Слепой (СИ)

― Но у тебя есть шанс искупить свою вину, ― игриво добавила я.

Я поняла, что папа попался на мою удочку, когда его лицо расслабилось.

― Все, что угодно, ― заверил он меня. ― Ты же знаешь.

Я улыбнулась. В манипулировании я лучшая. Как и во всем остальном.

― Я переночую сегодня у Марины? ― сразу перешла я к делу.

Папа остановился на полпути ко мне. Он думал.

― Завтра все равно суббота, и я договаривалась с ней об этом, когда еще была в Испании, ― соврала я. ― Она будет ждать меня сегодня вечером, так что…

― Хорошо, ― согласился папа. ― Ночуй. Я не против.

И, чтобы окончательно уверить меня в том, что он не возражает, на его лице появилась улыбка. Я расслабилась. Не важно, хотел ли он отпускать меня, или нет, главное, что все сработало.

Весь вечер папа пытался быть общительным, но я видела, как тяжело ему разговаривать со мной. В прочем, подобное поведение не является для меня новостью. Иногда (может, я преувеличиваю) мне казалось, что, разговаривая со мной, он переступает через себя. Словно это причиняет ему боль. Может, это потому, что я напоминаю ему маму? И каждый раз, глядя на меня, он думает о ней?

Я встретилась с Мариной у пиццерии.

― Твой папа ничего не подозревает? ― спросила она у меня сходу.

― Не-а. А ты что сказала своим?

― Якобы задерживаюсь у бабушки. Но бабушку я уже подговорила… в общем, все спланировано.

― Круто, значит, ночуем у тебя?

― Ага.

― Ладно. Пошли. И… ты все еще не собираешься просветить меня в ваши дела?

― Ну, по правде говоря, я сама не знаю, что там будет, ― призналась Марина. ― Парни что-то придумали, а говорить отказались.

― Класс.

Когда мы с Мариной подходили к школе, остальные уже были там.

― Привет, ― Макс встретил меня поцелуем в щеку.

― Привет, ― ответила я и улыбнулась.

Он обвил мою талию рукой и притянул к себе. Я заметила, как смотрят на нас друзья, и мне хотелось провалиться. И где моя хваленая уверенность?

― Ну, готовы ощутить массу драйва? ― голос Андрей был переполнен энтузиазма. С широкой улыбкой он посмотрел на каждого из нас.

― Что вы задумали, парни? ― спросила Виолетта.

Значит, она тоже не знала.

Ребята переглянулись.

― Больше нет смысла скрывать, ― пожал плечами Макс и посмотрел на меня с хитрой улыбкой.

― Мы проберемся в школу, ― громко заявил Андрей.

Челюсть отвисла не только у меня.

― Вы… вы совсем с дуба рухнули? ― воскликнула Виолетта и, встретившись взглядом со Стасом, отошла от него на шаг.

― Перестань, ― простонал Стас и попытался обнять свою девушку, но та не позволила ему это сделать.

― Я не собираюсь ввязываться в это! Вы хоть представляете, какие проблему у нас будут, если мы сделаем это?! Я не понимаю, о чем вы только думаете!

И в этом я полностью поддерживала Виолетту.

― Я тоже против, ― сказала я.

Андрей издал обреченный вздох.

― Почему все девчонки такие скучные?

― Эй, говори за себя! ― насупилась Марина. ― Я согласна.

Ее ответ потряс меня до глубины души, хотя я всегда знала, что моя подруга может быть еще той бунтаркой.

― Ты серьезно? ― ошеломленно спросила я у нее.

Марина беспечно пожала плечами, хотя, клянусь, в ее глазах я увидела страх.

― Да, ― она расправила плечи и улыбнулась, показывая ряд ровных зубов. ― По-моему, будет весело.

― Круто, Маринка! ― Андрей подошел к ней и обнял за плечи.

Марина яростно сверкнула глазами.

― Руки убери!

Макс и Стас рассмеялись, и Андрей тут же отошел в сторону.

― Большинство присутствующих здесь «за», ― сказал он. ― Так что мы идем. А если кто-то струсил, то может идти домой.

― Вот и прекрасно! ― бросила Виолетта и быстро зашагала в сторону дороги.

― Стой! ― Стас тут же кинулся догонять ее.

Разум твердил мне поступить так же, но тело не слушалось. Мое бездействие все приняли, как согласие учувствовать в сумасшествии ребят.

― Не бойся, ― подбодрил меня Макс. ― Мы не попадемся.

― Что вы собираетесь делать в школе? ― спросила я. ― Если вы не забыли, она, вообще-то, охраняется, так что нас поймают!

― Иногда ты бываешь такой занудой, ― Марина шутливо пихнула меня в бок и посмотрела на Макса. Ее накрашенные блеском губы расплылись в обворожительной улыбке. ― Будет весело!

― Не сомневаюсь, ― сердито пробурчала я.

― Помнишь наш разговор летом? ― спросила она меня.

Какой именно? Мы много разговаривали.

― О том, что этот год должен стать сумасшедшим, ― пояснила Марина, увидев озадаченность на моем лице.

― Но я не имела в виду прокрадываться ночью в школу! ― ответила я разгоряченно. ― Я не хочу, чтобы у меня потом были проблемы. В конце этого года нам еще ГИА сдавать, если ты не забыла. И вообще! Если нас поймают, то тут же отчислят! Или еще того хуже, напишут заявление в полицию о незаконном проникновении на общественный участок!

― Остановись, Алина, ― Марина закатила глаза.

Рука Макса крепче сжала мою талию, но я была так зла, что скинула ее и сделала большой шаг назад.

― Учувствуйте в этом без меня, ― сказала я.

― Ты кидаешь нас? ― спросил Андрей.

А я и забыла о том, что он здесь…

― Не кидаю, а избавляю себя от проблем, на которые вы обязательно нарветесь, если не передумаете, ― злобно проговорила я.

― Если ты уйдешь, я обижусь, Алина, ― предупредила Марина.

― Это ультиматум? ― мой голос повысился почти на октаву.

― Я просто хочу, чтобы ты пошла с нами.

― Нет!

― То есть тебе плевать на нашу дружбу?

― При чем здесь наша дружба, Марина?

― Потому что я прошу тебя остаться здесь, со мной!

― Мы можем уйти, ― тихо сказала я.

― Я хочу остаться, ― Марина гордо задрала подбородок и скрестила руки на груди.

― А я не хочу.

― Ну и иди!

Ссориться с лучшей подругой мне хотелось в самую последнюю очередь, но если я останусь, пострадает не только моя гордость, но и репутация отличницы и примерной девочки, если я все же проникну вместе с остальными в школу, и нас поймают.

― Пока, ― сказала я и развернулась спиной к Андрею, Максу и Марине.

― Алина! ― крикнул Макс.

― Да пусть уходит! ― обиженно сказала ему Марина. ― Нам и без нее будет весело, ― она специально повысила голос, чтобы я отчетливо услышала эти слова.

Я посмотрела на нее через плечо, но не остановилась.

― Удачи, когда вас поймают! ― бросила я в ответ.

Это было ужасно. Уходя, я не смогла сдержать слез. Макс даже не пытался остановить меня! Вот так вот, получается, я ему дорога. А Марина… мы ругались и до этого, но сейчас все как-то иначе. Мне казалось, что она накричала на меня не только потому, что я отказалась идти с ней. Тут дело в чем-то еще.

Когда я вернулась домой, заплаканная и злая, папа не на шутку забеспокоился.

― Алина? ― растерянно спросил он. ― Что случилось? Почему ты плачешь?

Я не могла рассказать ему, потому что тогда мой обман всплывет наружу.

― Поругалась с Мариной, ― я решила рассказать ему часть правды.

― Я… эээ... Мне жаль. Вы обязательно помиритесь.

Я представляла, как чувствовал себя отец. Он давно не видел меня в слезах, и я никогда не позволяла себе плакать. Но сейчас что-то взорвалось внутри меня, и я была не в силах сдерживать это.

Мне не стоило ждать поддержки от папы, потому что он поговорить со мной нормально не может, и что уж говорить об утешениях. Вот если бы рядом была мама, она сумела бы подобрать правильные слова, чтобы мои слезы ушли.

Мама…

Вспомнив о ней, я разрыдалась сильнее.

― Да, ― сказала я, не понимая, на что ответила.

― Тебе надо умыться, ― тихо пробормотал папа.

Я кивнула, сняла кроссовки и пошла в свою комнату. Полчаса простояв в ванной перед зеркалом, я вернулась в комнату и плюхнулась на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Я, правда, пыталась не плакать, но слезы сами текли из глаз. Я вспомнила про развод родителей, про то, как они ненавидят друг друга, и от этого плохо мне. Я вспомнила, что вынуждена делить отца с его работой, и польза не в мою сторону. И, наконец, в голове мелькали образы ссоры с Мариной.

Папа не беспокоил меня, так как понимал, что я нуждалась в поддержке, только не его.

Я неуверенно подняла голову и с ужасом заметила огромное мокрое пятно на подушке от слез. Домашний телефон находился в гостиной, поэтому мне пришлось выйти из комнаты. Папа сидел там, опершись локтями о колени. Услышав мои шаги, он резко повернул голову в мою сторону.

― Ну, как ты? ― потревожился он.

― Нормально, ― соврала я.

Больше не сказав ни слова, я прошла к журнальному столику, взяла телефон и направилась в свою комнату. Я закрыла дверь и села у изголовья кровати, обняв одной рукой колени.

Мои пальцы дрожали от волнения и неуверенности, когда я набирала мамин номер. Я хотела услышать ее голос, спросить, как дела. Я скучала, и мне важно было знать, что она тоже скучает.

Я поднесла телефон к уху и стала ждать. Мое сердце колотилось так громко, что я не слышала гудков. Наконец, мама взяла трубку.

― Алло? ― моя грудь опустилась с облегченным вздохом, когда я услышала ее голос. Он подействовал на меня лучше любого успокоительного.

― Привет, мам, ― виновато и хрипло сказала я.

― Алина? Это ты?

― Не помешала? ― удивилась я. Сейчас в Нью-Йорке должны быть где-то два часа дня.

― Вообще-то, да, ― тяжело вздохнув, ответила она. ― Я сейчас занята, и у меня куча работы…

― Извини. Не хотела тебе мешать.

― Что-то случилось?

«Почему обязательно должно что-нибудь случиться, чтобы позвонить маме?» подумала я, а вслух сказала:

― Нет. Просто решила узнать, как дела.

― Все хорошо, ― быстро пробормотала она. ― Слушай, я, правда, сейчас не могу разговаривать. Давай я позвоню тебе позже, хорошо? Мне надо бежать.

― Ладно, ― я приложила массу усилий, чтобы унять предательскую дрожь в голосе и сделать его беспечным. ― По… ― не успев договорить, я услышала короткие гудки. Мама отключилась. ― Пока, мама.

И на что я могла только рассчитывать? На душевный разговор? Она, как и папа, помешана то на работе, то на своем новом муже. И ни у отца, ни у нее не осталось места в жизни для меня.

Я уснула с жуткой головной болью.

Проснувшись и увидев себя в зеркале, я пришла в дикий ужас.

― Больше никогда не буду плакать, ― сказала я своему отражению. ― Только посмотри, что слезы сделали с твоим милым личиком? Просто жуть.

***

Субботний день, как назло, оказался солнечным. И вместо того, чтобы отправиться на прогулку с друзьями, я была вынуждена просидеть в четырех стенах своей комнаты и упиваться обидами на жизнь.

Интересно, удалось ли ребятам вчера пробраться в школу? Если да, то поймали ли их, или все-таки они успели убежать? А что, если поймали? Где они сейчас? Я не могла позвонить Марине, чтобы узнать ответы на вопросы, беспокоившие мою голову. Не могла позвонить Максу, так как… я просто не хотела разговаривать с ним. Я тоже была обижена на него. Во-первых, он не попытался сделать ничего, чтобы остановить меня. Во-вторых, он мог прислушаться к решению и отнестись к нему с уважением, ведь я его… девушка, хоть и несколько дней. Но до этого мы долго дружили, однако он принял сторону других.

«Виолетта!» осенило меня.

Я бросилась искать мобильник, и позвонила ей. Мне никто не ответил.

Выходные были обречены на провал. Я провела их в компании телевизора и мороженого. Папа как всегда работал. Он уходил, когда я еще спала, и возвращался, когда я тоже спала. Можно сказать, я провела субботу и воскресенье, будучи абсолютно одинокой.

Марина мне не звонила, а вот от Макса осталось пять пропущенных звонков. Я бы, возможно, ответила, если бы слышала, но телефон покоился в верхнем ящичке тумбы в моей комнате, а я коротала время за просмотром фильмов.

Никогда бы не подумала, что с таким нетерпением буду ждать наступления понедельника. Вечер воскресенья я потратила на домашнее задание. Я всегда относилась к урокам с максимальной ответственностью, хотя, признаюсь, мои мысли витали где угодно, но только не со школьными предметами.

Половина восьмого утра в понедельник Павел уже ждал меня в машине у дома. Сухо поприветствовав, он повез меня в школу. Я озадачилась на минуту, что было с его настроением, но поняла, что это даже к лучшему. Я и сама не была настроена вести дружеские беседы. Мне по-прежнему было грустно оттого, что я поссорилась с друзьями.

Я немного боялась приезжать в школу, хотя это было глупо. Я могла спокойно подойти к любой девочке и заговорить с ней, прекрасно зная, что меня не оттолкнут. Меня никогда и никто не отталкивал. Я боялась садиться за одну парту с Мариной и молчать. Я хотела помириться с ней, но не решалась.

С гордо поднятой головой я вошла в класс и первым делом посмотрела на свою лучшую подругу, которая выглядела спокойной, но до тех пор, пока ее глаза не встретились с моими. Тогда она напряглась. Я прошла к своему месту и, не сказав ни слова, села на стул. Марина тоже молчала, она так же, как и я, рассчитывала, что я первая сделаю шаг к примирению. Но я была горда и упряма. Я знала, что была права, решив отказаться от глупой затеи пробраться в школу, поэтому не собиралась извиняться за это.

