Слишком хорошо, чтобы быть правдой (2)

– Добрая ночь. С кем имею честь говорить?

– Это Брайан, Ник. Прости за поздний звонок.

– Рад тебя слышать. А я уже грешным делом подумал, что началась война с Ираном, – продолжил он всё тем же спокойным тоном – будто войну с Ираном он ожидал со дня на день. – Что стряслось? Судя по твоему голосу, это что-то действительно серьёзное. Говори, друг мой. А я пока закурю – всё равно сегодня уже не удастся уснуть. Где моя трубка, дорогая? – обратился он к экономке.

Мой рассказ занял всего несколько минут. Ник на том конце провода сосредоточенно молчал.

– Я не могу поверить, – произнёс он наконец ледяным тоном – этот тон заставлял его подчинённых дрожать от страха. Ник злился очень редко, но никогда не кричал.

Он прекрасно знал, что угрозы, сказанные спокойно, действуют лучше любого крика.

– Я просто не могу поверить, что три взрослых и умных человека попали в такую ситуацию.

Я молчал, ожидая вопросов. Они последовали незамедлительно.

– Почему ты ничего не сказал ей, когда она решила уволить Рэя?

– Я пытался, но она меня не послушала. У неё было такое лицо… -… и ты решил, что это будет наилучшим выходом из ситуации? Ты ведь знаешь, что ей всегда не хватало гибкости. Хороша, – переключился Ник на привычный для аналитика разговор с самим собой. – Сначала уволила консультанта советника, потом – самого советника. Теперь осталось уволиться самой.

– Ещё есть Саймон, Джо…

– Твои шутки сейчас неуместны, Брайан. Когда твоя карьера висит на волоске, нужно собрать остатки мозгов и подумать о спасении своей задницы. Ну, что ты молчишь? Кричать на меня у тебя смелости явно не хватит.

– Я хочу, чтобы ты помог мне, Ник. Только и всего.

– Чем же я могу тебе помочь? Я уже не всемогущий господин советник. Я даже не посол. – Он помолчал. – И тебе давно пора выучить фарси, Брайан. Моя экономка ненавидит английский.

– Выучу обязательно, – честно пообещал я.

– Надеюсь. Она, разумеется, уже уехала. Что же. Позвоню на домашний. Передавай всем привет.

И он положил трубку.

Роуз, до этого внимавшая разговору (точнее, тому, что она слышала), неожиданно вскочила и взволнованно забегала по комнате.

– Что случилось?- спросил я. – Никак не можешь решить, что мне приготовить – чай или кофе?

– Не надо было рыться в её вещах, Брайан. А вдруг она узнает?

– Если тебя не затруднит – чай. Только зелёный, если можно. Вдруг ужасно захотелось зелёного чая.

– Есть и зелёный.

Роуз наполнила чайник и, включив его, присела на угол стола.

– Вот увидишь, она ничего не заметит, – заговорил я. – У неё в столе всегда страшный бардак. А если заметит – скажи, что это я. Ведь ты ничего не знала про этот блокнот.

Моя собеседница задумчиво поджала губы.

– Это нехорошо – рыться в вещах начальника, – уведомила меня она тоном строгой учительницы.

– Конечно, милая, с этим никто не спорит. Но подумай о другом – вероятно, ты спасла меня и Рэя.

– Да, об этом я не подумала… это действительно хорошо!

– Вот видишь, – вздохнул я с явным облегчением. – Ты торопишься? Может, составишь мне компанию?

Роуз покачала головой.

– Нет, я спешу. У меня свидание. – И её щёки тут же порозовели.

– Только не рассказывай Рэю, – не удержался я. – Он тебе этого не простит.

– Это совсем несерьёзно, – тут же затараторила Роуз. – Лёгкое увлечение – только и всего.

– Рэй – невероятно ревнивый парень, – продолжил я.

– Но это же… Брайан, миленький! Обещай, что ты ему ничего не расскажешь!

– Нет, конечно, нет! – Я указал на чайник. – Посмотри-ка, дорогая – он уже вскипел!

Домой я торопиться не стал. Впрочем, в городе было не менее скучно. Я побродил по улицам без определённой цели, купил пару книг, заглянул в театр для того, чтобы поинтересоваться ближайшими постановками, подкрепился в крошечной забегаловке и решил, что больше тут делать нечего. Кроме того, следовало накормить кошек.

Обыкновенно животные встречали меня у калитки. Но на этот раз их нигде не было, и я встревожился не на шутку. В саду их тоже не оказалось – я оглядывал кусты и звал их, но никто не выходил.

Мои любимцы обнаружились на крыльце. Они мирно сидели на ступенях. Рядом с ними разместилась Мадена, которая чем-то их кормила.

На Мадене был деловой костюм – вероятно, после работы она сразу отправилась сюда.

Я приблизился и несколько секунд молча наблюдал за происходящим.

– Костюм тебе к лицу, – заговорил я.

– Спасибо. Тебе тоже хорошо при галстуке, – ответила Мадена, не отвлекаясь от своего занятия.

– Чем ты их кормишь?

– Остатками суши. Это был мой ужин. Но я заказала слишком много.

Я присел на ступени – кошки тут же переместились к ногам Мадены, не переставая поглощать творение повара из японского ресторана.

– Я хотела попросить прощения, – проговорила Мадена, посмотрев на меня. – Наверное, мне не следовало так себя вести. Просто… так случалось не один раз.

И мне было бы вдвойне неприятно, если бы эта история повторилась с тобой.

– А чем я отличаюсь от других?

– Я бы тоже хотела это знать.

Кошки закончили свою трапезу и принялись старательно умывать мордочки.

– Фантастика. В первый раз вижу, чтобы они ели рыбу.

– Может, они любят только сырую?

– Да, об этом я не подумал. Ты голодна?

Мадена покачала головой.

– Ну, тогда мы выпьем по рюмочке за моё увольнение.

– За… увольнение? Как? – ахнула Мадена.

– Вот так. – Я открыл дверь, бросил плащ на кресло и пошёл по направлению к кухне, на ходу снимая пиджак. – Теперь твой мужчина – свободный человек.

Мадена тоже сняла пиджак, оставшись в лёгкой шёлковой рубашке, и присела у стола.

– А я так надеялась, что всё обойдётся, – вздохнула она.

– На данный момент всё хуже некуда. Что будет пить леди?

– Водку, – сказала Мадена.

Я повернулся к ней – она тоже смотрела на меня, наблюдая за моей реакцией.

– Водку? – уточнил я. осторожно – Разве леди не пьют водку?

– Полагаю, что не пьют. Пожалуй, я тоже буду водку. А чем леди будет закусывать?

– Ни разу в жизни не пила водку, – призналась Мадена. – А закусывать надо обязательно?

– Не закусывает только Рэй – и то после нескольких рюмок под солёный огурец. А вообще – я по водке не специалист.

Мадена хихикнула.

– Под солёный огурец? Это что, по-русски? А у тебя есть солёные огурцы?

– Спрашиваешь! Да сколько угодно. – И я добавил доверительным тоном: – В последнее время мне часто хочется солёненького.

Про водку Мадена явно не лгала – она долго принюхивалась к напитку, после чего выпила и, поморщившись, взяла огурец.

– Ну и гадость, – сказала она. – Я больше не буду.

– Я тоже не очень люблю водку. Но иногда надо.

В подтверждение своих слов я снова наполнил рюмку, а Мадена принялась аккуратно складывать огурцы на блюде.

– Так что, тебя уволили… вообще? Насовсем?

– Не знаю, – пожал плечами я. – Во всяком случае, с тобой мы уже не в ссоре… а всё остальное меня не очень волнует.

– Ты очень понравился маме с папой. Я в первый раз вижу их такими.

– А Лейле я тоже понравился?

На лице Мадены появилось отсутствующее выражение.

– Ей ты понравился больше всего.

– Ладно, не дуйся. Я пошутил. Кстати, завтра вечером мы идём в театр.

– В театр?

Я достал абонемент и принялся изучать его.

– "Отелло" в современной обработке. Не очень люблю эти современные обработки – но иногда получаются шедевры.

Мадена с некоторым опасением смотрела на то, как я в очередной раз наполняю рюмку.

– Может быть, тебе хватит, Брайан?

– Последняя рюмка, обещаю. Я люблю Шекспира. А ты?

– Да, но временами он тяжеловат.

– В школе я читал его в подлиннике. Если честно, Шекспир, как и все авторы трагедий, представляется мне очень лёгким и жизнерадостным человеком. Но этот английский! Будто кидают кирпичи. Совсем не вяжется с его образом. Один монолог Гамлета чего стоит. Вот послушай.

И я, взобравшись на стул и прижав руку к груди, с чувством начал читать монолог принца датского о смысле человеческого существования.

Мадена хохотала от души, вытирая выступившие от смеха слёзы, после чего сделала мне знак спуститься.

– Слезайте, Гамлет, вы пьяны. Я боюсь, что вы разобьёте голову.

Я снова занял место у стола и достал сигареты.

– Понравилось?

– Очень. Ты отлично читаешь стихи. А можешь прочитать что-то своё?

– О нет. Свои стихи я не читаю вслух. Но могу дать тебе рукописи.

– Жаль. Говорят, что никто не читает стихи лучше автора.

– Для этого автор слишком много выпил.

– Нет-нет! – запротестовала Мадена, отставляя рюмки в сторону. – Завтра дашь мне рукописи – почитаю сама.

Я поднялся и сделал круг по кухне.

– Как ты думаешь, я смог бы сыграть Отелло?

– О да, – рассмеялась Мадена. – Я скажу "Питер" – и ты сразу войдёшь в роль.

– То есть, ты совершенно спокойно воспринимаешь тот факт, что я тебя задушу?

Мадена тоже встала и подошла ко мне.

– Ты меня задушишь? Напугал!

– А какую роль мы дадим тебе?

Мадена задумалась, после чего сняла туфли и закружилась в танце.

– Я буду Скарлетт о'Хара, – заявила она. – Она живёт легко и не думает про то, что будет завтра.

– Нет, ты путаешь. Она говорит, что подумает об этом завтра.

– А я не думаю. И не буду думать. Знаешь, почему? Потому что у меня есть ты. (Брайан) Моё теперешнее положение вряд ли можно было назвать приятным. Впрочем, и неприятным тоже. Но, как ни странно, происходящее меня совсем не смущало. Я верил в то, что Нику удастся вразумить полковника – он имел на неё определённое влияние. Единственное, что не приводило меня в восторг – так это мысль о том, что мою работу никто делать не будет. Ну и, разумеется, мне совсем не нравилась перспектива вынужденного безделия. Незапланированный отпуск (если это можно было так назвать) плох именно тем, что его нельзя распланировать заранее.

Немного подумав, я решил, что для разнообразия полезно потратить впустую несколько дней. И, как оказалось, я не до конца разучился отдыхать. Хотя нормальный человек вряд ли назвал бы это отдыхом – скорее, бездельем. Я читал, смотрел кино, гулял и иногда ездил в город для того, чтобы купить еду – готовую, разумеется, так как мне было лень даже думать о том, чтобы заняться кулинарией.

Вечера я проводил с Маденой. И был твёрдо уверен, что по-другому просто не может быть. Мы гуляли по городу, ходили в кино или же были в кафе, после чего отправлялись к ней домой. Или ко мне. Когда Мадена с вздохом сообщала мне, что ей следует выспаться, так как завтра тяжёлый день, мы проводили ночь в разлуке – но никто из нас не засыпал, не пожелав другому спокойной ночи сообщением или звонком.

Разумеется, у меня больше не было сомнений в том, что я влюбился по самые уши – так, как не влюблялся ещё никогда. Лёгкий дискомфорт от осознания этого факта я перестал испытывать уже давно. И теперь ничто не мешало мне с головой броситься в омут чувств. Практически незнакомых – и от этого ещё более притягательных.

Я изменился до того, что перестал узнавать себя в зеркале. Мои глаза стали совершенно другими, а на лице появилось какое-то наивно-мечтательное выражение.

Это замечал не только я, но и все остальные. Мои соседи, здороваясь при встрече, поглядывали на меня с улыбкой, а девушки в парикмахерской заявили, что раньше мне вряд ли можно было дать больше двадцати трёх, а сейчас я вообще стал похож на восемнадцатилетнего мальчишку. Я никогда не претендовал на импозантность, но всерьёз задумался о том, чтобы носить очки не только во время чтения или работы на компьютере, но и в обычной жизни.

Изменилась и Мадена. От облика серой мышки, не знающей себе цену, не осталось и следа. Она практически полностью поменяла гардероб, изменила причёску и макияж.

И мужчины на улице, до этого не обращавшие на неё никакого внимания, откровенно глазели на мою спутницу, что меня невероятно злило. Мадена начала вести себя совсем по-другому – лёгкая скованность, которую я замечал за ней в первые дни нашего знакомства, уступила место откровенности и общительности. Её походка стала другой, изменились мимика и жесты. Наверное, именно это имеется в виду под словами "родиться заново".

В общем, не будем ходить вокруг да около. Я провёл неделю в Раю. Мыслей о работе с каждым днём становилось всё меньше.

Но время в Раю для нас, простых смертных, всегда ограничено. И меня всё же вернули с Небес на землю. Это сделала полковник, звонок которой в половине пятого вечера пробудил меня от послеобеденного сна.

– Вынужденный отпуск – отличная вещь. Позволяет вздремнуть пару часиков после обеда. Да, бывший господин советник? – заговорила она – и сон с меня сняло как рукой. – Вредно спать днём, Брайан. Это нарушает обмен веществ.

– Я как-то читал статью в медицинском журнале, где были написаны совершенно противоположные вещи.

– Что же, сколько людей, столько и мнений. У тебя есть какие-то планы на ближайшие пару часов? Я бы хотела поговорить с тобой.

Я сел на кровати и пару секунд безмолвствовал, разглядывая циферблат настенных часов. Нет, пока что у меня не было никаких планов.

– Когда я могу приехать? – задал я вопрос.

– Желательно, в ближайшие полчаса. Ты ведь знаешь, где я живу?

Разумеется, я этого не знал. Поэтому записал адрес полковника и сказал, что постараюсь приехать как можно быстрее.

По дороге я старался представить себе жилище своей начальницы. Почему-то я всегда думал, что она живёт в большом, но очень уютном доме вдалеке от города.

Но адрес говорил обратное – полковник жила на Куинсе, причём в довольно-таки людном месте (хотя на свои скудные познания в области географии мегалополиса я полагаться не мог). Впрочем, и на Куинсе, разумеется, есть дома, думал я, с тоской разглядывая стоявшие впереди машины и подпевая игравшим в колонках Pink Floyd. Конечно, у неё дом. Иначе и быть не может. Дом с ухоженным садом и старинной мебелью.

Но я ошибался. Полковник жила в шикарной двухэтажной квартире на последнем этаже новомодного небоскрёба – такого, где лифт, наверное, ездит со скоростью звука.

