действует серийный убийца. Тем более ты знаешь, как действует именно этот серийный убийца. Он собирает данные о людях, так же как мы пытаемся собирать данные о нем. Он изучает своих жертв, иногда месяцами, потому что знает: выбери он не того человека — его игра будет кончена. Если это наш клиент, ты же не думаешь, что он просто так, случайно наткнулся на твою подружку в баре?

Та же мысль крутилась в подсознании у Роберта с тех самых пор, как Изабелла рассказала ему о мужчине, которого встретила в баре «Китобой». Роберт знал, что их убийца очень методичен, он не допускает ни ошибок, ни оплошностей. Он следил за жертвами, изучая их привычки, их жизненный распорядок, и ждал подходящего момента, чтобы сделать свой ход.

— Да, капитан. Я знаю, существует возможность, что именно так убийца выбирает жертв. Сначала он подходит к ним с каким-нибудь фривольным разговором в баре или ночном клубе, чтобы примериться к ним.

— И это тебя не беспокоит?

— В этом деле меня все беспокоит, но этот конкретный инцидент дает мне некоторую надежду.

— Надежду? Ты совсем спятил? — спросил капитан, вытаращив глаза.

— Их встреча состоялась больше двух месяцев назад, еще до того, как он начал снова убивать. Как вы помните, первое убийство произошло немногим больше недели назад. Может быть, он действительно примерился к Изабелле, и она ему не понравилась. Не уложилась в профиль жертвы. Так что он махнул на нее рукой и стал искать кого-нибудь более подходящего.

— Женщину без лица?

Роберт кивнул.

Капитан Болтер отпил кофе и тут же скорчил кислое лицо.

— Но почему? Почему это вдруг она ему не подошла? Она ведь живет одна, так?

— Да, одна.

— Значит, она легкая добыча. Почему он решил отказаться от нее? — Капитан вернулся к кофеварке и бросил в чашку еще два куска сахара.

— Не знаю, но это одна из причин, по которой я должен быть рядом с ней. Я должен разобраться, почему она не подошла убийце. Может быть, у нее слишком сильная воля. Изабелла — не из тех, кто будет выслушивать всякий вздор от первого встречного. Может быть, его отпугнуло то, что она сразу же заметила его татуировки. Может быть, он понял, что она, в конце концов, не такая уж и легкая добыча. — Роберт помолчал. Вдруг на его лице отразилось беспокойство. — Или, возможно, она до сих пор в числе потенциальных жертв убийцы, и он просто передвинул ее вниз по списку.

Капитану Болтеру такая возможность в голову не приходила.

— Ты действительно так думаешь?

— С этим убийцей все возможно, капитан. Вы знаете это не хуже меня. Кто угодно может стать следующей жертвой, — скептически ответил Роберт. Жара в кабинете начала его угнетать. — Нельзя открыть окно?

— И напустить мне смога в кабинет? Нет уж.

— Разве вам не жарко?

— Нет, в самый раз.

— Может, тогда позволите включить вентилятор?

Капитан откинулся на спинку кресла и положил обе руки за голову, переплетя пальцы.

— Если хочешь.

— Спасибо.

Роберт включил вентилятор на полную мощность.

— Так что ты думаешь? Что это действительно может быть наш клиент? — спросил капитан.

— Трудно сказать, но это определенно человек, которым стоит поинтересоваться.

— Значит, ты считаешь, это тот, кого мы ищем, и он допустил первую оплошность за три года?

— Он не допустил оплошности.

Капитан Болтер озадаченно взглянул на Роберта.

— Понимаете, капитан, он просто подошел к кому-то в баре. Как мы говорили, возможно, у него такой способ устанавливать первый контакт с жертвой.

— Но он не рассчитывал на то, что женщина, к которой он подошел, станет твоей подружкой. — Почти злорадная ухмылка искривила губы капитана.

— Она мне не подружка, — небрежно ответил Роберт. — Но да, он не рассчитывал на то, что мы с ней знакомы. И мы бы никогда не узнали о том, что они встречались, если бы я бессознательно не нарисовал двойное распятие на листке бумаги, пока ждал ее в гостиной. Вот почему я говорю, что это счастливая случайность.

— Мы не сможем долго не допускать газеты к этому делу, ты же знаешь. Если он убьет еще раз, журналисты этого не пропустят, и какой-нибудь газетный умник свяжет эти убийства со старыми. А когда это случится, нам крышка.

В ответ Роберт промолчал, наблюдая, как капитан допивает свой переслащенный кофе.

Глава 42

— Есть новости от доктора Уинстона, — сказал Карлос, когда Роберт вернулся.

— Выкладывай, — сказал Роберт, снова наливая себе кофе.

— Как мы и ожидали, Кэтрин опознала в нашей второй жертве своего мужа Джорджа Слейтера.

Роберт никак не отреагировал. Карлос продолжил:

— Пройдет около пяти дней, прежде чем мы получим результат анализа ДНК тех волос, которые были найдены в машине Джорджа, но уже установлено, что это не его волосы.

— Какая разница? — сказал Роберт. — У нас еще нет подозреваемого для сопоставления ДНК.

— Это верно.

Роберт заметил, что у Карлоса слишком усталый вид.

— Ты как, малец? У тебя вид совсем изможденный.

Карлосу понадобилось несколько секунд, чтобы осознать вопрос Роберта.

— Да ничего, я в порядке. Мало спал в последнее время, вот и все. — Он помолчал, потирая глаза. — Я изучал досье на всех последних жертв, пытаясь найти какую-нибудь связь между ними или с одной из новых.

— И нашел что-нибудь?

— Пока нет, — удрученно ответил Карлос. — Может быть, этого нет в досье. Может быть, что-то было упущено в самом начале расследования.

— Упущено? Что упущено?

— Какая-то связь… то, что соединило бы все жертвы. Должно быть что-то общее, так всегда бывает. Убийца не может выбирать их наугад. — В голосе Карлоса звучала досада.

— Почему? Потому что так написано в учебниках? — Роберт показал на книги по судебной психологии на столе. — Дай-ка я тебе кое-что объясню насчет этой связи между жертвами, которую ты слепо ищешь. Я искал ее, как коршун, высматривающий добычу. Она поедала меня изнутри, как сейчас поедает тебя. Ты должен понять, что эта связь может существовать только в голове убийцы. Совсем не обязательно, что она имеет смысл для нас или кого-то другого. Для нас это могут быть самые незначительные мелочи, как, например… ну, что у всех жертв фамилии содержат три из пяти гласных или что они в какой-то особый день недели все сидели на одной скамейке в парке. Не важно, что это такое. Главное, что убийцу этот факт приводит в ярость. Вызывает у него желание убивать. Найти связь между жертвами — это лишь маленькая часть того, что мы должны сделать. Ладно, я признаю, это может нам помочь, но я не хочу, чтобы ты сгорел на этом… как я.

Карлос различил отцовские нотки в голосе Роберта.

— Мы не можем сделать то, что выше наших сил, и ты знаешь, что мы делаем все возможное. Не забывай, мы имеем дело с социопатом, который получает огромное удовольствие, когда похищает, пытает и убивает людей. Человеческие ценности, ставшие для нас второй натурой, в мозгу убийцы полностью искажены.

Карлос зажал переносицу, пытаясь предотвратить надвигающуюся головную боль.

— Каждую ночь, когда я ложусь в постель и закрываю глаза, я вижу их. Я вижу Дженни Фарнборо, как она смотрит на меня этими нечеловеческими глазами. Она хочет сказать что-то, но у нее нет голоса. Я вижу Джорджа Слейтера, привязанного к рулю, с полопавшейся кожей, как он кашляет на меня кровью. Слышу его последний крик о помощи и ничего не могу сделать, — сказал Карлос, на мгновение отворачиваясь от Роберта. — Я чувствую запах смерти того деревянного дома, гнилостный запах машины Джорджа.

Роберт знал, что переживает Карлос.

— Я начинаю пугать Анну. Я не даю ей спать, потому что мечусь в кровати. Видимо, я начал разговаривать во сне… то есть в те редкие случаи, когда мне удается заснуть.

— Ты рассказывал ей об этом деле?

— Нет, на это у меня хватило ума, но она боится. Она очень умная и слишком хорошо меня знает. Я не могу ничего утаить от нее. — Он слабо улыбнулся. — Надо вас как-нибудь познакомить, она тебе понравится.

— Не сомневаюсь.

— Как-нибудь пообедаем у меня.

Роберт знал, что мучает его напарника.

— Когда я в первый раз увидел то, что сделал Распинатель со своей жертвой, меня стошнило через тридцать секунд, — тихо сказал Роберт. — Я думал, что, проработав столько лет детективом, смогу выдержать любое испытание, какое предложит мне этот город… но ошибся. У меня почти сразу же начались ночные кошмары и так и не прекращались.

— Даже когда ты думал, что поймал убийцу?

Роберт покачал головой:

— Поимка убийцы может облегчить боль, но никогда не сотрет из памяти того, что ты видел.

Неловкое молчание установилось между ними.

— В то, первое, убийство один из первых патрульных, приехавших на место преступления, был новобранец, который только что поступил в полицию, не больше чем за два месяца до того, — вспомнил Роберт. — Он так и не смог этого пережить. Он несколько месяцев ходил к полицейскому психологу и в конце концов ушел из полиции.

— А как ты справляешься? — спросил Карлос.

— Проживаю каждый день, один за другим. День за днем, кошмар за кошмаром, — ответил он с печальными глазами.

Глава 43

Ей пришлось признаться себе, что она нервничает. Может быть, даже сильнее, чем думала. Бекки провела большую часть дня перед экраном компьютера, а другую — глядя на часы. Она не была уверена, что это: дурное предчувствие или приятное волнение, но какое-то странное ощущение не оставляло ее с тех пор, как девушка утром поднялась с постели. Она с трудом концентрировалась на работе и устраивала себе больше перерывов, чем обычно. Тот день был необычным, по крайней мере для Бекки.

Она ушла из офиса главного отделения «Юнион Бэнк оф Калифорния» на Саут-Фигероа-стрит около половины шестого вечера, раньше обычного. Будучи финансовым консультантом, она много сил и времени отдавала работе. Для Бекки было обычным делом задерживаться на работе до семи или восьми вечера.

Даже при таких пробках Бекки все-таки хватило времени заскочить домой и наскоро принять душ. Она также хотела примерить маленькое черное платье, которое купила во время обеденного перерыва специально для сегодняшнего случая. Когда Бекки подумала о новом платье и о том, как ей уложить волосы, она снова почувствовала тревогу. Девушка включила радио в надежде, что музыка ее успокоит.

Как все пройдет? Бекки была уверена, что жизнь не сильно изменилась с тех пор, когда она в последний раз ходила на свидание, но это было почти пять лет назад. Она помнила тот день во всех подробностях. Как она могла его забыть? Человек, с которым она встречалась в тот раз, стал ее мужем.

Бекки познакомилась с Иэном Таскером в банке. Обаятельный мужчина ростом сто восемьдесят пять сантиметров, курчавые светлые волосы, плейбой, который только что унаследовал значительную сумму денег после смерти своего отца-миллионера, заработавшего состояние на недвижимости. Будучи единственным ребенком, причем его мать умерла, когда ему было всего пять лет, он стал единственным наследником состояния отца.

Иэн никогда не умел обращаться с деньгами, и если бы спросили его мнения, то он бы, вероятно, предпочел потратить все деньги в Лас-Вегасе или Атлантик-Сити на блек-джек и рулетку, но по какой-то причине решил последовать совету лучшего друга и инвестировать часть денег.

Иэн совершенно ничего не понимал в финансах. Он не сэкономил ни пенни, не говоря уж о том, чтобы делать инвестиции, но его лучший друг однажды снова пришел к нему на помощь и предложил заглянуть в службу финансового планирования «Юнион Бэнк оф Калифорния».

Учитывая количество денег, которое он собирался вложить, банк был счастлив назначить Ребекку Моррис персональным финансовым консультантом Иэна.

Их отношения начались как строго профессиональные, но финансовая наивность и очаровательные голубые глаза Иэна ударили в слабое место Бекки. Первоначальное, несколько подавляемое влечение оказалось взаимным. Иэн нашел милую брюнетку ростом сто шестьдесят семь сантиметров очаровательной. Она была забавная, симпатичная, живая и очень умная. Всего через неделю Иэн уже интересовался главным образом не финансовым опытом Бекки, а самой Бекки. Он ежедневно звонил ей, спрашивал советов по рынку, финансовым предложениям, придумывал что угодно только ради удовольствия слышать ее голос.

Несмотря на то что Иэн Таскер, безусловно, был плейбоем и самопровозглашенным дамским угодником, его высокомерие и самоуверенность исчезали в присутствии Бекки. Она отличалась от всех тех женщин-кровососов, с которыми он встречался. Ее интерес к его деньгам казался чисто профессиональным. У него ушло почти две недели, чтобы набраться достаточной смелости и пригласить ее на первое свидание.

Бекки уже много раз приглашали клиенты банка, в большинстве своем женатые мужчины, и она вежливо отклоняла все их приглашения. Хотя плейбойские манеры Иэна были далеки от того, что она представляла себе достойным свидания, Бекки решила нарушить свое правило, гласившее, что встречаться с клиентами вне банка — запрещено.

Тот вечер казался почти идеальным, о таком можно было только мечтать. Иэн выбрал небольшой ресторанчик у моря на Венис-Бич. Сначала Бекки не знала, как относиться к тому, что он нанял целый зал на вечер. Может быть, это просто трюк, чтобы произвести впечатление, или все же искренняя попытка быть романтичным? В течение вечера она стала чувствовать, как ее захватывает сначала его юношеский и живой характер, потом удивительное удовольствие от его компании. Не было сомнений, что Иэн любил себя, но при этом был остроумен, любезен и забавен.

За их первым романтическим вечером последовал ряд других, и с каждым новым свиданием их отношения расцветали все больше.

Его манера вести себя, не признавая авторитетов, покорила Бекки, и, когда Иэн сделал ей предложение в прямом эфире национального телевидения во время интервью на матче «Лейкерс», Бекки стала самой счастливой женщиной в Лос-Анджелесе.

Против его воли она настояла на добрачном контракте, сказав, что она любит его самого, а не его деньги.

Их брак продолжился тем же, чем закончились свидания. Все казалось идеальным. Иэн был заботливым мужем, и Бекки казалось, что она живет в сказке. Два года Бекки жила как в раю рядом с тем, кто ее любит, кто о ней заботится. Но вскоре жизнь совершила крутой поворот.

Всего два с половиной года назад по несчастной случайности Иэн очутился, как говорится, в ненужном месте в ненужное время. Когда он возвращался домой после своего обычного гольфа по пятницам, Бекки позвонила ему, попросила зайти в магазин и купить бутылку красного вина.

Просматривая небогатый ассортимент, он не заметил, как в магазин вошли двое в хоккейных масках. Этот магазин грабили уже несколько раз — дважды только в прошлом месяце. Владелец магазина сказал, что с него хватит «полицейской некомпетентности», и, если полиция не может защитить его магазин, он сделает это сам.

Иэн наконец выбрал бутылку недорогого австралийского «Шираза», как вдруг услышал громкие крики. Сначала он не обратил внимания, решив, что недовольный покупатель скандалит с хозяином, но спор разгорелся нешуточный. Он украдкой выглянул в проход между полками. Перед ним открылась трагикомичная сцена. Двое человек в масках стояли перед прилавком, наставив на владельца магазина пистолеты, а тот, в свою очередь, стоял с двустволкой в руке и переводил дуло с одного на другого.

Инстинктивно Иэн шагнул назад, желая спрятаться за стеллажом с виски и коньяками. Нервничая, он слишком быстро ступил назад, споткнулся, ударился о стеллаж, и две бутылки упали на пол. Неожиданный грохот испугал налетчиков, которые и открыли огонь в его сторону.

Когда внимание обоих грабителей на секунду отвлеклось, хозяин разрядил ружье в того, кто стоял ближе к двери. От мощного выстрела грабителю начисто снесло голову. Градом разлетелись осколки разбитой входной двери. Второго человека в маске охватила паника, когда он увидел, как безголовое тело соучастника повалилось на пол. Прежде чем хозяин магазина успел повернуть ружье в сторону второго грабителя, тот выстрелил два раза и оба раза попал своей жертве в живот.

Владелец магазина упал на спину, но успел еще раз спустить курок.

Вылетевшие из ружья пули почему-то пролетели мимо Иэна, но совершенно разгромили стоящие позади него бутылки с виски и коньяком. Перепугавшись, он поскользнулся, потерял равновесие и упал на стеллаж с бутылками. Стеллаж врезался в висевшую на стене электрическую ловушку для насекомых, которая разлетелась осколками и дождем искр. Лужа с алкогольным коктейлем, в которой оказался Иэн, вспыхнула, словно бензиновая.

Загорелся зеленый глазок светофора, и Бекки поехала дальше, отчаянно стараясь не плакать.

Почти два с половиной года Бекки избегала свиданий и по-прежнему была не уверена, стоит ли ей начинать. Боль от потери Иэна еще не утихла.

Бекки познакомилась с Джеффом в местном супермаркете. В том же супермаркете, куда она заходила дважды в неделю за покупками и вином по дороге из офиса. Это была случайная встреча. Бекки хотела выбрать спелую дыню для нового салата. Она переходила от дыни к дыне, беря их в обе руки, сжимая, тряся и прислушиваясь.

— Вы ищете дыню с сюрпризом? — Это были первые слова, которые сказал ей Джефф.

Она робко улыбнулась.

— Я пытаюсь найти хорошую дыню… спелую.

— Ну, тогда вы действуете не совсем правильно. — Почему-то его тон не казался снисходительным. — Весь секрет в запахе. Обратите внимание, у некоторых дынь запах слаще, более зрелый, это и есть самые спелые, — сказал он, поднося дыню к носу и хорошенько принюхиваясь. — Но не нужно, чтобы они пахли слишком сладко, это значит, что они уже миновали свою лучшую пору. — Он протянул руку и предложил ей дыню, которую держал.

Она попробовала воспользоваться его советом.

Поднеся дыню к носу, она ощутила теплый сладкий запах. Джефф подмигнул ей и пошел дальше по магазину.

В последующие недели они сталкивались друг с другом несколько раз. Понадобилось еще несколько недель, чтобы официальное «здравствуйте» и сердечное «привет» превратилось в целую фразу. И еще несколько недель, чтобы фраза превратилась в короткий разговор. Потом наступила очередь шуток.

Наконец, через несколько месяцев случайных встреч в супермаркете, Джефф пригласил Бекки на ужин. Сначала она колебалась, но потом решила принять приглашение.

Они договорились встретиться в половине девятого вечера следующего понедельника в ресторане «Бельведер» в Санта-Монике.

Глава 44

Вашингтон-сквер находится на пляжном конце бульвара Вашингтон, на противоположной стороне улицы от Венис-Бич. Это пристанище нескольких известных баров и ресторанов, включая «Китобой». Понедельничные вечера — не самое людное время, но в «Китобое» жизнь била ключом, и разноцветная толпа молодежи в шортах и пляжных рубашках окружала большой бар. Царила расслабленная и приятная атмосфера. Было легко понять, почему Изабелла могла зайти выпить в этот бар.

Роберт и Карлос прибыли в «Китобой» в половине шестого, а к половине седьмого успели переговорить со всеми служащими, включая двух поваров и посудомойку, но чем большее количество людей они опрашивали, тем сильнее становилось их раздражение. Длинноволосый или стриженый, бородатый или безбородый, все равно. Кажется, никому не попадался на глаза человек, похожий хоть на один компьютерный портрет.

Поговорив со всеми служащими, Роберт и Карлос решили опросить нескольких посетителей, но им снова не повезло, и Роберта это не удивило. Этот убийца слишком внимателен, слишком подготовлен, он не идет на риск, и у Роберта было сильное подозрение, что выбирать потенциальных жертв в людных и популярных барах — не его стиль. Это было бы слишком опасно, слишком на виду, слишком много факторов, которые он не мог контролировать.

Оставив копию рисунков у менеджера, они перешли в новый бар по своему списку — кафе «У Большого Дина». Результат оказался таким же, как и в «Китобое». Никто не помнил, чтобы когда-то видел похожего человека.

— Кажется, мы опять гоняемся за призраком, — сказал Карлос в явном раздражении.

— Добро пожаловать в мир охоты на психопатов, — сказал Роберт с насмешливой улыбкой. — Так уж заведено, раздражение — основной элемент игры. Учись с ним справляться, иначе никак.

Было уже восемь, когда они пришли в третий и последний бар «Растиз Серф Рэнч», отделанный внутри под древесину бука. За небольшой стойкой крутился единственный бармен, с довольным видом обслуживая шумную толпу посетителей.

Роберт и Карлос подошли к бару и привлекли внимание бармена. Через полчаса, задав работникам те же вопросы и показав те же рисунки, они опять ничего не выяснили. Карлос не мог скрыть разочарования.

— Сегодня я действительно надеялся на какой-то прорыв… ладно, может, и не на прорыв, но хотя бы на какое-то развитие, — сказал он, потирая усталые глаза.

Роберт осмотрел ресторанный зал, не найдется ли незанятого места. К счастью, компания из четырех человек только что вышла, оставив свободный столик.

— Ты голоден? Мне бы не помешало поесть. Давай посидим. — Роберт показал на свободный стол, и они оба направились к нему.

Они молча изучили меню, Роберт пытался выбрать блюдо.

— По правде говоря, я умираю с голоду. Съел бы половину того, что у них есть в меню.

— Я возьму только «Цезарь», — сказал Карлос безразлично.

— Салат! — В голосе Роберта было удивление. — Ты как девчонка. Может, все-таки закажешь какую-нибудь нормальную еду? — сухо спросил он.

Карлос неохотно вновь открыл меню.

— Ладно, я возьму «Цезарь» с курицей. Так лучше, мамочка?

— И жареные ребрышки к нему не помешают.

— Ты хочешь, чтобы я растолстел? Это слишком много.

— Чтобы ты растолстел? Ну точно как девчонка, — сказал Роберт, посмеиваясь.

Подошла официантка, чтобы принять заказ. Кроме «Цезаря» и ребрышек, Роберт заказал себе калифорнийский бургер, жареных кальмаров и две бутылки пива. Они сидели, не говоря ни слова, а наблюдательный взгляд Роберта переходил от стола к столу, останавливаясь на каждом посетителе всего на несколько секунд. Карлос минуту смотрел на своего напарника, потом положил оба локтя на стол, наклонился впереди проговорил тихим голосом, как будто раскрывая секрет:

— Что-то случилось?

Роберт посмотрел на Карлоса.

— Нет, все в порядке, — спокойно сказал он.

— Ты оглядываешься, как будто увидел что-то или кого-то.

— А, это. Я всегда так делаю, когда сижу в людном месте, это вроде упражнения, которым я занимаюсь еще со времен учебы по криминальной психологии.

— Да? А как это?

— У нас была игра. Мы приходили в ресторан, бар или клуб, в какое-то подобное место, и по очереди выбирали из толпы объект, наблюдали за ним или за ней несколько минут и пытались как можно точнее его охарактеризовать.

— Как, просто наблюдая минуту?

— Да, именно так.

— Покажи, как это делается.

— Что? Зачем?

— Хочу посмотреть.

Роберт колебался минуту.

— Ладно, выбери кого-нибудь.

Карлос оглядел ресторанных посетителей, но его взгляд привлекла к себе барная стойка. Там две симпатичные девушки, одна блондинка, другая брюнетка, выпивали вместе. Блондинка была гораздо разговорчивее подруги. Карлос сделал выбор.

— Вон там, у бара. Видишь двух девушек? Блондинка.

Взгляд Роберта устремился на новый объект изучения.

Он понаблюдал за девушкой, за ее взглядом, ее жестами, за тем, как она говорила с подругой, как смеялась. У него ушло около минуты, прежде чем он начал составлять ее психологический портрет.

— Ну, поехали. Она сознает, что красива, уверена в себе и обожает привлекать внимание, и очень ради этого старается.

Карлос поднял правую руку, останавливая его.

— Подожди, с чего ты это взял?

— По сравнению с подругой на ней слишком откровенный наряд. Она четырежды проводила рукой по волосам, это самый типичный жест, который означает «обратите на меня внимание», и то и дело украдкой посматривает на себя в зеркало в баре за бутылочными полками.

Карлос некоторое время понаблюдал за блондинкой.

— Ты прав. Она только что снова на себя посмотрела.

Роберт улыбнулся, прежде чем продолжать.

— Ее родители богаты, и она этим гордится, умеет и любит тратить их деньги на себя.

— Почему ты так считаешь?

— Она пьет шампанское в баре, где девяносто девять процентов посетителей заказывают пиво.

— Может быть, она празднует что-то.

— Не празднует, — уверенно сказал Роберт.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что она пьет шампанское, а подруга пиво. Если бы они праздновали что-то, то ее подруга тоже пила бы шампанское. Да и тостов они не произносили. А когда празднуют, всегда говорят тосты.

Карлос улыбнулся. Роберт продолжал:

— Ее одежда и сумочка от известных дизайнеров. Она не положила ключи от машины в сумочку, оставила их на стойке у всех на виду, а причина в том, что наверняка у нее на брелоке эмблема какой-нибудь престижной БМВ или что-то в этом роде. У нее нет обручального кольца, и вообще она слишком молода, чтобы быть замужем или иметь высокооплачиваемую работу, так что деньги у нее из какого-то другого источника.

— Давай дальше. — Карлос вошел во вкус.

— У нее бриллиантовая подвеска на шее в виде буквы W. Я бы сказал, что ее зовут либо Венди, либо Уитни, эти два имени у богатых родителей в Лос-Анджелесе стоят на первом месте среди имен, начинающихся на W. Она обожает флиртовать, это еще сильнее подстегивает ее самоуверенность, но она предпочитает более зрелых мужчин.

— Да ладно, теперь-то ты выдумываешь?

— Нет. Она отвечает на взгляды только зрелых мужчин, игнорируя молодых парней.

— Это неправда. Она постоянно взглядывает на парня, который стоит рядом с ней, а по-моему, он довольно молод.

— Она не смотрит на него. Она смотрит на пачку сигарет в кармане его рубашки. Наверно, она недавно бросила курить.

У Карлоса на лице появилось странное выражение, и он поднялся.

— Ты куда?

— Проверить, хорошо ли ты умеешь отгадывать.

Роберт смотрел, как Карлос направляется к бару.

— Простите, у вас, случайно, не найдется лишней сигаретки? — сказал он, подходя к двум девушкам, но адресуя вопрос блондинке.

Она улыбнулась ему любезно и очаровательно.

— Извините, я бросила курить два месяца назад.

— Правда? Я и сам пытаюсь бросить. Это нелегко, — сказал Карлос, отвечая улыбкой. Его глаза опустились на стойку, где лежали ключи от машины. — Вы водите «мерседес»?

— Да, получила его всего пару недель назад. — Ее волнение было почти заразительно.

— Очень мило. С-класса?

— СЛК с открывающимся верхом, — гордо ответила она.

— Хороший выбор.

— Я знаю. Обожаю свою машину.

— Кстати, меня зовут Карлос, — сказал он, протягивая руку.

— Я Венди, а это Барбара. — Она показала на свою подругу-брюнетку.

— Был раз познакомиться. Желаю приятно провести вечер, — сказал он с улыбкой и вернулся за стол к Роберту.

— Ладно, теперь я еще больше впечатлен, чем раньше, — сказал он, садясь. — В одном я точно уверен. Я никогда не сяду играть с тобой в покер, — сказал он смеясь.

Пока Карлос проверял способности Роберта к составлению психологического профиля, вернулась официантка с их ужином.

— Ух ты, а я был голоднее, чем думал, — сказал Карлос, доев ребрышки и салат.

Роберт еще дожевывал свой бургер. Карлос подождал, пока он закончит.

— Как вышло, что ты пошел работать в полицию? То есть ты же мог быть психологом, знаешь… работать в ФБР или где-нибудь в этом роде.

Роберт глотнул пива и вытер салфеткой губы.

— А ты думаешь, что работать в ФБР лучше, чем раскрывать убийства?

— Я этого не сказал, — возразил Карлос. — Я имел в виду, что у тебя был выбор, и ты выбрал стать детективом и расследовать убийства. Я знаю много полицейских, которые сами пошли бы на убийство ради того, чтобы работать в ФБР.

— А ты?

Карлос не отвел глаз от Роберта.

— Я не о себе, мне вообще-то нет дела до бюро.

— И почему же это?

— Для меня это просто куча расхваленных полицейских, которые считают себя самыми умными только потому, что носят дешевые черные костюмы, темные очки и в ушах у них радионаушники.

— В первый день, как я тебя увидел, мне показалось, что ты хочешь быть агентом ФБР. На тебе был дешевый черный костюм.

На лице Роберта играла ухмылка.

— Эй, этот костюм был совсем не дешевый. Я люблю этот костюм, он у меня один.

— Да, я мог бы догадаться. — Ухмылка превратилась в саркастическую улыбку. — Сначала я думал, что стану криминальным психологом. Это был бы логичный шаг после моей докторской диссертации.

— Да, я слышал, что ты какой-то вундеркинд, гений в своем деле.

— Я просто закончил школу быстрее обычного, — сказал Роберт, занижая свои заслуги.

— И это правда, что ты написал книгу, которую используют в ФБР в качестве руководства?

— Это была не книга, а моя докторская диссертация. Но да, ее переделали в книгу и, насколько мне известно, действительно использовали в ФБР.

— Вот это впечатляет, — сказал Карлос, отставляя тарелку. — Так почему ты решил не идти в криминальные психологи в ФБР?

— Я провел все детство по уши в книгах. Этим я только и занимался в юности. Наверное, мне наскучила жизнь ученого. Мне нужно было что-то более волнующее, — сказал Роберт, раскрывая только половину правды.

— А в ФБР тебе было бы недостаточно волнений? — спросил Карлос с насмешливой улыбкой.

— Психологи ФБР — это не агенты. Они работают за столом и в конторах. Я искал совсем не такого волнения. К тому же я не был готов окончательно лишиться разума.

— Что ты имеешь в виду?

— Я думаю, что в большинстве своем человеческие мозги недостаточно крепки, чтобы в современном обществе пройти путь криминального психолога и выйти с другой стороны целыми и невредимыми. Тот, кто решает подвергнуться такому давлению, неизбежно должен будет поплатиться, а цена слишком велика.

У Карлоса был слегка растерянный вид.

— Ладно, смотри, в криминальной психологии есть две главные школы, две главные теории. Одни психологи считают, что зло присуще некоторым личностям от природы, они считают, что люди рождаются с этим, как с поражением мозга, которое заставляет их совершать незаконные акты жестокости.

— Ты имеешь в виду, что кто-то считает это болезнью, расстройством? — спросил Карлос.

— Именно, — продолжал Роберт. — Другие считают, что совершать переход от социально приспособленного индивидуума к социопату человека заставляет ряд событий и обстоятельств, которые влияли на его жизнь до момента преступления. Иными словами, если в юности тебя окружала жестокость, если ребенком тебя подвергали унижению или насилию, очень велик шанс, что во взрослой жизни ты сам начнешь применять насилие. Понимаешь?

Карлос кивнул, откидываясь на спинку стула.

— Короче, в двух словах, работа психолога состоит в том, чтобы попытаться понять, почему преступник действует именно так, как он действует, что двигает им, что его ведет. Психологи стараются думать и действовать так, как это сделал бы преступник.

— Ну, это я и сам думал.

— Ладно. Значит, если психолог сможет думать как преступник, тогда есть шанс, что он сможет предсказать следующий шаг этого преступника, и единственный способ — это глубоко погрузиться в жизнь преступника — такую, какова она на взгляд психолога. — Роберт замолчал, чтобы глотнуть пива. — Здесь придется отбросить первую теорию, потому что если зло — это нечто вроде болезни, тогда уже ничего не попишешь. Также нельзя вернуться в прошлое, чтобы воспроизвести агрессивное или унизительное детство преступника. Таким образом, единственное, что остается, — это жизнь преступника, которую он ведет сейчас, и здесь наступает черед психолога. Мы высказываем догадку о том, какова может быть его жизнь. Где он мог бы жить, куда мог бы ходить, что стал бы делать.

— Догадку? — В голосе Карлоса слышалось удивление.

— Это и есть составление психологического профиля, ничего, кроме наших догадок, основанных на фактах и уликах, найденных на месте преступления. Проблема в том, что, если идти по пятам за таким свихнувшимся преступником достаточно долго, действовать, как он, думать, как он, глубоко погружаться в его мысли, это неизбежно оставляет шрамы… невидимые шрамы, и иногда сам психолог теряет ориентиры.

— Какие ориентиры?

— Ориентиры, которые удерживают нас от того, чтобы стать такими же, как они. — Роберт на секунду отвернулся. Когда он снова заговорил, его голос был печален. — Бывали случаи… психологи, участвовавшие в расследованиях садистских преступлений на сексуальной почве, сами поворачивались на садистском сексе, или их бросало в противоположную сторону, и они становились сексуально неполноценны. Их тошнило при одной мысли о сексе. Другие работали с изуверскими убийствами и становились агрессивными и буйными. Некоторые доходили до того, что сами совершали жестокие преступления. Человеческий мозг до сих пор представляет собой большую загадку, и если над ним слишком долго совершать насилие… — Роберту не нужно было заканчивать фразу. — Так что я решил насиловать свой мозг другим способом и стал детективом по расследованию убийств. — Он улыбнулся и допил пиво.

— Да уж, насчет мозга ты не прогадал.

Они оба засмеялись.

В миле от «Растиз Серф Рэнч», в вестибюле ресторана «Бельведер», хорошо одетый мужчина рассматривал себя в зеркале, отражавшем его в полный рост. На нем был строгий итальянский костюм, свеженачищенные туфли, а светлый парик идеально шел ему. Контактные линзы придавали его глазам необычайный оттенок зеленого цвета.

С того места, где он стоял, ему было видно, как она сидит в баре с бокалом красного вина в руке. Она была красива в своем маленьком черном платье.

Она нервничает или взволнована? Он не мог определить.

Все это время в супермаркете, все эти месяцы он работал над ней, кормил ее ложью, втирался в доверие. Сегодня вся ложь окупится. Так бывало всегда.

— Здравствуйте, сэр, вы встречаетесь с кем-то или будете ужинать один?

Он молча смотрел на метрдотеля несколько секунд.

— Сэр?

Он снова посмотрел на девушку в черном платье. Он знал, что она будет идеальна.

— Сэр?

— Да, я встречаюсь с подругой. С той дамой у бара, — наконец ответил он с приятной улыбкой.

— Хорошо, сэр, я вас провожу.

Глава 45

Пятничные ночи в «Авангарде» собирали мешанину веселящихся людей, но сегодня там было люднее обычного. Сегодня клуб принимал у себя британскую знаменитость диджея Бой Джорджа с его единственным выступлением в Лос-Анджелесе.

Бой Джордж поднялся к вершинам славы в 1980-х, когда влился в ряды английской поп-музыки со своей группой «Калчер клаб». Группа распалась в 1986 году, но в новом тысячелетии Бой Джордж заставил о себе говорить, хотя и не всех с одобрением, став одним из звездных диджеев клуба «Министри оф саунд» — «Министерство звука» — самого известного танцевального клуба Лондона. Его танцевальные ремиксы играют в клубах всего мира, а его появление в качестве диджея всегда собирает огромные толпы.

Клуб был полон под завязку, и главное шоу должно было начаться в полночь, но посетители уже веселились вовсю.

Набитый клуб идеально подходил для того, что он задумал. Чем больше народу вокруг, тем меньше внимания он привлечет.

Он отращивал бороду шесть дней, ровно столько, чтобы выглядеть по-другому. Он довершил маскировку, надев стильную бейсболку, угольно-черный парик и разноцветную дизайнерскую рубашку. Его молодежный наряд совсем не походил на обычное деловое снаряжение — костюм-тройку и кожаный портфель. Сегодня он не был бизнесменом.

Сегодня у него на уме было только одно: он должен избавиться от одной обременительной вещи. Она находилась у него шесть дней, и все шесть дней он ломал голову, что ему с ней делать. Честность — не самое распространенное качество бизнесменов, и он мало чем отличается от остальных, но есть вещи, которые недопустимы даже для него. Он должен был что-то сделать.

Мужчина стоял в углу с противоположной стороны от ВИП-зоны, наблюдая за беснующейся толпой, его глаза бродили по танцполу, высматривая, нет ли кого-то, кто бы мог его узнать, — но пока никого не увидел. Он сунул руку в карман брюк и потрогал пальцами лежавший там предмет. Тут же у него в пояснице началось холодное покалывание и побежало по позвоночнику до самого затылка. Он быстро убрал руку.

— Эй, тебе что-нибудь нужно?

Молодой темноволосый парень стоял перед ним. Он сощурился, как будто чтобы лучше видеть.

— Что?

— Ну, знаешь, это же рейв… не хочешь кайфануть?

— А, нет, не надо, — ответил он, наконец понимая, что имел в виду парень.

— Возьми лучше сейчас, пока шоу не началось, — сказал парень, мотнув головой в сторону сцены; его темные волосы взлетели, как в рекламе шампуня.

— Нет… правда, мне ничего не надо.

— Если передумаешь, я тут недалеко. — Парень крутанул пальцем и отошел.

Он глотнул «Джека Дэниелса» с кока-колой и почесал зудящий подбородок.

Музыка смолкла, свет и лазеры на танцполе замелькали со все увеличивавшейся скоростью. Клубы дыма наполнили зал разноцветным туманом. Толпа прыгала, визжала и аплодировала. Она уже была готова встретить сегодняшнего гостя.

Вот когда он мог действовать. Всеобщее внимание обращено к сцене, никто не заметит, как некий человек оставит на стойке маленький пакет. Он поставил стакан, быстро пробрался сквозь сутолоку и встал у дальнего правого конца ближайшего бара. Даже бармен на несколько секунд перестал обслуживать клиентов.

— Леди и джентльмены, наконец-то пришел момент, которого вы все ждали. Надевайте танцевальные туфли и приготовьтесь оторваться. Клуб «Авангард» с гордостью представляет вам единственное выступление в Лос-Анджелесе лондонской звезды — Бой Джорджа!

Толпа стала бесноваться. Разноцветные лазеры переключились на новую мишень, вышедшую на сцену.

Он быстро вытащил из кармана небольшой квадратный пакет, наклонился вперед и бросил его. Когда пакет упал на пол, он отошел от стойки, радуясь, что наконец избавился от него. Мужчина был уверен, что никто ничего не заметил.

Через пятнадцать минут второй бармен в конце концов наткнулся на пакет: когда он бежал к другому концу бара, чтобы обслужить одного очень шумного клиента, то почувствовал под ногами что-то неровное. Он наклонился и поднял его.

— Эй, Пьетро! — крикнул бармен.

Пьетро обслужил двух симпатичных девушек и подошел к нему.

— Это твое?

Пьетро взял пакет из рук Тодда.

— Где ты это нашел?

— На полу, прямо здесь.

— Ты видел, кто его бросил?

— Нет. Он, может, здесь уже давно валяется. Я его заметил только потому, что наступил.

Пьетро рассмотрел плотно упакованный пакет. Он не знал, что там, но надпись на пакете не оставляла сомнений в том, кому он предназначался: «Ди-Кингу».

Глава 46

Пьетро поднялся по лестнице в закрытую зону, раздосадованный тем, что ему пришлось работать почтальоном. В зале для особых гостей кишмя кишели второсортные знаменитости. Пьетро маневрировал сквозь шумную толпу к последнему столу справа — столу Ди-Кинга. Джером, который стоял в нескольких шагах от босса, уже заметил длинноволосого бармена.

— Что надо?

— Кто-то оставил это в баре, — сказал Пьетро, передавая квадратный пакет бывшему боксеру.

— Подожди здесь.

Пьетро смотрел, как мускулистый великан возвращается к столику, склоняется и что-то шепчет шефу, передавая пакет. Через несколько секунд он подал знак бармену подойти ближе. Пьетро знал, что у него нет причин нервничать, но его сердцу стало тесно в груди.

— Где ты это взял? — спросил Ди-Кинг, не вставая.

— В баре, кто-то его там оставил.

— Значит, кто-то просто оставил это на стойке и ушел или передал тебе в руки?

— Ни то ни другое. Кто-то перебросил это через стойку на пол. Его нашел Тодд, второй бармен.

— И он не видел, кто это бросил?

— Сказал, что не видел.

— Когда это было, когда он это нашел?

— Минут пять назад. Он передал пакет мне, и я сразу же его принес, но он мог проваляться там какое-то время. Мы были очень заняты в баре, и Тодд сказал, что заметил его только потому, что наступил.

Ди-Кинг несколько секунд изучал стоявшего перед ним человека.

— Ладно. — Он отпустил бармена жестом.

— Можно я открою, милый? Обожаю открывать подарки! — спросила одна из трех сидевших за столом девушек.

— Конечно, держи.

Она быстро разорвала пакет, но ее взволнованная улыбка быстро померкла, когда открылось содержимое.

— Диск? — сказала она без интереса.

— Какого черта? — Ди-Кинг взял коробку у нее из рук, перевернул ее и смотрел еще несколько секунд. — Это DVD, — сказал он разочарованно.

— Жалко, я надеялась на брильянты, — сказала вторая девушка.

— Там что-то еще в упаковке, — сказал Джером, заметив маленькую белую записку, застрявшую в отброшенной упаковочной бумаге.

Ди-Кинг достал ее и молча прочитал.

— Извините.

— Что там?

— Может, пойдете потанцуете? — скомандовал Ди-Кинг своим девушкам. — Приходите минут через двадцать.

Они знали, что это была не просьба. Сногсшибательные красотки молча покинули зону для особых гостей и быстро затерялись в танцующей толпе.

— У нас же в лимузине есть проигрыватель, так? — сказал Ди-Кинг с большим любопытством.

— Есть, — кивнул Джером.

— Давай-ка взглянем, что там.

— Будет сделано. — Джером тут же взял сотовый телефон из темного костюма. — Уоррен, подгони машину… Нет, мы еще не уезжаем, только нужно кое-что проверить.

Машины были для Ди-Кинга источником наслаждения, и он не делал из этого секрета. Его обширная личная коллекция включала такие модели, как «Форд-GT», «Феррари-430-Спайдер», «астон-мартин» и новейшее дополнение — лимузин «хаммер» на двенадцать пассажиров.

Через пять минут они встретили Уоррена у черного хода.

— Что-то случилось, босс? — спросил Уоррен, стоя у открытой двери почти двенадцатиметровой машины.

— Нет, все нормально. Надо только кое-что посмотреть.

Ди-Кинг и Джером запрыгнули в лимузин и подождали, пока Уоррен закроет за ними дверь.

Небольшая панель рядом с главным сиденьем содержала ряд кнопок и регуляторов, которые давали хозяину контроль над всем: разными установками освещения, цвета и звука, конфигурацией динамиков, новейшей видеосистемой высокого разрешения, также потайным отделением, где скрывался небольшой оружейный арсенал.

Ди-Кинг удобно уселся на главном сиденье и быстро нажал кнопку. Справа выехала передняя панель деревянного шкафчика, открыв тонкий проигрыватель. Он без колебаний вставил диск. Передняя панель, отделявшая водительскую кабину от остальной машины, закрылась, и с потолка вниз съехал колоссальный экран, протянувшийся во всю ширину автомобиля. Все это заняло меньше десяти секунд.

Экран заполнило изображение низкого качества, и минуту Джером старался понять, что происходит.

В грязной, обшарпанной квадратной комнате сидела молодая женщина с завязанными глазами и кляпом во рту, привязанная к металлическому стулу. Ее тело наполовину проглядывало из разорванной одежды.

— Что за черт? — сказал Джером с растерянным видом.

— Спокойно, нигга, — ответил Ди-Кинг, нажимая на кнопку быстрой перемотки.

Образы безумно танцевали на экране несколько секунд, потом он отпустил кнопку, и фильм пошел дальше с обычной скоростью. Они оба молча смотрели, как двое мужчин морально, вербально и физически надругались над испуганной девушкой.

— Это какое-то извращение, босс. Кто-то вас разыгрывает, — сказал Джером, отворачиваясь от экрана и собираясь выйти из роскошной машины.

— Подожди секунду. — Ди-Кинг остановил своего телохранителя, прежде чем тот успел открыть дверь.

Что-то было не так, Ди-Кинг это чувствовал. Он снова нажал кнопку быстрой перемотки, пропуская еще несколько минут фильма. Когда фильм продолжился, они увидели еще большее насилие и грубость.

— Вот черт. Выключите эту мерзость, босс, мне от нее тошно, — попросил Джером.

Ди-Кинг поднял руку, показывая Джерому, чтобы он помолчал секунду. Он еще прокрутил фильм, остановившись незадолго до последней сцены.

Когда два таинственных персонажа встали во время кульминации фильма, Ди-Кинг понял, что сейчас случится. Джером все еще не понимал, что происходит, но не отводил глаз от экрана. Они оба увидели, как с лица девушки сорвали повязку.

— Черт! — крикнул Джером, дергаясь назад. Камера сфокусировалась на ее лице. — Это Дженни.

Его голос наполовину утверждал очевидное, наполовину спрашивал.

Ди-Кинг понял, кто эта девушка, за целую минуту до Джерома. Гнев пронизал каждую пору его тела. В зловещем молчании они оба наблюдали, как нож скользит по ее лицу, словно японский меч по рисовой бумаге. Камера увеличила ее беспомощные умирающие глаза и затем кровь, брызнувшую из смертельной раны на шее.

— Что это за хрень, босс? — не сказал, но взволнованно крикнул Джером.

Ди-Кинг молчал, пока диск не докрутился до конца. Когда он заговорил, его голос был холоден как лед.

— А как ты думаешь, что это за хрень? Мы только что увидели, как они мучили и пытали Дженни.

— Но этого не может быть. Детективы сказали, что у нее не было ни пулевых, ни ножевых ран, что с нее заживо ободрали кожу. А мы только что видели, как кто-то перерезал ей горло.

— Детективы сказали, что ободрали кожу с девушки, портрет которой нам показали. Мы решили, что там была Дженни. Но мы ошиблись.

Джером приложил обе руки к лицу.

— Козлы вонючие.

— Послушай меня. — Ди-Кинг дважды щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание Джерома. — Любезности закончились. Мне нужны эти двое с пленки, — сказал он с такой яростью, что Джером содрогнулся. — Мне нужен этот подонок за камерой, мне нужен тот, кто владеет этой чертовой дырой, и тот, кто распоряжается всем этим дерьмом, ты меня ясно слышишь?

— Я вас слышу, босс, — сказал Джером, беря себя в руки.

— Никому ни слова. Я не хочу, чтобы эти козлы перепугались и бросились в бега. Используй только проверенных людей. Я хочу, чтобы их доставили ко мне быстро и по возможности живыми. Кому бы ни пришлось платить. Во что бы мне это ни обошлось.

— А как быть с полицией? — спросил Джером. — Я думаю, надо сказать им, что девушка на фотографии — не Дженни.

Ди-Кинг секунду обдумывал эту мысль.

— Ты прав, но сначала достань мне этих кинодеятелей, а потом поговорим и с полицией.

Глава 47

Прошло несколько дней, но поиски в клубах и барах пока не дали никакого результата. Они целиком обошли Санта-Монику и переключились на бары и клубы на Лонг-Бич, но повсюду получали один и тот же ответ. В остальном расследование тоже стояло на месте. Так же как и для первых убийств серии, еще нужно было установить хотя бы какие-то определенные связи между жертвами. Возможно, что Дженни и Джордж встречались друг с другом на одной из оргий, куда были приглашены оба, но детективам пока так и не удалось с уверенностью установить личность первой жертвы. Никто не мог достоверно подтвердить, что безлицее тело женщины действительно принадлежало Дженни Фарнборо. Карлос пока не нашел ее родственников ни в Айдахо, ни в Юте. Единственное, на чем они могли строить дальнейшее следствие, — это догадки, но капитан Болтер терпеть не мог догадки. Ему нужны были факты.

С каждым днем, который подходил к концу без результата, детективы понимали, что они еще на день ближе к очередному звонку преступника, сообщающему о новой жертве. Терпение у всех уже было на пределе, в том числе и у начальника полиции. Он требовал результатов от капитана Болтера, который, в свою очередь, требовал результатов от своих двух детективов.

Расследование начало постепенно пожирать их. В последние дни Карлос почти не виделся с Анной. Роберт пару раз говорил по телефону с Изабеллой, но у него не хватало времени на романтические встречи. Время работало против них, и они это понимали.

Роберт прибыл в отдел с утра пораньше и опять увидел, что Карлос уже сидит за своим столом.

— Есть кое-какие новости, — сказал Карлос в тот же миг, как Роберт вошел в дверь.

— Порадуй меня, скажи, что кто-то узнал нашего подозреваемого на портрете.

— Ну, новости хоть и хорошие, но не до такой степени, — сказал Карлос чуть менее радостно.

— Ладно, что там?

— Доктор Уинстон только что прислал мне результаты анализа ДНК тех волос, которые нашли в машине Джорджа Слейтера.

— Наконец-то. И что там?

— Из волос ДНК получить не удалось, потому что там не было кожных фолликул.

— Значит, волосы не выпали естественным образом, а были отрезаны.

— Верно.

— Значит, у нас опять ничего нет? — спросил Роберт без интереса.

— Да нет, оказалось, что волосы были обработаны химическими веществами, которые позволили лаборатории установить, откуда они.

— И что?

— Они из Европы.

— Парик? — Роберт широко раскрыл удивленные глаза.

— Откуда ты знаешь, что европейские волосы обязательно из парика?

— Я много читаю.

— Ах да, верно. Вылетело из головы, — цинично сказал Карлос, кивая. — Значит, исключая синтетические парики, в продаже есть три лучшие категории париков, и они называются «настоящие волосы», «человеческие волосы» и «европейские волосы». В производстве париков «настоящими» и «человеческими волосами» называются волосы из Азии, которые обрабатывают, отбеливают, чтобы лишить их природного цвета, и затем перекрашивают в оттенки европейских волос. В этом процессе волосы повреждаются, но зато их достать нетрудно и стоят они недорого.

— Но европейские волосы практически не обрабатываются, — продолжил Роберт. — Это естественные волосы из Восточной Европы. Их не красят, хотя и покрывают высококачественным кондиционером для долговечности. Такие парики ближе всего к натуральным волосам.

— Именно. Но стоят они недешево.

— Могу себе представить. Сколько же они стоят?

— Лучше сядь на стул. Цена начинается от каких-то жалких четырех тысяч долларов за парик.

Роберт присвистнул, садясь.

— Вот-вот. Такие парики делаются на заказ. На это может уйти от одного до двух месяцев, и это значит, что тот, кто заказывает парик, должен оставить для связи адрес или номер телефона. — Карлос с энтузиазмом улыбнулся. — В Лос-Анджелесе должно быть не так уж много мест, где продаются европейские парики.

— Кэтрин?

— Что?

— Ты проверял у Кэтрин Слейтер? Может быть, она носит парики. Многие женщины в наше время носят парики. Она уж точно могла его себе позволить.

— Нет еще, не проверял. — У Карлоса поубавилось энтузиазма. — Я сейчас же позвоню ей, но, если она не носит парика, тебе не кажется, что стоило бы связаться со всеми лос-анджелесскими мастерами, которые продают парики из европейских волос?

Роберт почесал подбородок.

— Да, можно попробовать. Только я думаю, что наш убийца слишком умен для этого.

— Для чего?

— Ты же сказал, что эти парики делаются на заказ?

— Верно.

— Но все равно, если ты войдешь в мастерскую париков, наверняка у них на витрине уже будет выставлено несколько штук. Наш убийца не так глуп, чтобы заказывать парик и оставлять за собой бумажный след. Он просто возьмет то, что у мастера на витрине, заплатит наличными, и все. Помни, наш убийца покупает парики не ради красоты, так что ему пойдет любой. — Роберт встал и подошел к кофеварке. — Есть и еще кое-что.

— Что именно?

— Интернет, — сказал Роберт.

Карлос нахмурился.

— Интернет может одновременно и помочь нам, и помешать, — объяснил Роберт. — Может быть, несколько лет назад нам было бы достаточно проверить мастерские париков, и, если бы повезло, мы бы наткнулись на что-нибудь такое, что привело бы нас к убийце, но сегодня… — Он налил себе чашку кофе. — Сегодня наш убийца может попросту заказать себе парик по Интернету из любой страны, и парик доставили бы ему меньше чем за неделю. Он мог купить его в Японии, в Австралии или в той же Восточной Европе. — Роберт помолчал, так как другая мысль пришла ему в голову. — И потом, есть же еще интернет-аукционы, где убийца мог купить парик у частного лица, и никто никогда не узнает об этом. Наш клиент слишком умен, чтобы оставлять за собой бумажный след.

Карлос не мог не согласиться, что Роберт прав. Любой даже не слишком умный человек в наши дни может купить через Интернет практически все, что угодно, и при этом оставить лишь ничтожный след, проследить который практически невозможно. Дело только в том, чтобы знать, где купить.

— А вдруг нам повезет? Он мог решить, что мы не додумаемся, и заказать парик в магазине, — уверенно сказал Карлос.

— Может быть. Я не отвергаю никаких возможностей. Мы проверим всех мастеров хотя бы на всякий случай.

— Я только хотел хотя бы на шаг подойти к нему до того, как он добавит сюда еще одну фотографию, — сказал Карлос, показывая на доску и привлекая к ней внимание Роберта.

Роберт какое-то время стоял неподвижно, не отрывая взгляда от фотографий.

— Что с тобой? — спросил Карлос через минуту молчания. — На что ты уставился?

Роберт поднял руку, прося Карлоса дать ему секунду.

— У нас здесь кое-чего не хватает, — сказал он наконец.

Карлос повернулся и посмотрел на доску. Все фотографии были на месте. Он был уверен, что ничто не сдвинулось с места.

— Чего не хватает?

— Еще одной жертвы.

Глава 48

— О чем ты говоришь? В каком смысле «нам не хватает жертвы»? Все они тут, семь с прошлых убийств и две из теперешней серии, когда убийца опять взялся за свое. — Карлос отвернулся от фотографий и посмотрел на Роберта.

— У нас есть жертва, которую он не отметил ни двойным распятием на шее, ни телефонным звонком мне. У нас есть жертва, которую он не убивал.

— Жертва, которую он не убивал? Ты что, спятил? Ты говоришь бессмыслицу.

— Никакая это не бессмыслица. Он не убил его, как всех остальных жертв… он сделал так, чтобы его убили.

— Ты сам себя слышишь, сумасшедший? Кого он не убил?

Взгляд Роберта упал на Карлоса.

— Майка Фарлоу.

— Майка Фарлоу? — Карлос ответил ему озадаченным взглядом.

— Настоящий убийца подставил его вместо себя, как Распинателя, забыл? Я даже упомянул об этом в тот раз, по телефону, когда убийца опять позвонил мне после того, как мы нашли женщину без лица, но по какой-то причине это не попало в точку.

— Да, я помню, как ты сказал про это. Я стоял рядом.

— То, что он подставил Майка Фарлоу, делает того еще одной жертвой убийцы.

— Косвенной, — согласился Карлос.

— Без разницы, он все равно жертва убийцы. — Роберт вернулся за стол и стал перекладывать бумаги. — Ладно, что мы знаем о нашем убийце?

— Ничего, — ответил Карлос, усмехнувшись.

— Это неверно. Мы знаем, что он очень методичен, умен, прагматичен и что он выбирает жертв очень, очень внимательно.

— Ладно, — сказал Карлос по-прежнему неуверенно.

— Убийца не выбрал Майка Фарлоу просто так, наугад. Как и остальные жертвы, объект должен был удовлетворять особым критериям. Разница здесь в том, что, помимо этого, объект должен был удовлетворять критериям, соответствующим убийце. Говоря точнее, критериям религиозного серийного убийцы и садиста.

Карлос начал понимать теорию Роберта.

— То есть, если бы ты арестовал кого-то, кто не подошел бы под эти критерии, ты бы не счел его убийцей?

— Точно. Убийца умен, но он также знает, что и мы не совсем дураки. Мы бы не купились на первого попавшегося человека, которого он решил бы нам подставить. Он должен был дать нам правильного человека. Правдоподобного. Такого, на которого мы бы купились. Майк Фарлоу был идеальным вариантом.

Карлос провел обеими руками по волосам, зачесывая их назад и делая хвостик.

— У Майка были приводы в полицию?

— А то. Он постоянно торчал в учреждениях для малолетних… Три осуждения за публичное обнажение. Он обожал раздеваться перед школьниками.

— Педофил? — спросил Карлос, скривив рот.

— С большой буквы «П». Он отсидел двадцать восемь месяцев за то, что домогался двенадцатилетнего мальчика в общественном туалете.

Карлос покачал головой.

— И где можно найти такого человека, как Майк Фарлоу? — продолжал Роберт.

— Может быть, убийца знал его раньше, — предположил Карлос.

— Возможно, но сомнительно. Майк был одиночка, жил один, без жены, без подружки, без детей. Работал уборщиком мусора и проводил большую часть свободного времени в своей грязной квартирке за чтением Библии. У него и жизни-то не было.

— А медицинские данные? Наш убийца мог иметь доступ к медицинским картам. Одно мы знаем — что у него есть медицинские знания, даже доктор Уинстон сказал, что не удивился бы, если бы убийца оказался хирургом.

Роберт кивнул:

— Я сам об этом думал.

— Религиозные культы, церкви? Если Майк куда-то ходил, убийца мог вычислить его там.

— Надо и это проверить.

— Что мы еще знаем о Майке Фарлоу? — спросил Карлос.

— Немного. Не было причин докапываться до подробностей, ведь он же сознался, помнишь?

— Помню, и это заставляет меня в первый раз спросить почему. Какого черта ему надо было сознаваться? Зачем бы он стал сознаваться в таких гнусных преступлениях, если он не совершал их и если он знал, что получит смертный приговор?

— Чтобы покончить с жизнью, — решительно сказал Роберт.

— Что-что?

— Ты наверняка слышал о людях, которым не хватает духу совершить самоубийство, и тогда вместо этого они покупают оружие и начинают размахивать им на улице. Прибывает полиция, приказывает опустить пистолет, человек не подчиняется, и в конце концов полиция вынуждена его застрелить.

— Да, я слышал о таком виде самоубийств.

— Так и есть. Здесь та же теория. Как я сказал, Майк был одиночкой, не имел ни друзей, ни жизни, ни перспектив как-то ее улучшить. По всей видимости, он слышал о Распинателе.

— Все слышали о Распинателе, пресса постаралась.

— Вот именно. Поэтому ты не удивишься, когда узнаешь, что некоторые религиозные фанатики на самом деле считали, что Распинатель делает доброе дело. Убивает грешников.

— И Майк был один из них, — закончил Карлос предложение Роберта.

— Верно. Для этих людей Распинатель был героем, человеком, который делает Божье дело, и вдруг Майк получает возможность превратиться в своего героя.

— Ты имеешь в виду, понести наказание за своего героя.

— Это не имеет значения. Для остального мира имя Майк Фарлоу стало бы синонимом Распинателя. Он бы навсегда оставил свою безвестную жизнь. Его имя упоминали бы в учебниках и изучали бы на курсах по криминологии. Он бы в смерти имел такую славу, которую никогда бы не смог иметь при жизни.

— Но ты сказал, что Майк знал некоторые сведения о жертвах, которые, вероятно, мог знать только убийца… Например, причины для их убийства. Он упоминал о том, что одна из жертв продвигалась по карьерной лестнице через постель. Откуда он мог это узнать?

— Потому что сам убийца сказал ему, — заключил Роберт.

— Что?

— Ты только поразмысли. Представь, ты убийца и хочешь подставить кого-то, чтобы он ответил за то, что ты сделал. Наконец ты находишь подходящего человека. Становишься его другом.

— А это было очень сложно, раз у Майка не было друзей.

— Это верно. В большинстве своем ваши разговоры вращались бы вокруг убийств. Какое превосходное дело вершит убийца, освобождая мир от грешников. Потом ты начинаешь забивать голову Майка слухами. Я слышал, будто одна жертва была заразная проститутка… другая переспала со всеми в компании, чтобы пролезть наверх. — Роберт заговорил другим голосом, как бы от имени убийцы.

— Готовить его к аресту, — вступил Карлос.

Роберт прикусил нижнюю губу и кивнул.

— Но почему не рассказать ему о настоящем знаке Распинателя… на шее жертвы?

— Если бы он дал ему слишком много информации, Майк мог бы начать подозревать.

Карлос ненадолго задумался.

— Ты думаешь, он рассчитывал на то, что Майк признается?

— Может быть, я не уверен.

— Ему нечего было терять, — заключил Карлос, но его как будто что-то беспокоило. — Но почему?

Роберт тревожно взглянул на него:

— Ты слушал, что я говорил? Я же только что объяснил почему.

— Нет, почему он подставил именно Майка?

Роберт замолчал и уставился на свой кофе.

— Я и сам задавал себе этот вопрос. Зачем ему вообще было подставлять кого-то?

— Из мести?

— Только не в настоящей жизни.

— Что?

— Подставлять кого-то из мести — такое случается только в голливудских фильмах. В настоящей жизни человек пойдет на все, доберется до обидчика и продырявит ему башку. Зачем брать на себя такую трудную задачу, планировать подставу? К тому же Майк умер от смертельной инъекции и особенно не страдал. Если наш убийца хотел, чтобы Майк страдал, он бы собственноручно разобрался с ним.

Карлос кивнул, соглашаясь.

— Это верно.

— Так зачем же подставлять кого-то?

— Может быть, он хотел, чтобы полиция прекратила расследование.

— Возможно.

— Возможно, сначала он намеревался совершить только семь убийств. — Карлос отвернулся, чтобы налить себе стакан воды. — После того как убийца достиг поставленной цели, он решил не оставлять расследование открытым и не рисковать, что какой-нибудь сыщик наткнется на улику, которая через несколько лет по ниточке приведет его к преступнику. Подставить кого-нибудь, дело закроют, и он выйдет сухим из воды.

— Значит, теперь убийца передумал и решил совершить еще семь убийств?

Карлос поднял брови.

— Может, и так.

— Меня это не устраивает. У этого убийцы с самого начала был четкий план, и я уверен, что он его придерживается. Когда он закончит то, что собирался сделать, если мы не поймаем его к тому времени, он исчезнет, и мы никогда о нем больше не услышим. — Голос Роберта помрачнел.

— Когда Майка арестовали, у тебя был другой подозреваемый, еще кто-то, кого ты разрабатывал? — Карлос нарушил молчание.

Роберт покачал головой.

— Ты так ни к кому и не подошел?

— Я уже говорил тебе, у нас не было ничего, ни подозреваемых, ни зацепок, — но я понимаю, к чему ты ведешь. Если бы мы подобрались к кому-то, особенно если бы это был убийца, то, подставив Майка, он бы, конечно, сбил нас с верного следа.

— Точно! И положил бы конец расследованию. Зачем продолжать, когда есть подозреваемый с такими неопровержимыми уликами?

— Ну так вот — у нас не было никаких подозреваемых.

— Но убийца об этом не знал. Если только он не располагал какой-то внутренней полицейской информацией.

— Очень немногие имели доступ к этой информации, и все они стопроцентно надежны.

— Ладно, но, может быть, ты докопался до чего-то, что подвело тебя довольно близко к настоящему убийце.

Роберт сжал зубы.

— Мы ни до чего не докопались. Единственное, что у нас было, — это семь жертв и куча злости, — сказал Роберт, глядя в окно, в никуда. — Но мы просмотрим еще раз все файлы… за два месяца до ареста Майка. Давай проверим, что у нас было на то время.

— Есть и еще одна возможность, — сказал Карлос, пролистывая какие-то бумаги на столе.

— Какая?

— Сколько прошло между арестом Майка Фарлоу и первой жертвой из новой серии?

— Около полутора лет.

— Что, если убийца подставил Майка, потому что знал, что какое-то время не сможет продолжать действовать? Например, если он попал в тюрьму по какому-то другому мелкому обвинению.

Роберт откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Проблема в том, что он должен был знать заранее, что не сможет действовать именно в течение этого срока. Чтобы подставить кого-то, нужно время, а как мы уже говорили раньше, сначала он должен был найти подходящего человека. Никого не предупреждают за несколько месяцев, что собираются арестовать… — Роберт уставил на Карлоса указательный палец правой руки.

— Что?

— Операция, — сказал Роберт, складывая брови домиком. — Убийце могла быть назначена какая-то плановая операция. Об этом он бы знал заранее.

— Но убийца не участвовал в деле больше года, что это за операция, которая на такой срок выводит тебя из жизни?

— Это как раз просто. Операция на позвоночнике, на бедре, любая операция, после которой пациенту требуется пройти физиотерапию, чтобы вернуть прежнюю силу и способность двигаться. Нашему убийце нужно много сил, чтобы совершать такие убийства. Он бы не взялся за них, если бы не был физически готов на сто процентов. Хорошо бы просмотреть список больниц и физиотерапевтических клиник.

Карлос уже набивал критерии первого поиска на клавиатуре.

Глава 49

Остаток дня они провели, копаясь в жизни Майка Фарлоу. Его послужной список был длинным, но не насильственным. Его осуждали только за непристойное поведение, а не за сексуальное насилие. «Конечно, он был подонок, — подумал Роберт, — но не агрессивный». Отсиживая в тюрьме последний срок, он проникся религиозной верой и по освобождении стал ходить по улицам и проповедовать Евангелие тем, кто его слушал, и тем, кто не хотел слушать.

В медицинских данных Майка не нашлось ничего необычного. Несколько раз лечился от венерических болезней, переломов после уличного избиения, и на этом все. У него не было истории обращения к психологам, ни вообще чего-то нетипичного. Они пришли к выводу, что убийца не мог выбрать Майка, основываясь на медицинских или полицейских данных. Они решили пройтись по религиозным группам, в которых мог участвовать Майк, но к половине двенадцатого ночи так ничего и не нашли.

Карлос коротко посмотрел на часы, паркуя машину перед своим домом. «Опять за полночь».

В последние две недели Карлос ни разу не сумел прийти домой раньше полуночи. Он знал, что ничего не может с этим поделать. Этого требовала от него работа, и, безусловно, он готов был на это пойти. Но то же нельзя было сказать о его жене Анне.

Он немного посидел в темноте на парковке. Из машины он смотрел на окна своей квартиры на первом этаже. В гостиной еще горел свет. Анна не ложилась.

Карлос велел ей не беспокоиться, предупредил, что они работают над очень сложным делом и ему приходится много работать сверхурочно, но он знал, что все эти слова пролетали мимо ее ушей. Он понимал, что жена предпочла бы видеть его врачом или адвокатом, кем угодно, лишь бы не детективом, расследующим убийства в Лос-Анджелесе.

Карлос медленно прошел мимо припаркованных машин к дому, потом поднялся к своей квартире. Хотя он был уверен, что Анна не спит, он открыл дверь как можно тише. Анна лежала на голубом тканевом диване лицом к телевизору, установленному у восточной стены. На ней была тонкая белая ночная сорочка, волосы закрывали пол-лица. Она лежала с закрытыми глазами, но открыла их, когда Карлос сделал первые шаги по квартире.

— Привет, милая, — сказал он усталым голосом.

Она села, поджав под себя ноги. Муж казался ей каким-то другим. Каждую ночь он возвращался к ней и казался чуть старше, чуть более усталым. Он проработал в отделе меньше месяца, но в глазах Анны эти недели казались годами.

— Ты как? — спросила она тихо.

— Нормально… только устал.

— Есть хочешь? Ты ужинал? Там еда в холодильнике. Тебе надо поесть, — настаивала она.

Карлос не чувствовал голода. На самом деле у него пропал аппетит еще несколько недель назад, как только он вошел в тот деревянный дом, но ему не хотелось отказывать Анне.

— Да, пожалуй, я бы чего-нибудь поел.

Они оба пошли на кухню. Карлос сидел у маленького стола, пока Анна доставала тарелку из холодильника и ставила ее в микроволновую печь.

— Хочешь пива? — спросила она, снова подходя к холодильнику.

— Пожалуй, лучше бы стопку виски.

— Виски плохо с едой. Выпей пива, а если захочешь попозже…

Она передала ему открытую бутылку «Будвайзера» и села напротив. Тишину нарушила только печка, которая звонком объявила о том, что его поздний ужин готов.

Анна приготовила одно из любимых блюд Карлоса — рис с бразильскими бобами, курицей и овощами, но Карлос проглотил только три кусочка, а потом стал ковыряться в тарелке, не поднося вилку ко рту.

— Невкусно?

— Вкусно, милая. Ты же знаешь, я люблю, как ты готовишь. Я просто не так голоден, как мне казалось.

Ни с того ни с сего Анна закрыла лицо руками и расплакалась.

Карлос быстро подошел к ней и встал на колени перед ее стулом.

— Анна, что случилось? — Он попытался отнять руки от ее лица.

Ушло еще несколько секунд, прежде чем она наконец посмотрела на него глазами полными слез и грусти.

— Мне страшно.

— Страшно? Почему? — спросил он озабоченно.

— Потому что твоя новая работа что-то делает с тобой… с нами обоими.

— Что ты имеешь в виду?

— Посмотри на себя. Ты несколько недель не спал как следует. В тех редких случаях, когда ты засыпаешь, ты просыпаешься через несколько минут в холодном поту и чуть не кричишь… Ты не ешь. Ты так похудел, что кажешься больным, и мы… ты больше не смотришь на меня и даже не разговариваешь.

— Прости меня. Ты знаешь, я не могу разговаривать с тобой о тех делах, над которыми мы работаем.

Он попытался обнять ее, но она отстранилась.

— Мне не надо, чтобы ты рассказывал мне подробности твоего расследования, но ты превратился в призрак. Я тебя больше не вижу. Мы больше ничего не делаем вместе. Даже такие мелочи, как поужинать вместе, превратились в роскошь. Ты уходишь на рассвете, приходишь за полночь. Каждый день я смотрю, как ты открываешь дверь с таким видом, будто ты оставил там часть жизни. Мы становимся чужими людьми. Что случится через полгода или год, если это будет продолжаться? — спросила она, вытирая со щек слезы.