Первым уроком была химия. Иногда я не могла удержаться и поворачивала голову к Марине. Замечая, что она тоже смотрит на меня, я тут же отворачивалась. Мы вели себя как две маленькие девочки, но сдаваться первой никто из нас не хотела.

Когда химия закончилась, я вылетела из класса и наткнулась на Виолетту, которая шла одна, без Стаса.

― Привет, ― поздоровалась я.

― Привет, ― отозвалась она и вяло улыбнулась.

― Их поймали? ― тут же выпалила я.

― Нет. По крайней мере, я так не думаю. Мы не общались со Стасом с того вечера. Я тоже ушла. Я еще не видела его, но шумихи в школе нет, так что они сумели сбежать.

― Жаль, что вы поругались.

― Ерунда. Помиримся. Надеюсь. Но пусть не надеется, что я подойду к нему с извинениями первая. Мне не за что просить прощения. А вот ему придется хорошенько постараться, чтобы я его простила, ― она усмехнулась. ― Шутка. Конечно же, это шутка.

Я улыбнулась, и мы вместе пошли к расписанию.

Виолетта, как и я, еще ни с кем не общалась из нашей компании. Мы встречались в коридорах, обменивались улыбками и расходилась. По мере возможности я наблюдала за Мариной, которая, казалось, не выглядела такой расстроенной, какой должна выглядеть при ссоре с лучшей подругой. Но и я не стояла в стороне и в гордом одиночестве, хотя в душе страдала.

До третьей перемены я не встречала Максима. Когда закончилась история, и я вышла из класса, он стоял у окна и ждал меня. Признаюсь, увидев его, я обрадовалась.

― Привет, ― я приложила усилия, чтобы сделать свой голос равнодушным.

С виноватым выражением лица Макс крепко обнял меня на глазах у всех. На нас стали коситься другие ученики, но вырываться из объятий я не стала.

― Извини, ― сказал он.

Я вздохнула и закрыла глаза, борясь с желанием обнять его в ответ. Я никогда не была капризной, но сейчас мне захотелось проявить это качество.

― Мы не пробирались в школу, ― добавил Макс.

Ого! Эта новость заставила меня резко отстраниться от него.

― Правда? ― не поверила я.

Красивые глаза моего парня (все еще было странно думать об этом) излучали уверенность и искреннее сожаление.

― Да, ― энергично закивал Макс. ― Это реально была дурацкая идея, ― с его губ слетел резковатый смешок. ― В общем, ничего не было. Мы разошлись по домам.

Это меняет дело.

Я улыбнулась.

― Рада, что вы вовремя образумились, ― сказала я.

Губы Макса растянулись в ответной улыбке.

― Значит, мир? ― спросил он.

― Мир.

И дальше этот день приносил мне только радость. Я получила две пятерки, во время обеда помирилась с Мариной и остальными. Но сегодня я не увидела Влада, и его отсутствие по непонятным причинам вызвало во мне волну беспокойства, которую я старательно пыталась заглушить внутри себя в течение всего дня.

Глава седьмая

Две недели пролетели, к моему удивлению, со скоростью метеорита.

Все было хорошо… точнее, все было как раньше. В школе я была одним человеком, а, возвращаясь домой, становилась другой. Так было всегда, но почему-то сейчас я стала ощущать от этого реальный дискомфорт. Видимо, надоело. Но разве за столько лет идеальной игры в идеальную девушку я не должна была привыкнуть к своей роли? Я думала, этого времени достаточно, чтобы привычки и замашки девушки, которую я изображала, должны были прижиться мне настоящей…

А какая я ― настоящая?

Похоже, этот вопрос волновал только меня, потому что окружающим нравится мой образ, а не душа. Они считают, что у меня ее нет.

Сентябрьское утро началось с дождя, который барабанил по окнам моей комнаты. Волей не волей, но мне пришлось проснуться… в шесть часов. Из-за ужасной погоды разболелась голова, и я реально подумывала о том, чтобы остаться дома, но сегодня по физике будет контрольная по проверке знаний. Ну, еще мне хотелось увидеться с Максимом, потому что мы почти не встречались и мало разговаривали.

Мой первый поцелуй так и не состоялся. И это хорошо, потому что я не была готова. За три недели наших отношений мы с Максом не продвинулись дальше. На переменках он чмокал меня в щеку, обнимал и убегал дальше. Меня это вполне устраивало, хотя я скучала по нему. Мне хотелось говорить с ним больше, но из-за его тренировок по баскетболу я была лишена этой возможности.

В общих чертах, я и Макс остались теми же друзьями, только он называл меня своей девушкой, а я его своим парнем.

Мой папа все так же пропадал на работе. Нормально разговаривать я могла только с Мариной, но в основном наши беседы были об одежде и прочей ерунде, которые для меня-в-образе должны занимать первое место в жизни.

Похоже, еще не родился тот человек, которому бы я смогла по-настоящему довериться и открыться, который бы смог увидеть меня настоящую…

― Какая сегодня омерзительная погода, ― пожаловалась Марина, когда мы зашли в столовую.

― Это точно, ― согласилась я.

― Я хотела прогуляться по магазинам, но что-то желания нет.

Марина настоящий шопоголик, а вот меня всегда утомляли длительные прогулки по магазинам, хотя я и делала вид, что получаю от этого не меньшее удовольствие, чем подруга.

― А где твой Максим? ― спросила Марина.

Я пожала плечами.

― Вы как будто и не встречаетесь, ― сказала она. ― Вы хоть целовались?

Я опустила глаза к полу и потрясла головой, чтобы волосы упали мне на лицо и скрыли появившийся румянец на щеках. Я не особо делилась с Мариной подробностями своей почти отсутствующей личной жизни.

К счастью, мне не пришлось отвечать на этот вопрос, так как мы подошли к столу, за которым сидели ребята, и я оживленно поздоровалась с ними, стремясь перевести тему. Максим подошел к нам через несколько минут. Он, как и всегда, поцеловал меня в щеку и принялся уплетать обед.

― Сегодня опять тренируешься? ― спросил у него Андрей.

― Угу, ― кивнул Макс.

― И даже не оставляешь время для своей девушки, ― огорченно вздохнув, сказала Марина.

Макс замер с ложкой во рту.

― Какое тебе дело? ― резко ответил он, и я не смогла сдержать удивления.

В глазах Марины мелькнула злость, а затем она хихикнула.

Что-то происходило между ними. Раньше Макс никогда не обращался с ней так грубо, да и Марина не придиралась к нему по любому поводу. Она вела себя так, словно не я его девушка, а она.

Но как я должна была себя вести? Я не знаю, потому что ни с кем не встречалась. Я должна устраивать истерики из-за того, что Макс не позвонил мне вечером, или не написал какое-нибудь любовное смс? Я старалась не напрягать его, не лишать свободы действий.

Обед прошел в тишине. Разговаривали только Виолетта со Стасом. У этих двоих все наладилось, и я была рада за них.

Уходя, Макс взял меня за руку и увел от остальных.

― Пойдешь сегодня гулять? ― спросил он.

― Ну-у… ― я не спешила ответить. Мне хотелось сослаться на плохую погоду, на то, что болит голова. Мы гуляли вдвоем всего лишь раз, и тогда он чуть не поцеловал меня. Если я соглашусь, то сегодня он обязательно меня поцелует. ― Я…

Я не успела договорить, так как на меня неожиданно полетел Максим. Но это еще полбеды. У него в руке была кружка с недопитым сладким чаем. И содержимое этой кружки оказалось на моей красивой, белой и очень дорогой, кстати, блузке.

Я должна была искриться яростью на того, кто толкнул Макса, ведь пострадала больше него. Однако Максим забрал мою злость, прибавив к своей, и я ужаснулась при виде его гневного выражения лица.

― Ты… ― зашипел он, поворачиваясь ко мне спиной и лицом к виновнику небольшого происшествия. Я ждала услышать продолжение его тирады, но он молчал.

Пятно стало расплываться по блузки и вскоре стало огромным. Промокшая одежда неприятно прилипала к коже, но я перестала думать об этом, когда увидела через плечо Макса Влада.

Влад толкнул его.

Из-за Влада моя блузка была испорчена.

Будь на его месте любой другой человек, я бы непременно разозлилась, ведь мне придется ходить в таком виде еще пару часов, и я стала самым настоящим посмешищем в глазах других учеников! Но злиться на Влада я не могла, не имела права. Он ведь не видел, куда шел, не знал, что наткнется на Максима.

― Снова? ― с презрением выплюнул Макс.

Я переводила ошарашенный взгляд с него на Влада.

Влад выглядел немного растерянным.

― Я не хотел, ― пробормотал он с виной.

― Плевать мне, хотел ты или нет! ― выкрикнул Макс и сделал рывок вперед, к Владу.

Ужас овладел моим телом.

Боковым зрением я увидела, что многие остановились и стали наблюдать за набирающей обороты сценой, главными героями которой были я, Максим и Влад. Мне уже было все равно, как я выглядела в глазах других. Единственное, что меня волновало сейчас, так это то, чтобы Макс отстал от Влада. Но я не могла пошевелиться и заговорить.

Но Макс… неужели он затеет драку со слепым? Это же так низко! Только морально опущенный человек сможет причинить боль слабому и беззащитному. И если сейчас Максим сделает хоть еще один шаг к Владу, намереваясь сделать ему больно, то я больше никогда, никогда не заговорю с этим человеком, и совершенно все равно, что потом будут думать другие.

Сейчас я была настроена решительно.

Иногда, а в данном случае именно сейчас, я позволяла своей хорошей, настоящей стороне показаться. Я никогда не прощу себе, если из-за этой случайности пострадает Влад. Мне было искренне жаль его.

― Ты думаешь то, что ты слепой, сойдет тебе с рук? ― в реальность меня вернул злой голос Макса.

От его слов меня невольно передернуло.

― Остановись! ― неожиданно для себя и для всех выкрикнула я и ударила его по плечу.

Когда Макс повернулся ко мне, и я увидела его побагровевшее от ярости лицо, мне стало страшно. Максим ― хороший боец, и мне не хотелось бы встретиться с ним в темном переулке. Я понимала, что если не вмешаюсь и не попытаюсь остановить его, или хотя бы отвлечь до того времени, пока учителя не заметят странное поведение учеников и не вмешаются, он обязательно что-нибудь сделает Владу. Если не причинит боль физически, то морально точно сможет.

― Зачем ты защищаешь его? ― накинулся Макс на меня. ― Он испортил тебе блузку!

«Да плевать мне на блузку!» хотела крикнуть я, но не сказала этого.

― Пошли отсюда, ― тихо сказала я. ― Нам влетит, если нас увидят учителя.

Я знала, что эта фраза вернет его способность мыслить рационально. Может, за пределами школы он был самым, что ни на есть крутым парнем, но здесь отчасти являлся беззащитным. Отец Максима ― очень строгий человек, и если бы он узнал, что Макс замешан в драке со слепым, моему парню (какая глупость!) сильно попало бы.

Макс тяжело и часто дышал. Его грудь вздымалась и опускалась, кулаки медленно сжимались и разжимались, а глаза прожигали во мне дыру. Он был очень зол. Казалось, я даже физически чувствовала ярость, которую он излучал. Но все же здравый рассудок одержал победу, и Макс громко вздохнул.

― Ладно, ― буркнул он и метнул сердитый взгляд на Влада, который все это время не двигался с места. Он не выглядел испуганным, но и расслабленным уж точно не был. ― Сегодня тебе повезло. Отдыхай.

Затем Макс молча схватил меня за руку, больно сжав ладонь, и потащил к выходу из столовой. Уходя, я постоянно оборачивалась, чтобы убедиться, что с Владом все хорошо. Несколько девочек из восьмого класса подошли к нему, и я больше не могла видеть его.

― Мне надо почистить блузку, ― сказала я, когда мы оказались в менее людной части просторного коридора.

― Он когда-нибудь точно нарвется! ― прорычал Макс, отпустив мою руку. Кажется, он даже не слышал того, что я только что ему сказала.

― Почему ты так ненавидишь его? ― я только подумала об этом, но, оказывается, произнесла вслух.

― Потому что ему не место здесь! Потому что он строит из себя всезнающего слепого! Он…

― Ты ведешь себя, как мальчишка, ― перебила я его, не желая слушать того, как он будет оскорблять Влада. ― Он же слепой! Он не видит, Макс! Ты понимаешь это? Ты не должен был так злиться из-за того, что он налетел на нас. Вот если бы тебя толкнул кто-то другой, то я еще могла бы понять причину твоей ярости и желания разукрасить кому-то лицо. Но зачем ты пытаешься завязать драку со слепым? Он ведь не виноват в том, что не видит, ― неожиданно к глазам подкатили слезы, и я стиснула зубы, чтобы не разрыдаться перед Максимом.

― Этот Влад хочет быть таким, как все, вот я и отношусь к нему, как к другим! ― он обиженно надул щеки и нахмурился.

Я громко вздохнула и покачала головой.

― Мне надо в туалет, ― сказала я. ― Попробую что-нибудь сделать с блузкой, хотя вряд ли удастся избавиться от этого пятна.

Мы расстались с Максимом в коридоре. Он пошел на урок, а я поплелась на третий этаж, в женский туалет. Когда я вошла туда, то наткнулась на Марину, болтающую с двумя девушками из 10 «В».

― Алина, что это? ― в ужасе воскликнула она, когда увидела мою блузку.

Я подавленно усмехнулась и вспомнила, что Марина с остальными уже ушла из столовой, когда все произошло.

― Это будущая половая тряпка, ― пробормотала я. ― Хотя, думаю, этот материал плохо сойдет для мытья полов, ― еще раз усмехнувшись себе под нос, я подошла к раковине и включила воду.

― Блузку это уже не спасет, ― сказала подошедшая ко мне Марина.

― Да. Жалко. Она мне нравилась.

― Тебе нужно снять ее.

― И в чем я буду ходить?

― Надень то, что взяла на физкультуру.

Точно! А я забыла, что сегодня по расписанию физкультура.

Марина принесла мне сумку из класса, и я переоделась. На уроке русского языка я рассказала подруге о том, что случилось в столовой. Она была в шоке и к моему огромному удивлению приняла сторону Максима.

