Группа крови на плече. Смерти вопреки

Глава 1

– Давайте паспорт.

– У меня нет паспорта. Вот удостоверение офицера.

– Галя! Мы по военнику сберкнижку открываем?

Голубоглазое чудо обернулось к коллеге, показала мои документы. При повороте блузка девушки слегка разошлась между пуговичек, и я увидел в декольте белый бюстгальтер. Самый краешек.

Жар ударил в лицо. Черт, как семиклассник реагирую. Да, красивая кассирша. Высокая, стройная, ямочки на щеках. Брюнетка с чуть раскосыми глазами. И вот эта трешка в декольте строгой блузки…

– Открываем, Яночка, открываем…

Монументальная коллега Яночки с испорченными пергидролем волосами зевнула во всю пасть, тускло сверкнув золотыми коронками.

– Давайте его сюда. – Девушка повернулась ко мне обратно, улыбнулась. Отреагировала наконец! Ой, какие белые зубки… Кажется, я пропадаю.

– Какая у вас сумма, товарищ военный?

Как только бухгалтер военной части за секретным нумером 92154 выдала мне целую кипу денег – отпускные, боевые, наградные, – стало ясно, что надо открывать счет в банке. Ну не хранить же пачки денег в армейской тумбочке? А какой банк есть в СССР образца 1967 года? Ответ очевиден. Государственная трудовая сберегательная касса, которая в будущем стала Сбербанком.

– Три тысячи шестьсот рублей.

– Ого! – кассирша не удержалась от возгласа, очередь тоже на меня удивленно глянула.

– Наследство получил, – доверительно сообщил я, повернувшись к народу, и уже шепотом Яне: – Командировочные, наградные… вот копия ведомости… – Я показал девушке взятые с собой документы. Как в воду глядел, когда просил бухгалтера помочь мне проложиться бумажками.

– Наградные?

Взгляд кассирши скользнул к моей широкой груди, где у меня красовалась колодка. Да, пока немного, но и я не стар еще. Николай Орлов помимо разных наградных значков был еще обладателем медалей «За боевые заслуги» и «За отвагу». Силен был мужик! Ну и я оказался неплох. За все мои азиатские приключения – дали «Боевик».

– Они самые, красавица!

– Вьетнам?

На щечках девушки появился румянец. Я обернулся. Очередь терпеливо ждала. Нет, уважают сейчас защитников Родины, меня даже хотели вперед пропустить, но я отказался.

– Я не имею права говорить об этом… – Я снял фуражку, вытер платком лоб, потом протер фуражку изнутри. Лето 1967 года выдалось в Москве жарким, душным, и в форме я нещадно потел. Но престиж службы, да и понты были дороже.

В Солнечногорске, где базировались секретная часть спецназа, отделение Сберкассы было маленьким, и в нем всегда была большая очередь. Поэтому мне посоветовали ехать в Химки. А где Химки – там совсем рядом Москва. Ну и как не увидеть столицу? А в город-герой чушкой не потащишься, поэтому я приехал на Речной вокзал при всем параде. Дважды проглаженный китель, синие бриджи и скрипящие хромовые сапоги. В общем, полное поражение сердец всех встреченных дам.

– Давайте деньги, я пересчитаю.

Я пропихнул через окошечко пачки с деньгами и подмигнул Яне. У меня еще оставались вьетнамский жемчуг плюс пачка сертификатов Внешпосылторга – их я планировал обналичить в магазинах «Берёзка». Да, тех самых, знаменитых своим импортным дефицитом.

– Яна, а что вы сегодня вечером…

– На пол, бля… Все на пол!

В зал сберкассы ворвались трое мужчин в надвинутых кепках и с оружием в руках. У первого, самого крупного, был обрез. Второй размахивал наганом, а последний гордо демонстрировал всем нож.

Женщины завизжали, мужчины дернулись, но под дулами начали опускаться на пол.

– Это ограбление! – пузатый бандит с обрезом удивительно ловко вскочил на прилавок Сберкассы, наставил ружье на золотозубую даму. – Выкладывай шуршики, старуха!

Свое требование он подкрепил выстрелом в потолок. На нас посыпалась побелка, Яна в ужасе смотрела на меня, тихонько сгребая деньги со стола себе под ноги.

– А тебе, фраер, что, особое приглашение нужно?

