Слабая герцогиня. 10 способов унизить невесту

Глава 31. День седьмой

Вчера, когда составляли доверенность, поняла, что пора навёрстывать и письменность. Иностранный язык в моём блокнотике — это хорошо. Но кроме меня его, похоже, никто не понимает. Почти весь предыдущий вечер провела в библиотеке особняка. Искала книги на этом языке, но ничего не нашла.

Обращаться за помощью к самому графу, конечно, не стала. Даже посмеялась, когда представила, как подхожу к нему и прошу помочь найти мне книгу. Скорее всего, на такой случай у него заготовлена для меня какая-нибудь гадость. Что-то в духе: “герцогиня придумала новый способ привлечь моё внимание”. Ненавижу! Мысленно беру тяжёлую книгу и бью графа по голове. Становится немного легче, но горло ещё долго сжимает спазм от обиды за всё, чем меня “наградил” голубоглазый деспот.

— Госпожа, не желаете попробовать десерт?

Малия заботливо ставит передо мной тарелку с очаровательными пироженками, украшенными ягодами и кусочками фруктов. Почти как во дворце… Значит, мне не показалось, что меня тогда раскусили. Наверняка посмеялись над моим побегом с террасы, полной столиков с угощениями.

Мозг автоматом выдаёт возможную реплику графа или Алессиньи: “похоже, мы помешали герцогине поохотиться на вожделенные сладости”… ну вот, опять… мысленно беру поднос со сладостями и ссыпаю их на голову графа и этим же подносом даю подзатыльник брюнетистой стерве.

Не хочу об этом думать, но все события последних дней кипят внутри раскалённой лавой. Мне то хочется забиться в какой-нибудь угол, то найти своих обидчиков и высказать всё, что я о них думаю… но зная себя… скорее найду тихий угол.

Слабачка…

Отодвигаю тарелку с пирожными. Их очарование покрыто пеплом гадких воспоминаний.

Малия удивлённо приоткрывает рот, но молчит, держит своё мнение при себе. Вот и умница.

Как и завтрак, обед подают в мои комнаты. Разнообразие блюд впечатляет, а от богато сервированного стола исходят изумительные ароматы. Но аппетита это не вызывает. Скорее наоборот — отторжение и желание послать всё куда подальше.

Мне не нужно его снисхождение, я не готова проглотить предыдущие выходки и мило улыбаясь, радоваться тому, что меня, наконец, соизволили хотя бы кормить в соответствии с правилами приличий и моим статусом… Мне вообще от него ничего не нужно, и потому еда на столе только раздражает.

— Малия, ты ведь хотела сегодня вечером навестить родных в селении? Возьми пирожные, будет им угощение.

— Что вы госпожа, как можно?

— Я не в настроение есть сладкое. Чего добру пропадать?

Девушка забирает тарелочку с горящими от восторга глазами и улыбкой, полной благодарности. Улыбаюсь в ответ. Похоже, на этом мой обед закончен.

Хочется выйти в сад, найти Лиса и обнять его, в надежде, что удастся переключиться на более приятные мысли.

Обуваю удобные ботиночки и спешу наружу, мне снова становится душно и это при том, что окна в комнатах почти всё время распахнуты.

Малия теперь прячет миску с едой в дальней, более дикой части сада, в дупле огромного дерева с какими-то мелкими плодами. Здесь уже нет замысловатых цветочных клумб, деревья и густые кустарники не выстригаются, а белая гладкая каменныя крошка не покрывает идеально ровные дорожки.

Забираю миску и предвкушающе топаю к кустам.

Вчера пришлось ждать пушистую мелочь, он пришёл не сразу, и я даже заволновалась. Надеюсь, сегодня он будет где-то неподалёку и услышит, когда я позову.

Алексион-Кэссим

Осторожный стук заставляет прерваться от работы с бумагами. Дверь приоткрывается и в проём просовывается голова служанки.

— Ваше сиятельство, её светлость снова направилась в дальнюю часть сада.

— Благодарю Харита. Можешь быть свободна.

Из-за кустов раздаётся звонкий смех и я подкрадываюсь ближе, ощущая, как кровь внутри начинает закипать.

— Если бы могла, то провела бы здесь с тобой весь вечер… и все последующие дни… Может, мне вообще не стоит возвращаться в особняк? Как думаешь?… Иди ко мне… — от нежности в её голосе грудь неприятно сжимается изнутри. Итеон был прав… все изменения Эммилины из-за её любовника. Как и та лёгкость, с которой она пообещала расторгнуть помолвку.

Я должен испытывать облегчение, но внутри поднимается острая волна досады. Нужно уйти. Уйти и оставить всё как есть. Для меня это хорошо, это то, о чём я уже и не мечтал.

Отступаю… но сделав несколько шагов, разворачиваюсь. Ноги сами несут меня к скрытой от посторонних взглядов крошечной полянке между кустами цветущей сахении.