Огромное желание защитить ее охватило Карлоса. Ему захотелось обнять ее и успокоить, но правда была в том, что он тоже боялся. Не за себя, но за всех. Где-то ходит убийца, который получает удовольствие, причиняя жертве невыносимую боль. Убийца, который не делает различий между расами, религией, общественным положением и чем угодно другим. Любой мог оказаться следующей жертвой, любой, и Анна в том числе. Он чувствовал себя беспомощным.

— Не плачь, пожалуйста, все будет хорошо, — сказал он, нежно касаясь волос Анны. — Мы добились некоторого успеха в расследовании, и если нам немного повезет, то мы очень скоро закроем дело.

Карлосу самому не верилось, что он это говорит.

— Прости, — сказала она все еще в слезах. — Но ни одно другое дело, над которым ты работал, так не действовало на тебя.

Карлос не знал, что сказать.

— Я боюсь того, что эта работа может сделать с тобой. Я не хочу тебя потерять.

Ее глаза снова наполнились слезами.

— Ты меня не потеряешь. Я люблю тебя. — Он поцеловал ее в щеку и вытер слезы. — Обещаю тебе, все будет хорошо.

Анна хотела верить ему, но не видела убежденности в его взгляде.

— Давай ляжем спать, — сказал он, помогая ей подняться.

Они оба медленно встали. Она обняла его, и они поцеловались.

— Я пойду выключу свет в гостиной, — сказала она.

— Ладно, а я поставлю тарелки в посудомойку.

Карлос выбросил остатки еды и наскоро сполоснул тарелку под краном.

— Господи! — Крик Анны донесся из гостиной.

Карлос оставил тарелку на посудомоечной машине и бросился к ней из кухни.

— Что случилось? — сказал он, подходя к Анне, стоявшей у окна.

— Там кто-то смотрел на меня.

— Что? Где? — спросил Карлос, выглядывая в окно на пустую улицу и парковку.

— Вон там, между машинами, — показала она на два автомобиля, припаркованные вниз по улице.

Карлос снова выглянул в окно.

— Я никого не вижу, к тому же там совсем темно, ты уверена, что кого-то видела?

— Да. Я видела, что кто-то смотрит прямо на меня.

— Точно?

— Да. Он смотрел вверх, на меня.

— Он? Это был мужчина?

— Не знаю. Мне кажется, что мужчина.

— Может, это был кот или собака.

— Это был не кот, Карлос. Кто-то смотрел прямо в наши окна. — Голос Анны стал еще более беспокойным.

— В наши окна? Может быть, этот человек просто смотрел на дом.

— Он смотрел прямо на меня, я знаю, я чувствовала, он меня напугал.

— Может быть, это кто-то из соседских ребят. Знаешь, они вечно торчат на улице по вечерам.

— Соседские дети не доводят меня до такого состояния. — На ее глазах снова показались слезы.

— Ладно, хочешь, я спущусь и посмотрю, что там?

— Нет… пожалуйста, останься со мной.

Карлос обнял ее и почувствовал, как ее тело дрожит, прижатое к нему.

— Я здесь, милая. Ты просто устала, расстроилась. Я уверен, нет ничего страшного. Пойдем спать.

С парковки скрытый в тенях незнакомец наблюдал со злобной улыбкой, как они обнялись и отошли от окна.

Глава 50

Они разделили задачи. Карлос должен был просмотреть первоначальные данные, собранные еще Робертом и Скоттом. Также ему поручалось проверить все мастерские париков и физиотерапевтические клиники.

Роберт взял на себя проверку больниц. Он подумал, не связаться ли с ними и не запросить ли список пациентов, которым произвели операции в пределах двух месяцев после ареста Майка Фарлоу. Операции, которые требовали долгого восстановительного периода, особенно физиотерапии. По опыту он знал, что, если он составит официальный запрос, не важно, насколько срочный, ответ на него все равно займет несколько недель. Чтобы ускорить процесс, он решил лично проверить все больницы в деловом районе Лос-Анджелеса и составить запрос на все остальные.

Задача была трудоемкой и медленной. Сначала им нужно было сузить поиск до того, какая операция потребовала бы такого длительного реабилитационного периода, а затем вернуться почти на полтора года назад и поднять архивы.

Роберт без удивления обнаружил, что архивирование записей в больницах находилось на уровне, который граничил с гротеском. Часть документов хранилась в коробках в каких-то тесных, захламленных архивных комнатах. Часть в разрозненных электронных таблицах, другая часть в базах данных, и очень немногие знали, как к ним подступиться. «Практически как у нас в отделе», — подумал Роберт.

В то утро он занимался этим с половины девятого. В полдень температура дошла до тридцати семи градусов, и плохо проветриваемые комнаты превратили задачу Роберта в настоящее наказание. К концу того дня его рубашка насквозь вымокла от пота, а он сумел проверить только три больницы.

— Ты что, в бассейн упал? — спросил Карлос, хмуро глядя на мокрую рубашку Роберта, когда тот вернулся в офис.

— А ты попробуй несколько часов просидеть в запертой, загроможденной, жалкой комнатушке в подвале больницы — посмотрим, как тебе это понравится, — парировал Роберт.

— Если бы ты снял куртку, пожалуй, тебе стало бы полегче. Но вообще, как подвигаются дела?

Роберт помахал перед Карлосом коричневым конвертом:

— Список пациентов из трех больниц. Не много, но хотя бы какое-то начало.

— А это что? — Карлос показал на коробку, которую Роберт держал под мышкой.

— А, это просто пара ботинок, — сказал он как ни в чем не бывало.

— Да ты модник, а?

— Да уж. Увидел их в витрине магазина недалеко от больницы. Они закрываются через неделю, так что все со скидкой. Я прилично сэкономил.

— Правда? Можно посмотреть? — спросил Карлос с любопытством.

— Смотри. — Роберт передал ему коробку.

— Слушай, классные, — сказал Карлос, вытащив из коробки пару черных кожаных туфель и рассмотрев их со всех сторон. — Бог свидетель, давно тебе пора было их купить, — сказал он, смотря на старые туфли Роберта.

— Правда, придется разносить. Кожа довольно жесткая.

— Сколько нам приходится ходить в последнее время? Разносятся как миленькие! — Карлос положил их в коробку и передал Роберту.

— Короче, как прошел день? — Роберт снова вернул разговор к расследованию.

— Я связался с Кэтрин Слейтер. Она не носит парика.

— Отлично. Может, повезло с магазинами?

Карлос скривил рот и нахмурился, качая головой.

— Если мы хотим получить список клиентов, которые заказывали европейские волосы в Лос-Анджелесе, нам нужен ордер.

— Ордер?

— Никто не хочет раскрывать списки клиентов. Предлог все время один и тот же… тайна частной жизни. Их клиентам не понравится, если раструбят по всему миру, что они носят парик.

— По всему миру? Мы расследуем убийство, а не поставляем сведения в желтые газеты. Мы не собираемся продавать их информацию, — отрезал Роберт.

— Не важно. Если не будет ордера, не будет и списка клиентов.

Роберт положил конверты на стол, повесил куртку на спинку стула и подошел к одному из вентиляторов.

— Просто не верится, что это за люди? Мы пытаемся им же помочь, поймать убийцу-изувера, следующей жертвой которого может стать кто-то из их семьи или они сами, но что мы видим от них вместо сотрудничества? Враждебность и нежелание иметь дело с полицией. Как будто преступники — это мы. Стоит только сказать, что ты из полиции, как они делают такой вид, будто ты их в живот ударил. Захлопывают двери перед самым носом, запираются на замки, — сказал Роберт, возвращаясь к столу. — Я поговорю с капитаном Болтером. Мы добьемся этого чертова ордера и списка, сразу же, как только… — Роберту показалось, что у Карлоса на лице написано сомнение. — Что-то тебя беспокоит.

— Меня беспокоят волосы, которые нашли в машине Джорджа Слейтера.

— Давай выкладывай, — велел ему Роберт.

— Мы же больше ничего не нашли в машине, так? Ни отпечатков пальцев, ни волокон, только прядь волос из парика?

— И ты думаешь, что это не похоже на нашего клиента? — заключил Роберт. — Убийца дочиста вылизывает всю машину, как делал на всех местах преступлений, но оставляет волосы?

— Он же никогда раньше не делал оплошностей, почему же он облажался сейчас?

— Может, и не облажался.

Карлос неуверенно уставился на Роберта.

— Что ты хочешь сказать? Что теперь он хочет, чтобы его поймали?

— Совсем нет. Возможно, он просто затеял игру, как всегда.

Уверенности у Карлоса не прибавилось.

— Он знает, что мы никак не можем пропустить такую улику. Он знает, что мы пойдем по этой ниточке и будем проверять все магазины париков в Лос-Анджелесе, тратить на это время и силы.

— Значит, по-твоему, он мог оставить волосы нарочно?

Роберт кивнул:

— Чтобы задержать нас. Выиграть время для себя и спланировать новое убийство. Он подходит ближе к последнему действию, — тихо сказал он.

— Что ты называешь «последним действием»?

— Эти убийства имеют для него какой-то смысл, — объяснил Роберт. — Как я говорил раньше, убийца наверняка действует по плану, и что-то говорит мне, что его план близится к завершению.

— И ты считаешь, что если мы не поймаем его раньше, чем он выполнит свой сумасшедший план, то мы уже никогда его не поймаем. Он просто исчезнет.

Роберт медленно кивнул.

— Так давай ловить его, — сказал Карлос, показывая на коричневые конверты, которые Роберт принес из больниц.

Роберт улыбнулся.

— Первым делом надо исключить из списка пациентов всех, кто моложе двадцати и старше пятидесяти. После этого попробуем получить фотографии оставшихся. Может, что-нибудь и нароем.

— Конечно, давай мне один список.

— А что насчет старых данных, просмотрел, нашел что-нибудь? — спросил Роберт.

— Ты был прав. На тот момент у вас не было ничего особенного. Ни улик, ни подозреваемых… Он подставил Майка Фарлоу не для того, чтобы сбить вас с пути. Сбить вас с пути больше, чем вы сбились сами, было невозможно.

Роберт не заметил сарказма, так как уже печатал что-то на компьютере, проверяя имена в списке пациентов на криминальные данные.

— А что с религиозными культами? — спросил он, пока дожидался результата.

Карлос откинулся назад на стуле и потер виски.

— По сектам ничего. Кажется, он никуда не ходил, в том числе и в церковь.

— Тайный библиоман?

— Ага, — кивнул Карлос.

Их разговор прервался, когда факс Карлоса подал сигнал. Карлос подтянулся к столу и подождал, когда выйдет распечатка.

— Voce ta de sacanagem![20] — вдруг сказал он через полминуты, прочитав полученный факс.

Роберт не понимал португальского, но догадался: что бы ни означили эти слова, они не значили ничего хорошего.

Глава 51

Роберт глядел на напарника и ждал. Карлос не отрывал глаз от факса и все бубнил что-то по-португальски.

— Да что случилось? — нетерпеливо воскликнул Роберт.

Карлос протянул руку и показал черно-белую фотографию женщины. У Роберта ушло несколько секунд, чтобы понять, на что он смотрит.

— Это Дженни Фарнборо?

Карлос покачал головой:

— Нет, это Вики Бейкер.

— Кто?

— Виктория Бейкер, возраст двадцать четыре, работает менеджером в фитнес-клубе, который называется «Фитнес днем и ночью» на бульваре Санта-Моника, — читал Карлос информацию под фотографией.

— Я его знаю, — сказал Роберт.

— Видимо, шестого июня она должна была уехать в Канаду на пять дней.

— И уехала?

— Не говорится.

— Кто нам это прислал?

— Логан из отдела по розыску пропавших. Ты не забыл, что у нас по-прежнему значится, чтобы нам присылали данные по всем, кто похож на компьютерный портрет от доктора Уинстона?

Роберт кивнул.

Поскольку личность первой жертвы не была достоверно установлена, соблюдались все обычные правила для неопознанных трупов, в том числе постоянно проверялись новые данные по базе пропавших без вести лиц.

— Когда заявили об ее исчезновении?

Карлос посмотрел вторую страницу.

— Два дня назад.

— Кто?

Еще один взгляд на распечатку.

— Джо Боумен, старший менеджер клуба.

Роберт взял распечатку у Карлоса и минуту изучал ее. Сходство было, но опять же симпатичные высокие блондинки практически растут в Лос-Анджелесе на деревьях. Роберт понимал, что легко можно было увидеть сходство и Вики Бейкер, и Дженни Фарнборо с компьютерной картинкой. Стремясь как можно скорее установить личность первой жертвы, они просто решили, что она Дженни Фарнборо.

— Когда Дженни пропала из «Авангарда»? — спросил Роберт.

Карлос пролистал несколько листков бумаги, которые достал из верхнего ящика стола.

— Первого июня. Вики пропала на пять дней позже.

— Эта девушка могла пропасть и не шестого числа. Она могла улететь в Канаду и пропасть там или когда вернулась, мы пока не знаем. Давай позвоним в клуб и проверимте дежурит ли там этот Джо Боумен. А если дежурит, надо ехать. Начальник таможни в аэропорту — мой старый приятель. Я попрошу его проверить, садилась ли она в самолет шестого числа.

Карлос быстро вернулся к компьютеру и через несколько щелчков мышью получил информацию по фитнес-клубу. Он набрал телефон и откинулся на спинку стула, нетерпеливо ожидая, пока на том конце кто-нибудь снимет трубку. Карлос услышал три гудка, после чего ему ответили. Разговор ограничился пятью короткими фразами.

— Сегодня он работает до половины двенадцатого, — сказал Карлос, кладя трубку на рычаг.

— Поехали, ты поведешь. Дай только сначала позвонить Тревору.

Тревор Гризбек был главой таможенно-иммиграционной службы лос-анджелесского международного аэропорта LAX. Роберт знал, что без ордера он никак не сможет получить информацию по пассажирам, а на ордер у него не было времени. Пора было вспомнить, что он когда-то оказал Тревору несколько услуг.

Солнце уже село, но жара, казалось, не спадала. В тот самый момент, когда они подъезжали к фитнес-клубу в Санта-Монике, Тревор перезвонил Роберту.

— Ну, что ты мне скажешь, Тревор?

— В общем, как ты знаешь, у меня нет доступа к данным авиакомпаний, но зато есть доступ к иммиграционным данным. Для верности я проверил все с первого по двенадцатое июня. Виктория Бейкер никогда не проходила паспортный контроль.

— Она не садилась в самолет.

— Похоже что так.

— Спасибо, друг.

— Ерунда. Свои люди — сочтемся.

Роберт со значком в руке протиснулся сквозь небольшую толпу при входе в зал, чтобы добраться до стойки администратора.

— Менеджер Джо Боумен здесь? — спросил он еще до того, как два администратора успели посмотреть на его значок.

— Да. — Ответ прозвучал немного робко.

— Нам надо с ним поговорить, — требовательно сказал он.

Оба детектива смотрели, как блондинка-администратор быстро снимает трубку телефона и набирает прямой номер менеджера. Последовал быстрый приглушенный разговор.

— Триш, ты не можешь побыть здесь одна пять минут? — спросила блондинка, кладя трубку и поворачиваясь к другой девушке, невысокой и рыжеволосой, с веснушками и глазами цвета океана.

— Да, справлюсь, — ответила Триш с легким техасским акцентом.

Белокурая секретарша нажала кнопку за стойкой, и на одном из турникетов загорелся зеленый свет.

— Прошу вас, господа. Идите за мной, пожалуйста.

Офис менеджера находился в дальнем конце основного этажа клуба. Администратор постучала три раза, и, когда дверь отворилась, их встретил поразительной внешности мужчина примерно на пять сантиметров выше Роберта и по меньшей мере на десять килограммов тяжелее, весь — сплошные мускулы. На нем была черная обтягивающая футболка, которая казалась на два размера меньше, чем нужно, а короткая стрижка делала его похожим на армейского сержанта. Он представился как Джо Боумен.

— Я так полагаю, вы по поводу Вики, — сказал он, провожая обоих детективов в кабинет.

— Правильно полагаете, — сказал Роберт, когда они сели в два кожаных кресла лицом к симпатичному черно-белому столу, за который сел Джо.

Роберт несколько мгновений изучал мужчину за столом.

— Вы кажетесь мне знакомым, мы не встречались раньше? — спросил он, прищурившись и роясь в памяти.

Джо мгновение смотрел на Роберта.

— Едва ли, во всяком случае, я не помню.

Через несколько секунд Роберт бросил ломать голову, пожав плечами.

— Это вы сообщили об исчезновении Виктории Бейкер, не так ли? — спросил он.

— Да.

— Почему?

Джо с неуверенной улыбкой поднял глаза от рук.

— Потому что она пропала. — Он произнес каждое слово медленнее обычного.

«Тоже еще умник нашелся», — подумал Роберт.

— Я имел в виду, почему именно вы? Вы ее муж, друг, любовник?

Джо перевел взгляд на девушку-администратора, которая еще стояла у двери.

— Спасибо, Кэри. Дальше я сам справляюсь.

Она молча вышла из комнаты и закрыла дверь за собой.

Джо снова обратился к детективам:

— Я ей не муж, не друг и не любовник. Я женат. — Он мотнул головой в сторону стоявшей на столе фотографии, где была изображена женщина с короткими черными волосами и заразительной улыбкой.

Роберт кивком показал, что видит фотографию, но печаль в глазах выдала Джо. Роберт уже понял, что тот был неравнодушен к Виктории Бейкер.

— Она должна была вернуться на работу двенадцатого числа, но так и не появилась. Это совсем на нее не похоже. Она ответственный человек, очень профессиональный, никогда не берет больничных или отгулов, всегда приходит вовремя.

— Но почему вы, а не ее родственники, муж или друг?

— Вики не замужем, и в настоящее время у нее нет отношений. Ее семья в Канаде. Она летела туда повидать их. Она живет одна в съемной квартире в нескольких милях отсюда.

— Ее семья связалась с вами? — спросил Роберт. — Если они ждали ее и она не появилась, разве они не стали бы беспокоиться?

Джо нервно посмотрел на Роберта.

— Они не знали, что она собирается прилететь. Она хотела сделать им сюрприз, понимаете? Что вы имеете в виду, когда говорите, что она не появилась?

— Мы проверили авиалинию, она не садилась в самолет.

— Боже мой! — сказал Джо, проводя руками по волосам. — Так все это время она неизвестно где?

— Вы сказали, что она должна была вернуться двенадцатого числа этого месяца, однако вы сообщили о ней всего два дня назад — семнадцатого. Почему вы ждали пять дней?

— Я сам вернулся из Европы семнадцатого числа. Я участвовал в соревнованиях по бодибилдингу.

— Когда вы улетели в Европу? — спросил Карлос.

— В конце прошлого месяца… двадцать девятого. — Он посмотрел на свои трясущиеся руки. — Я должен был позвонить ей, когда был в Европе, мы говорили в тот день, когда она должна была улетать в Канаду, — пробормотал он печально.

— Зачем вы должны были ей позвонить? Она же просто ваш работник? — подтолкнул его Роберт.

Джо выглядел растерянным. Он попытался слабо улыбнуться Роберту, но не смог.

Роберт подвинул стул ближе к столу и наклонился вперед, поставив на него оба локтя.

— Бросьте, Джо, пора сказать честно, она ведь была для вас не просто работником, не так ли?

Молчание.

— Послушайте, мистер Боумен, мы не полиция нравов. Мы пришли не затем, чтоб задавать вопросы о ваших отношениях с женой. — Он показал на фотографию в рамке на столе. — Но Виктория Бейкер могла попасть в беду, и мы хотим лишь помочь ей, но для этого нам нужно ваше содействие. Что бы вы нам ни сказали, это останется между нами. Если она что-то для вас значит, пожалуйста, помогите нам. — Роберт улыбнулся, подбадривая его.

Джо колебался мгновение, глядя на фотографию жены.

— Да, у нас роман, — сдался он наконец.

Роберт не сводил глаз с Джо, ожидая, пока он продолжит.

— Мы подумываем о том, чтобы поселиться вместе.

Глаза Карлоса удивленно расширились.

— А как же ваш брак? — спросил он.

Джо протер глаза правой рукой, не торопясь отвечать.

— Мой брак изжил себя несколько лет назад. — Его взгляд снова упал на фотографию на столе. — Любовь прошла… мы больше не разговариваем… Мы как будто стали совершенно чужими людьми. Год назад мы пробовали все исправить, но исправлять уже нечего. — Он говорил твердо, но с ноткой печали.

— Когда вы с Вики начали встречаться?

— Около восьми месяцев назад. В ней есть что-то такое, это заразительное ощущение счастья… она снова сделала меня счастливым. Так что пару месяцев назад я решил, что попрошу жену о разводе и сделаю то, отчего стану счастливым, то есть буду вместе с Вики.

— А Вики знала? Вы рассказали ей о ваших планах?

— Да, поэтому она и собралась в Канаду.

Роберт озадаченно взглянул на него.

— Она хотела рассказать родителям, что думает поселиться вместе со мной, хотела получить их благословение.

Роберт по-прежнему не понимал.

— Она из очень традиционной семьи, — объяснил Джо. — Она хотела, чтобы ее родные меня приняли.

— Приняли мысль о том, что их дочь поселится с женатым мужчиной? — заинтересованно спросил Карлос.

— Нет. — Роберт ответил первым. — Приняли мысль о том, что их дочь поселится с афроамериканцем, — заключил он.

— С чернокожим, — поправил его Джо. — Мы предпочитаем, чтобы нас называли чернокожими. Это ведь чистая правда, и в этом слове нет ничего оскорбительного. Политкорректность — полная чепуха, но вообще вы правы. Можно сказать, что ее семья не одобрила бы наших отношений.

— И вы не связывались с ней, пока находились в Европе?

— Нет… хотя надо было. — Он смолк.

— Почему же нет?

— Она так сама хотела. Сказала, что ей нужно время, чтобы донести до них эту мысль. Я знал, что она должна вернуться двенадцатого, так что именно тогда и попытался дозвониться до нее из Европы, но безуспешно. Оттуда, где находился, я ничего не мог сделать. Я вернулся, не смог ее найти, запаниковал и поэтому позвонил в полицию.

— Вы сказали, что она живет всего в нескольких милях отсюда? — спросил Роберт.

— Да, на Норт-Крофт-авеню.

— У вас есть ключи от ее квартиры?

— У меня нет ключей. — Джо был не в силах встретиться глазами с Робертом. — Но меня уже спрашивали об этом другие полицейские.

— Из отдела пропавших лиц?

— Да.

— Мы не оттуда. Мы расследуем убийства.

На лице Джо мелькнуло удивление и страх.

— Убийства?

Роберт не потрудился объяснить. Он достал копию рисунка, который составили со слов Изабеллы, и еще двадцать разных вариаций и положил их на стол перед Джо.

— Вы когда-нибудь видели этого человека?

Джо взял рисунки дрожащими руками и внимательно рассмотрел их.

— Нет, едва ли. А какое это имеет отношение к тому, что пропала Вики? Почему ко мне в кабинет пришли детективы из отдела убийств?

— Возможно, есть связь с другим расследованием, которое мы ведем, — пояснил Карлос.

— Вы считаете, что ее могли убить? — Его голос захрипел от ужаса.

— Мы пока не знаем.

— Боже мой! Кому надо убивать Вики? Она самый милый человек на свете.

— Давайте не будем делать поспешных выводов, мистер Боумен, — попытался успокоить его Роберт. — Насчет этого человека, вы уверены, что никогда не видели его у себя в зале? — Он еще раз показал на рисунки.

— Если он бывал у нас в зале, то спрашивать надо администраторов.

— Не беспокойтесь, спросим. Еще нам нужен адрес Вики.

Джо молча написал ее адрес и передал его Роберту.

— Вы с ней увлекались клубами, вечеринками, ну, знаете, тусовками, в таком роде? — продолжал Роберт.

Джо растерянно посмотрел на Роберта.

— Нет, совсем нет. Из-за моего семейного положения мы не могли особенно рекламировать наши отношения.

Роберт кивнул.

— А сама она любила бывать в таких местах в одиночку или с друзьями?

— Если и любила, мне об этом не известно, — колеблясь, ответил Джо.

— Вы не знаете, она не принимала участия в нетрадиционных вечеринках? — спросил Карлос.

Джо и Роберт посмотрели на Карлоса одинаково озадаченным взглядом. Ни один из них не понял, что именно он подразумевал под нетрадиционными вечеринками.

— Я не уверен, что понял ваш вопрос, — ответил Джо.

Роберта не меньше Джо интересовало объяснение.

Карлос счел, что проще всего будет сказать все напрямик.

— Она не увлеклась оргиями, садомазохизмом, фетишами… такого рода вещами?

— Что это за вопрос? — спросил Джо, широко раскрыв глаза.

— Это вопрос, который имеет отношение к расследованию.

— Вы спрашиваете меня, была ли Вики извращенкой? — сказал Джо оскорбленным тоном.

— Нет, только известно ли вам, не интересовалась ли она подобными вещами?

— Нет, не интересовалась.

Тут решил вступить Роберт.

— Каково ее материальное положение? Я имею в виду, у нее хорошая зарплата?

Джо посмотрел на Роберта с выражением, которое говорило: «А это какое имеет отношение?»

— Она может позволить себе дорогие вещи? — осведомился Роберт.

— Какие именно? Наркотики? — Джо посмотрел на него с еще более озадаченным видом.

— Нет. Косметику — кремы, лосьоны, ну, знаете, женские штучки.

— Она, конечно, не богата, по крайней мере по лос-анджелесским стандартам, но я бы сказал, что зарабатывает она достаточно. И вообще, что касается косметики, она тратит целое состояние. Я видел, как она заплатила больше трехсот долларов за антивозрастной ночной крем, а баночка была размером с пачку жвачки.

Роберт удивленно состроил брови домиком.

— И это не все, — продолжил Джо. — Четыреста за крем для век из Швейцарии, полторы сотни за флакон лака для ногтей, не считая того, что она тратит на маникюр, педикюр, салоны красоты и СПА-процедуры. Она скорее будет голодать, чем обходиться без своих кремов и лосьонов. Вики очень тщеславна. Может быть, даже слишком.

— У Вики есть ящик, где она держит свои вещи? — спросил Роберт.

— Да. У всех работников есть свой шкафчик.

— Отлично. Можем мы посмотреть ее шкаф?

— На нем электронный замок, и нужно ввести код из четырех цифр. Только она знает свой код.

— Да, но я уверен, что есть общий код, — сказал Карлос.

Джо скривил рот, думая, правильно ли он поступает.

— Разве вам не нужен ордер на обыск ее вещей?

— Мы пытаемся найти ее, а не посадить в тюрьму. На получение ордера уйдет не меньше суток, и мы потеряем драгоценное время, — возразил Роберт.

— Он в женской раздевалке.

— Нам нужно только пять минут, скажите только тем, кто там находится, чтобы они прикрылись, — сказал Карлос.

Последовало короткое молчание.

— Мы теряем время, — дожимал Роберт.

— Ладно, — наконец сдался Джо. — Дайте мне пять минут. Я попрошу одну из наших работниц сделать объявление.

Роберт внимательно смотрел на Джо, пока тот быстро говорил по телефону с администраторами.

— Вы уверены, что мы никогда раньше не встречались? У вас действительно очень знакомое лицо, — спросил Роберт, как только Джо положил трубку.

— Я появлялся в нескольких журналах по бодибилдингу. Я профессиональный участник соревнований. Вы и сами в хорошей форме. Вы никогда не покупали журналов по фитнесу? — ответил он.

Роберт щелкнул пальцами.

— Да, пару раз. Видимо, там-то я вас и видел.

Джо без энтузиазма улыбнулся Роберту.

Через десять минут они уже стояли в женской раздевалке перед шкафчиком номер 365. Джо набрал шестизначный код, который действовал поверх личного кода Вики. Огонек на механизме замка сменился с красного на зеленый, и дверь раскрылась. Карлос принес из машины резиновые перчатки, и Роберт просмотрел ее вещи.

Вещей было немного. Пара кроссовок, две пары носков, тренировочные шорты, женский топ и пара перчаток без пальцев для поднятия тяжестей. На верхней полке он нашел то, что ему было нужно. Флакон с дезодорантом и щетку для волос. Он взял обе вещи и положил их в разные пластиковые пакеты.

Джо молча смотрел, думая, почему они берут только две вещи, а все остальное оставляют.

Глава 52

В восемь часов того же вечера доктор Уинстон уже готовился закончить работу и идти домой, когда раздался телефонный звонок от Роберта. Флакон с дезодорантом и расческу нужно было проверить на отпечатки пальцев и ДНК.

Роберт знал, что результаты анализа ДНК придут только через пять дней, может быть, три дня, если составить срочный запрос, но отпечатки пальцев можно было проверить сегодня же. Доктор Уинстон сказал, что дождется их.

Роберт был рад, что им не пришлось спускаться в подвал, где хранились тела жертв. В экспертно-криминалистическом отделе ему всегда становилось не по себе, но от комнаты в подвале его вообще бросало в дрожь. Криминалистическая лаборатория находилась на первом этаже, и доктор Уинстон попросил Рикардо Пиньейро, одного из экспертов, задержаться и помочь ему проверить отпечатки. Роберт передал Рикардо дезодорант и смотрел, как тот применяет порошок для снятия отпечатков, сделанный из диоксида титана. Высокий отражательный индекс порошка на гладкой металлической поверхности немедленно показал несколько невидимых глазу отпечатков.

Рикардо смахнул лишний порошок с флакона и перевел отпечатки на несколько квадратов чистого целлофана.

— На первый взгляд я бы сказал, что у нас тут три набора отпечатков. — Рикардо редко ошибался.

Он взял целлофановые квадратики, положил их под ближайший микроскоп и продолжил анализировать.

— Да, три разных набора, но один преобладает, — сказал он, с минуту поглядев в микроскоп.

— Давайте тогда его и проверим, — сказал доктор Уинстон. — Можете передать их на компьютер?

— Конечно, — сказал Рикардо, забрал слайд и перенес его на один из видеомикроскопов, которые были постоянно подключены к лабораторному компьютеру.

Он сфотографировал каждый отпечаток, и каждый раз программа анализа фотографий выдавала на экран компьютера увеличенное изображение.

— Вы хотите, чтобы я проверил отпечатки по базе данных полиции? — спросил Рикардо.

— Нет, сравните с этими.

Доктор Уинстон передал ему флеш-карту с цифровой фотографией отпечатков первой жертвы.

Рикардо загрузил фотографию в жесткий диск компьютера, и через несколько щелчков обе картинки встали бок о бок в окне программы. Он нажал кнопку «Сравнить».

На обоих снимках с отпечатками появились несколько красных отметок, обозначивших точки сравнения. Меньше чем через пять секунд программа выдала внизу экрана слово «совпадение».

— Да, это один и тот же человек, — подтвердил Рикардо.

— Можно считать результат официальным. Наконец у нас есть совпадение по первой жертве, — сказал доктор Уинстон. — Кто она?

— Ее звали Виктория Бейкер. Канадка… прожила в Лос-Анджелесе четыре года, — ответил Карлос.

Роберт не сводил глаз с фотографий отпечатков пальцев на компьютере.

— На всякий случай прогоним два остальных набора отпечатков через полицейскую базу данных, — наконец сказал он.

Очевидно, что-то не давало ему покоя.

Только когда они вернулись к машине Карлоса, он снова заговорил:

— Мы опять оказались на нуле, я имею в виду связи между жертвами. Это подрывает всю нашу теорию насчет оргий. Скорее всего, Джордж Слейтер никогда не слышал о Виктории Бейкер.

Карлос провел обеими руками по лицу и потер глаза.

— Я знаю.

— Надо выяснить, откуда ее похитили. Возможно, у нее в квартире найдутся какие-то улики, но ордер мы получим только завтра.

Карлос согласился.

— Еще придется связаться с ее канадскими родственниками и сообщить им.

Роберт медленно кивнул. Эта последняя задача была особенно тяжелой.

— Сегодня же сделаю, — сказал Роберт.

Когда Карлос припарковал машину у здания ОТП, Роберт подумал: неужели у него такой же усталый и разбитый вид, как у напарника?

— Я поговорю с капитаном Болтером насчет ордера, и, надеюсь, с утра он у нас будет, — сказал Роберт. — Встретимся здесь в десять тридцать, а сначала я попробую получить еще один список пациентов из больницы.

Карлос положил голову на подголовник и глубоко вздохнул.

— Иди домой, малец, — сказал Роберт, украдкой поглядев на часы. — Еще нет и девяти. Проведи вечер с женой. Вам обоим это нужно. Сегодня нам все равно нечего делать.

— А список пациентов? Нам же надо просмотреть фотографии.

— Я сам займусь. У нас всего три списка. На них уйдет не больше часа.

Карлос подумал о том, что случилось накануне ночью с Анной. Ему бы не помешало хотя бы раз в неделю приходить домой еще до того, как она ляжет спать. Они с напарником несколько недель работали, не глядя на часы. Короткий перерыв придется кстати.

— Да, Анна будет рада, если я приду домой пораньше.

— Правильно, — согласился Роберт. — Купи ей цветов по дороге домой. Не какой-нибудь дешевый букет, а что-нибудь красивое. Имей в виду, когда ты покупаешь кому-то подарок, ты показываешь внимание к личности этого человека, так что купи ей что-нибудь такое, что она действительно любит, — сказал он, ободряюще улыбнувшись.

Глава 53

Карлос последовал совету Роберта и остановился у «Марки», небольшого круглосуточного магазина на бульваре Норт-Рампант. Там продавалось почти все, от цветов до выпивки; кроме того, у них были неплохие бутерброды с фрикадельками и свежезаваренный кофе. Карлос останавливался там уйму раз, еще когда был обычным детективом лос-анджелесской полиции. Для этого ему пришлось сделать небольшой крюк по дороге домой, но он был уверен, что Анна оценит его труды.

Высокая, очень привлекательная блондинка за прилавком поздоровалась с Карлосом, широко улыбнувшись открывая зубы идеальной формы. Карлос улыбнулся в ответ и провел рукой по волосам в попытке выглядеть презентабельнее.

Кроме цветов, Карлос решил взять бутылку хорошего красного вина. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как они с Анной вместе пили вино, а она любила время от времени распить бутылочку «Риохи». Стойка с цветами стояла справа от входа в магазин, но Карлос пока не обращал на них внимания.

— Простите, где у вас можно посмотреть вино?

— Сзади, — ответила блондинка, вновь улыбнувшись.

Их выбор был не особенно впечатляющим, но и Карлос не относился к тонким знатокам. Он выбрал бутылку по цене. «Чем вино дороже, тем оно должно быть лучше на вкус», — подумал он. Детектив вернулся туда, где стояли цветы, и выбрал красиво составленный букет из красных роз.

— Наверно, это будет все, — сказал он, выкладывая покупки на прилавок.

— Сорок девяносто пять, будьте добры!

Карлос передал ей три двадцатки.

— Ей очень повезло, — сказала блондинка, передавая ему сдачу.

— Что, простите?

— Этой даме, для которой цветы… ей очень повезло. — Она еще раз улыбнулась, и Карлос заметил, какая она молодая и хорошенькая.

— А! Спасибо. — Он покраснел.

— Вы живете недалеко?

— Мм… нет, мне просто нужно было кое-что купить, а ваш магазин по дороге домой, — соврал он.

— А… жалко. Но, может быть, вы еще как-нибудь заглянете к нам?

У Карлоса не нашлось другого ответа, кроме робкой улыбки.

Выйдя из магазина и направляясь к своей машине, Карлос просто не мог поверить, что продавщица клеилась к нему. Этого не случалось уже очень давно.

Кроме новенького фургона «шевроле», других машин на парковке не было. Карлос открыл пассажирскую дверь и осторожно положил розы на сиденье. Его мысли вернулись к событиям дня. «Вики Бейкер жертва нашего убийцы. Дженни Фарнборо, вероятно, просто пропала», — подумал он.

Вдруг Карлос вспомнил, что они до сих пор не сняли слежку за Ди-Кингом. В последние несколько часов события развивались так быстро, что он совершенно забыл об этом. Нужно будет снять наблюдение, так как в нем теперь не было необходимости. Он взял сотовый телефон и стал искать нужный номер. Карлос был так поглощен своими мыслями, что не обратил внимания на чье-то присутствие позади него. Слишком поздно он заметил отражение темной фигуры на фоне блестящей машины. Прежде чем Карлос успел повернуться и посмотреть в лицо нападающему, он почувствовал острый укол в шею с правой стороны.

Средство подействовало почти сразу. В глазах у Карлоса все поплыло, он почувствовал, как подгибаются его колени. Он уронил телефон и услышал, как тот разбился о землю. Он хотел было схватиться за дверь машины, чтобы удержаться на ногах, но было слишком поздно, незнакомец уже тащил его в стоящий неподалеку фургон.

Глава 54

Джерому оставалась еще одна остановка, еще один человек, с которым он должен был встретиться перед возвращением домой к своим ночным кошмарам. Ди-Кинг дал ему задание, единственное задание — найти тех, кто похитил Дженни.

Джерому доводилось видеть, как умирают люди, умирают по-разному, причем немалая доля из них умерла от его собственных рук, но это его никогда не беспокоило. Их лица в предсмертной агонии никогда не задерживались в его памяти, но сцены из фильма, который он смотрел в лимузине Ди-Кинга, никак не шли у него из головы. Он потерял сон и аппетит. Он тосковал по ней. Дженни была его любимицей среди Ди-Кинговых девушек. Она всегда улыбалась, всегда и во всем старалась видеть хорошее. Пусть даже казалось, что все идет коту под хвост, она в любой ситуации находила что-то хорошее или смешное.

Джером потратил на это дело почти две недели. Он обращался ко всем своим уличным контактам. Каждый обрывок информации приводил к новому подонку. На сегодня последним в его списке оказался мелкий сбытчик наркотиков и героинщик по имени Дэрил.

Порнобизнес на убийствах ограждала тесно сплетенная мерзкая паутина. Казалось, никто ничего не знает, а если и знает, то не скажет. Если верить наводке, которую дали Джерому, Дэрил сам не участвовал в производстве таких фильмов, но возможно, ему стало известно нечто, что может дать Джерому зацепку для дальнейших поисков.

Дэрил жил на улице, спал где придется, в любой дыре, где находился приют на ночь. Сегодня он роскошествовал — делил руины полуразрушенного здания в южном Лос-Анджелесе еще с несколькими бездомными наркоманами. Джерому нужно было только найти его.

Он терпеливо ждал, наблюдая за домом с безопасного расстояния. Ему достаточно подробно описали Дэрила, но Джерому казалось, что все эти бродяги на одно лицо. Главное, на что мог рассчитывать Джером, — это рост Дэрила, сто девяносто два сантиметра, поэтому его было бы трудно не заметить.

Лишь в начале второго ночи Джером засек высокую неуклюжую фигуру, которая переходила через улицу в направлении разрушенного здания. Джером тут же бросился ему вдогонку:

— Дэрил!

Человек остановился и повернулся к Джерому лицом. На нем были грязные лохмотья. Бритая голова покрыта шрамами и струпьями. Он явно не мылся и не брился уже несколько дней. Вид у него был испуганный.

— Ты кто?

— Друг.

Человек осмотрел Джерома с ног до головы. Джером оделся попроще, сменив привычный тысячедолларовый костюм на заурядную футболку и синие джинсы, но все равно смотрелся слишком хорошо одетым для этого района города.

— Что еще за друг выискался? — спросил человек, отступая на шаг назад.

— Друг, который может тебе помочь, — сказал Джером, доставая из кармана маленький целлофановый пакетик с коричневым порошком.

Он увидел, как глаза бездомного возбужденно загорелись.

— Чего надо, мужик? — спросил он по-прежнему недоверчиво.

— Мне надо знать, Дэрил — это ты или не ты.

— А если я, ты мне его дашь?

— Зависит от того, скажешь ли ты мне то, что мне нужно узнать.

Высокий человек подошел поближе, и Джером заметил, как он слаб. Джером не сомневался, что, если б только захотел, запросто мог бы выбить из него всю нужную информацию.

— Ты что, из полиции?

— А я похож на полицейского? — Джерома всегда удивляло, зачем люди задают этот вопрос. Как будто полицейский агент под прикрытием так прямо возьмет и скажет: «Да, точно, поймал ты меня, я из полиции».

— В наши дни полицейские могут быть похожи на кого угодно.

— Ладно, я не из полиции. Так ты Дэрил или нет?

Человек колебался еще несколько секунд, не отрывая взгляда от пакетика с коричневым порошком.

— Да, я Дэрил.

«Вот она, сила подкупа», — подумалось Джерому.

— Ладно, теперь можно и поговорить, — сказал он и опять убрал пакетик в карман.

Глаза Дэрила затуманились, как у маленького мальчика, у которого отняли леденец.

— О чем?

— Кое о чем, что тебе известно.

Дэрила снова обуяла подозрительность.

— И что же это такое мне известно?

Джером почувствовал в голосе Дэрила нотку враждебности. Требовалось снова его умаслить.

— Есть хочешь? Мне бы не помешало перекусить и выпить чашку кофе. Тут за углом есть круглосуточный кафетерий. Может, там поговорим? Я за все плачу.

Дэрил секунду колебался, потом кивнул:

— Да, перекусить было бы неплохо.

Они шли молча, Джером все время держался в двух шагах позади Дэрила. Они дошли до безлюдного кафетерия и сели за столик у дальней стены. Джером заказал кофе и блины, а Дэрил двойной чизбургер и картошку фри. Джером неторопливо принялся за еду, но Дэрил все проглотил в два счета.

— Хочешь еще? — спросил Джером, как только Дэрил отправил в рот последний кусок чизбургера.

Дэрил допил газировку до капли и громко рыгнул.

— Нет, спасибо. В самый раз. Так чего ты там хотел знать?

Джером откинулся назад на стуле с нарочито беспечным видом.

— Мне нужна информация о некоторых людях.

— О людях? Каких таких людях?

— Не очень хороших.

Дэрил почесал кустистую бороду, потом кривой нос.

— У меня все знакомые попадают в эту категорию, — сказал он, чуть усмехнувшись.

— Насколько я слышал, ты не то чтобы знаком с этими людьми, но можешь знать, где мне их найти.

Дэрил приподнял брови:

— Мужик, выкладывай начистоту, чего надо.

Джером положил обе руки на столик и наклонился вперед. Он подождал, пока Дэрил сделает то же самое.

— Ты знаешь, что такое снафф? — прошептал он.

Дэрил отшатнулся назад, так что чашка с кофе чуть не свалилась со стола.

— Черт тебя подери, мужик, я так и знал, что с тобой вляпаюсь. Я ничего про это не знаю.

— А я слышал другое.

— Ну так тебе неправильно сказали. Где ты слышал эту ерунду?

— Не важно где, важно, что я должен знать все то, что знаешь ты.

— Я ничего не знаю. — Дэрил размахивал руками, но не глядел Джерому в глаза.

— Слушай, у нас есть два способа. — Джером секунду помолчал, доставая тот же целлофановый пакетик, который показывал Дэрилу раньше. — Можешь рассказать мне все, что знаешь, и получить вот это.

Дэрил заерзал на стуле.

— Десять?

— Точно.

Он никогда в жизни не держал в руках столько героина. Он мог бы даже продать небольшую часть и слегка навариться на этом деле. Дэрил нервно облизал потрескавшиеся губы.

— Я в этом не участвую.

— А я и не говорил ничего такого. Просто расскажи мне все, что знаешь.

Дэрил вспотел. Ему нужно было уколоться.

— Люди, которые занимаются этой дрянью… они настоящие подонки. Если они узнают, что я сказал хоть слово, меня прикончат.

— Не прикончат, если я первый до них доберусь. Тогда уж тебе не надо будет волноваться на их счет.

Дэрил обеими руками напряженно провел по лицу, как будто вытирал рот.

— Наверно, второй способ немного более болезненный, да?

— Для тебя — да.

Дэрил глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Ладно, но я не знаю ни имен, ни вообще ничего конкретного.

— Обойдемся без имен.

— Знаешь, мне уже давно не везет. — Дэрил говорил тихим и печальным голосом. — Не каждый день мне удается поесть нормальной еды, которая не была бы чьими-то объедками. Если бы у меня была возможность мыться каждый день, я бы мылся, но это нелегко, когда у тебя ни гроша в кармане. По большей части мне приходится спать на улице, так что сойдет любое место, но, если удается пристроиться под крышей, это гораздо лучше.

Джером внимательно слушал.

— Несколько месяцев назад я был под кайфом, да еще и пьяный, и забрел в Гарденз на какую-то заброшенную фабрику или что-то в этом роде.

— Гарденз? Это же за городом, — прервал Джером.

— Ну, я много хожу — это одно из преимуществ бездомной жизни. — Дэрил выдавил бледную улыбку. — В конце главного здания еще осталась часть крыши, так что я там и улегся в одной комнате. Меня разбудил мотор, когда подъехала машина. Я понятия не имею, сколько было времени, думаю, глубокая ночь, потому что было еще совсем темно. В общем, я из любопытства посмотрел в дыру в стене.

— И что же ты увидел?

— Как четверо мужиков вытаскивали из большого фургона связанную женщину.

— Куда они ее потащили?

— За фабрику, по грунтовой дороге. Меня заело любопытство, так что я пошел за ними. Я и понятия не имел, что там есть подвал, но оказалось, что он там есть. В конце дороги, за тяжелой железной дверью, спрятанной за высокой травой. Я подождал минут пять, а потом пошел за ними.

— И что?

— Там было грязно, полно крыс и дерьма и воняло, как в сортире.

Если уж даже Дэрилу место показалось паршивым, подумал Джером, каково же там на самом деле?

— Там у них уже все было приготовлено. Прожекторы, и камеры, и всякие прочие штуки. Стены там совсем разваливались, везде дыры, так что легко было наблюдать незаметно.

— И что они стали делать?

— Ну, сначала-то я подумал, что будут снимать порнушку. Они привязали девчонку к стулу, а она дралась и визжала и вообще здорово отбивалась, но они ее все время били. Двое мужиков снимали на камеры, а остальные двое занимались девчонкой. Но это была не порнушка. — Голос Дэрила стал тише. — Когда они ее избили и изнасиловали, они ее зарезали. Раскромсали, как тыкву на Хеллоуин, и без всяких спецэффектов. — В его взгляде было отчуждение, как будто он все еще видел образы той ночи. — А потом они все стали ржать, как будто заявились из пивной. Чертовы извращенцы.

— А ты что сделал?

— У меня душа ушла в пятки, но я же понимал, что если хоть скрипну, то меня отправят вдогонку за девчонкой. Так что, пока они там прибирали, я потихоньку вернулся на старую фабрику и прятался там до рассвета. Больше я туда никогда не возвращался.

— Но ты же помнишь, где она находится?

— Еще бы, хотя и рад бы забыть, — сказал он, медленно кивая.

— Давай-ка мы туда съездим. — Джером достал двадцатку из бумажника и положил на стол.

— Куда туда?

— В Гарденз. На ту старую фабрику.

— Ты что, мужик, мы не договаривались, что я туда поеду.

— Сейчас и договоримся.

— Ну, не знаю. Я же тебе сказал все, что знаю, такой был уговор. Теперь ты мне должен героин.

— Если хочешь дозу, покажи, где находится фабрика.

— Так не честно, мужик, мы так не договаривались.

— Я меняю уговор, — твердо сказал Джером.

Дэрил знал, что у него нет выбора. Ему позарез нужно было ширнуться.

— Ладно, мужик, но, если там будут эти уроды, я останусь в машине.

— Мне только надо узнать, где это.

Глава 55

Стояла кромешная тьма. Он приходил в себя очень медленно. В ноющем теле еще чувствовался остаточный эффект от наркотика. Пульсирующая боль пронизывала голову, спускалась вниз по шее и лопаткам, и даже мельчайшее движение причиняло мучение. Он попытался осознать, что с ним случилось и где он находится, но в памяти возникали лишь размытые пятна.

Несколько минут он был в полном замешательстве, но затем начали всплывать детали.

Он вспомнил, как зашел в магазин, привлекательную продавщицу-блондинку, как выбрал бутылку вина и купил букет роз для Анны. Анна… он не позвонил ей и не предупредил, что придет домой раньше обычного. Она не будет его ждать.

Он вспомнил чье-то темное отражение на оконном стекле в машине, но не успел обернуться, как почувствовал острую боль в шее, а потом все пропало.

Щурясь в темноте, он попытался понять, где находится, но все было бессмысленно. Его окружал влажный зловонный воздух.

Карлос понятия не имел, сколько пролежал без чувств. Он хотел было посмотреть на часы, но не почувствовал рук.

— Эй! — попытался он крикнуть, но голос был слишком слаб. — Эй! — попытался он еще раз и услышал, как звук отражается от стен.

Он попробовал сесть и почувствовал, как что-то держит его правую щиколотку. Он потянул ногу, стараясь освободиться, но, что бы это ни было, оно натянулось и не отпускало ногу. Он пощупал.

Цепь.

Очень толстая цепь, прикрепленная к железному кольцу на кирпичной стене. Он потянул ее что было сил, но тщетно.

— Эй, есть тут кто-нибудь?

Тишина.

Карлос глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Нужно сохранять спокойствие и ясность мысли.

«Что случилось? Кто-то напал на меня, но почему?»

Пистолет исчез, но бумажник и значок детектива все еще были при нем. Вдруг он понял, кто захватил его, и содрогнулся от этого.

«Убийца — Распинатель».

Если он прав, то может уже считать себя покойником, это наверняка. Никто никогда не найдет его, пока убийца не сделает с ним все, что хочет.

Карлос закрыл глаза и подумал об Анне.

Он никогда не умел сказать, как сильно на самом деле ее любит. Он жалел, что не дал ей лучшей жизни. Такой жизни, в которой ей не приходилось бы ждать, гадая, придет ее муж домой или нет. Жизни, которая не потребовала бы от нее отойти на второй план после его работы.

— Возьми себя в руки, Карлос, ты еще не умер, — прошептал он самому себе.

Ему нужно было определить, что вокруг него, понять, где он находится. Он опять дотянулся до цепи, обхватившей его щиколотку, провел по ней пальцем и выяснил, какой она была длины. Он встал и тут же почувствовал, как слабо держится на ногах. Ему пришлось схватиться за ближайшую стену. Карлосу казалось, будто в его ноги вонзились тысячи булавок. Он простоял так довольно долго, дожидаясь, пока возобновится нормальное кровообращение.

Опираясь руками о стену, он осторожно пошел влево. Под ладонями ощущались влажные, но крепкие кирпичные стены. Ему удалось пройти не больше полутора метров, как он достиг угла комнаты. Он продолжал двигаться налево вдоль другой стены, но цепь, державшая лодыжку, заставила его остановиться. Он протянул руку и коснулся третьей стены. Тогда Карлос повернулся и пошел в противоположную сторону. Он дошел до чего-то, что на ощупь показалось ему мощной деревянной дверью. Он стал колотить в нее сжатыми кулаками, но добился только приглушенного стука. Где бы он ни находился, это определенно была очень надежная тюрьма.

Карлос пошел обратно к тому месту, откуда начал, но тут его нога на что-то наткнулась. Он инстинктивно отшатнулся назад и подождал, но ничего не произошло. Он сел на корточки и осторожно протянул руку. Он дотронулся до предмета пальцами — пластиковая бутылка с жидкостью.

Он открыл крышку и поднес бутылку к носу. Запаха не было. Тогда Карлос окунул в жидкость указательный палец правой руки. На ощупь она походила на воду, и тогда вдруг он понял, как ему хочется пить. Он осторожно поднес палец ко рту и лизнул его кончиком языка — обычная вода, без всякого привкуса.

Может быть, убийца не хочет его убивать, во всяком случае пока. Где это видано, чтобы убийцы держали своих жертв в течение какого-то времени, прежде чем с ними расправиться. Если у Карлоса есть хоть малейший шанс выстоять в борьбе с убийцей, ему нужны все силы, которые он только может собрать. Он еще раз окунул палец в бутылку и поднес ко рту. Конечно, это простая вода. Он медленно поднес бутылку ко рту и сделал глоток. Он недолго подержал воду во рту, не глотая, чтобы проверить, не почувствует ли он какой-то необычный привкус. Но никакого привкуса не ощущалось. Тогда он проглотил жидкость — это было истинное наслаждение.

Карлос подождал минуты две, может быть, организм как-то странно отреагирует на воду, однако ничего не почувствовал. Тогда он сделал еще три-четыре торопливых глотка. Вода была тепловатая, но она вернула ему бодрость.

Он завинтил крышку и сел лицом к деревянной двери, пристроив бутылку между ногами. Войти в комнату, как и выйти из нее, можно было только через дверь, и Карлос надеялся, что рано или поздно она откроется. Нужно было придумать план, но этого Карлос не успел.

Через пятнадцать минут он почувствовал сонливость. Он стал яростно бить себя по щекам, чтобы не заснуть, но это не подействовало. Чувствуя слабость, он дотянулся до стоявшей между ног бутылки и швырнул ее в дверь. Он понял, что сделал. Он сам влил в себя снотворное.

Глава 56

После очередной беспокойной ночи Роберт поднялся в пять часов. Ему все-таки удалось несколько раз заснуть через неравные промежутки времени, но не больше чем на двадцать минут каждый раз. Двойная доза скотча взбодрила, но не слишком. «Если и сегодня ночью будет так же, придется мне опять достать снотворное», — подумал он. Он сидел на кухне и запивал апельсиновым соком пару таблеток сильного болеутоляющего, чтобы унять головную боль.

Роберт собирался встать пораньше, но не в пять утра. Он хотел раздобыть хотя бы еще один список пациентов, прежде чем они с Карлосом встретятся в отделе. Все вчерашние попытки установить связи между пациентами и фотографиями не дали никаких результатов, но оставалось еще несколько больниц и физиотерапевтических клиник, которые нужно было бы навестить, и Роберт старался сохранять положительный настрой.

Он подумал, что сегодня ему придется исходить немало километров, а это давало ему прекрасную возможность разносить новые туфли. Когда он обул их и походил по гостиной, они чуть жали, но Роберт знал, что через пару дней рыскания по Лос-Анджелесу это наверняка пройдет.

Он отправился в первую больницу по списку, но там все шло так же медленно, как и вчера. Очередная заваленная папками комнатушка, очередная файловая система, в которой мог бы разобраться разве что профессиональный шифровальщик. «Зачем больницам компьютеры, если ими никто не умеет пользоваться?» — чертыхнулся он про себя, когда наконец-то ему удалось составить нужный список пациентов, ровно в тот момент, когда пора было возвращаться в отдел.

Когда Роберт вошел в офис в четверть одиннадцатого, он не обратил особого внимания на то, что Карлоса не было за столом. Роберт посчитал, что его напарник, вероятнее всего, спустился с ежедневным докладом к капитану Болтеру.

Он бросил конверт с новым списком на свой стол и с минуту пристально разглядывал прикрепленные к доске фотографии. Он непременно должен был выпить кофе по-бразильски, прежде чем спуститься вниз. Он заметил, что сегодня Карлос еще не готовил кофе. Ему подумалось, что это странно, так как его молодой напарник всегда первым делом готовил кофе, едва только переступал порог офиса.

Роберт заварил кофе сам.

— Это что, новые туфли? — сказал детектив Лукас, когда Роберт спустился этажом ниже.

Роберт проигнорировал сарказм Лукаса.

Остальные детективы почти в полном составе подняли глаза от экранов компьютеров, чтобы посмотреть на обновку.

— А ведь и правда новые, а? Да ты у нас модник! — напирал Лукас.

— В кои-то веки купил себе пару туфель, а ты еще и издеваешься? — презрительно ответил Роберт.

Прежде чем Лукас успел ответить Роберту, у того зазвонил мобильный телефон.

— Алло, детектив Хантер у телефона.

— Привет, Роберт, у меня для тебя сюрприз. Давно видел своего напарника?

Глава 57

60, 59, 58… Роберт сосредоточенно смотрел на цифровой дисплей. Сердце колотилось в груди, словно молот. Хотя в подвале было жарко, как в сауне, Роберта до костей пробрал холод. Леденящий холод, который объял его изнутри, заставив поежиться.

«Надо выбрать кнопку… хоть какую-нибудь кнопку», — подумал он. Черная, белая, голубая, красная — цвета мелькали перед его глазами, будто в психоделическом кино. Он посмотрел на Карлоса, который, казалось, снова потерял сознание.

— Малец, не засыпай! — крикнул Роберт, барабаня кулаками по стеклянному ящику.

Ни движения, ни стона.

— Карлос!.. — громкий крик эхом отразился от стен подвала.

На этот раз слабо шевельнулась голова.

Роберт опять посмотрел на сердечный монитор. Небольшой светящийся кружок еще пульсировал.

43, 42, 41…

— Давай, парень, держись, — взмолился Роберт.

Он стал оглядывать комнату в поисках какого-нибудь намека, какой угодно мелочи, которая могла бы подсказать ему, какую выбрать кнопку, но так ничего и не нашел.

«Еще двух месяцев нет. Еще двух месяцев нет, как Карлос перешел работать в отдел. Какого черта надо было давать его в напарники именно мне? — выругался Роберт про себя. — Это дело не должно было быть у него первым».

Тело Карлоса едва вздрогнуло, отчего мысли Роберта вернулись в грязный подвал.

32, 31, 30…

«Сколько крови он потерял? Даже если я вытащу его отсюда, возможно, он все равно не выживет». Роберт надеялся, что на самом деле Карлос крепче, чем выглядит.

До смерти оставались считаные секунды. Мозг Роберта работал с предельным напряжением, но как он мог вычислить, какую нажать кнопку. Единственное, что ему оставалось, — это угадывать. Он обернулся и посмотрел на дверь. У него еще оставалось время, чтобы спастись самому, но правда была в том, что внутри он все равно уже был бы мертв, и он знал это точно. Если он выйдет оттуда, бросив Карлоса умирать, он никогда не сможет жить с этим грузом.

Роберт тряхнул головой, чтобы прогнать кошмарную мысль. Они еще не умерли. 15, 14, 13…

«Черт!» Он сжал переносицу пальцами и как можно крепче зажмурил глаза. «Пора, Роберт, выбирай же эту чертову кнопку! — сказал он себе. — Почему они разного цвета? Убийца мог бы пронумеровать их, почему же он предпочел сделать кнопки разного цвета?»

Он знал, что время на исходе.

«Он снова затеял игру, как тогда, с собачьими бегами… — Вдруг он замер, как будто испугавшись. — Собачьи бега… победитель, какой цвет пришел первым?» Роберт напряг память. Он точно помнил, что это была собака номер два, но какого цвета была ее жилетка?

— Черт, какой же цвет был у победителя? — прокричал он вслух.

Он поднял глаза от кнопок и встретился взглядом с Карлосом, к которому снова вернулось сознание.

6,5,4…

— Прости меня, — сказал Роберт со страхом во взгляде.

Он хотел уже наугад нажать какую-нибудь кнопку, как вдруг увидел, что губы Карлоса шевельнулись. Они не издали ни звука, но Роберт прочитал слово.

— Голубой…

У Роберта не было времени на колебания. Он нажал голубую кнопку.

2…

Цифры на дисплее замерли. Стеклянная дверь издала жужжащий звук и со щелчком открылась. Лицо Роберта превратилось в одну огромную улыбку.

— Черт меня побери! — Он вбежал внутрь и приподнял подбородок Карлоса от окровавленной груди. — Не умирай, Карлос.

Роберт быстро осмотрел все, что находилось в клетке. Убийца прибил руки Карлоса к деревянному кресту. Не было никакого способа его освободить. Придется вызывать подмогу.

— Ну давай, работай! — закричал он на свой телефон, включая. Но все было бесполезно. Чтобы позвонить, он должен был подняться из подвала на первый этаж.

— Держись, парень, сейчас я позвоню и вызову помощь. Одна нога здесь, другая там.

Но Карлос уже снова впал в беспамятство. Роберт вышел из клетки и побежал к двери, но раздавшийся гудок заставил его остановиться и обернуться. Его глаза расширились от ужаса.

— Да ты издеваешься!

Глава 58

На красном дисплее снова включился обратный отсчет.

59, 58, 57…

— Я нажал верную кнопку… у нас был уговор! — закричал Роберт во всю силу легких.

Он бросился к стеклянной клетке и еще раз осмотрел деревянный крест. У него не было никакой возможности снять Карлоса с креста. Гвозди, пронзившие его руки, слишком глубоко вонзились в дерево. Роберт заметил, что вертикальная доска вставлена в отдельное деревянное основание.

42, 41, 40…

Осталась единственная надежда: снять крест с подставки и успеть вытащить его из комнаты до взрыва.

33, 32, 31…

Времени на раздумья не было. Роберт поспешно подставил правое плечо под левую перекладину креста и руку Карлоса. Занимаясь в спортивном зале поднятием тяжестей, он узнал, что надо пользоваться не руками и спиной, а ногами, чтобы поднять крест. Он встал поустойчивее, согнув колени, и одним резким рывком, вложив в него всю свою силу, толкнул деревянный крест плечом. Его удивило, как легко доска вышла из паза.

Дверь клетки оставалась открытой, но, чтобы вынести из нее крест, Роберту придется его наклонить. Он наклонился, как можно больше изогнувшись налево. Карлос издал сдавленный стон боли, но прием Роберта сработал. Они вышли из клетки. Теперь нужно успеть добраться до двери.

20, 19, 18…

Ноги еле держали его, и детектив все сильнее чувствовал на спине двойной вес креста и человека. «Еще пару шагов», — прошептал он про себя, но вдруг его левое колено подогнулось под тяжестью, и он повалился вниз и ударился о бетонный пол. Режущая боль прорезала его ногу, отчего на несколько секунд — несколько бесценных секунд — у него закружилась голова. Однако каким-то образом ему все же удалось удержать крест на спине.

Роберт не был уверен, сколько у них еще осталось времени. Он боялся обернуться и посмотреть на часы, но знал, что должен подняться на ноги. Он поставил правую ногу на пол и с криком толкнул тело вверх.

9, 8, 7…

Наконец он добрался до двери. Ему нужно было снова проделать трюк с наклоном и поворотом, но на этот раз он не мог опираться на левое колено, которое могло не выдержать тяжести. Пользуясь правой ногой как главной точкой опоры, он повторил то же движение, что и несколько секунд назад. Он закричал от боли и взмолился, прося сил, чтобы продержаться хотя бы еще несколько шагов. Его затошнило, тело изнемогало, пытаясь совладать с непереносимой болью. Роберт почувствовал, что его руки слабеют — он вот-вот уронит крест.

Еще шаг.

Он использовал последнюю каплю силы, чтобы протолкнуть себя и крест в дверной проем.

Время истекло.

Он захлопнул за собой тяжелую железную дверь, надеясь, что она окажется достаточно крепкой, чтобы выдержать ударную волну. Роберт отпустил крест и упал на своего напарника, прикрывая его собой, как щитом. Он закрыл глаза и стал ждать взрыва.

Глава 59

Машина скорой помощи с визгом затормозила перед входом в приемное отделение больницы. Три медсестры уже стояли наготове в ожидании пациентов. На их лицах застыл ужас, когда выкатились первые носилки. На них лежал полуголый человек с венцом из колючей проволоки на голове, прибитый к большому деревянному кресту. Кровь текла из его открытых ран.

— Господи боже… — выдохнула первая сестра, подошедшая к пациенту.

Второй человек был в сером порошке, с ног до головы покрывшем его, как будто мужчину выкопали из-под обрушенного здания.

— Я в порядке, отстаньте от меня! Займитесь им! — громко закричал второй пациент.

Роберт пытался сесть, но его удерживали фельдшеры «скорой».

— Уберите руки, — потребовал он.

— Сэр, вашим другом уже занимаются. Пожалуйста, успокойтесь и дайте врачам осмотреть вас. Все будет хорошо.

Роберт молча смотрел, как медсестры быстро повезли Карлоса через двойные двери наполненного людьми коридора.

Открыв глаза, он попытался понять, что происходит. Несколько секунд он видел только размытые пятна, потом заметил вокруг белые стены. Он чувствовал головокружение и сильную жажду.

— Вы пришли в себя, это хорошо. — Женский голос был тихим и ласковым.

С большим трудом он повернул голову на голос. Маленькая темноволосая медсестра смотрела на него сверху вниз.

— Как вы себя чувствуете?

— Пить хочется.

— Вот… — Она налила в пластиковый стаканчик воды из алюминиевого графина, стоявшего на столике у кровати.

Роберт жадно выпил, но вода, пройдя по горлу, обожгла его. Его лицо исказилось гримасой боли.

— Что с вами? — обеспокоенно спросила медсестра.

— Горло жжет, — слабо прошептал он.

— Это нормально. Давайте-ка смерим вашу температуру, — сказала она, протягивая ему стеклянный градусник.

— У меня нет жара, — запротестовал Роберт, отпихивая градусник ото рта.

Наконец-то он вспомнил, где он находится и что случилось. Он попытался сесть в кровати, но комната перекувырнулась вокруг него.

— Ух ты!

— Осторожно, сэр, — сказала медсестра, кладя руку ему на грудь. — Вам надо отлежаться.

— Я должен выйти отсюда.

— Может быть, потом, сначала дайте мне за вами поухаживать.

— Нет, послушайте меня. Что с моим другом?

— С каким другом?

— С тем, которого привезли на кресте. Вряд ли вы могли его не заметить. Он был похож на Иисуса Христа.

Роберт еще раз попытался сесть. В голове стучал молот.

Дверь отворилась, и в палату просунулась голова капитана Болтера.

— Он уже и вам пытается давать указания?

Медсестра улыбнулась капитану.

— Капитан, где Карлос? Что с ним?

— Не могли бы вы оставить нас на минутку? — спросил капитан медсестру, входя в комнату.

Роберт подождал, пока она выйдет.

— Он жив? Я должен повидать его, — сказал он, пытаясь подняться, но снова падая на кровать.

— Никуда ты не пойдешь, — твердо сказал капитан.

— Скажите мне, он жив?

— Жив.

— Что с ним? — настаивал Роберт.

— Карлос потерял много крови, врачи говорят, кровопотеря четвертого класса. Вследствие этого у него начались нарушения в работе сердца, печени и почек. Ему сделали переливание крови, но, помимо этого, ничего сделать нельзя. Теперь надо ждать, хватит ли у него сил выкарабкаться.

— Выкарабкаться? — Голос Роберта чуть задрожал.

— Состояние стабильное, но он еще не приходил в себя. Правда, здесь не говорят, что это кома. Жизненные показатели слабые… очень слабые. Он в палате интенсивной терапии.

Роберт закрыл лицо руками.

— Карлос сильный, он справится, — подбодрил его капитан.

— Я должен его увидеть.

— Пока ты никуда не пойдешь. Роберт, что там у вас произошло? Я чуть не потерял двух детективов в один присест, и при этом даже понятия не имею, что случилось.

— А вы что думаете, капитан? Убийца захватил Карлоса, — сердито огрызнулся Роберт.

— Но почему? Ты хочешь сказать, что убийца вдруг решил изменить правила и переключиться на полицейских? Это не в его характере.

— Да? Может, скажете мне, капитан, что в характере у этого убийцы?

Капитан Болтер не посмотрел Роберту в глаза.

— Я охотился за ним больше трех лет, и единственное, что я знаю о его характере, — это что ему нравится пытать и убивать. А кого убивать, кажется, не имеет принципиального значения. Все это для него игра, и Карлос должен был стать очередной пешкой, — сказал Роберт, пытаясь говорить громче.

— Расскажи, что произошло, — спокойно приказал капитан.

Роберт рассказал ему все подробности, начиная с того, как ему позвонил убийца, и заканчивая тем, как он закрыл глаза в ожидании взрыва.

— Почему ты не позвонил? Почему ты не запросил подкрепления?

— Потому что убийца сказал, чтоб не было никаких подкреплений. Я не хотел рисковать жизнью Карлоса.

— Какая-то бессмыслица. Если ты победил в игре по его же правилам, почему он снова включил детонатор?

Роберт покачал головой, глядя в пол.

— Он хотел, чтобы вы оба погибли. Любой ценой, — заключил капитан Болтер.

— Я так не думаю.

— Если он не хотел вас убивать, зачем снова включать взрывной механизм?

— Улики.

— Что?

— В той комнате было полно улик, капитан. Магнитофон, клетка, взрывчатка, механизм дверного замка, инвалидная коляска. Если бы мы заполучили все это, обязательно нашлась бы какая-нибудь мелочь, которая дала бы нам зацепку. А теперь он взорвал все к чертовой бабушке, и у нас ничего нет.

По выражению лица капитана было видно, что он не вполне убежден.

— Крест вышел из паза, как будто его смазали, — продолжал Роберт. — Уж очень легко. А той взрывчатки, которую заложил убийца, хватило ровно на то, чтобы взорвать одну прачечную. Мы упали в двух шагах от двери. Он мог бы устроить более сильный взрыв, от которого взорвался бы весь подвал, и не дать нам ни одного шанса на спасение. Нет, главной целью взрыва было не убийство.

— Значит, убийца разбирается во взрывчатке?

— По крайней мере, немного, — кивнул Роберт.

— Немного? Что ты имеешь в виду?

— Не думаю, что это была какая-то особо сложная мина. Явно не новейшей конструкции и не такая, как делают террористы. Конечно, убийце нужны были какие-то знания о взрывном деле, чтобы собрать ее и сделать детонатор, но для этого не надо быть экспертом.

— А откуда он мог достать взрывчатку?

— Капитан, мы же в Америке, — ответил Роберт с саркастической усмешкой. — В стране, где за деньги можно купить хоть черта лысого. Если имеешь связи, где надо, и наличные, можешь купить зенитную пушку, не говоря уж о взрывчатке, достаточной, чтобы взорвать небольшое помещение. Если убийца хорошо разбирается в химии, он мог бы сделать ее сам с помощью химикатов, которые есть в свободной продаже.

Капитан молча качал головой несколько секунд.