В дверях я столкнулся со светловолосой девочкой. Она удивлённо распахнула ясные зелёные глаза и, похлопав ресницами, застыла, прижав к груди теннисную ракетку.

– Добрый вечер, – поздоровался я.

– Здравствуйте, сэр, – ответила девочка, не двигаясь с места. – Вы, наверное, пришли к маме?

– Это Наташа, моя дочь, – проговорила появившаяся за спиной девочки полковник. – Знакомься, это Брайан.

– Очень приятно, сэр, – кивнула девочка. Первое, что бросалось в глаза – полное отсутствие сходства между матерью и дочерью. – Простите, я опаздываю – мне нужно идти.

Оглядев квартиру, я понял, что ошибся дважды. Мебель тут была самая что ни на есть современная. Больше всего поражало обилие техники – от домофона и самовключающихся ламп до странной модели мини-камина.

– Она похожа на Дилана, – говорила полковник, пока я следовал за ней. – Как тебе моя квартира?

– Я не поклонник технического прогресса – но впечатляет.

– Признаюсь тебе – в обычной жизни я невероятно ленива. Я даже не умею готовить.

Так что слежу за всеми новинками. – Полковник открыла какую-то дверь и жестом пригласила меня войти. – Вот и мы, дорогой. Надеюсь, ты не скучал.

Полковник была ниже меня головы на две, и я без труда разглядел сидевшего в кресле мужчину. Это был Ник.

– Ну наконец-то, – сказал он, обращаясь ко мне. -Ты успел побывать во всех "пробках" города?

На Нике был тёплый халат и тапочки на босу ногу. Этот домашний наряд шокировал меня не меньше, чем одежда полковника – полупрозрачное платье чуть выше колена, открытые плечи и спина.

– Бедняга не привык видеть своих начальников в таком виде, – рассмеялся Ник и кивнул на кресло. – Садись, Брайан. Прошу прощения за свой вид. Я только что принял душ.

Я присел в кресло, и полковник подала мне неизвестно откуда взявшийся стакан воды.

– Что же, друг мой, – снова заговорил Ник, пригладив ладонью влажные волосы. – Я решил, что будет лучше разобраться в проблеме лично – и поэтому взял на себя смелость на некоторое время покинуть солнечный Иран. Во-первых, хочу тебе сообщить, что ты вёл себя в высшей степени недостойно. Это благородный поступок – попытка защитить права своего коллеги. Но не стоит доводить дело до ультиматумов. Всему есть границы. – Ник помолчал, после чего перевёл взгляд на полковника. – Я понимаю, что Рэй – несколько… проблематичный сотрудник. Но не стоит бросаться в крайности. Ты могла бы понять его и попытаться поддержать.

Несмотря ни на что. Как я уже говорил Брайану, вы оба неправы. И поэтому я здесь.

Мне небезразлична судьба моих бывших коллег и подчинённых. Ты – отличный начальник, но даже у тебя есть свои слабости. Брайан тоже хороший руководитель, причём с великолепными перспективами. А Рэю не хватает дисциплины и понимания со стороны вышестоящих лиц.

Ник выдержал паузу, сделал пару глотков из стоявшей на столе рядом с ним чашки (судя по запаху, там был или суп, или бульон), и продолжил свой монолог.

– Ты, Брайан, возвращаешься на работу с понедельника. И Рэй тоже. И давайте договоримся, что такого больше не повторится.

Я облегчённо вздохнул, а полковник покачала головой.

– Вот откуда у Брайана этот нездоровый альтруизм.

– Каждый начальник должен быть немного альтруистом, дорогая.

– Немного – ключевое слово. Альтруизм господина советника порой переходит всякие границы.

– Зато господин советник держит свой отдел железной рукой, а работа всегда делается вовремя.

Не дождавшись ответа своей собеседницы, Ник достал трубку и крошечный мешочек с табаком.

– На балконе, пожалуйста, – заявила полковник тоном, не терпящим возражений.

– Как скажешь, дорогая. – Ник кивнул мне. – Пойдём, друг мой. Я хочу с тобой поговорить.

На балконе я предусмотрительно повернулся спиной к открывшемуся виду на город – я всегда недолюбливал высоту.

Ник присел на маленький стульчик и раскурил трубку.

– Мне нужен совет, Брайан, – сказал он негромко. – Или просто выслушай меня. Я знаю, таких советов ты давать не любишь.

– Это насчёт неё, так?

Ник не ответил. Он молчал с минуту, попыхивая трубкой и разглядывая небоскрёбы.

– На самом деле, я чувствую себя подлецом. Да чего греха таить – и тогда чувствовал… три года. Три года мы молча смотрели друг на друга – но оба отлично знали, что произойдёт. У меня было немало женщин после Марты – я, наверное, просто пытался убежать от одиночества, как и происходит в подобных случаях. Хотел найти этот кусочек сердца, который исчез после её смерти. Пару раз я даже убедил себя в том, что нашёл его. А с ней… будто что-то щёлкнуло – и всё вдруг снова на своих местах. Я опять стал собой. Ты, наверное, не знаешь этого – но у неё очень сложные отношения с мужем. Нет, не подумай, я тут не причём, я даже не вмешивался в это. Да и не собираюсь. Но я люблю эту женщину, Брайан, Бог знает, как я её люблю. Если бы она не сказала, что хочет меня видеть – меня бы тут не было. Наверное, это Рок – что всё произошло именно сейчас.

Знаешь, стоит ей щёлкнуть пальцем – и я брошу работу к чёрту. На что мне работа?

Я миллионер. У меня есть счёт в швейцарском банке. Но зачем мне всё это? Зачем, если эти деньги не сделают счастливыми меня и ту женщину, которую я люблю? У меня есть только работа. Ни родных, ни друзей. Даже мой сын не желает общаться со мной. А теперь даже моё счастье принадлежит другому… если бы я был последним ублюдком, то уговорил бы её развестись с мужем. Но я не могу. У меня не поворачивается язык. Ну, что ты молчишь? Чёрт, я ненавижу, когда ты молчишь.

Это значит, что ты хочешь сказать то, что мне не понравится. Скажи, что в таком возрасте не заводят романов!

– Романы заводят и не в таком возрасте.

– Ты в своём репертуаре… ну ничего. Ты ещё молод. Жизнь тебя потреплет.

– Если ты нашёл своё счастье, Ник, то за него надо бороться. Иначе зачем оно вообще, это счастье? Просто смотреть на него и думать о том, что оно никогда не будет твоим?

– Думаю, она сама не знает, чего хочет. Ах, где же мои двадцать шесть? В университете. Лекции. Учёба. Магистр арабистики и международных отношений.

Дипломат! А сейчас у меня полно седых волос и деньги, которые никому не нужны…

– Ник махнул рукой. – Будь что будет. Пусть решает она. Я пас. И я уже сказал всё, что мог сказать. Скажи мне другое – когда мы будем гулять на твоей свадьбе?

Домой я ехал медленно – хотя бы потому, что спешить было некуда. Мадена работала допоздна, и мне предстояла одинокая ночь.

Я думал про сказанное Ником – и не был уверен, что мне следовало это слышать. Я ощущал себя так, будто совершенно случайно услышал что-то очень личное – что-то совсем не для моих ушей. С одной стороны, мне немного льстил тот факт, что Ник мне доверяет (я знал это всегда – но убеждаться в этом всегда было приятно). С другой – я не имел права это слышать. В конце концов, он когда-то был моим начальником, пусть и наши с ним отношения только отдалённо напоминали отношения начальника и подчинённого. А лезть в личную жизнь руководителей довольно-таки неэтично.

Я желал ему счастья. Желал от всего сердца. Мне сложно было осознать всё, что он успел пережить и почувствовать ту боль, которую чувствовал он. Но я считал, что он заслуживает счастья больше, чем кто-либо другой.

От мыслей меня отвлёк совершенно неожиданно запищавший сотовый телефон. Я огляделся в поисках аппарата – и обнаружил его на пассажирском сиденьи.

Номер звонившего меня очень удивил – это была Надья.

– Надеюсь, я не отвлекла тебя от важных дел? – спросила она. – Ты, случайно, не спишь?

– Нет, я возвращаюсь домой. Что-то случилось?

– Я не могу позвонить просто так?

– Можешь, конечно же, можешь. Просто… твой звонок меня удивил. Как Рэй?

– Пошёл прилечь. Ему опять нездоровится. Я посылаю его к врачу – но он никуда не собирается идти.

– Ты что, не знаешь Рэя? Пока его не поведут к врачу за руку, он так и будет сидеть на одном месте.

– Знаю. Просто я волнуюсь за него. Не очень хочется, чтобы мой муж умер, не дожив до сорока.

Я притормозил у обочины и, отстегнув ремень безопасности, начал искать в барсетке сигареты.

– Обещаю, я с ним поговорю. Ему давно пора задать хорошую взбучку. А ты как себя чувствуешь? Тебе уже лучше?

– Да, намного. Послушай, я позвонила… ты свободен сегодня вечером? Просто мне хотелось бы немного развлечься – а Рэй, разумеется, никуда не пойдёт. Ты не слишком устал? Если да, то я…

– На ужин в ресторане у меня силы найдутся, – рассмеялся я. – Ты возьмёшь машину или за тобой заехать?

– Если ты заберёшь меня, я буду очень признательна. Где ты сейчас?

– Буду через… – Я посмотрел на наручные часы. – Через сорок минут.

– Отлично. Я успею собраться. До встречи.

Надью я застал за сборами. Дети играли, расположившись на мягком ковре в гостиной. Я отдал им специально купленный пакет сладостей, и Дауд с Саидом, бросив игрушки, зашелестели конфетными фантиками.

– Это мои любимые! – заявил Дауд, доставая из пакета конфеты с красными фантиками.

– Куда ты их тащишь? – возмутился Саид.

– Брайан купил их специально для меня!

– Ещё чего! А ну верни, сукин сын!

– Кто тебя этому научил? – в ужасе ахнул я.

– Дедушка и папа. Дауд, верни сейчас же!

Я разогнал детей, после чего разделил конфеты поровну.

– Не надо ссориться. Конфет хватит всем.

– Какая красивая штучка! – восхитился Дауд, с ловкостью фокусника выуживая из моего кармана паркер.

– Это моя игрушка, малыш, – сказал я, забирая у него ручку.

– Ух ты!

Не успел я вернуть паркер на место, как Дауд уже вертел в руках мои очки.

– Дай сюда. – Саид нацепил очки на нос. – Я похож на Брайана?

– Дауд, Саид, оставьте его в покое.

Появившаяся неожиданно Надья подошла к нам.

– Опять сладости? Брайан, ты их избалуешь.

– Пусть немного подрастут – совсем чуть-чуть – и я буду покупать им другие подарки. Чтобы папа не узнал, разумеется.

– Куда ты, мама? – спросил Дауд, ухватив Надью за подол платья.

– Я скоро вернусь. Не скучайте, дорогие мои. И чтобы в девять были в кровати.

Никаких компьютеров и никакого кино. И не тревожьте папу – пусть он немого отдохнёт.

Я давно не видел Надью в вечерних нарядах. На ней было простое чёрное платье чуть выше колена, дорогое манто и туфли на высоком каблуке. Надья распустила волосы и одела бриллиантовое колье, которое Рэй подарил ей в прошлом году – и теперь выглядела королевой. Я подумал о том, что давно не видел её такой красивой.

– Ну, я хорошо выгляжу? – спросила она, будто прочитав мои мысли – Великолепно.

– Для тебя я постаралась. Не каждый день ужинаешь с таким мужчиной, как ты.

– Куда мы поедем? – поинтересовался я.

– Мне хочется чего-нибудь… даже не знаю. Может, итальянский ресторан?

– Как пожелает леди. Я знаю одно неплохое место.

– Полагаюсь на твой вкус, – улыбнулась Надья, легко кивнув.

– В любом случае, сегодня великий день. Не каждый день я ужинаю с женщиной, которую совершенно не волнует количество калорий в пасте и пицце.

– Отлично ведёшь, – проговорила Надья вполголоса, чуть наклонившись к моему уху.

– И почему я не знала, что ты так хорошо танцуешь?

– Вероятно, нам просто не представлялась возможность потанцевать.

– Почему же? В старые добрые времена мы часто бывали в местах, где были танцы.

– Как тебе это место? Я очень его люблю.

– Знаешь, танго – это один из тех самых танцев, который даёт потерявшей веру в себя женщине осознать, что для кого-то она всё же желанна.

– Мне это только кажется – или мы правда не слышим друг друга?

Надья улыбнулась, чуть отстранившись.

– Это ты не слышишь меня, Брайан. Тебе неприятно об этом думать?

– Давай присядем. Ноги у меня совсем не те, что с утра.

Мы вернулись за столик. Надья снова принялась за еду, а я наполнил пустые рюмки.

– Скажи мне, зачем ты рассказала Мадене про наш роман?

– Я не хочу, чтобы эта женщина ошиблась в тебе, Брайан. Неужели ты не видишь, какими глазами она на тебя смотрит? Она же влюблена по уши.

– И ты решила помочь ей опуститься на землю?

– А заодно и тебе. Ты совершенно ослеп, Брайан. Приоткрой хотя бы один глаз.

Такое состояние опасно для таких людей, как ты.

– И на кого же я буду смотреть?

– Хотя бы на меня. Если этого не делает мой муж – то почему бы моему бывшему любовнику не посмотреть на меня так, как он смотрел раньше?

Я отставил тарелку в сторону и сложил салфетку перед собой.

– Я всегда смотрю на тебя такими глазами, Надья. Именно поэтому я предпочитаю не касаться этой темы.

– Ну конечно. Лучше молчать и делать вид, что ничего не происходит. – Она покачала головой. – Вы, мужчины, не умеете лгать глазами. У вас в крови два страха – это страх одиночества и страх приобрести зависимость от женщины. Вот так и мечетесь постоянно. Не знаете, чего хотите.

– А ты знаешь, чего хочешь?

Надья поправила причёску.

– Чего я хочу? Немного. Я хочу чуть-чуть тепла. Самую капельку. И ещё – я хочу отвлечься, Брайан. Отвлечься от всей этой ерунды, которая на меня свалилась.

– В таких случаях я иду в бар или ночной клуб и сплю с совершенно незнакомыми женщинами.

– А почему я не могу выбрать для этой цели знакомого мужчину?

– Можешь. Но ты обратилась не по адресу.

Надья обиженно поджала губы.

– Какой ты скучный, Брайан! Налей-ка мне ещё коньяка.

– Может, хватит? Я хочу, чтобы ты вернулась домой в нормальном состоянии.

– Пара рюмок погоды не сделает.

Я потянулся за бутылкой, но Надья ловко перехватила её одной рукой, а второй сжала мои пальцы.

– Приятно? – спросила она, глядя мне в глаза.

– Разумеется.

– За это я тебя люблю – ты совершенно не умеешь врать.

– А своего мужа ты любишь?

– Конечно, люблю. Иначе я давно бы развелась.

Официант забрал полную пепельницу, заменив её чистой.

– Желаете добавить что-то к заказу, сэр? – спросил он меня.

