Госпожа Эйджвотер-холла, или Тайны дома у воды

Глава 5. Правда за правду, или провокационная сделка

Габриэлла открыла глаза и села в кровати. Спала она прекрасно, даже сны не беспокоили ее. Наверное, сказалась дорога, новые впечатления и холодный морской воздух, тонкой струйкой проникавший через узкую щель неплотно закрытой балконной двери. В комнате стало ощутимо прохладней. Габриэлла поежилась, но вместо того, чтобы закрыть наглухо балкон, глубже зарылась в мягкое одеяло. Времени собраться к завтраку было достаточно, спешить некуда, можно спокойно полежать и подумать. Она почти уснула, когда короткий стук в дверь молоточком стукнул в висок, заставляя вздрогнуть.

«Кого принесла нелегкая?» – Габриэлла хмуро посмотрела на часы и крикнула:

– Войдите!

Миловидная девушка в темно-синей униформе горничной и белом кружевном фартуке прошла в комнату и поставила на прикроватную тумбу небольшой поднос.

– Доброе утро, мисс Хилл! Меня зовут Пегги, я принесла вам утренний чай с молоком, мармелад и тосты. – Габриэлла только моргнула и натянула одеяло по самый нос. Она либо еще спит, либо у нее галлюцинации. Ну зачем ей чай с молоком в семь утра? Но озвучивать вопрос она не стала, молча наблюдая, как девушка расставляет посуду.

– Завтрак в восемь, приятного дня, мисс Хилл. – Пегги улыбнулась и, обняв серебряный поднос, выскользнула за дверь.

Через час Габриэлла сидела за столом и натянуто улыбалась стоявшей перед ней тарелке с горячей овсянкой. Не то чтобы она сильно не любила ее, но для человека, неприемлющего опоздания, но обожающего поспать подольше, а потом вихрем носиться по квартире, натягивая чулки и глотая горький кофе, нормальный завтрак был чем-то из ряда вон выходящим. Габриэлла привыкла практически ничего не есть утром и сейчас озадаченно смотрела на весьма плотный, калорийный и достаточно необычный завтрак. На столе помимо традиционных бекона, яиц, ветчины и тостов, была поджарка, печенные грибы, томаты и фасоль, а также неожиданные для антуража Эйджвотер-Холла медовые мюсли, ванильные хлопья и шоколадные шарики, но попробовать все это не представлялось возможным. Овсянку подали всем!

«Интересно, они всегда ее едят, или Элизабет продолжает угощать меня исконно английскими блюдами? – подумала Габриэлла и вновь осмотрела стол. – А говорят еще, что у англичан однообразный, постный и не питательный завтрак! Вот и верь после этого стереотипам!»

Она тихо вздохнула, продолжив держать хорошую мину при плохой игре и ковырять ложкой в тарелке.

Захария искоса бросил на Габриэллу изучающий взгляд и перевернул очередной лист «Файненшел Таймс». Читать газеты за завтраком было для него своеобразным ознаменованием нового дня. Привычка. Хотя, признаться, он не столько узнавал там новости, или искал нужную информацию, сколько отдавал дань традиции: так делал дед и отец. За столом все шло своим чередом: Элизабет обсуждала с миссис Грин меню на сегодняшний день и еще какие-то очень важные хозяйственные дела, вроде сочетания цвета скатерти и узора на чайном сервизе; Эмма лениво кивала Сэнди, рассказывавшему очередную веселую историю о жизни в колледже. Эти разговоры были привычны и абсолютно не отвлекали, но сидящая по левую руку мисс Хилл привлекала внимание не хуже обвала на фондовой бирже. Она с улыбкой Моны Лизы гипнотизировала свою тарелку, будто это могло помочь каше испариться.

– В первый раз вижу, чтобы с такой настойчивостью строили глазки тарелке с овсянкой, – отложив газету, заметил Захария.

– Тренируюсь, не хочу потерять сноровку, – быстро среагировала Габриэлла. От нее не укрылась ни ирония, сквозившая в его голосе, ни насмешка, притаившаяся в глубине голубых глаз.

– Оливер! – Одно слово, и перед Габриэллой, как по волшебству, оказалась тарелка с хрустящим беконом, яичницей и свежим хлебом. Она благодарно кивнула и обратила внимание, что все присутствующие притихли и внимательно следят и за разговором, и за манипуляциями с едой.

