Слишком поздно (ЛП)

Когда ты пьян, ты чувствуешь тяжесть. Голова становится тяжелее, тело становится слишком тяжелым, чтобы управлять им, даже эмоции становятся тяжелее. А теперь и воздух тяжелее, как будто ко всему прочему весь мир сосредоточен на мне, пока я изо всех сил пытаюсь открыть глаза.

Но у пьяного состояния есть и преимущества. Каким-то образом, параллельно тяжести, внутри ты ощущаешь легкость. Словно перышко щекочет внутри живота. Щекочет губы. Заставляет меня жаждать давление... прикосновение. Сегодня мне было приятно, когда Аса прикасался ко мне. Алкоголь помог мне насладиться этим, даже когда совесть приказывала остановить все.

И даже сейчас... сквозь сон... я чувствую это. Его теплоту, силу его рук, звук его голоса.

Я зависла между реальностью и сном, и не могу понять, где именно нахожусь. Не хочу вообще просыпаться, но все такое реальное. Его руки на моей груди, рот между моих ног. Все так реально, и я вздрагиваю от колючей щетины на нежной коже бедер.

Резко хватаю ртом воздух.

Сердце бешено бьется в груди. Руки хватаются за простынь и сжимаются в кулаки.

Я не сплю.

Это слишком настоящие ощущения.

Слишком рано.

Слишком быстро.

- Аса, - шепчу я.

Не могу понять, где он. Чувствую лишь его руки на себе... они двигаются от груди к животу.

Он... О Боже!

- Аса, - снова шепотом зову я и все мое тело напрягается. Как это произошло? Когда мы успели дойти до этого момента?

Несмотря на то, что заставляет меня чувствовать его язык, мне кажется это неправильно, что я просыпаюсь в таком положении. Так правильно и так не правильно. Это я его попросила? Пока спала?

Или он просто сам начал?

Пытаюсь сжать ноги, оттолкнуть его рот подальше. Но Аса только крепче сжимает талию и скользит языком по всему центру, медленно.

Я издаю стон.

Я хочу крикнуть, но блять издаю стон. Мой голос предатель.

- Пожалуйста, - шепчу я, едва выдыхая.

Я больше не чувствую его язык. Теперь он нежно целует внутреннюю часть бедра. Я очень четко различаю его движения, и не могу понять, как так получается, что мне очень сильно хочется оттолкнуть его и в то же время вернуть его рот на место.

- Расслабься, - шепчет Аса, и я чувствую поток его дыхания. - Ты заслуживаешь это. Ты заслуживаешь только лучшее, Слоан.

Комната вращается вокруг. Его руки ложатся мне на живот, глядят меня, и теперь я думаю, что плохо думать о том, что это плохо.

Его ладони опускаются вниз к бедрам, потом до колен. Надавливает и раздвигает ноги, открывая их шире.

- Просто закрой глаза и расслабься. Пожалуйста, позволь мне сделать это для тебя.

И прежде чем успеваю согласиться или отказаться, его рот возвращается мне между ног, его язык погружается в меня, вылизывает, и снова погружается. Моя спина выгибается и я по-прежнему изо всех сил сжимаю простынь.

Теперь его язык начинает вылизывать только мой клитор.

Никогда в жизни ничего подобного не чувствовала.

Изо всех сил зажмуриваюсь и начинаю его принимать. Сдаюсь тяжести и легкости своего опьянения и уже через секунду мой голос снова предает меня.

- Аса, - выкрикиваю я.

Я задыхаюсь.

Отпускаю простыни и хватаюсь за его волосы, притягивая его, мне нужно, чтобы он был еще ближе.

- Не останавливайся, - просит мой голос, несмотря на то, что сознание кричит, ОСТАНОВИСЬ!

Не останавливайся.

Остановись.

Нет.

Да

Нет.

- Да! - откидываю голову на подушку.

Мое тело полностью подается ему, хотя сознание еле пытается догнать.

На этот раз я напряжение внутри другое. Держусь за его волосы обеими руками, и начинаю реагировать совершенно по-новому.

Аса прав. Так хорошо. Это так приятно. Так хорошо, что я запрещаю себе думать о том, во что мне обойдется это состояние, когда все закончится.

У меня не было ничего хорошего в жизни. Мне это необходимо. Я должна почувствовать нечто хорошее.

Сейчас я дрожу. Всем телом. Его язык и губы двигаются с таким рвением, будто единственное его желание это доставить мне наслаждение. Чувство усиливается... дыхание становится все более беспорядочным, мои стоны становятся более отчаянными.

А потом это происходит.

Глубоко внутри, и не понятно действительно ли я не сплю. Должно быть это сон. Это невозможно почувствовать наяву.

Невероятно мощная волна чувств. Я застываю, когда оргазм проходит через все тело. Я больше не издаю стоны, перестаю дрожать, дышать. Проходят секунды пока оргазм крепко сжимает меня. Еще через несколько секунд он отпускает меня, освобождает, и отбрасывает вниз.

Я снова дрожу, тяжело дыша. Аса убирает свои губы и поднимается, прикладывая их к моим. Чувствую свой вкус на его губах... его язык у меня во рту, его мокрые губы на моих губах.

- Блять, - выдыхает он мне рот. - Я был не прав. Вот это мой любимый аромат.

Его язык погружается глубже в мой рот, и я проглатываю его стон, когда он садиться на меня.

Пытаюсь глотнуть воздуха. Я выдохнула весь, прямо перед его поцелуем и теперь мне нечем дышать, потому что он так сильно целует меня, что невозможно вздохнуть. Голова тяжелая, но мозг работает, и я хочу попросить его замедлиться. Хочу попросить его дать мне секунду, чтобы вдохнуть воздух. Я много чего хочу сказать ему, но вокруг меня все кружится на меня наваливается вина за то, что позволила всему этому случиться, ведь я даже не была уверена, хотела ли этого.

Аса, наконец, отрывается от меня и я судорожно вдыхаю воздух, когда он прижимается ко мне щекой.

- Задержи дыхание, - шепчет он. - Может быть больно.

Его ладонь прижимается к моему животу, но не могу понять что он делает и где будет больно.

- Что будет больно? - с трудом выдыхаю я.

И слышу ответ в своем собственном крике.

Все тело пронизывает боль, когда он пытается войти в меня одним быстрым нежданным толчком.

А потом еще одним.

- Аса! - выкрикиваю я.

Он целует меня, когда по щеке стекают слезы.

- Слоан, - бормочет он, целуя в губы и толкаясь в третий раз. Четвертый. Пытаюсь сжать ноги вместе, пытаюсь оттолкнуть его от себя, и толкаюсь руками в его плечи.

Он хватает меня за руки, одним движением, и поднимает их над головой, вжимая в матрас.

Сейчас мне уже не так приятно. Ощущение от того что он внутри меня совершенно не похожи не те, когда его рот был на мне.

- Ты такая охуительно тугая, Слоан, - шепчет он. - Спасибо тебе. Спасибо тебе большое, за то что дала мне это.

Дала?

Разве я дала это ему? Я даже не помню когда он спрашивал, готова ли я. Хотела ли я этого? Или он просто это взял?

Я думаю.

Кто так поступает? До этого Аса уверял меня, что готов ждать и я поверила ему.

Сильно зажмуриваюсь и пытаюсь обдумать все. Все что я могу чувствовать это давление изнутри. Бедра горят, от того что я пытаюсь сжать их, но не могу.

Я проснулась от этого. От его прикосновений... поцелуев. И я не остановила его.

Я сказала да.

Произнесла это слово вслух.

Я просила не останавливаться.

Он неправильно понял меня, я просила не об этом. Я была готова не к этому.

Я выбрала не те слова, и это не его вина. Это моя вина.

Я больше не девственница и мне некого винить за это кроме себя.

Его губы скользят по моей щеке и Аса слизывает мои слезы.

- В следующий раз не будет больно, - шепчет он, слизывая слезы с другой части лица. - Обещаю.

Если бы он хоть на секунду задумался что только что лишил меня девственности без моего согласия, то бы не вел себя так. Аса благодарит меня за то, что я согласилась. Он полностью осознает все, что между нами происходит, а я до сих пор наполовину сонная и не понимаю по взаимному согласию ли все произошло. Должно быть да.

Он бы не сделал этого. Если я не хотела, чтобы это произошло, зачем тогда я легла с ним спать? Голой? Я едва его знаю.

Я должна была лучше подготовиться.

Подготовиться.

Я ахаю. Мы не были готовы.

Аса даже не надел защиту. Пытаюсь вырвать руки из его схватки, но он не выпускает.

Аса, - молю я. - Презерватив.

Он стонет мне в шею, - Резинка на мне, детка. Не волнуйся, - сжимает мои руки и отстранившись, смотрит на меня сверху вниз.

- Ты такая тугая, - говорит Аса. - Это чертов сон.

Или ночной кошмар.

Аса отпускает мои руки. Все то время, пока он занимался со мной сексом, я ни разу не остановила его.

Ни разу.

И я даже не знаю чего сейчас хочу. Что сделано, то сделано, и было бы как то неправильно останавливать его. Не тогда, когда он думает что я хотела этого. Тогда я бы почувствовала себя еще более незрелой и неопытной по сравнению с ним. Единолично получить удовольствие... дважды за ночь... и останавливать, когда настала его очередь?

Теперь он берет меня за колено, и подняв ногу, закидывает себе за талию.

Я морщусь, потому что в этой новой позе Аса глубже входит в меня.

- Больно? - шепчет он.

Я киваю. - Да.

Он улыбается, и эта улыбка вызывает раздражение. Почему он улыбается?

- Будет еще больнее, если я остановлюсь, - поясняет он. - В следующий раз ощущения будут совсем другие. Я обещаю. Просто глубокого дыши, ладно?

Если остановиться будет еще больнее? О Боже! Не знала, что первый раз будет таким. И почему я считала себя такой ничтожной, из-за того что так долго ждала этого? Я могла бы прожить счастливую жизнь, если бы знала что будет так больно.

- Обхвати меня второй ногой, - просит он. - Будет лучше, если ты перестанешь сопротивляться.

Я делаю, что он просит и пытаюсь расслабиться. Готова на все лишь бы не чувствовать боль.

Аса целует меня и мягко захватывает зубами нижнюю губу. Закрываю глаза и изо всех сил стараюсь заставить свое тело остановить сопротивление. Как так получается, что я так сильно хотела его и вдруг неожиданно все резко переменилось? Это не его вина. Эгоистично принять то от чего мне было хорошо, а потом отказываться от того что сделает хорошо ему.

- Ты такая сладкая, Слоан. Такая чертовски сладкая, - его движения ускоряются. Становятся сильнее. Надеюсь, это означает скорое окончание.

Он хватается одной рукой за спинку кровати и чуть приподнимается. Теперь, когда вес перенесен на кровать, с каждым его толчком спинка кровати ударяется о стену. Как будто, каждый удар заводит его еще сильнее, то, что на стене остаются вмятины, потому что с каждым ударом он впивается в меня еще сильнее.

- Как же блядь хорошо, - стонет Аса.

Я не могу закрыть глаза. Я наблюдаю за ним снизу, и глядя как он поглощён своими ощущениями, находясь во мне, мне кажется, что боль почти спадает.

Почти.

Пытаюсь получить удовольствие от этого. И наверно мне чуть-чуть удается. То как он смотрит на меня, как пыхтит, прикасается ко мне свободной рукой. Кладет ладонь мне на грудь и спрашивает:

- Тебе уже нравится?

Я хнычу, в знак согласия. То как он смотрит на меня мне начинает нравиться.

- Скажи, что тебе нравится, - просит он.

Я закусываю губу. Его палец прижимается к моему соску и теперь обе его руки свободны. Аса наклоняется пока его губы не оказываются на моем соске, нежно всасывая его. Он больше не скачет во мне.

Сейчас движения нежные. Почти не ощутимые.

Так лучше.

Теперь не очень больно.

Его рот переключается на другую грудь, и глядя мне в глаза, он вылизывает кругами вокруг соска, слегка постукивая по нему.

- Тебе это нравится, Слоан?

Я наконец киваю. Аса улыбается, продолжая дразнить меня ртом. Сжимает губы на соске, и всасывает его, сильно, нежно закусывая губами. Он переключается с груди на губы.

Спасибо тебе, - благодарит он, медленно толкаясь в меня. - Спасибо что доверилась мне. Спасибо что отдала мне то, что никогда не хотела никому отдавать. - Его язык медленно скользит по моей нижней губе. Руки поднимаются вверх по груди и обхватывают мою шею.

Несмотря на то что он нежно сжал горло, мое сердце все равно подпрыгнуло в груди от страха.

Должно быть, он видит страх в моих глазах, поэтому шепчет:

- У тебя чертовски сексуальная шея. Мне просто хочется прикасаться к ней. Я не причиню тебе боль, просто хочу чтобы мои руки находились тут, ладно?

Понятия не имею что приемлемо во время секса, а что нет. У меня всего то десятиминутный опыт.

Я сглатываю и медленно киваю.

Он закрывает глаза и прижимается лбом к моему. Наши губы едва соприкасаются, мы не целуемся. Аса просто начинает медленно двигаться: вовнутрь, чуть выходит и снова вовнутрь. Каждый толчок ускоряется. Становится более размеренным. Он тяжело дышит мне в рот, продолжая руками обхватывать горло. Нежно обхватывать. И хоть эти ощущения совсем не похожи на ощущения его губ, сейчас совсем другое чувство. И внезапно я хочу чтобы ему понравилось. Чтобы ему нравилось ощущать меня.

Все это время я не закрываю глаз, зачарованная силой его ощущений. Аса продолжает прижиматься ко мне, его губы по прежнему едва касаются моих, а хватка на горле усиливается.

