Слишком поздно (ЛП)

- Ты заманил меня в ловушку. Все это время ты заставлял меня думать, что выхода не было.

Я проглатываю гнев. Делаю шаг вперед. Я ее правильно расслышал?

- Я заманил тебя в ловушку?

Она так возбуждена, что это видно по ее частому дыханию. Она сердито стирает пальцем слезы и кивает, понизив голос.

- Да, Аса. Ты заманил меня в ловушку. Я была твоей гребаной заключенной в течение последних двух лет, думала, что моему брату уже придется возвращаться обратно к нашей никчемной матери. Все потому, что ты знал, что если у тебя не будет приманки, которая удержит меня, я уйду от тебя.

Слоан не это имела ввиду. Она злится. Она никогда не оставит меня. Да, я солгал ей. Да, я заплатил дохера денег, чтобы подделать документы, будто льготы для ее брата были отменены. Но это было временным решением. В конечном итоге, она бы и так приползла обратно ко мне. Я только облегчил ее путь.

- Так вот значит как ты считаешь? То есть, ты была здесь в ловушке? - спрашиваю. - Я не дал тебе кров над головой? Не покупал еду? Не покупал хорошую одежду? Не позволял тебе поступить в колледж? Не отдал свою машину? - Я расхаживаю по кухне и не останавливаюсь, пока не дохожу до нее. Толкаю ее назад, пока Слоан не прижимается к стене, а я не упираюсь руками по сторонам от нее. - Не смей стоять здесь - в моем доме - и намекать, что у тебя не было ни единой возможности в мире, чтобы выйти за эту чертову дверь.

Я отталкиваюсь от стены и направляюсь в гостиную.

- Давай. Если больше не любишь, блять, уходи!

Слоан никогда не уйдет. Я знаю это, потому что, если она уйдет, это будет значить, что последние два года она терпела меня из-за моих денег. Используя меня в качестве единственного способа, чтобы поддерживать ее, черт побери, непутевого брата. Если это так, это делает ее шлюхой по определению.

А я не женюсь на гребаной шлюхе.

Слоан бросает взгляд на дверь, а затем оглядывается на меня. Она качает головой, и я клянусь, что она улыбается.

- Прощай, Аса. Наслаждайся жизнью.

Она начинает идти в сторону входной двери.

- Я действительно наслаждаюсь своей жизнью, Слоан. Я пиздец как наслаждаюсь ею!

Позволяю ей добраться до входной двери, прежде чем иду следом. Она даже не дошла до газона, когда моя рука обнимает ее за талию, а вторая - закрывает ей рот.

Разворачиваю ее и веду обратно в этот проклятый дом, которому она так неблагодарна. Несу ее прямо в спальню, пинком открывая дверь. Швыряю ее на кровать, но она пытается сбежать, оббегая вокруг меня.

Как мило.

Я хватаю ее за волосы и кидаю обратно на кровать. Она кричит, но это ненадолго. Забираюсь на нее сверху, прикрыв ее рот одной рукой и удерживая ее руки другой. Я не могу полностью справиться с ее ногами, когда она делает все возможное, чтобы выползти из-под меня, но у меня в одном пальце больше сил, чем во всем ее теле. Больше похоже, будто она щекочет меня, чем пытается причинить боль.

- Слушай сюда, детка, - шепчу, глядя на нее сверху вниз. - Если ты пытаешься намекнуть, что не любишь меня, я очень расстроюсь. Действительно, блять, расстроюсь. Потому что это будет означать, что ты притворялась со мной с того дня, как переступила порог моего дома. Это будет означать, что ты симулировала каждый оргазм, каждый поцелуй, каждое слово, которое когда-либо мне говорила - просто, как ежемесячный платеж. И если это правда, значит ты шлюха, Слоан. Ты знаешь, что делают такие мужчины как я со шлюхами?

Ее глаза расширяются от страха. Надеюсь, это значит, что я завладел ее вниманием.

Она больше не пытается выползти из-под меня, так что это хороший знак.

- Это был вопрос, детка. Ты знаешь, делают такие мужчины как я со шлюхами?

Слеза стекает из ее глаза, когда она качает головой. Я чувствую, как дыхание из ее ноздрей разбивается о мою руку; она изо всех сил пытается втянуть побольше воздуха.

Приближаюсь губами к ее уху.

- Пожалуйста, не заставляй меня тебе показать.

Мы лежим так еще несколько минут, пока я не отодвигаюсь и не смотрю на нее сверху вниз.

Выражение ее лица не изменилось, но теперь она так сильно плачет под моей рукой, что даже сопли текут из носа. Они уже на моей руке. Я убираю руку подальше от ее рта и вытираю об кровать. Натягиваю рукав своей рубашки, и вытираю ее лицо.

Ее губы дрожат. Не знаю почему, но я никогда не замечал, как это чертовски привлекательно. Закрыв глаза, мягко целую ее дрожащие губы.

- Ты меня любишь? - шепчу против ее рта. - Или ты шлюха?

Дрожащий выдох выходит из ее губ.

- Я люблю тебя, - шепчет она. - Мне очень жаль. Я просто расстроилась, Аса. Мне не нравится, когда ты мне врешь.

Я прижимаюсь своим лбом к ее и выдыхаю. В каком-то смысле, она права. Я не должен никогда, блядь, врать ей о ее брате. Но если бы она была на моем месте, она бы сделала то же самое.

- Не смей больше так на меня сердиться, Слоан, - отодвигаюсь и убираю волосы с ее лица. Они влажные и липнут к моей руке. Я провожу по ним пальцами, гладя по всей длине волос.

- Мне не нравится моя реакция на твой гнев, - говорю тихо. - Что мне хочется сделать с тобой.

Она кивает.

- Мне тоже это не нравится, - говорит она.

Ее глаза полны сожаления, но я не чувствую себя плохо. Она сама виновата, что я так с ней поступил. По крайней мере, частично. Стало утомительно врать так долго, что я перестал вести себя аккуратно.

Отпускаю ее запястья и провожу руку по ее щеке, проникая пальцами к задней части шеи.

- Теперь мы должны поцеловаться и помириться?

Она кивает, и когда я прикасаюсь своими губами к ее, я вздыхаю с облегчением. Потому что за долю секунды, когда она шла к входной двери, я подумал, что она серьезно уйдет. Я подумал, возможно, мне никогда не удастся снова ее попробовать.

Я успокаиваюсь, что это была пустая угроза. Не знаю, что бы я делал, если бы узнал, что она на самом деле меня не любит.

Она поворачивает голову в сторону и открывает мне доступ к своей шее. Когда я поцелуями спускаюсь вниз по ее телу, она начинает расслабляться.

Когда я, наконец, полностью снял с нее одежду, она раздвигает для меня ноги.

Я прижимаюсь к ней.

- Ты любишь меня, Слоан?

Она кивает, а потом говорит:

- Да, Аса. Я люблю тебя.

Мой язык ныряет в ее рот одновременно с тем, как мой член ныряет в нее.

В нее - туда, где я - это единственный человек, который там когда-либо был.

Где я - единственный человек, который там когда-либо будет.

- Ты моя, Слоан, - шепчу, трахая ее так, как она любит.

Она сжимает мои руки и закрывает глаза.

Она ощущается такой глубокой, она плачет все время.

Глава 37 СЛОАН

Закрываю глаза и подставляю лицо под поток воды в душе.

О чем я думала?

Противостоять ему в одиночку, не предупредив Картера? Это было действительно тупо.

Но в свою защиту могу сказать, что сложно здраво мыслить, когда тебя ослепляет ярость.

Сегодня утром, после встречи с доктором, я получила телефонный звонок от социального работника. Тогда я уже подъезжала к кампусу, но когда открылась правда о том, что лечение брата финансировалось государством, я растерялась. Совсем растерялась. Развернула машину и помчалась в больницу, чтобы встретиться с врачом. Никогда я не была так зла, как в тот момент, когда возвращалась домой.

Единственное, о чем могла думать – это Аса, и как я хочу его убить. Ярость действительно ослепляет. Когда я зашла на кухню, чтобы высказать ему все в лицо, меня не волновало, что Аса может навредить мне. Мне просто нужно было знать, правда ли что, Аса присылал мне фальшивые письма от имени государства. Я не желала этому верить, потому что это означало бы, что Аса на самом деле ненормальный. Только психи со справкой могли придумать такую ложь и врать в течение двух лет.

Я помню тот день, когда он принес мою почту, после того как мы впервые расстались. Письмо об оплате лечения лежало сверху. После его прочтения, я была опустошена. Ублюдок на самом деле обнадежил меня, сказал, если мне хоть что-то понадобится, он поможет любой ценой. Aca сказал: «Вот как ты поступаешь с теми, кого любишь, Слоан. Ты помогаешь им».

Но тогда я верила, что Аса на самом деле любит меня и это искренний порыв. Сейчас я думаю, это больше похоже на психическое расстройство.

Мне некуда было идти, и из-за беспокойства о Стивене, все закончилось тем, что я была вынуждена просить помощи у Аса. Это было последней возможностью. Черт, я тогда даже позвонила по тому номеру на письме, чтобы убедиться, что других вариантов у меня нет. Сейчас уже очевидно, это был ненастоящий номер, а трубку поднял один из друзей Аса, но тогда я этого не понимала.

Горячая вода смешивается со слезами, струящимися по моим щекам.

Как я могла так долго быть у него на крючке? Теперь понятно, почему Аса разрешал мне брать машину и навещать Стивена только по воскресеньям.

Социальный работник не работает по воскресеньям. И ни единого шанса, что мы встретимся и заговорим о лечении.

Все еще не могу поверить, хотя прошло уже несколько часов с того момента, как я все узнала. Стараюсь убедить себя, что я ни о чем не догадывалась, потому что не было причин думать, что Аса может сделать что-то вроде этого. Но у меня была сотня причин.

Вот какой Аса.

Он лжец. Обманщик. Саботирует людей. Ставит себя выше других.

Сейчас я так зла на саму себя, от чего еще сильнее тру тело, желая смыть его запах. Растираю шею, когда шторку душа кто-то отодвигает. Замираю и прижимаюсь спиной к стене. Если дойдет до драки, так мне будет удобнее.

Аса стоит передо мной, полностью одетый. Темно синие джинсы и белоснежная майка. Она подчеркивает татуировки на его руках, делает их ярче – агрессивнее. Но выражение лица не злое. Аса выглядит растерянным.

И он действительно смотрит на мое лицо, а не на грудь.

- Думаешь, это странно, что никто больше не приходит? – спрашивает меня.

Его мысли все более и более непредсказуемы. Облегченно выдыхаю и поворачиваюсь к нему спиной, смывая кондиционер с волос.

- Не уверена, что понимаю, о чем ты, Аса.

Смыв кондиционер, поднимаю на него глаза. Аса уставился на дно ванны, рассматривая как вода, кружась сливается в канализационную трубу.

- Раньше, здесь было много народа, днями и ночами. А сейчас четыре – пять человек, если это не вечеринка.

Это из-за того, что ты непредсказуемый и пугаешь людей до чертиков, Аса.

- Может, они просто заняты?

Его глаза встречаются с моими. Они все еще полны растерянности. И немного разочарованием. Я мало что знаю о наркотиках или как от них отходят, но паранойя может быть симптомом отходняка. Надеюсь на это, в противном случае, не знаю, как справляться с этой версией Аса.

- Ага, - отвечает. – Может, они просто заняты. Или нет, но просто хотят, чтобы я так думал. Потому что все здесь гребанные притворщики.

Его слова пропитаны ненавистью, но голос спокойный, с ноткой разочарования. Молюсь, лишь бы Аса не относил эти слова про притворщиков к Картеру.

Или ко мне.

Нужно предупредить Картера. С Аса что-то определенно не так. Никогда я так не боялась за свою жизнь, как в тот момент, когда он затащил меня обратно в дом. Борюсь с собой, чтобы не рассказать Картеру, что произошло, знаю, он будет расстроен узнав, что я противостояла Аса в одиночку.

- Нам надо пригласить пару человек сегодня на ужин. Приготовишь что-нибудь?

Киваю в ответ.

- Сколько будет людей?

Аса ни секунды не задумывается об ответе.

- Я, ты, Джон, Далтон, Кевин и Картер. Хочу, чтоб все было готово к семи. Сейчас напишу им.

Закрывает шторку от душа.

Какого черта с ним происходит?

Делаю глубокий вдох и хватаю мочалку. Мою ступни, когда Аса снова отдергивает шторку. Смотрю в его глаза, он все еще разглядывает только мое лицо. Открывает рот, закрывает, делает паузу на несколько секунд и только потом спрашивает:

- Ты злишься на меня, Слоан?

Это вопрос с подвохом?

Черт, да! Я ненавижу тебя, Аса.

Оцениваю выражения его лица и отвечаю:

- Я не довольна тобой.

Аса кивает, будто ни в чем меня не винит. Теперь я знаю наверняка: что-то с ним не так.

- Я не должен был лгать тебе о лечении брата. Иногда мне кажется, я мог обращаться с тобой лучше.

Сглатываю комок в горле.

- Так почему же ты этого не делаешь?

Аса щурится и наклоняет голову, словно на самом деле обдумывает мой вопрос.

- Я не знаю.

Задергивает шторку.

Дверь в ванной с грохотом закрывается.

Хватаюсь за живот, потому что чувствую, меня сейчас вырвет. Все, что Аса делает, заставляет меня нервничать в его присутствии. После этого странного разговора, обстановка накалилась в десятикратном размере.

Слава Богу, он приглашает еще кого-то на ужин, я больше не хочу оставаться с ним наедине. Мне нужен Картер.

