Сладостная ярость

ГЛАВА 30

Январь и февраль тянулись для Сэм невыносимо долго. Ее живот так увеличился в размерах, что она не видела под собой ног. Без посторонней помощи она не могла надеть ботинки по утрам, и часто ее ноги так опухали, что большую часть дня ей приходилось ходить в шлепанцах. В животе ребенок так резвился, что Сэм иногда казалось, что он скорее пробьет ее насквозь, чем родится обычным путем.

В конце января разразилась еще одна снежная буря. Однажды Сэм поскользнулась на льду и упала, чем сильно всех напугала. Она ушибла ногу и растянула руку, когда пыталась удержаться от падения. Хуже всего было то, что в животе тотчас начались судороги и в спине она почувствовала жжение.

С Трэвисом творилось нечто невероятное. Он послал Элси за доктором, торчал за дверью спальни, беспокойно ходил взад и вперед по холлу, пока доктор Пэрди обследовал Сэм.

— Чуть было не начались схватки, — сказал Пэрди через некоторое время. — По правде говоря, они могут начаться снова, а срок еще не вышел. Вот почему я настаиваю, чтобы Сэм не вставала с постели до тех пор, пока опасность не минует. Она не должна вставать ни в коем случае.

Теперь Сэм поняла, как чувствовал себя Трэвис, когда слег в постель с простудой. Целыми днями и ночами она смотрела в потолок, и ничто не занимало ее мыслей. Билли и Нола уехали на ранчо. Хэнк с утра до вечера работал на конюшне. Одна Элси пыталась развлечь ее, но на ней теперь лежали все домашние хлопоты, и она в лучшем случае могла на минутку зайти к ней поговорить. Трэвис чаще, чем обычно, появлялся дома в течение дня, но все равно у нее оставалось много долгих пустых часов.

Никогда еще Сэм не испытывала такую благодарность к Нэн, как сейчас. Она полезла бы на стенку, если бы не умела читать. Трэвис обшарил все полки у себя в кабинете в поисках книг, которые могли бы заинтересовать жену. Альма и пастор Олдрич снабжали ее книгами из своей библиотеки. Молли выпросила у Чеса совсем новую книжку «Приключения Тома Сойера» и дала почитать Сэм, прежде чем Чес прочитал ее сам. Книжка оказалось ужасно интересной и доставила Сэм массу удовольствия.

Но кто действительно выручил ее, так это Лу. Однажды вечером он появился у них с ворохом дешевых книжек. Некоторые из них, вестерны, были его собственные, но кроме них он принес парочку весьма рискованных любовных романов. Откуда он их взял, Сэм не могла себе представить. Но Лу не стал говорить, а она не спрашивала.

Сэм очень обрадовалась такому занимательному чтению, даже несмотря на то, что они возбуждали в ней чувства и мысли, предаваться которым было не время. Естественно, она не могла претворить в жизнь все восхитительные фантазии, которые возникали у нее от чтения подобных книг, зато читать их было куда интереснее, чем те нудные романы, которые она мучила ради того, чтобы убить время.

Когда однажды к ней вошел Трэвис, он застал ее полностью поглощенной очередной любовной историей. Он покачал головой и сказал с упреком:

— Как ты можешь читать подобную чепуху?

— Это не чепуха, Трэвис. Честное слово. Это ужасно романтично и интересно. Кроме того, из них я черпаю массу всяких идей, о которых и тебе станет известно после того, как родится наш ребенок.

— Что еще за идеи? — спросил он, выгнув бровь. Она лукаво взглянула на него:

— Потерпи немного. Разве на меня похоже сначала завести тебя, а потом не знать, что с тобой делать.

Она провела в постели целых две недели, и наконец доктор Пэрди разрешил ей подняться. Сэм была вне себя от радости. Наконец наступил март, и она в любой момент ожидала рождения ребенка. Каждое утро Сэм просыпалась в надежде, что вот сегодня это случится. В углу их спальни стояла детская колыбель, все одежды и пеленки были готовы и только ждали, когда ребенок решит родиться.

