Смертельный гамбит. Кто убивает кумиров?

Глава 8. Элвис Пресли

«Сексуальные телодвижения? О, дорогая, я просто танцевал». Элвис Пресли спал с мужчинами? Том Паркер — друг, директор, любовник? Мужчина с душой мальчишки. Всю жизнь Элвис подвергался смертельной опасности. Как это было. Эликсир радости. Смерть во имя любви.

Эта пресс-конференция с Элвисом Пресли состоялась в 1972 году. Записи ее считаются очень редкими и есть далеко не у всех любителей и поклонников. Почему редкими? Пожалуй, потому, что, кроме той коротенькой встречи с журналистами, Элвис больше не дал ни единого интервью в свой приезд.

Концерты были очень тяжелыми, перелеты еще тяжелее, и Пресли выглядел не только уставшим — он выглядел замотанным, на него горько было смотреть. Поэтому первое, что он спросил, — не возражают ли журналисты, если он присядет.

Смех в зале. Журналисты любили его. За то, что сумел вернуться. За то, что каждому отвечал на вопрос так, словно объяснялся в любви. За умение быть обаятельным, даже когда валился с ног от усталости. За чувство юмора, когда было видно, что у него раскалывается голова после перелетов, за улыбку от которой теряли голову все женщины без исключения (да и мужчины, что уж тут скрывать!). Все знали: однажды один шейх предложил Элвису десять миллионов долларов за несколько песен на частной вечеринке, но Пресли отшутился, отказываясь, при этом в глазах у него скакали черти, и шейху, говорят, пришлось вызывать подмогу из эскорт-службы.

И вот очередная пресс-конференция. Устало опустился на стул, налил себе воды, чуть наклонился к отцу, когда тот что-то вполголоса ему проговорил, лишь улыбнулся, мотнул головой и тут же включился в общение. Одна из женщин репортеров крикнула: «Элвис, я вас люблю!» И он в ответ:

«Спасибо, дорогая, я тоже люблю вас». Он всегда был таким — открытым, ярким, бесконечно отдающим свою энергию. И немного застенчивым. Потом посыпались вопросы:

— Почему вы так долго ждали, чтобы выступить в Нью-Йорке, в Мэдисон-Сквэр-Гарден?

Полковник Паркер: Джентльмен в первом ряду, не могли бы вы сделать свои снимки позднее?

Элвис: Я думаю, так много времени ушло, чтобы выбрать лучшее место, лучший зал.

— Вам нравится здесь?

Элвис: Мне нравится здесь. Очень нравится здесь! Думаю, это будет хорошее шоу.

— Как вы думаете, что помогает вам столько времени оставаться популярным?

Элвис: Я принимаю витамин Е. Это шутка. На самом деле я не знаю, дорогая. Просто мне нравится делать то, что я делаю.

— Несколько лет назад вы сказали, что вы застенчивый человек. Что вы думаете об этом?

Элвис: Даже не знаю, с чего вы это взяли. Просто вы не видели этот пояс, который я ношу (Элвис встает и показывает всем свой золотой, инкрустированный бриллиантами пояс), видите?

— Я имела в виду телешоу Эда Салливана.

Элвис: Так же как и я. Вот почему я нахожусь здесь!

— Вы по-прежнему бриллиантините свои волосы?

Элвис: Я давно перестал делать это.

— Раньше вы носили длинные волосы и делали такие откровенные телодвижения на сцене. Что вы думаете об этом сегодня?

Элвис: Вы шутите? Я вовсе не делал ничего такого. Я просто танцевал.

— Что вы думаете о современном интертейменте? Как вы относитесь к выступлениям сегодняшних исполнителей?

Элвис: О, я не знаю. Я не могу критиковать никого в шоу-бизнесе. Я считаю, что в шоу-бизнесе есть место для каждого исполнителя. И я ненавижу критиковать других артистов.

— Вы удовлетворены своим имиджем?

Элвис: Имидж — это одно, а человек совсем другое.

— Как близки между собой имидж и человек?

Элвис: Очень трудно жить под имиджем.

— Элвис, вам сейчас 37 лет. Вы согласны с тем, что после 30 лет артист не слишком интересен?

Элвис: Думаю, это не так.

— Какая публика приходит на ваши концерты?

Элвис: Самая разная публика. Это и пожилые люди, и молодые люди, и совсем еще юные.

— После этого турне каковы ваши дальнейшие планы?

Элвис: Во время моего последнего турне снимался фильм [6] — это было первое турне, которое снимали. Что будет дальше, увидим.

— Элвис, что заставило вас вернуться к живым выступлениям?

Элвис: Я просто соскучился по ним. Я соскучился по публике, по живому контакту с публикой, поэтому, как только закончился мой контракт на съемки в кино, я снова начал давать живые выступления.

— Вы собираетесь много гастролировать?

Элвис: Надеюсь, что да. Есть столько мест, где я еще ни разу не был. Я никогда до настоящего момента не выступал в Нью-Йорке, никогда, например, не выступал в Англии.

— А вы собираетесь выступить там?

Элвис: Мне бы очень этого хотелось, сэр. Я бы очень хотел выступить там.

Я очень хочу поехать в Европу. Мне бы хотелось поехать в Японию. Я никогда не был за границей, за исключением того времени, когда служил в армии.

— Каково ваше мнение относительно обязательной военной службы?

Элвис: Милая, я предпочитаю держать мнение относительно подобных

вещей при себе. Я всего лишь певец. Это все.

— Вы будете еще выступать в Нью-Йорке?

Элвис: Возможно.