- Блядь, - шепчет он мне в рот. - Блядь, - повторяет. Его начинает трясти, когда он кончает, и теперь мы дышим в унисон. Я хватаю ртом воздух, когда Аса снова и снова впивается в меня. Он останавливается во мне, и наши губы и дыхание соединяются.

Аса наваливается на меня и зарывается лицом в шею, но спустя минуту я чувствую его поцелуи. - Спасибо, - снова шепотом благодарит он.

Я не говорю пожалуйста.

Смотрю в потолок, не понимая, откуда во мне столько противоречий. Мне понравилось, что я доставила ему удовольствие. Мне понравилось, когда он доставил мне удовольствие.

Но мне не понравилось все остальное.

Вот наверно почему пишут что секс в реальной жизни отличается от секса, описанного в книгах или показанного по телевизору.

В реальной жизни он не такой приятный. Грубый. Даже в какой то степени отталкивающий.

К счастью так будет не всегда. Будем надеяться, все будет только лучше.

Аса кладет руку мне на щеку и прижимается губами к уху.

- Тебе будет сложно теперь избавиться от меня.

Я улыбаюсь. По крайней мере он убедил меня что я что-то да значу для него. Что он не воспринимает меня как нечто одноразовое.

А это позитивный момент. Мне все еще тяжело говорить с ним. Иногда позитивные моменты кажутся негативными, а негативные позитивными.

У меня смешанные к нему чувства. Но, по сути, мне не с чем это сравнить. И не с кем.

- Сейчас приду, - говорит Аса и поднимается. Встаёт с кровати и я впервые вижу его полностью обнаженным. Каждый мускул на теле четко очерчен. Он наклоняется, аккуратно снимает презерватив, и выбрасывает его в урну.

Я даже не помню когда он надел его. Наверно когда я сказала ему, что хочу заняться с ним сексом. Ведь это именно так происходит? Вы обсуждаете секс, а потом надеваете презерватив. Наверно в это время я находилась в полудреме.

Мне стыдно, что сегодня иногда я сомневалась в нем. Аса все время был добр ко мне. Честен со мной. Я обвиняю его в своей собственной молчаливой нерешительности. Как он мог остановиться, когда сама я ни разу не произнесла вслух слово нет.

Аса выходит из спальни, но возвращается меньше чем через минуту. Закрывает за собой дверь и подходит к кровати, усаживаясь рядом со мной. У него что-то в руках.

Он наклоняется ко мне, и положив руку на колено, раздвигает мои ноги, в потом прикладывает мне между ног. Что-то теплое и влажное.

- Хочу облегчить твою боль, - поясняет Аса, полными беспокойства глазами. - Нужно приложить на пару минут.

Я киваю и расслабляю ноги, пока он придерживает теплую салфетку. Мы молчим. Все это итак слишком странно для меня, а слова только усилят мою неловкость. Вообще не понимаю, что нужно сейчас говорить.

Аса целует мое колено, - У тебя тут пошло немного крови, - говорит он, протирая. - Это нормально, кровь больше не идет.

Выкидывает салфетку в урну и ложится рядом со мной. Накрывает нас одеялом, и теперь мы лежим лицом друг к другу.

- Тебе понравилось? - спрашивает он, убирая с моего лица прядь волос.

Я не хочу ранить его чувства, поэтому лгу.

- Да, - шепчу в ответ. - Было больно. Но мне понравилось.

Аса целует меня в щеку, - Что ж, а мне очень понравилось, - он обнимает меня и его рука ложится мне на ягодицу. Прижимает меня ближе к себе. - Завтра я отвезу тебя домой, - говорит он, сжимая меня в объятиях. - Но я надеюсь, нам хватит времени, чтобы тебе тоже очень понравилось. Обещаю. Первый раз всегда болезненный.

В течение следующих нескольких минут, он целует каждый сантиметр моей шеи и плеч. Без языка. Только губами, мягкие и нежные прикосновения к коже. Никогда не чувствовала такой нежности. Каждый раз, когда я думаю, что он уснул и сама почти засыпаю, его губы снова прикасаются к моей коже.

Как будто Аса боится уснуть из страха, что если он проснется, все окажется сном.

И вот опять, когда я почти уже засыпаю, он снова целует меня в шею, и я вздрагивая, просыпаюсь.

- Аса, - шепчу. - Спи. Я не уйду.

Он резко встает, поэтому открываю глаза. Он лежит, облокотившись на локоть и свирепо смотрит на меня.

Не понимаю, что я такого сказала, но это разозлило его. Или может мои слова вызвали совершенно противоположный эффект. Я не уверена.

- Ты клянешься? - спрашивает он, сверля взглядом. - Что не уйдешь?

Я киваю, потому что, похоже, ему нужно подтверждение.

- Клянусь.

Аса выдыхает и прижимается своим лбом к моему.

А потом он целует меня.

- Не хочу, чтобы ты уходила, - говорит он между поцелуями. - Не оставляй меня, Слоан.

Мне не нравится тон его голоса. В его мольбе слышится страх. Не знаю, почему он просит об этом, и что он имеет в виду - сегодняшнюю ночь или вообще навсегда?

Конечно же, не навсегда.

В любом случае, теперь мне интересно, что с ним могло такое случится, что он стал таким ранимым. Либо он кого-то очень сильно любил, либо ненавидел. Надеюсь, это был первый вариант.

- Пообещай, - просит он, снова целуя меня. - Скажи, что не уйдешь.

Я беру его лицо в руки и шепчу:

- Я не уйду, Аса. Обещаю. Я буду здесь, когда ты проснешься.

Он прижимает меня к себе и очень крепко обнимает. Так мы лежим довольно долго и только когда его хватка ослабляется я понимаю, что он, наконец, уснул.

С минуту смотрю на него. Когда Аса спит, он больше похож маленького уязвимого мальчика, чем на зрелого мужчину. Черты лица мягче и губы не сжаты в тонкую линию. Во сне он расслаблен. Расслабился, держа меня в руках.

Медленно переворачиваюсь и ложусь на живот. Его рука все еще лежит на мне, но я передвинулась на другую сторону, и свесив руку с кровати, смотрю на стену.

Закрываю глаза, и думаю о сегодняшнем дне.

Меня в первый раз поцеловали.

Я сходила на свое первое свидание.

У меня впервые был секс.

И даже если это произошло не так как я представляла или не так как бы хотела, Аса и без того обращался со мной лучше чем кто либо за всю мою жизнь. Я знаю его всего один день, но уже чувствую, что значу для него больше чем когда-либо значила для своей матери.

Я ловлю себя на том, что наслаждаюсь его объятиями. Приятно быть желанной. Даже лучше чем быть нужной. Я практически засыпаю, когда Аса двигается ко мне. Нежно целует меня в спину.

- Ты спишь на животе? - шепчет он. - Не знаю почему, но мне чертовски это нравится.

Он кладет голову мне на спину и прижимается щекой.

Так мы и засыпаем.

Я на животе.

А Аса наполовину на мне, чтобы я гарантированно не ушла, даже во сне.

Глава 48 ЭПИЛОГ К ЭПИЛОГУ

НАШИ ДНИ

Недавно по новостях рассказывали о каком-то чуваке, который изнасиловал девушку. Ему назначили срок всего в несколько месяцев, то ли потому что был белым, то ли потому что выиграл много медалей, то ли все вместе взятое.

Все гребанное общество сходило с ума от этой новости. Куда ни глянь, везде информация об этой истории. Об этом приговоре неделями говорили на всех каналах.

Я не в курсе всех деталей, но этот парень не был серийным насильником. Уверен, что это его первое или второе преступление, но все вели себя так, будто он поступил как ебанный Гитлер.

Я не к тому, что ебучий насильник не заслуживает такого тюремного срока, а то и еще большего. Я не защищаю таких гандонов. Просто немного раздражен, что мое преступление не получило ни одной проклятой минуты телевизионного вещания. Я, блять, убил парня и меня даже не судили. Я создал самый крупный рынок по продаже наркотиков внутри колледжа, со времен его ебанного основания и меня даже не судили. Даже после того как я выстрелил в Райана, судья посадил меня под гребанный домашний арест до суда.

Домашний арест. Шесть прекрасных месяцев.

Это смешно. Весь этот народ и эти чертовы расистские лицемеры, которые управляют страной - все они посмешище, и парни как я извлекают их этого собственную выгоду. Мне было бы стыдно за эту страну, если бы я не любил ее так сильно за недостаток резонанса.

И пока мы всей страной обсуждаем белого парня, который безнаказанно занялся сексом с телкой против ее воли... я более чем уверен, что у меня пальцев двух рук не хватит чтобы сосчитать сколько раз я был внутри Джесс против ее желания. И честно говоря, это единственная причина, почему я возился с ней. Мне нравилась ее ненависть ко мне.

Не понимаю, как я мог выйти сухим из воды со всем этим дерьмом и никто не поднял шум по этому поводу. Я выгляжу лучше большинства этих чуваков, которые получили национальную славу в СМИ. К тому же я не похож на пидора... как многие из них. Что такого в этих уродливых белокожих, что они заполонили все гребанное телевизионное время?

Это потому что я не какой-нибудь пижон?

Наверно все-таки в этом дело. Я вырос сиротой с двумя дерьмовыми родителями.

СМИ знают, что люди не хавают истории вроде моей, просто потому что у меня нет белокожих богатых родителей, которые бы спонсировали меня.

Образ. Мой единственный шанс на известность и даже тут мои родители все блядь мне портят.

Пол, мой чертов адвокат говорит, что я это хорошо, что СМИ не подняли нашу историю. Говорит, что когда СМИ берутся за такие дела, они так все выворачивают, что судья чувствует себя вынужденным вынести самое жестокое наказание. Всем в назидание, так сказать. По мне так это вполне логично, но сомневаюсь что Пол осознает какой эффект я оказываю на людей. Я чертовски харизматичный. СМИ бы полюбили меня. И тогда бы Слоан была вынуждена следить за событиями, потому что об этом говорили бы без остановки на всех каналах.

Блядь, я опять это сделал. Позволил мыслям о ней войти в мою голову. Я пытался слушаться своего психиатра... стараться не думать о ней.

Каждый раз, когда я думаю о ней, такое ощущение, что я старый жиртрес с высоким уровнем холестерина, намертво падающий от сердечного приступа. Рука крепко хватается за сердце, а коленям хочется упасть на пол.

Почти задыхаюсь, просто вспомнив, что она сделала со мной.

Моя Слоан.

Это только моя вина. Я не должен был так сильно любить что-либо, как любил ее. Но я не смог удержаться. Казалось, что она была создана для меня. Словно она была послана на эту землю, в качестве дара, за все дерьмо, что мне преподнесла жизнь в детстве. Какое-то время я даже думал, что она была "извинением Господа" передо мной. Будто он спустил ее прямо ко мне с небес, со словами: "Вот, Аса. Я создал этот луч света, чтобы возместить всю тьму, отброшенную на тебя родителями. Она мой подарок тебе, дитя мое. С ней, твоя боль исчезнет".

И так и было. Больше двух лет у меня был собственный кусочек рая, с круглосуточным доступом к нему. Слоан была Евой, до того как гребанный змей не испортил ее. Она была милой и невинной. Нетронутой. Мой собственный маленький ангел в человеческом обличии.

До появления Люка.

Люк это искуситель моей Евы. Сатана. Заманил ее своим яблоком, введя в грех. Развратил ее.

Когда я думаю о Слоан, что происходит каждую чертову секунду каждого гребанного дня, я думаю о Слоан-до-Люка. Слоан, которую я любил. Слоан, которая светилась как ебанная рождественская елка, каждый раз когда я уделял ей хотя бы секунду своего внимания. Слоан, которая пекла для меня кокосовый торт и готовила спагетти с фрикадельками, просто потому что знала, что это вызовет у меня улыбку. Слоан, которая не смотря ни на что спала в моей постели каждую ночь и ждала, когда я приду и разбужу ее сексом. Слоан, которая выражала мне свою любовь, ухаживая за моим домом, как полагается хорошей женщине. Женщине, которая не является шлюхой.

Я просто обожал наблюдать за тем, как она убирается. Она никогда не жаловалась на всех тех свиней, которые не уважали мой дом. Она просто убиралась за ними, потому что она знала, как сильно я любил, когда мой дом выглядит убранным.

Мне не хватает ее. Мне не хватает того, как сильно она любила любить меня. Я скучаю по ее невинности... мой ангел... мое собственное извинение от Бога.

Но теперь... после того как она попалась на удочку этого ебанного змея... Я хочу, чтобы она умерла. Чтобы они оба умерли. Если она умрет, мне не нужно будет думать о том, что она уже не та девушка, в которую я влюбился. Если она будет мертва, мне не нужно будет думать о звуках, которые она издает, когда ее трахает Люк. Если она умрет, я смогу оставить в прошлом ненависть к Слоан-после-Люка, которая забрала все, что я когда-то любил в Слоан.

Я все гадал, если я убью Люка, если он исчезнет из наших жизней, сможет ли она превратиться в прежнюю Слоан, которую я знал? Иногда я подумываю дать ей последний шанс. Возможно, если я сначала убью Люка и дам ей время приспособится к жизни со мной, я смог бы научиться заново любить ее так, как раньше.

Но я выдаю желаемое за действительное. Он был внутри нее. Не только внутри ее тела, а внутри головы. Он заставил ее думать, что он лучше меня, что он может предложить ей больше, чем я. Не уверен, хочу ли я простить ее за эту ебанную тупость.

Ее сияние погасло. Теперь она превратилась в тупую куклу. Слишком много детей играли с ней.

Ебанный стыд.

Однако это не продлится долго. Я придумаю, как добраться до них. Вопрос лишь в том, как это произойдет.

Откидываюсь на спинку дивана и закрываю глаза. Засовываю руку в трусы и задаю себе вопрос, когда я уже смогу кончить без мысли о Слоан. Даже ненавидя ее с такой силой, мой член твердеет только от одной единственной мысли о ней.