— Из-за этого случая нам придется прервать обет молчания, ты понимаешь? Журналисты уже пронюхали. Взрыв, распятый заживо детектив. Просто цирк какой-то, а мы в нем клоуны.

Роберт не нашелся что ответить. Комната почти перестала вертеться, и он снова попробовал подняться.

— Интересно, куда это ты собрался? — спросил капитан.

— Хочу повидать Карлоса. Где он?

Капитан погладил усы и посмотрел на Роберта проницательным взглядом.

— Я же сказал, в интенсивной терапии. Пойдем, я провожу.

Проходя мимо зеркала с левой стороны от двери в палату, Роберт остановился и критически себя осмотрел. Он был похож на покойника. Сотни мелких порезов покрывали его усталое и бледное лицо. Глаза налиты кровью. Нижняя губа распухла и деформировалась. Пятно засохшей крови украшало правый угол рта. За один день он постарел на десять лет.

— Вы, наверно, Анна, — сказал Роберт, входя в палату интенсивной терапии.

Невысокая темноволосая девушка сидела у кровати Карлоса. Ее лицо осунулось, глаза опухли от слез.

— А вы, наверно, Роберт, — сказала она слабым, убитым голосом.

Роберт попытался ей улыбнуться, но губы дрогнули.

— Мне очень жаль, что мы знакомимся при таких обстоятельствах. — Он протянул ей дрожащую руку.

Когда она пожала ему руку, ее глаза наполнились слезами. Молча все трое посмотрели на лежавшего без сознания Карлоса. Он распластался на кровати под тонкой простыней. Трубки выходили из его рта, носа и рук, петляли поверх рамы кровати и подсоединялись к двум разным аппаратам. Его руки и голова почти скрывались под повязками, лицо в порезах и синяках. Сердечный монитор упорно пикал в углу комнаты, и при виде его Роберт вздрогнул.

Карлос выглядел мирным, но слабым. Роберт подошел ближе и мягко положил руку на его правое плечо.

— Давай, парень, ты справишься, это легко, — тихо прошептал он. — Самое трудное уже позади. Мы выбрались оттуда. Мы его победили. Побили на его же собственном поле… мы с тобой.

Роберт держал ладонь на плече Карлоса еще несколько секунд и потом повернулся к Анне:

— Он очень сильный, он легко справится. Ему, наверное, просто надо отоспаться.

Анна не смогла ответить. Слезы текли по ее лицу. Роберт повернулся к Карлосу и наклонился ближе к нему. Казалось, он ищет что-то.

— Что такое? — спросил капитан.

Роберт покачал головой и надавил на подушку под шеей Карлоса, стараясь не пошевелить его голову. Он очень осторожно провел пальцем по шее напарника.

— Пойдем, тебе надо отдохнуть, да и ему тоже, — сказал капитан, идя к двери.

Роберт хотел как-нибудь подбодрить Анну, но не находил слов. Он молча пошел за капитаном, и никто из них не произнес ни слова, пока они не вернулись в палату Роберта.

— У него нет знака, — первым заговорил Роберт.

— Что?

— На шее, сзади… нет знака. Убийца его не отметил.

— И что это значит?

— Это значит, что он и не должен был умереть.

— Не должен был умереть? А если бы ты нажал не на ту кнопку?

Роберт не мог ответить на это. Он попытался сосредоточиться, но в голове слишком сильно стучало. Он сел на кровать, потому что комната снова начала кружиться.

— Надо ввести Мэтта и Дойла в курс дела, — сказал капитан, нарушая молчание.

— Что? О чем вы говорите?

— Я должен отстранить тебя от расследования, Роберт, ты же знаешь правила. Дело возьмут Мэтт и Дойл. Я хочу, чтобы ты рассказал им все, что знаешь, все, что у тебя есть.

— К черту правила, капитан! Это черт знает что такое…

— Ты знаешь, что я не могу разрешить тебе и дальше работать по этому делу. Из-за каких-то своих идиотских соображений убийца к тебе пристал. Звонит. Зовет по имени. Устраивает игры. В следующий раз, похоже, пригласит выпить. Как будто он слишком хорошо с тобой знаком.

— Вот именно поэтому, если вы выведете меня из дела, он может взбеситься еще больше. Кто знает, что он тогда устроит.

— Как будто кто-то знает, что он устраивает уже сейчас. У нас на него ничего нет, и тебе это известно. Три года расследования, а предъявить нечего. Может быть, следствию как раз не хватает двух свежих голов.

— Следствию нужно, чтобы я продолжал вести его с того места, на котором закончил. Мы уже подобрались к нему, капитан. Мы с Карлосом напали на что-то такое, что наверняка приведет к нему.

— Вот и хорошо, значит, введешь Мэтта и Дойла в курс дела.

— Это мое расследование, мое и Карлоса.

— Тебя что, контузило? Дай-ка я тебя вкратце просвещу насчет реальности, — зло отреагировал капитан. — Карлос лежит в интенсивной терапии почти что в коме. Роберт, его распяли заживо. Ему на голову так плотно надели венец из колючей проволоки, что шипы расцарапали кости черепа. Два пятнадцатисантиметровых гвоздя вбили в его ладони. Он еще нескоро сможет держать ручку, не говоря уж о пистолете. Ты же психолог и, вероятно, догадываешься, какую травму он должен будет преодолеть, чтобы вернуться на работу, если он вообще вернется. Это было его первое дело.

— Вы думаете, я этого не понимаю, капитан?

— На данный момент у тебя нет напарника. Мне некого назначить, а если бы и было кого… я бы не стал, во всяком случае сейчас.

— К чему вы клоните, капитан?

— Послушай, Роберт. Ты знаешь, я доверяю твоей интуиции. За все годы, что ты проработал в отделе, я никогда не видел, чтобы она тебя подводила. Если уж на то пошло, у тебя действительно есть какое-то шестое чувство, но теперь дело вышло из-под моего контроля.

— Что вы имеете в виду?

— На меня насело все начальство от мэра до начальника полиции. Им надо, чтоб я ответил на их вопросы, а у меня ни одного ответа нет. Теперь они всем командуют, а от меня практически ничего не зависит. Поговаривают, что ФБР собирается подключиться к этому делу. Мне повезет, если я вообще усижу на своем месте.

Роберт потер лицо обеими руками.

— Отстранить меня будет ошибкой.

— Ну, это будет не первая ошибка, которую мы допустили в этом деле, не правда ли?

Дверь отворилась, и в палату снова вошла маленькая темноволосая медсестра.

— Джентльмены, здесь у нас больница, а не стадион. Может быть, вам стоит сделать еще один успокоительный укол? — Она повернулась к Роберту.

— Не думаю, — сказал Роберт, вскакивая на ноги. — Где моя одежда?

— Вы должны остаться здесь, под наблюдением, по крайней мере на сутки, — сказала медсестра, подходя ближе.

— Ну, этого не будет, милая, так что отойдите и покажите лучше, где моя одежда.

Она посмотрела на капитана Болтера, надеясь на поддержку, но не дождалась. Она нерешительно показала на шкафчик справа от двери:

— Там.

— Мы сами разберемся, — сказал капитан, показывая на дверь.

Он подождал, пока раздраженная медсестра выйдет.

— Возьми отпуск, Роберт.

— Что?

— Тебе нужен отдых. Возьми отпуск после того, как введешь в курс дела Мэтта и Дойла.

— Вы все-таки отстраняете меня?

— Нет, я только прошу тебя немного отдохнуть.

— Я нужен на месте.

— Мне нужно, чтобы ты проинструктировал по делу двух новых детективов, а потом взял отпуск. Роберт, это не просьба. Возьми отдых, приди в себя и забудь об этом деле. Ты сделал все, что мог. Когда вернешься, мы поговорим о том, что можно сделать. — Капитан Болтер задержался у двери. — На твоем месте я бы послушал медсестру. Пожалуй, тебе действительно следовало бы остаться здесь на ночь.

— Это тоже приказ? — сказал Роберт, по-военному отдавая капитану саркастический салют.

— Нет, только совет, но у меня душа не на месте.

— Почему?

— Из-за тебя. Убийца пришел за Карлосом, ты можешь оказаться следующим.

— Если бы он хотел меня убить, я был бы уже мертв.

— Может, теперь он хочет, чтобы ты был мертв, поэтому и заложил взрывчатку. Возможно, убийца покончил с играми, и теперь ему всерьез нужен ты.

— Тогда пускай приходит, — вызывающе сказал Роберт.

— О да. Ты тут главный, не боишься смерти, настоящий ковбой.

Глаза Роберта избегали капитанского взгляда.

— Ты не супергерой, Роберт. Что ты будешь делать, если убийца решит сегодня прийти за тобой? Достанешь из кармана волшебный луч, супермен?

— Зачем он за мной придет?

— Чтобы закончить начатое.

Роберт не нашел ответа. Он уставился на свои голые ступни в волдырях.

— Я знаю, ты крепкий, сильный, но сейчас ты разбит и морально, и физически. Если убийца придет за тобой в ближайшие дни, у него будет слишком большое преимущество.

Роберт вынужден был признать, что капитан говорит дело. По его спине пробежал неприятный холодок.

— Подумай, Роберт, не будь дураком, ты не сверхчеловек. Переночуй в больнице, где кто-то за тобой присмотрит.

— Нянька мне ни к чему, — отозвался Роберт, подходя к окну.

Капитан Болтер знал, что спорить с Робертом Хантером бесполезно. Он уже пробовал неоднократно.

Роберт смотрел на людную парковку перед больницей.

— А моя машина… что стало с моей машиной?

— Ее отвезли к отделу. Если хочешь, завтра я ее подгоню, — сделал капитан последнюю попытку.

Роберт повернулся и посмотрел на капитана.

— Я не буду здесь ночевать. Заберу ее по дороге домой, — сказал он твердо.

— Как хочешь, мне уже надоело с тобой спорить. Возьми отгул на завтра и послезавтра, а потом введешь в курс дела Мэтта и Дойла.

Выходя из палаты, капитан хлопнул дверью.

Глава 60

Роберт вышел из такси и посмотрел на здание ОТП. Все тело болело. Ему нужно было отдохнуть, но он понимал, что не сможет провести ночь в больничной палате.

Чувство вины навалилось на него. Он должен был остаться с Карлосом, со своим напарником, но какой был бы в этом толк? Теперь с ним жена, и он в хороших руках. Завтра первым делом надо зайти в больницу.

Голова кружилась уже меньше, но все же он не мог ехать домой на своей машине. Может быть, ему поможет хорошая чашка крепкого кофе.

Дверь медленно закрылась за его спиной, и он остался в пустом кабинете. Его взгляд упал на доску, завешанную фотографиями. Девять жертв смотрели на него. Девять жертв, которым он не смог помочь, и стоило ему нажать не ту кнопку, как их стало бы одиннадцать.

Воспоминания о прачечной в старом доме нахлынули на Роберта, и вдруг ему показалось, что в комнате холодно. От понимания, насколько они с Карлосом были близки к смерти, он содрогнулся. В горле застрял комок.

Он медленно приготовил себе кофе точно по рецепту Карлоса, чем запустил новую цепочку воспоминаний.

Почему жертвой стал Карлос? Зачем убийце полицейский? Почему он напал на его напарника, а не на самого Роберта? И не оставил никакого знака, никакого клейма в виде двойного распятия на шее. Почему? Может быть, Карлос действительно не должен был умереть, или убийца счел, что бессмысленно отмечать жертву своим знаком, если от взрыва в комнате все разлетелось бы в клочки. Роберт был уверен, что убийца действовал по заранее составленному плану, и, может быть, капитан прав: убийца добился того, чего планировал добиться, и Роберт здесь — всего лишь последний фрагмент головоломки.

Он налил себе большую кружку кофе и сел за свой стол, может быть, в последний раз. Новый список пациентов, который он получил в больнице еще утром, все так же лежал на столе. Если бы это был другой день, он включил бы компьютер и проверил бы, нет ли каких-то совпадений в полицейской базе данных, но это был не другой день, и он чувствовал себя совсем разбитым. Убийца одержал победу. Как бы события ни развивались дальше, даже если два новых детектива поймают убийцу, сам Роберт Хантер, лично, проиграл. Убийца оказался ему не по зубам.

Роберт потрогал нижнюю губу, чувствуя, как под кончиком языка в ней пульсирует боль. Он откинулся назад и опустил голову на спинку стула, закрыв глаза. Ему нужен отдых, но он сомневался, что сможет заснуть. «Может, сегодня подходящий вечер для того, чтобы напиться до бесчувствия, — подумал он, — так уж я точно не буду чувствовать боли».

Он потер виски, думая, чем заняться теперь. Ему нужно было уйти из офиса, глотнуть свежего воздуха. Может быть, в конце концов его идея вернуться в отдел и не так уж хороша — только не сегодня.

Его мысли прервал звонок мобильного телефона.

— Детектив Хантер, — сказал он без энтузиазма.

— Роберт, это Стивен.

Роберт совсем забыл, что они установили слежку за Ди-Кингом. Стивен входил в группу из трех человек, которые круглосуточно держали сутенера под наблюдением.

— Господи, Стивен! — сказал Роберт, закрывая глаза. — Я забыл снять наблюдение. Можешь все бросить. Это был ложный след.

— Спасибо, что хоть сейчас сказал, — раздраженно ответил Стивен.

— Прости, дружище, но у меня был такой суматошный день, ни на что не было времени.

— Так тебя интересует, что у него сегодня происходит?

— А что сегодня происходит? — спросил Роберт с новым интересом.

— Точно не знаю, но явно что-то важное.

Глава 61

Следуя указаниям Стивена, Роберт встретился с ним у заброшенной фабрики в Гарденз.

— Господи! Что с тобой приключилось? — спросил Стивен, как только увидел разбитое лицо Роберта.

— Долго рассказывать. Что тут у нас?

Стивен передал Роберту бинокль.

— Вон там, за фабрикой.

Роберт посмотрел в том направлении, куда указывал Стивен.

— Слишком темно. Что я должен там разглядеть?

— Ближе к северной стене. Вон там, — сказал Стивен, снова указывая на главное здание.

— Погоди… это фургон? — спросил Роберт чуть более взволнованно.

— Это фургон Ди-Кинга. Он и еще четверо его людей приехали сюда около получаса назад и спустились в подземное помещение за фабрикой. А с собой они прихватили небольшой оружейный склад.

Роберту стало интересно.

— И что же они замышляют?

— Я не знаю, но мы разделились надвое. Один следит за Ди-Кингом, другой за его правой рукой, за этим накачанным верзилой.

— И что?

— В общем, в последние дни у них заварилась какая-то каша. Носились как сумасшедшие, чего-то искали или кого-то. Но что бы они ни искали, по-моему, они тут его нашли.

Роберт еще раз коротко бросил взгляд на главное здание.

«Ди-Кинг не знает, что первая жертва не Дженни, — подумал он. — Он охотился за убийцей и мог что-то найти, напасть на след».

— Где остальные?

— Я всех отозвал. Ты же сказал, что наш друг больше не нуждается в присмотре. Я просто решил показать это тебе, потому что, чем черт не шутит, вдруг тебе это будет полезно. А сам я сматываю удочки.

— Пока не смотал, куда именно они пошли?

— Видишь тропинку за главным зданием? — Он снова показал на фабрику. — Иди по ней. Они пошли туда, но, если ты намерен идти туда в одиночку, ты совсем спятил. И вообще, где твой напарник?

Роберт колебался несколько секунд.

— Потом подъедет, — сказал он не слишком убедительно.

— Хочешь, я вызову подкрепление?

— Нет. Все будет нормально.

Роберт знал, что капитана Болтера хватит удар, если он вызовет подкрепление после их прошлого разговора.

— Как хочешь.

Роберт смотрел, как Стивен запрыгивает в свою машину без опознавательных знаков и уезжает.

— Что я тут делаю? — сказал он вслух, проверяя оружие. — Мне что, мало было сегодня развлечений?

Он достал небольшой фонарик из бардачка и направился к тропинке, которую показал ему Стивен.

Глава 62

Роберт прокрался по грунтовой тропинке, уходившей за брошенную фабрику, и остановился у железной двери, скрытой буйными зарослями каких-то растений. За дверью он увидел каменную лестницу, ведущую в подвал. Он подождал несколько секунд, прислушиваясь.

Тишина.

Он осторожно стал спускаться по темному туннелю.

От тяжелого, влажного запаха плесени он поперхнулся и закашлялся, надеясь, что его никто не услышал.

— Что за дежавю? — прошептал он. — Опять старый дом, опять темный подвал…

У подножия лестницы открылся узкий бетонный коридор, заваленный мусором. Роберт продолжал идти, вскоре до него начали доноситься голоса. Вонь грязного подвала смешалась со смрадом канализации. Повсюду шныряли крысы.

— Ненавижу крыс, — буркнул Роберт сквозь сжатые зубы.

Он дошел до большой круглой площадки с полуразрушенной квадратной конструкцией в середине. Все ее стены были в дырах. Изнутри этой своеобразной комнаты доносились голоса.

Роберт выключил фонарик и подкрался ближе, стараясь не спотыкаться об обломки кирпичей, валявшихся повсюду. Он обошел квадратную конструкцию с левой стороны и пристроился за старыми цементными мешками в паре метров от стены. Роберт наклонился, стараясь приблизить лицо к одной из дыр. Он видел, что внутри кто-то двигался, но под таким углом не мог хорошенько разглядеть.

Голоса стали громче. Он ясно различил голос Ди-Кинга.

— Мы тебя не обидим. Мы пришли, чтобы освободить тебя от этих подонков. Теперь все хорошо, все кончилось. Сейчас я уберу повязку и кляп, не бойся, я тебе ничего плохого не сделаю.

«Что за фигня тут творится?» — подумал Роберт. Надо было подобраться ближе. Он сделал шажок к стене и торопливо поискал более удобную позицию, которая позволила ему заглянуть в одну из дыр побольше. Три человека стояли лицом к противоположной стене, подняв руки за головы. Один из них был совершенно голый, его спину сплошь покрывала татуировка, кажется изображавшая Иисуса на кресте. Ди-Кинг стоял на коленях в центре комнаты перед молодой, не старше тридцати лет, брюнеткой, окаменевшей от ужаса. Она сидела с завязанными глазами, с кляпом во рту, привязанная к металлическому стулу. От ее черного платья остались только грязные лохмотья. Бюстгальтер с нее сорвали. Оба соска окружали свежие ожоги от сигарет, и уже начали образовываться волдыри. Ноги раздвинуты и привязаны к ножкам стула. Платье задрано, открывая влагалище, вокруг которого тоже были ожоги. Порезанная нижняя губа распухла. Пряди волос слиплись, как от засохшей крови.

Роберт смотрел, как Ди-Кинг развязывает два узла на затылке женщины. Когда с ее глаз спала повязка, она быстро заморгала. Яркий свет ослепил ее глаза. Кляп был всажен так глубоко, что врезался в уголки рта. Она сильно закашлялась, когда ее рот освобождали от кляпа. Ди-Кинг достал из кармана бумажную салфетку и стер с ее лица потеки туши и пятна крови. Один из людей Ди-Кинга уже развязал ей руки и ноги, и она снова стала плакать. Ее тело сотрясалось от рыданий, но на этот раз к страху примешивалось чувство облегчения.

— Как тебя зовут? — услышал Роберт голос Ди-Кинга.

— Бекки, — ответила она между всхлипами.

— Теперь все будет хорошо, Бекки, мы тебя уведем отсюда, — сказал Ди-Кинг, пытаясь помочь ей встать на ноги, но ее колени подгибались.

Он быстро подхватил ее за талию, не дав ей рухнуть назад на стул.

— Осторожно… у тебя ноги еще слабые. Не торопись. — Он повернулся к одному из своих подручных. — Найди ей что-нибудь прикрыться.

Человек глазами поискал в комнате кусок ткани или еще что-нибудь подходящее, но ничего не нашел.

— Вот, возьми.

Роберт узнал Джерома из ночного клуба. Он снял рубашку и передал Ди-Кингу. Здоровенная рубашка на невысокой женщине казалась длинным платьем.

— Все будет хорошо, Бекки. Все уже кончилось. — Вдруг голос Ди-Кинга зазвучал совершенно по-другому. — Отведи ее наверх, посади в машину и не отходи от нее! — рявкнул он кому-то.

Роберт быстро нырнул за мешок с цементом, стараясь быть как можно тише, мрак помог ему остаться незамеченным. Сквозь проем между мешками он увидел, как из комнаты выходит человек богатырского сложения. На руках он нес испуганную брюнетку.

— Со мной тебя никто не обидит, — заботливо уверял ее человек.

Роберт подождал, пока они исчезнут в коридоре, и снова приблизился к стене.

— Значит, ты веришь в Иисуса? — гневно спросил Ди-Кинг, подходя к голому мужчине с татуировкой.

Ответа не было.

Роберт увидел, как Ди-Кинг ударил его в поясницу деревянным прикладом своего двуствольного ружья, и тот упал на землю. Самый маленький из трех захваченных мужчин инстинктивно повернулся, но, прежде чем он успел хоть что-то сделать, Джером ударил его в лицо автоматом «узи». Кровь забрызгала стену. Два зуба отскочили на пол.

— Кто тебе разрешил шевелиться?! — раздался злобный окрик Джерома.

«Черт, Стивен не преувеличил, когда сказал, что у них с собой небольшой арсенал», — подумал Роберт.

— Сколько лет этой девчонке, двадцать восемь, двадцать девять? — Ди-Кинг ударил упавшего на пол человека еще раз, в живот. — Вставай и повернись, мешок с дерьмом.

Ди-Кинг стал ходить перед испуганными мужчинами.

— Знаете, кто я такой? — Вопрос повис в воздухе, затем невысокий утвердительно кивнул в ответ.

Ди-Кинг удивленно посмотрел на него и спокойно продолжил:

— Значит, вы знаете, кто я, и все-таки забираете одну из моих девушек, насилуете ее, пытаете и убиваете?

Нет ответа.

— Господи, да с вами слово «идиоты» поднялось на новую высоту. Вы, оба… раздевайтесь, — приказал он, показывая на двух одетых мужчин.

Они непонимающе посмотрели на него.

— Оглохли, что ли? Сказано вам, раздевайтесь, — скомандовал Джером и ударил человека в очках в живот.

— Ой, парни, да ей бы понадобилась лупа, — сказал Ди-Кинг, уставясь на их голые тела. — Неудивительно, что у вас проблемы с женщинами. Привяжите-ка их к стульям так же, как они привязывают своих жертв.

Щелк — Роберт услышал звук, в значении которого не мог ошибиться: на него наставили полуавтоматический пистолет. Через долю секунды он почувствовал, как холодное дуло прижалось к его затылку.

— Даже не думай шевелиться, — приказал голос.

Глава 63

Дверь открылась, и в комнату втолкнули Роберта, при этом дуло пистолета не отрывалось от его затылка.

— Этот урод вынюхивал снаружи. У него с собой вот что, — сказал человек, бросая на пол пистолет, который забрал у Роберта.

Ди-Кинг повернулся к вновь прибывшему:

— Детектив Хантер? Вот это сюрприз.

— Детектив? — изумленно сказал Уоррен, который обнаружил и схватил Роберта.

— В переделке побывали? — спросил Ди-Кинг, разглядывая израненное лицо Роберта.

— Не смотрите на меня, босс, — сказал Уоррен, поднимая руки. — Он уже был такой, когда я его нашел.

Глаза Роберта быстро оглядели комнату. Ее освещали профессиональные кинопрожекторы, работавшие от аккумуляторов, и весь пол устилали пластиковые мешки. В середине комнаты стоял металлический стул, к которому была привязана брюнетка. За Ди-Кингом у стены, на небольшом столике, были разложены всевозможные ножи. В одном углу стояла полупрофессиональная камера на треножнике, за ней еще два стула. Роберту понадобилось меньше трех секунд, чтобы разобраться, где он находится.

— Решили кино поснимать? Шикарно. — Он уставился на Ди-Кинга.

— Смышленый, — сказал Ди-Кинг, а потом заметил насмешливый взгляд Роберта. — Погодите-ка. Вы думаете, это я съемками занимаюсь? Да упаси бог, нет.

Роберт перевел взгляд на троих обнаженных человек, стоявших у южной стены, а затем на Джерома без рубашки.

— Так вы решили устроить вечеринку? Поразвлечься? — продолжал он дурацким гнусавым голосом, насмехаясь.

— А, вам очень весело? — спросил Ди-Кинг, поднимая ружье. — Что вы тут делаете, детектив?

— Так, гулял в окрестностях. Это мое любимое место для прогулок.

— Вы не в том положении, в котором шутят, — предостерег его Джером.

Роберт взглянул на троих мужчин.

— Я все еще жду ответа на свой вопрос, — сказал Ди-Кинг. — Какая нелегкая вас сюда принесла?

Роберт молчал.

— Секунду, — сказал Ди-Кинг, сощурив глаза. — Ах ты хитрюга. Ты же хотел, чтобы я сделал за тебя твою работу, точно?

У Джерома был растерянный вид.

— Что?

— Он же знал, что я землю буду рыть, а найду того, кто убил Дженни, вот и сидел спокойно и приглядывал за мной, дожидаясь, пока я сделаю всю грязную работу, обыщу за него все улицы, а он заявится в последнюю минуту и приберет себе всю славу.

— Не совсем так, — возразил Роберт.

— Ну так вот, детектив, у меня для тебя плохие новости. Девушка с вашего рисунка — не Дженни. Ваш маньяк убил не ее. А Дженни убили вот эти подонки. — Он показал на трех голых мужчин. — Изнасиловали, избили, изуродовали, а потом перерезали горло. У меня все это записано на пленке.

В голосе Ди-Кинга звучало бешенство, он взорвался и снова принялся яростно избивать татуированного мужчину ружьем по животу. Роберт только смотрел.

— Привяжи их к стульям, — скомандовал Ди-Кинг, мотнув головой в сторону Уоррена.

— Вы же полицейский, сделайте что-нибудь, — взмолился один, тот, что был в очках.

— Заткни свою поганую пасть, — огрызнулся Уоррен, ударив его.

— Он прав, — вмешался Роберт. — Я не могу допустить, чтобы вы отомстили им так, как вам этого хочется.

— Не лезь не в свое дело. Ты здесь не распоряжаешься.

— Теперь распоряжаюсь.

Ди-Кинг оглядел комнату с саркастической улыбкой на губах.

— Кажется, ты здесь один, а нас много. Интересно, что ты намерен делать?

— А если он вызвал подкрепление? — спросил Джером.

— Не вызывал он никакого подкрепления. Если бы вызвал, оно уже было бы здесь, — сказал Ди-Кинг, бросая на Роберта вызывающий взгляд. — Связать, — повторно приказал он.

Через две минуты трое голых мужчин сидели привязанные к трем металлическим стульям в центре комнаты.

— Слушай, ты еще не успел сделать ничего плохого, — сказал Роберт, подходя к Ди-Кингу. — Еще не произошло ничего непоправимого. Дай мне их арестовать, и пусть с ними разбирается суд. Они сгниют в тюрьме.

— На твоем месте я бы не выступал, — сказал Уоррен, поднимая пистолет и направляя его в голову Роберта.

— На моем месте ты бы жутко смотрелся, — ответил Роберт. — Ди-Кинг, я знаю, тебя рассердило то, что они сделали с Дженни, но мы можем все сделать как надо.

Ди-Кинг громко засмеялся:

— Рассердило — это слабо сказано. И я сам все сделаю как надо. Позволь мне вернуть тебя на землю из страны фантазий, Хантер. Суд их отпустит на свободу, и ты это прекрасно знаешь. Они зацепятся за какую-нибудь формальность и все перевернут с ног на голову, как это всегда бывает. Если ты их арестуешь, тебе придется арестовать и нас, а этого не будет, дружище. Извини, Хантер, мы разберемся с ними по-свойски.

— Я же не могу стоять и смотреть, как вы их убиваете.

— Тогда зажмурься. Тебя вообще сюда никто не приглашал. Они похищают, насилуют и убивают женщин ради денег.

Роберт нервно засмеялся:

— Кто бы говорил!

— Ну уж нет, ты не равняй меня с этими подонками. Я ни одну девушку не заставил насильно заниматься тем, что она делает. И никого не заставляю вовлекать их. А то, что делают эти уроды, как ни смотри, — это мерзость. Ты оглядись. Ну как, похоже на то, чем я занимаюсь?

Вдруг, неожиданно для всех, задняя стена раскрылась. Из проема выскочил высокий человек с бритой головой и пистолетами «дезерт игл» в обеих руках. Его глаза были широко раскрыты, зрачки расширены, ноздри раздувались. Его обезумевшее лицо не выражало ничего, кроме жестокости.

Никто не успел отреагировать. Когда комнату оглушили выстрелы, Роберт понял, что наступил подходящий момент, и бросился на пол, ища свой пистолет.

Пули сыпались градом без направления и цели. Один из прожекторов взорвался с оглушительным грохотом. От изменившегося внезапно освещения все на секунду ослепли, Ди-Кинг инстинктивно пригнулся — и пули, ударившие в стену за его спиной, пролетели в каком-то миллиметре от его головы. Роберт услышал отчаянный крик Уоррена, чье богатырское тело скорчилось на полу. Обе его руки закрыли лицо, и кровь сочилась сквозь пальцы.

Джером стоял на своем месте, словно бесстрашный солдат, готовый встретить смерть лицом к лицу. Он спустил курок своего автомата и с меткостью военного поразил цель. Тело человека, ворвавшегося в комнату, резко дергалось с каждым попаданием, и наконец он повалился назад, в потайную комнату. Очередь прошила его с такой силой, что чуть не отделила ноги от туловища. Его обмякшее тело упало на пол. Вся перестрелка продолжалась меньше десяти секунд.

Когда смолкла стрельба, эхо выстрелов сменилось испуганными криками трех беспомощных связанных мужчин. Чудесным образом все они остались живы.

— Заткнитесь! — гневно крикнул Джером, нацеливая на них свой «узи».

— Спокойно, негр! — крикнул Ди-Кинг, направляя ружье на открывшийся проем. — Они нам не страшны. Проверь его. — Он показал на изувеченное тело.

Уоррен еще лежал на полу, его руки и рубашка были залиты кровью.

Роберт поднялся на ноги, держа пистолет в руке.

— Всем опустить оружие.

Ди-Кинг и Джером один за другим наставили на Роберта свое оружие.

— Неподходящее время для спектаклей, в той комнате еще могут быть люди. Пока что мне с тобой делить нечего, но, если придется, я тебя пристрелю, как приблудную собаку. Помни, ты по-прежнему один, а нас много.

Роберт продолжал целиться в Ди-Кинга. Спусковой механизм его пистолета был усовершенствован так, что действовал легче обычного. Помимо того, Роберт знал, что сопротивление обычного спускового механизма двуствольного ружья примерно на двести граммов больше, чем у большинства пистолетов, и эти два факта означали, что Роберт мог выстрелить по меньшей мере на секунду быстрее Ди-Кинга. Джером со своим «узи» в другой руке представлял большую проблему. Но они не были врагами. Роберт не хотел начать еще одну перестрелку. И разумеется, не собирался рисковать жизнью из-за трех голых подонков. Он опустил пистолет.

— Ладно, посмотрим, что там.

— Уоррен, скажи что-нибудь! Как ты, друг? Ты ранен? — позвал Ди-Кинг, не отводя глаз от главной мишени.

Словно раненое животное, Уоррен громко застонал, показывая, что еще жив.

— А этот мертв, — сказал Джером, стоя над безжизненным телом, валявшимся у потайной двери.

Ди-Кинг повернулся к трем связанным мужчинам:

— Там есть еще кто-нибудь, кроме этого сумасшедшего ковбоя?

Ответа не было.

— Там есть еще кто-нибудь? — спросил он, прижимая дуло ружья к голове татуированного.

— Нет, — наконец ответил за троих самый маленький.

Ди-Кинг кивнул Джерому, который вставил новый магазин и осторожно шагнул в комнату.

— Здесь чисто! — крикнул он через несколько секунд.

— Надо проверить Уоррена. Джером, не снимай Хантера с прицела.

Джером повернулся и нацелил автомат на Роберта, который ответил ему той же любезностью.

Ди-Кинг положил ружье на пол и бросился к Уоррену.

— Ну-ка, убери руки, дай мне посмотреть.

Уоррен осторожно отнял окровавленные руки от лица.

Ди-Кинг вытер кровь своей рубашкой, стараясь рассмотреть рану. Он увидел два больших пореза — на лбу Уоррена и на левой щеке.

— Никаких пулевых ранений, — сказал Ди-Кинг после быстрого осмотра. — В тебя не попали. Похоже, задело обломками стены. Жить будешь. — Он снял рубашку и вложил ее в руки Уоррена. — На, прижми к ранам.

— Босс, подите гляньте на это.

Что-то в голосе Джерома встревожило Ди-Кинга.

— Что там?

— Посмотрите сами.

Глава 64

Ди-Кинг взял ружье и подошел к Джерому через открытую дверь. Он замер, оцепенев. Его глаза внимательно осматривали комнату.

— Что за черт? — прошептал он. — Хантер, иди посмотри на это.

Роберт осторожно присоединился к ним.

Новая комната была гораздо опрятнее, чем та, в которой они находились. На выкрашенном в голубой цвет потолке мерцало множество лампочек, похожих на звезды. Стены удивляли еще более яркими цветами, открывая невероятное разнообразие нарисованных драконов, колдунов, гномов, лошадей… На дальней стене на деревянном стеллаже помещалась внушительная коллекция игрушек — кукол, машинок, солдатиков. Еще больше игрушек было рассыпано по полу. Большая лошадка-качалка стояла слева от двери. У задней стены на треножнике была установлена видеокамера.

Роберт почувствовал, как сердце сжалось в его груди. Он отвернулся от комнаты и остановил взгляд на недоуменном лице Ди-Кинга.

— Дети, — прошептал Роберт.

Глаза Ди-Кинга, казалось, приклеены к отделке комнаты. Ему понадобилось еще полминуты, прежде чем он повернулся к Роберту.

— Дети? — Ди-Кинг замолчал. — Дети?! — на этот раз заорал он, бросаясь в первую комнату. Его переполняла чистая ярость.

— Какая гнусность, уму непостижимо, — сказал Джером, качая головой.

— Вы это делали с детьми? Да что вы за нелюди такие? — сказал Ди-Кинг, стоя перед тремя связанными мужчинами. Они встретили его слова молчанием, никто не поднял на него глаза.

Роберт понял, что Ди-Кинг скоро уже не сможет держать себя в руках.

— Успокойся, Ди-Кинг. Не делай ничего, о чем пожалеешь.

— Пожалею? — Ди-Кинг засмеялся. — Ты видел ту комнату? — Он показал туда, где стоял Джером. — Дети, Хантер. Они насилуют детей. Бог знает, скольких они убили и сколько этим детям было лет. С какой стороны ни посмотри, а это нелюди. — Он показал на троих связанных мужчин. — Даже если ты их арестуешь и добьешься приговора, — а ведь ты сам прекрасно понимаешь, что не добьешься, — что будет потом? Они будут сидеть в тюрьме и смеяться над системой. Хочешь сказать, это будет справедливо? Дескать, правосудие восторжествовало?

Роберт не ответил.

— Я вырос на улице, Хантер. Я всю свою жизнь имею дело с подонками. Если я чему и научился, так только тому, что свои дела надо решать по-своему, — продолжал Ди-Кинг. — Моральные уроды не боятся ареста. Тюрьма уже никого не пугает. Это их второй дом. А вот если бы они услышали, что к ним в дверь стучится закон улицы, они бы обделались со страху. Здесь мы и присяжные, и судьи, и палачи. Это твоего закона не касается. Они заплатят за все, что сделали с Дженни, и ты не встанешь между ними и мной.

Дрожь в голосе Ди-Кинга была почти неразличима, но не для Роберта. В нем звучала не просто ярость. Догадка Роберта оказалась верной. Дженни для Ди-Кинга была не просто одной из множества девиц.

Роберту не хотелось признавать этого, но Ди-Кинг был прав. Если полиция посадит этих людей за решетку, он никогда не сможет объяснить, почему оказался там без ордера. Он никогда не сможет объяснить, что за изувеченное пулеметом тело найдено на полу. Даже второкурсник юридической школы не оставил бы камня на камне от обвинения, имея только два этих факта. Сколько раз бывало, что Роберт брал мерзавца, а тот через пару недель снова оказывался на свободе? Закон не безгрешен. Эти трое заслужили расплаты за то, что сделали, но у Роберта не было доказательств того, что они причастны к смерти Дженни или производству фильмов с убийствами. Ди-Кинг не станет выступать в суде свидетелем, да и его люди тоже. У Роберта больше шансов найти живого Элвиса Пресли, чем добиться их осуждения. Он повернулся лицом к троим мужчинам, привязанным к металлическим стульям. Они уставились на него с наглыми улыбками, как будто уверенные, что Роберт их арестует, ведь таковы правила, ведь этим и занимаются полицейские. Их вина была столь очевидна, что Роберту стало тошно, но в суде это не имело бы никакого значения. Без доказательств они отправятся на свободу.

— Я жду ответа, Хантер, — твердо потребовал Ди-Кинг.

Роберт почувствовал усталость. С него достаточно. Его вообще не должно было здесь быть. К Распинателю это не имеет никакого отношения. Все это дела Ди-Кинга.

— К черту правила, — прошептал Роберт. — Меня здесь никогда не было.

Ди-Кинг коротко кивнул ему и смотрел, как Роберт убирает пистолет и молча направляется к двери.

— Подождите! — закричал татуированный. — Вы не можете так просто уйти. А как же наши права?

Роберт не остановился. Он даже не оглянулся, закрывая за собой дверь.

— Права? — спросил Ди-Кинг и оживленно засмеялся. — Сейчас мы вам зачитаем права… в последний раз.

— Что нам делать с этим подвалом… и с ними? — Джером мотнул головой в сторону связанных мужчин.

— Здесь сжечь все к чертям, но этих мы заберем с собой. Нам еще нужно выяснить, кто их главарь.

— Вы думаете, они заговорят?

— О, заговорят как миленькие, я тебе обещаю. Если им нравится садистский секс, мы им его устроим… дней на десять.

От зловещей улыбки на губах Ди-Кинга по спине Джерома побежали мурашки.

Вернувшись в машину, Роберт посмотрел на свои трясущиеся руки с мучительным и неприятным чувством. Он детектив. Ему полагается устанавливать закон, а он его только что попрал. Сердце убеждало его, что он поступил правильно, но совесть не соглашалась. Слова Ди-Кинга еще звучали в его ушах. Здесь мы и присяжные, и судья, и палач. Вдруг Роберт замер.

— Вот оно, — сказал он дрожащим голосом. — Вот откуда я его знаю.

Глава 65

С бешено колотящимся сердцем Роберт вернулся в отдел, не теряя ни секунды времени. Он должен был проверить кое-какие старые записи.

Входя в офис, он подумал: как удачно, что он располагается на отдельном этаже от остальных детективов. Ему нужно было сделать это в одиночку, чтобы никто не мешал. Он запер за собой дверь и включил компьютер.

— Хоть бы я не ошибся… хоть бы я не ошибся… — приговаривал он себе под нос, открывая базу данных департамента юстиции штата Калифорния.

Роберт быстро вбил имена, которые хотел найти, задал критерии поиска и нажал кнопку «найти». Пока сервер базы данных обрабатывал запрос, он сидел неподвижно и беспокойно глядел на экран, где взад-вперед двигалась маленькая точка. Несколько секунд показались ему минутами.

— Ну, давай же… — подгонял он компьютер, чтобы тот работал быстрее, и не выдержал: встал и начал мерить комнату перед столом нервными шагами.

Через две минуты точка остановилась и на экране возникла надпись «Результатов нет».

— Черт!

Он попробовал еще раз. На этот раз он задал время на несколько лет раньше. Он знал, что прав, он знал, что все обязательно должно сойтись.

Знакомая точка снова побежала по экрану, и Роберт опять стал шагать по комнате. Внутри него все бурлило от нетерпения. Он остановился перед доской с фотографиями и уставился на них. Он знал, что ответ там, должен быть там.

Точка остановилась, и на этот раз экран заполнился данными.

— Есть… — сказал он ликующе, возвратился за стол и быстро просмотрел информацию.

Найдя то, что искал, он сморщился.

— Да это издевательство какое-то!

Роберт сидел и молча думал о том, что делать.

— Родственники, — сказал он. — Родственники жертв.

Во время первого следствия Роберт и Скотт пробовали все, что только приходило в голову, чтобы установить связь между жертвами. У некоторых они даже установили родственников. Роберт знал, что где-то эти записи у него оставались. Он стал просматривать гору бумаги, которую составляли документы по старому делу.

— Вот оно, — сказал он, когда наконец нашел списки.

Несколько секунд он их анализировал.

— Вот же оно.

Роберт вернулся за компьютер и впечатал новое имя. Теперь компьютер выдал результат поиска сразу же, так как Роберт сузил критерии поиска до нескольких нужных ему фактов.

Еще совпадение… и еще одно…

Роберт протер усталые глаза. Все его тело ныло, но открытие наполнило его новыми силами. Он не мог установить связь между всеми жертвами, но уже понял почему.

— Как я мог не заметить раньше? — спросил он, стуча по своему лбу сжатым кулаком.

Но он знал как. Это было старое дело, закрытое еще несколько лет назад. Дело, по которому арест производил он. Согласно родословной, неясные связи между жертвами иногда растягивались на три поколения. А некоторые из них вовсе не относились к родственникам. Если бы не намек, он никогда бы не нашел связи. Без Ди-Кинга она никогда не пришла бы ему в голову.

Роберт снова зашагал по комнате и остановился перед столом Карлоса. Внезапная волна грусти накатила на него, и в горле застрял комок. Его напарник лежит в больнице без сознания, а он ничего не может сделать. Он вспомнил печальные глаза Анны. Как она сидела у кровати мужа и ждала, не подаст ли тот хоть каких-нибудь признаков жизни. Она любила его больше всего на свете. Нет любви сильнее, чем родственная, подумал Роберт и вдруг замер как вкопанный. Волосы у него на затылке встали дыбом.

— Черт возьми!

Он бросился к компьютеру и в течение следующего часа жадно, лихорадочно и потрясенно проглядывал страницы с результатами. Все постепенно начало становиться на свои места.

Протокол ареста… татуировки, вспоминал он. Через несколько минут, просмотрев собственную базу данных отдела, он уже вчитывался в данные об аресте по старому делу.

— Этого не может быть… — в ступоре произнес он, запинаясь.

Возбуждение, смешанное с ужасом, высосало все тепло из тела Роберта. Вдруг ему вспомнилось то, что он видел каких-то пару недель назад, и его живот сдавило спазмом.

— Как я мог быть настолько слеп? — пробормотал он себе под нос и повернулся к компьютеру, чтобы найти последний фрагмент.

Имя, которое могло все соединить. У Роберта ушло меньше минуты, чтобы найти его.

— Все лежало у меня под самым носом, — прошептал он, вперив в экран невидящий взгляд. — Ответ все время был у меня перед глазами.

Роберту требовалось лишь одно последнее подтверждение, и оно поступило из полицейского отдела Сан-Франциско. Переговорив по телефону с лейтенантом сан-францисской полиции Моррисом, Роберт стал нетерпеливо ждать, пока Моррис перешлет ему по факсу протоколы ареста. Когда через полчаса документы пришли, Роберт уставился на них, потеряв дар речи. Его мозг отказывался воспринимать действительность. Фотография была уже давнишняя, но Роберт не сомневался — он знал этого человека.

Доказательства. Вот основа любого следствия. А у Роберта не было ни одного доказательства. Он не мог связать человека на фотографии ни с одним убийством из серии, и знал это. Как бы он ни был уверен в своей правоте, без доказательств у него связаны руки. Он еще раз посмотрел на часы, потом взял телефон и сделал последний звонок.

Глава 66

Роберт ехал медленно, не обращая внимания на других водителей, которые обгоняли его и ругали в раскрытые окна последними словами.

Он припарковался у своего дома и на минуту опустил голову на руль. Головная боль стала еще сильнее, и он знал, что таблетки не помогут. Перед тем как выйти из машины, он проверил телефон: нет ли пропущенных звонков или сообщений. Бессмысленное занятие, ведь он знал, что ни звонков, ни сообщений не было. Он велел всем больничным медсестрам немедленно информировать его, как только Карлос придет в себя, но что-то подсказывало ему, что сегодня этого не случится.

Он вошел в пустую квартиру, закрыл за собой дверь и привалился к ней всем ноющим телом. Подавляющее одиночество гостиной еще больше расстроило его.

Чувствуя, что его мозг наполовину онемел, Роберт медленно прошел на кухню. Странное чувство поразило его, как будто что-то не на своем месте. Он не мог сказать, что именно, но неприятное ощущение не проходило. Он еще раз огляделся, но все, казалось, было на своих местах. Он покачал головой, пытаясь стряхнуть наваждение, и списал его на усталость.

Роберту до смерти хотелось в душ. Горячая вода помогла бы ему расслабить напряженные мышцы, но это позже. Сначала ему нужна доза скотча.

Роберт несколько секунд раздумывал, выбирая среди бутылок в своем маленьком баре, и решил остановиться на чем покрепче — «Аберлоур» тридцатилетней выдержки. Он налил стакан до половины и решил не класть лед. Чем крепче, тем лучше, сказал он себе, падая на потертый диван. Как только крепкая жидкость коснулась его губ, он почувствовал ее бодрящее действие. Виски обожгло мелкие порезы вокруг губ, но ему даже понравилось — это была приятная боль.

Роберт опустил голову на спинку дивана, но не закрыл глаза. Он боялся образов, скрывавшихся за закрытыми веками.

Странное ощущение, которое возникло у него на кухне, что кто-то посторонний побывал в его квартире, в гостиной лишь окрепло. Он встал и подошел к окну. Снаружи все было спокойно. Он повернулся, чтобы еще раз оглядеть пустую комнату. Что-то было не так, он это чувствовал. Роберт медленно обошел комнату.

— Схожу с ума, — прошептал он и выпил виски.

Он опять проверил телефон, нажал несколько кнопок, убеждаясь, что телефон работает.

На кухне он поставил стакан на стол и сел. Его глаза бродили по небольшой доске, которая висела рядом с холодильником, и вдруг он замер. Там не было записки с номером Изабеллы. Кто-то ее снял.

— Черт! — тихо выругался он и быстро потянулся за телефоном, но, прежде чем он успел его достать, комната закружилась вокруг него.

Колени подогнулись, и Роберт ухватился за стол, чтобы удержаться на ногах. Он заморгал, чтобы сфокусировать зрение, но это не помогло. Роберта объяло смятение, и его взгляд остановился на стакане. «Кто-то был здесь».

Прежде чем он упал на пол кухни, его расфокусированный взгляд заметил подходящую к нему темную фигуру.

Глава 67

Он медленно открыл глаза, но не почувствовал никакой разницы. Стояла непроницаемая тьма. У него кружилась голова. То средство, которое ему подсыпали в виски, вырубило его за считаные минуты. Первым делом он осознал, что сидит, привязанный к какому-то неудобному стулу. Руки связаны за спиной, щиколотки привязаны к ножкам стула. Он попытался освободиться, но все усилия были напрасны. Тело заныло еще сильнее, но он был уверен, что у него ничего не сломано — во всяком случае, пока. Ему смертельно хотелось пить.

Роберт представить себе не мог, сколько он пробыл без сознания. Медленно и мучительно память начала наполняться воспоминаниями о произошедшем. Он вспомнил, как дома его охватило странное чувство. Вспомнил, как ходил по комнате и кухне, проверял, все ли на месте, но он должен был проверить всю квартиру. Не затем, чтобы выяснить, все ли вещи на месте, а не спрятался ли кто-то у него дома. Он попытался успокоиться, и у него возникло странное знакомое ощущение. Он вгляделся во тьму и, хотя ничего не увидел, все-таки понял, где находится. Он не покидал своей квартиры. Он по-прежнему находится в собственной гостиной.

Роберт снова попробовал пошевелиться, но руки и ноги были связаны слишком крепко. Он хотел закричать, но издал лишь какой-то сдавленный звук. Его удивило, какую слабость он чувствует. Вдруг его пронизал страх: кто-то находился в комнате позади него.

— Слышу, ты пришел в себя.

В комнате раздался тот же механический голос, который мучил его больше трех лет. Голос застал его врасплох и заставил окаменеть от неожиданности. Он доносился из-за спины, как будто там стоял динамик. Необычное чувство охватило Роберта. Наконец-то он находится рядом с убийцей. Распинателем.

Роберт хотел оглянуться, повернуть шею, насколько мог, но темнота не дала ему разглядеть напавшего на него человека.

— Не спеши, Роберт. Это последняя глава. По крайней мере, для тебя. Сегодня все кончится. Прямо здесь. Ты последний.

Последний. Находка Роберта, сделанная в офисе отдела, в конце концов подтвердилась. Дело было в мести.

Он вдруг услышал звук, как будто металл лязгнул о металл. Хирургические инструменты, решил он. Инстинктивно его тело каменело от страха, но сознательно он заставил себя сохранять спокойствие. Роберт знал психологию убийц, особенно серийных убийц. Единственное, чего они жаждали больше всего на свете, — это чтобы их кто-то понял. Для них убийства имели смысл, убийства служили определенной цели, и убийцы хотели, чтобы жертва понимала, что умирает не просто так. Перед убийством всегда бывает объяснение.

— Сегодня ты за все заплатишь.

От этих последних слов по телу Роберта пробежала дрожь узнавания. Голос, раздавшийся из-за его спины, был громкий и чистый — не механический, не металлический, без устройства искажения. Роберту не нужно было рыться в памяти, не нужно было думать, кто это. Он знал этот голос, и знал хорошо. Внезапно тьма исчезла. Роберт зажмурился, когда неровные круги света застыли в его глазах. Зрачки сократились, пытаясь привыкнуть к яркому освещению. Когда зрение вернулось, он увидел знакомую фигуру.

Глава 68

Роберту не хотелось в это верить. Его глаза были устремлены на стоявшую перед ним женщину.

— Я вижу, ты удивлен. — Ее голос был, как всегда, приятен.

Он сумел прошептать только одно слово:

— Изабелла.

Она улыбнулась. Той же улыбкой, которую он видел столько раз, но теперь в ее улыбке было что-то иное. Скрытое зло.

— Я думала, ты будешь рад меня увидеть. — Ее итальянский акцент пропал.

Выражение лица Роберта не изменилось. Наконец в его мозгу сложились все фрагменты головоломки.

— Ты заслуживаешь «Оскара». Твой итальянский выговор был идеален.

Она поклонилась, благодаря за комплимент.

— Ход с телефонным звонком в ресторан тоже был очень умен. Идеальное алиби, — сказал Роберт, вспоминая, как убийца позвонил ему, когда они с Изабеллой обедали в первый раз. — Записать сообщение и поставить на таймер. Просто, но эффективно.

Тень улыбки скривила ее губы.

— Позволь представиться… — уверенно сказала она.

— Бренда… — Роберт перебил ее хриплым и слабым голосом. — Бренда Спенсер… Сестра Джона Спенсера. Музыкального продюсера.

Она бросила на него удивленный и тревожный взгляд.

— Доктор Бренда Спенсер, если не возражаешь, — поправила она его.

— Доктор медицины, — подтвердил Роберт.

— Если тебе интересно… хирург.

Еще одна злобная улыбка.

— И все это было местью за смерть брата? — спросил Роберт, уже зная ответ.

— Молодчина, Роберт, — сказала она, с показным энтузиазмом захлопав в ладони, словно ребенок, которому только что вручили сюрприз.

Затем последовало леденящее молчание. Казалось, оно продлилось целую вечность.

— Он покончил с собой, — наконец сказал Роберт.

— Он покончил с собой, потому что вы, подонки, не доделали свою работу. — В ее голосе открыто звучал гнев. — Служить и защищать,[21] просто смех. Он был невиновен, и вы это знали. — Она помолчала, пока ее слова плыли по комнате. — Он сто раз повторял вам, что никогда бы не сделал ничего плохого Линде. Он любил ее, любил так сильно, как вам никогда не понять. — Она снова смолкла, чтобы взять себя в руки. — Ты его допрашивал. Ты знал, что он невиновен, но все-таки позволил его приговорить.

— Это было не в моей власти. Без доказательств его невиновности мои показания в суде ничего не стоили. Я ничего не мог сделать.

— Если бы ты провел расследование, как должен был, ты нашел бы настоящего убийцу, прежде чем мой брат сошел с ума и повесился, но ты перестал искать.

— Ты не можешь винить полицию в самоубийстве твоего брата. В конце концов мы бы нашли настоящего убийцу, и твой брат вышел бы на свободу.

— Ничего бы вы не нашли. — В ее голосе снова зазвучала злоба. — Как бы вы нашли настоящего убийцу, если вы и не пытались искать? Вы закрыли следствие, потому что первые, поверхностные улики указывали на Джона, и тебе с напарником этого вполне хватило. Зачем было докапываться до истины. Две полицейских звезды засадили очередного преступника за решетку. Ты получил обычную порцию восхвалений, а на остальное наплевать. Его осудили за убийство, Роберт. Его приговорили к смерти за то, чего он не совершал. Никто не истолковал сомнение в его пользу, никто из присяжных не воспользовался даже этим жалким предлогом. Моего брата объявили чудовищем. — Она помолчала, глубоко вздохнув. — И я потеряла всю свою семью из-за тебя, твоего напарника и этих присяжных идиотов, бесполезно занимающих свое место. Они бы не разглядели правды, даже если бы ее выложили им прямо под самый нос. — Ее глаза пылали гневом.

Роберт озадаченно взглянул на нее.

— Через двадцать дней после самоубийства Джона моя мать умерла от горя. Ты знаешь, что это такое?

Роберт не ответил.

— Она не ела, не говорила, не двигалась. Она просто сидела в комнате и смотрела в окно, держа в руках фотографию Джона. Слезы текли по ее лицу, пока она не выплакала все. Мука и боль сердца разъедали ее изнутри, пока она не ослабела настолько, что уже не могла сопротивляться.

Роберт молчал, следя глазами за тем, как она медленно ходит взад-вперед по комнате.

— Но и на этом дело не кончилось. — Теперь Бренда говорила мрачно и серьезно. — Тридцать пять лет, Роберт. Мои родители прожили вместе тридцать пять лет. Потеряв сына и жену в такой короткий срок, мой отец не устоял под тяжестью вечного горя.

Роберт уже догадался, каков будет конец этой истории.

— Через двадцать два дня после похорон моей матери, после того как наконец-то был пойман настоящий убийца, его депрессия победила, и мой отец последовал за братом. Я осталась одна…

Роберт наблюдал за ней, не отводя глаз. Ее гнев казался почти материальным, как будто его можно было потрогать.

— Поэтому ты решила отомстить присяжным. — Голос Роберта был еще слаб.

— Наконец-то додумался, — ответила она, усмехаясь. — Долго же ты думал. Может быть, великий Роберт Хантер не так уж и велик.

— Но ты не стала охотиться на самих присяжных. Ты убивала тех, кого они любили, — продолжал Роберт.

— Разве месть не сладка? — сказала она с довольной улыбкой, пугающе довольной. — Око за око, Роберт. Я отплатила им той же монетой. Сердечной тоской, одиночеством, пустотой, горем. Я хотела, чтобы они испытали такую огромную потерю, что каждый день превратился бы для них в муку.

Не все жертвы были непосредственно связаны с кем-то из присяжных по делу Джона Спенсера, но было нетрудно понять почему. Кое-кто из них находился в любовной связи. Тайные любовники, запретные романы, даже гомосексуальные. Скрытые отношения, которые невозможно было проследить до кого-то из присяжных. Но тем не менее каждый раз это был любимый человек.

— Я посвятила жизнь тому, чтобы отыскать того, кого они любили больше всех на свете. Я не торопилась, следила за ними. Изучала их жизнь. Выясняла все, что можно было о них выяснить. Куда они ходят. Что скрывают. Я даже несколько раз побывала на грязных оргиях, чтобы познакомиться кое с кем из них поближе, и должна признаться, что наблюдать за их страданиями после каждого нового убийства было просто здорово.

Роберт бросил на нее тревожный взгляд.

— О да, я не торопилась и наблюдала за ними после каждого убийства, — объяснила она. — Мне хотелось посмотреть, как они страдают, их боль давала мне силы. — Она смолкла на миг. — Трое присяжных совершили самоубийство, ты знал это? Они не смогли перенести потери. Не смогли перенести боль, как и мои родители. — Она злобно засмеялась, и от ее смеха в комнате потемнело. — Только ради того, чтобы доказать некомпетентность полиции, я оставляла улику возле каждой жертвы, а вы до сих пор меня не поймали, — продолжила она.

— Двойное распятие на шее жертв, — сказал Роберт.

Она злобно кивнула.

— Как татуировка, которая была на шее у твоего брата?

Еще один удивленный взгляд Бренды.

— Я проверил данные по твоему брату после того, как догадался насчет присяжных. Я вспомнил, что в протоколе ареста, в графе особых примет, дежурный офицер отметил несколько татуировок, но подробно их не описал. Пришлось просмотреть отчет о вскрытии, чтобы выяснить, что это были за татуировки. Одной из них было двойное распятие на шее со стороны спины. Ты метила каждую жертву знаком своего брата.

— Думаешь, ты такой умный? Я сама вытатуировала двойное распятие на шее брата, — гордо сказала она. — Джону нравилась боль.

Роберт почувствовал, что воздух в его комнате похолодел. Когда Бренда вспоминала, как причиняла боль своему брату, в ее голосе звучало леденящее удовольствие.

— Но зачем ты подставила Майка Фарлоу? Он не имел отношения к делу твоего брата, — спросил Роберт, пытаясь заполнить один из пробелов, которым он до сих пор еще не нашел объяснения.

— Он с самого начала входил в мой план, — ответила она, как будто сказала что-то само собой разумеющееся. — Если подсунуть полиции кого-нибудь правдоподобного после последнего убийства, никто не будет дальше вынюхивать. Дело закроют, и все будут довольны, — сказала она, усмехаясь. — Но, к сожалению, у меня случилась небольшая неприятность. Подставу пришлось организовать раньше, чем я планировала.

— Седьмая жертва! — сказал Роберт, понимая, о чем она говорит.

— Надо же. Ты быстро соображаешь. — Она состроила удрученное лицо.

Майка Фарлоу арестовали сразу после того, как нашли седьмую жертву. Это была дочь одного из присяжных, честолюбивый молодой юрист. Среди всех жертв она находилась в самом близком родстве с присяжным. Еще немного, и Роберт со Скоттом наверняка докопались бы до этого. Но зачем устанавливать связи между жертвами, когда у них в камере уже сидит сознавшийся убийца? С арестом Майка следствие по делу Распинателя остановилось.

— Она должна была стать моей последней жертвой, — фыркнула Бренда. — Но откуда мне было знать, что у нее фотографическая память? Когда я впервые подошла к ней, она узнала меня, потому что видела в зале суда. Она даже вспомнила, какая на мне тогда была одежда. Она представляла для меня прямую угрозу, поэтому не осталось ничего иного, как только перенести ее в списке жертв ближе к началу. После этого мне нужно было время, чтобы переделать план. С Майком оказалось просто. Больной педофил, который видел в Распинателе идола. Я нашла его, когда он проповедовал Евангелие на улицах, сразу после убийства того поганого адвокатишки.

«Пятая жертва», — подумал Роберт.

— Я готовила Майка, месяцами кормила его необходимой информацией. Ровно в том количестве, которое было нужно, чтобы после ареста он звучал убедительно. Я знала, что он готов. — Она пожала плечами. — Правда, я не рассчитывала на его признание, это был бонус. После его ареста расследование прекратилось. Именно этого я и добивалась, — сказала она с усмешкой. — Но с его арестом появилась возможность внести в список кое-кого еще. Одного из главных героев моего страдания… твоего идиота напарника.

Внезапно глаза Роберта наполнились ужасом.

— Ой, я и забыла, — сказала она с ледяной улыбкой. — Ты же не знал, что это я устроила, да?

— Что ты устроила? — спросил Роберт дрожащим голосом.

— Маленький взрыв на яхте.

Роберту показалось, что кишки у него завязываются в узел.

— Когда дело Распинателя закрыли, я не удивилась, что вы с напарником решили сделать передышку. Она была вполне заслуженной после такого долгого расследования. Мне оставалось только проследить за ним. — Она помолчала, глядя, как Роберт борется с отвращением. — Ты знаешь, они пригласили меня к себе на яхту. Всегда можно рассчитывать на то, что полицейский протянет руку помощи тому, кто в ней нуждается, особенно женщине. Стоило только оказаться на борту, и с убийством справился бы даже ребенок. Мне пришлось связать его, как тебя, а потом я заставила его смотреть… Я заставила его смотреть, как я перерезаю горло его суке. — Бренда недолго смотрела на Роберта, наслаждаясь его болью. — Да, я знала, что она твоя единственная родня. От этого мне было только приятнее.

Роберта мутило, рот наполнился мерзким привкусом рвотных масс.

— Он умолял меня пощадить его жену. Предлагал мне убить его взамен. Наивысшее самопожертвование ради любви. Но мне все это было ни к чему. Я и так держала его жизнь в руках. — На миг воцарилось молчание, затем она продолжила: — Она умирала медленно, а он в это время плакал, как ребенок. Ты знаешь, я убила его не сразу. Оставила его на несколько часов, чтобы он как следует прочувствовал муку после ее смерти. В конце концов мне осталось только перенести несколько канистр с бензином на его яхту, устроить утечку, установить таймер и… бабах. Огонь уничтожил все улики, которые я могла проглядеть.

От наслаждения в ее голосе веяло арктическим холодом.

— С каким восторгом я потом наблюдала, как ты опускаешься на дно, это было просто здорово. Я думала, что после их гибели ты решишься на это — пустишь себе пулю в лоб. Ты был близок к самоубийству.

Роберт не находил в себе силы для ответа.

— Но потом тебе дали нового партнера, и, кажется, ты опять задрыгал ножками. В моем списке осталось еще двое, не считая тебя, так что я решила, что нам пора снова сыграть в нашу игру. — Она нарочито беззаботно провела рукой по волосам. — Достать тебя было непросто. Ты настоящий одинокий волк. Ни жены, ни подружки, ни детей, ни любовницы, ни родственников. Поэтому я придумала потаскуху Изабеллу. Ту, которая подобрала тебя в дешевом баре. Ту, которая заставила тебя в нее влюбиться.

В ее высокомерии было что-то величественное.

— Ты имеешь хоть малейшее понятие, каково это — ложиться в постель с тем, кого ты презираешь? Позволить ему прикасаться к тебе, целовать тебя? — Она гадливо сморщилась. — От каждой секунды, которую мы проводили вместе, у меня по телу ползли мурашки отвращения. Каждый раз, когда ты меня касался, у меня было чувство, будто меня насилуют. Каждый раз, когда ты уходил, я часами смывала тебя, оттирала кожу, пока она не краснела и начинала саднить. — Она цинично улыбнулась. — Ты обязательно должен был в нее влюбиться. Ради нее ты должен был рискнуть собственной жизнью. Она была той женщиной, которая бы вырвала твое сердце, перед тем как убить. Тебе не кажется, что в этом есть какая-то ирония, а, Роберт?

Роберт не отвернулся под ее взглядом.

— Но ты бежал от любовной связи как черт от ладана, — продолжала она невозмутимо. — Видимо, она не показалась тебе какой-то особенной? Ты был слишком хорош для нее? Так ты считаешь? Великий Роберт Хантер слишком хорош для маленькой, хрупкой Изабеллы? — сказала она, в насмешку строя гримасу обиженного ребенка. — Мое время было на исходе, — продолжала она. — Пришлось приспосабливать план под новые обстоятельства. Кто-то должен был занять место Изабеллы, кто-то такой, кто был бы тебе небезразличен. Но ведь такого человека нет, правда, Роберт? Самый близкий тебе человек — это твой новый напарник, поэтому на него и пал очевидный выбор. Мне надо было действовать быстро.

Роберт подумал о Карлосе, лежащем в коме. Он оказался виноват лишь в том, что попал в напарники к Роберту.

— Надо признаться, у меня были кой-какие сомнения. Я не думала, что ты рискнешь жизнью, чтобы спасти его. Я думала, что ты на такое неспособен, что ты уйдешь и оставишь его умирать в одиночку. — Она замолчала и пренебрежительно пожала плечами. — Роберт мученик, каково? Смех, да и только.

Роберт несколько секунд смотрел на нее, анализируя движения ее тела. Бренда приходила во все большее возбуждение.

— Но каким-то образом ты сумел дважды обогнать таймер и все-таки спасти напарника. Да, тебе это удалось, но неужели ты думал, что победил меня? — спросила она, насмешливо улыбаясь, наклонилась и заглянула в усталые глаза Роберта. — Ты никогда не победишь меня, Роберт. Я лучше тебя. Я умнее тебя. Я быстрее тебя и не делаю ошибок. Ты мне не соперник. Мой план безупречен. Я сама безупречна.

Бренда зашла за спину Роберта, и он потерял ее из виду. За спиной он услышал звук, в значении которого не сомневался: звук натачиваемого лезвия, и его сердце екнуло. Он знал, что его время подходит к концу. Она готовится совершить последнее убийство.

Глава 69

— Наконец пришла пора, чтобы ты заплатил за все, что сделал. За некомпетентность, за всю ту боль, которую ты мне причинил. Пожалуй, я все-таки проведу пару дней с тобой наедине. После сегодняшней суматохи капитан наверняка велел тебе взять пару дней выходных. Никто не будет ждать от тебя новостей в ближайшее время. Твой напарник выведен из игры. Никто тебя не хватится, Роберт. К тому времени, как тебя начнут искать… — Ей даже не нужно было договаривать фразу до конца.

Вдруг он почувствовал, как она хватает его за волосы и резко дергает голову вперед. Он попытался сопротивляться, но не было ни сил, ни энергии. Стальное лезвие у шеи казалось ледяным, но потом обожгло, словно расплавленная магма. Он чувствовал, что она сделала неглубокий надрез. Ровно такой глубины, чтобы оставить шрам.

«Двойное распятие, — подумал Роберт. — Она помечает меня на заклание».

— Подожди, — сказал он. Его голос был еще слаб, горло пересохло и саднило от жара. — Ты не хочешь узнать, где ты допустила ошибку? Не хочешь узнать, почему ты проиграешь?

Он почувствовал, что лезвие отодвинулось от его шеи. Ее нервный смех эхом отразился от стен небольшой гостиной Роберта.

— Ты даже не умеешь как следует блефовать. Я не сделала ни одной ошибки. Я ни разу ничего не забыла. Мой план всегда был безупречен, — сказала она тоном покровительственным и высокомерным. — По-моему, у тебя помутился рассудок. Давай-ка я объясню тебе, что происходит. Я связала тебя по рукам и ногам, ты одинок и слаб, как раненый зверь. У меня в руке нож, а ты заявляешь, что я проиграю?

— Понимаешь ли, в чем дело, ты была бы совсем права, — сказал он, поднимая голову и чувствуя жжение на коже в том месте, где Бренда его порезала. — Но сегодня чуть раньше, когда я все вычислил и насчет мести, и насчет присяжных, и кто ты есть на самом деле, я вдобавок выяснил, что сегодня у твоего брата был бы день рождения.

Бренда отошла от стула и снова посмотрела в лицо Роберта. В ее правой руке блестел нож, на лице отобразился интерес.

— Поэтому я пришел к выводу, что ты захочешь все обставить именно так, — продолжал Роберт. — Последняя месть в день рождения твоего брата. Идеальный финал.

— Очень хорошо, Роберт, — сказала она, хлопая в ладоши. — Жалко, что ты решил заняться своими полицейскими обязанностями только в день собственной смерти.

— И тогда, — торопливо продолжил Роберт, — перед уходом из отдела я позвонил капитану и рассказал все, что мне удалось выяснить, и он поставил меня под наблюдение.

Бренда нахмурилась. Тень сомнения мелькнула в ее глазах.

— Придя домой, я почувствовал что-то неладное. Я понял, что кто-то был здесь. И этим человеком наверняка была ты. Ты знала, что сегодня я буду пить виски, поэтому подмешала наркотик во все мои бутылки, потому что не знала точно, какую я выберу. Но тебе надо было поставить их назад в правильном порядке.

Взгляд Бренды оторвался от Роберта, перешел на бар с бутылками, потом снова вернулся к детективу.

— Они годами стояли в одном и том же порядке. Я никогда их не переставляю.

— Если ты знал, что виски отравлено, почему его выпил? — наглым тоном осведомилась она.

— Потому что знал, ты не отравишь меня смертельной дозой. Это не в твоем стиле. Какая была бы месть, если бы я умер, так и не поняв почему?

Роберт почувствовал, что Бренда заволновалась. Его сердце колотилось, но он продолжал говорить спокойно:

— Я знал, что ты у меня дома, я чувствовал твое присутствие. Я знал, что ты будешь следить за мной, поэтому я сделал вид, что проверяю телефон, и нажал несколько кнопок, хотя на самом деле я набрал номер капитана. Если заглянешь ко мне в карман, увидишь, что он еще работает. А если посмотришь в окно, увидишь, что здание окружено. Ты не сможешь выбраться отсюда. Все кончено.

Ее глаза остановились на окне за спиной Роберта. В них появилось нервное и тревожное выражение. Она недооценила его и теперь поняла это.

— Ты блефуешь, — неуверенно сказала она.

— Посмотри в окно, — твердо ответил он.

Она не пошевелилась. Ее рука дрожала от прилива адреналина.

— Еще ничего не кончено! — в конце концов яростно крикнула она и бросилась на Роберта.

Неожиданно с грохотом дверь в гостиную распахнулась. По комнате разлетелись деревянные щепки от сорванных петель. За долю секунды в дверной проем ворвались три спецназовца. Лазерные прицелы их автоматов нарисовали три красные точки на сердце Бренды.

— Бросить нож! Немедленно! — скомандовал старший требовательным тоном, но Бренда встала за спиной Роберта.