Почему MGM снимала фильм «Элвис в турне» в Бостоне, а не снимала в Нью-Йорке, что мешало ей снимать здесь?

Элвис: Я не знаю. Это хороший вопрос. Почему же, полковник?

Полковник Паркер: Я не слышал вопроса.

Элвис: Она спросила, почему снимали концерт в Бостоне, когда можно было снять концерт здесь?

Полковник Паркер: Так получилось.

— Элвис, почему бы вам не написать свою автобиографию?

Элвис: Я не думаю, что сейчас для этого подходящее время. Но полагаю, что однажды я напишу ее, но не сейчас.

— Ваше отношение к политике?

Элвис: Я не интересуюсь политикой, сэр.

— Как насчет актерской профессии, Элвис?

Элвис: Я бы хотел сняться в драматической роли.

Мне хотелось бы сняться в фильме, где мне не нужно будет петь.

— Почему сегодня вы не так много исполняете рок-н-ролла?

Элвис: Довольно сложно найти хорошую песню. Вообще, трудно найти хороший песенный материал сегодня. Очень сложно найти хорошую рок-н-ролльную песню сегодня. Если мне удается найти такую, я ее исполняю.

— Кого вы считаете сексуальным?

Элвис: Многих людей.

— Элвис, вы испытываете ностальгию по 50-м?

Элвис: Нет, я не тоскую по ним. Я любил 50-е и сейчас их люблю, но не более того. Мне нравится наблюдать за тем, как все вокруг изменилось за последние 15 лет.

— А как насчет музыки?

Элвис: Ее я тоже имею в виду. Звук очень усовершенствовался за последние годы. Вокал тоже. Все изменилось. Я изменился.

— Вы отказываете людям, которые просят у вас автограф?

Элвис: Нет, я всегда даю автографы. Для меня это часть жизни артиста, и я ее принимаю.

— Будет ли официально записываться ваше выступление в Мэдисон-Сквэр-Гарден?

Элвис: Возможно. Во всяком случае, представители RCA Victor здесь. Но точно я не знаю.

— Какую песню, из записанных вами, вы любите больше всего?

Элвис: «It’s Now or Never».

— Какие из ваших записей были особенно популярны и имели высокие продажи?

Элвис: Вот та же «It’s Now or Never», еще «Don’t be Cruel», «Hound Dog».

— Ваша жена Присцилла с вами?

Элвис: Нет, ее нет со мной.

— Элвис, почему бы вам не иметь авторов песен, которые буду писать песни только для вас? Так вы сможете всегда получать лучшие песни?

Элвис: Не думаю. Дело в том, что обычно люди, которые пишут песни, сами же их и исполняют. Поэтому достаточно сложно найти хорошие песни.

— А что это за пояс, который сейчас на вас, Элвис?

Элвис: Этот пояс — подарок от отеля «Интернэшнл» в Лас-Вегасе. Это награда. Но сегодня я надел его, чтобы показать вам. Хотите задать несколько вопросов моему отцу?

— Мистер Пресли, как вы чувствуете себя в роли отца такого необыкновенного сына, как Элвис?

Вернон Пресли: Трудно сказать. Все случилось так быстро. Раз! И все изменилось. За одну ночь. Потом 1956 год, телешоу.

— Вы о чем-то жалеете?

Вернон Пресли: Нет, нет, янио чем не жалею! Я очень счастлив, что все так случилось.

Элвис: Да, все случилось слишком быстро — с моим отцом и с мамой. За одну ночь все изменилось.

— Мистер Пресли, Элвис очень изменился после всего того, что с ним произошло?

Вернон Пресли: Нет, вовсе нет. Я не могу сказать, что он изменился.

Элвис: Просто я стал работать больше!

— Элвис, какие песни вам больше всего нравится исполнять?

Элвис: Мне нравится смешивать разные стили. Мне нравится исполнять «Bridge over Troubled Waters» и «American Trilogy», а потом петь рок-н-ролл.

— А вы не устали исполнять старые песни?

Элвис: Ничего нет такого в том, что я пою «Hound Dog» или «Heartbreak hotel».

— Элвис, вы задумываетесь об уходе из шоу-бизнеса?

Элвис: Нет. Мне нужно еще очень многое сделать.

— Элвис, какая современная группа вам нравится?

Элвис: Конкретно одной такой нет. Мне нравятся многие группы.

Полковник Паркер: Это все, ребята!

Расшифровка пресс-конференции взята с сайта:

http://presleyelvis.narod.ru

Почему я начал рассказ об Элвисе с этого материала? Наверное, потому, что он передает атмосферу его жизни. От первого шага с его непринужденной сексуальностью в танце, до последнего, когда он говорит, словно цедит сквозь зубы, что хотел бы сыграть в фильме драматическую роль. И нет, он больше не бриаллиантинит волосы. Другой имидж, который он старался изменить, взрослость, которая так и не омрачила его чела. Он даже когда был толст до безобразия, умудрялся чертыхаться с улыбкой. Звезда? Безусловно. Да еще с характером таким, что его только Том Паркер и мог выдержать. Элвис в плохом настроении бил вазы и посуду, швырялся всем, что под руку попадется, а полковник — человек железного характера, просто докуривал сигару ожидая, пока его «птенец» набесится, потом брал бушующую звезду в охапку и нес в ванну. Без улыбки включал воду и держал Элвиса под душем до тех пор, пока тот не приходил в себя и не начинал трястись от холода. Тогда Том швырял ему полотенце и бесстрастно говорил:

— Вытирайся, я велю подать чай.