Я думаю о Слоан-до-Люка. О первом поцелуе в том переулке. Когда я узнал, что мои губы первые прикоснулись к ней. Вспоминаю, какая она была чистой и невинной. Как она была очарована мной. Она смотрела на меня так, будто не могла насмотреться. Словно я был самим Богом.

Мне не хватает Слоан, в которую я влюбился.

И именно когда я становлюсь невероятно твердым, кто-то стучит в мою дверь.

- Бляяядь - стону я и вынимаю руку из трусов. Кто-то выбрал паршивое время.

Встаю и чувствую тяжесть браслета на щиколотке, интересно я когда-нибудь привыкну к нему? Три месяца и я сойду с ума. Я не смогу выдержать три месяца. Надо бы закупиться снотворным и проспать следующие три месяца.

Смотрю в глазок и открываю дверь Энтони. Он уже знает что, говорит часто вслух запрещено. Я не дурак и знаю, что эти лохи прослушивают мой дом.

- Привет, чувак, - здороваюсь я, выхватывая у него черный рюкзак.

- Привет, - отвечает он, оглядываясь вокруг как параноидальный придурок, - Я нашел тот кокосовый торт, который ты искал.

Кокосовый торт - это шифр компьютера. Пекарня - это шифр Слоан.

Я специально не пользуюсь теми двумя компьютерами, которые стоят дома. Когда окружной прокурор и его люди пытаются состряпать на кого-нибудь дело, они не оставляют в их доме компьютеры. Они их конфискуют. Тот факт, что оба моих компьютера до сих пор в доме доказывает, что они ждут, когда я начну поиски, ведь они наблюдают за мной. И просто чтобы позлить их, каждый день я практически по часу сижу интернете и набираю в поисковике запрос типа "Как найти искупление через Христа".

Я даже включаю церковные песнопения, чтобы они подумали, что я действительно меняюсь в лучшую сторону. Черт, прошлой ночью я зашел так далеко, что создал аккаунт на Pinterest (прим. Pinterest - всемирный каталог идей, где собирают рецепты, советы для родителей, стильные штучки и другие идеи.) Это правда. У Аса Джексона есть страница в Pinterest. Я опубликовал несколько рецептов, и три часа добавлял вдохновляющие цитаты просто, чтобы сбить их с толку.

Какой же смешной этот гребанный мир.

Сажусь на обеденный стол на кухне и открываю рюкзак. Я потратил месяц чтобы, наконец найти парня, который бы точно не настучал на меня. У меня на него слишком много информации. Он на всю жизнь загремит в тюрьму, если сдаст меня.

К тому же, Энтони очень любит легкие деньги, наверно он даже бы согласился убить Слоан и Люка за меньшую сумму, которую я заплатил ему за этот ноутбук. Единственный минус Энтони в том что он мне все мозги выебет пока, наконец, не придавит Слоан или Люка. Каким-то образом он нашел парня, который нашел их адрес. Я не задаю слишком много вопросов, потому что чем меньше я знаю о его связях, тем лучше, на случай если копы вернутся чтобы выпытать информацию. Но я почти уверен, что в отделе Люка сидит продажный уебок, который проболтался за меньшее, чем Энтони потребовал от меня.

Это человеческое нутро. Мы все совершаем подлые поступки за деньги.

- Ты нашел пекарню? - спрашиваю его. Он кивает.

Заебись.

Он нашел гребанную пекарню.

- Я ездил и сам проверил, - ухмыляется он. - Ты был прав. Чертовски симпатичная пекарня.

Я игнорирую чувство, будто все мои кишки подступили к горлу, потому что он говорит мне что видел Слоан, и сосредотачиваюсь на том, что он отчётливо дал понять что она была сексуальной. Что о себе возомнил этот мудила?

- И кстати, что такого особенного в этой пекарне? - спрашивает он, облокачиваясь на спинку стула. Он хочет знать, почему я отвалил десять кусков за компьютер и ее адрес. Еще пять кусков были обещаны за свежие фото и видеоматериалы, доказывающие, что она проживает именно там. - Эта пекарная единственная в своем роде, Энтони, - отвечаю я, вынимая ноутбук из рюкзака.

Энтони приложил инструкции, как получить доступ к скачиванию всех кадров наблюдения. Так же в рюкзаке лежал вай-фай роутер, купленный на его имя, чтобы меня никто не проследил.

- Ты купил какие-нибудь кексы в той пекарне? - спрашиваю его. Кексы - это шифр кадров наблюдения за Слоан.

Мы похожи на двух придурков, которые обсуждают печеное, вот почему я придумываю эти шифры, когда он приходит. На прошлой неделе мы говорили о телевизионных шоу.

Эндрю снова ухмыляется, - Да, они в сумке, - отвечает он, вытаскивая из рюкзака несколько листков бумаги. Разворачивает листок и указывает на электронный адрес с паролем, давая понять, что там я смогу найти все материалы.

Пульс тут же начинает ускоряться, и я изо всех сил пытаюсь успокоиться. Хочу чтобы Энтони ушел, и я смог загрузить материалы слежки. Мне необходимо увидеть ее. Прошло три месяца с тех пор как я вживую смотрел на нее. Мне просто, блядь, необходимо увидеть ее.

Я встаю и иду по коридору, чтобы дать ему обещанную награду. Кидаю на стол деньги и указываю на дверь, давая понять, что сегодня он мне больше не нужен. Он убирает конверт в задний карман.

- Тебе что-нибудь еще нужно? Я могу вернуться завтра.

Я качаю головой. - Нет. Я дам тебе знать, когда доем торт.

Он усмехается и идет к входной двери.

Я настраиваю роутер и захожу на почту. Там входящее письмо со ссылкой на облако хранения данных, и сообщение от Энтони.

"Запись велась вчера, примерно восемь часов и обрезана на куски, где видна парочка. Несколько минут записи, как какой-т парень уезжал, а потом вернулся. В середине записи видно девушку, которая выносила мусор. В конце записи видно их обоих. На этой неделе запишу больше. Если захочешь, мы можем установить онлайн камеру и ты сможешь наблюдать через компьютер. Установка камеры займет две секунды. Просто дай мне знать".

Я отвечаю ему, прежде чем загрузить все файлы.

"Конечно же, блять я хочу онлайн камеру. Почему блять ты только сейчас мне об этом говоришь?

Отправляю письмо и начинаю скачивание. На это понадобилось целых гребанный пять минут. Как только все закачалось, я встаю и запираю входную дверь. Не хочу чтобы кто-нибудь меня отвлек.

Так же наливаю себе выпить, потому что во рту у меня нихуевый сушняк. Меня подташнивает от мысли, что я сейчас увижу ее впервые за три месяца.

Сажусь обратно на стол и нажимаю воспроизведение. Видеоролик длиной в тринадцать минут. Три минуты Энтони просто фокусирует камеру, снимая входную дверь дома. Съемка проводится с высоты, как будто он снимал со второго этажа дома. Я знал, где бы Люк со Слоан не остановились, Люк будет очень подозрительным. Наверняка он нанял кого-то чтобы быть уверенным что никто не попадет в его дом, пока его нет. Я снял Энтони квартиру в ближайшем жилом комплексе с видом на их входную дверь, чтобы он смог заснять хороший материал и чтобы его не запалили сидящим в машине.

Через три минуты и тридцать одну секунду их входная дверь открывается. Выходит Люк, смотрит на право, а потом на лево. Мне нравится, что он на чеку. Мне нравится, что каждый раз когда он открывает дверь своей квартиры, он думает обо мне. Гадает там ли я, готовый отомстить.

Ролик обрывается и появляется следующий кадр.

Вот когда я вижу это. Дверь начинает открываться.

Я вижу ее руку, когда она выносит мусорный пакет и кладет его на землю рядом с дверью. Я едва улавливаю взглядом промелькнувшую прядь волос, когда она захлопывает дверь. Похоже, что она прячется. Как будто она боится, что за ней наблюдают. Ей страшно находиться там одной.

Ебанный Люк просто оставляет ее там, одну, скорее всего на несколько часов в день. Мне наплевать, что он должен работать, чтобы платить по счетам. Если бы это был я, и я был бы со Слоан, я бы блядь нашел способ защитить ее. Если бы я знал, что существует парень, который представляет для Слоан опасность, я бы никогда не потерял ее из вида.

Это первый признак того что он не любит ее так как я.

Как я любил.

Я больше не люблю ее.

Ведь так?

Блядь.

Я пересматриваю этот отрезок не менее двадцати раз, глядя на ту руку, которой она выносит мусор. На ее волосы, витающие над ее плечом, когда она захлопывает дверь. Мое сердцебиение ускоряется каждый раз как я смотрю на ее руку и останавливается когда дверь захлопывается.

Черт побери. Это так. Я до сих пор люблю ее.

Я блядь люблю ее и меня убивает то, что она одна в этой квартире, слишком напугана, чтобы даже открыть дверь настежь. Этот тупой гребанный ублюдок просто оставляет мою Слоан в полном одиночестве и страхе, пока я заперт в этом чертовом доме и не могу добраться до нее благодаря ему.

- Я скоро увижу тебя, детка, - шепчу я экрану компьютера. - Не бойся.

После нескольких повторов, я наконец смотрю дальше. Эта часть записана спустя нескольких часов. К дому подъезжает машина Люка. Он выходит, открывает багажник и достает пакеты с продуктами.

Ой как мило. Этот подонок поехал в продуктовый магазина за едой для его маленькой фальшивой семьи.

Он несет пакеты к дому и своим ключом открывает дверь. Пытается ее отворить, но она закрыта изнутри.

Умная девочка. Никогда не доверяет одному замку.

Слоан открывает ему дверь. Люк исчезает внутри, а Слоан идет, нет она практически скачет к машине. Она улыбается. Подходит к багажнику и хватает один из пакетов, когда Люк возвращается обратно с поднятыми вверх руками. Кажется, он просит ее остановиться и не брать пакеты. Указывает на нее, на ее живот и что-то говорит, что ее смешит. Она прижимает руки к животу, и в этот момент я вижу это.

Вот когда я блять вижу это.

Останавливаю ролик.

Смотрю на ее руки, прижатые к животу. Смотрю на улыбку на ее лице, когда она смотрит вниз на свои руки, нежно придерживая живот. Он едва заметен под ее рубашкой.

Едва.

- Ублюдок.

Я замираю. Считаю дни, месяцы, пытаюсь придать этому смысл.

- Ублюдок.

Я не разбираюсь в циклах жизни. Единственный раз, когда я обрюхатил девушку, я заставил ее сделать аборт, потому что она не было Слоан. И единственное что я знаю как факт... нужно хотя бы несколько месяцев, чтобы у Слоан что-то начало расти. Несколько месяцев назад... это был я, кто был внутри нее. Это был я, кто занимался с ней любовью по ночам.

Люк переспал с ней один раз в тот период времени.

Я имел ее каждый день.

- Ублюдок, - повторяю я, улыбаясь. Не могу удержаться. Мое лицо расплывается в огромной чертовой улыбке. Я встаю, мне нужно пару минут подышать. Восстановить мышление. Впервые в жизни мне кажется, что я сейчас упаду в обморок.

- Твою ж мать! - восклицаю я, глядя на ноутбук, на видео, остановленное на Слоан, - Я стану папой!

Снова сажусь и запускаю руку в волосы. Смотрю на экран так долго, что в глазах начинает все расплываться.

Я что блядь плачу?

Вытираю глаза и конечно же, на моих руках слезы.

Я не могу перестать улыбаться. Увеличиваю картинку в области ее живота и поглаживаю рукой экран в этом месте. Прикладываю руку прямо к ее ладоням на животе.

- Папочка любит тебя, - шепчу я нашему малышу. - Папочка придет за тобой.

НЕСКОЛЬКИМИ МЕСЯЦАМИ РАНЕЕ

Я отпираю дверь в нашу квартиру и жду, пока Слоан откроет дополнительные замки.

Все пять.

Меня бесит, что нам приходится быть параноиками. Я ненавижу то, что звоню ей каждый час просто убедиться, что она в порядке, хотя я и так знаю, что за ней круглосуточно наблюдают из машины, припаркованной на соседней улице. Мне ненавистно, что мы вынуждены прятаться, хотя за Аса установлена слежка и он находится под домашним арестом до судебного разбирательства, после которого он, несомненно, отправится за решетку.

Не знаю, как повлияли на Слоан два последних месяца. Я пытался уговорить ее посетить психотерапевта, но она утверждает, что все в порядке. Или будет, когда Аса окажется в тюрьме.

Снять электронный браслет так, чтобы не заметила полиция невозможно — по крайней мере такая гарантия у нас есть. Если Аса сделает что-нибудь глупое и решит покинуть дом, мы узнаем об этом в течение 90 секунд. Но я беспокоюсь не о нем, а о тех людях, которые могут сделать за него всю работу.

Судебная система в этой стране дерьмовая, и это еще мягко сказано. Такое ощущение, что это Слоан наказывают, просто потому что такие люди, как Аса, не считаются виновными до тех пор, пока их вина не будет доказана в суде. И я каждый раз напоминаю себе, что нам еще повезло, что Аса находится под домашним арестом. Судья мог вообще позволить ему выйти под залог, и ходить на свободе до судебного разбирательства.

По крайней мере, мы добились этого.

Несколько дней назад все было не так плохо, пока Аса оправлялся от огнестрельного ранения в больнице. И теперь, зная, что он здоров и находится дома, и к нему могут спокойно приходить и уходить его друзья, мы уже не чувствуем себя в безопасности. Вчера я поставил на дверь еще четыре замка для большей безопасности.

Сейчас мы живем в двух часах езды от дома Аса, и никто, кроме полиции, не знает, где мы находимся. Дорога до дома занимает больше часа каждый день из-за того, что я езжу по объездным дорогам, чтобы убедиться, что меня не преследуют. Это утомляет. Но я сделаю все что угодно ради безопасности Слоан, все, кроме убийства Аса.