– Приятного аппетита, – пожелала всем Габриэлла и, взяв в руки приборы, все свое внимание посвятила завтраку.

Элизабет бросила на Габриэллу до странности настороженный взгляд, будто бы пыталась понять, из чего та сделана, или, возможно, в ее голове просто не укладывалось, что кто-то может не любить овсянку. Но уже через мгновение на ее лице появилась ослепительная улыбка, обращенная к племяннику.

– Закари, какие у тебя планы на утро?

Кинув взгляд на часы, он ответил:

– Через пару часов собираюсь проехаться верхом. Мисс Хилл, надеюсь, вы составите мне компанию?

От такого неожиданного предложения Габриэлла растерялась. Она вздернула бровь и недоуменно взглянула на хозяина поместья. Зачем ему вздумалось сажать ее на лошадь?

– Вы катаетесь верхом? – заметив ее замешательство, осведомился Захария.

– К сожалению, мой опыт общения с лошадьми сводится к неудачной школьной экскурсии на ферму и просмотру фильма «Чемпион», – ответила она и прикусила язык. За время работы в средствах массовой информации у нее выработалась стойкая привычка отвечать хлестко, с едким юмором, обильно приправленным остротами и сарказмом. Но что хорошо в журналистике, плохо в жизни. – Мистер Денвер, – пытаясь сгладить ответ, начала Габриэлла, – я не уверена, что это хорошая идея.

– Это уж позвольте мне решить, – спокойно отозвался Захария. – Нам с вами есть, что обсудить. – Голос его был таким же расслабленным и глубоким, но Габриэлла только усилием воли сдержала желание поежиться. Что-то в его тоне заставило насторожиться и быть готовой к любому повороту событий.

Я отвечу на ваши вопросы, если вы ответите на мои…

Вспомнила она их разговор в кафе.

«Что же вы хотите узнать от меня? И что будете делать, когда узнаете, что я ничего не знаю?»

– Через два часа я жду вас на заднем дворе, – сказал Захария и, пожелав оставшимся приятного аппетита, вышел из столовой.

– А пока я могу устроить вам экскурсию по дому! – оживилась Элизабет. – Он хоть и небольшой, но неподготовленный человек может заплутать.

– Это было бы чудесно! – с наигранной радостью ответила Габриэлла.

Экскурсия, устроенная миссис Крэмвелл, оказалась весьма познавательной и пришлась как нельзя кстати. Теперь Габриэлла имела представление о размерах всего поместья и могла, хоть и примерно, ориентироваться в нем, а самое главное – теперь она может передвигаться по дому без помощи прислуги или вездесущего Оливера. Небольшой особняк, как его, не задумываясь, окрестила Элизабет, оказался внушительных размеров и потеряться в его многочисленных коридорах, гостиных или перепутать спальню было немудрено.

Габриэлла увидела и шикарный зал для торжественных приемов, и огромную, сверху до низу заставленную книгами библиотеку, и так называемую клубную комнату, где мужчины могли поиграть в пул, выпить и обсудить дела вдали от женских ушей. Но самого главного ей так и не показали. Длинная галерея, которая занимала почти весь третий этаж и в которой нашла свое пристанище огромная коллекция мистера Денвера, была закрыта. Элизабет объяснила, что когда Захария сочтет нужным показать экспонаты, собираемые их семьей годами, то сделает это сам. Но зато на ее детище – оранжерею, – Габриэлле пришлось любоваться около часа. Видно было, что Элизабет обожала возиться с растениями, и они отвечали ей взаимностью: цвели пышным цветом, источали легкий аромат и радовали глаз. Миссис Крэмвелл с таким воодушевлением рассказывала об особом сорте зимних роз, что Габриэлле даже неудобно было прерывать ее, а времени до встречи с мистером Денвером оставалось немного.

Через два часа Габриэлла вышла на задний двор и осмотрелась. Дорожка, вымощенная квадратной плиткой, вела к невысоким постройкам. Конюшни. Рядом – обширный загон, в котором сейчас бродили несколько лошадей. Они щипали пожелтевшую траву, поднимая головы и с интересом оглядывая все вокруг большими влажными глазами.

Захария находился в отличном расположении духа – это бросилось в глаза сразу. Он играл с двумя гончими с черными боками в ярко-рыжих румянах. Собаки заливались громким лаем и игриво тыкались мордами ему в колени. Когда один из псов чувствовал, что внимание хозяина ускользает, переключаясь на другого, то начинал энергично лизать его длинные пальцы и подставлять голову для ласки, и Захария незамедлительно отвечал.