Я много думала о Владе. Я чувствовала необходимость извиниться перед ним за поведение Максима, но не могла сделать этого по многим причинам. На сегодня я и так достаточно опозорилась. Остаток учебного дня мне постоянно приходилось ловить на себе косые взгляды других учеников.

***

Неприятный инцидент в столовой вытеснил из моей головы мысли о приглашение Макса погулять. Да и он об этом забыл.

Погода не улучшилась. Уже четвертый день идут дожди. Я соскучилась по солнцу, хотя за это лето видела его больше, чем за всю свою жизнь. Я настолько углубилась в свои мысли, что не заметила, как добралась до квартиры.

Достав из сумки ключи, я вставила один в замочную скважину и открыла дверь. Как только я оказалась в прихожей, до меня донесся женский смех. Поначалу я подумала, что это включен телевизор, но смех повторился, и я поймала себя на мысли, что технологии пока что не научились так реалистично передавать человеческий голос.

Дома кто-то был. Женщина.

Домработница. Это единственное, что пришло мне на ум.

Я сняла обувь и поспешила в гостиную.

Мои глаза чуть не полезли на лоб, когда я увидела своего отца, целующегося с какой-то рыжеволосой особой.

― Что здесь происходит? ― эти слова сами собой слетели с моих уст.

Женщина воскликнула от неожиданности, папа резко отстранился. Надо было видеть его лицо, потому что удивление, которое он испытал, невозможно описать словами. Необъяснимый и яркий блеск в его глазах стремительно угас, когда он посмотрел на меня. Его губы были приоткрыты, и я поморщилась от мысли, что он только что целовал ими незнакомую женщину.

Я никогда не видела отца с кем-то. По крайней мере, он никогда не приводил сюда своих подруг, если таковые у него имелись. А они, я уверена, были, хоть и не хотела признавать этого.

― Алина, ― наконец, сказал он.

А я уже подумала, что он разучился говорил.

Мои глаза резко переместились на рыжеволосую женщину. Она не было молодой, хотя выглядела ухожено. На вид ей лет тридцать пять. Хорошая фигура, неплохое лицо. Она была красивой женщиной, но никто, даже Мисс Мира не сравнится с моей мамой.

Мое сердце билось спокойно только потому, что я себя сдерживала. Но я не смогу сохранять спокойствие долго, потому что я чувствовала, что уже на грани истерики. Видит Бог, я не любила ругаться с отцом, но сейчас для ссоры представился отличный повод.

Я долго всматривалась в лица взрослых, думая о том, как омерзительно поступил со мной отец. И как долго он встречается с этой женщиной? И почему ничего не сказал об этом мне?

― Я все объясню, ― рассеянно проговорил папа, поднимаясь с дивана.

Он нервно провел руками по брюкам и поправил воротник бледно-голубой рубашки в полоску.

«Уж потрудись» подумала я.

С удовольствием послушаю его оправдания.

― Это Юлия, ― объявил папа и показал рукой на рыжеволосую.

Та смущенно улыбнулась мне.

― Привет, ― сказала она.

Мне стоило больших трудов, чтобы не скривить лицо, как маленький ребенок. Огромная волна негодования захлестнула меня. Приближался неизбежный выход моего внутреннего Халка. Он был близко, я начинала ощущать во рту привкус раскаленной злости. Обида на отца обжигала меня изнутри, но я молчала, ожидая продолжения.

― Мы с Юлей встречаемся, ― сказал папа, но на его лице по-прежнему присутствовала нерешительность. Он сообщил мне не все, и внутренний голос подсказывал, что то, что мне предстоит услышать, будет еще ужаснее предыдущих слов. ― И я собираюсь жениться на ней.

Жениться.

Мой папа собрался жениться на другой женщине?!

«А как же мама?» хотелось закричать мне. Неужели, это действительно конец, и больше нет шанса на их совместное будущее?

После того, как слезы хлынули из глаз, я плохо соображала, что делаю.

Я помню, как выбежала из квартиры и метнулась вниз по лестнице. Папа выкрикивал мое имя и следовал за мной до первого этажа. Затем я оказалась на улице и ринулась в сторону набережной. Ноги сами несли меня туда, потому что это место могло успокоить меня.

Когда я стояла и рыдала, люди смотрели на меня, но было все равно.

Это конец.

Моей семье действительно наступил конец.

Когда ушла мама, я продолжала надеяться, что однажды она воссоединится с отцом. Однажды я даже пыталась свести их, но это не закончилось успехом. Теперь и папа собрался жениться на другой женщине… Я не хочу, чтобы она жила с нами. Я не хочу видеть ее рядом с ним.

Я бы отдала все, что у меня есть за то, чего не имею.

Я просто хочу вернуть счастье в мою семью, и ради этого бы пожертвовала всеми деньгами мира, своей красотой и популярностью. Если бы я только могла сделать это…

Меня предали самые дорогие люди.

Я нарушила обещание, которое дала себе. Я снова плакала. Нет. Я рыдала с такой силой, будто у меня из груди вырвали сердце. Хотя, так оно и было. Я чувствовала себя такой несчастной и уязвимой. Мне было бы все равно, если сейчас меня увидел кто-нибудь из знакомых. Мне было бы плевать на то, что эти люди подумали бы, глядя на то, как я заливаюсь слезами и загибаюсь от грусти.

В эти минуты абсолютной беспомощности я так жалела о том, что рядом нет никого, кто смог бы поддержать меня. Марина? Она не поймет, потому что ее родители счастливы в браке. Жизнь моей лучшей подруги действительно хорошая.

Макс.

Мы с ним дружили, и сейчас встречаемся, но я не чувствую, что он близок мне. Возможно, дело в том, что я сама его не подпускаю, так как не до конца уверена в том, что хочу называть его своим парнем. Возможно, дело в чем-то другом.

Нет. И о чем я только думаю? Макс… Марина… все это совершенно неважно сейчас! Обман папы ― вот, что действительно имеет значение.

Я потеряла счет времени. Я брела по улицам, не обращая внимания на людей, которые мелькали перед лицом, на дождь, сделавший меня промокшей до ниточки. Эта прогулка под ливнем точно закончится высокой температурой и жуткой ангиной. Но это не волновало меня. Не сейчас.

Вскоре дождь прекратился, и тяжелые свинцовые тучи стали рассеиваться. А потом я увидела солнце. Его робкие лучи касались земли, и мне захотелось дотянуться до неба, убрать всю темноту и избавить солнце от любых преград.

Хоть что-то приятное за этот день. К сожалению, солнца недостаточно, чтобы заставить грусть уйти из моего сердца.

Глава восьмая

Я оказалась в Приморском парке Победы. И как только меня занесло так далеко от дома?

Парк пустовал. Видимо, поблизости больше нет таких же сумасшедших, как я, которые гуляют в такую погоду. Что ж, это даже к лучшему, потому что я снова собиралась плакать. Я села на лавочку, не боясь испачкать брюки. Ледяные капли с нависшего дерева падали мне на лицо, и каждый раз я содрогалась.

Я будто погрузилась в транс. Я не слышала ничего, кроме собственных мыслей, которые беспорядочным вихрем крутились в голове. Я не чувствовала ничего, кроме лихорадочной дрожи. Я замерзла, и мне нужно было возвращаться домой, иначе я заработаю воспаление легких. Но что будет ждать меня там? Отец со своей… невестой?

Невеста.

Я скривила лицо, представив эту женщину в свадебном платье рядом с моим папой. Даже если он женится на ней, я никогда не стану думать о ней, как о родном человеке. Она всегда будет для меня чужой, той, кто украл последнюю надежду на спасение МОЕЙ семьи.

― Не так быстро, Эйнштейн, ― сквозь толстый слой ваты в ушах я услышала знакомый голос.

Его владельца я знала не очень хорошо, точнее я ничего о нем не знала, кроме имени. Но почему-то голос сразу врезался в память.

Я быстро распахнула глаза и стала смотреть по сторонам. Недалеко от лавочки, где я сидела, шел Влад, крепко держа в руке поводок. Он был не один. Улыбка невольно появилась на моем лице, когда я взглянула на бодрую собаку-поводыря. Это был большой белый лабрадор с горящими черными глазищами.

Собака уверенно и быстро двигалась вперед, заставляя Влада буквально бежать за ней. Я наблюдала, как они направляются ко мне… в мою сторону. Увидев Влада, одни темные мысли ушли из моей головы, и на смену им пришли другие, не менее мрачные.

Что он здесь делает? И… он назвал своего пса Эйнштейном?

Встретив здесь Влада, я получила отличный шанс извиниться перед ним за то, что произошло в столовой.

Только несколько секунд назад я ломала голову над тем, как мне быть теперь с отцом, а сейчас не было ничего важнее того, чтобы избавить свою совесть от тяжкого груза и сказать «извини, мне очень жаль» Владу.

С каждым мгновением, приближающим меня к нему и его собаке, во мне все напрягалось. Я вцепилась пальцами в лавочку и сильно прикусила нижнюю губу. Я была уверена в том, что собиралась сделать, и в то же время нерешительность разрывала меня на части.

― Привет, ― сказала я, и моему внутреннему монологу пришел конец.

Влад резко остановился напротив моей лавочки.

― Стой, ― тихо произнес Влад, команда была дана псу, который послушно исполнил ее. Затем Влад немного повернул голову в мою сторону. Он прислушивался, а я тем временем разглядывала его внешний вид. На нем были темные джинсы с потертыми коленями, черная ветровка и кепка. Глаза так же скрывались за черными очками. ― Алина, ― я опомнилась, когда Влад назвал мое имя. Это был не вопрос.

― Да, ― я почувствовала себя глупо, когда кивнула.

― Привет, ― наконец, ответил он на мое приветствие.

И все. Я потеряла способность говорить, хотя мне было что сказать, по крайней мере, я так думала. Но в голове моей всегда выстраиваются длинные красноречивые речи, а на деле я озвучиваю лишь малую их часть.

― Гуляешь с собакой? ― спросила я. ― Твоя?

Боже. Это так глупо! Конечно же, он гуляет с собакой! И, конечно же, она его!

Ужасно, но я была рада тому, что Влад сейчас не мог видеть выражение моего лица, потому что оно выглядело смехотворно.

― Да, ― с теплотой отозвался Влад. ― Его зовут Эйнштейн. Эйнштейн, ― позвал он пса и вытянул руку вперед. Собака сразу откликнулась и подошла к нему, лизнув пальцы. Влад улыбнулся, ― познакомься, это Алина, моя хорошая знакомая.

Надо же, он обращался с собакой, как с живым человеком!

Постойте-ка. Влад только что назвал меня своей хорошей знакомой? Хорошей? Мне это не послышалось? Мы трижды столкнулись. В первый раз я едва ему не нагрубила. Во второй раз чуть не повторила это. И в третий на него отчасти из-за меня накричал Макс. Как же после этого я могу быть для него хорошей знакомой?

Эйнштейн повернул голову в мою сторону, и я помахала ему.

― Привет, Эйнштейн, ― сказала я.

Пес завилял хвостом и ринулся ко мне.

― Полегче, приятель, ― усмехнулся Влад, следуя за ним.

Эйнштейн стал нюхать мои колени, а я погладила его по макушке.

Я любила животных, но бездомные собаки и кошки всегда вызывали у меня смертельную жалость. Я прекрасно знаю, что если вовремя не остановлюсь, то запросто могу разрыдаться и впасть в недельную депрессию. Поэтому я стараюсь особо не обращать на брошенных животных внимание.

― Хороший Эйнштейн, ― сказала я собаке.

Пес сильнее завилял хвостом, как будто понял мои слова. Его черные глаза заискрились с новой силой, и я стала гладить его по спине.

― Не увлекайся, ― произнес Влад. ― А-то этот старый обормот привыкнет к твоей ласке.

― Я не против, ― я пожала плечами, с улыбкой глядя на собаку.

Эйнштейн лизнул мою руку и развернулся к хозяину. Пес заскулил и зевнул.

― Что? Хочешь отдохнуть? ― спросил у него Влад.

Как будто в подтверждение собака снова издала протяжный звук.

― Ладно, ― согласился Влад. ― Только не долго, ― он наклонился вперед, собираясь дотронуться до пса, и собака сама подставила голову для ласк. ― Хороший мальчик. Хороший.

Я с особым интересом наблюдала за ними.

― Сколько ему лет? ― поинтересовалась я у Влада, глядя на Эйнштейна.

― Одиннадцать, ― с легкой грустью отозвался Влад.

Ого! Старенький. А по виду не скажешь. Такой бодрый, ласковый пес.

― Можно посидеть с тобой? ― Влад слегка кивнул.

На секунду я растерялась.

― Да, да! Конечно, садись! ― я отодвинулась немного в сторону.

Влад улыбнулся и сделал несколько осторожных шагов вперед. Он остановился прямо передо мной, но голову не опустил. Затем наклонился вперед и дотронулся рукой до места рядом со мной. Я почувствовала внутри странную дрожь, когда вблизи увидела его лицо. И все же, у него такая бледная кожа…

Влад сел слева от меня и поманил к себе собаку.

― Можешь погулять пока, ― тихо сказал он псу и отцепил поводок от шлейки.

Эйнштейн тут же принялся исследовать ближайшие кусты и помечать их. А мы с Владом молчали. Тишина давила на меня, вгоняя в краску. Я постоянно поглядывала на Влада, глупо боясь быть пойманной с поличным. Но мне не о чем волноваться. Я могла разглядывать его сколько угодно. Осталось только убедить себя в этом.

Я начала с волос. Светлые пряди выглядывали из-под кепки, я немного наклонилась, чтобы изучить его высокий лоб, брови, прямой аккуратный нос, скулы, щеки, губы… я рассмотрела все, кроме глаз.

― Ну как? Симпатичный? ― неожиданно произнес Влад.

Я вздрогнула и с широко распахнутыми глазами уставилась на него.

Его губы растянулись в легкой полуулыбке.

Как он узнал, что я смотрю на него? Может, не такой уж он и слепой? Или просто догадался? Мое лицо начинало краснеть, и я приложила руки к пылающим щекам. Вопрос Влада так и остался без ответа, хотя про себя я сказала «да». Влад был симпатичным. Если бы не его… слепота, уверена, за ним побегало бы много девчонок. Но то, что он не может видеть, отталкивает на подсознательном уровне. Кто захочет встречаться со слепым, правильно? Пусть это звучит жестоко, но такова правда.

