ГЛАВА 29

Томас недоумевал: и чем же это угроза отрезать у Минхо пальцы поможет им сбежать от остальных хрясков? Да и не такой он дурак, чтобы доверять Хорхе после одного-единственного разговора с ним. В душе юноши начала потихоньку нарастать паника. Всё может обернуться гораздо хуже, чем он надеялся.

Хряски возликовали, загалдели, и в этот момент Хорхе глянул на Томаса. В его взгляде было что-то такое... Словом, Томасу сразу полегчало.

Зато Минхо — с ним была совсем другая история. Как только прозвучал «приговор», он вскочил и собрался ринуться на обидчика, но красотка-девушка бросилась ему наперерез и приставила свой нож к его горлу. В ослепительном свете, падающем из двери, блеснула ярко-алая капля. Минхо даже говорить бы не смог — нож пропорол бы ему гортань.

— План таков, — спокойно продолжал Хорхе. — Мы с Брендой проводим этих нахлебников в нашу тайную кладовую, и пусть нажрутся до отвала. Затем мы все соберёмся в Башне, скажем, через час. — Он взглянул на свои часы. — Пусть будет ровно в полдень. Мы захватим с собой ланч для вас.

— А почему только ты с Брендой? — спросил кто-то. Томас не сразу понял кто, и только через некоторое время разглядел говорившего: им оказался самый старый человек в помещении — во всяком случае, по виду самый старый. — А если они на вас набросятся? Их одиннадцать против двоих.

Хорхе иронически прищурился и пропел:

— Спасибо за урок арифметики, Баркли. В следующий раз, когда я забуду, сколько у меня пальцев на ногах, то призову тебя и, так и быть, ты мне поможешь их сосчитать. А до той поры заткни свой поганый рот и веди всех в Башню. Если только эти недоумки попытаются учинить какое-нибудь непотребство, Бренда изрубит мистера Минхо в капусту, пока я буду вышибать дух из остальных — доходяги еле на ногах стоят от слабости. А теперь пошёл вон!

Томаса отпустило. Вот он, план! Как только остальные хряски уберутся, Хорхе, конечно, уйдёт в отрыв. И, само собой, он не станет осуществлять свою затею с наказанием.

Человек по имени Баркли был стар, но крепок, под изодранными рукавами его рубашки бугрились внушительные мышцы с выпирающими венами. В одной руке он держал грозного вида кинжал, а в другой — увесистую кувалду.

— Ладно, — сказал он после довольно долгого обмена острыми взглядами со своим предводителем. — Но если они таки набросятся и перережут вам глотки, мы прекрасно проживём и без тебя, так и знай.

— Спасибо за добрые слова, hermano. А теперь убирайся, не то в Башне нас будет ожидать двойное удовольствие — два наказания вместо одного.

Баркли засмеялся, скорее всего, для того лишь, чтобы спасти остатки своего достоинства, а потом направился к двери в тот самый коридор, по которому недавно шли Томас и Хорхе. Он жестом приказал: «Идите за мной», — и вскоре все хряски один за другим присоединились к нему, кроме, разумеется, Хорхе и красотки с длинными тёмными волосами. Девушка по-прежнему держала свой нож у горла Минхо — это, конечно, плохо, но зато она и была та самая Бренда — а это, безусловно, уже гораздо лучше.

Как только последние из хрясков покинули помещение, Хорхе обменялся с Томасом взглядом и тихо, с облегчением выдохнул; однако тут же едва заметно покачал головой, как бы опасаясь, что их всё ещё могут услышать.

Краем глаза Томас уловил движение там, где стояли Бренда и Минхо. Девушка отвела нож от горла лидера приютелей, отступила и машинально обтёрла лезвие, запачканное кровью Минхо, о брюки.

— Мне, знаешь ли, прикончить тебя — как раз плюнуть, — сообщила она. Голос у неё был с лёгкой хрипотцой. — Только попробуй сделать хоть шаг в сторону Хорхе — и я перережу тебе сонную артерию.

Минхо вытер ранку под подбородком большим пальцем и кинул небрежный взгляд на алое пятно:

— Острый у тебя нож, однако. Ты нравишься мне всё больше и больше.