И так на протяжении пятнадцати лет, с тех пор, как юный артист попался ему в поле зрения и полковник решил, что мальчишке нужна помощь. Можно сказать, Паркер действительно помогал Элвису. Контракты, записи, съемки, интервью, планы — все было на Томе, и он отлично справлялся. Он был делец и не стеснялся говорить, что «продает товар». Пресли лишь иронично изгибал бровь на это заявление, но так и не отрывался от раздачи автографов. Сидел, положив ноги на стол, изредка отхлебывал виски и в течение нескольких часов подписывал фотографии. Это было обязательно, и если у него уставала рука, то Паркер разрешал отдохнуть, а потом снова подписывать, но никогда в жизни не позволил Элвису слукавить и подсунуть Тому хоть одну фотографию на подпись.

— Тебя любят? — сухо спрашивал Том.

— Да, сэр, — Элвис разминает кисть, уже догадываясь, что будет дальше.

— Тогда пиши, и точка.

Элвис смеялся над строгим полковником, а тот лишь хмурился в ответ и в очередной раз начинал обзванивать отели, чтобы у его «птенца» было все лучшее.

Поговаривали, Паркер просто влюблен в Элвиса, потому что никто и никогда не видел у Тома подружку, но полковник оставался равнодушен к этим разговорам. И видно было, парень ему стал доверять сразу же, поэтому Том мог спокойно находиться в комнате, когда Элвис переодевался, а как-то одна гримерша проговорилась, что видела, как Паркер вошел в ванну, когда артист стоял у зеркала полностью обнаженным. Вошел и стал ворчать, что Пресли стоит голым, простудится, сорвет концерт и прочее. Потом просто взял парня в охапку и запихал под душ.

Откровенно говоря, думаю, если Паркер и был допущен к «телу» Элвиса, то Элвис от этого явно не страдал. В одном из интервью он признался, что Том очень близок ему и что его помощь неоценима, а то он «такой разгильдяй, что не может в сумке щетку зубную найти без Паркера». Кстати, за эти признания ему влетело — Том устроил показательное шоу для музыкантов группы и двух администраторов, когда выкинул все вещи Элвиса на пол и заставил того искать щетку. И пока парень, краснея и чертыхаясь, ползал по полу, наставительно говорил:

— На будущее: мои обязанности при тебе — не нянька, не служанка, не брат и сват, я твой помощник, директор, друг, семья, муж и дочь, ты понял?

— Да понял я, — в отчаяньи, что не может найти щетку и что полковник сердится, Пресли сел прямо на пол и стал раскидывать вещи.

Музыканты стояли молча, мнения разделились, одни осуждали Паркера, вторые — капризы Элвиса.

Том, раскуривая сигару, наклонился и подобрал дорожный несессер артиста.

— На будущее: щетка в нем, а теперь поднимайся, — подал руку Элвису, приобнял за плечи и повел ужинать.

Те еще были отношения. Элвис любил внимание и нуждался в заботе. Паркер обеспечивал ито и другое, плюс брал на себя те обязанности, которые не выносил Пресли. Пресли оказался прихотливым цветком, и взрослая жизнь мужчины для него была сложной и неинтересной. Он был талантлив, как бог, и харизматичен, как демон. Он был выдающимся, а вот обычным он быть не умел.

Как-то у Кларка Гейбла спросили:

— Кларк, ты умеешь ловить рыбу?

Обворожительная улыбка Ретта Батлера из фильма «Унесенные ветром».

— Я знаю еще сорок пять рецептов, как эту рыбу приготовить.

А когда у Элвиса спросили, умеет ли он готовить, он откровенно сказал, что он ничего не умеет делать по дому. Он романтичен и беспомощен. Ему нужно было жениться на полковнике Паркере, а не на Присцилле.

Девушка красивая, яркая, с характером воительницы и с совершенно пустой душой. Зато она была зажигательной, как Элвис, и Пресли, выныривая из очередного запоя, увлекаясь виски, каратэ и религией, решил, что эта брюнетка создана для него. Если бы он был немного повзрослее душой, а она чуть менее категоричной… Если бы он умел отвечать за свои поступки, а не просто просил прощения за очередную пьянку и то, что вместо семейного ужина проторчал где-то у друзей. Если бы он ее чуть больше любил, а она его любила хоть немного.

У Элвиса Пресли было довольно слабое здоровье из-за постоянного употребления наркотиков и из-за того, что он несколько лет подряд боролся с лишним весом. Он обжирался, потом с истерикой начинал сбрасывать вес. Он пил столько лекарств, что ими бы удалось вылечить весь Техас. У него случались депрессии, но он страшно боялся психологов. Поэтому ему не помогала терапия.

— Поэтому вы не поставили ему ваш микрочип? — спросил я Джерри, когда мы встретились в одном ресторанчике на Манхэттене.

— Да, умница Бейл, — Джерри заказал нам по бокалу вина. — Клан боялся за его драгоценный мозг, который и так, откровенно говоря, поразил тем, что выдержал это сумасшедшее сердце.

Я молчал. Снова и как всегда, когда начинал говорить Джерри. Что я мог сказать?

— Кровоизлияние у него могло случиться каждую секунду с тех пор, как он стал заниматься каратэ. У него стенки сосудов истощались при каждом выбросе крови в мозг, Бейл. Концерты, спорт. Он тоннами ел какие-то лекарства, а еще его борьба слишним весом.

Рубен взял бокал, чуть качнул между пальцев, чтобы почувствовать аромат, вдохнул и сделал глоток. Помедлил и сделал знак официанту, чтобы тот наполнил бокалы.

— Но это был ценнейший материал, Бейл.

— Элвис? — я как-то не удивлялся уже такому определению. У Клана все были материалом. В лучшем случае — «ценнейшим».

