Глава IV ЛАБОРАТОРИЯ УЧЕНОГО
Наблюдать, изучать, работать.
Творчество — одно из самых непостижимых проявлений человеческого сознания. Этому понятию нет исчерпывающего объяснения, слову — нет синонима. Творчество близко созиданию, работе, изобретению, но не адекватно ни одному из них. Творчество присутствует в каждом виде человеческой деятельности и в конечном итоге определяет ее успех, ее высоту, ее новаторский, неповторимый характер. Есть целый ряд так называемых «творческих» профессий — артист, художник, поэт, ученый… но ведь каждому ясно — бывает «творчество без творчества», бывает такая работа представителя творческой профессии, которая сродни самому унылому ремесленничеству. Бывает и обратное. Присутствие творчества придает неповторимую окраску самой прозаической деятельности. Благодаря особому дару человека, благодаря творческому отношению работа приобретает поэзию и красоту подлинного творчества.
Из чего же складывается творчество, какие компоненты входят в состав этой неуловимой духовной субстанции, способной преобразовать любую работу?! Их много, этих компонентов, их невозможно все перечислить. Но даже назвав только часть из них, мы прикоснемся к таинственному, приподнимем завесу над волшебством.
Творчество складывается из самоотверженной работоспособности и из удачи, из сурового знания и из фантазии, из абсолютного владения своим мастерством и из способности подняться над этим умением или просто отойти, посмотреть на него со стороны. Творчество — это порой отклонение от нормы при полном владении нормой, это раскованность, освобождение своего внутреннего «я» от догматических представлений о том, что кажется раз навсегда установленным. Словом, творчество — это сочетание разнообразных величин.
Творчество — это сложно. Но зато и ничто в мире не дает человеку столь высокого наслаждения, как творчество. Оно делает суровую необходимость труда — радостью, оно возвышает человека в собственных глазах и оно помогает человечеству идти вперед.
В этой главе перед читателями предстает процесс научного творчества в деталях и в совокупности. Здесь — о мечте, фантазии, о роли гипотезы, о поисках, опыте, эксперименте, о фундаментальной роли факта и счастливых находках, о вдохновении ученого и его устремлениях. И все это, как и в других главах этой книги, в собственных словах творцов науки.
Первая рубрика о гипотезе — обязательном элементе каждого исследования, о том импульсе, который рождает идею и руководит ученым в его упорных поисках. В. И. Вернадский писал: «Мне кажется, я нахожусь где-то в самом начале большого темного леса, из которого надо мне выйти и найти путь для других. Я только что вошел в него, осматриваюсь, оглядываюсь, закладываю начало просеки. А работы много. И это хорошо…» Энгельс утверждал, что гипотеза является «формой развития естествознания, поскольку оно мыслит».
Гипотеза нередко определяет эмоциональные корни и эффект поиска. Поиску, опыту, эксперименту, как центральному звену научного творчества, посвящен следующий раздел.
Широко известна крылатая фраза Маркса: «В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам».
Большинство приведенных здесь высказываний: о повседневном упорном труде исследователя, о каменистых тропах науки, о сладкой усталости поиска, одержимости в эксперименте, о «точке опоры» науки, ее гранитном основании — об опыте, о добытом факте. Опыт, факт — центральный мотив этих суждений, ибо только опыт, как говорил Паскаль, дает истинный ответ, и, как утверждал другой величайший мастер опыта И. П. Павлов, факты — это воздух ученого.
В раздел «Эвристика», посвященный открытиям, находкам, тому, что составляет цель, итог научного поиска, мы отнесли и высказывания, подчеркивающие роль случая в научном открытии.
В науке, естественно, господствует необходимость, бескомпромиссная потребность, вытекающая из поставленных жизнью задач и внутренней логики научного поиска, но и интуиция и случай тоже важные компоненты познания, открытия. Весьма любопытные записи по этому поводу мы находим у современного физика Лоуренса: «Есть такая древняя сказка о трех принцах Серендипа. Путешествуя по свету, они случайно или благодаря своему уму находили то, что даже не искали. Ссылаясь на эту сказку, Гораций Волполь создал слово „серендипность“, что означает „дар находить ценные или приятные вещи, которые не ищешь“».
Истории науки известны яркие примеры серендипности; многие из величайших открытий были сделаны волей случая. Подъем воды в ванне дал Архимеду ключ к открытию закона плавающих тел, на принципе которого основана конструкция всех кораблей. Падающее яблоко привело Исаака Ньютона к установлению закона всеобщего тяготения — одного из величайших открытий всех времен, которое позволило ему сформулировать законы движения, управляющие вращением планет и всех небесных тел в мировом пространстве. Когда Майкл Фарадей заметил, что электрический ток индуцируется в проводе, перемещаемом поперек силовых линий магнитного поля, он пришел к чудесному выводу о возможности превращения механической энергии непосредственно в электрическую — фундаментальное открытие, которое в современный век сделало возможным получение дешевой электроэнергии.
Хотя пути, которые привели к этим и многим другим открытиям, были найдены случайно, потребовалось вдохновение гения, чтобы эти случайные находки превратить в великие открытия.
Само собой разумеется, что случай может помочь только хорошо подготовленному уму. М. Планк иллюстрирует это положение той же историей открытия И. Ньютоном закона тяготения: «Классический пример молниеносного зарождения великой научной идеи находится в прекрасном рассказе об Исааке Ньютоне: сидя под яблоней, он увидел падающее на землю яблоко и вспомнил о движении Луны вокруг Земли; таким образом, он установил связь между ускорением яблока и ускорением Луны. Тот факт, что оба эти ускорения относятся между собой как квадраты радиусов орбиты Луны и земного радиуса, навел его на мысль, что эти два радиуса имеют общую причину; так он пришел к основанию своей теории тяготения».
Значит, случай имеет свои причины: не каждому, кто сел под яблоню, удается открыть фундаментальный закон природы, надо еще быть И. Ньютоном, надо много знать и много думать. Д. И. Писарев говорил: «Открытие есть встреча между вечным явлением и вечным умом человечества». Эта встреча неизбежна и порой от случая зависит, как скоро эта встреча состоится.
Заключительный раздел главы о творческой лаборатории ученого — научный спор. Известно: в споре рождается истина. Дискуссия — необходимая составляющая научного творчества, необходимый элемент познания. В «Философских тетрадях» В. И. Ленин, касаясь метода Сократа, ставившего целью обнаружение истины путем спора, писал: «Сократ называл свой метод Hebammenkunst… (от матери-де), ((мать Сократа = акушерка)) — помочь мысли родиться». Hebammenkunst — это искусство повивальной бабки.
Научный спор здесь взят в широком аспекте: и обмен мнениями, и критика, и внимательный анализ чужого суждения, и терпимость к противоречиям, даже к заблуждению, — Н. И. Вавилов говорил: «…буду рад, если вы меня убедите» — и нетерпимость к фанатизму, к жестоким защитникам догм, и тем, кто не желает вникнуть в доводы, кто считает, что всегда «вернее держаться старого».
Поучительны цитаты об исторически знаменитых спорах между великими современниками, например, Лейбницем и Ньютоном. Может быть, краткая запись, сделанная по этому поводу Дарвиным, побудит читателя подробнее познакомиться с мотивами возражений Лейбница против закона тяготения и ответами Ньютона.
Не менее полезным представляется и совет Дарвина, основанный на великом образце создания «Происхождения видов»: «…в течение многих лет я придерживался следующего золотого правила: каждый раз, как мне приходилось сталкиваться с каким-либо опубликованным фактом, новым наблюдением или мыслью, которые противоречили моим общим выводам, я обязательно и не откладывая делал краткую запись о них, ибо, как я убедился на опыте, такого рода факты и мысли обычно ускользают из памяти гораздо скорее, чем благоприятные. Благодаря этой привычке, против моих воззрений было выдвинуто очень мало таких возражений, на которые я уже заранее по крайней мере не обратил бы внимания или не пытался найти ответ на них».
Конечно, в спорах есть и издержки, и тут уместно вспомнить слова Декарта об ошибке в большинстве споров. «…В то время как истина лежит между двумя защищаемыми воззрениями, каждое из последних отходит от нее тем дальше, чем с большим жаром спорит»…
Во введении к этой книге мы отмечали трудности, которые возникают при решении вопроса о том, к какой главе, параграфу отнести то или иное изречение. Прав Лабрюйер — «выбор мыслей — тоже творчество», а их систематизация, рубрикация тяжкий, полный сомнений труд. Иногда в двух-трех словах содержится богатейшая палитра мыслей. «Мудрость есть дочь опыта». Этот вечный афоризм Леонардо да Винчи мы поместили здесь в главе, посвященной научному творчеству. Конечно, не меньше оснований отнести эти слова и к такой теме, как наука и знание, адресуя их в первую очередь тем, кто только вступает на поприще науки. Можно было также привести эти слова в разделе о связи науки и практики, но нам хотелось особенно подчеркнуть роль опыта в процессе познания, роль опыта как путеводной звезды всякого творчества.
Не только результат исследования, но и ведущий к нему путь должен быть истинным.
В отличие от других архитекторов, наука не только рисует воздушные замки, но и возводит отдельные жилые этажи здания, прежде чем заложить его фундамент.
Всякое начало трудно, — эта истина справедлива для каждой науки.
Формой развития естествознания, поскольку оно мыслит, является гипотеза.
Но здравый человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в четырех стенах своего домашнего обихода, переживает самые удивительные приключения, лишь только он отважится выйти на широкий простор исследования.
…без «человеческих эмоций» никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины.
…нелепо отрицать роль фантазии и в самой строгой науке…
Познание есть вечное, бесконечное приближение мышления к объекту.
Мы прекрасно знаем, что полноводный поток научно-технического прогресса иссякнет, если его не будут постоянно питать фундаментальные исследования.
Идея, гипотезы
Творческий процесс — это непрерывная работа: непрерывные неудачные попытки; рухнувшие гипотезы вбирают в себя 99 процентов всех творческих усилий и лишь изредка прерываются кратковременным успехом. Этот успех — как крупица золота после тонн промытого песка…
Гораздо труднее увидеть проблему, чем найти ее решение. Для первого требуется воображение, а для второго только умение.
Экспериментатор принуждает природу разоблачаться, приступая к ней и предлагая ей вопросы во всех направлениях; но он никогда не должен отвечать за нее или не вполне выслушивать ее ответы, выбирая из опытов только часть ее результатов, благоприятствующих или подтверждающих гипотезу.
Всякая плодотворная гипотеза кладет начало удивительному извержению потока непредвиденных открытий.
История науки показывает, что прогресс науки постоянно сковывался тираническим влиянием определенных концепций, когда их начинали рассматривать в виде догм. По этой причине необходимо периодически подвергать глубокому исследованию принципы, которые стали приниматься без обсуждения.
…воображение и интуиция, используемые в разумных пределах, остаются необходимым вспомогательным средством ученого в его движении вперед…
Есть умы более способные наблюдать, делать опыты, изучать частности, оттенки; другие, напротив, стремятся проникнуть в сокровеннейшие сходства, обобщить полученные понятия. Первые, теряясь в частностях, ничего не видят, кроме атомов; другие, расплываясь во всеобщностях, теряют все отдельное, замещая его призраками… Ни атомы, ни отвлеченная материя, лишенная всякого определения, не действительны; действительны тела так, как они существуют в природе… Не надобно увлекаться ни в ту, ни в другую сторону; для того, чтобы сознание углублялось и расширялось, надобно, чтоб эти два воззрения преемственно переходили друг в друга.
Ученые — те же фантазеры и художники; они не вольны над своими идеями; они могут хорошо работать, долго работать только над тем, к чему лежит их мысль, к чему влечет их чувство. В них идеи сменяются; появляются самые невозможные, часто сумасбродные; они роятся, кружатся, сливаются, переливаются. И среди таких идей они живут и для таких идей они работают.
Мне кажется, я нахожусь где-то в самом начале большого темного леса, из которого надо мне выйти и найти путь для других. Я только что вошел в него, осматриваюсь, оглядываюсь, закладываю начало просеки. А работы много. И это хорошо…
Требования нашей собственной натуры попытаться построить островок организованности — это вызов богам и вместе с тем ими же созданная необходимость. В этом источник трагедии, но и славы тоже.
Сомнение есть правило, которого следует часто придерживаться в истории, как и в философии.
Не следует смешивать того, что нам кажется невероятным и неестественным, с абсолютно невозможным.
Дух трудится над предметами лишь до тех пор, пока в них есть некая тайна, нечто нераскрывшееся.
Ответ на вопросы, которые оставляет без ответа философия, заключается в том, что они должны быть иначе поставлены.
Без идей нет ума.
Только истина имеет длительный успех. Лавры, венчающие иногда заблуждение, очень быстро отцветают.
Ни знание, ни мышление никогда не начинаются с полной истины — она их цель; мышление было бы не нужно, если бы были готовые истины, их нет; но развитие истины составляет ее организм, без которого она недействительна.
Гипотезы — это леса, которые возводят перед зданием и сносят, когда здание готово; они необходимы для работника; он не должен только принимать леса за здание.
Нет ничего опасней для новой истины, как старое заблуждение.
…при каждом внимательном взгляде на мир мы теоретизируем, но необходимо делать это сознательно, с самокритикой, со свободой и — пользуясь смелым выражением — с некоторой иронией; необходимо, чтобы опасные абстракции стали безвредными, а опытный результат живым и полезным.
Тебе природой ум дальновидный дан…
В здравом смысле исток работы творческой, верной… Вещи себе подчинить, а не им подчиняться стараюсь.
Я очень крепко верю в чудеса, творимые разумом и воображением человека. Иных чудес я не знаю.
…избегать догматизации и исключать гипотезы, которые недостаточно обоснованы и не подтверждены опытом.
Знанию всегда предшествует предположение.
Ум человеческий имеет три ключа, все открывающих: знание, мысль, воображение — все в этом.
Кто не чувствовал ни волнения, ни беспокойства, — тот или никогда не искал истины, или вполне убежден, что раз навсегда ее нашел.
…наилучший метод в любом отделе математики (можно даже сказать: в любой науке) состоит в том, чтобы не только вводить туда и максимально применять знания, полученные из более абстрактных, а следовательно, более простых наук, но и самый объект данной науки рассматривать наиболее абстрактным и наиболее простым из всех возможных способов, ничего не предполагать и ничего не приписывать объекту данной науки, кроме тех свойств, из которых, как из предпосылки, исходит сама данная наука.
Сомнение доставляет мне не меньшее наслаждение, чем знание.
…если остерегаться принимать за истинное что-либо, что таковым не является, и всегда соблюдать порядок, в каком следует выводить одно из другого, то не может существовать истин ни столь отдаленных, чтобы они были недостижимы, ни столь сокровенных, чтобы нельзя было их раскрыть.
…при стараниях открыть ложность или сомнительность исследуемых положений не с помощью слабых догадок, а посредством ясных и надежных рассуждений я не встречал ни одного сомнительного положения, из которого нельзя было бы извлечь какого-либо надежного заключения…
Даже незначительное отступление от истины в дальнейшем ведет к бесконечным ошибкам.
Конечно, надо исходить из заранее обдуманной гипотезы, однако всякий раз, когда это возможно, опыт должен ставиться таким образом, чтобы открыть при этом как можно больше окон в сторону непредвиденного. «Кто может большее, не затрудняя себя, тому доступно и меньшее».
…для экспериментатора… гораздо выгоднее работать с плохими гипотезами, чем вовсе без гипотез, когда неизвестно, что надо проверять.
Бессмертие мумии, неподвижность застывшей догмы — враждебны самому существу науки.
При изучении неизвестных явлений можно строить очень общие гипотезы и продвигаться шаг за шагом с помощью опыта. Это методическое и прочное продвижение по необходимости медленное… Слишком конкретные гипотезы почти наверно заключают в себе долю ошибки наряду с долей истины.
