След орла

Глава 7. Родственников не выбирают

– Это не я, не я! – жалобно пищал Роб, когда Мара за ухо волочила его за дом Сэма.

Туда, где никто не помешал бы ей как следует разъяснить парню, что такое хорошо, а чего делать не стоит.

– Сразу же было понятно, что ты – стукач, – цедила она сквозь зубы. – Нельзя было верить ни тебе, ни Имагми.

– Я не говорил маме… Ой-ой, оно оторвется! – поскуливал пухлый мальчишка. – Не надо так сильно, я сам пойду!

– Не верю! – рявкнула она и от души пихнула его, заведя за угол.

Он схватился обеими руками за малиновое ухо и испуганно посмотрел на нее.

– Я ничего не говорил!

– Держишь меня за дуру, братец? Вчера я рассказываю тебе, что меня ищут, а сегодня за мной приезжают. И ты, конечно, ничего не говорил. Или, может, это Имагми?

– Нет-нет, точно не Имагми! – бедолага округлил глаза и отшатнулся, когда она дернулась в его сторону. – Но и не я!

– Какого черта ты разнюхивал про Линдхольм?

– Просто так! Клянусь, просто так!

– Вот что, Робби, – она медленно двинулась к нему. – Теперь уже ничего не изменить. Совет знает, где я. Что сделано, то сделано.

– Да говорю же: это не я!

– Но из меня будет очень плохая старшая сестра, если я ничему тебя не научу. С сегодняшнего дня ты перестанешь стучать, Роб. Да, сначала будет больно, но потом ты сам поймешь…

– МАРА! – сердито окликнул ее Сэм, и Роб едва не сполз на землю от облегчения. – Оставь его в покое! Немедленно!

– Конечно, жалейте его все! – Мара воинственно уставилась на деда. – И не удивляйтесь, когда потом из него вырастет предатель!

– Замолчи! – лицо старого Нанука покрылось нездоровым румянцем, сухие руки нервно подрагивали. – В нашей семье недопустима вражда.

– Я рада за вашу семью, – у девочки защипало в носу, перед глазами все поплыло, но она ни при каких обстоятельствах не позволила бы себе разреветься. – А я вот всегда думала, что в семье главное – верность. Просто у меня не было шанса научиться. Теперь-то я вижу: важнее всего, чтобы его толстая задница осталась неприкосновенной. Пусть меня заберет Совет из-за его длинного языка, но не приведи Господь кому-нибудь вздумается хорошенько отшлепать Роба!

– О чем ты говоришь? – напрягся Сэм.

– Эта женщина приехала за мной, мистер Нанук. И все потому, что ваш драгоценный плюшевый медвежонок сообщил ей, где меня искать.

– Нет! – взвизгнул Роб. – Я этого не делал!

– Какая чушь! – воскликнул старик. – Откуда ему было знать…

– Я рассказала ему. Он следил за мной, увидел, как я перевоплотилась в орла. Да, мистер Нанук, у меня два дара, – мстительно кивнула Мара, глядя, как вытягивается лицо деда. – Ошибка природы. Мутант. Жертва эксперимента. Чудовище профессора Эдлунда. Называйте, как хотите. И Совету страшно любопытно вскрыть меня и поглядеть, что внутри. Они, правда, еще не выяснили про орла, но, думаю, будут в восторге. И я сказала об этом Имагми и вашему любимому внуку. А теперь вопрос на миллион долларов: если знали только вы, Роб и Имагми, то кто сдал меня Совету?

Сэм Нанук молчал. Потом медленно перевел недоверчивый взгляд на Роба.

– Да нет же, не может быть…

– Клянусь, дедушка, это не я! – мальчик чуть не плакал. – Ее что, убьют из-за меня?

– Ну, а пока ваша семья выясняет ответ на этот вопрос, я соберу вещи, – Мара резко развернулась и зашагала прочь, чувствуя, что слезы вот-вот побегут по щекам.

Дед слабо позвал ее, но она сделала вид, что не слышит. Влетела к себе, заперла дверь в комнату, для верности подперла ее стулом и разрыдалась.