― Извини, кстати, за то, что испортил тебе блузку, ― сказал Влад. ― Я не хотел. Просто… в общем, неудачное стечение обстоятельств, и мне очень жаль.

― Ерунда, ― пробормотала я, и это действительно было так. Блузка ― это сущая мелочь. ― На самом деле, это я должна извиниться перед тобой.

Я увидела, как брови Влада удивленно приподнялись.

― За своего друга, ― тихо пояснила я.

― О. Это тоже ерунда, ― и он улыбнулся.

Я покачала головой.

― Нет. Не ерунда. Максим не должен был кричать на тебя, ведь ты не виноват. Ты же не…

― Не видел, ― закончил за меня Влад.

― Да, ― почти шепотом подтвердила я. ― Я не думала, что все так произойдет. Я растерялась. Мне нужно было сразу увести его из столовой. Еще бы чуть-чуть, и не представляю, что бы случилось…

― Но ничего же не произошло, верно? Так что не о чем переживать. И ты не должна извиняться за своего друга, ведь говорил он. Если этот парень такой вспыльчивый, то я мог заработать проблемы, ― Влад усмехнулся. ― Так что спасибо. За то, что спасла меня от побоев.

Мое сердце екнуло в груди, когда я представила, как Макс ударил бы Влада.

В душе появилось приятное тепло, которое стремительно растеклось по всему телу и согрело меня. Мне стало легче, огромный груз свалился с плеч, когда я извинилась за то, чего не совершала. И где-то глубоко вспыхнула злость на Макса, словно только сейчас до меня дошло, как жестоко он мог обойтись со слабым.

Мы просидели в тишине около минуты. Я ерзала и болтала ногами, а Влад выглядел совершенно спокойно.

― Этот парк редко пустует, ― начал он, и я вздохнула с облегчением. Прощай, неловкое молчание. ― Но сегодня из-за погоды здесь нет ни одной живой души, ― он сделал небольшую паузу. ― Кроме тебя. Ну, и меня. Я гуляю здесь с Эйнштейном каждый день в одно и то же время, так что для меня это вошло в привычку, ― я немного удивилась, почему Влад говорил мне это, но перебивать не стала. Наоборот, мне было даже интересно. ― А ты как здесь оказалась? ― он неторопливо подошел к главному вопросу. ― Я встречаю тебя первый раз. Что-то привело тебя сюда.

«Предательство отца» подумала я про себя.

― Просто гуляла, ― мой голос предательски дрогнул в конце.

― Хмм, ― вдумчиво промычал Влад. ― Одна? Прости, что спрашиваю. Просто мне интересно, ведь такие люди, как ты, редко бывают одни.

Этот парень был очень проницательным, и умным.

Может, ответить ему то, что он ожидает услышать? Сказать, что скоро подойдут друзья? А смысл? Не знаю, почему, но мне не хотелось врать Владу.

― Да, ― вздохнула я. ― Я здесь одна.

Влад молчал, думая о чем-то.

― Мы с тобой почти не знакомы, ― спустя некоторое время он заговорил, ― и то, что я сейчас скажу, прозвучит странно. Но пообещай, что не станешь кричать на меня, когда услышишь это, ладно?

― Почему я должна кричать? ― пробормотала я.

Что он собирался сказать мне? Да все, что угодно. Я не знала Влада, и поэтому не могла предугадать ход его мыслей.

― Я думаю, ― осторожно начал он, ― тебе нужна помощь.

Я ожидала услышать многое, но только не то, что я нуждаюсь в помощи. Он, правда, только что сказал это? Мне нужна помощь? В каком плане? И с чего вообще он это взял? В какой-то момент я ощутила растущее внутри негодование, вызванное словами Влада. Но почему я разозлилась? Может, потому, что он сказал правду? Мне нужна помощь. Мне нужно поговорить с кем-то о родителях и, вообще, о том, что происходит в моей жизни. Я бы никогда не обратилась с этими проблемами к психологу. Пустая трата денег и времени.

Вслед за возмущением я почувствовала острое желание выпустить наружу шипы и защищаться. Защищаться оттого, что кто-то сумел найти во мне брешь. Я не понимала, как Влад пришел к выводу, что мне нужна помощь. Он меня совершенно не знает, и даже не видит! Как он может думать об этом?

Но он сказал. И мое сознание откликнулось на его слова.

Я медленно вдыхала и выдыхала, мои кулаки были сжаты с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Влад терпеливо ждал моего ответа, но я не знала, что сказать. Назвать его психом и уйти? И что с того? Потом я никогда не смогу простить себе того, что сказала это слепому человеку.

Или мне остаться и сказать, что он прав? Позволить ему расковырять все мои раны? Я не хотела этого, но в глубине души понимала, что мне это было необходимо.

― С чего ты так решил? ― сквозь стиснутые зубы проговорила я.

Влад сделал резкий вдох и выпрямил спину, когда я заговорила.

― Я это виж… ― он не договорил и горько усмехнулся. ― Я чувствую.

Мне захотелось громко рассмеяться ему в лицо, но я сдержалась. Его слов недостаточно, чтобы я смогла довериться ему.

― Допустим, ― медленно произнесла я. ― Допустим, мне нужна помощь.

О, не верю, что я сказала это! И кому? Почти незнакомому человеку?!

Я неуверенно взглянула на Влада. Его лицо отражало искреннее удивление.

― Честно говоря, не ожидал услышать этого, ― признался он. ― Но это лишь подтверждает мои убеждения о тебе.

Я нахмурилась, совершенно сбитая с толку. О чем он говорит?

― Я готов помочь тебе, ― в итоге, заявил Влад, чем окончательно ввел меня в ступор.

Он? Помочь мне? Как? Как он собирается сделать это? Что он обо мне знает, чтобы помогать? На этот раз я рассмеялась. Горько, мрачно. Вместе со смехом по щекам покатились слезы. Неужели, это я? Алина Воронова ― девушка, которая безупречно исполняет роль идеальной девушки? Неужели, это правда я сейчас сижу перед чужим человеком и плачу, позволяя ему видеть себя с такой стороны, которую еще не показывала даже лучшей подруге? Кто такой Влад? Что в нем есть такого, чего нет в других? Почему я должна позволить ему ворваться в мою жизнь? Почему я должна верить ему?

― Я даже не знаю твоей фамилии, ― пролепетала я, стирая с лица теплые слезы.

― Это не проблема, ― ухмыльнулся Влад. ― Авдеев. Моя фамилия Авдеев.

Но от этого не стало легче.

― Я тебя совершенно не знаю.

― Я тебя тоже.

― Почему ты? ― прошептала я и удивилась тому, как неожиданно бессильно стал звучать мой голос.

― Потому что я единственный, кто может помочь тебе, ― уверенно ответил Влад.

Я усмехнулась.

― С чего ты так решил? ― я повернул голову в его сторону. ― Почему ты думаешь, что мне нужна твоя помощь? Именно твоя? И с чего ты взял, что я поверю тебе и разрешу копаться в своей жизни?

― Во-первых, я не собираюсь копаться в твоей жизни. Во-вторых, я многого о тебе не знаю, но кое в чем уверен абсолютно. Ты хороший человек, Алина. А хорошим людям, запутавшимся в себе, нужно помогать.

― Это смешно, ― пробормотала я, отворачиваясь.

Внутри меня все кипело. Я чувствовала себя безоружной, открытой. Словно у меня отняли бронь, которая спасала столько лет, и сейчас я оказалась полностью уязвимой. А что более странно, Влад как будто знал все мои слабые места. Совпадение?

― Я уверен, ― сказал Влад.

Я закрыла глаза.

«Закройся. Стань той, кем ты была все это время, пусть даже эта ты ― не настоящая» говорил мне голос разума.

Но моя душа трепетала от необъяснимого волнения.

― Но… почему?

― Потому что я знаю, что ты не такая, как твои друзья, но пытаешься быть такой же.

― Да откуда тебе знать, какая я? ― меня, порядком, начинала раздражать уверенность, с которой он говорил. ― Ты меня не знаешь! Мы сталкивались с тобой пару раз, и ты же сле… ― я прижала руку ко рту, так и не договорив.

Влад слабо улыбнулся.

― Слепой. Не бойся этого слова. Называй вещи своими именами.

― Извини, ― пробормотала я.

― Не надо извиняться. На правду не обижаются.

Смотря какая правда, и как она звучит из уст того, кто говорит.

― Как ты можешь знать меня, если ты даже не видишь, ― закончила я.

― Мои глаза мертвы, но я не глухой, ― ответил Влад. ― У меня есть уши, которыми я прекрасно слышу.

Я усмехнулась.

― Так ты знаешь меня по слухам?

― Можно и так сказать. Фишка слухов в том, что они ― противоположность правды. Значит, если ты ужасная, эгоистичная, самовлюбленная, думающая только о себе и ставящая себя выше всех принцесса, то…

― Так обо мне думают? ― перебила я его.

― Ну, в общем, да, ― кивнул он.

Я застыла в немом ужасе, хотя не должна была удивляться. Ведь я знала, что мое поведение в школе оправдывало все эти мерзкие прилагательные, которые мне приписали.

― Но не волнуйся. Я знаю, что это не правда, ― продолжил Влад. ― Если так говорят о тебе, значит, ты не плохой человек. Более чем, я уверен, что ты ведешь себя так специально...

― Почему? ― перебила я.

― Потому что если бы ты в действительности была такой, как о тебе говорят, то сейчас бы не разговаривала со мной и не извинялась за поведение своего друга. По-моему, последнего вполне достаточно, чтобы считать тебя неплохим человеком.

― Я не хороший человек, ― сказала я.

Я не знаю, кто я.

― Ошибаешься, ― мягко сказал Влад. ― И я докажу тебе это.

Как?

Возможно, я сошла с ума, потому что согласилась.

― Хорошо.

Одно-единственное слово слетело с моих уст. Одно-единственное слово станет причиной того, что, возможно, моя жизнь изменится. Хотя я не верила в это на сто процентов, но все же…

Я понятия не имела, что Влад будет делать, помогая мне. Я не знала степень отчаяния и запутанности в себе, отчего доверилась слепому малознакомому парню.

Я точно сумасшедшая.

Я посмотрела на него со смешанными чувствами и медленно выдохнула. Тот, кто сидел передо мной, тоже являлся отчасти сумасшедшим.

В груди потеплело, когда я увидела, как расцвела широкая счастливая улыбка на лице Влада. Это мое согласие так обрадовало его? Может ли это значить, что я ему нравлюсь? Хотя как я могу ему нравиться?

Слепой. Влад слепой. Я собираюсь подружиться со слепым мальчиком. А что будут говорить на это в школе? Как отнесутся мои друзья? Макс? Ведь Влад ему не нравится.

― У меня есть одно условие, ― сказала я, по-прежнему глядя на Влада.

― Какое?

― Мы… не будем общаться в школе.

― Ну да, ну да, ― он иронично ухмыльнулся. ― Я понимаю. Хорошо. Тогда давай я буду проверять свои способности психолога на тебе в этом парке, на этой лавочке?

Я немного расслабилась, убедившись, что моя просьба не задела его чувства.

― Без проблем.

Влад немного повернул голову прямо на меня, и в этот самый момент у меня вновь возникло чувство, будто он видит меня.

― Не скажешь, сколько времени? ― попросил Влад, отвлекая меня от мыслей.

Я встряхнула головой и достала телефон. Тринадцать пропущенных звонков от папы. Я громко сглотнула и заставила себя перевести взгляд на время. Шок снова настиг меня врасплох.

― Семь, ― промямлила я.

Сколько же я гуляю?!

― Нам с Эйнштейном уже пора домой, ― пробормотал Влад и отвернулся от меня. ― Эйнштейн! ― крикнул он и громко свистнул. ― Ко мне, Эйнштейн!

Пес не заставил себя долго ждать, и уже через несколько секунд выпрыгнул из кустов и побежал к хозяину.

― Когда мы можем встретиться? ― спросил у меня Влад, прицепляя поводок к шлейке Эйнштейна.

Я думала над этим целую минуту.

― Можно завтра в то же время, ― наконец, ответила я.

― Завтра не получится, ― Влад нахмурился и поджал губы. ― Давай послезавтра. В пять. Встретимся у этой лавочки.

― Хорошо.

Он улыбнулся.

― Было приятно пообщаться с тобой, Алина, ― Влад немного наклонился в мою сторону, и я замерла, ожидая чего-то. Но ничего не произошло.

Влад поднялся со скамейки, намотал на кулак поводок и повернул голову в мою сторону.

― И мне, ― призрачно отозвалась я.

Левый уголок его губ приподнялся в полуулыбке.

― Пока, ― сказал он и отвернулся. ― Домой, Эйнштейн.

Пес послушно направился в левую сторону, туда, откуда они пришли.

Глава девятая

Сразу стало как-то холодно после того, как Влад ушел.

Я еще долго думала о нем и о том, что он предложил мне свою помощь. В любой другой раз я бы непременно посмеялась над этой ситуацией. Наверно… Слепой, предложил помощь мне, Алине Вороновой ― успешной, красивой, богатой. Что может быть не так в моей жизни? Я имею все для счастья.

Мне нужно было возвращаться домой, хотя я этого не хотела. Мне нужно было вернуться к отцу. К разговору о его женщине, который непременно состоится. К обиде. К новым разочарованиям. К слезам, которые хлынут по моим щекам, как только я скроюсь в своей комнате. Я не хотела переживать ничего из этого, но у меня не было выбора.

Было темно, когда я подошла к дому. Свет в окнах нашей квартиры горел, значит, папа был там. Он никуда не ушел. Но с ним ли эта… Юлия? Какое дурацкое имя.

Я боялась заходить домой, но мне некуда было идти. Хотя я могла переночевать у Марины. Но это не спасет меня. Лучше разобраться во всем сразу, чем откладывать неизбежное на потом.