Ко мне подскочил один из бандитов – низкий вертлявый парень с торчащими из-под кепки сальными волосами. Ствол нагана уткнулся мне в подбородок.

Я замер и скосил глаза. Уже все присутствующие лежали на полу, один я стоял. Одинокий и сияющий орденами тополь на Плющихе.

– Спокойно, я все понял, не кипишуй… – Я начал медленно поднимать руки.

Бандит с обрезом по-прежнему пугал Галю с зубами, а вот второй возился с монументальным запором входной двери. А ведь получится…

Я посмотрел через правое плечо вертлявого и, чуть качнувшись назад, раскрыл глаза пошире. Старый трюк, но чмошник на него легко купился и начал поворачивать голову, чтобы посмотреть, что случилось.

Время замедлилось. Я прихватил руку с наганом у своего подбородка и рывком завел оружие под голову налетчика. Поверх его пальца положил два своих, резко нажал на спусковой крючок. Револьвер громко выстрелил, мозги вертлявого оказались на потолке. Запахло кислым порохом.

Женщины опять закричали, пузатый развернулся на прилавке, попытался выстрелить из обреза. Идиот. Ты сначала перезарядись! Пока пузан переламывал свою одностволку, я перехватил наган у заваливающегося на пол вертлявого и высадил весь барабан в бандита у входа.

В перестрелке на пистолетах и револьверах какой главный принцип? Стреляй чаще, авось попадешь. Я и попал. Сначала в плечо. Бандита развернуло. Лопнула витрина, посыпались осколки. Потом угодил в голову. Второй хэдшот, однако.

Тут же сделал быстрый скачок к толстому. Тот, не обращая на меня внимания, пытался защелкнуть ружье. Я со всей силы дернул на себя его ноги. Налетчик взмахнул руками, подбросив ружье вверх, бухнулся сначала спиной на столешницу, а с нее головой вниз на пол.

А я еще успел поймать левой рукой взлетевшее вверх ружье и осторожно положить его перед Яной.

– …Так что вы завтра вечером делаете, девушка?

Я крутанул наган на пальце и придавил ногой начавшего шевелиться пузана. Народ смотрел на меня вылупив глаза. В полном молчании и тишине. Яна тоже сидела со стеклянным взглядом.

– Я к чему? Если нет конкретных планов, то можно было бы вдвоем прогуляться, посмотреть новую башню в Останкино. Говорят, там открыли самый высокий ресторан в Европе. «Седьмое небо» называется…

Первая очнулась золотозубая Галя. Завизжала так, что я чуть не оглох. Народ вскочил с пола и ломанулся на улицу в разбитую витрину.

– Лежи, мудак, это не про тебя, – я сильнее придавил пузана к полу. – Или появится дырка в голове, причем без всякой зеленки.

Тот притих, пытаясь отодвинуться от разливающейся крови – вертлявый дал сильную течь.

– Я, я… – губы девушки дрожали, но взгляд перестал быть стеклянным. Судя по движению плеча, Яна судорожно жала на тревожную кнопку. Молодец. Настоящий банковский работник.

– Эй, да заткнись ты уже! – рявкнул я на визжащую Галю. – Позвони лучше в милицию, 02, если не забыла еще…

Команда оказалась на редкость полезной – золотозубая фея перестала вопить и схватила трубку.

– Ты… ты их убил?! – Яна привстала из-за прилавка, посмотрел на пол. Ее лицо стало бледным, словно мрамор. Как бы не бахнулась в обморок!

– Двоих убил, один вот лежит, отдыхает… – Я положил наган на столешницу, снял с себя ремень. Завел руки пузана назад, крепко затянул их.

– У тебя… ну… кровь на щеке… – Яна дотянулась до меня рукой, попыталась вытереть.

Я перехватил руку, посмотрел на испачканные кончики ее пальцев.

– Это не кровь, мозги.

Тут сознание девушку все-таки оставило. Она покачнулась, закатила глаза. Благо я все еще держал ее за руку, поэтому помог усесться обратно на стул, а не рухнуть на пол.

Перескочил прилавок, расстегнул верхнюю пуговичку на блузке – безо всякого умысла. После чего похлопал по щекам. Ноль внимания… ну и ладно, пусть пока полежит.

