Словарь религий, обрядов и верований

19. КОНФУЦИАНСТВО

19.1. Конфуцианский канон основан на шести классических книгах (цзин[64]): И цзин (Книга перемен[65]) Ши цзин (Книга песен), Шу цзин (Книга истории), Ли цзи (Правила благопристойности), Юэ цзин (Книга музыки) и Чунь цю (книга «Весны и осени»). Автор последней — вероятно, сам Конфуций, который досконально знал предсказания И цзин и, видимо, написал к ней комментарий. В XII в. н. э. «Книгу музыки», которая уже давно существовала лишь во фрагментах, заменил посвященный ритуалам текст Чжоу ли («Правила благопристойности эпохи Чжоу»[66]). Изречения Конфуция известны под названием книги Суждения и беседы или Аналекты («Лунь юй»), которая дошла в редакции II в. до н. э.

19.2. Конфуций — латинизированное имя основателя конфуцианства Кун Фу-цзы (чаще просто Кун-цзы) — «Учитель Кун». Настоящее его имя было Кун Цю; родился он около середины VI в. в провинции Шаньдун.[67] Его отец был потомственным военным средней руки. Образование Кун получил не блестящее и молодость провел в безвестности. Он любил музыку и ритуалы, но не достиг никакой официальной должности. Лишь в пятьдесят лет он стал чиновником,[68] но год спустя оставил свой пост. То же повторилось в нескольких других царствах. Наконец, Конфуций вернулся на родину, служил на скромной должности, и главным образом посвятил себя обучению узкого круга небогатых учеников,[69] которых он хотел сделать жэнь[70] — безупречными людьми. Чтобы составить себе представление о том, что такое жэнь, лучше взять для сравнения не средневекового рыцаря, а «джентльмена», который во всех случаях жизни, от самых обыденных до самых необычайных, ведет себя безупречно правильно. Принцип же, дающий вещам их истинную сущность (ли), обществу преемственность, человеку правильное положение в обществе — это ритуал.

Конфуцианская мораль, остававшаяся основой китайской государственности до 1911 г., — это не аристократическая, а буржуазная мораль. Она укрепляла привилегии не врожденные, а связанные с образованием и умением себя вести, поощряла не воинскую доблесть, а чиновничье прилежание.

19.3. Учение. Хотя конфуцианство входит в число традиционных китайских Трех учений, встает законный вопрос: является ли оно, собственно, религией?

Судя по всему, нет. Его задача — демифологизировать традиционные китайские верования. Сверхъестественные существа становятся добродетельными, Небо перестает быть богом, но остается началом, хранящим порядок, и т. д. В каком-то смысле конфуцианская критика традиционной религии совпадает с той, которую дал Будда (см. 6), но она не имеет в виду «спасения» индивидуума по той простой причине, что в социальной жизни нечего, а стало быть, и некого спасать. «Когда не могут служить людям, как могут служить духам?» — это значит, что надо оставить поиски невидимой реальности. «Если ты не знаешь жизни, как познаешь смерть?» — это отрезвляет тех, кто имеет какую-либо склонность к тайнам потустороннего мира.

В противоположность буддизму, развившему мощнейшую организацию со сложной иерархией монахов и мирян, конфуцианство не имеет жречества. Ритуал осуществляют жу, ученые бюрократы, посредством экзаменов получающие все посты в императорской администрации — как в столице, так и в провинции. Трудно назвать «религией» этот механический, формальный культ, исполняемый не-жрецами для не-богов, в которых они не верят!

Не будучи религией в обычном смысле слова, конфуцианство не является и философской системой. Его космологию разработал Дун Чжуншу (176–104 до н. э.),[71] первый министр императора У-ди (140–87 до н. э.) из династии Хань; она рудиментарна и заимствована из даосизма. Логика интересовала Конфуция не больше, чем мифология. Его главная цель — найти срединный Путь (дао) для человеческого общества и индивидуальных поступков — Путь, который позволит сохранить равновесие между волей Земли и волей Неба. «Небо», нужно напомнить еще раз, — не божество, но вездесущее мировое начало, сокрытое и неопределимое, дела которого «бесшумны и не имеют запаха».

Итак, конфуцианство имеет спасительную цель, но не является еще в силу этого религиозной сотериологией. В самом деле, конфуцианец не отрицает мира, подобно буддисту или христианину; в отличие от даоса, он понимает бессмертие не как нечто достижимое для индивидуума, но как уже достигнутое естественной сменой поколений; он не находится с Богом в прямом контакте, подчас сложном и мучительном, как иудей, и не трепещет перед Небом, подобно мусульманину. Конфуцианство предписывает человеку единственную цель: совершенствовать свою человечность (жэнь), выполняя свой долг в соответствии с правилами благопристойности (ли): «Отец должен быть отцом, сын должен быть сыном».

Следовательно, человеческое общество должно быть устроено посредством воспитательного действия, направленного от высших к низшим и соответствующего отцовской любви к сыну, и выражения почтения от низших к высшим, равноценного сыновней почтительности. Это единственная конфуцианская добродетель, абсолютный характер которой приближается к религиозному долгу. Нарушить долг почтительности (к семье, к начальнику, к отечеству, к императору и т. д.) — вот единственное кощунство для конфуцианца. Очевидно, что такая патерналистская идеология, как никакая другая, может легко выродиться в слепое повиновение интересам тоталитарного государства.

