Сладкая месть

Глава 19

Наутро у нее болело все тело и ехать никуда не хотелось. Немного вздремнув, они вновь предались любовным утехам. Снова и снова она с радостью падала в его объятия, и он раз за разом доводил ее до состояния исступленного блаженства. Он вел себя словно одержимый.

Они наскоро позавтракали парным верблюжьим молоком, кумысом и лепешками. Потом Джиллиан оделась в свободные хлопковые брюки темно-синего цвета, которые ей сшила Кэтрин. Сверху она надела просторную рубашку и натянула темно-синий куфтан, к которому прикрепила свои золотые часики. Затем пришла очередь хлопковых чулок и мягких кожаных туфель. Грэм обвел ей глаза сурьмой, объясняя, что так глаза будут меньше страдать от яркого солнца, и повязал на голову белый тюрбан. Закончив приготовления, он пригласил ее полюбоваться на себя в зеркало.

– Я похожа на ожившую мумию, – сказала Джиллиан, разглядывая свое отражение.

– Но так ты, по крайней мере, не обгоришь на солнце. – Грэм открыл маленькую коробочку с белой мазью и намазал все незащищенные одеждой участки ее кожи.

– Не забудь взять с собой это, – сказал он, отдавая ей коробочку. – У тебя очень светлая кожа. Если ты не будешь ее смазывать, сразу обгоришь.

С собой они взяли финики и высушенный сыр из верблюжьего молока – если размочить его воде, получалось очень питательное блюдо. Закончив сборы, Джиллиан вышла из шатра и отдала свой дорожный мешок мужу.

Пришедшие их проводить хамсины стояли неподалеку. Среди них был и шейх. Джабари не сводил с Джиллиан пристального взгляда своих темных глаз. Она почувствовала, что мучительно краснеет. Еще бы, наверное, все племя слышало их ночью.

Но больше всех ее удивил Рамзес. Куда только подевалась его манера вечно подшучивать. Внешне спокойный, он помогал, Джиллиан как следует навьючить поклажу на верблюда, но в его янтарных глазах сквозило беспокойство.

– Спасибо, что помог убедить его взять меня с собой, – тихо прошептала она.

Рамзес прислонился к верблюду и так пристально посмотрел на нее, что она покраснела.

– Это для его же блага, Джиллиан. Наберись терпения. В пустыне ему понадобится вся твоя сила.

– Но во мне нет никакой силы, – попыталась возразить она.

– А вот тут ты ошибаешься, – ответил он. – Ты обладаешь самой могущественной на свете силой – силой любящей женщины.

Джиллиан закусила губу.

– Откуда ты знаешь?

Рамзес посмотрел на Кэтрин, которая принесла им с собой в дорогу мешочек с травами, и его взгляд смягчился.

– Я просто знаю, – сказал он и, глядя на Джиллиан, добавил: – Ступай, и да хранит тебя Аллах, леди Джиллиан. Будь осторожна: пустыня может забрать жизнь даже самого сильного мужчины, но тот мрак, который царит в душе человека, может похитить его душу.

Джиллиан твердо решила не быть мужу обузой и отправилась за ним в глубь бескрайней западной пустыни с легким сердцем. Правда, ее решимость скоро растаяла под палящим солнцем, превратившись в мрачное упорство.

Они переправились через Нил, оставили позади его плодородную зеленую равнину и вот уже несколько часов неторопливо ехали по пустыне, раскачиваясь на спинах верблюдов. Помимо верховых, у них было два вьючных верблюда: один вез поклажу, а второй – бурдюки с водой. От немилосердно палящего солнца не было никакого спасения. На плоской бесплодной равнине не было даже намека на тень. С непривычки к деревянному седлу у Джиллиан болели ягодицы и бедра. Она облизала пересохшие, покрытые песком губы и вдохнула запах хлопка, исходящего от шарфа, которым была замотана нижняя часть ее лица. Джиллиан отогнала назойливую муху, вившуюся возле ушей Шебы. Странно, вокруг на долгие мили нет ничего, кроме песка, а мухи откуда– то берутся…

Грэм предложил остановиться на привал, и Джиллиан с облегчением слезла с седла. Усевшись на расстеленном мужем коврике, она рассматривала окружающий песчаный пейзаж. Вокруг ни деревца, ни даже камня. Только песок, бесконечный песок до самого горизонта. Джиллиан с удовольствием съела бы что-нибудь горячее или выпила бы чашку горячего чая, но пришлось ограничиться консервами.