Закрываю воду и тут дверь ванной снова открывается. Секунду спустя, шторка отдергивается с другой стороны. Моя рука застывает на ручке крана, когда я слышу, что Аса забирается в душ.

Нет, нет, нет. Пожалуйста, не заставляй меня снова заниматься с тобой сексом. Медленно выдыхаю через нос, в надежде, что он просто ждет своей очереди принять душ.

Проходит пара секунд, но Аса не прикасается ко мне. В ванной стоит тишина, от страха мое сердце грохочет в груди.

Расправляю плечи и медленно поворачиваюсь. Его белая майка промокла насквозь, и он все еще в джинсах. Аса опирается на заднюю стенку душа, босиком, уставившись на дно ванной.

Выжидаю момент, чтобы узнать, чего он хочет. Но Аса не двигается, а просто молча продолжает пялиться на ванную. Я наконец завожу разговор.

Мой голос скрипит от страха, когда спрашиваю:

- Что ты делаешь, Аса?

Этот вопрос вырывает его из состояния транса. Наши глаза пересекаются. Аса пристально смотрит на меня бесконечно долгих пять секунд, затем осматривает душ и возвращает взгляд к своей одежде. Проводит рукой, будто не понимает, почему она мокрая. Трясет головой и отвечает:

- Блядь, я не знаю.

От такой реакции мои колени слабеют. Не выключив воду, выскакиваю из душа как можно быстрее и хватаю полотенце. Меня не волнует, что я не одета, распахиваю дверь и несусь в спальню. Просто нужно держаться от Аса как можно дальше, пока Картер не придет, тогда я буду в большей безопасности.

Выхожу в коридор, и замечаю что-то справа. Поворачиваюсь и вижу Джона, заходящего в комнату в конце коридора. Его рука прижата к двери, но сам он смотрит на меня. Взглядом сканирует мое полуголое тело.

Замечаю его отвратительную ухмылку и делаю три шага к двери спальни.

- Даже не думай об этом, ты, сраный кусок дерьма.

Захлопываю дверь и закрываю ее на замок, прячась от каждого из этих сумасшедших мудаков. Подхожу к телефону и пишу Картеру.

Слоан: Он сходит с ума. Прошу, приди пораньше.

Удаляю сообщение и жду, когда же выключится вода в душе.

Она не выключается.

Одевшись для похода в магазин, решаю проверить Аса. Открываю дверь ванной, он больше не стоит. Теперь парень сидит в ванной, полностью в одежде, его глаза широко распахнуты, а вода стекает по его телу.

Сжимаю дверную ручку и делаю маленький шаг назад.

- Я иду за продуктами, Аса. Что ты хочешь, чтобы я приготовила сегодня на ужин?

Его голова не двигается, но глаза пробегают по комнате и встречаются с моими.

- Мясной рулет.

- Хорошо. Хочешь еще чего-нибудь, чтобы я купила?

Он смотрит на меня пару секунд, затем улыбается.

- Купи десерт для праздника.

Праздника? Мое горло сжимается.

- Договорились, - отвечаю слабым голосом. – Что празднуем?

Он больше на меня не смотрит, уставился перед собой.

- Увидишь.

Глава 38 КАРТЕР

Понятия не имею, зачем Аса пригласил нас на ужин. В последнее время мы проводили у него дома почти каждый вечер, сегодня не должно было быть по-другому. Я надеялся, что Слоан преувеличивала в своем сообщении, когда сказала, что он сходит с ума, но меня немного беспокоит, что она права.

Я чувствую запах еды даже раньше, чем открываю входную дверь. Когда захожу в дом и осматриваюсь, не хватает только Далтона. Джон и Аса сидят в креслах, а Кевин на диване.

Аса сидит, наклонившись вперед, упираясь локтями в колени, и держит в руках пульт от телевизора, переключая новостные каналы. Когда он слышит, как за моей спиной закрывается дверь, то оборачивается.

Я киваю головой в его сторону и он отворачивается обратно к телевизору.

- Ты смотришь новости, Картер?

Бросаю взгляд в сторону кухни, чтобы увидеть Слоан, стоящую у барной стойки и протирающую ее тряпкой. Я вижу ее с того места, где стою, но Аса ее видеть не может.

- Иногда, - отвечаю я.

Слоан переводит взгляд на меня и касается пальцем волос. Я провожу большим пальцем по своей нижней губе. Она поднимает другую руку к голове и накручивает волосы на три пальца. Потом на пять. Потом на все десять. Затем изображает, будто рвет на себе волосы обеими руками, крутя их во все стороны, давая понять мне, что сходит с ума.

Я хочу улыбнуться, но заставляю себя пройти в гостиную и занять место рядом с Кевином.

- Почему тебе интересно смотрю ли я новости? - спрашиваю Аса.

Он переключает на очередной канал.

- Я ничего не слышал о своем отце. Хочу просто убедиться, что он выжил, и меня не собираются арестовывать за убийство.

Он говорит это так беззаботно, словно возможность быть арестованным за убийство - обычное дело. Я киваю, но не говорю ему, что его отец выжил. На самом деле, с ним ничего серьезного не случилось. Сотрудники казино вызвали ему скорую помощь, но не было никаких серьезных повреждений кроме сломанного носа и сломанной челюсти. Мужчина даже не захотел выдвигать обвинения. Далтон рассказал мне все это после того, как проверил сегодня эту информацию.

Он также рассказал, что мужчина был наркоманом, ему поставили диагноз "параноидальный шизофреник", и у него была куча и других проблем. Мне неприятно это говорить, но где-то глубоко внутри у меня есть капля симпатии к Аса. Никто не знает, что он пережил в детстве с таким отцом. Но это просто сочувствие. Вы можете сочувствовать кому-то, и одновременно желать, чтобы он был мертв.

Я оставляю при себе информацию о состоянии здоровья его отца. Думаю, это хорошо, что Аса беспокоится о последствиях. Наверное, он не слишком часто испытывает это чувство.

Аса вздыхает после того, как дважды безрезультатно пролистал все новостные каналы.

Встает и бросает пульт в сторону Джона.

- Вы, ребята, убедитесь, что вымыли руки. Моя невеста потрудилась приготовить этот ужин, и я не хочу чтобы кто-либо из вас, уебков, сидел за моим столом с грязными руками. - Он направляется к лестнице и поднимается в свою комнату. Дверь в его спальню закрывается, и я смотрю на Кевина, который пялится на пустую лестницу.

- Он действительно ведет себя чертовски странно, - говорит Кевин.

Джон начинает переключать каналы и спрашивает:

- А это удивительно?

Ни один из них не собирается идти на кухню, чтобы вымыть руки, поэтому я пользуюсь возможностью, чтобы туда сходить. Слоан достает рулет из духовки, когда я прохожу мимо нее.

- Привет, Слоан, - здороваюсь небрежно.

Она смотрит на меня, но не улыбается. Ее взгляд намекает, что нам нужно поговорить. Но нет никакого способа сделать это прямо сейчас. Я включаю воду и она подносит мясной рулет к стойке рядом со мной. Отделяет ножом рулет от формы и начинает его резать.

- Сегодня я облажалась, - шепчет она.

Прикрываю кран, уменьшая поток воды, чтобы лучше ее слышать.

- Я узнала, что Аса врал мне о пособии для брата. Я с ним поругалась. Сказала, что ухожу от него. Он очень рассердился.

- Слоан, - говорю я тихо. Зачем она это сделала? - Ты в порядке?

Она пожимает плечами.

- Сейчас да. Но что-то с ним не так, Картер. Мне страшно. Он полчаса просидел одетым в душе. Потом, когда я вернулась домой из магазина и взглянула в окно, я увидела, что он сидел в шезлонге, уставившись на бассейн. Затем он начал шлепать ладонью по лбу. Он шлепнул себя тридцать шесть раз. Я считала.

Иисус Христос.

Слоан бросает на меня взгляд и я ненавижу то, какой напуганной она выглядит. Мне следует сейчас же ее забрать.

Схватить за руку, вытащить на улицу, пока он наверху, и увезти ее нахер отсюда.

- Теперь он постоянно твердит, что у него для меня какой-то сюрприз. Он сказал, что этот ужин - своего рода праздник, - шепчет она. - Я боюсь того, что именно мы празднуем.

Над головой слышны шаги Аса, когда он собирается спуститься вниз. Слоан хватает форму с мясным рулетом и несет к столу.

Парни, должно быть, услышали, что Аса спускается, потому что теперь они пришли мыть руки, как он и велел.

Мы помогаем Слоан перенести оставшуюся еду на стол, когда Далтон заходит через переднюю дверь. Время только 18:55, но он замечает напряженный взгляд Аса и извиняется за опоздание.

- Ты не опоздал, - говорит Аса. - Как раз вовремя.

Я сажусь и оказываюсь напротив Аса. По диагонали со Слоан. Как-то странно тихо, пока все накладывают еду в свои тарелки. Когда все положили себе еду, Аса хватает вилку и говорит:

- Нам нужно прочесть молитву?

Никто не отвечает. Мы все просто смотрим на него, размышляя, он шутит или кому-то и в самом деле нужно начать молиться, прежде чем он выбьет из него все дерьмо.

Аса громко смеется и произносит:

- Вы идиоты, - подбирает вилкой пюре и съедает.

Джон спрашивает:

- Это второй раз, когда мы вместе ужинаем. С чего это? Это случается, когда ты становишься более домашним?

Аса щурится, глядя на Джона, затем запивает пюре пивом.

- Где сегодня вечером Джесс?

Джон пожимает плечами.

- Не видел ее несколько дней. Думаю, мы расстались.

Аса смеется, потом смотрит на меня.

- А где Тилли?

Я провожу большим пальцем по своей нижней губе.

- Работает. Она может зайти завтра вечером.

Аса облизывает губы, делает еще один глоток своего пива.

- Было бы хорошо, - говорит он. Затем смотрит на Далтона. - Почему ты не привел сюда девушку?

Далтон говорит с полным ртом мясного рулета.

- Она живет в Нэшвилле.

Аса кивает и спрашивает:

- Как ее зовут?

- Стеф. Она певица. На самом деле, она - та причина, по которой я опоздал. Она подписала сегодня контракт и позвонила, чтобы сказать мне об этом, - Далтон выглядит гордым, когда рассказывает о ней.

Мне хочется рассмеяться, потому что нет никакой Стеф. Он просто сходу придумал это дерьмо, а Аса проглотил все, как стакан парного молока.

- Круто, - говорит он.

Аса хорошо относится к Далтону. И по тому, как он на него смотрит, я могу сказать, что он вообще его ни в чем не подозревает. Мне не нравится, как Аса смотрит на меня.

- Что не так с твоим ебальником, Картер?

Я смотрю на него и выгибаю брови.

- Ты теребишь свои чертовы губы.

Я даже не понимал, что все еще потираю губу. Убираю руку ото рта.

- Все хорошо, - отвечаю, взяв кусочек мясного рулета. Последнее, что я хочу сделать, это спровоцировать его. Учитывая то, как он ведет себя в последнее время.

Аса съедает еще один кусок рулета, а потом упирается руками рядом со своей тарелкой.

- Итак, - говорит он. - У меня есть маленький сюрприз!

Он улыбается, а затем смотрит на Слоан. Я вижу, как движется ее горло, когда она сглатывает.

- Какой? - осторожно спрашивает она.

Аса открывает рот, чтобы заговорить, но его останавливает громкий стук в дверь. Я вижу раздражение в его глазах, когда он поворачивается, чтобы взглянуть на дверь гостиной. Раздается второй громкий стук.

Аса роняет вилку с громким лязгом и осматривает каждого из нас.

- Кто-то из вас кого-то ждет? Посреди гребаного ужина?

Никто не отвечает.

Он выскакивает из-за стола и швыряет свою салфетку на стол. Когда он поворачивается, чтобы пройти в гостиную, Слоан поглядывает на меня через стол. Она выглядит испуганной, но в то же время испытывает облегчение, что его маленький сюрприз был прерван. Я поворачиваюсь к Далтону, и он выгибает бровь.

Мы все наблюдаем, как Аса всматривается в глазок. Он смотрит несколько секунд, а затем прижимается лбом к двери.

- Блять.

Аса разворачивается и несется на кухню, схватив Слоан за руку и поднимая ее со стула. Хватает ее за плечи и говорит: - иди в комнату и закрой дверь. Не открывай ее, что бы ни происходило.

Я отодвигаю свой стул и встаю. Далтон делает то же самое. Мы оба смотрим друг на друга, а затем обратно на Аса.

- Кто за дверью? - спрашивает Джон, тоже отодвинув свой стул. Не думаю, что кто-либо из нас когда-либо видел Аса таким нервным.

Аса осматривает лестницу и комнату, как будто пытается найти способ сбежать.

- Это чертово ФБР, Джон. Это, блядь, чертово ФБР!

Что?

Я сразу смотрю на Далтона, но он качает головой, давая знать, что точно так же не в курсе, как и я. А еще я заметил, что он сжал кулаки.

- Дерьмо! - говорит Далтон.

Я уверен, что для Аса реакция Далтона ожидаема. Но я знаю, почему он злится. ФБР собирается зайти в этот дом и погубить все расследование.

В дверь снова стучат.

Аса запускает руки в свои волосы.

- Блять! Блять!

Я вижу как он смотрит в сторону задней двери. Я уже вижу, как он пытается спланировать пути отхода. Делаю шаг вперед, чтобы привлечь его внимание.

- Если они здесь для того, чтобы кого-то арестовать, они были бы уже в доме, Аса. Возможно, они здесь лишь для допроса по поводу твоего отца. Просто открой дверь и веди себя нормально. Мы все будем сидеть за столом, будто нам нечего скрывать.