Всю жизнь она думала, что нет ничего хуже, чем быть сиротой. А оказалось, есть. Вот они, родственники: и отец, и дед, и дядя с кузеном. Больше, чем можно было себе намечтать. Вот только никому из них она даром не сдалась. Никто ей не верит, все считают ее чужой. Потому что на самом деле все осталось, как раньше. Что толку от биологического родства? Гены, ДНК, всякая дребедень… Это видно только под микроскопом. А в жизни выходит, что взрослые могут полюбить только того ребенка, которого держали новорожденным на руках. И всем плевать, хорошим он вырос или вредным толстым нытиком и ябедой. Если они видели, как он агукает и пускает слюни, краше него для них никого не будет. А ей можно сколько угодно лезть из кожи вон, чтобы завоевать доверие. Ходить в горы, слушать сумасшедших шаманов, скакать вокруг костра, травиться дымом и чистить мерзкую рыбу. Она навсегда останется странной девочкой из России.

Расслабилась, распустила нюни. Поверила в то, что у нее есть семья. Приняла любовь к погибшей Инире за любовь к себе. Ну и дура ты, Тамара Корсакова! Тобой просто играют, как мячиком. Как только на горизонте замаячила опасность, Эдлунд сразу скинул тебя, куда подальше. Но и тут никто особо не обрадовался, и едва она показала истинное лицо, ее тут же со всеми потрохами преподнесли Норе Линкс, перевязав красной ленточкой.

Семья. Для Мары это пустой звук. Возможно, однажды, она выйдет замуж, заведет своих детей и будет любить их так сильно, как только может любить человеческое сердце. А до тех пор лучше об этом забыть. Никто не станет носиться с ней, как Анука с Робом. Как Донна Зилда с Нанду или миссис Ревюрсдоттир с Брин. Они заранее готовы все простить. Неуклюжесть, хвастовство, странности и заскоки. А Мара? Стоило ей постоять за себя, и дед озверел. Сама виновата. Сама. Никакой он тебе не дед. Отец биологической матери. И точка.

Девочка вытерла лицо краем футболки, шмыгнула и решительно взялась за телефон. Только одному человеку она могла доверять до конца. Потому что их отношения были честными с самого начала. С самого первого дня, когда они встретились в провинциальном детском доме.

– Мисс Вукович, у вас есть минутка? – обратилась Мара к своей опекунше, как только услышала ее по-военному ровный голос.

– Ты в порядке? – резко отозвалась хорватка. – Мы же договорились, что связь только в крайних случаях. Мой номер может стоять на прослушке!

– Все это уже не имеет смысла, – Мара вздохнула. – Сюда приехала Нора Линкс.

– Что?! Когда?!

– Несколько часов назад.

– Она угрожала? Она сейчас рядом? Не позволяй ей…

– Все в порядке. Она просто предложила мне вернуться в Линдхольм из-за всех этих похищений.

– Выходит, ты знаешь, – настал черед Вукович вздыхать. – Я и сама места себе не находила из-за этого кошмара. Мне было бы спокойнее, если бы ты сейчас была рядом. С Советом мы еще успеем разобраться. Им тоже не до тебя, наверное. Я бы задействовала знакомых, попросила своего отца… Не знаю, Мара. Не знаю, как лучше поступить.

– А профессор Эдлунд? От него ничего не слышно?

– Ларс имеет удивительную способность, – раздраженно произнесла завуч Линдхольма. – Исчезает тогда, когда больше всего нужен. По идее, это он должен принять решение. И у него был заказан обратный билет на тебя… Понятия не имею, где мне взять этот билет и можно ли его обменять. Я ведь говорила ему: давай, я закажу сама. Но нет! Один черт знает, что и где он там купил…

– Я думала, что меня отправили сюда ради безопасности, – прервала гневный поток Мара. – А сейчас в этом нет никакого смысла. Нора Линкс сидит в двух шагах отсюда, и я не удивлюсь, если мою комнату уже напичкали камерами и микрофонами.