Грэм выудил что-то из своей сумки и кинул Джиллиан. Она подобрала с коврика два небольших гладких камня и деревянную палочку.

– При помощи камней надо высечь искру, чтобы она попала на палочку.

– А топливом что у нас будет? Песок?

– Насчет топлива не волнуйся, его тут в избытке.

Ей очень не понравились лукавые искорки, плясавшие в его глазах. Грэм вытащил из другого тюка еще один мешочек, в котором оказались небольшие коричневые брикеты.

– А вот и топливо.

Джиллиан с любопытством нагнулась, пытаясь рассмотреть, что это такое.

– Торф?

– Верблюжий навоз.

Он расхохотался при виде ее брезгливой мины и аккуратно, стараясь не испачкать руки, выложил брикеты на землю.

– Сухой верблюжий навоз очень хорошо горит. Кочевники им постоянно топят. Он немногим уступает углю.

– Но я бы все же предпочла уголь.

Грэм занялся установкой небольшой треноги, на которую подвесил закопченный котелок с водой.

– Пора пить чай, – сказал он весело. – Осталось только разжечь огонь.

Глядя на него с осуждением, она вздохнула и начала высекать огонь. Удар, два, три – ничего не выходило. Джиллиан чувствовала себя неловко под взглядом мужа, но упрямо продолжала свои попытки.

Наконец ее терпение было вознаграждено: палочка затлела от искры. Она поднесла палочку к брикетам сухого навоза и с удивлением заметила, что те моментально вспыхнули. Вскоре костер уже весело горел.

Довольная своим успехом, она взглянула на мужа. Его глаза светились лукавством.

– Ну и пришлось же тебе повозиться.

– Полагаю, ты справился бы с этой задачей куда быстрее, – раздраженно фыркнула она.

– При помощи вот этого – да. – Он бросил на песок коробок английских спичек.

Джиллиан недобро прищурилась:

– И ты смотрел, как я… Ох и весело тебе, наверное, было смотреть, как я тут выставляю себя полной дурой!

Он посерьезнел:

– Я верил, что ты сможешь разжечь костер. Просто тебе надо было научиться делать это самостоятельно.

Он уселся рядом с ней, подтянув колени к груди.

– В пустыне очень непросто выжить, Джиллиан. Даже крепкие телом и духом мужчины погибают здесь. Чтобы остаться в живых, надо постоянно быть начеку и полагаться только на себя.

Мысль о том, что Грэм в нее верил, лишила Джиллиан дара речи. Никогда раньше ей такого не говорили. В смущении она чертила линию на песке.

– Скоро вода вскипит, – сказал Грэм, протягивая жене маленькую коробочку. – Между прочим, куплено в одном из лучших магазинов ее величества в Лондоне.

Джиллиан посмотрела на котелок над костром:

– А… чай в таких условиях надо как-то по-другому заваривать?

– Представь, что мы пьем чай в Англии в саду, – улыбнулся он.

Она сморщила носик:

– Осмелюсь заметить, что в Англии в садах пахнет намного приятнее.

Джиллиан достала из сумки упаковку галет и выложила их на деревянное блюдо, потом они заварили чай. Для английского чаепития антураж был, прямо скажем, необычным: вместо уютной гостиной – знойное небо и бескрайняя пустыня.

Ели молча. Грэм сидел напротив Джиллиан, скрестив ноги, и выглядел вполне непринужденно. Очевидно, ему было не привыкать к таким чаепитиям. Похоже, это далеко не первое его путешествие. Или это одна из его тайн? Рассказ о том, как сердобольная английская пара спасла перепуганного мальчика, казался все менее и менее правдоподобным.

– А сколько лет ты прожил у хамсинов? – спросила она. Он бросил на нее удивленный взгляд.

– Лет?

– Для человека, который просто заезжал погостить, ты слишком хорошо знаком с их обычаями и с жизнью в пустыне. Почему ты не хочешь рассказать мне, как жил у них? Ты боишься что-то мне рассказывать?

Он встал и отряхнул свой темно-синий плащ.

– Уже поздно. Я бы тебе советовал побыстрее собраться, если мы хотим успеть пройти нужное расстояние до темноты.

