Сквозь Боль

Глава 13

Рома

Первое ноябрьское утро встретило нас проливным дождем. Из кабинета носа высовывать не хочется.

После планерки Рашидов в документах закопался. То хмурится, то загадочно улыбается.

— Мурад, — он не сразу переводит внимательный взгляд на меня. — Ты чего улыбаешься? Тебя сводка так веселит? Или ты у нас грезишь не безосновательно прошу заметить, о погонах капитана?

— Да, это я так… — проводит мощной пятерней по затылку. — Задумался.

Не прошло и пять минут, как дверь кабинета распахнулась, и со словами

— Че, бля? Сидите жопу греете? — в кабинет, неся хорошее настроение, неискромётный позитив, ну и запах говнодухов «Все шлюхи мира будут мои» ввалился Илья.

— Сидим, Илья, здорова, чего приперся? — вздергиваю бровь.

— Я тут пирожных притащил. Ставь чайник. — демонстрирует в рука пакет с чем-то вкусно пахнущим. Ну чайник так чайник. Мне не трудно.

Я знал, что Илья, не завтракает дома, и тащит пироги, да и все что более-менее съедобно в отдел, хорошо, что при этом не забывает угостить товарищей и меня.

— Ага, Ром ставь быстрее, ща пожрем. — Валерка наш криминалист, вваливается в мой кабинет следом за Ильей, быстро разоблачился от кобуры с пистолетом и поинтересовался у Илья:

— Ты как сегодня, на машине? Я бабу хочу пиздец. — возбужденно горят глаза у Валерки.

Чайник, спизженый у бывшего начальника, а чего? ему уже не нужно в новом отделе, а нам очень даже. Быстро и шумно закипел.

— Неа. — Илья отрицательно помотал головой, — Там что-то с тормозной системой у меня, — морщится. — Вчера у отдела так и оставил, пешком домой шел, а ты чего спрашиваешь то?

— Да, думаю, там такой дождь лупит, может после планерки возьмем кого из девчонок, да двинем ко мне? Все равно планов сегодня особо нет. — пожимает плечами.

— Так-то можно, — прикусив ароматную булку, неуверенно барабанит пальцами по столу. — А за главных кто у нас останется? — переводит вопросительный взгляд на меня.

— Сегодня я заступаю на суточное. — подает голос, до этого молчаливый Мурад.

— Ну и зашибись. — кивает Илья. — Если что, мой номер знаешь. Так, что забудь его на хер, и не беспокой меня. — ржет. Мурад, улыбаясь закатывает глаза.

Телефонный звонок, как всегда, протрещал пугающе противно, неожиданно и не вовремя.

— Субботин — пробормотал в трубку, жуя пирожок.

— Роман Иванович, это Кузьмин— дежурный. Там сейчас наряд на выезд двинет, вы поедите?

— А что там? — Планы на спокойно попить чай, видимо откладываются на неопределенное время.

— Да звонили соседи, им на балкон чего-то капает немного с верхнего балкона, вроде как на кровь похоже. Вы бы на месте посмотрели — Как- то неуверенно бубнит дежурный.

Конечно, лучше отправить начальника, гарантированно снимало с кого-либо ответственность за материал, не дай бог криминальный.

— Тяжкие тоже поехали — добавляет, эта фраза волшебно переводила все вопросы по происшествию с дежурки.

— Понял. Выезжаю. — нажимаю отбой. Вот же доброе утречко.

— Мурад, жопа рисуется — отпиваю еще немного чая. Попутно описал ситуацию.

— Что ты каркаешь, солнце мое. — Казалось настроение Илье сегодня никто и ни что не могут испортить … конечно он то по девочкам, а мы хер пойми куда.

— Илья, Валер, проваливайте. Мне кабинет закрыть нужно. — убираю все со стола, беру ключи от машины. Кажется все. — Только ты пару пирожков оставь мне. Я потом чай попью.

Мурад привычно накинув оперативку, двинулся за мной, вниз к дежурке.

Дорога до места заняла не больше десяти минут, адрес- типичная пятиэтажка с совковой парикмахерской в торце…

Жильцы, вызвавшие полицию, были обычными людьми среднего возраста, мужчина и женщина. Пригласили к себе в квартиру, вышли с нами на балкон.

— Ух ты, и правда капает — Капитан очевидность Рашидов подтвердил очевидное. То, что я уже наблюдал в течении 30 секунд вместе с ним же. Пятно, размером двадцать на двадцать, похожее на кровь, было жидким, свежим… Прикоснулся пальцем, растер пятнышко, понюхал.

— Похоже, — утвердительно кивнул на молчаливый вопрос Мурада.