Да, постоянно, с глубокой благодарностью я буду вспоминать о лесе… Я уходил туда нередко вечером… и оттуда я возвращался с двумя десятками разнообразных мыслей в голове…
Истинная теория явления отличается от простого пересказывания известных фактов учеными словами именно тем, что из нее следует гораздо больше, нежели дают сами факты, на которых она основывается… Ограничиваясь одними рассуждениями, мы уподобились бы некоторым древним философам, пытавшимся добывать законы природы из собственной головы. При этом неизбежно возникает опасность, что построенный таким образом мир при всех своих достоинствах окажется весьма мало похожим на действительный…
…триумф познающего человеческого разума заключается ныне в том, что наше сознание оставило далеко позади возможности нашего воображения и ум физиков свободно работает там, где воображение человека уже бессильно!
История философии науки может представить много примеров тех преимуществ, которые можно извлечь из заранее принятой гипотезы, и тех ошибок, которым мы подвержены, полагая, что она соответствует истинному объяснению природы.
Ощущения земны, разум находится вне их, когда созерцает.
Не оборачивается тот, кто устремлен к звезде.
Архимед сказал: «Дайте мне точку опоры и я подвину землю». Открытие одной истины, действительно, ведет к открытию других, и каждое новое открытие делает возможным другое, более важное открытие.
То, что кажется странным, редко остается необъясненным.
Истинная теория должна заключаться в одном простом, единственном начале, откуда явление берется как необходимое следствие, со всем своим разнообразием.
Кажется, трудность понятий увеличивается по мере их приближения к начальным истинам в природе; так же как она возрастает в другом направлении, к той границе, куда стремится ум за новыми познаниями.
Как при постройке домов, коль начальное криво правило,
Коль наугольник фальшив и от линий прямых отступает,
Если хромает отвес и хотя бы чуть-чуть он неровен,
Все непременно тогда выйдет здание криво и косо,
Будет горбато, вперед и назад отклоняясь нескладно,
Точно готово сейчас завалиться; и валится часто
Дом, если он пострадал от ошибок в начальном расчете;
Так и сужденье твое о вещах будет лживо и вздорно,
Если исходит оно от заведомо ложного чувства.
Хорошо поставить вопрос — значит уже наполовину решить его.
Лучше открыть зеленую улицу нескольким идеям, которые впоследствии окажутся неплодотворными, чем преградить дорогу хотя бы одной блестящей идее, родоначальнице нового научного направления, а может быть и новой науки.
Общаясь с людьми, ум человеческий достигает изумительной ясности.
Так должно поступать, чтобы доводы наведения не уничтожались предположениями.
…критерий для оценки новой физической гипотезы заключается не в наглядности ее, но в плодотворности. Если гипотеза оказывается плодотворной, то с нею осваиваются, и затем она сама собой приобретает известную степень наглядности.
В противоположность… идеям, которые появляются сразу в совершенной форме и значение которых останется навсегда неизменным, большинство естественнонаучных идей имеет изменчивый характер; лишь постепенно приобретая определенную форму, такие идеи в течение некоторого промежутка времени оплодотворяют исследование, но затем умирают или в большей или меньшей степени преобразовываются. При этом обычно их изменение встречает тем большее сопротивление, чем больший успех они имели раньше; так тормозится прогресс науки и при известных обстоятельствах — в довольно большой степени.
Любая научная идея, возникающая в мозгу человека, относится к конкретному переживанию, открытию, наблюдению, установлению факта какого-либо рода, независимо от того, имеют ли дело с физическим или астрономическим измерением, химическим или биологическим наблюдением, с архивной находкой или памятником культуры ранней цивилизации.
Содержанием идеи является приведение в связь или сравнение нового переживания с определенными уже имеющимися переживаниями подобного рода. Идея как бы перебрасывает мост от одного переживания к другому и благодаря этому тесно связывает факты, прежде только сосуществовавшие. Плодотворность идеи и ее значение для науки основаны на обобщении установленных таким образом связей и на ряде других родственных фактов. Связь создает порядок и, следовательно, упрощение и усовершенствование научной картины мира. Но важнее всего то, что задача полного применения новой идеи порождает новые вопросы и тем самым ведет к образованию гипотез в физике и искусству интерпретации в филологии.
Если бы мы принимали новую научную идею только тогда, когда ее оправдание было бы окончательно обосновано, тогда мы должны были бы с самого начала требовать, чтобы она имела ясно понимаемый смысл. Такой путь мог бы принести только большой вред развитию науки. Мы никогда не должны забывать, что как раз часто бывало так, что идея без ясного смысла давала сильнейший толчок развитию науки. Из идеи жизненного эликсира и превращения различных веществ в золото возникла химия, из идеи perpetuum mobile выросло понимание того, что такое энергия; идея абсолютной скорости Земли дала толчок к установлению теории относительности; из идеи движения электронов, подобного движению планет, возникла атомная физика…
Наука находит понятия, с которыми она работает, не готовыми; она впервые их искусственно создает и только постепенно совершенствует. Наука возникает из жизни и возвращается обратно в жизнь. И она получает стимул, единство и развитие из идей, которые в ней господствуют. Эти идеи являются тем источником, из которого исследователь черпает проблемы; последние непрерывно побуждают его к работе и открывают ему глаза на правильное объяснение найденных результатов. Без идей исследование было бы бесплановым, и энергия растрачивалась бы попусту. Лишь идеи делают экспериментатора — физиком, хронолога — историком, исследователя рукописей — филологом.
…во всяком деле самое важное составляет установить естественное начало.
Каждый опыт клонится к подтверждению какой-нибудь гипотезы, а она, в свою очередь, не что иное, как догадка относительно условий или причин какого-нибудь естественного явления. Самые изобретательные и топкие экспериментаторы, в широком смысле этого слова, те, кто дают полный простор своему необузданному воображению и отыскивают связь между самыми отдаленными понятиями. Даже и тогда, когда эти сопоставления отдаленных понятий грубы и химеричны, они могут доставить другим счастливый случай для великих и важных открытий, до которых никогда не додумались бы рассудительные, медлительные и трусливые «умы».
Мысль — только вспышка света… Но эта вспышка — все.
Уже давно никто не помышляет больше опережать опыт или строить целое мироздание на основании нескольких незрелых гипотез. От всех этих построений, которыми наивно удовлетворялись еще столетие тому назад, ныне не осталось ничего кроме развалин.
Наблюдения и опыты немы, их должно объяснить, им должно дать значение, без того они будут лежать без пользы в науке; в свою очередь, каждое умозрение должно проверяться и отражаться каким-либо фактом.
Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине — только один.
Ум не расстается с истинами, которые он считает для себя доказанными.
Из всех услуг, какие могут быть оказаны науке, величайшая — введение в ее обиход новых идей…
Единственным критерием, по которому я могу судить о действительной важности новой идеи, является чувство ужаса, которое охватывает меня.
Мы полагаем, что во всякой истине всегда есть нечто ложное и что сходство между истиной и ложью столь велико, что нет такого отличительного признака, на основании которого можно было бы судить наверняка.
В настоящее время известно, что наука не может вырасти на основе одного только опыта и что при построении науки мы вынуждены прибегать к свободно создаваемым понятиям, пригодность которых можно a posteriori проверить опытным путем.
Творческий процесс — это непрерывная работа: непрерывные неудачные попытки; рухнувшие гипотезы вбирают в себя 99 процентов всех творческих усилий и лишь изредка прерываются кратковременным успехом. Этот успех — как крупица золота после тонн промытого песка…
Гораздо труднее увидеть проблему, чем найти ее решение. Для первого требуется воображение, а для второго только умение.
Экспериментатор принуждает природу разоблачаться, приступая к ней и предлагая ей вопросы во всех направлениях; но он никогда не должен отвечать за нее или не вполне выслушивать ее ответы, выбирая из опытов только часть ее результатов, благоприятствующих или подтверждающих гипотезу.
Всякая плодотворная гипотеза кладет начало удивительному извержению потока непредвиденных открытий.
История науки показывает, что прогресс науки постоянно сковывался тираническим влиянием определенных концепций, когда их начинали рассматривать в виде догм. По этой причине необходимо периодически подвергать глубокому исследованию принципы, которые стали приниматься без обсуждения.
…воображение и интуиция, используемые в разумных пределах, остаются необходимым вспомогательным средством ученого в его движении вперед…
Есть умы более способные наблюдать, делать опыты, изучать частности, оттенки; другие, напротив, стремятся проникнуть в сокровеннейшие сходства, обобщить полученные понятия. Первые, теряясь в частностях, ничего не видят, кроме атомов; другие, расплываясь во всеобщностях, теряют все отдельное, замещая его призраками… Ни атомы, ни отвлеченная материя, лишенная всякого определения, не действительны; действительны тела так, как они существуют в природе… Не надобно увлекаться ни в ту, ни в другую сторону; для того, чтобы сознание углублялось и расширялось, надобно, чтоб эти два воззрения преемственно переходили друг в друга.
Ученые — те же фантазеры и художники; они не вольны над своими идеями; они могут хорошо работать, долго работать только над тем, к чему лежит их мысль, к чему влечет их чувство. В них идеи сменяются; появляются самые невозможные, часто сумасбродные; они роятся, кружатся, сливаются, переливаются. И среди таких идей они живут и для таких идей они работают.
Мне кажется, я нахожусь где-то в самом начале большого темного леса, из которого надо мне выйти и найти путь для других. Я только что вошел в него, осматриваюсь, оглядываюсь, закладываю начало просеки. А работы много. И это хорошо…
Требования нашей собственной натуры попытаться построить островок организованности — это вызов богам и вместе с тем ими же созданная необходимость. В этом источник трагедии, но и славы тоже.
Сомнение есть правило, которого следует часто придерживаться в истории, как и в философии.
Не следует смешивать того, что нам кажется невероятным и неестественным, с абсолютно невозможным.
Дух трудится над предметами лишь до тех пор, пока в них есть некая тайна, нечто нераскрывшееся.
Ответ на вопросы, которые оставляет без ответа философия, заключается в том, что они должны быть иначе поставлены.
Без идей нет ума.
Только истина имеет длительный успех. Лавры, венчающие иногда заблуждение, очень быстро отцветают.
Ни знание, ни мышление никогда не начинаются с полной истины — она их цель; мышление было бы не нужно, если бы были готовые истины, их нет; но развитие истины составляет ее организм, без которого она недействительна.
Гипотезы — это леса, которые возводят перед зданием и сносят, когда здание готово; они необходимы для работника; он не должен только принимать леса за здание.
Нет ничего опасней для новой истины, как старое заблуждение.
…при каждом внимательном взгляде на мир мы теоретизируем, но необходимо делать это сознательно, с самокритикой, со свободой и — пользуясь смелым выражением — с некоторой иронией; необходимо, чтобы опасные абстракции стали безвредными, а опытный результат живым и полезным.
Тебе природой ум дальновидный дан…
В здравом смысле исток работы творческой, верной… Вещи себе подчинить, а не им подчиняться стараюсь.
Я очень крепко верю в чудеса, творимые разумом и воображением человека. Иных чудес я не знаю.
…избегать догматизации и исключать гипотезы, которые недостаточно обоснованы и не подтверждены опытом.
Знанию всегда предшествует предположение.
Ум человеческий имеет три ключа, все открывающих: знание, мысль, воображение — все в этом.
Кто не чувствовал ни волнения, ни беспокойства, — тот или никогда не искал истины, или вполне убежден, что раз навсегда ее нашел.
…наилучший метод в любом отделе математики (можно даже сказать: в любой науке) состоит в том, чтобы не только вводить туда и максимально применять знания, полученные из более абстрактных, а следовательно, более простых наук, но и самый объект данной науки рассматривать наиболее абстрактным и наиболее простым из всех возможных способов, ничего не предполагать и ничего не приписывать объекту данной науки, кроме тех свойств, из которых, как из предпосылки, исходит сама данная наука.
Сомнение доставляет мне не меньшее наслаждение, чем знание.
…если остерегаться принимать за истинное что-либо, что таковым не является, и всегда соблюдать порядок, в каком следует выводить одно из другого, то не может существовать истин ни столь отдаленных, чтобы они были недостижимы, ни столь сокровенных, чтобы нельзя было их раскрыть.
…при стараниях открыть ложность или сомнительность исследуемых положений не с помощью слабых догадок, а посредством ясных и надежных рассуждений я не встречал ни одного сомнительного положения, из которого нельзя было бы извлечь какого-либо надежного заключения…
Даже незначительное отступление от истины в дальнейшем ведет к бесконечным ошибкам.
Конечно, надо исходить из заранее обдуманной гипотезы, однако всякий раз, когда это возможно, опыт должен ставиться таким образом, чтобы открыть при этом как можно больше окон в сторону непредвиденного. «Кто может большее, не затрудняя себя, тому доступно и меньшее».
…для экспериментатора… гораздо выгоднее работать с плохими гипотезами, чем вовсе без гипотез, когда неизвестно, что надо проверять.
Бессмертие мумии, неподвижность застывшей догмы — враждебны самому существу науки.
При изучении неизвестных явлений можно строить очень общие гипотезы и продвигаться шаг за шагом с помощью опыта. Это методическое и прочное продвижение по необходимости медленное… Слишком конкретные гипотезы почти наверно заключают в себе долю ошибки наряду с долей истины.
Да, постоянно, с глубокой благодарностью я буду вспоминать о лесе… Я уходил туда нередко вечером… и оттуда я возвращался с двумя десятками разнообразных мыслей в голове…
Истинная теория явления отличается от простого пересказывания известных фактов учеными словами именно тем, что из нее следует гораздо больше, нежели дают сами факты, на которых она основывается… Ограничиваясь одними рассуждениями, мы уподобились бы некоторым древним философам, пытавшимся добывать законы природы из собственной головы. При этом неизбежно возникает опасность, что построенный таким образом мир при всех своих достоинствах окажется весьма мало похожим на действительный…
…триумф познающего человеческого разума заключается ныне в том, что наше сознание оставило далеко позади возможности нашего воображения и ум физиков свободно работает там, где воображение человека уже бессильно!
История философии науки может представить много примеров тех преимуществ, которые можно извлечь из заранее принятой гипотезы, и тех ошибок, которым мы подвержены, полагая, что она соответствует истинному объяснению природы.
Ощущения земны, разум находится вне их, когда созерцает.
Не оборачивается тот, кто устремлен к звезде.
Архимед сказал: «Дайте мне точку опоры и я подвину землю». Открытие одной истины, действительно, ведет к открытию других, и каждое новое открытие делает возможным другое, более важное открытие.
То, что кажется странным, редко остается необъясненным.
Истинная теория должна заключаться в одном простом, единственном начале, откуда явление берется как необходимое следствие, со всем своим разнообразием.
Кажется, трудность понятий увеличивается по мере их приближения к начальным истинам в природе; так же как она возрастает в другом направлении, к той границе, куда стремится ум за новыми познаниями.
Как при постройке домов, коль начальное криво правило,
Коль наугольник фальшив и от линий прямых отступает,
Если хромает отвес и хотя бы чуть-чуть он неровен,
Все непременно тогда выйдет здание криво и косо,
Будет горбато, вперед и назад отклоняясь нескладно,
Точно готово сейчас завалиться; и валится часто
Дом, если он пострадал от ошибок в начальном расчете;
Так и сужденье твое о вещах будет лживо и вздорно,
Если исходит оно от заведомо ложного чувства.
Хорошо поставить вопрос — значит уже наполовину решить его.
Лучше открыть зеленую улицу нескольким идеям, которые впоследствии окажутся неплодотворными, чем преградить дорогу хотя бы одной блестящей идее, родоначальнице нового научного направления, а может быть и новой науки.
Общаясь с людьми, ум человеческий достигает изумительной ясности.
Так должно поступать, чтобы доводы наведения не уничтожались предположениями.
…критерий для оценки новой физической гипотезы заключается не в наглядности ее, но в плодотворности. Если гипотеза оказывается плодотворной, то с нею осваиваются, и затем она сама собой приобретает известную степень наглядности.