— Эликсир радости, глупый мальчик, он модифицировал чистейший продукт, этот Элвис.

Лил дождь как из ведра, мы сидели в каком-то кабаке, и я слушал рассказ про смерть Элвиса Пресли. Как ни странно, но найти человека, который знал о смерти короля рок-н-ролла, оказалось довольно не просто. Мне даже пришлось ехать в Мемфис и откровенно обращаться в полицию, чтобы полистать материалы дела и найти хоть каких-то свидетелей. Нашел сына садовника, который работал в доме, где жил Пресли. Меня немного покоробило то, что от мистера Эшли несло перегаром, но кто в Мемфисе не пьет? Дыра дырой… Поэтому я вздохнул, достал сигареты и потихоньку стал разговаривать — о скуке местной жизни, о футбольной команде, ну и, конечно, о местной мафии. Есть в Мемфисе такая своеобразная группировка, которая откровенно предлагает свои услуги в Интернете, начиная с похищения с целью вымогательства выкупа и заканчивая расчлененкой. Я вяло пошутил. Томас Эшли вдруг посмотрел на меня прямо — я даже смутился, потому что он не был пьян: из-под лохматых ресниц на меня смотрели проницательные и лукавые глаза:

— Нет, в «мемфисскую мафию» я не входил. Но если вам хочется послушать два варианта баек, то вам как раз туда. Не нужно даже ловить по всем штатам кого-нибудь из нынешних старых хрычей, бывших тогда мальчишками с большими стволами за поясом и не менее большим самомнением, бегавших за Пресли, словно он не мог без них сходить даже в сортир. Хотя, что я говорю, вполне возможно, так оно и было, ведь в последние годы он стал чертовым параноиком.

Мой папаша работал у него в саду. «Ничего, так себе работенка, — скажете вы, человек, привыкший зарабатывать своей и чужой болтовней, — по локоть в грязи». А я вам скажу — эта работа позволила отцу быть в курсе всех дел, что творились в Грейсленде в ту пору, и не смотреть Королю в рот, ожидая милостей. Он одаривал машинами и кучей бабла тех, кто носился за ним, виляя хвостом от счастья и гордости, что попал в число приближенных. Папаша просто делал свою работу, и уж поверьте — сад дома Пресли в Мемфисе был всегда в идеальном состоянии.

Байками о том, что Элвис ширялся и спал с кем попало, я вас кормить не буду. Это вы и без меня отлично знаете. Да, ширялся. Причем, если вначале еще хоть как-то разбирал, чем травиться, то под конец уже ему было все равно. Как и его любовницам и жене.

Взять хотя бы ту же Присциллу. Дамочка сделала отличную карьеру после смерти бывшего мужа. Я говорю о том, что она использовала для восхождения его имя. А ни боже мой! Но судите сами — кто бы ее хотел знать, не будь она вдовой — о, безусловно — несчастной вдовой — трагически скончавшегося от сердечной аритмии Короля. Самый идиотский диагноз, какой только я слышал!

Когда Элвиса убили, она прилетела в грейслендский дом так быстро, как не всегда приезжает машина службы «911». Такое ощущение, для этого она или взяла вертолет, или дежурила за углом соседнего дома. Джинджер, эта малолетка — да, мистер, я помню, что ей было тогда девятнадцать лет, но по развитию мозгов хорошо, если тянула на пятнадцатилетнюю пигалицу, — так вот, Джинджер рыдала, сидя на полу в ванной, и выла так, что слышно было на весь дом и даже в саду, где работал папаша. Мой отец не охоч до сенсаций, но тут даже он почувствовал, что дело пахнет Большим Событием. И незаметно пробрался дальше, в дом. Вы знаете психологию этих людей, повернутых на собственной значимости? Они в упор не замечают обслугу, куда бы эта обслуга ни шла и что бы она ни делала. Главное — сохранять невозмутимое выражение на морде: мол, делаю свою работу и, ежели чего хотите, так только скажите — сию минуту вам поднесу.

Присцилла вбежала в дом, на ходу скидывая туфли, не обращая внимания ни на что вокруг. Еще бы — кто б посмотрел на нее в тот момент, подумал бы, что по бабе психушка плачет, встрепанная, глаза сумасшедшие. Влетела в ванную — и тут же вой стал в два раза громче. А вот потом началось самое интересное. Бывшая благоверная Короля быстро, словно вставили затычку куда надо, перестала рыдать и начала что-то тихо выговаривать Джинджер. Что именно — мой папаша расслышать не смог, уж очень тихо она бормотала. Да вот только сама девчонка вдруг как вскочит да как заорет: «Я этого не делала!» Что-то такое, в общем. Папаша даже сперва не понял, в чем обвиняли малышку Джин — то ли зеркало разбила, то ли утопила в унитазе очередную дозу, приготовленную для Элвиса. Хотя вряд ли утопила, — она и сама сидела по самые уши в этой дряни. Вы же знаете, Король был человек компанейский и не раз приглашал ту же Присциллу устроить веселые выходные в компании какой-нибудь из красоток. А если та отказывалась — к ее чести сказать, делала так всегда, — проводил эти самые выходные с двумя красотками. Он был повернут на собственном теле, на собственной значимости и на том, как он выглядит. Не мог спокойно мимо зеркала пройти и даже у себя в спальне зеркало на потолке присобачил. Но мы сейчас не о Короле, потому что, сказать по правде, все равно мировой был мужик, хотя и пропащий. Мы о том, что от него осталось.

