Слёзы Турана

ОТРАДА ГЛАЗ МОИХ

…А вот и родной дом! Аджап проворно спрыгнула с коня, бросилась к старику. Растроганный хранитель царской библиотеки со слезами на глазах встретил юную путешественницу.

— Сладок ли был, дочь моя, ручей благополучия? — спросил отец.

— Да благословит тебя небо за добрые наставления, отец.

— Разум и способности, которые ты несешь в себе, — дар аллаха. И пусть твоя слава будет лишь твоей!.. А надо мной Азраил уже расправляет страшные крылья.

— Не говори так, отец, здоровый вид твоего лица меня радует.

— Нет, дочь моя, руки уже плохо держат тростник, глаза у меня не видят строчек, трудно писать и читать. Готовься узнать тайны хранения царских книг.

— Достойна ли я такой чести?

— Будь тверда в своих желаниях, и ты многое в жизни сделаешь.

Слуги пригласили к еде.

У ковра уже хлопотала кормилица. Ее нежное лицо оттенялось черным отливом волос, на плечи спадали тугие косы. Несмотря на возраст, кормилица была розовощека и тонка в талии. Звали ее Зейнаб. Воспитывалась она в семье хранителя царских книг. Молодую рабыню купили в Хорезме. Поначалу она питалась остатками со стола хозяев, а после того, как умерла мать Аджап, Зейнаб перевели в хозяйский дом.

Прошли годы. Кормилица с Аджап были всегда вместе. Соблюдая приличие и скромность за обедом, Зейнаб и воспитанница жарко зашептали, оставшись вдвоем.

— Я очень устала, — говорила Зейнаб, — но радость на твоем лице дает мне утешение. Кроме тебя в этом мире у меня нет никого.

— Милая моя кормилица, я всегда прошу аллаха отблагодарить тебя.

— Твоя чистая молитва, Аджап, видно, дошла до аллаха. — И кормилица со слезами на глазах прижала девушку к груди. — Когда я увидела разбойников, то в молитве просила аллаха: если ему нужна душа женщины, пусть он меня отдает в руки Азраила.

— Вот аллах и послал мне ангела-избавителя.

— О ком ты говоришь?

— О джигите Ягмуре.

Кормилица вытерла глаза, долгим, изучающим взглядом окинула комнату.

— Ах, если бы он мог гордиться своим родом, как храбростью! — сказала женщина.

— Он ведь воин! И самый богатый и славный его родственник — храбрость.

Что-то дрогнуло на лице Зейнаб и она печально посмотрела на свою любимицу.

— Путь к любви, как и дорога к светлому колодцу «Зем-зем», который находится на пути в Мекку, лежит через пустыню. И всякий, кто желает напиться из этого колодца, должен перенести все невзгоды и трудности тяжелого пути. Милая моя Аджап!.. — кормилица коснулась своих грудей.

— Как только я увидела этого джигита, сердце мое наполнилось радостью. Я поняла, что аллах дарит мнр счастье.

— Да благословит небо вашу встречу, мой цыпленочек, — и кормилица поцеловала Аджап. — Среди приближенных Султана много говорят о твоих стихах. Я очень рада. Мне сказал хранитель книг, что красотки гарема рады были бы услышать твой голос. Недавно шахиня присылала горбатого воина и приглашала тебя с лютней… В гареме были бродячие артисты, и женщине, которая ходила на руках, нужна была музыка

— Горбун был здесь?

— Был. И долго разговаривал с хранителем царских книг о толкованиях вавилонских иудеев.

— Кормилица, меня радует, что у тебя пробудился интерес к жизни. Ты стала многое примечать…

— Мне на помощь приходит мудрость хранителя царских кних, да благословит аллах его доброе и преданное султану сердце!

— Так редко встретишь доброту в наши дни, — отозвалась Аджап, мрачнея лицом.

— Что встревожило тебя? — спросила Зейнаб.