В противоположность… идеям, которые появляются сразу в совершенной форме и значение которых останется навсегда неизменным, большинство естественнонаучных идей имеет изменчивый характер; лишь постепенно приобретая определенную форму, такие идеи в течение некоторого промежутка времени оплодотворяют исследование, но затем умирают или в большей или меньшей степени преобразовываются. При этом обычно их изменение встречает тем большее сопротивление, чем больший успех они имели раньше; так тормозится прогресс науки и при известных обстоятельствах — в довольно большой степени.
Любая научная идея, возникающая в мозгу человека, относится к конкретному переживанию, открытию, наблюдению, установлению факта какого-либо рода, независимо от того, имеют ли дело с физическим или астрономическим измерением, химическим или биологическим наблюдением, с архивной находкой или памятником культуры ранней цивилизации.
Содержанием идеи является приведение в связь или сравнение нового переживания с определенными уже имеющимися переживаниями подобного рода. Идея как бы перебрасывает мост от одного переживания к другому и благодаря этому тесно связывает факты, прежде только сосуществовавшие. Плодотворность идеи и ее значение для науки основаны на обобщении установленных таким образом связей и на ряде других родственных фактов. Связь создает порядок и, следовательно, упрощение и усовершенствование научной картины мира. Но важнее всего то, что задача полного применения новой идеи порождает новые вопросы и тем самым ведет к образованию гипотез в физике и искусству интерпретации в филологии.
Если бы мы принимали новую научную идею только тогда, когда ее оправдание было бы окончательно обосновано, тогда мы должны были бы с самого начала требовать, чтобы она имела ясно понимаемый смысл. Такой путь мог бы принести только большой вред развитию науки. Мы никогда не должны забывать, что как раз часто бывало так, что идея без ясного смысла давала сильнейший толчок развитию науки. Из идеи жизненного эликсира и превращения различных веществ в золото возникла химия, из идеи perpetuum mobile выросло понимание того, что такое энергия; идея абсолютной скорости Земли дала толчок к установлению теории относительности; из идеи движения электронов, подобного движению планет, возникла атомная физика…
Наука находит понятия, с которыми она работает, не готовыми; она впервые их искусственно создает и только постепенно совершенствует. Наука возникает из жизни и возвращается обратно в жизнь. И она получает стимул, единство и развитие из идей, которые в ней господствуют. Эти идеи являются тем источником, из которого исследователь черпает проблемы; последние непрерывно побуждают его к работе и открывают ему глаза на правильное объяснение найденных результатов. Без идей исследование было бы бесплановым, и энергия растрачивалась бы попусту. Лишь идеи делают экспериментатора — физиком, хронолога — историком, исследователя рукописей — филологом.
…во всяком деле самое важное составляет установить естественное начало.
Каждый опыт клонится к подтверждению какой-нибудь гипотезы, а она, в свою очередь, не что иное, как догадка относительно условий или причин какого-нибудь естественного явления. Самые изобретательные и топкие экспериментаторы, в широком смысле этого слова, те, кто дают полный простор своему необузданному воображению и отыскивают связь между самыми отдаленными понятиями. Даже и тогда, когда эти сопоставления отдаленных понятий грубы и химеричны, они могут доставить другим счастливый случай для великих и важных открытий, до которых никогда не додумались бы рассудительные, медлительные и трусливые «умы».
Мысль — только вспышка света… Но эта вспышка — все.
Уже давно никто не помышляет больше опережать опыт или строить целое мироздание на основании нескольких незрелых гипотез. От всех этих построений, которыми наивно удовлетворялись еще столетие тому назад, ныне не осталось ничего кроме развалин.
Наблюдения и опыты немы, их должно объяснить, им должно дать значение, без того они будут лежать без пользы в науке; в свою очередь, каждое умозрение должно проверяться и отражаться каким-либо фактом.
Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине — только один.
Ум не расстается с истинами, которые он считает для себя доказанными.
Из всех услуг, какие могут быть оказаны науке, величайшая — введение в ее обиход новых идей…
Единственным критерием, по которому я могу судить о действительной важности новой идеи, является чувство ужаса, которое охватывает меня.
Мы полагаем, что во всякой истине всегда есть нечто ложное и что сходство между истиной и ложью столь велико, что нет такого отличительного признака, на основании которого можно было бы судить наверняка.
В настоящее время известно, что наука не может вырасти на основе одного только опыта и что при построении науки мы вынуждены прибегать к свободно создаваемым понятиям, пригодность которых можно a posteriori проверить опытным путем.
Поиск, опыт
Искра научного творчества вспыхивает лишь тогда, когда интерес к данному вопросу, пусть даже очень специальному и далекому от житейской повседневности, достигает того критического уровня, при котором не заниматься этим вопросом человек уже не может, когда сам вопрос и стремление его решить овладевают им совершенно.
Опыт убедил меня, что без внутреннего горения, своего рода «одержимости», нельзя вести исследования на неизведанных путях… Но не только одержимость, горение… Истинному ученому нужно и сомнение. Творческий процесс в науке по самой своей сути является напряженным исканием ответа на поставленный вопрос. Его притягательная сила состоит в постоянном конфликте между удовлетворением и сомнением.
…преданность творческому процессу, глубокое знание логики, хорошо развитое… мышление и чувство новизны — вот залог успешной работы в науке.
Уметь не упускать из внимания многие стороны эксперимента, не пропустить ни одного даже случайного явления, подчас не имеющего прямого отношения к целям эксперимента, — это залог новых открытий и совершенствований.
[В науке] Нельзя говорить нельзя.
Мы тогда уверены в познании всякой вещи, когда узнаем ее первые причины, первые начала и разлагаем ее вплоть до элементов.
Прежде чем встать за кормило, умелым стать нужно гребцом, а затем уж и лоцманом зорким, чтобы природу ветров своевольных понять, и тогда уж искусной рукою самому свой корабль направлять и вести.
Если бы меня попросили рассказать, как я придумываю свои механизмы, мне было бы очень трудно это сделать. И все-таки я бы постарался объяснить, что у меня все начинается, как это ни странно на первый взгляд, не с конкретного, а с абстрактного: чисто геометрических построений. И лишь потом, в результате сложной работы, абстракции обрастают «мясом». Я бы попытался рассказать о том, что в большинстве случаев наивысший успех в научном исследовании ожидал меня не на основной дороге, а на боковой. Ищешь, добиваешься, наконец, что-то удается найти. И вдруг оказывается, что наиболее плодотворно не само открытие, а его побочный продукт, то, что появилось, как бы между прочим, рядом.
Дайте мне точку опоры, и я поверну земной шар.
Кто больше знает, тот больше страдает. Не есть ли древо науки — древо жизни?
Когда человек ищет, он не сразу находит. Если бы этого не было, то не к чему и искать. Искания потому и называются так, что ищущий идет не прямым путем, а преодолевает ряд заблуждений, ошибок, неправильных взглядов и приходит к истине. В этом понимании ученый имеет право на ошибку, и я не слыхал о таких ученых, которые не ошибались бы в своих исканиях.
Но если ученый стоит на неправильных позициях, противоречащих поискам истины или уводящих в сторону от нее, если он стоит на позициях антиматериалистических, на такую ошибку у советских ученых нет никакого права.
Ключом ко всякой науке бесспорно является вопросительный знак; вопросу: Как? — мы обязаны большею частью великих открытий.
…счастье — это невесомый продукт свободного труда, свободного творчества.
Как показывает опыт, ничто с такой силой не побуждает высокие умы к работе над обогащением знания, как постановка трудной и в то же время полезной задачи.
А что значит познать? Это значит увериться в чем-то, докопавшись до глубины, за которой лежит пласт следующей неисследованной глубины.
Искусство научного предвидения не должно полагаться на абстрактное основание, его задача расшифровать язык природы из документов самой природы — фактов опыта.
Высказать догадку — этого мало. Нужно суметь доказать, что она правильна. А для этого есть только одно средство — опыт.
Содди заметил гелий только потому, что он его искал.
Кто поверил бы, что железо притягивается магнитом, если бы не увидел того своими глазами.
Жаден разум человеческий. Он не может ни остановиться, ни пребывать в покое, а порывается все дальше.
Проследить законы развития во всех их модификациях— превышает силы одного человека, и моей величайшей наградой будет сознание, что я разбудил мысль в этом направлении.
…те, кто ставит себе целью в жизни занятие каким-либо искусством, настолько отдаются лишь одной его отрасли, что остальные, теснейшим образом к нему относящиеся и неразрывно с ним связанные, оставляют в стороне. Поэтому они никогда не создают чего-либо выдающегося и, никогда не достигая поставленной себе цели, постоянно отклоняются от правильного пути развития своего искусства.
Хотя мы сегодня еще далеки от полного понимания проблемы наследственности, я все же надеюсь, что теория, которую я здесь излагаю, не является игрой фантазии… Я не ставил себе целью провозглашать аксиомы. Я стремился сформулировать вопросы, ответить на них с большей или меньшей степенью уверенности, а ряд вопросов я оставил открытыми для разрешения в будущем…
В работе мысли есть радость, захватывающая дух сила, гармония.
..не в массе приобретенных знаний заключается красота и мощь умственной деятельности, даже не в их систематичности, а в искреннем, ярком искании… И масса удержанных умом фактов, и систематичность познанных данных — ученическая работа, она не может удовлетворить свободную мысль.
В неистовстве все знать, все взвесить, все измерить Проходит человек по лесу естества, Сквозь тернии кустов, все дальше… Время верить, Что он найдет свои всемирные права.
Мы, математики, нуждаемся лишь в таких недорогих материалах, как бумага и, быть может, типографская краска, и мы давно примирились с мыслью, что при работе В какой-нибудь бурно развивающейся области паши открытия начинают устаревать в тот самый момент, когда они изложены на бумаге, и даже раньше — в момент, когда они еще только зарождаются в наших умах. Мы знаем, что в течение долгого времени все наши результаты будут служить лишь отправными точками для других ученых, работающих над теми же проблемами и заранее предвидевших все то, что нам удалось достигнуть. Именно в этом и заключается смысл знаменитого изречения Ньютона, сказавшего: «Если я видел дальше, чем другие, то потому, что я стоял на плечах гигантов».
В конце концов работа Микеланджело — это работа критика: он просто отбил от статуи лишний мрамор, который ее скрывал. Таким образом, на уровне самого высокого творчества процесс созидания представляет собой не что иное, как глубочайший критицизм.
Существует черта, за пределами которой исследования имеют значение только для любопытства. Эти остроумные и бесполезные истины походят на светила, которые, будучи на слишком далеком расстоянии от нас, не дают нам вовсе света.
В вопросах естествознания… познание явлений есть то, что ведет нас к изысканию и нахождению причины.
…достойны похвалы и удивления… те люди, которые благодаря остроте своего ума внесли изменения в вещи уже известные, открыли неправильность или ошибочность положений, поддерживаемых многими учеными и почитаемых благодаря этому повсеместно за правду, причем такие открытия достойны похвалы даже тогда, когда они только устраняют ложь, не ставя на место ее истины…
…наглядность, говоря обыденным языком, в один день научает нас с большей легкостью и прочностью тому, чему не могут научить правила, повторяемые хотя бы тысячу раз, так как собственное наблюдение… идет здесь рука об руку с теоретическим определением.
Не следует думать, что, для того чтобы усвоить глубокие понятия, которые написаны на небе, достаточно воспринять блеск солнца и звезд и посмотреть на их восход и заход: ибо все это открыто лежит перед глазами… За всем этим скрываются, однако, столь глубокие тайны и столь возвышенные мысли, что труды и деяния сотен и сотен выдающихся умов в процессе тысячелетий исследовательской работы не могут еще проникнуть в них.
Измеряй все доступное измерению и делай недоступное измерению доступным.
Я… всю жизнь шел к ясности.
Есть тысяча видов заблуждений. Истина, наоборот, едина и проста.
Лишь переходя от фактов к фактам, можно прийти к великим открытиям. Надо подвигаться вперед, следуя за опытом и никогда не предваряя его.
…требуется больше внимания для того, чтобы следить за доказательством какой-нибудь уже известной истины, чем для того, чтобы открыть новую истину.
Я предпочитаю то, что можно увидеть, услышать и изучить.
…все, что доказывается опытом или разумом, должно предпочесть всяким рассуждениям, какими бы вероятными и красивыми они ни казались; ведь многое, что кажется истинным в рассуждениях или диспутах, на практике, однако, не дает никакой пользы.
…совершенная отрезанность естествоведения и философии часто заставляет целые годы трудиться для того, чтобы приблизительно открыть закон, давно известный в другой сфере, разрешить сомнение, давно разрешенное: труд и усилие тратятся для того, чтоб во второй раз открыть Америку, — для того, чтобы проложить тропинку там, где есть железная дорога. Вот плод раздробления наук, этого феодализма, окапывающего каждую полоску земли валом и чеканящего свою монету за ним.
Нельзя остановить ум и сказать ему: дальше не исследуй…
Опыт — вот учитель жизни вечный.
Задачей научного исследования в будущем должно стать исследование, не для чего быку рога, а как они у него появились.
Убеждение — это не начало, а венец всякого познания.
Легче узнать заблуждение, чем открыть истину; первое лежит на поверхности, и с ним можно справиться, вторая покоится на глубине, и исследование ее не каждому доступно.
Понятие есть итог, идея — результат опыта: чтобы подвести первый, нужен рассудок, чтобы понять второй, — разум.
Историк должен отделить истину от лжи, достоверное от сомнительного, сомнительное от того, чего вовсе нельзя принять.
Когда Эйнштейна спросили, каким образом он открыл теорию относительности, он ответил: «Усомнившись в аксиоме».
Вод, в которые я вступаю, не пересекал еще никто.
Уж лучше совсем не помышлять об отыскании каких бы то ни было истин, чем делать это без всякого метода, ибо совершенно несомненно то, что подобные беспорядочные занятия и темные мудрствования помрачают естественный свет и ослепляют ум.
…те, кто ходят очень медленно, могут продвинуться значительно больше, если они следуют прямым путем, по сравнению с теми, которые бегут, но удаляются от него.
…должен посоветовать лишь одно: идти тем же способом, как и при путешествии. Ведь как путники, в случае, если они обратятся спиною к тому месту, куда стремятся, отдаляются от последнего тем больше, чем дольше и быстрее шагают, так что, хотя и повернут затем на правильную дорогу, однако не так скоро достигнут желаемого места, как если бы вовсе не ходили, — гак точно случается с теми, кто пользуется ложными началами: чем более заботятся о последних и чем больше стараются о выведении из них различных следствий, считая себя хорошими философами, тем дальше уходят от познания истины и от мудрости.
Жалкий разум, взяв у нас доказательства, ты нас же пытаешься ими опровергать! Твоя победа — твое же падение.
Причина ошибки — незнание лучшего.
Я любила поиски ради них самих. Есть некоторые незначительные опыты, которые доставили мне удовольствия больше, чем те, что сулили громкие успехи.
Ученый подобен рабочим или художникам, строившим древние соборы. Они участвовали в строительстве, требовавшем иногда труда многих поколений; от этого не остывала их страсть, любовь к своему творению, завершения которого они не могли увидеть.
Идеи, высказанные когда-то нашими учителями — как живущими, так и ушедшими от нас, — много раз вспоминаются и забываются в их лабораториях, сознательно или подсознательно проникая в мысли тех, кто постоянно там присутствует. Постепенно эти идеи созревают: тогда совершается открытие.
…наука живет примитивной, грубой, беспорядочной жизнью. Это справедливо не только для науки в целом, но и для каждого исследования. Создавая, ученый не приходит к новому пути логических выводов. Он сочетает, сравнивает. Он не приходит к истине, а как бы случайно наталкивается на нее.
…ученого-математика ждет успех только в том случае, если он сомневается, если он смиренно и без устали стремится уменьшить необозримые просторы неведомого.
Познание, подобно морю: тот, кто барахтается и плещется на поверхности, всегда больше шумит и потому привлекает к себе больше внимания, чем искатель жемчуга, без лишнего шума проникающий в поисках сокровищ до самого дна неизведанных глубин.