Она опустилась на колени и почти целиком спряталась за ним. Нож, который до того был в ее правой руке, теперь она держала обеими руками, горизонтально всем лезвием прижимая его спереди к шее Роберта.

— Бросьте нож, — снова приказал офицер.

— Подождите… — сказал Роберт.

Он понял, что она сделала. Бренда приняла такое положение, при котором тяжесть ее тела была направлена назад от стула, и если она упадет назад, то отрежет ему голову. Если умрет она, умрет и он.

— Опустите оружие, — сказал Роберт.

— Мы не можем сделать этого, сэр, — тут же услышал он в ответ.

Роберт знал, что они не двинутся с места, они живут ради таких моментов.

— Изабелла, послушай меня… — прошептал он.

Он не хотел называть ее настоящим именем. Он надеялся, что в ней еще осталось что-то от Изабеллы.

— Этим людям не терпится спустить курки. Они не будут колебаться, если им нужно будет тебя застрелить.

Роберт старался говорить как можно спокойнее. Он разбирался в стрессовых ситуациях. Он знал, что люди склонны перенимать тревогу тех, кто находится с ними рядом.

— Пожалуйста, не доводи до этого. Есть люди, которые могут тебе помочь, которые хотят тебе помочь. Я понимаю, через какие мучения ты прошла, но эта боль может закончиться.

— Ты никогда не поймешь этой боли, — прошептала она в ответ.

— Я ее понимаю. Ты видела это, ты же говорила сама. Когда я потерял напарника и единственного своего родного человека, боль едва не съела меня изнутри. Я действительно скатился на дно, но я там не остался. Дай нам возможность помочь тебе.

— Ты хочешь мне помочь? — Ее голос чуть смягчился.

— Да, разреши тебе помочь. Пожалуйста.

— Так же, как ты сегодня помог своему напарнику? — К ней вернулся итальянский акцент.

— Да… как я помог Карлосу. — В голосе Роберта не было колебаний.

Он почувствовал, что лезвие чуть плотнее прижалось к его шее, начиная разрезать кожу.

— И ты бы пошел на то же самое ради меня? — прошептала она в его правое ухо. — Ты бы рискнул ради меня жизнью?

— У вас три секунды, чтобы бросить нож, затем мы стреляем, — снова произнес спецназовец, на этот раз с нескрываемым раздражением.

Роберт знал, что у него осталось мало времени.

— Ты мне не ответишь? — спросила она опять.

На долю секунды воцарилось молчание.

— Да… — прошептал он в ответ. — Я бы рискнул жизнью ради тебя.

Роберт почувствовал робкую улыбку у нее на губах, и затем она отняла нож от его горла. Она поднялась одним молниеносным движением и, прежде чем спецназ успел разрядить в нее свое оружие, глубоко вонзила нож себе в живот. Острое как бритва лезвие прорезало кожную и мышечную ткань с невероятной легкостью и хирургической точностью. Роберт почувствовал, как ему на затылок хлынул поток теплой жидкости.

— Нет! — прохрипел он.

— Господи боже! — закричал спецназовец, опуская оружие. — Немедленно «скорую», — приказал он.

Все трое бросились к Роберту и Бренде, которая теперь лежала на полу. Лужа крови растеклась и увеличивалась на глазах.

Торопясь, как мог, спецназовец перерезал ножом путы Роберта, который тут же упал на колени, дрожа всем телом.

— Как вы, сэр? — спросил другой.

Роберт не ответил. Он не отводил взгляда от обмякшего тела Бренды. Спецназовец держал в руках ее голову. Роберт чувствовал, как жизнь уходит из нее. Выражение лица спецназовца сказало ему то, что он знал и так.

Глава 70

^{Четыре дня спустя.}

Роберт медленно отворил дверь в палату Карлоса и заглянул внутрь. Анна стояла у кровати мужа, нежно поглаживая его руку.

— Он пришел в себя? — шепотом спросил Роберт.

— Пришел, пришел, — слабо ответил Карлос, поворачивая голову к двери.

Роберт широко ему улыбнулся и вошел в палату. Под мышкой он держал коробку шоколадных конфет.

— Ты мне подарки приносишь? — спросил Карлос с видом беспокойства.

— Вот еще… Это для Анны, — ответил он, протягивая ей конфеты.

— Ой, спасибо, — сказала она, принимая подарок и целуя Роберта в щеку.

— Что это тут происходит? — спросил Карлос. — Конфеты… поцелуйчики… Скоро ты уже будешь являться ко мне домой на ужин.

— Обязательно, — подтвердила Анна. — Я его уже пригласила. Сразу, как только тебя выпишут из больницы. — Она мило улыбнулась, и от ее улыбки в палате как будто посветлело.

— Как себя чувствуешь, напарник? — спросил Роберт.

Карлос опустил глаза на перевязанные руки.

— В общем, за исключением лишних дыр в ладонях, глубоких колотых ран на лбу и такого ощущения, что меня сбросили с моста, я чувствую себя замечательно, а ты как поживаешь?

— Пожалуй, не хуже тебя, — ответил он без особого убеждения.

Карлос посмотрел на Анну, которая поняла сигнал.

— Я вас оставлю вдвоем ненадолго. Хочу сходить в кафетерий, — сказала она, наклонилась и поцеловала Карлоса в губы. — Надо что-то делать с конфетами, — поддразнила она.

— Оставь и мне немножко, — сказал Карлос, подмигивая ей.

После ее ухода Карлос заговорил первым:

— Я слышал, ты ее поймал.

— Я слышал, ты почти ничего не помнишь, — ответил Роберт.

Карлос медленно покачал головой:

— Я не помню ничего конкретного. Какие-то обрывки… Я бы не смог опознать убийцу, если бы до этого дошло.

Роберт кивнул, и Карлос заметил тень печали в его глазах.

— Я ее вычислил, но не поймал, — сказал Роберт, подходя к кровати напарника.

— Что тебя надоумило?

— Джо Боумен…

Карлос нахмурился, вспоминая имя.

— Менеджер из фитнес-клуба? Который сидит на стероидах?

Роберт кивнул.

— Я точно знал, что мне его лицо знакомо, но он убедил меня, что я видел его в каком-нибудь спортивном журнале. До меня так и не дошло, пока Ди-Кинг не толкнул речь насчет присяжных, судьи и палача.

— Ди-Кинг? — В голосе Карлоса послышалось удивление. — Наркодилер?

— Долгая история, расскажу потом. Короче говоря, это привело мне на память дело Джона Спенсера. Джо Боумен входил в число присяжных. Он тогда выглядел совсем по-другому, намного тщедушнее, никаких стероидов, но я его узнал.

Выражение на лице Карлоса побуждало Роберта продолжить.

— Как мне удалось установить, все жертвы были связаны с присяжными, некоторые были их любовниками, как, например, Виктория Бейкер. Она же была любовницей Джо Боумена, помнишь, он женат.

Карлос молча согласился.

— А Джордж Слейтер?

— У него тоже был любовник. Рафаэль, присяжный. Мы вчера с ним разговаривали.

— Его жена знает?

— Едва ли. И я думаю, что ей вообще не следует об этом знать. Ей будет только хуже.

— Согласен. Значит, мы были правы, считая, что он завел роман на стороне.

Роберт кивнул.

— Трудность оставалась в том, чтобы вычислить убийцу. Стало очевидно, что все дело вертится вокруг суда над Джоном Спенсером, что это месть, но кто же мститель?

— Родные, — сказал Карлос.

— Нет любви сильнее родственной, — согласился Роберт. — Я стал копать дальше, и оказалось, что единственный оставшийся родственник Джона — это его сестра… приемная дочь его родителей.

— Приемная?

Еще один кивок.

— Бренду удочерили в возрасте девяти лет. Не потому, что она осталась сиротой, но потому, что служба защиты детей забрала ее из родной семьи, где она подвергалась насилию. Семья Джона взяла ее к себе и подарила любовь, которой она никогда не знала. С ними она чувствовала себя защищенной, уверенной. Они стали ее семьей, которой у нее никогда не было. Но их смерть включила что-то в ее подсознании. Может быть, пугающее чувство, что она опять осталась одна. Может быть, воспоминания об издевательствах, которые она пережила в раннем детстве. Может быть, страх, что ее возьмут и отдадут в первую семью.

Карлос озадаченно посмотрел на него.

— Когда человек попадает в такие травматические ситуации, через которые она прошла, — объяснил Роберт, — когда он теряет всех своих родных одного за другим, часто бывает, что его мозг перестает понимать, в каком он возрасте находится. Он извлекает память из подсознания. Весь страх и гнев, который она чувствовала ребенком, вернулся к ней с той же силой, если не сильнее, и от этого она почувствовала себя так, будто она снова маленькая одинокая девочка. Возможно, это пробудило какую-то ярость, какое-то таившееся в ней зло. Всех, кто участвовал в деле ее брата, она винила в том, что они отняли у нее семью. Особенно присяжных, Скотта и меня. Она не могла допустить, чтобы мы остались безнаказанными.

— Когда ты понял, что это Изабелла?

— Когда я догадался насчет Джона Спенсера. Когда оказалось, что из родных у него осталась только сестра, мне осталось только выяснить, кто она. Новый поиск показал, что Изабеллу поместили в лечебницу вскоре после смерти отца.

— В лечебницу?

— В Сан-Франциско, где она жила. После смерти отца ей овладела ярость, она, видимо, обезумела… сошла с ума, разгромила квартиру и чуть не убила своего приятеля. Они в то время жили вместе.

— Значит, ее арестовали, — скорее заметил Карлос, чем спросил.

— Сначала да, но потом перевели в психиатрическую лечебницу Лэнгли-Портер, где она пробыла пару лет. Я позвонил в полицейский департамент Сан-Франциско, и мне прислали протокол ее ареста. На фотографии она была совсем другая. Волосы другого цвета, другой длины, она даже казалась старше, как будто горе, через которое она прошла, высосало из нее жизнь. Но никаких сомнений не было. Тогда я и понял, кто она.

Роберт подошел к окну и посмотрел на улицу. День казался безупречным, небеса не омрачало ни единое облачко.

— А потом я вспомнил про ее коллекцию дисков, и все сомнения окончательно улетучились.

— Коллекцию дисков?

— В первый вечер, когда мы ужинали с Изабеллой у нее дома, меня почему-то потянуло рассмотреть ее музыкальную коллекцию.

Карлос состроил лицо, которое спрашивало без слов: «При чем тут это?»

— Вся ее коллекция состояла из джазовых дисков, за исключением нескольких альбомов с роком, и все они с автографами, но не музыкантов, а продюсера — Джона Спенсера. Чего я не знал в то время — это что он никогда не подписывался как Джон Спенсер. В шоу-бизнесе его знали под другим именем. Он подписывался как Спектер Джей. Я посмотрел в Интернете, это его творческий псевдоним или что-то в этом роде. Вот почему, когда я тем вечером увидел автографы, это не пришло мне в голову. На каждом диске было написано что-то вроде «от Большого Б с вечной любовью». Я просто решил, что это очередное странное имечко из тех, которые в последнее время любят брать музыканты, ну, знаешь, Паффи, Л. Л. Кул. На этом фоне Спектер Джей и Большой Б мне ничего не сказали.

— Большой Брат? — Карлос наполовину спросил, наполовину догадался.

Роберт кивнул:

— Джон Спенсер был на год старше Бренды.

— Значит, пока она лежала в психбольнице, у нее было достаточно времени, чтобы разработать план.

— Пара лет, — подтвердил Роберт.

— И это объясняет, почему прошло столько времени между делом Джона Спенсера и первой жертвой с распятием.

Еще один кивок.

— А еще вчера я узнал о ее военном прошлом.

— Военном?

— В некотором роде. Она была хирургом, и очень талантливым, насколько я понял. В начале карьеры она провела два года в Боснии и Герцеговине, служила в медицинской бригаде американской армии, помогала людям, подорвавшимся на противопехотных минах.

— Ты шутишь? — Брови Карлоса удивленно поползли вверх, и затем его осенило. — Вот откуда она разбирается во взрывчатке?

— Да, там она и научилась с ней обращаться. Это входило в ее обучение: принцип действия мин, взрывных устройств, детонаторов, мощность взрыва, скорость ударной волны… и тому подобное.

— Значит, ей просто нужно было знать, где искать, с кем поговорить, и она легко получила бы необходимые материалы.

— Вот именно.

На минуту воцарилась тишина.

— А фоторобот, который мы составили с ее помощью? — спросил Карлос, уже догадываясь об ответе.

— Только чтобы сбить нас с панталыку. В тот вечер, сам того не понимая, я нарисовал двойное распятие. Чисто бессознательно, потому что мой мозг был полностью занят расследованием. Изабе… — Роберт замолчал и подумал, что лучше сказать по-другому. — Бренда, — поправился он, — была очень умна и быстро сообразила, что ей представилась идеальная возможность направить нас по ложному следу. Поэтому она и придумала историю про то, как встретилась в баре с каким-то человеком, у которого на запястьях были татуировки в виде двойных распятий. Потом ей осталось только дать нам ложные приметы, и расследование пошло по ложному пути.

— Мы потеряли пару недель, гоняясь за этим несуществующим типом.

— И потеряли бы еще больше, — согласился Роберт. — У нас не было оснований сомневаться в ней. Мы же решили, что у нас реальная зацепка.

— И как ты узнал, когда она придет за тобой?

— Было три причины. Во-первых, больше не осталось присяжных, чтобы мстить.

— Но она убила девятерых человек, а присяжных было двенадцать.

— Трое остальных умерли естественной смертью. Больше она не могла им ничего сделать. Скотт, мой напарник, который участвовал в аресте ее брата, тоже погиб. — Роберт на миг замолчал, вспоминая, что сказала ему Бренда четыре дня назад. Глубоко вздохнув, он продолжил: — Оставался только я.

— Не самое завидное положение, — усмехнулся Карлос.

Роберт согласился.

— Во-вторых, это был день рождения Джона. И финальный день мести для нее. Последний подарок брату и всей семье.

Последовало долгое молчание.

— А в-третьих? Ты сказал, что было три причины, — спросил Карлос.

— Я, когда нес твой крест.

— Что? Я не понял, — сказал Карлос, ворочаясь на кровати, чтобы устроиться поудобнее.

— Тебе это не напоминает по аналогии последний день на земле кое-кого другого?

Карлос поразмыслил несколько секунд.

— Ты нес крест на спине, как Иисус Христос в свой последний день, — сказал Карлос, понимая, к чему клонит Роберт.

Роберт снова кивнул.

— Я знал, что у меня осталось всего лишь несколько часов, чтобы все обдумать. Я знал, что она придет за мной.

Роберт отвернулся и посмотрел в окно, его взгляд казался далеким и отчужденным. Он осторожно коснулся шеи и нащупал еще не заживший шрам.

— Если подозревал, даже был уверен, что это Изабелла, зачем ты решил пройти через все это? Зачем ты рисковал жизнью, когда позволил ей добраться до тебя? Почему ты просто ее не арестовал? — спросил Карлос, опять по-другому устраиваясь в кровати.

— У меня не было доказательств, одни подозрения. Какая-то сумасшедшая теория о мести. Как ты знаешь сам, у нас ничего не было на убийцу, ни ДНК, ни отпечатков пальцев, ничего, что могло бы связать ее хоть с одной жертвой или местом преступления. Если бы мы задержали ее, она бы выкрутилась, и я уверен, что после этого мы потеряли бы ее навсегда. Я рассчитывал только на то, что она выдаст себя, когда попытается добраться до меня.

— И тогда ты устроил ей ловушку. Опасную ловушку.

Еще один кивок.

— Я не придумал ничего умнее, у меня истекало время.

— Как она смогла совершить столько убийств, принести столько зла? — спросил Карлос.

— Мы никогда не сможем сказать наверняка, но, когда она оставалась наедине с жертвами, она превращалась в другого человека. Ее глаза пылали гневом и местью. Она была способна на что угодно. Я знаю. Я видел это в ее глазах. Я физически ощущал ту ярость, которая окружала ее.

Карлос наблюдал за напарником несколько безмолвных секунд.

— Как ты? — спросил он.

— Нормально, — уверенно ответил Роберт. — Я рад, что все кончилось.

— Можешь сказать еще раз за меня, — сказал Карлос, поднимая обе перевязанных руки.

Оба засмеялись.

— Если только капитан Болтер не назначит меня перекладывать бумажки.

— Ни в коем случае, — заверил Роберт. — Ты мой напарник. Когда я выйду на охоту за плохими парнями, ты пойдешь со мной.

Карлос улыбнулся.

— Спасибо, Роберт, — сказал он более серьезным тоном.

— Ничего. Я бы все равно не дал капитану перевести тебя в бюрократы.

— Не за это… За то, что ты рисковал жизнью… чтобы спасти меня.

Роберт положил легкую ладонь на левое плечо напарника. Они не сказали ни слова. Слова были не нужны.

Доктор Уинстон открыл дверь секционной в подвале экспертно-криминалистического отдела и проводил капитана Болтера внутрь.

— Так что у нас тут? — спросил капитан, не тратя напрасно времени.

Как у большинства людей, у него от этой подвальной комнаты мурашки бежали по спине, и чем быстрее он выберется оттуда, тем лучше.

— Причина смерти — глубокая резаная рана брюшной полости, внутренностей и аневризма аорты с обильным кровотечением. Когда она вонзила в себя нож, она смогла перерезать живот слева направо. Почти что как в японском ритуале, — сказал доктор, подводя капитана к стальному столу с телом.

— Харакири?

— Не совсем, но эффект тот же. Она знала, что умрет через минуту. Ни единого шанса выжить.

Они оба молча посмотрели на тело.

— Ну что ж, — сказал капитан. — Должен признать, я рад, что все закончилось.

— Я тоже, — ответил доктор Уинстон с улыбкой и переменил тему. — Как здоровье Карлоса? — спросил он.

— Поправляется. Дайте ему время, и у него все будет хорошо.

— А Роберт?

— Он тоже в порядке, но вы же знаете Роберта. Злится, что не вычислил ее раньше.

— Роберт — самый талантливый детектив, с которым мне приходилось работать, но и он не ясновидящий, — сказал доктор Уинстон, качая головой. — Он не может видеть того, чего нет. Никто на это не способен. Он мог только читать те признаки, которые она оставляла, а она не оставляла ничего. Она с легкостью надевала на себя разные личности. Так она и подходила к каждой жертве, притворяясь кем-то другим. Когда она стала играть роль Изабеллы, то сыграла ее идеально. Безупречно. Ничто не могло ее выдать. Патологическая одержимость местью в конце концов изменила ее. Изабелла и Бренда были двумя разными людьми.

Капитан Болтер опять посмотрел на тело.

— Короче говоря, она мертва. Роберт это переживет и на следующей неделе приступит к новому делу.

— Уверен, что так и будет. Но я совсем не поэтому пригласил вас сюда.

Капитан заинтересованно сдвинул брови, ожидая, когда доктор Уинстон продолжит объяснение.

— Роберт обязательно попросит отчет о вскрытии.

— И что?

— Я думаю, нужно кое-что оттуда вычеркнуть.

Капитан Болтер бросил на него тревожный взгляд:

— Зачем?

Доктор Уинстон достал из ящика стола листок бумаги и протянул капитану Болтеру, который внимательно его прочитал. Его глаза остановились на середине страницы и широко раскрылись в удивлении.

— Доктор, вы уверены?

— На сто процентов.

— Какой срок?

— Судя по размеру эмбриона, не больше четырех-пяти недель.

Капитан Болтер провел рукой по волосам и дочитал отчет о вскрытии.

— Примерно тогда они и познакомились, верно?

— Так я и подумал, — ответил доктор.

— Вы уверены, что это от него?

— Нет… это может показать только анализ ДНК. Но она же действовала по плану. Она не кажется мне человеком, который стал бы спать с кем попало, тем более в такой момент, когда все ее силы были направлены на то, чтобы отомстить за смерть родных и добраться до Роберта.

Капитан Болтер положил отчет на стол доктора Уинстона. Помолчав минуту, он вновь заговорил:

— Роберту не принесет пользы, если он узнает об этом.

— Согласен. Это ему совсем ни к чему.

— Кто еще знает?

— Мы с вами, больше никто.

— Тогда пусть это и останется между нами. Перепишите отчет, — твердо сказал капитан.

— Я слышал, ты получил благодарность от начальника полиции и от самого мэра, — сказал Карлос, пока Роберт наливал себе стакан воды из графина у постели Карлоса.

— Как и ты.

Карлос поднял обе брови.

— Мы же напарники. Мы вместе работали над этим делом.

Карлос улыбнулся.

— Неплохо для первого дела в отделе, — насмешливо сказал Роберт.

— Да, неплохо для того, кто теперь может свистеть в собственные руки. — Карлос поднял правую руку и подвигал ею перед ртом туда-сюда, делая вид, будто насвистывает.

Они оба рассмеялись.

Тихий стук в дверь привлек их внимание.

— Ваш хохот слышно из дальнего конца коридора, — сказала Анна, входя в палату. — Приятно видеть, что вы оба смеетесь.

— Еще бы, — сказал Роберт, кладя ладонь на руку Карлоса. — Еще бы.

Глава 1

— Забавно, что единственное, в чем мы уверены в жизни — это смерть. Ты так не думаешь? — Мужчина говорил совершенно спокойно и сидел в расслабленной позе.

— Пожалуйста… вы не должны этого делать. — Человек, лежащий на полу, был измучен. Голос его звучал сдавленно из-за слез и крови. Он был голый и дрожал. Руки его были вытянуты над головой, а запястья прикованы к грубой кирпичной стене.

Темное подвальное помещение было преображено в средневековый подвал для пыток, все четыре стены — увешаны тяжелыми металлическими оковами и кандалами. В воздухе стоял тошнотворный запах мочи, а из большого деревянного ящика в углу, на котором расположился мучитель, доносилось непрестанное жужжание. Помещение было звуконепроницаемым, и сбежать из него не представлялось возможным. Оно было заперто изнутри, и покинуть его было нельзя, пока кто-то не выпускал вас.

— Не важно, как ты прожил свою жизнь, — продолжил мужчина, не обращая внимания на окровавленного человека. — Не имеет значения, был ли ты богат, чего ты достиг, кого ты знал и какие надежды питал. В конце всех нас ждет одно и то же — все мы умираем.

— Пожалуйста, господи, не надо.

— И главное — как мы умираем.

Человек на полу закашлялся, и изо рта у него потекла тонкая красная струйка крови.

— Кое-кто умирает естественно и безболезненно, когда подходит к концу его жизненный цикл. — Мужчина рассмеялся странным булькающим смехом. — Другие годами страдают от неизлечимых болезней, неустанно борясь, чтобы добавить к жизни еще хоть несколько секунд.

— Я… я не богат. У меня есть немного, и вы можете взять все, что я имею.

— Тсс… — Мужчина приложил палец к губам, прежде чем прошептать: — Мне не нужны твои деньги.

Узник еще раз откашлялся — еще одна струйка крови.

Дьявольская улыбка раздвинула губы мучителя.

— Кое-кто умирает очень медленно, — продолжил он. У него был холодный голос. — Смертная боль тянется часами… днями… неделями. И если ты знаешь, что делать, то нет никаких ограничений. Ты это понимаешь? — Он помолчал.

До этого скованный человек не обращал внимания на строительный пистолет в руках другого.

— А я вот точно знаю, что делаю. Позволь мне продемонстрировать.

Он наступил на кость, торчащую из сломанной лодыжки жертвы, нагнулся и быстро всадил три гвоздя в правое его колено. Резкая боль пронзила его ногу, и он выдохнул весь воздух до капли. На несколько секунд у него все поплыло перед глазами. Гвозди были длиной в три дюйма. Не столь длинны, чтобы выйти с другой стороны, но достаточно остры, чтобы крушить кости, хрящи и связки.

Скованный человек судорожно втянул воздух. Он попытался заговорить, перебарывая боль.

— По… пожалуйста. У меня есть дочь. Она больна. Она страдает от тяжелой болезни, и я — все, что у нее есть.

В помещении снова раздался странный булькающий смех.

— Ты думаешь, меня это заботит? Давай-ка я покажу тебе, как меня это волнует. — Он сжал головку гвоздя, торчащего из колена мужчины, и, словно используя сверло, которым открывают банку с краской, с силой медленно вогнал его до самой шляпки. Раздался хруст, словно шаги по битому стеклу.

Жертва заорала, чувствуя, как металл дробит кость. Противник с силой надавил, чтобы преодолеть сопротивление и расколоть коленную чашечку. Осколки кости рвали нервы и мышцы. Рвотные массы хлынули изо рта скованного человека. Его мучитель нанес ему несколько ударов по лицу, чтобы тот не потерял сознания.

— Оставайся со мной, — прошептал он. — Я хочу, чтобы ты наслаждался каждым моментом.

— Почему… почему ты это делаешь?

— Почему? — Человек облизал растрескавшиеся губы и усмехнулся. — Я покажу тебе почему. — Он извлек из кармана фотографию и поднес ее к лицу скованного человека. Теперь она была от него в нескольких дюймах.

Глаза его растерянно смотрели на нее несколько секунд.

— Я не понимаю. Что за… — И он замер, потому что понял, на кого он смотрит. — О боже мой!

Мучитель приблизился, и теперь его губы почти касались правого уха окровавленного человека.

— Знаешь что, — прошептал он, глядя на деревянный ящик в углу. — Я знаю, что до смерти пугает тебя.

Глава 2

Рождество прошло всего десять дней назад, и Лос-Анджелес был полон праздничного духа. Улицы и витрины повсюду были украшены цветными огнями Санта-Клауса и искусственными снежинками. В половине шестого утра движение в южном Лос-Анджелесе было достаточно спокойным.

На фоне высоких обнаженных калифорнийских орехов по обе стороны деревянной дорожки, перекрытой аркой, светилась маленькая церковь. Просто картинка с почтовой открытки. Если не считать полицейских, кишащих вокруг здания, и желтой предохранительной ленты, что заставляло любопытных прохожих держаться на почтительном расстоянии.

Темные облака начали собираться, когда Роберт Хантер вышел из машины, потянулся и подул на руки прежде, чем застегнуть кожаную куртку. Поеживаясь под порывами холодного ветра с Тихого океана и изучая небо, Хантер понимал, что через несколько минут хлынет дождь. Отряд отдела убийств (СОУ) из Управления по расследованию грабежей и убийств Департамента полиции Лос-Анджелеса (ДПЛА) был специализированным подразделением. Он имел дело с серийными убийцами и особо сложными случаями убийств, которые требовали времени и сложных экспертиз. Хантер был в нем самым известным детективом. Его младший партнер Карлос Гарсия трудился изо всех сил, чтобы обрести звание детектива, и продвигался к нему быстрее, чем многие. Получив сначала назначение в Центральное бюро ДПЛА, он провел несколько лет арестовывая членов банд, вооруженных грабителей и наркодилеров в северо-восточном Лос-Анджелесе, прежде чем ему было предложено перейти в СОУ.

Пока Хантер крепил значок на пояс, он заметил, что Гарсия беседует с каким-то молодым офицером. Гарсия выглядел взволнованным. Его длинноватые каштановые волосы были еще влажными после утреннего душа.

— Разве мы не собирались взять сегодня отгулы? — тихо спросил он, когда Хантер подошел к ним.

Хантер молча кивнул офицеру, приветствуя его, и тот ответил таким же жестом.

— Мы из специального отдела убийств, Карлос. — Он засунул руки в карманы куртки. — Выражение «день уходит, зарплата растет, а там отпуск и каникулы» к нам не относится. И теперь ты должен это помнить.

— Я быстро учусь.

— Ты уже был внутри? — спросил Хантер, остановив на церкви взгляд светло-голубых глаз.

— Только что оттуда.

Хантер повернулся к молодому офицеру:

— А вы?

Шести футов и двух дюймов роста, тот провел рукой по коротким черным волосам. Он явно нервничал под внимательным взглядом Хантера.

— Я еще не был внутри, сэр, но, по всей видимости, там весьма неприглядное зрелище. Видите этих двоих? — Он показал на двух бледных офицеров, стоящих слева от церкви. — Они первыми отреагировали. Я слышал, им потребовалось меньше двадцати секунд, чтобы выскочить оттуда и заблевать все вокруг. — Он машинально посмотрел на часы. — Я появился здесь через пять минут после них.

Хантер помассировал затылок, чувствуя на шее грубый выпуклый шрам. Его взгляд пробежался по толпе, собравшейся за желтой линией.

— У вас есть с собой камера? — спросил он у офицера, который, нахмурившись, покачал головой. — А как насчет телефона с камерой?

— Да, в моем личном сотовом камера есть. А в чем дело?

— Я хочу, чтобы вы сделали для меня несколько снимков толпы.

— Толпы? — смущенно переспросил офицер.

— Да, но сделать это надо незаметно. Сделайте вид, что вы фотографируете место преступления перед церковью. Попытайтесь захватить в кадр толпу. С разных точек зрения. Как вы думаете, у вас получится?

— Да, но…

— Действуйте, — спокойно сказал Хантер. — Объясню потом.

Офицер серьезно кивнул, после чего полез в полицейскую машину за своим сотовым.

Глава 3

— Стервятники уже здесь, — заметил Гарсия, когда они подошли к желтой ленте. Репортеры за ними пробивались в первые ряды толпы, вспышки их ламп взрывались каждые несколько секунд. — Я думаю, они получили вызов раньше нас.

— Получили, — подтвердил Хантер. — Они очень хорошо платят за информацию.

Полицейский, стоявший за лентой, кивнул, когда Хантер и Гарсия пролезли под ней.

— Детектив Хантер! — крикнул невысокий, кругленький и лысый репортер. — Как вы думаете, это религиозное убийство?

Хантер повернулся лицом к отряду репортеров. Он понимал их беспокойство. В этой маленькой церкви кто-то — он или она — был ограблен или лишен жизни, и все они понимали, что если за дело взялся Роберт Хантер, то убийство связано с чрезмерной жестокостью.

— Мы только что подъехали, Том, — спокойно ответил Хантер. — Мы даже еще не были внутри. В данный момент ты, наверно, знаешь больше, чем мы.

— Это может быть делом рук серийного убийцы? — спросила высокая привлекательная брюнетка. На ней было толстое зимнее пальто, в руках она держала маленький диктофон. Хантер никогда ее раньше не видел.

— Я что, заикаюсь? — пробормотал он, глядя на Гарсию. — Я сказал, чтобы на этот раз притормозили те, кто рвется попасть внутрь. — Он смотрел прямо на брюнетку. — Мы-сейчас-войдем. Мы-еще-не-были-внутри. И вы, ребята, знаете требования. Если хотите получить какую-то информацию, должны дождаться официальной пресс-конференции полиции.

Прежде чем исчезнуть за спинами собравшихся, брюнетка поймала взгляд Хантера.

Криминалисты ждали на истертых каменных ступенях входа в церковь, готовые вручить Хантеру и Гарсии белые халаты из тайвека.

Когда они вошли внутрь, их поразил запах. Сочетание пота, старого дерева и острого металлического запаха крови.

Два длинных ряда скамей красного дуба были разделены узким проходом, который тянулся от входа до ступеней алтаря. Католическую церковь Семи Святых могло заполнить до двухсот прихожан.

Маленькое помещение было ярко освещено двумя мощными лампами, которые стояли на особом металлическом пьедестале. В их неестественном свете все казалось резким и болезненным. В конце прохода три криминалиста фотографировали и посыпали специальным порошком каждый дюйм алтаря и исповедальни с правой стороны.

За ними закрылась дверь. Хантер почувствовал тревогу, которая приходила с первыми шагами на новое место убийства.

Слыша их приближение, криминалисты остановились и смущенно посмотрели на них. Два детектива направлялись к ним, осторожно ступая по ступенькам алтаря.

Кровь была повсюду.

— Иисусе… — пробормотал Гарсия, прикрывая рот и нос обеими руками. — Что это такое, черт возьми?

Глава 4

По сравнению с большей частью США зима в городе ангелов довольно мягкая, температура редко опускается ниже 50 градусов по Фаренгейту, но для жителей Лос-Анджелеса она считается достаточно холодной. В 5.45 начал сыпать мелкий дождичек. Офицер полиции Иан Хопкинс вытер свой телефон о рукав форменного мундира, прежде чем сделать еще один снимок зевак вокруг церкви.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спросил Джастин Нортон, один из двух полицейских, которые первыми оказались на месте преступления.

— Делаю картинки, — шутливо ответил Хопкинс.

— Зачем? У тебя что, болезненное пристрастие к таким фетишам, как место преступления?

— Отдел по убийствам попросил меня.

Нортон с сарказмом посмотрел на Хопкинса.

— Ну, не знаю, обратил ли ты внимание, но место убийства — вон в той стороне. — Он ткнул большим пальцем за плечо, показывая на церковь у него за спиной.

— Детективу не нужно изображение церкви. Он хочет снимки толпы.

На этот раз собеседник обеспокоенно нахмурился.

— Он сказал тебе зачем?

Хопкинс помотал головой.

— А почему ты держишь камеру на уровне груди, а не поднесешь ее к глазам?

— Он не хотел, чтобы толпа знала, что я фотографирую их. Я стараюсь все делать незаметно.

— Эти детективы из отдела убийств… — Нортон постучал левым указательным пальцем по виску. — Они в самом деле слабы на голову. Ты знаешь, что я имею в виду?

Хопкинс, пожав плечами, пропустил мимо ушей его замечание.

— Я думаю, что теперь с меня хватит. Тем более этот дождь испортит мой телефон, если я не буду о нем заботиться. Эй… — позвал он Нортона, который собрался уходить. — А что тут вообще случилось?

Нортон медленно повернулся и уставился на Хопкинса.

— Ты новичок в органах?

— На этой неделе минет три месяца.

Нортон кисло ему улыбнулся.

— Ну, а я служу копом больше семи лет, — спокойно сказал он, надвигая фуражку низко на глаза. — Можешь мне поверить, этот город подбросил мне немало дерьма под ноги, но ничего подобного я не видел. В этом городе есть люди — подлинное исчадие ада. Ради своего спокойствия сделай свои снимки и переходи на другую работу. Ты же не хочешь, чтобы картина, которую ты увидишь, с самого начала карьеры навечно осталась у тебя в памяти. Поверь мне.

Глава 5

Хантер стоял совершенно неподвижно. Его взгляд впитывал все подробности представшей перед ним сцены, хотя адреналин бурлил в крови. На каменном полу рядом с исповедальней в луже крови на спине лежало обезглавленное тело худого мужчины среднего роста в сутане. Оно было уложено в продуманной позе. Ноги были вытянуты. Руки сложены на груди. Но Хантер не отводил взгляда от головы.

Собачьей головы.

Она была насажена на деревянный штырь, который был воткнут в обрубок шеи, превратив тело на полу в какого-то чудовищного мутанта человека и собаки.

Губы пса были темно-пурпурного цвета. Его длинный тонкий язык почернел от крови и свисал с левой стороны изуродованной пасти. Широко открытые глаза были затянуты мутной молочной пленкой. Короткая шерсть запеклась пятнами черной крови. Хантер сделал шаг вперед и нагнулся над телом. Он не был специалистом по породам собак, но мог утверждать, что голова принадлежала уличной дворняжке.

— Жуткое зрелище, не так ли? — подойдя к детективам, сказал Майк Бриндл, ведущий судмедэксперт.

Хантер стоял лицом к нему. Гарсия не отрывал глаз от тела.

— Привет, Майк, — ответил Хантер.

Бриндлу было основательно за сорок, он был высок, худ и широкоплеч. Конечно же он был одним из лучших судмедэкспертов Лос-Анджелеса.

— Как бессонница? — спросил Бриндл.

Хроническая бессонница Хантера не была секретом. Она постепенно началась после смерти матери, когда ему было семь лет. По мере того как шли годы, она усиливалась. Хантер понимал, что это не что иное, как защитный механизм мозга, и поэтому не пытался бороться с ночными кошмарами. Вместо этого он просто научился сосуществовать с ними. Ему хватало трех, а то и двух часов ночного сна.

— Что мы имеем? — спокойным голосом спросил Хантер.

— Мы только начали. Прибыли пятнадцать минут назад, так что в данный момент я знаю столько же, сколько и ты. За одним исключением. — Бриндл показал на тело. — Похоже, что это отец Фабиан.

— Похоже? — Хантер инстинктивно позволял взгляду пробежаться по окружающей обстановке. — Голову еще не нашли?

— Еще нет, — ответил Бриндл, вопросительно посмотрев на других судмедэкспертов, которые покачали головой.

— Кто нашел тело?

— Мальчишка-алтарник, Хермано. Когда утром он вошел в церковь, его встретило то… что ты сейчас видишь.

— Где он?

— В задней части, — ответил Бриндл, мотнув головой. — С ним офицер, но неудивительно, что он в шоке.

— Примерное время смерти?

— Трупное окоченение уже довольно основательное. Я бы сказал — где-то между восемью и двенадцатью часами назад. Можно точно утверждать, что прошлой ночью. Не этим утром.

Хантер опустился на колени и более внимательно рассмотрел тело.

— Есть травмы? Он защищался?

— Никаких. — Бриндл покачал головой. — Похоже, что у жертвы вообще не было никаких других ран. Он был убит сразу.

Хантер переключил внимание на дорожку крови, которая начиналась у тела и спускалась по ступенькам, что вели к алтарю.

— Тут ничего не улучшилось, когда ты поднялся, — проследив за взглядом Хантера, прокомментировал Бриндл. — Строго говоря, я бы сказал, что для вас, ребята, все только усложнилось.

Глава 6

Гарсия оторвал глаза от тела и повернулся к судмедэксперту:

— Что ты имеешь в виду?

Бриндл почесал нос. Он стоял лицом к нему.

— Ну, вы-то должны представить, что все это значит. Тут всюду разбрызганы образцы крови… — он покачал головой, размышляя, — и похоже, что не случайно.

— Человеческой крови? — спросил Хантер.

— Как противоположность собачьей? — Бриндл показал на собачью голову.

— Ага.

— Точно сказать пока не могу. Определить на глаз очень трудно. Их состав очень сходен.

Одним легким движением Хантер поднялся на ступеньки алтаря. Гарсия и Бриндл последовали за ним. Алтарь был залит кровью, но Бриндл был прав: ее пятна располагались в определенном порядке. Тут была видна какая-то симметрия. На полу тонкий непрерывный кровавый след образовывал круг вокруг алтаря. На стене прямо за ним был длинный неровный диагональный мазок, словно кто-то обмакнул кисть в кровь и махнул ею по стене. Сотни брызг поменьше пятнали некогда белый крахмальный покров алтаря.

— Обычно, когда разлитие крови покрывает такой большой участок, означает, тут боролись двое, — объяснил Бриндл. — Схватка, когда обе стороны, обмениваясь ударами, все заливают кровью или же раненая жертва старается избавиться от нападающего.

— Рисунок пятен не соответствует сценарию схватки или попытки бегства, — сказал Хантер, изучая пятна. — Расстояния между ними, их форма — слишком симметричны, едва ли не рассчитаны. Кровавая дорожка сознательно создана убийцей, а не жертвой, — спокойно добавил он.

— Согласен. — Бриндл сложил руки на груди. — Это была не борьба, и у отца Фабиана не было шансов скрыться.

— Мне кажется, что, если священник был убит прямо тут, — Гарсия указывал на тело, — как здесь появится вся эта кровь?

Бриндл пожал плечами.

Хантер осторожно обошел вокруг алтаря, изучая тонкую кровавую тропинку на полу. Сделав полный круг, он остановился.

— Какой у тебя рост, Майк?

— Шесть футов четыре дюйма. А что?

— А как насчет тебя, Карлос?

— Шесть и два.

— Иди сюда. — Хантер позвал Гарсию подойти ближе. — Медленно двигайся со мной, — сказал он, когда напарник оказался рядом. — Стой примерно в футе от следа. Делай по одному шагу и двигайся естественно. Двигайся вот отсюда. — Он показал точку на полу, сразу за центром алтаря.

Два других криминалиста прекратили свои занятия и присоединились к Майку Бриндлу у одного из прожекторов.

Гарсия сделал всего четыре шага, когда Хантер попросил его остановиться. Нагнувшись, он быстро измерил положение ног Гарсии, прежде чем позволить ему двигаться дальше. Еще четыре шага — и Хантер снова остановил Гарсию. Последние четыре шага замкнули круг.

— Всего двенадцать шагов, — заинтригованно сказал Гарсия.

Хантер подозвал Бринкла и попросил его сделать то же, что и Гарсия.

— У меня одиннадцать шагов, — сказал Бриндл, когда, описав полный круг, вернулся в начальную точку.

— Я бы сказал, что у киллера рост Гарсии, — пришел к выводу Хантер. — Шесть футов два дюйма плюс или минус полдюйма.

Глава 7

Вопросительный взгляд Бриндла на мгновение остановился на кровавом следе, после чего он подошел к Хантеру.

— А как ты сделал этот вывод? — спросил он.

— Из-за этих отдельных брызг вот здесь. — Хантер показал на два пятна на полу вокруг алтаря, где несколько капель создавали отдельную линию в фут длиной, отходящую в сторону от округлого следа.

К Бриндлу присоединились два других криминалиста.

— Не улавливаю, — сказал один из них.

— Если вы должны описать кровавый круг вокруг алтаря, но у вас нет кисти, что вы будете делать? — спросил Хантер.

— При таком обилии крови, — предположил криминалист, глядя на лужу, окружавшую тело, — можно наполнить чашку кровью и выливать ее на пол.

— Слишком грязно, — не согласился Хантер. — Вы не сможете контролировать струйку, разве что у вас есть емкость с носиком.

— Но в любом случае дорожка состоит из капель, — уверенно сказал Бриндл. — Кровь не лилась на пол. Она капала.

— И я так думаю, — кивнул Хантер.

— О'кей, ладно, — продолжал настаивать криминалист, — но как ты это сделаешь, держа в руках непонятный вес?

— Представь, что кто-то движется вокруг алтаря, держа небольшой предмет, смоченный кровью, — объяснил Хантер, подходя к алтарю. — И излишек ее капает на пол.

— Небольшой предмет типа свечи? — спросил криминалист, что был меньше ростом. Взяв за фитиль, он поднял наполовину оплывшую свечу с алтаря. Ее нижняя часть была красного цвета, словно ее макали в блюдце с кровью. — Я нашел ее слева от алтаря. — Он поднес ее ближе, чтобы оба детектива и Бриндл могли рассмотреть ее.

— Так оно и есть, — согласился Хантер.

— В мешочек ее, — скомандовал Бриндл.

— То есть киллер обмакивал конец свечи в кровь и таким образом сделал овальный след, — сказал криминалист, засовывая свечу в целлофановый мешочек. — А что относительно отдельных мазков?

— Свеча не абсорбирует достаточное количество, — объяснил Хантер. — Она содержит на себе лишь очень ограниченное количество крови, прежде чем перестанет капать.

— Значит, киллер должен был снова обмакивать ее, — подтвердил Гарсия.

— Вот именно.

Бриндл на несколько секунд задумался.

— Так вы считаете, что киллер делал всего четыре шага, после чего снова обмакивал свечу в кровь?

Хантер кивнул:

— Я бы сказал, что он держал емкость с кровью близко к телу. Отдельные линии из капель идут от сосуда с кровью обратно к дорожке.

— И тут точно четыре шага Гарсии, — заключил Бриндл.

Хантер снова кивнул.

— Но зачем описывать круг вокруг алтаря? — спросил Гарсия. — Какой-то ритуал?

Ответа не последовало. Все на какое-то время замолчали.

— Как я говорил, — нарушил молчание Бриндл, — мы те, кто должен представить, что все это значит. Брызги крови, собачья голова, воткнутая в шею священника… Смахивает на то, что убийца хотел оставить какое-то послание.

— Да, и звучит оно: «Я долбаный психопат», — пробормотал Гарсия, оглядываясь на лежащее тело.

— Ты раньше видел что-то подобное, Майк? — спросил Хантер, показывая головой на тело. — То есть собачью голову, воткнутую в чье-то тело?

Бриндл покачал головой:

— Я видел много ужасных и странных штук, но такое для меня в первый раз.

— А ведь это должно что-то означать, — сказал Гарсия. — Не может быть, чтобы киллер сделал это только ради дьявольской забавы.

— Я предполагаю, что если вы найдете голову, то обнаружите и орудие убийства, — сказал Хантер. Теперь он изучал кровавые мазки на стене.

— Но не сразу.

— Есть предположение, что бы это могло быть?

— Надеюсь, вскрытие поможет ответить на этот вопрос, но могу сказать, что разрез очень гладкий. Никаких рваных краев. Не подлежит сомнению, что инструмент был очень острый. Такой, каким можно оставить чистый разрез.

— Топор? — предположил Гарсия.

— Если убийца опытен и силен, то конечно.

Хантер нахмурился, принявшись снова изучать алтарь. Кроме покрывала в пятнах на нем остался только один предмет. Потир с золотыми пластинами, украшенный серебряным распятием. Он лежал на боку, словно кто-то опрокинул его. Его блестящая поверхность была забрызгана кровью. Хантер наклонился и сдвинулся в сторону, чтобы, не трогая кубка, он мог заглянуть в него.

— Внутри потира кровь, — сказал он, продолжая исследовать священный кубок.

— Это удивляет тебя? — хмыкнул Бриндл. — Осмотрись, здесь кровь повсюду, Роберт. Словно тут взорвалась кровавая бомба.

— Я бы сказал, что убийца использовал именно эту емкость с кровью, чтобы макать свечу, — подчеркнул Гарсия.

— Я согласен, но… — Левой рукой Хантер сделал жест, приглашая остальных подойти. Гарсия и Бриндл присоединились к нему, и оба нагнулись, чтобы потир оказался на уровне их глаз. Хантер показал на еле заметный отпечаток на краю.

— Будь я проклят, но это смахивает на отпечаток рта, — удивленно сказал Бриндл.

— Подожди секунду. — Гарсия, вытаращив глаза, отпрянул. — Ты хочешь сказать, что киллер пил кровь священника?

Глава 8

Комната была маленькая, плохо освещенная и лишенная каких-либо удобств. На стенах, оклеенных мутно-синими с белым обоями, висели несколько религиозных рисунков в рамках. У восточной стены стоял высокий книжный шкаф красного дерева со старыми книгами в переплетах. Справа от входной двери комната переходила в маленькую кухню. На железной односпальной кровати, которая занимала место между кухней и задней стеной, сидел перепуганный мальчишка. Он был маленький, примерно пяти футов, и тощий; с узким подбородком, маленькими карими, близко посаженными глазами и приплюснутым носом.

— Мы возьмем их отсюда. Благодарю вас, — сказал Хантер офицеру, стоящему у книжного шкафа, когда он с Гарсией вошли в комнату.

Мальчик, казалось, не заметил их. Его взгляд был прикован к нетронутой чашке кофе в руках. У него были покрасневшие и опухшие глаза, оттого что он плакал.

Хантер заметил чайник, стоявший на плите с двумя конфорками.

— Может, налить тебе еще чашку кофе? Этот, кажется, уже остыл, — спросил он, когда офицер вышел.

Мальчик наконец поднял испуганные глаза.

— Нет, сэр, спасибо. — Говорил он шепотом.

— Ты не против, если я сяду? — спросил Хантер, подходя на шаг.

Мальчик смущенно кивнул.

Хантер сел на кровать рядом с ним. Гарсия остался стоять.

— Меня зовут Роберт Хантер. Я детектив из отдела по расследованию убийств. А этот высокий уродливый тип — мой партнер, детектив Карлос Гарсия.

Намек на улыбку скользнул по губам мальчика, и он украдкой взглянул на Гарсию. Себя он назвал Хермано Кордобес.

— Может, нам лучше поговорить по-испански, мучачо? — спросил Хантер, наклоняясь вперед и принимая позу Хермано. Оба локтя он поставил на колени.

— Нет, сэр. По-английски хорошо.

Хантер облегченно вздохнул:

— Я рад, потому что «мучачо» — это единственное слово, которое я знаю по-испански.

На этот раз шутка сработала, и мальчик широко улыбнулся.

Первые несколько минут они говорили о том, как Хермано стал алтарником в церкви Семи Святых. Отец Фабиан нашел его на улице, где тот попрошайничал. Ему было одиннадцать лет. Две недели назад исполнилось четырнадцать. Он сказал, что убежал из дома от жестокого отца, когда ему было десять лет.

Дневной свет стал пробиваться в комнату сквозь старые занавеси, как раз рядом с кроватью Хермано, когда Хантер решил, что мальчик достаточно расслабился. Пришло время серьезного разговора.

Глава 9

— Сможешь ты мне рассказать все, что случилось сегодня утром? — спокойно спросил Хантер.

Хермано посмотрел на него, и его нижняя губа задрожала.

— Я встал в четверть пятого, помылся, прочитал молитвы и отправился в церковь. Было без пятнадцати пять. Я должен был проверить, все ли в порядке для первой мессы в половине седьмого.

Хантер любезно улыбнулся, позволяя ему исчислять время по-своему.

— Как только я вошел в церковь, сразу почувствовал — что-то не то.

— Как почувствовал?

Хермано поднес правую руку ко рту и стал грызть то, что осталось от ногтя.

Несколько свечей продолжали гореть. Отец Фабиан, закрывая церковь, всегда проверял, потушены ли они.

— Отец Фабиан всегда сам закрывал церковь?

— Да. — Он стал грызть другой ноготь. — Он был один в церкви только в это время дня. Ему это нравилось. — У Хермано прервался голос, и по щекам покатились слезы.

Хантер вынул из кармана куртки бумажную салфетку.

— Спасибо, сэр. Извините.

— Извиняться не стоит, — понимающе сказал Хантер. — Пережди, успокойся. Я знаю, как это трудно.

Хермано вытер слезы и сделал еще один глубокий вдох.

— Могу сказать, что алтарь был в полном беспорядке. Подсвечники валялись на полу. Дароносица лежала на боку, а покров был грязен. Все было измазано.

— Ты не заметил, был ли в церкви кто-то еще?

— Нет, сэр. Не верю, чтобы кто-то был. Было тихо, как всегда в это время. Передняя дверь была закрыта.

— Ясно. Так что ты сделал потом? — спросил Хантер, внимательно отслеживая каждую реакцию Хермано.

— Я подошел к алтарю проверить, что происходит. Подумал, что, может быть, кто-то вломился в церковь и повсюду разбрызгал краску. Ну, как граффити, понимаете? У нас тут не самый лучший район. Кое-какие банды вокруг никого не уважают. Даже Господа нашего Иисуса Христа.

— У вас и раньше были проблемы с бандами? — спросил Хантер, пока Гарсия обыскивал кухню.

— Забавная вещь, сэр. У нас никогда не было с ними никаких неприятностей. Все любили отца Фабиана.

— А как насчет взломов? В церковь или в один из этих домов кто-то залезал?

— Нет, сэр. Никогда. Ведь у нас нет ничего ценного.

Хантер кивнул:

— Итак, что же случилось дальше?

— Я не знал, что делать. Понимал, что у меня никак не получится убрать церковь и подготовить ее к мессе в половине седьмого. А когда я перешел на другую сторону алтаря и увидел на полу рядом с исповедальней… Я запаниковал. Я подумал, что это дьявол.

— Дьявол? — вскинул брови Хантер.

Хермано снова заплакал.

— Человек с собачьей головой, весь залитый кровью. Он выглядел как дьявол. Но это был отец Фабиан.

— Как ты смог это определить? — спросил Гарсия.

— По кольцу.

— Какому кольцу?

— На левой руке у него было большое золотое кольцо с изображением святого Георгия, убивающего дракона, — сказал Хантер, поднимая руку и показывая палец.

Гарсия закусил нижнюю губу, слегка огорченный тем, что, будучи в церкви, он не заметил этого кольца.

— Именно так, сэр, — убежденно сказал Хермано. — Отец Фабиан никогда не снимал его. Он мне рассказывал, что оно — подарок от его бабушки. Когда я увидел кольцо, то понял, что это он. Отец Фабиан. — Хермано закрыл лицо руками и разрыдался. Он так отчаянно всхлипывал, что каждые несколько секунд его сотрясали судороги.

Глава 10

Молчание — лучший спутник скорби. Хантер очень хорошо понимал это. Он слишком часто был рядом с людьми, которые испытывали потрясение, обнаружив мертвое тело. И слова, даже самые успокаивающие, редко что-то меняют. Он дал юному алтарнику еще одну бумажную салфетку и подождал, пока он осушит слезы. Когда Хермано повернулся к нему, Хантер увидел, что у него багрово-красные глаза.

— Я не могу понять, сэр. Кто мог так поступить с отцом Фабианом? Он не обидел ни одну живую душу. Он всегда был готов помогать. Не важно кому. Не важно когда. Если кто-то нуждался в нем, он оказывался на месте.

Хантер говорил спокойно и твердо:

— Хермано, ты вроде умный мальчик, и я не собираюсь лгать тебе. Сейчас у нас нет ответов, но обещаю, мы приложим все силы, чтобы найти их. Если ты успокоился, нам надо бы задать тебе еще несколько вопросов.

Хермано высморкался в бумажную салфетку и, нервничая, кивнул.

Хантер извлек из кармана куртки карандаш и маленький черный блокнот.

— Когда ты в последний раз видел отца Фабиана?

— Прошлым вечером, сэр, как раз до начала исповеди.

— В какое время она началась?

— В четверть девятого.

— Так поздно? — вмешался Гарсия.

— Обычно исповедь длится от четырех до пяти дня, — объяснил Хермано. — Но в недели перед Рождеством все сложнее. Приходит слишком много людей, и кроме дневной исподведи примерно за час до закрытия отец Фабиан проводит вторую сессию.

Хантер что-то черкнул в блокноте.

— Оставив церковь, я вернулся в свою комнату, помолился и лег в постель. Встал я вчера в половине пятого.

— После того как лег в постель, ты что-нибудь слышал? — Взгляд Хантера обежал комнату.

— Нет, сэр. Не слышал.

Хантер не был удивлен тем фактом, что Хермано ничего не слышал. Его комната находилась в отдельном маленьком строении на задах церкви. За закрытыми дверями и толстыми стенами — разве что киллер объявил бы о своем нападении через рупор — услышать что-либо было невозможно.

— Насколько я понимаю, комната отца Фабиана как раз под прихожей? — спросил Хантер.

— Да, сэр. — Медленно кивая, Хермано массировал закрытые веки. Несколько новых слез повисло на кончике его красного опухшего носа.

Хантер дал ему несколько секунд, чтобы успокоиться.

— Ты замечал, что в последние несколько дней отец Фабиан, может, как-то изменился? Может, он был возбужденным, нервничал?

Хермано с силой втянул воздух через нос.

— Он плохо спал. Порой я слышал в ранние часы, как он молится в своей комнате.

Хантер откинулся назад на кровати и карандашом приподнял нижний край тяжелой портьеры.

— Ты говоришь, что убирал церковь, так? А это здание, включая комнату отца Фабиана, ты тоже убирал?

— Эти комнаты нет, сэр. — Он покачал головой. — Отец Фабиан жил очень уединенно. Дверь у него всегда была закрыта. Он сам убирался у себя.

Хантер счел это весьма любопытным.

— Ты знаешь, как мы можем попасть в его комнату?

Он робко помотал головой:

— Ключ был только у отца Фабиана.

Хантер закрыл блокнот и сунул его обратно в карман. Встав, он быстро окинул взглядом религиозные рисунки на стенах.

— Ты знаешь его подлинное имя? — спросил он, когда Хермано подошел к дверям.

Гарсия вопросительно посмотрел на Хантера.

Хермано повернулся лицом к обоим детективам.

— По-настоящему его звали Бретт.

Гарсия нахмурился.

— Откуда же взялось имя Фабиан?

— Святой Фабиан, — ответил Хантер, кивая на один из рисунков — человек в белом с белой голубкой на правом плече.

— Это верно, — поддержал его Хермано. — Вы знаете, что, прежде чем стать святым, он был избран папой и… — Он застыл, внезапно что-то поняв. Глаза у него чуть не вылезли из орбит. — О господи!

— Что? — удивленно спросил Гарсия. Его взгляд метался между мальчиком и Хантером.

— Святой Фабиан, — слабым голосом произнес Хермано.

— Что с ним?

— Вы знаете, как он умер? Он был обезглавлен.

Глава 11

Расставшись с Хермано, Хантер вернулся в церковь. Бриндл нашел ключ от комнаты отца Фабиана в левом кармане его сутаны. Киллер явно не искал его.

Комната священника была побольше, чем у алтарника, но такая же простая. Еще один книжный шкаф, уставленный фолиантами, старый письменный стол и узкая кровать. В дальнем углу — его личный алтарь, плотно заставленный религиозными фигурками. Комната безукоризненно чистая, но в воздухе висит запах старой плесени. Кровать аккуратно застелена. Прошлой ночью в ней не спали.

В шкафу отца Фабиана помещались рабочая одежда, несколько рубашек с длинными рукавами, джинсы, темно-синий костюм в полоску и поношенные туфли.

— В этой комнате пахнет, как в доме моего дедушки в Бразилии, — заметил Гарсия, проверяя ящик письменного стола, пока Хантер неторопливо просматривал названия книг в шкафу.

— Хермано был прав, — сказал Гарсия, поднимая рукой в латексной перчатке паспорт. — Подлинное имя нашего священника было Бретт Стюарт Николс. Родился 25 апреля 1965 года здесь, в Лос-Анджелесе. Я не удивлен, что он сменил имя. Отцу Бретту такое кольцо не подошло бы.

— В паспорте есть какие-то печати? — с интересом спросил Хантер.

Гарсия пролистал первые несколько страниц.

— Только одна виза. В Италию, три года назад.

Хантер кивнул.

— Что-нибудь еще есть в ящике стола?

Гарсия еще порылся в нем.

— Несколько записок, карты Святого Джорджа, карандаши, ручки, резинка… и газетная вырезка.

— О чем?

— Об отце Фабиане.

Хантер присоединился к Гарсии, чтобы взглянуть на нее. Статья появилась в «Лос-Анджелес дейли ньюс» одиннадцать месяцев назад. Фотография добродушного священника, окруженного улыбающимися детьми, венчала статью. Заголовок гласил: «СВЯЩЕННИК ИЗ КОМПТОНА — НАСТОЯЩИЙ САНТА-КЛАУС». Остальная часть статьи была посвящена рассказу, как отец Фабиан тратил часть своего жалованья, чтобы вызывать улыбку на лицах бездомных детей в шести сиротских приютах, когда раздавал им подарки.

— Похоже, что он действительно был хорошим человеком, — оценил статью Хантер, возвращаясь к книжному шкафу.

Гарсия кивком выразил согласие с ним и вернул вырезку в ящик стола.

— Я думаю, что сегодня вечером нас не ждет такое общество, — сказал он, разглядывая фигурки на маленьком алтаре.

Вечеринка по поводу отставки капитана Болтера была назначена на пять часов дня в заведении «Редвуд — бар и гриль».

— Скорее всего, нет. — Присев на корточки, Хантер вытащил с нижней полки том в кожаной обложке и пролистал несколько страниц, после чего сунул его обратно и повторил процесс с другим томом.

И со следующим.

И еще со следующим.

Все они были написаны от руки.

— Что ты там нашел? — спросил Гарсия, заметив интерес Хантера, который прочитал несколько страниц.

— Целая куча рукописей или чего-то в этом роде, — ответил Хантер, снова вставая. Он откинул первую страницу и пролистал все до последней. — Ровно двести страниц. И все заполнены сверху донизу.

Гарсия присоединился к Хантеру у книжного шкафа и нагнулся, чтобы посмотреть на нижнюю полку.

— Тут больше тридцати пяти томов. И если каждая страница посвящена событиям одного дня, то он задокументировал всю свою жизнь. Но для чего?

— Больше двадцати лет, — сказал Хантер, листая очередной том. — Его дни, его мысли, его сомнения. Все они изложены здесь на бумаге. Послушай вот это. — Он повернулся к Гарсии.

«С тяжелым сердцем молился я сегодня. Я молился о женщине — Розе Перес. Последние пять лет она приходила в эту церковь. Она молилась об одном, и только об одном: чтобы она смогла родить ребенка. Ее матка серьезно пострадала после того, как примерно восемь лет назад ее изнасиловали четверо человек. Это случилось всего лишь в квартале отсюда. Ей тогда было шестнадцать лет. Через три года после нападения Роза вышла замуж. И с тех пор она и ее муж Антонио пытались зачать ребенка, и в прошлом году их молитвы были наконец услышаны. Она забеременела. Я в жизни не видел такого счастливого человека. Два месяца назад она родила мальчика, Мигеля Переса, но роды прошли с осложнениями. Ребенок родился нездоровым. Он отважно боролся десять дней, но его легкие и сердце оказались слишком слабыми. Он умер на одиннадцатый день после рождения.

Роза вернулась в церковь только один раз, сразу же, как вышла из больницы. Она принесла с собой только один вопрос: «ПОЧЕМУ?»

Я видел это в ее глазах. В них больше не было веры. Ее вера умерла вместе с ее сыном.

Сегодня — в одиночестве — она покончила с собой в маленькой квартирке на Ист-Хетчуэй-стрит. И теперь я боюсь за душевное здоровье Антонио. И хотя моя вера неколебима, я мечтаю получить ответ на вопрос Розы: ПОЧЕМУ, Господи? Почему Ты дал только для того, чтобы отнять?»

Хантер посмотрел на Гарсию.

— Когда это было?

— Тут нет даты, — убедился Хантер.

Гарсия, сжимая переносицу, покачал головой.

— Печальная история. Похоже, что даже священники время от времени вопрошают свою веру.

Хантер закрыл дневник и вернул его в книжный шкаф.

— Если отец Фабиан боялся за свою жизнь или кто-то угрожал ему, ответ будет в одной из этих книг.

Гарсия медленно выдохнул.

— Чтобы прочитать все их, нам нужны дополнительные силы.

— Может быть, — сказал Хантер, возвращая на место первый том справа. — Я надеюсь, что отец Фабиан был организованным человеком. В таком случае все дневники будут в порядке. Если кто-то беспокоил его недавно, это будет в самом последнем томе.

Глава 12

Ко времени появления Хантера вечеринка была уже в самом разгаре. Тут были все — от шефа полиции до рассыльного из отдела расследования грабежей и убийств. Предполагалось, что заглянет даже мэр. В этом не было ничего удивительного, учитывая, что Вильям Болтер был капитаном отдела последние восемнадцать лет. Большинство детективов отдела никогда не служили под началом другого капитана. Все раз-другой были чем-то обязаны капитану Болтеру — все, включая Роберта Хантера.

«Редвуд — бар и гриль» кишел офицерами полиции. У тех, кто заглянул в рабочее время, биперы были надежно закреплены на поясных ремнях. У свободных от службы коллег в руках были бутылки с пивом и стаканы виски. Хантер и Гарсия провели весь день в церкви Семи Святых и по соседству с ней. Но хождение из дома в дом ничего не дало, кроме знакомства с перепуганными и подавленными людьми. Хантер был переполнен вопросами, и он знал, что ответы потребуют времени.

— Веришь или нет, но у них за баром есть бутылка «Маккалена» десятилетней выдержки, — сказал Гарсия, подходя к Хантеру с двумя почти полными бокалами виски.

Односолодовый виски был самой большой страстью Хантера. Но в пример многим, он знал, как получать от него удовольствие, а не просто надираться.

— За капитана Болтера, — поднял он свой стакан. Гарсия сделал то же самое. — А где Анна? — оглядываясь, спросил Хантер.

Анна Престон была любимой женщиной Гарсии еще со школы, и они поженились сразу же после окончания.

— Она в баре болтает с другими женщинами, — пояснил Гарсия. — Мы не надолго.

— Я тоже, — поддержал его Хантер.

— Ты возвращаешься в церковь?

— Роббер-р-рт! — вмешался детектив Кайл Бирн, схватив Хантера за руку и держа бутылку «Будвайзера». — Тос-с-ст за капитана Болтер-р-ра!

Хантер улыбнулся и коснулся своим стаканом бутылки Кайла.

— Куда ты идешь? — спросил тот, когда Хантер направился к бару. — Д-вай выпьем с нами, — пробормотал он, показывая на столик, где за выпивкой сидела компания детективов. Все они были уже в изрядном подпитии.

Хантер раскланялся со всеми, кто сидел за столиком.

— Я через минуту вернусь, Кайл. Я должен поздороваться кое с кем, но Карлос какое-то время побудет с вами.

Он потрепал Карлоса по спине в ответ на его умоляющий взгляд: «На кого же ты меня бросаешь?»

— Карлос! Иди и выпей. — Кайл потащил Гарсию к столу.

Твердая рука взяла Хантера за плечо, не успел он добраться до бара.

— Значит, ты наконец решил показаться.

Капитан Болтер производил внушительное впечатление. Высокий и сложенный как носорог. Хотя ему уже минуло шестьдесят, у него все еще была копна густых седых волос. Последние двадцать лет он оставался верен своей фирменной примете — пушистым усам. Его грозная фигура вызывала уважение.

— Капитан, — с вежливой улыбкой ответил Хантер. — Неужели вы серьезно думали, что я способен не прийти?

Капитан Болтер правой рукой обнял Хантера за плечи.

— Давай выйдем отсюда. Я не состоянии поднимать очередной бокал за мое здоровье.

Глава 13

Под чистым небом ночь казалась еще холоднее. Хантер застегнул на «молнию» кожаную куртку, а капитан Болтер вытащил из нагрудного кармана сигару «Фелипе Пауэр».

— Хочешь? — предложил он.

— Нет, спасибо.

— Брось, одну ты должен попробовать.

— Я занят скотчем, — поднял он стакан. — От таких штук у меня кружится голова.

— Ты говоришь, как большая девочка.

Хантер засмеялся.

— Девочка, которая надрала тебе задницу в тире.

Капитан Болтер тоже рассмеялся.

— Ты же знаешь, что в пятницу я дал тебе выиграть.

— Конечно, дал.

— А я бы взял одну.

Хантер и капитан повернулись к человеку, стоявшему у них за спиной. Доктору Джонатану Уинстону, главному судмедэксперту Лос-Анджелеса, недавно перевалило на шестой десяток, он был облачен в темный дорогой костюм итальянского производства, белую рубашку с консервативным синим галстуком.

— Джонатан! — воскликнул капитан Болтер, тут же извлек другую сигару и протянул ее доктору.

— У тебя такой вид, словно ты только что из церкви, док, — с улыбкой сказал Хантер.

Доктор Уинстон раскурил сигару, с силой затянулся и медленно выдохнул дым.

— Насколько я слышал, из церкви вернулся ты.

Улыбка Хантера быстро увяла.

— Я слышал об этом еще утром, — мрачно сказал капитан. — По выражению твоего лица я вижу, что ты не считаешь это случайным убийством.

Роберт отрицательно покачал головой.

— Религиозная ненависть?

— Мы еще не знаем, капитан. Там есть несколько намеков, которые указывают на религиозный мотив или на религиозную психопатию, но пока слишком рано утверждать.

— Что у тебя есть?

— В данный момент единственная вещь, в которой мы не сомневаемся, — убийца был исключительно жесток… может, он соблюдал ритуал.

Секундная запинка Хантера тут же обратила на себя внимание капитана Болтера.

— Брось, Роберт, я тебя знаю. Тебя беспокоит что-то еще.

Хантер сделал глоток своего скотча и резко выдохнул.

— Они разговаривали.

— Кто разговаривал? Священник и убийца?

Хантер кивнул.

— Откуда ты это знаешь? — спросил доктор.

— Тело было найдено в нескольких футах от исповедальни. Обе дверцы были открыты, как и маленькое окошко в перегородке между двумя небольшими ячейками. — Он сделал секундную паузу. — В католической церкви, когда исповедующийся признается в своих грехах и получает отпущение, священник всегда закрывает окошко в перегородке. Как бы символизирует, что за этими грехами закрыта дверь и лицо получило отпущение.

— Ты католик? — спросил доктор.

— Нет, просто я много читал на эту тему.

Капитан Болтер передвинул сигару в правый угол рта.

— То есть ты считаешь, что киллер исповедался перед… — Он покачал головой, дав Хантеру возможность продолжить.

— Вытащил священника из кабинки и обезглавил его.

Капитан закрыл глаза, запрокинул голову и испустил медленный сокрушенный выдох:

— Прости мне, отче, что лишил тебя головы.

— Что-то вроде.

— Мы все знаем, что это значит, — сказал доктор, выпуская очередной клуб дыма.

— Что это только начало, — сказал капитан Болтер. — И если мы как можно скорее не поймаем этого убийцу, он найдет себе другую жертву.

Глава 14

Ветер усилился. Доктор Уинстон плотнее прижал к шее воротник своего блейзера, после чего вопросительно поднял брови, адресуясь к капитану:

— Мы?

— Он прав, капитан, — улыбнулся Хантер. — С сегодняшней полуночи вы отставник. Вам больше не о чем беспокоиться.

— Твоя работа здесь завершена, — сказал доктор низким голосом Дарта Вейдера.[22]

— И я должен хорошо себя чувствовать? — Капитан смущенно улыбнулся Хантеру. — Наверно, сила привычки. Я отдал сорок лет жизни правоохранительным органам в этом городе. И за один вечер их не отбросишь.

Хантер в упор посмотрел в храброе лицо капитана. Видно было, что ему грустно уходить в отставку.

— И что вы собираетесь делать теперь, когда не надо больше беспокоиться о поимке преступников? — спросил доктор Уинстон.

— Бет хочет уезжать.

— Правда? И куда же?

— Куда-нибудь подальше отсюда. С нее хватит этого города, и я не могу осуждать ее. В Лос-Анджелесе стало слишком много насилия.

— Могу подтвердить, — согласился доктор Уинстон. — С каждым годом мы видим в моргах все больше ужасных жертв садистов. Словно к жизни потеряно всякое уважение. И число это растет. Мы с трудом справляемся с нашими ежедневными обязанностями.

Хантер быстро понял, что надо менять тему разговора.

— Может, вы и не будете скучать по Лос-Анджелесу. — Он повернулся к капитану Болтеру. — Но я знаю, что вам будет не хватать нас.

