Слова, которые ранят, слова, которые исцеляют

12. Слова, которые исцеляют

Арт Бучвальд, юморист, написавший приведенный ниже пассаж, показывает, сколько добра может сделать один человек всего лишь несколькими простыми словами и поступками.

Представьте себе, какой бы стала жизнь, если бы друг Бучвальда в своем предприятии смог заручиться поддержкой других людей.

К сожалению, мы слишком далеко отстоим от такого утопического мироустройства. На деле большинство из нас завалено своими собственными проблемами, или слишком ленивы, равнодушны или циничны, чтобы представить: то, что мы делаем или говорим, играет какую-то роль.

Два первых раздела данной книги были посвящены словам, которыми люди друг друга ранят, обычным словам, которыми мы пользуемся при выражении своего гнева, критики или осмеянии кого-то. Исцеляющие слова тоже достаточно «обычны», мы все их знаем, но лишь мало ими пользуемся.

Мой друг, редактор Элиза Петрини, как-то раз указала на это своим вопросом: «Кто не станет использовать волшебное заклинание, если знает, что оно излечит любимого человека от ужасной болезни? Однако обычные, не волшебные, слова обладают столь же несомненной способностью облегчить «душевную боль» других». К сожалению, целительные слова часто не являют свою волшебную силу столь же быстро, как слова, которые ранят. То, что ранящие слова имеют, как правило, большую силу, чем слова исцеляющие, можно назвать одной из несправедливостей жизни. Сотни «Я тебя люблю» или «Ты моя радость», сказанных ребенку, могут не оказаться достаточно сильными, чтобы преодолеть долговременный результат от кратких вспышек вроде «Ну что ты за дурак (или идиот, или кретин)!», или «Ты эгоист, который никогда ни о ком не заботится!», или «Что же такого я натворила, что Господь наказал меня тобой?» Часто, чтобы исцелить кого-то, нам необходимо из раза в раз подкреплять свои позитивные слова, повторяя их. Но это стоит того.

И хотя большинство из нас признает целительную силу слов, мы часто бываем скупы на них. Представьте следующий разговор, произошедший на еврейских похоронах. После службы все ушли с кладбища, и там остались только плачущий супруг и раввин. Супруг еще долго оставался на могиле, пока, наконец, раввин не подошел к нему: «Служба давно закончилась, и уже пора уходить», – сказал он.

Супруг махнул на него рукой: «Вы не понимаете. Я любил свою жену».

«Уверен, что любили, – ответил раввин, – но вы здесь уже очень долго. Теперь пора уходить».

И снова муж сказал: «Вы не понимаете. Я любил свою жену».

И опять раввин посоветовал ему уйти.

«Но вы не понимаете, – сказал ему супруг – я любил свою жену и однажды почти сказал ей об этом».

Когда Джэк Ример, раввин, от которого я услышал эту историю, закончил, то добавил: «Можешь себе представить то чувство стыда, которое ты испытываешь стоя на могиле, говоря прощальные слова и поняв в тот момент, что ты не сказал, когда мог бы, когда следовало бы, когда еще было время? Можешь себе представить: тебе предстоит прожить оставшуюся жизнь со знанием, что ты любил кого-то и что «однажды ты почти сказал ей об этом»?»

История Римера западает в память, она навязчива, поскольку описывает одну из самых распространенных и печальнейших человеческих черт. Я называю это «душевный запор», неспособность выразить любовь, благодарность и заботу, несмотря на то, что испытываешь эти чувства. Люди, страдающие подобным недугом, не обязательно не способны выражать свои эмоции, многие из них хорошо знают, как поделиться своим гневом или раздражением. Лишь когда дело доходит до более нежных чувств, они становятся необычайно сдержанными.

