Слабая герцогиня. 10 способов унизить невесту

Глава 27. День пятый

Просыпаюсь с рассветом, ощущая себя подозрительно бодрой. Вчера я всё же задремала в карете, а очнулась уже в своих комнатах, когда горничные стрались осторожно переодеть меня ко сну. Вероятно, это всё расслабляющее и целебное действитвие лекарских штучек, коими меня одарил дио Лур Хаиш.

Как назло, хочется есть. Желудок, уже привыкший к тому, что его вот-вот должны начать кормить радостно сообщает, что готов принимать пищу. А после вчерашнего делает это с утроенным рвением. Организму нужны силы, а животику хочется чего-то тёплого, нормального… хочется… каши!

Поднимаюсь, чтобы начать собираться к завтраку. Малия уже чем-то занята в гостиной. Она всегда приходит заранее, чтобы подготовить утреннее платье и ванну, возможно, поэтому вчера ночью мне помогали другие горничные.

В уютной столовой появляюсь в тот момент, когда стрелка часов показывает ровно семь утра.

И как это понимать? Стол не накрыт. Графа нет. Слуга, протирающий пыль с каминной полки, бледнеет, бросает своё занятие и подскакивает ко мне, подобострастно склоняясь.

— Г-госпожа… прикажете накрыть к завтраку?

— Доброе утро, разве граф не отдавал распоряжение накрывать к семи?

— Так ведь… вчера его сиятельство в ночь вернулся и велел его не беспокоить по утру. Госпожа, так и вас тоже было велено не беспокоить, а завтрак подать в комнаты…

Да неужели?? Как мило. Мне сказать забыли!! Так, спокойно. Потом спрошу Малию, что она об этом знает, хотя уже очевидно, что она не в курсе распоряжения.

Видимо, мысли отражаются на моём лице, потому что слуга бледнеет ещё больше.

Делаю глубокий вдох. Этот человек не виноват, что его светлость такой… такое… аррр!! Дышать, нужно дышать. Раз, два, три, четыре… на семь пропадает желание пнуть напольную вазу. На пятнадцать отпускает навязчивая идея найти острую вилку и таки побеспокоить его сиятельство с самого утра.

— Будьте добры, раз уж я здесь, накройте для меня завтрак. Желаю кашу и чай с чабрецом. Этого достаточно.

— Сию минуту, ваша светлость.

Распахиваю окна, впуская в комнату свежий утренний воздух. Становится легче. Прохожу к столу и усаживаюсь на привычное место. Не так элегантно, как с помощью слуг, но никто ж не видит.

Зато позавтракаю, наконец, в спокойной обстановке. Губы сами растягиваются в довольной улыбке.

Вчерашние разговоры не выходят из головы. Не понимаю, зачем графу мой отказ от помолвки? То, что он наслаждается моим унижением — совершенно очевидно, но разве он не хочет прибрать к рукам мои земли и титул? Разве не он получает все выгоды от этого брака? А что для меня? Сплошные потери! Я теряю свободу и получаю опекуна в лице мужа, который будет распоряжаться моим наследством, и который сразу дал понять, что от наших отношений мне не следует ждать ничего хорошего.

В памяти всплывает вчерашние подслушанные слова королевского поверенного. К какому “единому обдуманному решению” должны были прийти мы с графом? О чём мы вообще можем договориться?

Ну почему всё так сложно и непонятно?

— Почему ты здесь? — бархатистый голос с непривычно обеспокоенными нотками разрезает тишину комнаты и я непроизвольно передёргиваю плечами.

— О, доброго утра, граф, — растягиваю губы в фальшивой вежливой улыбке. — Разве вы не должны сейчас наслаждаться сладким утренним сном после столь успешно проведённого времени во дворце?

Молчит. Хмурится и молчит.

— Как ты себя чувствуешь? — игнорирует мой выпад и на удивление спокойно продолжает: — Тебе стоило сегодня остаться в постели.

— Чтобы доставить вам удовольствие лишить меня положенного завтрака?

— Я отдал распоряжение подать завтрак в твои комнаты.