– Но ведь Ларс хотел, чтобы ты провела время с семьей…

– Он преувеличил. Мисс Вукович, я не потратила деньги с той карты. Может, я сама закажу себе обратный билет? Я ведь могу лететь одна?

– Не думала, что скажу это, но кажется, лучше тебе придерживаться мисс Линкс. Я прилетела бы сама, но не могу сейчас оставить пансион. А одной тебе передвигаться не стоит. Я свяжусь с ней через Совет и договорюсь насчет билетов, – ховартка сделала паузу. – У тебя точно все в порядке?

– Все отлично, мисс Вукович, – нарочито бодро ответила Мара. – Не терпится снова увидеть Линдхольм.

– Что ж, тогда до встречи.

Завершив разговор, Мара покидала вещи в чемодан и оглядела комнату. Вроде ничего не забыла. Странное появилось чувство: все эти дни только и думала о том, чтобы поскорее вернуться в Швецию к ребятам, а теперь вдруг стало тоскливо... И по чему тут скучать? По скрипучей старой кровати? Вышитым покрывалам? Холодному полу или душу, который мог в любой момент ошпарить? Или по рыбе, которую они ели на завтрак, обед и ужин? Чисть зубы, сколько угодно, казалось, даже от волос вечно будет вонять, как от дедовых гарпунов. Или, может, ей будет не хватать старика Сэма? Мара хмыкнула. Не дождется! И она не станет его жалеть, что он останется тут один-одинешенек. У него есть сын Ила, чокнутая наседка Анука и, конечно, милашка Роб.

Мара вышла на крыльцо, волоча за собой чемодан. Конечно, она еще не говорила с Норой и не знала, когда вылет, но ей страшно хотелось продемонстрировать серьезность своих намерений.

– Куда ты собралась? – поинтересовался Сэм: он уже сидел в своем любимом алюминиевом шезлонге и что-то шил огромной иглой.

Роба нигде не было видно.

– К Норе Линкс, – с вызовом ответила Мара. – Теперь в вашей семье будет мир и покой.

– Сядь, – он указал на складной табурет.

– Я не останусь!

– Я прошу тебя: сядь.

Мара поджала губы, но подчинилась.

– Я не собираюсь извиняться, – сразу перешла она в наступление.

– Просто послушай, – устало сказал Сэм. – Это не займет много времени.

Омытое грозой солнце, раскрасневшись, пряталось за горизонтом и освещало лицо старика теплыми апельсиновыми лучами. Каждая морщинка будто еще глубже врезалась в кожу, в печальных глазах заблестели янтарные искорки.

– Никогда не умел ладить с женщинами, – ни с того, ни с сего, признался Нанук. – Воевал с сестрой. Ворчал, слушая болтовню жены. Был чересчур строг с дочерью. Все они ушли, и мне больше не у кого просить прощения. А потом появилась ты. Я решил: теперь все будет иначе. Но видишь, люди не меняются.

Маре стало неловко. Полчаса назад она злилась на Роба, на Сэма, на все это медвежье семейство, а теперь вдруг почувствовала себя виноватой. И как это взрослым всегда удается так ловко перевернуть все с ног на голову?

– Ты обижена на Роба, – продолжал Нанук. – Думаешь, я слепой и не вижу его недостатков? Он страшно избалован. Все это понимают, кроме Ануки. У него нет друзей. Мальчишки не хотят брать его в свою компанию. Я надеялся, у тебя получится с ним поладить… Эдлунд писал, что у тебя были проблемы в детском доме. Ты была изгоем, тебя травили. И я отчего-то решил, что ты, как никто другой, сможешь его понять. Научишь, как ладить с ребятами… – Сэм криво усмехнулся. – Глупый старый медведь, да?

– Но я не…

– Не перебивай. Ты выглядела сильной, смелой… Я гордился тобой. И до сих пор горжусь. Наверное, ты выросла такой, потому что не я тебя воспитал. Я подумал, Робу больше нужна поддержка, чем тебе. И снова оказался неправ. Мне жаль, что все так получилось. Я пойму, если ты решишь больше сюда не возвращаться. И не стану тебя отговаривать. У меня не было права на ошибку. В общем, думай, что хочешь, Мара. Я верю, что ты не со зла угрожала Робу. Тебя предали – в который раз. И я не смог тебя защитить. Но знай: я все равно верю своему внуку. Он бывает ленивым, трусливым, ябедой… Не умеет драться, держится за мамину юбку. Но он – добрый мальчик. Не лжец. Я ему верю.