Почему? Для одних причина кроется в неразрешенном гневе или беспомощности перед лицом потребностей других. Для других это может быть следствием недостатка воображения, просто незнанием того, что можно в этом случае сказать. Давайте обратимся к случаю Яна О’Гормана, десятилетнего мальчика из Оушнсайда (штат Калифорния), у которого обнаружили рак. Врачи назначили ему десятинедельный курс химиотерапии, предупредив, что за это время у него выпадут все волосы. Чтобы избежать страха и боли от наблюдения того, как его волосы постепенно пропадают, мальчик обрил голову наголо.

Можно только представить чувства Яна, когда он спустя несколько дней пришел в школу преждевременно облысевшим и обнаружил, что остальные тринадцать мальчиков из его пятого класса, а также их учитель, встречают его с начисто выбритыми головами.

Насколько красноречивое выражение сопереживания! Когда стремление облегчить чью-либо боль достаточно глубоко, почти всегда можно найти слова или поступки, которые существенно изменят ситуацию.

Повседневная жизнь иногда требует от нас достаточно драматичных поступков. Все хотят знать, что о них заботятся, их благие поступки встречаются с благодарностью, другие их любят. Все так просто. И если они уже слышали о подобном чувстве в понедельник, это совсем не значит, что им нет нужды слышать об этом снова во вторник. Это главная причина, почему слова, которые исцеляют и вдохновляют, должны повторяться снова и снова.^{17}

Раввин Ример однажды посвятил свою проповедь Йом-Кипур, самое важное учение, которое раввин дает в течение года, тому, что можно назвать «Четыре фразы для жизни». Он призвал многочисленных прихожан в синагоге, в течение следующего года говорить чаще, чем это делалось раньше, четыре фразы:

– Спасибо.

– Я тебя люблю.

– Как ты?

– Тебе что-нибудь нужно?[119]

Всего четыре короткие фразы.

Чтобы научиться говорить «спасибо», необходимо сперва развить в себе чувство благодарности. На иврите это называют акарат-атов, что буквально означает признание того добра, которое сделал для нас другой человек.

Иногда подобную благодарность можно выразить простым «спасибо», а иногда пожизненной преданностью.

Леопольд Пфеферберг был одним из 1100 евреев, которых спас Оскар Шиндлер во время Холокоста. В 1947 году, перед тем, как Пфеферберг и его жена эмигрировали из Германии, он пообещал Шиндлеру, что «сделает его имя известным всему миру». Вскоре он узнал, что Шиндлер оказался лишенным средств к существованию, и помог ему 15 000 долларов, которые в конце 1940-х годов были существенной суммой.

В 1950 году Пфеферберг (позже сменивший фамилию на Пэйдж) перебрался в Лос-Анджелес и открыл в Беверли-Хиллс магазин изделий из кожи, где его постоянными покупателями были знаменитые голливудские актеры, писатели и режиссеры. Он пытался вызвать у них интерес к истории Шиндлера. Как-то раз, когда жена одного известного кинорежиссера принесла на починку две дорогих дамских сумочки, он сказал ей: «Если вы поможете мне встретиться с вашим мужем, то вам не придется платить за ремонт ваших сумочек». Муж пришел, и Пфеферберг рассказал ему о Шиндлере. Заинтригованный, режиссер написал версию киносценария, но, к сожалению, ни одна студия не проявила к этому интерес.

Пфеферберг был непоколебим: на протяжении 1960-х и 1970-х годов он продолжал рассказывать всем, кому мог, об Оскаре Шиндлере. Пока наконец в октябре 1980 года к нему в магазин не зашел купить портфель австралийский писатель-романист Томас Кенэли. Когда Пфеферберг узнал, что Кенэли – писатель, он тут же рассказал ему историю Шиндлера, и попросил написать о нем книгу.

Кенэли внимательно выслушал рассказ Пфеферберга. Он согласился, что история стоит того, чтобы о ней узнали, но добавил: «Я не тот человек, который может написать для вас эту книгу… мне было только три года, когда началась война, и я не очень много знаю о ней. Во-вторых, я католик и мало знаю, что было с евреями во время Холокоста. И в-третьих, я ничего не знаю о страданиях евреев».