— Как дырки в голове, — ответил капитан, пыхтя сигарой.

Все рассмеялись.

— Во всяком случае, новый капитан будет выглядеть куда лучше, чем я.

— Это будет нетрудно, — пошутил Хантер. — Так, может, вы положите конец этой чертовой загадке, кто же такой этот новый капитан?

— Они еще не знают? — удивился доктор Уинстон, закусив нижнюю губу.

— А вы? — удивленно спросил Хантер.

— Хмм…

Хантер устремил на капитана Болтера пронзительный взгляд.

— Да иди ты со своим взглядом рассерженной домохозяйки, — с иронией сказал капитан Болтер. — С меня этого хватит и дома, к тому же я хочу, чтобы это было сюрпризом. — Его ухмылка заставила Хантера прищуриться в ожидании новых тревог.

— Ну, она и удивит их, — засмеялся доктор Уинстон.

— Она? — Хантер переводил взгляд с одного на другого.

Капитан Болтер помялся, прежде чем согласиться.

— Ее зовут Барбара Блейк.

— Да ты что, издеваешься надо мной? — Хантер прислонился к деревянному столику.

— Почему? Лишь потому, что она женщина? — нахмурившись, спросил капитан.

— Нет, потому что ее зовут Барбара. Ты хочешь сказать мне, что теперь начальника отдела расследования грабежей и убийств будут звать Барби?

— О, вот только не стоит называть ее Барби, — покачал головой доктор Уинстон.

— Ни в коем случае, — добавил капитан Болтер. — Разве что ты устал таскать свои яйца. И пусть тот факт, что она женщина, не вводит вас в заблуждение, Роберт. Она прекрасный капитан и в случае необходимости может вести себя как жуткая сука. Что она доказывала много раз. Мы с ней два года были партнерами, перед тем как она попросила перевести ее в Сакраменто.

Хантер уловил печаль в голосе капитана.

— Просто напарниками? — спросил он, прикончив последний глоток скотча.

— Не пытайся заниматься со мной психоанализом, Роберт. С этим покончено. — Капитан Болтер покачал головой и показал сигарой на Хантера.

— Даже и не думал.

— Вот вы где, капитан, — появился в дверях лейтенант Шелдон. — Вас все зовут. Пришло время спичей. И все мы хотим знать, кто придет на ваше место. Хватит жить в напряжении.

— В самом деле.

Хантер не последовал за ними.

Глава 15

Главное здание Департамента коронера округа Лос-Анджелес было расположено на Нью-Мишн-роуд, 1104. Здание представляло собой выдающееся произведение архитектуры с намеком на влияние Ренессанса. Старомодные фонарные столбы обрамляли экстравагантную входную лестницу. Терракотовые кирпичи и светло-серые проемы между окнами обрамляли фасад большой больницы, в которой размещался морг. Все здание выглядело как часть престижного Оксфордского колледжа.

У стажеров-криминалистов Нельсона Фентона и Джамаала Джексона оставался еще час до конца их ночной смены. Несмотря на то что работа занимала только часть времени и была относительно простой, она требовала очень крепкого желудка. Как санитары судебно-медицинского отдела, они должны были доставлять, раздевать, фотографировать, мыть и готовить тела для вскрытия.

— Сколько еще тел у нас в списке? — просил Джамаал, спуская с лица хирургическую маску, которая так и осталась болтаться на шее. Они только что кончили готовить тело шестидесятипятилетнего мужчины, которому собственный сын нанес пятьдесят два удара ножом.

— Два. — Нельсон показал на черные полиэтиленовые мешки для трупов, лежащих на стальных столах в дальнем конце комнаты.

— Так давай покончим с ними.

Первым делом им надо было раздеть тела, после чего тщательно обмыть из шлангов, готовя к вскрытию.

Пока Джамаал возился с завязками хирургической маски, Нельсон подошел к более крупному мешку и расстегнул его.

— О, дерьмо! — сказал Нельсон, поднося обе руки ко рту и делая шаг назад.

— В чем дело?

— Взгляни-ка.

Джамаал посмотрел в расстегнутый мешок для трупов:

— Ну и лажа. — Он скорчил гримасу, словно только что попробовал что-то горькое. — Без головы.

Нельсон кивнул:

— Но посмотри, во что он одет.

И только теперь Джамаал заметил сутану.

— Ну, ребята, плохи дела. Кто, черт возьми, мог сотворить такое со священником?

— Кто-то очень разгневанный, — сказал Нельсон, снова делая шаг вперед.

— Я не католик и вообще никто, но это просто… — Не окончив предложения, Джамаал покачал головой. — Город сошел с ума, парень. Насилие повсюду.

— Весь мир сошел с ума, приятель. Давай покончим с этим — и к черту отсюда. На сегодня с меня хватит.

— Ты скажешь это еще раз.

Они расстегнули сутану, распахнули ее и застыли на месте.

— Святое дерьмо, — прошептал Нельсон.

— Я думаю, нам лучше позвонить доктору Уинстону. И немедленно.

Глава 16

Бессонница приходит при очень непредсказуемых условиях и воздействует на людей самым разным образом. Она может сказаться, едва только вы ложитесь в постель, или мучить, позволяя на час или около того заснуть, после чего заставляет ерзать и бодрствовать всю остальную часть ночи. В Соединенных Штатах от нее страдает каждый пятый.

Проведя большую часть ночи в блужданиях по Интернету, Хантер решил пару часов поспать, прежде чем его мозг снова вернется к бодрствованию. Образы отца Фабиана и церкви плавали у него в подсознании, как кинолента, мотающаяся по бесконечному кругу. И чтобы прервать ее, Хантер с четырех утра занялся упражнениями.

В шесть часов после тяжелой работы и горячего душа Хантер выглянул из окна своей маленькой, с одной спальней квартиры на юге Лос-Анджелеса. Он пытался привести мысли в порядок, когда зазвонил мобильник.

— Детектив Хантер.

— Роберт, это Джонатан Уинстон.

Хантер посмотрел на часы.

— В чем дело, док? Не спится?

— В мои годы я редко сплю после пяти утра, но я не стал бы звонить, дабы обсуждать мои привычки.

Зловещие нотки в голосе доктора Уинстона стерли улыбку с лица Хантера.

— Что случилось?

— Тебе бы лучше прихватить своего напарника и приехать сюда. Мне нужно, чтобы ты сам посмотрел кое-что до того, как я начну вскрытие обезглавленного священника.

— До того, как начнешь обследование? — скептически уточнил Хантер.

— Совершенно верно.

— Ты у коронера округа?

— Ну да.

— Я позвоню Карлосу. Мы будем через полчаса, док.

Глава 17

— Так в чем тут дело? — спросил Гарсия, встретив Хантера на стоянке у офиса коронера округа в 6.35. — Контора еще даже не открыта.

Хантер пожал плечами:

— Доктор не сказал, но думаю, что скоро мы сами все выясним.

Доктор Уинстон крепким рукопожатием встретил обоих детективов у входной двери.

— Так что случилось, док? — просил Хантер, когда они вошли в здание.

— Прошлым вечером, когда я отправился в «Редвуд — бар и гриль» на проводы Вильяма, я отключил свой сотовый. Ведь я патолог, а не хирург. Меня не вызывают в середине ночи на спешные случаи.

— Ну конечно, — медленно протянул Хантер.

— Когда утром я снова включил сотовый, то увидел достаточно любопытное послание от одного из моих судебно-медицинских техников.

Они прошли по пустынному холлу, миновали приемную и двинулись по длинному, ярко освещенному коридору.

— Как вы догадываетесь, мы одни из самых занятых коронеров во всех Соединенных Штатах. Много грязной подготовительной работы лежит на техниках, которыми обычно бывают студенты университета.

Они дошли до лестницы в конце коридора и поднялись на первый этаж.

— Трупы доставляют сюда в одинаковых полиэтиленовых мешках. В таком особом случае, как тело вашего священника, коронер-расследователь на месте преступления был настолько любезен, что, прежде чем застегивать мешок, снял с тела собачью голову.

— Могу себе представить изумление студентов, когда, расстегивая мешок, они находят в нем человеческое тело с собачьей головой при нем, — сказал Хантер.

— Именно так, — подтвердил доктор. — Я еще голову не видел.

— Где она теперь? — спросил Гарсия.

— В лаборатории. Утром все будет подвергнуто судебно-медицинскому изучению. Если нам повезет, мы сможем что-то понять.

Они остановились перед комнатой, в которой переодевались.

— Надевайте, — сказал доктор. — Я встречу вас в секционной 2В. Вторая от последней двери слева. — Он махнул рукой в сторону коридора.

Когда Хантер и Гарсия присоединились к нему, доктор Уинстон продолжил:

— Прошлой ночью техники готовили тела для утреннего обследования.

Он открыл дверь в секционную 2В и включил свет. Сразу же резкий запах аммиака обжег легкие. Середину безукоризненно чистого изразцового пола занимал стол из нержавеющей стали. У одной стены были большая двойная раковина и металлическая стойка с различными инструментами, включая пилу Страйкера. На полках у другой стены размещались многочисленные микроскопы, сосуды и пробирки. На двух отдельных маленьких столах стояла компьютерная техника.

— Прежде чем приступить к обследованию, тело необходимо обмыть, — сказал доктор Уинстон, подходя к столу из нержавеющей стали. Лежащее на нем тело было прикрыто длинной белой простыней. — Нет необходимости напоминать, что, прежде чем мыть, тело нужно раздеть.

Хантер уже мог предвидеть, что последует дальше.

— Когда лаборанты избавились от сутаны, вот что они нашли. — Доктор Уинстон обнажил тело.

Все три человека несколько секунд в молчании смотрели на него.

— О, мать твою, — прошептал Гарсия, нарушив напряженное молчание. На груди священника красным была написана цифра 3 примерно шести дюймов длиной.

Глава 18

Уже миновало половина десятого, когда Хантер и Гарсия явились в штаб-квартиру своего отдела на Норс-Лос-Анджелес-стрит. Обычно большая комната команды в это время бывала на две трети пуста — большинство детективов работали в поле. Но этим утром она была на удивление заполнена народом.

— Bay! Как тут сегодня кипит работа! — оглядываясь, прокомментировал Гарсия.

— На то есть причина, — уточнил Хантер.

— Неужели уровень убийств в Лос-Анджелесе пошел на убыль? — пошутил Гарсия.

— Даже Богу это не под силу. — Хантер показал на дверь в дальнем конце общей комнаты. — Причина вот в чем.

Табличка на дверях гласила: «Капитан Барбара Блейк».

— Проклятье! Я и забыл, что сегодня в восемь утра состоится встреча для знакомства с новым капитаном.

— У нас есть более важные вещи, которыми стоит заниматься, — сказал Хантер, подходя к столу и вешая куртку на спинку стула.

Прежде чем он успел сесть, дверь в кабинет капитана распахнулась и капитан Болтер высунул из нее голову:

— Роберт, Карлос, заходите.

Оба детектива без стука вошли в просторный кабинет. У большого заднего окна стоял элегантный стол розового дерева. На полках у стены справа от стола разместились книги. Большинство фотографий в рамках, которые не так давно украшали кабинет, ныне исчезли. Хантер предположил, что они лежат в коробках, аккуратно выстроенных у западной стены. Капитан Болтер расположился у кофеварки в углу. А рядом со столом стояла подтянутая броская женщина.

— Роберт Хантер, Карлос Гарсия, познакомьтесь с вашим новым капитаном Барбарой Блейк, — сказал Вильям Болтер, держа в руках чашку кофе.

Длинные черные волосы капитана Блейк лежали аккуратными локонами. Лицо с легким макияжем выглядело ухоженным. Она предпочитала губную помаду светлого оттенка; на ней было жемчужное ожерелье и такие же серьги. Белая шелковая блузка была аккуратно заправлена в узкую черную юбку. Хантер понял, что ей сорок с небольшим, но она выглядела не больше чем на сорок.

— Присаживайтесь, пожалуйста. — Она показала на два кожаных кресла перед столом. — Сегодня последний раз, когда кто-то из вас входит в мой кабинет, предварительно не постучавшись, — сказала она, пока оба детектива рассаживались.

Вильям Болтер хмыкнул:

— Я говорил, что она может быть той еще штучкой.

Хантер хранил молчание, рассматривая нового капитана. Пока она правильно выкладывала свои карты. С места в карьер определила свое отношение. Сразу же дала понять, что не потерпит панибратства от детективов. Правильное поведение в первый же день, когда она заняла такую влиятельную должность, на которой всегда доминировали мужчины.

— Обойдусь без той глупой речи, которую я раньше произнесла перед другими детективами. Я уверена, что все это вы уже слышали, и я здесь не для того, чтобы опекать вас, — сказала она, садясь за свой новый стол. — Ничего не изменилось. Вы будете продолжать делать свою работу и сообщать о ней мне, как своему капитану, как делали при Вильяме. — Она кивнула в сторону капитана Болтера.

Хантеру понравился ее стиль поведения. При первой встрече он предпочитал заниматься делами, а не обмениваться дружескими рукопожатиями. Барбара Блейк явно не была новичком.

Она вручила детективам аккуратно сложенную газету:

— Ваше новое дело уже вызвало шумную реакцию.

Хантер развернул газету и прочел заголовок.

«ОБЕЗГЛАВЛЕННОМУ СВЯЩЕННИКУ ПРИДАЛИ ОБЛИК ДЬЯВОЛА». Фотографии не было.

Статью читать он не стал и передал газету Гарсии.

— Этого надо было ждать, капитан. Когда мы подъехали к церкви, репортеры были уже на месте. Нам просто повезло, что никто из них не попытался пролезть внутрь и отснять тело.

Капитан Блейк откинулась на спинку стула.

— У меня только что состоялся телефонный разговор с мэром Эдвардсом. Как вы, наверно, знаете, он принадлежит к Римско-католической церкви. Кроме того, он близкий друг епископа Патрика Кларка, который является епископальным викарием в регионе Сан-Педро. Католическая церковь Семи Святых относится к этому региону. — Она замолчала и перевела взгляд на Хантера. — Мэр Эдварде попытался давить на меня. Он хотел, чтобы это расследование стало образцом быстроты и справедливости. Я заверила его, что, как всегда, мы сделаем все, что в наших силах. Он спросил, кто занимается этим делом, и, когда я назвала ваши имена, он буквально взбеленился.

Карлос нахмурился.

— И потребовал, чтобы я поручила расследование кому-то другому.

— Что? — Карлос посмотрел на Хантера.

— У него к вам какие-то претензии. — Она не отводила взгляда от Хантера. — Я бы сказала, что он до мозга костей ненавидит вас. Чем вы ему так насолили? Затащили в постель его жену?

Хантер слегка вскинул голову. Вильям Болтер рассматривал кофейную чашку.

— О, черт возьми, нет, — сказала она, и ее глаза расширились. — Пожалуйста, убедите меня, что не соблазняли жену мэра.

Гарсия вскинул брови:

— При всем моем уважении, капитан, не вижу, какое отношение к делу может иметь моя личная жизнь.

У капитана дернулись губы. Она встала и вышла из-за стола.

— Я не могу не согласиться с этим заявлением. Вильям рассказал мне, что вы лучшие из тех, кем он командовал. Я доверяю его суждению. И будь я проклята, если в свой первый день в должности капитана отдела расследования грабежей и убийств позволю какому-то высокомерному засранцу политику давить на меня, шантажировать и тем более указывать, кому из моих детективов я должна или не должна поручать расследование.

Вильям Болтер улыбнулся.

— Я сказала мэру, что расследование поручено исключительно компетентным и опытным детективам. И чтобы впредь он никогда не пытался указывать мне, как руководить моим отделом.

— В свой первый же день вы открыто бросили вызов мэру Лос-Анджелеса? — спокойно спросил Хантер. — Большинство предпочло бы иметь его на своей стороне.

Стоя прямо перед Хантером, капитан Блейк оперлась о свой стол.

— Вы считаете, что я сделала ошибку, детектив Хантер?

Тот выдержал ее взгляд.

— А вы не считаете, что сделали ошибку, капитан?

Улыбка капитана Блейк была полна уверенности.

— Пусть одна вещь будет у нас ясна с самого начала, хорошо? Я всегда буду защищать своих детективов. И не потерплю никаких наездов на них. Эти дешевые политики меня не интересуют. Больше всего меня будет волновать отсутствие доверия со стороны людей, с которыми я работаю. — Голос у нее был четкий и твердый. Она переводила взгляд с одного детектива на другого. — Если мэр наезжает на вас только потому, что вы прижали его жену, значит, с этим ему придется жить. У меня нет времени на такую ерунду. Так что отвечаю на ваш вопрос, детектив Хантер, — нет, я не считаю, что сделала ошибку.

Хантер не мог придраться к ней. Она действительно знала, как вести свою партию.

Глава 19

Барбара Блейк не позволила молчанию длиться и дальше.

— Так что у нас есть по этому новому делу?

Хантер изложил ей то немногое, что у них пока было по убийству отца Фабиана.

— Черт побери! — вырвалось у нее. — То есть киллер совершил раньше два убийства?

— Возможно. Но уверенности в этом нет, — ответил Хантер, пощипывая подбородок.

Капитан Блейк вскинула брови, приглашая его продолжить.

— Номер три может означать, что отец Фабиан — третья жертва. Или что-то другое.

— Например?

— Точно не уверен. Что-то важное для киллера, или отца Фабиана, или для них обоих. Истина в том, что пока мы ничего не знаем, и так рано делать предположения — это несерьезно.

— О'кей, могу принять, — согласилась капитан Блейк. — Вы думаете, что и алтарник мог быть причастен? Можно допустить.

— Не думаю, — ответил Хантер.

— Почему нет?

— Чтобы таким образом убить отца Фабиана, нужен человек определенного склада. Хермано ни физически, ни психологически не обладает достаточной силой. Ему всего четырнадцать.

— Кроме того, мы не нашли мотива, — вступил Гарсия. — И мы уже определили, что убийца ростом в шесть футов два дюйма. А у Хермано пять футов шесть дюймов, максимум семь.

— Как вы вычислили рост убийцы?

Хантер начал объяснять, но через тридцать секунд капитан подняла правую руку, остановив его.

— Забудьте, что я спрашивала. — Она вернулась на свое место и теперь сидела лицом к Хантеру. — Что вы с самого начала почувствовали при этом зрелище?

— Пока у нас была только одна такая жертва и не было ничего, чтобы установить способ его действий. Первоначальный анализ места преступления указывал, что неопознанный субъект очень силен, искусен, умен, методичен и жесток. Несмотря на дикость того, что мы обнаружили в церкви, убийство отца Фабиана было тщательно спланировано.

— Методично и распланировано? — Она нахмурилась. — Из того, что я слышала, явствует, что там повсюду была кровь. Указывает ли это на ярость преступника? Или он потерял над собой контроль?

— В большинстве случаев да.

Она подождала, чтобы Хантер продолжил. Он этого не сделал.

— Не хотите ли развить свою мысль, детектив? — подтолкнула она его.

— Сцена преступления в церкви Семи Святых могла показаться хаосом человеку со стороны, но не киллеру. Пятна и брызги крови были именно там, где он и хотел. Он спланировал и контролировал организацию хаоса.

— Ритуал?

Хантер наклонился на стуле.

— То, что мы пока имеем, указывает на это.

— Крещение огнем для тебя, Барбара, — сказал Болтер, подходя к окну позади стола.

— Я дам вам еще одного офицера, — объявила капитан, глядя на Хантера. — Это поможет в рутинной работе. Если понадобятся еще силы, дайте мне знать. Я уже перевела вас двоих в специальную оперативную комнату наверху. Вам понадобится дополнительное место. И протянула туда анонимную горячую линию. Я знаю, обычно из-за них много головной боли, но кто знает? Нам должно повезти. — Капитан Блейк сделала паузу и просмотрела несколько листов бумаги на своем столе. — Поскольку пресса уже влезла в это дело, да и этот занюханный мэр, на нас будет оказываться немалое давление, чтобы мы дали ответы… и побыстрее.

Глава 20

Специальная оперативная комната была просторной и хорошо освещенной. На двух металлических столах уже стояли компьютерные терминалы и телефоны. Столы занимали центр комнаты. Факс стоял на маленьком деревянном столике в углу. Большая доска для записей и полупустой книжный шкаф закрывали большую часть западной стены. В противоположном углу разместился старомодный пробковый планшет. Он стоял рядом с двумя помятыми серыми металлическими стеллажами для досье.

Фотографии места преступления и показания свидетелей уже были разложены на столе Хантера и готовы к разборке. Он как раз включил свой компьютер, когда в дверь постучали.

— Открыто! — крикнул Хантер.

Офицер Иан Хопкинс вошел в комнату с конвертом из коричневой бумаги в руке.

— Детектив Хантер. Здесь фотографии вчерашней толпы перед церковью, которые вы просили меня сделать. — Он протянул конверт Хантеру.

Гарсия начисто забыл об этом.

Всего в конверте было двадцать пять снимков. Хантер разложил их на столе и, наклонившись, стал по нескольку секунд внимательно изучать каждый из них.

— Вы думаете, что киллер мог наблюдать из толпы? — с ноткой возбуждения спросил Хопкинс.

— Возможно, — согласился Хантер, переводя взгляд на другую фотографию.

— Если вы не возражаете против моего вопроса, детектив, зачем ему это было надо? — Любопытство Хопкинса росло на глазах.

— Это основа человеческой натуры. Все мы хотим признания того, что делаем. Многие киллеры с радостью наблюдают за драмой, которая развертывается после того, как их действия закончены. Наверно, они гордятся своей работой.

— Гордятся? — Хопкинс нервно улыбнулся. — Просто тошнит.

— Серийные киллеры обычно так и поступают, — из-за своего стола прокомментировал Гарсия.

— Серийный киллер? — с чуть большим энтузиазмом спросил Хопкинс. — Вчера это была работа серийного убийцы?

Гарсия засмеялся.

Хантер не отрывал глаз от снимков.

— Вы думаете, что убийца на одном из этих снимков, детектив Хантер? — продолжал интересоваться Хопкинс.

— Когда ты все это снимал, уже начало дождить. — Хантер покачал головой. — Все или спрятались под капюшонами, или открыли зонтики. Если он и был там, мы этого не узнаем.

— Это я ошибся, — сказал Хопкинс, ероша волосы. — Я должен был подойти поближе, разве не так?

Хантер повернулся к нему.

— Это не твоя оплошность, что пошел дождь, офицер…

— Хопкинс, сэр. Иан Хопкинс. — Он протянул руку, и Хантер крепко пожал ее.

— Ты сделал то, что я тебя просил.

Хопкинс неуверенно улыбнулся. Он чувствовал, что должен был отработать лучше.

— Как давно ты коп, Иан? — спросил Хантер, изучая Хопкинса.

— На этой неделе будет три месяца, сэр, — гордо ответил он.

— И тебе нравится?

— Да, очень.

— Вчера ты впервые был на месте преступления?

— Нет, сэр, еще была пара перестрелок с бандами и вооруженный грабеж. Все из них с жертвами.

— Вчера в церкви, — продолжил Хантер, — я знаю, тебе было очень интересно взглянуть на место преступления. Почему ты этого не сделал?

— Потому что мне было приказано оставаться снаружи и иметь дело с зеваками. А потом сделать несколько снимков их. — Он показал фотографии на столе Хантера.

Хантер глянул на Гарсию, и они пришли к молчаливому соглашению.

— Отлично. Как ты смотришь на то, чтобы помогать в этом расследовании?

У Хопкинса загорелись глаза.

— Это было бы фантастически… сэр. — Он не мог поверить в свою удачу. Для полицейского офицера участвовать в расследовании серийного убийства — это предел мечтаний, а он только что получил от ВИП-детективов приглашение присоединиться к ним.

— Капитан Блейк сказала, что придаст нам офицера. Я попрошу тебя.

— Благодарю вас, сэр.

— Я не уверен, что ты эти слова скажешь через неделю. — Хантер откинулся на спинку стула и сплел пальцы на затылке. — Тебе придется нелегко.

— Я не люблю, когда легко, сэр.

Хантер улыбнулся:

— Хорошо. Давай начнем с того, что ты бросишь повторять «сэр». Я Роберт, а это Карлос. — Хантер показал на Гарсию. — Ты в компьютерах разбираешься? Я имею в виду поиск в Интернете, расследования и прочие штуки такого рода?

— Ага, и очень хорошо.

— Великолепно. Я представлю тебя Джеку Келли, главному у нас по этой технике. Он введет тебя в курс дела.

— О'кей, для меня это просто здорово.

— Еще одна вещь, — сказал Хантер, останавливая Хопкинса прежде, чем тот покинет комнату. — Это дело и все, что относится к нему, ты не должен обсуждать ни с кем, кроме как с Карлосом и со мной. Это ты понимаешь?

— Да, сэр. — Он серьезно кивнул, после чего направился к двери.

Зазвонил телефон на столе Хантера.

— Детектив Хантер.

Это был доктор Уинстон.

— Роберт, я получил результаты вскрытия вместе с некоторыми лабораторными анализами. Я могу переслать их тебе по электронной почте, но…

Хантер почувствовал растерянность в голосе доктора.

— Ясно. Мы сейчас будем, док.

Глава 21

В Лос-Анджелесе стояло время ленча, и им потребовалось более двадцати пяти минут, чтобы покрыть две мили между своей штаб-квартирой и отделением патанатомии. Доктор Уинстон ждал их в комнате 2В, в той же секционной, где они были раньше.

— Так что у вас есть для нас, док? — спросил Хантер, прикрывая правой рукой нос.

— Может, вы хотите маску, Роберт? Их у нас достаточно, — сказал доктор Уинстон, видя, что Хантер испытывает неудобство.

— Нет, со мной все в порядке, но, если бы вы могли изложить побыстрее, это было бы великолепно.

— Хорошо, следуйте за мной.

Доктор подошел к столу из нержавеющей стали. Хантер и Гарсия последовали за ним. Обезглавленное тело священника было чисто вымыто. Знакомое Y-образное рассечение тянулось от каждого плеча до лобковой кости и сейчас было зашито. Большие черные стежки выделялись на мертвенно-бледной коже, как следы ядовитых когтей.

— Отпечатки пальцев подтверждают, что жертва — действительно Бретт Стюарт Николс, он же отец Фабиан. Время смерти — где-то между десятью вечера и полуночью среды.

Хантер кивнул:

— Это время, когда церковь закрывается.

— Если не считать того места, где была отделена голова, на теле нет других травм, — сказал доктор, натягивая новую пару латексных перчаток. — Обезглавлен он был не после смерти. В житейских терминах это и было причиной смерти. Имеется интересный факт: ничто не указывает, что жертва была обездвижена. Никаких потертостей, никаких следов на запястьях или лодыжках.

— Не был ли он одурманен? — спросил Хантер, наклоняясь, чтобы рассмотреть обрубок шеи.

Уинстон слегка покачал головой:

— Токсикологи не нашли никаких анестетиков.

— Почему ты думаешь, что он мог быть одурманен? — повернулся Гарсия к Хантеру.

— Большинство людей сопротивляются, если их собираются обезглавить.

Кивнув, доктор Уинстон выразил свое согласие.

— Поскольку нет никаких ран, которые возникают при обороне, мы знаем, что священник не сопротивлялся. Обезглавить цель, которая движется, нелегко.

— Мог ли священник получить удар и потерять сознание? — спросил Гарсия.

— Я учитываю такую возможность, — ответил доктор Уинстон, подходя к столу с другой стороны. — Но, учитывая отсутствие головы, не могу это утверждать.

Гарсия кивнул.

— Есть только одна деталь, отрицающая эту возможность, — продолжил доктор, указывая на обрубок шеи. — Голова была отрублена одним мощным ударом. Без сомнения, очень острым и точным оружием. Никаких зазубрин. Ее не отпиливали. По данным команды криминалистов, нет никаких зазубрин, вмятин. Ничего нет и на полу, окружающем тело. Если жертва без сознания лежала на полу, удар острого обезглавливающего оружия должен был, без сомнения, оставить какой-то след. Но линия разреза на шее позволяет предполагать, что священник был в выпрямленном положении, может быть, стоял на коленях или сидел. Удар наносился сверху слева от жертвы, исходя из того, что киллер правша.

Несколько молчаливых секунд Хантер обдумывал слова доктора.

— Я не верю, что священник получил удар и потерял сознание. — Он отошел от тела и прислонился к стойке с микроскопами.

— Почему же? — спросил Гарсия. — Ведь таким образом убийца значительно упростил бы себе задачу.

— Убийца не стремился ни к легкости, ни к простоте. Ты же видел жестокость на месте преступления. Киллеры-садисты редко проявляют сочувствие. Убийство жертвы, которая находится без сознания, редко дает ему удовлетворение. Такой киллер хочет видеть страх жертвы. Я ручаюсь, что он смотрел в глаза отца Фабиана, когда наносил смертельный удар.

Гарсия содрогнулся всем телом.

— Тогда, если отец Фабиан был в сознании, почему же он не сопротивлялся? Или по крайней мере не поднял руки, чтобы защитить лицо? Это так естественно.

— Он был слишком напуган для такого движения, — предположил Хантер.

— Вполне возможно, — признал доктор Уинстон.

— То есть ты считаешь, что он сидел как статуя, пока киллер делал замах?

— Это бывает, — кивнул доктор Уинстон. — Обычное дело: в зависимости от того, насколько напугана жертва, мозг просто отключается. Моторные рефлексы никуда не поступают. И пусть даже жертва хотела бы сдвинуться, она не в состоянии этого сделать.

— То есть применимы термины застыл от страха и окаменел, — подвел итог Хантер.

Гарсия снова уставился на тело священника.

— Бедняга. А как насчет оружия, док? Топор?

— Топор достать нетрудно, но с ним очень нелегко справляться и контролировать, — объяснил доктор. — Он неуклюжий, тяжелый, и, что бы вы ни видели в кино, длина его лезвия далеко не идеальна для обезглавливания. Киллеру полагалось бы быть идеальным дровосеком, чтобы одним ударом добиться такой точности.

— Какие предположения — что мы должны искать, док?

Оба детектива уставились на доктора Уинстона.

— Поскольку пока мы так и не обнаружили голову, я могу анализировать только разрез на шее. Судя по его чистоте и точности, я бы сказал, что такой тип разреза может быть сделан самурайским мечом.

— Самурайским? — Гарсия вытаращил глаза. — Как у ниндзя?

Доктор Уинстон рассмеялся.

— У них не такие мечи, но идею вы уловили. — Доктор внимательно посмотрел на детективов, после чего подошел к шкафу за их спинами и открыл дверцу. — Я хочу показать вещь, которая сможет вам помочь.

Глава 22

От шкафчика доктор вернулся с внушительно выглядевшим мечом. Его длинное, слегка изогнутое лезвие блестело, как зеркальное.

— Черт возьми, док, — сказал Хантер, делая шаг назад. — Вам надо перестать до поздней ночи смотреть самурайские фильмы.

Доктор Уинстон не обратил внимания на его слова.

— Это типичный самурайский меч, известный как катана. Его можно легко приобрести по Интернету — не нужно никакого удостоверения личности. Лезвие сделано из углеродистой стали. Его длина может варьироваться, но обычно где-то двадцать два — двадцать девять дюймов. — Он подошел к телу священника. — Это совершенное оружие, обладающее лазерной остротой. Идеально подходит для обезглавливания. Если владелец меча достаточно искусен, удар наносится молниеносно. Уклониться от него практически невозможно. — Держа меч обеими руками, он медленно опустил его к обрубку шеи. — Но большое преимущество этого оружия — оно настолько легкое, что для нанесения смертельного удара киллер может пустить в ход лишь одну руку. И удар будет совершенно точен.

— Потрясающе, — прокомментировал Гарсия.

— Кое-какие из лабораторных анализов уже готовы. — Доктор Уинстон сменил тему и вернул меч на место. — Как мы и предполагали, в церкви и исповедальне есть сотни отпечатков. — Он вынул несколько листов бумаги из коричневого конверта. — В данный момент их проверяют по национальной базе данных, но я не жду большого прорыва.

Хантер кивнул. Он знал, что положительного результата можно добиться в случаях мелких преступлений, грабежей, может даже, вооруженных ограблений. Комптон был сравнительно бедным районом, но банды в нем действовали активно. Большинство их участников не чурались и насилия.

— Нам что-нибудь может дать алтарь? — спросил он, пробегая взглядом листы, которые дал ему доктор Уинстон.

— Два набора отпечатков. Они принадлежат или жертве, или алтарнику. Никаких неопознанных источников.

— А как насчет потира? — спросил Гарсия. — Разве убийца не пил из него кровь священника?

— Да.

— То есть мы можем выделить ДНК киллера, — возбужденно сказал Гарсия.

— Нет, не можем. — Хантер потер уставшие глаза.

— Почему не можем? Разве ДНК нельзя выделить из слюны? — Гарсия повернулся к доктору Уинстону.

— Да, это возможно.

— Но ведь кровь в потире принадлежит отцу Фабиану, так? — спросил Хантер.

Доктор Уинстон кивнул.

— Это значит, что ДНК нашего киллера, выделенное из слюны, может смешаться с ДНК священника в крови. А когда ДНК смешиваются… — Хантер покачал головой. — Их уже невозможно разделить.

Гарсия посмотрел на доктора Уинстона, ожидая подтверждения.

— Роберт прав, — кивнул тот. — Лаборатория сможет сказать тебе, что тут есть два разных источника ДНК. Но они не смогут разделить их.

— Фантастично. — Гарсия прикрыл нос рукой. Тошнотный запах добрался до него. — У нас есть что-то определенное?

Доктор Уинстон сделал глубокий вдох.

— Кровь, которой убийца написал номер три на груди священника. Кровь человеческая, но не отца Фабиана.

Хантер вскинул брови, ожидая разъяснения.

— Она принадлежит женщине.

— Женщине? — ошеломленно переспросил Гарсия. — Вот уж не знал, что вы можете определить пол по простому анализу крови.

— Это можно сделать по анализу ДНК или специальному анализу на уровень эстрогена.

Хантер инстинктивно посмотрел на часы.

— Вы не могли так быстро получить результаты по ДНК. И у вас не было оснований проверять уровень эстрогена.

— Так откуда вы знаете, что это кровь женщины? — продолжал настаивать Гарсия.

— Разве что… — Хантер снова вопросительно уставился на доктора Уинстона.

— Разве что? — нетерпеливо спросил Гарсия.

— Разве что она была беременной.

Доктор Уинстон прикрыл глаза и медленно кивнул.

Глава 23

Аманда Рейли ввела цифры в программный бланк финансового положения компании и нажала клавишу «выдать».

Ничего не изменилось.

По последней калькуляции все еще не хватало средств для оплаты месячных счетов ее агентства недвижимости. Она положила на стол очки для чтения и сжала переносицу. Это был четвертый месяц, когда ей приходилось пропускать некоторые платежи. Неделя подходила к концу, а два осмотра зданий, которые состоялись на этой неделе, не завершились предложениями. По ее расчетам, если не удастся что-то продать в ближайшее время, агентство будет открыто всего несколько недель — может, месяц.

Аманда бросила школу в семнадцать лет после того, как дважды провалила экзамены в десятом классе. Она была умной девочкой, но, когда дело доходило до экзаменов и ответов на вопросы, ее сердце падало, как пикирующий истребитель, в голове возникала полная пустота, и она не могла ответить ни на один вопрос.

Аманда знала, что у нее очень хорошо складываются отношения с людьми. И у нее была харизма. Ее первая работа была ученик брокера небольшого агентства недвижимости в центральном Лос-Анджелесе. Ей не потребовалось много времени, чтобы усвоить суть дела, и через год цифры ее продаж были самыми высокими в агентстве.

Она не задержалась в центральном Лос-Анджелесе, приняв предложение «Палм-пропертиз», одного из самых больших агентств по недвижимости в Палм-Спрингс.

В Калифорнии мало где было столько головорезов, как в агентствах по продаже недвижимости, но Аманда знала, как пользоваться своими достоинствами. Кроме того что она была умна и харизматична, была очень и обаятельна — светлые волосы до плеч, небесно-голубые глаза и гладкая фарфоровая кожа. Кое-кто говорил, что она проложила дорогу к партнерству всего спустя три года после вступления в фирму через постель.

Аманда оставалась в этом агентстве одиннадцать лет, после чего рассталась с партнерством и открыла свое собственное агентство — «Рейли» — в западном Голливуде. Она была из тех женщин, которые умеют много работать, и за последующие десять лет в Лос-Анджелесе открылись три других отделения фирмы «Рейли». Но всего год назад бум на американском рынке недвижимости закончился. Передача банкам залогов всегда была на высоком уровне. Банковские ссуды перестали существовать. Никто не покупал. Даже супербогачи.

Аманда пускала в ход различные трюки, которым научилась за эти годы, чтобы держать голову над водой, но, похоже, ничего не работало. Ей пришлось закрыть все отделения, кроме головного в западном Голливуде. Последние четыре месяца были особенно тяжелы для Аманды и ее компании. Ей пришлось распустить всех, кроме своей лучшей подруги и первой, кто стал работать у «Рейли», Тани Риггс.

Несмотря на такую мрачную неделю, Аманда чувствовала себя счастливой. Вчера поздно вечером позвонил потенциальный покупатель, который, похоже, был очень заинтересован в ее едва ли не самом дорогом предложении. Семь спален, девять ванных, усадьба ценой в четыре миллиона долларов на трассе Тихоокеанского побережья в Малибу. Звонивший видел объявление о продаже собственности на их веб-сайте, и оно ему понравилось — плавательный бассейн, большой вычурный камин, теннисный корт, прекрасные окрестности — дом был великолепен. Он договорился, что во второй половине дня осмотрит его.

— Вот оно, — сказала Таня Риггс, протягивая Аманде темно-зеленую пластиковую папку.

Аманда попросила Таню подготовить «убийственный» отчет об этой собственности.

— Я включила все, — сказала Таня. — Фотографии, детальную информацию о доме и окрестностях — даже список знаменитостей, которые живут в двух милях от этого места. Есть также и CD с презентаций, который я показывала тебе раньше.

Аманда улыбнулась:

— То была фантастическая презентация, Таня, спасибо. У меня хорошее предчувствие. — Она покрутила папку в руках.

— У меня тоже. Это такой прекрасный дом, и если у покупателя есть деньги… сделка состоится.

Аманду восхищал Танин оптимизм. Для того, кто пять недель не получал зарплаты, она отлично знала, как сохранять хорошее настроение.

Зазвонил телефон, и Таня кинулась к своему столу, чтобы снять трубку.

— Аманда, — сказала она, попросив звонившего подождать. — Это тебя мистер Тернер.

Кивнув, Аманда потянулась к телефону на своем столе. Разговор длился меньше минуты.

— Умоляю, скажи, что не отказался, — взволнованно сказала Таня, когда Аманда повесила трубку.

— Нет, нет.

— Слава богу хоть за это.

— Но он будет примерно на час позже.

— Ну тогда все в порядке, — улыбнулась Таня. — Ты хочешь, чтобы я подождала вместе с тобой?

— В этом нет необходимости. Я сама все организую. — Она показала на темно-зеленую папку, которую Таня вручила ей. — Иди домой, девочка. И постарайся хорошо отдохнуть в этот уик-энд.

— Что я обязательно и сделаю. Удачи!

Прежде чем закрыть за собой дверь, Таня до горла застегнула плащ.

Аманда положила на стол правый локоть, пристроила на нем сжатый кулак и снова просмотрела данные на экране. Ситуация должна измениться. Она это чувствовала.

Глава 24

Хантер и Гарсия изучали фотографии, отснятые криминалистами в церкви, когда, не постучавшись, в комнату вошла капитан Блейк и прикрыла за собой дверь. Ее взгляд остановился на груде блокнотов в кожаных обложках, которые высились на столах обоих детективов.

— Все это — дневники священника? — спросила она.

Подойдя к столу Гарсии, она взяла один из них и пролистала первые несколько страниц.

Хантер кивнул.

— Есть что-то интересное?

— Зависит от того, что вы считаете интересным.

Капитан Блейк бросила на Хантера взгляд, который дал понять ему, что у нее нет времени на пустую болтовню.

— Мы просматриваем их так быстро, как только можем, — объяснил Хантер. — Но в них много всякого-разного. Это не дневники в строгом смысле слова. Это просто книги, в которых священник записывал свои мысли, то, что он чувствовал, что делал… Никакой последовательности. Много кусков читаются как трактаты, и они довольно длинные.

Он подошел к своему столу.

— Проблема в том, что мы не уверены в предмете поисков. Это может быть все, что угодно, — слово, фраза… или что-то скрытое между строк. Если отец Фабиан опасался за свою жизнь, то мы надеемся что-то найти в самом последнем дневнике, но они не датированы. Те идиоты, что принесли их сюда после криминалистов, смахнули с них пыль, но не подумали пронумеровать книги в том порядке, в каком они стояли на полках в комнате отца Фабиана.

— Они их перетасовали, как колоду карт, — заметил Гарсия.

— Так что если вам интересны истории замученного священника, то да, они очень интересны, — продолжил Хантер. — Но если вы считаете, что мы найдем нечто, что даст нам ключ к загадке, почему он был убит, то ответ будет — пока еще нет, не нашли.

Капитан Блейк закрыла дневник и положила его в стопку. Только сейчас она обратила внимание, какой аккуратный и чистый стол Гарсии. Все на месте. Никакого беспорядка. Все предметы расположены симметрично.

— Что вы имеете в виду под замученным священником?

— Похоже, что он не раз вопрошал свою веру, — предположил Гарсия.

— Все мы то и дело занимаемся этим, — пожала она плечами.

— Это правда. — Хантер что-то искал внутри верхнего ящика стола. — Но похоже — все, что отец Фабиан годами видел и слышал, заставило его усомниться, что служение — его подлинное призвание.

— Почему?

— Вы должны верить в Бога, если вы собрались стать священником. А временами он вопрошал, существует ли Бог.

— И еще есть несколько абзацев, из которых ясно, что он боролся с концепцией безбрачия, — заметил Гарсия.

— Сколько из всех вы уже просмотрели?

— По три каждый, и читали всю ночь.

Капитан Блейк сложила руки на груди и с силой выдохнула.

— Епископ Кларк беспокоится по поводу этих записей.

— Что значит — беспокоится? — Хантер хрустнул костяшками пальцев, и капитан Блейк поморщилась.

— Он опасается, что отец Фабиан писал вещи, которых ему не следовало бы писать.

— Не могли бы вы хоть немного уточнить, капитан? — спросил Хантер. — У нас не так много времени, чтобы играть в угадайку.

— Хотя бы проблема безбрачия.

Гарсия кашлянул.

— То есть епископ Кларк больше беспокоился, что отец Фабиан может перепрыгнуть изгородь, чем о том факте, что он был жестоко обезглавлен в своей собственной церкви? Какая-то ерунда.

— Кроме того, он беспокоился, что отец Фабиан мог записывать сведения, которые слышал во время исповеди. Для католической церкви это сравнимо с уголовным преступлением.

— Только если отец Фабиан устно обсуждал с кем-то чьи-либо откровения, — не согласился Хантер. — Записывать их в своем личном дневнике не является для католиков грехом или преступлением.

— Вы католик? — нахмурившись, спросила она.

Он помотал головой.

— Так откуда вы это знаете?

— Читал кое-что.

Гарсия улыбнулся.

— Я предлагаю, чтобы сейчас вы читали быстрее.

— Зачем?

— Епископ Кларк требует вернуть дневники.

— И пусть себе требует. — Хантер был совершенно спокоен. — Содержимое этих записей может стать свидетельством в идущем расследовании. Еще давно я слышал, что полиция имеет право изымать любое вещественное доказательство с места преступления.

— Он не был под судом, — повернулась к Хантеру капитан Блейк.

— Дайте-ка мне прикинуть… Опять мой старый друг, мэр Эдвардс?

— Который, без сомнения, поговорит со своим старым другом шефом полиции. После чего и начнутся сложности.

— Сложности в том, чем мы занимаемся, капитан. Мы должны просмотреть все эти записи.

— В таком случае просматривайте как можно быстрее и тщательнее, хорошо?

Глава 25

Капитан Блейк подошла к доске из прессованной пробки и стала рассматривать приколотые к ней фотографии.

— Я понимаю, что вы имели в виду, говоря о ритуальном обряде. Обезглавливание, собачья голова, круг вокруг алтаря, теория о выпитой крови, нумерация жертвы… Это все, не так ли?

Детективы промолчали.

— Это меня и беспокоит, — продолжила капитан. — Ритуалы никогда не нарушаются, и не похоже, чтобы этот был нарушен. И это подсказывает мне, что киллеру было нужно от двадцати до тридцати минут, когда бы ему никто не мешал, чтобы добиться своей цели.

Хантер согласился, неторопливо кивнув.

— Рискованно, не так ли? Особенно если учесть, что убийство было совершено в публичном месте. Любой мог зайти и наткнуться на киллера.

— Он все держал под контролем, — твердо сказал Хантер.

— Каким образом?

— Похоже, что перед закрытием убийца вошел в церковь в облачении священника.

— Что?

— Примерное время смерти совпадает с часом закрытия церкви — около десяти часов. — Хантер порылся в бумагах на своем столе. — Исповедь подошла к концу в десять минут десятого. В двадцать минут десятого церковь была почти пуста, если не считать двух человек — миссис Моралес и миссис Уиллис. По их показаниям, в это время их попросил покинуть церковь священник, которого они не знали.

Капитан Блейк прищурилась.

Священник сказал им, что он здесь в помощь отцу Фабиану и что сегодня они закрываются пораньше потому, что им надо подготовить церковь к специальной мессе завтрашним утром. Хермано, алтарник, ничего не знает о священнике, присланном в помощь. И он сказал, что никакой особенной мессы не будет.

— Вы поговорили с этими двумя женщинами? У нас есть изображение этого таинственного священника?

— Я говорил с ними, да, но изображения не имеется.

— Почему?

Хантер взял со стола два листа бумаги и протянул их капитану Блейк.

— Вот описания свидетелей того священника, который попросил их удалиться.

Капитан внимательно прочитала документы. Она свела брови, пока глаза перебегали с одного листа на другой.

— Это серьезно?

— Боюсь, что да, — ответил Хантер.

— Итак, миссис Моралес говорит, что священником был белый молодой человек. Высокий, с короткими светлыми волосами и длинным носом. — Капитан Блейк помахала листом, который держала в левой руке. — А вот миссис Уиллис считает, что священник был «не очень высокий», обладал испанской внешностью, с коротко подстриженными темными волосами, круглым носом и тонкими усиками. Они что, обе подслеповаты?

— Нет, — небрежно ответил Хантер. — Просто они старухи. Миссис Моралес семьдесят два, а миссис Уиллис семьдесят семь. И память у них далеко не та, что была прежде. А вы же знаете, что наша визуальная память — самое слабое место. Нет двух свидетелей, которые видят одно и то же.

— Великолепно. — Капитан Блейк вернула показания Хантеру. — Но тем не менее киллер все равно подвергался большому риску, разговаривая с двумя разными людьми и прося их покинуть церковь. Он же не мог знать, как они его опишут.

— Это был рассчитанный риск, — сказал Хантер, массируя затылок. — Если он взял на себя труд замаскироваться под священника, то резонно предположить, что он изменил и внешность. Контактные линзы, парик, накладной нос, усы… да все, что угодно. Я не верю, чтобы он что-то упустил из виду.

— Весьма методичен.

— Ритуальные убийцы обычно такие и есть.

— А что, если киллер и не маскировался под священника? — спросила капитан, прислонившись к столу Гарсии. — Что, если он и был священником? Священники обычно очень методичные люди.

— Мы займемся и этим аспектом. — Хантер налил себе стакан воды.

— Вы говорите не очень уверенно.

— В данный момент я ни в чем не уверен, капитан. Слишком много невыясненных вопросов.

— Например?

— Для начала — важность ритуала.

— Уточните.

Хантер поставил стакан на стол и подошел к доске.

— Самое важное в ритуале — это церемония сама по себе. Жертва идет вторым номером.

— Но вы не верите, что здесь было именно так? — спросила капитан, присоединяясь к Хантеру у доски.

Он слегка покачал головой.

— В данном убийстве самой важной его частью была жертва. Киллер особо хотел умертвить отца Фабиана. И он дал нам ключ к этому замыслу.

— Какой ключ? — посмотрела она на Хантера.

— Номер три, нарисованный на груди священника.

Капитан закусила губу, несколько секунд размышляя над словами Хантера.

— Тот факт, что киллер пошел на риск расстегнуть сутану отца Фабиана, написать у него на груди номер, а затем снова застегнуть сутану.

Хантер кивнул:

— Это означает, что нападение имело очень личную подоплеку.

Капитан Блейк убрала прядь волос, упавшую на правый глаз.

— А вы не думаете, что все это могло быть сделано для отвлечения? Киллер придал убийству вид ритуала, когда фактически это было обыкновенное садистское убийство?

— Чтобы отвлечь нас от чего-то? — спросил Гарсия.

— Это не было отвлечением, — уверенно сказал Хантер, когда вернулся к столу и сделал глоток воды. — Если убийца хотел организовать ритуал, то ему вполне хватило бы отрубленной головы и кровавой дорожки вокруг алтаря. Ему не надо было заходить так далеко, чтобы пить кровь священника и пристраивать собачью голову на обрубок шеи. Все это имеет более глубокое значение.

Капитан Блейк закрыла глаза и вздохнула:

— Так какой у вас следующий ход?

— Мы должны выяснить как можно больше об отце Фабиане. Включая и его личную жизнь.

— И семью?

— Отец Фабиан был единственным ребенком, — ответил Гарсия, заглянув в бумаги на своем столе. — Отец неизвестен, а мать умерла шесть лет назад от цирроза печени.

— Наш лучший вариант — это отец Малькольм, — сообщил Хантер.

— Кто это?

— Он старший священник в католической церкви в Парамаунте. Кроме того, он был ближайшим другом отца Фабиана. — Хантер инстинктивно посмотрел на часы. — Попозже я подъеду к нему.

— А я останусь разбираться с дневниками. — Гарсия показал на стопу блокнотов.

— А как вот с этим? — спросила капитан, показывая на фотографию собачьей головы. — Есть какой-нибудь след?

— Пока нет, — ответил Гарсия. — Мы наводили справки в греческой мифологии и в православной церкви, но пока ничего существенного.

Их прервал звонок телефона на столе Хантера, который успел прозвонить дважды, прежде чем он снял трубку.

— Детектив Хантер. — Он повернулся к капитану Блейк. — Это вас.

— Да… — сказала она, поднося трубку к правому уху. — Попроси его подождать и переключи вызов на мой кабинет. Я сейчас там буду. — Она вернула телефон Хантеру. — Всего несколько дней на работе, а мэр уже стал для меня занозой в заднице. — Она направилась к дверям.

Глава 26

Райан Тернер явился в агентство «Рейли» в западном Голливуде с опозданием на час и пятнадцать минут. Аманда говорила с перспективным покупателем только по телефону и не знала, чего ждать. Она была приятно удивлена.

Райан был ростом примерно в шесть футов и два дюйма, хорошо сложен, лет сорока с небольшим. Короткая консервативная стрижка темно-каштановых волос прекрасно гармонировала с его обликом. У него был изысканный дорогой темный костюм и до блеска отполированные туфли. Говорил он с легким южным акцентом.

— Простите за опоздание, — сказал он, крепко пожимая руку Аманды. — Деловые люди часто болтают больше, чем должны.

— Никаких проблем, мистер Тернер, — ответила она с самой своей теплой улыбкой. — Я рада, что вы смогли вырваться.

— Я действительно предвкушал встречу с вашим домом. Судя по изображению на веб-сайте, выглядит он превосходно.

Аманда улыбнулась еще шире.

— И прошу вас, — продолжил он. — Зовите меня Райан.

— Только если вы будете называть меня Аманда.

— Договорились.

Райан уговорил Аманду поехать вместе с ним. При пробках поездка заняла у них больше часа. Первые двадцать пять минут Аманда потратила, рассказывая Райану, какая это прекрасная собственность. Отрепетированная речь звучала в ее устах как поэзия. Остальное время поездки они болтали о самых разных вещах, от бизнеса до рождественских подарков.

Первое, на что Райан обратил внимание, когда они миновали большие металлические ворота с электронными запорами, был теннисный корт слева от них.

— Впечатляет, — сказал он.

Пока дела шли именно так, как Аманда и надеялась.

Дом не разочаровал Райана. Больше 6000 квадратных футов жилого пространства, высокие потолки с деревянными стропилами и мраморные полы. Интерьер был украшен современной и стильной мебелью. Из-за продуманного освещения каждая комната создавала ощущение уюта и тепла. Снаружи располагался обширный участок для развлечений и отдыха и большой бассейн, которые дополняли впечатление от дома.

Обходя комнаты, Райан старался скрыть свое восхищение, держа руки в кожаных перчатках в карманах длинного черного пальто. Но улыбка выдавала его. Это был тот случай, когда дом буквально сам продавал себя.

— Вы не против, если мы еще раз бросим взгляд на жилую комнату перед уходом? — сказал он, глядя на окно хозяйской спальни на втором этаже, которое выходило на пляж.

— Конечно нет, — ответила Аманда, стараясь скрыть свой энтузиазм.

Когда они вошли в гостиную, Аманда остановилась у больших деревянных двойных дверей ручной работы. Она словно была чем-то озабочена.

Райан стоял у просторной софы белой кожи, расположенной около центра большой комнаты. Его взгляд был прикован к выразительному камину из речных валунов, который занимал часть южной стены.

— Насколько я понимаю, он исполняет свою роль, — сказал он, поворачиваясь лицом к Аманде.

— Да. Все, что есть в этом доме, работает отлично.

— И я предполагаю, что в нем горит газ, а не поленья. Иначе мне потребуется небольшой лес, чтобы прокормить эту штуку.

Аманда обратила внимание, что он сказал «мне потребуется», и закусила губу, чтобы скрыть улыбку.

— Вы правы. Там горит газ.

— Можем ли мы зажечь его, чтобы я взглянул?

Вопрос застал Аманду врасплох, и она посмотрела на Райана, широко открыв глаза.

— С вами все в порядке?

— Ммм… да, всё хорошо. — Ей потребовалось несколько секунд, чтобы снова обрести спокойствие. — Я думаю, все будет нормально, если вы хотите зажечь его, но, если вы не против, подожду на кухне.

Райан прищурился и сделал несколько шагов к Аманде.

— В этом что-то есть?

— Отнюдь. Все просто прекрасно. — Хотя она придала лицу смелое выражение, ей не удалось убедить его.

— Все просто прекрасно. Вы побледнели, Аманда. Я что-то упустил из виду? — Райан осматривал комнату.

— Нет, нет… — Ее реакция удивила Райана, и она понимала это. — И с домом, и с камином все в порядке. Я гарантирую.

— Так в чем же дело? Я очень хорошо разбираюсь в людях, и что-то вас явно беспокоит.

Аманда сделала глубокий вдох:

— Я… я вообще очень не люблю огонь. — Она уставилась в пол, как маленькая застенчивая девочка.

Райан нервно хмыкнул. Он стоял в двух футах от нее и старался снова привлечь ее внимание.

— В самом деле?

Аманда подняла голову и посмотрела во внимательные глаза Райана.

— Печальный опыт? — тихо спросил он.

Сжав губы в тонкую линию, она кивнула.

Успокаивая Аманду, он положил ей руку на левое плечо.

— Хотите кое-что узнать? — после краткой паузы спросил он. — Я просто каменею при виде пауков.

Ее губы невольно растянулись в улыбке.

— Когда я был маленьким, у меня была комната на чердаке в старом деревянном доме, — мягко сказал он. — И как-то вечером я заснул за книгой. Было, должно быть, около трех или четырех часов утра, когда я почувствовал, как что-то щекочет мне затылок.

— О господи! — вздрогнув, воскликнула Аманда.

— В полусне я попытался почесать это место. Кончилось тем, что я спугнул паука и он залез мне за ворот рубашки.

— Уф!

— Это был обыкновенный коричневый паук-отшельник, который порой кусает больше чем один раз. Я думаю, мне под рубашку залез действительно голодный, потому что он укусил меня двенадцать раз.

Аманда состроила гримасу «как противно» и торопливо провела рукой по затылку.

— К сожалению, мой организм очень плохо отреагировал на укусы. Меня стало лихорадить, тошнить, и на местах укусов выскочили большие белые волдыри. С тех пор, стоит мне увидеть паука, я реагирую как самая большая тряпка, которую вы видели в жизни. Даже голос у меня меняется, и я начинаю пищать, как Барби.

— Правда? — хмыкнула Аманда.

— Можете мне верить, — кивнул он, улыбаясь. — Это очень мешает.

Она не хотела дальше говорить об этом происшествии, но испытала к нему сочувствие. Кроме того, ей надо было убедить Райана, что в доме все в порядке.

— Я была очень юной, когда это случилось, — сказала она, убирая челку со лба. — Мы играли с подругой. Изображали, будто что-то готовим. Я толком не поняла, как это случилось, но у меня загорелось платье.

Райан заинтересовался.

— Но мне еще повезло, — продолжила она. — Платье загорелось только со спины. Вы когда-нибудь горели? — спросила она.

Райан покачал головой:

— Таким образом — нет.

— Боль трудно описать. — Она помолчала в поисках слов. — Она не как ожог или прикосновение раскаленного железа. Боль не то что жгучая. Она такая интенсивная, что мозг отказывается работать, и вы только молите о смерти. Я чувствовала, как у меня плавится кожа. Я чувствовала запах горящих волос. — Аманда правой рукой слегка коснулась прически. Она смотрела куда-то вдаль. — В тот день мы были одни в доме. Пока моя подруга смогла найти воды и облить меня, большая часть спины и шеи обгорела.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

— Я искренне сочувствую вам, — сказал он.

— Все в порядке. Тут нет вашей ошибки. На самом деле я должна была бы научиться контролировать себя, но я просто не смогла. Любой огонь выводит меня из равновесия.

Райан вернулся к центру гостиной. Аманда последовала за ним.

— Я пошел к психологу из-за своего страха перед пауками, — сообщил он. — Вы знаете, у них есть специальные методики, которые помогают избавиться от любой фобии.

— И как прошло? — с интересом спросила она.

— Психолог много говорил и после нескольких встреч решил, что я готов встретиться лицом к лицу со своим страхом. Он взял такого огромного волосатого паука и положил его мне на ладонь, чтобы доказать, насколько они безвредны.

— Сработало?

— Черта с два. Я чуть не описался, прежде чем выскочил из кабинета, и орал, как псих.

Аманда рассмеялась.

— Может, с некоторыми страхами вообще невозможно справиться. — Он подошел ближе к кожаному дивану.

Аманда стояла перед ним примерно в двух футах, глядя в камин.

Его рука, засунутая в карман, что-то сжала.

— Вы знали, когда рассказывали мне об инциденте, что случился, когда вы были маленькой и как вы тогда испугались огня? — спросил он.

— Да, — ответила она, не поворачиваясь.

Его голос внезапно изменился.

— Я уже знал.

Прежде чем она смогла повернуться к нему лицом, он схватил ее сзади и зажал рот и нос влажной материей.

Глава 27

Отец Малькольм согласился встретиться в половине восьмого вечера. В двадцать минут восьмого Хантер припарковал свой «бьюик-лесабр» перед католической церковью Богоматери на бульваре Саут-Парамаунт. Уличные огни вместе с рождественскими украшениями создавали теплый карнавал красок.

Церковь была большим белым зданием, обе стороны которого украшали маленькие зеленые лужайки. Над ее резной дверью розового дерева во весь рост высилась светло-серая статуя Богоматери.

В дверях стоял жизнерадостный священник, которому было изрядно за шестьдесят, разговаривая с невысокой плотной женщиной. Он был лыс до самой макушки, и то, что осталось, представляло лишь два островка седых волос. По одному над каждым ухом.

Он попрощался с женщиной, и Хантер по четырем коротким ступеням поднялся к церкви.

— Отец Малькольм? — спросил он.

— А вы, должно быть, детектив, с которым я говорил по телефону? — с теплой улыбкой сказал священник.

— Я детектив Хантер. — Удостоверение он держал в руке. — Спасибо, что согласились встретиться со мной.

Прежде чем впустить его, священник быстро проверил удостоверение Хантера. Внутри церковь была большая, и алтарь сиял сотнями свечей. Главный зал мог вместить до пятисот верующих, и сейчас среди бесчисленных рядов скамеек красного дуба разместилась горсточка людей. Некоторые из них молились, некоторые читали Библию, а кое-кто вроде подремывал.

— Поговорим у меня в кабинете? — Священник сделал приглашающий жест. — Он тут, неподалеку.

— Конечно, — кивнул Хантер.

Кабинет отца Малькольма был небольшим, но уютным. Стены белые с серым. Классическая мебель, в которой явно чувствовалось европейское влияние. У задней стенки, развернутый к дверям, тяжелый деревянный стол. Перед ним размещались две копии викторианских кресел. На стенах висели изображения святых, а большой книжный шкаф слева от стола был отдан религиозной литературе.

Отец Малькольм пригласил Хантера садиться, а потом и сам занял место за столом. Несколько секунд оба молчали.

— Не могу поверить тому, что случилось. — Голос у отца Малькольма был тихий и печальный. — Отец Фабиан был хорошим человеком и хорошим священником.

— Мне очень жаль, — ответил Хантер. — Насколько я знаю, он был вашим близким другом.

Священник кивнул:

— Мне довелось преподавать в семинарии. Фабиан был одним из моих студентов. Я знал его больше двадцати лет.

— Каким он был?

— Добрым, преданным, сострадающим. Как я и говорил, он был хорошим священником.

— Когда вы в последний раз видели его?

— Примерно две недели назад. Мы устроили благотворительную распродажу выпечки для старших школьников. И он пришел помочь мне. — Смущенная улыбка скользнула по губам священника. — На самом деле он пришел поесть. Он очень любил банановые булочки.

— Не было ли в нем чего-то странного? Может, он был обеспокоен или нервничал из-за чего-то?

— Отнюдь. Он был, как всегда, спокоен. Очень разговорчив, все время шутил со школьниками. Выглядел немного усталым, но это всегда было свойственно отцу Фабиану.

— То есть? — Хантер легко коснулся шрама на шее.

— Насколько я знаю, ему никогда не удавалось как следует высыпаться.

— На то была какая-то особая причина?

Он слегка помотал головой:

— Мы имеем дело со многими невзгодами и тяготами, детектив, и порой в середине ночи они всплывают в памяти и заставляют бодрствовать. Фабиан как-то рассказал мне, что видит плохие сны едва ли не постоянно.

Хантер вспомнил, как он прочел несколько абзацев в дневниках отца Фабиана о плохих снах, но тот никогда не описывал их в подробностях.

— Он когда-нибудь говорил с вами об этих снах?

— Никогда. Он был очень замкнутый человек.

Хантер что-то черкнул в своем черном блокноте.

— Он вообще когда-нибудь делился своими тревогами?

— У нас, священников, вообще много тревог, детектив Хантер. Мы имеем дело с людьми, которые испытывают нужду, а сегодняшний мир полон бед. Но я предполагаю, вы имеете в виду те тревоги, которые стоили ему жизни?

Хантер не ответил, но его молчание было вполне понятным.

— Нет, — уверенно ответил отец Малькольм. — Он был простым человеком. Жил ради церкви и чтобы помогать другим. И какие бы беды его ни беспокоили, заверяю вас, они не угрожали его жизни.

Хантер подумал о тех словах, которые ему сейчас придется произнести. Он понимал, что вступает на опасную территорию.

Глава 28

— Отец Фабиан когда-нибудь говорил вам о своих сомнениях по поводу решения стать католическим священником или о своих намерениях оставить эту стезю? — спросил Хантер и заметил, как изменилось поведение отца Малькольма. Он оскорбился. Прищурившись, уставился на Хантера.

— То, что мы делаем, основано на преданности вере и на радости служить Господу нашему, детектив Хантер. — Голос священника был ровным, но твердым, словно он укорял непослушного ребенка. — Мы делаем это не ради денег или житейских благ. Это призвание. Я должен признать, что порой оно становится тяжким грузом. Ничто человеческое нам не чуждо, и поэтому у нас бывают минуты слабости, неуверенности. И для тех из нас, кто выбрал путь служения Господу, нет ничего необычного — порой вопрошать себя, правильное ли то было решение. Но наша вера всегда оказывается сильнее, чем любые сомнения. Вы понимаете, что значит вера, детектив?

— Думаю, что да, — кивнул Хантер. — Слепое убеждение, не требующее ни вопросов, ни доказательств.

Отец Малькольм улыбнулся, обнажив желтоватые зубы.

— Это убеждение держит нас на правильном пути. Устраняет наши сомнения. Так что, отвечая на ваш вопрос, детектив, — да, мы с отцом Фабианом говорили и о наших сомнениях, и о наших дилеммах. Лишь потому, что мы приняли решение служить Господу, это не избавило нас от искушений и нечистых мыслей. Но то, что нас посещают туманные мысли, еще не значит, что мы принимаем их. Он был человеком неоспоримой веры.

— Прошу вас, поймите меня правильно, отец, — сказал Хантер, наклоняясь вперед и упирая локти в колени. — Я не задаюсь вопросами о вас или о вашей вере. Я просто стараюсь понять, были ли причины для таких нечистых мыслей. Если были, то это может дать нам какой-то след. Отец Фабиан когда-нибудь говорил вам, что хочет бросить служение?

Отец Малькольм почесал маленький шрам над правой бровью. Хантер видел, что он обдумывает, должен ли отвечать на этот вопрос или нет.

— Это в самом деле очень важно, — настоятельно повторил Хантер.

— Да, — нерешительно помедлив несколько секунд, сказал отец Малькольм. — После того как скончалась матушка отца Фабиана, его вера пошатнулась.

— Она восстановилась?

— Он пытался.

— Пытался?

— Фабиан никогда не знал своего отца. Мать одна вырастила его, но она была озлобленной женщиной. Она ожидала, что ее единственный сын станет юристом, врачом или каким-то образом разбогатеет, чтобы мог отплатить ей.

Хантер поерзал на сиденье.

Священник смотрел на свои сплетенные руки.

— У нее были проблемы. Она много лет боролась со своим алкоголизмом. Даже когда негодовала из-за того, что он стал священником, отец Фабиан продолжал любить ее. Сколько я помню, он молился за нее каждый день. Когда она заболела, все кончилось очень быстро. Ее отвезли в больницу, а через неделю она скончалась. Он очень тяжело воспринял ее смерть.

— Насколько тяжело?

— Он был разгневан. — Отец Малькольм закусил губу и переосмыслил свои слова. — Нет, я думаю, что правильное слово было бы не согласен. Он был не согласен с Богом. Он думал, что после стольких лет молений об одном и том же Бог мог бы и прислушаться к нему. Он продолжал говорить, что никогда не просил о чуде. Он всего лишь хотел, чтобы Бог дал его матери шанс бороться. Но вместо этого Бог забрал ее.

Хантер сидел неподвижно, борясь со своими собственными воспоминаниями. Его взгляд был устремлен на священника, но был каким-то рассеянным. «Я точно знаю, что он чувствовал».

Отец Малькольм заметил боль в выражении глаз Хантера и наклонился к нему:

— Могу я вас спросить кое о чем, детектив?

— Конечно.

— Это правда, что говорится в газетах? Что Фабиан был обезглавлен? И о собачьей голове?

— Да, — грустно признал Хантер.

Священник испустил глубокий вздох.

— Вы, наверное, уже знаете, что святой Фабиан, имя которого отец Фабиан взял себе, был обезглавлен?

Хантер кивнул.

— Вы думаете, тут есть какое-то совпадение?

— Это возможно. — Хантер снова откинулся на спинку кресла. — А что вы думаете, отец? Вы считаете, что киллер хотел, дабы отец Фабиан умер так же, как святой Фабиан?

Священник встал и подошел к книжному шкафу рядом со столом.

— В далекие годы многие люди, которых не понимали, были арестованы и подвергнуты пыткам, после чего их приговаривали к смерти, — сказал он, снимая книгу с верхней полки. — Столетиями большинство смертных казней в западном мире приводилось в исполнение путем отрубания головы.

Хантер обдумал его слова.

— То есть, если бы отец Фабиан выбрал себе имя другого святого, смерть путем обезглавливания, возможно, соответствовала бы смерти другого святого, — заключил он.

Отец Малькольм медленно кивнул.

— А как насчет собачьей головы? Это что-то значит для вас или для католической веры?

— Это дьявол, — ответил священник.

При этих его словах холодный сквознячок пронесся по комнате. Хантер инстинктивно поднял воротник куртки.

Отец Малькольм вернулся на свое место.

— Я не хочу вас обижать, детектив, но думаю, что, может быть, вы идете по неверному пути.

— Каким образом, отец? — спросил Хантер, встречая взгляд священника.

— Я думаю, что это было нападением на католическую церковь. И сделал это тот, кто хотел нанести урон церкви в целом, а не отдельному священнику. Фабиан стал жертвой трагической случайности. Ею мог стать любой из нас. Убийца мог выбрать любую из наших церквей для своего акта жестокости и гнева. — Он помолчал, потому что последующие слова обеспокоили его. — И что-то подсказывает мне, что он будет снова убивать. Может быть, уже убил.

От голоса священника волоски на руках Хантера встали дыбом.

Глава 29

Аманда чувствовала невыносимый холод и острое чувство жажды. Голова пульсировала с такой силой, что ей казалось — она вот-вот взорвется. Она попыталась пошевелиться и поняла, что связана. Запястья ее были привязаны к ручкам кресла, а щиколотки к ножкам неудобного металлического стула — с такой силой, что провода врезались в кожу.

Веки были тяжелые и клейкие. Вроде она понимала, что не ослепла, но какая-то сила не давала ей открыть глаза. Она попыталась закричать, но губы не раздвигались. Во рту стоял противный горький вкус. Инстинктивно она попыталась раздвинуть губы языком, но почувствовала между ними какую-то непонятную тонкую жесткую пленку. Ее попытка раскрыть рот привела к тому, что тонкая кожа на губах стала рваться.

О господи!