Папаша мой подошел чуть поближе и аккуратненько так посмотрел. Я ж говорил вам, что в доме Элвиса зеркала были всюду. Ну и в ванной, натурально, оно тоже было. И в коридоре. Дверь в ванную распахнута, внутри, как раз рядом с джакузи, стоят обе красотки, тушь у обоих ручьями течет. И все это отлично отражается в двух зеркалах. Так что папаше оставалось только стоять в глубине коридора и не высовываться. Только Присцилла уже собранная вся была, губы поджаты, глаза злые и говорит малышке Джин так, словно змея шипит. А та только глазами хлопает, губенки дрожат и сначала громко, а потом все тише и тише повторяет: «Не делала я этого, это не я, я не виновата.» Того и гляди, заведет сейчас шарманку так, что остановить можно будет только хорошей пощечиной. Присцилла, видать, именно так и рассудила, потому что в следующую секунду залепила ей от всей большой любви по припухшему личику. И говорить стала громче. Вот тут папаша мой все и услышал.

«Ты, — говорит, — не отпирайся, а то тебе самой же хуже будет. Если не будешь меня слушаться, вызову полицию, и уже они будут судить, что ты делала, а что нет. Представь, насколько раздуется скандал: Короля убила его же любовница. Не дают покоя лавры известных убийц? Так, детка, ты ошиблась в выборе жертвы. Тебя придушат в тюрьме в тот же день, как ты там окажешься, как Иуду. Он повесился, и про тебя то же самое скажут. Так что сейчас тебе лучше стоять и слушать меня».

И все в таком духе. Стоит и выговаривает. А у Джин глаза большие, ну вот как металлический доллар, ресницами она хлопает, губы дрожат, сказать ничего нормально не может. Но шарманку больше не заводит. Молчит. Только в угол ванной косится. Что в том углу, папаша мой не видел, да только уже догадался. И понял, что, скорее всего, придется ему скоро искать новую работенку. А то кто ж знает, захотят ли новые владельцы держать прежний штат. Но уходить спешить не стал. Уж больно ему интересно было, чем дело кончится. С Джин-то было понятно. Ну мало ли что девчонка сделала — Король-то в последнее время совсем никакой был. Ходил, причитая, по дому и все к смерти готовился. Словно чувствовал что. Но готовился он как-то, скажу я вам, мистер, странно. Это и мой папаша отмечал. Он видел один такой разговор.

Стояли, значит, в саду Король и один из его друзей, тех самых, без которых ему не выйти в сортир. И Элвис так ему руку на плечо положил, в глаза проникновенно посмотрел и задушевно говорит: хорошо, мол, здесь. Птички поют, светло, где еще солнце увидишь, как не в собственном саду… Приятель кивает, как болванчик, соглашается, под немалым весом Короля покряхтывает, а сам понять не может, к чему это Король солнышком так залюбовался ни с того ни с сего. А тот и продолжает: мол, жаль только, что все не вечно, и скоро придется со всем распроститься, потому как человек не вечен и век его на этом свете короток. Да в глаза смотрит с интересом. Будто хочет для себя сделать вывод какой-то. Приятель аж поперхнулся и завел пластинку: мол, да ты что, друг! Чего говорить о смерти, вот давай пойдем лучше выпьем. Может, у тебя случилось чего? Итак далее. Сразу видно, болван, но искренний. А Элвис вот тут и удивил моего папашу. Вздохнул как-то разочарованно, но приятеля по плечу похлопал и попросил выпивки и таблеток принести. Ужрались они тогда, как свиньи. Да.

Отец никогда в дела грейслендского дома носа не совал. Он свою работу любил и ценил доверие, которое ему Король оказывает, — садом заниматься по своему усмотрению и пониманию. Что ни говори, а уважал папаша мистера Пресли, как он сам его всегда называл. Банду его ни в грош не ставил, в отличие от самого хозяина. Иногда и погнать мог, если те чего портили. И знаете что? Пресли был всегда на его стороне в таких разборках, потому что каждый должен заниматься своим делом, вот что я вам скажу.

Вот папаша тогда стоял, в зеркало на Джинджер смотрел и все думал, что ж могла та девчонка сделать? А могло быть что угодно. Да хоть баловалась парочка, не успев дойти до ванной, один поскользнулся, вторая толкнула неловко — вот тебе и результат. Ан нет. Непохоже. Иначе она бы не отпиралась, словно бы вообще ни при чем была. А что ни говори, малышка Джин была девочкой честной. Но удивила отца не девчонка, а бывшая Элвисова благоверная. Не понимал он эту бабу — только что сама выла с Джинджер на два голоса, а теперь стоит — еще размазанная тушь не высохла — и коротко так, почти по-военному, перед девчонкой перспективы раскладывает. Понятно было бы, если б та старалась все прибрать, полицию или кого надо вызвать. Таких людей — что мужчин, что женщин — есть немало. Когда припирает, что ни шага ни влево, ни вправо сделать нельзя, в них словно бы автомат включается, и работают они, будто в их голове были не мозги, а калькулятор. Но у той, пожалуй, был не просто калькулятор, а как минимум процессор пентиум.