— В народе говорят, что лучше поверить вору, чем уроду. Храбрый джигит, вступивший в бой с четырьмя разбойниками, знает о горбуне такое, что хочет доверить только достойному человеку.

— Пусть из доброго кувшина вода выльется на лучшие растения… Тяжелое время. Каждая живая душа, как нора в земле — таит змею. Все труднее жить просто и честно. Аджап, почему люди до сих пор не усвоят истину: живи добром, доживешь до ста?!.

— Милая кормилица, ты старше меня и больше видела в жизни. Но и я, путешествуя в Самарканде, поняла, что многое на этом свете делается не так, как требует справедливость.

— А надо ли это знать? — отозвалась кормилица. — Береги счастье свое. Ибо однажды прорвав насыпь, река не всегда возвращается в русло. Жизнь — это сложно! Так говорит хранитель книг, и поэтому надо знать главные в жизни силы. Но кто это может знать? В чем смысл судьбы? Ты помнишь, дорогая моя, как оса пригласила на обед муравья, сказав, что её обедами питается падишах?.. А сама у лавки мясника села на мясо, где ловкач перерубил ее. Муравей подобрал одну из частей и сказал: каково пастбище, такова и смерть…

— Что же остается для истины?

— Загадки судьбы!.. Не согласись муравей идти в гости к осе, может быть и оса не умерла бы; не пожалей мясник кусочка мяса, не прав был бы муравей… Не похвались оса, не в чем было бы обвинять муравья!..

— Кормилица, почему радость нашего разговора омрачают звуки скорбных рассуждений, которые я слышала в Самарканде?.. Давай поговорим о хорошем.

— Я согласна, — ответила Зейнаб. — Но только послушай… послушай мой последний наказ. Скоро ты будешь во дворце. Так пусть же блеск драгоценностей и медок обхождения не затмят твою искренность, которую ты познала по дороге в Мерв. Да не погубит твоей любви ловкач из свиты султана!.. Береги искренность, Аджап. Берегись!.. Не то с тобой может случиться вот что!.. Смотри… — женщина распахнула одежду.

На теле кормилицы зияли, вместо грудей, две большие заросшие раны.

— Что это? — испугалась девушка.

— Потерянная искренность… Я никогда не говорила тебе, но время пришло… Я тоже была молодой. Любила… Но судьба подбросила мне крючок с красивой наживой. Проглотив приманку, я поняла, что потеряла всё!.. Хотела сорваться с золотого крючка, но ловкач приказал палачу раскаленными щипцами откусить мои груди… Лишить самого дорогого — материнства. К счастью, я нашла тебя, забыв о прошедшем.

Девушка затрепетала.

— Будь счастлива, Аджап! Но помни: дворец — гнездо горячих и запретных страстей. Женщина при султане — причина многих кривотолков и трагедий. Будь верна, Аджап, только своему искреннему чувству к избранному.

— Кормилица, мне боязно. Сердце у меня холодеет при виде твоих ран.

— Не бойся, моя ласточка, я буду рядом с тобой. Раскаленное железо не тронет твое нежное тело. Пусть шакал кусает мое… Ты — избранница! Люди, народ должны знать о тебе.

— Много ли счастья в широком мире, если твои туфли тесны?

— Иди по жизни смело, Аджап, но не думай, что у всякой белой козы много добра! Ты умная и сильная. Ту-ран помнит многих женщин, ставших достойными дочерями народа. Надолго сохрани свет и тепло в своем сердце. Не верь коварному золоту.

Кормилица Зейнаб, вытерев слезы, поправила одежду, накрыла раны бронзовыми тарелочками и подвязала их шарфом Потом тихонько подошла и поцеловала девушку.

— Спи. И пусть приснится тебе смелый джигит, вырвавший из рук смерти…

Разволновавшаяся Зейнаб еще что-то прошептала, потом накинула на Аджап легкое одеяло и потушила светильник.