– Грэм, почему мы так спешим? – воскликнула она, вскакивая на ноги.

– Ты когда-нибудь видела, как на тебя с кровожадными криками несутся верхом на верблюдах враги, так что ужас подступает к горлу? Видела, как их острые мечи сверкают на солнце, когда они добивают очередную вопящую от ужаса жертву?

– Нет, – прошептала она.

– Тогда собирайся и делай, что я говорю.

Час спустя она, зардевшись от смущения, окликнула его. Грэм остановился. Они спешились, он достал из одной из сумок маленькую лопатку и передал ей. Потом он опять полез в сумку и вытащил оттуда два журнала.

– Тебе что дать: журнал мод или «Панч»? – спросил он с лукавой улыбкой.

– Журнал мод – по-моему, это самое достойное для него применение.

Грэм опять ухмыльнулся и деликатно отвернулся, пока она искала место, где бы ей пристроиться. Джиллиан мучительно покраснела. Здесь, на открытой равнине, и речи быть не могло ни о каком уединении. Ну и ладно. Скорее всего, это будет самым незначительным из путевых неудобств.

Они ехали уже два дня, и Джиллиан пришла к неутешительному выводу: чем дольше они ехали и чем больше она пыталась разговорить мужа, тем более замкнутым он становился. Она задавала вопросы о его дружбе с племенем хамсинов, но он отделывался лишь общими фразами.

На привале она с жадностью припала к бурдюку с водой. Грэм мягко, но настойчиво забрал у нее бурдюк.

– Пей маленькими глотками, иначе тебе станет плохо, – посоветовал он.

Она облизала губы и оглядела простирающуюся до горизонта равнину раскаленного песка под безоблачным небом. Казалось, что едва уловимое движение песка на бархане, который они только что миновали, было вполне безобидным. Господи, как же жарко!

Грэм приторочил мешок обратно к седлу, нахмурился и замер, прислушиваясь. Джиллиан стало не по себе. Она вытянула шею в том направлении, откуда они приехали, но, как ни присматривалась, ничего не увидела.

– Что это?

Он промолчал. Ветер трепал полы его темно-синего плаща. Его ноздри раздувались, будто он чуял в этом прилетевшем издалека ветерке угрозу. Соломон переминался с ноги на ногу и обеспокоенно фыркал. Шеба тоже подняла свою изящную голову и тоже зафыркала.

– Ты тоже почуяла?

– Но я ничего особенного не вижу.

– Поначалу его не видишь, а чувствуешь.

– Чувствуешь что? Грэм, ты меня пугаешь.

Его взгляд стал отчужденным.

– Начинается хамсин. – Он бросился к верблюдам, крича ей на ходу: – Быстрее! Нам от него не уйти, но, может, мы успеем добраться вон до тех скал.

Она побежала к своему верблюду и быстро взобралась в седло, все еще удивленная и уже немало напуганная.

– Прикрой лицо, – приказал он, затягивая ремни и раскачиваясь в седле. – Тебе понадобятся все твои навыки верховой езды.

Сердце у Джиллиан сильно билось от дикого ужаса во время бешеной скачки. Она так до конца и не поняла, что хотел сказать Грэм, но тревога, звучавшая в его голосе, убедила ее лучше всяких слов. Оглянувшись через плечо, она почувствовала, как кровь у нее в жилах застыла от ужаса: на них надвигалась огромная стена раскаленного песка.

Теперь она поняла. Хамсином в Египте называют сильнейший западный ветер, приносящий с собой свирепые песчаные бури.

В ушах стоял вой ветра, он нарастал подобно гигантской волне, которая вот-вот их накроет. Черное облако мчалось вперед, как стая саранчи, закрывая собой палящее солнце. Нужно было где-нибудь укрыться, иначе их погребет под собой волна раскаленного песка.

Дрожащими ногами она подгоняла свою верблюдицу.

Буря гнала их вперед, подбираясь все ближе и ближе. Джиллиан изо всех сил вцепилась в седло, склонившись к самой шее верблюдицы и упрашивая ее бежать еще чуточку быстрее. Внезапно перед ее глазами возникла разрозненная группа красноватых скал. Успели. Черное облако с ревом приближалось.

Грэм быстро спешился, подхватил поводья верблюдов и повел их к самой большой скале. Потом он подбежал к Джиллиан, помог ей вылезти из седла и усадил вплотную к скале.