Тем временем Джинджер снова завела шарманку. На Присциллу смотрит пристально, словно у нее ответ получить хочет, а сама говорит, говорит не переставая. И опять одно и то же. Сначала тихо так, а потом все громче. Тогда папаша мой кое-что услышал. Девочка раз за разом повторяла какую-то ахинею, папаша тогда подумал, что у нее наконец после всего пережитого да принятого с каким-то запозданием приход начался. Да и плохой к тому же. А та все повторяет: «Я не помню ничего. Не помню. Последние два-три дня — они, как дырявые… Понимаете, там дырки — маленькие, большие, как будто время моль выела.» Вы не думайте, что я это вам насочинял. Папаша мне так и рассказывал про разнокалиберные дырки и моль. Потому что после того, как вам повторят такое раз десять, вы текстна всю жизнь запомните. «Только во сне я почему-то уже вторую неделю вас вижу, Присцилла, почему я постоянно вижу вас во сне?» Тут девочка уже не говорила, она это орала на весь дом. Присцилла сначала сама себе рот зажала, ахнув, — видимо, впечатлилась словами. Хотя с чего бы ими впечатляться? Девку к себе притянула и давай что-то опять шептать ей на ухо. Шепчет-то, шепчет, а сама, видать, на взводе, поэтому громко получается. Папаша и разобрал, что та обещает дело замять: нужные люди у нее, мол, везде есть, и можно даже как смерть от естественных причин все представить. А почему бы нет? С таким-то образом жизни старины Элвиса! Только вот.

А дальше она зашептала тише, и папаша ничего разобрать не сумел. Видел только, как Джин пискнула придушенно и закивала. Согласилась, значит. А Присцилле только это и надо было. Тут же отпустила девчонку, костюм свой оправила — и мигом вон из дома. А напоследок наказала Джинджер всем говорить, мол, в доме ее не было. Из обслуги-то в тот день никого почти не было. Один папаша, про которого забыли.

Дальше вы и сами знаете. Через сорок минут поднялся переполох, тело Элвиса забрали, а через некоторое время огласили причину смерти — сердечная аритмия. Потом пошли версии о самоубийстве. Видимо, все же плохо тогда концы подчистили, да. Но не настолько, потому что до истины так и не докопались.

Мы помолчали. Меня словно мешком пыльным пристукнули. Эшли достал сигарету и молча закурил.

— Сходи, парень, еще к Чарли.

— Кто такой Чарли?

— Сын Джоя.

— Кто такой Джой?

— Кое-что знает про бабу эту, Прис.

И я записал телефон, хотя знал примерно, чем это может закончиться. У Прис наверняка была связь с Кланом — это ведь просто, небольшое вживление — и ты, ничего не чувствуя, уподобляешься богу. Вершишь судьбу того, за кого отвечаешь как Наблюдатель.

Чарли оказался потрясающе красивым мужчиной, походил на мачо из рекламной кампании «Мальборо». Вылитый ковбой. Ровный загар, крепкие белые зубы. И при этом не курит. Зато азартный игрок в покер, да и я немного балуюсь, поэтому опущу ту часть разговора, которая была посвящена игре, и приведу сразу то, ради чего я и пришел.

— Отец связался с миссис Пресли как раз за год до смерти Короля. Я не знаю, на что он тогда рассчитывал, но хвостом ходил за Присциллой. Все звали ее Силлой, вслед за Королем, но отец, словно бы в эдакое противоречие, предпочитал именовать ее Прис. Хороший же он себе подарочек выбрал!.. Мать тогда с ним почти не виделась, ведь он уже год был законченным наркоманом, и мать ушла только для того, чтобы сохранить семью. Вы скажете, можно ли верить словам человека, который не отвечает сам за себя? Как хотите. Можете верить, можете сомневаться, мое дело лишь поведать вам то, что некогда рассказал отец. Тогда вопреки обыкновению он не был обкурен, даже толком пьян не был. Полстакана виски в баре или что-то вроде. Мне было лет шестнадцать, он угощал меня пивом, и я был невероятно горд тем, что сижу в баре как совершеннолетний и слушаю взрослые разговоры о взрослых секретах.

С отцом я виделся редко, но отношения у нас поддерживались хорошие. Я бы не сказал тогда, что мы были особенно близки, но теперь, вспоминая последний год его жизни, понимаю, что был для него единственным человеком, с кем он мог поговорить по душам. Не будь это так, не было бы ни бара, ни пива, ни того разговора.

Я до сих пор помню, как он крутил в пальцах стакан, против обычного едва-едва цедя виски, и точно так же, как стакан, вертелись и слова у него на языке. Он все никак не мог подойти к той теме, которая его мучила, да и сами посудите, разве легко говорить с сыном о своей любовнице? Но он все же как-то собрался с духом и начал рассказ.

Первым делом спросил меня, слышал ли я о миссис Пресли. Помнится, меня даже позабавил его вопрос. Безусловно, я о ней слышал! Конечно, куда больше я знал о ее бывшем муже, у меня, как, в общем, у любого подростка в то время, были пластинки со всеми его песнями, и раз или два я пытался изображать Элвиса, выпевая «Все в порядке, все в порядке, мамочка.», стоя под душем и держа шланг вместо микрофона. Думаю, зрелище казалось довольно смешным. Итак, я признал, что слышал об этой женщине. Собственно, тогда я слышал о ней и в несколько другом контексте — мать не преминула мне рассказать, с кем не так давно связался отец. Не знаю уж, что ею тогда двигало больше — ревность или самодовольство, поскольку так или иначе, но до самой смерти отца она считала его чем-то вроде приложения к самой себе, даже когда мы не жили вместе.

И тогда его словно прорвало. Обычно мой отец был довольно замкнутым, молчаливым человеком и, даже когда напивался или ловил кайф, не проявлял особенных признаков буйства. Есть такой тип людей — всегда и везде они делают свои дела тихо и незаметно. Он и был таким — довольно незаметным человеком. А тут. Он едва ли не орал на весь бар. Стучал кулаком по столу так, что подпрыгивал стакан с недопитым виски, призывал в свидетели небеса и склонялся близко ко мне, шепча лихорадочно в лицо, словно от этого слова приобретали еще более зловещий смысл. Надо признаться, именно так и происходило. Под конец нашего разговора я дрожал как осиновый лист и боялся, что каждая тень в углу таит в себе подвох и скрывает невидимых вражеских агентов. А он все говорил, говорил и остановился только через несколько часов. Я забыл про пиво, про все остальное и сам словно погрузился в события, о которых повествовал отец.