Ньют и Котелок одновременно взвыли с досады.

— Похоже, что ты хряск ещё почище меня, — язвительно проскрипела Бренда. — Совсем крыша съехала. Не заметил, как прошёл Черту, да?

К ней подошёл Хорхе.

— Пока что у нас всех с мозгами всё в порядке, — возразил он, — но не волнуйтесь, долго ждать не придётся. Ладно, пошли. Нам необходимо добраться до тайника с припасами да накормить вас. А то на вид вы — ни дать ни взять шайка оголодавших зомби.

Минхо явно был не в восторге от этой идеи.

— Как же, разбежался! Сначала званый обед, а потом вы, психи, мне спокойненько пальчики отрежете? Не на такого напали!..

— Да заткнись ты! — оборвал его Томас, пытаясь глазами рассказать больше, чем словами. — Пошли жрать! Мне до лампочки, что потом станется с твоими прекрасными ручками.

Минхо недоумённо прищурился, но, похоже, усёк, что тут что-то не так.

— Ну тогда идём, что ли...

Бренда неожиданно шагнула к Томасу и остановилась так близко, что её глаза оказались всего в нескольких дюймах от его лица. Радужки у неё были такие тёмные, что создавалось впечатление, будто белки светятся.

— Ты их командир?

Томас помотал головой.

— Нет, не я. Он. Это ему твой ножичек понравился.

Бренда покосилась на Минхо, потом снова перевела взгляд на Томаса и усмехнулась.

— Ну и ну, этот осёл? У меня, конечно, не все дома, но будь моя воля — выбрала бы тебя. У тебя все задатки лидера.

— Хм-м... спасибо... — Томас смутился и покраснел, потом вспомнил татуировку на шее Минхо. И, естественно, тут же подумал о своей собственной, гласившей, что он кандидат на тот свет. Чтобы скрыть овладевшее им смятение, бухнул первое, что пришло на ум: — А я, э... тоже выбрал бы тебя вместо Хорхе.

Бренда потянулась к нему и поцеловала в щёку.

— Какой ты милый. Искренне надеюсь, что нам не придётся в конце концов прикончить тебя.

— Ну, хватит! — Хорхе махнул рукой в сторону разбитой входной двери, мол, двигаем. — Развели тут шуры-муры. Бренда, нам о многом надо будет переговорить, как только доберёмся до тайника. Пошли, некогда!

Но Бренда не отводила глаз от Томаса. А тот всё ещё не мог опомниться от жгучего трепета, словно разрядом молнии пронзившего всё его тело с головы до пят в тот миг, когда её губы коснулись его щеки.

— Ты мне нравишься, — сказала она.

Томас сглотнул. На этот раз он не нашёлся что ответить. Бренда кончиком розового язычка облизнула уголок рта и улыбнулась, потом, наконец, отвернулась от юноши и пошла к двери, на ходу пряча нож в карман брюк.

— Идём! — крикнула она не оборачиваясь.

Томас чувствовал на себе взгляды двух десятков глаз приютелей, но он избегал смотреть на них. Лишь одёрнул майку и зашагал к выходу, неся на лице едва заметную лёгкую улыбку, и ему было всё равно, что её видят все. Остальные потянулись за ним, и вскоре вся группа вышла из здания и растворилась в раскалённой белизне солнечного огня.


Бренда шла впереди, Хорхе замыкал шествие. Томас с большим трудом приспосабливался к ослепительному свечению, щурясь и прикрывая глаза рукой. Группа кралась вдоль стен, стараясь держаться в скудной тени. Здания и уличное покрытие, казалось, светились сами по себе, как будто были созданы из какого-то фантастического инопланетного материала.

Бренда вела их вдоль стен небоскрёба, который они только что покинули. Завернув за угол, они оказались с задней стороны строения. Здесь ряд ступеней уводил вниз, под землю. Томасу это ужасно напоминало что-то из его прошлой жизни. Кажется, так выглядели входы в подземную сеть железных дорог...

