Сладкая ваниль

Глава 9

Алан

Я занимаюсь музыкой с детства, можно сказать всю свою сознательную жизнь. Как только мне исполнилось семь лет, родители отдали меня в музыкальную школу, тогда еще они не знали, как далеко это зайдет. Когда я заканчивал школу, я начал уламывать родителей оплатить мое обучение в бостонском колледже Беркли. Они долго сопротивлялись, говоря, что специальность, которую я выбрал, не очень востребована, и что с моей внешностью лучше идти в актеры или в рок-звезды. Но не лежала моя душа к гитаре или к Голливуду, я хотел играть на саксофоне джаз и блюз, так как это более чувственная музыка и надеялся пробиться рано или поздно на сцену.

Сейчас я был полон вдохновения и сил, сидя в самолете на пути в Лос-Анджелес с дипломом этого колледжа – я был горд собой. Со мной рядом летел мой друг по колледжу Скотт. Дома мы собирались сколотить группу из четырех человек. Нам нужна была еще вокалистка и барабанщик. Жить я пока собирался у родителей в Вест-Сайде. Они не видели меня целых четыре года, и, думаю, будут не против, если я у них поживу. Мои мысли прервала стюардесса, которая попросила пристегнуть ремни – самолет собирался идти на посадку.

Мы благополучно приземлились, и через час я уже сидел дома за обеденным столом с родителями, рассказывая подробности моих студенческих будней.

После бурных обсуждений я пошел в свою комнату и свалился на кровать. Как же я устал от семичасового перелета! Я возвратился к своим мыслям. Скотт тоже был родом из Лос-Анджелеса, поэтому проблем у него с жильем не было. Здесь мы собирались начать, затем раскрутиться, а в будущем мы хотели ездить с гастролями по всей стране. Я накопил кое-какие деньги, подрабатывая в кампусе, и на первое время нам должно было хватить, чтобы арендовать маленькое помещение для репетиций и сделать запись! Скотт и я знали друг друга, как облупленные, а вот новеньким будет сложно на первых парах. Мы договорились с ним так – он ищет барабанщика, а я вокалистку. Завтра начну, решил я и крепко заснул.

***

Я проснулся рано утром и пошел сразу в душ, вчера я даже не снял с себя одежду, так и спал в ней. На календаре было двадцать первое июня 1966 года. В семь часов утра уже было жарко. Не люблю жару, но ничего с ней не поделаешь. Я взял свою записную книжку, стал листать и искать нужные имена. Через полчаса я понял, что ничего хорошего из этого не выйдет, потому что за четыре года многое поменялось, я смог связаться только с тремя людьми, причем они не смогли мне помочь. Я решил посмотреть в газете – там тоже ничего не было. Что ж, значит, придется, пока с этим повременить.

Я решил пройтись по улицам моего района и поискать помещение. Хоть я и вышел на улицу в хлопковой сорочке и льняных брюках, мне все равно стало невыносимо жарко через пятнадцать минут пребывания на солнце, надо срочно найти деньги на машину, в Лос-Анджелесе нельзя без машины, на общественном транспорте тут неудобно, да и надо ли? Все-таки я не из бедной семьи – родители работают в Голливуде. Конечно, они не являются звездами, но мама снимается в сериалах, а папа – оператор, следовательно, зарабатывают они не плохо – стоит попросить у них в долг.

Долго мне ходить не пришлось – я нашел пустующее помещение площадью сто шестьдесят квадратных футов, из мебели там был только старый диван, но для начала и такое сойдет, договорился с хозяином и вернулся домой. Было девять утра и все собирались на работу, мама, увидев меня, окликнула:

– Алан, мы с папой хотим тебе кое-что показать.

Я подошел к ним на кухню.

– Ты вчера был очень уставший, поэтому мы решили это перенести на сегодня, – она затаила дыхание. – Мы решили по случаю окончания колледжа подарить тебе Шевроле “Камаро”! – радостно провозгласила она.

Я не верил своему счастью, как быстро сбываются мои желания!

– Вы не поверите, я только час назад думал о покупке машины. Где она?

– На заднем дворе пойдем – посмотрим вместе! – мы все радостно вывалили на лужайку возле дома.

Там стояла новая Шевроле “Камаро” фисташкового цвета, ее глянцевый корпус переливался на солнце. Я потрогал ее поверхность, дабы точно убедиться, что я не сплю, салон был отделан красной кожей.