— Роман Иваныч, пошли на верх, долго мы тут стоять будем? — осторожно проговорил, там чтобы слышал только я. Киваю, соглашаясь, тут нам делать больше нечего.

В квартире выше на звонок в дверь никто не реагировал.

— А кто тут живет, вообще? — еще один опер и участковый начали опрос соседей, больше для себя, чем для материала, поэтому бумаги и ручки даже не доставали, а папка, взятая на двоих одна, так и лежала в патрульной машине.

— Да женщина, Тамара Ивановна, 60 примерно лет, с сыном. Сыну за 30. Отца нет давно. — задумчиво рассматривая входную дверь, говорит Поля.

Пока шло подъездное общение оперативников с соседями, на лестнице нарисовался мужчина, возраста до сорока, подходя ближе, достал из кармана брюк связку ключей.

Соседка выразительно показала глазами операм, что появился хозяин интересующей квартиры.

— Что случилось? — Мужчина настороженно остановился.

— Тут живете? — кивнул на коричневую дерматиновую обивку двери.

— Ну, вроде да. — Взгляд мужика выражал легкое недоумение.

— Давайте балкон Ваш посмотрим? — предложил Рашидов, Мы из полиции, он ловким движением продемонстрировал мужчине ксиву.

— Ради бога, — мужчина пальцем вдавил кнопку звонка.

— Мы звонили уже, никто не открывает — тихо произнес, унюхивая запах перегара от мужика. — А кто дома должен быть?

— Мама, — спокойно произнес мужик, — Может, ушла куда? — Мужчина воткнул ключ в нижнюю скважину замка, — О! открыто… — вторым ключом он привычно открыл верхний захлопывающийся замок. — Мы обычно на два закрываем, — добавил удивленно.

Когда учестковый с хозяином и соседями зашли в квартиру, то обнаружили несколько беспорядочное состояние, кое где открытые дверцы шкафов, разбросанные вещи. Не так, как обычно оставляют после себя квартирные ворюги — полный хаос, а так, на двадцать минут прибраться.

— Господа, стоим на месте, ничего не трогаем. Руки в карманы, желательно. — командовал привычно и понятно, никто не хочет потом откатывать на пальцы всех соседей, которые заляпают возможное место происшествия.

Стараясь ничего не задеть, и ни на что не наступить, Рашидов первым выглянул на балкон. Обычный хлам в виде банок и хозяйственных вещей торчал в углу.

По середине балкона, свернутый в рулон, лежал ковер, типичный, хрен знает какого года, в таджико-узбекском стиле. В верхней трети ковра, в месте его соприкосновения с балконной плитой явно проглядывался потек, цвета и консистенции похожий на виденный уже 20 минут назад на балконе ниже этажом.

Когда Рашидов попытался развернуть ковер, он отогнул часть свободного угла, и тут же вернул его на место.

— Роман Иваныч, группу. — он поднял на меня встревоженный взгляд.

— Она? — тихо, не слышно для всех, почти одними губами прошептал.

Рашидов кивнул.

Все понятно. Там, в ковре, труп хозяйки квартиры и матери только что появившегося мужика, труп криминальный, это можно определить даже не разворачивая, значит Мурад повреждения увидел. Больше информации сейчас и не нужно.

— Чешка, Чешка, Дубину — нажимая тангету рации громко проговорил.

— На связи, Дубина— рация прошипела в ответ голосом дежурного.

— Группу давай сюда. — грустно произнес, понимая, что горячий чай с пирожками и скорее всего обед накрылись медным тазом.

— Уверен? — переспросил дежурный.

— Да, уверен. Быстрее давай. — рявкаю.

Пока ждали группу со следователем и судмедэкспертом, всех участников вывели на улицу. Соседи выглядели испуганно встревоженными, сын покойной — растерянно отупевшим, понимающим, что произошло, но не до конца верящим в реальность происходящего. Сначала рвался посмотреть, но ему естественно не дали, просто сочувствующе приказали сесть на лавку и ждать.

Осмотр установил, что женщину раз рубанули топором, насмерть. Завернули в ковер и вынесли на балкон. Потом, порылись по шкафам, ни чего вроде не пропало, во всяком случае ценного то и не было ни чего особо, как и денег.

Вернувшись в отдел, мы собрались все в одном кабинете, разложили ситуацию по полкам для тех, кто не был на месте. Предстояла обычная и понятная работа по различным версиям. Кого-то отправили на обход квартир дома, кто-то поехал разбирать поминутно последние двое суток сына убиенной.

— Роман Иваныч, он это — Рашидов смотрел на меня пристально- Никто их не грабил квартира совковская, мебель начала 80 годов, пенсия мизер, этот молчун не работает нигде, случайные заработки. Сто процентов мать приложил. — Мурад говорил уверенно.

