Сквозь Лица На Время (СИ)

Глава 18. Фифи

— Ну что ж, господа, — возвращает меня к действительности выступление Джейзена, торжественно сжимающего в кулаке затихшую мышь. — Рад сообщить вам приятную новость. Эта модифицированная хреномуть, — демонстрирует он нам стыбзенный препарат, — активно действует на человеческие гены только, если её ввести в первые шесть недель жизни.

— Это тебе мышка шепнула? — с сомнением выгибает Алькет бровь.

— И шепнула, и пискнула, и даже послала благим матом, когда я с ней это открытие обсуждал, — лыбится Джи, осторожно возвращая зверюшку в клетку. — Погрешность может быть в один или два дня, но не больше. Я абсолютно уверен, что шестинедельные младенцы более не подвержены действию препарата.

— А действие, оно какое? — уточняю я, следя одним глазком за меняющейся в лице Сенемдой.

Сиюминутная радость сменяется в ее глазах удручающей печалью, а на смену последней приходит решимость, которая и вынуждает меня напрячься.

— То, что химикаты делают детей сонливыми и лишенными интереса к окружающему, понятно, — продолжаю я обращаться к Джи. — Но зачем? Должна же быть цель в этом. Может, есть всё же и лечебное действие в этой дряни? Есть хоть намёк на то, что он изготовлен для определенных малышей, страдающих какой-то тяжелой болезнью, например. Которую мы просто не видим у Миэля, потому что его исцелили этим средством. Пусть и «наградив» его иной проблемой.

— Я понял, о чем ты, — кивает Джейзен, придвинув себе стул. — Но даже если в Миэле не осталось следов хвори после инъекции, то в похищенной малышке я должен был бы обнаружить хоть что-то, сигналящее о болезни.

— И? — торопит его Сенемда.

— И ничего, — пожимает Джи плечами, повернув стул спинкой к нам и сев на него словно верхом, — крошка абсолютно здорова.

— Тогда на черта нужно калечит детям жизнь этой дрянью?! — резонно гневится Алькет.

— Есть одно предположе-е-ение, — тянет Джи, сложив руки на спинке стула и опустив на них подбородок, — но я пока не уверен. К тому же я все-таки не медик. Но… в крови девочки обнаруживаются вещества, которых обычно у человека быть не должно.

— Вот именно. Ты не врач, — басит Ал, подаваясь вперед, — а ребенка нужно вернуть в клинику. И как можно скорее! С ней всё, что угодно может быть не так! А мы ее держим тут. Как подопытную! — рычит он, опираясь на колени расставленных крупных ног, обтянутых в джинсы.

— Шесть недель, — отстраненно повторяет Сенемда. — Ты же слышал, Ал. Если продержим ее тут еще несколько недель, никакие инъекции ей уже будут не страшны.

— Нем, мы не знаем, помогаем ли этим. Или вредим, наоборот, — предупреждаю я подругу.

— Конечно помогаем! — с жаром восклицает она. — Джи же сказал, девочка здорова.

— Он не доктор! — обрубает Ал. — Ты понятия не имеешь, что за заболевание у ребенка, но готова лишить его медицинского наблюдения! А еще и матери в придачу! — упрекает он Сенемду.

— Зачем мы тогда всё это затевали?! Я думала, вы все согласны, что с детьми творят нечто ужасное. А теперь оказывается, ты на стороне Тазрнов, Ал? — впервые на моей памяти эти двое не согласны друг с другом.

— Я на стороне правильного, — возражает он. — И я соглашался выяснить, что происходит, а не на это вот всё!

— Что это значит? — вскакивает Сенемда вслед за другом, сердитыми шагами направляющимся в прихожку. — Куда ты собрался??

— Подальше отсюда, — огрызается Алькет, накидывая кожаную куртку.

— Оставь, — тормозит Джейзен девушку, готовую выскочить на улицу за ушедшим Алом. — Пусть мужик проветрится.

— Но что, если он что-то наделает? — вопросительно смотрит на меня Сенемда.

А я впервые за последние несколько сотен лет грызу ноготь, не зная, какое решение тут можно назвать верным.

— Это же Ал, девочки! — качает Джейзен головой. — Абсолютно правильный, кристально занудный Алькет. Пропитанный до мозга костей благородными принципами и никчемными завихрениями разбойничьей чести. Одним словом, если он и считает, что нам следует сдаться властям за похищение, то не пойдет это делать вот так, без предупреждения. Не-е-ет. Этот зануда вернется, продрелит нам терпение своими нравоучениями и лишь потом, разочаровавшись и признав нас кончеными негодяями, попрет в полицию с поличным, — завершил Джейзен свою глубокомысленную тираду презрительной гримасой.