Несмотря на то что опасность больше не угрожала Сэм, Трэвис старался все время быть рядом. Он очень переживал, если его вызывали куда-нибудь за город, боялся, что его не будет дома, когда придет время родов. Однажды вечером он спешил домой к ужину, как вдруг заметил нечто очень странное. Обменявшись приветствием с миссис Дженкинс, которая жила через два дома от Нэн Такер, он вдруг увидел, что в окне домика Нэн что-то промелькнуло. Это была мимолетная тень, но он встревожился. С тех пор как похитили Нэн, дом стоял запертым, все вещи остались внутри, как было при Нэн. Что, если в дом проникли грабители?

Трэвис осторожно подошел к дому, не желая спугнуть тех, кто находился в нем. Уголком глаза он видел, что соседка миссис Дженкинс с любопытством наблюдает за ним, и от всей души надеялся, что она не вздумает окликнуть его. Тогда она нарушит весь его план застигнуть вора с поличным. Бесшумно поднявшись на маленькое деревянное крыльцо, Трэвис потянулся к дверной ручке. Дверь была заперта, как и должно быть, но это не успокоило Трэвиса и не развеяло его подозрений. Тот, кто хотел остаться незамеченным, скорее всего, воспользовался ходом со двора или пробрался в дом через окно.

Трэвис знал, что Нэн всегда прятала ключ от входа между досками в полу крыльца. Хотя уже становилось темно, он поискал в щелях и нашел ключ. Он вставил его в замок, осторожно повернул. Дверь легко приоткрылась и только немного скрипнула, когда он аккуратно толкнул ее носком сапога.

Внутри было тихо и темно. Как Трэвис ни напрягал слух, до него не доходило ни единого звука, и он начал подумывать, не померещилось ли ему. И все же, раз он уж попал сюда, не грех было проверить, все ли в порядке, удостоверится, что все осталось на своих местах.

Он вошел внутрь, всматриваясь в маленькую гостиную и стараясь припомнить, на каком столе Нэн держала лампу. Когда его глаза немного привыкли к темноте, он разглядел, что лампа стоит на подставке недалеко от двери. Он сунул руку в карман в поисках спичек, и вдруг дверь за ним с шумом захлопнулась. Круто повернувшись, он увидел силуэт высокого человека.

— Не двигаться, начальник. У меня пистолет. Трэвис затаил дыхание, но не вздрогнул от удивления, когда человек сказал:

— Нэн, задвинь занавески на окнах, прежде чем зажечь лампу.

— Даунинг? — мягко спросил Трэвис. — Том?

— Точно. — Не успел ни один из них больше промолвить и слова, как Нэн зажгла лампу, и Трэвис впервые как следует смог рассмотреть старшего брата Сэм. Он был высокий и смуглый, и в его глазах явно просматривалось сходство с сестрой.

— А теперь, — сказал Том, — правую руку засунь в карман, а левую опусти вниз, очень медленно, и отстегни ремень с кобурой. Бросай его на пол. Делай это не торопясь, а то мне будет жаль пристрелить мужа моей младшей сестренки.

Сжав зубы и кляня себя за глупость, Трэвис выполнил все, как ему было приказано.

— Ты сильно рисковал, вернувшись в город, — пробормотал он. — Могу я узнать, зачем?

Качнув пистолетом, Том указал Трэвису на стул.

— Нэн нужно было перед дорогой собрать кое-какие вещи, а мне хотелось узнать новости о Сэм и братьях. Мы ничего не слышали о Билли с тех пор, как они с Нолой уехали. У них все в порядке?

Трэвису казалось нелепым сидеть и как ни в чем не бывало беседовать на семейные темы под дулом пистолета Тома. Он понимал, что оказался в незавидном положении и что ему надо выиграть время, а потом он что-нибудь придумает, найдет выход.

— У них были неприятности из-за отца Нолы, но в конце концов все утряслось. Ты должен радоваться, что Билли сейчас на свободе.

— Как? Как это случилось? — впервые за все время подала голос Нэн, обращая на себя внимание Трэвиса.

Хотя он все время ощущал ее присутствие где-то на заднем плане, он только сейчас по-настоящему рассмотрел ее и испытал нечто вроде потрясения. Она так изменилась, что это не поддавалось никакому описанию! Маленький серый воробышек превратился в очаровательную женщину. Ее волосы свободными волнами рассыпались по плечам, а не были стянуты в тугой узел на шее, как прежде. Лицо смягчилось, округлилось. Держалась она, правда, так же прямо, как раньше, но все-таки избавилась от своей скованности. В глазах сверкал огонь, придававший особую прелесть ее лицу, и Трэвис поразился, почему он всегда считал ее дурнушкой. Строгие одежды маленькой учительницы тоже ушли в прошлое, на ней были блузка и широкая мексиканская юбка.