– Нет, благодарю. Когда нам что-то понадобится, мы обязательно позовём вас.

Официант кивнул, и, поправив висевшее на сгибе локтя полотенце, удалился.

– Ты боишься меня, Брайан, правда? – снова заговорила Надья, поднимая глаза.

– Мы обговорили всё давным-давно – мне дорога ты, и мне дорог Рэй. У меня не так много друзей, чтобы разрушить всё из-за мимолётного желания.

– Ты ведёшь себя хуже ребёнка, Брайан. У тебя слишком много глупых принципов. И ещё больше дурацких страхов.

– Я ничего не боюсь.

– Кроме той женщины, которая никак не желает выходить у тебя из головы.

– Да, её я боюсь – тут ты, пожалуй, права. Что ты во мне нашла, Надья? Посмотри на меня. Что у меня есть? Деньги? А разве у Рэя денег нет? Может, я умнее, красивее? Это относительно. Оставь меня. Я живу в своём мире. У меня нет жизни.

У меня нет сердца. Все те слова, которые я тебе тогда говорил – это пустой для этого мира звук. Я никогда не увижу в тебе того, что в тебе видит Рэй. И никогда не дам тебе того, что он даёт тебе. Никогда. Я другой. Я не человек. Понимаешь?

– Давай уйдём отсюда, Брайан. Тут так шумно. Так много людей. – Она снова протянула руку, и я коснулся её пальцев. – Они надоедают. Хочется чего-то другого. Мне нравится твой мир – втайне я всегда мечтала о таком. Постоянно на виду – и одновременно вдали от всех. Люди восхищаются тобой – а ты живёшь совсем в другой плоскости. Никакого телевизора, куча книг, тишина, кошки, только тебе понятные мысли, стихи… покой и полное отсутствие якорей. Тебя ничто не держит.

Ты постоянно в движении – ты не нуждаешься в том, чтобы цепляться за что-то. И при этом умеешь радоваться жизни, выжимать из момента всё, что можно. Ты живёшь легко. Мало кто умеет так жить, Брайан. Именно поэтому к тебе тянутся люди. Они чувствуют это. Потому, что это невозможно не чувствовать.

– Ты сама не понимаешь, что говоришь, Надья.

– Люди редко понимают то, что они говорят. Они зачастую живут – и вообще не задумываются о том, зачем они это делают. Но ты не такой. И, наверное, это хорошо…Научи меня, как это – не быть человеком?

Я оставил под одной из рюмок несколько банкнот – и мы оставили ресторан.

– Ты замужем, а у меня есть женщина, – заговорил я, когда мы выехали на ярко освещённые улицы. – Тогда почему же я не чувствую ничего, кроме…

– Иногда желание ине сходится с чувствами. Нам ли не знать.

– Когда-то я думал, что ты оставишь его, Надья. Эта мысль не покидала меня. Я думал, что ты оставишь его – и будешь только моей.

– И что, ты был уверен, что я это сделаю?

– В глубине души я знал, что этого не будет. И я рад, что не сказал тебе этого тогда. Иначе сейчас всё было бы по-другому. Наши отношения с Рэем не изменились бы – но я не уверен, что смог бы общаться с тобой так же, как и сейчас.

Мы сняли номер в крошечном отеле, оплатили его на несколько часов, купили бутылку дорогого шампанского – она совсем не вписывалась в простенький интерьер – и вернулись в прошлое. Возвращение оказалось приятным. Я ожидал чувства вины, ощущения опустошённости – но ничего подобного не испытал. Мы просто наслаждались друг другом – медленно, неспеша, как давние любовники, которые отлично знают, что нужно друг другу. Надья, жадная до чувственных наслаждений в любой форме, не изменила себе и в этот раз – и я тоже не остался в долгу. Именно это мы нашли друг в друге тогда (вероятно, прочитали по глазам) – желание заниматься любовью в любом месте, в любое время и в любом состоянии. Надья могла приехать ко мне в три часа ночи – и получила бы то, что хотела. Но прошлое никто из нас вернуть не желал – нам было хорошо с мыслями о нём и с осознанием того, что в полной мере его не вернуть никогда.

Шампанское осталось почти нетронутым – мы выпили по бокалу, но вовремя поняли, что слишком измучены. Засыпать не хотелось – я намеревался отвезти Надью домой до рассвета, да и мне следовало вернуться домой и хорошенько отдохнуть.

– Ты совсем не изменился, – сообщила мне Надья, поднимая с ковра мои сигареты. – Подумать только – насколько мозги мужчины могут быть повёрнуты на сексе. Тебе хватает твоей женщины?

– Нет. Но я слишком много работаю.

– Постоянно накапливающееся сексуальное напряжение – это нездоровая штука.

Почему бы тебе не завести служебный роман? Держу пари, у тебя очаровательная секретарша.

– Она замужем. Кроме того, есть что-то гадкое в служебных романах. Мои коллеги и так судачат обо мне – меня уже тошнит от сплетен.

– Это дело, – кивнула Надья. – Ты прав. Нет ничего более противного, чем разговоры за спиной. Может, завидуют? В университете все женщины кусали локти, когда я замутила с профессором. Но какой мужчина, Брайан! Ты просто не представляешь. Какой ум, какая харизма, какой шарм! Какая туалетная вода, какой стиль, какие манеры! А какой любовник! Я думала, такие экземпляры уже перевелись.

Я даже перестала общаться с некоторыми мужчинами. Ах, кстати. Если уж мы об этом заговорили. – Надья достала из сумочки сотовый телефон и открыла телефонную книгу. – Вот, смотри, – позвала она меня жестом. – С этим я общаться не буду – трахается хорошо, но непроходимо туп. И одевается безвкусно. С этим, пожалуй, тоже… скучен до невозможности. Этого я оставлю – творческий человек, художник, чрезвычайно тонка натура. Мне с ним очень интересно! Ну, а этот неприкосновенен.

Прямо-таки скорая сексуальная помощь. Когда я звоню ему и прошу угадать, где сейчас мои пальчики – прилетает тут же. Рекорд – десять минут. Вот, а этот – музыкант. Играет просто божественно. Посвящает мне песни. Женат. Сотру, пожалуй – в последнее время меня не возбуждают женатые мужчины.

Надья спрятала телефон и откинулась на подушки. Она замерла в мёртво-холодном свете луны, и я только сейчас разглядел на внутренней стороне её бедра небольшого крылатого змея.

– Когда ты успела сделать татуировку?

– Не разглядел? Ах, какой невнимательный! Ну немудрено – ты был очень занят… месяцев семь назад.

– Рэй тебя не убил?

– Что ты. Ему понравилось. Смотрю, и тебе тоже нравится. – Она поманила меня пальцем. – Иди ко мне. Так уж и быть, я позволю тебе разглядеть её поближе.

– Вы сегодня так добры ко мне, леди.

– Просто я люблю, как ты это делаешь.

Надья запустила пальцы мне в волосы и довольно зажмурилась по-кошачьи.

– Мы хорошо провели время сегодня – у меня давно не было такого приятного вечера.

Я на некоторое время забыла обо всём. Это очень приятное ощущение. И эти твои глупости… мне всегда их не хватает. Может, останемся тут до утра? Нам некуда спешить. Рэй спит, да и твоя Мадена уже видит девятый сон… Мне кажется, что сейчас – самое время для твоих стихов. Тут такая хорошая атмосфера – ничего знакомого. Всё такое чистое, не тронутое воспоминаниями… хочешь?

Я потянулся за бокалом и, чуть приподнявшись, сделал глоток.

– Думаю, мне лучше отвезти тебя домой. Рэй будет волноваться.

Надья обхватила колени руками.

– Даже не знаю, хочу ли я этого – Мы не всегда делаем то, что хотим.

Она положила руку мне на плечо.

– Эта ночь ничего не изменит, Брайан. Мы по-прежнему будем друзьями. Я обещаю.

Спасибо тебе. Мне действительно было нужно… это.

– Леди будет одеваться? Или продолжит стирать из телефонной книжки неактуальные номера?

Надья расхохоталась и встала.

– Леди пойдёт в душ. Джентльмен подождёт её?

– Надеюсь, она не задержится надолго.

– Я мигом, – ответила Надья и скрылась в дверях ванной.

Заспанный Рэй переводил взгляд с меня на Надью и, по всей видимости, никак не мог понять, что тут происходит.

– Ты спал, милый? – спросила Надья с улыбкой. – Прости, что разбудила. Я забыла ключи. Брайан проводил меня до дома – он такой джентльмен.

Рэй вгляделся в лицо жены.

– Сколько ты выпила, Надья?

– Совсем немного, любимый. И к водке я не прикасалась, правда!

– Где вы были?

– Гуляли, – ответил я. – Были в ресторане. Танцевали. А потом провели пару часов в отеле… так что теперь у тебя есть полное право исполнить свою давнюю мечту и дать мне по морде.

Рука у Рэя оказалась тяжёлая – такому удару позавидовал бы и Мухаммад Али.

– Вот ублюдок, – сказал я, осторожно ощупывая челюсть.

– Да пошёл ты. Коньяк будешь?

Я оглядел испачканные в крови пальцы – и к горлу тут же начала подбираться тошнота.

– Рэй, я присяду. Мне нехорошо.

– Разумеется. – Он взял меня под локоть. – Чёрт, я и забыл, что ты боишься крови.

Ты извини, если что. Надья, принеси нам коньяка.

Женщина была в дверях кухни, когда он окликнул её.

– Что? – спросила Надья, не поворачивая головы.

– Я люблю тебя.

– Мило, – коротко ответила она и скрылась из виду.

Я откинулся в кресле и положил руку на лоб.

– Как мы будем делить мою жену? – спросил Рэй, устраиваясь напротив.

– Ты перестанешь пить и говорить глупости, а меня вмешивать в это больше не будешь. Вот так и поделим.

– Я не думал, что ты действительно это сделаешь.

– Я не собираюсь отчитываться перед тобой, Рэй. Мы поговорили, немного выпили…

– И принялись за старое.

Рэй смотрел на то, как Надья открывает коньяк и разливает его по рюмкам.

– В ресторане отличная музыка, – заметила она. – Жаль, что ты не пошёл с нами.

– Думаю, я был бы лишним.

– Это точно. Мы обсуждали то, что тебя не касается. Дай мне сигарету, Рэй.

– Возьми. – Он протянул ей пачку. – Такими темпами ты начнёшь курить.

– Начну. А ты не суй нос не в своё дело. Только я буду курить "Парламент". Это лучше, чем твой "Кэмел". Правда, Брайан?

Я вздрогнул, отвлекаясь от мыслей.

– Что? Ах да, конечно, лучше. Кстати, – обратился я к Рэю, – в понедельник ты можешь вернуться. Всё в порядке.

Он неопределённо хмыкнул.

– Надо же. Спасибо.

– Тебе следует благодарить Ника, а не меня.

– Он умеет благодарить только самого себя, – заявила Надья.

Я снова наполнил рюмки и поставил бутылку на стол.

– Вы можете объяснить мне, что тут происходит?

– Тут? – переспросила Надья. – Ничего особенного. Мы пьём коньяк и беседуем.

– Нет, я имею в виду, – я указал пальцем сначала на Рэя, а потом – на Надью, – что происходит между вами?

– Не лезь в это, Брайан, хорошо? – сказал Рэй, поморщившись. – Я понимаю, что мы хорошие друзья – но это уже слишком.

– То есть, это нормально – не приходить на работу неделю и пить каждый день? И то, что твоя жена приглашает меня на свидание – это тоже нормально? Я уже в это достаточно влез – гораздо больше, чем мне хочется!

Рэй поднялся и вышел на середину комнаты.

– Я объясню тебе, что происходит, если ты так этого хочешь! Последнее время у меня появилось чувство, что я – просто один из многих! Полезная вещица! Сама по себе она, эта вещица, никакой ценности не представляет – но зато может содержать, может согреть ночью, и с ней даже иногда можно потрахаться – она довольно-таки неплоха в постели. Наверное, ты думаешь, что я никогда не ревную свою жену – но это не так! Да к чёрту эту ревность. – Рэй снова сел в кресло. – Я перестал чувствовать себя мужем, Брайан. Я чувствую себя безответно влюблённым человеком, готовым умереть ради женщины, которой до него нет никакого дела. Что скажешь, Надья? Может, это вовсе не любовь – а так, глупость длиною в семь лет? Привычка?

А дети – тоже привычка? Я перестал чувствовать, что я тебе нужен. Может, ты обойдёшься без меня?

– Ты можешь кое-что сделать для меня, Рэй? – спросила Надья после паузы. – Оставь меня, хорошо? Я хочу немного побыть наедине с собой. Подумать. Мне кажется, нам надо немного отдохнуть друг от друга. Я подумаю, подумаешь и ты – и мы примем решение. Такое, которое устроит всех.

Рэй молчал, откинувшись в кресле и разглядывая потолок.

– Может быть… ты что-то скажешь? – спросила Надья осторожно.

– Когда мне было двенадцать, моя мать сказала отцу, что она уже три года спит с другим мужчиной. В этот момент у неё было такое же лицо, как у тебя сейчас. А потом, уже после того, как они развелись, отец сказал мне: "Тогда мне было жаль себя". Наверное, сейчас я тоже себя жалею.

Я поднялся и взял со стола ключи от машины.

– Наверное, я пойду. Спокойной вам ночи.

– Подожди, Брайан, – остановил меня Рэй. – Я поеду с тобой. Если ты не против.

Надья сидела молча, опустив голову и перебирая в руках пустую рюмку.

– Пойду посмотрю, как там дети, – сказала она тихо. – Звони, хорошо?

– Думаю, будет лучше, если ты позвонишь первой.

– Да, наверное, ты прав.

– Спокойной ночи, дорогая.

– Спокойной ночи, Рэй.

Мы поехали в город – я совершенно неожиданно вспомнил, что дома практически нечего есть, а приглашать гостей в дом с пустым холодильником – пусть даже и Рэя – по меньшей мере неприлично.

Сначала Рэй крутил настройку радио, после чего откинулся в кресле и, проверив, пристёгнут ли ремень безопасности, замер, прикрыв глаза. На его лице прочно застыло выражение, которое обыкновенно бывает у человека в глубокой депрессии.

Разумеется, Рэй далеко не всегда смеялся и шутил – но в таком состоянии я его ещё никогда не видел, и это меня пугало.

– Шоколад хочешь? – спросил я. – Там, сзади, целый пакет. Есть разный – и горький, и молочный, и белый… я для Мадены купил – а она сегодня работает допоздна.

– Не хочу, – покачал головой Рэй, не открывая глаз. – От него кариес. Ненавижу зубных врачей. Сейчас "травы" бы.

– Давай поищем – может, на дне пакета что-то припрятали?

– С чего это тебя так понесло? А если припрятали – курить будешь?

– Разумеется. Только где ты достанешь её в двенадцать ночи?

– Ты недооцениваешь меня, друг мой.

– Что ты, это опасно. Но сперва мы поедем в супермаркет.