Пока я делал попытки реанимации Яны, Галя дозвонилась в милицию и теперь, судорожно всхлипывая, пыталась объяснить случившееся. Нет, так дело не пойдет.

– Ну дай, да отдай же! – попытался я отобрать у нее трубку.

Не отдает, вцепилась и булькает в нее. Дернул посильнее. Наконец до нее дошло, кто тут главный, и трубка оказалась в моих руках.

– Алле! – я как-то по-молодецки гаркнул в трубку. Видимо, адреналинчик все-таки пошел. – Кто на проводе? Представьтесь!

– Старший сержант милиции Галкин. Объясните, что случилось?

– Капитан Орлов. Сберкасса на улице Советской, точного адреса не знаю. Попытка ограбления, два трупа или тяжелораненых. Один пленный. Все полностью под контролем! – бодро отрапортовал я.

– Ох ёшкин кот, держитесь там… – посоветовал мне далекий Галкин и зачем-то повесил трубку.

– Ну и ладушки, – ответил я в запикавшую сигналами отбоя трубку.

Пергидрольная фея приняла у меня трубку и, словно величайшее сокровище, крайне аккуратно положила ее обратно на аппарат. Вдруг она заметила до сих пор полулежащую без сознания Яну и, закудахтав как курица, вскочила и начала выписывать вокруг нее круги. Достала откуда-то графин с водой, начала брызгать и делать всякие странные действия. А я чего? А я отошел в сторону и не мешал. Попаду такой бабище под руку в порыве рвения – и все, мне самому медицинская помощь потребуется.

Внезапно в разбитое окно витрины заглянул тяжело дышащий милиционер. Видимо, с солнечной улицы в полумраке сберкассы было мало что видно, поэтому я услышал немного идиотский вопрос: «Есть тут кто?»

Сразу же за ним, словно стайка любопытных пацанов, начали заглядывать другие. Еще никем не пуганные. А если бы я сейчас был злодеем? Вот так бы и поперещелкал всех, как в тире. Тут на меня накатили вьетнамские воспоминания. Как я устраивал засады на джи-ай, бил из М16 и «калаша» на расплав ствола… Грёбаная война! Я отнял у золотозубой Гали графин, приложился к нему. Как бы хорошо, если в нем было кое-что другое, а не вода!

Вытерев рот, я крикнул:

– Заходи!

Дескать, только вас и ждем.

И этим я как будто прорвал какую-то невидимую плотину. За окном послышались завывания милицейских сирен, заскрипели тормоза подъезжающих машин, захлопали двери и послышались начальствующие голоса. Сразу стало рябить в глазах от обилия всяких погон и фуражек.

Выяснив у меня краткую версию всего произошедшего, у меня забрали наган, вернули ремень, а пузана перековали в наручники. Пока я вдевал назад амуницию, появилась врачиха с большим квадратным чемоданом, на боку которого был красный крест в белом кружочке. Она сначала было кинулась к до сих пор лежащим на полу уркам, но кто-то ее перехватил – мол, этим уже помощь не требуется – и направил к Яне.

Я было сунулся помочь управиться с упругим женским телом, но меня оттеснили в угол пузатые дядьки в чинах. Раз рассказал, два рассказал… Все прибывающее начальство непременно начинало с требования рассказать произошедшее им и непременно сначала. Где-то на четвертом пересказе я услышал Янин возглас «Папа!». Выглянув из-за частокола стоящих передо мной фуражек, я увидел генерал-майора. Немного странного на лицо – больше похожего на какого-то якута. Узкие глаза, мясистые щеки… Остальное – китель, штаны с лампасами – все как положено по фэншую.

Распространяя вокруг себя волны тишины, генерал медленно оглядел помещение. Покачав головой, он аккуратно подошел к Яне, перешагивая лужи крови и мусор на полу.

Бросившись ему на грудь, дочка начала всхлипывать и рассказывать свою версию произошедшего. До меня доносилось только «а я… а он… они… а потом он…». Выслушав ее и немного успокоив поглаживанием, «якут» отлепил девушку от себя и усадил в кресло. Затем подошел ко мне. Следаки встали в кружок, я вытянулся и козырнул.

– Товарищ генерал-майор. Капитан Орлов, нахожусь в увольнительной, зашел в сберкассу положить денежное довольствие на сберкнижку. При попытке ограбления задержал одного, убил двоих. С нашей стороны потерь не имеем.