Присцилла, несмотря на выбранный ею имидж, была довольно требовательной женщиной. По словам отца, эдакая тихоня, которая в итоге все равно сделает так, как хочет. Они встречались тайком. Она не хотела, чтобы вокруг судачили, будто у бывшей миссис Пресли одновременно двое мужчин. И тем не менее именно моему отцу она смогла довериться в полной мере. Суть не в том, что между ними сформировались какие-то особенные отношения. Просто однажды он ее подловил. Случайность, не более того. Счастливая особенность оказаться в нужное время в нужном месте.

Однажды Прис очень сильно опоздала на встречу. Но на вопрос о причине опоздания недоуменно заметила, что, напротив, пришла раньше. Времени, как говорил отец, было без пяти минут восемь вечера. Встретиться они с Прис должны были в пять. И Присцилла находилась в полнейшей уверенности, что явилась на пять минут раньше. Когда она сообщила об этом с мягкой покровительственной улыбкой, после которой, как уже хорошо знал отец, вот-вот последует бурный скандал, он просто перевел все в шутку. Шутка ли оказалась удачной, или Прис слишком обрадовалась такому повороту событий, но остальную часть вечера отец запомнил надолго. Позже Присцилла между делом пожаловалась, что слишком полагается на свои наручные часы при том, что они совсем пришли в негодность. Отец сделал вид, что поверил в эту маловразумительную байку, и с тех пор стал пристально наблюдать за любимой женщиной. Он заметил: Присцилле свойственны некоторые провалы в памяти, но — вот удивительная закономерность! — эти провалы проявляются только тогда, когда она ездит навещать своего бывшего мужа, а ныне хорошего друга, поверяющего ей порой и сокровенное, Элвиса Вернона Пресли.

Вы не подумайте. Он, конечно, и раньше пытался вывести ее на откровенный разговор, но ничего не получалось. Как-то он обнаружил, что Прис часто мучают головные боли. Боль чаще всего появлялась именно после странных провалов в памяти. А в день смерти Элвиса Прис явилась в квартиру в Мемфисе, где обычно проходили их свидания. Отца в тот день не должно было там быть — он собирался с друзьями в Лос-Анджелес на бейсбольный матч и намеревался заночевать в городе. Но у него сломалась машина, и он решил никуда не ехать. И вместо матча отправился на их общую квартиру, где иногда отсиживался, чтобы спокойно принять дозу и поймать свой тихий кайф.

Но в тотдень поймать кайф не вышло. Едва открыв дверь, увидел на полу Присциллу. Она сидела, опершись спиной о кровать, и тихонько выла, сдавив пальцами виски. Отцу показалось, что она вообще не замечает ничего вокруг. Было видно, что она сильно страдает от головной боли. Она повторяла только: «Его убили, убили. Зачем?!» Кого именно — отец понял только через несколько дней. А пока он отдал дозу кокаина, заготовленную для себя, Прис. После понюшки ей стало немного легче, она вроде бы осознала, где находится и с кем говорит.

Прис не много рассказала отцу. Как я теперь думаю, она боялась, что ей самой не жить после такого прокола. Но вероятно, доза сделала свое дело, поэтому отец узнал о каких-то людях, которым Прис не могла отказать, — они заставляли ее ходить к бывшему мужу и планомерно доводить его до самоубийства. Много Элвису в его тогдашнем состоянии было не нужно. Паранойя существовала и сама по себе. Он был уверен, что его хотят убить, а потому не расставался с приятелями, которых позже прозвали «мемфисской мафией». Но и это в итоге ему не помогло. Задача Прис, как понял отец, была простой — в один прекрасный день проследить за тем, чтобы Элвис принял слишком большую дозу наркотиков, а потом подстроить, чтобы смерть можно было выдать за следствие болезни. Как видите, она справилась с этой задачей с блеском.

Я слушал, и волосы у меня становились дыбом. После того как отец мне все рассказал, мы разошлись каждый своей дорогой, и больше я его с тех пор живым не видел. Отец умер от передозировки через два дня. Сами понимаете, в отношении человека, прочно сидящего на нескольких видах наркотиков, это не та смерть, после которой полиция будет начинать следствие…

Я шагал по мокрой мостовой, засунув руки в карманы, и думал, что не может быть все так просто. Это же ведь люди. Пресли, Леннон, Версаче, Диана. Я зажмурился, как от вспышки, и вспомнил разговор с Джерри. Вернее, он говорил, а я, как идиот, сидел и слушал. Что я мог знать тогда — репортеришка, считающий, что чем больше намазюкать кровавых деталей в статье, тем интересней чтиво. А оказалось, боже мой, оказалось, что люди без крови выворачивают наизнанку тех, кого мы знали как своих кумиров всю жизнь. Бред. Да, Джерри, бред! Так и вижу его прозрачно-серые глаза и насмешливую улыбку. Существуют ли для него ценности?

— А что ты думаешь? — привычная улыбочка — словно ответ на мой вопрос.