Далтон кивает.

- Он прав, Аса. Если мы все будем действовать слаженно, у них не будет повода задуматься, что ты что-то скрываешь.

Аса кивает, но Джон качает головой.

- К черту это. У нас это дерьмо распихано по всему дому, если мы откроем дверь, все кончено. Для всех нас.

Глаза Аса широко раскрыты, пока он пытается понять, что делать. Мы все смотрим на входную дверь, когда стук повторяется.

Я вижу раздувшиеся вены на шее Далтона, и знаю, что его волнует то, что вся работа, которую мы проделали, будет зря. Все расследование ничего не будет значить, потому что теперь оно будет в руках кого-то другого.

Пару раз мы видели, как это происходит - расследование передают на высшие уровни. Но Далтон уже столько сил сюда вложил, что для него будет невозможным смотреть, как сгорают все его труды.

- Иди в свою комнату, Слоан, - приказывает Аса. - Тебе не нужно быть здесь, когда я открою эту дверь.

Слоан переводит взгляд на меня, в ее глазах беспокойство. Она хочет знать, должна ли выполнять приказ Аса покинуть комнату.

Снова стук.

Я тихонько киваю, чтобы дать понять Слоан, что она должна делать то, что ее просит сделать Аса. По крайней мере, она будет подальше от того, что будет происходить внизу.

Вдруг Аса шагает через комнату к Слоан. Останавливается перед ее лицом.

- Какого хуя ты на него уставилась? - кричит он и машет рукой в мою сторону. - Какого хуя ты на него уставилась?

О, Боже. Я начинаю обходить стол, но Далтон хватает меня за руку. Аса оборачивает руку вокруг задней части шеи Слоан и толкает ее в сторону лестницы.

- Поднимайся по лестнице, я тебе сказал!

Слоан не оглядываясь убегает наверх.

Теперь Аса смотрит на меня. Далтон не может быть счастлив, что появилось ФБР, но я чувствую облегчение. Выбор между вероятностью, что Аса арестуют за то, что он здесь хранит и противостоянием ему. Это значит, что я переживу этот вечер, потому что взгляд, который он кидает в мою сторону прямо сейчас, говорит совсем другое.

Аса все знает. Основываясь хотя бы на одном взгляде Слоан на меня, можно понять что между нами что-то происходит. Но из-за стука в дверь и вероятности, что его вот-вот арестуют, он, к счастью, отодвигает это на задний план.

Он указывает на нас четверых.

- Садитесь, - говорит он. - Ешьте. Я открою эту чертову дверь. - Мы все занимаем свои места. Аса несется на кухню и открывает шкаф, прошаривая заднюю стенку. Он достает пистолет и засовывает его за спину в штаны. Проходя мимо стола, он говорит: - Если я узнаю, что хоть кто-то из вас, мудаков, несет за это ответственность, вы все мертвецы. - Аса поворачивается к двери и прямо перед тем как открыть ее, прижимается к ней лбом, произнося короткую молитву. Когда открывает дверь, он улыбается. - Чем могу помочь, господа?

Я слышу, как голос спрашивает:

- Аса Джексон?

Аса кивает, и тут дверь распахивается и несколько мужчин толкают его, повалив на пол.

Когда Джон видит, что происходит, он несется к черному выходу, но в тот момент, дверь вышибают и трое мужчин врываются вовнутрь. Джон сразу сдается и падает на пол кухни.

И тут наступает момент, когда я понимаю, что эти ребята не имеют никакого понятия о том, что Далтон и я работаем под прикрытием. У меня даже нет значка, чтобы это доказать. Они просто подумают, что мы на стороне Аса.

Следующие несколько секунд царит полный хаос.

Еще больше мужчин врываются через дверной проем, пушки направлены на наши головы, мы лежим, уткнувшись лицами в пол, руки скованны за спиной.

Я лежу рядом с Далтоном и, прежде чем они поднимают его на ноги, он шепчет:

- Успокойся. Подожди, пока не окажешься один, прежде чем говорить.

Я киваю, но один из агентов замечает наше общение. Далтона поднимают за руки вверх.

Я слышу, как Аса зачитывают правило Миранды, когда двое мужчин рывком поднимают меня за руки. Они отдают распоряжения, разделить всех нас по разные стороны дома. Меня тащат в комнату рядом с кухней.

Все, о чем я могу думать - это Слоан и, как она, наверное, сейчас напугана.

Дверь за мной захлопывается, и меня сажают на стул. Со мной в комнате два человека. Один выше меня, с темно-русыми волосами и бородой. Другой - ниже, коренастее. С рыжими волосами и красноватыми усами. Первым говорит рыжий. Они оба достают свои значки из карманов, и показывают мне.

- Я Агент Бауэрс, - говорит он. - Это Агент Томпсон. Мы собираемся задать вам несколько вопросов, и высоко оценим вашу помощь.

Я киваю. Агент Бауэрс подходит ближе ко мне и говорит:

- Вы здесь живете?

Я качаю головой.

- Нет, - я начинаю рассказывать им, что я здесь делаю и что они совершают огромную ошибку, но долговязый меня перебивает и спрашивает:

- Как тебя зовут?

- Картер, - говорю я. Пока не называю имя Люк, потому что все еще не уверен, что Аса будет арестован. Последнее, чего я хочу, чтобы гребаный ФБР раскрыл меня.

- Картер? - переспрашивает агент Бауэрс. - У тебя одно имя? Ты типа Мадонна? Или Шер? - он наклоняется вперед, глядя на меня. - Какая у тебя, блядь, фамилия, умник?

За спиной я шевелю руками, пытаясь ослабить давление наручников на запястьях. Пульс стучит в висках, отчасти из-за случившегося за последние несколько минут, а отчасти потому, что меня бесит, что они скоро закроют дело и получат все лавры. Конечно, они здесь для того, чтобы арестовать Аса.

И да, я рад, что Слоан теперь в безопасности. Но, зная, какими дерьмовыми были последние месяцы и как я подвергал Слоан опасности, действительно действует на нервы.

Становится тихо и я слышу, как из другой комнаты Аса орет "да пошли вы!"

Агент Томпсон пинает мой стул, привлекая мое внимание обратно к себе.

- Как твоя фамилия, сынок?

Я в курсе как проводить соответствующее расследование, а эти придурки уже нарушили как минимум три правила. Но ФБР, и даже полицейские, не соблюдают правила, особенно в таких ситуациях. Я знаю это не понаслышке. Что является причиной, почему мне нужно от них отделаться. Я хочу проверить, как там Слоан, пока не опоздал. Я понижаю голос.

- Я на вашей стороне, - говорю им. - Если вы снимите наручники, я докажу это, а затем вернусь к моей ебаной работе!

Мгновение агент Томпсон смотрит на меня, а затем оглядывается на агента Бауэрс и смеется. Он указывает на меня.

- Ты слышал? - спрашивает он. - Этот парень говорит, что он полицейский.

Агент Бауэрс тоже смеется, и с большой долей сарказма говорит:

- Извини, мы ошиблись. Ты свободен, - говорит он, указывая в сторону двери.

Я мог бы обойтись и без сарказма.

- Вы найдете мой значок под пассажирским сиденьем. В черном Чаржере.

Глаза агента Томпсон сужаются и он смотрит на меня, как будто и в самом деле начинает думать, что я не вру. Переводит взгляд на агента Бауэрс и подталкивает его в сторону двери, тихо приказывая, пойти проверить.

Я до сих пор слышу, как в другой комнате Аса кричит на того, кто его допрашивает.

Теперь он требует адвоката. Не думаю, что сейчас он ему поможет.

Когда мы оказываемся одни, агент Томпсон больше не задает вопросов. Я пользуюсь этой возможностью, чтобы спасти Слоан.

- Там в спальне наверху девушка. Вы можете убедиться, что она в порядке, когда ваш напарник вернется?

Агент Томпсон кивает.

- Да, мы проверим. В доме есть кто-то еще, о ком мы должны позаботиться?

Впервые за несколько дней, я чувствую, что могу, наконец, выдохнуть. Я ненавижу то, что это не мы закрываем расследование дела Аса, но я рад, что оно, наконец-то, подходит к концу. Ради Слоан.

Мгновение спустя, дверь в спальню открывается. Я поднимаю голову, чтобы увидеть, нашел ли агент Бауэрс конверт с моим значком. Первым делом я вижу конверт, но как только понимаю у кого он в руках, мое облегчение превращается в один большой пиздец растерянности и страха.

Какого хера происходит?

Глаза Аса встречаются с моими.

Какого хера?

Он смотрит на конверт в своих руках и дважды ударяет им по ладони.

Смотрит на агента Томпсон и говорит:

- Я хотел бы уединиться со своим другом, пожалуйста.

Агент Томпсон кивает и выходит из комнаты. Прежде чем он выходит за дверь, Аса указывает на синюю куртку ФБР агента Томпсон с тремя большими желтыми буквами, написанными на спине.

- Они выглядят правдоподобно, не правда ли? - спрашивает он. Затем бросает взгляд обратно на меня. - Я купил их в костюмированном магазине в бизнес-центре. - Он смеется и закрывает дверь. - Неизвестные актеры оказались немного дороже, чем куртки.

Нет. Блять. Блять. Нет.

А я попался на удочку.

Чувствую вкус желчи в горле. Чувствую, как кровь сочится из моего запястья, пока я борюсь изо всех сил, чтобы хоть как-то выбраться из этих наручников.

Аса бросает конверт с моим значком на матрас, потом тянется за спину и достает пистолет из штанов. Садится на край кровати, его губы гневно сжаты.

- Как тебе мой сюрприз? Люк.

Я смотрю прямо на него... осознавая, что я только что совершил самую большую ошибку в своей карьере. Самую большую ошибку в своей жизни.

И все, о чем я могу сейчас думать, это Слоан.

Я изо всех сил зажмуриваюсь и все, что я вижу, это Слоан.

Глава 39 АСА

- Ты смотрел фильм «На гребне волны»? - спрашиваю его.

Люк с ненавистью разглядывает меня, тяжело дыша, его ноздри раздуваются. Мне чертовски нравится это.

Он не отвечает. Забавно, что он так быстро раскрыл свой рот, чтобы похвастаться, что он долбаный коп, но, когда дело доходит до меня, он едва ли хочет разговаривать.

- Я не имею в виду тот кусок дерьма, в который они его переделали, Люк. Я говорю об оригинальном фильме с Киану Ривзом и Патриком Швайзем. О, и как его там, из «Ред Хот Чили Пеперс»? Певец?

Смотрю на Люка, что бы он помог мне вспомнить имя этого парня, но он не помогает. Он просто смотрит на меня. Я не знаю зачем я жду его ответа. Опускаюсь на кровать и продолжаю говорить.

- В этом фильме есть часть, где Киану Ривз и его друзья врываются в дом, наполненный наркотиками. Но они не знали, что один из парней, живущий в этом доме, - коп под прикрытием. И из-за своей нетерпеливости и отсутствия плана, они портят все чертово расследование бедного парня. Месяцы тяжелой работы. Помнишь эту часть?

Естественно, Картер не отвечает. Он просто продолжает возится с наручниками за спиной, пытаясь освободить себя.

- Когда я увидел этот фильм впервые, мне было около десяти лет, но я не мог перестать думать об этой части. Я стал одержим ею. Я всегда думал, что бы было, если бы команда Киану только притворялась ФБР. Я думал, как бы развернулась эта сцена, если бы этот ублюдок под прикрытием раскрыл себя, только ради того, чтобы узнать, что Киану вовсе не работал на ФБР. Он только притворялся, чтобы выманить его. Что-то вроде двойного поворота сюжета.

Взгляд Люка падает на дверь, будто сейчас кто-то войдет и освободит его. Я не хочу разрушать его иллюзии, но этого никогда не произойдет.

- В любом случает, - продолжаю я, поднимаясь. – Я думал, это будет достойно съемки. Посмотреть, если кто-то из вас ублюдков настолько тупой, чтобы попытаться предать меня. И если так, были ли вы настолько тупы, чтобы закрутить двойной сюжет.

Я наклоняю голову и улыбаюсь ему.

- Должно быть, сейчас ты чувствуешь себя действительно чертовски тупым.

Его челюсть сжимается. Так же, как и моя, потому что я понятия не имею как теперь к нему обращаться и это выводит меня из себя. Картер? Люк? Труп?

Да. Я предпочту называть его трупом.

- И я имею в виду действительно чертовски тупым, - говорю я, смеясь. – Почему ты так быстро раскрыл себя? Я не коп, но даже я понимаю, что раскрытие прикрытия, это не то, что люди спокойно принимают.

Я обхожу комнату несколько раз, стараясь переварить все, что у меня в голове. Зачем так торопится, чтобы выбраться из ситуации? Будто это был вопрос жизни и смерти. Если бы он не поторопился, то было бы слишком поздно.

Я медленно сажусь на кровать.

- Если только…

Я поднимаю на него взгляд.

- Если только ты раскрыл себя потому что ты из тех парней, которые позволяют своим эмоциям управлять своими действиями. Как называют таких парней? Я уверен, что у нас с тобой совсем недавно был такой разговор.

Я поднимаю взгляд на потолок, задумавшись.

- Ах да, - восклицаю я. – Ссыкуны.

Люк не смеется над моей шуткой.

Скорее всего, это хорошо, потому что, если бы он засмеялся, это бы вывело меня из себя.

Я смотрю на дверь и пытаюсь вспомнить закрыл я ее или нет. Встаю и иду проверить, затем поворачиваюсь и снова смотрю на Люка.