— Нэн! — воскликнул он, забыв, о чем она спросила? — Как вы похорошели! Замужество вам на пользу. Она застенчиво улыбнулась:

— И вам тоже, Трэвис. Как Сэм? Она получила письмо и медальон, которые мы ей послали?

— Получила. Со дня на день мы ожидаем рождения нашего первенца. Я как раз шел домой, когда мне показалось, что в доме кто-то есть. Я хотел проверить, не забрался ли сюда вор.

— Вот и шел бы себе домой, — вставил Том. — А мы к утру уже бы уехали, и никто бы нас не увидел, если бы не ты. А теперь неизвестно, что с тобой делать, пока мы не уберемся отсюда…

— А тебе не приходило в голову сдаться в руки правосудия?

Том невесело рассмеялся:

— Да, у меня была такая мысль, но возможность кончить свои дни на виселице или в тюрьме мне как-то не улыбается, особенно после того, как я встретил Нэн.

— Всегда есть шанс получить мягкий приговор. Такой приговор получил Хэнк. Он сейчас работает на платной конюшне. Нам удалось убедить судью и в случае с Сэм. Судья поверил, что она исправилась.

— А Билли? — спросила Нэн. — Ты еще ничего не сказал про Билли.

— Ну, Билли оказался конем другой масти. — Голос Трэвиса задрожал от возмущения. — Похоже, что Сандоваль резко переменил к нему свое отношение. Он, видите ли, не желал, чтобы Нола была замужем за обыкновенным преступником, и поэтому купил у губернатора помилование для Билли.

Нэн открыла рот от удивления:

— Что он сделал?

— Ты меня слышала. Он использовал свое влияние, чтобы получить помилование для своего зятя. Вот так-то. Закон, как видно, можно обойти, — сказал Трэвис с горькой улыбкой.

— Может быть, — согласился Том, — но это не значит, что я отделаюсь так же легко.

— Не можешь или не хочешь? Насколько я знаю, тебе всегда хотелось стать проповедником. Как ты собираешься добиться этого или же создать приличный дом для Нэн, если ты постоянно в бегах, постоянно скрываешься.

— Что-нибудь придумаем. — Обращаясь к Нэн, Том сказал: — Поищи где-нибудь веревку. Мы свяжем начальника и оставим его здесь, пока сами не уедем из города.

— Но, Том!

— Не беспокойся, Нэн. Его начнут искать и скоро найдут.

— Кое-кто уже начал это делать, — раздался нежный голос от двери. — Не двигаться, особенно это относится к тебе, дорогой братец.

— Сэм! — Все трое повторили ее имя, когда Том обернулся к ней лицом. Сэм стояла на пороге, глядя на них широко раскрытыми черными глазами и держала в руке кольт Трэвиса.

— Брось пистолет, Том. Не вынуждай меня стрелять. — В ее голосе сквозило страдание.

Том понимающе улыбнулся, одновременно не спуская глаз с Трэвиса и целясь в него из пистолета.

— Ты не убьешь родного брата, Сэм, — сказал он. — Я тебя знаю. Ты на это не способна. Сэм подняла плечи.

— Мне ничего не стоит прострелить тебе ноги или руки. Как это тебе понравится? — Она поморщилась при этих словах, но выдержала характер.

Том побледнел.

— Послушай, Сэм. Будь благоразумна. Нам просто нужно время, чтобы выбраться из города.

— Не в этот раз, Том. Пора прекратить скрываться от закона. Придется отвечать за все, что ты натворил. Подумай как следует, Том. Отец умер. Билл и Хэнк у нас. Мы все одна семья, и мы сделали все, что от нас зависит, чтобы помочь тебе, но и ты должен сдаться, отдать свое оружие. Это единственный выход, если ты хочешь, чтобы все кончилось хорошо.

Сэм нахмурилась. Ее брови сошлись в одну линию, она напряженно ждала ответа брата. Не дождавшись его и видя, что Том стоит и пристально смотрит на нее, Сэм потеряла всякое терпение и заорала на него:

— Будь все проклято! Как мне все это надоело! Всякий раз, как у нас с Трэвисом налаживается жизнь, обязательно кто-то из моих дорогих, обожаемых братцев выскакивает, как черт из табакерки, и сваливается нам на головы! Как ни люблю я вас, порой я очень жалею о том, что я не единственная дочь нашего отца!