Сделав глубокий вдох, я открыла входную дверь и вошла в квартиру. Я невольно сморщила нос, так как в воздухе витал аромат приторно-сладких духов папиной невесты. Мои руки дрожали, когда я снимала сырую обувь. Стояла необычная тишина, пропитанная напряжением. Можно было подумать, что никого нет, но я знала, что папа ждет меня в гостиной.

Я собралась с силами и прошла вперед.

Первое, что я почувствовала, это облегчение, так как женщины ― Юлии ― здесь не было. Но затем на меня навалилась смесь горести и обиды. Каждая клеточка моего тела наполнилась болью, когда я увидела отца, сидящего в центре дивана. Пары секунд хватило, чтобы разглядеть его лицо. Между бровями пролегла выраженная складка оттого, что он сильно хмурился. Губы плотно сжаты, скулы напряжены. Глаза сверлили перед собой экран выключенного телевизора.

Но все напряжение как рукой сняло, когда папа услышал, что я здесь.

― Алина, ― хрипло произнес он.

Мне захотелось плакать. Подойти к нему и кричать от обиды. Мне было больно видеть отца в таком состоянии, но я изо всех сил старалась сохранить ледяное спокойствие. Я отлично играла свои роли, поэтому мне не привыкать быть холодной и даже стервозной.

Папа убрал руки от лица и резко встал с дивана. Он собирался подойти ко мне, и действовал нерешительно. А я просто стояла у выхода из гостиной и не могла пошевелиться. Я не хотела, чтобы он начал говорить и извиняться. Вся моя мнимая уверенность мгновенно испарилась. Я поняла, что пока не готова к разговору о его лжи. Может быть, завтра.

― Я устала, ― только и сказала я.

Папа тут же остановился. Боль плескалась в его глазах, и мне пришлось стиснуть зубы, чтобы не взвыть.

«Я ― Алина Воронова. Носить маски и быть не самой собой ― мое призвание» сказала я себе и направилась в свою комнату.

― Дочка, ― от мольбы голос папы надорвался, и я лишилась права выбора. Мои чувства все решили за меня.

― Почему ты мне ничего не говорил, папа? ― спросила я и развернулась к нему.

Папа сделал крошечный вздох. Его тело немного расслабилось, ― наверно от того, что я остановилась вместо того, чтобы бежать в свою комнату. О, я по-прежнему хотела сделать это, чтобы избежать боли, которую мне обязательно причинят папины объяснения. Но я не могла. Не могла потому, что не хотела причинять боль и ему.

― Я боялся, что ты воспримешь Юлю в штыки, ― ответил папа.

Я хотела попросить его не произносить ее имя, но не стала этого делать.

― И поэтому молчал? ― я недоверчиво фыркнула. ― Как долго вы встречаетесь?

Судя по тому, какая вина отразилась на лице моего дорогого отца, я поняла, что ответ меня шокирует.

― Год, ― еле слышно произнес он, но я сумела расслышать.

Год.

Год неведения.

Год обмана.

Я закрыла глаза, позволив чувствам одержать над разумом вверх.

― Год, ― шепотом повторила я.

Как я не могла заметить этого? Теперь я понимаю, куда он постоянно отлучался. Это не работа все время отнимала его у меня, а женщина по имени Юля.

Лучше бы я все-таки делила его с работой.

― Как ты мог, папа? ― не открывая глаз, вопросила я.

Паника медленно окутывала меня, и я боялась сорваться. Мне было больно и обидно. Я не знала, чем заслужила такое недоверие с отца.

― Прости меня, Алина, ― голос папы надломился от боли. Я распахнула глаза, чтобы посмотреть на него, но его образ был неясным. Все плыло и кружилось. В ушах гудело, голова раскалывалась, и ложь отца проделывала дыру в сердце.

― Что я такого сделала, папа, за что ты так не доверяешь мне? ― спросила я с нотками истерики. ― Почему ты сразу мне не сказал о том, что начал встречаться с кем-то?

― Я боялся ранить тебя, ― опустив голову, сказал он.

― А сейчас мне, думаешь, не обидно? ― воскликнула я. Злость быстро затуманила мой рассудок, и я завелась, больше не в состоянии сдерживаться. ― Сначала мама предала нас! Ушла к другому! Уехала за тысячу километров от меня! А теперь ты… Может быть, ты тоже бросишь меня, как она сделала это пять лет назад? ― я с трудом отдавала отчет тому, что говорила. С языка слетало все, что приходила на разгоряченный ум.

― Перестань, Алина, ― папа резко поднял голову и наградил меня суровым взглядом.

― Не перестану! Я устала молчать! Устала делать вид, что меня радует твое вечное отсутствие! Устала оттого, что ты постоянно откупаешься от меня деньгами! Мне не нужны твои деньги! Мне не нужно ничего из того, что я имею! Я просто хочу, чтобы вы с мамой снова были вместе! Я хочу назад свою семью! ― и я заплакала.

Я только что сказала папе то, что терзало меня все это время, так почему не стало легче? Он стоял у дивана, широко раскрыв глаза, и не знал, что сказать. Папа утратил дар речи. Мое тело сотрясалось от рыданий. Сейчас моя душа была открытой, и туда просачивалась боль из внешнего мира. Я открылась папе, и за это получила боль.

― Мне просто нужна моя семья, ― прошептала я в ладони, которыми закрыла лицо.

Сквозь рыдания я слышала тяжелые вздохи папы. Он молчал, и это медленно уничтожало меня изнутри. Неужели, ему все равно? Ему плевать на то, что его дочь сейчас стоит перед ним и заливается горькими слезами? Я тоже потеряла его, как и маму? Он тоже оставит меня?

Я не дала папе шанс сказать что-нибудь в ответ. Я просто убежала в свою комнату и закрылась.

Похоже, моя подушка никогда не высохнет. Я стала часто плакать. Это ужасно. Но, может быть, слезы когда-нибудь закончатся? Может, мне необходимо просто прореветься хорошенько, чтобы все прошло. К сожалению, я не железная. Я всего лишь человек ― жалкая, все чувствующая девочка, которая потеряла контроль над жизнью.

Мой образ ― это все, что у меня есть. И он стал трещать по швам.

Мне надо собраться. Я вновь должна обрести над всем контроль. Какой ужас. Еще несколько дней назад все было хорошо. А сейчас судьба, похоже, решила устроить мне встряску. Но ведь не судьба властна надо мной, а я над ней.

Снова обрести контроль.

Заделать дыры в моем образе безупречной девушки.

Перестать плакать.

Это последний раз, когда я проливаю слезы.

Мне не нужна ничья помощь. Я справлюсь сама со всеми своими проблемами. Так было всегда, и так будет. Больше никто не увидит моей слабости.

Мы так и не поговорили с папой. Спустя час после того, как я закрылась в комнате, на меня навалился сон, и я провалилась во тьму.

Что и следовало ожидать, когда я проснулась, папы уже не было дома. Наш вчерашний разговор и мои слезы не сумели растопить лед в его сердце. Он даже не пытался успокоить меня…

― Это не важно, ― сказала я своему отражению. ― Уже ничего не важно.

***

Из-за того, что я проплакала вчера практически весь день и вечер, у меня был нездоровый оттенок лица. И впервые мне пришлось прибегнуть к косметике, чтобы скрыть этот недостаток. Все в моей внешности должно быть идеально. Никто и никогда не узнает о том, что я несчастна до такой степени, что плакала несколько часов подряд.

Подъезжая к школе, я вспомнила о Владе и о нашем вчерашнем разговоре в парке. Глупо… я поступила так глупо, согласившись принять его помощь. Нужно будет сказать, что все отменяется.

У кабинета алгебры я встретила Марину.

― Приветик! ― она заключила меня в радушные объятия и чмокнула в щеку.

«Ты ― Алина Воронова» напомнила я себе.

― Привет-привет, ― с притворно-радостной улыбкой до ушей ответила я.

― У кого-то сегодня хорошее настроение? ― Марина задорно подмигнула мне. ― Гуляла вчера с Максом?

Если бы…

― Нет. Просто я люблю свою жизнь, ― иногда бывают моменты, когда я благодарна, что Марина, не смотря на то, что она моя лучшая подруга, не знает меня настолько хорошо, чтобы не суметь расслышать и увидеть отчаянный крик души за бесконечным слоем лживой радости.

― Конечно же, ты любишь свою жизнь! Как ее можно не любить? Красивая, умная…

Но я больше не слышала ее, так как мимо проходил Влад, и все свое внимание я переключила на него. Подойти и сказать ему сейчас? Нет. Меня увидят. Но не факт, что я встречу его после уроков. И завтра вечером я не собираюсь встречаться с ним в парке. Он мне не поможет. Никто мне не поможет, кроме меня самой.

― Я отойду на пару минут, ― сказала я Марине, глядя в спину медленно идущему по коридору Владу.

Не дождавшись ее ответа, я направилась в его сторону. Когда он скрылся за углом, я побежала, чтобы успеть догнать его.

― Влад, ― внутри меня все непривычно напряглось, когда я негромко произнесла его имя.

Влад моментально остановился. Мы стояли у лестницы, ведущей на третий этаж. Я молчала, ожидая, пока пройдут ученики.

― Привет, ― сказал мне Влад.

Повернув голову в его сторону, я увидела, что он стоит ко мне лицом. Его губы расплылись в приветливой улыбке. Интересно, он всем улыбается? Наблюдая эти две недели, я не заметила за ним особой улыбчивости.

На нем был школьный костюм и черная рубашка. На левом плече висел рюкзак, глаза скрывали очки, волосы находились в привычном беспорядке. Может, мне стоит купить ему расческу? Хотя мне нравилось то, как смотрелись его волосы. А какие они на ощупь…

Да о чем я только думаю? О его волосах?!

― Я думал, ты не хотела общаться со мной в пределах школы, ― продолжил он.

Я прикусила нижнюю губу, довольная тем, что могу не скрывать эмоций на лице, говоря с ним.

― Я не приду завтра в парк, ― на всякий случай, я говорила тихо, но Влад меня услышал.

― Почему? ― мои слова огорчили его, потому что улыбка исчезла с его лица.

Я почувствовала укол вины.

«Прости, если ты действительно хотел помочь мне, но я не смогу довериться тебе, даже если хочу этого» хотела сказать я ему, но не должна этого делать. Не стоит впутывать кого-то в свои проблемы. Тем более что Влад может все усугубить. Пусть лучше держится от меня как можно дальше. Как от чумы. Как от проклятья.

― Мне это не нужно, ― сжав кулаки, сказала я. ― Твоя помощь, я имею в виду.

― Я понял, ― пробормотал Влад и нахмурился. ― Жаль. Я искренне хотел подружиться с тобой.

Мое сердце болезненно сжалось в груди.

― Ага. Я запомню, ― беспечно бросила я.

― Но если ты передумаешь, я все равно буду в том парке в пять. Каждый день.

В носу защипало от слез.

― Я не приду, ― сказала я холодно. ― И я не собираюсь дружить с тобой. Мы разные. И вообще, забудь, что мы вчера виделись и разговаривали.

Влад почему-то улыбнулся.

― Хорошо, ― кивнул он. ― Я понял.

На душе стало тяжело, но так было нужно.

Влад поправил рюкзак и направился в мою сторону. Сначала я подумала, что он хотел подойти ко мне, но он прошел мимо, как ни в чем не бывало, и стал спускаться по лестнице. Не удержавшись, я разинула рот и наблюдала за ним до тех пор, пока он не оставил позади себя последнюю ступеньку.

Вот и поговорили.

С Владом было покончено, хотя ничего еще не начиналось.

***

Когда я вернулась к Марине, прозвенел звонок на урок, и мы отправились в класс.

Я старалась не думать о Владе и об отце весь день, но это было очень сложно. Папа вообще не покидал моих мыслей, а с Владом я периодически сталкивалась на переменках в коридоре.

Мне нужно было разобраться с Максимом. Наши отношения были наполовину дружескими, наполовину романтическими. Если я уж начала во всем разбираться, то сделаю это сразу. Я и Макс ― это отдельная тема. Я не торопилась переводить наши отношения на новый уровень, и он не давил на меня. Все всех устраивало, казалось бы, но на самом деле это неопределенность не устраивала никого.

И вот, я шла к Максу, чтобы позвать его сегодня вечером погулять и, наконец, поцеловать.

Сначала я сходила до расписания. У него должна быть физкультура, а у меня английский.

Я нервно теребила ручку сумки, подходя к спортзалу. В небольшом коридорчике было пусто, как и в женской раздевалке. Но мужская не пустовала. Это я поняла по звукам, исходящим оттуда. Я неуверенно прошла к двери и приоткрыла ее. Я не ожидала увидеть там Максима, но надеялась на то, что он все-таки окажется там, и один.

Часть моих ожиданий оправдалась. Макс действительно был в раздевалке. Но не один. С ним была моя лучшая подруга ― Марина Горева. Она стояла ко мне спиной, но ее фигуру и волосы я никогда не спутаю ни с чем другим.

Это точно была она. И точно был Макс, потому что я видела его лоб и глаза.

А еще они целовались.

Моя лучшая подруга и мой парень-друг.

Я и предположить не могла, что когда-нибудь столкнусь с изменой. Хотя это и изменой назвать нельзя. Под изменой я всегда подразумевала нечто большее, чем просто поцелуй. Однако я испытала такой шок и разочарование, как будто встретилась с самой настоящей изменой.

Внезапно голова стала пустой. Все мысли куда-то исчезли, и осталась одна пустота.

Я громко выдохнула и навалилась на дверь, отчего она с противным скрипом открылась шире. Тогда-то Марина и Макс отстранились друг от друга. Марина подпрыгнула на месте от неожиданности и туловищем развернулась ко мне, схватившись рукой за сердце. Мне хотелось рассмеяться, потому что надо было видеть их лица, когда они увидели меня. Парализующий шок сковал их тела и лица. Я не знала, кто из них выглядел смешнее. Он, или она… Но к обоим у меня возникло одинаковое чувство отвращения.

Еще одно предательство.

Теперь меня предала лучшая подруга.

И Макс…

Ох, Макс! Почему ты оказался таким?

Я долго смотрела на них. С каждой секундой, которая казалась мне отдельной вечностью, их лица становились красными от неловкости и изумления. И ни у одного я не увидела чувства вины.