Содрогнувшись, она наконец поняла, что случилось.

Ее рот был заклеен суперклеем.

Ею овладела паника, и она стала яростно метаться из стороны в сторону и дергаться в попытках освободиться. Там, где провода врезались в запястья и лодыжки, показалась кровь.

Стул не шевельнулся. То ли он был слишком тяжелый, то ли прибит к полу. Ее крики, заглушенные плотно сжатыми губами, звучали как рычание животного.

Все тело била дрожь, с которой она не могла справиться.

Из уголков закрытых глаз брызнули слезы, пробили себе дорогу и покатились по лицу, смывая с век какой-то липкий состав. Она чувствовала, как они начинают понемногу раскрываться. Она попыталась очень медленно их раскрыть. Их жгло как огнем, и она стала отчаянно моргать.

Потребовалось несколько минут, чтобы эта боль стихла и глаза пришли в порядок. Сначала все расплывалось, но комнату освещали знакомые свечи. Она узнала кое-какие предметы мебели, но где она?

Гул в голове усилился, и мысли продолжали путаться. Она стала глубоко и ровно дышать и заставила себя сконцентрироваться на сердцебиении. В памяти постепенно стали всплывать картины того, что случилось.

И когда она наконец вспомнила, содрогнулась от страха. Расплывчатый образ перед ней был огромным камином из речных валунов в одном из домов ее реестра.

И она привела сюда для осмотра возможного покупателя.

Как его звали?

— Ну, как головка, Менди? — Голос, который прозвучал из-за спины, заставил ее оцепенеть. Он был грубым и жестким, как у армейского сержанта. — Гул скоро пройдет.

Ее снова стало колотить.

Теперь она видела почти нормально. Аманда опустила глаза и наконец поняла, почему ей так холодно. Она была голой.

Высокая фигура вышла из-за спины и предстала перед ней. Это был тот же человек, которого она привезла осматривать дом, но она так и не могла вспомнить его имя. Хотя теперь на нем была другая одежда. Вместо длинного пальто и профессионально скроенного костюма на нем было плотно облегающее черное спортивное трико. Руки по-прежнему были в перчатках, а волосы теперь скрывались под нитяной шапочкой.

Она снова напрягла все силы, отчаянно дергаясь и пытаясь ударить его ногой.

Он со спокойным молчанием несколько минут наблюдал за ней, пока она не поняла, что все ее усилия тщетны.

— Как ни печально, но я не думаю, что тебе удастся высвободиться, — объяснил он, прохаживаясь перед ней.

— Ох, пожалуйста. Почему вы так поступаете со мной? — Она попыталась произнести эти слова, но то, что прозвучало, было лишь неясным бормотанием.

Плотно сжав губы и покачивая головой, он передразнил издаваемые ею звуки и рассмеялся.

— Если ты хочешь говорить со мной, тебе придется основательно потрудиться. Давай, ты же сможешь. Открой рот.

Она смотрела на него, парализованная страхом. Страх овладел ею с такой силой, что она подумала, будто сейчас потеряет сознание.

Он нагнулся, и теперь его лицо было всего в нескольких дюймах от нее.

— Открой рот!

Выкрик был таким громким, что его дыхание сдуло ей волосы со лба.

Аманда потеряла контроль над собой. Все волосы на теле встали дыбом, и она обмочилась.

— О, до чего отвратительно, — сказал он, снова выпрямляясь и отходя на шаг назад от лужицы, которая быстро образовалась на полу под стулом. — Может, я помогу тебе открыть рот. — Он взял что-то с каминной полки. — Что скажешь? Хочешь попробовать?

Он показал ей блестящий серебряный нож для вскрытия писем.

У Аманды от ужаса расширились глаза, и она изо всех сил отвела голову. Сквозь склеенные губы вырвался новый высокий крик.

— Эта штука, может, оторвет губы от твоего рта, но кого это волнует, верно? Просто кивни, и я начну резать.

Аманда отчаянно замотала головой.

— Или, может, мне стоит начать отсюда? — Он показал ей на пах. — Тогда ты перестанешь, как грязная сучка, мочиться на пол. Что скажешь? — Он медленно провел языком по блестящему лезвию. — Не загнать ли эту штуку в твое тело? Я обещаю, что сначала тебе станет приятно.

Аманду с силой скрутило, и она почувствовала, как содержимое желудка подступило к горлу и заполнило рот. Глаза ее закатились, когда она стала давиться.

— Ты собираешься вырвать прямо себе в рот? — рявкнул он, торопливо подходя к ней. — Гнусная маленькая шлюха! — Он сдавил руками ей щеки, откидывая голову назад. — Глотай обратно. Немедленно глотай! — приказал он, еще сильнее сдавливая щеки.

Аманда попыталась высвободить голову, но противник твердо, как в тисках, держал ее.

— Глотай обратно! — снова гаркнул он.

Она закашлялась, но воздух мог поступать только через нос. Кровавая слизь хлынула из носа на перчатки и рукава мужчины.

— Ну ты сука, — сказал он, массируя ей горло. — Так ты у меня не умрешь.

Аманда уже несколько часов ничего не ела. Как бы ее желудок ни содрогался, он не мог извергнуть ей в рот больше чем ложку супа. Мужчина продолжал сжимать ей щеки и массировать горло, и она наконец проглотила тошнотворное содержимое желудка.

— Хорошая девочка, — сказал он, вытаскивая из кармана бумажную салфетку и вытирая кровь, текущую у нее из носа.

Он подождал в молчании минут пять, пока Аманда сидела, сотрясаемая дрожью.

— Вижу, что тебе холодно, — наконец сказал он, и теперь его голос изменился, став тихим и спокойным. Он подошел поближе. — Я хочу тебе кое-что показать.

Он извлек из кармана старую черно-белую фотографию и поднес ее к лицу Аманды.

— Посмотри на нее. Ты помнишь?

У нее кружилась голова, и она была слишком слаба, чтобы рассмотреть фото.

— Давай же, Менди. — Он пару раз щелкнул пальцами. — Обрати внимание на фото. Ты помнишь?

И тут она увидела ее.

«Этого не может быть».

— Добро пожаловать к своим страхам, Менди, — прошептал он. — Я знаю, что напугает тебя до смерти.

Глава 30

В свое время Юнион стейшн Лос-Анджелеса был самым большим железнодорожным вокзалом Америки. Возведенная в 1939 году, чтобы объединить пассажирские терминалы трех различных железных дорог, станция до сих пор служила средоточием транзитных путей. Хотя ее внешний вид представлял собой успешное сочетание испанской миссии, мавританского и современного архитектурных стилей, Юнион стейшн Лос-Анджелеса самое лучшее впечатление производил изнутри. Он был заботливо обновлен, появились оригинальные светильники, мозаичный каменный пол и изразцовые стены.

Кроме красоты, станция отличалась и тем, что тут постоянно кишели пассажиры и туристы, но казалось, что сегодня их больше, чем обычно.

Девушка бежала со всех ног, постоянно уворачиваясь от столкновений с другими пассажирами. Люди двигались со всех сторон, и казалось, каждый из них спешит. Успешно обогнув толстую женщину с ребенком в коляске, она едва не налетела на девчушку, которая, похоже, потеряла родителей. Когда наконец она добралась до эскалатора, уходящего на нижний этаж вокзала, она вспотела и запыхалась.

— Простите, пожалуйста, — то и дело торопливо говорила она, протискиваясь и спеша вниз по ступенькам.

Вылетев на платформу, она увидела, как закрываются двери вагона Красной линии метро.

— О нет, нет!

Поезд начал набирать скорость.

Она кинулась к нему, но поняла, что это без толку.

— Опять опоздала… великолепно, — прошептала она. — Как раз то, что мне и надо было.

Она поискала стенд объявлений. Как минимум пятнадцать минут до следующего поезда Красной линии. Несмотря на только что отошедший поезд, платформа по-прежнему была забита.

«Куда, черт побери, вся эта публика сегодня едет?» — подумала она, осматриваясь. Ее взгляд остановился на пустой стеклянной витрине для плакатов, и она увидела свое отражение. Длинные темно-каштановые волосы по-прежнему были аккуратно убраны на затылке в конский хвостик, но нос покраснел от холода, а на лбу выступили капли пота от ее стараний успеть к поезду. Ей настоятельно требовалось привести себя в порядок.

Главный этаж был запружен народом. Туристы шумно прогуливались, восхищаясь мигающими огоньками и блестящими игрушками. Она даже не обращала внимания на красочные рождественские украшения. Они напомнили ей родной город и родительский дом. Место и людей, которых она изо всех сил старалась забыть. Она посмотрела на часы, прежде чем отправиться в дамскую комнату в дальнем конце зала. На этот раз спешить не стоит. Высокий худой мужчина с красным кожаным портфелем злобно улыбнулся ей, и она содрогнулась всем телом.

«Леди и джентльмены, — объявил голос диктора. — Из-за технической неисправности на «Першинг-сквер» объявляется пятиминутное опоздание следующего поезда Красной линии. Приносим извинения за доставленное неудобство».

— Фантастика, — пробормотала она. — Нет, это явно не мой день.

Внезапно она почувствовала, как защемило сердце. Палящий жар мгновенно охватил все тело; горло сдавило так, что ей стало трудно дышать. Станция стала вращаться перед глазами. Замелькали точки света, но они быстро становились и больше, и ярче, пока все, что она видела, не превратилось в яркий белый свет. И тогда это случилось.

Яркий свет сменился черно-белыми зернистыми изображениями, как будто короткими отрывками из старого фильма. Но то, что она видела, отнюдь не было классикой.

— О господи, нет! — Ее голос дрожал от слез. — Пожалуйста, только не снова.

Изображения плясали всего несколько секунд, но и их хватило, чтобы ее поглотил невыразимый ужас.

Из носа потекла кровь. Что-то словно кувыркнулось в желудке, и она подавилась желчью, которая хлынула ей в рот. Ей отчаянно требовалось добраться до дамской комнаты.

«Пожалуйста, помогите мне, кто-нибудь!» — шевельнулись ее губы, но из них не вырвалось ни звука. Ноги подкосились, и она упала на колени, словно в желудке что-то взорвалось. И прямо здесь, в середине главного зала вокзала Юнион стейшн Лос-Анджелеса, она потеряла над собой контроль, и ее вырвало.

Глава 31

Хантер жил один. Он никогда не был женат и в отношения с женщинами, которые у него, случалось, возникали, старался не углубляться. Женщины, с которыми он встречался, сначала, казалось, глубоко понимали, какие требования к нему предъявляет работа, и какой отдачи требует. Но скоро им хотелось большего. Значительно большего, чем он был готов дать. И хотя порой он чувствовал одиночество, долговременные отношения не вписывались в стиль его жизни. Сексуальная жизнь Хантера состояла исключительно из встреч на одну ночь или кратких отношений, когда он не чувствовал себя связанным. И его это вполне устраивало.

Ему нравилось проводить время в одиночестве. Он чувствовал себя удобно в своей скупо обставленной квартирке с одной спальней. Хорошая книга и двойная порция скотча из его вдумчиво подобранной коллекции всегда расслабляли его. Но не сегодня вечером. Это был всего лишь второй вечер после того, как они нашли тело отца Фабиана, и напряжение быстро дало о себе знать. Он чувствовал необходимость выйти, пройтись, увидеть, как другие люди разговаривают, смеются и вообще ведут нормальную жизнь. Мир мертвых имел обыкновение долго не давать ему покоя.

Ночная жизнь Лос-Анджелеса была самой живой и яркой в мире. От роскошных изысканных клубов, которые посещали знаменитости высшего класса, до дешевых подвальных кабачков. По всему городу были раскиданы бары, посвященные какой-то теме, и ресторанчики. Ты мог выпить даже во внутреннем дворе больницы, где коктейли сбивали официантки в туго обтягивающих черных формах медсестер, или зайти в один из традиционных ирландских баров, где бармен оставлял «Гиннесс», чтобы осела пена, а потом украшал ее трилистником.

Хантер не искал что-то слишком шумное или громкое, так что заведение с живой музыкой и пританцовывающим диджеем его не устраивало. Кроме того, он решил остаться в даунтауне вместо того, чтобы ехать в один из многочисленных баров на пляже. Он расположился в «Золотом суслике» на Западной Восьмой улице. Его спокойная расслабленная атмосфера была именно такой, какой и хотел Хантер.

Он оказался там примерно в девять вечера. В заведении было много народа, но оно не было переполнено. Салон был выдержан в стиле Старого Запада. Он сел в конце стойки и заказал себе порцию односолодового виски. Бармен, высокий коротко стриженый пуэрториканец с аккуратной козлиной бородкой, бросил в бокал два кубика льда, и Хантер смотрел, как они таяли. Он все время старательно перебирал в уме подробности последнего дела. Два дня — а они ничего не добились.

Он покончил со своим скотчем, и его взгляд упал на небольшую группку вокруг игрового автомата «Пришельцы из космоса».

Бармен, не дожидаясь напоминания, налил еще порцию и послал стакан Хантеру.

— Ну, ты и быстр, — сказал тот, кивнув.

— За него уплачено, сэр.

Хантер нахмурился.

— Леди за дальним столиком справа от вас, — сказал бармен, слегка мотнув головой.

Хантер повернулся к тому столику, на который указал бармен. За ним в одиночестве сидела высокая привлекательная брюнетка. Пряди волос кольцами падали ей на плечи. У нее была оливковая кожа и привлекательные карие глаза. Две высокие выпуклости ее кремовой блузки были расположены стратегически правильно, открывая декольте, от вида которого отваливалась челюсть.

Хантер поднял бокал и выдал самую вежливую из своих улыбок.

Она подняла глаза, подмигнула и улыбнулась в ответ, жестом приглашая его присоединиться.

— Вам повезло, — сказал бармен.

— Она часто так себя ведет?

— Я никогда не видел ее здесь раньше, — ответил тот, приглаживая бородку.

— Мне она кажется любителем человечины, — сказал Хантер, не отводя взгляда от брюнетки.

Бармен взял стакан и стал полировать его.

— Меня она может съесть в любое время.

Хантер дружески подмигнул бармену:

— Надеюсь, ничего не случится, — и направился к столику брюнетки.

Глава 32

— Спасибо за выпивку. Это очень любезно с вашей стороны, — сказал Хантер, садясь напротив нее.

Она подарила ему улыбку, которая могла бы стать рекламой стоматологического журнала.

— Без проблем. Приятно встретить человека, который понимает толк в хорошем напитке.

Хантер заметил, что она пьет то же самое.

— Вы любительница скотча?

— Мне нравится крепкий напиток.

Под внимательным взглядом Хантера она сделала глоток односолодового виски.

— Я Роберт, — сказал он, протягивая руку.

— Клер. Клер Андерсон.

Они обменялись рукопожатиями, и Хантер заметил, какая гладкая у нее кожа.

— Вы часто бываете здесь? — спросила она.

— Не очень. Сегодня вечером мне захотелось выпить, но меня не тянуло в какое-то шумное место. А тут дают хороший скотч, да и атмосфера тут… успокаивающая. А как насчет вас?

— А я бываю здесь довольно часто. Моя квартира всего в квартале отсюда.

— Прекрасное место, но по сути не то, где выпивают репортеры, не так ли? — небрежно сказал он.

Ее улыбка не исчезла. Она просто смягчилась и стала более доверительной.

— Насколько я понимаю, вы еще тогда опознали меня?

— У вас была другая прическа. Больше локонов. Но я запомнил вас по церкви Семи Святых. Вы спросили, считаю ли я преступника серийным киллером, еще до того, как я взглянул на место преступления.

Клер вскинула брови, признавая догадку Хантера.

— Что ж, теперь, когда вы увидели место преступления, как вы думаете — это могло быть делом рук серийного убийцы?

— Вы хорошо начали. — Хантер разочарованно покачал головой. — Поставили мне выпить и все такое. Может, стоило бы завязать светский разговор или даже пофлиртовать, прежде чем задавать вопросы?

— Если хотите, можем заняться и этим.

— Я думаю, что так будет лучше.

— Так о чем вы хотите завести светский разговор, детектив Хантер?

— Можете звать меня Робертом.

— Так о чем вы хотели бы завести светский разговор, Роберт?

— Давайте начнем вот с чего. — Потянувшись к ее стакану, он перелил его содержимое в свой. — Что вы на самом деле пьете?

Пару секунд она рассматривала его.

— С чего вы взяли, что скотч — это не мой напиток? — с вызовом спросила она.

Хантер вскинул брови.

Она продолжала смотреть на него еще несколько секунд прежде, чем ее губы растянулись в новой улыбке.

— Ладно, вы меня раскусили. Джин с тоником.

Минутой позже Хантер вернулся к столу с высоким бокалом со льдом, в котором был джин с тоником.

— Спасибо, — сказала она, прежде чем приложиться к бокалу. — Давайте начнем все сначала, ладно? — Она протянула ему руку. — Я Клер.

— О, то есть вы назвали мне свое настоящее имя?

Она кивнула.

На этот раз Хантер не стал пожимать ей руку.

— И из какой вы газеты?

Клер, не оскорбившись, убрала руку.

— Из «Лос-Анджелес таймс». — Она помедлила секунду. — Строго говоря, у меня испытательный срок.

— Понимаю. И вы думаете, что история серийного убийцы станет тем ключом, который поможет вам, трепеща крылышками, легко миновать испытательный срок?

— Давайте считать, что это не помешает.

Хантер сделал еще глоток.

— К сожалению, не думаю, что смогу помочь вам.

— Бросьте, Роберт. Мне нужна всего лишь небольшая подсказка. Та, которую не смогут раздобыть другие репортеры. И этого достаточно, потому что у других вообще ничего не будет.

— Потому что ничего и нет.

— Вы шутите? Кто-то обезглавил священника и приставил собачью голову ему к шее. Киллер раскрасил кровью всю церковь. Это поведение рехнувшегося психопата, а не обыкновенного убийцы, и вы это знаете. Все это было хорошо продумано. И он сделает это снова, если еще не сделал. Как вы думаете?

Хантер улыбнулся:

— Вы себя умно ведете. Пытаетесь побудить меня к комментариям, высказывая собственное мнение. Вы научились этому на факультете журналистики?

Клер провела левой рукой по волосам.

— Два семестра по психологии в университете штата Айдахо.

— Вы из этого картофельного штата?

— В Айдахо есть не только картошка, — серьезно ответила она.

— Не сомневаюсь, что есть.

— И кроме того, я читала вашу книгу.

Хантер поднял глаза, позволив молчанию затянуться.

— Я никогда не писал книг, — покачав головой, отрезал он.

— О'кей, это был реферат вашей докторской диссертации о поведении и действиях преступников. Он был издан в виде книги и до сих пор служит обязательным чтением в учебном центре ФБР. — Клер заметила вопросительный взгляд Хантера. — Я встречалась со стажером ФБР, — невозмутимо объяснила она. — Ваши тезисы требовали очень внимательного чтения, но были исключительно хороши. И нет ничего удивительного, что каждый криминалист ФБР должен был изучать их. Я удивлена, почему они не пригласили вас читать лекции.

«Она сменила тактику, — подумал Хантер. — Теперь ее подход будет основан на лести».

— В то же время я быстро выяснила, кто вы такой, — продолжила она. — Одаренная личность, вундеркинд. Вы посещали школу Мирмана для особо одаренных, пулей проскочили университет и получили докторскую степень в двадцать три года. Впечатляюще. Как получилось, что такой человек, как вы, стал детективом, а не миллионером?

Из музыкального ящика послышались звуки «Ган'с энд Розес».

— Из истории моей жизни бестселлера не получится.

— Я не собираюсь писать его, — небрежно ответила Клер. — Но ваша книга меня заинтриговала. Особенно восхитила часть о ритуальных убийцах. Я искренне поверила в ее справедливость, но кое-что в ней смущает меня.

— Что бы это могло быть?

— Разве что вы решительно изменили свои взгляды или вы хотите противоречить собственным тезисам, но я знаю, вы не верите, что убийство в церкви носит разовый характер. Я права?

— Вы снова за свое, — ответил Хантер. — Излагаете мне свои мысли и ждете, что я соглашусь с ними или отвергну их.

— Бросьте, Роберт. Дайте мне поработать над этой историей вместе с вами. Я сделаю большое дело. Я смогу сделать вас знаменитым.

Хантер хмыкнул, положил ногу на ногу и обхватил руками колени.

— Знаменитым?

— Вы великий детектив. Я знаю это потому, что изучала вас. Ваши результаты, особенно когда дело касается поимки опасных преступников, просто выдающиеся, но, кроме горстки людей, этого ничто не знает. Вы заслуживаете признания. Лос-Анджелес отчаянно нуждается в герое.

Хантер неторопливо сделал очередной глоток скотча. Клер Андерсон действительно очень хороша в этой игре с льстивыми уговорами.

— Я вполне счастлив тем, что собой представляю, — ответил он. — И не хочу быть героем. И у меня нет потребности быть знаменитым.

— На это я не куплюсь. Вы счастливы?

Хантер сложил на груди руки.

— Мне нравится мой образ жизни. Я люблю…

— …Быть одиночкой?

Хантер промолчал.

— Отлично. — Наклонившись вперед, Клер поставила локти на стол. — Ответь мне — не для записи — не как коп, а как криминальный психолог… просто чтобы утолить мое любопытство.

Хантер с интересом вскинул левую бровь.

— Не для записи?

— Да. Я обещаю.

— Валяй.

— Давай предположим, что ты не расследуешь это дело, а просто изучаешь его. И ты должен создать личность убийцы исходя только из того, что увидел в церкви Семи Святых. Указывают ли данные этой неопознанной личности на то, что он, возможно, снова совершит нападение или совершил его в прошлом? Или в наличии и то и другое?

Хантер издал сдержанный смешок.

— Ты не сдаешься, не так ли?

— Сделай я это, не была бы хорошим репортером, — ответила Клер, подмигнув.

Хантер допил скотч и поставил бокал на стол, подчеркнуто стукнув им. Клер сделала то же самое.

— Еще по разу? — спросила она.

Хантер с сомнением посмотрел на часы.

— Брось, у тебя же нет жены, к которой надо возвращаться домой, верно?

— Почему-то я догадался, что ты уже знаешь ответ на этот вопрос.

Клер хихикнула:

— Как я говорила, пришлось немного тебя изучить. — Она поняла, как дико это звучит, и быстро поправилась: — Не с психологической точки зрения, а как сталкера. Такое изучение — часть журналистской работы.

Молчание.

— Послушай, я обещаю, что больше не буду задавать вопросов об этом деле.

Хантер скорчил физиономию.

— Вот уж в чем я серьезно сомневаюсь.

— Вот что я тебе скажу, — вставая, бросила Клер. — У меня в этом баре кредит. Закажи, что ты хочешь, и принеси мне еще джина с тоником, пока я схожу в дамскую комнату. Мы пропустим здесь еще по разу, а потом, может быть, переберемся куда-то еще. Моя соседка по квартире уехала на уик-энд. — Она заманчиво улыбнулась.

«Она собирается пройти весь путь до конца». Клер должна быть восхитительна в постели, решил Хантер, но ее исполнение будет в прямой зависимости от той информации, которую сможет предоставить любовник. Именно ради нее она и будет заниматься любовью, а не ради мужчины.

— Послушай, Клер. Ты очень привлекательная женщина. Я уверен, ты знаешь, что можешь выбрать любого из посетителей этого заведения и пригласить к себе домой.

— Я выбрала тебя.

Хантер засмеялся:

— И я польщен. Но причина выбора неправильная, и ты это знаешь.

— Порой неправильная причина становится самой лучшей.

— Как и большинство ночей. Тут я согласен с тобой. Но сегодня вечером я должен получить обеспеченный чек.

— Ты отвергаешь меня? — Она была искренне оскорблена.

— Не совсем. — Хантер помолчал. — Давай сделаем вот как. Когда расследование будет закончено, я приглашу тебя на обед. Вот тогда и посмотрим, останется ли еще у тебя желание пригласить меня к себе выпить.

Глава 33

Хантеру удалось урвать всего три с половиной часа сна. Хотя был на ногах с половины пятого, в кабинет он вошел только после восьми. Гарсия за своим столом читал один из дневников отца Фабиана. Глаза у него были покрасневшими, и под ними виднелись темные круги.

— С которого часа ты здесь? — спросил Хантер, прикрывая за собой дверь.

Гарсия положил блокнот на стол, откинулся на спинку стула и стал массировать онемевшую шею.

— С половины восьмого, но я полночи читал.

Хантер кивнул:

— Я тоже.

Гарсия заметил, что у него под мышкой было два блокнота.

— Далеко ли продвинулся? — Он кивнул на дневники.

— Я прочел оба. — Хантер положил их на стол.

— Ты одолел за ночь четыреста страниц? — Гарсия не мог скрыть удивления.

— Я читал быстро и почти не спал.

— Нашел что-нибудь?

— Ничего из того, что может помочь в расследовании. Но отец Фабиан жил в состоянии беспокойства. — Хантер прислонился к своему столу и засунул руки глубоко в карманы. — Он думал о самоубийстве — дважды.

Гарсия кончиками пальцев протер глаза.

— У меня уже косоглазие. Но я ничего не нашел. Есть что-нибудь толковое в донесениях?

Каждый вечер перед уходом Хантер лично проверял все звонки и сообщения, которые собирала специальная команда.

— Ничего. Пока больше двухсот звонков, и все — полная чущь.

Кто-то постучал в дверь.

— Войдите, — отозвался Хантер.

В кабинет вошел Хопкинс, неся синюю пластиковую папку. У него тоже был усталый вид.

— У меня есть кое-какие предварительные результаты по тому поиску, который вы мне поручили, — сказал он Хантеру, но тот, подняв руку, остановил его.

— Я думаю, что мы должны сделать перерыв и расстаться с офисом и компьютерными экранами. Стоит неплохой день. Что вы скажете, если мы попьем кофе в Литл-Токио? Смена декораций пойдет нам на пользу.

— Я за, — поднял руку Гарсия.

— Конечно. Мне нравится это место, — кивнул Хопкинс.

Литл-Токио — это маленький район в деловой части Лос-Анджелеса, как раз через дорогу от Паркер-центра и их отделения. Он представлял собой один из трех официальных японских городков в Соединенных Штатах, и, если вам нравилась японская кухня, здесь она была лучшей в Лос-Анджелесе.

Хопкинс предложил кофейню Поппи, на южной стороне Литл-Токио. Он ел тут много раз и считал здешний кофе лучшим.

Несмотря на ранний час, кафе было заполнено. Все они заказали черный кофе, а Хопкинс к тому же орехи в шоколаде.

— Вы, ребята, должны попробовать хоть один такой орешек, — сказал Хопкинс, когда они заняли последний свободный столик у дверей. — Они такие сытные, что ими можно питаться.

— Я за, — сказал Гарсия, поднимая правую руку.

— Ты себя прикончишь. — Хантер улыбнулся и тут же нахмурился, глядя, как Хопкинс кидает в свой кофе четыре куска сахара. — Так что ты выяснил? — спросил он.

— Немного, — разочарованно ответил Хопкинс. — Я изучил все, что вы просили. Все документы о насилии против церквей за последние пять лет. — Он вынул несколько листов из своего досье и стал просматривать их. — Я все выяснил о вандализме, граффити, о нескольких разбитых окнах, об украденных предметах, о нескольких попытках поджога — но нигде не было ни намека на физическое насилие против священников. Тем не менее имелось несколько случаев изнасилования монахинь.

— Это не попадает в ту категорию, которую мы ищем. — Хантер слишком быстро отпил кофе и обжег себе нёбо.

— Я знаю, но тем не менее это черт знает что. — Хопкинс разжевал свой орех и вытер губы зеленой бумажной салфеткой. — Второе, о чем вы попросили узнать: убийства, сопряженные с ритуалом и пытками. Список довольно длинный.

Хантер предполагал, что так и должно быть.

— Я отфильтровал результаты исходя из критериев, которые вы мне дали. Первый — преступники, которые еще не пойманы, и второй — использование каких-либо животных.

— И что удалось выяснить?

— Попадалось много убийц, склонных к обильному кровопролитию. Многие из них имели отношение к бандам, к войнам из-за территорий и наркотиков. Но у остальных, если не считать крови, не было никаких ритуальных характеристик.

— Что относительно животных? — спросил Хантер, дуя на свой кофе.

— Собачьей головы не было. По сути дела, в единственном за пять лет из найденных мною случаев на месте преступления была оставлена голова животного — голова лошади.

— Итальянская мафия, — сказал Хантер.

— Это теория, — согласился Хопкинс. — Дело так и не было раскрыто.

— Так какие другие животные использовались в преступлениях? — спросил Гарсия, когда Хопкинс сунул в рот другой орех.

Они не стали ждать, пока он прожует и проглотит его.

— Некоторые. Крысы, свиньи, голуби, кошки… Но больше всего было цыплят. Особенно их кровь. Немало их использовалось в черной магии вуду. Больше всего этим занимались выходцы с Ямайки и…

— Бразильцы, — кивнул Гарсия.

— Бразильцы? — повернулся к партнеру Хантер.

— В Бразилии это называется макумба. Что-то бразильцы унаследовали от рабов, которых привозили из Африки. — Гарсия покачал головой, давая понять, что не хочет вдаваться в исторические подробности. — У них было много ритуалов, и они включали жертвоприношение цыплят и использование их крови.

— Я часами лазал по Сети, — сказал Хопкинс, — пытаясь найти хоть какой-то намек, когда чью-то голову заменяли собачьей, — и ничего. Как вы просили, — повернулся он к Хантеру, — я проверил все агентства помощи животным в Лос-Анджелесе. Не было найдено ни одного тела пропавшей уличной собаки без головы. Я продолжаю проверять, но на данный момент мы в тупике.

Хантер обеими руками растер лицо. Сегодня утром он не побрился, и однодневная щетина колола ему ладони.

— Кроме того, я связался с детективами во всех бюро, как вы и просили меня, — продолжил Хопкинс. — Об обезглавливании, о собачьей голове или о номере на теле — ничего. Если у киллера на счету две предыдущие жертвы, ни одна из них еще не найдена.

Глава 34

Едва они вошли в их кабинет, как Гарсия взялся за другой дневник отца Фабиана.

— Ты наткнулся хоть на какой-то абзац в этих дневниках о дурных снах, которые годами мучили отца Фабиана? — спросил Хантер, открывая один из томов в кожаном переплете на своем столе.

— А как же. — Гарсия нашел нужный том. — И я хотел задать тебе тот же самый вопрос. Один и тот же навязчивый сон, который пугал его до потери сознания.

— Совершенно верно.

— Я отметил это. Вот оно. — Он нашел дневник и открыл его на заложенной странице. — Послушай.

«3.00. Я только что снова проснулся. Несколько минут с трудом мог перевести дыхание. Руки продолжали дрожать, а мое одеяние промокло от холодного пота. Я был слишком испуган, чтобы снова заснуть. Слишком испуган, чтобы закрыть глаза. Снова тот же сон. Все эти годы он никогда не оставлял меня. Почему, Господи? Почему я мучаюсь этими видениями? Неужели это предвестие того, что меня ждет?»

— Я уже натыкался на несколько кусков, которые звучали точно так же, — заметил Хантер.

— Похоже, что этот сон часто преследовал его. — Гарсия положил на стол открытый дневник. — Может, это ничего не значит. — Он пожал плечами. — Все мы то и дело видим плохие сны.

Хантер откинулся на спинку стула.

— Много ли ты знаешь людей, которые, задыхаясь, просыпаются от таких снов; их колотит, они обливаются потом и так перепуганы, что долго не могут вновь уснуть?

Гарсия задумался было и слегка покачал головой.

— Сны, которые оказывают такое воздействие на человека, обычно основаны на какой-то реальности. Может, очень давней, но тем не менее она существовала.

— Не уверен, что понимаю твою мысль.

— Если ты видишь сон, основанный на фантазии, — объяснил Хантер, — например огнедышащего дракона, не важно, какой он жестокий или страшный, твое подсознание понимает, что это невозможно, что это фантазия. Он может испугать тебя, но не должен вызвать паническую реакцию.

— Но если ты видишь сон, основанный на реальности, например, что ты получил удар ножом, — Гарсия ухватил мысль Хантера, — твое подсознание понимает, что шанс столкнуться с таким случаем весьма реален.

Хантер кивнул:

— Большинство ночных кошмаров имеют в основе пережитую в жизни травму. Мы не можем контролировать их. — Он показал на открытый дневник. — Я знаю о таких снах. Они у меня были.

Гарсия долго смотрел на его руки в шрамах.

— После дела Распинателя. Как и у меня.

Какое-то время они молча читали дневник, пока Гарсия не выругался сквозь зубы:

— О, мать твою!

Хантер вскинул голову:

— Что ты нашел?

— Ночной кошмар отца Фабиана. Ты не поверишь…

Глава 35

Хантер ждал, чтобы Гарсия продолжил, но оцепеневший взгляд его напарника был прикован к открытому дневнику, который он держал в руках.

— Карлос! Что ты нашел?

Гарсия обмяк на стуле и глубоко вздохнул.

— Послушай вот это. — Он перевернул обратно несколько страниц. — «Уже очень поздно, но я не могу заснуть. Я проснулся от этого сна примерно час назад, и то время казалось мне более реальным, чем обычно. Я дрожал с головы до ног.

Я перепуган.

Как-то я читал о способе избавиться от страха — записать его. Это символизирует акт выталкивания его из памяти».

Гарсия посмотрел на Хантера.

— Хорошо известная техника, — подтвердил тот.

Гарсия перевернул страницу и продолжил чтение:

— «Я в первый раз пишу об этом.

Мне не всегда была присуща вера. Когда я был молодым, думал, что я неуязвим. Я и моя компания друзей.

Мы терроризировали всех, от школьников до учителей и семей по соседству. Мы считали себя классными ребятами — настоящие засранцы».

Губы Гарсии сложились в тонкую нервную усмешку. Ему было трудно представить отца Фабиана как «засранца».

— «Как-то вечером мы, как всегда, болтались около парка. Нам было скучно. Мы начали пить еще днем, и кое-кто из нас уже крепко набрался. Кто-то увидел бродячую собаку, которая рылась в мусоре. Это была тощая старая дворняжка с истертой седой шерстью. Ее тело было покрыто засохшей кровью от ран, оставшихся после драк. Внезапно один из ребят нашей компании вскочил и погнался за собакой. Мы все присоединились к нему. Мы словно рехнулись. Мы размахивали кулаками и орали: «Лови ее… лови ее!» Одна из ее ног плохо слушалась. Собака не могла бежать, как полагается, так что она хромала, пытаясь скрыться».

Хантер поставил локти на стол и наклонился вперед.

— «Нам не потребовалось много времени, чтобы догнать перепуганного пса, — продолжал читать Гарсия. — Мы загнали его в угол между заборами. Бедняга дрожал с головы до ног. Слишком слабый и перепуганный, чтобы вступить в драку, он просто опустил голову с грустными глазами, словно моля нас отпустить его.

Я попытался уговорить приятелей оставить беднягу в покое. Он всего лишь искал еду. Но меня никто не слушал. — Гарсия помолчал и набрал в грудь воздуха, после чего продолжил: — Один из ребят нагнулся и протянул к собаке руку. Дрожащий пес поднял голову и осторожно сделал несколько шагов вперед. Когда он подошел достаточно близко, мой приятель схватил его за шерсть на голове и грубо оторвал от земли. Худое тело собаки дергалось и извивалось. Все видели, что собаке больно. Она была такой слабой, что не могла даже рычать. Она пыталась, но звуки, которые она издавала, больше походили на сдавленный хрип».

Гарсия неловко потер шею, словно стараясь избавиться от подступающей мигрени.

— «Я снова сказал приятелю опустить собаку, пусть она уходит. Но остальная компания весело поддержала его: «Да пошли ты его! Вытряхни этот старый мешок с блохами!»

Я даже не видел, откуда появился нож. Я знал только, что все произошло внезапно, и в руке у моего приятеля появился мясницкий нож».

Гарсия оторвался от страницы и мельком глянул на Хантера. Тот внимательно слушал.

— «Под крики «сделай это… сделай!» он вскинул плачущую собаку высоко в воздух. Ее глаза были полны ужаса. Собака знала, что должно случиться. Мой приятель с силой полоснул тесаком ей по шее. Кровь хлынула струей. Она брызнула мне на лицо и грудь, и у меня свело желудок. Маленькое собачье тело, обмякнув, шлепнулось на землю. Секунд тридцать или около того оно дергалось и содрогалось, когда ее покидали последние признаки жизни. Все веселились и хохотали, пока не уставились на меня. Сам того не осознавая, я начал плакать».

Гарсия, наклонившись, положил дневник на стол и кончиком пальца провел по глазам.

— «Вскоре после этого я стал отдаляться от компании. С тех пор я никого из них не видел. Я не могу точно сказать, когда после инцидента в парке начались ночные кошмары. Может, через пару месяцев, но они никогда не оставляли меня».

— Подготовься, — сказал Гарсия, придавая особую важность тому, что собирался прочитать.

— «В моих снах не собаку, а меня держали за волосы. Это я был в ошеломлении, как то бедное животное. Я пытался, но не мог убежать. Я не видел лица противника, но знал, что это не мой друг, тот, кто обезглавил собаку. Он держал в руке меч. Когда лезвие приблизилось ко мне, я оцепенел, не в силах шевельнуться. Я открыл рот и попытался закричать, но не смог выдавить ни звука. Я был испуган. Медленным движением холодное лезвие врезалось мне в основание шеи. — Гарсия снова сделал паузу. Новое неловкое движение шеей. — Я чувствовал, как оно постепенно разрезает мою плоть, отделяя голову от тела. Боль была невыносимой. Я чувствовал, как кровь пропитывает мою одежду. Тело начало холодеть. Удар был чистым и безошибочным, но почему-то я все еще не умер. Моя голова стукнулась о землю и перевернулась несколько раз, как голова собаки той ночью в парке. Но мое тело не было безголовым. — Гарсия положил руки на стол и уткнулся лбом в сжатые кулаки. — Теперь на плечах у меня была голова дворняжки — глаза широко раскрыты, черный язык вывалился из перекошенной пасти. И человек с мечом, словно совершая какой-то ритуал, разливал мою кровь вокруг меня. Мою голову забрали, чтобы сжечь. Вот тогда я и проснулся».

Гарсия потер уставшие глаза.

— Это ни в коем случае не может быть совпадением, — сказал он, помотав головой. — Обезглавливание, голова собаки, разлитая кровь… Отец Фабиан годами видел во сне свою страшную смерть. Как это может быть?

Хантер задумался, после чего медленно поднял взгляд.

— Ты смотришь на это под неправильным углом зрения, Карлос. Отец Фабиан не видел во сне свою смерть. Убийца знал о его ночных кошмарах и решил претворить их в жизнь.

— Ну тогда послушай следующую строчку. — Гарсия склонился над текстом: — «Я никогда никому не рассказывал ни о той истории в парке, ни об этих снах, которые мучают меня».

Глава 36

Хантер посидел молча несколько секунд, переваривая то, что Гарсия сообщил ему. Тайну ночных кошмаров, которые мучили и пугали отца Фабиана больше двадцати лет. Кошмаров, которые кто-то превратил в реальность.

Первым заговорил Гарсия:

— Убийца не мог прочитать этот дневник, как сделали мы. Алтарник рассказал нам, что никогда не было никакого взлома и никто не имел доступа в комнату священника, кроме его самого.

Он встал, подошел к окну и распахнул створки. В офисе не было душно, но внезапно он ощутил потребность в глотке свежего воздуха.

Хантер сдавленно вздохнул.

— Не могу поверить, что убийца узнал о ночных кошмарах из дневника.

— Почему же нет? Мы же смогли.

— Совершенно верно. Нас двое. — Хантер снова расположился на стуле. — Мы читали не отрываясь почти три дня. Сколько дневников мы проработали, прежде чем наткнулись на страницы, которые и рассказали нам об этих снах?

— Достаточно, — признал Гарсия, медленно проведя правой рукой по лицу.

— Киллеру были необходимы то ли редкостная удача, то ли много свободного времени над дневниками, чтобы, как и мы, найти рассказ об этом сне. И почему в таком случае он не взял дневник с собой? Почему оставил его на месте? Дневники не были ни пронумерованы, ни датированы. Мы бы никогда не узнали, что один исчез.

— Так как же? — Гарсия остановился перед столом Хантера, положив руки на бедра.

— Дневники не датированы. — Хантер показал на книги на полке. — Священник мог вписать этот кусок, который ты прочел, на прошлой неделе или пять лет назад.

Гарсии потребовалось всего несколько секунд, чтобы уловить ход мысли Хантера.

— То есть ты думаешь, что, написав этот кусок, священник мог кому-то рассказать…

Хантер кивнул:

— Этот сон явно значил очень много для священника. Он попытался избавиться от него с помощью записи. Это не сработало.

— То есть следующим логическим шагом было переступить порог и рассказать кому-то, — сделал вывод Гарсия, и Хантер с ним согласился.

Телефон на его столе зазвонил, и он успел снять трубку до второго звонка. Слушая, он напрягся.

— Мы сейчас спустимся.

— В чем дело? — спросил Гарсия.

— Внизу нас ждет кто-то, желающий поговорить с нами.

— О чем?

— Об убийце отца Фабиана.

Глава 37

Девочка только что вышла из возраста подростка. Она в одиночестве сидела в допросной на втором этаже. Хантер и Гарсия наблюдали за ней с прозрачной стороны зеркального стекла из соседней комнаты.

Ее нельзя было назвать привлекательной, но не оставалось сомнений, что внешность не была самым главным в ее жизни. Ее растрепанные каштановые волосы беспорядочно падали на плечи. Большие и красивые карие глаза покраснели. Длинное зимнее пальто, надетое на ней, явно знавало лучшие времена.

— Она всего лишь ребенок, — нахмурился Гарсия. — Снова — кто она такая? — спросил он у полицейского, который первым поговорил с девочкой и привел ее в эту комнату.

— Она сказала, что ее зовут Моника, но не надо быть специалистом, чтобы увидеть, как она врет.

— И она сказала, что у нее есть информация об убийстве в церкви Семи Святых?

Офицер кивнул:

— Она сказала, что будет говорить только с детективом, который занимается этим делом. Я пытался внизу взять у нее заявление, но она отказалась. — У полицейского был смущенный вид.

— Что-то еще? — спросил Хантер, чувствуя растерянность полицейского.

— Что-то в ней… — Он перевел взгляд с одного детектива на другого. — У меня от общения с ней мурашки бегут по телу.

Гарсия подошел ближе к зеркалу. Он внимательно рассматривал девочку. У той был испуганный вид.

Моника подняла глаза, когда оба детектива вошли в комнату. Ее взгляд скользнул по Гарсии и остановился на Хантере.

— Привет, — сказал тот с теплой улыбкой, протягивая ей руку. — Я детектив Хантер, а это детектив Гарсия.

Она встала, улыбнулась в ответ и пожала им руки, задержав руку Хантера дольше, чем Гарсии.

— Я Моника. — У нее был мягкий голос с нотками печали.

— Просто Моника? — спросил Гарсия, слегка вскинув брови.

Она закусила нижнюю губу, и ее обеспокоенный взгляд вернулся к Хантеру.

— Все в порядке, — успокоил он ее. — Я Роберт, а он — Карлос, — кивком указал он на партнера. — Я предпочитаю, чтобы меня звали по имени. Это не так формально.

Она слабо улыбнулась.

— Взять что-нибудь попить? Воду, кофе, содовую…

— Немного воды было бы отлично, спасибо, — сказала она, садясь.

— Я принесу, — вызвался Гарсия, тут же направляясь к дверям.

Хантер подтянул стул и сел напротив девочки. Ее руки были стиснуты, и она потирала большие пальцы друг о друга.

— В этих комнатах страшновато, верно? — небрежно сказал Хантер. — Голые стены, металлический стол и стулья, большие зеркальные окна… Говорят, что мы должны заняться внутренним оформлением. Поставить цветы, может, спрыснуть духами. Я склонен согласиться. А что вы скажете?

Ее губы не шевельнулись.

— Я бы предпочел беседовать в моем кабинете, но боюсь, он выглядит еще хуже. Если вы способны представить себе такое место.

Рот дернулся в слабой улыбке.

— Если вы не против моего вопроса, сколько вам лет?

Она помедлила с ответом.

— Мне девятнадцать.

Хантер кивнул. Она знала, что он не поймал ее на лжи. Несмотря на ее юный возраст, Хантер видел в ее глазах нечто такое, что сказало ему — ей пришлось повзрослеть быстрее, чем многим.

Открылась дверь, и вошел Гарсия, неся с собой на металлическом подносе алюминиевый кувшин со льдом. Он поставил его на стол и налил ей стакан.

— Садись, Карлос, — сказал Хантер, показывая на стул рядом с собой.

— Все в порядке, я постою. Я не против.

Если Моника была бы подозреваемой и шел допрос, Хантер и сам предпочел бы стоять. Допрос требует определенной степени устрашения. Стоя, имея возможность свободно ходить и глядя сверху вниз на человека, который ограничен необходимостью сидеть, детектив автоматически получает более властную позицию. Но Хантер решительно не хотел, чтобы Моника была испугана больше, чем уже была.

Гарсия пододвинул стул и сел.

— Нам сказали, что у тебя есть информация, которая может представлять для нас ценность, — осведомился Хантер.

Моника отпила глоток воды, после чего подняла на него взгляд.

— Я видела кое-что.

— Ты что-то видела? — Гарсия наклонился вперед, и голос у него стал выше на октаву. — Ты была внутри церкви в среду вечером?

Моника еле заметно помотала головой в ответ на вопрос Гарсии.

— Ты видела, как кто-нибудь выходил из церкви поздно вечером? Ты там прогуливалась и вообще была там?

— Нет. Все было не так. — Пару молчаливых секунд она выдерживала взгляд Гарсии. — У меня было видение.

Гарсия ощетинился и покачал головой, словно не понял ее. Хантер никак не отреагировал.

— Прости? — нахмурился Гарсия.

Моника глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

— Я знаю, как это звучит, но, пожалуйста, послушайте меня хоть пять минут. Я не сумасшедшая. И не ясновидящая. Я не могу видеть будущее. Я не могу читать мысли и говорить с душами. Но к сожалению, некоторые вещи я могу видеть глубже, чем большинство людей.

Гарсия посмотрел на Хантера, который продолжал спокойно сидеть на стуле. Он внимательно наблюдал за девочкой.

— Какие вещи? — спросил Гарсия.

Моника нервно потянула выбившуюся прядку волос и заправила ее за ухо. Хотя вопрос ей задал Гарсия, она, прежде чем ответить, посмотрела на Хантера.

— Боль.

— Ты можешь чувствовать боль? — с сомнением спросил Гарсия.

— Я могу чувствовать боль другого человека, — объяснила она.

Гарсия поерзал на стуле. Каждый раз, как громкое дело попадало в сводки новостей, в полицию приходили или звонили десятки людей, утверждавших, что могут помочь расследованию, потому что видели вещий сон или видение. Он знал, что это только вопрос времени, когда нечто подобное появится и в этом деле, но не ждал, что это случится так быстро.

Пока Гарсия вел допрос, Хантер решил только слушать и наблюдать. Он отмечал реакции девушки, анализировал выражение ее глаз и движения в сочетании с интонациями подрагивающего голоса. Опыт подсказывал ему, что, когда приходит человек с улицы и утверждает, что у него было видение, которое способно помочь полиции, его обычно можно отнести к одной из пяти категорий — одинокая личность, жаждущая внимания; наркоман, у которого начались галлюцинации; некто с мозговыми проблемами, скорее всего шизофреник; шарлатан, который хочет денег и/или известности; либо те, кто сами имеют отношение к преступлению. Но пока в Монике ничего подобного не проявлялось.

Гарсия снова глянул на Хантера, втайне надеясь увидеть какую-то его реакцию. Когда таковой не последовало, он посмотрел на часы, после чего наклонился вперед и положил локти на стол.

— Я тебе скажу, что мы сделаем, Моника, — спокойно сказал он. — Я надеюсь, ты понимаешь, что в данный момент мы испытываем большое напряжение и нам катастрофически не хватает времени. Но я попрошу офицера записать все, что, как тебе кажется, ты видела, и мы свяжемся с тобой, если у нас возникнут вопросы…

— Я не пытаюсь впустую тратить ваше время, детектив, — твердо сказала она, поняв нежелание Гарсии верить ей.

— И мы это ценим, — тем же тоном сказал он, но сбить Монику с толку ему не удалось.

— Верите вы мне или нет, детектив, но это случилось. К сожалению, случилось со мной. Я видела страдания других людей. Я чувствовала их боль, видела слезы и понимала, что заставляет их страдать. Это не дар; это проклятие, из-за которого я каждый вечер боюсь закрывать глаза. Мне не хочется быть здесь. Я никогда не делала этого раньше, но сейчас я думаю, что в самом деле могу помочь.

Моника снова посмотрела на Хантера. В ее глазах что-то мелькнуло.

— Хелен… — прошептала она. — Это не было вашей ошибкой.

Хантер вскинул брови.

— Простите?

— Вы просто хотели прекратить плач. Вы просто хотели устранить боль. Вы сделали то, что считали правильным. То, что она просила сделать. Вы избавили ее от боли. — Она покачала головой. — Это не было вашей ошибкой.

Хантер оцепенел. Его взгляд был прикован к сидящей перед ним брюнетке. Во рту у него пересохло, и желудок свело болью, когда давние образы всплыли у него в памяти.

Гарсия увидел, как изменился Хантер, но, прежде чем он успел что-то сказать, дверь в допросную распахнулась и на пороге появилась капитан Блейк.

— Вам, ребята, лучше сворачиваться, — сказала она, не обращая внимания на Монику. — Похоже, что у нас еще один.

Хантер поднял на нее глаза:

— Наш?

Капитан Блейк кивнула:

— В Малибу.

Гарсия пулей сорвался со стула.

— Спасибо, что пришли, — сказал он, выскакивая из комнаты.

Хантер повернулся к Монике:

— Я пришлю полицейского, который запишет все подробности.

— Детектив, — позвала она, когда Хантер направился к двери. — Она знала об огне. Она знала, что пугало ее.

Глава 38

Хантер молча сидел у окна машины, пока Гарсия гнал по голливудской магистрали. На Лос-Анджелес уже спустилась ночь, и вместе с ней пришел дождь. Не типичный для Калифорнии густой плотный поток, а ровная занудная английская морось. Небо было затянуто серыми облаками. Такая сырая погода могла держаться часами.

Указательным пальцем Хантер мягко массировал лоб между бровями; его внимание было приковано к дождевым каплям на стекле. Мысли сплелись в тугой клубок, и он мучительно старался разобраться в них. За какие-то полчаса вся конструкция дела изменилась. Теперь все, что они знали о снах священника, идея, что убийца проводил какой-то ритуал, — все получило сокрушительный удар. Хантер был уверен: то, что несколько дней назад произошло в церкви Семи Святых, не было ритуалом. Киллер просто действовал в соответствии с описанием ночных кошмаров отца Фабиана — но зачем?

Внимание Гарсии было приковано к дороге, но он заметил, как еще в допросной изменилось настроение его партнера. Что-то в словах девочки действительно поразило Хантера.

— Могу я тебя кое о чем спросить? — осторожно обратился он к Гарсии.

— Валяй, — ответил Хантер, не отрываясь от окна.

— Кто такая Хелен?

— Прости?

— Моника, та… — Гарсия замялся в поисках нужного слова, — та девушка-экстрасенс, с которой мы только что говорили. Она что-то сказала — о Хелен и о том, что это не было твоей ошибкой. Кто такая Хелен?

Хантер закрыл глаза.

Гарсия понимал, что лучше не настаивать на ответе. Он не стал нарушать молчания.

— Моя мать, — наконец ответил Хантер, снова уделяя внимание окну. — Хелен была моей матерью.

Ему было всего семь лет, когда это случилось, но воспоминания, всплывшие сейчас в памяти, были по-прежнему свежи.

Глава 39

Он сидел в одиночестве в своей комнате, глядя на плотные струи дождя за окном. Он любил дождь, особенно такой. Его гула почти хватало, чтобы заглушать крики и стоны боли, которые доносились из соседней комнаты, — почти хватало. Он спросил отца, почему доктор не сделает что-нибудь. Почему ее не отвезут в больницу, где ей станет лучше.

«Больше ничего сделать невозможно», — сказал отец со слезами на глазах. Он опустил две таблетки в стакан с водой и спрятал пузырек с лекарством глубоко в шкафчике под потолком их маленькой кухни.

— А мы не можем дать ей побольше таблеток, пап? Они помогут ей справляться с болью. Она не кричит так, когда берет их.

— Нет, Роберт, — нервно ответил отец. — Слишком много не принесет ей пользы.

Он должен был заботиться о ней, когда отца не было дома, и, кроме того, отец работал по ночам.

По ночам всегда было хуже всего. Ее крики звучали громче, стоны были полны глубокой боли. Его всегда колотило от них. Не так, как от холода, но от сильной дрожи, которая шла откуда-то изнутри. Ее болезнь доставляла ей непрестанную боль, и он хотел как-нибудь помочь ей.

Он осторожно приоткрыл дверь в ее комнату. Ему хотелось заплакать, но отец сказал, что он не должен этого делать. Она лежала, свернувшись комочком в постели. Колени были подтянуты к груди, а руки плотно обхватывали ноги. Она плакала.

— Пожалуйста, — прошептала она, — помоги мне. Я так страдаю.

Он дрожал, пытаясь удержать слезы в горле.

— Что я могу сделать, мам? — Голос у него был такой же слабый, как и у нее.

Она свернулась еще плотнее.

— Хочешь, чтобы я позвал папу?

Она помотала головой. По лицу ее текли слезы.

— Папа может позвать врача. Он придет и поможет тебе.

— Папа не может помочь, дорогой мой. И врач тоже не сможет.

Его мать сейчас казалась совершенно другим человеком. Она так исхудала, что ему казалось, что кости сейчас проколют складки обвисшей кожи. Под глазами были темные, почти черные мешки. Ее когда-то прекрасные светлые волосы были острижены и прилипали к ее потному лицу. Губы высохли и растрескались.

— Я могу согреть для тебя молока, мам. Ты же любишь горячее молоко.

Она еле заметно покачала головой. Ее дыхание вырывалось короткими всхлипами.

— Хочешь, я дам тебе бисквитов? Ты почти не ела сегодня.

Она дернулась, когда новый приступ боли скрутил ее тело.

— Пожалуйста, малыш. Помоги мне.

Он больше не мог сдерживать слезы, и они потекли по щекам.

— Ты можешь помочь мне справиться с болью, — сказала она дрожащим голосом. — Ты можешь дать мне мои пилюли. Ты же знаешь, где они лежат, правда?

Тыльной стороной правой руки он вытер мокрый нос. Она видела, как он испуган и дрожит.

— Они очень высоко наверху, — сказал он, пряча глаза.

— Неужели ты не сможешь достать их для меня, малыш? Пожалуйста. Боль так долго мучает меня. Ты не знаешь, как это больно.

Его глаза были залиты слезами, и все расплывалось. Сердце было пусто, и ему казалось, что все силы покинули его. Не произнеся ни слова, он медленно повернулся и открыл дверь.

Мать попыталась позвать его, но голос был так слаб, что с губ ее слетел только шепот.

Он вернулся через несколько минут, неся поднос, на котором стоял стакан воды, флакон с лекарством и лежали два кремовых бисквита. Она смотрела, не веря своим глазам. Очень медленно и перебарывая невыносимую боль, она привстала и приняла сидячее положение. Он подошел ближе, поставил поднос на прикроватный столик и протянул ей стакан с водой.

Она подарила ему самую искреннюю улыбку, которую он когда-либо видел.

— У меня не хватит сил открыть бутылочку, дорогой. Ты можешь это сделать для меня?

Он взял флакончик, надавил на пробку и повернул ее против часовой стрелки. Высыпав на ладонь две пилюли, он протянул их ей. Она взяла их, положила в рот и запила водой. Она даже еще не проглотила их, а ее взгляд молил — еще!

— Я читал рецепт, мама. В нем сказано, что ты не должна принимать в день больше восьми. Две ты взяла сейчас. Уже получается десять.

— Ты так умен, мой дорогой. — Она снова улыбнулась. — И так сообразителен. Я очень люблю тебя, и мне так жаль, что я не увижу, как ты растешь.

Его глаза снова наполнились слезами, когда она обхватила высохшими пальцами флакончик с лекарством. Он крепко держал его.

— Все в порядке, — прошептала она. — Теперь все в порядке.

Помедлив, он выпустил флакончик.

— Папа будет сердит на меня.

— Нет, не будет, малыш. Обещаю тебе. — Она положила в рот еще две пилюли.

— Я принес тебе бисквиты, — показал он на поднос. — Твои любимые, мам. Пожалуйста, съешь хоть один.

— Я съем, дорогой мой, но позже. — Она взяла еще несколько пилюль. — Когда папа придет домой, — прошептала она, — скажи ему, что я люблю его. Сможешь это сделать для меня?

Он кивнул. Его глаза не отрывались от почти опустевшего флакончика.

— Почему бы тебе не пойти почитать одну из своих книжек, дорогой? Я люблю, когда ты читаешь.

— Я могу почитать здесь. Сяду в углу, если хочешь. И буду сидеть тихонько. Обещаю.

Она протянула руку и коснулась его волос.

— Теперь со мной все будет отлично. Боль начала уходить. — У нее были тяжелые веки.

— Я могу посторожить комнату. Я сяду около дверей.

Она улыбнулась, перебарывая боль.

— Почему ты хочешь сторожить двери, милый?

— Ты как-то рассказала мне, что Бог приходит и забирает больных людей на Небо. Я не хочу, чтобы Он забирал тебя, мам. Я посижу у дверей, и, если Он придет, я скажу Ему, чтобы Он уходил. Я скажу Ему, что тебе стало лучше и чтобы Он не забирал тебя.

— Ты скажешь Богу, чтобы Он уходил.

Он решительно кивнул.

Она снова улыбнулась:

— Мне будет так не хватать тебя, Роберт.

Глава 40

Пока они ехали по прибрежной тихоокеанской трассе, обстановка изменилась — от шума и суматохи даунтауна Лос-Анджелеса до спокойных просторов Малибу, от которых захватывало дыхание. Хантер продолжал смотреть из окна.

Малибу знаменит своими теплыми песчаными пляжами; он стал домом для бесчисленных кинозвезд и знаменитостей. Эти места предназначены для богатых и мегабогатых.

— Нам нужно проверить адрес, — сказал Гарсия, сбрасывая скорость. — Я думаю, вот он.

Примерно в ста ярдах впереди слева несколько полицейских машин было припарковано у ворот просторной усадьбы. На месте происшествия уже были несколько фургонов разных телеканалов. В холодное и сырое ночное небо вздымались спутниковые антенны.

Гарсия медленными зигзагами пробрался меж машин и остановился перед внушительными воротами с электронными запорами. Полицейский в стандартном виниловом дождевике Департамента полиции Лос-Анджелеса подошел к дверце водителя.

— Детективы Гарсия и Хантер, — сказал Гарсия, опуская окно. — Из отдела расследования убийств.

Полицейский кивнул и прибором дистанционного управления открыл ворота.

— Криминалисты и два других детектива недавно прибыли, — сказал он.

— Два других детектива? — уточнил Хантер, перегибаясь через Гарсию.

— Совершенно верно, — подтвердил полицейский, отступая от машины и показывая жестом — проезжайте.

Когда Гарсия двинулся вперед, Хантер мельком увидел Клер Андерсон, стоящую под большим белым зонтиком с другими репортерами.

Гладкая цементная подъездная дорожка тянулась как минимум на сотню ярдов; по краям ее росли пальмы. Слева, сразу же за воротами, располагался теннисный корт. Большой зеленый газон между кортом и внушительным двухэтажным зданием был аккуратно подстрижен, как и живая изгородь вокруг корта.

Гарсия подъехал к овальной стоянке и остановился рядом с фургоном криминалистов, как раз перед гаражом на четыре машины.

— Ну, ты только посмотри на это строение, — сказал он, выходя из машины. — Кто-то знал, что такое стильная жизнь.

У современного белоснежного здания была крыша в терракотовых изразцах и большие окна. Вдоль угловой комнаты на втором этаже тянулся балкон, с которого открывалась панорама пляжа. Несколько офицеров полиции, укрываясь от дождя, стояли на каменных ступенях, которые вели к парадным дверям. Держа в руке свой значок, Хантер взбежал по лестнице. Все полицейские у входа в дом сохраняли странное молчание. На их лицах была смесь печали и скептицизма.

За двойными дверями тянулась прихожая, которая была больше, чем вся однокомнатная квартира Хантера. Это было богато украшенное стерильно чистое помещение. Оно было лишено индивидуальности, но громко говорило о богатстве — этакое элегантное пространство, и трудно было себе представить, что в нем действительно могли жить люди.

В воздухе висел странный запах, происхождение которого было трудно определить. Если его вдыхать слишком долго, он вызывал тошноту.

Невысокий плотный человек в белом комбинезоне из тайвека заметил двух детективов, когда они входили в дом.

— Детектив Хантер? — спросил он, подходя к ним.

— Да. — Хантер повернулся.

— Я детектив Мартин. Томас Мартин из отделения Малибу-Лост-Хиллз.

Они обменялись крепкими рукопожатиями.

По сути дела, Малибу был городком, включенным в пределы Западного округа Лос-Анджелеса. Любое убийство, совершенное в его пределах, сначала попадало под юрисдикцию департамента шерифа Лос-Анджелеса.

— Так что мы имеем? — осматриваясь, спросил Хантер.

— Какую-то гребаную чертовщину, вот что мы имеем. Все началось с сообщения о пропавшем человеке. Звонили в участок в западном Голливуде.

— Западном Голливуде? — удивленно переспросил Гарсия.

Мартин кивнул.

— Пожалуй, вам, ребята, стоит переодеться, после чего я проведу вас. — Он показал на два комбинезона, лежащие на столе вместе с хирургическими масками и латексными перчатками.

Глава 41

— Риелтора звали Рейли, Аманда Рейли, — продолжил детектив Мартин, когда Хантер и Гарсия были готовы. — Она владела в западном Голливуде собственным агентством по недвижимости, которое, как ни смешно, именовалось «Рейли». Сегодня утром она не пришла на работу. Ее коллега… — Мартин пару раз щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить ее имя. — О, черт. Оно есть в отчете, я потом посмотрю. Как бы там ни было, ее коллега забеспокоилась. Она сказала, что за десять лет, что они вместе работают, мисс Рейли никогда не опаздывала, не говоря уж о том, чтобы вообще не прийти.

Высокий и худой черный человек, тоже в комбинезоне из тайвека, появился в прихожей из двери в дальнем ее конце.

— Привет, Си Джи, — окликнул его Мартин, жестом предлагая подойти.

— В чем дело, Том? — сказал Си Джи, освобождая нос и рот от хирургической маски. — Это ребята из специального отдела по убийствам?

Мартин кивнул, поворачиваясь к Хантеру и Гарсии.

— Это мой партнер, детектив Си Джи Симмонс.

— Зовите меня, как и все, Си Джи.

Они пожали руки друг другу.

— Си Джи, как зовут ту женщину, которая сообщила об исчезновении мисс Рейли? Никак не могу вспомнить.

— Миссис Риггс, Таня Риггс. Ее сообщение в машине. Я схожу и принесу его, прежде чем мы передадим дело вам, ребята.

Хантер заметил, что на лице Си Джи проступило выражение облегчения.

— Машина мисс Рейли припаркована в западном Голливуде, — продолжил Мартин. — И уже два дня стоит на одном месте.

Си Джи вступил в разговор:

— Последнее, что миссис Риггс знала о мисс Рейли, — в субботу в начале вечера она собиралась показать этот дом возможному покупателю.

— То есть этот дом выставлен на продажу. И в данный момент в нем никто не живет? — спросил Хантер, застегивая «молнию» комбинезона.

— Совершенно верно, — кивнул Си Джи. — Вы знаете порядок действий. Так что в середине дня к нам поступило распоряжение выслать сюда полицейскую машину для проверки. А затем… — Си Джи медленно помотал головой, не закончив предложения.

— А затем и началась эта долбаная чертовщина, — подхватил Мартин. — То, что мы увидели там, — это просто какой-то больной бред. Кто-то крепко ненавидел мисс Рейли.

— Какое мы имеем к этому отношение? — заинтересовался Хантер.

— Вот этому я и удивляюсь, — добавил Гарсия.

— Криминалисты, — ответил Си Джи. — Когда они прибыли сюда и досконально осмотрели тело, старший агент сказал, что надо связаться с вашим отделом и попросить явиться вас обоих. Это дело явно связано с тем, которое вы сейчас расследуете.

— Старший криминалист — это Майк Бриндл? — спросил Хантер.

— Это он, — кивнув, согласился Мартин.

— А жертва — Аманда Рейли? — продолжал Хантер.

Мартин и Си Джи обменялись беспокойными взглядами.

— Мы не можем утверждать.

— Хорошо, давайте-ка посмотрим. — Хантер понимал, что тут он не получит больше ответов.

Си Джи улыбнулся, заметив, что, хотя Хантер и Гарсия натянули комбинезоны, ни у одного из них не было хирургической маски.

— Я убедительно рекомендую вам воспользоваться масками. — Он показал на ту, что свисала с его шеи. — Надеюсь, вы действительно цените то, что сегодня ели за обедом. Потому что, скорее всего, расстанетесь с ним, стоит вам только войти туда.

— Он прав, — саркастически усмехнулся Мартин. — Вы обратили внимание на жутко неприятный запах в воздухе, отчего в желудке словно бы начинаются спазмы? — Он не стал ждать ответа. — А там внутри он предельно крепок.

— А если запах не подействует на вас, — вмешался Си Джи, — подождите, пока вы не увидите жертву.

Нахмурившись, Хантер и Гарсия последовали совету детектива и натянули маски.

— Вот через эту дверь. — Мартин показал на дверь, откуда раньше вошел Си Джи. — Там круглый холл. Откройте дверь справа от лестницы и идите по коридору до конца. Вы не заблудитесь, там всюду криминалисты.

Си Джи и Мартин оказались правы. С каждым шагом запах становился все сильнее и тошнотворнее. Они добрались до последней двери и вступили в неподдельный кошмар.

Комната была просторная, обставленная изящными диванами и современной мебелью. Майк Бриндл и три других криминалиста были заняты работой.

Хантер почувствовал жжение в глазах. Он не мог понять, что было тому причиной — или тошнота и отвратительный запах, или же то, что лежало перед ними.

Гарсия содрогнулся, стараясь справиться с приступом тошноты, но сочетания запаха с ужасом представшей картины было слишком много для него. Он пулей вылетел из комнаты, и Хантер слышал, как его выворачивает у дверей.

— Боже мой! — Хантер закрыл глаза.

Глава 42

Сначала Моника сама не знала, почему сказала Хантеру эти слова. Они просто вырвались, словно она не контролировала то, что говорит. Но через минуту после того, как Хантер и Гарсия выскочили из допросной, она нашла ответ.

То самое тошнотворное чувство, которое она испытала несколько дней назад на Юнион стейшн Лос-Анджелеса, вернулось с новой силой.

Казалось, что в животе разбушевался ураган, и перед глазами все помутилось. Большое зеркальное окно перед ней пошло зернистыми и дергающимися изображениями. Она несколько раз моргнула, тщетно пытаясь избавиться от них. Она не хотела их видеть. Она не хотела иметь к ним никакого отношения. Но у нее не было выбора. Они снова длились всего лишь несколько секунд, но в этих секундах было все, в чем она нуждалась.

Когда эти образы поблекли, Моника села, дрожа и плача. Она дышала короткими бурными всхлипами и, как под гипнозом, снова и снова повторяла: «Пожалуйста, не надо».

Ей понадобилось две минуты, чтобы дыхание стало нормальным, и еще две, чтобы прекратилась дрожь. Она встала на подгибающихся ногах и уставилась на свое отражение в зеркале. Выглядела она ужасно. Волосы были спутаны. Кожа стала сухой и вялой, а усталые глаза говорили, что в последнее время она не высыпалась. Она не воспользовалась губной помадой, отчего шрам на губах стал еще заметнее. Пальто было грязным и старым, с обтрепанными рукавами. Ничего удивительного, что детективы смотрели на нее, как на наркоманку, которой надо было уделить внимание.

— Что я здесь делаю? — прошептала она, словно просыпаясь от странного сна в незнакомом месте. — Должно быть, я сошла с ума, решив, что кто-то мне поверит.

Она посмотрела на часы и подумала, что же ей теперь делать. Детективы сказали, что пришлют офицера, который выслушает от нее все подробности, но пока так никто и не появился. Может, это был знак. И если даже она расскажет другим об ужасных вещах, что она видела, это им не поможет. И ей тоже.

В глубине души она надеялась, что если сумеет помочь тому, чьи мучения видела, тогда, может быть, эти образы исчезнут и она вернется к нормальной жизни. Но в одиночестве стоя здесь, в комнате допросов полиции, Моника испытывала лишь сомнения.

— Я должна выбраться отсюда, — сказала она, когда ее взгляд упал на визитную карточку Хантера на столе. — Это какой-то бред.

Глава 43

Майк Бриндл сидел на корточках рядом с большим диваном белой кожи, когда заметил Хантера, стоявшего в дверях. Поднявшись, он молча подошел к детективу.

Бриндл служил в отделе научных исследований больше пятнадцати лет, но выражение его глаз сказало Хантеру, что даже он никогда не видел того, что предстало перед ними в этой комнате.

Они молча стояли лицом к лицу, пока наконец Бриндл не посмотрел на часы.

— Я думаю, тебе досталась та еще награда, — пробормотал он из-под маски.

Хантер прищурился и слегка покачал головой.

— Никто из тех, кто входил в эту дверь, не мог выдержать дольше сорока секунд, после чего его выворачивало наизнанку, — объяснил Бриндл.

— Я не обедал.

— Я думаю, что он поел. — Бриндл кивнул в сторону Гарсии, который только что вернулся в комнату. Хирургическая маска снова прикрывала рот и нос. Его лицо потеряло все краски.