С каких это пор мы вообще перешли на ты? Его спокойствие и лживая озабоченность раздражают. Лучше бы вернулся к своему надменному тону. Так было бы привычнее и честнее.

Ничего не отвечаю.

— Я как раз шёл к твоим комнатам, чтобы передать горничной вот это, — достаёт капли, которые, вчера для меня приготовил королевский лекарь.

— Благодарю, можете отдать капли мне, — протягиваю руку.

Граф подходит ближе и вкладывает пузырёк в мою ладонь, касаясь кончиками пальцев. Быстро сжимаю и отдёргиваю руку. Капли прячу карман.

Его сиятельство продолжает стоять надо мной. От ощущения его взгляда на себе хочется поёжиться. К счастью, в этот момент двери отворяются и в столовую спешно входят слуги, неся приборы и поднос, накрытый серебряной крышкой.

— Ваша светлость, позвольте… — передо мной ловко накрывают завтрак.

— Господин, прикажете накрыть и для вас?

— Да, я буду завтракать с её светлостью.

Вот же… рано радовалась.

Губы непроизвольно поджимаются, выдавая моё недовольство. Тут же спохватываюсь, расслабляя их, и стараюсь незаметно дышать глубже. Граф продолжает стоять рядом, безмерно раздражая.

Снимаю серебряную крышку и вдыхаю аромат каши. Горячая, в меру подсолена и сдобрена кусочком свежего сливочного масла.

Граф резко отстраняется и быстрыми шагами удаляется вслед за исчезающим в проёме двери слугой. Окликает его, что-то говорит и возвращается обратно. Но на этот раз, хотя бы присаживается на своё место. И на том спасибо.

Итак. Задача проста. Быстро поесть и удалиться.

К моменту, когда слуги возвращаются, я почти заканчиваю трапезу, но передо мной начинают, расставлять тарелки с разнообразными блюдами.

И что это значит?

Доедаю последние ложки своей каши и запиваю чаем с чабрецом. К этому моменту мы с графом снова остаёмся одни. Откладываю столовые приборы слева от тарелки.

— Вам нужны силы, герцогиня.

— Благодарю, ваше сиятельство, я вполне сыта.

— Эммилина. Сейчас это ни к чему. Пожалуйста, поешь нормально.

Не знаю, что на меня находит, но вместо очередного спокойного ответа, я резко поднимаюсь. Ножки тяжёлого стула издают короткий неприятный скрип по паркету. Плевать.

— Мне не нужны ваши подачки, ваше сиятельство, — фраза вырывается сквозь сжатые зубы, но я в шаге от того, чтобы надеть одно из горячих блюд на голову этому индюку с завышенным самомнением.

Говоря, я уже шагаю в сторону выхода.

Граф подскакивает и в два шага, преграждает мне путь. Пытаюсь обойти, но он перехватывает мои предплечья своими раздражающе горячими руками.

— Подожди, Эммилина… да послушай! Я виноват, прости, что не захотел услышать тебя вчера. Я был раздражён, зол, уверернный, что ты снова пытаешься дергать за свои ниточки и подстраивать все эти гадкие вещи из-за которых я не раз оказывался в идиотском положении, но… клянусь, я не хотел, чтобы так вышло.

— Отпусти, — почти удаётся успокоить голос, стараюсь смотреть куда угодно, только не на него.

— Ты меня не слушаешь!

— Это всё ни к чему.

— Нет… это важно. Я сожалею. Очень. Прости.

— Хорошо.

— Что?

— Всё хорошо, вам не за что извиняться. Это было досадное недоразумение.

— Эммилина! — полустон-полувыдох, на секунду он откидывает голову, возводя глаза к потолку, словно просит небеса послать ему терпения.

Вырываюсь и спешно покидаю малую трапезную.

Конечно, он не рад случившемуся, но только потому, что король, судя по всему, недоволен его поведением. Значит, решил реабилитироваться перед монархом, узнав, что в особняке есть шпионы Его Величества. А я не хочу быть частью этого спектакля. Не хочу чувствовать себя дурой и улыбаться, подыгрывая очередному фарсу.

Боги, когда уже истекут эти злосчастные десять дней?