- Но главный вопрос в том, почему ты был так эмоционален в это время? Когда ты должен был быть на вершине игры в прикрытие? Что такого могло быть у тебя на уме, если это не смогли победить тренировки и здравый смысл?

Я делаю пять шагов в его направлении, пока между нами больше не остается свободного пространства. Все это время он поддерживает зрительный контакт, приподняв подбородок, чтобы удерживать взгляд.

- Ох. Точно. Ты был слишком занят волнениями о моей гребаной невесте, вместо мыслей о свой работе!

Я ударяю пистолетом по его челюсти. Его голова поворачивается в сторону. Я почти уверен, что удар был достаточно сильный, чтобы выбить один или два зуба. Но он делает вид, что ему все равно. Он снова смотрит мне в глаза, выглядя еще спокойнее, чем до того, как я ударил его.

Ублюдок.

Я ненавижу, что мне все еще нравится эта его сторона. Тихая, самоанализирующая сторона, которая не ломается от страха. Это впечатляет.

Единственный минус этой стороны является то, что сломать ее может только Слоан.

Интересно, как долго он промывал ей мозги? Использовал ее для расследования? Скорее всего, он медленно настраивал ее против меня с того самого дня, как они встретились.

Я думал, что вчера был плохой день. Я думал, что, избивая своего отца я был злее, чем когда-либо. Но я был не прав. Чертовски не прав.

Наблюдая, как Слоан смотрела на него ожидая инструкций, тогда я был злее чем когда-либо. Невероятно злой. Я никогда не хотел убить кого-либо так сильно, как Картера. Но это бы разрушило мой сюрприз, так что, я должен был подождать.

Я медленно поворачиваю пистолет и прижимаю к его голове, представляя какого это будет, когда я наконец-то нажму на курок. Смотреть, как все его чертовы мозги разлетаются по полу. Мне интересно, какой вред это принесет его голове? Можно ли его будет узнать потом? Когда я приведу Слоан сюда, что бы она посмотрела на него последний раз, узнает ли она его? Или вся его голова взорвется?

Заставляю себя убрать пистолет от его головы, потому что, насколько мне бы не было интересно, что произойдет, когда я убью его, есть несколько вопросов, на которые я хочу получить ответы, до того, как это случится.

Я опускаюсь на корточки напротив него и кладу руки на колени.

- Ты спал с ней?

Я знаю, что в данном случае, это риторический вопрос, потому что, с его стороны было бы глупо отвечать на этот вопрос. Но он еще не доказал, что он самый яркий карандаш в сегодняшней коробке.

- Где вы были, когда ты трахал ее первый раз? В моем доме? В моей кровати? Она кончила?

Люк поджимает губы, увлажняя их. Но опять не отвечает. Его молчание начинает раздражать меня. Я встаю и иду к двери, дважды проверяя, что она заперта. Я даже не уверен, почему хочу, чтобы она была закрыта, у парней все под контролем. Одному из них было приказано подняться наверх и следить за Слоан. Четверо разбросаны между Кевином и Джоном, и я не волнуюсь ни об одном из них. Они чересчур тупые, чтобы быть копами, но мне нравится идея, позволить им нагадить в штаны.

Я все еще не уверен насчет Далтона. Но он в гостиной с двумя парнями, так что, я позабочусь о нем после того, как закончу с Люком.

- Хочешь узнать, какого было, когда я трахал ее в первый раз? – спрашиваю я.

С тех пор, как я вошел сюда, он наконец-то отвечает на мой вопрос. Он едва качает головой в сторону, дважды. Это так незаметно; не думаю, что он даже осознавал, что сделал это. Должно быть, он действительно не хочет этого знать.

Меня это не волнует, Люк. Я все равно расскажу тебе.

Я снова сажусь на кровать. Но на этот раз, я сажусь прямо возле спинки кровати. Я скрещиваю ноги и кладу пистолет на бедро.

- Ей было восемнадцать, - говорю я. – Невинная. Нетронутая. Бедная девочка заботилась о своем брате так долго, что у нее даже не было шанса побыть ребенком. Развлекаться, веселиться, встречаться с парнями. Ты поверишь, если я скажу тебе, что я был первым парнем, которого она поцеловала?

Сейчас, он смотрит вниз, избегая моего взгляда. Я вижу, как пульсируют вены на его шее. Улыбаюсь и вдаюсь еще в большие детали моей истории, потому что мне нравится смотреть, как он ерзает.

- У нее не было опыта, потому что, она была стеснительной. У нее не было опыта, потому что она никому не доверяла. Она росла с жалкой матерью, даже не зная своего отца. Так что, когда я появился, она не знала, что думать. У нее не было никаких бывших, чтобы сравнивать меня с кем-то. Некого, кого нужно было перещеголять. Я просто знал, что, если я буду лучше, чем ее родители, она подумает, что это благословение. Так и было, Люк. Я был так добр к ней.

К счастью, она не была из тех девушек, которые хотели действовать медленно. Первый раз, когда я повел ее на свидание, я поцеловал ее еще до того, как мы добрались до ресторана. Я прижал ее к стене в каком-то переулке, и ей это так понравилось, что казалось, она хочет захлебнуться моей слюной.

Черт. Мое член твердеет, только об одной этой мысли.

- Я уже был в том ресторане, так что знал, в какое время там не будет толпы. И я знал, какой столик заказать, что бы мы были наедине. Она не могла оторвать от меня рук, с тех пор, как мы сели. Как-будто я разбудил в ней что-то, о чем даже не подозревал. И от этого мне захотелось уложить ее на стол, снять с нее платье и трахнуть ее прямо на закусках.

Я никогда не забуду то платье. Это было милое маленькое белое платье с небольшими лямками и желтыми цветами. Оно было шелковым, и я не мог перестать трогать его. На ней были белые босоножки, которые открывали ее красные ногти, и в какой-то момент ужина она сняла их. Мне чертовски понравилось это. Тебе нравятся женские ножки, Люк?

Теперь он смотрит на меня. Я не уверен, что произошло, но он не выглядит таким же спокойным, каким был после того, как я ударил его.

Я был прав. Это единственная тема, которая способна сломить его. Я улыбаюсь и продолжаю свой рассказ.

- Все время, пока мы ели, я очаровывал ее. Говорил ей, какой она была красивой, какой особенной. Что то, что она делала для своего брата, было самой сострадательной вещью, которую я когда-либо видел. И все это время, пока я говорил ей именно то, что она хотела слышать, моя рука медленно спускалась по ее ноге. К тому времени, как официант принес меню, что бы мы заказали десерт, моя рука уже залезла под ее трусики. Официант едва ли успел отойти, как я мой палец вошел в нее.

Я выдохнул, пытаясь контролировать свой пульс. Я даже не могу думать об это не возбуждаясь.

- Сложно описать то, что произошло дальше, потому что, тебе стоило бы быть там. Но я постараюсь.

Я сажусь на кровати и провожу пистолетом по щеке.

- Ее киска… Черт. Она была самой теплой, мокрой и упругой из всех, которые я трогал. Я хотел залезть под стол и зарыться в нее ртом. И она была такой отзывчивой. Полагаю, это было нормально, потому что до этого, ее никогда не трогал парень. Но в этом было что-то волшебное… что-то необычное произошло во мне, когда я дотронулся пальцем до ее девственной плевы. Ее первый оргазм настиг ее в индийском ресторане со вкусом карри на ее языке, моей рукой под ее платьем и моим пальцем глубоко в ней. Это было прекрасно. Чертовски прекрасно.

Я вздыхаю, вспоминая это. А затем смеюсь, вспоминая, что даже не добрался до лучшей части.

- Я должен был поиметь ее. Должен был поиметь ее через эту девственную плеву, пока она не истекла кровью на меня, так что я отвез ее прямо в свою квартиру. Но конечно, после того, как мы целовались около получаса, она попросила подождать. Сказала, что мы слишком торопимся. Но я должен был поиметь ее, Люк. Я не мог дышать. Так что, я просто лежал с ней два чертовых часа. Подождал до средины ночи, а затем начал целовать ее. Трогать ее. Лизал ее клитор, обрабатывая ее во сне, чтобы, когда она проснулась, ей пришлось умолять меня. И это именно то, что случилось. Она проснулась с моей головой между ее ног и через десять секунд, она умоляла меня. Первая ночь, Люк. Это было ее первое официальное свидание. Ее первый поцелуй. Ее первый оргазм. А затем, я уже был в ней, глядя как она морщится и извивается подо мной. Я положил свою руку на ее живот, потому что хотел услышать хлопок, когда толкался в нее. Когда это произошло, она закричала. Для нее это было неожиданно, то, как я только что толкнулся в нее и взял ее пока она все еще наполовину спала. Я не думаю, что тогда она уже полностью проснулась. А затем я начал трахать ее. Сильно. Так сильно, Люк. Я никогда не чувствовал, что хочу быть часть кого-то; быть внутри кого-то больше, чем просто своим членом. Я просто продолжал толкаться, потому что, по какой-то причине, я не чувствовал, что могу добраться достаточно глубоко. Кстати, следы от спинки кровати все еще на стене. Я покажу их тебе, до того, как убью тебя.

Я встаю. И протираю лицо рукой.

- Прошло два года, а я все еще думаю о той ночи. О том, как я себя чувствовал, зная, что я был первым, кто был внутри нее. Первый человек, который заставил ее кончить. Первый человек, чье имя она выкрикнула. И каждый раз, когда я смотрю на нее, я люблю ее немного больше, зная, то, что произошло между нами всегда будет неприкосновенным. Что все первое и последнее будет принадлежать мне. Что она никогда не позволит другому мужчине поцеловать ее. Трогать ее. Войти в нее и все испортить.

Я спокойно подхожу к Люку и снова сажусь перед ним.

- Если я узнаю, что ты все это забрал у меня, Люк, она будет бесполезной для меня. Прости, я должен подняться наверх и найти ее. Думаю, нам троим предстоит серьезный разговор.

Я отправляю двух ублюдков в комнату, следить за Люком, а сам поднимаюсь наверх к Слоан.

Глава 40 СЛОАН

Первое что я сделала, когда поднялась в комнату, это бросилась к прикроватной тумбочке где лежал телефон. Но его там уже не было. Искала повсюду: на полу, на кровати, под ней. И тут я вспоминаю что Аса поднимался наверх прямо перед ужином.

Ублюдок спрятал мой телефон.

Услышав внизу крики, удары, грохот… я побежала в гардеробную и спряталась там. Меньше чем через десять секунд, кто-то начал ломиться в дверь. И когда я услышала «ФБР, откройте!», то вздохнула с облегчением.

Тут же выползла из шкафа и настежь распахнула дверь, но уже через секунду поняла: что-то здесь не так. Агент затолкал меня обратно в спальню, направив на меня пистолет, и захлопнул дверь. Он указал мне сесть на кровать и не позволял шевелиться или говорить, с тех пор как вошел.

Прошло достаточно много времени. Слишком много. Время от времени мне удается разобрать голоса Далтона, Джона или Кевина.

Но не Аса.

И не Люка.

Живот сводит от мысли, что ко всему этому Аса имеет непосредственное отношение. Будет не удивительно, если он придумал очередной абсурдный, но детально проработанный план. Они становятся его фишкой.

- Я арестована? - спрашиваю агента.

Он продолжает стоять у двери, но не отвечает.

- Если я не арестована, я хотела бы спуститься вниз.

Агент качает головой.

К черту этого парня.

Поднимаюсь и пытаюсь его обойти, но парень хватает меня за руку и толкает обратно к кровати. Вот теперь я уверена на все сто процентов, что происходит что-то неладное. Соскакиваю и предпринимаю еще одну попытку.

- Помогите! - кричу, надеясь привлечь чье-нибудь внимание в доме.

Агент закрывает мой рот ладонью и прижимает меня к стене.

- Советую тебе закрыть свой рот и вернуться на кровать.

С силой наступаю ему на ногу, прекрасно понимая, что только усугубляю ситуацию. Но я устала не давать отпор. Он хватает меня за плечи и толкает к стене так сильно, что я ударяюсь головой. Вздрагиваю и пытаюсь поднести руку к голове, но парень хватает мои запястья и прижимает руки к бокам.

- Ах ты маленькая злюка, - произносит он улыбаясь так, будто происходящее его заводит.

Откуда, черт возьми, он появился ? От туда же, откуда мудак Джон?

- На помощь! - я снова кричу.

На этот раз парень качает головой и говорит:

- Не знаешь, как держать рот на замке, да? - и неожиданно прижимает свои губы к моим и, блять, я ненавижу мужиков. Я ненавижу их всех. Ненавижу!

Мои глаза широко открыты, пока я пытаюсь сжать губы под натиском его языка. Выглядываю из-за плеч парня, гадая как избавится от него, но тут дверь спальни настежь открывается.

Я одновременно и напугана и рада увидеть Аса.

Какого хера здесь происходит?

Аса глазами обводит комнату и задерживает взгляд на нас – на парне, который все еще пытается завладеть моим ртом. Теперь еще и его рука пробирается мне под футболку. Осознаю, в каком мерзком мире я живу, когда ловлю себя на мысли, что молюсь, чтобы Аса пришёл ко мне на помощь и мне страшно что, с ним я в безопасности.

Ему нужно всего пару секунд, чтобы переварить то, что он видит. Глаза его наливаются яростью.

- Я дал тебе одно гребанное задание, мудила! – Аса орет, подбегая к нам.

Когда парень отпускает меня и оборачивается, Аса успевает вытянуть его пистолет и прижимает дуло к голове парня.

- Всего одно блядь задание!

Раздается оглушительный звук.