– Пусть будет так, – Мара пожала плечами. – Если вам от этого легче, я больше не злюсь на него. И Совет не торопится усадить меня на электрический стул и приступить к экспериментам. Так что все окей. Если он врет – ему с этим жить, не мне.

– И ты все равно не хочешь остаться?

– Дело не в вас… – она не знала, как к нему обратиться, поэтому просто подобрала другие слова. – В Линдхольме какие-то неприятности… Ничего серьезного, но мисс Вукович, моя опекунша, считает, что мне лучше вернуться.

– А как же Эдлунд? – насторожился Сэм. – Разве он не должен был тебя забрать лично?

– У него другие дела, – выкрутилась Мара. – Я полечу с Норой Линкс.

– Это безопасно? – старик нахмурился.

– Абсолютно. Пойду выясню, что там с билетами.

– Я все же позвоню в Швецию, чтобы уточнить, если ты не возражаешь. И если все в порядке, провожу тебя в аэропорт.

– Пожалуйста.

Она оставила деда разговаривать с Вукович, а сама, бросив тяжелый взгляд на дом Илы и в особенности на окно Роба, пошла в гостиницу. В мозгу свербила непрошенная мысль: а вдруг Сэм прав? А если Роб и правда невиновен? Что ж, это ничего не меняет. Сегодня или завтра она уедет отсюда и забудет историю с Канадой, как страшный сон.

Однако Норы Линкс на месте не оказалось. Не желая раньше времени возвращаться домой, Мара решила прогуляться и через какое-то время попробовать снова. Пошла на побережье, любуясь тихим вечерним морем, бросала в него плоские камешки, заставляя отскакивать от поверхности. Но вскоре пелена вечерней темноты лишила ее и этого удовольствия, и девочка присела на одну из пустующих скамеек. Пришлось подстелить пакет – деревянные рейки были еще мокрыми после недавнего дождя. Нащупала в кармане монетку и размышляла, стоит ли бросать ее в соленую воду, или лучше больше никогда сюда не возвращаться. Глупость, но в тот момент ей отчего-то казалось это важным.

И вот, когда она решила все же рискнуть и отправить кусок металла на дно морское, слева донесся шорох. Тихий, едва уловимый человеческим ухом. Не то было место и время, чтобы перевоплощаться и применять острое орлиное зрение, поэтому Мара просто моргала, беспомощно вглядываясь в темень. Набережная с фонарями была слишком далеко, да и освещали они только жалкие пятачки асфальта.

– Кто здесь? – напряглась Мара, лихорадочно вспоминая, чем можно отбиться от нападения.

Ключи? Ручка? Дома в рюкзаке. А с собой фантики от конфет и бальзам для губ. Черт, полные карманы всякого барахла. А если камнем?

Шорох повторился, и Мара увидела, как блеснули фосфором чьи-то глаза. Зверь, но явно невысокий. Точно не медведь и не карибу. Собака?

– Фу, – на всякий случай сказала она, но тут бриз донес до нее едкий кошачий запах. О, теперь-то этот запах был ей знаком. – Мисс Линкс, это вы?

Мягкой поступью к девочке подошла рысь. Самая настоящая: пятнистая, с кисточками на ушах. Да, определенно, пахла она. Выжидающе посмотрела на Мару.

– Ах, да, ваша одежда, наверное, в номере, – догадалась та и встала.

Рысь невозмутимо направилась к бараку, избегая освещенных мест. А жаль: при всей своей неприязни к мисс Линкс, Мара еще ни разу не видела живьем этого зверя. Так близко, по крайней мере, потому что на праздниках кто-то из старшекурсниках принимал такой облик. Но столь близко… Интересно, у нее длинный или короткий хвост? Девочка силилась вспомнить этот факт или разглядеть свою спутницу, но та искусно скрывалась в полумраке. Подобралась к распахнутому окну и лихо запрыгнула в него. Ага, хвост все-таки короткий…

Через мгновение в номере зажегся свет, и перед Марой предстала мисс Линкс в махровом халате.