Как вовремя я зашла. И долго это продолжается между ними? Получается, меня снова обманывали?

Прелестно.

Все вокруг лгут, и есть ли хоть кто-нибудь, кто умеет говорить правду?

Когда я, наконец, вновь обрела способность двигаться, то незамедлительно ринулась бежать как можно дальше от этой проклятой раздевалки и бывших друзей.

― Алина! ― я услышала, как кричит Макс.

Надо же, кто решил опомниться.

Конечно же, я не собиралась останавливаться. Но и Макс, похоже, тоже.

― Алина! ― когда он снова крикнул меня, его голос звучал громче.

Он догонял меня, и я, правда, хотела начать бежать, но это выглядело бы очень глупо, поэтому я резко остановилась, чтобы выслушать глупые оправдания, которые он скажет, и навсегда перекрыть с ним общение, как и с Мариной.

Макс подбежал ко мне, тяжело и часто дыша. Наверно, отдышка после жарких поцелуев с моей лучшей подругой. Я ухмыльнулась про себя и скрестила руки на груди, стараясь выглядеть перед ним непринужденной. Макс знал меня не намного лучше Марины, поэтому не понял, каких трудов мне стоит сейчас стоять перед ним и не плакать.

― Это не то…

― Что ты подумала, ― раздраженно закончила я за него. ― Не кажется ли тебе, что эта фраза слишком уж примитивна, а? Вот скажи мне, что я могу понять не так, когда все предельно ясно? Вы целовались. Я это видела. Все просто. И я не вижу причин, чтобы продолжать этот бессмысленный разговор. Давай просто разойдемся, и вы с Мариной можете делать все, что угодно. Мне все равно.

― Тебе все равно? ― у него еще хватало наглости обижаться на меня?

Нет. Мне было не все равно. Мое сердце изнывало, я едва не плакала. Но я ни за что не покажу Максу свои настоящие эмоции. Теперь я знаю, что он не тот человек, которому можно довериться. Как и Марина. Они оба разочаровали меня, поэтому заслужили того, как я буду с ними теперь общаться.

― Да, ― спокойно ответила я. ― И если ты еще не понял, то мы расстаемся.

Сначала в глазах Макса плескалась злость, а потом он усмехнулся, чего я точно не ожидала.

― Расстаемся? ― с ядом в голосе повторил он. ― Да мы и не встречались! Ты даже поцеловать себя нормально не давала!

― А Марина, я смотрю, сразу позволила кинуться в ее объятия. Ну и ты, конечно же, не очень-то сопротивлялся, ― с сарказмом проговорила я. ― У меня только один вопрос. Как давно вы прячетесь и целуетесь?

Макс, продолжая нагло ухмыляться, скрестил руки на груди.

― Тебе не все ли равно, а, принцесса?

― Не называй меня так, ― прошипела я. ― Я тебе не принцесса.

― Да-а? ― с наигранным удивлением произнес он. ― Простите, ваше высочество, если я посмел вас обидеть.

― Ты идиот, или как? ― скривилась я. ― Что за ерунду ты несешь?

Но Макс пропустил мои слова мимо ушей.

― Чем я не достоин тебя? Я недостаточно хорош для тебя? Чего нет во мне, что есть у твоего нового дружка?

― Ты точно идиот, ― пробормотала я. ― У меня нет никакого дружка. С чего ты вообще решил, что я встречаюсь с кем-то кроме тебя?

― Марина сказала.

Мои брови поползли вверх.

― Марина, значит… Вау. Так она еще зачем-то наплела тебе о том, что у меня есть другой, ― я кивнула сама себе. ― Прекрасно. Вы оба идиоты. Может, это даже и к лучшему, что я увидела вас сейчас? Неизвестно, сколько бы вы еще пудрили мне мозги своим обманом… ― я вздохнула и покачала головой.

Почему Марина солгала Максу? Чтобы быть с ним? Он ей нравился, и все это время она молчала об этом? Выходит, у моей бывшей лучшей подруги был целый план по захвату моего «парня». Ну, и отлично. Флаг им всем в руки.

― Так у тебя никого нет? ― спросил Макс, нахмурившись.

«Дурак. Какой же ты дурак» подумала я.

― Это уже не твое дело, ― небрежно сказала я и высоко подняла подбородок.

Пусть не надеется увидеть то, как мне больно от его предательства. Он даже не извинился…

Макс собирался мне что-то сказать, но за ним я увидела Марину.

― Тебя твоя подружка ждет, ― усмехнулась я, чтобы скрыть дрожь в голосе.

Когда Макс обернулся, я, ни теряя секунды, поспешила уйти. Максим больше не пытался догнать меня, и я не оборачивалась, хотя соблазн был велик. Но если я обернусь, то не смогу уйти, пока не накричу. А если я закричу, то обязательно расплачусь. Но, вспомнив вчерашний день, я еще больше убедилась, что не хочу возвращаться к тому ужасному состоянию беспомощности.

Хотелось убежать из школы и не появляться там как минимум месяц. Но это непозволительная для меня роскошь, а вот остаток сегодняшних уроков я могла прогулять, только делать все равно не стала. Если я уйду, то покажу себя со слабой стороны. Я покажу Максу и Марине, что они сделали мне очень больно, и я действительно расстроилась из-за них. А я этого не хотела. Плевать, как неприятно мне будет сидеть за одной партой с бывшей лучшей подругой и смотреть на нее, но я останусь.

С огромным запутанным клубком мыслей в голове я пришла на английский, опоздав на десять минут. Еще не хватало, чтобы из-за глупых эмоций пошла под откос моя учеба.

Я дожила до обеда, и когда наступила перемена, не знала, что делать. Хорошо, что у столовой я встретилась с Виолеттой. Она шла одна, без Стаса.

― Привет, ― хотела я сказать это бодро, но прозвучало вяло, и под конец мой голос предательски дрогнул.

Виолетта подняла голову и натянула на лицо крошечную улыбку. Она тоже выглядела безрадостно.

― Где Стас? ― спросила я.

― Заболел, ― вздохнула она с огорчением.

― Понятно. Передавай ему привет.

― Ага. Как только увижу ― сразу передам. Через недели две, ― Виолетта кратко усмехнулась. ― У Стаса пунктик по поводу того, что я не должна заболеть из-за него, поэтому визиты строго-настрого запрещены, ― она горько засмеялась и с необъяснимой виной посмотрела на меня. ― Извини.

Я пожала плечами. Мне хотелось подбодрить Виолетту и самой отвлечься от назойливых мыслей, которые не оставляли голову в покое.

― Он переживает за тебя, ― сказала я. ― Ты радоваться должна, а не грустить.

― Да, я понимаю. Но я скучаю по нему. Лучше болеть вместе, зато видеться.

Я улыбнулась. Общение с Виолеттой всегда доставляло мне удовольствие. Она милая, не любит выказывать свою крутизну, веселая и искренняя. Она совсем не такая, как Марина…

А еще Виолетта очень внимательная, поэтому тут же заметила, как изменилось мое лицо, когда я подумала о лучшей подруге. Поправка. Бывшей лучшей подруге, с которой я еще даже не поговорила об увиденном мною сегодня в мужской раздевалке.

― А где Марина? ― спросила Виолетта, как будто читая мои мысли.

― Не знаю.

― Вы поругались?

Я не хотела посвящать Виолетту в свои дела, но скоро все равно все узнают, что произошло между мной, Максом и Мариной. Так есть ли смысл молчать?

― Я видела, как Макс целовался с Мариной, ― сказала я.

Виолетта прижала руку ко рту и округлила глаза.

― Ого! ― воскликнула она. ― Как ты узнала?

― Увидела их.

― Когда?

― Сегодня.

― Кошмар.

― Я знаю.

― И ты говорила с ними?

― Только с Максом. Представляешь, Марина сказала ему, что у меня есть другой парень, ― я невесело рассмеялась. Мы вошли в столовую. Мой взгляд сразу упал на столик, где еще совсем недавно сидела наша дружная компания. Сейчас я абсолютно точно уверена в том, что не смогу сидеть там, рядом с Максимом и Мариной, смотреть на них и разговаривать, делая вид, что все хорошо, и ничего не произошло.

― Как они могли? ― в ужасе вопросила Виолетта. ― Я бы умерла, если бы увидела Стаса с кем-то.

― Пустяки! ― с наигранной беспечностью отмахнулась я.

― Нет, ― она покачала головой. ― Марина поступила подло по отношению к тебе.

Я знала, с кем дружу, так что отчасти это моя вина.

― Добра и счастья им, ― слабо улыбнулась я.

Виолетта остановилась и, взяв меня за локоть, заставила сделать то же самое.

― Я представляю, как тебе обидно сейчас, ― почти шепотом заговорила она, наклонившись ко мне, чтобы другие не смогли нас услышать. ― Я знаю, что ты делаешь вид, будто все нормально, но это не так.

У меня вновь возникло ощущение, будто ковыряются в моей душе. И мне не нравилось это чувство, но я промолчала. Виолетта была хорошей, и обижать ее мне не хотелось. Она пыталась мне помочь. Вероятно, она единственная девушка, которая отнеслась к моему «расставанию» с Максом так серьезно. Виолетта предложила мне не садиться за их столик, и мы выбрали третий во втором ряду. Я сказала ей, что она не обязана сидеть со мной, и может идти к другим, но она ответила, что будет сидеть со мной, и что не желает общаться с предателями.

В столовой я не увидела ни Максима, ни Марину. Может, они не пришли, потому что были заняты поцелуями, или им было стыдно появляться у меня на глазах? Лично я склонялась больше к первому варианту.

***

Мы встретились с Мариной на литературе. Я села за парту рядом с ней, и она была удивлена. Вероятно, она думала, что я пересяду, или вообще не приду на этот урок. Но я пришла и села с ней. Я утерла ей нос. Мы, естественно, не разговаривали, и это было непривычно для меня. Марина даже не взглянула в мою сторону за весь урок.

Я почувствовала облегчение, когда оказалась вне школы. Это был такой длинный день. Хорошо, что самое тяжело осталось позади, хотя… это вряд ли.

― Давай поговорим, Алин, ― я чувствовала, что за моей спиной кто-то стоит, но не ожидала услышать голос Марины.

Неужели, она все-таки решила подойти?

Я развернулась к ней лицом и всем своим видом постаралась показать равнодушие. «Подруга» нервно теребила кончики волос и неуверенно смотрела на меня.

― Я не буду извиняться за то, что ты увидела, ― призналась она.

Я охнула.

― Я и не ждала этого, ― вернув самообладание, соврала я.

― Мне нравится Макс, и всегда нравился. Я не говорила тебе этого, потому что вы встречались.

― Однако это не помешало тебе сказать ему, что у меня якобы есть другой парень, ― хмыкнула я.

― Да. Я соврала. Я соврала, потому что не могла смотреть на то, как Макс сохнет по тебе, а ты не обращаешь на это внимание. Тебе ведь все равно! Ты его даже не любишь! Так почему встречаешься с ним?

― Мы больше не встречаемся, ― уклончиво отозвалась я. ― Если бы не ты.

― Если бы не я, ты бы и дальше продолжила пудрить ему мозги.

― Я не пудрила ему мозги. По-моему, как раз вы этим и занимались!

― Ты, ― Марина сделала шаг вперед, и в ее глазах вспыхнула злость. ― Ты никогда не волновалась ни о ком и ни о чем, кроме себя! Всегда только ты! Если бы ты смотрела дальше своего носа, то поняла бы, что мне нравится Макс!

Я чуть не задохнулась от ее неслыханной наглости. То есть, это я во всем виновата? Это я жуткий монстр?

― Как ты можешь утверждать это, если не знаешь меня? ― накинулась я на нее. ― Ты никогда мне не знала, Марина! За столько лет дружбы ты даже не пыталась поинтересоваться, может, у меня что-то не так. Тебя вполне устраивало то, что ты видела. Прости, но, по-моему, из нас ты не смотришь дальше своего носа. Если бы ты сделала это хоть раз, то поняла, что мне осточертело все это! ― в переизбытке эмоций я стала махать руками.

Марина нахмурилась.

― Отдай мне Макса, и покончим с этим.

Прекрасно! Она вообще слушала меня?

Что и следовало доказать. Ее волнует только она сама и то, что ее интересует.

― Валяй! Забирай его себе! Он мне не нужен! Он такой же поверхностный, как ты! ― крикнула я.

Марина ядовито рассмеялась.

― Тебе ли осуждать его за неискренность, а, подруга?

― Я тебе больше не подруга.

― Плевать, ― фыркнула она. ― Я даже рада, что мы теперь не друзья. Знаешь, каково быть чьей-то тенью?

― Никто не мешал перестать быть ею, ― сказала я.

― Нет! Мешала! Ты! Всегда! ― теперь кричала Марина. ― Алина здесь, Алина там… Алина такая хорошая, Алина такая умная, Алина такая красивая! Надоело слушать только о тебе! Ты ― не центр вселенной. Есть еще люди кроме тебя! ― красивое лицо моей бывшей подруги исказилось от раздражения и стало приобретать багровый оттенок злости. ― Знаешь, мы стали общаться с Максом летом, даже когда он был во Франции. Я писала ему. Я звонила ему. Я не спала ночами, думая, как сказать ему о своих чувствах! Я наконец-то решилась рассказать ему обо всем первого сентября. Я все придумала, ― Марина злобно сверкнула глазами. ― Но появилась ты. Как гром среди ясного неба. И все пропало. Увидев тебя, Макс забыл обо мне, и я снова осталась ни с чем. Когда я с тобой, то меня никто не замечает.

― Это не так, Марина. Ты сама делала себя тенью, не я.

― Знаешь, как я ненавижу тебя за Макса? ― воскликнула она, схватившись за голову. ― Ты не представляешь, как я хочу, чтобы ты исчезла, ушла, испарилась… Я хочу, чтобы ты никогда не попадалась ему на глаза! Я хочу, чтобы он был со мной! Только со мной!

Я поняла одну вещь. Мне было жаль Марину. Она потеряла голову от влюбленности. Это чувство, все-таки, ужасно.