Бренда, ни секунды не задерживаясь, даже не удостоверившись, следует ли за ней кто-нибудь, запрыгала по ступенькам. Однако Томас заметил: она снова крепко сжимала нож, готовая к атаке или обороне при первом же признаке опасности.

Он последовал за нею более чем охотно — уж больно хотелось убраться с солнца и, что ещё важнее, добраться до еды. Его кишки играли уже такой марш, что всё внутри болело и каждый шаг давался с трудом. Фактически, он сам не понимал, как до сих пор не свалился без сил. Слабость подтачивала его, как медленный яд, как раковая опухоль.

Но вот, наконец, их поглотила благословенная прохладная темнота. Томас шёл теперь, прислушиваясь к звуку Брендиных шагов. Они подошли к узкому дверному проёму, слабо светившемуся оранжевым. Бренда вошла внутрь, но Томас задержался у порога. Маленькая сырая каморка с тускло светящейся под потолком лампочкой была забита коробками и банками. И речи не могло быть о том, чтобы они все поместились здесь.

Бренда, наверно, прочитала его мысли.

— Ты и остальные могут рассесться в коридоре, вдоль стен. Я сейчас начну передавать вам деликатесы. Пальчики оближете.

Томас кивнул, хотя она не смотрела на него, и шагнул обратно в коридор. Пройдя немного вглубь тёмного туннеля, он прислонился спиной к стенке, съехал вниз и уселся на полу в стороне от основной группы приютелей. Он был абсолютно уверен, что не сможет встать, если чего-нибудь не поест.


Деликатесами, как выяснилось, оказались консервы — бобы с сосисками, если верить Бренде, поскольку этикетки были по-испански. К банкам прилагались ложки. Приютели ели консервы холодными, но эта непритязательная пища показалась Томасу настоящим королевским пиром. Он умолотил всё до последней крошки, хотя и знал, что нельзя так нажираться после долгого поста. Ему было по барабану. Если его вырвет, то он устроит себе второй сеанс, налопавшись по новой. Желательно, из другой банки.

Наделив изголодавшихся приютелей едой, Бренда присела около Томаса. Приглушённый свет, падавший из кладовки, мягким сиянием ложился на её тёмные волосы. Рядом с собой она положила пару рюкзаков, набитых всё теми же консервами.

— Один для тебя, — сказала она.

— Спасибо. — Томас уже расправился с одной банкой деликатесного продукта и теперь скрёб ложкой по дну. Кроме них с Брендой больше никто не разговаривал: единственными звуками, нарушавшими тишину туннеля, были царапанье ложек, чавканье, глотание и удовлетворённое урчание животов.

— Ну как, нравится? — спросила она, принимаясь за собственный рацион.

— Ещё бы. Я б родную маму спустил с лестницы ради такой жратвы. Если бы у меня была мама. — Он невольно вспомнил свой сон. Мама... Нет, лучше об этом не думать, забыть. Слишком тяжело.

— Тебя стошнит, если ты будешь так быстро есть, — сказала Бренда, отрывая Томаса от невесёлых раздумий. Он обратил внимание на её позу: девушка сидела, прижавшись коленом к его голени, и ему в голову пришла смехотворная мысль, что она уселась так неспроста. А Бренда продолжала:

— Мы от разнообразия не страдаем, у нас всего пять-шесть видов консервов.

Томас с трудом привёл свои мозги в порядок и сосредоточился на более насущных вещах, чем размышления о девичьих ногах.

— Откуда у вас продукты? И сколько их осталось?

— До того, как эта местность пострадала от солнечных вспышек, в городе имелось несколько пищевых предприятий плюс множество продовольственных складов. Иногда мне кажется, что именно поэтому ПОРОК и ссылает хрясков сюда. Они, наверно, думают, что их совесть чиста — мы посходим с ума и поубиваем друг друга с полными животами.

Томас выскреб последние кусочки сосиски со дна банки и до блеска вылизал ложку.

— Если продуктов так много, то почему у вас только пять-шесть видов консервов? — Ему пришло было в голову, что он напрасно так быстро поверил в её добрые намерения. А вдруг они только что пообедали отравой? Стоп, она ест из тех же запасов. Наверно, он стал чересчур мнительным.