…всякая научная истина сегодняшнего дня может быть завтра дополнена или изменена, ибо мы находимся в состоянии непрерывного приближения к познанию истинной природы вещей.
Я пробовал много путей — как проложенные древними, так и те, которые я испробовал по их образцу…
Работать надо прежде всего над такими темами, которые лежат на столбовом пути развития современной науки и техники.
При современной специализации наук о природе невозможно одному ученому глубоко охватить знания во всех этих науках. Но отсюда, по-моему, никак не следует делать вывода, что каждый натуралист, специализирующимся и какой-нибудь области, обязан отмежеваться от соседних областей знания… Я предпочитаю лучше заслужить упрек в дилетантском отношении к соседним научным областям, чем вовсе от них отмежеваться, так как я в течение всей своей научной деятельности был глубоко убежден, что именно работа в промежуточных областях может обогатить нас наиболее плодотворными общими идеями.
Процесс научного исследования глубоко интимен: иногда мы сами не знаем, что мы делаем.
…природа очень щедра по отношению к исследователям, стремящимся проникнуть в ее тайны, — она для каждого такого поиска создала особенно благоприятный объект. Остается только найти его…
…вступающий на поприще наук находится даже в менее выгодном положении, чем ребенок, который приобретает свои первые представления; если ребенок ошибся в полезности или вредности окружающих его предметов, то природа дает ему множество средств для исправления своей ошибки. Каждое мгновение вынесенное им суждение оказывается поправленным опытом. Лишения или боль следуют за ложным умозаключением, радость или удовольствие — за правильным. При таких учителях человек быстро делается последовательным и скоро приучается правильно рассуждать, так как нельзя рассуждать иначе, под страхом лишения или страдания.
Не так обстоит дело при изучении и в практике наук; ошибочные суждения, делаемые нами, не затрагивают ни нашего существования, ни нашего благополучия… воображение постоянно увлекает нас за пределы истины; самолюбие и вызываемая им самоуверенность побуждают нас делать выводы, не вытекающие непосредственно из фактов…
Единственное средство избежать этих заблуждений состоит в том, чтобы устранить или, по крайней мере, упростить насколько возможно рассуждение, которое субъективно и которое одно может нас ввести в ошибку; подвергать его постоянной проверке опытом; придерживаться только фактов, которые, будучи даны природой, не могут нас обмануть; искать истину только в естественной связи опытов и наблюдений…
…положительными истинами для человека, то есть истинами, на которые он может смело опираться, в действительности являются только доступные его наблюдению факты, но отнюдь не те выводы, которые он может из них извлечь; только существование природы, раскрывающей перед нами эти факты, а так же все материалы, помогающие овладеть знанием их; наконец, только законы, управляющие движениями и изменениями ее частей. Вне этого — все беспочвенно, хотя одни следствия, теории, мнения и т. д. могут иметь большую степень вероятности, чем другие.
Метод важнее открытия, ибо правильный метод исследования приведет к новым, еще более ценным открытиям.
Верховным судьей всякой физической теории является опыт.
…в предистории практика, естественно, опережала теорию, ныне же теория обязана провидеть пути практики, ибо за всякое невежество, проявленное сейчас, человечеству придется дорого заплатить потом.
Мудрость есть дочь опыта.
…мне кажется, что пусты и полны заблуждений те науки, которые не порождены опытом, отцом всякой достоверности, и не завершаются в наглядном опыте, т. е. те науки, начало, середина или конец которых не проходят ни через одно из пяти чувств.
Опыт никогда не ошибается, ошибаются ваши суждения, ожидая от него такого действия, которое не является следствием ваших экспериментов.
Никакой достоверности нет в науках там, где нельзя приложить ни одной из математических наук, и в том, что не имеет связи с математикой.
Через знание, через радарное свойство мысли мы жаждем продлить себя в веках. Притом не одними только удачами так бессонно интересуемся мы, но также историей неоправдавшихся поисков, пускай даже без завершительной победы, — трагедиями великих научных ошибок, потому что это наши общие ошибки, и было бы безумным расточительством выкидывать из памяти людской мучительные и, может быть, самые ценные уроки заблуждений.
Если вы хотите дать нечто действительно большое в науке, нечто фундаментальное, примитесь за детальное исследование самых, по-видимости, до конца исследованных вопросов. Эти-то на первый взгляд простые и ничего в себе больше не таящие объекты и послужат тем источником, откуда вы сможете, при умении, извлечь самые ценные и подчас совершенно неожиданные результаты.
Колумбов! Колумбов всюду!
Слово «трудность» совершенно не должно существовать для творческого ума. Долой его!
Единообразное движение мертво.
…в основание математических наук могут быть приняты все понятия, каковы бы они ни были, приобретаемые из природы… все математические начала, которые думают произвести из самого разума, независимо от вещей мира, останутся бесполезными для математики, а часто даже не оправдываемые ею.
Вернейший путь к истине это — познание вещей какими они есть на самом деле…
Вольность и союз наук необходимо требуют взаимного сообщения и беззавистного позволения в том, что кто знает упражнять. Слеп физик без математики, сухорук без химии…
Не такой требуется математик, который только в трудных выкладках искусен, но который в изобретениях и в доказательствах привыкнув к математической строгости, в натуре сокровенную правду точным и непоползновенным порядком вывесть умеет.
Сыщик с сто таинственным убийством и химик, ищущий структуру нового соединения, употребляют довольно мало формальных и логических способов рассуждения; путем ряда интуиции, допущений, предположений они наталкиваются на истинное объяснение и удачно схватывают его, когда оно делается досягаемым.
Порой начинаешь относиться к машине, словно у нее есть душа и характер. Я бы сказал женский характер, требующий лести, уговоров, уламывания и даже угроз. Но в конце концов понимаешь, что это характер чуткого и искусного игрока, который в захватывающей игре готов немедленно воспользоваться промахом соперника, который «откалывает» совершенно неожиданные номера, который никогда не доверяет случаю и, тем не менее, играет честно, строго соблюдая все правила, и не делает уступок сопернику, если тот этих правил не знает. Если выучишь эти правила и соблюдаешь их, то игра идет успешно.
Исследователь, желающий овладеть какой-либо наукой, должен освоиться с различными величинами, относящимися к этой науке. Поняв взаимную связь между этими величинами, он рассматривает их как единую систему и относит всю систему именно к этой науке. Это наиболее естественная с точки зрения физики классификация и обычно она является первой по времени.
Экспериментальная наука все время ставит нас перед новыми свойствами процессов, происходящих в природе, и нам при их исследовании приходится придумывать новые способы мышления для правильного их описания.
…успех всякого физического исследования зависит от правильного выбора того, что является наиболее важным, и от добровольного игнорирования тех обстоятельств, для успешного исследования которых, как бы они ни были интересны, наука еще развилась недостаточно.
[Мы] стремимся согласовать односторонние способы познания и сдружить опыты чувственные с опытами ума в одно полное, живое и положительное знание.
Умение из частностей доходить до вероятно справедливого, а тем паче до достоверного или несомненно истинного и представляет существо научной самостоятельности.
Как рыба об лед, испокон веков билась мысль мудрецов в своем стремлении к единству во всем, т. е. в искании «начала всех начал…»
…искать же чего-либо — хотя бы грибов или какую-либо зависимость — нельзя иначе, как смотря и пробуя.
…научный работник не должен задаваться целью сделать открытие, его задача — глубокое и всестороннее исследование интересующей его области науки. Открытие возникает только как побочный продукт этого исследования.
Недостаточно накопить опыт, надо его взвесить и обсудить, надо его переварить и обдумать, чтобы извлечь из него все возможные доводы и выводы.
Путь истины — единственный, и он прост.
Подлинный прогресс в любой науке наступал тогда, когда в ходе изучения задач, которые были скромными по сравнению с окончательными целями, развивались методы, которые можно было обобщать все дальше и дальше. Свободное падение является весьма простым физическим явлением; однако именно изучение этого чрезвычайно простого факта и его сравнение с накопленным в астрономии материалом вызвало к жизни механику.
Когда же человек, проходя два царства, растения и животных… имеет всегда главною мечтою совершенство свое, то есть совершенство духа, состоящее в познании бессмертных истин, которыми восхищается и возносится до высшего царства духовного, или разумного: то наука разума не может не споспешествовать ему в столь славных его подвигах.
…самым лучшим и надежным методом в исследовании природы служит прежде всего открытие и установление опытами свойств этих явлений, а гипотезы относительно их возникновения можно отложить на второй план. Эти гипотезы должны подчиняться природе явлений, а не пытаться подчинять ее себе, минуя опытные доказательства.
Нужно в работе не забывать сделанного ранее, возвращаться к нему, пересматривать под новым углом зрения и стараться на основе всего материала, как своего, так и чужого, делать обобщающие выводы.
…мы начинаем замечать, что глубокие пропасти, отделявшие до последнего времени различные сферы природы друг от друга, пропасти между живой и мертвой материей, между физическим и духовным, выглядевшие непреодолимыми, — эти пропасти начинают постепенно отступать под натиском кропотливых исследований.
…истина остается истиной для тех случаев, для которых она была доказана. Она неизменна… все новое, что мы узнаем, добавляется к нашим прежним знаниям, обогащает их, так что не приходится каждый раз начинать все с самого начала. Такой кумулятивный, необратимый характер познания вещей составляет отличительный признак науки.
Как ни совершенно крыло птицы, оно никогда не смогло бы поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты — это воздух ученого. Без них он никогда не может взлететь.
Рефлекс цели есть основная форма жизненной энергии каждого из нас. Жизнь только того красна и сильна, кто всю жизнь стремится к постоянно достигаемой, но никогда не достижимой цели… Вся жизнь, все ее улучшения, вся ее культура делается рефлексом цели, делается только людьми, стремящимися к той или другой, поставленной ими себе в жизни цели.
Истина так нежна, что чуть только отступил от нее, впадаешь в заблуждение; но и заблуждение это так тонко, что стоит только немного отклониться от него, и оказываешься в истине.
Только опыт дает истинный ответ.
…работа настоящих исследователей — это непрерывная и жестокая борьба с сомнениями.
Как ни коротки слова: «да», «нет», все же они требуют самого серьезного размышления.
Все исследуй, давай разуму первое место.
…для достижения успеха надо ставить цели несколько выше, чем те, которые в настоящее время могут быть достигнуты.
Порядок, в котором мы размещаем сознательные явления, не терпит никакого произвола. Он предписан нам и мы ничего не можем изменить в нем.
…гармония и есть единственная объективная реальность, единственная истина, которой мы можем достигнуть; а если я прибавлю, что… гармония мира, есть источник всякой красоты, то будет понятно, как мы должны ценить те медленные и тяжелые шаги вперед, которые мало-помалу открывают ее нам.
Отдельный факт сам по себе не представляет никакого интереса; факт привлекает к себе внимание тогда, если есть повод думать, что он поможет в деле предсказания других фактов; или же в том случае, если он, будучи предсказан и затем оправдавшись на деле, поведет к установлению закона. Кем избираются факты, которые, удовлетворяя этим условиям, заслуживали бы права гражданства в науке? Свободною деятельностью ученого.
…как только прекращается искание истины, прекращается и жизнь.
Ценнейшее в жизни качество — вечно юное любопытство, не утоленное годами и возрождающееся каждое утро.
…тайна успеха — не торопиться.
Наиболее обычный источник ошибок — записывание выводов вместо наблюдений.
Приступая к работе, не надо ждать слишком многого… Хотя удачи и редки, но если в течение всей трудовой жизни упорно бороться за многообещающие вопросы, то нужно быть действительно несчастливцем, чтобы не напасть по крайней мере на одно стоящее открытие. К сожалению, слишком многие довольствуются работой в рудниках, где руда становится все беднее.
Выбор в науке столь же важен, как и во всех видах искусства. Ученый должен уметь с готовностью изменить или даже отбросить любимую теорию, если факты противоречат ей.
Возможность получать одни и те же конечные результаты при использовании разных теорий — великая сила науки, ее характерная особенность.
Чем меньше знаешь, тем меньше сомневаешься; чем меньше открыл, тем меньше видишь, что остается открыть.
Чтобы узнать истину, нужно вообразить миллион неправильностей.
Цель научного мышления — видеть общее в частном и вечное в преходящем.
История снова и снова показывает, что идея нового изобретения почти одновременно появляется у людей, которые могут жить далеко друг от друга, могут никогда не слышать о существовании друг друга, у людей, которые ни в малейшей степени не похожи друг на друга ни в отношении интеллекта, ни в отношении характера. Их объединяет только то, что они живут в одну и ту же эпоху. Одновременное появление новой идеи у нескольких изобретателей означает только, что зов эпохи становится слышен, а то, что слышит один человек, может услышать и другой.
…правильное решение должно оказаться не только изящным, но и простым.
…невозможно описать поведение чего-то, если неизвестно, что это такое.
…я горячо верю, что развитие науки в руках ее многочисленных и ревностных современных исследователей даст такие новые открытия и такие общеприложимые законы, что оно и меня заставит думать, что все то, что написано и разъяснено в настоящих «Экспериментальных исследованиях», принадлежит уже к пройденным этапам науки.
…чему учат нас эти бесконечные заблуждения человеческой мысли, эти постоянные противоречия даже в самых точных науках? Не увидим ли мы в них лишь повод для бесплодных сомнений и горечи отрицания? Нет, господа, мы откроем в них справедливый и надежный закон и из всех этих противоречивых истин извлечем великую моральную истину: мы поймем, что красота и величие человеческого разума в том и состоит, чтобы без отдыха, без передышки, не зная усталости, не страшась опасностей, вечно искать истину, которая вечно от нас ускользает.
Не может наука развиваться только в одном, несомненно самом главном русле — практическом. Ей нужны еще другие рукава, где течение потише, поспокойнее. Нужны люди, которые бы просто сидели и думали.
Все, что мы теперь знаем достоверного в физике, было первоначально окружено только догадками, и когда бы не допускали таковых даже ложных, то мы бы не достигли никак истины.
Целью всей деятельности интеллекта является превращение некоторого «чуда» в нечто постигаемое…
Если под философией понимать поиски знания в его наиболее общей и наиболее широкой форме, то ее, очевидно, можно считать матерью всех научных исканий. Но верно и то, что различные отрасли науки, в свою очередь, оказывают сильное влияние на тех ученых, которые ими занимаются, и, кроме того, сильно воздействуют на философское мышление каждого поколения…
Все здание научной истины можно возвести из камня и извести ее же собственных учений, расположенных в логическом порядке. Но, чтобы осуществить такое построение и понять его, необходимы творческие способности художника. Ни один дом нельзя построить только из камня и извести.
Искра научного творчества вспыхивает лишь тогда, когда интерес к данному вопросу, пусть даже очень специальному и далекому от житейской повседневности, достигает того критического уровня, при котором не заниматься этим вопросом человек уже не может, когда сам вопрос и стремление его решить овладевают им совершенно.
Опыт убедил меня, что без внутреннего горения, своего рода «одержимости», нельзя вести исследования на неизведанных путях… Но не только одержимость, горение… Истинному ученому нужно и сомнение. Творческий процесс в науке по самой своей сути является напряженным исканием ответа на поставленный вопрос. Его притягательная сила состоит в постоянном конфликте между удовлетворением и сомнением.
…преданность творческому процессу, глубокое знание логики, хорошо развитое… мышление и чувство новизны — вот залог успешной работы в науке.
Уметь не упускать из внимания многие стороны эксперимента, не пропустить ни одного даже случайного явления, подчас не имеющего прямого отношения к целям эксперимента, — это залог новых открытий и совершенствований.
[В науке] Нельзя говорить нельзя.
Мы тогда уверены в познании всякой вещи, когда узнаем ее первые причины, первые начала и разлагаем ее вплоть до элементов.
Прежде чем встать за кормило, умелым стать нужно гребцом, а затем уж и лоцманом зорким, чтобы природу ветров своевольных понять, и тогда уж искусной рукою самому свой корабль направлять и вести.