– Хозяин – барин. Спешить нам некуда – впереди выходные. – Рэй посмотрел на спидометр. – И это всё, на что способна твоя развалюха? А ну-ка, продемонстрируй свой талант гонщика. Или ты меня стесняешься?

Я со смехом покачал головой и переключил передачу.

– Ну тогда держись.

– Слушаюсь, сэр. – Рэй потушил сигарету. – Пристегнуть ремни и не курить.

– Если бы мне предложили выбрать свою смерть, то я бы предпочёл умереть в автокатастрофе. Разогнаться до предела – и полететь вниз с какого-нибудь серпантина. Только чтобы умереть на месте, а не мучаться.

Рэй посмотрел на меня с лёгким испугом.

– И что у тебя за голова, Брайан? Откуда там берутся такие мысли?

– Как отец. Он, наверное, тоже мечтает так умереть.

– Думаешь, он способен на самоубийство? С чего бы?

– Не удивлюсь. После смерти мамы он не живёт, а существует.

– Он изменял ей?

– Да, постоянно. И она об этом знала. Да и не только она – все соседи. Но он очень любил её. Несмотря ни на что.

– Когда я узнал, что у мамы кто-то есть, то сначала не поверил. Знаешь, что-то вроде шока. Конечно, люди изменяют – но ведь мои родители должны быть особенными!

А потом понимаешь, что это жизнь. Что все мы люди, и особенных не бывает. Мне было пятнадцать, когда они развелись. Папа пришёл домой и сказал мне только одну фразу: "Прости меня, Рэймонд". Он всегда меня так звал. Помню, я ужасно бесился.

– Рэй прижал ладонь к губам и вздохнул. – Извини, Брайан. Мы с ней редко видимся – у неё семья, дом, дети. Я очень сильно люблю её. А она… она при встрече смотрит на меня так, будто я кто угодно – но только не её сын. А отцом я горжусь.

Его друзья в самый неподходящий момент просто испарились – и он остался совершенно один. Другой бы на его месте перерезал себе вены, начал бы принимать наркотики или что-то ещё… а он вёл себя так же, как всегда – улыбался, шутил.

Ну, ты знаешь папу – думаю, не имеет смысла рассказывать. Он очень жизнерадостный человек. А плакал он только тогда, когда мы оставались вдвоём. Мы вместе плакали. Но время немного ослабляет боль. Хотя совсем не лечит.

– Если тебе больно об этом говорить – не будем.

– Нет, ничего. Да и кому я могу это рассказать, кроме тебя?

– Надье, например.

– Да, и ей могу. – Рэй помолчал. – Наверное, я тогда наговорил глупостей.

– В том-то и дело, что нет. Но только сказал ты это слишком поздно.

Рэй посмотрел в зеркало заднего вида и пригладил волосы.

– Может, это жизнь решила устроить мне тест и проверить, как сильно я её люблю?

– Ну, тут я тебе не советчик.

– Да брось. Ты тоже когда-нибудь женишься, Брайан. Встретишь женщину, которую будешь любить до потери рассудка, больше жизни – и женишься. Вот увидишь.

– Я не верю в это, Рэй. И ты знаешь, почему.

– Знаю, знаю. Но всё изменится – слушай старших.

– Сколько вам лет, сэр? Сорок?

– Шестьдесят. – И Рэй потряс руками и головой, изображая болезнь Паркинсона. – Я что-то не понял. Кто тут кому плачется?

– Никто никому не плачется. Мы едем курить "траву".

– Нет, я не могу от тебя это слышать, Брайан.

– А потом мы поедем гулять – и без двух девушек домой не вернёмся. Как минимум двух.

Рэй сел прямо и бросил на меня недоуменный взгляд.

– Ты уверен, что для тебя эта "трава" сегодня будет первой? Что-то мне подсказывает, что ты уже успел скрутить "косячок". И потом выкурить его… -… напополам с Надьёй.

– Точно. Может, ты и меня научишь читать мысли? (Брайан) Тот факт, что в годы своей молодости Рэй порядочным гражданином не являлся, был мне отлично известен. Его трижды чуть не выгнали из университета из-за проблем с наркотиками и посещение не совсем пристойных заведений (то, как он умудрился получить отличный диплом, было загадкой). Рэй был виновником бесконечного количества аварий, а полицейские, вне всяких сомнений, знали его в лицо, так как имя этого человека и фраза "вождение в пьяном виде" стали для них неразделимыми.

Однажды он провёл сутки в тюремной камере за ограбление бара – и если бы его отец не заплатил приличную сумму, то с Рэем ничего хорошего не случилось бы.

После свадьбы законопорядочности у Рэя заметно прибавилось. А после того, как у них с Надьёй появился первый ребёнок, мой друг окончательно завязал с прошлой жизнью. Впрочем, это не мешало ему поддерживать связи с людьми "из того мира" – и иногда пользоваться этими связями.

– Едем, – сказал Рэй, вернувшийся в машину с долгожданным пакетиком из тёмного полиэтилена. – Или, может, прямо тут покурим?

Я пожал плечами.

– Если ту дрянь найдут у меня в машине, то я увижу свои права ещё не скоро. А вот если её найдут у меня в крови…

Рэй достал небольшой перочинный нож и аккуратно разрезал полиэтилен.

– Для того, чтобы обнаружить это в крови, надо эту кровь сдать. Кроме того, ещё надо суметь отличить обкуренного водителя от нормального – а для этого надо остановить машину.

– Вы – аналитический гений, сэр. Вам это известно?

От "травы" у Рэя на душе стало заметно легче – причём это было видно невооружённым глазом. От депрессии не осталось и следа. Я тоже воспрял духом и повеселел – мне вспомнились студенческие годы, и я подумал, что в таком состоянии спокойно мог бы смеяться сам с собой.

– Так, тебе, я вижу, хватит, – критически оглядев меня, поставил диагноз Рэй. – Дай-ка. Я сам докурю.

– Ну уж нет! Какой хитрый!

– Ладно, ладно! Не идёт тебе это, Брайан, ей-Богу, не идёт. Я могу представить тебя высыпающим на зеркало кокаин, максимум – забивающим в трубку опиум, но это… нет. Это не твоё. Слишком… дёшево, что ли. Никакого стиля. Ты когда-нибудь пробовал кокаин?

Я замотал головой.

– Нет. Ещё чего мне не хватало!

– Надо же. Я думал, что Надья… хм. Немного тебя к этому приобщила.

– Ты позволяешь ей баловаться подобными вещами?

Рэй замахал руками.

– Ты что! Но она грешила этим, когда вы… ну, ты понимаешь.

– Я такого за ней никогда не замечал.

– Послушай, старик. Расскажи мне, как вы с ней познакомились. Я давно хочу это услышать. Не подумай. Здоровый интерес.

С Надьёй мы познакомились на свадьбе одного из моих коллег. Причём познакомились совершенно случайно (или не совсем случайно – ведь все события в нашей жизни взаимосвязаны). Я в гордом одиночестве пил вино и размышлял о том, чем же занята женщина, для которой было заказано второе место за этим столом. Надо сказать, приятных мыслей в моей голове на данный момент было невероятно мало.

– Простите, сэр, – вдруг услышал я низкий женский голос, – вы сидите за моим столиком.

Обладательницей голоса оказалась леди лет двадцати пяти с восточной наружностью.

Женщина была одета в ярко-алое платье, как мне показалось, слишком откровенное даже для вечера, и дорогое манто. Но самой примечательной вещью являлось совсем не платье и даже не явно экзотическая внешность, благодаря которой она успешно выделялась из толпы – а глаза. Тёмные и в то же время лучистые и яркие – леди смотрела на меня с вызовом, гордо и свысока. Она держала в руках крошечную сумочку, замерев в высокомерном ожидании – позе царственной особы.

– Думаю, вы ошибаетесь, мисс, – уверил я женщину. – Этот столик мой.

– Миссис, – тут же поправила меня она – и я действительно заметил на её пальце обручальное кольцо. – Впрочем, это не имеет никакого значения. Мой муж решил провести время с очередной потаскушкой – и я пришла одна. Позволите присесть?

– Разумеется, – кивнул я.

Женщина сняла манто, повесив его на спинку стула. Её платье оказалось ещё более неподходящим для чужих глаз, чем я предполагал. Впрочем, она могла позволить себе носить такую одежду.

– Меня зовут Надья, – сообщила мне леди.

– Брайан, – представился я.

– Брайан, – медленно и даже немного торжественно повторила Надья. – Какое красивое имя! Ты пишешь его через i или через y?

– Через i, – ответил я, немного удивлённый таким пристальным вниманием к моему имени.

– Я тоже думаю, что стоит писать через i. Так гораздо красивее.

Надья говорила с лёгким, едва различимым акцентом, напоминавшим арабский. Только вот черты её лица были не по-арабски чёткими и складными – и я, подумав, решил, что она родом из Ирана. Хотя, что ни говори, я с трудом мог представить, что иранская женщина может позволить себе такой наряд.

– У тебя тоже очень красивое имя, – поспешил я вернуть комплимент. – М-м-м… арабское?

– Я родилась в Иране. – Надья рассмеялась, заметив мой удивлённый взгляд. – О, на самом деле, я живу тут уже больше семи лет, и многое изменилось, как ты видишь… Твои коллеги – очень интересные люди. Я уже имела удовольствие с ними пообщаться. Я ведь тоже арабист. Правда, мой муж не разрешает мне работать – так что я занимаюсь исключительно наукой. Преподаю, читаю лекции. Планирую писать диссертацию. Ну, и занимаюсь семейными делами, разумеется…

– В свои годы ты многое успела, – сказал я, улыбаясь.

Надья пожала плечами.

– Думаю, некоторые женщины в тридцать три имеют гораздо больше, чем двое детей и потенциальная докторская степень.

– В тридцать три? – ахнул я. – Двое детей? Но я думал… хм. Во всяком случае, для матери двоих детей ты отлично выглядишь.

На лице Надьи появилась улыбка женщины, которая привыкла получать комплименты и давно научилась правильно на них реагировать – улыбка, в которой никто не смог бы разглядеть даже тени кокетства.

– О, спасибо, я знаю. Думаю, женщина может выглядеть хорошо и после того, как родит шестого ребёнка. Главное – желание.

– Я даже не предложил тебе вина. Прошу прощения.

– Я бы выпила шампанского, – покачала головой Надья. – Оно так подходит к праздничной атмосфере!

Минут через двадцать, когда зал начал пустеть, Надья посмотрела на крошечные часики с бриллиантовой россыпью.

– На самом деле, – сказала она мне дежурно-виноватым тоном, – мне немного неудобно перед тобой. На этом месте должна была сидеть совсем другая женщина… я не верю в то, что ты пришёл один. Такие люди, как ты, обычно никуда не ходят в одиночестве.

– Теперь это место уже занято, – ответил я и посмотрел в глаза своей собеседнице – в них горел тот самый огонёк, который очень редко горит в глазах замужних женщин. – И тут сидишь ты.

Надья кивнула.

– Да, у вас, мужчин, всегда так. Сегодня одна женщина, завтра – другая. Потом другая не отвечает на телефон – и появляется третья. Ну, а на следующий день все трое звонят вам, но не могут дозвониться, так как вы в постели с четвёртой.

– Ты немного утрируешь, но наши взгляды на жизнь определённо схожи.

– Я в этом не сомневалась. Ты танцуешь?

– Только не современные танцы, – покачал головой я.

– Да, и я их не люблю. Я предпочитаю современным танцам секс. А ты? Только не говори, что я впервые ошиблась, прочитав по глазам…

О новом знакомстве я думал все выходные. На первый взгляд, ничего особенного в произошедшем не было – очередное приключение, из тех, что сами меня находили. И всё же что-то заставляло меня раз за разом мысленно возвращаться к прошлой ночи.

И к неприятному ощущению одиночества в холодной постели с утра, в том числе.

Я вспомнил о своей ночной гостье на обеденном перерыве – за очередной чашкой кофе. Правда, немного в другом ключе. Что за глупости? Зачем на этом зацикливаться? Такое впечатление, что на этой женщине свет сошёлся клином. Есть ещё миллион. Поумнее, покрасивее и поинтереснее. И без мужей. Время покажет.

Тихий стук в дверь прервал мои размышления. Я подумал было, что кто-то из моих подчинённых принёс мне законченную статью – но это оказался Рэй.

– Прости, что отвлекаю, – сказал он мне.

– Ничего страшного, – поспешил уверить его я. – Ты по работе?

– Нет-нет, работа тут не при чём, – покачал головой Рэй, улыбнувшись.

– Тогда… что? – задал я очередной вопрос.

Рэй снова улыбнулся, после чего достал из кармана мою зажигалку.

Я тут же отставил чашку в сторону.

– Откуда это у тебя?

– Это твоё, правда? Моя жена попросила тебе это передать.

Надья действительно по ошибке взяла мою зажигалку. Обнаружив пропажу, я очень расстроился – эта вещица была мне дорога. Небольшая серебристая "зиппо" с моими инициалами – подарок университетских друзей.

– Твоя… жена? Как – твоя жена? – От неожиданности я даже не нашёл других слов.

– Ну да, моя жена. Ты ведь встретил её на свадьбе, так? – Рэй помолчал, и в его тёмно-синих глазах появилось недоумение. – Что такое? Вы плохо провели время?

– Мы? Да нет, в общем-то, очень хорошо… – Я замялся, после чего подумал, что ситуация кажется мне немного напряжённой и неестественной, а поэтому добавил:. – Послушай, Рэй, может, ты хочешь кофе?

В записке (помимо номера телефона) было сказано следующее: "Надеюсь, ты рассказал моему мужу, что мы хорошо провели время? До трёх у меня лекции, а потом ты можешь позвонить.Буду ждать. Надья".

Наш роман (если его можно было назвать романом) длился два месяца, что для меня (да и для неё тоже – если говорить о романах) было довольно-таки приличным сроком. Два месяца дорогих ресторанов и ночных клубов, телефонных разговоров о сексе посреди рабочего дня и неожиданных визитов в начале четвёртого ночи. Но удовольствие от осознания того, что отношения не отягощены чувствами, довольно-таки мимолётно. Кроме того, за эти два месяца мы с Рэем очень сблизились – и я решил, что роман дописан. Следует поставить точку. И Надья, будучи мудрой женщиной, меня поняла.

Правда, события последних дней заставляли меня думать, что её точка на поверку оказалась совсем не точкой, а запятой…

Рэй выслушал меня, после чего тяжело вздохнул.

– Знаешь, – заговорил он, – ты, наверное, подумаешь, что я идиот, но тогда мне казалось, что ты – единственный мужчина, ради которого она может меня бросить.

– И что же во мне такого особенного?

– Возраст – ей всегда нравились мужчины моложе её. Темперамент. Мозги. Деньги.