Ничего не слышу, кроме звона в ушах. Глаза жжет, лицо горит. Я зажимаю уши руками и закрываю глаза.

Нет, этого просто не может быть.

Нет, нет, нет.

Слышу, как парень падает на пол, и делаю шаг в сторону, чтобы вытянуть свою ногу из-под его тела.

- Нет, Аса. Нет, нет, нет, - повторяю с закрытыми глазами, продолжая закрывать уши.

- Скорее всего, он подумал, что ты шлюха, Слоан, - произносит Аса, хватая меня за руку. - Но разве можно его винить?

Аса резко дергает меня вперед, и я спотыкаюсь о тело парня. Не отпуская мою руку, Аса ставит меня на ноги и тянет к двери.

Я не открываю глаз. Возможно, я кричу, потому что в горле ужасно жжет, но не уверена: может это просто звон в ушах. Меня неожиданно поднимают в воздух и забрасывают на плечо.

Аса несет меня вниз по лестнице, но последние десять секунд снова и снова проигрываются в моей голове.

Этого не может быть.

Чуть позже Аса кладет меня на кровать. Все еще слишком страшно, чтобы открыть глаза. Проходит еще пару мгновений, и я чувствую, как мне не хватает воздуха. Делаю вдох в перерыве между рыданиями и слышу голос Аса, нависающего надо мной.

- Слоан, посмотри на меня.

Медленно открываю глаза и поднимаю на него взгляд. Аса стоит на коленях надо мной, гладит мое лицо, отбрасывая назад волосы. На его лице и шее несколько капель крови.

Заглядываю в его глаза, его зрачки заполонили все пространство. Две огромные черные точки пристально смотрят на меня сверху вниз, и я начинаю дрожать еще сильнее.

- Слоан, - шепчет он мне, проводя руками по волосам.

Я пытаюсь отвести взгляд, но он хватает мою челюсть и заставляет смотреть ему в глаза.

- Детка, у меня очень плохие новости.

Сомневаюсь, что мое сердце выдержит то, что он собирается сказать. Боюсь, если я открою рот, чтобы ответить, меня стошнит.

- Я знаю про тебя и Люка.

Услышав это имя, мое сердце готово остановиться. Борюсь с потоком слез, который собирается вернуться. Он назвал его Люком.

Как Аса узнал, что Картер это Люк?

Собираю последние капли силы, чтобы прикинуться идиоткой.

- Кто такой Люк?

Аса сканируют мое лицо. Зрачки сжимаются и снова увеличиваются. Легкая улыбка скользит по его лицу, а затем Аса прижимает губы к моему лбу.

- Так я и думал,- шепчет, отодвигаясь от меня. – Это не твоя вина, Слоан. Он промыл тебе мозги. Пытался настроить против меня. Но его зовут не Картер, детка. Он Люк. Спроси у него сама.

Заводит руку за мою спину и поднимает до тех пор, пока я не сажусь на кровать.

И вдруг я встречаюсь лицом к лицу со своим самым страшным ночным кошмаром.

Люк сидит на стуле, его руки в наручниках за спиной. Агония на его лице говорит обо всем, что он думает о нашем теперешнем положении.

Нет.

Аса наблюдает за мной, ждет моей реакции. Я стараюсь контролировать себя – спрятать свой страх, свою боль и страдания. Но осознание того, что сейчас мы оба в руках у Аса, дает мне немного силы притворяться.

Не реагируй. Не реагируй. Не реагируй.

В голове повторяю раз за разом эти слова, в то время как Люк произносит мне то же самое глазами.

Вот чего хочет Аса. Реакции. Делаю все возможное, чтобы не дать ему того, чего он ожидает. Теперь Аса стоит, поэтому я смотрю на него с самым невинным выражением лица, на какое только способна.

- Аса, о чем ты говоришь? Почему Картер в наручниках?

Аса смотрит на меня, будто разочарован. Будто он ожидал, что я раскроюсь и скажу, что знала, что Люк работает под прикрытием. Или, по крайней мере, признаюсь, что я сплю с ним. Аса подмигивает мне.

- Все еще думаешь, что я идиот, Слоан?- спрашивает он и медленно скользит взглядом по Люку.

– Тогда, полагаю, ты не против, если я сделаю это, да?

Аса поднимает пистолет и направляет на Люка, точно так же как сделал за секунду до того, как пристрелил парня в спальне.

Я срываюсь с места и хватаю его за руку, крича:

- Нет! Аса, нет!

И он не стреляет.

Вместо выстрела, рука, что держала пистолет, размахивается и бьет меня так сильно, что я отлетаю на кровать. Мне даже не нужно признавать то, что было у нас с Люком. Моя реакция сделала все за меня.

Аса наваливается на меня сверху, сжимая мои запястья и прижимаясь лбом к моей голове.

- Слоан, нет,- его голос дрожит. – Нет, нет, детка.

Аса отстраняется, и его глаза полны боли.

- Он был в тебе? Ты позволила ему быть в тебе?

Я слишком сильно плачу, чтобы признать это. Я слишком сильно плачу, чтобы отрицать это.

Его лицо искривляется в гримасе, словно Аса считает, что это самое страшное, что могло произойти прямо сейчас. Он застрелил парня, но больше всего расстроен моей возможной изменой?

Отворачиваюсь и сжимаю глаза.

Вот и все.

Вот как я и умру.

Аса утыкается головой между моей шеей и плечом и бормочет:

- Не могу вспомнить, закрыл ли я дверь.

Когда он сползает с меня, я пытаюсь осознать, что Аса только что сказал, но это так бредово, и мой пульс слишком быстрый, чтобы соображать. Я даже не знаю, что и думать. Пока Аса идет к двери, я поворачиваю голову, чтобы найти Люка. Его руки сцеплены за спиной вокруг стула. Но он быстро поднимается, переводит руки через спинку и снова садится. Теперь его руки прямо за его спиной, без какого либо препятствия в виде стула. Все происходит так быстро, мне нужно пару секунд, чтобы понять, что Люк даже не пристегнут к стулу.

Должно быть Аса даже не знает об этом, иначе он никогда бы не повернулся к Люку спиной.

Я бросаю взгляд на дверь, которую Аса запирает. Смотрю на Люка, и он качает головой, указывая оставаться спокойной. Он не может поднести большой палец к губе, но он кусает ее, проводя зубами туда назад.

Поправляю прядь волос, когда Аса прислоняется спиной к двери спальни. Он прижимает пистолет к своей щеке, но смотрит прямо на Люка.

- Я тебе уже рассказывал, как я впервые трахнул ее. Теперь твоя очередь.

Глава 41 АСА

Несколько лет назад.

Отец стоит около окна, наблюдая за мужчинами.

Он следит за ними все время. Папа говорит, что если эти люди узнают, где мы живем, они пристрелят его. Потом они убьют маму, а затем и меня. По его словам, после того как эти мужчины нас пристрелят, они, возможно, даже не расскажут полиции. Оставят нас всех здесь, и наши тела будут гнить в доме, а мыши и тараканы будут ими кормиться.

- Аса! - отец кричит от окна, указывая на входную дверь. – Проверь дверь еще раз.

Я уже дважды ее проверял, но он не верит, что она заперта. Отец просит проверить дверь каждый раз, когда выглядывает в окно.

Не знаю, почему в какие-то дни он думает, что за ним придут, а в какие-то ему наплевать на них. Слезаю с дивана и плетусь к двери. Я могу быстро дойти до двери, но иногда мне страшно, что появятся мужчины, и пристрелят меня, поэтому я мимо большого окна я ползу.

Проверяю дверь.

- Заперто.

Отец смотрит на меня и улыбается.

- Спасибо, сынок.

Ненавижу, когда он называет меня сынком. Папа обращается ко мне «сынок», только когда он напуган, что его пристрелят, а вместе с ним маму и меня. Когда отец напуган, то становится действительно милым со мной, просит помочь ему, типа придвинуть диван к двери или отключить все электроприборы. Сегодня я очень много ему помогал, и он без конца называет меня сынком.

Мне больше нравится, когда отец вообще никак меня не называет, а просто сидит в кресле целый день.

Забираюсь обратно на диван, но прежде папа берет меня за руку и сжимает ее.

- Они здесь, Аса! - шепчет мне и поднимает на ноги. - Тебе нужно спрятаться.

Сердце стучит как бешенное, и я киваю.

Отец серьезно напуган, но мужчины никогда прежде не появлялись. Выглядываю из большого окна, пока папа тащит меня через всю гостиную, но я никого не вижу. Я не вижу никаких мужчин.

Папа выводит меня через заднюю дверь, вниз по ступенькам, становится на колени и хватает за плечи.

- Аса, спрячься под домом и оставайся там, пока я за тобой не приду.

Качаю головой.

- Я не хочу.

Внизу темно, и однажды я видел скорпиона.

- У тебя нет выбора! - шепотом выкрикивает отец. – Не высовывайся, пока я не приду или они нас всех убьют.

Он толкает меня к яме, которая ведет под дом. Падаю на колени, и мои руки утопают в грязи. Не оборачиваюсь. Ползу так быстро, как только могу, чтобы мужчины меня не заметили.

Подтягиваю ноги к груди и стараюсь плакать тихо, чтобы меня не услышали.

Я замерз и проголодался, и плакал, пока солнце не взошло. Но папа сказал не двигаться, я и не двигался. И все еще не шевелюсь. Надеюсь, он не рассердится, но я обмочился, пока спал.

Я не писал под себя во сне с прошлого дня рождения. Если мужчины его еще не убили, папа очень сильно разозлится.

Слышу, как они ходят по дому. Не знаю, убили ли они моего отца. Мама была в спальне, где она проводит большую часть времени, поэтому они могли убить и ее тоже, если нашли.

Но они не убили меня, потому что я поступил именно так, как приказал мне отец. Остаюсь здесь и не двигаюсь, пока он не придет.

Или пока мужчины не уйдут.

Я очень сильно замерз и проголодался, и плакал, пока солнце снова не зашло. Но я по прежнему не двигаюсь. Папа приказал, и я повинуюсь. Больше не чувствую ног. Мои глаза закрыты. Больше не хочу пить, потому что с трубы, что рядом со мной капает вода, и я подставил рот и выпил ее.

Думаю, папу и маму убили, потому что наверху очень тихо. Я не слышал шагов с тех пор, как солнце взошло, или может те люди просто ушли.

Знаю, отец наказал не шевелиться, но если бы он был жив, то пришел бы за мной.

Но он не пришел.

Выползаю из-под дома. На улице темно, а это значит, я был под домом больше суток. Не думаю, что те люди убили маму и отца, а после остались в доме больше, чем на день. А это значит, они скорее всего ушли, и я спокойно могу зайти внутрь.

Когда я пытаюсь встать, то падаю назад. Ноги онемели, а пальцы болят. Ползу к задней лестнице и понимаю, что вся моя одежда в грязи. Боюсь, что испачкаю пол. Пытаюсь оттереть немного ковриком, но только размазываю грязь еще больше.

Хватаюсь за ручку двери и тяну на себя. Все еще не полностью чувствую ноги, но теперь они работают. Когда я открываю дверь и захожу в дом, вижу мертвое тело отца. Оно в кресле в гостиной.

Задерживаю дыхание. Никогда раньше не видел труп, и не хочу смотреть сейчас. Но я должен убедиться, что это мой отец, а не один из мужчин. На цыпочках захожу в комнату, я так напуган, сердце будто бьется прямо в шее.

Подхожу к креслу, глубоко вдыхаю и делаю шаг, чтобы взглянуть на него. Немного удивлен, что покойники не так уж и отличаются от живых.

Я думал, он будет весь в крови или другого цвета, как призрак. Но выглядит так же.

Поднимаю палец и дотрагиваюсь до его щеки. Я слышал, что мертвые холоднее живых, поэтому прижимаю кончик пальца к его щеке, чтобы почувствовать его кожу.

Рука отца тянется к моему запястью и сжимает руку. Его глаза широко распахнуты, и это пугает меня до чертиков. Я кричу.

Папины глаза очень злые, когда он замечает мою одежду.

- Где, черт возьми, ты был, парень? Ты весь в грязи!

Я думал, он мертв.

Но он не умер.

- Под домом, куда ты сказал мне идти вчера. Ты сказал, что придешь за мной.

Отец сильнее сжимает мое запястье, поддается вперед и говорит:

- Никогда, мать твою, не буди меня снова, ты, маленький ублюдок! Сейчас иди в душ, от тебя воняет дерьмом!

Отец отталкивает меня. Делаю шаг назад, все еще растерянный, что он выжил.

Я думал, приходили те мужчины. Я думал, они убили его.

Отец хватает меня за шиворот и выводит из гостиной. Он сказал, что придет за мной, но даже не помнит, что я был под домом.

Чувствую, как в глазах начинает жечь, поэтому бегу прочь из комнаты. Не могу плакать перед отцом, иначе он совсем рассвирепеет.

Иди по коридору к ванной комнате, но все чего я сейчас хочу, это поесть. Никогда прежде мой желудок не был таким голодным. Прохожу мимо спальни матери, где она проводит большую часть времени, ее дверь открыта. Мама спит на кровати, я захожу, чтобы спросить, если ли у нас что-нибудь поесть. Трясу ее, пытаюсь разбудить, но она только мычит и переворачивается.

- Аса, дай поспать, - говорит мама.

Мне не нравится, что она так много спит. Мама говорит, что не может спать, поэтому принимает кучу таблеток, которые помогают ей заснуть. По ее словам, белые – от ночных кошмаров, но она принимает их, когда солнце уже высоко. Я видел.

У нее еще есть желтые, она их называет особыми таблетками. Мама говорит, что бережет их для тех дней, когда хочет мысленно куда-нибудь отправиться.