– Думаю, тебе будет удобнее войти через дверь, – произнесла она, поправляя волосы.

Пока Мара обходила здание, женщина успела привести себя в порядок, будто никакой рыси и не было.

– Извини, если я хотя бы раз в сутки не трансформируюсь, не чувствую себя человеком, – она отступила, пропуская гостью внутрь. – Забавный парадокс. Что ж, Вукович мне уже позвонила. Самолет завтра в девять вечера, выехать придется днем. О билетах я позаботилась.

– Дед хотел проводить меня.

– Что ж, отлично. Тогда стоит выспаться перед дорогой, верно? Так или иначе, я за тобой зайду. Вдруг твой родственник передумал. Семья иногда преподносит сюрпризы.

– Послушайте, мисс Линкс, я не люблю намеков. Кто сообщил вам обо мне? И что именно вам сказали?

– Пытаешься выяснить, знаю ли я про орла? – Нора вскинула бровь. – Знаю. Теперь ты стала еще интереснее.

Мара растерялась на мгновение, но тут же собрала себя в кучу и уверенно посмотрела в глаза мисс Линкс.

– Я… Прекрасно. Знаете – и знаете. Я все равно не соглашусь на эксперименты. И я вас не боюсь.

– Отличная новость, мисс Корсакофф, – улыбнулась женщина. – Я все пытаюсь тебе доказать, что Совета не стоит бояться. Рада, что ты не волнуешься. Тем более, как ты уже говорила, ты – несовершеннолетняя, и решения принимать не тебе. Зато теперь я уверена, что наше совместное путешествие пройдет в приятной дружеской атмосфере, – Линкс демонстративно взялась за ручку двери.

– Постойте, – Мара и не думала двигаться с места. – Я не уйду, пока вы не ответите на мой вопрос. Кто сообщил вам обо мне? Кто позвонил в Совет?

– Не знаю, если честно.

– Что?! Тогда зачем вы мне дали понять?.. Я же поссорилась… Зачем вы это сказали?!

– Тише, не кричи! – мисс Линкс прижала палец к губам и выразительно подняла брови. – Я действительно не знаю, кто именно. Потому что не я принимаю звонки. Я что, похожа на секретаря?

– Но откуда тогда…

– Это был кто-то из своих, совершенно точно. Мне нет смысла тебя обманывать. Я только знаю, что звонили из этого места, связь была плохая. И звонила женщина.

– Анука… – прошептала Мара, осененная догадкой, и все сразу встало на свои места.

– Ну, это уже меня не касается. У меня был тяжелый перелет, и завтра предстоит еще один. И я была бы признательна, если бы ты позволила мне выспаться, – холодно произнесла Линкс.

– Да-да, конечно…

Всю дорогу домой Мара прокручивала в голове события, произошедшие на горном плато после посвящения. Роб застукал ее, потом прилетел Имагми… А потом Анука пришла за сыном. Теоретически, она могла подслушать. И парень говорил правду… А его мать изначально отнеслась к племяннице настороженно. Поглядывала странно, будто от девочки исходила угроза… Что ж, материнская любовь свята, но слепа. Робу повезло, что кто-то готов ради него на все. Но Мара больше не собиралась ни с кем выяснять отношения. По крайней мере, ей стало легче, что этот пухлик, судя по всему, ее не предавал.

– Знаешь, я верю Робу, – сообщила она Сэму, едва переступив порог.

Она не хотела обвинять Ануку и что-либо объяснять, просто подумала, что старику будет приятно это услышать. Однако он был не один: за кухонным столом уже сидели Роб, Ила и Анука.

– Моя жена хочет кое-что тебе сказать, – серьезно произнес Ила, и его губы сжались в узкую линию.

– Прости, пожалуйста, что позвонила в Совет, – Анука говорила без выражения, как школьник, выучивший занудное стихотворение. – Я боялась, что у нашей семьи могут быть неприятности.