— Кстати, — внезапно задыхаясь, проговорила она, — времени у тебя почти нет, потому что если мне суждено пристрелить тебя, я должна сделать это немедленно, не то рожу ребенка прямо здесь. — Ее лицо исказилось от боли.

Только сейчас все наконец поняли, в чем дело. Даже когда по ее телу прошла первая судорога, она не выпустила из рук пистолет и не отвела глаз от лица Тома.

Это неожиданное признание Сэм повергло Трэвиса в глубокое уныние. Ему ничего не оставалось делать, как сидеть и терпеливо ждать, когда он сможет начать действовать. И этот шанс не замедлил представиться ему. Том открыл рот от изумления и перевел взгляд на огромный живот Сэм. Воспользовавшись тем, что Том потерял бдительность, Трэвис рванулся со стула. Локтем он ударил Тома в живот, а другой рукой стукнул его по руке. Том выронил пистолет, и не успел он перевести дух, как Трэвис уложил его на пол лицом вниз и заломил руки за спину.

— Нэн, дай сюда наручники. Отцепи их от ремня с пистолетом, — приказал Трэвис.

Нэн отрицательно покачала головой. Слезы текли по ее щекам.

— Нет. Я не буду препятствовать вам, но и помощи от меня не ждите.

Медленно, мучительно Сэм нагнулась к ремню. Она негромко окликнула Трэвиса и бросила ему наручники.

— Давай быстрей, Трэвис, — простонала она, кусая губы, когда новая волна боли пронзила ее. — Я правду говорю, наш беби вот-вот родится. А еще, — добавила она со слабым смехом, — ужин на столе, а ты знаешь, как сердится Элси, когда еда простынет.

Трэвис шагал взад и вперед перед спальней, ожидая вестей о жене и ребенке. Элси так и не удалось, несмотря на все ее старания, заставить его поесть чего-нибудь, хотя он и отвлекся немного, пересказав ей все, что произошло в доме Нэн.

Когда он отнес Сэм на руках в спальню и отослал Хэнка за доктором Пэрди, Сэм рассказала ему, почему она пошла искать его у Нэн. Дело в том, что миссис Дженкинс, которая видела, как Трэвис вошел в дом, а потом не вышел оттуда, страшно разволновалась. Она подумала, что, видимо, просмотрела, как он выходил оттуда, но зайти и посмотреть, так ли это, не решалась. Тогда она отправилась к Кинкейдам. Когда обнаружилось, что его дома нет, она рассказала обо всем Сэм и Элси, все еще беспокоясь, не произошло ли чего с ним в этом заброшенном доме, хотя и чувствовала себя при этом несколько глупо.

Еще с утра Сэм было не по себе. У нее снова начала болеть поясница, причем гораздо сильнее, чем раньше, и временами схватывало живот. С течением дня эти схватки участились, и наконец, Сэм поняла, что у нее начались роды. Так как доктор Пэрди заранее предупредил ее, что первые роды могут занять часы, а то и дни, Сэм решила ничего пока не говорить Элси, чтобы она, в свою очередь, не дергала понапрасну Трэвиса. Больше всего ей не хотелось, чтобы Трэвис суетился вокруг нее. Она и без того сильно нервничала.

Элси возилась на кухне, а Сэм переодевалась к обеду у себя наверху, когда вдруг почувствовала, что по ее ногам потекло что-то теплое. Об этом ее тоже предупредил доктор Пэрди, он также сказал, что после этого схватки пойдут чаще и болезненнее. Сэм торопливо привела себя в порядок, оделась и уже начала спускаться вниз, чтобы сказать Элси о том, что случилось, как в дверь постучала миссис Дженкинс. Тревога этой леди немедленно передалась Сэм. Все выслушав, Сэм поняла, что не успокоится, пока не выяснит сама, не случилось ли чего с Трэвисом. Не обращая внимания на схватки, она отправилась к дому Нэн, предупредив Элси, что скоро вернется, а наказав ей не пропустить прихода Трэвиса, если по дороге они разминутся.