Слышу, как замки открываются, и проскальзываю внутрь, захлопнув за собой дверь. Слоан улыбается и встает на носочки, чтобы поцеловать меня. Я обнимаю ее за талию и целую в ответ, повернув ее так, чтобы дотянуться и запереть дверь. Я постарался сделать это незаметно, потому что чем больше я беспокоюсь, тем больше беспокоится она.

Слоан отстраняется от меня, когда я защелкиваю последний замок. Я вижу беспокойство в ее глазах, поэтому пытаюсь отвлечь ее.

— Пахнет замечательно, — говорю я, заглядывая в кухню. — Что готовишь? — Слоан потрясающе готовит. Лучше, чем моя собственная мать, но я не говорю своей маме об этом.

Она улыбается и, взяв меня за руку, ведет на кухню.

— Если честно, я не уверена, — отвечает она. — Это суп, но я просто кинула в него все, что под руку попало, — она открывает кастрюлю и зачерпнув жидкость ложкой, подносит ее к моему рту — Попробуй.

Я пробую.

— Ничего себе. Это потрясающе.

Слоан улыбается и накрывает кастрюлю крышкой.

— Хочу чтобы он еще немного поварился, так что ты сможешь поесть позже.

Я достаю ключи и телефон из кармана и кидаю их на стойку. Тянусь к Слоан и подхватываю ее на руки.

— Еда может подождать, — говорю, пока несу ее в спальню. Я мягко кладу ее на кровать и нависаю сверху. — Ты хорошо провела день? — спрашиваю, целуя ее шею.

Она кивает.

— У меня есть одна идея. Хотя может и глупая. Не знаю.

Я переворачиваюсь на бок и смотрю на нее.

— Какая? — кладу руку на ее живот и сдвигаю вверх футболку, чтобы прикоснуться к ее коже. Я не могу насытиться ею. Не помню, чтобы хоть раз в жизни испытывал такую потребность в прикосновениях к кому-то. Даже когда мы просто лежим и разговариваем, я вывожу узоры пальцем на ее животе или глажу ее руки, или прикасаюсь пальцами к ее губам. Слоан, вроде бы, нравится это, потому что она делает то же самое, и я уж точно не возражаю.

— Ты же знаешь, что я могу приготовить практически любое блюдо?

Я киваю. Конечно, может.

— Я подумала о том, чтобы выпустить кулинарную книгу, включив туда свои лучшие рецепты.

— Слоан, это замечательная идея.

Она качает головой.

— Я не закончила, — приподнимается на локте. — Кулинарных книг слишком много, а я хочу сделать что-то особенное. Хочу отличаться от всех остальных. Поэтому решила сделать акцент на том, что я научилась готовить так хорошо, потому что была фактически вынуждена готовить для Аса каждый вечер. Название может быть забавным что-то вроде «Рецепты, которые я придумала, пока жила с помешанным на контроле, мудаком-бывшим парнем». И я могла бы отдать часть денег жертвам домашнего насилия.

Я молчу, пока не убеждаюсь, что она закончила делиться своей идеей.

Даже не знаю, что и думать. Мне хочется смеяться, потому что она права — такое название будет заметным. Но меня передергивает от мысли, что Аса является причиной, по которой она научилась так хорошо готовить. Потому что он заставлял ее, и у нее не было выбора. Это напомнило о том, как я первый раз пригласил Слоан на ланч и она вела себя так, как будто никогда прежде не была в ресторане.

— Ты думаешь, что это глупо, — вздыхает она, опускаясь обратно на подушку.

Я качаю головой.

— Слоан, нет. Я так не думаю, — дотрагиваюсь рукой до ее щеки, чтобы она посмотрела на меня. — Это необычное название. Люди обратят внимание, я уверен. Мне просто не нравится, что оно такое... правдивое. Это было бы забавно для меня, если бы было шуткой, но это не так. Ты действительно научилась так хорошо готовить по этой причине, и я чертовски ненавижу этого сукиного сына.

Она выдавливает улыбку.

— Благодаря тебе у меня теперь другая жизнь.

Мне постоянно приходится напоминать ей, что не я спас ее.

— Твоя жизнь теперь другая благодаря тебе самой.

Слоан снова улыбается, но с тех пор, как я зашел в дом, ее улыбки выглядят вымученными. Что-то серьезное беспокоит ее, и я не знаю, что это. Может быть, стресс из-за постоянного нахождения в квартире взаперти.

— Ты в порядке, Слоан?

Она довольно долго лежит неподвижно, прежде чем кивает, и я понимаю, что она точно не в порядке.

— В чем дело?

Слоан садится и собирается встать.

— Все нормально, Люк. Мне нужно помешать суп.

Я хватаю ее за руку. Она останавливается у изножья кровати, но не поворачивается ко мне.

— Слоан.

Она глубоко вздыхает. Я отпускаю ее руку и становлюсь рядом с ней.

— Слоан, он не сможет выйти из дома, если ты об этом беспокоишься. Мы узнаем, если он это сделает. Не говоря уже о наружной охране. Ты в безопасности.

Она качает головой, давая понять, что не это расстроило ее. Слоан не плачет, но, судя по тому, как ее губы трясутся, это вот-вот произойдет.

— Это из-за твоего брата? Мы съездим к нему на этих выходных. Нас будет сопровождать охрана, и за ним также присматривают, — я заправляю прядь ее волос за ухо, желая, чтобы она знала, что я рядом. Она в безопасности. Ее брат в безопасности.

Слоан опускает голову еще ниже, и как-то вся сжимается, скрестив руки на груди.

— Мне кажется, я беременна.

Она не захотела ждать в ванной две минуты, в течение которых должен был проявиться результат. Я стою здесь, глядя на тест. Жду.

В тот момент, когда Слоан сказала мне, что может быть беременной, я почувствовал себя так, словно подвел ее. Словно все, что я сделал ради того, чтобы защитить ее, было напрасным. Она сидела, слезы стекали по ее щекам, голова опущена, а голос едва слышен, и я не мог ничего сделать, чтобы прогнать ее страх. Я не мог сказать ей не беспокоиться, потому что здесь действительно есть о чем беспокоиться. Мы можем посчитать. Она была и со мной, и с Аса за последние два месяца. Шанс, что ребенок мой, меньше, чем, если бы он был его, поэтому, если я скажу ей, что не надо беспокоиться, я совру.

Последнее, что ей нужно сейчас, это переживания из-за того, что она носит в себе часть этого человека. То, из-за чего она будет привязана к нему до конца жизни. И последнее, что ей нужно сейчас, — это вообще вынашивание ребенка, чей бы он ни был. Следующие несколько месяцев будут решающими для ее безопасности. Слоан будет заперта в этой квартире, ожидая судебного разбирательства. Не говоря уже о том, что, когда начнется суд, если она все-таки окажется беременной, ей придется давать показания уже, будучи на большом сроке.

Медленно вдыхаю, внимательно глядя на тест. На нем не появятся полоски, тут должны отобразиться слова «не беременна» или «беременна». Я сходил за ним, как только Слоан сказала мне. Не хочу, чтобы она гадала, беременна или нет. Чем раньше она узнает, тем быстрее сможет решить, что делать дальше.

Запустив руки в волосы, я расхаживаю по маленькой ванной, ожидая, когда на телефоне зазвенит таймер.

Медленно выдыхаю и когда, повернувшись, вижу на тесте слово «беременна», сжимаю руку в кулак, готовый ударить стену. Дверь. Что-нибудь. Но вместо этого я бью кулаком в воздух и ругаюсь шепотом, потому что должен выйти из этой ванной и разбить сердце девушки.

Не знаю, смогу ли я это сделать.

Я размышляю над тем, чтобы остаться здесь еще на несколько минут, чтобы успокоиться. Но она стоит там, напуганная и, возможно нервничает, сильнее меня. Я открываю дверь, но не вижу ее в спальне. Иду в гостиную и нахожу Слоан на кухне — она снова перемешивает суп. Он варится уже больше часа, так что я знаю, что она просто не знает, чем занять себя. Слоан слышит меня, но не оборачивается. Я захожу на кухню, она не смотрит на меня. Помешивает суп, ожидая, когда я сообщу новость.

Я не могу. Открываю рот в третий раз, но не нахожу подходящих слов. Обхватываю шею рукой и какое-то время наблюдаю за ней, жду, когда она повернется. Когда Слоан продолжает стоять ко мне спиной, а я все еще не знаю, что сказать, я подхожу к ней. Обнимаю ее и притягиваю спиной к своей груди. Слоан замирает и кладет свои руки поверх моих. Я чувствую, что все ее тело начинает сотрясать от бесшумного рыдания. Мое молчание подтвердило ее худшие предположения. Все что я мог делать, это крепко обнимать ее и целовать.

— Я люблю тебя, Слоан, — шепчу.

Она поворачивается и прижимается лицом к моей груди, пока плачет. Я закрываю глаза и обнимаю ее.

Все должно быть не так. Не так девушка должна себя чувствовать, когда узнает что станет мамой. И в какой-то степени я чувствую себя виноватым в том, что она расстроена.

Знаю, что у нас еще будет время, чтобы поговорить об этом. Мы сможем обсудить все варианты позже, но прямо сейчас я сосредоточен на ней, потому что я не представляю, как тяжело ей сейчас должно быть.

— Мне так жаль, Люк, — произносит она, прижатая лицом к моей груди.

Я сжимаю ее крепче, не понимая, за что она извиняется.

— Зачем ты говоришь это? Тебе не за что извиняться.

Слоан поднимает голову, и качает ею, глядя на меня.

— Тебе не нужны лишние заботы. Ты делаешь все, что в твоих силах, чтобы мы были в безопасности, а я сейчас все порчу, — она отодвигается от меня, берет чертову ложку и начинает снова мешать суп. — Я не хочу втягивать тебя во все это, — говорит она. — Не хочу, чтобы ты смотрел, как я вынашиваю ребенка, который может быть не твоим. Это несправедливо по отношению к тебе, — она откладывает ложку и взяв салфетку, вытирает глаза. Затем поворачивается и смотрит на меня, ее лицо выражает стыд. — Мне жаль. Я могу... — она сглатывает, будто следующие слова слишком тяжело произнести. — Я могу позвонить завтра и узнать, что нужно для того, чтобы... чтобы сделать аборт.

Я смотрю на нее, осмысливая услышанное.

Она извиняется передо мной?

Она думает, что это напрягает меня?

Я подхожу к ней и запускаю руки в ее волосы, поднимая ее голову так, чтобы она смотрела на меня. Еще одна слезинка скатывается по ее щеке, и я вытираю ее большим пальцем.

— Если бы мы могли узнать, что этот ребенок мой, ты бы захотела оставить его?

Слоан морщится, потом пожимает плечами. А затем кивает.

— Конечно, Люк. Время дурацкое, но это не вина ребенка.

Несмотря на то, как сильно мне хочется обнять ее в этот момент, я продолжаю держать ее лицо в своих руках.

— А если бы ты сейчас знала, что этот ребенок Аса, ты бы захотела оставить его?

Она молчит некоторое время. Но затем качает головой.

— Я не смогу поступить так с тобой, Люк. Это несправедливо.

— Я спрашиваю не о себе, — говорю строго. — Я спрашиваю о тебе. Если бы ты знала, что этот ребенок Аса, ты бы захотела его оставить?

Вижу, как еще одна слезинка скатывается по ее щеке, но не стираю ее.

— Это ребенок, Люк, — тихо отвечает она. — Невинный ребенок. Но, как я и сказала, я не поступила бы так с тобой.

Я притягиваю ее к себе и целую в висок, молча держа ее в своих объятиях. Когда я нахожу подходящие слова, то отстраняюсь и снова заставляю смотреть на меня. — Я люблю тебя, Слоан. Безумно люблю. И ребенок, растущий внутри тебя, является твоей частью. Ты хоть представляешь, каким бы я стал счастливым, если бы ты позволила мне любить то, что является частью тебя? — я прижимаю руку к ее животу. — Это мой ребенок, Слоан. Он твой. Наш. И если ты решишь растить его, я буду самым лучшим отцом, который только может быть. Обещаю.

Слоан накрывает лицо руками и начинает плакать. Никогда не видел, чтобы она так сильно плакала. Я беру ее на руки и несу в нашу спальню, где снова укладываю ее на кровать. Притягиваю ее к себе и жду, пока она успокоиться. Через несколько минут в комнате становится тихо.

Слоан лежит, положив голову мне на грудь, обнимает меня.

— Люк? – она поднимает голову и смотрит на меня. — Ты самый лучший человек на свете. И я так сильно люблю тебя.

Я целую ее. Дважды. Затем наклоняюсь к ее животу и, задрав футболку, целую ее живот. Я улыбаюсь, потому что она дает мне то, в чем я даже не подозревал свою нужду. И хоть я очень сильно надеюсь, что этот ребенок мой, а не Аса ради Слоан, это на самом деле не важно. Это не имеет никакого значения, потому что этот ребенок — часть человека, которого я люблю больше всего на свете. Я счастливчик, не так ли?

Я возвращаюсь к ней и целую в щеку. Слоан больше не плачет. Я убираю волосы с ее лба.

— Слоан? А ты знала, что бетонные столбы превращаются в пончики, каждый раз, когда часы врезаются в черепашьи головы?

Она от души громко смеется.

— Ну, победа не является победой, если в комнате нет ничего, кроме грязных носков, а рождественский кекс зачерствел.

У нашего ребенка будут самые странные родители во всем мире.

НАШИ ДНИ

Точно не знаю, по чьей линии мне передался интеллект, потому что оба моих родителя невежественные идиоты.

Я не знал бабушку с дедушкой, но иногда мне нравится думать, что я очень похож на деда по отцовской линии, царство ему небесное. Говорят, гены передаются через поколение, так что, возможно, это действительно так. Наверное, я поступаю так же, как и он. И скорее всего, он так же, как и я сейчас, чертовски разочарован, что его сын - мой отец - оказался таким мудаком.