Габриэлла улыбнулась этой умилительной картине. Она не знала точно, как мистер Денвер относится к людям, но животных он явно любил! Захария поднял голову и посмотрел на нее.

– Вы пунктуальны, мисс Хилл, – отгоняя от себя гончих, констатировал он. – Рик, забери собак и выведи лошадь для леди.

Молодой парень в широкополой шляпе, больше подходившей для вестернов, и теплом дутом жилете кинулся уводить собак, но те были настроены иначе и уходить не собирались. Один из псов, тот, что покрупнее, повернулся к Габриэлле и, внимательно оглядев, в два прыжка добрался до ее ноги и обхватил мощными лапами.

– Айвен, фу! – крикнул Рик.

– Что поделать, кобель! – улыбаясь, сказал Захария, поглаживая морду другой собаки.

– Фу! Нельзя! – погрозив ему пальцем, воскликнула Габриэлла. – Оставь свой пыл для лохматых подружек!

Рик схватил Айвена за ошейник и, оторвав лапы от ноги, повел прочь.

Погладив в последний раз другого пса, Захария приказал ему бежать за Риком.

– Вы понравились Айвену, обычно он не любит чужаков.

– Я счастлива, – обтряхивая черные джинсы от пыльных собачьих следов, проговорила она.

– Прошу, пройдемте. – Он указал ей в сторону загона и пропустил вперед.

Когда они подошли, Захария открыл дверцу загона и подошел к длинноногому жеребцу цвета чернильного неба с белой звездой на лбу. Взяв в руки поводья, он вывел его и представил:

– Это – Дым. – Он погладил длинную морду и посмотрел в сторону. – А вот и Молли.

Габриэлла, с восхищением рассматривавшая жеребца, обернулась и увидела серую в яблоках тонконогую кобылку. Красивая и изящная, с ухоженной жемчужной гривой и выразительными темными глазами, на вид очень покладистая. Но все равно представить себя верхом было трудно.

– Молли спокойная и знает дорогу, просто держите слегка поводья, и она сама довезет вас. Я буду ждать у реки, – вскакивая в седло, проинструктировал Захария и рванул по траве в сторону холмов.

Рик помог залезть Габриэлле на лошадь, что, как ни странно, получилось с первого раза и, взяв под уздцы, подвел к плотно утрамбованной дорожке, по обеим сторонам которой раскинулись заросли вечнозеленого барбариса.

– Мэм, по этой тропинке двигайтесь вверх, здесь нет ответвлений, и вы не заблудитесь, а Молли действительно прекрасно знает дорогу. – Он погладил нос кобылы и произнес:

– Молли, шагом!

Лошадь неспешно брела, все дальше углублялась в сторону холмов. Когда они вышли на открытую местность, Габриэлла не смогла сдержать восхищенного вздоха. Такой необъятный простор! Вдали, как спящие великаны, притаились бурые с зелеными вкраплениями насыпи холмов. На пожухшей траве седыми полосами осел иней. Значит, ночью были первые заморозки, а осеннее солнышко не торопилось выглянуть и растопить сковавшую землю изморозь. А воздух? Чистейший, жгучий. Он свежим дыханием касался щек, щекотал ноздри и обжигал прохладой легкие.

Дорога начала уходить вправо, и Габриэлла заметила тонкую полоску воды. Рекой ее можно было назвать с большой натяжкой, скорее, это был широкий канал. Возле воды мерно перебирал копытами Дым, а его хозяин, прислонившись к кривому стволу вяза с поникшей кроной, смотрел в сторону холмов.

Когда Захария сообщил про прогулку, Габриэлла решила, что увидит его в парадном рединготе, белоснежных бриджах и начищенных высоких сапогах. Сапоги, кстати, имели место быть, вот только бриджи были серыми, вместо редингота жилет, а под ним – черный свитер с узкой горловиной.

– Вы быстро, мисс Хилл. Как вам поездка? – Он подошел к остановившейся кобыле и протянул руки, помогая Габриэлле спешиться.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Лучше, чем я ожидала. Здесь великолепные пейзажи. Я еще так мало видела, но Корнуолл покоряет с первого взгляда.