Отношение к жизни. Отношение к женщинам, наконец. Ты не привязываешься, не играешь, не говоришь пустых слов, не обещаешь небо в алмазах – какая любовь, детка? Секс – это не любовь, это гораздо приятнее. Она мне как-то сказала: "Брайан – это мужчина не просто так". Очень ощутимо кольнуло, знаешь ли.

– Мужчина не просто так? – переспросил я, наконец-то закурив нормальную сигарету.

– Что бы это значило?

– Не знаю, – передёрнул плечами Рэй. – Это мужчина и кое-что ещё. Не то что её скучный муж.

– Может, скучному мужу пора увидеть в своей жене женщину?

Рэй нахмурился.

– Не понимаю тебя, Брайан. Думаешь, я не вижу в своей жене женщину?

– Надо видеть в ней женщину не только тогда, когда вы занимаетесь любовью. Надо видеть в ней женщину всегда. Тогда, когда она в деловом костюме. Тогда, когда она спит, умывается… чёрт, Рэй. Неужели ты не понимаешь, что все эти номера в телефонной книге её сотового появились не просто так? Она живой человек. Женщина.

Ей нужно внимание. Она хочет, чтобы на неё восхищённо смотрели, говорили комплименты…

– Может быть, я просто недостаточно хорош для неё, вот и всё?

– И поэтому она вышла за тебя замуж, и теперь у вас двое детей?

– Может, она вообще лесбиянка, а я об этом и не подозреваю?

– Может, тебе пора заканчивать с дурью?

Рэй вышел из машины и,с наслаждением потянувшись, присел на капот. Я тоже выбрался из душного салона. Ночь была чудесной – звёздной и свежей.

– Наверное, ты прав, Брайан, – проговорил Рэй, разглядывая напоминавшую недожаренный блин луну. – Ты слишком мудрый чёрт для своих лет. Я всегда это говорил.

– А её татуировка мне понравилась. Надо же – я уже пять лет не могу решиться на этот подвиг, а она взяла и сделала… решительный они народ, эти женщины.

Рэй поднял на меня глаза.

– Татуировка? – спросил он. – Какая татуировка?

– Ты не знаешь, что твоя жена сделала татуировку?

– Да если бы я об этом узнал, то тут же оторвал бы ей голову! Портить такое тело…

– Вовсе нет, ей очень идёт…

– Ещё одно слово в таком тоне, Брайан – и я вырву тебе глаза. Интересно, и где же моя неугомонная жена сделала татуировку? Хотя постой, не говори. Я сам угадаю.

Держу пари, на заднице. Но… нет-нет. Она всегда отличалась оригинальностью. На груди? Нет. Ну, где?

– На бедре. С внутренней стороны. На самом деле, так просто не разглядишь – надо смотреть внимательно…

– Ты, разумеется, момент не упустил?

Я устало потёр лоб.

– Давай сменим тему. И вообще. Садись в машину. Мы ведь не будем торчать тут вечно. Надо повеселиться.

– Куда мы поедем? – полюбопытствовал Рэй.

– К моей знакомой. Можно сказать, к подруге. У неё есть свой клуб. Правда, закрытый – но ведь не бывает замков без ключей, так?

– Закрытый клуб? – нахмурился Рэй. – Вот уж не думал, что ты сторонник подобных развлечений!

– Это очень приличное место, тебе понравится, я обещаю.

– Хорошо, что ты не везёшь меня в публичный дом! – буркнул Рэй, и мы отправились в путь.

Если бы у меня спросили, кого из знакомых мне женщин я хочу взять в жёны, то я назвал бы имя мадам, хозяйки вышеупомянутого клуба. Мы с ней были родственными душами в полном смысле этого слова – одинокие, с трезвым взглядом на жизнь.

Мадам коллекционировала своих бывших мужей и не носила маленьких сумочек (это непрактично, говорила она, а практичность неотделима от жизни настоящей женщины).

Я коллекционировал своих бывших женщин, плевал на моду и считал, что любовь и секс пересекаются редко. И в удовольствиях мы себе отказывать не привыкли. Жизнь дана нам для того, чтобы наслаждаться и грешить. А каяться мы будем после смерти – и, чтобы в другом мире нам не было скучно, следует накопить материал.

Правда, по возрасту я годился мадам скорее в дети, чем в мужья, но это было мелочью. Да и вить семейное гнёздышко в ближайшем будущем никто из нас не собирался. Мадам было хорошо на свободе (точнее, в свободные минуты между её бесконечными браками). Я был убеждённым холостяком. А наша с ней дружба была крепкой и чем-то напоминала мужскую.

С мадам меня познакомил Иган. Надо сказать, этот человек был олицетворением поговорки "в тихом омуте водятся черти". Я с трудом мог представить его даже за стойкой бара – а о подобных клубах даже и не думал. Но, как оказалось, с мадам Иган дружил давно. Более того – иногда посещал её заведение.

Мадам было чуть за сорок, но бесконечные слои макияжа прибавляли к её возрасту как минимум лет пять. Впрочем, по поводу внешности она кокетничать не привыкла, полагая, что у настоящей женщины есть два достоинства – ум и сексуальность. Если чего-то не хватает, то красота и женская хитрость могли бы очень удачно дополнить картину. Но в случае отсутствия всего вышеперечисленного – увы и ах…

На мой более чем профессиональный взгляд, и ум, и сексуальность у мадам были.

Как и красота – причём не натянуто-шаблонная, а самая что ни на есть настоящая, индивидуальная, дерзкая. Именно таких женщин мужчины раздевают взглядом, начисто забывая о силиконовых пустышках и обесцвеченных блондинках. И абсолютно не важно, сколько этой женщине лет – двадцать или же пятьдесят. А в женской хитрости мадам не нуждалась, ровно как и в умении притворяться глупышкой. С мужчинами она всегда говорила как с равными, а иногда даже немного свысока – и отказать ей не мог почти никто. А если кто-то и отказывал, то она не расстраивалась, так как совершенно справедливо полагала, что "в море достаточное количество рыбы – хватит всем и даже останется ещё".

В первый вечер нашего знакомства я отпустил довольно едкую шутку по поводу того, что мадам никак не может определиться со своей ориентацией. Продолжив шлёпать девушек, хозяйка мило улыбнулась и ничего не ответила. Но в конце вечера она пригласила нас с Иганом на чай и сделала ответный ход, заявив, что чай пьют только геи. Такого оскорбления я стерпеть не мог, и мы с ней выяснили отношения.

Только не на дуэли, а в постели, конечно. С тех пор мадам прониклась ко мне уважением. Да и я к ней тоже – в конце-то концов, не с каждой женщиной можно обсудить после секса варианты развития напряжённой ситуации в Иране.

Больше мы с мадам в одной постели не оказывались. Не то чтобы я об этом жалел и не то чтобы я этому радовался – просто наши отношения перешли на другой уровень.

Мадам (к слову сказать, звали её Надин, но имя разрешалось произносить исключительно в неофициальной обстановке) называла меня гадёнышем и чертёнком. Я старался держаться как можно эффектнее, и всё же порой позволял себе колкое замечание. Мадам напоминала мне про порку (или говорила ещё что-нибудь постыдное) – и я замолкал. Особенно если это было на людях.

Сегодня в клубе было невероятно шумно – мне пришлось нажать на кнопку звонка раз пять, прежде чем в дверях появилась помощница мадам.

– Опаздываешь, Брайан? На тебя не похоже, – заговорила она, оглядывая нас.

– Разве можно сделать сюрприз с опозданием? Знакомься, это Рэй, мой коллега. Это Ада. Помощница хозяйки.

Ада улыбнулась и подала руку для поцелуя.

– Прошу за мной, – сказала она.

Мы вошли в зал и осмотрелись. Сегодня тут действительно было много людей, которые, помимо всего прочего, беспрерывно галдели.

Мадам стояла возле рояля и с мечтательным видом слушала игру мужчины, одетого в клетчатый костюм. Увидев нас, она встрепенулась.

– Гадёныш! Вот это сюрприз! Не ждала! Каким ветром тебя занесло в наше скромное заведение?

Мы с мадам обнялись и расцеловались, после чего я представил ей Рэя.

– Мне кажется, мы знакомы, – заметила мадам с улыбкой.

– Вряд ли, – покачал головой тот, – я тут впервые.

– В любом случае, у вас очень запоминающееся лицо. Вы так удачно выделяетесь из всей этой толпы! Но почему же мы стоим в дверях? – Мадам взяла нас под руки. – Проходите и присаживайтесь. Гадёныш, развлеки гостя. Я скоро буду.

Мы расположились в кожаных креслах у камина и принялись разглядывать веселящуюся публику. Как и всегда, женщин было гораздо больше, чем мужчин. Девушки мадам красовались перед гостями в дорогих нарядах. Да и кавалеры выглядели ничуть не хуже – модная одежда, дорогие сигареты и манеры настоящих джентльменов.

– Удовольствия не для всех? – шепнул мне Рэй, наклонившись к моему уху.

– Что-то вроде того. И прилично стоит. Зато ассортимент удовольствий впечатляет.

– Оказывается, и вы знакомы с полезными людьми, сэр.

– Разумеется. А у вас, сэр, имелись на этот счёт какие-то сомнения?

Мадам появилась снова – на этот раз с бутылкой красного вина и бокалами.

– Вы не голодны? – спросила она. – У нас сегодня отличное мясо.

От еды мы дружно отказались, и поэтому мадам, наполнив бокалы, предложила выпить и за сюрприз, и за знакомство.

– Ваше здоровье, джентльмены, – сказала она. – Чувствуйте себя как дома. Если захотите чего-нибудь… особенного, не стесняйтесь.

– А если мы захотим слишком многого? – не удержался я от вопроса. – За счёт заведения не только выпивка?

– Ну, гадёныш, я уже испугалась, что ты проглотил язык – ни намёка на болтовню целых пять минут! Что же. Будет вам и за счёт заведения.

– Попрошу меню.

Мадам рассмеялась и обвела рукой зал.

– Вот моё меню. Выбирайте, не смущайтесь.

– Выбирай, – толкнул я Рэя локтем в бок. – Я полагаюсь на твой вкус.

– Брайан, это шутка? – шепнул он мне.

– Почему же? Все девушки настоящие. Посмотри. Неужели тебе никто из них не нравится? Вот я бы… Рэй! Ты меня слышишь?

На мои слова Рэй не отреагировал. Он замер, повернув голову к дверям.

– Чёрт, Брайан, у меня галлюцинации – или ты видишь то же, что и я?

Я посмотрел в направлении, которое для меня определил указательный палец Рэя – и в первый момент подумал, что явно сделал пару лишних затяжек.

В зал вошли две женщины. Одна, чуть повыше, была одета в светлое шёлковое платье.

Вторая – в брючный костюм нежно-зелёного цвета. Женщины шли, обнявшись, и всем своим видом показывали, что пришли сюда вдвоём. И исключительно для того, чтобы произвести впечатление.

Ни я, ни Рэй не обратили бы на эту пару никакого внимания, если бы этими женщинами не оказались Мадена и Надья.

– Ты можешь объяснить мне, что тут происходит? – спросил Рэй.

– Думаю, что нет, – ответил я, разглядывая новоприбывших.

Надья повела плечами, сбросив дорогую шубу (услужливый швейцар ловко поймал её), после чего подошла к мадам и протянула ей руки.

– Надин, дорогая! Я совсем забыла про вечеринку… надеюсь, ты не держишь на меня зла?

– Разве кто-то может сердиться на тебя, дорогая? – ответила мадам вопросом на вопрос, сжимая пальцы гостьи.

– О, так ты не злишься! Как хорошо! Познакомься – это Мадена, моя подруга.

– Подруга? Твоя подруга?! – не выдержал Рэй. – Да что, чёрт побери, тут творится?

– Рэй, Брайан! Вот так встреча. Что вы тут делаете? – полюбопытствовала Надья, подсаживаясь к нам и делая знак Мадене. – Надо же, какая неожиданность. Уж кого-кого – а вас встретить в этом месте я никак не ожидала!

Мадам бросила на нас подозрительный взгляд.

– Вы знакомы? – наконец спросила она.

– Да, – кивнула Надья. – Это, – она указала на Рэя, – мой любимый муж. А это – мой любовник. Ой, то есть, мой очень хороший друг.

Мадам нахмурилась, но через секунду снова улыбалась.

– Как мал этот город – не перестаю удивляться. Что вы будете пить, милая?

– Водку. Четыре рюмки, – ответила Надья. – А потом посмотрим.

Когда мадам ушла, Рэй оживился снова.

– Может, ты всё же объяснишь мне, как вы тут оказались, Надья? В такой час, да ещё вдвоём?

– Я решила, что не хочу торчать дома и позвонила Мадене, а ей, как оказалось, тоже было скучно в одиночестве. Да, дорогая?

– А… как же работа? – спросил я, посмотрев на Мадену.

– В последний момент мой начальник решил отправить меня домой, – ответила она с улыбкой. – Как удачно, правда?

– Но… ты могла бы позвонить… и…

Надья со смехом махнула на меня рукой.

– Брось говорить глупости. Красивую женщину не так просто посадить на короткий поводок. Так уж получилось, что я позвонила первой, Брайан. И мы неплохо провели время.

Мы с Рэем красноречиво переглянулись.

– Надеюсь, – сказал я, – вы не занимались всякими… непристойностями.

– О нет, что ты! Разве что чуть-чуть… а ты боишься, что я уведу у тебя женщину, Брайан?

Принесённую водку мы выпили очень быстро – и тут же заказали ещё.

– Знаешь, милый, – обратилась к мужу Надья, – я хотела попросить у тебя прощения за ту сцену. Сама не знаю, что на меня нашло. Не понимаю, как могла такое тебе сказать… прости меня, хорошо? Я знаю, каково тебе было это слышать…

– То есть, – заговорил Рэй, – я не должен воспринимать всерьёз все эти слова про "отдохнуть" и "подумать"?

– Нет, конечно же, нет! – Надья взяла его за руку. – О чём я могу думать? Я люблю тебя, дорогой, и никогда в этом не сомневалась!

Я посмотрел на Рэя. Лицо его было странным – то ли недоуменным, то ли испуганным, то ли сомневающимся.

– Тогда… тогда… какого чёрта ты мне это сказала, Надья?

– Прекратите, не ссорьтесь, – упрекнула нас мадам. – Гадёныш, усади, наконец, жену рядом с мужем, а сам сядь рядом со своей женщиной. Ведь это твоя женщина, я права?

– Абсолютно права, – ответил я, уступая место Рэю.

– То-то ты смотришь на неё такими ревнивыми глазами. Тебе ещё не надоело его собственничество, милая? – спросила она у Мадены. – Иногда это просто невозможно терпеть. Он сводил с ума всех своих бывших подружек именно этим. Поразительная привычка – ревновать к каждому столбу.

– Может, хватит, Надин? – не выдержал я.

Мадам взяла со стола со стола пустые рюмки.

– Испаряюсь и оставляю вас наедине.

Надья выудила из кармана рубашки Рэя пачку сигарет и закурила, несмотря на его протест.

– Хватит дымить, – сказал жене Рэй.

– Ах, как страшно, – ответила она.