Если бы меня попросили рассказать, как я придумываю свои механизмы, мне было бы очень трудно это сделать. И все-таки я бы постарался объяснить, что у меня все начинается, как это ни странно на первый взгляд, не с конкретного, а с абстрактного: чисто геометрических построений. И лишь потом, в результате сложной работы, абстракции обрастают «мясом». Я бы попытался рассказать о том, что в большинстве случаев наивысший успех в научном исследовании ожидал меня не на основной дороге, а на боковой. Ищешь, добиваешься, наконец, что-то удается найти. И вдруг оказывается, что наиболее плодотворно не само открытие, а его побочный продукт, то, что появилось, как бы между прочим, рядом.
Дайте мне точку опоры, и я поверну земной шар.
Кто больше знает, тот больше страдает. Не есть ли древо науки — древо жизни?
Когда человек ищет, он не сразу находит. Если бы этого не было, то не к чему и искать. Искания потому и называются так, что ищущий идет не прямым путем, а преодолевает ряд заблуждений, ошибок, неправильных взглядов и приходит к истине. В этом понимании ученый имеет право на ошибку, и я не слыхал о таких ученых, которые не ошибались бы в своих исканиях.
Но если ученый стоит на неправильных позициях, противоречащих поискам истины или уводящих в сторону от нее, если он стоит на позициях антиматериалистических, на такую ошибку у советских ученых нет никакого права.
Ключом ко всякой науке бесспорно является вопросительный знак; вопросу: Как? — мы обязаны большею частью великих открытий.
…счастье — это невесомый продукт свободного труда, свободного творчества.
Как показывает опыт, ничто с такой силой не побуждает высокие умы к работе над обогащением знания, как постановка трудной и в то же время полезной задачи.
А что значит познать? Это значит увериться в чем-то, докопавшись до глубины, за которой лежит пласт следующей неисследованной глубины.
Искусство научного предвидения не должно полагаться на абстрактное основание, его задача расшифровать язык природы из документов самой природы — фактов опыта.
Высказать догадку — этого мало. Нужно суметь доказать, что она правильна. А для этого есть только одно средство — опыт.
Содди заметил гелий только потому, что он его искал.
Кто поверил бы, что железо притягивается магнитом, если бы не увидел того своими глазами.
Жаден разум человеческий. Он не может ни остановиться, ни пребывать в покое, а порывается все дальше.
Проследить законы развития во всех их модификациях— превышает силы одного человека, и моей величайшей наградой будет сознание, что я разбудил мысль в этом направлении.
…те, кто ставит себе целью в жизни занятие каким-либо искусством, настолько отдаются лишь одной его отрасли, что остальные, теснейшим образом к нему относящиеся и неразрывно с ним связанные, оставляют в стороне. Поэтому они никогда не создают чего-либо выдающегося и, никогда не достигая поставленной себе цели, постоянно отклоняются от правильного пути развития своего искусства.
Хотя мы сегодня еще далеки от полного понимания проблемы наследственности, я все же надеюсь, что теория, которую я здесь излагаю, не является игрой фантазии… Я не ставил себе целью провозглашать аксиомы. Я стремился сформулировать вопросы, ответить на них с большей или меньшей степенью уверенности, а ряд вопросов я оставил открытыми для разрешения в будущем…
В работе мысли есть радость, захватывающая дух сила, гармония.
..не в массе приобретенных знаний заключается красота и мощь умственной деятельности, даже не в их систематичности, а в искреннем, ярком искании… И масса удержанных умом фактов, и систематичность познанных данных — ученическая работа, она не может удовлетворить свободную мысль.
В неистовстве все знать, все взвесить, все измерить Проходит человек по лесу естества, Сквозь тернии кустов, все дальше… Время верить, Что он найдет свои всемирные права.
Мы, математики, нуждаемся лишь в таких недорогих материалах, как бумага и, быть может, типографская краска, и мы давно примирились с мыслью, что при работе В какой-нибудь бурно развивающейся области паши открытия начинают устаревать в тот самый момент, когда они изложены на бумаге, и даже раньше — в момент, когда они еще только зарождаются в наших умах. Мы знаем, что в течение долгого времени все наши результаты будут служить лишь отправными точками для других ученых, работающих над теми же проблемами и заранее предвидевших все то, что нам удалось достигнуть. Именно в этом и заключается смысл знаменитого изречения Ньютона, сказавшего: «Если я видел дальше, чем другие, то потому, что я стоял на плечах гигантов».
В конце концов работа Микеланджело — это работа критика: он просто отбил от статуи лишний мрамор, который ее скрывал. Таким образом, на уровне самого высокого творчества процесс созидания представляет собой не что иное, как глубочайший критицизм.
Существует черта, за пределами которой исследования имеют значение только для любопытства. Эти остроумные и бесполезные истины походят на светила, которые, будучи на слишком далеком расстоянии от нас, не дают нам вовсе света.
В вопросах естествознания… познание явлений есть то, что ведет нас к изысканию и нахождению причины.
…достойны похвалы и удивления… те люди, которые благодаря остроте своего ума внесли изменения в вещи уже известные, открыли неправильность или ошибочность положений, поддерживаемых многими учеными и почитаемых благодаря этому повсеместно за правду, причем такие открытия достойны похвалы даже тогда, когда они только устраняют ложь, не ставя на место ее истины…
…наглядность, говоря обыденным языком, в один день научает нас с большей легкостью и прочностью тому, чему не могут научить правила, повторяемые хотя бы тысячу раз, так как собственное наблюдение… идет здесь рука об руку с теоретическим определением.
Не следует думать, что, для того чтобы усвоить глубокие понятия, которые написаны на небе, достаточно воспринять блеск солнца и звезд и посмотреть на их восход и заход: ибо все это открыто лежит перед глазами… За всем этим скрываются, однако, столь глубокие тайны и столь возвышенные мысли, что труды и деяния сотен и сотен выдающихся умов в процессе тысячелетий исследовательской работы не могут еще проникнуть в них.
Измеряй все доступное измерению и делай недоступное измерению доступным.
Я… всю жизнь шел к ясности.
Есть тысяча видов заблуждений. Истина, наоборот, едина и проста.
Лишь переходя от фактов к фактам, можно прийти к великим открытиям. Надо подвигаться вперед, следуя за опытом и никогда не предваряя его.
…требуется больше внимания для того, чтобы следить за доказательством какой-нибудь уже известной истины, чем для того, чтобы открыть новую истину.
Я предпочитаю то, что можно увидеть, услышать и изучить.
…все, что доказывается опытом или разумом, должно предпочесть всяким рассуждениям, какими бы вероятными и красивыми они ни казались; ведь многое, что кажется истинным в рассуждениях или диспутах, на практике, однако, не дает никакой пользы.
…совершенная отрезанность естествоведения и философии часто заставляет целые годы трудиться для того, чтобы приблизительно открыть закон, давно известный в другой сфере, разрешить сомнение, давно разрешенное: труд и усилие тратятся для того, чтоб во второй раз открыть Америку, — для того, чтобы проложить тропинку там, где есть железная дорога. Вот плод раздробления наук, этого феодализма, окапывающего каждую полоску земли валом и чеканящего свою монету за ним.
Нельзя остановить ум и сказать ему: дальше не исследуй…
Опыт — вот учитель жизни вечный.
Задачей научного исследования в будущем должно стать исследование, не для чего быку рога, а как они у него появились.
Убеждение — это не начало, а венец всякого познания.
Легче узнать заблуждение, чем открыть истину; первое лежит на поверхности, и с ним можно справиться, вторая покоится на глубине, и исследование ее не каждому доступно.
Понятие есть итог, идея — результат опыта: чтобы подвести первый, нужен рассудок, чтобы понять второй, — разум.
Историк должен отделить истину от лжи, достоверное от сомнительного, сомнительное от того, чего вовсе нельзя принять.
Когда Эйнштейна спросили, каким образом он открыл теорию относительности, он ответил: «Усомнившись в аксиоме».
Вод, в которые я вступаю, не пересекал еще никто.
Уж лучше совсем не помышлять об отыскании каких бы то ни было истин, чем делать это без всякого метода, ибо совершенно несомненно то, что подобные беспорядочные занятия и темные мудрствования помрачают естественный свет и ослепляют ум.
…те, кто ходят очень медленно, могут продвинуться значительно больше, если они следуют прямым путем, по сравнению с теми, которые бегут, но удаляются от него.
…должен посоветовать лишь одно: идти тем же способом, как и при путешествии. Ведь как путники, в случае, если они обратятся спиною к тому месту, куда стремятся, отдаляются от последнего тем больше, чем дольше и быстрее шагают, так что, хотя и повернут затем на правильную дорогу, однако не так скоро достигнут желаемого места, как если бы вовсе не ходили, — гак точно случается с теми, кто пользуется ложными началами: чем более заботятся о последних и чем больше стараются о выведении из них различных следствий, считая себя хорошими философами, тем дальше уходят от познания истины и от мудрости.
Жалкий разум, взяв у нас доказательства, ты нас же пытаешься ими опровергать! Твоя победа — твое же падение.
Причина ошибки — незнание лучшего.
Я любила поиски ради них самих. Есть некоторые незначительные опыты, которые доставили мне удовольствия больше, чем те, что сулили громкие успехи.
Ученый подобен рабочим или художникам, строившим древние соборы. Они участвовали в строительстве, требовавшем иногда труда многих поколений; от этого не остывала их страсть, любовь к своему творению, завершения которого они не могли увидеть.
Идеи, высказанные когда-то нашими учителями — как живущими, так и ушедшими от нас, — много раз вспоминаются и забываются в их лабораториях, сознательно или подсознательно проникая в мысли тех, кто постоянно там присутствует. Постепенно эти идеи созревают: тогда совершается открытие.
…наука живет примитивной, грубой, беспорядочной жизнью. Это справедливо не только для науки в целом, но и для каждого исследования. Создавая, ученый не приходит к новому пути логических выводов. Он сочетает, сравнивает. Он не приходит к истине, а как бы случайно наталкивается на нее.
…ученого-математика ждет успех только в том случае, если он сомневается, если он смиренно и без устали стремится уменьшить необозримые просторы неведомого.
Познание, подобно морю: тот, кто барахтается и плещется на поверхности, всегда больше шумит и потому привлекает к себе больше внимания, чем искатель жемчуга, без лишнего шума проникающий в поисках сокровищ до самого дна неизведанных глубин.
…всякая научная истина сегодняшнего дня может быть завтра дополнена или изменена, ибо мы находимся в состоянии непрерывного приближения к познанию истинной природы вещей.
Я пробовал много путей — как проложенные древними, так и те, которые я испробовал по их образцу…
Работать надо прежде всего над такими темами, которые лежат на столбовом пути развития современной науки и техники.
При современной специализации наук о природе невозможно одному ученому глубоко охватить знания во всех этих науках. Но отсюда, по-моему, никак не следует делать вывода, что каждый натуралист, специализирующимся и какой-нибудь области, обязан отмежеваться от соседних областей знания… Я предпочитаю лучше заслужить упрек в дилетантском отношении к соседним научным областям, чем вовсе от них отмежеваться, так как я в течение всей своей научной деятельности был глубоко убежден, что именно работа в промежуточных областях может обогатить нас наиболее плодотворными общими идеями.
Процесс научного исследования глубоко интимен: иногда мы сами не знаем, что мы делаем.
…природа очень щедра по отношению к исследователям, стремящимся проникнуть в ее тайны, — она для каждого такого поиска создала особенно благоприятный объект. Остается только найти его…
…вступающий на поприще наук находится даже в менее выгодном положении, чем ребенок, который приобретает свои первые представления; если ребенок ошибся в полезности или вредности окружающих его предметов, то природа дает ему множество средств для исправления своей ошибки. Каждое мгновение вынесенное им суждение оказывается поправленным опытом. Лишения или боль следуют за ложным умозаключением, радость или удовольствие — за правильным. При таких учителях человек быстро делается последовательным и скоро приучается правильно рассуждать, так как нельзя рассуждать иначе, под страхом лишения или страдания.
Не так обстоит дело при изучении и в практике наук; ошибочные суждения, делаемые нами, не затрагивают ни нашего существования, ни нашего благополучия… воображение постоянно увлекает нас за пределы истины; самолюбие и вызываемая им самоуверенность побуждают нас делать выводы, не вытекающие непосредственно из фактов…
Единственное средство избежать этих заблуждений состоит в том, чтобы устранить или, по крайней мере, упростить насколько возможно рассуждение, которое субъективно и которое одно может нас ввести в ошибку; подвергать его постоянной проверке опытом; придерживаться только фактов, которые, будучи даны природой, не могут нас обмануть; искать истину только в естественной связи опытов и наблюдений…
…положительными истинами для человека, то есть истинами, на которые он может смело опираться, в действительности являются только доступные его наблюдению факты, но отнюдь не те выводы, которые он может из них извлечь; только существование природы, раскрывающей перед нами эти факты, а так же все материалы, помогающие овладеть знанием их; наконец, только законы, управляющие движениями и изменениями ее частей. Вне этого — все беспочвенно, хотя одни следствия, теории, мнения и т. д. могут иметь большую степень вероятности, чем другие.
Метод важнее открытия, ибо правильный метод исследования приведет к новым, еще более ценным открытиям.
Верховным судьей всякой физической теории является опыт.
…в предистории практика, естественно, опережала теорию, ныне же теория обязана провидеть пути практики, ибо за всякое невежество, проявленное сейчас, человечеству придется дорого заплатить потом.
Мудрость есть дочь опыта.
…мне кажется, что пусты и полны заблуждений те науки, которые не порождены опытом, отцом всякой достоверности, и не завершаются в наглядном опыте, т. е. те науки, начало, середина или конец которых не проходят ни через одно из пяти чувств.
Опыт никогда не ошибается, ошибаются ваши суждения, ожидая от него такого действия, которое не является следствием ваших экспериментов.
Никакой достоверности нет в науках там, где нельзя приложить ни одной из математических наук, и в том, что не имеет связи с математикой.
Через знание, через радарное свойство мысли мы жаждем продлить себя в веках. Притом не одними только удачами так бессонно интересуемся мы, но также историей неоправдавшихся поисков, пускай даже без завершительной победы, — трагедиями великих научных ошибок, потому что это наши общие ошибки, и было бы безумным расточительством выкидывать из памяти людской мучительные и, может быть, самые ценные уроки заблуждений.
Если вы хотите дать нечто действительно большое в науке, нечто фундаментальное, примитесь за детальное исследование самых, по-видимости, до конца исследованных вопросов. Эти-то на первый взгляд простые и ничего в себе больше не таящие объекты и послужат тем источником, откуда вы сможете, при умении, извлечь самые ценные и подчас совершенно неожиданные результаты.
Колумбов! Колумбов всюду!
Слово «трудность» совершенно не должно существовать для творческого ума. Долой его!
Единообразное движение мертво.
…в основание математических наук могут быть приняты все понятия, каковы бы они ни были, приобретаемые из природы… все математические начала, которые думают произвести из самого разума, независимо от вещей мира, останутся бесполезными для математики, а часто даже не оправдываемые ею.
Вернейший путь к истине это — познание вещей какими они есть на самом деле…
Вольность и союз наук необходимо требуют взаимного сообщения и беззавистного позволения в том, что кто знает упражнять. Слеп физик без математики, сухорук без химии…
Не такой требуется математик, который только в трудных выкладках искусен, но который в изобретениях и в доказательствах привыкнув к математической строгости, в натуре сокровенную правду точным и непоползновенным порядком вывесть умеет.
Сыщик с сто таинственным убийством и химик, ищущий структуру нового соединения, употребляют довольно мало формальных и логических способов рассуждения; путем ряда интуиции, допущений, предположений они наталкиваются на истинное объяснение и удачно схватывают его, когда оно делается досягаемым.
Порой начинаешь относиться к машине, словно у нее есть душа и характер. Я бы сказал женский характер, требующий лести, уговоров, уламывания и даже угроз. Но в конце концов понимаешь, что это характер чуткого и искусного игрока, который в захватывающей игре готов немедленно воспользоваться промахом соперника, который «откалывает» совершенно неожиданные номера, который никогда не доверяет случаю и, тем не менее, играет честно, строго соблюдая все правила, и не делает уступок сопернику, если тот этих правил не знает. Если выучишь эти правила и соблюдаешь их, то игра идет успешно.