– Замечательно. Итак, мисс Хилл, вы здесь!

Габриэлла внутренне напряглась, отмечая, что он не собирался долго запрягать, а сразу перешел к цели ее приезда в Эйджвотер.

– Насколько мне известно, вы не сомневались в моем приезде.

– Разве может один из самых пронырливых журналистов Чикаго отказаться от такой возможности! – Захария не спрашивал, он утверждал.

– Наводили справки обо мне?

– Как и вы обо мне. – Он отошел к реке и присев, потрогал темно-серую воду. – Ледяная, – тихо произнес он и повернулся к Габриэлле: – У вас своеобразный подход к людям: наглый, но интригующий.

– Если бы я вам просто позвонила и попросила уделить мне время, разве вы согласились бы встретиться со мной? – Захария не ответил, только уголки его губ на секунду дрогнули в улыбке, но взгляд оставался непроницаемым, изучающим.

– Я действительно закрыт для прессы, но давать интервью таблоидам и писательнице – это разные вещи. Я прав? – Она кивнула, не совсем понимая, куда он ведет. – Тема вашей книги нетривиальна и достаточно интересна. – Он сорвал сухую травяную веточку и поднялся. – Я не любил Самюэля, но уважал, и если он поделился с вами своими воспоминаниями, показал ценные реликвии, значит, вы того стоите.

Габриэлла не стала как-то подтверждать его слова или рассыпаться в благодарностях от высокой оценки, которую Захария Денвер изволил дать. Она молча ожидала продолжения, осознавая, что все сказанное до этого, всего лишь прелюдия, самое интересное еще впереди.

– Вы были у него в лавке накануне смерти, он надевал колечко? – Тон беспечный, но глаза смотрели зорко, испытывающее.

«Что же вы хотите узнать, мистер Денвер?» – мысленно спросила Габриэлла, а вслух произнесла:

– Надевал, а для вас? – Она все поставила на этот вопрос и, как ей показалось, не прогадала. Захария был у него в тот день, и Самюэль опять отказал ему продавать свою часть Ибелина. Но, естественно, никаких подтверждений своим догадкам Габриэлла не получила. Только ясный непроницаемый взгляд и чуть склоненная набок голова указывали, что он вообще слышал ее.

– Сегодня после ужина я буду ждать вас в кабинете. Я приехал в поместье отдохнуть, но днем по большей части буду занят. Поэтому наши беседы будут проходить в свободные вечера. И возможно, мисс Хилл, вам придется задержаться в Корнуолле дольше, чем вы рассчитывали. Вас это устраивает?

– Вполне. Вопросы будут корректироваться вами? – Он кивнул. – То есть я буду писать только то, что вы сочтете нужным?

– Вы думали, будет как-то по-другому? – Габриэлла неопределенно пожала плечами. – Я слышал, вы практически уволились из газеты. Почему?

– Разочаровалась в профессии, – без каких-либо подробностей ответила она.

– Почему? – еще раз спросил Захария.

– Я прилетела в Англию не для того, чтобы говорить о себе, мистер Денвер. Я приехала говорить о вас.

– Ответьте.

Габриэлла не хотела делиться с ним внутренними переживаниями, сомнениями и сожалениями, связанными с работой, но, по сути, это всего лишь слова, и отказывать в ответе на достаточно невинный и обыденный вопрос казалось не разумным.

– Честной журналистики больше нет. Мы пишем то, что удобно. Все темы жестко регламентируются, фильтруются и одобряются сверху. В принципе, как и у нас с вами.

– Хорошо, мисс Хилл, давайте заключим сделку. Вы можете задавать мне любые вопросы, скорее всего, я отвечу не на все, но и это уже немало. Но если я решу спросить вас о чем-то, вы должны будете ответить и ответить предельно откровенно. Согласны? – Он спокойно, не сомневаясь в ее решении, начал перебирать серебристую гриву Молли.

– Согласна. Мистер Денвер, почему вы избегаете общения с прессой, вам есть что скрывать? – Габриэлла не удержалась и задала свой первый вопрос.

– А вам разве нет? Все вопросы вечером, мисс Хилл, нам пора возвращаться, а то вы замерзнете в своей курточке.

Захария помог ей забраться в седло и, ловко запрыгнув на спину своего жеребца, взял в руки поводья и его, и Молли.

– Мисс Хилл, сейчас не бойтесь и держитесь. Молли, рысью!