После этого короткого диалога оба перешли на скучный фарси (впрочем, по тону разговора было нетрудно догадаться о теме беседы – вещи не для чужих ушей), и я снова повернулся к Мадене.

– Я соскучилась, – сказала она, погладив меня по руке. – Мы не виделись целых три дня!

– Если честно, я думал, что ты позвонишь.

– Надеюсь, вы не уничтожили мой шоколад?

– Мы его не тронули. Весь пакет твой.

Я закурил и, закинув голову, стал разглядывать люстру.

– Не делай такое лицо, Брайан, пожалуйста, – снова заговорила Мадена, придвинувшись. – Или… или ты ревнуешь?

– Что за глупости? Как я могу ревновать к женщине?

– О, что я слышу, господин Обманщик! – подала голос Надья.

– Хорошо, может, и ревную, – смилостивился я. – И что с того?

– Не стоит, – покачала головой Мадена. – Ведь… ведь женщина – это женщина, а ты – это ты…

– Не связывайся с ней, Мадена. Ты просто не представляешь, чему эта женщина может тебя научить. Поверь мне – уж я-то знаю.

– А ты волнуешься за мою нравственность?

Надья закинула голову и расхохоталась.

– Ах! Смешно. Ты не видишь, кто сидит перед тобой, дорогая? Посмотри на него.

Посмотри ему в глаза. Думаешь, этот человек до сих пор помнит, что такое нравственность? Он давно уже забыл, что это. И я сомневаюсь, знал ли он о существовании нравственности вообще. Поверь мне – уж я-то знаю! А ты почему молчишь? – спросила она мужа. – Где ваша хвалёная мужская солидарность? Поддержи друга.

– Сейчас я кого-то съем, – пригрозил Рэй.

– Не надо жертв, – запротестовал я. – И вообще – давно пора по домам.

Надья посмотрела на меня, и в её глазах мелькнул озорной огонёк.

– Может, мы поедем к тебе домой, Брайан? Все вчетвером? Что думаешь?

Я отчаянно замотал головой, чем вызвал у жены моего друга очередной приступ смеха.

– Нет-нет. Каждый вернётся домой. К себе домой.

– Ты ужасно скучный, Брайан. Я говорила это не один раз.

Когда мы возвращались домой, небо понемногу начинало розоветь, а в воздухе появилась предрассветная прохлада.

Мне хотелось спать. Один раз я даже прикрыл глаза, но тут же усилием воли заставил себя открыть их – и сжал руль. Машину повело в сторону, и Мадена, мирно дремавшая на пассажирском сиденьи, испуганно встрепенулась.

– В чём дело?

– Решил подремать за рулём.

Мадена нахмурилась и убрала с лица волосы.

– Нельзя, – заявила она. – Я буду с тобой разговаривать.

– Хорошая идея. Расскажи мне что-то из ряда вон выходящее. Например, то, как Надье удалось тебя соблазнить. В её способностях я не сомневаюсь – но где же твоя сила воли?

Мадена покраснела и даже закрыла лицо руками.

– Сама не понимаю… это произошло так, словно… словно должно было произойти.

До этого мне вообще не нравились женщины…

– Ох, Мадена, не та тебе понравилась женщина. Совсем не та!

– Ты это уже говорил. Ты и правда скучный! – Она недовольно махнула на меня рукой. – Останови!

Я притормозил у обочины, и Мадена с ловкостью кошки перебралась мне на колени.

– Мне не нравятся женщины, – сказала она, глядя мне в глаза. – Мне нравишься ты.

Понял? Покажи, как я тебе нравлюсь.

– Прямо тут, посреди шоссе?

– А что, у тебя с этим проблемы?

– Тут нельзя долго стоять. Опасно.

Мадена сморщила лоб, после чего положила руки мне на плечи и наклонилась к моему лицу.

– Ну и что? Пусть будет опасно. Зато я тебе расскажу, чем мы занимались… но не сейчас, потом. Когда у нас будет время. (Брайан) После довольно-таки волнительных выходных отдохнуть мне не удалось. Ночь с воскресенья на понедельник была просто ужасной – я практически не спал, а в те моменты, когда всё же получалось задремать, видел один и тот же сон. Дешёвый бар – тот самый, который я любил посещать в студенческие годы, тёмный коридор, пропахший пылью и сыростью и совершенно незнакомая мне женщина. Женщина без лица.

Я старался его разглядеть – но у меня ничего не получалось.

Я встал задолго до нужного времени. Бродил по спальне, курил, пытался читать, смотрел в окно. И думал о том, что в последние дни у меня появилось предчувствие чего-то очень плохого. Не то чтобы я доверял предчувствиям – но это было слишком назойливым, чтобы пытаться его не замечать.

Наверное, я впервые так обрадовался звонку будильника. Он символизировал конец ночи с её глупыми снами и начало суматошного понедельника. А также и рабочую суету, которая так часто вытаскивала меня из болота личных проблем.

Полковник немного припозднилась, сообщив мне по телефону, что совещания не будет.

– Я приеду к десяти, Брайан, – сказала она. – Хочу проводить Ника в аэропорт. А пока ты остаёшься за главного. Не подведи меня.

– Хорошо, – коротко ответил я и отключился.

Не знаю, чем было продиктовано желание моей начальницы проводить дорогого гостя до самого самолёта – вежливостью или же чем-то другим, гораздо более личным. Но голос у полковника был совсем не таким бесчувственным, как всегда, а очень тёплым. Так она говорила всего-то пару раз. Разумеется, с Ником – и в те самые моменты, когда я слышал то, что обычному подчинённому слышать не полагалось.

Я позволил себе расслабиться на пару минут, думая о том, как сейчас счастлив Ник – и именно в этот момент ко мне ворвался Рэй. Как всегда, без стука.

– Доброе утро, – провозгласил он жизнерадостно, усаживаясь в кресло. – Кофе, пожалуйста. Полторы ложечки сахара.

– Что? – переспросил я, возвращаясь к реальности.

– Кофе, я говорю, кофе. – Он посмотрел на меня. – Что с тобой, Брайан? Ты опять витаешь в облаках?

– Уже нет, – ответил я, зевая. – Но в следующий раз не врывайтесь так, сэр.

Теперь вам следует ходить степенно. Вы консультант господина советника.

– Хорошо, сэр, я учту. Вы не забыли про кофе?

Я подошёл к чайнику и занялся приготовлением кофе.

– Ты помнишь о том, что завтра я лечу в Дамаск? – снова заговорил Рэй, пересаживаясь за компьютер и открывая пасьянс.

– Да. Твои билеты у меня.

– Хорошо. – Рэй по-хозяйски уселся в кресле, но тут глянул на часы и подскочил.

– Чёрт, мы опаздываем на совещание! Почему ты молчишь?!

Я покачал головой и вернулся за стол с двумя чашками кофе.

– Совещания не будет. У полковника личные дела.

– Ах, ну конечно! Ведь приехал Ник… На неё не похоже – она никогда не пропускала рабочие дни из-за таких… личных дел.

Мысль о том, что Рэй прав, пришла мне в голову внезапно – я даже замер от неожиданности. Действительно, должно было случиться что-то из ряда вон выходящее – иначе светло-голубая Volvo полковника появилась бы на парковке ровно в семь утра.

– Интересно, чем же они занимаются? – продолжил развивать свою мысль Рэй.

Вид у него был не менее помятый, чем у меня, но очень довольный – видимо, его выходные были более приятными, чем мои.

– Думаю, тем же, чем ты занимался всё воскресенье со своей женой.

Рэй сердито насупился. Впрочем, сделать по-настоящему недовольный вид у него не получилось – выдавали глаза.

– Эта женщина когда-нибудь меня замучает, Брайан. Она просто-напросто не знает слова "хватит"! Ей хватает только тогда, когда она не может подняться от усталости. А я, а я? Обо мне думать не надо? Я что, машина, устать не могу?

– А что будет после того, как ты вернёшься из Дамаска? Это ведь целая неделя…

Рэй сжал лицо руками и обречённо потряс головой.

– Купи ей хороший вибратор, – посоветовал я, сдерживая смех.

– И как я буду при этом выглядеть? Муж, который дарит жене вибратор! Очень хорошо! Знаешь, раньше ей хватало. Ей-Богу, хватало. Ты думаешь, это нормально, что муж и жена после семи лет совместной жизни занимаются любовью каждый день?

– Мне бы такую жену, сэр.

Рэй поиграл моей ручкой и, взяв лист для заметок, принялся рисовать на нём какие-то абстрактные узоры.

– Я был у врача, – сказал он, не поднимая глаз. – Я тебе говорил?

– Нет, но я рад, что ты это сделал. Что ты узнал?

– Ничего хорошего. Мне нужен ещё один курс химиотерапии. Если не поможет – операция.

– Надья знает?

– Нет. Я ещё сам это не переварил.

– А отец?

Рэй вторично покачал головой и закурил.

– Нет. У него достаточно проблем со своей опухолью.

– Со своей опухолью?- не понял я.

– Ах, ты не знаешь… у него тоже рак. Опухоль гипофиза. Врачи не хотят оперировать – очень опасно. Ему осталось два года. В лучшем случае, три. – Рэй наконец отложил ручку и задумался, после чего заговорил снова. – Я до сих пор не могу с этим смириться. Наверное, надо быть сильным человеком, чтобы это принять – а у меня недостаточно сил. Какая-то дурацкая болезнь съедает тебя изнутри – а ты ничего не можешь с этим сделать. Я возил его в лучшие клиники мира, я был готов продать последний костюм… а они просто сказали, что это нельзя вылечить.

Я должен жить и смотреть, как умирает мой отец. А он должен глотать таблетки только для того, чтобы не болела голова. Он раньше думал, что это просто мигрень…

– Врачи – не волшебники, Рэй. У их возможностей тоже есть границы.

– Остаётся только надеяться на то, что дети будут здоровы. Если с ними что-то случится – я этого не переживу.

Полковник позвала меня к себе сразу же после того, как приехала. Когда я вошёл в её офис, она только снимала плащ.

– Я надеюсь, всё прошло хорошо? – спросила она.

– Да, – ответил я и положил на стол заполненные документы – бесконечные отчёты и списки опоздавших или же по каким-либо причинам не вышедших на работу сотрудников. – Я отдал Рэю билеты. И всем остальным.

– Очень хорошо, – кивнула полковник, занимая своё место в кресле за столом. – Присаживайся, отдохни. У тебя усталый вид.

– Прости, но нет времени – полно работы. Меня ведь не было целую неделю, и…

– Присядь, Брайан, – повторила полковник. – Работа никуда не убежит. Иногда полезно присесть посреди дня и немного успокоиться.

Я послушно сел в одно из кресел.

Полковник посмотрела на меня изучающе, после чего взяла документы и стала просматривать их.

– Я выхожу замуж, – коротко сказала она – будто бы между прочим.

– Замуж? За… за Ника? – уточнил я.

– Да. Если тебе не трудно, угости меня сигаретой.

Я выложил пачку на стол и начал искать по карманам зажигалку.

– Спасибо, у меня есть спички. Ты удивлён?

– Я? Да, то есть, нет…

– Просто вы с ним хорошие друзья, и я подумала, что тебе следует быть в курсе дел.

Я повертел в руках найденную, но уже не нужную зажигалку, после чего решил присоединиться к полковнику и тоже закурил.

– А как же его работа? И… как же твой муж?

– Он не хочет работать. По крайней мере, в Иране. Если получит должность здесь – то, вероятно, согласится. А Дилан… знаешь, меня с этим человеком уже давно ничего не связывает.

– Кроме дочери.

– Это его дочь. От первого брака. Дилан старше меня на десять лет, у него есть сын и дочь. Ты же видел, она совсем не похожа на меня.

Я замолчал, пытаясь переварить сказанное.

– Она очень милая девочка, – продолжила полковник. – Я смотрю на неё и иногда жалею о том, что у меня не может быть детей… за ошибки молодости порой платят очень дорого. Да и за все остальные ошибки тоже.

– Ты любишь его?

Полковник оставила документы и подняла на меня глаза.

– Ника? Да, наверное. Во всяком случае, он – именно тот мужчина, который мне нужен. Жаль, что я не могу оценить его деньги – у меня есть свои, и немало… но он чудесный человек. Может, в этой любви есть определённая доля жалости… он очень одинок.

– Просто… мне хотелось, чтобы он был счастлив.

Полковник улыбнулась. Впрочем, я разглядел только половину улыбки – она повернулась в кресле к окну, будто не желая, чтобы я видел её лицо.

– Я тоже хочу, чтобы он был счастлив, Брайан. И я постараюсь сделать его счастливым. Думаю, у меня получится. На этот раз.

Дверь открылась, и на пороге появился Саймон.

– Полковник? Доброе утро. Я хотел зайти раньше, но вы припозднились…

– В последний раз я прощаю тебе наглость входить без доклада, Саймон, – проговорила полковник – и на её лице снова появилась такая привычная для сотрудников маска полного равнодушия к происходящему. – Слушаю.

– Это вам. – И Саймон положил на стол пухлую пачку отчётов. – А это – вам, господин Талантливый Арабист, – выделив последние два слова, сказал он и положил передо мной конверт. – Это заказ на три статьи. Они должны быть готовы в пятницу.

И сделай одолжение – избавь меня от своих бесконечных опечаток.

– Не смейте начинать вашу грызню. По крайней мере, не здесь, – пригрозила полковник, и, сосредоточившись на экране компьютера, добавила: – Вы свободны, джентльмены. Приятного вам дня.

Домой я вернулся в девятом часу вечера – голодный, злой и уставший. Именно в такие моменты гибкий график был кстати – после того, как напряжение на работе немного спадало, я имел полное право посещать офис всего-то раз в две недели. И занимался исключительно научной работой, так как бумаги заполняли консультанты.

Они же решали будничные проблемы – в такие моменты моё присутствие не требовалось. Во времена Ника никто не посмел бы тревожить его – а мне-таки звонили. Получали короткую консультацию ил же просто обращались за помощью. Но я не был против.

Хотя, надо сказать, в напряжённые периоды я расплачивался за гибкий график сполна – полковник безжалостно выжимала из меня все соки. Поначалу я жаловался – но в ответ редко слышал что-то, кроме "вы могли отказаться от этой должности, господин советник" или же "тебе платят деньги совсем не просто так".

Я переборол свою лень и принял ванну – отличное средство против накопившейся за рабочий день усталости, поужинал со знанием дела (правда, на поверку мой голод оказался не таким уж страшным) и разместился за столом в гостиной. Вместе с портативным компьютером, стопкой специальной литературы и чашкой кофе.

Мои наручные часы слабо пискнули, сообщив о том, что уже одиннадцать. Кошки дремали на диване – они поняли, что хозяин отправится в постель ещё не скоро, и поэтому уснули, прижавшись друг к другу.