— Да, понятно, пока что иных данных нет, и этот ближе всех, с него начнем, да, Ксюш? — обратился к следачке.

— Че, закрыть его хотите? — Ксюша была очень толковой.

— Вечером определимся — стал доставать из шкафа пироги, не доеденные утром. — Обед же уже? — вопросительно посмотрел на Мурада и Ксюшу.

Оба утвердительно кивнули. Присаживаясь за стол.

— Мурад, ты тогда сотку сам заполнишь от моего имени, ладно? — умоляюще посмотрела на Рашидова, единственному из оперов, кому Ксюша позволяла выписывать протокол задержания. Лишь бы в известность поставил. А то был случай, что жулик вечером задержан, уже сознается, а следователь на утренней планерке еще и не в курсе, что дело раскрыл и злодея по полной оформили…,

— Слушай, — задумчиво говорит Ксюша, а оснований то нет на него, какие основания закрывать? — во взгляде Ксюши просквозило волнение.

— Как нет? — возразил Рашидов, отпивая горячий чай, — А «так надо», уже не основание? — Мурад не очень любил эти тонкие процессуальные моменты.

— Да, ладно, тебе. В его жилище обнаружены следы преступления, вот основание, не нервничай. — включился.

В течении следующих трех суток, пока сын убиенной сидел в изоляторе, опера искали доказательства, которых вообще не было. Понятно было лишь одно: кроме него — некому. Для Рашидова это было самое неопровержимое доказательство, для Ксюши — нет.

— Ром, колоть его надо. — берет свое слово Илья, он не очень любил долгие мытарства, — Давай возьмем в кабинет, отработаем. Через пол часа поплывет.

— Уже кололи же, припереть чем-то надо — Возразил, — Топчемся, орем, а что толку? Ответ один: не я, меня не было дома. Вот и все чего добиваемся. Мог, да, по времени мог, ходил за водкой, бухал, но причастность отрицает. И если так подумать, у нас и правда мало доказательств, вернее нет совсем… — развожу руками.

— Тогда завтра утром отпускать придется — Рашидов повторил вслух то, что и так витало в воздухе. То, что завтра срок истекает, знали все.

— Давай так, я постараюсь решить этот вопрос, а там будем смотреть — Илья поднял трубку телефона. Выходя из кабинета.

Где-то через десять минут, он со счастливой улыбкой на лице выдает…

— Работаем, обещали все решить. — растирает лицо руками Илья.

Я же впервые за несколько дней расслабляюсь.

Еще есть время, на подумать. То, что меня дома почти нет, об этом даже думать не хочется.

Шли восьмые сутки задержания. Доказательств так и не намечалось.

Шляпа полная.

В кабинет тяжких ввели подозреваемого.

— Садись, Толя — кивая на стул, произнес Илья. Я встал неподалеку. Решил сам присутствовать на допросе.

Наш «Крепкий орешек» тихо и устало присел. Уставился на нас.

— Ты пойми, Толь, — продолжил Илья, — Все понятно и нам ничего не надо от тебя даже. Ни признаний, ни явок с повинной. Ни рассказов. Тебя даже прокурор не захотел видеть, не глядя арест подписал. Понимаешь? Ведь по началу тебя допрашивали, орали тут, сейчас другое. Видишь? Сидишь сам по себе, и не нужен никому. Так же молча и дальше поедешь сидеть на суд, потом на зону. Я тебя зачем завел то. Сегодня ведь матери твоей 9 дней. Как бы то ни было, а душу проводить надо. Выпить хочешь? — тут Илья впервые поднял взгляд на пожухшего мужика.

Тихую атмосферу кабинета нарушил звук распахнувшейся двери.

С тяжелой одышкой в кабинет ворвался Рашидов.

— Илья, ты что творишь? — заорал он на Илью. — Ты кого поить собрался? Здесь в отделе.

— Стоять. — перебивает его. — Не мешай. — Илья, пододвинул стопку ближе к несчастному и уселся напротив. — У меня все под контролем Мурад, иди лучше закусона принеси. — Мурад тяжело дыша, развернулся на пятках и покинул кабинет.

— Ну, давай, вздрогнем. — улыбается добродушно Илья, — И прости за напарника, он нервный. Давай, не чокаясь, 9 дней, все-таки… По-христиански, как это, не знаю, обмыть, что ли — Илья и правда был абсолютно не в религии, и их понятий.

— Помянуть, дубина. — поправляю брата.

— Точно. Прошу. Прощения. — кается сконфуженно Илья.