Мы сидели в баре и пили скотч. Просто скотч, и впервые я хотел напиться так, чтобы уснуть и не проснуться и думать, что вся эпопея мне приснилась:

— На самом деле просто, как английский шиллинг. И так же традиционно. Небольшая операция. Ее можно совместить с любым другим хирургическим вмешательством. Очень часто клиент и вовсе не знает, что над ним кто-то хорошо поработал скальпелем. И тут для наших сотрудников наркоманы — просто находка. Убедить в том, что кайф в этот раз оказался слишком уж забористым, ничего не стоит. Впрочем, воздействовать можно на любого человека, нужно лишь узнать, что для него «доза наслаждения».

Улыбочка. Я скрипнул зубами. Рубен удовлетворенно кивнул и продолжал:

— Такие люди есть в каждой государственной клинике и в нескольких частных. Ослушаться их особой просьбы не может ни один главный врач клиники или ее владелец — так уж устроен наш мир, Бейл.

Джерри не пьянел и просто сидел, покачивая ногой в начищенном ботинке, и рассказывал о том, как просто стать инструментом для Клана:

— Чип работает очень просто. Это тебе не фантастика-ужастик, где из человека делают робота, который вообще не отвечает за свои действия. Вот в ранних моделях был такой побочный эффект — теряли память при сильных нагрузках на чип. Часа на три, не больше. И почему-то в особенности у женщин этот эффект проявлялся. Никто так и не узнал, почему именно у них, но в поздних моделях этот эффект устранили полностью.

К сожалению, Пресли был ленивый гений, — легкое разочарование в голосе, — он реализовал себя хорошо лишь на сорок процентов. А все почему? Потому что шикарная жизнь некоторым людям противопоказана. Вот не поверишь: жил бы он в сарае — сделал бы куда больше. Гениальность его была в том, что он мог вести за собой людей. Духовный лидер, понимаешь? Причем все, что бы он ни делал, становилось образцом, эталоном. Ты вот сейчас на меня смотришь и думаешь: «Какую же он несет ахинею, потому как все его попытки в кино провалились и бла-бла-бла.»

Все просто. Это кино, Бейл. Там актер играет роль. А Элвис, для того чтобы за ним шли, должен был оставаться собой — и никак иначе. Все это одновременно и просто до банальности, и настолько сложно, что тебе не понять. Дело в энергии, которую излучает человеческий мозг. Чем сильнее эмоции, чем хуже человек владеет собой, тем сильнее выброс. А теперь сравни — атмосфера на концерте и атмосфера на съемках кино.

Я с удивлением наблюдал за тем, как у Джерри вспыхивают глаза, как на обычно бледных щеках появляется румянец. Я внутренне содрогнулся, подумал: вдруг он сошел с ума?

— Она его специально провоцировала, — голос у Рубена стал приглушенным, — а чип регистрировал излучение. Часто мы вживляем такие вещи напрямую. Но тут номер бы не прошел. Король так замечательно поиздевался над собственным организмом, что сосуды в его голове не выдержали бы нагрузки. Поэтому пришлось приставить Наблюдателя. Собачку-Присциллу, которая должна была и сторожить, и одновременно раздражать нашего клиента.

Но самая лучшая информация, какую только можно получить таким способом, идет в момент смерти. Тут все просто — вспышка, равной которой по силе нет в жизни клиента. Она проходит через чип и, как на матрице, записывается в мозгу Наблюдателя. Что усмехаешься? Это не воспоминания, чтоб кого-то программировать, а энергетический рисунок. Наверное, видел неоднократно снимки ауры человека? После такой «записи» аура меняется и остается неизменной до тех пор, пока информацию не снимет специальный прибор.

— Вы больные, — прошептал я, — и ты, и твой Клан. Вы — больные.

— Зачем нам это было нужно? Смешной вопрос, — он говорил, глядя прямо мне в глаза, не реагируя на мои эмоции, словно глуша их в какой-то оболочке, через которую мне не пробиться. Он пил мою энергию и жизненные соки, как вампир, ая не мог уйти, я слушал, понимая, что сам схожу с ума. — Каждое правительство, Бейл, гонится за секретом воздействия на массовое сознание. Я не знаю, получили ли ребята из исследовательского отдела секрет в готовом виде, но, как видишь, сама Присцилла до сих пор живет, причем неплохо. Да еще выпустила духи, которые тут же стали пользоваться популярностью. (Смешок.)

Джерри плеснул еще скотча и чуть наклонился ко мне, легкий аромат его дорогого парфюма заставил трепетать мои ноздри. Я резко отпрянул. Рубен рассмеялся:

— И это при том, что проще всего воздействовать на человека через запах. Вне зависимости от этого деления — на визуалов, аудиалов и прочих. Вот и сам думай, что тут к чему.

— Вы убили Элвиса из-за духов? — голос у меня был деревянный, и, кажется, я внезапно разболелся. У меня трещала голова, по спине текли капли ледяного пота, а все тело словно горело в огне.

— Кристиан, — прошептал Джерри и провел ледяными пальцами по моей руке, — ты так ничего и не понял? Все эти Великие ушли, чтобы сердца людей не зачерствели. Ты, — Рубен ткнул мне в грудь жестким пальцем, — написал о них книгу. Она, — Джерри ткнул пальцем в какую-то сидящую за соседним столиком девушку, — родит ребенка и назовет его Джон в память о Кеннеди или Ленноне. Он, — палец указал в сторону пожилого господина, который со вкусом пил пиво, — расскажет своим внукам, что нельзя колоться, иначе сдохнешь, как Пресли. Мир, — Джерри обвел раскинутыми руками все помещение, не обращая внимания на то, что на нас стали оглядываться, — живет по закону равновесия, и умирать должны те, кто заслужил покой, вечную славу или вечный позор, ибо их пример заразителен для потомков. Подумай об этом на досуге!