— Ради бога, что тут произошло, Майк? — спросил Хантер, когда Гарсия присоединился к ним.

— Сплошная боль, — сказал Бриндл, поворачиваясь лицом к огромному камину из речных валунов в южной стене.

Всего в футе от него, привязанное к металлическому стулу с высокой спинкой, было обнаженное женское тело. Большую часть кожного покрова торса покрывали волдыри, под которыми открывалась окровавленная и обгоревшая плоть. Часть ее тела полностью обуглилась, и ткани тела были покрыты угольной коркой, а на лице остались только глаза.

Гарсия почувствовал, что его желудок снова свело спазмом, когда он подошел к телу.

Кожа на ее лице так обгорела, что казалось, будто она расплавилась, превратившись в комки и бугры, как горячий воск. Мышечные волокна сморщились и затвердели, а лицо было прожжено до костей. Из-за невыносимого жара глазные яблоки взорвались в глазницах.

— Из того, что мне пока удалось выяснить, — сказал Бриндл, осторожно переступая через лужицу крови, мочи и экскрементов вокруг стула, — ее привезли сюда в субботу вечером, привязали к стулу и оставили перед пылающим огнем. Умерла она давно, но огонь так и не был выключен. — Он показал на камин. От него все еще несло жаром.

Взгляд Хантера быстро переместился от мертвой женщины к Бриндлу.

— Убийца… зажарил ее?

Бриндл, опустив голову, поджал губы.

— Учитывая расстояние от огня, скорее всего, он зажарил ее живьем.

— До чего тошнотворно, — сказал Гарсия, отворачиваясь.

— Тут газовая горелка, — продолжил Бриндл. — Это означает, что интенсивность пламени можно было регулировать. Хуже всего, оно горело все время. И не могло погаснуть, пока кто-то не выключит его.

— Оно продолжало гореть, когда нашли тело? — спросил Хантер, опускаясь на колени перед камином.

— Да, — кивнул Бриндл. — Но очень слабо. Хотя вполне достаточно, чтобы… — он закусил губу, — подсушить ее на огне. Но посмотри на размер этого камина, Роберт. Когда огонь пылает во всю мощь, он палит, как костер.

Хантер проморгался, сделал глубокий вдох и заставил себя на секунду рассмотреть тело. Гарсия стоял в нескольких шагах за ним. Правой рукой он прикрывал нос. Лицо было искажено гримасой, словно он попробовал что-то омерзительное.

Запах сгоревшей человеческой плоти разительно отличался от запаха других животных. Причиной тому была наша диета. Человек — единственное живое существо, которое ест столь разнообразную пищу, как мясо, овощи, сладости и химически измененные продукты. И когда человеческая плоть сгорает, высвобождаются различные токсины.

Гарсия почувствовал, что у него снова перехватывает горло.

— Мы освободили ее, — сказал Бриндл, заметив, как Хантер рассматривает ее перерезанные узы. — И есть причина, по которой вы двое здесь очутились.

Хантер свел брови в ожидании.

— Мы провели тут какое-то время. Сфотографировали и тело, и все место. Подумали, что двум местным детективам этого было достаточно. Тело было готово для отправки в морг.

Бриндл подозвал одного из лаборантов, чтобы тот помог ему. Они очень осторожно отодвинули тело мертвой женщины от спинки стула.

— И вот что мы тогда увидели.

Хантер и Гарсия переместились, чтобы лучше рассмотреть.

— О, мать твою, — пробормотал Гарсия сквозь стиснутые зубы, сжимая переносицу.

Глава 44

Хантер помассировал виски кончиками пальцев, пытаясь избавиться от головной боли, которая, как он знал, уже подступает.

— Вот дерьмо, — тихо сказал он.

Хантер неотрывно смотрел на спину и затылок жертвы. Они сильно обгорели. Но тут были и следы старых ожогов. Кожа уже пришла в порядок, и давняя травма оставила на коже лишь отдельные пятна. Но удивление на лицах детективов вызвали не они. В середине спины красным цветом был выписан номер 4 примерно шести дюймов в высоту.

— Есть и еще кое-что. — Бриндл попросил одного из агентов принести большой пакет для вещественных свидетельств, которые они собрали раньше. Он поднял прозрачный пластиковый пакет в воздух, чтобы Гарсия и Хантер смогли рассмотреть его содержимое. Внутри лежал сильно обгоревший череп. — Он был найден в камине после того, как огонь отключили.

Гарсия пару секунд не мог справиться с растерянностью.

Хантер глубоко вздохнул.

— Голова отца Фабиана? — спросил он, заранее зная ответ.

— Ты, должно быть, шутишь. — Гарсия вытаращил глаза. Но тут он вспомнил то, что прочел в дневнике священника: «Мою голову заберут, чтобы сжечь».

— Нам придется дождаться результатов анализа, но я готов побиться об заклад… — ответил Бриндл.

Теперь внимание Гарсии было снова обращено к сгоревшей женщине.

— Чего я тут не могу понять — как получилось, что у нее по всему телу разная степень ожогов? — Он осторожно сделал шаг вперед. — Кожа на ее торсе, руках и бедрах пошла пузырями и растрескалась. Можно сказать, что обнаженная плоть просто запеклась, как видите. — Он кивком подозвал Хантера. — Но голени, ступни и кисти рук сгорели до хруста. Большая часть просто обуглилась. И ради бога, что случилось с ее лицом? Словно эти части тела подверглись жару совсем другой интенсивности.

— Так и было, — признал Бриндл. — Как я говорил раньше, эта штука, включенная на полную мощность, полыхает подобно лесному пожару. — Он показал на камин. — Она была всего в футе от него. Я уверен, что убийца контролировал уровень пламени, пытая ее, но из-за сидячего положения на стуле голени и руки были примерно на фут ближе к огню, чем остальное тело. Дополнительная близость к огню означала, что жар повышался на два-три градуса по Цельсию. Учитывая примерное время, в течение которого она подергалась воздействию такого жара, те части тела, которые были ближе к огню, пострадали куда серьезнее, как вы сами видите. Далее, что касается ее лица… — Он нерешительно покачал головой. — Я видел довольно много жертв пожаров, но ничего подобного встречать мне не доводилось. Кожа на ее лице просто расплавилась и оплыла, как свеча.

— Мог ли киллер использовать какой-то ускоритель процесса горения? — спросил Хантер.

— С моей точки зрения, это единственное объяснение, — признал Бриндл.

— Что-то вроде масла для жарки?

— Масла для жарки? — недоверчиво повторил Гарсия. — Вы думаете, что киллер смазал ей лицо маслом, придвинул к огню и смотрел, как она шипит и пузырится?

Бриндл поднял голову и пожал плечами, будто говоря «кто знает».

— Для надежности вы должны подождать результатов вскрытия и анализов. Что поспособствовало, чтобы кожа на лице сгорела именно таким образом, создав впечатление, будто она расплавилась. Огонь и жар сами по себе не могли бы это сделать.

— Почему? — спросил Гарсия.

— Кожа не может плавиться, — сказал Хантер, наклоняясь и вглядываясь в лицо жертвы.

— Это верно, — подтвердил Бриндл. — Я не хочу грузить вас научными терминами, но это и биологически, и физически невозможно. Она будет гореть и обугливаться, но не плавиться. — Он помолчал и потер левый глаз тыльной стороной руки. — Мы обыскали весь дом, Роберт. Это вся кровь, что мы нашли. — Он показал на небольшую лужицу под стулом. — Если это был тот же самый убийца, который несколько дней назад расправился со священником, то на этот раз ритуала не было. А если и был, он не включал кровь в себя. Словно действовал совершенно другой убийца. У него полностью изменился modus operandi.

Хантер кивнул, но счел бессмысленным рассказывать Бриндлу то, что они обнаружили в дневнике отца Фабиана.

— Как насчет отпечатков?

— Пока еще их нет. Всего несколько волокон, нитей, но в этом доме они могли появиться откуда угодно. — Бриндл пожал плечами. — Здесь почти везде ковры, гобелены, портьеры.

Хантер прошелся по комнате, рассматривая мебель в поисках чего-то необычного, но ничего не нашел.

— Кто еще видел номер на ее спине?

— Только люди в этой комнате, — уверенно ответил Бриндл. — Два детектива из Малибу решили подождать снаружи, пока мы разрежем ее путы. Они не присматривались.

— И им не объясняли причину, по которой мы здесь оказались?

— Нет. Я сказал им, что череп, найденный в огне, и есть причина, по которой я хотел, чтобы вы приняли участие в этом деле.

— Вот этой линии и будем держаться, — сказал Хантер, направляясь к дверям. — Вы нашли ее одежду и сумку?

— Пока нет, но не удивлюсь, если выяснится, что убийца забрал их с собой.

Глава 45

Хантер закрыл за собой дверь квартиры, лег и закрыл глаза. Головная боль, которая началась в доме на Малибу, усилилась по пути домой. Сейчас он чувствовал, словно в голове его угнездилась крыса, которая колотится и пытается выбраться наружу через глаза.

Омерзительный запах сгоревшей плоти пробился сквозь комбинезон и пропитал одежду. Горький привкус был так силен, что утвердился даже в желудке, от него щипало в глазах и он постоянно кашлял. Ему нужно было принять душ — и срочно.

Хантер быстро разделся. Он схватил на кухне черный бак для мусора и запихал туда одежду, понимая, что, сколько бы он ни стирал ее, сколько стирального порошка ни извел бы, он никогда полностью не избавится от этого запаха.

В ванной он открыл такую горячую воду, что едва мог терпеть ее, и привалился к белым изразцам, позволив воде литься на голову, плечи и спину. Когда наконец он закрыл воду, его кожа обрела темно-розовый цвет, а кончики пальцев стали мягкими и сморщенными. Он почти полностью извел кусок мыла, но запах по-прежнему чувствовался. Он знал, что запах шел не от кожи. Он пропитал волосы, проник в нос, и, сколько ни стой под душем, избавиться от него не получалось. Со временем ему придется принять единственное решение — не обращать на него внимания.

Первые две порции он пропустил по пищеводу одним глотком. В третьей, двойной, плавал кубик льда, и он медленно выпил ее.

Было уже поздно, но Хантер знал, что уснуть ему не удастся. Он походил по комнате, остановился у окна гостиной и постоял, глядя на пустынную улицу. Голова его была полна мыслей, но ничто не имело значения.

Скотч вроде должен был сделать свое дело, когда запах сгоревшей плоти усилился, но Хантер все еще чувствовал себя так, словно в голове тикала бомба с часовым механизмом. Таблетки от головной боли никогда не помогали ему, так что он отбросил эту мысль. Но пилюли напомнили ему кое о чем другом, и пульс его участился — Моника, девушка, которая раньше появилась в участке.

За все эти годы он видел вдоволь сумасшедших и шарлатанов; все они уверяли, что могут помочь полиции найти чье-то тело или поймать неуловимого убийцу, но интуиция подсказывала Хантеру — на этот раз он столкнулся с чем-то иным.

В Монике было нечто, отличавшее ее от других. Хантер видел в ее глазах убежденность, которую никогда раньше не наблюдал у других так называемых ясновидящих. Она не стремилась ни к широкой известности, ни к вниманию. На самом деле она выглядела испуганной, словно разговор с полицией может выдать ее кому-то или чему-то, от чего она убегала.

Хантер глубоко вздохнул и запустил руки в мокрые волосы. Ее слова по-прежнему звучали у него в ушах. «Хелен… это не было твоей ошибкой».

— Откуда она могла знать? — вслух сказал он.

Он чувствовал, как его грызет то же самое старое чувство вины. Одним большим глотком он покончил с остатками скотча. Спирт обжег горло, и вот тогда-то он вспомнил последнее, что она сказала ему.

«Он знал обо огне. Он знал, что пугало ее».

Глава 46

Хантер стоял прислонясь к своей машине на пустой стоянке управления полиции. Руки он глубоко засунул в карманы куртки. День был ясный, но по стандартам Лос-Анджелеса холодный. Чашка безвкусного кофе из автомата, купленная на заправке, стояла на капоте его старого «бьюика». Было десять минут восьмого утра. Доктор Уинстон позвонил им примерно полчаса назад и сказал, что уже закончил вскрытие нового тела.

Хантеру пришлось ждать не больше пяти минут, когда подрулил Гарсия и встал рядом с ним. Когда он вылез из своей «хонды-сивик», Хантер обратил внимание на его красные глаза и осунувшееся лицо.

— Чувствую, я не единственный, кто не спал этой ночью, — заметил Хантер, берясь за свой кофе.

Гарсия медленно склонил голову.

— Ну, прошлым вечером я и отколол номер с Энн.

— Что ты имеешь в виду?

— Вчера я позвонил Энн и сказал, что буду дома поздно, но она решила дождаться меня, чтобы мы вместе поели.

— Это прекрасно. — Хантер сделал глоток кофе и скорчил кислую физиономию.

— Когда я возвратился домой, Энн была на кухне. — Гарсия застегнул свой плащ. — Как только она услышала, что я пришел, бросила два стейка на сковородку. Шипение вместе с запахом жареного мяса обрушились на меня, как тонна кирпичей. Я блеванул прямо на пол кухни.

— Вот дерьмо! Это уж никуда не годится. — Они направились к зданию управления.

— Естественно, я не стал рассказывать ей о расследовании и настоящей причине, почему вдруг шипящий стейк вывернул меня наизнанку. — Он помолчал и убрал с глаз отросшие волосы. — Я родился в Бразилии, Роберт. Я практически вырос на стейках. Это мое любимое блюдо.

— И что ты сказал ей?

Гарсия натянуто засмеялся:

— Выдал какую-то ахинею, что по участку бродит кишечная инфекция.

— Она купилась на это? — Хантер вскинул брови.

— Да нет, черт побери. Энн слишком умна для таких штучек. Но сделала вид, что поверила.

Хантер понимающе улыбнулся Гарсии.

— Это еще не все. Мне нужно было принять душ. Этот проклятый запах был повсюду, как прыщи у подростка, и я был уверен, что Энн тоже его чувствует. Я отказался от обеда и примерно на час заперся в ванной. Я так тер кожу, что она стала багрово-красной, но запах так никуда и не делся. — Он поднес к носу правую руку.

— Он не на тебе, Карлос, — сказал Хантер, не вдаваясь в детали.

— А потом, как я ни крутился в постели, меня стало мутить, — продолжил Карлос. — Словно ее сгоревшее тело и расплавленное лицо стояли у меня под ресницами. Я не мог закрыть глаза. И не только я не мог уснуть, я всю ночь не давал и Энн покоя. Я знал, что начинаю снова ее пугать, Роберт. По сути она еще не оправилась после того, что произошло с делом Распинателя. Ты же знаешь.

Охранник пропустил их в главное здание и сообщил, что доктор Уинстон ждет в прозекторской 2А. Они оделись, и, прежде чем двинуться в путь к двери в дальнем конце коридора, Гарсия кинул в рот две противорвотные таблетки. Доктор сидел у стойки с микроскопами, листая отчеты. Он ссутулился, и волосы его были встрепаны.

— Никак у вас тут была «всенощная», доктор? — спросил Хантер, прикрывая за собой дверь.

Доктор Уинстон медленно поднял глаза.

— Почти. — Он слабо улыбнулся им, прежде чем подойти к столу нержавеющей стали, на котором лежало тело женщины.

Хантер и Гарсия натянули хирургические маски на рот и нос и последовали за ним.

— Тут мы имеем… — доктор Уинстон сделал паузу и покачал головой, словно у него не хватало слов для объяснения, — шедевр зла. Кто бы ни был убийца, он, должно быть, ненавидел эту женщину до мозга костей.

Глава 47

Теперь, когда тело женщины было распростерто на прозекторском столе, Хантер мог более ясно рассмотреть ее раны. Волдыри на торсе прорвались, и края ран были черными и загнувшимися кверху. Обнаженная плоть была обезвожена от сильного жара, но часть ее все еще сохраняла темно-розовый цвет, напоминая солнечный ожог. Голени и руки обуглились и покрылись коркой. Были видны некоторые кости. Но тем не менее от ран на ее лице Хантер не мог отвести глаз. Майк Бриндл был прав. Действительно, кожа расплавилась комками, как свечной воск.

— Я предполагаю, что, наверно, она была без сознания, когда ее привязывали к стулу, — объяснил доктор Уинстон. — Но на голове у нее нет ни ссадин, ни шишек.

— Одурманена?

— Таков логический вывод. Я все еще жду результатов из лаборатории, но уверен, что киллер не использовал внутривенное вливание наркотика.

— Почему? — спросил Гарсия.

— Тогда она тут же скончалась бы. А убийце надо было всего лишь отключить ее на несколько минут, чтобы раздеть и привязать к стулу. Чуть подольше — и он потерял бы драгоценное время.

— То есть киллер хотел, чтобы она была в сознании и могла испытывать страдания, — сделал вывод Хантер, подходя к трупу с левой стороны.

— Во всяком случае, именно таким образом, — согласился доктор. — Киллер знал, что к понедельнику его уже не будет в этом доме. Он точно знал, сколько времени может пытать ее, и, ручаюсь, использовал каждую секунду этого времени.

— Материя, пропитанная наркотиком, на нос и рот? — предположил Хантер.

— Скорее всего. — Доктор подтвердил свой ответ коротким кивком. — Обычный летучий агент. Почти точно — на основе эфира.

— Какой именно?

Доктор Уинстон хмыкнул.

— Да все, что угодно, типа энефлурана, десфлурана, севофлурана, инсофлурана. Если хотите, я могу привести вам целый их список.

— Легко ли достать их? — на этот раз спросил Гарсия.

— Достаточно легко. Это самые обычные, не раздражают слизистую при вдыхании.

— Я не думаю, что киллер был серьезно озабочен, чтобы кожа вокруг ее рта не пострадала от прикосновения мокрой тряпки с кислотой. Он мог пустить в ход все, что угодно.

— Потрясающе!

— Учитывая состояние ее тела, мы не можем предполагать, была ли она подвергнута сексуальному насилию, но я как-то в это не верю.

— Я тоже, — согласился Хантер. — Какого бы удовлетворения ни искал киллер, оно не было сексуальным.

— Главное мучение осталось скрытым, Роберт, — сказал доктор, поднимая брови.

— Что вы имеете в виду? — заинтересовался Гарсия.

— Она мучилась, когда горела ее кожа и, соответственно, плоть, но фактически киллер поджаривал ее живьем. — Доктор Уинстон подождал, чтобы сказанное им было полностью осознано. — Если вы кого-то помещаете перед интенсивным огнем и держите его там достаточно долгое время, не давая воды, его внутренние органы начинают спекаться.

— О Иисусе! — Гарсия запустил руки в волосы и сплел пальцы на затылке.

— Именно так. Печень, почки, поджелудочная железа, желудок, легкие, сердце — все органы в ее теле не могут не отреагировать на обезвоживание и постоянное повышение температуры. — Доктор закусил губу и с отвращением покачал головой: — Ее кровь буквально вскипает.

Хантер на мгновение закрыл глаза.

— Когда во время вскрытия я извлек из тела ее печень и почки, они были еще горячими, и каждый орган, который я изучал, имел серьезные повреждения от жара и обезвоживания. Это было словно гонки — какой орган сдастся первым и изжарится.

Воцарилось молчание, и Хантер перевел взгляд на лицо женщины.

— А теперь следует признать его изобретательность, — сказал доктор Уинстон, проследив за взглядом Хантера. — Это было воплощенное зло, но тем не менее изобретательное.

— То есть как он заставил ее лицо плавиться? — спросил Гарсия, чувствуя, что его желудок снова скрутил спазм.

— Да, как он добился этого эффекта. Ведь кожа не может плавиться.

— Ну да, мне говорили, — кивнул Гарсия. — Так каким образом, черт возьми, киллер придал ее лицу такой вид?

— Он использовал катализатор. — Сделав паузу, доктор Уинстон поднял указательный палец, чтобы подчеркнуть сказанное. — На самом деле он, похоже, использовал их сочетание. Вот в этом и сказалась его изобретательность.

Хантер скорчил гримасу, словно не мог дождаться объяснения.

— И снова — я жду подтверждения из лаборатории, но первый анализ на скорую руку показывает, что убийца мог использовать такой простой компонент, как свиное сало.

— Вы шутите?

— Ни в коем случае. Ваш обычный свиной жир из супермаркета.

— То есть…

— Он и сжег ей лицо, — закончил доктор предложение Хантера.

— Допустим, но он не мог вызвать эффекта расплавления. — Хантер нагнулся, чтобы получше рассмотреть изуродованное лицо.

— Нет, не мог.

— И?.. — Он выпрямился, потому что от острого запаха начали слезиться глаза.

— Нам обязательно нужны лабораторные исследования, чтобы подтвердить это, но похоже, убийца использовал сочетание чего-то типа жира со смесью, в которую входило что-то вроде резины.

— Резины? — нахмурившись, переспросил Гарсия.

Доктор кивнул:

— Может, даже вспененную латексную прокладку. На самом деле это очень умно. Резиновая смесь прилипает к коже, как клей. — Доктор провел пальцем себе по лицу, словно накладывая увлажняющий крем. — Под воздействием жара она тает, стекает по лицу жертвы, производя желаемые оплывы, как на восковой свече. Кожа под резиновой пленкой покрыта катализатором, который стремительно ускоряет процесс горения, полностью уничтожая кожу на лице и причиняя невообразимую боль. Конечный эффект… — он показал на тело, — расплавленное лицо. — Доктор Уинстон сделал шаг назад и повернулся к детективам. — И это еще не все.

Глава 48

Хантер с трудом сдерживался. Что еще мог сделать этот убийца?

— У меня есть основания для вывода, что раны на ее лице были причинены, пока она еще была жива, — продолжил доктор Уинстон. — Первым делом он расплавил ей лицо.

Хантер нахмурился.

— Каким образом?

— Я предполагаю, паяльной лампой. Ведь жертва была привязана к стулу, так? Теперь представьте, что у киллера есть одна или даже две паяльные лампы, поднятые на возвышение или даже закрепленные на треножнике или на чем-то подобном. Они расположены очень близко и направлены прямо ей в лицо — старый метод допроса.

Внезапно показалось, что в комнате не хватает кислорода.

— Ультрафиолетовые лучи спектра В вместе с катализатором и резиновой смесью поджаривали и плавили ее лицо, но этих ран было недостаточно, чтобы убить ее. Это было невероятно болезненно, но жизни не угрожало. В течение нескольких часов.

Гарсия дважды откашлялся.

— То есть вы говорите, что киллер позволил ей выносить невероятную боль в течение долгих часов, перед тем как включил камин и изжарил ее живьем.

Большим и указательным пальцами доктор потер глаза и медленно кивнул:

— Во всяком случае, такова моя теория.

Хантер обошел прозекторский стол.

— А что относительно ее спины, док?

— Да, она знакома с огнем. — Доктор отступил от тела и, подойдя к металлическому шкафу у западной стены, извлек из верхнего ящика бумажный конверт. — Сейчас ее тело в очень хрупком состоянии, и я не хотел бы перемещать его. Так что давайте-ка я вам покажу эти фотографии. Он вынул из конверта четыре снимка и аккуратно разложил их на столе. — В свое время она получила очень серьезный ожог. Как вы видите, большая часть спины и затылок в шрамах. — Доктор показал на первые две фотографии.

— Есть какое-то представление, как давно это было?

— Очень трудно точно определить, но, скорее всего, она была юной девушкой или подростком.

— Так давно?

Доктор Уинстон кивнул:

— После излечения кожа слегка натянулась. То есть девушка подросла. Я уверен, эти ожоги она получила не во взрослой жизни.

— Номер у нее на спине. — Хантер показал на третий снимок. — Убийца снова воспользовался кровью?

— Вне всякого сомнения. Это уже отправлено в лабораторию, и, скорее всего, сегодня я получу результат.

Детективы уставились на четыре разложенные фотографии.

— Как долго она, по вашему мнению, находилась под воздействием жара? — спросил Хантер.

— Скорее всего, с вечера субботы — и пока мы ее не обнаружили. Я слышал, что огонь еще горел, когда вчера полиция вошла в дом.

Хантер закусил губу и кивнул.

— Убийца не прекратил поджаривать ее и после того, как она умерла, Роберт. Это было больше чем просто пытать жертву. Это была демонстрация его решимости. Он знал, что мы найдем ее. И он хотел, чтобы мы нашли ее именно в таком виде. Он продемонстрировал, сколько в нем зла и жестокости. Просто не могу представить почему.

— Может, он ничего не демонстрировал, док. — Хантер покачал головой. — Может, он всего лишь остановился, когда чудовище, живущее в нем, насытилось. В этом нет ничего необычного. Порой одной лишь смерти недостаточно, чтобы насытить ярость или злобу убийцы или ту чертовщину, которая заставляет его убивать. Неоднократно встречаются случаи, когда киллер продолжает стрелять, бить и резать свои жертвы уже после того, как они мертвы. Некоторые даже держат их при себе дни, недели, месяцы…

— Может, вы и правы, — согласился доктор Уинстон. — Может, просто убийства для них недостаточно. — Он набрал в грудь воздуха и медленно выдохнул. — Я хочу вам показать кое-что еще.

Тон доктора заставил Хантера взглянуть на него.

Пододвинув большое круглое увеличительное стекло, стоявшее на штативе рядом с секционным столом, доктор пригласил Хантера и Гарсию подойти поближе. Лампу он поставил сбоку, чтобы ее луч освещал правую сторону живота жертвы.

— Взгляните. — Он отошел в сторону.

Хантер посмотрел через увеличительное стекло. Он сомневался, что ему предстоит увидеть. Несколько секунд спустя он прищурился, приковавшись взглядом к тому, что скрывалось под правой грудью.

— Не может быть! — воскликнул он, содрогнувшись всем телом, как от удара током.

Доктор Уинстон спокойно кивнул.

— Вы потрясли меня, док.

Глава 49

На пробковой доске в кабинете Хантера и Гарсии теперь были приколоты две группы фотографий, разделенные белой чертой маркера. Слева был вид католической церкви Семи Святых и жестокая картина обезглавленного священника, а справа — усадьба в Малибу и садистское зрелище тела, оставленного обугливаться перед огромным камином.

Когда оно было обнаружено, капитан Блейк потребовала, чтобы отныне команда собиралась ежедневно в девять утра. Хантер и Гарсия явились в кабинет на десять минут раньше.

Отчет криминалистов с места гибели Аманды Рейли сообщал, что они нашли смазанные отпечатки в одной из комнат наверху. Кроме того, нашли помещение с домашними принадлежностями и пылесос, которым явно недавно пользовались. Полный отчет из лаборатории должен был появиться через пару дней.

Пока в их распоряжении была основная информация об Аманде Рейли. Родилась и выросла в Лос-Анджелесе. Ушла из школы до окончания ее и с тех пор занималась бизнесом в области недвижимости. Ее мать умерла семь лет назад. Отец толком никогда не присутствовал в ее жизни — у него были проблемы с алкоголем и азартными играми. Где он обитал, было неизвестно. Аманда была разведена. Бывший муж управлял своим рестораном в Сан-Диего. Он жил там вот уже шесть лет и работал всю неделю, включая уикэнд. Алиби подтверждено. Кроме того, у Аманды Рейли были серьезные финансовые трудности. Дела у ее агентства шли не очень хорошо. Дом в Малибу принадлежал инвестору на рынке акций миллионеру Дану Тайлеру.

Ровно в 9.00 в комнату вошла капитан Блейк, держа экземпляр «Лос-Анджелес таймс».

— Вы это видели? — спросила она у Хантера.

— Обычно я не читаю газет. Они плохо на меня действуют.

— Что ж, значит, эта определит, какой вас ждет день. — Она спокойно положила газету ему на стол, чтобы он увидел заголовок на первой полосе.

Хантер скользнул по газете взглядом, не читая ее. Гарсия встал и подошел к столу Хантера, заинтересовавшись газетой.

«ЭКЗЕКУТОР СНОВА НАНОСИТ УДАР — НОВАЯ ЖЕРТВА ОБУГЛЕНА ДО СМЕРТИ СЕРИЙНЫМ УБИЙЦЕЙ-САДИСТОМ. ПОЛИЦИЯ ЛОС-АНДЖЕЛЕСА ОЗАДАЧЕНА».

Хантер прочел заголовок, после чего быстро глянул на имя репортера — Клер Андерсон. «Я должен был бы догадаться».

Поскольку Хантер не сделал даже попытки прочесть статью, Гарсия быстро стащил газету со стола.

— Мой вопрос вот в чем, — раздраженно сказала она. — Черт возьми, как они догадались связать эти два убийства?

— У нее есть контакты в полиции и, наверно, в морге, — сдержанно ответил Хантер.

— У нее? — обеспокоенно нахмурилась капитан.

— У Клер, репортера, которая написала эту статью.

Капитан Блейк вопросительно уставилась на Хантера.

— По выражению вашего лица я догадываюсь, что вы знаете ее.

— Мы встречались.

Капитан задержала взгляд на Хантере еще на несколько секунд, но он оставался невозмутим.

— Никто иной в отделе, кроме нас троих, не знает, что эти два случая связаны.

Она стала мерить шагами комнату.

— Если никто из вас ничего ей не рассказывал, отсюда объяснение не могло выйти. Доктор Уинстон гарантировал мне, что только он и три очень ответственных криминалиста знают об этой связи. Он уверен, что с его стороны не могло быть утечки.

— Вот что здесь говорится, — прервал Гарсия, читая газету. — «Следствие ведет детектив особого отдела по расследованию убийств Роберт Хантер. Хотя он отказывается от комментариев, нет никаких сомнений, что оба убийства поставили полицию в тупик. Экзекутор…» — Он сделал паузу и поднял глаза на Хантера. — Приятное имечко. Кто, черт возьми, придумал его?

Хантер равнодушно пожал плечами.

Гарсия продолжал читать:

— «Теперь Экзекутор бродит по улицам нашего города, и, похоже, у полиции снова нет настоящего направления, в котором вести поиски, нет подозреваемых и, как мы понимаем, следов тоже. Выражая общее мнение, репортер искренне надеется, что детектив Хантер доберется до Экзекутора быстрее, чем он это сделал с Распинателем».

— Вот сука, — выдохнул Хантер.

— Все это не очень беспокоит меня… пока, — сказала капитан, не отрывая глаз от Хантера. — Меня не волнует, что этому репортеру как-то удалось связать оба дела воедино. Но мы должны любой ценой скрыть от прессы тот факт, что жертвы были пронумерованы. Если пресса как-то узнает это, мы пропали. Нам придется иметь дело с паникой, которая распространится по всему городу. Не говоря уж о давлении с требованием найти две первые жертвы.

— Пресса, по всей видимости, ничего не знает о них, — сказал Хантер, помахивая газетой. — В противном случае вынесли бы в заголовки.

— Мы должны приложить все силы, чтобы все так и оставалось, — подчеркнула капитан. — Я хочу, чтобы расследование велось в совершенно закрытом режиме. Чтобы никто не имел доступа ни в это помещение, ни к материалам расследования до того, как вы первым делом сообщите мне. Это понятно?

Глава 50

Капитан Блейк стала изучать новые фотографии. Хантер заметил, что она содрогнулась, прежде чем вернуться к своему обычному сдержанному поведению.

— Киллер снова использовал кровь, чтобы написать номер? — Она показала на одну из фотографий.

— Да, — ответил Хантер. Он со скрипом отодвинул стул и встал.

Раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказала капитан, опередив Хантера и Гарсию.

Вошедший Иан Хопкинс не мог скрыть удивления, увидев в комнате капитана.

— О, прошу прощения. Я не знал, что у вас встреча.

— Все в порядке, — сказал Хантер, приглашая его остаться.

Капитан Блейк с вопросительным выражением лица повернулась к Гарсии.

— Он свой, — легко кивнул Гарсия. — Он тот офицер, которого вы приставили к нам для помощи, помните?

— Я просто вошел сказать детективу Хантеру, что никто не записал рассказа той девушки Моники, — сообщил Хопкинс. — Когда офицер вернулся в допросную, она уже ушла.

— Моника? — переспросила капитан, поворачиваясь. — Это та девушка, которая пришла вчера и сказала, что у нее есть какая-то информация об убийстве в церкви Семи Святых?

— Именно она, — ответил Гарсия, пристраиваясь у своего стола.

— И что вы выяснили?

— Мы только начали разговаривать с ней, как нам сообщили о новой жертве. — Хантер подошел к капитану, стоявшей у доски с фотографиями. — У нее не было возможности рассказать нам, с чем она пришла сюда.

— Была она в церкви? Она что-то видела? — У Блейк появился заметный интерес.

— «Нет» — ответ на первый вопрос и, скорее всего, на второй тоже, — ответил Гарсия, почесывая подбородок.

— Так что же, черт побери, все это значит?

— Она не была в церкви, — спокойно ответил Хантер. — Она сказала нам лишь то, что у нее было видение.

Блейк напряглась.

— Подождите, — сухо сказала она, поднимая правую руку. — Придя сюда, она сообщила, что является ясновидящей?

— Насколько мы знаем, не в прямом смысле, — ответил Хантер.

Капитан обвела взглядом комнату и остановила его на Гарсии.

— Лучше, чтобы кто-нибудь толком объяснил мне, что к чему.

— По словам офицера, который первым разговаривал с ней, она ни словом не упомянула, что является ясновидящей. Она утверждала, что у нее есть какая-то информация, но говорить она будет только с тем, кто занимается этим делом.

Из нагрудного кармана своего темного блейзера капитан вынула пакетик мятных таблеток и кинула одну в рот.

— Прошу прощения. — Она повернулась к Хантеру: — Но если она не в себе и утверждает, что ясновидящая, зачем она нам?

— Она не ясновидящая, капитан, — спокойно ответил Хантер. — Похоже, она видит вещи глубже, чем большинство окружающих.

— Так чем же она обладает? — Капитан чуть не подавилась своей мятной пилюлей.

— Сверхчувственным восприятием. — Хантер не стал медлить с ответом.

— Пожалуйста, скажите мне, что вы шутите, — выпалила она. Капитан стояла, уперев руки в бедра. Голос у нее стал на пол-октавы выше.

— Я отношусь к этой истории столь же скептически, как и вы, капитан, — ответил Хантер, — но верим ли мы в это или нет, факт остается фактом — люди со сверхчувственным восприятием существуют.

— Это не важно, Роберт. — Капитан с хрустом разгрызла свою мятную пилюлю. — Мы не идиоты, которые занимаются сверхъестественными явлениями. Пресса уже лезет из кожи вон, чтобы достать нас. Как и мэр. На нас оказывают серьезное давление. Теперь представьте себе, что произойдет, если они узнают, что мы прибегаем к помощи экстрасенсов. Мы будем выглядеть полными болванами.

— Ни к чьей помощи я не собираюсь прибегать, капитан. Просто хочу поговорить с ней. Выяснить, что она собиралась рассказать. Если обнаружится, что все это дерьмо собачье, мы забудем его, как и о других ста процентах наводок, которые получали.

Она взяла еще одну таблетку и покатала ее во рту.

— Что заставляет вас думать, что с ней можно иметь дело?

Хантер, стоя за стулом, уперся локтями в его спинку.

— Когда я вчера вылетел из допросной, она остановилась на полуслове, начав мне что-то рассказывать. — Он посмотрел на Гарсию. — Ты тоже вышел.

— И что же это было?

— Она сказала: «Он знал об огне. Он знал, что огонь пугает ее».

Глава 51

В комнате воцарилось молчание. Все смотрели на Хантера.

— Это не могло быть догадкой. — Он покачал головой и вышел из-за стола. — Но в тот момент я не имел представления, о чем она говорит.

— Может, она использовала свои сверхчувствительные штуки как дымовую завесу, — сказала Блейк. — Может, она была вовлечена в эту историю больше, чем старалась нам внушить.

— Что бы там ни было, я думаю, мы должны поговорить с ней.

— К сожалению, — прервал его Хопкинс, — как я уже упоминал, никто не выяснил у нее никаких подробностей. Она не оставила ни фамилии, ни адреса, ни номера телефона.

— Да, но у нас в допросной есть система скрытого видеонаблюдения. — Хантер кивнул Хопкинсу. — Попросите ребят из техотдела скопировать с ленты ее изображение и пропустить через базу данных.

— Базу данных неопознанных лиц? — удивленно спросил Хопкинс.

— Мне кажется, что она приезжая. Начните поиск с Пенсильвании.

— Почему с Пенсильвании? — спросила капитан.

— У нее легкий голландский акцент, характерный для этого штата. Я думаю, лучше всего начать с него.

— Я согласна.

Капитан подождала, пока Хопкинс выйдет из комнаты, и повернулась к детективам.

— Если вы найдете ее, доставьте сюда. Это понятно? — твердо сказала она. — И все записать. Если у нее есть информация о каком-либо из наших расследований, ясновидение или другая ерунда, ее необходимо тщательно опросить. Я буду в соседнем помещении. Ясно?

Хантер кивнул.

— Вам ясно, детективы? — Ей требовалось услышать голос.

— Да, капитан. — Хантер продолжал смотреть на нее.

— Отлично. — Она бегло взглянула на часы. — Изложите мне, что у нас в данный момент есть по этой Аманде Рейли.

Хантер бегло объяснил, что показало вскрытие.

— Убийца выкусил кусок ее тела? — спросила капитан, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.

— Доктор нашел след укуса под ее правой грудью. — Хантер извлек фотографию из конверта и протянул ее капитану. — Небольшой кусочек плоти был буквально вырван. — Он показал соответствующее место на фотографии. — Учитывая состояние тела, было невозможно определить следы зубов, но доктор совершенно уверен, что они могли быть.

— Это какой-то бред, — сказала Блейк, растирая лицо.

— Это одна из очень немногих вещей, которые соответствуют картине убийства в церкви Семи Святых, — ответил Хантер. — Киллер выпил часть крови священника, а теперь, похоже, он съел часть плоти Аманды Рейли.

— Почему? — с отвращением спросила капитан Блейк. — Почему киллер это делал?

Хантер потер глаза большим и указательным пальцами.

— Исторические книги и учебники расскажут вам, что самая ходовая причина, по которой убийца потребляет кровь и плоть жертвы, заключается в убеждении, что в таком случае жертва станет частью его самого. Порой убийца испытывает гнусное чувство сексуального удовлетворения.

Тревожное молчание продолжалось.

— Но мы знаем, что этот киллер не стремился к сексуальному удовлетворению. — Капитан вернула фотографию Хантеру. — Почему он хотел, чтобы эта жертва стала частью его самого?

— Ответить на это сможет только киллер, капитан.

— Развеселите меня психологическими изысканиями, — командным тоном потребовала капитан. — С кем мы тут столкнулись?

Хантер прикрепил фотографию к планшету, сделал глубокий вдох и повернулся лицом к Барбаре Блейк:

— С убийцей, который очень хорошо знал своих жертв. Чья ненависть к ним была так глубока, что ему не хватало полного контроля над их жизнью и смертью. Ему было нужно больше.

Капитан выдохнула:

— Вы исходите из того, что он пил их кровь и ел их плоть?

Кивнув, Хантер подошел к окну, за которым стоял солнечный холодный день.

— Но почему такое изменение? — не сдавалась капитан. Она хотела понять все возможные причины, которые крылись за поступками убийцы. — Если киллер пил кровь священника, почему он не сделал то же самое с Амандой Рейли? Почему предпочел укусить ее?

— И снова скажу: ответить на это сможет только киллер, но он, должно быть, эволюционировал. Поднимался по лестнице.

— То есть он снова появится?

Хантер потянулся и напряг все мышцы.

— Во многих сериалах киллеры обычно тем или иным образом развиваются. Это может быть форма насилия, временной интервал между убийствами… То есть от питья крови он может перейти к чистому каннибализму.

— Великолепно. — Капитан Блейк поднесла руку ко лбу, словно стараясь унять подступающую головную боль. Она посмотрела на часы. — Вот дерьмо. Через десять минут я должна быть на пресс-конференции. Мне придется изображать идиотку, и я скажу, что пока не могу утверждать, что оба убийства связаны, но долго на этой позиции я не продержусь. Если потребуется, подожму хвост и скажу, что у нас есть очень надежные следы, по которым мы идем, но вам двоим лучше что-нибудь выкопать — и побыстрее. И найдите эту девчонку Монику. Я хочу знать, почему она сказала… то, что сказала.

— Я тоже, — сказал Хантер, когда она закрывала за собой дверь.

Глава 52

Помещение для пресс-конференций в Паркер-центре было достаточно большим, чтобы в нем с удобствами разместилась орда явившихся репортеров.

Барбаре Блейк пришлось признать, что, когда всего неделю назад она получила должность капитана в отделе расследования грабежей и убийств, она не могла и предполагать, что ей так скоро придется предстать перед прессой Лос-Анджелеса по делу о серийном убийце. Она также не ожидала, что в первый же день работы столкнется с мэром Лос-Анджелеса. Но если этого требовала работа, она была готова ответить на вызов.

Когда она вошла в зал, громкий гул возбужденных голосов стих до шепота. Капитан Блейк была в стильных прямых черных брюках, в светло-красной атласной блузке и черном блейзере, на который выразительно спадали ее длинные черные волосы. Ее макияж, как всегда, был легок и изящен. Блейк заняла место за стойкой докладчика. Выглядела она спокойной и уверенной. Не произнеся ни слова, обвела взглядом зал, дожидаясь всеобщего внимания. Ей понадобилось меньше десяти секунд, чтобы добиться его.

— Я буду отвечать на вопросы пять минут — и не больше. Может быть, нам удастся покончить с некоторыми фантазиями, которые появились в сегодняшних газетах. — Голос у нее был твердый и в то же время притягательный; сочетание мягкого девичьего тона с высоким уровнем уверенности обезоруживало. — Прежде чем вы начнете, разрешите мне сказать вот что. Я не стану обсуждать какие-либо аспекты наших текущих расследований, так что, прошу вас, не утруждайтесь вопросами на эту тему. Если ваши вопросы выйдут за цивилизованные рамки, пресс-конференция прекратится.

В воздух взлетели руки, когда репортеры начали выкрикивать вопросы и просовывать вперед микрофоны, украшенные эмблемами основных газет.

Капитан стиснула зубы. «Черт возьми, они не слышали ни слова из того, что я сказала».

— Капитан Блейк! — из угла зала обратилась к ней привлекательная женщина-репортер с длинными черными волосами. — Клер Андерсон из «Лос-Анджелес таймс», — представилась она, и капитан с интересом обратила на нее внимание. Клер была высокой, стройной, и в тоне ее голоса звучали нотки надменности. — Вы утверждаете, что убийство на прошлой неделе в церкви Семи Святых и вчерашнее на прибрежной тихоокеанской трассе никак не связаны?

— В данный момент у нас нет оснований видеть связь между этими двумя расследованиями, — без промедления твердо ответила Блейк.

— Тогда почему же это дело ведет детектив Хантер? — продолжала настаивать Клер.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что у меня есть очень надежный источник, который сообщил мне, что, как предполагается, детектив Хантер будет заниматься исключительно расследованием по церкви Семи Святых. Если эти дела не связаны, как получилось, что он занимается и убийством в Малибу?

«Вот оно в чем дело, — подумала Блейк. — Ни утечек, ни подсказок. Клер просто сделала вывод, что, если Хантер назначен разбираться с убийством в Малибу, эти дела должны быть связаны. Довольно умно».

— Поэтому ваша газета и напечатала об этом сегодня утром? — возмущенно спросила капитан. — Потому что вы так предположили? Вы решили поднять панику в городе, потому что пришли к глупым выводам?

Клер лишь пожала плечами, уклонившись от гневного взгляда капитана.

— Как я сказала, мой источник весьма надежный.

— Неужели? Ну, если вы платите этому вашему источнику больше чем девяносто пять центов, то и получаете соответствующую информацию.

В помещении раздалось сдержанное хмыканье.

— Разрешите мне кое-что вам разъяснить, — доверительно произнесла капитан Блейк. — В идеальном миропорядке департамент должен иметь столько детективов, сколько и дел, и оптимальный вариант — каждый детектив занимается одним делом. Но мы живем не в идеальном мире, не так ли? Это мир, в котором кто-то входит в церковь во время исповеди и обезглавливает священника. Это мир, в котором кто-то привязывает невинную женщину в стулу и пытает ее перед пылающим пламенем, пока она не умирает.

В помещении воцарилась мертвая тишина.

— К сожалению, — продолжала капитан, — количество насильственных преступлений в данном городе продолжает значительно превышать число детективов. Предполагалось, что детективы Роберт Хантер и Карлос Гарсия будут заниматься исключительно расследованием дела по церкви Семи Святых, вы правы, — кивнула она Клер. — Но все мои другие детективы перегружены делами. Может быть, «Лос-Анджелес таймс» опубликовала бы обращение ко всем убийцам с просьбой, чтобы они взяли перерыв на несколько лет и мы смогли бы переловить их? Как вам такое предложение?

По залу прокатились нервные смешки. Клер продолжала хранить невозмутимость.

— То есть вы признаете, что детектив Хантер ведет расследование и в Малибу?

— Детектив Хантер имеет у нас то преимущество, что он еще и криминалист-психолог. Его знания и понимание того, как может работать мозг жестокого преступника, часто оказывались неоспоримыми во многих расследованиях моего департамента. Учитывая исключительную жестокость преступления, совершенного в Малибу во время прошлого уик-энда, да, я попросила детектива Хантера принять участие и в этом расследовании, — наконец признала капитан.

— Почему его нет на пресс-конференции?

— В данный момент я могу ответить на все ваши вопросы. Время очень существенно. И детектив Хантер должен использовать его с толком. В его присутствии на пресс-конференции нет необходимости.

Снова взметнулось множество рук и выкрики наполнили помещение.

— Я думаю, мэр Эдвардс не будет очень обрадован, — громко сказала Клер, перекрыв все остальные голоса. — Насколько я понимаю, он хотел, чтобы ваши лучшие детективы работали исключительно по убийству в церкви Семи Святых.

— В этом департаменте, — парировала капитан Блейк, — нет лучших или худших детективов. Мы все работаем в полную силу, и все мы делаем свое дело на пределе способностей. Остается заверить вас, что оба дела будут раскрыты. — Она надеялась, что легкую неуверенность в голосе не заметил никто, кроме нее самой.

Глава 53

Студио-Сити получил свое название из-за близости к основным кинокорпорациям и радиовещательным системам. «Юниверсал» была всего в десяти минутах хода. «Парамаунт», CBS и весь старый Голливуд располагались сразу же за каньоном, а если вы позволите себе быструю пятнадцатиминутную поездку, то окажетесь у «Бербанка» и NBC. Большинство представителей молодой и красивой голливудской элиты любили проводить свободное время, прогуливаясь среди обилия бутиков, клубов, баров, кофеен в Гринвич-Виллидж — месте, в котором было приятно бывать.

Таня Риггс жила в деревянном комплексе, окруженном десятками пушистых елей и гигантскими сикоморами. У каждой квартиры был отдельный балкон, а у комплекса — общественный бассейн, гимнастический зал и помещения для отдыха.

Хантер и Гарсия молча поднялись на второй этаж, где была квартира Тани. Оба боролись со своими мыслями, стараясь привести их в порядок.

На звонок Хантера дверь открыла женщина лет сорока, брюнетка, среднего роста и немного полноватая. Ее волосы достигали плеч и были собраны сзади в конский хвост, а темно-карие глаза выглядели усталыми и припухшими, скорее всего от слез, догадался Хантер. На ней были темно-синие хлопчатобумажные брюки и черный свитер. Хантер и Гарсия представились и терпеливо подождали, пока Таня Риггс изучала их удостоверения.

— Прошу вас, заходите, — тихо сказала она, делая шаг в сторону.

В воздухе стоял аромат душистых свечей — жасмин, предположил Хантер.

— Присаживайтесь, пожалуйста. — Она показала на низкий синий диван, похожий на матрац. Жилое пространство было просторным и с минимальным количеством мебели. Рядом с софой стояли два кресла, деревянный кофейный столик и четырехместный обеденный стол из акрила, а у дальней стены — наполовину заполненный книгами шкаф.

— Могу я предложить вам выпить? — застенчиво предложила она.

— Нет, спасибо, миссис Риггс, — ответил Хантер, присаживаясь на софу. К его удивлению, она оказалась довольно удобной.

— Зовите меня, пожалуйста, Таней. Когда я слышу «миссис Риггс», кажусь себе старше, чем на самом деле. — Она устроилась в кресле, что стояло поодаль от софы. Этим она ясно дала понять, что чувствует себя не очень удобно в людском окружении.

— Мы очень сочувствуем из-за судьбы мисс Рейли, — мягко сказал Хантер.

Таня плотно закрыла глаза, и по лицу ее покатились две слезы.

— Вы были давними подругами?

Она грустно кивнула:

— Почти тринадцать лет. Я стала работать в «Палм пропертиз» всего за неделю до Менди. И сразу же мы сошлись. Наверное, я была единственной, кто не испытывал к ней зависти.

— Зависти? — с интересом переспросил Гарсия.

Таня замялась, словно она сказала то, чего не стоило бы говорить.

— Менди была очень хорошенькой, — объяснила она, — очень амбициозной и очень хорошо справлялась с любым делом. Кроме того, она была весьма обаятельной и прекрасно знала, как надо уламывать клиентов. С самого начала все убедились, что она на своем месте, и вскоре на нее были направлены завистливые взгляды. Все руководство, все клиенты хотели переспать с ней. — Таня на секунду задумалась. — Я не сомневаюсь, кое-кто из окружающих нас женщин шел на это. Бизнес с недвижимостью — это очень непростой бизнес, детективы. Каждый старается, чтобы у него дела шли лучше, чем у другого, и порой удары приходятся ниже пояса. — Она взволнованно провела рукой ото лба по волосам и на мгновение оставила ее в таком положении. — Никто не будет радоваться за вас, если вы хорошо справляетесь с делами, кроме разве что владельца компании, которому вы приносите деньги. И Менди всегда делала это не просто хорошо, а очень хорошо.

— Когда вы заговорили о ненависти, вы имели в виду, что люди завидовали ей? — спросил Хантер.

— Да. Ее красоте и успехам.

— Но к вам это не относилось? — заинтересовался Гарсия.

Таня покачала головой.

— Посмотрите на меня, — с застенчивой улыбкой сказала она. — Я не мисс Америка и никогда не могла ею стать. Я всегда выглядела именно так. Я знала, что никогда не смогу стать такой, как Менди, что, честно говоря, меня не волновало. У меня никогда не было таких амбиций, как у нее. — Она помолчала и тыльной стороной правой руки вытерла слезы. — Честно говоря, я была счастлива, что она стала моей подругой. В школе у меня было очень мало подруг. Люди обычно посмеивались надо мной, потому что я была полной и не очень симпатичной. Я делала вид, что меня это не волнует, но в глубине души чувствовала я себя ужасно. Я никогда не плакала в школе, но, когда приходила домой, всю ночь обливалась слезами.

Хантер понимающе кивнул и мельком вспомнил, каким тощим и неуклюжим он сам был в школе.

— Я понимала, как Менди чувствовала себя в офисе, когда все глазели на нее и перешептывались у нее за спиной. Я думаю, что, наверно, поэтому мы и стали такими хорошими подругами.

— Какой она была как начальник? — спросил Гарсия, закидывая ногу на ногу.

— Фантастической. Лучшим боссом, который у меня был. Я думаю, из-за того, что ей пришлось пройти, она не терпела грубости. Она ровно относилась ко всем. — Таня потянулась за коробкой с бумажными платками.

— У нее были когда-нибудь проблемы с сотрудниками? — спросил Гарсия. — Ведь ей приходилось иметь дело с большим количеством людей, не так ли?

— Все, кто работали с Менди, любили ее. Она делала все, что могла, чтобы работа компании ладилась, но не все зависело от нее. Ведь рынок недвижимости в Лос-Анджелесе рухнул, и все в бизнесе знали это. Никто не возлагал на нее ответственность.

В дверях кухни показался кот, внимательно рассмотрел обоих детективов и, решив, что не стоит подходить ближе, снова исчез на кухне.

— Вам известно, встречалась ли она с кем-нибудь? — спросил Хантер.

— После развода Менди не особенно интересовалась отношениями с кем-либо. У нее бывали короткие романы, но ничего серьезного.

— В последнее время что-то было? — спросил Гарсия.

— Ничего, о чем бы я знала.

— У нее были свидания с клиентами?

— Нет, никогда! — Таня решительно замотала головой. — Она могла флиртовать кое с кем из них, но это было частью ее работы. Нам приходилось порой очаровывать клиентов, иногда флиртовать — но и все. Насколько я знаю, Менди никогда не нарушала этого правила.

— Насколько я понимаю, в субботу вечером Менди показывала дом в Малибу возможному покупателю, — сказал Хантер, использовав на этот раз уменьшительное имя Аманды, словно они беседовали о старом друге.

Таня промокнула уголки глаз бумажной салфеткой и кивнула.

— Он и был убийцей, да?

Глава 54

Хантер наклонился вперед, выдерживая взгляд Тани, после чего вскинул голову.

— Мы не можем точно утверждать это, но его личность вызывает у нас интерес. Что вы можете рассказать нам о нем?

— Немного, — сдавленным голосом ответила Таня.

— Все, что может нам помочь, — настоятельно потребовал Гарсия.

— Об осмотре он договорился по телефону. Сказал, что его зовут Тернер, мистер Райан Тернер.

Хантер записал имя в свой черный блокнотик.

— Когда это было? Когда он звонил и договаривался об осмотре?

— В пятницу.

— Кто говорил с ним, вы или Менди?

— В первый раз я.

— Был и второй? — настоятельно уточнил Хантер.

— Да. Он позвонил в субботу сказать, что немного запоздает.

В дверях кухни снова появился кот. На этот раз он неторопливо прошел в гостиную и улегся под акриловым столиком.

— Вы помните ваш с ним разговор?

Она кивнула:

— Хотя он был не очень долгим.

— Помните его голос? В нем было что-то особенное? Например, какой-нибудь акцент?

— Да, — покивав, согласилась она. — У него точно был южный акцент, немного гнусавый выговор, словно у человека родом из глуши.

— Чувствовалась ли в его голосе агрессивность… хоть немного? Был ли голос у него высоким… или низким?

Она покачала головой:

— Вообще никакой агрессивности. На самом деле говорил он очень вежливо. Так что в его голосе не было ничего особенного. — Она уставилась в пол. — Простите.

— Все в порядке, Таня, — заверил ее Хантер. — Вы все сделали великолепно. У вас не было впечатления, что он как-то мог знать вас и Менди раньше? Как клиент, который раньше навещал агентство, может быть?

Новая пауза. Таня уставилась на свои подрагивающие руки, после чего помотала головой:

— Не думаю. В последнее время к нам заходило немного клиентов.

— Пришел ли он в «Рейли» перед тем, как отправляться в тот дом в Малибу, или Менди встретилась с ним там на месте?

Таня снова промокнула глаза бумажной салфеткой.

— Мы придерживаемся политики не давать клиенту адреса нашей недвижимости, пока не встретились с ним. Он пришел в агентство.

— Вы с ним встречались?

— Нет, — убитым голосом сказала Таня. — Он договорился об осмотре на вторую половину дня, но, позвонив, сказал, что будет на час позже. Я спросила Менди, хочет ли она, чтобы я подождала с ней. — По щекам Тани покатился новый поток слез. — Но она сказала, что сама справится, все будет отлично. Она сказала мне ехать домой, потому что начинался уик-энд. — Она сделала глубокий вдох, и голос у нее дрогнул. — Я должна была остаться с ней.

— Вы ничего не могли сделать, Таня, — успокоил ее Хантер.

— Менди просто цепенела перед огнем, — сказала Таня, снова уставившись в пол.

Хантер и Гарсия быстро переглянулись.

— Почему? — спросил Хантер.

Таня помолчала. Нижняя губа у нее дрожала, когда она заговорила:

— Маленькой девочкой она ужасно обгорела.

— Вы знаете, что с ней случилось?

— Не очень подробно. На самом деле Менди никогда не говорила на эту тему. Просто она однажды рассказала мне, что, когда была маленькой, платье у нее загорелось. С тех пор она испытывала ужас перед огнем. Дома у нее не было даже газовой горелки. Все на электричестве. Она нервничала даже при виде свечей. — Она сделала паузу, чтобы набрать в грудь воздуха, и начала всхлипывать. — Зачем?.. Почему кто-то так поступил с Менди? Я не понимаю. Это же надо быть чудовищем, чтобы сжечь кого-то живьем. — Ее дыхание прервалось короткими всхлипами. — Должно быть, она так мучилась. — Закрыв лицо руками, Таня разразилась истерическими рыданиями.

Хантер поднялся с дивана и встал рядом с ней на колени.

— Мы очень сочувствуем вашей потере, Таня, — сказал он, касаясь ее плеча. — Мы знаем, какое у вас сейчас тяжелое время, и искренне благодарны за то, что вы поговорили с нами.

Дверь квартиры отворилась, и вошел мужчина сорока с лишним лет в хорошо сидящем синем пиджаке с белой рубашкой и галстуком консервативной расцветки. Он был ростом с Гарсию и в хорошей физической форме. Он помедлил секунду, быстро рассмотрев представшую перед ним сцену.

— Таня, ты в порядке? — спросил он, бросив свой кожаный портфель и кидаясь к ней.

Таня подняла голову. Глаза у нее покраснели и опухли.

— Я в порядке, Даг.

Хантер поднялся на ноги, уступая дорогу.

— Это мой муж, — сказала Таня Хантеру и Гарсии. Она повернулась к Дагу. — А это детективы из отдела по расследованию убийств, — объяснила она.

Хантер и Гарсия попытались представиться, но Даг не слушал их.

— Какого черта вы, ребята, здесь делаете? — потребовал он ответа. — Вы что, не видите, в каком она состоянии?

— Нам очень жаль, мистер Риггс, — сказал Хантер.

— Все в порядке, Даг, — вмешалась Таня. — Они просто делают свою работу, а я хочу помочь им, если смогу.

— Но ты же ничего не знаешь. Ты сказала, что никогда не видела того человека.

— Нам может помочь любая информация, мистер Риггс, — сказал Хантер, делая шаг назад. — Таня смогла дать нам кое-какие подробности о жизни Аманды Рейли, и они конечно же помогут нам в расследовании.

Даг обнял Таню и стал ее успокаивать.

— Сегодня я должен был остаться. Ты не в том состоянии, чтобы оставаться наедине с собой, и, конечно, не в том состоянии, чтобы тебя допрашивала полиция. — Он яростно посмотрел на Хантера и Гарсию.

— Со мной ничего не произошло, Даг. Я просто расстроена.

— Вы нам очень помогли, Таня, — сказал Хантер и кивнул Гарсии. — Мы уходим. Еще раз примите наши соболезнования вашей потере, но, если будет позволено, еще пара вопросов.

Таня кивнула, не обращая внимания на раздражение Дага.

— Сумочка Менди так и не найдена. Мы хотели бы осмотреть ее дом. Вы не знаете, она держала в офисе запасные ключи?

Таня вытерла слезы и бросила взгляд на Дага.

— Да. У нее в нижнем ящике. Она всегда запирала дом снаружи, так что на всякий случай держала ключ в офисе.

Хантер кивнул:

— Мы проверим. И последнее. Менди была католичкой?

Таня нервно замотала головой:

— Она вообще не была религиозной. Я думаю, что она даже не верила в Бога. А в чем дело?

— Просто интересуемся. — Успокаивая ее, Хантер улыбнулся и положил на кофейный столик свою визитную карточку. — Если вы вспомните что-то еще, по вашему мнению важное, любую мелочь, пожалуйста, звоните мне в любое время.

Таня несколько секунд рассматривала карточку.

— Простите, но вряд ли я могу вам еще чем-то помочь.

Хантер и Гарсия поднялись с софы и направились к двери.

— Подождите! — внезапно встрепенулась Таня. — Он называл ее Менди.

— И что это значит? — спросил Хантер.

— Когда он звонил по телефону сказать, что запоздает с осмотром, поздоровавшись со мной, он сказал: «Могу я поговорить с Менди?»

Глава 55

Клер Андерсон хотела быть репортером, сколько себя помнила. Родившаяся в Хейли, Айдахо, она была сельской девочкой с запросами женщины большого города. Ее родители продолжали жить в Хейли, у них был сильный акцент, и они вели сельский образ жизни. В школе Клер считалась выдающейся ученицей, но ее внешний вид не доставлял ей популярности среди мальчиков. Она очень рано стала набирать вес, чему способствовал выдающийся талант ее матери печь исключительно вкусные булочки. К окончанию школы она стала настоящей толстушкой.

Ее великолепные оценки предоставили ей широкий выбор университетов. Она выбрала университет штата Айдахо просто потому, что ей нравилось быть недалеко от дома. Хейли был домом, но большой город стал ее игровой площадкой, местом, где она впервые познакомилась с наркотиками и решила, что они не для нее. Там она потеряла невинность с парнем, которого видела всего два раза. А также именно там она решила, что не хочет больше таскать лишний вес. С непреклонной решимостью она сменила свою диету, а занявшись бегом, скинула вес до 118 фунтов. Ее преображение было воистину поразительным, и от «непопулярной» она перешла в разряд девушек, с которыми все хотят переспать.

По окончании обучения Клер была предложена работа в «Айдахо стейтсмен», крупнейшей ежедневной газете в столице. В газете она встретила Ноя Джонса, репортера-фрилансера из Лос-Анджелеса, который сказал, что может замолвить за нее словечко перед одним своим приятелем из «Лос-Анджелес таймс». За это ей, конечно, пришлось переспать с ним. Но Клер сочла, что это небольшая цена за возможность оказаться в одной из крупнейших газет США.

Клер сидела на краю стола Мэтта Паскье. В среде криминальных репортеров Лос-Анджелеса Мэтт слыл легендой. Он был журналист старой школы, с людьми разговаривал снисходительно, любил крепко выпить и ни во что не ставил научные степени по журналистике, но был очень умен, и ему нравилась Клер Андерсон. В ней было то, чего он не встречал годами, — отчаянное желание стать хорошим репортером. Она занималась этим не ради денег.

— Так в чем проблема? — Паскье оторвался от своей чашки с кофе и поудобнее устроился на стуле.

— Я делаю что-то не то, — сокрушенно призналась она. — Я не могу подойти к этой истории под правильным углом, а тут еще и телевидение вмешалось.

— Насколько я понимаю, ты встречалась с Робертом Хантером. То есть скорее всего встречалась.

Клер кивнула:

— Он отшил меня.

Паскье издал живой, но странный смешок.

— Ты пыталась соблазнить его? Ох, Клер, да Роберт за милю видел твои подходы. Он не покупается на такие фокусы.

— Я могла воспользоваться этой информацией несколько дней назад, — обвела она взглядом комнату. Все были заняты — сидели уставившись в экраны компьютеров или говорили по телефону.

— Вот что я тебе скажу… но давай поговорим в каком-то другом месте, — сказал Паскье, отъезжая от стола и вставая. Он нахмурился, глядя на помещение, забитое людьми. — Это место угнетает меня. Тут полно университетских идиотов, которые ни черта не знают о журналистике.

— Эй. — Клер попыталась изобразить оскорбленный вид. — Я тоже из их числа.

— Да, но ты горячая штучка. — Он подмигнул ей.

Кафе размещалось в бельэтаже здания. Блюда были стандартные — типичные готовые блюда, которые разогревались на месте. Торговые автоматы, стоявшие вдоль стены, предлагали все, что угодно, от яблок до слегка помятых бананов, ломтики пирога, йогурт, салаты, печенья и, как обычно, треугольные сандвичи.

— Взять тебе что-нибудь? — спросил Паскье, кивая на автоматы.

— Я выпила бы кофе.

Паскье взял из одного автомата пастрами и сандвич с сыром и заказал у бара две порции кофе. Кормили тут так плохо, что народу почти не было, и они без труда нашли себе места за оранжевым пластмассовым столиком. Паскье сразу же отхватил большой кусок своего сандвича и бумажной салфеткой стер остатки майонеза с подбородка.

— Так что мы имеем? — спросил он.

Клер сделала глоток кофе и встретила взгляд Паскье.

— Никто ничего не говорит, но я-то знаю, что мы имеем дело с серийным убийцей, склонным к ритуалам. Дикая жестокость… с такой мы никогда не сталкивались. Этот тип отличается от всех прочих.

— Если никто ничего не говорит, откуда ты это знаешь? — Он бросил в кофе четыре кусочка сахара.

Она покачала головой и отвела взгляд.

— Может, интуитивно. Какое-то внутреннее ощущение.

— Понимаю. — Он откусил еще кусок сандвича и теперь говорил с полным ртом. — Ты сказала, что киллер какой-то иной. В каком смысле?

— Да ты просто посмотри на факты, Мэтт. Какой убийца будет обезглавливать священника в его же собственной церкви и приставлять к телу собачью голову? Какой убийца почти два дня будет живьем поджаривать свою жертву перед камином? — Клер обеими руками заправила волосы за уши. Паскье нравилось, когда она так делала. Он считал, что это просто очаровательно. — Они держат тела под замком. Я не могла сделать снимок, но слышала, что убийца буквально расплавил лицо Аманды Рейли.

Паскье вопросительно посмотрел на нее.

— Аманда Рейли была второй жертвой.

Он наморщил лоб.

— Ты читала нашу газету?

— Последний номер — нет. Там нет хороших репортеров, которых стоит читать.

— Очень смешно. Видишь ли, разница между тобой и другими нашими замотанными репортерами в том, что у тебя еще осталась интуиция, о которой ты говорила. То самое внутреннее чувство. — Он улыбнулся, и Клер заметила, что в зубах у него застряло колечко лука. Он избавился от него с помощью мизинца. — А это, скорее всего, потому, что ты прекрасная сельская девушка. Ты выросла не в мегаполисе, где говорят лишь деньги и все бегут марафон в крысиных гонках. — Он старательно изображал сельский акцент. — Мы, жители больших городов, начисто забыли об интуиции и о внутренних чувствах и как они помогают заниматься любимым делом.

— О, черт возьми, мистер, ни интуиция, ни эти внутренние чувства ничуть мне не помогают. — Вот у Клер сельский акцент был безукоризненным.

Паскье рассмеялся и доел остаток сандвича.

— Тебе не удалось расколоть Роберта Хантера. Он городской человек, а вот сердце у него — сельского жителя. Единственный коп из тех, кого я знаю, который искренне любит свою работу. И конечно же он не любит репортеров.

Клер снова занялась своими волосами.

— Что ж, я открыта предложениям. И не собираюсь сдаваться.

Хитрая улыбка скользнула по лицу Паскье.

— Я надеялся, что именно это ты и скажешь. Итак, вот что ты должна сделать…

Глава 56

Финансовый район даунтауна Лос-Анджелеса расположен к югу от Банкер-Хилл и к северу от Саут-парка — здесь и есть повсеместно узнаваемая линия панорамы Лос-Анджелеса. Район расположен вокруг улиц Пятой, Шестой, Саут-Флауер и Фигуероа и остается самым влиятельным финансовым и деловым центром южной части страны. Офис финансовой службы Тайлера располагался на семнадцатом этаже дома 542С на Флауер-стрит.

Дан Тайлер сидел в элегантном кожаном кресле за столом красного дерева — симпатичный мужчина сорока с лишним лет. Его каштановые волосы с сединой на висках были аккуратно зачесаны назад, а резкие линии на удивление привлекательного лица говорили о силе, опытности, уверенности в себе и о пережитых страданиях. На нем был элегантный темный костюм со светло-голубой рубашкой и в тон к ней — серым полосатым галстуком. Его темно-карие глаза были прикрыты очками в тонкой оправе. Кабинет демонстрировал признаки профессии хозяина — дорогая мебель, внушительный бар в углу, несколько фотографий в рамках на стенах и три подключенных друг к другу монитора на столе, по которым постоянно бежал поток цифр с биржи акций. Его секретарь объявил о приходе двух детективов, и Тайлер встал, чтобы встретить их у дверей.

Он провел их в кабинет, показал на два кресла перед его столом и предложил выпить — но они отказались.

— Я понимаю, что ситуация сложная, мистер Тайлер, — начал Хантер, — но мы постараемся справиться с ней как можно быстрее.

— Прошу вас, называйте меня Дан, — сказал Тайлер, занимая свое место за столом. Голос у него был серьезный и приятный, как у хорошего рассказчика.

Хантер быстро объяснил, что пройдет еще несколько дней, прежде чем криминалисты освободят дом в Малибу.

Тайлер кивнул. Он понимал, что сейчас снова выставлять дом на рынок — не самая лучшая идея.

— Дом не выглядит так, как собственность на продажу, — сказал Хантер. — Вы жили в нем?

— Да. Много лет.

Хантер заметил странную нотку в голосе Тайлера и позволил себе несколько молчаливых секунд, прежде чем кивнуть на фотографию в серебряной рамке на столе Тайлера. Рядом с бассейном стояла симпатичная женщина со спутанными ветром волосами и очаровательной улыбкой. У ног ее спала красивая черная собака.

— Это было снято в доме? — спросил он, узнав бассейн.

Тайлер посмотрел на фотографию.

— Да, — сказал он, и в голосе его прозвучали гордость и печаль.

Хантер интуитивно почувствовал, что источником этой печали была женщина на фотографии.

— Это ваша жена?

Тайлер посмотрел на него.

— Кейт. Да. — Пауза. — Она скончалась.

— Простите, — сказал Хантер. Он почувствовал, что эмоциональная рана Тайлера еще не затянулась. — Недавно?

— Двенадцать месяцев назад. — Он плотно сжал губы. — Мне кажется, что недавно.

— Я понимаю.

Тайлер сделал глубокий вдох.

— Многие люди говорят это, но пережить женщину, которую любишь… мне кажется, чтобы по-настоящему понять, надо самому это испытать. Мы были женаты двадцать лет. — Взгляд Тайлера не отрывался от фотографии.

— И вы жили в доме в Малибу? — спросил Хантер.