– Спасибо! Боже мой, она стоит немалых денег! – воскликнул я.

– Сынок, не волнуйся, мы на нее копили, пока ты учился в Беркли, в долги мы не влезли, – прокомментировал отец.

– Мы рады, что тебе понравилось, – добавила мама.

Да, мои старички – молодцы!

Я еще минут десять рассматривал свой новый автомобиль снаружи и внутри. До этого я собирался позвонить Скотту и объявить о том, что снял помещение для нас, но еще не нашел вокалистку. Когда родители уехали, я ему позвонил, и мы договорились через час встретиться на улице. Я позавтракал четырьмя панкейками с джемом, запил все это приличной дозой кофеина и снова вышел на улицу.

***

Наша репетиционная удовлетворила Скотта, кроме того, он привел на прослушивание какого-то парня, мы с ним поджемовали около двадцати минут, а после решили его взять. Звали его Трейси – немного женское имя, но выглядел он достаточно мужественно.

– Где он тебя нашел? – без сарказма спросил я.

– Его друг – мой друг, – улыбаясь, ответил тот.

– Что будем делать с вокалисткой? – перебил нас Скотт.

– Может, вы возьмете мужика? – предложил новоиспеченный барабанщик.

– Не знаю. Мне казалось, что девушка на вокале романтичнее, – протянул я. – Давайте я еще поищу, мы сегодня первый день только репетируем. Я наведаюсь в клубы, там посмотрю и поспрашиваю, может кто-нибудь клюнет.

– Хорошо, даю тебе месяц, потом возьмем мужика, – заявил Скотт.

Но он ошибся, мне повезло уже в третьем клубе – я договорился о прослушивании с симпатичной девушкой по имени Мэри, раньше она не исполняла джаз, но обнадежила, сказав, что у нее есть способности и опыт работы с публикой. На следующий день мы уже прослушивали ее у себя. Не сказать, что у нее был сильный или громкий голос, но он был тягучий и сексуальный – то, что нам нужно сейчас, внешность у нее была привлекательная, поэтому мужчинам она точно понравится. Остальные ребята вроде бы тоже не возражали.

Вскоре мы приступили к групповой работе, материал на альбом для партий саксофона и баса уже был, оставалось Трейси и Мэри внести свою лепту. Через два месяца они написали свои партии. Еще через два – мы полностью выучили свой репертуар, теперь нужно было найти клуб, где мы будем выступать. Все это время я жил за счет родителей, они ничего мне не говорили по этому поводу. Мы с ними договорились, что если не найду, где выступать, я буду искать другую работу.

Сначала я и Скотт не думали, что это будет так сложно, но как, оказалось, нас никто нигде не ждал. Отец, видя мое состояние, предложил свою помощь. Конечно, мне не хотелось, чтобы меня считали папенькиным сынком, но пришлось заткнуть свою гордость ради дела. У него был знакомый – владелец клуба в Санта – Монике, который согласился дать нам один вечер, после чего он решит принимать нас под свое крыло или нет. В тот день публика хорошо нас приняла, и мы стали там выступать. Сначала не на постоянной основе, но после того, как наша группа стала приносить больше прибыли за вечер, чем остальные, нас поставили выступать каждый день, кроме среды, когда был номер еще каких-то его хороших знакомых. Наша группа называлась “Бостонские акулы” – странное название для джазово-блюзового ансамбля, больше подходит для спортивной команды, но так мне захотелось нас назвать, возможно, потому что в нас таился боевой дух.

В нашем репертуаре были лиричные, цепляющие за душу, песни, которые успешно исполняла Мэри, заставляя сердца мужчин и женщин в зале трепетать, и веселые заводные, в которых мы со Скоттом ей подпевали. По нашему мнению, у нас было три стопроцентных хита, которые ждали своей записи.

После полугода успешных выступлений мы решились на запись в маленькой студии в Даунтауне. Три месяца ушло на запись альбома из десяти композиций, мы продолжали выступать в клубе. Теперь надо было найти менеджера, который протолкнет нас на радио. Это заняло много времени и сил – нам много раз отказывали, но летом Трейси чисто случайно познакомился в клубе с одним чернокожим пареньком, который согласился нам помочь за проценты. Нам оставалось только расслабиться и ждать.