Рэй забрал котят уже давно. Остался только один – тот самый, которого я хотел отдать Мадене. Её хозяйка действительно была против котов (что меня очень разозлило), а новую квартиру Игану найти не удавалось. Поэтому малыш жил у меня и скучал без своих крошечных братьев и сестёр. Хотя надо было отдать кошкам должное – они развлекали самого младшего члена семьи, как могли. Они действительно считали его своей роднёй – кошки тщательно чистили его шёрстку, а отец семейства иногда приносил ему лакомство вроде пойманной в саду мыши.

Мадена очень привязалась к котёнку. Каждый раз, появляясь у меня, она уделяла ему немного времени. Кормила, трепала его пушистую шубку, играла с ним. Да и котёнок был к ней очень привязан – каким-то образом он безошибочно определял, что в дверь звонит именно его будущая хозяйка, и на всех парах нёсся в прихожую.

Я бы никогда не подумал, что крошечные лапки могут развить такую скорость.

Внезапно кошки подняли головы – они услышали стук в дверь. Поднял голову и я – можно было только догадываться о том, кому пришло в голову наведаться ко мне в столь неподходящий для визитов час.

Впрочем, не буду кривить душой – одна идея у меня имелась точно.

И я оказался прав.

Надья вошла в дом и поставила на пол мокрый зонт, после чего сняла плащ и осталась в деловом костюме, немного старомодном – юбка чуть ниже колена и короткий приталенный пиджак.

– Там так холодно и мокро, – уведомила меня она, расстёгивая сапоги. – Рэй забрал детей и поехал к папе – у них там какие-то свои развлечения. А я решила навестить тебя. Не помешаю?

– Вообще-то, я работаю, – заметил я, после чего оглядел себя и добавил: – Прости,.

Я сейчас переоденусь.

– Нет-нет, – покачала головой Надья. – Не стоит. Мне очень нравится твой халат.

О, я так замёрзла… надо было одеть брюки.

– Могу предложить стаканчик виски – ты быстро согреешься.

– Да, я буду очень признательна.

Пока я наливал виски, моя гостья уже успела разместиться в кресле.

– После этого ты сядешь за руль? – спросил я, подавая ей стакан.

– Но ведь это совсем немного.

– Я отвезу тебя.

– О, но я не хочу домой! Рэй уехал с вещами: оттуда – прямо в аэропорт. А дети неделю будут у папы. И чем я буду заниматься? Говорить сама с собой? И вообще.

Почему я не могу переночевать у тебя?

– А почему бы тебе не переночевать у Мадены?

Надья достала шпильки из волос и пару раз легко тряхнула головой.

– Глупый ревнивый мальчик, – сказала она, доставая из сумочки серебряный портсигар. – Впрочем, на этот раз твою ревность вряд ли можно назвать беспочвенной. Она такая сладкая девочка… хотя зачем я тебе это рассказываю? Ты и сам всё прекрасно знаешь. – Надья глянула на меня. – Работай, я не буду тебе мешать. Или ты хочешь, чтобы я проконсультировала тебя? Иранская ядерная угроза?

Любимые позы саудовского шейха?

– Я ненавижу, когда кто-то смотрит, как я работаю.

– Тогда я, пожалуй, пойду спать. Правда, мне будет холодно одной…

Она сняла пиджак и повесила его на спинку кресла.

– Ты знаешь, я начала курить. Это такое забавное занятие.

– Плохие привычки делают жизнь приятнее.

– О, ты прав! Это действительно приятно. – Надья легко сжала сигарету губами и поднесла к ней огонёк зажигалки. – И очень эротично. Я люблю курящих женщин. А ты?

– И я люблю.

– Что ты нашёл в этой девочке, Брайан? Посмотри на неё. И признайся себе – ты не влюблён. Просто тебе захотелось чистоты. Захотелось найти островок в море пороков, где ты плаваешь. – Она перегнулась через подлокотник кресла и положила ладонь мне на бедро. – Но островок слишком мал. А порок гораздо притягательнее чистоты. Рано или поздно ты либо испортишь её и поймёшь свою ошибку, либо осознаешь, что вас разделяет пропасть. Тебе никогда не стать таким, как она. А ей никогда не стать такой, как ты.

– И что если так?

Надья выдохнула дым мне в лицо и рассмеялась.

– Пошли её к чёрту, Брайан. А я уйду от Рэя. Может, конечно, не навсегда… ненадолго. Я знаю, что тебе мешает именно он. Иначе ты не думал бы дважды.

– Я не знаю, что тебе ответить, Надья. Может, ты и права. Но с тех пор многое изменилось. И я изменился тоже.

– Пожалуй. – Она прищурилась. – В плохую сторону. Тебе никогда не было гадко от всего этого? Женщины на одну ночь, почти пять промилле в крови, ночные клубы и всё остальное? Ты никогда не задумывался над тем, что это не вечно, что так не может продолжаться всегда?

– Неужели ты думаешь, что, будь мы вместе, то всё изменилось бы?

Надья поднялась, поправила юбку на бёдрах и села мне на колени.

– Да, я действительно так думаю, – ответила она после паузы. – Я бы дала тебе всё, что ты хочешь. Секс. Острые ощущения. Независимость. Свобода. Так? Или ты хочешь чего-то ещё?

– Знаешь, я никогда не понимал тебя до конца. Наверное, это просто невозможно.

Мне трудно поверить, что ты ревнуешь меня к Мадене – но тогда зачем же ты рассказал ей про нас? И ещё один вариант. Может, тебе просто наскучил Рэй – и ты ищешь чего-то другого? Совсем как я?

– То есть, наши желания схожи, Брайан?

– Нет. Я хочу, чтобы ты вернулась к своему мужу. К человеку, который тебя любит.

Такие люди, как я, никого не сделают счастливыми.

Надья коснулась моих губ, но, когда я потянулся к ней, отстранилась.

– А кто говорит о счастье? Может, я хочу чего-то другого? Научиться быть одинокой? Что такое одиночество? Работа по ночам, коньяк по утрам, сто миль в час по встречной? Какое оно, твоё одиночество, Брайан? – Она легко сжала моё лицо в ладонях. – Что там, в этом маленьком мирке, который скрыт за семью печатями? Женщина твоего отца? Минет в полутёмном туалете ночного клуба, сделанный женщиной, лица которой ты не вспомнишь даже под гипнозом, не говоря уже об имени? Может быть, сразу две женщины? Наркотики? Опиум, кокаин, героин?

Мне понравится такое одиночество. Я тоже это люблю. И ты страдаешь только от того, что не можешь опуститься ещё ниже, стать ещё грязнее. Но на каждое дно найдётся второе. А на каждый грех найдётся другой, ещё более тяжкий. Ну, что ты смотришь? Поцелуй меня. Хотя по твоим глазам я вижу, что тебе нравится этот разговор.

Я скользнул пальцами по её спине – и через секунду блузка полетела на пол. Надья проворно обняла меня за плечи и сбросила халат.

– Вот такой разговор мне нравится гораздо больше, – сказал я вполголоса.

– Я знаю, что тебе нравится, – ответила Надья, глядя мне в глаза. – Иначе бы меня тут не было, разве не так?

Я ласкал её не так, как тогда в отеле, немного нерешительно, а точно так же, как раньше – нетерпеливо, наслаждаясь собственной наглостью и вседозволенностью.

Даже мысль о том, что я целую жену своего друга, только подливала масла в огонь.

– Давай поднимемся наверх. – шепнул я ей, убирая от её уха растрепавшиеся пряди.

– Нет, я хочу тебя прямо здесь, – капризно проговорила Надья, недовольная тем, что я оторвался от её губ. – Хочу… на ковре. А ты, милый?

– Я хочу того, чего хочешь ты.

– Правда? Тогда подожди. – Она отвернулась. – Да отпусти же! У меня для тебя кое-что есть.

Недовольство передалось и мне. Я наблюдал за манипуляциями своей гостьи, которая прохаживалась по комнате в одних чулках и что-то увлечённо искала в своей сумочке.

– "Основной инстинкт – 3", – сказал я.

– Что? – недоуменно спросила Надья.

– Если бы я снимал третью часть, то взял бы тебя на роль мисс Трэмелл без всяких кинопроб.

– О, это комплимент! Я люблю этот фильм. А Кэтрин – просто душка… нашла.

Надья высыпала на небольшое зеркало белый порошок и стала аккуратно разравнивать его, преображая в дорожку.

– Так Рэй не шутил насчёт кокаина, – проговорил я.

– Наличных денег у тебя, разумеется, нет, – сказала Надья, будто не услышав меня.

– Ну ничего, у меня есть решение. – Она достала из портсигара тонкую золотую трубочку и поманила меня пальцем. – Так уж и быть. Ты первый. Только немного. А то потом кровь из носа… как у Тарантино. Фу.

– И как давно ты этим… балуешься?

– Ты задаёшь слишком много вопросов… Кокаин – наркотик творческих людей.

Обостряет чувства. А в постели ты вообще забываешь, как тебя зовут. Не бойся.

Это не так уж и страшно. Я рядом.

В отличие от меня, Надья вдыхала медленно и с наслаждением, после чего почистила зеркало и спрятала его обратно в сумочку.

– Ну, как ощущения? – поинтересовалась она.

– Словно мне вырвали зуб – и наркоз до сих пор не отошёл.

– Неужели ты действительно никогда не нюхал? Я думала, ты шутишь. – Она тронула меня за плечо. – Подожди. И сам всё поймёшь.

Я приподнял её за талию и усадил на стол.

– А если я не хочу ждать?

– Тем лучше. – И, сделав паузу, Надья горячо выдохнула мне в ухо: – Так ещё интереснее…

– Что сказал бы Рэй, узнав, что его жена – наркоманка?

– Я не наркоманка. Фу! Ненавижу это слово! Кроме того… у каждого из нас свой наркотик. И у меня, и у Рэя, и у тебя… – Она провела пальцами по моим губам. – Ведь секс – это тоже наркотик. У нас он общий. Да?

– Тут ты права.

Она закинула голову назад, и я поцеловал её в шею. Голова у меня уже кружилась, причём ощущения действительно были очень острыми и новыми – будто кто-то расставил мои чувства на палитре и добавил каждому из них краски. Я не думал, что могу хотеть эту женщину ещё сильнее – но, как оказалось, желания тоже видоизменились.

– О, мне нравятся твои глаза, – проговорила Надья. – Ну, так на ковре? Или где-то ещё? (Мадена) Надья протянула руку и посмотрела на циферблат своих часиков, которые лежали на тумбочке возле кровати.

– Половина шестого вечера, – сказала она и полуобернулась ко мне. – Поднимайся, милая. Не будем же мы валяться до утра? Надо куда-нибудь пойти. В такой чудесный вечер грех сидеть дома.

Хозяйка подала мне шёлковый халат, после чего поднялась и подошла к окну. В комнате было темно, и огонёк её сигареты мелькал в сумерках крошечным красным глазом.

– Пойти куда? – спросила я, накидывая на плечи халат.

– О, не знаю. В ночной клуб? Я знаю много хороших мест. Ты любишь клубы, где много людей или же предпочитаешь уют?

– Я люблю потише.

– Тем лучше. Признаться, я сама не в восторге от шумной толпы. Ах, тебе же нечего надеть… ну ничего, это поправимо.

Надья потушила остаток сигареты в пепельнице, после чего подошла к шкафу и, открыв стеклянные створки, подозвала меня.

– Иди, посмотри. Думаю, мы выберем что-то для тебя. Размер у нас с тобой один и тот же, разве что я немного повыше тебя… Ах, да где же этот выключатель? Вот он. Выбирай, милая.

Две лампы, расположенные вертикально, распространяли желтовато-молочный свет – и это показалось мне выгодным решением. Так можно было разглядеть содержимое шкафа (хотя это, скорее, был не шкаф, а часть комнаты, отделённая стеклом) очень хорошо.

Надья с успехом могла бы открыть бутик модной одежды. Тут было всё: вечерние платья разной длины и расцветки, будничная одежда – юбки, блузки, рубашки. В стороне висела зимняя одежда – пальто, куртки и шубы, чуть поодаль – деловые костюмы, тоже самых разнообразных фасонов. В коробках пряталась обувь: сапоги, туфли, ботинки – на любой вкус. Отдельный уголок был выделен для шляпок и беретов, а рядом на крошечных вешалках разместились перчатки разной длины и чулки. Тут же я разглядела целый ворох ремней и поясов-цепочек, а также коллекцию шарфов – от лёгких газовых до тёплых шерстяных.

– А тут – нижнее бельё, – указала Надья на большую плетёную корзину. – Бери всё, что хочешь.

– Ничего себе! – вырвалось у меня. Я вспомнила шкаф Шели и подумала, что по сравнению с этим шкафом её коллекция – ничто.

– Я не думала, что после шкафа господина Модника тебя можно чем-то удивить.

Правда, платьев и чулок у него нет – но для мужчины его гардероб явно великоват.

Впрочем, женщинам это нравится.

То, что Надья говорит про Брайана, я поняла не сразу. Вещей у него действительно было много – одевался он хоть и не по последней моде (тут Надья несколько преувеличила), зато элегантно и неизменно со вкусом, что у современных мужчин считается по меньшей мере редкостью, если не дурным тоном. Но в его шкафу меня поразило другое – идеальный порядок (которого у Питера отродясь не было). Ни одной мятой или же грязной вещи – отглаженные рубашки, тонкие "стрелки" на всех брюках, начищенные ботинки и туфли (которых у него было очень много: ботинки – для повседневной жизни, туфли – для особых случаев или же для работы – под деловой костюм). Заметила я и кое-что ещё – внушительное количество солнечных очков. Они связкой висели на внутренней стороне одной из дверей шкафа. За всё время нашего знакомства я видела Брайана только в одних очках – тех самых, "пилотских".

Он носил их всегда, и лишь изредка поднимал, закрепляя в волосах, или же прятал в карман рубашки.

– Очки – это мой фетиш, – признался он мне с виноватым видом. – Знаю, баловство.

Но разве нам не было бы скучно без странностей?

– Я помогу тебе с выбором, – сказала Надья и, приблизившись, стала разглядывать одежду. – Хочешь что-то элегантное? Эротичное, сексуальное? Или же коктейльное платье?

– Коктейльное платье? – недоуменно переспросила я.

– Да. Это платье для простеньких вечеринок или неофициальных приёмов.

Легкомысленное, без всяких модных изысков… такие платья не для нас с тобой, милая. А для безголовых пустышек с диетами и шоппингом в голове. Вот! Смотри-ка.

Надья достала бардовое платье из тяжёлого бархата и любовно погладила материал ладонью.

– Одно из моих любимых.

Оказалось, что у платья длинный рукав, открытая спина и внушительное декольте, а юбка едва достигает середины бедра. Такие платья я не жаловала – но оно действительно отлично сидело. Даже, наверное, идеально. И более того – оно мне очень шло.

– Просто чудесно! – прочитала мои мысли Надья, восхищённо разглядывая меня. – Ещё лучше, чем на мне! Поразительно!

– А… какое под это платье одевают бельё? – осторожно поинтересовалась я.