Исследователь, желающий овладеть какой-либо наукой, должен освоиться с различными величинами, относящимися к этой науке. Поняв взаимную связь между этими величинами, он рассматривает их как единую систему и относит всю систему именно к этой науке. Это наиболее естественная с точки зрения физики классификация и обычно она является первой по времени.
Экспериментальная наука все время ставит нас перед новыми свойствами процессов, происходящих в природе, и нам при их исследовании приходится придумывать новые способы мышления для правильного их описания.
…успех всякого физического исследования зависит от правильного выбора того, что является наиболее важным, и от добровольного игнорирования тех обстоятельств, для успешного исследования которых, как бы они ни были интересны, наука еще развилась недостаточно.
[Мы] стремимся согласовать односторонние способы познания и сдружить опыты чувственные с опытами ума в одно полное, живое и положительное знание.
Умение из частностей доходить до вероятно справедливого, а тем паче до достоверного или несомненно истинного и представляет существо научной самостоятельности.
Как рыба об лед, испокон веков билась мысль мудрецов в своем стремлении к единству во всем, т. е. в искании «начала всех начал…»
…искать же чего-либо — хотя бы грибов или какую-либо зависимость — нельзя иначе, как смотря и пробуя.
…научный работник не должен задаваться целью сделать открытие, его задача — глубокое и всестороннее исследование интересующей его области науки. Открытие возникает только как побочный продукт этого исследования.
Недостаточно накопить опыт, надо его взвесить и обсудить, надо его переварить и обдумать, чтобы извлечь из него все возможные доводы и выводы.
Путь истины — единственный, и он прост.
Подлинный прогресс в любой науке наступал тогда, когда в ходе изучения задач, которые были скромными по сравнению с окончательными целями, развивались методы, которые можно было обобщать все дальше и дальше. Свободное падение является весьма простым физическим явлением; однако именно изучение этого чрезвычайно простого факта и его сравнение с накопленным в астрономии материалом вызвало к жизни механику.
Когда же человек, проходя два царства, растения и животных… имеет всегда главною мечтою совершенство свое, то есть совершенство духа, состоящее в познании бессмертных истин, которыми восхищается и возносится до высшего царства духовного, или разумного: то наука разума не может не споспешествовать ему в столь славных его подвигах.
…самым лучшим и надежным методом в исследовании природы служит прежде всего открытие и установление опытами свойств этих явлений, а гипотезы относительно их возникновения можно отложить на второй план. Эти гипотезы должны подчиняться природе явлений, а не пытаться подчинять ее себе, минуя опытные доказательства.
Нужно в работе не забывать сделанного ранее, возвращаться к нему, пересматривать под новым углом зрения и стараться на основе всего материала, как своего, так и чужого, делать обобщающие выводы.
…мы начинаем замечать, что глубокие пропасти, отделявшие до последнего времени различные сферы природы друг от друга, пропасти между живой и мертвой материей, между физическим и духовным, выглядевшие непреодолимыми, — эти пропасти начинают постепенно отступать под натиском кропотливых исследований.
…истина остается истиной для тех случаев, для которых она была доказана. Она неизменна… все новое, что мы узнаем, добавляется к нашим прежним знаниям, обогащает их, так что не приходится каждый раз начинать все с самого начала. Такой кумулятивный, необратимый характер познания вещей составляет отличительный признак науки.
Как ни совершенно крыло птицы, оно никогда не смогло бы поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты — это воздух ученого. Без них он никогда не может взлететь.
Рефлекс цели есть основная форма жизненной энергии каждого из нас. Жизнь только того красна и сильна, кто всю жизнь стремится к постоянно достигаемой, но никогда не достижимой цели… Вся жизнь, все ее улучшения, вся ее культура делается рефлексом цели, делается только людьми, стремящимися к той или другой, поставленной ими себе в жизни цели.
Истина так нежна, что чуть только отступил от нее, впадаешь в заблуждение; но и заблуждение это так тонко, что стоит только немного отклониться от него, и оказываешься в истине.
Только опыт дает истинный ответ.
…работа настоящих исследователей — это непрерывная и жестокая борьба с сомнениями.
Как ни коротки слова: «да», «нет», все же они требуют самого серьезного размышления.
Все исследуй, давай разуму первое место.
…для достижения успеха надо ставить цели несколько выше, чем те, которые в настоящее время могут быть достигнуты.
Порядок, в котором мы размещаем сознательные явления, не терпит никакого произвола. Он предписан нам и мы ничего не можем изменить в нем.
…гармония и есть единственная объективная реальность, единственная истина, которой мы можем достигнуть; а если я прибавлю, что… гармония мира, есть источник всякой красоты, то будет понятно, как мы должны ценить те медленные и тяжелые шаги вперед, которые мало-помалу открывают ее нам.
Отдельный факт сам по себе не представляет никакого интереса; факт привлекает к себе внимание тогда, если есть повод думать, что он поможет в деле предсказания других фактов; или же в том случае, если он, будучи предсказан и затем оправдавшись на деле, поведет к установлению закона. Кем избираются факты, которые, удовлетворяя этим условиям, заслуживали бы права гражданства в науке? Свободною деятельностью ученого.
…как только прекращается искание истины, прекращается и жизнь.
Ценнейшее в жизни качество — вечно юное любопытство, не утоленное годами и возрождающееся каждое утро.
…тайна успеха — не торопиться.
Наиболее обычный источник ошибок — записывание выводов вместо наблюдений.
Приступая к работе, не надо ждать слишком многого… Хотя удачи и редки, но если в течение всей трудовой жизни упорно бороться за многообещающие вопросы, то нужно быть действительно несчастливцем, чтобы не напасть по крайней мере на одно стоящее открытие. К сожалению, слишком многие довольствуются работой в рудниках, где руда становится все беднее.
Выбор в науке столь же важен, как и во всех видах искусства. Ученый должен уметь с готовностью изменить или даже отбросить любимую теорию, если факты противоречат ей.
Возможность получать одни и те же конечные результаты при использовании разных теорий — великая сила науки, ее характерная особенность.
Чем меньше знаешь, тем меньше сомневаешься; чем меньше открыл, тем меньше видишь, что остается открыть.
Чтобы узнать истину, нужно вообразить миллион неправильностей.
Цель научного мышления — видеть общее в частном и вечное в преходящем.
История снова и снова показывает, что идея нового изобретения почти одновременно появляется у людей, которые могут жить далеко друг от друга, могут никогда не слышать о существовании друг друга, у людей, которые ни в малейшей степени не похожи друг на друга ни в отношении интеллекта, ни в отношении характера. Их объединяет только то, что они живут в одну и ту же эпоху. Одновременное появление новой идеи у нескольких изобретателей означает только, что зов эпохи становится слышен, а то, что слышит один человек, может услышать и другой.
…правильное решение должно оказаться не только изящным, но и простым.
…невозможно описать поведение чего-то, если неизвестно, что это такое.
…я горячо верю, что развитие науки в руках ее многочисленных и ревностных современных исследователей даст такие новые открытия и такие общеприложимые законы, что оно и меня заставит думать, что все то, что написано и разъяснено в настоящих «Экспериментальных исследованиях», принадлежит уже к пройденным этапам науки.
…чему учат нас эти бесконечные заблуждения человеческой мысли, эти постоянные противоречия даже в самых точных науках? Не увидим ли мы в них лишь повод для бесплодных сомнений и горечи отрицания? Нет, господа, мы откроем в них справедливый и надежный закон и из всех этих противоречивых истин извлечем великую моральную истину: мы поймем, что красота и величие человеческого разума в том и состоит, чтобы без отдыха, без передышки, не зная усталости, не страшась опасностей, вечно искать истину, которая вечно от нас ускользает.
Не может наука развиваться только в одном, несомненно самом главном русле — практическом. Ей нужны еще другие рукава, где течение потише, поспокойнее. Нужны люди, которые бы просто сидели и думали.
Все, что мы теперь знаем достоверного в физике, было первоначально окружено только догадками, и когда бы не допускали таковых даже ложных, то мы бы не достигли никак истины.
Целью всей деятельности интеллекта является превращение некоторого «чуда» в нечто постигаемое…
Если под философией понимать поиски знания в его наиболее общей и наиболее широкой форме, то ее, очевидно, можно считать матерью всех научных исканий. Но верно и то, что различные отрасли науки, в свою очередь, оказывают сильное влияние на тех ученых, которые ими занимаются, и, кроме того, сильно воздействуют на философское мышление каждого поколения…
Все здание научной истины можно возвести из камня и извести ее же собственных учений, расположенных в логическом порядке. Но, чтобы осуществить такое построение и понять его, необходимы творческие способности художника. Ни один дом нельзя построить только из камня и извести.
Эвристика
Всякий принципиальный шаг науки представляется «безумным» с точки зрения установившихся представлений. На то он и принципиальный, преобразующий науку.
…интуиция подобна вершине конуса, а весь конус до основания — это непрерывный труд. Интуиция, которая не поддерживается трудом, быстро расплывается в бесформенные мечтания.
Чувство предшествует знанию; кто не почувствовал истины, тот и не понял и не узнал ее.
Ваша идея, конечно, безумна. Весь вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться верной.
Таким образом (поразительное противоречие!), человеческая наука, по существу, рациональная в своих основах и по своим методам, может осуществлять свои наиболее замечательные завоевания лишь путем опасных внезапных скачков ума, когда проявляются способности, освобожденные от оков строгого рассуждения: их называют воображением, интуицией, остроумием.
Воображение, позволяющее нам представить себе сразу часть физического мира в виде наглядной картины, выявляющей некоторые ее детали, интуиция, неожиданно раскрывающая нам в каком-то внутреннем прозрении, не имеющем ничего общего с тяжеловесным силлогизмом, глубины реальности, являются возможностями, органически присущими уму; они играли и повседневно играют существенную роль в создании науки.
Истинное открытие всегда неожиданно, непредсказуемо, оно опрокидывает сложившиеся представления, заново формируя наши научные взгляды…
Светлые умы один за другим делают каждый какое-нибудь небольшое открытие, небольшое достижение в науке, дают ей новый поворот… Но вот приходит мыслитель, перед глазами которого лежат все эти открытия, и он как бы подводит им итог, он появляется в тот момент, когда движение мысли заканчивается в определенной точке, открывающей новые пути и новые сферы. Он делает, следовательно, только один шаг, как и его предшественники, но он делает его последним, и поскольку именно он достигает цели, то видят только его одного, не задумываясь над тем, как близко перед целью он уже был, когда начинал.
Семена открытий, которые случай предоставляет всем, бесплодны, если их не оплодотворит внимание.
Эти счастливые наития нередко вторгаются в голову так тихо, что не сразу заметишь их значение.
Если он не ожидает неожиданного, то не найдет сокровенного и трудно находимого.
Что носится в воздухе и чего требует время, то может возникнуть одновременно в ста головах без всякого заимствования.
Что такое я сам? Что я сделал? Я собрал и использовал все, что я видел, слышал, наблюдал. Мои произведения вскормлены тысячами различных индивидов, невеждами и мудрецами; детство, зрелый возраст, старость — все принесли мне свои мысли, свои способности, свои надежды, свою манеру жить; я часто снимал жатву, посеянную другими, мой труд — труд коллективного существа, и носит он имя Гёте.
…все, что скрыто и неизвестно и чего не могут открыть никакие научные исследования, вернее всего будет открыто только волею случая человеком, самым настойчивым в поисках и самым внимательным ко всему, имеющему хоть малейшее отношение к предмету поисков.
Христофор Колумб открыл Америку отчасти благодаря ошибке.
…плодотворная ошибка, с точки зрения мировой эволюции, гораздо истиннее узкой и бесплодной истины.
Иногда высказывалось мнение, что успех «Происхождения» доказал, что «идея носилась в воздухе» или что «умы людей были к ней подготовлены». Я не думаю, чтобы это было вполне верно, ибо я не раз осторожно нащупывал мнение немалого числа натуралистов, и мне никогда не пришлось встретить ни одного, который казался бы сомневающимся в постоянстве видов… Я думаю несомненная истина заключается в том, что в умах натуралистов накопилось бесчисленное количество хорошо установленных фактов, и эти факты готовы были стать на свои места, как только была бы достаточно обоснована какая-либо теория, которая могла бы их охватить.
Редко бывает, чтобы научное открытие оказалось чем-то совершенно неожиданным, почти всегда оно предчувствуется: однако последующим поколениям, которые пользуются апробированными ответами на все вопросы, часто нелегко оценить, каких трудностей это стоило их предшественникам.
…нельзя придумать ничего столь странного и невероятного, что не было бы уже высказано кем-либо из философов.
…как часто открытие бывало делом случая!
Каждое новое достижение, полученное в лаборатории, вызывает в нашей памяти список, часто длинный, ученых, предшественников современных, завершением усилий которых является наша работа. И часто слава приходит к ученому, сделавшему лишь последнее прикосновение к общему творению многих искателей. Так же мы испытываем чувство радости при мысли, что наши работы служат нашим коллегам в Лондоне и Нью-Йорке, в Москве и в других местах.
Смерть — это неважно. Если другие мыслят так же, как я, они найдут проложенные мною пути. Значит, я существую.
Развитие науки идет не прямой дорогой. Наука идет вперед причудливыми путями, и немалую роль в ее движении играет случай.
Отсутствие фантазии ничем не может быть заменено в техническом деле.
Самые важные тайны природы гнездятся иногда там, где их всего меньше было бы ожидать.
В безмерном углубя пространстве разум свой
Из мысли ходим в мысль, из света в свет иной.
…плохая подготовка умов к восприятию нового — в некоторых случаях даже умов гениальных — была прямым результатом предвзятых представлений.
Самым знаменитым примером серендипности является, безусловно, пример Колумба. Наметив прямой путь в Индию и заранее решив, что этот путь приведет его именно туда, Колумб никак не мог заставить себя признать факт открытия им нового континента.
Нет, однако, вещей достоверных, чтобы невероятны
Не показались они нам с первого взгляда…
Интуиция… есть тот самый процесс, который иногда испытывают ученые во время их творческой деятельности.
Возьмем для примера рассказ знаменитого Пуанкаре о том, как, будучи еще очень молодым, он делал свои главные открытия. «Однажды вечером, против моего обыкновения, я напился черного кофе, что мне помешало заснуть: мысли стали рождаться во множестве; я чувствовал, как они сталкивались между собою до тех пор, пока две из них как бы сцепились и образовали стойкое соединение. На следующий день я открыл существование ряда фуксовских функций.
[Другой случай]. В ту минуту, когда я поднимался на ступеньку [омнибуса] мне пришло в голову… что приемы, которые я употреблял для определения фуксовских функций, были тождественны с приемами неэвклидовой геометрии». В этих примерах созидательная работа мысли совершалась бессознательно, чтобы потом вдруг, под влиянием какого-нибудь возбуждения, всплыть наружу и сделаться сознанной.
Само собою понятными называют обыкновенно как раз такие вещи, в которые не вдумывались как следует, и тот, кто умеет таким вещам удивляться, может делать замечательные открытия.
Случай помогает подготовленному уму.
Открытие есть встреча между вечным явлением и вечным умом человечества. Встреча эта неизбежна, но она может совершиться раньше или позднее, смотря по тому, много или мало отдельных человеческих умов стоят на известной высоте развития и предаются плодотворному делу труда и наблюдения. Если бы Уатт не открыл двигательную силу пара, то ее непременно открыл бы кто-нибудь другой, потому что эта сила существовала в доисторические времена и будет существовать на нашей планете до тех пор, пока не иссякнет последняя лужа воды и не уничтожится последний луч…
…Джемс Кларк Максвелл, сравнив отношение электромагнитной и электростатической единиц заряда с измеренной величиной скорости света и обратив внимание на их совпадение, пришел к идее, что электромагнитные волны имеют ту же природу, что и волны света. Это соответствие явилось для него исходным пунктом при построении электромагнитной теории света.