Что я сделаю, когда окажусь там? Что я могу предъявить после того, как сам пытался убедить Эммилину в наличии любовниц?

Я не думаю об этом. Возможно, увидев всё своими глазами, я перестану думать о ней. Смогу выкинуть из головы, как застрявшую болезненную занозу…

То, что открывается моему взору, заставляет замереть и затаить дыхание.

Эммилина лежит на свежей весенней траве, прижимая к себе… дикого цайра? Она улыбается и что-то шепчет животному, которое урчит и порыкивает, явно наслаждаясь её ласковыми руками в своей густой шерсти. Роскошные волосы Эммилины разметались по траве, а щёки раскраснелись. Подол платья немного задрался, обнажив босые розовые ступни по самую щиколотку и заставляя меня тихо сглотнуть.

Дыхание перехватывает и тело вновь предаёт меня. По позвоночнику пробегает горячая волна, отдаваясь внизу и одновременно кружа голову. Делаю резкий шаг назад, готовый сбежать, но наступаю на ветку. Цайр взвивается, вырываясь из рук девушки. Эммилина ахает и садится, выпуская животное из рук. Теперь я вижу, что это совсем малыш. Его шерсть дыбится, а оскал обнажает ряды маленьких острых зубов. Делаю шаг вперёд, смотря ему прямо в глаза. Цайр поджимает уши и скуля пятится от меня. А потом и вовсе ныряет в кусты.

Тоже мне защитничек.

— Дикие цайры опасны, ваша светлость, — собственный голос раздражает хрипотцой, и я стараюсь привычно придать ему холодности.

— И вы решили позаботиться обо мне, спугнув моего питомца? — её взглядом можно поджигать костры. Но я не могу удержаться от того, чтобы приблизиться ещё немного.

Нужно уходить. Сейчас же. Пока не натворил глупостей. Но замечаю, как девушка пытается незаметно потереть запястье. В один шаг оказываюсь рядом, опускаюсь на колени и перехватываю руку. Запястье рассекают две тонкие царапины, из которых уже сочится кровь.

— Вот видите, герцогиня. Нужно срочно обработать рану.

— Эти царапины не ваше дело, граф. Если бы вы не напугали его… — она вырывает руку и по-детски прячет её себе за спину. — Идите куда шли, ваше сиятельство.

Эммилина хмурится и избегает встречаться со мной взглядом, явно расстроенная моим вторжением в своё маленькое тайное убежище. Но уже через мгновение она гордо расправляет плечи и одной рукой пытается незаметно нащупать в траве небрежно отброшенные туфельки.

Такая трогательная, с растрёпанными волосами и недовольно опущенными уголками чувственных губ.

Знаю, что потом пожалею, но это выше меня…

Одной рукой перехватываю и прижимаю к телу её локти, второй придерживаю затылок, практически обездвиживая Эммилину. Всё, что она успевает— короткий вдох, после чего накрываю её губы своими, теряясь в ощущениях.

По телу вихрем проносится горячие волны, заполняя сознание эйфорией. Прижимаю сильнее, пытаясь ощутить каждый изгиб сквозь слои плотных тканей. В голове взрываются мириады звёзд, но я не могу насытить свой голод. Нежные руки отталкивают меня, но всё, о чём я думаю, это как она касается меня… хочу ещё. Хочу, чтобы она разжала эти белые зубки и впустила меня. Хочу, чтобы запустила свои ласковые пальцы в мои волосы, чтобы прижималась сама… Резкая боль отрезвляет, вырывая из эйфории, заставляет замереть и перевести взгляд на испуганные, полные слёз серые глаза.

Эммилина дрожит всем телом и явно не от удовольствия. Она прижимает руки к груди, словно пытается закрыться от меня. На её губах следы алой крови. Моей крови. Она прокусила мою губу.

Боги, что я наделал…

— Эммилина… прости… прости, не знаю, что со мной…

Лгу. Прекрасно знаю. Хочу её до дури. До помутнения рассудка. И ненавижу себя за эту слабость.

Помогаю ей подняться и опускаюсь, чтобы отыскать её обувь. Нужно найти слова, чтобы объясниться с ней. Но как мне объяснить то, что сейчас произошло? Нащупав первую туфельку, оборачиваюсь, чтобы отдать ей, но успеваю заметить лишь край подола платья, скрывающегося за кустами.

Демоны! Выбегаю следом, но Эммилина словно ветер несётся в сторону особняка. Убегает. От меня. Снова. На этот раз я не бегу за ней, не хочу напугать ещё больше. Нужно разобраться и для начала объяснить хотя бы самому себе, что происходит.

Я хочу вернуть её? Я готов поверить в то, что она изменилась? Может ли всё это быть частью какого-то изощрённого плана мести? Вспоминаю испуганный растерянный взгляд серых глаз, дрожащее тело и неосознанные попытки закрыться от меня руками.

Она боится меня?