— Он был ее гордостью и радостью, — кивнув, сказал Тайлер. — Мы построили его с нуля. Кейт вникала во все подробности архитектурного дизайна. Это был дом ее мечты. Она отбирала каждый предмет мебели, каждую портьеру, все цвета, все детали. Этот дом до последней черточки — дом Кейт. — Тайлер помолчал и уставился на свои стиснутые руки. — После того как ее не стало, я просто не мог в нем больше жить. Какое-то время я пытался, но… — Он отвел глаза. — Сам того не осознавая, я ловил себя на том, что разговариваю со стенами, портьерами, картинами… — Он улыбнулся. — Мне не нужен был дом, который напоминал бы, кем была для меня Кейт.

— У вас нет детей? — спросил Хантер. Он уже предполагал ответ, судя по отсутствию других семейных фотографий на столе.

— К сожалению, нет. — Другая печаль окрасила слова Тайлера, дав понять, что отсутствие детей было не его решением.

Хантер переждал немного и продолжил:

— Вы знали Аманду Рейли?

— Мы встречались пару раз, когда я посещал ее компанию, чтобы поручить ей продажу дома, — ответил Тайлер, довольный тем, что сменилась тема разговора.

— Как давно это было?

Тайлер склонил голову в сторону и почесал висок.

— Примерно восемь месяцев назад, когда дом впервые был выставлен на продажу.

— Не раньше?

— Не было необходимости. Мне рекомендовали ее компанию. Один из моих клиентов продал свой дом через «Рейли». Я не хотел заниматься этим. Мне нужен был человек, который все возьмет на себя. Она показалась мне очень искренней и порядочной личностью, и перечень ее сделок говорил сам за себя. — Что-то изменилось на экране его компьютера, и Тайлер секунду глядел на него. — Мы несколько раз говорили по телефону. Она звонила мне каждый раз, когда кто-то хотел осмотреть дом.

— Звонила ли она вам на прошлой неделе по поводу осмотра в субботу? — спросил Хантер, сверяясь со своим черным блокнотиком.

Тайлер кивнул:

— Звонила в пятницу. — Он придвинулся ближе к столу. — Она была неподдельно возбуждена. Более чем в любом из предыдущих случаев. Она сказала, что покупатель очень перспективный… — Тайлер потянулся за ежедневником в изящной кожаной обложке, лежащим на столе, и перелистал несколько страниц. — Некто по имени Райан Тернер действительно хочет осмотреть дом. — Он помолчал и медленно поднял глаза от ежедневника. — Она сказала, что этот человек произвел на нее хорошее впечатление.

Глава 57

В кабинете Дана Тайлера воцарилось неприятное молчание, и Хантер с Гарсией уставились друг на друга.

— У вас есть имена всех, кто договаривался об осмотре дома? — спросил Хантер, кивая на ежедневник Тайлера.

— Это моя привычка. Я не буду вести бизнес с человеком, которого не проверил. Пусть даже я не собираюсь дальше жить в нем, этот дом по-прежнему мне очень дорог, и я не стану продавать его человеку, который не сможет по достоинству оценить его. Например, строителю, который снесет его и построит что-то еще.

— То есть, я предполагаю, если вам делают серьезное предложение, вы сначала собираете сведения о покупателе.

Тайлер сдержанно кивнул:

— Нет смысла тратить деньги и время на человека, который окажется всего лишь зевакой. — Он покачал головой, словно сделал ошибку. — В любом случае я должен был его проверить.

— Должно быть, он, скорее всего, использовал фальшивое имя, — сказал Хантер. — И вам вряд ли удалось бы найти что-нибудь о нем.

— И тогда у меня в голове звякнул бы тревожный звоночек. — Тайлер в упор посмотрел на Хантера. — Я имею дело с большим количеством богатых людей, детектив Хантер. Все они горды тем, чего добились и кем являются. Для большинства из них это игра напоказ. Например, у меня штука больше, чем у тебя. Человек с отсутствующим прошлым, который претендует на дом стоимостью в четыре миллиона, совершенно ясно, должен был бы вызвать у меня сигнал — «осторожнее».

Хантер кивнул в знак понимания.

— Если вы не против, я хотел бы посмотреть список имен, которые мисс Рейли давала вам за эти восемь месяцев.

— Конечно. — Тайлер залез в верхний ящик стола и протянул Хантеру отпечатанный список. Всего семь имен.

Хантер посматривал на Тайлера поверх листа. В глазах у него стояло вопросительное выражение.

Тайлер сдержанно улыбнулся:

— Вот так я и делал свои деньги, детектив. Мне пришлось быть логичным, практичным и, кроме того, предусмотрительным. И это всего лишь логично — прийти к выводу, что тебе потребуется список имен.

Хантер молча прочел его. Ничего особенного.

— Никто из них так и не сделал предложения, — продолжил Тайлер. — И ни у одного из них мне не пришлось изучать подноготную. — Встав, он подошел к бару. — Вы уверены, что я не могу предложить вам чего-нибудь?

— Нет, спасибо. Мы в порядке.

Тайлер плеснул себе бурбона.

— Трудно представить себе, что дом, в котором я провел самые счастливые дни своей жизни, станет местом такого чудовищного действия. — Он выпил. — Это правда, что я читал в газетах? — Он помедлил секунду. — Неужели киллер в самом деле использовал камин, чтобы сжечь ее?

Хантер молча кивнул.

Тайлер рассеянно уставился куда-то в пространство, и Хантер понял, что его память вернулась в этот дом. В гостиную и к камину, которые он так хорошо помнил. Он сглотнул и торопливо сделал еще глоток бурбона.

— И это действительно тот же убийца, который на прошлой неделе обезглавил священника?

— Не стоит верить всему, что пишут в газетах, — ответил Гарсия.

— Я и не верю. Поэтому и спросил.

— В данный момент это все лишь рассуждения.

Тайлер подошел к большому окну, за которым открывалась панорама финансового района Лос-Анджелеса.

— Город так сильно изменился. Думаю, что я его просто больше не понимаю.

— А раньше понимали? — спросил Гарсия.

Тайлер улыбнулся:

— Вот тут вы попали в точку.

— Если с вами все в порядке, я бы хотел показать вам несколько снимков, которые мы сделали в доме, — сказал Хантер и не стал медлить, почувствовав нерешительность Тайлера. — Не беспокойтесь, — уточнил он. — Снимков жертвы тут нет.

Тайлер уставился в свой стакан. Его беспокоило что-то еще. Хантер понимал, что именно. Снимки могут вернуть воспоминания о доме и о жене.

— Я понимаю, что это тяжело…

Тайлер покачал головой и вернулся к своему столу.

— Все в порядке, детектив.

Хантер положил на стол Тайлера несколько фотографий. Все они показывали главную гостиную в доме на Малибу.

— Нам бы хотелось, чтобы вы взглянули на эти снимки. Посмотрите, может, что-то покажется вам странным или не на месте.

Тайлер несколько секунд изучал каждую из фотографий.

— Трудно сказать. Я же восемь месяцев не был в доме. И компания, которая убирает в доме, могла что-то переставить.

— Это мы понимаем, — согласился Хантер. — Но может быть, что-то действительно привлечет ваше внимание.

Тайлер допил свой бурбон, собрал все фотографии в аккуратную стопку и устроился в своем кресле. Он тщательно просмотрел их, временами хмурясь, а порой щурясь, словно стараясь что-то припомнить. Оба детектива безмолвно наблюдали за его реакциями. На полпути он остановился. Что-то привлекло его внимание.

— Вы что-то заметили? — спросил Хантер.

Тайлер поднял указательный палец, прося минуту внимания. Затем порылся в других фотографиях, пока не нашел ту, которую искал.

— Что вы увидели? — настаивал Хантер.

Гарсия наклонился вперед, вытянув шею. Тайлер положил фотографию перед детективами. Она изображала большой камин, сложенный из речных валунов.

— В камине что-то изменилось? — спросил Хантер.

— На каминной полке, — ответил Тайлер.

Оба детектива впились глазами в фотографию. Каминная полка была украшена несколькими предметами — маленькие вазочки, пара фотографий в рамках, статуэтки…

— Что тут изменилось?

— Временами память у меня ленится, но одно я помню точно — Кейт никогда не держала в гостиной рамки с фотографиями. — Он ткнул в изображение указательным пальцем. — В прихожей — да, но никогда в гостиной. У нее было какое-то суеверие по этому поводу. Она думала, что это приносит несчастье. Вот эти рамки на камине. — Он яростно замотал головой. — Их, вне всякого сомнения, не было, когда мы жили в этом доме.

Глава 58

— Прости, дорогая. — Самый высокий из четырех мужчин, сидевших за угловым столиком в старомодном трактирчике, обратился к черноволосой официантке, проходившей мимо.

— Да. — Молли повернулась лицом к ним, изо всех сил стараясь не показывать, как они ее утомили. Последние пятнадцать минут эта четверка непрестанно доставала ее.

— Ты устала? — спросил он.

Остальная троица с готовностью захихикала.

— Почему? — слегка удивившись, спросила она.

— Потому, малышка, что, когда я делаю такое лицо, это значит, я хочу, чтобы ты присела.

Все разразились смехом.

— Заказ готов, — раздался голос из темной кухоньки.

Молли подошла к стойке, чтобы взять заказ, чувствуя, как их взгляды буквально прожгли дыру в нижней части ее бело-красного платья.

Все столики в маленьком трактире были заняты — большинство грязными, неряшливыми типами, которые, как и эта четверка в углу, думали, что каждая официантка в южном Лос-Анджелесе только и мечтает оказаться с ними в постели. Ей не нравилась эта работа и те оскорбления, которые сопровождали ее, но выбора у нее не было. Она отчаянно нуждалась в деньгах.

Он отнесла заказ мужчине средних лет, сидящему в одиночестве, но, когда поставила тарелку на стол, он схватил ее за руку.

— Прощу прощения, мисс Сладкие Штанишки, но это не то, что я, мать вашу, заказывал.

— Разве вы не заказывали двойной чизбургер и картошку фри?

— Да, но я особо сказал, чтобы не было этих гребаных огурчиков. Я их терпеть не могу. Что это за дерьмо? — Он поднял булочку и показал на три длинных маринованных огурчика.

— Мне очень жаль, сэр, — смущенно сказала она, беря тарелку. — Я скажу повару убрать их.

— Нет, не забирайте их, — сказал он сквозь зубы. — Я хочу, чтобы он приготовил мне все заново. Это блюдо уже никуда не годится.

— Без проблем, сэр. Я немедленно принесу вам новое блюдо.

— Глупая сука, — пробормотал он, когда она забрала тарелку.

Возвращаясь на кухню, Молли заметила мужчину, смахивающего на мексиканца, лет тридцати. Одетый в старую, грязную и рваную одежду, он стоял у входных дверей. Поймав ее взгляд, когда она проходила мимо, мужчина спросил робким голосом:

— Простите, мисс. Ничего, если я зайду и немного поем? Какие-то деньги у меня есть. — Он хлопнул по карману брюк, и она услышала звон монет.

— Да, конечно. — Она нахмурилась при этом странном вопросе. Повернувшись, осмотрела заполненный трактир. Только что освободился столик у дверей, где они стояли. — Почему бы вам не присесть здесь, я принесу вам меню.

Он застенчиво улыбнулся:

— Большое спасибо, мисс, вы очень любезны. Я не задержусь надолго. Я быстро поем.

Молли улыбнулась в ответ, не понимая, за что он так благодарит ее. Она прошла на кухню и уже собралась объяснить Билли, толстому повару из Техаса, инцидент с огурчиками, когда услышала громкие крики из обеденного зала.

— Кто, черт возьми, сказал тебе, что ты можешь тут сидеть? — Донна Хиггинс, хозяйка ресторана, стояла у столика при входе и орала на посетителя.

— Прошу прощения, — смущенно сказал мексиканец. — Официантка сказала, что все о'кей.

— Какая официантка?

Он, не отвечая, уставился в пол.

— Я не пробуду тут долго. Я быстро ем. Обещаю.

— Меня не колышет, как ты ешь, во всяком случае в моем ресторане.

— Я не прошу о милости, мисс. У меня есть деньги. Я могу заплатить за свою еду.

— Конечно, у тебя есть деньги! — выпалила в ответ Донна, отчаянно размахивая руками. — Ты, наверно, украл их.

— Нет, я этого не делал. Я помог человеку вытащить его машину из канавы, и он был так любезен, что дал мне несколько долларов. — Он показал горсть мелочи и долларовую купюру. — Я могу поесть снаружи или на заднем дворе, мисс. Я не против. Мне просто нужно что-то горячее, может, яйца с беконом и стакан молока. Я несколько дней ничего не ел.

— Так вот, сюда тебе приходить не стоило. Ручаюсь, ты долбаный нелегальный иммигрант, что, не так?

Человек напрягся.

— Так я и думала. Уноси свою вонючую задницу из моего ресторана, — показала она на дверь. — Прежде чем я позвала иммиграционную полицию.

Он печально обвел взглядом обеденный зал. Все смотрели на него. Он без слов сунул свои скромные деньги обратно в карман брюк и вышел.

— Эй! — Он услышал, как кто-то позвал его, когда он завернул за угол. — Эй, подожди! — снова позвал его женский голос.

Он остановился и посмотрел назад. Черноволосая официантка вышла из задних дверей обеденного зала, неся с собой коричневый бумажный пакет.

— Ты любишь пикули? — спросила Молли.

Он нахмурился.

— Понимаешь, пикули. Маринованные овощи.

Он кивнул:

— Да, они очень вкусные.

— Вот, — протянула она ему бумажный пакет. — Тут двойной чизбургер с картошкой фри и бутылка молока. А в чизбургере пикули. — Она улыбнулась.

Глаза его преисполнились благодарности прежде, чем он полез в карман.

— Нет, нет, — замотала она головой. — Вы не должны платить мне. Все в порядке.

— Я не хочу милости, мисс. У меня есть деньги, чтобы заплатить за свою еду.

— Я знаю. Видела ваши деньги. — Она снова добродушно улыбнулась. — Но это не благотворительность. В обеденный перерыв мне дают слишком много еды. А я на диете, — соврала она и снова сунула ему пакет. — Вот, берите. Я не могу все это съесть. Меня просто вырвет.

Он помедлил мгновение, взял пакет и улыбнулся.

— Большое спасибо. Вы очень добрый человек.

Молли смотрела, как он уходит, перед тем как вернуться в обеденный зал.

— Можешь искать себе другую работу, маленькая сучка, — сообщила ей Донна Хиггинс, как только она через заднюю дверь вернулась на кухню.

— Что? Почему?

— Кто сказал тебе, что ты можешь уйти на перерыв, когда у меня тут полный зал?

— Я отлучилась всего на три минуты.

— А мне плевать. Ты ушла на перерыв, когда не имела на это права, и еще украла еду.

Официантка остолбенела:

— Я не крала никакой еды.

— Ах, не крала? А как насчет чизбургера с фри и бутылки молока, что ты вытащила из холодильника?

Ее лицо напряглось.

— Я заплачу.

— Конечно, тебе придется заплатить. Поэтому сегодня ты останешься без зарплаты.

— Что? — Она почувствовала, что впадает в панику. — Прошу вас, миссис Хиггинс, мне очень жаль. Я не должна была брать еду, и я заплачу за нее. Если хотите, отработаю сверхурочно. Мне действительно нужны деньги на арендную плату.

— Ох, бедняжка. — Донна Хиггинс скорчила глупую физиономию. — Тебе стоило бы подумать об этом до того, как ты обокрала меня. Теперь забирай свое барахло и убирайся к черту из моего ресторана.

Он сидел за тем же столиком у окна маленького трактира вот уже больше восьми часов. Его глубоко посаженные глаза рассматривали лицо каждого пассажира, садившегося или выходящего из автобуса, который останавливался как раз напротив входа в ресторанчик.

Он еще раз заказал кофе и посмотрел на часы. Три минуты до прихода очередного автобуса — как раз хватит времени, чтобы зайти в туалет. Он придерживался этого распорядка последние несколько дней — приходил около полудня и покидал заведение к одиннадцати часам, когда оно закрывалось, но пока ему не везло. Он плеснул в лицо холодной водой и указательным пальцем провел по уродливому шраму на лбу.

— Теперь уж недолго, — прошептал он своему отражению в зеркале.

Когда он покинул туалет, автобус только что отошел — как минимум на минуту раньше расписания. Он выругал себя и заторопился к переднему окну. Его взгляд лихорадочно рыскал по сторонам, но большинство пассажиров уже разошлись.

Брюнетке в красно-белом наряде официантки пришлось бежать, но она успела к остановке, когда автобус уже собрался отъезжать. Заняв место у одного из передних окон, она закрыла лицо руками и стала думать, какое извинение сможет преподнести своему квартирному хозяину.

Человек в трактире никогда не видел ее.

Глава 59

Запах сгоревшей плоти был так же силен, как и в предыдущий вечер, и поэтому оба детектива с трудом справились со спазмами в горле, когда снова вошли в дом в Малибу. Гарсия разжевал две противорвотные таблетки, прежде чем закрыть руками рот и нос. Его желудок скрутило спазмами, когда они вошли в гостиную и остановились в дверях. Согнувшись, он уперся руками в колени и собрался изо всех сил, борясь с тошнотными позывами.

— Почему бы тебе не подождать здесь? — предложил Хантер, натягивая латексные перчатки. — А я проверю камин.

— Похоже, у тебя уже есть план, — ответил Гарсия, с трудом переводя дыхание.

Прикрыв воротником рубашки, как маской, рот и нос, Хантер подошел к южной стене гостиной, где располагался камин. Повсюду виднелись следы порошка для снятия отпечатков. Стул с подлокотниками, к которому была привязана Аманда Рейли, был увезен для тщательного криминалистического обследования. Некогда красивая гостиная сейчас выглядела как камера пыток, и у Хантера встали дыбом волосы на затылке. Он сделал глубокий вдох и направил луч фонарика на огромный камин. Тот был украшен несколькими статуэтками, четырехцветными вазами и двумя канделябрами, но внимание Хантера было привлечено к двум фотографиям в серебряных рамках. По одной на левом и правом краю каминной полки. Рамки сами по себе выглядели достаточно обычными, скорее всего стандартными, из тех, что можно купить в любом галантерейном магазине. Сначала Хантер проверил ту, что стояла справа. Между рамкой и стеной был проем примерно восемь дюймов; его было достаточно, чтобы проверить тыльную сторону фотографии, не поднимая ее, — ничего особенного. Он проверил вторую рамку и снова ничего не обнаружил. Наконец, он поднял их.

На фотографиях были не Дан Тайлер и его жена. На первой, которую он рассмотрел, была женщина с милой улыбкой, которая удобно устроилась на черном кожаном диване. В правой руке она держала стакан красного вина. Она была привлекательна и ухоженна; короткие светлые волосы, обилие макияжа и загадочные глаза детской голубизны. В ней чувствовалась какая-то надменность. На второй фотографии был мужчина, небрежно прислонившийся к белой стене. Стройный, с аккуратно причесанными красивыми волосами и спокойными глазами орехового цвета, он был одет в светло-зеленую майку и выцветшие синие джинсы. На первый взгляд, ни в ком из них не было ничего необычного. Но кто они были?

— Там все в порядке? — крикнул от дверей Гарсия, глядя на Хантера.

— Да, да. Дай мне минуту.

Перевернув одну из фотографий, Хантер медленно отогнул четыре защелки, которые удерживали ее на месте. Внезапно его пробило холодом. Словно кто-то открыл окно в комнату и по ней пронесся зябкий ветерок. Он поднял глаза и обвел комнату лучом фонарика — ничего, кроме тлетворного запаха смерти.

— Карлос, ты все еще на месте? — жестко спросил он.

— Да, а что такое?

— Ничего, просто посматривай, что там снаружи.

Что-то в голосе Хантера встревожило Гарсию, и он инстинктивно потянулся к пистолету. Направив луч фонарика в мрачноватый коридор, он долго и внимательно прислушивался — ничего.

Хантер снова занялся рамкой и осторожно извлек подложку первого снимка. Вытащив ее, он приковался взглядом к оборотной стороне фотографии.

— О, мать твою!

Хантер на мгновение закрыл глаза, когда организм затопило адреналином.

Отложив первую рамку, он быстро взял вторую и проделал тот же процесс с защелками. Даже будучи уверен в том, что найдет, он затаил дыхание, медленно извлекая подложку.

— Сукин сын!

— У тебя все в порядке, Роберт? — озабоченно окликнул его Гарсия. — Ты нашел фотографии?

Хантер снова медленно обвел взглядом комнату. Роскошное помещение, теперь навеки помеченное злом. Тошнотворный запах начал жечь ноздри и вызывать тошнотные спазмы в желудке. Ему нужно было выйти отсюда.

— Ты что-то обнаружил? — спросил Гарсия, когда Хантер выходил из комнаты.

— Да, и я покажу тебе снаружи, — ответил Хантер, отнимая рубашку от рта и носа. — Мне нужно вдохнуть свежего воздуха.

— Да будет так.

Выйдя, Хантер повернулся к Гарсии.

— Вот что я нашел, — протянул он партнеру обе фотографии. — Эти снимки были в рамках, которые, как сказал Дан Тайлер, не должны были находиться там.

Гарсия внимательно присмотрелся к ним.

— Кто они? — Он покачал головой.

Хантер сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Посмотри на оборотную сторону.

Гарсия перевернул их, и у него запульсировала вена на шее.

— Ты дуришь меня.

— Вот уж нет.

Гарсия снова уставился на фотографии. Изображенные на них лица теперь обрели совсем другой смысл.

Глава 60

Малибу они покинули уже поздно. Хантер связался с Хопкинсом и сказал, чтобы тот встретил их в «Футси» на Норс-Фигуероа-стрит.

Если отбросить всю снобистскую фальшь большинства баров Лос-Анджелеса, вы обязательно остановитесь у «Футси» — в маленьком симпатичном заведении, с несколькими столиками и уютными нишами, где стояли полукруглые диванчики красной кожи, а музыкальный ящик исполнял классический рок; здесь была приятная расслабленная атмосфера. «Футси» было одним из самых любимых мест Хантера.

Хопкинс был уже на месте. Он держал в руках порцию «Джека Дэниелса», когда появились Хантер и Гарсия.

— Заказать вам что-нибудь, ребята? — предложил он.

— Все в порядке, — слегка кивнул ему Хантер. — Я возьму, Иан.

— Я согласен со всем, что вы предложите, при условии, что это будет односолодовый шотландский виски, — сказал Гарсия. — Я сейчас вернусь. — Он показал на дверь мужского туалета.

В задней части бара была пустая кабинка, и Хантер сказал Хопкинсу, чтобы тот успел занять ее.

Он заказал два скотча и по кубику льда в каждый. Человек, стоящий рядом с ним у стойки бара, читал «Лос-Анджелес дейли ньюс», и, когда он перевернул страницу, что-то привлекло внимание Хантера. Он прочел заголовок небольшой статьи: «РЕЗАКУ НУЖНА ВТОРАЯ ЖЕРТВА». Хантер неловко вывернул шею и успел пробежать статью до того, как мужчина перевернул страницу. Вторая проститутка была найдена мертвой в убогой комнатушке в Саут-Гейт. Ее руки были связаны впереди, а пальцы сложены, словно она молилась. Так же как и первая жертва, найденная несколько дней назад, она была голой, стояла на коленях, и горло у нее было перерезано. Пресса уже назвала киллера Резаком. «Город вышел из-под контроля», — подумал Хантер. Он взял свою выпивку и присоединился к Гарсии и Хопкинсу.

— Как вы, ребята, в порядке? — заботливо спросил Хопкинс, заметив мрачное настроение обоих детективов.

Хантер, сделав глоток, подержал выпивку во рту, пока крепкий алкоголь не стал жечь язык. Он положил на стол четыре пакета для вещественных доказательств. Первые два содержали разобранные рамки, а другие два — фотографии. Хопкинс вскинул брови, и Хантер рассказал ему о встрече с Даном Тайлером и почему они вернулись на место преступления еще раз — проверить фотографии, которых там не должно было быть.

— Кто эти двое? — спросил он.

Гарсия потянулся за пакетом с фотографиями и перевернул его. Хопкинс вытаращил глаза и охнул. На оборотной стороне фотографии мужчины был выписанный кровью номер 1 примерно шести дюймов в длину. У улыбающейся женщины был номер 2.

Хопкинс потрясенно уставился на фотографии.

— Не понимаю. — Он перевел взгляд на Хантера. — Почему киллер это сделал? Я имею в виду, почему он оставил изображения первых двух жертв на каминной полке? Ведь он, конечно, понимал, что рано или поздно их обнаружат.

Хантер провел пальцами по краю стакана с виски.

— Он хотел доподлинно убедиться, что мы поймем — эти две жертвы тоже его. Он не хотел, чтобы эти убийства были приписаны кому-то другому. Гордый убийца.

Хопкинс съежился на стуле. Он ощутил близость мира зла.

— Так где же эти две жертвы? — после короткой паузы спросил он. — И если они были пронумерованы, как отец Фабиан и Аманда Рейли, почему мы не знаем о них?

Хантер сделал еще один долгий и основательный глоток скотча.

— Почему ты так думаешь?

Взгляд Хопкинса вернулся к фотографиям на столе. Хантер едва ли не слышал ход его мысли.

— Может, киллер начал заниматься нумерацией только после жертвы номер два, — нерешительно предположил Хопкинс.

— Продолжай, — подтолкнул его Хантер.

— Конечно, он не мог вернуться и поставить номера на первых двух телах. И, учитывая обстоятельства, это был максимум того, что он мог сделать.

— Почему киллер стал нумеровать свои жертвы с третьего номера? — спросил Гарсия.

— Вот уж не знаю. — Хопкинс слегка пожал плечами. — Может, сначала вообще не думал об этом. Может, предполагал, что полиция поймет — первые две жертвы были убиты тем же самым человеком, а этого так и не случилось.

— Хорошая теория. — Хантер одобрительно кивнул Хопкинсу.

— Да, но я на нее не купился, — помотал головой Гарсия. — Мы знаем, что этот убийца — исключительно организованная и методичная личность. Он планирует свои преступления до последней детали, ничего не оставляя на волю случая. Он доказал это в случаях с отцом Фабианом и Амандой Рейли.

— Это верно, — кивнул Хантер.

— Такой организованный убийца не может менять свои планы на полпути. Я бы сказал, что он стал нумеровать их с самого начала.

— Хорошо, — согласился Хантер. — Вернемся к вопросу — где эти две жертвы? И почему мы ничего о них не знаем?

— Может, мы просто еще не нашли их, — рискнул предположить Гарсия. — Порядок, в котором они погибли, не обязательно соответствует порядку, в котором они будут найдены. Может, они все еще числятся пропавшими, а на самом деле заперты где-нибудь в багажнике автомашины или сброшены в какой-нибудь горный провал.

— Возможно, — не стал спорить Хантер, разминая мышцы шеи. — В этой теории меня беспокоит одна деталь. Убийца не приложил никаких стараний скрыть тела третьей и четвертой жертв. Они были найдены на следующий день после их гибели. Так чего ради ему было прятать тела первой и второй жертвы в багажнике машины или где-то в горах? Это не соответствует образу его действий. Он хотел, чтобы мы знали о них.

— Поэтому он и оставил фотографии на камине, — то ли подтвердил, то ли спросил Хопкинс.

— Совершенно верно, — согласился Хантер. — Он хотел, чтобы эти убийства были приписаны ему.

Несколько секунд все молчали.

— А что ты думаешь, Роберт? — серьезно спросил Хопкинс. — Почему у нас еще нет первой и второй жертвы?

Хантер смотрел на длинноногую брюнетку, которая подошла к музыкальному автомату в углу, кинула в него несколько квотеров и выбрала пластинку. Зазвучала старая мелодия «Скид Роу».

— Я думаю, ты в своей теории попал в самую точку, — сказал Хантер Хопкинсу.

— А именно? — спросил тот, заинтересовавшись.

— Тот факт, что киллер не возвращается к телам. Поэтому он и использует фотографии. Тела уже были найдены.

Глава 61

Гарсия и Хопкинс обменялись быстрыми смущенными взглядами. Из динамика в «Футси» продолжал звучать «Скид Роу».

— Если тела были найдены, что случилось с номерами? — Гарсия ткнул указательным пальцем в пакет с вещественными доказательствами.

Хантер показал на снимок жертвы с номером 1.

— Посмотри, как киллер выписал этот номер. Есть в нем что-то странное?

Гарсия и Хопкинс стали изучать изображение.

— Очень упрощенное, — признал Гарсия. — Нет горизонтальной черточки в основании или чего-либо подобного. По сути, всего лишь одна вертикальная черта.

— Срань господня! — воскликнул Хопкинс. — Он прав. На теле это выглядит как просто мазок кровью. Любой может спутать.

— Ладно, с первым номером мы разобрались, — сказал Гарсия, перемещая следующий снимок в центр стола. — Как насчет номера два?

Хантер покачал головой, словно все было возможно.

— Может, номер размылся?

— Что? — в унисон спросили Хопкинс и Гарсия.

Брюнетка вернулась к музыкальному автомату, и на этот раз ее взгляд задержался на Хантере, за которым последовала ослепительная улыбка. Начал звучать Бон Джови.

— Убийца не вырезал номера на спинах жертв; он использовал кровь, чтобы писать их, — объяснил Хантер, наклоняясь вперед. — А что, если вторая жертва была оставлена в каком-то сыром или неприкрытом месте, например в лесу?

Гарсия и Хопкинс задумались.

— Дождь мог легко смыть номер или, по крайней мере, сделать его нераспознаваемым, — признал Хопкинс.

— Тем более если дождь полил как из ведра, — заметил Гарсия.

Хантер посмотрел на часы.

— Сделай копии фотографий, я доставлю их криминалистам, — сказал он Хопкинсу. — Я хочу, чтобы ты провел поиск по базе данных пропавших лиц и по убийствам.

— Проклятье! — Хопкинс хлопнул себя ладонью по лбу. — Это мне напомнило… Вы были правы, когда предложили начать поиск Моники с базы данных в Пенсильвании. — Он протянул Хантеру черно-белую фотографию. — Вот что я получил из Пенсильвании из архива пропавших лиц.

Хантер и Гарсия несколько секунд рассматривали фото.

— Ух ты, — сказал Гарсия. — Если не считать прически и шрама на губах, она почти не изменилась. Разве что у нее есть близняшка.

— Не в этом случае. — Хопкинс протянул им еще несколько листов бумаги.

Девушка на фотографии — Молли Вудс. Родилась под Рождество, семнадцать лет назад, в округе Хантингтон, Пенсильвания. Считается пропавшей почти четыре года. Ее отец Джон Вудс объявил, что она пропала через два дня после того, как ее мать задавил пьяный водитель. Женщина умерла на месте. Джон Вудс вскоре после смерти жены перебрался из округа Хантингтон в Йорк, тоже в Пенсильвании.

— Я еще не пытался связаться с ее отцом, — сказал Хопкинс, когда Хантер кончил читать отчет.

— И не надо. По крайней мере пока, — уточнил он.

Гарсия задумался.

— А вы не думаете, что стоило бы? Он, наверно, жутко беспокоится о дочери? Ведь прошло почти четыре года.

— Есть причина, по которой она убежала из дома, — резко мотнул головой Хантер. — Ей семнадцать лет. Если она хотела связаться со своим отцом, она могла это сделать сама. В допросной у меня появилось ощущение, что она в самом деле чего-то боится. И дело было не в ее видениях.

Глава 62

Управление полиции Лос-Анджелеса официально начинало работать с восьми часов утра с понедельника по пятницу, но Хантер не собирался ждать. Он позвонил Майку Бриндлу примерно без четверти семь, зная, что тот встает рано. Судмедэксперт уже направлялся к коронеру, и Хантер встретил его у дверей в семь часов утра. Бриндл был удивлен открытием Хантера, узнав о двух фотографиях, но не мог скрыть разочарования своей командой, которая не обнаружила их.

Бриндл рассказал Хантеру, что у них уже есть кое-какие результаты из дома в Малибу. Смазанные отпечатки, которые они обнаружили в одной из верхних комнат, пока не нашли соответствия в национальной базе отпечатков пальцев. Волокна, извлеченные из пылесоса, были настолько обычными, что ничего подсказать не могли. Стоматологические данные подтвердили, что череп, найденный в камине, принадлежит отцу Фабиану, но кровь, которой был написан номер 4 на спине Аманды Рейли, не имеет отношения к беременной женщине.

— Так что вы выяснили? — спросил Хантер.

Бриндл протянул ему отчет лаборатории.

Хантер бегло пробежал его и нахмурился:

— Это кровь отца Фабиана?

Бриндл кивнул.

Хантер механически вспомнил номера на обороте тех двух фотографий, что они нашли на камине. Мыслительный процесс занял у него две секунды.

— Женщина была вторым номером, — сказал он про себя, но Бриндл понял его.

— И что же ты думаешь?

Хантер потряс головой, словно избавляясь от оцепенения.

— Киллер использует кровь предыдущей жертвы, чтобы написать номер следующей.

Бриндл защемил нижнюю губу и задумался.

Хантер показал на фотографию женщины:

— Номер два; это и есть та беременная женщина, кровью которой была написана цифра три на груди священника. Ручаюсь.

Бриндл согласился, что такое предположение имеет смысл.

— Я тут же сделаю анализ крови на оборотной стороне этих фотографий, — сказал он. — И скоро ты получишь результат.

Капитан Блейк уже ждала Хантера в своем кабинете на девятичасовую встречу, когда он явился. Гарсия быстро выложил ей все, что случилось прошлым вечером, и не успел он избавиться от своей куртки, как раздался стук в дверь и к ним присоединился Хопкинс.

— Как вы думаете, это все реально и не может ли убийца просто дурить нам голову? — спокойно спросила капитан, разглядывая фотографии на планшете.

— Как дурить?

— Предложив нам бегать за двумя неизвестными личностями. Я уверена, он хорошо знал, что потребуется время установить, кто они такие. Даже дольше, чем удостовериться, что они действительно мертвы. Поставив эти две фотографии на камин, он связал нас по рукам и ногам. У него появилась возможность затормозить наше расследование или пустить нас по ложному следу, пока он будет искать очередную жертву.

Хантер покачал головой:

— Действия убийцы кажутся куда более целенаправленными. Я не думаю, что он заинтересован сбить нас со следа. Причина, по которой он дал нам фотографии первых двух жертв, в том, что он хочет быть уверен: мы знаем, что они убиты именно им.

— Почему? — раздраженно спросила капитан Блейк. — Он что, считает нас недостаточно компетентными, чтобы разобраться во всем этом своими силами?

— Если по какой-то причине номера смыты с тел жертв, может, нам не удастся выяснить, что это дело его рук, — к удивлению капитана, согласился Хантер. — Взять, например, две последние жертвы. Единственная причина, почему мы узнали, что Аманда Рейли погибла от рук убийцы отца Фабиана, в том, что убийца сам хотел дать нам знать об этом. Уберите нумерацию, и его дело будет лежать на столе шерифа в Малибу. По крайней мере, пока в огне не был найден череп и мы не получили подтверждение, что он принадлежит отцу Фабиану.

— Это верно, — согласился Гарсия, облокачиваясь о стол.

— Помните, мы думали, что убийство отца Фабиана связано с каким-то ритуалом? Все указывало на это. — Хантер повернулся лицом к планшету. — Убийство Аманды Рейли — совершенно другой образ действий. Отец Фабиан умер очень быстро, практически не почувствовав боли. Один чистый удар по шее — и он мгновенно скончался. Жутко, но ничто не указывает на то, что его пытали. Аманда Рейли была зажарена живьем. Она мучилась не один час. Половина ее внутренних органов взорвались в теле, капитан.

Капитан Блейк поморщилась и кинула в рот мятную таблетку.

— Без этой нумерации даже Шерлок Холмс не мог бы приписать эти две жертвы одному и тому же убийце. — Хантер откашлялся, прежде чем продолжить спокойным голосом: — Мы имеем дело с совершенно иным типом серийного убийцы.

— То есть? — спросила капитан.

— Серийные убийцы очень редко отступают от того образа действий, который их устраивает. Когда это случается, речь идет о небольших отклонениях, о следовании еще большей жестокости. А этот киллер хладнокровен и достаточно организован, чтобы от жертвы к жертве полностью менять свою тактику.

— Ведь серийные убийцы потом испытывают некоторого рода удовлетворение? — спросил Хопкинс.

— Да.

— Что общего было у этих двоих?

Хантер медленно растер лицо и помолчал.

— Страхи жертв.

Глава 63

— Страхи? — Капитан эхом повторила слова Хантера.

— Вы читали отчет Гарсии, что он нашел в дневниках отца Фабиана? — спросил Хантер.

— Об этих снах?

— Да, о снах. Может, нам это кажется бредом, но для священника это было тем, что двадцать лет пугало его до мозга костей. В случае с Амандой Рейли она настолько цепенела при виде огня, что даже не имела дома газовой горелки. — Хантер нашел на столе свой отчет об их разговоре с Таней Риггс и протянул его капитану Блейк.

— И свечей, — дополнил Гарсия.

— Она боялась этого с подросткового возраста. — Хантер помолчал, позволив капитану Блейк просмотреть и оценить рукопись.

— Но, черт возьми, киллер никак не мог этого знать, так ведь?

Хантер еле заметно покачал головой.

— Ну как киллер мог знать об их страхах? Неужели он заставлял их все рассказывать ему, перед тем как убить их?

— Я пока еще не имею сведений, как это у него получалось, но он все знал о них заранее, — заявил Хантер.

— Почему вы так уверены? — с вызовом спросила она.

— Из-за уровня исследований и планирования, которые он вложил в эти убийства. — Он ткнул пальцем в одну из фотографий отца Фабиана на планшете. — Для того чтобы претворить в жизнь ночные кошмары отца Фабиана, киллеру надо было иметь меч и собачью голову.

— Которые он имел с собой, — дополнил Гарсия.

— В Малибу, — продолжил Хантер, — в распоряжении киллера был совершенно пустой дом, где его не могли побеспокоить. Дом с мощным огнем камина, таким большим, что в нем можно было зажарить гиппопотама. Это Лос-Анджелес, капитан. Большие камины не являются обычным убранством дома в этом городе. — Он оперся плечом о стену справа от фото-планшета. — И киллер отлично знал их. Таня Риггс рассказала нам, что киллер позвонил сказать, что запаздывает на встречу с Амандой Рейли, и сказал, что хочет поговорить с Менди.

Капитан прищурилась и просмотрела рукопись интервью, которую держала в руках.

— Это ласковое прозвище.

— Совершенно верно, — согласился Хантер. — Наши постоянные посетители или клиенты так не обращаются друг к другу. Хотя, может, оговорка.

— Мы отослали две новые фотографии в базу данных пропавших лиц и в базу по убийствам в Калифорнии. — Она обращалась к Хопкинсу.

— Я начал утром, но пока еще ничего нет, — смущенно ответил он. — Но еще рано.

— Дан Тайлер, владелец дома в Малибу, не имеет представления, кто изображен на этих двух снимках. Он их никогда раньше не видел. Я показывал ему фотографии. — Хантер замолчал, не отрывая взгляда от четырех лиц, приколотых к пробковому планшету.

Гарсия знал, что значит такой взгляд.

— Что ты понял, Роберт?

Хантер поднял руку жестом, означающим «подожди минуту».

— Если киллер хорошо знал своих жертв… — Слова повисли в воздухе.

— То есть шанс, что они знали и друг друга, — сделал вывод Гарсия.

— Я думаю, что это вполне возможно, — подтвердил Хантер.

— Но Аманда не могла знать отца Фабиана по церкви Семи Святых, — продолжил Гарсия.

— Почему же? — спросила капитан Блейк.

— Таня Риггс сказала, что Аманда была совершенно нерелигиозной. Она даже не верила в Бога. Если она откуда-то и знала отца Фабиана, то не через церковь.

— И это знание может сэкономить нам время, — сказал Хантер.

— Каким образом?

— Исходя из того, что мы успели выяснить, отец Фабиан в определенном смысле был отшельником, — уточнил Хантер. — Он жил ради церкви и своего прихода — и это было все. Для него общественной жизни вне католической церкви не существовало.

— Вот как? — Капитан положила отчет обратно на стол Хантеру.

— Насколько мы знаем, Аманда не ходила в церковь. Будет легко выяснить, занималась ли она благотворительностью и имела ли отношение к какому-то благотворительному обществу, с которым был связан отец Фабиан. — Он кивнул в сторону Хопкинса, который уже сделал мысленную заметку выяснить это. — А если нет, то когда они могли встретиться?

Никто не ответил.

— Они жили в разных частях города; они не делали покупки в одних и тех же магазинах, — продолжал Хантер. — Я уверен, что отец Фабиан никогда не снимал и не покупал дом через агентство «Рейли». Их пути никогда не пересекались, разве что в силу исключительного совпадения.

— Так что если они знали друг друга, то должны были встречаться в давние времена. — Капитан подвела итог рассуждениям Хантера.

Он повернулся к Хопкинсу:

— Найди все, что можешь, об Аманде Рейли и Бретте Стюарте Николсе.

— О ком?

— Бретт Стюарт Николс — это подлинное имя отца Фабиана, — объяснил Гарсия.

— Выясни, где они жили, в какую ходили школу… все, что сможешь. Начни с того времени, когда они были подростками.

— Я понял.

Зазвонил сотовый телефон Хантера. Он вернулся к своему столу и вынул его из кармана куртки — звонивший был ему неизвестен.

— Детектив Хантер. — Разговор был быстрый и невнятный. Когда связь прервалась, у Хантера было удивленное выражение лица.

— Что-то случилось? — спросил Гарсия.

— Я должен идти. — Он потянулся за курткой.

— Куда идти?

Но Хантер уже миновал половину коридора.

Глава 64

Хантер вышел из Паркер-центра, восьмиэтажного здания на улице северного Лос-Анджелеса, в котором размещались кабинеты отдела по расследованию грабежей и убийств, и повернул налево к большой парковке. Гарсия держался вплотную за ним. Хотя прежде, чем добраться до машины, он повернул направо в направлении Восточной Первой улицы.

— Куда ты направляешься? — спросил Гарсия, держа наготове ключи от машины. — Машина вон там. — Он показал на безукоризненно чистую «хонду-сивик», припаркованную в северной части стоянки.

Хантер пропустил вопрос мимо ушей и, прибавив шагу, перебежал на другую сторону дороги. Гарсии пришлось дожидаться перерыва в движении, чтобы кинуться за партнером.

— Мы куда-то идем или просто играем в «держись за лидером»?

— В «Старбакс».

— Ты загадочным образом вылетел из кабинета, чтобы попить кофе? — пошутил Гарсия, надеясь, что получит настоящий ответ.

— Мы кое с кем встретимся, — сказал Хантер, когда они повернули за угол.

Над ними начали собираться темные облака, и хотя в воздухе стоял явственный запах сырой земли, дождь еще не начался. Резкий холодный ветер не позволял усомниться, что большинство столиков на площади перед кафе будут пусты. Все, кроме одного. Гарсия первым заметил ее.

— Никак эта девушка, Моника или Молли?

Хантер кивнул.

— Именно она и звонила мне минуту назад, — объяснил он.

Гарсия притормозил.

— А не стоило бы нам сначала поговорить с капитаном? — неуверенно спросил он. — Может, она захотела бы, чтобы все было по правилам?

Хантер кивнул, но не замедлил шаг.

— Как мы все это объясним капитану? — шепнул Гарсия, снова пристраиваясь за Хантером.

Они подошли к маленькому столику в дальнем конце площади. Девушка не замечала их, пока они не выросли перед ней.

— Привет, — сказал Хантер, расплываясь в самой теплой из своих улыбок.

Она подняла глаза, и оба детектива оценивающе посмотрели на нее. Ее каштановые волосы были аккуратно стянуты сзади в конский хвостик. Легкая косметика умело подчеркивала выразительные карие глаза, придававшие серьезность и обаяние ее лицу, которых не было при первой их встрече. Шрам на полных губах был еле заметен. Ее потрепанная одежда тоже исчезла, уступив место белой безрукавке, короткой черной куртке, выцветшим синим джинсам и черным ковбойским сапожкам. Теперь она выглядела совершенно иной.

— Спасибо за звонок. Я искренне обрадовался, что вы снова нашли с нами контакт.

Она улыбнулась в ответ, но в ней чувствовалась нервозность. Хантер заметил, что стоящая перед ней чашка кофе была пуста.

— Разрешите мне взять вам еще одну, — предложил он. — Что вы предпочитаете?

— Горячий шоколад.

— Я возьму эспрессо, — сказал Хантер, повернувшись к Гарсии, который, помедлив, кивнул и направился за заказом.

Хантер сел за стол напротив девушки и застегнул «молнию» куртки.

— Не холодновато ли вам сидеть здесь?

Она покачала головой.

Хантер плотно скрестил руки на груди.

— А я вот подмерзаю.

Она состроила сочувственную физиономию, и он поежился.

— Я должна вести себя как большая девочка, не так ли?

Он хмыкнул.

— Так бывает, когда всю жизнь проводишь в теплых местах. Как только температура немного падает, мы кутаемся в самые толстые шкуры, которые только можем найти.

Гарсия вернулся с кофе и горячим шоколадом.

— Вы уверены, что хотите оставаться здесь? — Поежившись, он кивнул в сторону кофейни. — Там красиво и тепло.

— Понимаете, что я имел в виду? — улыбнулся Хантер.

— Я сказал что-то смешное? — осведомился Гарсия, ставя перед девушкой ее заказ.

— Карлос родился в Бразилии. И переехал в Лос-Анджелес еще ребенком. Для него это арктическая температура. — Хантер хотел стряхнуть напряжение.

Сев, Гарсия нахмурился:

— Вы что, думаете, это холод? — Вопрос был адресован Монике.

— Боже милостивый, вам не стоит заглядывать в Пенсильванию, если считаете, что это холодно. — Как только эти слова слетели с ее губ, ее лицо напряглось и она нервно оглянулась.

— Все хорошо, — мягко сказал Гарсия. — Роберт с самого начала понял, откуда вы. По вашему акценту.

Она вопросительно посмотрела на Хантера:

— Правда?

— Голландская Пенсильвания, так? — деловито уточнил он.

— У него полно таких штучек, — заметил Гарсия. — Вот почему его не приглашают на многие вечеринки.

Она улыбнулась. Лед был сломан. Хантер заметил, что ее плечи расслабились и она перевела дыхание, которое сдерживала с момента их появления.

— Вы правы, я из Пенсильвании. — Она перевела взгляд с Хантера на Гарсию и сделала паузу. И, не дожидаясь вопросов, решила рассказывать с самого начала.

Глава 65

Молли Вудс появилась на свет под Рождество в округе Хантингтон в Пенсильвании. Хотя она родилась здоровой, сложные роды сказались на организме ее матери, и Молли осталась ее первым и единственным ребенком.

Рождение Молли внесло изменения в ее глубоко религиозную семью. Ее отец Джон тяжело воспринял тот факт, что у него никогда не будет сына, которого он всегда хотел. В его глазах Бог наказал дочерью и его, и жену. И эту кару надо было нести.

Как только Молли начала говорить, ее стали учить молитвам. И она молилась. Трижды в день, стоя голой в углу, коленями на сухих зернах кукурузы.

По мере того как шло время, горечь Джона Вудса росла. Он использовал веру как спасительное убежище своего гнева, и маленькой Молли вечно доставалось за это. В детстве она с головы до ног была покрыта черными и синими отметинами.

Что же до внешности, Молли унаследовала от своей матери тонкое овальное лицо, пухлые розовые губы, большие карие глаза с гипнотическим взглядом и длинные волнистые каштановые волосы. В тринадцать лет она была выше большинства девочек ее возраста, и ее женственное тело быстро развивалось.

Джон Вудс воспринимал красоту Молли как новое испытание от Бога. Она уже привлекала внимание ребят постарше, и Джон понимал, что это только вопрос времени, когда она поддастся искушению греха. Он должен правильно научить ее, как избегать пороков.

Учеба началась сразу же после дня ее тринадцатилетия. Дважды в неделю мать работала в ночную смену в круглосуточном супермаркете в центре города. Молли с ужасом ожидала этих ночей. В темноте своей комнаты она сворачивалась калачиком в постели и молилась, но Бог не слышал ее. Снова и снова раз за разом ей приходилось выносить, когда отец наваливался на нее всем телом, показывая, что ребята хотят с ней сделать.

Ночные кошмары начались примерно в то же время, когда отец повадился вторгаться в ее комнату. Вместе с ними пришли и кровотечения из носа. Сначала Молли не придавала значения жутким образам, которые она видела, но они становились реальностью. Засыпать было так страшно, что она изо всех сил старалась бодрствовать. Но скоро тревожные видения стали заявлять о себе все чаще. Они теперь являлись не только в ночных кошмарах. Она стала видеть их и при свете дня — детей избивали и мучили их родители, жен — мужья; эти видения продолжали появляться, пока в один день она не почувствовала, что ее душа окаменела.

Она видела картину, как ее мать сбил пьяный водитель. Той ночью она тщетно молила мать не ходить на работу. Отец ударил ее по лицу и приказал уйти в свою комнату. Ему надоели ее сумасшедшие сны. Он тайком улыбнулся и сказал ей, что, как только мать уйдет на работу, он явится в ее комнату и будет молиться с ней.

Полицейские постучали в дверь всего через час после ухода матери. Она попала в дорожное происшествие и умерла на месте.

В эту ночь Молли ушла из дома. Этой ночью в голове отца что-то щелкнуло.

Глава 66

Детективы молча выслушали историю Молли, но она рассказала им не все. Она тщательно старалась не называть свое настоящее имя и ни словом не упоминать об избиениях, оскорблениях и унижениях, которые ей доставались от рук отца. Ей было стыдно.

Хантер оказался прав. Убежав из дому в четырнадцать лет, Молли пришлось взрослеть быстрее, чем большинству ее сверстников.

Она рассказала им, как ночные кошмары и видения прекратились, стоило ей только покинуть Пенсильванию, и как она подумала, что наконец избавилась от них. Но несколько дней назад, в помещении вокзала Юнион стейшн Лос-Анджелеса видения вернулись.

— Что точно вы видели? — тихим и спокойным голосом спросил Хантер.

Она напряглась и обхватила ладонями свою чашку с горячим шоколадом.

— К сожалению, я не могла контролировать все, что мелькало в этих видениях. Образы были туманные и не всегда ясные. Большую часть времени я видела их так, словно смотрю кино на экране.

— Как зритель? — предположил Хантер.

— Да. — Она быстро кивнула. — Но в тот день на Юнион стейшн все было по-другому.

— Как по-другому?

Она глубоко вздохнула и опустила глаза.

— Я была частью всего этого. Я была той, кто напал на него. — Голос у нее ослабел.

— Вы видели все это, словно своими глазами? — спросил Гарсия.

Легкий кивок.

— Я была убийцей.

Гарсия на секунду смутился.

— Подождите, — вмешался Хантер. — Напал на него — на кого?

Еще один глубокий вздох.

— На священника.

Хантер хранил невозмутимость, зная, что внезапная эмоциональная реакция, даже выражение лица могут подействовать на нее — и ей станет еще тяжелее.

— Мы были внутри какой-то темной церкви, я не знаю, где это. Священник, плача, стоял на коленях передо мной. — Она сделала глоток горячего напитка, и Хантер заметил, что у нее дрожат руки. — Я что-то показала ему… думаю, лист бумаги.

— Лист бумаги? — поинтересовался Гарсия.

Она кивнула.

— На нем было изображение или, может быть, текст? — спросил Хантер.

— Что-то было. Я не могу утверждать точно.

Уличное движение набирало темпы. Какая-то машина притормозила на Восточной Первой улице, и клаксоны устроили какофонию. Она подождала, пока они стихнут.

— Я не смотрела. Просто показала священнику.

Хантер что-то черкнул в своем черном блокнотике.

— Что вы увидели потом?

Она помедлила секунду, словно то, что собиралась сказать, не имело смысла.

— Собачью голову. Я показала священнику собачью голову, и это ужаснуло его.

— Откуда взялась эта голова? — на этот раз спросил Гарсия.

— Не знаю. — Она покачала головой. — Она просто оказалась у меня. — Снова краткая пауза. — Вместе с мечом, который я использовала, чтобы… — Голос у нее стих.

Хантер позволил пройти нескольким молчаливым секундам и спросил, помнит ли она, в какой руке был меч.

— В правой, — убедительно сказала она.

— Помните ли вы что-то особое о руке? Цвет кожи? Были ли кольца на пальцах? Часы?

Она задумалась.

— Черные перчатки.

Ветер усилился, и в небе стали скапливаться новые темные облака. Похолодало, но девушка, казалось, не замечала этого.

— Помнишь что-нибудь еще из своих видений?

Она кивнула и в упор посмотрела на Хантера.

— Цифра три. Я написала ее на груди священника после того, как убила его.

На этот раз Гарсия поежился не от холодного ветра.

Хантер выдержал ее взгляд. До сих пор вся информация, которую Молли предоставила им, могла быть почерпнута из газет. История, когда киллер показывал своей жертве фотографию, могла быть выдумана. Подтвердить ее они не могли. Но вот номер… Она никоим образом не могла узнать о нем.

— Когда вы пришли к нам, — Хантер нарушил неловкое молчание, — как раз перед тем, как я покинул комнату, вы кое-что сказали мне. Помните?

Ответа он не получил.

— Вы сказали: «Он знал об огне. Он знал, что пугает ее». Вы помните, как вы это сказали?

— Да.

— Что вы подразумевали под этим? — Хантер отставил пустую чашку в сторону и навалился на стол.

— Сначала я не знала. Словно потеряла контроль над собой. Эти слова просто слетели с моих губ. Но минуту спустя после вашего ухода я увидела это. И все было отчетливее, чем в предыдущий раз. — Она запнулась на секунду.

— Так что вы видели?

— Женщину, привязанную к стулу. Она была испугана так же, как священник, но не могла кричать.

Гарсия приложил руку ко рту и подбородку, словно приглаживал бородку.

— У нее был кляп во рту?

— Нет. Губы у нее были… — девушка покачала головой, словно с трудом верила своим словам, — плотно склеены.

— Склеены? — удивленно переспросил Хантер. — Словно суперклеем?

Она кивнула.

— Кроме того, ее лицо было покрыто чем-то липким, каким-то странным гелем.

«И этого она не могла знать». Хантер поднял воротник куртки и обернул им шею.

— Вы снова видели все это как бы от первого лица? — настойчиво спросил Гарсия.

— Да. — Она отвела взгляд в сторону, словно это было ее ошибкой.

Хантер хотел подробнее выяснить историю с изображением.

— Вы показывали этой женщине бумагу, как священнику?

— Да, но я снова не видела, что на ней изображено.

— Вы сказали, что это видение было сильнее, чем предыдущее. В каком смысле сильнее? — спросил Гарсия.

Молли помедлила, и Хантер понял почему. У нее не было видений почти четыре года. И теперь они вернулись. В виде самых жутких убийств, которые только Хантеру доводилось видеть.

Она зажмурилась.

— Видения, которые ко мне приходили, обычно были молчаливые — только образы… но не это. — Молли сделала паузу. — Я что-то сказала женщине.

Хантер хранил молчание, позволив ей продолжать так, как она сама сочтет нужным.

— Я сказала: «Приветствую твой страх, Менди…»

У Хантера учащенно забилось сердце.

— «…Я знаю, что перепугает тебя до смерти».

Глава 67

Эти слова были столь странными, что детективам потребовалось время, чтобы осознать их.

— Это был ваш голос? — спросил Хантер, все еще испытывая легкое ошеломление оттого, как много она знала. — Когда вы сказали эти слова женщине? Был ли это ваш голос или чей-то еще?

— Мой, — прошептала она.

Гарсия с силой растер лицо, не в состоянии найти слов.

— Как-то я знала, что женщина, привязанная к стулу, боится огня, — продолжила девушка. — Поэтому я и сказала вам эти слова.

Хантер откинулся на спинку стула и задумался.

— Эти видения длились примерно секунд тридцать, может, минуту. Не знаю, почему я видела их. Не знаю, почему они казались такими реальными. Не знаю, почему я не была всего лишь зрителем, как раньше. Я хотела бы понять все это, но у меня нет ответов. — Помолчав, она отвела взгляд от Хантера. — Вот что я хочу рассказать вам — кто бы ни был этот убийца, он знал о ее страхах.

Клик, клик, клик. Человек с камерой на другой стороне улицы быстро отщелкал три снимка, никому не попавшись на глаза.

— Что-то еще вы помните об этих видениях, Молли? — спросил Гарсия и увидел, что глаза девушки расширились от ужаса. На долю секунду она растерялась, прежде чем схватить свою сумочку.

Хантер перехватил ее за руку:

— Подождите.

Молли посмотрела на него, гневно вырвала руку и встала.

— Прошу вас, послушайте меня. — Хантер и Гарсия одновременно поднялись.

— Все это было ошибкой.

— Нет, не было. — Голос Хантера звучал твердо и спокойно. — Просто дайте мне минуту на объяснение. Затем, если вы все же решите уйти, никто не будет вас останавливать.

Она молчала достаточно долго, чтобы Хантер не позволил утвердиться ее нерешительности.

— Я не знаю, позвоните ли вы снова. Вы ушли до того, как офицер успел записать все ваши подробности. Вы не оставили нам ровно ничего, так что мне пришлось иметь дело с единственным, что у нас было, — ваш пенсильванский акцент. Мы быстро нашли вас. Ваше имя числится в списке пропавших лиц.

Она напряглась.

— Мы ничего не рассказывали вашему отцу.

Раньше, когда она рассказывала о своих фанатично одержимых религией родителях, в центре повествования была мать, и она редко упоминала об отце. Когда она это сделала, ее тело напряглось, поза изменилась и движения стали нервными. Хантер понял, как она боялась его.

— Мы не собираемся ему ничего рассказывать, — убедил ее Хантер.

Она в упор уставилась на Хантера и затем обратила взгляд на Гарсию. Он кивнул и доверительно подмигнул ей, словно говоря: «Мы ничего не расскажем, если ты не хочешь».

Она расслабилась.

— Я обещаю, Молли, мы никоим образом не будем вмешиваться в вашу жизнь. — Хантер помолчал. — А нам действительно может понадобиться ваша помощь.

Человек, стоявший перед ней, казался воплощением спокойствия. Он внушал доверие. Молли расслабилась и села.

— Причина, по которой я позвонила вам сегодня…

— У вас было другое видение? — предположил Гарсия.

— Нет. Не видение, а вспышка.

Клик, клик, клик. Еще три снимка.

— Что это значит — вспышка?

— Порой у меня случались быстрые вспышки из моих предыдущих видений. Что-то, чего не было раньше. Они длились всего пару секунд.

— Это называется остаточные вспышки, — сказал Хантер, не вдаваясь в детальные объяснения.

Молли с интересом посмотрела на него.

— Он много читает, — объяснил Гарсия. — Так что было в этих вспышках?

— Кое о чем я рассказала.

— Кому вы рассказали? — на этот раз спросил Хантер.

— Священнику. Как раз перед тем, как я его убила.

Клик, клик, клик.

— Но вы говорили, что видение со священником было беззвучным, — уточнил Гарсия.

— Не было. Не в видении.

— То есть во вспышке, — догадался Хантер.

Вздохнув, Молли кивнула.

— Так что вы сказали?

Глубокий вдох.

— Они все умрут.

Глава 68

^{За пятнадцать дней до первого убийства}

Глядя на себя в зеркало, он провел языком по сухим и потрескавшимся губам. Прошло примерно четыре года, но он выглядел так, словно состарился на десять лет. Лицо его теперь было прорезано глубокими морщинами, а глаза, казалось, глубоко ввалились. Но любой, кто знал Джона Вудса, понимал, что морщины говорили не о возрасте, а о тяжелых переживаниях.

После смерти жены он перебрался из округа Хантингтон в Йорк, на юге центральной Пенсильвании. Он больше не мог оставаться в Хантингтоне. Все здесь напоминало о его дочери. Ее дьявольские сны стали проклятием его жизни.

Он плеснул холодной водой в лицо и зачесал за уши остатки поредевших черных волос. Вечером колледж Йоркской католической школы и церковь устраивали рождественское благотворительное мероприятие. Ожидалось более трехсот студентов и родителей.

Джон работал в школе уборщиком и всегда помогал отцу Лоренсу во всем, что тому было необходимо: от починки водопровода до разбивки сада и украшения приемов. До начала мероприятия оставался еще час, но кое-какие родители уже явились, неся с собой разнообразные печеные изделия, готовые к продаже на большой ярмарке кулинарии, которая состоится в спортивном зале школы. В обязанности Джона входило поддерживать в чистоте во время приема ванную и туалеты.

Не отрывая глаз от своего отражения, он перекрестился и пробормотал короткую молитву, после чего покинул свою небольшую квартирку, которую снимал в квартале от Йоркского католического колледжа.

Отец Лоренс попросил Джона уделить основное внимание умывальной в спортивном зале. Там все могло быть. Классные комнаты были набиты до предела, и Джон знал, что студенты любят нарушать правила.

Миновало восемь часов, когда Джон вошел в темный холл главного здания. Проверив две умывальни на первом этаже, он поднялся повыше, чтобы глянуть на ту, что была направо в конце холла. Он так часто ходил по этим коридорам, что ему не был нужен фонарик.

Подойдя к дверям душевой, Джон услышал хихиканье. Он замедлил шаг и прислушался. Похоже, слышались, самое малое, три голоса — один из них женский. Свет не горел, что позволило Джону незамеченным проскользнуть внутрь. Медленно, на цыпочках, он подошел к последней кабинке, откуда доносились голоса.

Дверь была широко открыта, и при слабом свете сотового телефона он разглядел девушку, которая наклонилась над унитазом. И она, и парень, стоявший за ней, были голые, правой рукой он шлепал по ее голым ягодицам, в то же время входя в нее. Оба стонали от удовольствия.

Джон был в черных брюках и в темной рубашке, которые помогали ему скрываться в тени. Прижимаясь спиной к стене напротив кабинки, он приблизился на шаг. Сидя на унитазе, лицом к девушке, другой голый парнишка, держа в левой руке сотовый, правой толкал ее голову к себе. Она увлеченно работала ртом. Парень все снимал на сотовый.

Джон почувствовал, как член его твердеет.

— Ник, я хочу, чтобы сейчас ты вошел в меня, — сказала девушка, отнимая рот от парня перед ней. — И Шон, — повернулась она к парню за ней. — Я хочу, чтобы это было у меня во рту. — Она показала на возбужденный пенис.

Джон как можно тише сделал два шага назад. Он не хотел мешать им.

Парни поменялись местами, и все началось сначала. Ник теперь пристроился сзади требовательной девушки, по-прежнему крепко держа сотовый в левой руке. Стоны девушки стали раздаваться все чаще, и Джон понял, что она близка к оргазму. И он тоже.

Джон пристроился в одной из кабинок. Она была второй от той, где развлекались ребята. У него не было необходимости видеть их; ее стонов было достаточно, чтобы сводить его с ума. Он закрыл глаза и предоставил воображению и руке закончить работу, но его память не могла сохранить образы, которые он видел всего несколько секунд назад. Он мог думать только о Молли и о тех ночах, когда он входил в ее комнату и знакомил с искушениями этого мира.

Полный мыслей об этих ночах, Джон кончил через пару секунд.

Несколько минут он сидел, пытаясь восстановить контроль над своим телом. Каждые несколько секунд оно содрогалось от наслаждения. Когда он смог подняться на ноги, то привел себя в порядок и покинул душевую так же тихо, как и вошел в нее. Студенты уже ушли.

— Джон. — Он услышал, как кто-то позвал его, когда он вошел в спортивный зал.

Низко опустив голову и уставившись в пол, он продолжал идти, делая вид, что ничего не слышал.

— Джон Вудс. — Чья-то рука легла ему на правое плечо. — Ты не слышал, как я тебя зову?

Джон нервно обернулся и удивленно вытаращил глаза. У пожилого человека, стоящего перед ним, были тонкие белые брови и такие же редкие волосы, которые были зачесаны слева направо. Круглый нос и розовые щеки в сочетании с добрыми глазами придавали ему дружелюбный вид.

— Отец Льюис? — сказал Джон. Он с потрясенным видом поцеловал правую руку священника.

— Да благословит тебя Бог, сын мой.

— Я не знал, что вы придете.

— Решение было принято в последнюю минуту, Джон.

Отец Льюис был священником в католической церкви Пресвятой Троицы в Хантингтоне с давнишних времен. Джон Вудс уважал его всю жизнь.

— Как церковь, отче?

— Прекрасно, Джон. Примерно год назад мы заново покрасили ее. Ты должен как-нибудь вернуться и навестить нас.

Джон погрустнел.

— Я знаю, знаю, — сказал отец Льюис еще до того, как Джон собрался с ответом. — Воспоминания еще слишком живы, верно?

Джон смущенно кивнул.

— Я знал тебя с детских лет, Джон. Ты всегда был очень истовым католиком, и я всем сердцем любил вашу семью. Мне было больно узнать, что тебе пришлось оставить нас, чтобы справиться со своей потерей.

Джон не мог заставить себя посмотреть на священника.

Отец Льюис мягко улыбнулся.

— Но причина, по которой я оказался здесь, в том, чтобы сообщить тебе хорошие новости.

Джон наконец поднял на него глаза.

— Можем мы отойти на минутку? Тут слишком шумно.

Они нашли тихий уголок за спортивным залом.

— Ты помнишь Сару Мэттью? — спросил отец Льюис.

Джон сощурился.

— Невысокая женщина, с вьющимися светлыми волосами, красивыми глазами, громко хохочет каждый раз, как я выдаю одну из моих не очень смешных шуток, — напомнил ему священник.

Он покачал головой.

— Она всегда приносила яблочные пироги на наши распродажи. И у нее была очень симпатичная дочка Эмили.

Джон улыбнулся. Эмили Мэттью он помнил очень хорошо. Стройная высокая девушка, которая уже в четырнадцать лет заводила всех ребят, и они пускали слюни, глядя на ее созревшую фигуру. Джон помнил, как она однажды во время воскресной мессы бросила на него взгляд. Словно понимала, что она испорченная девчонка и хочет, чтобы он избавил ее от плотского искушения так, как он это делает с Молли.

— О, теперь-то я ее припомнил, — сказал Джон, скрывая свое возбуждение. — Та женщина с очень громким смехом и яблочными пирогами.

— Это она, — кивнул священник. — Ну так вот, Эмили, ее дочь, примерно два года назад перебралась в Лос-Анджелес. Она хотела поступить в театральную школу и стать актрисой. — Отец Льюис неодобрительно покачал головой: — Сегодняшние дети, они все хотят известности и звездную судьбу, чему бы мы ни старались учить их.

Джон воздержался от комментариев.

— Она приезжала в прошлый уик-энд. Рождество она проведет со своей семьей в Хантингтоне. Я говорил с ней после воскресной мессы, и она рассказала мне нечто, после чего я почувствовал потребность приехать и сообщить тебе. Это может принести спокойствие твоему измученному сердцу.

Джон нахмурился, толком не понимая, куда клонит священник.

— Чтобы оплачивать аренду, — продолжал отец Льюис, — Эмили работает официанткой в трактире на автобусной остановке в Лос-Анджелесе. — Он помолчал, словно то, что он собирался сказать дальше, наполняло его неподдельной радостью. — И она клянется, что всего неделю назад видела Молли.

У Джона сжалось сердце. Он тупо смотрел на отца Льюиса.

— Я понимаю, — энергично кивнул священник. — В это трудно поверить, но Эмили говорит, что она не сомневается. Автобусная остановка как раз перед трактиром, где она обычно работает, и вот там-то она и увидела Молли. Та почти не изменилась, если не считать прически и маленького шрама на губе.

Джон помнил ту ночь, когда Молли ушла. Он и оставил ей этот шрам.

— Эмили не удалось поговорить с ней. Она обслуживала посетителей, и, когда справилась с их заказами, Молли уже садилась в автобус. Они же еще в школе были подругами, помнишь?

Джон почувствовал, как его стало колотить.

— Ну не великая ли новость, Джон? — улыбнулся священник. — Молли жива и здорова. Я так обрадовался, когда Эмили мне это рассказала, что сорвался с места и поехал повидаться с тобой. Я знаю, как ты беспокоился.

Джон больше не слушал его. В голове беспрерывно звучали голоса.

Глава 69

Стоял ранний вечер, когда Хантер получил по электронной почте последние результаты лабораторных анализов. Исследование лица Аманды Рейли сообщало, что воздействие, которое вызвало эффект расплавленного воска, было сходно с тем, которое предполагал доктор Уинстон, — но не совсем. Убийца создал смесь резины и вазелина, которая обрела консистенцию мягкого желе. Это желе, смешанное с небольшим количеством свинцовой соли, превратилось в желатиновый пластырь, который плотно прилипает к человеческой коже, не смягчается и не сползает. Под воздействием сильного огня его внутренний слой плавится. В зависимости от силы прилипания пластыря он может полностью расплавить кожу человека и тем самым содрать ее с тела. Воскообразные комки на лице Аманды Рейли на самом деле представляют собой смесь клочков ее кожи и расплавленного вазелина с резиной — эту комбинацию и использовал киллер.

— Откуда киллер раздобыл все эти штуки? — спросил Гарсия после того, как Хантер вслух прочел распечатку.

— Вазелин — по сути это желеобразная фракция нефти, — объяснил Хантер. — Его можно купить в любой аптеке. Свинцовую соль можно легко заказать по Интернету, а резину киллер раздобыл, просто измельчив обыкновенную маску для Хеллоуина. Количество желе, необходимое, чтобы покрыть лицо Аманды, было сравнительно невелико.

Гарсия не стал спорить, но у него по-прежнему был задумчивый вид.

— Что тебя беспокоит? — спросил Хантер, кладя лист распечатки на стол.

Гарсия стянул волосы в конский хвост.

— Разговор, который состоялся у нас с Молли утром, и все, что она рассказала нам. Словно она присутствовала на месте, когда все это происходило.

— И что ты думаешь? — Хантер хотел, чтобы Гарсия высказал свое мнение.