Я смотрю на баночку с таблетками и мне интересно заметит ли она если я украду одну штучку? Потому что я тоже хочу мысленно куда-нибудь отправиться. Не хочу чтобы моя мысли сейчас находились внутри этого дома.

Беру баночку с желтыми таблетками и пытаюсь изо всех сил, но не могу открыть. Я пока не очень хорошо читаю, потому что только в первом классе, но в конце концов разбираю ,что написано в инструкции. Нужно сначала нажать, а потом повернуть.

Следую инструкции и баночка открывается. Смотрю на маму, но она по прежнему смотрит в другую сторону. Быстро беру одну желтую таблетку, кладу ее в рот и разжевываю. Морщусь, потому что это самая мерзкая вещь, что я когда-либо ел. Очень горькая и хочется запить ее. Делаю глоток маминой воды и поласкаю рот.

Надеюсь, она права. Надеюсь, эта таблетка унесет меня куда-нибудь, потому что я уже устал находиться в этой семье.

Закрываю баночку с таблетками и выскальзываю из комнаты. К тому моменту, как я захожу в ванную, мои ноги будто снова не мои.

И руки тоже. Они как будто летят в воздухе.

Включив воду, я смотрю в зеркало, потому что чувствую, как растут мои волосы. Хотя, они не выглядят длиннее. Вроде такой же длины. Но я чувствую, как они растут.

Пальцы на ногах трясутся так же, как ноги. Кажется, сейчас я упаду, поэтому быстро сажусь на край ванны. Забыл снять одежду, но все в порядке, она очень грязная. Думаю, одежде тоже стоит помыться.

Интересно, как долго я сидел под домом. Возможно, я пропустил день в школе. Вообще мне не очень нравится школа, но я очень хотел пойти сегодня, чтобы увидеть, что мама Брэди положила ему с собой на обед.

За обедом Брэди сидит рядом со мной, он каждый день приносит коробку с едой. Однажды мама завернула ему кусок кокосового торта. Он ему не нравится, поэтому Брэди сказал, что я могу съесть его. Он был такой вкусный. Я пришел домой и сказал маме, каким он был вкусным, но она так и не купила мне кокосового пирога.

Иногда мама Брэди пишет ему записки и кладет в коробку с обедом. Он читает их вслух и смеется, потому что думает, что они глупые. Хотя я никогда не смеюсь. Они мне не кажутся глупыми.

Однажды я видел как Брэди выбросил в мусор одну из записок, и поднял ее. Там было написано: «Дорогой Брэди. Я люблю тебя! Отличного дня в школе!»

Я оторвал верхнюю часть с именем Брэди и сохранил записку. Представлял, что это моя мама написала ее для меня, чтобы я прочитал. Вот почему я хотел пойти в школу сегодня, потому что если мама Брэди написала ему еще одну записку, я хотел бы украсть ее и снова притвориться, что она для меня.

Интересно, каково это иметь человека, который скажет такие же слова мне.

Я тебя люблю!

Никто и никогда не говорил мне такого.

Меня тошнит. Такое ощущение, что моя голова крутится под потолком, а глаза смотрят вниз на мое тело, сидящее на краю ванной. Интересно, поэтому мама так любит эти желтые таблетки? Потому что они заставляют ее почувствовать, как жизненно важные части ее тела поднимаются высоко в воздух, где никто не может достать их?

Закрываю глаза и шепчу в никуда «Я люблю тебя», пока летаю в воздухе. Однажды я найду человека и заставлю полюбить меня достаточно сильно, чтобы сказать эти слова. Хочу, чтобы это была девочка. Красивая девочка. Такая, чтобы отец не подумал, что она шлюха.

Будет здорово. Может, она так сильно меня полюбит, что даже испечет кокосовый пирог. Я очень люблю кокосовые пироги.

Если я найду девушку, которая скажет мне эти слова и испечет торт, я не отпущу ее. Не выброшу, как Брэди выбрасывает записки своей мамы.

Она будет со мной навсегда, и я никогда ее не отпущу. Заставлю говорить, что она любит меня каждый день.

«Я люблю тебя, Аса» пообещает она мне. «Я никогда не уйду от тебя.»

Глава 42 АСА

Я никогда никого не убивал. Не считая того, что произошло всего несколько минут назад. Я застрелил парня, который пытался взять то, что ему не пренадлежит.

Я все еще не уверен в своих чувствах.

Мне, наверное, следует волноваться, какие последствия могут быть за убийство. А еще я должен злиться, потому что как только я выстрелил в него и притащил Слоан в эту комнату, остальные мудаки, которых я нанял, быстро съебались.

Наверное, побоялись, что я начну стрелять и в них.

Думаю, я все таки немного беспокоюсь о последствиях и обо всем этом дерьме.

Обычно, когда стреляют из пушки, кто-то вызывает полицию. А значит благодаря любопытной чертовой соседке, они, скорее всего, прямо сейчас едут сюда.

И я имею в виду реальных полицейских. А не это жалкое подобие, что сейчас сидит передо мной.

Я разочарован, что все пошло не так, как я планировал. Я застреливаю одного парня из самообороны, а остальные просто сдают свою гребанную работу и проваливают?

Это означает, что Джона, Кевина и Далтона больше никто не задерживает. А значит, по крайней мере, один из них вот-вот придет биться в эту дверь, удивляясь, почему, блять, я устроил это представление.

Получается... сейчас я вроде как в безвыходном положении. Мне остается только бежать. Думаю, что единственный вариант, который у меня действительно остался - это выстрелить в Люка, в его чертову самодовольную морду, и забрать с собой Слоан, пока еще могу это сделать. Уверен, она получит психологическую травму. Но мы могли бы пройти терапию или что-то в этом роде, когда снова где-нибудь устроимся. Она ей понадобится после такой промывки мозгов Люка.

Немного печально, что у меня только один вариант и только минута или около того, чтобы его осуществить свой план, потому что я действительно хотел услышать, как Люк расскажет мне, каково это было, когда он трахал Слоан.

Не потому, что меня бы это возбудило. Я не ебаный псих.

Я хотел услышать это, потому что мне нужен мысленный образ. Мне нужно знать, что такого он сказал ей, что она его захотела. Нужно знать, как именно он ее уговорил, так же как однажды это сделал я? Мне нужно знать, издавала ли она те же звуки, что иногда издавала, когда была со мной. Я хочу знать, в каком положении он ее трахал. Он был сверху? Или она? Он был сзади?

Мне просто нужно точно знать, чтобы я случайно не сделал или не сказал те же что и он, когда буду занимать с ней любовью в будущем. Мне нужно знать наверняка, что я никогда не буду ебать ее в таких же позах, в каких трахал ее он.

Но теперь у меня нет чертового времени, потому что кто-то стучит в дверь, а Люк до сих пор молчит.

- Аса!

Это Далтон.

Я все еще не уверен, что думать о Далтоне. Мне он очень нравится. Он же кокс, все любят кокс. Но все знают, что кокаин - один из наиболее широко распространенных наркотиков. Целая куча самозванцев. На углах улиц дилеры продают измельченный аспирин полуживым наркоманам, которые даже не могут отличить одно от другого.

Далтон может даже не быть кокаином. Он, наверное, бутылек ебаного Адвила, измельченного и пересыпанного в пакетик.

- Аса, открой дверь! - кричит Далтон.

Я тянусь за спину и убеждаюсь, что дверь заперта.

- Куда все делись? - кричу Далтону. - Там тихо!

- Открой дверь, чтобы мы могли поговорить, - теперь он прямо по ту сторону двери.

Я смеюсь и повторяю.

- Где все, Далтон? Где Джон и Кевин?

- Они уехали. Они испугались и сбежали.

Конечно, они так и сделали. Блять, лучшие друзья на всю жизнь. Придурки.

Я смотрю на Слоан. Она сидит в изголовье кровати, колени притянуты к груди. Смотрит на меня широко открытыми глазами.

Люк тоже смотрит на меня. Неважно, где я нахожусь или что делаю, он всегда блять на меня смотрит. С того самого дня, когда мы познакомились. Когда Далтон представил меня ему.

Я наклоняюсь, пока мой рот не оказывается рядом со щелью в двери.

- А почему ты все еще здесь, Далтон? Ждешь, пока прибудет твое подкрепление?

На этот раз Далтон отвечает не так быстро. Помолчав, он говорит:

- Я здесь, потому что тут мой друг. Если ты его отпустишь, мы уйдем.

Я не могу поверить, что я, блять, попался на это. Я жил с этими мудаками несколько месяцев и они были здесь для того, чтобы меня уничтожить.

Как будто снова возвращаюсь в детство.

По крайней мере, Слоан любит меня.

По крайней мере.

Я оглядываю всю комнату, пока не останавливаюсь на ней.

- Помнишь, когда утром я был в душе и ты спросила, хочу ли я что-нибудь чтобы ты купила мне в магазине?

Она кивает, но совсем чуть-чуть.

- Я тебе сказал, что хочу десерт для праздника. Какой ты купила?

- Твой любимый, - шепчет она.

- Кокосовый торт?

Она снова кивает.

Вот видите? Она, блядь, любит меня.

- Далтон, - говорю, чтобы привлечь его внимание. Не то, чтобы он когда-нибудь меня им обделял.

Мне, наверное, следует подвинуться. Он прямо по другую сторону этой двери. Как бы ублюдок не выстрелил в меня через нее.

Я делаю шаг к стене и еще раз проверяю заперта ли дверь.

- Сделай мне одолжение, ладно? Принеси нам кокосовый торт.

На мгновение Далтон снова делает паузу прежде, чем ответить.

- Хочешь торт? - переспрашивает он в замешательстве. - Ты, блять, хочешь торт?

Почему это звучит так смешно?

- Да, я хочу торт! Принеси нам ебаный кокосовый торт, придурок!

Я слышу, как отдаляются шаги Далтона, когда он идет на кухню. Люк смотрит на меня так, будто я сошел с ума.

- У тебя какие-то проблемы?

Он качает головой и открывает рот, чтобы заговорить. Наконец-то.

- Есть лекарства, которые могут помочь тебе, Аса, - выдает он.

Лекарства?

- Какого хрена ты несешь?

Люк смотрит на Слоан, а затем обратно на меня. Я ненавижу, когда он смотрит на нее. Мне хочется вырвать его чертовы глаза и проглотить их, как те желтые таблетки моей матери.

- Ты проверил заперта ли дверь пятнадцать раз за последние пять минут, - продолжает он. - Это не нормальное поведение. Но его можно контролировать. Точно также, как и поведение твоего отца можно было контролировать.

Вот теперь я точно вырублю ублюдка.

- Скажи что-нибудь еще о моем отце, Люк. Рискни.

Его глаза встречаются с пистолетом, который теперь направлен прямо на него, но по какой-то причине он все равно не затыкается.

- Ты знал, что в двадцать семь лет ему поставили диагноз параноидальной шизофрении? Я читал об этом в его досье. Он никогда не принимал свои лекарства, Аса, ни разу. То, что происходит в твоей голове - можно остановить. Все это можно остановить. Ты не обязан быть похожими на него.

И я иду через комнату и прижимаю гребанный пистолет к его голове.

- Я не такой как он! Я на него не похож!

Я не успеваю нажать на курок, потому что Далтон стучится в дверь.

- Как мне передать тебе этот торт? - Кричит Далтон.

Блять. Хороший вопрос.

Я иду к двери, но мое предвкушение поесть торта стирают звуки сирен. Они далеко - может быть, через четыре или пять улиц.

У меня еще есть время. Если бы в этой чертовой спальне было окно, я мог бы схватить Слоан, вырубить Люка и через спрыгнуть к машине, прежде чем они успели бы сюда добраться.

Но на моем пути стоит сукин сын Далтон.

Если он стоит у двери, держит торт, то он, наверное, прямо... прямо... здесь.

Я прицеливаюсь и как только хочу выстрелить, что-то сильно врезается мне в спину. Я падаю вперед, мои колени ударяются об пол, а пистолет выпадает из рук. Оглядываюсь, Люк стоит рядом со мной, и заводит ногу назад, чтобы пнуть меня по лицу. Я откатываюсь в сторону размахиваю ногой по полу, и выбиваю его из равновесия. Он приземляется на спину.

Люк сразу же пытаться пролезть руками в наручниках через ноги, чтобы они оказались перед ним, а не за спиной. Я сажусь и тянусь за пистолетом, но Слоан спрыгивает с кровати и бросается на пол. Наши руки одновременно дотягиваются до пистолета, но мои более опытные и я знаю, как его нужно схватить, чтобы держать крепче. Ее руки шарят вокруг моих, пока она не понимает, что пистолет плотно сидит в моей руке. Отталкиваю ее подальше от себя, обратно в этот чертов угол.

Она ударяется о стену и быстро отодвигается от меня так далеко, как только может. К тому времени, как я нацеливаю пистолет на Люка, ублюдок каким-то образом смог просунуть свои руки перед собой.

Он поднимается на ноги, поэтому я делаю шаг вперед и спускаю этот чертов курок. Я наблюдаю, как его бедро разрывается на мелкие кусочки.

Черт, даже смотреть больно.

Люк стоит на коленях.

Он ударяется спиной о стену. Морщась, зажимает ладонями рану. Теперь Далтон колотится в дверь.

- Аса, открой эту чертову дверь или я ее вышибу! Три...два...

- Если ты откроешь эту дверь, они оба мертвецы! - ору я.

Далтон не произносит свое последнее «один».