Опасаясь, что еще одна возможность осуществить свое обещание, данное 33 года назад, теперь уже покойному Шиндлеру будет упущена, Пфеферберг не сдавался. «Я был учителем, – сказал он Кенэли – и прошел через это. Я расскажу вам все, что знаю. Сделав небольшое исследование, вы будете хорошо осведомлены об этом периоде истории. Как ирландский католик и выдающийся писатель вы сможете написать о Холокосте более убедительно. Вы говорите, что ничего не знаете о страданиях евреев… ирландский народ страдал на протяжении четырехсот лет… [а] людские страдания одинаковы, будь то страдания евреев или ирландцев».

Кенэли тут же дал себе обещание написать книгу. Опубликованный в 1982 году «Список Шиндлера» получил громкое признание во всем мире. Впоследствии Пфеферберг выступал в роли технического консультанта Стивена Спилберга, когда тот работал над одноименным фильмом, получившим в 1994 году «Оскара».

Обещание, данное Леопольдом Пфефербергом Оскару Шиндлеру в 1947 году, наконец было исполнено. Будучи человеком, который также понимал значимость благодарности, Кенэли посвятил «Список Шиндлера» Леопольду Пфефербергу. Стивен Спилберг, также желая выразить благодарность, закончил свой фильм сценой на католическом кладбище в Иерусалиме, где показал оставшихся в живых «евреев Шиндлера», собравшихся у могилы добродетельного человека, чтобы почтить его память.

Конечно, обычно выражение благодарности осуществляется не в столь большом масштабе. В Талмуде говорится, что «тот, кого товарищ научил даже одной главе, одному правилу, одному стиху, одной фразе, даже одной букве, должен оказывать ему уважение».[120] Во исполнение этого учения, когда раввинский мудрец Рав, живший в III веке, услышал, что его первый школьный учитель умер, он в знак скорби разорвал на себе одежду.[121] Этот поступок можно счесть гиперболизацией, но для того, кто глубоко понимает значимость благодарности, это имеет важное значение. Если вы в состоянии читать и понимаете, что большая часть того, что вы смогли достичь в жизни, происходит из вашего умения читать и писать, то разве вы не обязаны пожизненной благодарностью тому человеку, который научил вас грамоте?

В другом учении о благодарности, содержащемся в Талмуде, говорится о раввине II века Бен Зома, он был благодарен людям, которых никогда не встречал, но которые обогатили его жизнь. Как говорил сам Бен Зома: «Какую работу нужно было сделать Адаму [первому человеку на Земле], чтобы добыть себе хлеб на пропитание? Он пахал, сеял, жал, вязал снопы, молотил собранный урожай, провеивал его от шелухи, отбирал и молол зерно, замешивал тесто и пек хлеб. И лишь потом он ел. А я утром просто встаю и обнаруживаю, что это уже кто-то для меня сделал».[122]

Иудейская традиция предписывает, чтобы еврей ежедневно благодарил Господа сотней молитв. И хотя такое количество молитв может показаться кому-то «чересчур», тот, кто приучил себя к чтению молитв, учится не воспринимать получаемые блага жизни как данность. Также и нам не следует воспринимать как данность те блага, которые мы получаем от других.^{18}

Если учесть, что акарат-атов предполагает поблагодарить водителя такси за то, что хорошо вас довез, выразить признательность официантке за то, что она хорошо и обходительно вас обслужила, выразить благодарность работнику банка, который любезно выполнил для вас сложную операцию, то насколько большую благодарность мы должны испытывать к нашим супругам, нашим детям и родителям, которые придают нашей жизни смысл?

Годы работы раввина Римера в качестве духовного советника вдохновили его написать стихотворение «Что ты не сделал», описывающее раскаяния женщины, слишком поздно понявшей, насколько она была скупа в выражении своей благодарности:

Людей, которые нам очень близки, не следует воспринимать как данность или заставлять их ждать особого случая, чтобы услышать от нас слова благодарности. Мы просто должны выражать свою признательность неоднократно и часто. Если же мы этого не делаем, то мы просто неблагодарны.