– Бельё? Что ты, милая! Никакого. Это платье предназначено для особых случаев. К примеру, для интимного ужина с мужчиной, которого ты давно мечтаешь соблазнить.

Нет-нет, – покачала она головой, заметив, что я разглядываю декольте. – Дело не в этом. Ах, похоже, тебя нужно многому научить! Что же, тем лучше – ты попала в надёжные руки. Декольте, дорогая – это слишком просто. Мужчины любят загадочность. Даже если они говорят, что им нравится откровенная нагота, то они заблуждаются. Мужчины – такие создания. Они живут в темноте и ничего не знают о самих себе, пока рядом с ними не появляется женщина. Но не просто женщина – а такая, которая понимает, что к чему. Она несёт с собой свет – и показывает мужчине выход из тёмного лабиринта. Она открывает ему его же желания. Ведь мы, женщины, созданы именно для этого. Мы открываем их, а они, сильные, любят и поддерживают нас, слабых. А в ответ получают нежность и ласку… ну, или страсть – зависит от мужчины. Заметь, я не говорю о том, что мы должны лепить мужчину соответственно нашему идеалу. Нет, совсем нет! Так делают глупые и слабые женщины, которые хотят самоутвердиться за счёт мужчин. Мы должны открывать его, восхищаться им – таким, какой он есть.

Посмотрев на моё зачарованное лицо, Надья рассмеялась.

– О, милая, всё не так сложно. Много желания и чуть-чуть опыта – только и всего.

Ну, ещё надо осознавать свою привлекательность и свой ум – это тоже немаловажно.

Если самая невзрачная женщина будет считать себя красивой, то все мужчины будут лежать у её ног. А если красавица будет убеждать себя в том, что она уродина, то никто не будет на неё смотреть. Как я уже говорила, в женщине должна быть загадка. Тайна. Вот, например. – Надья присела у зеркала, и полы её халата чуть разошлись, приоткрыв татуировку. Она помедлила, будто предоставляя воображаемому кавалеру возможность всё как следует разглядеть, после чего снова запахнула халат. – Понимаешь?

Я кивнула. Думаю, перед таким зрелищем не устоял бы ни один мужчина.

– Может быть, ты тоже хочешь татуировку? У меня есть знакомый мастер – настоящий профессионал. Можно было бы поехать к нему прямо сейчас – салон у него дома, как и у всех профессионалов.

– Татуировку? Даже не знаю… – Я задумалась. Но то ли лекция моей собеседницы, то ли обстановка вообще подействовали на меня так, что я тряхнула головой и продолжила: – Почему бы и нет?

Надья с улыбкой кивнула и снова взяла портсигар.

– Только надо выбрать место пооригинальнее. Никаких там плеч и рук. Татуировка не должна быть на всеобщем обозрении. Может, на животе? Или на пояснице? Или, может быть, на твоей очаровательной попке? Да, там и сделаем.

– Теперь осталось выбрать рисунок, – улыбнулась я.

– Это должно быть что-то очень чувственное, но небольшое. Затруднительно… – Надья тронула пальцами подбородок. – Может быть, рука с длинными ногтями? Ангел?

О нет, это скучно! А мы сделаем вот что. – Надья взяла небольшой листок и, сняв колпачок с ручки, что-то написала. Буквы были не английскими, они выглядели, как приплюснутые иероглифы. – Посмотри. По-арабски это означает "страсть". Он нарисует стилизованные буквы – будет шикарно! Что скажешь?

Я посмотрела на написанное и снова улыбнулась.

– А что, это идея.

– Сделаешь Брайану сюрприз. Он страсть как любит такие сюрпризы. После того, как он это увидит, посмотри ему в глаза. Этого взгляда ты долго не забудешь.

Я предпочла не развивать эту тему. Да и Надья снова вернулась к платью и мужчинам.

– Больше всего мужчин возбуждает не грудь и даже не ноги, а открытые плечи и спина. И шея, разумеется – богатство женщины. Шею нужно уметь подчёркивать. С помощью украшений. Сядь, – подозвала меня Надья, и я присела возле зеркала.

Хозяйка открыла какой-то ящичек (видимо, с украшениями), и, порывшись там пару секунд, достала небольшую шкатулку. В шкатулке лежало колье с красивыми тёмно-красными камнями.

– Это рубин, – сказала Надья, застёгивая на мне колье. – Причём очень чистый рубин – я знаю толк в драгоценных камнях. Ещё есть браслет и серьги. Эта вещица стоит хороших денег – почти как бриллианты. Нравится?

– Очень, – ответила я, поглаживая камни.

Надья усмехнулась и достала из шкатулки серьги.

– Эту вещь мне когда-то, давным-давно, подарил твой мужчина, дорогая. Он хорошо разбирается в украшениях. Рубин у нас считается символом страсти. Мне было приятно… впрочем, не важно. Времени у нас почти нет. Я помогу тебе с макияжем.

К косметике Надья относилась довольно прохладно – но, тем не менее, недостатка в этом у неё не было. С тональным кремом, пудрой, румянами и тенями она управлялась быстро и уверенно, почти ни на минуту не замолкая и рассказывая мне о тонкостях такого необходимого женщине искусства – макияжа. Причём делала это не так, как Шели, которая постоянно поучала меня высокомерным тоном. Надья говорила со мной доверительно, будто с близкой подругой.

– Ах, забыла! Чулки! – воскликнула Надья и, вручив мне помаду, снова пошла к шкафу. – И подвязки, разумеется.

Чулки я очень любила, но подвязки надела впервые – и ощущение было несколько непривычным.

– Ничего, – махнула рукой Надья, – привыкнешь. Я сейчас соберусь. Не скучай, займись делом – выбери духи. У меня их предостаточно. – Она улыбнулась. – А время у тебя есть.

Мастер-профессионал, про которого мне говорила Надья, оказался совсем не таким, каким я его себе представляла. Это был молодой человек со славянскими чертами лица, светлыми волосами и бледно-голубыми глазами. На его плечах я не заметила татуировок – кроме, разве что, одной, совсем небольшой. Облачко, внутри которого поместилось имя "Том".

Молодой человек приветливо улыбнулся.

– Кого я вижу! – сказал он весело. Голос у него был неестественным и высоким и чуть-чуть хрипловатым. – Старая подруга пришла меня навестить? Чем обязан?

Надья поприветствовала приятеля явно не дружеским поцелуем. Когда Том попытался обнять её за талию, она довольно-таки грубо оттолкнула его и прошла в квартиру.

– Не увлекайся, – бросила гостья хозяину. – Мой муж до сих пор жив.

– Ты всё ещё замужем? – неподдельно удивился Том.

– Представь себе. Знакомься. Это Мадена, моя подруга, – представила меня Надья.

– Это Том.

Том неумело поцеловал мне руку.

– Ты помнишь Брайана? – задала вопрос Надья, снимая кожаный плащ и направляясь к креслу.

– Припоминаю, – сдержанно ответил Том. Впрочем, по его лицу можно было понять, что Брайана он помнит очень хорошо – просто воспоминания эти не совсем приятные.

– Это его женщина. Счастливица, да?

– Да, – согласился Том. – Он ещё не разбил голову на своей "Хонде"? Какая непростительная ошибка судьбы!

Надья села в кресло и, положив ногу на ногу, стала листать какой-то журнал.

– У него теперь BMW.

– Такие наглецы, как он, всегда хорошо устраиваются в жизни.

– Тебе, думаю, не помогла бы и наглость. Не стой столбом. Угости леди чем-нибудь покрепче.

Когда Том вышел из комнаты, Надья сообщила мне, не отрываясь от журнала:

– Это мой бывший любовник. Скучнейший тип! Вот уж действительно – секс от нечего делать. Когда я познакомилась с Брайаном, то сразу бросила это ничтожество.

Думала, что у него хватит чести и мозгов не пробовать тягаться с тем, кому он не годится и в подмётки. Но я ошибалась. В первый раз Брайан говорил с ним очень вежливо – даже, наверное, слишком. "Все женщины, сэр, делятся на две группы – ваши и не ваши. Вам следует уделять побольше внимания именно вашим женщинам. А эта женщина – не ваша. Она моя. Поэтому попрошу оставить её в покое. Надеюсь, мы с вами поймём друг друга, так как конфликтов на этой почве я очень не люблю". То ли Том не понял, что вежливое "сэр" относится к нему, то ли просто слушал вполуха – но речь на него не подействовала. Целую неделю он донимал меня звонкам и визитами. А в выходные мы совершенно неожиданно встретились в ночном клубе – и вот тогда-то Брайан объяснил ему суть дел во второй раз. Причём гораздо более доходчиво. – Надья осуждающе покачала головой. – Я и не думала, что у сына профессора и отличника Гарварда может быть такой богатый запас нецензурной лексики… С тех пор Тома тошнит только от одного имени "Брайан".

– Ты любишь, когда мужчины ссорятся из-за тебя? – спросила я.

– Господи, нет, конечно! Они при этом выглядят такими идиотами!

Том появился в комнате с тремя бокалами и бутылкой виски.

– Как ты смеешь предлагать нам это пойло?! – возмутилась Надья. – Предлагай его своим девкам! Перед тобой не шлюхи, а леди!

Том нервно дёрнул щекой.

– Ну разумеется! Брайан предложил бы тебе "Реми Мартин" двадцатилетней выдержки!

Надья расхохоталась.

– Мы с Маденой прочитали твои мысли, друг мой. Не злись! Я пошутила. Это очень хороший виски. Держал специально для меня, да? Как мило! Я оценила!

Том ничего не сказал, только скрипнул зубами, и наполнил стаканы янтарной жидкостью.

– Что заставило Афродиту спуститься на грешную землю? – спросил он, присаживаясь.

– Она пришла за "снежком"?

Надья с достоинством кивнула, поправляя причёску.

– Да. И за этим тоже.

– У меня уже давно вечное лето.

– Ты не умеешь врать, Том. Я жду.

Надья положила на стол стодолларовую банкноту и откинулась в кресле, сложив руки на груди.

– Что ты за женщина, Надья? – пробормотал Том, запуская пальцы в карман брюк.

– Та, которой тебе никогда не видать, так как для этого у тебя слишком мало мозгов и денег. Мы, женщины, все шлюхи – и отличаемся только ценой… и порой стоимость исчисляется не только в зелёных бумажках. Иногда мы принимаем и кредитные карточки. – Она сделала глоток виски и не удержалась от смешка. – Я пошутила, Том. Успокойся. А то я боюсь, что ты взорвёшься от злости.

Хозяин квартиры положил на стол белый пакетик, и Надья спрятала его в сумочку.

– Это на ночь, милая, – улыбнулась она мне, после чего повернулась к Тому. – А теперь – к делу. Леди хочет украсить себя татуировкой.

– Ещё одной? Надеюсь, на этот раз выбранное место будет более интимным?

Надья сделала скучное лицо и достала портсигар.

– Я говорила про Мадену, – сказала она. – Да, место на этот раз будет более интимным. Но увлекаться не советую – терпение Брайана лучше не испытывать. В третий раз словами он не ограничится. Да и эта женщина для него значит гораздо больше, чем когда-то значила я.

Том сверкнул глазами.

Надья просияла в очередной раз.

– Прошу за мной, – сказал он и поманил нас.

Домой я возвращалась в четвёртом часу утра. Надья подвезла меня, пожелала спокойной ночи и укатила на скорости, которая явно не соответствовала её не вполне вменяемому состоянию.

Кокаин пробовать я так и не решилась – зато выпили мы прилично. В трезвом состоянии я бы ни за что не пошла в такой клуб – ничем не прикрытые наркотики, полураздетые парочки в углах, откровенные танцы и стриптиз посреди зала. Но алкоголь сделал своё дело – и тяжёлое облако в голове помогало воспринимать действительность в более выгодном свете. Даже первое время мешавшая "обновка" на правой ягодице перестала надоедать и болеть.

Я вставила ключ в замок, но поворачивать его не понадобилось – дверь была открыта. В изумлении я замерла, после чего сделала пару робких шагов – и услышала голос Брайана:

– Не волнуйся. Это всего лишь я.

Он сидел в кресле, спиной ко мне. На столе рядом с включённой лампой лежала книга стихов Роберта Бёрнса.

– Как ты вошёл? – спросила я.

– Глупая женская привычка оставлять запасной ключ под дверным ковриком. – Он помолчал. – На самом деле, я решил сделать тебе сюрприз – а в итоге провёл несколько часов в обществе Роберта Бёрнса. Я очень уважаю этого джентльмена – но на душе у меня было неспокойно. Надеюсь, ты хорошо провела время.

Я прошла в комнату и села на диван.

– Прости, я не знала, что ты придёшь.

– Не бери в голову. Во всяком случае, я рад, что ты вернулась домой.

Брайан оглядел меня – и его взгляд остановился на колье. Усталое лицо моего гостя тут же сделалось холодным, даже жестоким, а в глазах появились недобрые искорки – я заметила это и невольно вздрогнула.

– Этот рубин называется высокогорным, – наконец, проронил он. – Красивый камень, правда?

– Да, Надья говорила мне. Он символизирует страсть… -… и женскую неприступность. Его принято дарить женщине, которая никогда не будет тебе принадлежать. Я оценил, правда. Очень изощрённая шутка. В её духе.

Кстати, это платье подарил ей именно я. Это саудовский бархат. Одежду из такого материала носят жёны шейхов. – Брайан снова сделал паузу. – Ты носишь её украшения и её одежду. Может, и бельё тоже?

Я вздохнула и убрала со лба волосы.

– Брайан, я не хочу ссориться, правда…

– Я тоже. Но мне не нравится чувствовать себя идиотом. Это не в моём стиле.

– Это очень глупая ситуация.

Он поднялся и подошёл к окну.

– Твоя правда – глупее не бывает. Никогда бы не подумал, что моей соперницей может стать женщина. А она ещё и использует меня в своих целях! Неслыханно! – Брайан спрятал руки в карманы и замер на пару секунд, после чего достал сигареты, закурил, сделал пару глубоких затяжек и продолжил. – Может, она уже успела рассказать тебе много нового и интересного о бывшем любовнике? Подарками похвасталась – это я заметил. Что ещё? Вы обсудили, каков я в постели? Она дала тебе пару дельных советов? Чёрт! – Он выбросил сигарету, ловко попав в щель между ставнями, и повернулся ко мне. – Ты хотя бы пыталась понять меня, Мадена?

Пыталась задуматься над тем, каково мне? Или же тебе всё равно?! Точно так же, как и ей – просто очередной мужчина, их полно, просто надо уметь искать?! Да я бы бросил тебя к чёрту, если бы… если бы… не знаю…

Брайан присел на подоконник и сжал голову руками.

– У меня такое чувство, что я рехнулся. Эта женщина мне изменяет, а я спокойно на это смотрю и ничего не делаю!

Я подошла к нему и остановилась на расстоянии пары шагов.

– Не смотри на меня такими глазами, – проговори Брайан и, высокомерно подняв голову, повернулся ко мне в профиль.

– Милый… – начала я осторожно.