Подойдя к домику Нэн, Сэм услышала голоса. Она потихоньку прошла внутрь, сразу же уяснила обстановку и взяла в руки пистолет, пока ее никто не заметил. Все остальное Трэвис видел собственными глазами и пересказывал Элси, пока они вдвоем сидели внизу в гостиной. Тома надежно упрятали за решетку под ответственность Чеса, а Трэвис беспокойно ходил взад и вперед по комнате, временами останавливаясь у лестницы и возводя кверху страдальческий взгляд.

В этот момент Сэм с радостью поменялась бы с мужем местами. Никогда в жизни она не думала, что может испытать боль такой силы. Боль накатывалась на нее волнами, которые подхватывали ее и бросали оземь, не давая ей передышки, чтобы вздохнуть. Боль запускала в нее свои когти так, что Сэм пришлось до крови искусать губы, чтобы не закричать.

— Не бойтесь, Сэм, кричите, — говорил доктор Пэрди, вытирая ее взмокший лоб полотенцем. — Я еще ни разу не видел, чтобы роды обходились без крика, и стыдиться тут нечего. Бог свидетель, если бы мне пришлось рожать ребенка, я бы так орал, что крышу бы смело.

— Т-т-рэвис услышит! — прохрипела она. Пэрди усмехнулся:

— Ну и пусть. Ему только пойдет на пользу, если он разделит эту боль вместе с вами. Давайте будем смотреть правде в глаза, Сэм. Пока что в этом деле на его долю доставалась только приятная часть. Это вам пришлось переносить и тошноту, и стиснение в груди, и большой живот — а теперь еще и роды. — Во время схваток доктор держал ее за руки и советовал расслабиться и не сопротивляться боли, а подчиниться ей.

— Сколько… еще… надо… долго?..

— Уже недолго, милая. Уже совсем недолго.

То, что ей показалось вечными адскими муками, по расчетам доктора Пэрди, не превысило и пяти минут. Сэм вся напряглась и выталкивала свое дитя в руки доктора.

— Давай, Сэм, — ободрял он ее. — Уже появилась головка, потужься еще немного, чтобы мы увидели всего малютку.

Ребенок выскользнул из ее тела, и Сэм упала без сил на мокрые от пота подушки.

— Это девочка, Сэм! — услышала она его восхищенный возглас, хотя, возможно, он был свидетелем появления на свет сотен младенцев до нее. — У вас очаровательная девчушка!

Мутным взором Сэм следила, как он промыл ротик и носик ребенка и легонько шлепнул его по попке. Ее дочь слабо всхлипнула и потом заорала во все горло.

— Прекрасно! — похвалил Пэрди. — Пусть работают легкие. Он осторожно положил извивающегося младенца на живот Сэм. — Пока вы знакомитесь друг с другом, я займусь другими делами. И как только мы приведем вас обеих в порядок, позовем новоиспеченного папашу, чтобы он полюбовался на свою работу. Воображаю, как он сейчас волнуется.

Когда Пэрди разрешил Трэвису войти в комнату, ребенок уже сосал материнскую грудь, обхватив ее крошечными пальчиками. Он сосал розовыми губками, надувая пухлые щечки. Широко раскрытые глазки смотрели расплывчатым взглядом новорожденного.

— О, Сэм, — прошептал Трэвис. — Я никогда не видел существа более прекрасного, после тебя, конечно.

— Ты не жалеешь, что это не мальчик? Нежная улыбка осветила его лицо, когда он склонился, чтобы поцеловать их обеих.

— Нисколько. Она прекрасна, лучше и быть не может. Однако нам надо подумать, какое имя ей выбрать. Не можем же мы допустить, чтобы она прожила жизнь под именем Малышки Пустышки.

— Я уже придумала ей имя, если ты не против, — сказала Сэм. — Мне бы хотелось назвать ее Хармони, Хармони Хоуп[4], потому что я очень надеюсь, что ее рождение будет означать начало новой мирной и счастливой жизни для всех нас. Я хочу, чтобы и ты, и мои братья, и их жены, и все наши дети стали бы по-настоящему одной дружной семьей. Это моя надежда на вечную гармонию между нами.