Вторая категория слов, которую Ример предлагает нам использовать чаще – «Я тебя люблю». Любящие родители, у которых маленькие дети, и те, у кого удачно складываются романтические отношения, знают о важности частого повторения данных слов. К сожалению, большинство людей либо забывает о них, либо пренебрегает ими, возможно потому, что чувствуют неловкость от проявления нежных чувств. Есть так много разных способов выразить нашу любовь. В своем бестселлере «Ты просто не понимаешь общение мужчины и женщины», имевшем большой успех, Дебора Таннен рассказывает о своей овдовевшей двоюродной бабушке, у которой случился роман, когда ей было уже за семьдесят. Несмотря на то, что она была женщиной полной, лысеющей, с изуродованными артритом руками и ногами, она влюбилась в мужчину, которому тоже уже пошел восьмой десяток, и он все выходные проводил у нее дома.

Объясняя своей внучатой племяннице, что значат для нее эти отношения, пожилая женщина вспомнила, как однажды они с друзьями пошли на ужин, и когда она вернулась домой, ей позвонил ее друг. Она рассказала ему, как прошел ужин, он выслушал все с интересом и потом спросил: «Во что ты была одета?»

Вспомнив этот вопрос, двоюродная бабушка Таннен расплакалась: «Ты не представляешь, сколько лет никто не спрашивал меня, во что я была одета!»

«Бабушка говорила, – завершает Таннен, – что многие годы никто особенно не заботился о ней». Поскольку бабушкин друг был очень внимателен к ней, он мог найти и сказать слова, которые давали ей почувствовать, что она любима.[124]

Люди, заботящиеся о нас, имеют право знать, что они любимы. Как-то одна женщина сказала мне – она точно знала, что свекровь ее любит. Но по каким-то необъяснимым причинам пожилая женщина ни разу не одарила ее ни объятием, ни поцелуем. Плюс ко всему, свекровь никогда ее не похвалила, не отметила ее добродетели. Но она осыпала женщину и ее семью деньгами и подарками. Эта женщина рассказывала свою историю с болью: «Все, что я хочу, это хотя бы раз услышать от нее, что она меня любит. Чтобы знать: все эти годы сдержанности не были чем-то личным. Если бы она хоть раз сказала, что любит во мне. Хотя бы раз».

Есть множество способов выразить свою любовь, и человек, внимательный к другим, постарается найти тот из них, который необходим адресату. Профессор Рювен Кимелман как-то сказал мне: «Соблюдали ли вы должным образом заповедь «возлюби ближнего как самого себя», подтверждается не вашей уверенностью, что вы поступали так, а чувством вашего ближнего, что вы его любите». Для некоторых людей главным выражением любви являются поступки. Другие испытывают большую потребность в словах любви. Человек относящийся с любовью к окружающим и признающийся им в этом, приносит радость не только им, но и себе.

Третья и четвертая фразы, «Как ты?» и «Тебе что-нибудь нужно?», делают акцент на «тебе», на том, что нужно и что заботит того человека, к которому мы обращаемся.

Джо Лапчик считался одним из величайших баскетболистов в период перед Второй мировой войной. Он был центральным нападающим в легендарном первом составе клуба «Celtics». Когда его маленького сына поразил полиомиелит, соседи Лапчика выражали свою глубокую озабоченность здоровьем семилетнего мальчика. Однако звезда баскетбола был в шоке, когда один из них, в присутствии больного ребенка, спросил: «Сможет ли мальчик когда-нибудь снова играть в баскетбол?»

На следующий день, придя в больницу, он спросил своего сына, хочет ли тот стать баскетболистом? Мальчик ответил утвердительно, и отец сказал: больше всего он желает, чтобы у сына была нормальная счастливая жизнь и он мог быть полезным обществу.