19.4. Первоначальная история конфуцианства в Китае представлена учениями Мэн-цзы (Менция, IV–III в. до н. э.) и Сюнь-цзы (III в. до н. э.). Первый верит, что в человеческая природа изначально добра, второй убежден в ее исконном зле. Первый считает, что правила и ритуалы заложены внутри человека и лишь выражают его собственную волю; второй видит в них вынужденное подчинение общественному принуждению. Первый думает, что царь питает к народу отеческие чувства, второй — что у царя никаких чувств нет. Сюнь-цзы от Мэн-цзы отделяет такое же расстояние, как сумрачного Августина от оптимиста Пелагия (см. 31.4.7) или Иммануила Канта от Жан-Жака Руссо. Вначале торжествовал безличный механицизм Сюнь-цзы — в легастской школе династии Цинь (221–207 до н. э.) и при династии Хань (206 до н. э. — 220 н. э.). Но позднее, при династии Сун (960–1279) взгляды Мэн-цзы приобрели такое влияние, что его стали считать Вторым Мудрецом, единственным законным наследником Конфуция.[72] Так, в противоположность Западу, где пессимистические теории человеческой природы выдвигали последовательно Августин, Лютер и Кант, в Китае победила доктрина ее доброты. Это произошло в учении конфуцианца Хань Юя (768–829), реабилитировавшего учение Мэн-цзы в эпоху Тан (618–907).

Течение, известное под именем неоконфуцианства, берет начало в эпоху Сун. Оно разрабатывает понятие принципа (ли) в онтологических терминах и занимается космологическими спекуляциями. Главные представители неоконфуцианства — пять учителей Северной Сун: Шао Юн (1011–1077), Чжоу Дуньи (1017–1073), Чжан Цзай (1020–1077) и братья Чэн Хао (1032–1085) и Чэн И (1033–1107). Затем Чжу Си (1130–1200) осуществил на основе работ своих предшественников оригинальный метафизический синтез. При жизни Чжу Си пришлось бороться с оппозицией своему учению в лице своего коллеги с Юга Лу Сяншаня (1139–1193).[73] В 1175 г. они дважды встретились между собой, но не пришли к общему мнению и продолжали критиковать друг друга. Их спор удивительно напоминает номиналистские споры, происходившие на Западе примерно в то же время. В конфуцианской традиции авторитет Чжу Си не имеет равных. Именно он установил канон конфуцианства, при помощи которого готовились к устрашающим публичным экзаменам в китайской бюрократической системе. Чжу Си основал и линию передачи ортодоксального конфуцианского предания. У его школы будет практически лишь два значительных противника: Ван Янмин (1472–1529) в эпоху Мин (1368–1644) и Дай Чжэнь (1723–1777) в маньчжурскую эпоху. В 1912 г., с провозглашением республики, жертвы Небу и Конфуцию временно прекратились, но в 1914 г. возобновились. Китайские интеллектуалы времен Республики вначале не были расположены к конфуцианству, но вскоре осознали его роль в истории страны. В 60-е гг. в коммунистическом Китае конфуцианство преследовалось. В Гонконге и на Тайване, а также в китайских общинах США неоконфуцианство сохранило свою роль. И теперь существует сильная школа конфуцианской мысли, как показывают работы Ду Вэймина, а также других философов и ученых.

19.5. За пределами Китая конфуцианство сперва проникло в Корею. Это произошло еще до новой эры, но лишь в XIV в. н. э. неоконфуцианство со своим каноном из Четырехкнижия[74] и Пятикнижия, упрочилось как философия государства Ли (1392–1910), а также как система воспитания и публичных экзаменов. Через Корею в конце III в. н. э. конфуцианство проникло в Японию. К VII в. оно там утвердилось, но вскоре сошло на нет. Неоконфуцианство было заимствовано в Японии непосредственно из Китая вскоре после смерти Чжу Си (по-японски Сюси) и соединилось с дзэн-буддизмом, оставаясь в тени последнего. Около 1600 г. в Японию попали новые конфуцианские тексты. Они привлекли внимание Фудзивары Сэйка (1561–1619) и его ученика Хаяси Радзана (1583–1657), обеспечившим учению Чжу Си свое скромное место в эпоху Токугава. Наряду с ними существовали еще несколько конфуцианских школ.

В начале XX в. конфуцианство превратилось в идеологию японской завоевательной политики и сохраняло эту роль до конца Второй мировой войны.

19.6. Библиография. J.Ching, Confucius, in ER 4, 38–42; Wingtsit Chan, Confucian Thought: Foundation of the Tradition, in ER 4, 15–24; Neo-Confucianism, in ER 4, 24–36; L.G.Thompson, The State Cult, in ER 4, 36–8; J.Kim Haboush, Confucianism in Korea, in ER 4, 10–15; P.Nosco, Confucianism in Japan, in ER 4, 7–10.

О милитаристской конфуцианской ассоциации в Японии во время Второй мировой войны см.: Warren W.Smith, Jr., Confucianism in Modem Japan. A Study of Conservatism in Japanese Intellectual History, Tokyo 1959.

О современном неоконфуцианстве см.: Tu Wei-ming, Confucian Thought: Selfhood as Creative Transformation, New York 1985.