Стоял сентябрь. Прошедшее лето снова было жарким и душным, но не таким тяжелым, как предыдущее. Хармони Хоуп Кинкейд исполнилось шесть месяцев, и она уже училась самостоятельно сидеть. Обычно она вела себя очень спокойно, оправдывая свое имя, но сейчас у нее начал прорезываться первый зуб, поэтому она немножко капризничала. У нее были кудряшки красного золота, а глаза с каждым днем приобретали бирюзовый оттенок, как у отца.

Сейчас Хармони и ее мама сидели на качелях на крыльце и ждали, когда придет на обед отец семейства. Сэм напевала под нос песенку и был очень довольна собой и вообще всем окружающим. В последнее время жизнь доставляла им всем много радости.

Две недели тому назад Нола родила сына Билли, и Рейф Сандоваль очень этим гордился. Хэнк ухаживал за дочкой содержателя салуна, и все склонялись к тому, что новая свадьба не за горами. Молли и Чес ожидали своего первенца к Рождеству.

У Тома и Нэн дела обстояли не так хорошо, но, по крайней мере, Тома не приговорили к смертной казни. Судья, выслушав Тома, присудил ему три года тюрьмы в Канзасе. Через некоторое время его могут освободить досрочно, при условии, что он выполнит свое решение стать проповедником. В тюрьме Том учился и практиковался у тюремного капеллана.

Тем временем Нэн переехала в Канзас, чтобы иметь возможность почаще навещать его, и нашла себе место учительницы. Свой домик она решила не продавать, говоря, что когда-нибудь они снова вернутся в Тамбл. Пастор Олдрич уже сообщил, что он с удовольствием возьмет Тома к себе в помощники.

Сэм так углубилась в свои мысли, что не заметила, как на крыльцо поднялся Трэвис. Подойдя к ним, он поцеловал в макушку Хармони, потом поцеловал в губы Сэм. Их поцелуй затянулся, возбуждая в них волны желания, но тут захныкала Хармони, привлекая к себе внимание. Смеясь, они оторвались друг от друга, но в глазах обоих стояли обещания. Впереди у них время, когда Хармони уложат в ее колыбель и она крепко уснет.

— Тебе письмо, Сэм, — сказал Трэвис. Он передал ей конверт и устроился рядом на качелях, взяв на колени девочку.

Сэм сначала обрадовалась, подумав, что это весточка от Нэн, но тут же нахмурилась, прочитав обратный адрес. Письмо было отправлено адвокатской конторой из Арканзаса.

— Что за черт? Я никого не знаю в Арканзасе.

— Прочти, и тогда выяснится, в чем дело, — посоветовал Трэвис, в то время как она продолжала в нерешительности вертеть письмо в руках.

Он терпеливо ждал, пока жена не прочитает письмо до конца. Ее лицо то вспыхивало радостью, то омрачалось печалью.

— Ну что там? — поторопил Трэвис.

— Ах, Трэвис! Только представь! Сэм Басе оставил мне в наследство свой участок земли в Хот-Спрингсе. — Слезы затуманили ее взор, когда ей вспомнился тот день прошедшего июля, когда Трэвис сообщил ей, что Сэм Басе погиб в перестрелке с полицией. Он умер в день своего рождения. Ему тогда исполнилось всего двадцать семь лет. Тогда еще ходило много разговоров о том, что у Сэма есть тайник, куда он закопал золото, но никто не знал, где его искать.

По мнению Сэм, все это была пустая болтовня. Бассу никогда бы не удалось награбить столько золота, проживи он еще хоть двадцать лет. Единственная стоящая вещь, которой он обладал, была хижина в горах, и это свое богатство он и завещал Сэм.

— В письме говорится, что он решил передать мне свою собственность только потому, что я одна из всех, кого он знал, любила это место так же, как и, он. Ты можешь в это поверить?

— Знаешь, Сэм, по-моему, Басе одно время был явно неравнодушен к тебе, хотя и помалкивал.

— Может быть, — она кокетливо повела плечами. — А что, тебе это неприятно?

— Нисколько. Ведь ты выбрала меня.

— И полюбила тебя всем сердцем. — Она склонилась к нему и страстно поцеловала его. — И всегда буду любить.

— Знаешь, Сэм, — сказал с улыбкой Трэвис, покачивая дочку на коленях, чтобы успокоить ее. — Мне кажется, пора нам с тобой уехать куда-нибудь подальше на некоторое время. И только вдвоем.

— А я знаю такое место, любимый. Это рай для влюбленных, который теперь принадлежит только нам.