Вскоре сын поправился, и, к счастью, все обошлось без осложнений и последствий от перенесенной болезни. Спустя годы он все еще вспоминал слова, сказанные отцом в больнице. Будучи сыном великого спортсмена, ему всегда казалось, что он должен пойти по стопам отца. Однако слова отца, проникнутые любовью и не требовавшие от сына повторять его достижения, освобождали мальчика от комплекса, что он также обязан быть звездой спорта: «Я понял… что в то утро в больнице Граслэндз мой отец, вероятно, сделал мне самый большой подарок. Он избавил меня от необходимости угождать ему и предоставил мне возможность реализовать свой собственный потенциал».[125]

Иудейская традиция разработала множество способов, как можно выразить свое участие тем, кто очень в этом нуждается, – тем, кто потерял близкого человека. Согласно традиции, соседи должны приготовить еду для скорбящих, когда те вернутся с кладбища, поскольку раввины опасаются, что если еда не будет приготовлена, то люди вообще не будут есть. Те, кто приходит навестить скорбящих в течение недели после смерти, должны сохранять молчание, пока сам скорбящий не заговорит с ними. Посетители не могут знать, что скорбящему больше всего требуется в данный момент. Так посетитель может подумать, что ему надо поговорить об ушедшем человеке, но скорбящий в это время и так слишком эмоционально перегружен. Или же наоборот, посетитель может решить разрядить атмосферу и начать разговор о фильме или чем-то ином, не относящимся к делу, тогда как скорбящему очень важно поговорить об ушедшем человеке. И конечно же скорбящий может просто захотеть тихо посидеть, не говоря ни слова. Здесь важно то, что нужно скорбящему.

Выяснение, в чем нуждается человек, позволяет нам дать именно то, что имеет для него наибольшее значение; вероятно, это можно назвать высочайшим проявлением любви.

Есть еще одна фраза, которой нет в списке раввина Римера, но без которой невозможно обойтись человеку, желающему исцелить причиненную им боль. Однако, для многих людей сказать: «Прости» – один из сложнейших поступков в жизни. Принесение извинения означает признание своей неправоты, а возможно даже и жестокости.

Все мы слышали о враждующих братьях и сестрах или некогда близких друзьях. Эта неприязнь длится годами, несмотря на то, что ей можно сразу положить конец, если одна из сторон скажет: «Прости».

Если вы считаете, что я преувеличиваю, то вспомните о ком-то, кто вас разозлил. В большинстве случаев, если бы тот человек вдруг пришел к вам и выразил свое искреннее сожаление, извинившись за причиненную боль, неужели бы вас это не тронуло?

Согласно древним иудейским учениям, человеку, искренне раскаявшемуся в Йом-Кипур (День Искупления), будут прощены любые грехи, совершенные им против Бога. Но День Искупления не дает прощения за грехи, совершенные против другого человека, пока совершивший их не пойдет к тому, кому он причинил боль, и не скажет ему исцеляющих слов.

Теперь на какой-то момент отложите эту книгу и вспомните, кому вы могли причинить боль, преднамеренно или непреднамеренно. Если вы готовы сделать это, позвоните тому человеку и скажите: «Прости».

Если вы не желаете этого делать, спросите себя: «Почему?» Есть ли смысл продолжать раздор? Разве причина противостояния до сих пор выглядит столь же значительной, как это было вначале? Если это не так, то, вероятно, пришло время написать письмо с извинениями или позвонить тому человеку и сказать: «Мне жаль, что так получилось. Я приношу свои извинения за ссору, прости за потерянные годы нашей дружбы».

Согласно Талмуду, один из первых вопросов, которые задают душе умершего человека, представшей перед Небесным судом звучит так: «Надеялся ли ты на всемирное избавление?» Другими словами, стремился ли человек сделать что-то, чтобы мир, который он покинет, стал лучше, чем когда он в него пришел? Если вы избегаете говорить другим или о других слова, которые могут их ранить, и приучаете себя говорить слова, поднимающие дух окружающих, значит вы прошли долгий путь к осуществлению вековой миссии, возложенной Богом на человечество: «Вести мир к совершенству под началом Бога».