— Наверное, ты прав, — наморщив носик, выслушала Сенемда кузена, и поразмыслив, всё же вернула на вешалку своё пальто. — Пойду проведаю детишек, — бросила она нам, повернув прочь от входной двери.

— Нем, — окликнул вдруг Джейзен, дотянувшись до ее вздрогнувшего от неожиданности плеча. — Ты… ты молодец.

— Ч-что? — неверяще уставилась на него девушка.

— Не скажу, что восхищен твоим поступком. И что он отменяет предыдущие твои грешки, но… Но я восхищен, Бова меня раздери! — хохотнул Джи присущим лишь ему заливистым, задорным смешком.

Сенемда же застыла, совершенно не готовая к такому повороту. И ей понадобилось изрядное количество секунд, чтобы осознать реальность сказанного братцем.

— Спасибо, — наконец, выдавила подруга, трогательно проморгавшись увлажнившимися глазами. — Спасибо, Джи.

"Клин клином вышибает, — провожала я глаза удаляющуюся спину подруги. — Кто бы мог подумать, что Джейзен проникнется уважением к Нем после ее самого психованного промаха!"

— А что ты имел в виду, когда говорил о необычных свойствах крови девочки? — спросила я Джейзена, оставшись с ним вдвоем в гостиной. — Какие они, эти свойства?

Реакция парня была неоднозначной. Сперва он замер, мрачно вглядываясь в моё лицо. Словно прикидывал, стоит ли посвящать меня в свои подозрения.

Джейзен помолчал, подумал. Взъерошил пятерней челку, откинув ее назад. И, в конце концов, выдал:

— Магические.

— А?

— Магич…

— Я поняла. Я не въехала, как? Где? В крови? Прям… внутри?

— Ага, прямо в центре красных кровяных телец. Плавают себе магические пузыречки, кайфуют…

— Ты прикалываешься?

— Не поверишь, но нет. В ребенке, действительно, есть частички, неизвестные медицине. Точнее, когда мы в универе изучали классические основы анатомии и физиологии, а также влияние на организм техногенных и маг…

— Покороче можешь? — огрызнулась я, пытаясь понять, не очередная ли это выдумка из закромов неугомонного Джи.

— Если совсем лаконично, то мне светит Всемирная премия за открытие. Ну или виселица. Это смотря, кто в жюри будет.

— Джейзен! — зарычала я.

— Что ты хочешь узнать? — состроил он недоумевающую мину. — Ты же не даешь объяснить! Нет в официальной медицине знаний про магические составляющие крови человека.

— А она человек? В смысле, может, девочка — Тазрн?

— Ага. А я шимпанзе с научной степень артефакторщика! — выпалил Джи, заставив меня призадуматься:

— Ну-у-у, — протянула я, разглядывая привлекательное скуластое лицо и гибкое тело друга с поджарой мускулатурой, — внешне ты, конечно, слишком хорош! Даже для хомо сапиенс, не то, что для обезьяны. Но вот замашками-и…

— Ну спасибо! — сжал он челюсти.

— Всегда пожалуйста, — хихикнула я, довольная, что сумела поддеть Джейзена самого в кои-то веки!

— Тазрны не бывают бабами, — сделал он вид, что моей реплики не было. — И потом, у них кровь совсем другая. И плазма, и гены, и в том числе само ДНК, разумеется! Вернее, мы ни сном ни духом, какое оно у них, потому что считается, будто код ДнК Тазрнов не определяется известными нам методами.

— Будто?

— Как-то же они понимают, что подкидыши не их дети! — привел Джи сомнительный аргумент. — Не зря же еще ни одна девчонка не сумела подсунуть этим ребятам нагулянного бастарда. Сенемда, к примеру, и пробовать не стала. Хватило ума сообразить, что там без вариантов.

— А если они это ощущают, — предположила, перебирая версии. — На уровне инстинктов или что у этих киборгов внутри? По несоответствию малыша с материнским плато папаши, — пошутила я.

— По запаху, как некоторые звери? — недоверчиво скривил Джи красивые губы. — Не-а, не думаю. Там что-то другое.

— Джейзен? — прошептала я, еле шевеля пересохшими губами. — Возьми у меня кровь, — ведомая принятым решением инстинктивно протянула ему запястье.

— Я еще и на вампира смахиваю? — пошутил Джи, но глаза его успели растерять всю веселость.

— Ты же понимаешь, что это может означать, — сказала я, подходя ближе. — Мой дар. Возможно, я не единственная такая. Вероятно, есть еще. И к тому же с другими способностями.