Дед уж точно гордился бы мной, и, наверное, был бы одним из немногих, из мертвых или живых, кто оценил бы по достоинству какой же я всё-таки блядь гениальный.

Давайте объясню.

Электронные браслеты. Их невозможно сломать. Если попытаешься, об этом сразу же узнают. Встроенный волоконно-оптический датчик, пошлет сигнал, как только ты попробуешь снять браслет, и полиция появится на пороге твоего дома в считанные секунды.

Если ты разрядишь батарею, об этом тоже узнают. Его никак не получится снять, потому что нога не такая гибкая, как запястье. Бог не учел электронные браслеты, когда создавал скелет человека. Эгоистичный ублюдок. Запрещено выходить за определенные границы - полиции станет известно. Черт, нельзя даже напиться. В большинство браслетов встроены датчики, которые периодически проверяют уровень алкоголя в крови. Не то чтобы меня это расстраивало. Я никогда не был особым любителем алкоголя. Мне нравится пить, но я могу прожить и без этого.

Если ты не разбираешься в технике лучше, чем те, кто придумали эти гребанные электронные браслеты, то ты точно, без всяких сомнений, не сможешь найти способ избавиться от этой железяки, так, чтобы об этом не узнала полиция.

Херово еще то, что, Люк наверняка устроил все так, что как только браслет зафиксирует, что я покинул дом, или попытался что-либо сделать с ним, он пошлет сигнал и ему. Я не смогу добраться до их дома раньше, чем их предупредят об опасности. Конечно, у меня есть те, кто смогут сделать все за меня, но какой мне в этом кайф? Какой смысл, если это не я, вдыхая запах пороха, буду наблюдать, как сердце Люка останавливается от выпущенной мною пули? Зачем тогда мне нужно, чтобы Слоан осознала, какой жалкий выбор она сделала, если это не я буду слизывать с ее щеки слезы, когда она будет молить о пощаде?

Хорошо, что я всегда и все планирую заранее. Я рассматриваю всевозможные варианты развития событий и придумываю план действий для всего до того, как это произойдёт. Потому что я чертов гений. Такой же, как мой старый добрый дедушка.

Однажды, в детстве я подумал что умираю. Я стащил таблетки из маминой спальни. Черт, я тогда даже еще читать не умел и не знал что беру. Просто хотел почувствовать то же самое, что и она, понять, почему мама любила их больше собственного ребенка.

Я пришел в себя через несколько часов после их принятия, и мои лодыжки по форме напоминали, чертовы бейсбольные мячи. Обе ноги сильно опухли. Тогда я подумал, что это из-за того, что я умираю, и вся кровь прилила к ногам. Теперь-то я знаю, что причина была в таблетках. Антидепрессанты и обезболивающие блокируют кальциевые каналы. Они вызывают сильный отек, что я собственно и испытал на себе. Просто не понимал всего этого тогда.

Несколько месяцев назад пидорок Пол сказал мне, что меня могут посадить под домашний арест до судебного разбирательства. Большинству людей, с таким же обвинением, позволено внести залог и находиться на свободе, но он был почти на сто процентов уверен, что в моем случае, мне грозит домашний арест до тех пор, пока не будет вынесен вердикт. И за это я очень благодарен ему. Предупреждение. У меня была целая неделя в течение которой я мог найти и выпить кучу чертовых таблеток, чтобы мои лодыжки увеличились на несколько сантиметров. Сделать это было не так уж и сложно, учитывая, что я лежал в больнице благодаря этим двум придуркам, которые решили, что выстрелить в меня - это отличная идея. Идиоты.

Как только мне на ногу надели браслет, нужно было продолжать пить таблетки, чтобы не вызывать подозрений у инспектора во время его визитов. Этого тупицу даже не смутило то, что мои лодыжки и икры были толщиной со стволом дерева. Его зовут Стюарт. Кого вообще называют Стюартом? Мой инспектор думает, что у меня просто "широкая кость". Я смеюсь над его тупостью каждый раз, когда он приходит. Но мне вроде как нравится этот парень, потому что он сочувствует мне. Стюарт думает, что я неплохой парень, потому что я смеюсь над его дурацкими шуточками и разговариваю с ним об Иисусе. Стюарт чертовски любит Иисуса. Я даже попросил Энтони привезти мне распятие и повесил его в гостиной над телевизором, где я часами смотрю порно. Какая ирония, да? Стюарт сразу заметил распятие, и я рассказал что оно принадлежало моему деду - баптистскому проповеднику. Сказал, что мне становится лучше, когда я смотрю на крест, зная, что дед наблюдает за мной.

Конечно же, это ложь. Сомневаюсь, что мой дед вообще хоть раз заходил в церковь. И если бы у него и было распятие, он, наверняка использовал бы его как палку для битья.

Стюарту понравилось распятие. Он сказал, что у него есть почти такое же, только меньше. Так же, он проверил браслет на моей ноге и сказал, что все в порядке, и он придет через неделю. Я угостил его кокосовым тортом перед уходом.

Сейчас я стою и смотрю на бутылек с гидрохлордиазидом в моих руках. С ним нужно быть осторожным, если я выпью слишком много, моя кровяное давление резко понизится. Нужно принять столько, чтобы отек прошел и расстояние между лодыжкой и браслетом было достаточным, чтобы я мог снять его и надеть на запястье Энтони.

Вот в чем и заключается мой гениальный план. Если ты сможешь снять браслет таким образом, чтобы оптический датчик не зафиксировал это, то шансы, что об этом узнают, сведены к нулю. Датчики браслета посылают сигналы наблюдающим через определенный промежуток времени. По настроенному таймеру и прочему дерьму. Поэтому перемещение браслета с моей ноги на руку Энтони окажется незамеченным, потому что браслет останется целым. Полиция думает, что браслеты надежны, потому что люди с нормальным интеллектом не смогут снять их.

Им следовало бы брать в расчет таких гениев, как я. Сейчас мне остается только довериться Энтони, быть уверенным, что он не покинет мой чертов дом или не напьется до тех пор, пока все не закончится.

В то же время нужно еще многое распланировать. Я откупориваю бутылек и достаю четыре таблетки. Открываю ноутбук и начинаю искать гинеколога Слоан, два часа подряд набирая разные номера. К тому времени, когда я наконец узнаю, кого она посещает, я сходил отлить четыре раза. Браслет уже не так плотно прилегает к ноге. Я думал, понадобится несколько дней, но, судя по всему, смогу снять его уже к завтрашнему утру.

Женщина, ответившая на звонок, переключила меня в режим удержания, пока ищет файл. Информация, содержащаяся в ней, как я понимаю, является конфиденциальной. Закон о соблюдении врачебной тайны и все такое.

- Сэр? – спрашивает она, возвращаясь к разговору.

- На связи, - говорю ей.

- Как вы сказали вас зовут?

- Люк. - отвечаю. - Я отец.

Ха! Мысленно смеюсь над тем, сколько, должно быть, шуточек из «Звездных войн» этому ублюдку приходится постоянно терпеть.

- Вы можете подтвердить ваш адрес и дату рождения? - спрашивает медсестра.

Я подтверждаю данные, так как знаю их. Потому что я гений.

После того, как моя личность подтверждается, она спрашивает:

- И что же вы хотите узнать?

- Дату родов. Я сделал видео, которое собираюсь показать, когда мы сообщим о беременности нашей семье, и не хочу спрашивать Слоан, потому что она разозлится из-за того, что я забыл об этом. Надеюсь, вы можете поделиться этой информацией и спасти меня.

Женщина смеется. Ей нравится, что я такой заботливый и любящий муж, и что я жду не дождусь дату родов.

- Похоже зачатие произошло в марте. А дата родов… Рождество! Не знаю даже, как вы могли забыть это, папаша, - говорит она, смеясь.

Я тоже смеюсь.

- Точно. Рождество. Наше собственное маленькое чудо. Спасибо, - благодарю ее.

- Не за что!

Я отключаюсь и смотрю на календарь. В марте Слоан еще жила со мной.

Люк проводил время в моем доме тогда же. Дохера времени.

Я не знаю точно, когда он начал промывать мозги Слоан, или когда она переспала с ним. Все мое тело напрягается от этой мысли. Не могу поверить, что он трахнул ее. Мою Слоан.

Не могу поверить, что она позволила ему. Понятия не имею, использовали ли они презерватив. Но точно знаю, что этот уебок не надел резинку, когда решил взять ее прямо передо…

Не будем об этом.

Я не позволю всем этим сценам вновь прокручиваться в моей голове. Это самое ужасное, что когда-либо случалось со мной. Я пытаюсь убедить себя, что все это было ночным кошмаром. Все, что я видел, слова, которые она произносила, звуки, издаваемые ими, - это мой страшный сон. В меня стреляли четыре раза, я потерял много крови. Это просто не могло происходить на самом деле. Эта сучка не могла позволить другому мужчине на моих глазах пихать в себя…

Забудь. Об. Этом.

Я встаю, снова закипая от ярости. Хватаю стул, на котором сидел, и швыряю его на пол, наблюдая как он врезается во входную дверь. Затем быстрым шагом подхожу к стене и сняв распятие, запускаю его в телевизор, разбивая экран.

Так-то лучше. Слоан жила со мной, когда я купил его. Так что хорошо, что этот долбанный телевизор разбился. Я ищу, что еще можно разбить. Зеркало. Подбегаю к нему и ударяю распятием три раза, пока осколки не осыпаются на пол.

Чертова сука. Не могу поверить, что она осмелилась сделать это прямо передо мной.

Иду в ванную, держа в руке распятие. Смотрю на себя в зеркало, задаваясь вопросом, я ли отец ее ребенка. Из-за того, что есть вероятность, что ребенок может родиться похожий на Люка, я уже ненавижу его. Зная, что Слоан могла быть беременной им, когда Люк трахал ее прямо на моих глазах, я уже ненавижу его.

Я замахиваюсь и несколькими ударами разбиваю зеркало распятием.

Ебанная сука.

Поднимаюсь наверх и разбиваю там все зеркала.

Я даже не хочу этого гребанного ребенка. Он рос внутри нее с марта, и неизвестно, как много раз они с Люком спали за это время. Даже если ребенок и мой, он уже запятнан. Я уверен, что у плода есть уши, и каждый раз когда Люк что-то говорит Слоан, ребенок, наверное, думает, что этот отвратительный голос принадлежит его отцу.

Когда Слоан будет вынашивать моего ребенка, Люка не будет рядом чтобы запачкать его своим присутствием.

Я захожу в каждую комнату, в поисках новых предметов, которые могу разбить своим Иисусом на палочке. Лампы? Сделано. Вазы? Разбиты. Мой Иисус на палочке просто в неистовстве.

Ебанная сука.

Ебанный ребенок.

Ебанный Люк.

Все хорошее, что было в моей жизни, уничтожил этот человек. Мою империю. Любовь всей моей жизни. Возможно, моего ребенка. Все, что имело для меня значение раньше, сейчас не значит ничего благодаря ему.

Вернувшись на кухню, я выпиваю еще таблетку. Чем скорее я смогу снять браслет, тем быстрее я смогу уничтожить то, что медленно разрушает Люк.

Я стану отцом, когда буду готов к этому, и этот ребенок не будет иметь ничего общего с этим жалким куском дерьма.

То что вынашивает Слоан, не является результатом любви. Даже если он и мой. Пока я занимался с ней любовью по ночам, она позволяла другому мужчине прикасаться к себе. Если бы я знал об этом, то ни за что не засунул бы свой член в нее. Я бы убил Слоан до того, как она ушла и сделала бы такой идиотский выбор. У нее бы просто не было физической возможности забеременеть, если бы я знал, что она делала за моей спиной.

Сейчас мне просто необходимо положить конец всему этому. Я смотрю на заставку ноутбука. Это скриншот с видео, где Слоан держит руки на животе и улыбается ебанному выродку. Я беру другой стул, сажусь и меняю заставку. Нахожу старое фото Слоан, на котором она еще не испорчена. Смотрю на нее и не могу понять, почему она позволила этому случиться? Как эта шлюха может улыбаться, когда она даже не знает, от кого беременна?

- Ебанная шлюха, - шепчу и опускаю взгляд на распятие в руке. – Эй, Иисус на палочке, - обращаюсь к нему, - хочешь прогуляться завтра со мной? Я знаю одну девушку, которой очень нужно покаяться.

За последние две недели я приготовила и сфотографировала двадцать семь блюд. Возможно это именно из-за того, что я стараюсь не думать о том, что мне нельзя покидать квартиру, но идея создании книги рецептов занимает все мои мысли.

Разумеется, в те моменты, когда я не думаю о беременности.

Не знаю, что бы я делала без Люка. Не могу до конца поверить, что он действительно есть у меня, что такие люди, как он, вообще существуют, и это не самообман. Я живу в постоянном страхе, что он появился в моей жизни для того, чтобы я испытала боль, когда он исчезнет из нее. Ненавижу эти мысли и стараюсь не думать об этом, но у меня не получается. Я возвращаюсь к ним постоянно. Страх потерять его сильнее страха смерти.

Но каждый день, когда Люк возвращается домой и, обнимая меня, спрашивает, как «у нас» дела, я все больше убеждаюсь в том, что он был прав, когда сказал, что малыш его. Не важно, кто биологический отец, Люк любит его просто потому, что ребенок является частью меня. Этого достаточно для него. И благодаря Люку я думаю, что для меня тоже. Когда он рядом, я чувствую, что чего-то стою. Чувствую все то, что Аса пытался искоренить во мне.