Бренда указала большим пальцем на потолок туннеля.

— Мы обчистили только те, что поблизости. Наверно, они выпускали только один-два вида продуктов. Вот я бы, например, укокошила твою маму ради чего-нибудь зелёненького из огорода. За свежую головку салата, например...

— Да, у моей мамы, кажется, было бы не много шансов, если бы нам довелось выбирать между ней и продовольственным магазином.

— Вообще ни малейших.

Она улыбнулась; и хотя её лицо было скрыто в тени, улыбка словно разогнала темноту. Томас обнаружил, что эта воинственная девица ему нравится. Она только что пустила кровь его лучшему другу, и вот, на тебе! А может, как раз потому — ну, самую чуточку — и нравится?..

— А что, в мире ещё остались продовольственные магазины? — спросил он. — Я же не знаю — как оно там, после всех этих вспышек и эпидемий. Есть ещё что-нибудь, кроме палящей жары и толпы полоумных?

— Нет. Хотя я не знаю... Солнечные вспышки убили массу народа — тех, кто не успел удрать на север или на юг. Мы жили в северной Канаде. Мои родители были одними из первых, кто добрался до лагерей, организованных коалицией правительств — тех самых, которые потом учредили ПОРОК.

У Томаса челюсть отвисла. Несколькими скупыми фразами она рассказала о делах в мире больше, чем ему довелось узнать за всё время с того момента, как потерял память.

— Постой... погоди секундочку, — сказал он, — мне нужно больше узнать обо всём этом. Ты не могла бы начать с самого начала?

Бренда передёрнула плечами.

— Да тут нечего особенно рассказывать — всё это было довольно давно. Вспышки на солнце произошли совершенно неожиданно, их ничто не предвещало; когда учёные послали предупреждение, было уже поздно. Половина планеты сгорела, в районе экватора вообще никого не осталось в живых. В остальных частях света климат резко изменился. Выжившие стали держаться вместе, некоторые правительства объединились... Прошло совсем немного времени, и обнаружилось, что из какой-то научной лаборатории вырвался отвратительный вирус. Его сразу же стали называть Вспышкой.

— Ничего себе, — пробормотал Томас. Он бросил взгляд в другой конец коридора, раздумывая, слышали ли другие хоть что-нибудь из рассказа Бренды. Похоже, нет — все лихорадочно поглощали еду. Да и сидели Томас с Брендой довольно далеко от основной группы приютелей. — А когда?..

— Тс-с! — цыкнула она, подняв руку вверх. — Подожди... что-то... Я думаю, у нас гости!

Томас ничего не слышал, другие приютели, судя по всему, тоже. Но вот Хорхе... В мгновение ока он очутился около Бренды и зашептал ей на ухо. Но едва она собралась встать, как со стороны лестницы, по которой они спустились сюда, раздался взрыв. Звук был чудовищен по силе; в нём смешался грохот обваливающихся стен, хруст крошащегося бетона, раздирающий уши скрип рвущегося металла... В туннель ворвалось облако пыли, и сразу стало очень темно — жалкий свет, пробивающийся из кладовки, не в силах был разогнать наступившую тьму.

Томаса парализовало от страха. Он мог только сидеть и беспомощно смотреть на то, как Минхо, Хорхе, Ньют и прочие мчатся к разрушенной лестнице, а потом сворачивают в какой-то боковой коридор, которого он раньше не заметил. Бренда схватила его за майку и рванула вверх. Томас вскочил.

— Бежим! — завизжала она и потянула его за собой, подальше от обвала, в глубину подземелья.

Томас очнулся от столбняка и попытался вырваться, но Бренда не отпускала.

— Нет! — крикнул он. — Мы должны бежать за моими дру...

Но прежде чем он успел закончить фразу, вся секция крыши обрушилась на пол прямо перед ним. Громадные бетонные блоки с грохотом валились на пол и громоздились непроходимой грудой, полностью отрезая его от друзей. Угрожающий треск над головой не прекращался, и Томас понял, что выбора у него нет. Времени на размышления тоже не оставалось.

Он заставил себя развернуться и побежал туда, куда тащила его Бренда.

Загрузка...