– Она – часть нашей семьи! – взорвался Ила. – Не смей…

– Все в порядке, – перебила Мара, пока не разгорелся скандал. – Анука, я тебя прощаю.

– Большое спасибо, – женщина бросила на нее уничижающий взгляд.

– Я не знаю, что я с тобой сделаю! – Ила шарахнул по столу…

– Папа! – воскликнул Роб.

– Пожалуйста, не надо! – Мара подалась вперед. – Она права. И я не хочу, чтобы у вас были неприятности… В общем, ничего же страшного не произошло. И… Я в порядке. Извините, что из-за меня у вас столько проблем.

Анука поспешила ретироваться, а Ила еще долго сетовал на глупость и злобу супруги. В конце концов, Маре удалось кое-как убедить и дедушку, и дядю, что она со всем справится. Не стала уточнять, что мисс Линкс уже знает про обе способности, чтобы не волновать лишний раз. И пообещала, что обязательно снова приедет в Нунавут уже без всяких тайн и недомолвок. И тогда они совершат новое путешествие на гору, каждый в шкуре своего тотема.

На следующий день после ланча Сэм потащил чемодан внучки к вертолету, и Ила с сыном тоже пришли попрощаться с Марой.

– Ты правда больше не злишься на меня? – тихо спросил Роб, когда она уже забралась в кабину.

Он смотрел на нее жалобным виноватым взглядом, хотя еще вчера она отказывалась ему верить и чуть не поколотила.

– Не-а.

– Тебе правда ничего не будет?

– Конечно. Иначе всем им достанется, – она потрясла в воздухе кулаком.

И Роб засмеялся. Пожалуй, Сэм Нанук был прав и его внук – не такой уж большой засранец. Мара махала ему, когда вертолет поднял ее, деда и мисс Линкс над землей. И думала, что наверняка еще вернется в Иллуаасак.

Прощание с дедом в аэропорту далось тяжелее. Старик раскис, хотя и старался не подавать виду. Крепко прижал к себе внучку и, не оборачиваясь, пошел прочь. И Мара осознала, что похожа на него даже больше, чем хотелось бы. Пусть его тотем – белый медведь, а ее – орел, колючек у них обоих, как у взрослой особи дикобраза.

В самолете кормили рыбой, – кто бы сомневался, – и Мара, гоняя инопланетян на планшете в глупой игре, которую скачал ей Нанду, с нетерпением ждала того момента, когда ступит на землю Линдхольма и отделается, наконец, от липкого присутствия мисс Линкс.

Сердце нетерпеливо заколотилось еще в аэропорту Арланда: Брин сообщила, что родители еще утром привезли ее в пансион, а Джо приедет послезавтра. Мара предвкушала, как сядет вместе с подругой, как расскажет о своих приключениях за кружкой горячего шоколада синьоры Коломбо. От волнения даже трепетно обняла старину Густава, который от такой внезапной нежности опешил, и уселась на корме «Сольвейг», вглядываясь в морскую даль и выискивая знакомый маяк на горизонте.

Однако на пристани Линдхольма был уже пришвартован большой катер с изображением солнца.

– Это что, из Совета? – спросила Мара у мисс Линкс, чувствуя, как к горлу поднимается неприятный холодок.

– Похоже на то, – пожала плечами та. – Странно, меня не предупредили. Сейчас я свяжусь…

Она позвонила кому-то и некоторое время молча слушала. Сосредоточенно кивала, и с каждым кивком ее лицо становилось все серьезнее.

– Мистер Петерсон, боюсь у меня плохие новости, – сообщила она официальным тоном, убирая телефон. – Нам лучше пока туда не приближаться.

– В чем дело?! – воскликнула Мара.

Солнце слепило, но на пристани уже можно было различить группу людей в черной одежде.

– Что происходит?! – девочка требовала ответа. – Там что, кто-то умер?

– Нет, Мара. Мне жаль, что приходится тебе это говорить… – мисс Линкс замялась. – Профессор Эдлунд, он… Его арестовали.