— Я уже думал об этом. Потому-то и не стал вдаваться в подробности при всех, — понимающе кивнул парень. — Фифи, твой отец был Тазрном?

— Нет, — ответила я, убежденно покачав головой, но через секунду меня уже обуяли сомнения. — По правде сказать, я не часто его видела и еще меньше помню. Но вроде он не был похож на Тазрнов. Он был темпераментным, знаешь, как говорится — южных кровей. Да, суровым, эгоистичным, и у нас был настоящий домострой. Мама страдала из-за его характерности, — принялась я вспоминать. — Однажды он высек слугу в порыве гнева. Мама плакала и утащила меня подальше… Нет. Он не мог быть бесчувственным иномирянином. Бессердечным — да, бездушным — почти наверняка, но не Тазрном.

— Тогда не сходится, — задумчиво закусил Джейзен уголок нижней губы.

— Не сходится, — подтвердила я.

— Но анализ я всё же возьму, — сказал, поразмыслив он.

— Бери, — снова механически протянула я руку и тут же улыбнулась своей импульсивности.

— Идё-ё-ём, не дочь Тазрна, — хмыкнул Джи, направляясь к своему лабораторному столу. — А ты могла бы быть внебрачным ребенком? — спросил он через минуту, уже размазывая взятую у меня алую капельку под микроскопом.

— Вряд ли, — качнула я головой. — Мама сбежала с ухажером, когда я уже была большой. Он, к слову, почти наверняка был Тазрном. Мне даже кажется, что я видела его ожившим.

— Это как? — не понял Джи.

— Как и «мой не мой Тазрн», — пожала я плечами. — Они умирают и рождаются вновь.

— Говорят, они бессмертны, — щурясь над каким-то раствором, невзначай кинул друг. — Хотя тот чувак на складе точно был убит.

— Или очнулся после нашего ухода.

— Нет, Фифи, — возразил Джейзен. — Датчики жизнедеятельности не обмануть. Даже Тазрну. Если организм живой, то импульс характерный. Тот громила был абсолютным жмуриком. А ты утверждаешь, что завтра оживет?

— Не завтра, но лет через сто — вполне, — произнесла я, наблюдая, как медленно взлетают угловатые брови Джейзена.

— Ты никогда не рассказывала, что тот тип, с которым тебя сводит бесконечность, — повторил он моими фразами рассказанную когда-т историю, — умирает и возрождается как феникс. И я всегда считал, что ты удираешь от него. А потом он настигает вновь.

— Он меня не узнает, — выдала я самую болезненную истину, колющую самое сердце. — Не преследует. Просто умирает и рождается там же, где поселилась я.

— Прикольно, — мрачно усмехнулся друг. — То есть наша идея с оружием и угрозами лишена смысла?

— Не обязательно, — попробовала я объяснить. — Может, им не охота сдыхать и рождаться с нуля.

— Ну да, а еще лет сто или двести потерять по итогу придется. Еще и провалявшись бездыханной мумией, — согласился Джи. — Итак, — поднес он после сказанного к моим глазам стеклянную пластинку с кровью. — Поздравляю, дорогая, твой отец, определенно, был Тазрном! Ну или мать не самой благопристойной женой, — не мог он не ляпнуть мерзость.

— Мама была идеальной, — проскрежетала я через сжатые зубы. — Никогда не смей ее оскорблять. — предупредила я. — И она бы сказала мне правду перед кончиной. Я не видела ее любимого, с которым она сбежала от отца, но рассказывала мама о нем с нескрываемым восхищением. Даже пыталась оправдаться передо мной за свой поступок.

— В твоей крови те же магические частицы, что и у малышки, — прервал меня Джи.

Но я, проигнорив этот факт, продолжила говорить о своём:

— Я клоню к тому, что будь тот Тазрн моим настоящим родителем, мама бы с нескрываемым восторгом поведала мне об этом!

— Выходит, до него был еще один, — не проникся Джейзен моей пылкой речью.

Ответить, значило быть затянутой в долгий противный спор о безгранично дорогом мне человеке. И я промолчала. Но семена сомнений уже были посеяны в своем сердце.

Что если Джейзен прав, и моим биологическим отцом был неизвестный нам Тазрн? Нельзя же игнорировать факты. Анализ точно показал, что во мне магические тельца. Хотя мы и без всяких лабораторий об этом знали. Однако раньше я да и все ребята, полагали, что мои способности эксклюзивны. А теперь выясняется, что так же умеют и другие! Те, чьим отцом был кто-то из иномирян…

Но кто же тогда мой? Он жив? То есть тоже подвержен реинкарнации как и Илиск? Он знал обо мне? Знает ли сейчас? Ищет?..