Я смотрю на Слоан, она забилась в углу, руками зажимает уши, а слезы льются из ее глаз. Она смотрит на Люка, и выглядит так, будто собирается нахуй отключиться. Мне нужно вытащить ее отсюда прежде, чем она это сделает. А сирены все ближе. Скорее всего уже на этой улице.

Блять.

Думай, Аса. Думай.

Я трижды бью себя по лбу пистолетом. Я не могу ее потерять. Не могу. Если меня арестуют, я не смогу ее защитить. Я не смогу дотронуться до нее. Она поверит в чью-то ложь. Возможно, даже снова в ложь Люка.

Она единственный человек, который когда-либо меня любил. Я не могу ее потерять. Не могу.

Я подползаю к ней и пытаюсь взять ее руки, но она отодвигается от меня. Я направляю чертов пистолет на ее голову для того, чтобы, наконец, получить ее внимание. Прижимаюсь лбом к ее голове.

- Скажи, что любишь меня, Слоан, - она так дрожит, что не может даже говорить. - Пожалуйста, детка. Мне нужно услышать это от тебя.

Она трижды пытается вернуть свой голос, но продолжает заикаться. Ее губы дрожат сильнее, чем я когда-либо видел. Слоан, наконец, произносит одно предложение.

- Пусть Люк уйдет, и я скажу.

Я крепче обхватываю пистолет. Запускаю другую руку в ее волосы и сжимаю.

Она пытается, блять, торговаться?

Я делаю глубокий вдох через нос. Моя челюсть напряжена слишком сильно, чтобы вдыхать через рот. Когда успокаиваюсь достаточно, чтобы говорить, сжимаю зубы и шепчу:

- Ты любишь меня, ведь так? Ты не любишь его. Ты любишь меня.

Поднимаю голову и встречаюсь с ее окаменевшими глазами. Она поднимает подбородок и говорит:

- Я отвечу после того, как ты его отпустишь. Ему нужен врач, Аса.

Врач? Ему не нужен врач. Ему нужно, мать твою, чудо.

- Не обязательно, чтобы ты отвечала, - говорю ей. - У меня ощущение, что если я убью его, по твоей реакции я смогу и сам сказать, любишь ли ты его.

Ее глаза расширяются и она сразу начинает качать головой.

- Нет, - выпаливает она. - Пожалуйста, не убивай его, ты только навредишь себе. Я люблю тебя, Аса. Пожалуйста, не убивай никого.

Я смотрю прямо на нее, вглядываясь в каждый ее глаз. Трудно понять правда ли это, потому что все, что я вижу на ее лице - это страз за Люка.

- Не волнуйся, Слоан. Наверняка он надел пуленепробиваемый жилет.

Я поворачиваю голову и поднимаю пистолет, направляя его прямо в грудь Люка. Стреляю. Люк всем телом ударяется об стену. Его руки поднимаются к груди и кровь тут же начинает просачиваться сквозь его пальцы. Он сразу безвольно падает на бок.

- Упс. Ошибочка получилась. Я оказался не прав.

Слоан кричит. Выкрикивает его ебаное имя, кричит нет, кричит, что ты наделал, снова выкрикивает его имя, кричит, кричит, кричит.

Она, блять, орет.

У нее текут ебаные слезы.

Из-за него.

Я хватаю ее проклятую руку и тащу, пока она не падает спиной на кровать. Сажусь на нее, когда она прикрывает свою голову и кричит еще громче, слезы просто текут по ее лицу.

- Почему ты, блять, кричишь, Слоан? ПОЧЕМУ?!

Я слышу, как голос моего отца повторяет шлюха, шлюха, шлюха. Бью себя по лбу, чтобы заставить его замолчать.

Стоп, стоп, стоп.

Она его не любит. Она любит меня. Навеки.

- Ты не любишь его, Слоан, - говорю я, мое лицо корчится от боли. - Нет, он промыл тебе мозги.

Я хватаю ее лицо и целую ее. Она пытается отстраниться от меня, пытается со мной драться.

- Да! - кричит она. - Я люблю его, я ненавижу тебя, я люблю его, я, блять, ненавижу тебя!

Она пожалеет об этом. Она будет сожалеть об этом больше, чем когда-либо сожалела о чем-либо за всю свою гребаную никчемную жизнь. Если она думает, что сейчас ей плохо, наблюдая, как этот ублюдок умирает, пускай подождет, пока не увидит, как умираю я.

Она едва знала этого парня. Она любила меня в течение двух гребаных лет! Моя смерть, блядь, опустошит ее. Она будет плакать так сильно, что ей не хватит воздуха, чтобы сказать, что она всех ненавидит.

Шлюха, шлюха, шлюха.

Я снова ударяю рукой по своей голове, а затем прижимаюсь своим лбом к ее.

Сейчас она уже не орет. Она просто безудержно рыдает.

- Ты пожалеешь об этом, Слоан. Ты думаешь, что сейчас сильно плачешь? Когда я умру, это убьет тебя. Это. Блять. Убьет. Тебя.

Она качает головой, произнося слова сквозь рыдания.

- Слишком поздно убивать меня, Аса. Ты убил меня целую вечность назад.

Она бредит.

Она чертовски бредит.

Я смеюсь, зная, как сильно это ее расстроит. Я смеюсь, зная, как сильно она пожалеет, обо всем, что только что сказала. Хотел бы я быть здесь, чтобы посмотреть, когда она, наконец, поймет, как много я значу для нее. Сколько я для нее сделал. Какой будет ее жизнь без меня.

Прикасаюсь ртом к ее дрожащим губам.

Прижимаю пистолет к своей голове и нажимаю гребаный...

Глава 43 ЛЮК

Знаете, на что похожа смерть?

Нет. Не знаете, потому что никто о ней не расскажет. Мертвые люди не могут описать свои чувства, когда смерть приходит за ними. А те, кто жил, никогда не умирая, не способны описать смерть.

Но сейчас я смотрю ей прямо в лицо. Так позвольте мне рассказать о ней, пока я еще на это способен.

Наступает такой момент, на долю секунды, прямо перед тем, как ты закроешь глаза в самый последний раз, когда ты чувствуешь, как смерть сжимает тебя в своих объятиях.

Ты чувствуешь, как твое сердце начинает замедляться, готовясь остановиться навсегда.

Ты чувствуешь, как мозг отключается, и кровь стучит, как захлопывающиеся двери.

Ты чувствуешь, как глаза закрываются, не зависимо от того как сильно ты держать их открытыми. И ты осознаешь: на что бы ты ни смотрел в этот момент - это последнее, что ты когда-либо увидишь.

Я вижу Слоан. Она все, что я вижу.

Я вижу, как она кричит.

Я вижу, как Аса поднимает ее и бросает на кровать.

Я вижу, как она пытается с ним бороться.

Я вижу, как Слоан сдается.

Вот почему я отказываюсь закрывать глаза.

Опускаю взгляд на кровь, сочащуюся из моей груди. Жизнь вытекает из меня прямо на пол. Я совершил достаточно ошибок, из-за которых Слоан оказалась в положении, в котором сейчас находится. Я отказываюсь умирать, не исправив хотя бы несколько из них.

Собираю последние силы и тянусь рукой к лодыжке до тех пор, пока не дотягиваюсь до пистолета. Руки все в крови, стараюсь из всех сил, чтобы сжать его и, наконец, у меня получается. Может я и не лучший в своей работе по многим пунктам, но я чертовски хорошо стреляю.

Как только я поднимаю пистолет, Аса наводит свой на самого себя.

Хрена-с два, он свалит так легко.

Отказываюсь закрывать глаза, обхватываю пальцем курок и нажимаю, наблюдая, как пуля проходит сквозь его запястье, отбрасывая пистолет на пару метров.

Отказываюсь закрывать глаза, когда слышу еще три выстрела, на этот раз они доносятся из-за двери комнаты.

Отказываюсь закрывать глаза, когда наблюдаю, как Райан выбивает дверь и врывается вовнутрь в сопровождении нескольких человек.

Отказываюсь закрывать глаза, пока Аса не оказывается на полу, в нескольких метрах от Слоан, закованный в наручники.

Отказываюсь закрывать глаза, пока они не встречаются с глазами Слоан.

Она соскакивает с кровати и бросается ко мне, садиться на колени, и прижимает руки к моей груди, делая все возможное, чтобы удержать остаток жизни во мне.

У меня даже не осталось сил, чтобы сказать ей: слишком поздно.

Закрываю глаза в последний раз.

Но ничего страшного, потому что она все, что я вижу.

Она – последнее, что я когда-либо увижу.

Глава 44 СЛОАН

Это чувство не ново для меня. Однажды я уже видела, как умирает мой любимый человек. Ужасная, душераздирающая, мучительная смерть.

Это произошло за месяц до того, как мне исполнилось тринадцать.

У меня были братья-близнецы Стивен и Дрю. Я была их нянькой с самого рождения. У обоих были большие проблемы со здоровьем, но мать пропадала всю ночь напролет, не обращая внимание на их потребности. Она перешла черту, когда могла бы стать матерью, которой должна была быть. Она водила их к врачу и выписывала им необходимые лекарства, только для того, чтобы убедить государство, что она достойная мать. А потом перекладывала большую часть своих ежедневных обязанностей по уходу за братьями на меня, а сама уходила и веселилась или, что она там делала, до самого утра.

В ту ночь, когда умер Дрю, я сидела одна с братьями. Я не могу вспомнить всех деталей, потому что стараюсь не слишком часто думать о той ночи, но я помню, как услышала его падение в спальне. У него часто случались приступы, и я знала, что это скорее всего один из них, и побежала в их комнату, чтобы проверить его.

Когда я открыла дверь, Дрю лежал на полу, все его тело дергалось в конвульсиях. Я упала на колени и как могла сдерживала его руками, но, поскольку ему уже исполнилось десять, мне было сложно это сделать, ведь они со Стивеном переросли меня. Я делала все возможное, удерживая его голову, пока все не закончилось.

Я не замечала кровь до тех пор, пока приступ полностью не прекратился. Она была на моих руках и одежде. Я запаниковала, когда увидела рану на его голове. Кровь была повсюду.

Когда из-за приступа он упал, то ударился головой о дверную ручку.

У нас не было телефона, поэтому я была вынуждена оставить Дрю одного в комнате, и побежала к соседям вызвать 911.

Когда я вернулась, Дрю уже не дышал. Сомневюсь, что он вообще сделал хоть один вдох после того, как я ушла от него. Тогда я не знала, что он умер от удара головой, но сейчас я понимаю, что, скорее всего, он был мертв до того, как я набрала 911.

После той ночи я изменилась. До того случая, во мне жила надежда на улучшение своей жизни. Я знала, что никто не может быть так проклят в детстве; сначала жить с такими ужасными родителями, а потом пережить столь же ужасный подростковый возраст и взрослую жизнь.

До того случая я думала, что, возможно, в жизни существует равный баланс хорошего и плохого, и разница лишь в том, что удача и неудача по-разному распределены на протяжении всей жизни каждого человека. У меня была надежда, что все мои неудачи я пережил в начале своей жизни, и что теперь станет проще.

Но та ночь изменила мое мышление.

Дрю мог упасть где угодно в спальне, кроме того места, где это произошло. Врач сказал, что его рана была настолько неудачной, что ударься он всего на шесть сантиметров левее или правее, все было бы в порядке.

Шесть сантиметров. Вот что лишило Дрю жизни.

Удар в висок убил его почти мгновенно.

В течение месяца я была помешана на этих шести сантиметрах. Дольше, чем моя мать смогла притворяться, что скорбит по нему.

Я была одержима этим, потому что знала, что ударься он на шесть сантиметров левее или правее, его выживание назвали бы "чудом".

Но то, что случилось с Дрю прямая противоположность чуду. Это была трагическая случайность.

Несчастный случай, который заставил меня полностью потерять веру в чудеса. Когда мне было тринадцать, любая надпись "чудо" выводила меня из себя.

Это одна из главных причин, почему я никогда особо не участвовала в розыгрышах в социальный сетях. Из-за количества "чудес", мелькающих в моей новостной ленте в Фейсбуке, мои глаза прости выкатывались из орбит. Так много людей "излечились" от рака, благодаря молитвам своих друзей на Фейсбуке. "Это доброкачественная опухоль! Аллилуйя! Бог так добр ко мне!"

Так много раз мне хотелось протянуть руку через экран ноутбука и, схватив тех людей за плечи, закричать: "Эй! Представляете? Вы не особенные!"

Многие люди умирают от рака. Где было их чудо? Может потому что их друзья на Фейсбуке недостаточно молились? Почему химиотерапия им не помогла? Может быть потому что они сделали не достаточно репостов в социальных сетях? Почему они не получили свое чудо? Бог думает об их жизнях меньше, чем о тех, чьи жизни пожалел?

Нет.

Иногда рак лечится... иногда нет. Иногда люди ударяются головой и умирают, большую часть времени они бьются головой и выживают. И каждый раз, когда вы слышите, что человек выжил вопреки всякому ожиданию... так и есть. Свершилось невозможное.

Потому что люди никогда не думают о том как добиться невозможного, ведь сколько печальных смертей должно произойти, чтобы конкретно это выживание считалось "вне нормы".

Может, смерть Дрю и уничтожила мою веру в чудеса, но, на мой взгляд, ты либо выживаешь, либо нет. Путь от первого вдоха до последнего выдоха не имеет ничего общего с чудесами, количеством молитв, совпадениями или божественным вмешательством.

Не всегда путь человека от первого вдоха до последнего выдоха является частью главного плана. Иногда единственное, что разделяет твой последний вдох и смерть - всего лишь шесть сантиметров.