О как оттарабанил. Еще пару месяцев – и этот военный канцелярит войдет мне в спинной мозг.

Мой доклад явно понравился «якуту».

– Алидин, – представился он в ответ. – Ваши документы.

Я вытащил из рук помощника прокурора свое удостоверение, увольнительную, протянул генералу. Пока он смотрел документы, я уставился на золотое шитье белого кителя. Лавровые листья… Это же не армейская форма. А чья? Я оглянулся. На лицах силовиков застыло почтительное выражение лица. Это гэбэшная форма!

– Николай Яковлевич, – «якут» протянул мне руку, – спасибо за правильные и своевременные действия… – генерал сделал короткую паузу и сказал: – И отдельное спасибо за дочь.

– Служу Советскому Союзу! – на полном автомате ответил я и пожал протянутую мне руку.

Не отпуская ладонь, он провел взглядом по моей груди.

– Вьетнам?

– Так точно!

– Ладно, не тянись. Не на параде…

Тут его отвлек подошедший сзади мужик в прокурорской форме. Начал что-то нашептывать.

Воспользовавшись тем, что все внимание было направлено на генерала, я бочком-бочком протиснулся мимо народа поближе к Яне. Присев на корточки, я стал собирать разбросанные на полу деньги. Взглянул на нее и подмигнул. Уже не такая бледная – и то хорошо.

– Яночка, какой же будет все-таки положительный ответ на мой вопрос?

– Я… А на какой?.. – с каким-то отстраненным вниманием она наблюдала над растущей у нее на столе горкой денег.

– Как на какой? – деланно удивился я. – Что делает такая прекрасная девушка завтра вечером?

– Ой, и вправду… – смутилась она. – Не знаю, после всего такого как папа решит…

Мамина дочка?.. Да, тогда тут может в очаровательной головке играть команда «Динамо».

– Папа непременно решит положительно, я почему-то совершенно уверен в этом. У вас тут сейф есть? – еще раз осматривая пол на предмет затерявшихся купюр, спросил я.

– А зачем?

– Как зачем? Мои деньги спрятать, а то вы сейчас упорхнете, а мне нужен огромный повод еще раз посетить это заведение и встретиться с вами.

– Ой, и правда – кажется, совсем оттаяла Яна. – Я сейчас займусь вкладом.

Мы совместными усилиями еще раз пересчитали деньги и сложили их стопочкой в стоящий за спиной Яны сейф. Мне выдали сберкнижку с печатями и… о чудо, бумажку с номером телефона.

Тем временем трупы унесли, опера собрали оружие, опросили Галю и других сотрудников сберкассы. К Яне даже никто не сунулся.

– А как у нас папу зовут? – наклонился я к девушке.

– Виктор Иванович… – Яна почему-то смутилась.

– Что-то не так?

– Он запретил мне что-либо рассказывать про себя.

Генерал кому-то позвонил с телефона золотозубой, кивнул дочери. Та сразу начала быстро собираться, поглядывая на меня.

– Я позвоню?

– Да, буду ждать!

Яночка уехала на папиной черной «Волге» с непростыми номерами, рыжий помощник военного прокурора – прям Незлобин один в один – отвел меня в сторону, начал писать протокол. Когда закончили, уборщики уже собрали осколки витрины и даже появились новые клиенты в сберкассе.

Ну и правильно – рабочего времени еще целый день, а тунеядцев в Союзе шибко не любят. Даже есть статья соответствующая. Не умеешь? Научим. Не хочешь? Заставим. Старый армейский принцип.

Прокурорские и следаки, всех опросив, рассосались, а я опять остался единственным тополем на Плющихе. И что теперь делать? Хотел после сберкассы посмотреть Москву, пропитаться так сказать духом Союза. Чтобы не выделяться. Как там пел Семен Слепаков?

Я потянулся, вышел на улицу. Мимо шли простые советские служащие, мамы с детьми. Только что позади меня валялись окровавленные трупы, пахло порохом. И вот эта пастораль – желтая бочка с квасом, птички поют… И я пропел уже в полный голос:

– Товарищ, простите, что вы сказали? – рядом остановился старичок с палочкой, поднял очки на лоб.

Я подмигнул старичку и быстро пошел в сторону метро.