Не знаю, умею ли я прощать людей так же, как Люк. С ним я ни минуты не чувствовала стыда. Он постоянно говорит о том, как ему повезло, хотя я считаю, что все наоборот. Люк знает, как отвлечь меня, когда я беспокоюсь о том, что Аса может узнать о моей беременности, или волнуюсь из-за предстоящего судебного разбирательства. Но когда я остаюсь одна, как сейчас, единственное, что помогает мне не думать обо всем этом, - это книга рецептов.

Сегодня я готовлю лазанью . Я не любитель какой-то определенной кухни - итальянской или азиатской. В книгу войдут все мои любимые рецепты. Даже те, которые нравились Аса. Например, его чертов кокосовый торт. Я хочу, чтобы блюда, которые ему нравились, были в книге, ему бы это уж точно не понравилось. Это будет маленькой местью. Из каждых двух долларов, которые будет стоить книга рецептов, один будет отдан женщинам, которые подвергаются насилию со стороны таких же мужчин, как Аса.

Так что да, его идиотский торт и спагетти с фрикадельками и даже протеиновый коктейль, который он заставлял меня делать рано утром, войдут в мою книгу. Хоть я и ненавижу то, что он требовал, чтобы я для него готовила, но какая-то польза из этого выйдет. Эта кулинарная книга - фак Аса Джексону от меня.

Вообще то, это отличная идея. Наверно стоит напечатать на каждой странице маленькие милые смайлики со средним пальцем.

Выложив слоями лапшу и соус, я вынимаю противень, чтобы сфотографировать его. Сделав несколько фото, убираю его в духовку.

- Чем это так вкусно пахнет?

Я хватаюсь руками за стол, услышав его голос.

Прямо за спиной.

Нет. Нет, нет, нет, нет, нет, нет.

Это невозможно. Дверь закрыта. Окна тоже. Я сплю. Сплю. Сплю.

Ноги подкашиваются, и я медленно сползаю на пол. Я в полнейшем шоке. Я чувствую это. Чувствую. Нет, нет, нет.

Я на полу. Закрываю уши руками, мои руки трясутся. Пытаюсь заглушить его голос. Если я его не слышу, значит его здесь нет. Его здесь нет. Нет.

- Господи, Слоан, - голос еще ближе, - я надеялся на более теплый прием.

Я зажмуриваюсь, но все равно слышу, как Аса садится на стол недалеко от меня. Открываю глаза и вижу его ноги. На нем нет электронного браслета. Он хочет, чтобы я увидела это. Я знаю, как работает его больной мозг.

Как это могло произойти со мной?

Где телефон?

Меня тошнит. Заставляю себя дышать, чтобы не упасть в обморок от страха.

- Лазанья, да? - он кидает что-то на стол. - Никогда не любил твою лазанью, - говорит. - Ты всегда перебарщивала с томатным соусом.

Теперь я плачу. Отодвигаюсь от него подальше, не в силах подняться. Ползу, зная, что не смогу уйти отсюда, но все-таки надеюсь на это.

- Куда собралась, детка? - Аса спрашивает.

Пытаюсь приподняться, но когда у меня получается это сделать наполовину, он спрыгивает и обнимает меня сзади.

- Пойдем поговорим, - говорит он и одним движением поднимает меня на руки.

Я кричу в ужасе, но Аса тут же затыкает мне рот рукой.

- Я хочу, чтобы ты вела себя тихо, пока мы будем разговаривать, - говорит он, неся меня в спальню. До сих пор я ни разу не посмотрела на него.

И не буду.

Я не хочу видеть его.

Люк. Пожалуйста, Люк. Приди домой. Приди домой. Приди домой.

Аса кидает меня на кровать, и я сразу же отползаю подальше, но он хватает меня за лодыжку и тянет обратно. Я лежу на животе. Стараюсь скинуть его руку. Хватаюсь за одеяло, подушку, все, до чего могу дотянуться, но я знаю, что это не поможет. Как будто в замедленном действии, он переворачивает меня на спину и придавливает мои руки коленями. Аса сидит на мне, его вес давит на мой живот, и я понимаю, что он знает о моей беременности. Это трудно не заметить.

Именно поэтому он и пришел.

Аса тянется к моим глаз и пытается открыть их. Я вижу, как он улыбается.

- Привет, красавица, - скалится он. - Невежливо не смотреть в глаза собеседнику, когда он пытается завести с тобой серьезный разговор.

Он гребанный псих. Я не смогу защитить себя и своего ребенка.

Тошнота подступила к горлу вместе со слезами. Несмотря на то, что он прижимает меня к кровати и я полностью нахожусь в его власти, в мою голову приходят ясные мысли. Прямо сейчас я задаюсь вопросом: когда в моей жизни появился смысл? Почему я стала так бояться смерти? Ведь пару месяцев назад мне было все равно. Я молилась, чтобы Аса убил меня, и мои страдания закончились. Тогда меня ничто не держало здесь.

Сейчас мне есть ради чего жить.

Слезы катятся по моим щекам и стекают в волосы. Аса смотрит на них, затем приближает свое лицо к моему. Прижимается губами к моему виску и слизывает слезу. Когда он отодвигается, на его лице нет улыбки.

- Я думал, у них теперь другой вкус, - шепчет Аса.

Я начинаю рыдать. Сердце бьется так сильно, что я не различаю его биение. Возможно, оно вообще остановилось. Я закрываю глаза.

- Просто покончи с этим, Аса, - шепчу. - Пожалуйста.

Давление на живот ослабевает, как будто он устраивается на мне. Аса поднимает мою футболку и дотрагивается до моего живота.

- Поздравляю! Он мой?

Я лежу с закрытыми глазами и не собираюсь отвечать. Он гладит мой живот. Затем опять приближает свое лицо к моему и говорит мне в ухо:

- Тебе наверно интересно, как я, блядь, попал в вашу квартиру?

Сначала было, но сейчас меня больше волнует то, как я могу избавиться от него.

- Помнишь, как этим утром твой ненаглядный друг Люк впустил в дом парня из техобслуживания, чтобы тот поменял фильтр в кондиционере?

Парня из техобслуживания? Что? Нет, это невозможно. Люк посмотрел его удостоверение. Позвонил его менеджеру. Мы знаем всех, кто работает в нашем доме, а этот мужчина работает тут уже два года.

- Он оказал мне небольшую услугу, открыв окно, когда Люк отвернулся. Знаешь, за сколько он согласился это сделать? Две штуки. Без всяких вопросов. Он знал, что ты была в квартире, что ты беременная, а я собирался сделать что-то ужасное, иначе зачем еще мне платить ему столько денег, чтобы он провернул все это? Ему было наплевать, Слоан. Все что ему было нужно это две тысячи, и он ушел, не задавая вопросов.

Мне плохо.

Плохо.

Люди больные.

Если бы этот мужчина знал, на что способен Аса, он бы никогда не сделал этого. Не снял бы замок с окна. Он, наверное, думал, что Аса хочет украсть телевизор.

Кажется, теперь я плачу еще сильнее, разочарованная что людях.

- Ваш дружок, который наблюдает за домом со стороны входа, даже не заметил меня, потому что, к сожалению, Люк не считает, что ты стоишь тех денег, которые ему пришлось бы потратить, чтобы нанять наблюдение за каждой стороной входа в дом. Он серьезно думал что я настолько тупой, чтобы пытаться пробраться в дом через дверь?

Чем больше он говорит, тем меньше я слышу. От страха мое тело онемело. Я больше не чувствую его. Не чувствую что Аса сидит на мне.

Постепенно перестаю чувствовать что-либо.

Но мое сознание не так добро ко мне. Я все еще могу осознавать происходящее.

Осознавать, что Аса раздевает меня. Постепенно.

Что его язык пробирается мне в рот.

Что Аса делает это со мной все это на нашей с Люком кровати, в квартире, в которой я наивно полагала что нахожусь в безопасности.

Я осознаю, что теперь он вошел в меня.

Я не чувствую его.

И не вижу.

Но знаю.

Я осознаю это.

Я осознаю, что это моя смерть. Вот так и закончится моя жалкая жизнь. И жизнь моего ребенка, потому что я не смогла защитить его.

Я не заслуживаю Люка. Если бы заслуживала, это бы не происходило сейчас со мной. Люк появился в моей жизни, чтобы я испытывала невозможную боль после того, как потеряю его.

Не знаю, какие грехи я сейчас искупаю. Должно быть, я сделала что-то по-настоящему ужасное в этой или в прошлой жизни, чтобы все это происходило со мной сейчас.

Я уверена, что заслужила это.

Я задыхаюсь от слез, от его языка.

К сожалению, я осознаю все это. Лучше бы я умерла.

- В этот раз ощущения другие.

Я тяжело дышу, еще не придя в себя после незапланированного секса. Выхожу из нее и падаю сверху.

Она даже не пыталась остановить меня. Позволила трахнуть себя, ни разу не сказав «нет».

Ебанная шлюха.

Раньше секс был лучше, когда я знал, что единственный у Слоан. И когда я сегодня входил в нее, я не мог не думать, что делю ее с кем-то. Мне хочется придушить ее из-за того, что она позволила Люку познать, какого это быть внутри нее. Возможно, я бы так и сделал, если бы она начала сопротивляться.

Она скучала по мне. Любая другая женщина на месте Слоан боролась бы изо всех сил. Но она знает свое место. Подо мной. Рядом со мной.

Я ложусь рядом с ней, и приподнимаюсь на локте. Слоан лежит с закрытыми глазами и дрожит. Не понятно, это из-за того что она напугана или на грани оргазма. Возможно, и то и другое.

Мне не нравится то, что она так же красива, как и раньше, когда еще была невинной. Те же блестящие темные длинные волосы. Те же сладкие, мягкие губы, что раньше принадлежали лишь мне. Я провожу рукой по ее немного выпуклому животу и опускаюсь дальше между ее ног. Вздыхаю, когда смотрю на нее. Я чертовски соскучился. Так, блядь, сильно ненавижу ее, но все равно скучал.

- Посмотри на меня, Слоан.

Она хнычет и старается подавить рыдание.

- Слоан, посмотри на меня.

Она медленно открывает глаза, наполненные слезами, и наклоняет голову так, чтобы видеть меня.

- Я скучаю, малышка.

Поглаживаю ее между ног, напоминая что она всегда чувствовала рядом со мной. Может быть, если она вспомнит, как нам было хорошо вместе, мы сможем все вернуть.

- Я так хочу обнимать тебя ночью во сне. Ты знаешь, как, блядь, мне одиноко в нашем доме без тебя? Так чертовски одиноко. Я ненавижу это.

Она снова закрывает глаза. Я улыбаюсь, потому что знаю, как непросто Слоан лежать с открытыми глазами, когда мои руки делают свое дело. Мне нравилось смотреть, как она достигает разрядки, зажмуривая глазами и выкрикивая моя имя. Я вставляю в нее палец и, как я и ожидал, она зажмуривается.

Нежно целую ее в губы.

- Я думал, что разлюбил тебя, - признаюсь, вспоминая вчерашний день. Как мы с моим Иисусом на палочке впали в неистовство. - Я ненавидел тебя, Слоан. Мне не нравится ненавидеть тебя, малышка.

Она делает глубокий вдыхает, но мои губы в сантиметре от ее, и она вдыхает мой кислород. Я целую Слоан, заполняя ее своим языком, но она не отвечает на поцелуй, как и на предыдущие.

- Слоан, - шепчу, проводя губами по ее губам. - Детка, я хочу, чтобы ты поцеловала меня. Мне нужно знать, значу ли я для тебя что-то.

Я терпеливо жду, целуя ее, наблюдая за ней. Слоан наконец открывает глаза. Огромная слеза скатывается по ее щеке.

Она вспоминает. Поднимает голову и приоткрывает губы.

Слоан помнит, как до хрена я сделал для нее. Как чертовски сильно любил ее. Когда ее язык скользит по моему, мне хочется плакать. Огонь разгорается в груди, и если я не войду в нее снова, я, блядь, взорвусь.

- Детка, я так скучал по тебе, - говорю ей и замолкаю, потому что она целует меня так, как раньше. До того, как Люк запачкал ее. Слоан целует меня так, как той ночью в переулке, когда со мной был первый ее поцелуй.

Она поднимает руки, гладит мою шею. Запускает пальцы в мои волосы. Мне так этого не хватало. Ради этого стоило снимать браслет и подвергаться риску. Точно стоило. Я, конечно, пришел сюда с другими намерениями, но только потому, что был зол. Я так ненавижу Люка, что не могу различить чувства, которые испытываю к нему и к Слоан. Из-за этого моя ненависть к Люку переносится на Слоан, но так не должно быть. Я думал Слоан дьявол, но это не так.

Она жертва.

Жертва Люка, и ей просто надо было напомнить, какого это быть со мной. Нужно было, чтобы она почувствовала меня в себе и поняла, что Люк заморочил ей голову и хотел заставить забыть меня. Но у него ничего не вышло.

Она помнила меня.

- Аса, - шепчет она с желанием в голосе. - Аса, прости.

Я отодвигаюсь от нее, как-то умудряясь говорить, хотя хочу ее так сильно, что не могу дышать.

- Не надо, малышка, - говорю, убирая с ее лица волосы. - Все хорошо. Мы справимся с этим. Он заставил тебя ненавидеть меня, и на какое-то время я тоже тебя возненавидел. Но это не мы, Слоан. Ты не ненавидишь меня.

Она качает головой.

- Нет, Аса. Я не ненавижу тебя.

Лицо Слоан приобретает извиняющееся выражение. В ее голосе слышно сожаление, а слезы все еще текут по ее щекам. - Я люблю тебя, - и эти три слова полностью уничтожают меня. - Прости меня за все. Я так сильно соскучилась по тебе.

Я целую ее и нависаю над ней, потому что услышав эти три слова, мой член стал таким твердым, что я ничего не соображаю. Я вхожу в Слоан, она хватает ртом воздух. Я двигаюсь медленно в этот раз. Я не трахаю ее, как несколько минут назад, когда думал, что ненавижу ее.