– Пригнись, опусти лицо к земле и ни в коем случае не смотри вверх, – сказал он, перекрикивая шум надвигающейся бури.

Джиллиан пригнулась и обхватила себя руками, а Грэм обнял ее, защищая своим телом. Она дрожала от страха, слыша нарастающий рев бури, а потом почувствовала, как буря проходит над ними.

Раскаленные песчинки покалывали незащищенную кожу. Джиллиан зажмурилась и дышала сквозь шарф. Песок набился ей в обувь, проникал сквозь вуаль. Но от самого худшего Грэм закрыл ее своим телом. Она сжалась в комочек, пытаясь спрятаться от моря раскаленного песка, бушевавшего над ними.

Казалось, прошли долгие часы, прежде чем он наконец поднялся, освобождая ее от тяжести своего тела. Джиллиан пошевелилась, разминая затекшие мышцы и откашливаясь от мелкого песка. Протерев глаза, она с удивлением огляделась.

Все вокруг было в песке. Тонкий красноватый слой покрывал синюю одежду Грэма и открытые участки его кожи. У скал намело целые барханы.

– Верблюды! – опомнилась Джиллиан.

– С ними ничего не случилось. – Грэм потрепал Соломона по шее, тоже покрытой тонким слоем песка.

– Так вот что такое хамсин.

– Нет, – ответил Грэм, проверяя поклажу. – Хамсин предвещает наступление лета. Он заканчивается в мае. А это была обычная песчаная буря.

– А почему ты тогда назвал ее хамсином?

Он замер и со странным выражением лица посмотрел на нее.

– Долго рассказывать, – пробормотал он и тут же принял свой обычный невозмутимый вид.

Черт бы его побрал! Опять молчит, как камень, и не дождешься никаких объяснений! Джиллиан чувствовала себя такой же опустошенной, как окружающая равнина. А что, если Грэм, так же как отец, ни в грош ее не ставит? Даже если он и утверждает, что она ему небезразлична?

Ее охватил яростный гнев, не уступающий по силе только что пронесшейся буре. Грэм молча бросил ей поводья верблюда, и тут она не выдержала:

– Поговори со мной, Грэм. Прекрати обращаться со мной как с верблюдом. Я, в конце концов, твоя жена!

Он с удивлением взглянул на нее.

– Нет, со мной ты обращаешься даже хуже, чем с верблюдами – с ними ты хоть иногда разговариваешь. А со мной – нет. Ты представить себе не можешь, как мне обидно, что ты не обращаешь на меня никакого внимания. Пожалуйста, я согласна на что угодно, только не на безразличие. Ну, давай, накричи на меня. Все, что хочешь, только не безразличие. – Она перешла на шепот. Казалось, у нее все горло забито песком.

Он бросил поводья и подошел к ней, обхватив ее покрасневшее от песка лицо ладонями. Она смотрела на него снизу вверх.

– Поговори со мной, – взмолилась она.

– И о чем же ты хочешь поговорить?

– Мне кажется, что нас разделяет пропасть в целые мили шириной. Я хочу ее перепрыгнуть, чтобы быть с тобой, но мне страшно. Я боюсь, что ты меня не поймаешь и я упаду.

В его глазах промелькнуло что-то едва уловимое, но что именно – этого она не смогла понять.

– Я не дам тебе упасть.

Она погладила его руку.

– Тогда доверься мне.

Он уставился вдаль, сжав челюсти.

– Я назвал этот ветер хамсином потому, что, когда я был маленьким, племя, которого я боялся больше всего, совершило набег на поселение, где я жил. Нападавшие были сильны и мчались со скоростью песчаной бури. Они сметали все на своем пути. Я был как раз возле своего шатра и видел, как мелькают ятаганы, слышал шум битвы. Потом на меня налетел один из воинов-хамсинов с ятаганом наголо. В пылу боя иногда трудно бывает отличить мужчин от маленьких мальчиков. Он занес надо мной меч, и я знал, что вот-вот умру. Но в последний момент он остановился.

Она смотрела на него с ужасом.

– Тебе было страшно?

– Нет, но когда они уехали, я заплакал.

– Почему?

От его сурового тусклого взгляда у нее пробежали мурашки по коже.

– Потому что они уехали, оставив меня в живых.

Больше он ничего не сказал.