― Все, что тебе нужно было сделать, это сказать мне о своих чувствах к Максу, ― спокойно произнесла я. ― Я бы все поняла, Марина. Я бы не стала отнимать его у тебя. Он мне нравится. Да, я не отрицаю этого. Но он мне не нужен, ― ладно, возможно, в свое время я тоже накрутила себя, считая, что у нас с ним может что-то получится. Но я ошибалась. Теперь я понимаю это.

― Тогда почему стала встречаться? ― спросила она, опустив голову.

― Я не знаю, ― и это было правдой. ― Я думала, что могу влюбиться в него. По крайней мере, я чувствовала себя рядом с ним так, словно уже была влюблена. Может быть, я внушала это себе… не знаю.

Марина неуверенно подняла голову и посмотрела на меня.

― Я люблю его, Алина, ― сказала она.

Я кивнула.

― Ты должна сказать ему о том, что чувствуешь к нему, ― ответила я.

― Уже, ― она негромко всхлипнула, и в эту секунду Марина показалась мне слабой и нуждающейся в поддержке. Но я не могла переступить через свою гордость, подойти к ней и сказать, что все обиды в прошлом. Слишком много произошло, слишком много сказано. За один день ей удалось сломать меня, и я никогда не смогу простить ей этого.

― И что он сказал? ― спросила я.

― Ничего, ― Марина размазала тушь под глазами. ― Макс растерялся, ― она горько усмехнулась, ― как будто не догадывался, что нравится мне. Он всем нравится, и в него легко влюбиться, ― она осторожно посмотрела на меня, и в ее глазах я больше не видела злости и ненависти, только грусть. ― Он сказал, что ему нравишься ты, и я ляпнула от обиды, что у тебя есть другой.

― Когда ты ему сказала это? Когда вы начали… встречаться у меня за спиной?

― Несколько дней назад. Мне просто надоело смотреть, как ты отталкиваешь его, и я решила действовать.

― И вы бы дальше продолжали скрываться, если бы я вас не увидела сегодня.

― Я надеялась, что скоро Максу надоест быть с тобой и ничего не получать взамен. Ни нормальных поцелуев, ничего из того, чего хотят парни в его возрасте.

Мне хотелось заткнуть уши. Она имеет в виду… о нет. Неужели, она серьезно?

― Не продолжай, ― попросила я. ― Не хочу знать, чем вы там занимались…

― Я просто хотела быть с ним, и была готова сделать все, что угодно.

Я не могла понять ее одержимость Максимом, потому что никогда не была влюблена. Теперь я понимаю, что у меня ничего бы не получилось с Максом, даже если он нравился мне. Я всегда буду считать его своим другом. Поэтому я не могла поцеловаться с ним. С друзьями не целуются.

― Я не собираюсь лезть в ваши отношения, ― сказала я. ― Делай с Максом все, что хочешь, но только не вмешивай в это меня.

С этими словами я отвернулась от нее, тем самым дав понять, что больше не хочу продолжать разговор. Марина сразу поняла, и вскоре я услышала отдаляющийся звук каблуков. Она ушла. А еще через несколько минут подъехал Павел, и я оставила место, где пришел конец нашей с Мариной дружбе.

Прошел только месяц с тех пор, как начался учебный год. А столько всего произошло!

Мне страшно представить, что ждет меня впереди.

Уверена, ничего хорошего.

Глава десятая

Прошло несколько дней.

Моя жизнь стремительно рушилась.

Во-первых, я окончательно запуталась в себе. Иногда я чувствовала себя приведением, без чувств, без эмоций, слоняющейся по школе и дому. У меня не было желаний, словно внутри все вырезали и оставили огромную дыру пустоты. Я больше не была той Алиной Вороновой, которую все знали. Я стала сломленной потерянной девочкой, отчаянно пытающейся сохранить чувство реальности и не утонуть в грусти. Было невероятно сложно удержаться на плаву, но я старалась изо всех сил.

Во-вторых, я так и не помирилась с отцом. Мы и раньше не часто и много разговаривали друг с другом, а сейчас вообще перестали. Я старалась всячески избегать его, и это было не трудно делать, потому что он практически не появлялся дома, как и раньше, в прочем.

В-третьих, моя успеваемость в школе снизилась. Из-за всего, что свалилось на мою голову, я стала рассеянной на уроках.

В-четвертых, я в один день потеряла лучшую подругу, и того, кого считала своим парнем. Я не общалась ни с Мариной, ни с Максом. Я попросила учительницу пересадить меня и теперь сидела с одноклассником по имени Костя. В отличие от Марины он был молчаливым, но я все равно отвлекалась, только теперь на свои мысли, которые безудержным потоком врывались в мое сознание и все там ворошили. С Максом я вообще виделась только в столовой. Я больше не сидела за их столом, и из нашей когда-то дружной компании общалась только с Виолеттой, Стасом и Андреем. Виолетта и я встречались на переменках и болтали. С ней было легко разговаривать. Она не была помешана на моде и прочей ерунде. И почему я раньше не замечала того, насколько она потрясающая девчонка? И почему она не стала моей лучшей подругой? Возможно, время расставит все на свои места, и раны от причиненной обиды затянутся, но это произойдет не скоро.

В-пятых, я испортила налаживающиеся отношения с Владом. Знаю, какая может идти речь об отношениях, даже дружеских, если мы не общаемся. Вообще. И редко видимся. Но я хорошо помню тот вечер в парке, когда он просто предложил свою помощь. Он был единственным, кто понял, что я не в порядке, при этом даже не видя меня. А я так поступила… Я думала об этом каждый день, мысленно возвращаясь в тот вечер, в тот парк, и прокручивая в голове все его слова, сказанные мне.

Все стало сложным, хотя и раньше было непросто. Но сейчас мне реально требовалась помощь. И я бы хотела, чтобы Влад стал тем, кто сможет сделать мою жизнь хоть немножечко проще, возможно, даже счастливее. Не знаю, почему я вдруг стала возлагать на него такие надежды. Я просто прислушалась к тому, что говорило мне сердце. Я никогда не полагалась на его голос, но сейчас решила сделать это.

***

Я передумала бесконечное количество раз, пока брела по тихому Приморскому парку Победы. С каждым шагом я становилась все ближе и ближе к той лавочке, где около недели назад встретила Влада, прогуливающегося со своей собакой. Я сомневалась. Сильно. Постоянно смотрела на время. Он говорил, что выходит с Эйнштейном на прогулку около пяти часов вечера. Сейчас было без десяти пять.

Что я скажу ему, когда увижу? Привет, я передумала, давай дружить и общаться, потому что я поняла, что это нужно мне? Звучит глупо. И почему я вообще захотела дружить с ним?

Столько вопросов, и хоть бы на один нашелся ответ. Вечная проблема.

Наконец, я дошла до той самой лавочки. Она была пуста, и я поспешила к ней, чтобы кто-нибудь из гуляющих здесь людей не занял ее. Народу было немного, и это хорошо. Я никогда не любила многолюдные места. Они всегда пробуждали во мне неуютные ощущения.

Я села и стала ждать.

Когда я в сотый раз достала телефон, чтобы посмотреть на время, было пять часов. Меня по-прежнему терзали сомнения, делаю ли я правильно. Я не могла разобраться в себе, понять, чего хочу, что стоит совершать, а что нет. Но я знала точно. Я изменилась. Ну, или, по крайней мере, начинала меняться.

Я пожалела тысячу раз о том, что не взяла с собой наушники. Если бы знала, что ждать придется так долго, то непременно бы позаботилась о том, чем занять себя. Жаль, что я не знала того, где Влад живет, и его номер телефона. Я вообще о нем ничего не знала. Ни как зовут его маму, папу, есть ли сестры, или братья. Если есть, то сколько их, как зовут…

Я начала замерзать и уже реально подумывала о том, чтобы уйти, как увидела вдали знакомые силуэты пса и человека. Это был Влад. По телу прошлась волна бодрости, и я улыбнулась. От волнения вспотели ладони, и сердце томно забилось в груди. Мне хотелось соскочить с лавочки и крикнуть Владу, что я пришла. Но как бы выглядело со стороны мое поведение? И почему я так рада видеть его?

Влад неторопливо шел вперед, и, клянусь, я разглядела на его лице улыбку. Почему он улыбается? Он идет один, одна рука в кармане, другая крепко сжимает поводок. Может, разговаривает с Эйнштейном? Люди проходили мимо него, и некоторые смотрели ему вслед.

Влад приближался, и я впала в оцепенение, ожидая, когда он, наконец, дойдет до меня.

Я все-таки не выдержала и соскочила со скамейки. Эйнштейн запомнил меня с прошлой встречи. Он увидел меня и стал радостно вилять хвостом. Он потянул своего хозяина вперед, спеша ко мне, и я тихо рассмеялась, увидев растерянность на лице Влада.

― Куда ты бежишь? ― услышала я его бормотание.

Эйнштейн остановился напротив и стал кружить возле меня. Я наклонилась, чтобы погладить его.

― Здравствуй, дружок, ― сказала я псу.

― Алина? ― услышал меня Влад.

Я подняла голову.

― Да. Это Алина. Привет, Влад.

Он сделал медленный вдох, и на выдохе его плечи опустились.

― Не ожидал, что ты когда-нибудь еще придешь сюда, ― честно сказал Влад.

― Я тоже не ожидала, ― прошелестела я.

― Ты одна? ― не дождавшись моего ответа, он добавил: ― Да. Одна.

Несколько минут я гладила Эйнштейна. Влад тоже молчал. Сегодня он не казался таким дружелюбным, как в прошлый раз, когда мы здесь встретились. Может, он был обижен на меня?

― Как дела? ― спросила я.

Это был наипростейший вопрос, но я надеялась, что, задав его и получив ответ, смогу завязать разговор.

― Нормально, ― Влад пожал плечами. Он даже не спросил в ответ, как я.

Я в последний раз провела рукой по спине пса и выпрямилась. Первое, что мне бросилось в глаза во внешнем виде Влада, это его волосы. Они снова торчали во все стороны. Я усмехнулась.

― Ты чего? ― спросил Влад.

― Твои волосы, ― сказала я.

― А что с ними не так? ― он провел по ним рукой. Сегодня он был без кепки.

― Они у тебя все время растрепаны. Это забавляет и раздражает одновременно, ― меня потянуло на откровения. ― Но больше забавляет. Тебе идет.

Впервые я увидела, как щеки Влада краснеют. Я думала, что у него вообще нет румянца.

― Спасибо, ― немного смущенным голосом отозвался он. ― Жаль, я не могу похвалить твои волосы. Но, уверен, они не торчат во все стороны, как мои.

Я рассмеялась, и Влад улыбнулся.

― Вообще-то, утром я вполне могу сойти за монстра, ― призналась я шутливо.

Теперь смеялся Влад.

― Не думаю. Я уверен, что ты красивая.

А вот и настала моя очередь смущаться.

― Ты же не знаешь, как я выгляжу, ― мое дыхание сбилось, и пульс подскочил.

― Не знаю, ― согласился он. ― Но у людей с красивой душой должна быть красивая внешность. Иначе никак.

― Моя душа не красива, ― вздохнула я, пытаясь унять волнение, которое разгоралось в груди ярым пламенем. Мне стало жарко, хотя на улице было прохладно.

Еще ни с кем в своей жизни я не обсуждала свою душу. Это так… необычно и волнующе. Слышать о том, что моя душа красива, даже приятнее, чем то, когда хвалят внешность.

― Ты себя недооцениваешь. Твоя душа гораздо глубже, чем ты думаешь. И ты не поверхностная, не лживая и не жестокая. Ты настоящая. Добрая, искренняя…

― Все считают меня другой, ― я нервно усмехнулась. ― Высокомерная, так далее и тому подобное, ― я закатила глаза. ― В какой-то мере они правы.

― Помнишь, что я говорил о слухах?

Я кивнула.

Влад ждал моего ответа.

Черт! Он же не видел… Иногда я забываю об этом.

― Да, ― произнесла я.

― Слухи ― это полная чушь, ― сказал Влад и нагнулся, чтобы спустить с поводка Эйнштейна. ― Погуляй, приятель, ― сказал он псу, и тот ринулся вперед. ― Мы у нашей лавочки? ― спросил у меня Влад.

Он назвал эту лавочку нашей? Никогда не думала, что одно короткое слово может так согреть душу.

― Да, ― я заставила себя ответить, пока окончательно не размякла.

Со мной творилось что-то странное.

― Хорошо. Пойдем, посидим, ― сказал он и повернулся налево.

― Тебе помочь дойти? ― предложила я неуверенно.

― Просто скажи, сколько шагов мне нужно сделать.

Я посчитала.

― Пять.

Влад сделал пять робких шагов вперед и наткнулся на лавочку. Он сел и похлопал рукой по месту рядом с собой, приглашая меня. Прикусив нижнюю губу, я подошла к нему.

― Не стоит верить всему, что говорят люди, ― продолжил Влад.

Ну вот, и завязался разговор.

― Я не вижу, но слышу много, ― он откинулся назад и засунул руки в карманы ветровки. ― Почти все, что доходит до моих ушей, приходится блокировать, потому что, знаешь, это такой бред, ― Влад усмехнулся. ― Иногда мне хочется быть глухим, лишь бы избавить себя от всех этих лживых сплетен.

― Я тоже не люблю сплетни, ― сказала я. ― Но мне приходилось в них участвовать, чтобы поддержать беседу. Поэтому да, это полный бред.

Влад повернул голову в мою сторону.

― Знаешь, о тебе действительно говорят многое, ― он произнес это с сожалением?

― Я знаю, ― я вздохнула и нахмурилась. ― Но многое из этого я стараюсь пропускать, потому что, как выяснилось, я настоящий монстр в глазах окружающих, и не только… ― я хотела сказать про Марину, и Макса, но вовремя заставила себя промолчать. ― Это напрягает.

― Тогда почему ты делаешь так, чтобы тебя обсуждали?

― Я не знаю, ― его вопрос немного удивил меня. ― Я…

― Что?

― Ты не должен выслушивать меня.

― Для этого и нужны друзья.

Мои щеки вспыхнули.

― А мы с тобой друзья?

― Ну, мне хотелось бы, чтобы мы ими стали, ― Влад улыбнулся, и на его щеках появились глубокие ямочки.

Сказать, что одна улыбка сотворила с моим сердцем? Перевернула его, а затем вывернула наизнанку. Нечто подобное я чувствовала, когда смотрела на Макса. Но сейчас эмоции буквально зашкаливали. Это было необычно.

― Я все еще хочу помочь тебе, ― медленно проговорил Влад, словно пытался внушить мне это. ― Несколько дней назад ты сказала, что не придешь в парк, и я сразу понял, что что-то случилось. Твой голос был другим. Холодным и пустым. Я расстроился и стал теряться в догадках, что же с тобой произошло.

― Да, кое-что случилось накануне, ― на выдохе прошептала я.

― Хочешь честно? После того небольшого разговора в школе я приходил в этот парк и надеялся, что услышу твой голос. Но этого не происходило, ― Влад нахмурился и поджал губы. У меня сложилось такое чувство, будто ему было тяжело говорить об этом, но он все же поделился со мной. ― Столько раз я хотел подойти к тебе и спросить, все ли у тебя в порядке, но не делал этого, потому что у тебя и без меня хватало проблем. Жаль, что так сложилось с твоим другом и подругой.

Ах, конечно же, он знал об этом.

― Слушать ― это все, что мне остается делать, ― Влад снова откинулся назад и высунул левую руку из кармана, положив ему на лавочку между нами. Я смотрела на его тонкие длинные пальцы, обтянутые бледной, почти белой кожей.

― Я переживу это, ― пробормотала я, все еще смотря на руку Влада.

― Да. Не сомневаюсь, ― он сделал глубокий вдох. ― Я рад, что ты пришла сюда.

― Знаешь, ты… странный человек.

Влад усмехнулся.

― Мне давно такого не говорили, ― в его голосе промелькнула необъяснимая грусть.

― Я имею в виду, в хорошем смысле, ― уточнила я. ― И я еще никогда не заводила дружбу с человеком, разговаривая о моей душе.

― Привыкай, потому что если ты согласна быть моим другом, то такие разговоры будут происходить очень часто. Я заставлю тебя поверить в то, что ты хороший человек.

― Почему я? И почему ты?

― Потому что я неприметный. Сторонний наблюдатель. Ты можешь не волноваться о том, что я могу кому-нибудь рассказать о нашей дружбе. Мне это ни к чему. Да и говорить некому. Это раз. Я умею ладить с людьми. Это два. И я просто знаю, как некоторые люди нуждаются в помощи. Это три.

― Некоторые ― это я?

― Ты одна из них, ― подтвердил кивком Влад.

― Ты первый, кто хочет мне помочь подобным образом, ― призналась я и укусила себя за кончик языка.

― Я знаю, ― спокойно отозвался Влад. ― А еще, ты особенный случай, ― продолжил он. ― Это четыре.

― Почему я особенный случай?

― Потому что пытаешься быть той, кем не являешься. Ты обманываешь себя и других, заставляя верить в то, что другая. Это странно. Я впервые сталкиваюсь с этим.

― Какие познания за такой короткий промежуток времени, ― не удержалась и съязвила я. ― Говоришь так, будто повидал немало проблемных людей… И, знаешь, я уже начинаю подумывать о том, что ты преследуешь меня.

― Я просто отлично разбираюсь в человеческих чувствах. Не нужно быть зрячим, чтобы понять тебя.

― Так меня, значит, легко понять?

― Нет. Я не говорил этого. Наоборот, ты отличная актриса, раз до сих пор считают твою роль ― тебя настоящей. Не знаю, но я просто сразу понял, что ты носишь маску, ― Влад пожал плечами. ― Это сложно объяснить.

Он словно видел меня насквозь.

― Ты читаешь мысли? ― я не на шутку перепугалась.

― Скорее души.

И Влад улыбнулся.

― Я думаю, это вполне дружеское начало, ― заявил он.

― У меня такое чувство, будто я в церкви, на исповеди… И мне хочется делиться всеми своими переживаниями, но я боюсь…

― Я могу стать твоим священником, если хочешь, ― сказал Влад, и его голос звучал более чем серьезно. Я даже вздрогнула. ― Буду кем угодно, только говори все, что происходит в твоей жизни.

Я не могла дать объяснение тому, что его слова вытворяли с моими внутренностями. Я вообще не могла понять, что со мной творилось. Общение с Владом было для меня, мягко говоря, необычным. Такие темы не обсуждают люди нашего возраста. Сейчас подростков волнует только то, во что они одеты, какой у кого телефон, и чьи родители больше зарабатывают. Я всегда считала себя кем-то вроде белой вороны, потому что меня мало интересовало все из того, что я только что перечислила. Это была еще одна из тех причин, по которым я создала свой идеальный образ. Я не хотела быть непонятой и отвергнутой обществом.

Затем случилось то, чего я не ожидала, но где-то в глубине души хотела, чтобы это произошло. Влад осторожно передвинул руку ко мне и коснулся моего локтя. Я задрожала, как осиновый лист. Даже сквозь кожаную куртку я ясно ощущала его прикосновение. Неуверенно и робко его пальцы двигались вдоль руки и, наконец, добрались до ладони. Дрожь в моем теле усилилась, когда я почувствовала его холодную кожу. Через меня будто пропустили заряд тока.

― Раз уж мы теперь друзья, ― хриплым полушепотом произнес Влад, ― я дам тебе первый и главный совет. Не нужно претворяться и мерить маски. Мы живем лишь раз, и необходимо просто быть самим собой. Нужно научиться мириться с тем, кто ты есть, и нельзя брать чужие роли. У тебя свое предназначение, своя цель в этой жизни. Ты никого не заменишь, и никто не заменит тебя, ― он накрыл мою ладонь своей ледяной рукой, и я закрыла глаза.

Я, честно, старалась прислушаться к его словам, но почти все мое внимание было уделено тому, что я испытывала, чувствуя его руку. Говоря откровенно и совершенно не кривя душой, мои ощущения от этого невинного, легкого прикосновения было несравнимо с тем, что я чувствовала, когда меня за руку брал Макс. В этом было что-то другое, особенное.

― Извини, ― пробормотал Влад, и я больше не чувствовала его руки.

Когда я резко открыла глаза, в них заплясали темные пятна. Обескураженная, я заставила себя посмотреть на Влада, прижавшего к своей ноге руку, которой дотронулся до меня. Мой взгляд пополз вверх, и я по-новому я стала изучать его лицо. Влад был напряжен. Его побелевшие губы плотно сжаты.

― Твои глаза… ― начала я, но не договорила, так как к нам подбежал Эйнштейн.

Пес положил голову Владу на колени и громко фыркнул.

― Погулял? ― с теплотой спросил Влад, потрепав Эйнштейна по шее.

Собака зевнула.

― Хочешь домой?

Эйнштейн гавкнул. Умный пес.

― Тогда попрощайся с Алиной, ― улыбнулся Влад.

Лабрадор вывернулся из-под руки хозяина и подошел ко мне.

― Пока, Эйнштейн, ― я наклонилась, чтобы почесать у него за ухом, и в ответ Эйнштейн лизнул меня в кончик носа. Я слабо рассмеялась.

Было жаль прощаться с Владом, но я не могла просить его остаться, потому что ему надо домой, и потому что мне необходимо было переварить нашу встречу.

― До завтра? ― поднявшись со скамейки, спросил у меня Влад.

Я знала, что он не увидит моей улыбки, но все равно улыбнулась.

― До завтра, ― повторила я.

И он ушел.

Глава одиннадцатая

Когда я вернулась домой, то удивилась, увидев отца. Разве он не должен быть на работе… или со своей невестой?

― Алина, ― я надеялась всей душой, что он не станет со мной разговаривать, как делал это несколько дней. Но это произошло.

Я, правда, не хотела останавливаться, но мое тело словно стало отдельной частью. Я застыла прямо в середине гостиной.

― Давай поговорим, ― сказал папа.

― О чем? О твоем обмане? О женщине, на которой ты собираешься жениться? Или, может быть, поговорим о работе? ― я резко повернулась к нему лицом и одарила гневным взглядом. ― Конечно! Давай поговорим об этом! Обо всем, кроме меня, ведь о своей единственной дочери ты думаешь в самую последнюю очередь.

― Это не так.

― Да? Что-то верится с трудом, знаешь ли.

― Алина, ― в его голосе отчетливо слышалась мука, но и мне было нелегко. ― Перестань. Ты знаешь, что ты не права. Я всегда думаю о тебе.

― Ты. Собираешься. Жениться. На. Другой. Женщине. Ты лгал мне о том, что встречаешься с кем-то, целый год! Год, папа! ― я вскинула руками. ― Сколько бы ты еще молчал, если бы я не увидела вас? Может, еще год, или два? Может, ты надеялся сказать мне об этом, когда бы на твоем пальце уже поблескивало золотое кольцо, или когда бы эта женщина в один прекрасный день вошла в эту квартиру со своими вещами и сказала: «Привет, я новая жена твоего папы и теперь буду жить с вами»?!

Как только я вспоминал картину недельной давности, когда вернулась со школы и увидела в доме рыжеволосую Юлию, или как там ее, мое сердце стало рассыпаться. Сама мысль о том, что папа любил ее, причиняла невыносимую боль. Он всегда будет принадлежать мне и маме. И я не хотела видеть рядом с ним любую другую женщину, даже если она будет самой святой и доброй в этом мире.

Папа вздохнул и нервно потер пальцами переносицу.

― Прости меня за это, ― сказал он. ― Я виноват. Я знаю, что не должен был скрывать от тебя то, что полюбил другую женщину, ― на слове «полюбил» мое лицо исказилось в гримасе отвращения. ― Но я надеялся, что когда расскажу тебе об этом, ты поймешь меня, ― папа посмотрел на меня. Он говорил это и верил своим словам. ― А ты… Алина, ты хотела, чтобы мы с твоей матерью воспринимали тебя, как взрослого человека. Но сейчас ты ведешь себя, как маленькая обиженная девочка!

Интересно, слышно ли было, с каким грохотом моя челюсть рухнула и ударилась об пол? Невероятно, что он только что это сказал…

― Так это я виновата? ― воскликнула я.

― Нет. Я не обвиняю тебя, ― папа измученно покачал головой. Ему было нелегко объясняться, но мне было тяжелее. ― Я лишь говорю о том, что ты должна понять меня.

― Я не хочу тебя понимать, папа! ― ладно, возможно, сейчас я вела себя как ребенок. ― Я не хочу, чтобы ты женился на ней! Я не хочу, чтобы она жила с нами!

― Юля хорошая.

― Да мне все равно! Я не желаю видеть ее рядом с тобой, папа!

Отец нахмурился, и взгляд, который он послал мне, заставил меня вздрогнуть.

― Не все в этой жизни будет так, как ты хочешь, ― сказал папа. ― Тебе придется научиться мириться с этим. Это одно из главных правил взрослой жизни, дочка. И не тебе мне указывать, с кем жить, и кого любить. Я твой отец, а ты моя дочь. Ты не можешь учить меня жизни.

Он думал, что, сказав это, заставит меня замолчать, но вместо этого я разозлилась сильнее.

― Не говори со мной так, будто я тебе чужой человек! Не смей говорить, что это не мое дело! Это не так. Не только тебе придется жить со своим выбором, но и мне тоже! И я просто не хочу мириться с этим! ― меня затрясло от нарастающей ярости. ― Я никогда не приму женщину, которую ты выбрал, папа, ― зло отчеканила я.

― Тебе придется, ― холодно отозвался папа. ― Ты можешь обижаться, сколько угодно, но я не изменю своего решения по твоей прихоти, Алина. Я тоже человек, я живой, и я тоже хочу любить и быть любимым.

Прихоть? Неужели, он серьезно? О боже…

― Прекрасно, ― прыснула я. ― Тогда я уеду к маме.

Внезапно папа рассмеялся, запрокинув голову, и мне хотелось закрыть уши. Сколько злобы и яда было в его смехе.

― Ты не нужна своей матери, Алина.

Я уверяла себя до последнего, что мне это послышалось. Да и раньше папа никогда не говорил со мной таким тоном. Но, к огромному несчастью, это не было слуховой галлюцинацией, хотя я отдала бы все за это. Слова папы, словно нож, вонзились мне в сердце и застряли, причиняя адскую боль.

― Если бы она хотела, чтобы ты жила с ней, то давно бы забрала тебя, ― добавил папа, словно хотел добить меня этим.

― Ты врешь, ― бессильно прошептала я.

Это, определенно, была ложь. Он просто хотел обидеть меня, потому что я в свою очередь обидела его, выразив свое нежелание по поводу его женитьбы на другой женщине. Мама не могла не хотеть того, чтобы я жила с ней. Она ведь сама предлагала мне столько раз уехать к ней!

Лицо папы стало суровым.

― Когда она звала тебя в последний раз к себе? Ты не задавалась вопросом, почему она не звала тебя приехать к ней летом?

«Пожалуйста, пожалуйста, остановись!» хотелось взмолиться мне, но я не могла пошевелить языком, который словно распух во рту.

― Ей хорошо без тебя, Алина, ― медленно проговорил отец, вонзая нож в мое сердце все глубже и глубже. ― У нее теперь своя семья. Твоя мать ждет ребенка.

Четыре слова, казалось, окончательно все разрушили.

Четыре слова вновь привели меня к мысли, что все вокруг ― сплошной обман.

Снова предательство.

Мама… Как она могла не сказать мне о том, что беременна?

Ложь. Ложь. Ложь. Ложь.

― Почему она не сказала мне? ― я не была уверена, что папа услышит мой вопрос, потому что мой голос звучал невнятно и тихо.

Плечи отца высоко поднимались и тяжело опускались.

― Она боялась твоей реакции, ― ответил он, немного расслабившись.

Я закрыла глаза, чувствуя внутри себя пустоту.

Почему? Что не так с моей реакцией? Чего именно мама боялась?

― Она боялась, что ты не поймешь, ― продолжил папа. ― Твоя мать счастлива, Алина.

«Без меня» добавила я про себя.

Моя мама счастлива без меня.

Мне никто не верил.