Вот почему, когда врач вошел в комнату ожидания, чтобы объявить мне о состоянии Люка, я была вынуждена сесть, когда он сказал:

- Если бы пуля попала всего на шесть сантиметров левее или правее, Люк бы умер мгновенно. Теперь все, что мы можем делать - это молиться о чуде.

Я не смогла сказать врачу, что не верю в чудеса.

Люк либо выживет... либо нет.

***

- Тебе нужно выпить кофе, - говорит Райан. - Размять ноги.

Восемь часов назад Люка перевели из хирургии. Он потерял много крови и теперь требуется переливание. С тех пор я отказывалась оставлять его.

Качаю головой.

- Я не уйду, пока он не проснется.

Райан вздыхает, но понимает, что не сможет заставить меня поменять решение. Он подходит к двери:

- Принесу тебе кофе.

Я наблюдаю, как он выходит из комнаты. Все это время он был в этой больнице вместе со мной, хотя я знаю, что у него наверняка есть куча связанных с работой дел, которые он должен сделать прямо сейчас.

Написать отчет о том, что произошло прошлой ночью. Принять заявления. Дело об убийстве, арест, покушение на убийство.

Я не видела, как прошлой ночью Аса забирали из спальни, потому что слишком сильно волновалась о том, что случилось с Люком. Но я могла его слышать. Все то время, что я зажимала руками грудь Люка, ожидая прибытия скорой помощи, Аса находился за моей спиной и кричал:

- Пускай он умирает, Слоан! Он тебя не любит! Я люблю тебя! Я люблю!

Я ни разу не обернулась, чтобы признать его или слова, им сказанные. Я продолжала пытаться помочь Люку, пока они вытаскивали Аса из спальни. Последнее что он сказал, было:

- Это мой чертов торт! Дайте мне забрать мой гребаный торт!

Я не знаю, что будет с Аса дальше. Уверена, что будет какой-нибудь суд, но, честно говоря, я не хочу давать показания. Боюсь, что если дам показания, то решение будет мягче, чем он заслуживает. Потому что мне придется быть честной. Мне придется рассказать им обо всех изменениях, что я заметила в его поведении; в частности, кардинальные изменения за последние недели. Всем, кто его знает, очевидно, что есть большая вероятность развития симптомов шизофрении - таковы наследственные болезни его отца. Но если это так, то он, скорее всего, будет приговорен к содержанию в охраняемой психушке, чем к тюрьме.

И даже если я хочу, чтобы он получил помощь, я так же хочу, чтобы он за все заплатил. Я хочу, чтобы он заплатил за каждую гадость, которую когда-либо сделал и я хочу, чтобы он платил вечно. В тюрьме. Где он сгниет с мужиками, которые, скорее всего, вдвое злее, чем он когда-либо мечтал стать.

Некоторые могут назвать это злобой. Я просто называю это кармой.

Я хватаюсь за ручку кресла и шепчу, чтобы никто не услышал.

- Я устала думать о тебе, Аса Джексон.

И я действительно устала. Я и так потратила на него слишком много времени своей жизни, а теперь я просто хочу сосредоточиться на будущем. На Стивене. На Люке.

К нему подключены трубки, провода и капельницы, но мне удается найти место на кровати, где могу поместиться, если просто свернуться калачиком. Я залезаю к нему на кровать, обнимаю его, кладу голову ему на плечо и закрываю глаза.

Спустя несколько минут, голос Райана вытаскивает меня из сна.

- Кофе.

Я открываю глаза, а он сидит на стуле у кровати, держа в руках кофе для меня. Это, наверное, пятая чашка с тех пор, как Люка перевели из хирургии, но я уверена, что смогу выпить на миллион больше, если придется ждать так долго.

Райан откидывается на спинку стула и делает глоток своего кофе, затем сжимает его обеими руками и наклоняется вперед.

- Он когда-нибудь рассказывал тебе, как мы познакомились? - спрашивает Райан.

Я качаю головой.

Я вижу на губах Райана ностальгическую улыбку.

- Какое-то время назад нас вместе назначили на одну работу. Он разоблачил себя на вторую ночь задания, - рассказывает Райан, покачивая головой. - Я был так зол на него, но знал, почему он это сделал. Не могу вдаваться во все подробности, но если бы тогда он сам себя не выдал, ребенок бы лишился жизни. Люк бы не смог пережить, если бы такое случилось. В тот момент я понял, что у него не подходящее сердце для такой работы. Но как бы я ни был зол на него, я уважал его до чертиков за то, что он сделал. Его так сильно заботила жизнь подростка, что он даже не подумал, как это скажется на его собственной карьере. И это не недостаток, Слоан. Это черта характера. Уверен, что оно называется состраданием, - говорит он подмигивая.

История Райана заставляет меня улыбнуться впервые за все это время.

- Это его самая сексуальная черта, - шепчу я. - Его сострадание.

Он пожимает плечами.

- Ну не знаю... у него еще отличная задница.

Я смеюсь. На самом деле я этого не знаю - Люк сидел на ней, когда у меня был единственный шанс ее увидеть.

Я ставлю свой кофе на тумбочку, а затем наклоняюсь и целую Люка. Я позаботилась о том, чтобы целовать его каждый раз, когда могу, просто на случай, если у меня больше не будет такого шанса.

Когда я отстраняюсь от него и начинаю опускать голову на подушку, я слышу тихий шум. Райан выпрыгивает из своего кресла в ту же секунду, когда я поднимаю голову.

- Он только что издал какой-то звук? - спрашивает Райан, его голос полон надежды.

- Думаю, да, - шепчу я.

Райан машет рукой в сторону Люка.

- Поцелуй его еще! Мне кажется, он очнулся!

Я целую. Снова слегка касаюсь его губ и нет никаких сомнений, что Люк издает в этот момент какой-то звук. Он точно просыпается.

Мгновение мы оба пялимся на него, пока его веки дрожат, открываются и закрываются несколько раз.

- Люк? Ты меня слышишь? - спрашивает Райан.

Наконец, Люк полностью открывает глаза, но не смотрит на Райана. Вместо этого, его глаза через силу оглядывают комнату, пока не останавливаются на мне, свернувшейся калачиком на боку. Мгновение он смотрит на меня сверху вниз, а затем шепчет слабым голосом:

- Леприконы увидели калейдоскоп пряжек, когда туман опустился, как жара.

В моих глазах тут же появляются слезы, но я стараюсь не заплакать.

- О, Боже, - говорит Райан. - Он несет бред. Это не очень хорошо. Я позову врача. - он выбегает из комнаты, прежде чем я могу объяснить ему, что с Люком все в порядке.

Я поднимаю руку к лицу Люка, и прикоснувшись к его губам, шепчу:

- Унылые багеты задержались на детской площадке, поедая кашу из миски, пока чахнут слизняки. - В моем голосе слышится облегчение - мое счастье, моя благодарность. Мои губы накрывают его и, хотя я знаю, что для него это не хорошо и ему, наверное, очень больно, я обнимаю его, где только могу и целую во все места, до которых могу добраться – до его лица, шеи. Я сворачиваюсь вокруг него, стараясь держаться подальше от травм. Тихонько лежу рядом с ним, и слезы скатываются по моим щекам.

- Слоан, - говорит Люк, его голос хрипит. - Я не могу вспомнить, что произошло после того, как я все испортил. Ты спасла меня?

Я смеюсь и поднимаюсь на локте.

- Не совсем, - тихо отвечаю я. - Ты выстрелил Аса в руку, выбив у него пистолет, а затем я подбежала к тебе и зажимала рану до тех пор, пока не приехали врачи. Я бы сказала, что это была взаимопомощь.

Он пытается выдавить улыбку.

- Я же говорил, что не очень хорошо выполняю свою работу, - говорит он.

Я улыбаюсь в знак согласия.

- Знаешь, еще не слишком поздно все бросить. Ты мог бы вернуться в школу и стать учителем.

От смеха он морщится.

- Не плохая идея, Слоан.

Люк пытается наклониться вперед, чтобы поцеловать меня, но это отнимает все его силы.

У него было всего шесть сантиметров.

Всего шесть сантиметров между последним вздохом и жизнью.

Когда я сокращаю эти шесть сантиметров и целую его, я знаю, что заканчиваю главу.

Действительно темную главу, конец которой я ждала более двух лет.

И этот поцелуй - только начало новой книги. Книги, где, возможно, чудеса не так уж и надуманны.

Глава 45 АСА

Поднимаюсь и открываю глаза.

Нет, я не спал. Никто не сможет уснуть в этом чертовом месте.

Делаю глубокий вдох через нос и выдыхаю через рот, удивляясь, почему до меня только сейчас дошло.

Тогда она сказала не сильнее.

Она, блядь, сказала Картер!

«Ёбанная шлюха!»

Глава 46 ЭПИЛОГ

Тихо стучусь в дверь палаты, но никто не отвечает. Когда я опускаю дверную ручку и заглядываю внутрь, Люк спит. Телевизор работает на низкой громкости, но его все равно слышно. Я смотрю на диван, где Райан лежит на боку, бейсболка закрывает его глаза. Он тоже спит.

Придерживаю дверь, чтобы бесшумно закрыть ее, никого не разбудив, но Райан слышит меня и садится на диване. Он вытягивает руки над головой и зевает, а затем встает.

- Привет, - здоровается он. - Ты побудешь здесь какое-то время?

Я киваю.

- Я, наверное, останусь здесь на ночь, - шепчу. - Иди, отдыхай.

Он снова смотрит на Люка и говорит:

- Приходил врач. Он сказал, что завтра его могут выписать, но нужно, чтобы кто-то какое-то время был постоянно рядом. Ему нужен строгий постельный режим. Хотел предложить свою кандидатуру, но уверен, он бы предпочтет, чтобы это была ты.

Ставлю сумочку на диван.

- Прекрасно. Я могу побыть с ним, если он не против.

- Я абсолютно не против, - доносится голос Люка с кровати. Поворачиваюсь в его сторону и он лениво мне улыбается.

Райан смеется и говорит:

- Зайду утром после встречи с Янгом.

Люк кивает Райану и жестом подзывает меня.

- Иди сюда.

Я подхожу к нему, когда Райан выходит из комнаты. Как обычно, при каждом посещении, Люк двигается, освобождая для меня место, чтобы я легла рядом.

Закидываю ногу на него, а руку кладу на грудь, положив голову на плечо.

- Как твой брат? - спрашивает он.

- Хорошо, - говорю я. - Действительно хорошо. Тебе придется пойти со мной, когда поправишься. Стивен сверлил взглядом дверь, ожидая, когда ты появишься, поэтому уверена, он был разочарован, что тебя со мной не было.

Чувствую смех в груди Люка.

- Сегодня я пытался улизнуть и поехать с тобой, но кто-то чрезмерно заботливый.

Я качаю головой.

- Тебе выстрелили в грудь, Люк. Ты чуть не умер. Я не буду рисковать. - поднимаю голову с его плеча и опираюсь на руку. - И кстати о рисках, что именно сказал врач о твоей завтрашней выписке? Постельный режим? Никаких физических нагрузок?

Люк проводит рукой по моим волосам и улыбается.

- Что если я скажу, что он велел соблюдать постельный режим и сочетать его с физическими нагрузками?

- Я назову тебя лжецом.

Он корчится.

- От четырех до шести недель, - сдается он. - Врач сказал, что мое сердце должно находиться в состоянии покоя. Знаешь, как мне будет трудно это сделать рядом с тобой, заботящейся обо мне?

Я пробегаюсь пальцами по его груди, чувствуя бинты под его больничной одеждой.

- От четырех до шести недель - это ничто, когда впереди у нас вечность.

Люк тихонько смеется.

- Тебе легко говорить. Парни думают о сексе каждые семь секунд.

- Это миф, - не соглашаюсь я. - Биологи утверждают, что на самом деле только тридцать четыре раза в день.

Несколько секунд Люк смотрит на меня, а потом говорит:

- И все равно, это почти тысячу раз в течение следующих четырех недель я должен буду сдерживаться.

Я качаю головой с улыбкой.

- Постараюсь облегчить твои мучения. Следующий месяц не буду принимать душ или расчесываться и краситься.

- Это не поможет, - говорит он. - Возможно, даже будет еще хуже.

Я опускаю голову и прикасаюсь губами к его шее.

- Если для тебя это слишком тяжело, можно нанять медсестру, которая будет заботиться о тебе вместо меня, - дразню я.

Люк сжимает рукой мое плечо и зевает.

- Никто не будет ухаживать за мной, кроме тебя, - шепчет он.

По его голосу я слышу, как начинает действовать обезболивающее, поэтому не отвечаю. Мы лежим так какое-то время, и я почти уверена, что он уснул. Но потом Люк спрашивает:

- Слоан? А где ты сейчас живешь?

Я ждала этого вопроса. Он в больнице уже две недели и каждый раз, когда поднимается вопрос о моем проживании, я говорю, что мы поговорим об этом позже.

У меня такое чувство, что на этот раз он не позволит мне сменить тему.

- В гостинице.

Люк мгновенно застывает, и взяв меня за подбородок, поворачивает лицом к себе.

- Ты шутишь?

Пожимаю плечами.

- Все хорошо, Люк. Скоро я найду квартиру.

- Какой отель?

- На Страттон.

Его челюсть напрягается.

- Ты сегодня же оттуда съедешь. Тебе нельзя находится там в одиночестве, это не безопасное место. - Он пытается сесть, приподняв голову. - Почему ты не рассказала мне?

Я возмущенно взмахиваю рукой.

- Ты чуть не умер, Люк. Последнее, что тебе сейчас нужно - это еще больше беспокоиться обо мне.

Люк откидывает голову обратно на подушку, проводит ладонями по лицу, а затем смотрит мне в глаза.