Целую Слоан. Я нежен с ней, потому что она и так многого натерпелась. Занимаюсь с ней любовью, не отрывая глаз от ее лица, потому что люблю ее. Она - все хорошее, что случалось со мной за всю жизнь, а я почти забыл об этом.

- Я был не прав, детка, - говорю ей. - Ничего не изменилось. Ощущение такие же, как и раньше. Потрясающие.

Слоан улыбается, но улыбка вышла усталой, потому что чувства, которые мы испытываем, слишком сильные. Наше воссоединение, ее руки на моем теле, то, как ее ноги сжимают меня, желая принять меня глубже, - все это дарит мне невероятные ощущения. Стоило пройти через все это за последние несколько месяцев, чтобы сейчас быть со Слоан.

Мы в раю. Словно сам Бог извиняется перед нами.

- Я прощаю тебя, - шепчу, но сам не знаю кого, Бога или Слоан. Наверное, их обоих, потому что сейчас я готов простить всех. Мне так хорошо с ней сейчас, что, кажется, я могу простить и Люка.

Ну ладно, это не правда. Я никогда не прощу этот кусок дерьма. Подумаю об этом позже. Сейчас я занят любовью всей моей жизни, вспоминаю каждый изгиб ее тела, снаружи и изнутри.

Мне хочется продержаться подольше, заняться с ней любовью так, как она этого заслуживает, но я так соскучился по сексу с ней, что и второй раз длится не больше первого. Я прижимаюсь лицом к ее шее и жду, когда она начнет стонать. Она всегда так делает, когда я кончаю в нее.

Когда я слышу этот потрясающий звук, теряю контроль над своим телом.

- Блядь, - восклицаю, сильнее толкаясь в нее. И еще раз. - Блядь, я так люблю тебя, Слоан. Я так люблю тебя, малышка, черт!

Это лучшие тридцать секунд моей жизни.

Слоан продолжает держаться за меня. Ее трясет. Мне нравится, что все ее тело дрожит вместе с моим. Я люблю это. Люблю ее.

- Никогда, блядь, больше не оставляй меня, Слоан, - говорю тихо.

Я откатываюсь на другую сторону и притягиваю ее к себе. У меня просто не хватает слов, чтобы описать, что я чувствую. Раньше мне казалось, что я просто любил, но то чувство не сравнится с тем, что я испытываю сейчас. Мое сердце бьется для нее. Она причина, по которой оно бьется вообще, и я не осознавал это раньше.

- Никогда не оставляй меня, Слоан. Если ты снова нарушишь свое обещание, сомневаюсь, что смогу снова простить тебя.

Может быть, в этот раз все по-другому, потому что сейчас я люблю не только Слоан. А еще и ребенка, которого она вынашивает. Я не думал, что могу испытывать что-то подобное, пока был в ней. Не осознавал это до этого момента, что ребенок - причина, по которой я люблю Слоан еще больше. Ее и маленький кусочек рая, который мы создали вместе, который растет в ней. И к чертям Люка. Он бы не смог подарить жизнь ребенку, который выйдет на свет на Рождество.

Я уверен, что малыш мой, потому что иначе я бы не испытывал таких чувств к нему. Бог дает мне знать, что частичка меня находится внутри Слоан, и я должен сделать все, что в моих силах, чтобы защитить их от Люка.

Я прижимаюсь щекой к животу Слоан. Прижимаю ладонь к нежной коже и зажмуриваюсь, но слезы все равно жгут глаза. Не могу поверить, что я, блядь, прямо сейчас плачу. Что за хуйня? Неужели каждый мужчина, когда узнают что будет отцом, сразу становится такой размазней?

Крепче сжимаю Слоан и целую своего ребенка. Снова и снова целую ее живот. Он такой красивый, и я знаю, что наш малыш тоже будет красивым, как Слоан. Она запускает руку в мои волосы и шепчет слова, которые я никогда не забуду. Никогда.

- Ты будешь папой, Аса.

Я смеюсь сквозь слезы, и снова нависаю над ней, целуя. Не могу насытиться ею.

- Ты такая красивая, малышка. Такая красивая. Если бы я знал, какой красивой тебя сделает беременность, я бы еще раньше подменил твои противозачаточные таблетки.

Ее тело на секунду застывает, и мне от этого смешно. Я отстраняюсь от нее и смотрю в ее глаза. Слоан вяло улыбается мне.

- Что? - переспрашивает, запнувшись. Блядь, это так мило.

Я целую ее и смеюсь.

- Ты не можешь злиться на меня из-за этого, Слоан. - Я снова кладу руку на ее живот и смотрю на нее. - Я сделал это для нас. Чтобы ты не ушла от меня.

Почему-то она опять плачет. И я тоже. Я смеюсь, стирая слезы с ее лица.

- Посмотри на нас теперь. Мы прошли через гребаный ад. Но у нас будет ребенок.

Я снова нависаю над ней и целую ее. Медленно, глубоко, обещая. Когда я отстраняюсь, прижимаюсь губами к ее.

- Ты ведь не уйдешь от меня, Слоан. Не с моим ребенком. Да?

Она тут же качает головой.

- Нет, Аса. Обещаю. Я люблю тебя и никогда не оставлю тебя.

Не знаю, как так получилось, но ее слова сделали меня твердым снова. Я на ней, скольжу в нее плавным движением. Закрываю глаза. Целую слезы на ее щеках. Двигаюсь в ней, медленно, раз за разом, чтобы наверстать все упущенные ночи, на которые нам пришлось расстаться. С моего лба стекает капли пота, сердце яростно бьется в груди. Мое тело выдохлось, потому что в третий раз мы занимаемся любовью очень долго. Чувствую слабость. Но я могу заниматься любовью с ней вечность. И буду.

Ебанную вечность.

Один момент. Длиною в секунду. Именно когда Аса отстранился и смотрел на меня, умоляя ответить на поцелуй. Момент отчаяния. Я воспользовалась им.

Я понимала, что если начну бороться сейчас, то проиграю. Моя душа требует дать отпор с того момента, как Аса вошел в квартиру. Бороться, защищаться. Я потеряла счет времени, и мне кажется, что все это длится целую вечность. Чувствую, как моя душа рвется на свободу из этого жалкого тела, в котором она застряла с моего рождения.

Но сейчас мне с моей душой нужно стать одним целым. Моему телу нужно полностью подчиниться мне, чтобы я могла успокоиться, защитить себя и ребенка. Я смогу сделать это, только отдав свое тело Аса.

И это все, что я делаю. Это просто тело. Моя душа все равно сильная. Борется, как может. Но тело должно сдаться... на время... чтобы спасти мне жизнь.

Я произношу то, что он хочет слышать. Прикасаюсь к нему так, как ему нравится. Издаю звуки, которым приучила себя для него. Говорю ложь, которую привыкла произносить.

Я притворялась, что люблю его в течение двух лет. Неужели мне трудно потерпеть всего лишь один день?

Когда Аса наконец кончает - в очередной раз - я чувствую это. Умиротворение. Спокойствие. Мои душа, тело, разум и сила воли находятся в гармонии. Мы собираемся вступить в борьбу с Аса с помощью оружия, которое сильнее его - с помощью любви.

Он падает возле меня и притягивает к себе так, чтобы я находилась к нему лицом. Я улыбаюсь и дотрагиваюсь рукой до его щеки.

- Что теперь? - спрашиваю, нежно поглаживая его лицо пальцами, в которых мне с трудом удалось унять дрожь. - Как мы выберемся из этой передряги, Аса? Я не хочу снова терять тебя.

Он берет мою руку и целует ее.

- Мы оденемся и уйдем через дверь, Слоан. Все просто. А потом уйдем куда-нибудь… куда угодно. Далеко отсюда.

Я киваю, обдумывая его слова.

Аса такой безмозглый, но при этом он один из самых умных людей, которых я когда-либо встречала. Я всегда старалась быть на шаг впереди него. Этот раз не исключение. Сейчас он проверяет меня. Я вдумываюсь в то, что он сказал, снова и снова прокручивая их в голове.

Аса знает, что мы не можем выйти через входную дверь. Знает о том, что нас увидят. Именно поэтому он пролез в квартиру через окно.

Я качаю головой.

- Ты не можешь выйти через дверь, Аса, - не соглашаюсь я, стараясь выглядеть обеспокоенно. - Дом под наблюдением. Они увидят нас и позвонят Люку.

Аса ухмыляется.

Это была проверка.

Он тянется и целует меня в лоб

- Тогда мы вылезем через окно.

- Сначала мне нужно собрать вещи.

Я начала подниматься, но Аса отдергивает меня обратно на кровать.

- Это сделаю я, - говорит он. - Не вставай с этой гребаной кровати.

Он поднимается и обводит глазами комнату. Вены на его шее вздуваются, когда он замечает вещи Люка. Я пытаюсь отвлечь его.

- Сумка лежит на шкафу, - указываю рукой на гардеробную и замечаю, как он переводит взгляд от кровати в гостиную. Аса идет к гардеробной и по пути захлопывает дверь в комнату. Так он дает мне понять, чтобы я даже не думала о побеге.

Тут я понимаю, что сижу в такой позе, будто в любую минуту готова рвануться с места. Я не достаточно убедительно притворяюсь.

Откидываюсь на подушку, стараясь принять расслабленный вид. Аса подходит ко мне и внимательно смотрит, ухмыляясь. Ему понравилось то, что я не пыталась сбежать. Аса теряет бдительность.

- Любимая, ты так чертовски красива, - говорит он, кидая сумку на кровать. - Что мне положить? - он осматривает комнату. Его взгляд падает на комод, на нашу с Люком фотографию. Я распечатала ее неделю назад и поставила в рамку. Вижу как Аса сглатывает.

- Вернусь через минуту, - говорит он, направляясь к выходу из спальни.

- Ты куда? - спрашиваю, садясь на кровати. Он открывает дверь и выходит в гостиную.

- Я оставил Иисуса на полочке около окна. Он мне нужен.

В чем, блядь, дело?

Аса возвращается быстрее, чем я успеваю осознать, что он сказал, и он держит что-то в руке.

- Это что, распятие?

Какого хрена?

Аса улыбается, кивая, и замахнувшись распятием, которое он держит двумя руками, бьет им прямо по фотографии. Я морщусь, а он продолжает раз за разом бить по рамке до тех пор, пока она не осыпается на множество осколков.

Теперь я абсо-блять-лютно напугана. Но заставляю себя засмеяться. Не знаю как это удалось. Мне хочется кричать от страха, но я понимаю, что мне ни в коем случае не стоит этого делать. Я играю роль, и моей героине нужно смеяться над тем, что делает Аса, чтобы он понял, что для меня ничего не значит эта фотография.

Он смотрит на меня, и балдеет от моей улыбки. Аса широко улыбается, и я указываю на прикроватную тумбочку.

- И эту тоже.

Он смотрит на другую фотографию, и подходит к ней. Замахивается распятием, как битой, отшвыривая рамку в стену. Хоть я и ожидала этого, все равно морщусь. Меня передергивает, когда я понимаю, насколько он ненавидит Люка.

Все это время я молила Бога, чтобы Люк вернулся домой раньше. Но сейчас я молюсь, чтобы Люк не приходил, потому что я сомневаюсь, что кто-то может справиться с Аса, когда он в таком состоянии. Он абсолютно невменяемый. Он не способен ни на милосердие, ни на сострадание. Он безумен. Опасен. Лучше пусть я уйду с Аса, чем вариант, что они с Люком встретятся тут.

Аса окидывает комнату взглядом. Не найдя того, что можно разбить, он кидает распятие на кровать.

- Когда возвращается Люк?

Он и сам знает.

Я могу соврать и сказать, что он будет дома в любую минуту, но если Аса знает наш адрес, то и вся остальная информация о нас для него не является секретом. Он знает, что Люк всегда приходит домой в шесть.

- В шесть часов, - отвечаю я.

Аса кивает. Достает из кармана телефон и смотрит на время.

- Ждать еще долго. У нас есть несколько часов. Что будем делать?

Подождите… что?

- Мы будем ждать его?

Аса ложится рядом со мной.

- Конечно, Слоан. Я не могу просто так забрать свою девушку, не отомстив ублюдку, который украл ее у меня.

Он говорит все это с улыбкой на лице.

Я снова проглатываю свой страх.

- Мы можем поесть лазанью. Но если я не выну ее из духовки, через две минуты ее уже нельзя будет есть.

Аса наклоняется ко мне и целует, отстраняясь чмокающим звуком.

- Чертовски гениально, детка, - он встает с кровати и помогает подняться мне. - Я голоден. Можешь одеться, если хочешь.

Он отпускает меня и идет в ванную. Аса оставляет дверь открытой и смотрит на меня все время, пока стоит над туалетом. Я одеваюсь, надеясь, что он не заметит, как трясутся мои руки. Он смывает воду и возвращается в комнату.

- Я пошутил, когда сказал, что ненавижу твою лазанью. Извини за это, просто был очень расстроен.

Я подхожу к нему и целую в щеку, вставая на носочки.

- Я знаю, милый. Мы все иногда говорим лишнее, когда злимся.

Захожу на кухню. Лазанья печется уже лишнее время, но я думаю, что она еще не сгорела. Просто красивых фотографий для моей книги уже не выйдет.

Тут же смеюсь над этой мыслью.

Серьезно? Моя жизнь в опасности, а я думаю о какой-то идиотской книге?

Аса заходит следом за мной. Он не настолько мне доверяет, чтобы быть уверенным, что я не возьму нож. Аса умен, потому что я бы, конечно, взяла нож, если бы он не ходил за мной по пятам. Собираю пустые коробки со стола, и выкидываю их в мусорное ведро. И тогда я замечаю, что в ведре нет пакета.

Потому что я вынула его.

Смотрю на мешок с мусором, стоящий рядом с пустым ведром.

Потом на пустое мусорное ведро.