Итак, основной чертой каждой возникшей в науке новой идеи является то, что она связывает определенным образом два различных ряда фактов.
…люди изобретательные — большие фантазеры… человек с подлинно богатым воображением, как правило, склонен к анализу.
История человеческого знания свидетельствует, что именно побочным явлениям, случайным фактам, непредусмотренным результатам мы обязаны столькими величайшими открытиями…
Если бы мы были чересчур благоразумны, если бы мы были любопытны без нетерпения, вероятно, нам никогда не удалось бы создать науку.
Логика, которая одна может дать достоверность, есть орудие доказательства; интуиция есть орудие изобретения.
Догадка предшествует доказательству.
О сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг,
И случай, бог изобретатель.
Так не бывает, чтобы экспериментаторы вели свои поиски ради открытия нового источника энергии или ради получения редких или дорогих элементов. Истинная побудительная причина лежит глубже и связана с захватывающей увлекательностью проникновения в одну из величайших тайн природы.
Ценность любой рабочей теории основана на той совокупности экспериментальных фактов, которые она может объяснить, и на ее способности предложить новые направления исследований.
В ту пору мы с головой ушли в новую область, которая раскрылась перед нами благодаря неожиданному открытию. Несмотря на трудные условия работы, мы чувствовали себя вполне счастливыми. В нашем жалком сарае царил мир и тишина…
…мы жили как во сне.
В некоторых случаях гений, подобно железу, ударяемому кремнем, нуждается в неожиданном быстром ударе судьбы, чтоб издать божественную искру.
…все прекрасное так же трудно, как и редко.
Все мысли, которые имеют огромные последствия, всегда просты.
…открытия, по крайней мере в физике, во многом зависят от удачи. Но великая сила науки в том, что удача бьет в набат, или, пользуясь другой метафорой, успех отпирает двери в комнату, о которой и не подозревали раньше.
Великое достижение научного метода состоит в том, что на поверку, казалось бы, заурядное, просто любопытное явление может стать ключом к пониманию тайн природы.
Наука, как и все виды искусства, требует воображения. Первое, для чего оно нужно, — это увидеть предмет исследования.
Наука выигрывает, когда ее крылья раскованы фантазией.
В конечном счете случай — это бог.
Результаты! Но, мой друг, я их получил много. Я открыл тысячи вещей, которые не позволили мне разрешить поставленную задачу.
Я верю в интуицию и вдохновение.
…Иногда я чувствую, что стою на правильном пути, но не могу объяснить свою уверенность. Когда в 1919 году солнечное затмение подтвердило мою догадку, я не был ничуть удивлен. Я был бы изумлен, если бы этого не случилось. Воображение важнее знания, ибо знание ограничено, воображение же охватывает все на свете, стимулирует прогресс и является источником ее эволюции. Строго говоря, воображение — это реальный фактор в научном исследовании.
..почти в каждой детективной новелле наступает такой момент, когда исследователь собрал все факты, в которых он нуждается… Эти факты часто кажутся совершенно странными, непоследовательными и в целом не связанными. Однако великий детектив заключает, что в данный момент он не нуждается ни в каких дальнейших розысках и что только чистое мышление приведет его к установлению связи между собранными фактами. Он играет на скрипке или, развалясь в кресле, наслаждается трубкой, как вдруг, о Юпитер, эта самая связь найдена…
Человеку, который открыл идею, позволяющую нам сделать еще один, пусть даже самый маленький шаг в глубь извечных тайн природы, гарантирована всеобщая благосклонность. Если же он к тому же ощущает самую горячую поддержку, любовь и признательность своих современников, то на его долю выпадает, по-видимому, больше счастья, чем человек может вынести.
Наука не знает, чем она обязана воображению.
Случай редко мешает мудрецу; самые большие и самые важные дела устроил разум, и во все время его жизни он устраивает их и будет устраивать.
Всякий принципиальный шаг науки представляется «безумным» с точки зрения установившихся представлений. На то он и принципиальный, преобразующий науку.
…интуиция подобна вершине конуса, а весь конус до основания — это непрерывный труд. Интуиция, которая не поддерживается трудом, быстро расплывается в бесформенные мечтания.
Чувство предшествует знанию; кто не почувствовал истины, тот и не понял и не узнал ее.
Ваша идея, конечно, безумна. Весь вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы оказаться верной.
Таким образом (поразительное противоречие!), человеческая наука, по существу, рациональная в своих основах и по своим методам, может осуществлять свои наиболее замечательные завоевания лишь путем опасных внезапных скачков ума, когда проявляются способности, освобожденные от оков строгого рассуждения: их называют воображением, интуицией, остроумием.
Воображение, позволяющее нам представить себе сразу часть физического мира в виде наглядной картины, выявляющей некоторые ее детали, интуиция, неожиданно раскрывающая нам в каком-то внутреннем прозрении, не имеющем ничего общего с тяжеловесным силлогизмом, глубины реальности, являются возможностями, органически присущими уму; они играли и повседневно играют существенную роль в создании науки.
Истинное открытие всегда неожиданно, непредсказуемо, оно опрокидывает сложившиеся представления, заново формируя наши научные взгляды…
Светлые умы один за другим делают каждый какое-нибудь небольшое открытие, небольшое достижение в науке, дают ей новый поворот… Но вот приходит мыслитель, перед глазами которого лежат все эти открытия, и он как бы подводит им итог, он появляется в тот момент, когда движение мысли заканчивается в определенной точке, открывающей новые пути и новые сферы. Он делает, следовательно, только один шаг, как и его предшественники, но он делает его последним, и поскольку именно он достигает цели, то видят только его одного, не задумываясь над тем, как близко перед целью он уже был, когда начинал.
Семена открытий, которые случай предоставляет всем, бесплодны, если их не оплодотворит внимание.
Эти счастливые наития нередко вторгаются в голову так тихо, что не сразу заметишь их значение.
Если он не ожидает неожиданного, то не найдет сокровенного и трудно находимого.
Что носится в воздухе и чего требует время, то может возникнуть одновременно в ста головах без всякого заимствования.
Что такое я сам? Что я сделал? Я собрал и использовал все, что я видел, слышал, наблюдал. Мои произведения вскормлены тысячами различных индивидов, невеждами и мудрецами; детство, зрелый возраст, старость — все принесли мне свои мысли, свои способности, свои надежды, свою манеру жить; я часто снимал жатву, посеянную другими, мой труд — труд коллективного существа, и носит он имя Гёте.
…все, что скрыто и неизвестно и чего не могут открыть никакие научные исследования, вернее всего будет открыто только волею случая человеком, самым настойчивым в поисках и самым внимательным ко всему, имеющему хоть малейшее отношение к предмету поисков.
Христофор Колумб открыл Америку отчасти благодаря ошибке.
…плодотворная ошибка, с точки зрения мировой эволюции, гораздо истиннее узкой и бесплодной истины.
Иногда высказывалось мнение, что успех «Происхождения» доказал, что «идея носилась в воздухе» или что «умы людей были к ней подготовлены». Я не думаю, чтобы это было вполне верно, ибо я не раз осторожно нащупывал мнение немалого числа натуралистов, и мне никогда не пришлось встретить ни одного, который казался бы сомневающимся в постоянстве видов… Я думаю несомненная истина заключается в том, что в умах натуралистов накопилось бесчисленное количество хорошо установленных фактов, и эти факты готовы были стать на свои места, как только была бы достаточно обоснована какая-либо теория, которая могла бы их охватить.
Редко бывает, чтобы научное открытие оказалось чем-то совершенно неожиданным, почти всегда оно предчувствуется: однако последующим поколениям, которые пользуются апробированными ответами на все вопросы, часто нелегко оценить, каких трудностей это стоило их предшественникам.
…нельзя придумать ничего столь странного и невероятного, что не было бы уже высказано кем-либо из философов.
…как часто открытие бывало делом случая!
Каждое новое достижение, полученное в лаборатории, вызывает в нашей памяти список, часто длинный, ученых, предшественников современных, завершением усилий которых является наша работа. И часто слава приходит к ученому, сделавшему лишь последнее прикосновение к общему творению многих искателей. Так же мы испытываем чувство радости при мысли, что наши работы служат нашим коллегам в Лондоне и Нью-Йорке, в Москве и в других местах.
Смерть — это неважно. Если другие мыслят так же, как я, они найдут проложенные мною пути. Значит, я существую.
Развитие науки идет не прямой дорогой. Наука идет вперед причудливыми путями, и немалую роль в ее движении играет случай.
Отсутствие фантазии ничем не может быть заменено в техническом деле.
Самые важные тайны природы гнездятся иногда там, где их всего меньше было бы ожидать.
В безмерном углубя пространстве разум свой
Из мысли ходим в мысль, из света в свет иной.
…плохая подготовка умов к восприятию нового — в некоторых случаях даже умов гениальных — была прямым результатом предвзятых представлений.
Самым знаменитым примером серендипности является, безусловно, пример Колумба. Наметив прямой путь в Индию и заранее решив, что этот путь приведет его именно туда, Колумб никак не мог заставить себя признать факт открытия им нового континента.
Нет, однако, вещей достоверных, чтобы невероятны
Не показались они нам с первого взгляда…
Интуиция… есть тот самый процесс, который иногда испытывают ученые во время их творческой деятельности.
Возьмем для примера рассказ знаменитого Пуанкаре о том, как, будучи еще очень молодым, он делал свои главные открытия. «Однажды вечером, против моего обыкновения, я напился черного кофе, что мне помешало заснуть: мысли стали рождаться во множестве; я чувствовал, как они сталкивались между собою до тех пор, пока две из них как бы сцепились и образовали стойкое соединение. На следующий день я открыл существование ряда фуксовских функций.
[Другой случай]. В ту минуту, когда я поднимался на ступеньку [омнибуса] мне пришло в голову… что приемы, которые я употреблял для определения фуксовских функций, были тождественны с приемами неэвклидовой геометрии». В этих примерах созидательная работа мысли совершалась бессознательно, чтобы потом вдруг, под влиянием какого-нибудь возбуждения, всплыть наружу и сделаться сознанной.
Само собою понятными называют обыкновенно как раз такие вещи, в которые не вдумывались как следует, и тот, кто умеет таким вещам удивляться, может делать замечательные открытия.
Случай помогает подготовленному уму.
Открытие есть встреча между вечным явлением и вечным умом человечества. Встреча эта неизбежна, но она может совершиться раньше или позднее, смотря по тому, много или мало отдельных человеческих умов стоят на известной высоте развития и предаются плодотворному делу труда и наблюдения. Если бы Уатт не открыл двигательную силу пара, то ее непременно открыл бы кто-нибудь другой, потому что эта сила существовала в доисторические времена и будет существовать на нашей планете до тех пор, пока не иссякнет последняя лужа воды и не уничтожится последний луч…
…Джемс Кларк Максвелл, сравнив отношение электромагнитной и электростатической единиц заряда с измеренной величиной скорости света и обратив внимание на их совпадение, пришел к идее, что электромагнитные волны имеют ту же природу, что и волны света. Это соответствие явилось для него исходным пунктом при построении электромагнитной теории света.
Итак, основной чертой каждой возникшей в науке новой идеи является то, что она связывает определенным образом два различных ряда фактов.
…люди изобретательные — большие фантазеры… человек с подлинно богатым воображением, как правило, склонен к анализу.
История человеческого знания свидетельствует, что именно побочным явлениям, случайным фактам, непредусмотренным результатам мы обязаны столькими величайшими открытиями…
Если бы мы были чересчур благоразумны, если бы мы были любопытны без нетерпения, вероятно, нам никогда не удалось бы создать науку.
Логика, которая одна может дать достоверность, есть орудие доказательства; интуиция есть орудие изобретения.
Догадка предшествует доказательству.
О сколько нам открытий чудных
Готовят просвещенья дух
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг,
И случай, бог изобретатель.
Так не бывает, чтобы экспериментаторы вели свои поиски ради открытия нового источника энергии или ради получения редких или дорогих элементов. Истинная побудительная причина лежит глубже и связана с захватывающей увлекательностью проникновения в одну из величайших тайн природы.
Ценность любой рабочей теории основана на той совокупности экспериментальных фактов, которые она может объяснить, и на ее способности предложить новые направления исследований.
В ту пору мы с головой ушли в новую область, которая раскрылась перед нами благодаря неожиданному открытию. Несмотря на трудные условия работы, мы чувствовали себя вполне счастливыми. В нашем жалком сарае царил мир и тишина…
…мы жили как во сне.
В некоторых случаях гений, подобно железу, ударяемому кремнем, нуждается в неожиданном быстром ударе судьбы, чтоб издать божественную искру.
…все прекрасное так же трудно, как и редко.
Все мысли, которые имеют огромные последствия, всегда просты.
…открытия, по крайней мере в физике, во многом зависят от удачи. Но великая сила науки в том, что удача бьет в набат, или, пользуясь другой метафорой, успех отпирает двери в комнату, о которой и не подозревали раньше.
Великое достижение научного метода состоит в том, что на поверку, казалось бы, заурядное, просто любопытное явление может стать ключом к пониманию тайн природы.
Наука, как и все виды искусства, требует воображения. Первое, для чего оно нужно, — это увидеть предмет исследования.
Наука выигрывает, когда ее крылья раскованы фантазией.
В конечном счете случай — это бог.
Результаты! Но, мой друг, я их получил много. Я открыл тысячи вещей, которые не позволили мне разрешить поставленную задачу.
Я верю в интуицию и вдохновение.
…Иногда я чувствую, что стою на правильном пути, но не могу объяснить свою уверенность. Когда в 1919 году солнечное затмение подтвердило мою догадку, я не был ничуть удивлен. Я был бы изумлен, если бы этого не случилось. Воображение важнее знания, ибо знание ограничено, воображение же охватывает все на свете, стимулирует прогресс и является источником ее эволюции. Строго говоря, воображение — это реальный фактор в научном исследовании.
..почти в каждой детективной новелле наступает такой момент, когда исследователь собрал все факты, в которых он нуждается… Эти факты часто кажутся совершенно странными, непоследовательными и в целом не связанными. Однако великий детектив заключает, что в данный момент он не нуждается ни в каких дальнейших розысках и что только чистое мышление приведет его к установлению связи между собранными фактами. Он играет на скрипке или, развалясь в кресле, наслаждается трубкой, как вдруг, о Юпитер, эта самая связь найдена…
Человеку, который открыл идею, позволяющую нам сделать еще один, пусть даже самый маленький шаг в глубь извечных тайн природы, гарантирована всеобщая благосклонность. Если же он к тому же ощущает самую горячую поддержку, любовь и признательность своих современников, то на его долю выпадает, по-видимому, больше счастья, чем человек может вынести.
Наука не знает, чем она обязана воображению.
Случай редко мешает мудрецу; самые большие и самые важные дела устроил разум, и во все время его жизни он устраивает их и будет устраивать.
Научный спор
Кто предвидит будущее? Поэтому шире дорогу для любого направления, прочь с любой догматикой…
Кто хочет правильно рассуждать… должен считать равно возможными противоположные мнения и отказаться от предубеждений.
Возражать на такие работы, которые в скором времени исчезают без следа, совершенно бесполезно… Если же к какой-либо работе приходится часто возвращаться — подтверждая ее или, наоборот, оспаривая ее, то это лишь свидетельствует о важности этой работы.
Спор может быть разрешен только опытом.
Буду рад, если вы меня убедите.
…искренняя и смелая мысль есть часто страдание.
Мне иногда даже как-то любопытно подвергать свое и чужое суждение критике и соображать, что здесь действительно основывается на знании, а что на привычке…
Твердость есть применение мужества ума; она предполагает просвещенную решимость. Упрямство, напротив, предполагает ослепление.
Противоречие есть критерий истины, отсутствие противоречия — критерий заблуждения.
Заблуждение всегда противоречит себе, истина — никогда.
Если мы желаем… убедиться в истинности своих взглядов, то надо иметь возможность высказывать их. Их надо испытать на пробном камне противоречия.