На шестой стопке, после перекура, Илья рассказывал жулику, почти в два раза старше его, о положении матери в жизни человека.

— Ты пойми, Толь, даже на зоне, Мать — это святое. Вот ты на зону едешь — а инфа раньше тебя бежит. Там уже знают, что и кого. И спросят с тебя за мать. Там ведь сидельцы о матери песни слагают, стихи пишут, ни одна баба, ни один друг так не ждет, как мамка, ведь ближе и родней женщины нет. А ты с камнем в душе едешь, и будет ли у тебя еще возможность покаяться, я не знаю. О, смотри, бутылка кончилась. Давай еще? У меня есть еще, вон в шкафу. Ром, подай пожалуйста. — молитвенно просит. В кабинет зашел Мурад с небольшим пакетом закуски. Илья, шустро все достал и разложил на поднос. — Мурад порежь колбасы и хлеба, а я пока налью. — переводит задумчивый взгляд на уже «хорошего Крепкого орешка». — Понимаешь, Толь. У всех матери, у всех все бывает. Давай, поднимай, за 9 дней.

А я думаю, как долго он еще будет играть эту роль. Толя и слова не произнес, только сидит бухает как не в себя.

— Сознаться? — тихо шлепает губами Толя.

— Да как хочешь. Но желательно- пожимает плечами Илья. — Хотя…Да ну его нахуй, хорошо сидим.

— Я, следака сейчас позову. — встаю со стула и иду в соседний кабинет.

Ксюша сидела и ждала в кабинете, что-то печатала в телефоне, вид имела скучающий. Через 15 минут она уже заполняла протокол допроса, под изредка наливаемую водку.

Затем скатались с Толей на отвод, нашли в подвале одного из соседних домов топор, кровавые тряпки, накидку с дивана, которыми сын вытирал кровь с пола.

Вечером успешно доложили по инстанциям о раскрытии убийства, совершенного по причине того, что мать, получившая пенсию, зажала денег на выпивку сыну. Пиздец, форменный.

Домой приезжаю поздно. Чувствую себя разбитым.

— Привет. — Ира нежно проводит по лицу и целует в губы. — Ты сегодня поздно. Проходи, есть будем.

— Угу. — устало тру шею. — Сейчас только руки помою.

Ира на кухне суетиться, очень шустро накрывая мой поздний ужин.

— Матвей давно уснул? — берусь за вилку.

— Часа два назад. У нас сегодня был мини девишник, он нас с девочками развлекал. — смеется. — Как твой день прошел? — обеспокоенно спрашивает.

— Преступление раскрыли. — пожимаю плечами. — Все ожидаемо.

Ира в шоке присаживается за соседний стул, и смотрит в одну точку. Она была в курсе. Мы часто говорим о работе, обсуждаем детали. И Ира до последнего не верила, в то, что сын мог так хладнокровно убить родную мать. В ее наивной головке, это не укладывалось.

— Как же так… — потрясенно смотрит на меня. — Но, это же мама.

— Родная, убивают и за меньшее. — звучит цинично, но это факт.

— И, что теперь?

— Тюрьма. Что еще. — развожу руками. Тема хоть и херовая, однако аппетита меня эта тема не лишает. Я голодный как волк.

От дальнейших обсуждений, этой душещипательной истории, меня отвлекает входящий звонок:

— Слушаю.

— Роман Иваныч, — говорит запыхавшийся Рашидов. — В общем там, наш «Крепкий орешек» стал жмуриком.

— Чего? — восклицаю, — Подробней. — рявкаю.

— Он по матери страдал и плакал. Извинялся. Что-то орал. А пол часа назад в камере руки наложил на себя.

— Пиздец, блять. — прикрыв глаза, говорю единственное что приходит на ум.

— Да. Ладно, я работать. До завтра.

— И тебе. — сбрасываю вызов.

Теперь аппетит пропал. В горле ком. Встаю, молча подхожу к холодильнику. Из графина наливаю стопку водки, залпом выпиваю, потом еще одну.

— Рома, что случилось. — чуть слышно спрашивает жена.

Ну и как ей скажешь такое. Зачем вообще рот открыл и рассказал про это преступление. Нужно иногда помалкивать.

— Этот Толя, руки наложил на себя, полчаса назад в камере. Совесть видимо замучила. — убираю графин обратно в холодильник.

— Боооже…. — всхлипывает. — Какой кошмар.

— Давай я со стола уберу. — предлагаю.

— Иди отдыхай, я сама все уберу. — отмахивается.

Я с благодарностью, целую в макушку, вдыхая родной запах и иду в кровать. Хочется лечь, закрыть глаза и не просыпаться пару дней.