Мое сердце начинает биться сильнее, и я изо всех сил стараюсь скрыть это.

Я забыла вынести гребаный мусор!

Успокойся, успокойся, успокойся.

Надев прихватку, я открываю духовку. Вынимаю лазанью и перекладываю на плиту. Аса тянется через мое плечо и открывает шкаф, чтобы достать тарелки. Целует меня в макушку. Вместо ножа, намеренно берет лопатку и разрезает лазанью. Я не отрываясь смотрю на мусорное ведро.

Я не вынесла мусор.

В очередной раз кидаю взгляд на телефон.

- Ты меня не слушаешь, - говорит Райан, обращая на себя внимание.

- Я слушаю, - кладу телефон на стол экраном вверх. Пристально смотрю на него, притворяясь, что слушаю Райана.

- Какого черта, Люк? - он щелкает пальцами перед моим лицом. - Что, блядь, с тобой не так?

Я качаю головой.

- Все в порядке, просто… - не хочу произносить вслух, потому что это прозвучит глупо. То, что мы со Слоан делаем для нашей безопасности, нелепо даже на мой взгляд.

- Прошло уже пять минут.

Райан откидывается на спинку стула и отпивает глоток своего напитка. Мы сидим в пиццерии, которая находится недалеко от моей квартиры, и обсуждаем то же, что и обычно. Дело Аса. Его судебное разбирательство начнется через несколько месяцев, и будь я проклят, если не сделаю все, что в моих силах, чтобы все прошло наиболее удачно для нас. Чем больший срок ему дадут и чем больше против него будет обвинений, тем лучше для Слоан.

- Пять минут после чего?

- Двенадцати. Теперь уже шесть.

Снова смотрю на телефон. Уже 12:06, а Слоан до сих пор не выкинула мусор.

Райан наклоняется ко мне.

- Может, скажешь мне, что не так, а то меня раздражают твои загадки.

- Парень, который днем наблюдает за домом… Томас… он всегда ровно в полдень сообщает мне, что Слоан вынесла мусор. Каждый день, Слоан выносит его за дверь, таким образом я знаю, что с ней все в порядке.

Беру телефон и пишу Томасу смс.

- Почему ты просто не позвонишь ей? - спрашивает Райан, как будто это самый очевидный вопрос.

- Это дополнительная защита. Если что-то случилось и кто-то рядом с ней, он может заставить ее сказать, что все в порядке. У нас есть еще и другие способы для подстраховки.

Райан недоверчиво смотрит на меня, пока я нажимаю «отправить» на телефоне. Я знаю, он думает, что я параноик, но он не может винить меня. Аса сумасшедший и непредсказуемый. Сомневаюсь, что хоть кто-то сможет чувствовать себя в безопасности, пока он на свободе.

- Вообще-то, это гениально, - говорит Райан.

- Я знаю, - отвечаю, готовый набрать номер Слоан. - Это была ее идея. И до сих пор она не пропускала ни одного дня.

Подношу телефон к уху и жду, когда Слоан ответит. Она всегда берет трубку.

Жду.

Но она не отвечает. Когда мой звонок перенаправляется на голосовую почту, приходит сообщение от Томаса.

Все еще жду. Пока не выносила.

Мое сердце падает в пятки. Райан замечает мое выражение лица. Мы одновременно поднимаемся.

- Я вызову подкрепление, - говорит он, кидая деньги на стол.

Я оказываюсь на улице до того, как успеваю ответить. Я в машине. Матерюсь и сигналю, делаю все возможное, чтобы быстрее добраться до дома.

Четыре минуты.

Четыре гребанных мучительных минуты.

Столько времени у меня занимает дорога.

Я снова набираю номер.

- Да? - отвечает Томас.

- Вынесла? Она вынесла гребаный мусор? - стараюсь сохранять спокойствие, но не получается.

- Еще нет.

Ударяю кулаком по рулю.

- Кто-нибудь приходил сегодня? - мое терпение лопается, и я срываюсь на крик.

- Нет. Никого не было, с тех пор как ты ушел утром.

- Обойди дом, - кричу. - Проверь окна.

Он молчит.

- Сейчас же! Проверь окна, пока я с тобой разговариваю!

Томас прочищает горло.

- Ты нанял меня для наблюдения. У меня даже нет оружия, чувак. Я не пойду туда, раз ты так нервничаешь.

Я сжимаю телефон и ору на него:

- Ты, БЛЯДЬ, ШУТИШЬ СЕЙЧАС?

Томас отключился.

- Ебанный сукин сын!

Давлю на газ и проезжаю на красный свет. Осталось пара кварталов.

Я почти проезжаю перекресток, когда это происходит.

Мое тело дергается от удара. Краем глаза успеваю заметить фуру, а затем все исчезает. Срабатывает подушка безопасности. Машину заносит. Все происходит быстрее, чем кто-то из свидетелей успевает осознать это, но для меня столкновение происходит, будто в замедленном действии.

Машина кружится и кружится.

К тому времени, как моя машина останавливается, кровь стекает мне в глаз. Я слышу, как сигналят машины и кричат люди. Тянусь к ремню безопасности, но не могу пошевелить правой рукой. Она сломана.

Отстегиваю ремень левой рукой. Упираюсь плечом в дверь и открываю ее толчком.

Вытираю кровь со лба.

- Сэр! - кричит мужчина мне в спину. - Сэр, вы должны находиться в машине!

Кто-то кладет руку на мое плечо, в попытке остановить меня.

- Отъебись от меня! - ору.

Пытаюсь понять, где сейчас нахожусь. Замечаю магазин справа от меня. Поворачиваюсь и проталкиваюсь через толпу людей, собирающихся возле моей машины. Люди кричат, чтобы я остановился, но я итак бегу недостаточно быстро.

Два квартала.

Я буду на месте меньше чем через минуту.

Пока я бегу к нашей квартире, обдумываю причины, почему она не отвечает на телефон. Я надеюсь, что ошибаюсь, что накручиваю себя. Но я знаю Слоан. Что-то не так. Она всегда отвечает на звонки.

Она всегда выносит мусор в двенадцать.

Что-то случилось.

Когда я, наконец, подбегаю к жилому комплексу, не могу пройти через ворота, потому что датчик реагирует только на транспорт. Ищу дверь, но она оказывается запертой. Я отхожу на несколько шагов и, разбежавшись, перепрыгиваю через ворота, помогая себе здоровой рукой. Приземляюсь не на ноги. На чертово правое плечо, и боль простреливает мое тело словно удар молнии, выбивая из меня дух. Трачу пару секунд, чтобы перевести дыхание.

А потом поднимаюсь на ноги.

Вижу Томаса. Он стоит около своей машины. Заметив меня, он разводит руками.

- Прости, чувак, я как раз шел к ней.

Томас отступает на шаг и я не могу сдержать себя. Бью его в горло здоровой рукой. И иду дальше, когда он падает на дверь своей машины.

- Тупой ублюдок! - кричу, обернувшись через плечо.

Я подбегаю к дому, прохожу мимо парадной двери, обхожу здание, подхожу к стене, где расположены окна гостиной и спальни. Подбегаю к окну гостиной и, когда замечаю замок на окне, прилагаю все усилия, чтобы не позвать Слоан.

Замок, блядь, открыт.

Я сразу же понимаю, что произошло. Парень из техобслуживания. Это моя вина. Я должен был быть на шаг впереди Аса. Нет времени на размышления. Прижимаюсь спиной к стене, прислушиваясь.

Я достаю пистолет. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

Я слышу голоса.

Слышу голос Слоан. Мне хочется рыдать от того, что я приехал не слишком поздно, но это пока подождет. Сейчас я пытаюсь заглянуть во внутрь. Из-за штор почти ничего не видно.

Блядь.

Мой пульс ускоряется. Издалека доносится вой сирен, и я не знаю, едет ли сюда полиция, потому что Райан вызвал их или они едут из-за аварии, виновником которой я стал. Как бы то ни было, если в ближайшие пять секунд я ничего не сделаю, тот, кто находится в квартире, услышит их.

И будет вынужден что-то предпринять.

Я опускаюсь на колени, держа пистолет в левой руке, и медленно открываю окно правой. Заглядываю внутрь и вижу Слоан. И еще кого-то, кто стоит спиной к окну и смеется.

Смеется, блядь, и я сразу же узнаю его. Он там со Слоан. Он пока не причинил ей боль. Она стоит на кухне.

Если Аса услышит сирены, то причинит ей боль. Запаникует и сделает что-нибудь тупое. Не знаю, почему он так расслаблен, но это не удивляет меня. Моя Слоан чертовски умна.

Я еще немного открываю окно. Взгляд Слоан падает на меня.

Полсекунды.

Один взгляд.

Слоан роняет вилку, я понимаю, что это специально. Она говорит: «Черт» и наклоняется, чтобы подобрать ее. Я продолжаю аккуратно открывать окно, когда Аса поспешно подходит к Слоан. Обходит ее стул. Чтобы убедиться, что Слоан не сделает ничего? Я поднимаю пистолет, едва удерживая его в правой руке.

Аса отбирает у нее вилку и кидает ее в раковину, затем достает ей чистую. И как только Слоан берет вилку, она падает на пол и кричит:

- Давай!

Прежде чем Аса успевает понять, что происходит, я нажимаю на курок. Я не останавливаюсь посмотреть, попал ли в него. Толкаю окно и запрыгиваю внутрь, бегу через гостиную к ней. Слоан ползет ко мне.

- Еще раз! – она отчаянно кричит. - Люк, пожалуйста!

Я киваю и иду к барной стойке. Аса лежит на полу, прижимая руку к шее. Кровь течет по его пальцам вниз по руке. Грудь тяжело вздымается. Я направляю дуло пистолета на него.

Глаза Аса широко открыты, он оглядывается вокруг в поиске Слоан.

Она стоит за мной, от страха сжимая мою футболку. Аса находит ее взглядом.

- Ебанная шлюха, - с трудом выговаривает. - Я соврал. Ненавижу твою чертову лазанью.

Я выстреливаю.

Слоан вскрикивает и прижимается лицом к моей спине.

Я поворачиваюсь и притягиваю ее к себе. Она плачет, изо всех сил схватившись за меня.

Но у меня нет больше сил стоять.

Хватаюсь за барную стойку и опускаюсь вместе со Слоан на пол. Сажаю ее на колени, и она прижимается ко мне. Я терплю боль в руке, пока держу ее. Зарываюсь лицом в волосы Слоан и делаю глубокий вдох.

- Ты в порядке?

Она рыдает, но все-таки кивает головой.

- Ты ранена? - я пытаюсь осмотреть ее, и вроде она

цела. Я кладу руку на ее живот и, закрыв глаза, выдыхаю. - Прости, Слоан. Мне так жаль, малыш.

Мне кажется, что я предал ее. После всего, что я сделал, чтобы защитить Слоан, он все таки нашел способ добраться до нее.

Она крепко обнимает мою шею, и я чувствую, как она качает головой.

- Спасибо. - Она сжимает меня со всей силы. - Спасибо, спасибо, спасибо, Люк.

Сейчас сирены совсем близко.

Кто-то стучит в дверь.

Райан забирается через окно и оценивает ситуацию, затем идет ко входной двери и открывает ее. Заходят полицейские в форме, некоторые из них раздают приказы друг другу. Один из них пытается обратиться к нам со Слоан, но Райан не дает ему это сделать.

- Оставь их на минуту. Черт.

Они дают нам несколько минут. Я обнимаю Слоан, когда в дом заходят работники скорой помощи. Пока они проверяют его пульс. Пока один из них объявляет, что Аса мертв.

Я продолжаю прижимать Слоан к себе, когда Райан садится рядом с нами на пол.

- Я видел твою машину, - говорит он, имея в виду аварию. - Ты в порядке?

Я киваю.

- Кто-то пострадал?

Райан качает головой

- Кажется, только ты.

Слоан отстраняется и испуганно смотрит на меня.

- О господи, Люк, - она дотрагивается до моего лба. - Он ранен! Кто-нибудь помогите!

Слоан слезает с моих коленей, к нам подбегает врач. Он осматривает на мою голову.

- Вам нужно в больницу.

Райан помогает врачу поднять меня с пола. Я хватаю Слоан за руку, она хватается за нее двумя своими.

- Ты в порядке? Что случилось?

Я подмигиваю ей.

- Всего лишь небольшая авария, детка. Нельзя утонуть в бутылке от воды, если на круизном лайнере полно тако с лососем.

Слоан улыбается и сжимает мою руку.

Райан стонет и смотрит на врача.

- Поверьте, нет ли у него сотрясения. Он делал так и в прошлый раз, когда был ранен. Нес всякую чепуху.

Врачи относят меня в машину скорой помощи, и я до сих пор держу Слоан за руку. Она садится рядом со мной и, наклонившись, целует меня в губы.

Отстранившись, она улыбается, хотя в глазах беспокойство.

- Все закончилось, Люк? Этот кошмар наконец закончился?

Я киваю и дотрагиваюсь до ее щеки.

- Все кончено, Слоан. Теперь уже навсегда.

После смерти Аса я провел три дня в больнице из-за аварии. Слоан осталась со мной. После всего, что произошло, мне не хотелось оставлять ее одну в квартире.

До сих пор она не проронила ни слова о том, что произошло в тот день, пока я не приехал. Надеюсь, однажды она заговорит, но я не хочу на нее давить. Мне известно на что способен Аса, и даже не хочется думать что Слоан пришлось пережить. Она ходит к психотерапевту, и ей вроде бы становится легче — а о большем я не могу просить. Я просто хочу, чтобы Слоан двигалась вперед, а темп совсем неважен.

В день моей выписки должны были хоронить Аса. Мы со Слоан в то утро находились в квартире, пакуя ее вещи, когда услышали эту новость от Райана. Я рассказал об этом Слоан, но было очевидно, что после всего, что ей пришлось вынести, на похороны она не пойдет.