Софизмы опровергаются сами собой. Истину нетрудно защитить.
Возьмем вопрос о религии. Почему запрещать рассмотрение ее? Если она истинна, то она способна выдержать испытание дискуссии. Если она ложна, то нелепо защищать религию, мораль которой труслива и жестока…
О значительнейших вещах не будем судить слишком быстро.
Может быть назовут юношеской заносчивостью, когда непосвященный ученик осмеливается противоречить записному мастеру своего дела и старается доказать, что он вопреки ему прав; но многолетние опыты научили меня иначе понимать. Вечно повторяемые фразы костенеют в уме, наконец, делаются неподвижными убеждениями, и органы воззрения становятся тупы… Бывали примеры, что отличные люди в своем ремесле иной раз сворачивали несколько с торной колеи, но главной дороги они никогда не покидают; они боятся новых путей; им, все-таки, кажется вернее держаться старого.
Кто ищет истины — не чужд и заблужденья.
Знаю, как трудно придать старому новый вид, потускневшему — блеск, темному — ясность, надоевшему — прелесть, сомнительному — достоверность, но гораздо труднее закрепить и утвердить, вопреки общему мнению, авторитет за тем, что является новым и неслыханным.
Нет такого нелепого заблуждения, которое не нашло бы своего защитника.
Существуют энтузиасты науки, но есть у нее и фанатики; даже в случае нужды у нее появляются последователи нетерпимые и жестокие…
Ньютон не мог объяснить самого тяготения, хотя сформулировал закон тяготения. Лейбниц поэтому возражал против закона тяготения. А Ньютон отвечал, что задача естествоиспытателя — понять движение часов, хотя мы и не знаем, почему гиря опускается вниз.
…в большинстве споров можно подметить одну ошибку: в то время как истина лежит между двумя защищаемыми воззрениями, каждое из последних отходит от нее тем дальше, чем с большим жаром спорит.
…различие наших мнений происходит не оттого, что один разумнее другого, а только оттого, что мы направляем наши мысли различными путями и рассматриваем не те же самые предметы.
…что же касается разума или здравомыслия, то поскольку это есть единственная вещь, делающая нас людьми и отличающая нас от животных, то я хочу верить, что он полностью наличествует в каждом…
…только страсти и только великие страсти могут поднять душу до великих дел. Без них конец всему возвышенному, как в нравственной жизни, так и в творчестве…
Незнание никогда не решает вопроса.
Только преодолевая ошибку за ошибкой, вскрывая противоречия, мы получаем все более близкое решение поставленной проблемы.
Ошибки не есть еще лженаука. Лженаука — это непризнание ошибок. Только поэтому она тормоз для здорового научного развития.
Развитие науки немыслимо без борьбы мнений и научной критики… В научных спорах, творческих дискуссиях, которые непременно должны проводиться на основе марксистско-ленинской методологии, быстрее рождается истина, оттачивается идея, вырисовываются пути ее воплощения в жизнь. Это традиция нашей науки.
Истина не имеет иного доказательства своего существования, кроме очевидности, и доказывание ее есть не что иное, как обнаружение ее очевидности путем рассуждения.
…только из насыщенного раствора мнений начинают выпадать кристаллы истины…
…противник, вскрывающий ваши ошибки, полезнее для вас, чем друг, желающий их скрыть.
Кто спорит, ссылаясь на авторитет, тот применяет не свой ум, а скорее память. Хорошая ученость родилась от хорошего дарования; и так как надобно более хвалить причину, чем следствие, ты больше будешь хвалить хорошее дарование без учености, чем хорошего ученого без дарования.
И поистине всегда там, где недостает разумных доводов, там их заменяет крик, что не случается с вещами достоверными. Вот почему мы скажем, что там, где кричат, там истинной науки нет, ибо истина имеет одно единственное решение, и когда оно оглашено, спор прекращается навсегда. И если спор возникает снова и снова, то эта наука — лживая и путаная, а не возродившаяся достоверность.
Не ложь, а весьма тонкие неверные замечания — вот что задерживает процесс обнаружения истины.
…не приносит ли большей пользы в конечном итоге дух противоречия, чем дух единства?
…перестань, лишь одной новизны устрашаясь,
Наше ученье умом отвергать, а сначала сужденьем
Острым исследуй его и взвесь; и, коль прав окажусь я,
Сдайся, а если неправ, то восстань и его опровергни.
Умейте всегда перенестись на точку зрения противоположного мнения — это и есть то, что есть истинная мудрость.
Не подлежит никакому сомнению, что ни в науке, ни в практической жизни никогда не следует останавливаться перед авторитетами, каковы бы они ни были. Критика есть необходимое орудие преуспеяния…
Невозможно вести честный и искренний спор с дураком… Вот почему Платон в своем государстве лишал права на спор людей с умом ущербным и неразвитым.
Только глупцы могут быть непоколебимы в своей уверенности.
Ученикам подобает спрашивать и спорить, а наставникам — решать.
Идите от анализа к синтезу, но стройте свои выводы на основе всего проверенного фактического материала. Я часто одерживал верх над противниками в научных спорах, так как опирался на лично наблюденные факты…
И несогласие согласие рождать способно.
Когда человек отрицает решительно все, то это значит, что он не отрицает ровно ничего и что он даже ничего не знает и не понимает.
Обет спорить, оспаривать, доказывать, убеждать и убеждаться возлагается на плечи вступающих в научную жизнь, как меч при вступлении в рыцари. Защищая первую диссертацию, он присягает Научной Истине.
Будь другом истины до мученичества, но не будь ее защитником до нетерпимости.
Всякой истине суждено одно мгновенье торжества между бесконечностью, когда ее считают неверной, и бесконечностью, когда ее считают тривиальной.
Кто ставит вопросы, тот получает ответы. Но он должен ставить разумные вопросы.
Возможно, в далеком будущем у нас будет достаточно знаний о великих явлениях вселенной и мы пожелаем, чтобы один и тот же свет озарил все умы. Но при настоящем положении вещей, когда наши исследования продвигаются ощупью, при незнании и непонимании главного, я считаю, что разнообразие мнений, несогласия — это необходимость.
…вещь не перестает быть истинной оттого, что она не признана многими.
Невежество не есть аргумент.
Если, наконец, у вас при чтении явится сомнение в том, что я утверждаю, то я прошу Вас не торопиться со своими возражениями, пока вы не потратите достаточно времени на размышления. При таком отношении к делу я уверен, что вам удастся насладиться желанными плодами этого дерева.
Настоящая наука — это порой такой драматизм и такой накал страстей, какой не под силу самому яростному спортивному состязанию. Спор, дискуссия — это диалектика самой жизни, диалектика науки.
…за исключением очень немногих, люди обычно не могут увидеть исторической важности нововведения, которое так непохоже на все существующее… Трудности, стоящие перед изобретателями, увеличиваются еще и потому, что такие слепцы всегда могут отыскать других слепцов, которые благодушно будут уверять первых слепцов в их непогрешимой проницательности.
Нельзя же отрицать истину только потому, что она лично мне не совсем приятна.
Когда ты хочешь показать твоему собеседнику в разговоре какую-нибудь истину, то самое главное при этом не раздражаться и не сказать ни одного недоброго или обидного слова.
…чем более собеседник твой заблуждается, тем важнее и желательнее, чтобы он понял и оценил то, что ты хочешь ему доказать.
При философской дискуссии больше выигрывает побежденный — в том отношении, что он умножает знания.
…если кто будет бороться с очевидными фактами, тот никогда не сможет получить в удел истинную безмятежность.
Кто предвидит будущее? Поэтому шире дорогу для любого направления, прочь с любой догматикой…
Кто хочет правильно рассуждать… должен считать равно возможными противоположные мнения и отказаться от предубеждений.
Возражать на такие работы, которые в скором времени исчезают без следа, совершенно бесполезно… Если же к какой-либо работе приходится часто возвращаться — подтверждая ее или, наоборот, оспаривая ее, то это лишь свидетельствует о важности этой работы.
Спор может быть разрешен только опытом.
Буду рад, если вы меня убедите.
…искренняя и смелая мысль есть часто страдание.
Мне иногда даже как-то любопытно подвергать свое и чужое суждение критике и соображать, что здесь действительно основывается на знании, а что на привычке…
Твердость есть применение мужества ума; она предполагает просвещенную решимость. Упрямство, напротив, предполагает ослепление.
Противоречие есть критерий истины, отсутствие противоречия — критерий заблуждения.
Заблуждение всегда противоречит себе, истина — никогда.
Если мы желаем… убедиться в истинности своих взглядов, то надо иметь возможность высказывать их. Их надо испытать на пробном камне противоречия.
Софизмы опровергаются сами собой. Истину нетрудно защитить.
Возьмем вопрос о религии. Почему запрещать рассмотрение ее? Если она истинна, то она способна выдержать испытание дискуссии. Если она ложна, то нелепо защищать религию, мораль которой труслива и жестока…
О значительнейших вещах не будем судить слишком быстро.
Может быть назовут юношеской заносчивостью, когда непосвященный ученик осмеливается противоречить записному мастеру своего дела и старается доказать, что он вопреки ему прав; но многолетние опыты научили меня иначе понимать. Вечно повторяемые фразы костенеют в уме, наконец, делаются неподвижными убеждениями, и органы воззрения становятся тупы… Бывали примеры, что отличные люди в своем ремесле иной раз сворачивали несколько с торной колеи, но главной дороги они никогда не покидают; они боятся новых путей; им, все-таки, кажется вернее держаться старого.
Кто ищет истины — не чужд и заблужденья.
Знаю, как трудно придать старому новый вид, потускневшему — блеск, темному — ясность, надоевшему — прелесть, сомнительному — достоверность, но гораздо труднее закрепить и утвердить, вопреки общему мнению, авторитет за тем, что является новым и неслыханным.
Нет такого нелепого заблуждения, которое не нашло бы своего защитника.
Существуют энтузиасты науки, но есть у нее и фанатики; даже в случае нужды у нее появляются последователи нетерпимые и жестокие…
Ньютон не мог объяснить самого тяготения, хотя сформулировал закон тяготения. Лейбниц поэтому возражал против закона тяготения. А Ньютон отвечал, что задача естествоиспытателя — понять движение часов, хотя мы и не знаем, почему гиря опускается вниз.
…в большинстве споров можно подметить одну ошибку: в то время как истина лежит между двумя защищаемыми воззрениями, каждое из последних отходит от нее тем дальше, чем с большим жаром спорит.
…различие наших мнений происходит не оттого, что один разумнее другого, а только оттого, что мы направляем наши мысли различными путями и рассматриваем не те же самые предметы.
…что же касается разума или здравомыслия, то поскольку это есть единственная вещь, делающая нас людьми и отличающая нас от животных, то я хочу верить, что он полностью наличествует в каждом…
…только страсти и только великие страсти могут поднять душу до великих дел. Без них конец всему возвышенному, как в нравственной жизни, так и в творчестве…
Незнание никогда не решает вопроса.
Только преодолевая ошибку за ошибкой, вскрывая противоречия, мы получаем все более близкое решение поставленной проблемы.
Ошибки не есть еще лженаука. Лженаука — это непризнание ошибок. Только поэтому она тормоз для здорового научного развития.
Развитие науки немыслимо без борьбы мнений и научной критики… В научных спорах, творческих дискуссиях, которые непременно должны проводиться на основе марксистско-ленинской методологии, быстрее рождается истина, оттачивается идея, вырисовываются пути ее воплощения в жизнь. Это традиция нашей науки.
Истина не имеет иного доказательства своего существования, кроме очевидности, и доказывание ее есть не что иное, как обнаружение ее очевидности путем рассуждения.
…только из насыщенного раствора мнений начинают выпадать кристаллы истины…
…противник, вскрывающий ваши ошибки, полезнее для вас, чем друг, желающий их скрыть.
Кто спорит, ссылаясь на авторитет, тот применяет не свой ум, а скорее память. Хорошая ученость родилась от хорошего дарования; и так как надобно более хвалить причину, чем следствие, ты больше будешь хвалить хорошее дарование без учености, чем хорошего ученого без дарования.
И поистине всегда там, где недостает разумных доводов, там их заменяет крик, что не случается с вещами достоверными. Вот почему мы скажем, что там, где кричат, там истинной науки нет, ибо истина имеет одно единственное решение, и когда оно оглашено, спор прекращается навсегда. И если спор возникает снова и снова, то эта наука — лживая и путаная, а не возродившаяся достоверность.
Не ложь, а весьма тонкие неверные замечания — вот что задерживает процесс обнаружения истины.
…не приносит ли большей пользы в конечном итоге дух противоречия, чем дух единства?
…перестань, лишь одной новизны устрашаясь,
Наше ученье умом отвергать, а сначала сужденьем
Острым исследуй его и взвесь; и, коль прав окажусь я,
Сдайся, а если неправ, то восстань и его опровергни.
Умейте всегда перенестись на точку зрения противоположного мнения — это и есть то, что есть истинная мудрость.
Не подлежит никакому сомнению, что ни в науке, ни в практической жизни никогда не следует останавливаться перед авторитетами, каковы бы они ни были. Критика есть необходимое орудие преуспеяния…
Невозможно вести честный и искренний спор с дураком… Вот почему Платон в своем государстве лишал права на спор людей с умом ущербным и неразвитым.
Только глупцы могут быть непоколебимы в своей уверенности.
Ученикам подобает спрашивать и спорить, а наставникам — решать.
Идите от анализа к синтезу, но стройте свои выводы на основе всего проверенного фактического материала. Я часто одерживал верх над противниками в научных спорах, так как опирался на лично наблюденные факты…
И несогласие согласие рождать способно.
Когда человек отрицает решительно все, то это значит, что он не отрицает ровно ничего и что он даже ничего не знает и не понимает.
Обет спорить, оспаривать, доказывать, убеждать и убеждаться возлагается на плечи вступающих в научную жизнь, как меч при вступлении в рыцари. Защищая первую диссертацию, он присягает Научной Истине.
Будь другом истины до мученичества, но не будь ее защитником до нетерпимости.
Всякой истине суждено одно мгновенье торжества между бесконечностью, когда ее считают неверной, и бесконечностью, когда ее считают тривиальной.
Кто ставит вопросы, тот получает ответы. Но он должен ставить разумные вопросы.
Возможно, в далеком будущем у нас будет достаточно знаний о великих явлениях вселенной и мы пожелаем, чтобы один и тот же свет озарил все умы. Но при настоящем положении вещей, когда наши исследования продвигаются ощупью, при незнании и непонимании главного, я считаю, что разнообразие мнений, несогласия — это необходимость.
…вещь не перестает быть истинной оттого, что она не признана многими.
Невежество не есть аргумент.
Если, наконец, у вас при чтении явится сомнение в том, что я утверждаю, то я прошу Вас не торопиться со своими возражениями, пока вы не потратите достаточно времени на размышления. При таком отношении к делу я уверен, что вам удастся насладиться желанными плодами этого дерева.
Настоящая наука — это порой такой драматизм и такой накал страстей, какой не под силу самому яростному спортивному состязанию. Спор, дискуссия — это диалектика самой жизни, диалектика науки.
…за исключением очень немногих, люди обычно не могут увидеть исторической важности нововведения, которое так непохоже на все существующее… Трудности, стоящие перед изобретателями, увеличиваются еще и потому, что такие слепцы всегда могут отыскать других слепцов, которые благодушно будут уверять первых слепцов в их непогрешимой проницательности.
Нельзя же отрицать истину только потому, что она лично мне не совсем приятна.
Когда ты хочешь показать твоему собеседнику в разговоре какую-нибудь истину, то самое главное при этом не раздражаться и не сказать ни одного недоброго или обидного слова.
…чем более собеседник твой заблуждается, тем важнее и желательнее, чтобы он понял и оценил то, что ты хочешь ему доказать.
При философской дискуссии больше выигрывает побежденный — в том отношении, что он умножает знания.
…если кто будет бороться с очевидными фактами, тот никогда не сможет получить в удел истинную безмятежность.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги