Коротко постучав, Светлана отворила дверь в комнату Нади. Сестра этого даже не услышала, она, сдвинув брови и с выражением капризного упрямства на лице, вынимала из комода целые охапки кружев, лент, оборок и бросала их на кровать. Шкаф и два сундука были уже пусты – одежда падала с кровати, и Надя сама же наступала на нее.
Светлана подозревала, что станет жалеть о своем вопросе, но все же его задала:
– Надюша, что ты делаешь?
Надя, застигнутая врасплох, несколько растерялась:
– Ищу шляпку… темно-серую, которую мы в Париже у Ланвэн покупали, помнишь? Это моя единственная шляпка, которую можно надеть в траур, мне теперь без нее не обойтись. Ума не приложу, куда Алена ее запрятала! Она все делает мне назло, чтобы вывести из себя!
– Ты попала в ней под дождь на той неделе и сама же поручила Алене высушить и почистить шляпку.
Сестра снова растерялась, видимо, о том случае она напрочь забыла. Но тотчас перешла к излюбленной тактике – обвинению всех и вся:
– И что, она целую неделю чистит одну маленькую шляпку? Она бездельница! Она меня и мои интересы в грош не ставит! Скажи ей, чтобы в первую очередь она выполняла всегда мои поручения!
– Сама скажи, Алена твоя горничная, – вздохнула Светлана. Она и правда уже жалела, что задала тот вопрос.
– Она меня не слушается! – Надя бросила очередную охапку одежды прямо на пол, обхватила себя за плечи и говорила теперь со слезою в голосе: – Меня никто в этом доме не слушается, все только и делают, что хотят меня обидеть побольнее… Все, начиная с тебя!
– Прекрати! – устало поморщилась Светлана. – В этом доме все и всё крутится вокруг тебя, как тебе не стыдно?!
– Как же – крутится… – Надя действительно уже плакала. – Только я этого почему-то не замечаю! Меня никто из твоих слуг не любит, все за спиной шепчутся и считают приживалкой… Скажи им, чтоб не шептались!
– Сама скажи. Когда своим домом заживешь, тоже будешь меня всякий раз звать, чтобы я твою прислугу приструнила? И хватит об этом, я пришла не для того, чтобы выслушивать про твои шляпки!
Надюша с видом униженной бедной родственницы села и опустила глаза в пол. А Светлана опять почувствовала себя скверно. Сколько раз она сама себе клялась, что не станет повышать голоса на Надю?..
– Тебя хочет видеть полицейский следователь, – уже спокойнее сообщила Светлана, – главное, ничего не бойся, это их извечная бюрократия: ему просто нужно отметить, что он со всеми поговорил. Но, вероятно, он станет спрашивать, что ты видела в библиотеке.
Надя тотчас вскинула испуганный взгляд на Светлану:
– И что мне делать? Что ему сказать?
– Правду, разумеется, – вздохнула Светлана. Поймала взгляд сестры и, цепко его удерживая, пояснила, какую именно правду: – Что ты по рассеянности пошла ночью за книгой, не подумав, что можешь застать там Павла Владимировича. И увидела меня, пытающуюся привести его в чувство.
– Ну да, именно так все и было! – искренне заверила Надя.
Настолько искренне, что Светлана, посмотрев на сестру с сомнением, призадумалась. Может, действительно так все и было? Та ожесточенная ссора в библиотеке и все, что за ней последовало, – может, Светлане и впрямь это почудилось?
– И хорошо, – ответила она сестре и улыбнулась ее понятливости.
Если даже сама Светлана поверила в правдивость слов Нади, следователь поверит тем более. Надя же, помолчав и понижая голос до шепота, спросила снова:
– Светлана, а что мне сказать про Леона?
Та посмотрела на сестру строго и предупреждающе:
– Ничего. Ты его не видела и ничего не знаешь – запомни это. Я сама расскажу то, что посчитаю нужным.
Покинув Надину комнату, Светлана задумчиво и неспешно – ноги сами несли ее – направилась в другое крыло дома, где располагались гостевые комнаты.
«А что, если это Леон сделал?» – спросила она себя и подивилась, отчего не задумывалась об этом прежде. Ведь он уехал как раз ночью. Быть может, именно после того, как убил Павла. Он ведь даже обещал ей в запале, что станет стреляться с ее мужем!..
Найдя дверь комнаты, принадлежавшей эти несколько дней Леону, Светлана толкнула ее и вошла внутрь. Не разобранная с вечера постель, плащ на спинке кресла, галстук на ковре, чемодан с вещами… плащ тот самый, в котором он сюда явился. Уезжал он крайне поспешно, судя по всему. Если и вовсе покинул Горки… больше похоже, что хозяин комнаты просто отлучился куда-то на пару минут.
Полная смятений, Светлана вышла, подумав, что надо отправить Алену убрать здесь все. В этом доме она ему задержаться более не позволит в любом случае.
Но разыскать Алену оказалось не так просто: ни в людской, ни на кухне ее не было. Светлана уже хотела махнуть рукой и заняться другими делами, более насущными, но вдруг услышала громкий и отчетливый смешок за какой-то дверью. Потом разобрала два голоса – мужской и женский, определенно принадлежащий Алене. Пошла на звуки и, толкнув дверь в сени, тотчас увидела Надину горничную в компании слуги следователя. Они вели беседу, словно давние знакомые.
– Ой! – сказала Алена, едва ее увидела. Покраснела до корней волос, подхватила тюк с бельем у своих ног и пулей вылетела за дверь – Светлана даже не успела ей ничего сказать.
А слуга остался. Высокий, широкоплечий, со взлохмаченными соломенными волосами и совершенно нелепой бородой – даже для деревенского мужика нелепой. Без бороды он точно казался бы моложе и привлекательней, хотя Алене, кажется, сгодился и таким.
– Простите, барыня… – Он стянул с головы фуражку и изобразил поклон. – Его благородие изволили звать меня к себе, вот ваша девка и вызвалась проводить.
Светлану несколько покоробило, что Алену назвали девкой – все ж таки этот крестьянский говор ей не по душе… Она молча смерила мужчину взглядом, но вроде бы ее ничего не насторожило – слуга как слуга. Аленка девица видная, на нее многие засматриваются.
– Коли сбежала ваша провожатая, придется мне. Идемте…
Закутавшись плотнее в накидку, Светлана повела его к следователю, невольно раздумывая, для чего тот позвал слугу.
– Вы с господином Девятовым к нам надолго ли? – решилась спросить Светлана. – Я видела, как вы с моим сторожем распрягали лошадей.
– Да нет, – как будто извиняясь, улыбнулся тот, – поводья треснули, вот я и попросил вашего Петра помочь.
«Будто сам наладить поводья не мог… и по имени успел уже познакомиться с Петром…» – Светлана вновь насторожилась, ей не нравилось, что полицейский, будь это даже просто слуга следователя, без ее ведома разговаривал о чем-то с ее слугами. Предупредить их, чтобы держали язык за зубами, она не успела. Просто не подумала об этом. И оставалось только надеяться, что ни Петр, ни Алена ничего лишнего сболтнуть не успели.
Светлана подвела слугу к библиотеке, куда вернулся Девятов после их разговора. Следователь снова на коленях ползал по полу, изучая пятна на паркете.
– А, Стенька, – обрадовался он, поднимаясь. – Как раз вовремя, сейчас помогать будешь. – Он живо стянул сюртук и швырнул слуге – тот едва успел его подхватить на лету. – Вы позволите, Светлана Дмитриевна?..
– Да-да, конечно, не буду вам мешать. – Светлана неохотно вышла за дверь и закрыла за собою.
Во второй раз Светлана нашла Алену уже скорее – та была в кухне и грела воду для стирки. На хозяйку девушка смотрела с непонятным опасением. Непонятным, потому что строгой барыней Светлана себя вовсе не считала.
– О чем он тебя спрашивал? – смерив ее взглядом, задала вопрос Светлана.
– Н-ни о чем… – Аленка разволновалась пуще прежнего и дрожащими пальцами принялась переплетать кончик косы, – вовсе ничего не спрашивал, барыня! Так… поздоровался токмо.
Ей было семнадцать или около того – Светлана не знала точно и никогда не интересовалась. Алена была сиротою, из родственников только Петр, который приходился ей, кажется, дядькой. Родных детей у них с Василисой не было, и тот держал девчонку при себе, в помощницах. А с этого лета Надя взяла Аленку в горничные и собиралась осенью увезти в Петербург, потому как прежнюю только-только выгнала. Горничные у Нади никогда не задерживались надолго.
– Про гостя нашего рассказала? – уже без обиняков спросила Светлана.
– А что – не нужно было? – невинно осведомилась девушка. Светлана едва удержалась, чтобы не сказать ей что-нибудь резкое. – Светлана Дмитриевна, ну не знаю я, как это вышло… он меня сам спросил, чья, мол, сломанная коляска в сарае стоит, а я уж и сама не рада, что сказала, ну простите…
– Ну, сказала и сказала, – смирилась вдруг Светлана, – я и сама собиралась сказать. Больше гость этот к нам не приедет, так что вещи его собери и оставь где-нибудь, чтобы по всему дому не искать.
Покинув душное помещение кухни, Светлана распахнула первое же попавшееся окно и подставила лицо порыву ветра, принесшему сырой, пропитанный хвоей воздух. Все-таки здесь было красиво. Алина выделила ей дом, бывший прежде барским: белокаменное, в античном стиле здание стояло на самом берегу озера, которому даже названия не дали – настолько оно было мало. На том берегу располагались еще дачи и деревня, а за ней – могучие, величественные горы, поросшие соснами.
«Может, это и неплохо, что Аленка уже рассказала про Леона… – подумала Светлана. – Вдруг полиция решит, что это он убил Павла? А может, так оно и есть?..»